Три золотых пророчества

Глава 5 Торжественная клятва

В следующие несколько часов все меня уверяли, что «ничего страшного» не случится.

Кэтлин и Кормак так и сказали, когда я, рыдая, прибежала на пляж, чтобы позвать на помощь.

Чуть позже эти слова повторил доктор Томпсон, который жил на восточной стороне Патч-Айленда со своей женой, двенадцатью овцами и бесчисленными кроликами. Спасение китов доктор проспал, но мистер О’Лири привёз его на велосипеде, чтобы он осмотрел Нану.

– Просто на всякий случай, деточка, – проворчал доктор, вызвав спасательный вертолёт.

Наконец, теми же словами меня попытались успокоить фельдшеры, приземлившиеся с вертолётом на самом большом пастбище фермера Орина.

– К сожалению, мы не можем взять тебя с собой, – объяснил один из них, – но ты не тревожься. Несколько дней назад мы точно так же отвозили в больницу пациента с расстройством желудка. Правда, Ларри?

– Точно, – подтвердил Ларри. – Я уверен, что с твоей бабушкой ничего страшного не случится.

Я же верила в это всё меньше. Особенно глядя на бледное лицо Наны и её стиснутые от боли зубы.

Мы с Ноем прождали дома целую вечность, и вот наконец-то раздался звонок.

– Неполадки с сердцем, – услышала я из телефонной трубки бодрый голос врача. – Вообще-то с ним давно надо было что-то делать. Именно так я и говорил миссис Коллинз, когда она приходила ко мне на ежегодный осмотр.

У меня так сильно затряслись ноги, что я едва не упала.

– Я ничего об этом не знала, – еле выговорила я в ответ. – В последний раз, вернувшись от вас, она весело улыбалась, и я решила, что всё в порядке!

– К сожалению, это совсем не так. После осмотра миссис Коллинз отправилась домой вопреки моему настоятельному совету, – сказал врач. – Сегодняшняя операция, вероятно, спасла её в последнюю минуту.

После этих слов ноги у меня окончательно подкосились, и я сползла по стене на пол.

Перед глазами стояли готические золотые буквы на листе пергамента:

«Пусть говорит разум, а не любовь. Даже крепкие сердца могут разбиться».

– Бабушка чуть не умерла? – прошептала я.

– Не беспокойся, операция прошла успешно, – сказал врач. – Миссис Коллинз скоро поправится. Однако я рекомендую ей сразу после выписки из больницы переехать в санаторий и остаться там недельки на две-четыре для полного выздоровления. Сможет кто-нибудь за тобой присмотреть в это время?

– Да, весь остров, – хрипло ответила я, и доктор, казалось, остался вполне доволен. Он произнёс механическим голосом ещё несколько фраз, объясняя что-то насчёт операции, но я не поняла и половины. Запомнилась мне только последняя. – Твоя бабушка позвонит тебе, как только проснётся, – пообещал он и повесил трубку.

Я так и сидела возле телефона, совершенно измученная, пока не пришла Кэтлин и мягко, но настойчиво отвела меня в спальню и уложила в кровать.

– Выспись как следует, – приказала она, плотно укутывая меня в одеяло словно маленькую. – Уже полдень, представляешь? Ты, наверное, смертельно устала.

В этом она была абсолютно права, но мысли в моей голове кружились как на безумной карусели. Я лихорадочно размышляла, как бы всё повернулось, не скрой я пророчество феи. Может быть, Нана поняла бы, что это предупреждение для неё! Была бы она тогда осторожнее, спасая китов? Или это мне следовало лучше заботиться о бабушке и думать не только о животных?

В какой-то момент я, должно быть, заснула, потому что, когда я снова открыла глаза, передо мной было лицо. Точнее, серая собачья морда. Пёс смотрел на меня так встревоженно, будто хотел сказать: «Ну что, подруга, жива ещё?»

