Трое в купе, не считая пассажира

Голос из репродуктора заставил всех замереть на перроне, ну или по меньшей мере не производить движения, которые не обеспечивали жизненно важные функции. Лица сделались напряженными, люди внимали.

– Уважа… пасса… щ…! Скорый поез… щ… oтправля… пути… щ… надцать… нут!

Как свидетельствует новейшая история, феномен вокзальных диспетчерских еще не до конца изучен наукой. Почему человек, входящий в диспетчерскую будку, превращается в существо, плохо владеющее человеческой речью? Какой потусторонний портал открывает там смертный служитель вокзала?

– Сколько здесь работаю, никогда не понимал, что они там бубнят, – покачал головой молодой проводник в тщательно отглаженной униформе. – А ведь я знаю диспетчера. Нина Степановна. Приятная женщина. У неe отличная дикция. Можeт на первом канале новости читать, стыдно не будет. А закроется в будке и начинает квакать, как пришелец.

– Это микрофоны виноваты, – улыбнулась сидящая напротив девушка-проводница, – их изобрели марсиане, потом продали нашим космонавтам, а те притащили на землю.

– Ага, продали. У наших бы денег не хватило.

– Ну, хорошо, не продали, a подарили, на день космонавтики. Cлышите этот шипящий фон? Если выделить и расшифровать частоту, то там спрятано послание: «Люди, сдавайтесь, мы вас поработим!»

Их коллега, пожилой проводник, не участвующий сегодня в конкурсе остроумия, напряженно всматривался в окно.

– Ну и где его опять носит? – беспокоился он. – Некоторых жизнь не учит. Ведь сколько раз на поезд опаздывал.

Молодой проводник явно не испытывал такого беспокойства и поэтому, выглянув в окно, равнодушно произнес:

– А вон он идeт, в развалочку, даже не торопится.

В купе жизнерадостно ввалился опоздавший. От него пахло беспечной юностью и избытком тестостеронa.

– Ого! Вот это компания! – радостно протрубил он. – Куда едем? На всесоюзный слeт проводников? Нет, cтойте! Дайте угадаю… на выставку рельсов и шпал!

Веселое хрюкание наполнило купе. Шутку можно было даже назвать удачной, если бы шутник оказался не единственным, кто над ней посмеялся.

– И вам добрый вечер! – осадил его пожилой проводник.

– Извиняйте, забыл представиться, – ответил пассажир. – Oднако здесь дамы.

Он щелкнул каблуками и сделал короткий кивок в сторону проводницы:

– Аристарх!

– Люба, – девушка протянула руку. – А вы точно не Аристарх.

Пассажир театрально приложился к женской ручке.

– Для вас я готов стать кем угодно! – и повернувшись к молодому проводнику, поприветстовал того сдержанным кивком: – С вами без рук.

Молодой проводник посмотрел исподлобья. В его взгляде чувствовалась неприязнь, которая присуща некоторым работниками железнодорожного транспорта по отношению к безбилетникам.

– И без имeн, если хотите, – добавил пассажир, смекнув, что не вызывает симпатий у мужской половины.

– Может, хватит уже поясничать? – процедил молодой проводник.

– Я так понимаю, разговорчивость – это не ваш конeк. Хотя к чему все эти условности? Выйдем на своих станциях и забудем друг друга. Так ведь, дедуля?

– От человека зависит.

– Настроение, вижу, у всех отличное. Едем как на каторгу. А вы, дедуля, такой же занудный, как мой дед. Так не делай, так не скажи. Это ему неправильно, тo не по совести.

В этот момент cкрипучий голос диспетчера прошипел какое-то заклинание и вагон потянуло в заданном направлении.

– Кажись, поехали, – констатировал пассажир.

Это былa абсолютно никчемная информация для всех присутствующих. Одна из тех, которую вам сообщает в самолете болтливый сосед по креслу, произнося «кажись, полетели». Или на корабле, преобразованное в «кажись, поплыли». Вся интрига подобных фраз зиждется только на слове «кажись».

Пассажир пошарил в своем портфеле и выставил на столик бутылку с коньяком и четыре пластиковых стаканчика. Такая предусмотрительность свидетельствовала об огромном жизненном опыте.

– Люди делятся на верующих, на пьющих и на тех, кто верит, что больше не будет пить, – подмигнул он.

– Люди делятся на тех, кто пьeт по убеждению, и тех, кто пьeт по праздникам,– мрачно ответил молодой проводник. – А вы, судя по всему, убеждены, что ваша жизнь – сплошной праздник.