Я тут же обхватила Зайца за шею и прижалась к его серой шерсти. Он нежностей не любил, но мужественно выдержал мои объятия. Когда я его выпустила, Заяц даже дважды стукнул хвостом по моему пёстрому клетчатому одеялу. Потом он спрыгнул с кровати, и я заметила, что на улице светло. Это означало, что я спала либо совсем чуть-чуть, либо очень и очень долго. Слегка пошатываясь, я добралась до ванной и ошеломлённо уставилась на своё отражение в зеркале.

Веснушки темнели на побледневшем лице как чернильные пятна. Я механически почистила зубы. В доме стояла тишина. Ни знакомого шороха бабушкиных шагов, ни грохота и свиста из кухни. У меня внутри всё сжалось при мысли о том, что бабушка лежит сейчас где-то далеко на больничной койке.

Заяц, дожидавшийся за дверью, спустился вместе со мной по лестнице. Возможно, я казалась ему похожей на зомби, и он решил на всякий случай за мной присмотреть. Когда мы спустились на первый этаж, Ной как раз распахнул снаружи входную дверь. Вид у него тоже был измученный: вокруг глаз залегли тени, а его любимый чёрный свитер был надет задом наперёд.

– Это Заяц тебя разбудил? – спросил он. – Я зашёл к пациентам совсем ненадолго и был уверен, что закрыл дверь в гостиную.

– Всё в порядке, – быстро ответила я, хотя в глубине души ощутила угрызения совести. Только сейчас я поняла, как мало внимания уделяла Ною в последние часы. А ведь спасательный вертолёт и эвакуация бабушки наверняка напомнили ему о тяжёлых днях. Его мама погибла в автокатастрофе.

– Ты совсем не спал? – немного смутившись, спросила я.

– Спал, но меня разбудила толпа народу. Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Ной провёл меня в гостиную и указал на заваленный едой стол. Онемев от изумления, я уставилась на тарелку с солнечно-жёлтыми кусочками пирога – до меня медленно доходило, что я проспала половину вторника и всю ночь. Потому что лимонный пирог Кэтлин пекла только по средам.

– Мы вчера даже не заглянули в волшебный медпункт! – воскликнула я. – Представляю, как там все проголодались, лепреконы дразнят русалок и…

– Не волнуйся, – прервал меня Ной. – Я навестил их, как только Кэтлин ушла домой. Вообще-то она хотела остаться здесь на ночь, но я убедил её, что нам не нужна няня. Лепреконы твёрдо пообещали вести себя прилично, когда я рассказал им о твоей бабушке.

– Ох, ну ладно. Спасибо, что позаботился обо всём.

Несмотря на беспокойство за Нану, на душе потеплело, и я с неуверенной улыбкой опустилась на стул. И снова посмотрела на заваленный едой стол.

Судя по всему, я сказала доктору правду: весь Патч-Айленд, казалось, был готов позаботиться о нас с Ноем. Вокруг лимонного пирога стояли кастрюли с супом, банки с компотом, лежали булочки и ещё что-то в закрытых лотках – возможно, мясное рагу или рулет, наверняка с кухни Бренды Грэхам. Сбоку торчала слегка запылённая картонная коробка.

– Шоколадные конфеты? – в замешательстве пробормотала я.

– От старины Фергюса. Он тоже хотел что-то принести, а кулинарными способностями никогда не отличался. – Ной приподнял один уголок губ, но настоящей ухмылки не получилось. – Не знал, что здесь все такие заботливые.

Я открыла коробку и запихнула в рот несколько шоколадных шариков. Несмотря на подступивший голод и лежащие передо мной лакомства, я почувствовала, что больше ничего не могу съесть.

– Да, очень заботливые, – согласилась я. – Хотя я уверена, что многие заодно хотели узнать, есть ли какие-нибудь новости о Нане и скоро ли она вернётся домой.

Ной сел за стол напротив меня.

– Её здесь и правда любят, верно?

Я молча кивнула, и к горлу вдруг снова подкатил такой комок, что я больше не могла проглотить ни крошки. Нану не просто любили – в ней нуждались. Почти у каждого на Патч-Айленде был хотя бы один домашний питомец, а некоторые держали целые стада. Кто же позаботится о них, если что-то случится, а бабушка целый месяц будет в санатории? Не говоря уж о маленьком народце и прочих волшебных существах…

Пронзительно заверещал телефон, и я, вздрогнув, просыпала шоколадные конфеты из коробки на стол. Я подбежала к телефону и поднесла трубку к уху.

– Нана? Это ты? Ты можешь говорить? – задыхаясь, спросила я.

– Как в два года начала, так и говорю, – донёсся короткий смешок, и я с недоумением поняла, что у бабушки вполне счастливый голос. Она вела себя так, будто ничего страшного на самом деле не произошло. – Хорошо, что ты взяла трубку, – продолжила она, – потому что здесь скука смертная.

– Но… как ты?

– Ты же знаешь: от меня не так просто избавиться. Но сейчас ужасно раздражает сломанный телевизор. То есть на самом деле он не совсем сломан, просто не переключается на другой канал. А по этому каналу показывают только рекламу. Если врачи думают, что я буду ещё день лежать в постели, рассматривая кухонную технику по завышенным ценам или уродливых фарфоровых кукол, то они явно чего-то не понимают…

– Совсем не смешно! – сердито прервала я её. И тут же к глазам подступили слёзы, и я всхлипнула. Отлично: бабушка звонит из больницы, а я не придумала ничего лучше, чем на неё накричать.

– Солнышко, ты плачешь?! Всё в порядке? – в ужасе воскликнула Нана.

– Совсем не в порядке! Почему ты мне ничего не сказала про осмотр у врача? Как ты могла допустить, чтобы я думала, что всё в порядке?!

Нана вздохнула.

– Да мне вовсе не было плохо, – теперь в её голосе не было веселья. – К тому же ты помнишь, что случилось в прошлый раз, когда меня не было всего два дня. Я просто не могу оставить тебя одну на несколько недель.

– Ещё как можешь! – возразила я. – С нами всё будет в порядке, а если кому-то срочно понадобится ветеринар, пусть обращается к Кормаку и отправляется на Большую землю!

Но ещё не договорив, я поняла, что ничего не получится. Кормак забросил рыбную ловлю и теперь зарабатывал тем, что забирал туристов с материка и показывал им тюленьи лёжки на берегу. Он часто бывал в разъездах и не мог позволить себе отказываться от работы ради перевозки больных животных.

Нана, конечно, знала об этом, но, к моему удивлению, перечить не стала. Вероятно, чувствовала, что ей действительно необходимо остаться в больнице.

– Хорошо, – сказала она после небольшой паузы. – Тогда я постараюсь потерпеть здесь ещё какое-то время. Но не удивляйтесь, если, насмотревшись рекламы, я закажу автоматическую соковыжималку или фарфоровую принцессу с золотистыми кудрями.

Не выдержав, я рассмеялась.

– Вот так-то. – Нана тоже засмеялась, но уже не так, как в начале телефонного разговора: чуть серьёзнее, немного хрипло и самое главное – очень и очень устало. Я пообещала, что скоро ей позвоню, и с тяжёлым сердцем повесила трубку.

Ной тем временем достал из шкафа пачку какао и уже наливал молоко в кастрюлю, поглядывая на меня через плечо.

– Всё не так? – тихо спросил он.

Я сглотнула и смахнула слёзы со щёк.

– Ной, – сказала я, – мы должны кое в чём поклясться.

– Как скажешь.

Он подошёл ко мне, поднял руку и только тогда спросил:

– В чём будем клясться?

– Мы клянёмся, что не станем тревожить Нану своими проблемами или давать ей другие поводы для беспокойства. Она должна пробыть в больнице столько, сколько необходимо, а потом поехать в санаторий, чтобы уж точно выздороветь. Что бы ни случилось, мы сами со всем разберёмся!

– Мы сами со всем разберёмся, – повторил Ной. Он приложил свою ладонь к моей – примерно как «дай пять» в замедленной съёмке – и сжал мне пальцы.