Три закона Дамиано

Мурка в кожаной тужурке

Я взял планшет и набрал в поисковой системе несколько ключевых слов.

Увидев на экране результаты, отец Павел стал плеваться:

– Фу, срамота какая!

Он отошел к столу и залпом выпил еще стакан водки.

– Иван, иди сюда!

На экране была целая куча объявлений, с фотографиями и телефонами. Там были красивые и очень красивые женщины. Некоторые в нижнем белье, некоторые без оного. Одни слегка прикрывали свою наготу, другие ее выпячивали напоказ. Были и ангельские личики, но нас интересовали не такие. Мы перебрали с десяток кандидатур, но Иван все был недоволен:

– Не то, не то. Опять не то!

Мы перешли в раздел садомазохизма, так называемых «госпожей». В кожаных одеждах, с плетями и намордниками, жрицы садомазо-любви предлагали свои услуги. Ивана не сильно интересовал спектр тех удовольствий, которые они оказывали. Он бегло просматривал все изображения безо всяких эмоций, иногда комментируя себе под нос: «борборитка, сеифянка, гностичка».

Наконец, Иван выбрал подходящую кандидатуру.

– Эта!

Данная «госпожа» выложила на страничке целых пять своих фотографий. Иван просмотрел их все до единой, попросил увеличить и уверенно сказал:

– Да. Это она!

Она была очень привлекательной, вожделение подобралось и ко мне. Матвей подошел к нам, глянул на экран и тоже одобрительно кивнул головой.

Я не знал, было это мнение самого Матвея или того, кто в нем сидел.

Высокая брюнетка с кудрявыми волосами и безупречной фигурой бесстыже звала к себе. На ней был кожаный ошейник с шипами. Широкий пояс, тоже из кожи, обхватывал тонкую талию, а жилетка с круглыми прорезями для грудей только подчеркивала их красоту и крепость. Она была обута в длинные сапоги, но ни трусиков, ни другой защиты от наготы не было. Эта дама держала в правой руке плеть. Она высокомерно, с загадочной улыбкой, смотрела с фотографий и призывала к себе.

Плеть была непростой, она даже имела эфес, как у шпаги. «Госпожа» томно облизывала пухлые губки. Такая вампирша высосет не только всю кровь и то, что положено по профессии, но и всю душу. И даже черепом не подавится. Единственное, что меня смущало: у нее был крестик. Он был не православный, не католический, и даже не мальтийский крест или свастика, а какой-то другой, языческий символ. Символ солнца с четырьмя лучами: вверх, вниз и в обе стороны. И висел он не на дорогой золотой цепочке, а на самой простой мельхиоровой. И никаких других украшений типа золотых колец и браслетов, которыми так дорожат такие женщины, на ней не было.

Такие девочки рекламируют себя обычно под псевдонимами. Прочитав его, я вздрогнул. Мы ее искали не по имени, а только по профессии. Перед этим были Эдит, Карина, Офелия и даже Кассандра. Эта называла себя Лилит!

Я набрал ее телефон. Была уже поздняя ночь, но трубку подняли сразу же. Такова их профессия. Как и следовало ожидать, такая женщина стоила недешево. Выслушав прейскурант на ее услуги, я ответил:

– Не надо нам «золотого дождя». В кожаной одежде на всю ночь, и не забудь плеть! Но свой крестик оставь дома!

Через полчаса к дому подъехала машина. Из нее вышли двое крепких парней. Они вошли в дом и осмотрели все комнаты. Портрет демона был уже прикрыт покрывалом. Их не удивило ни присутствие священника, ни то, что на месте «случки» было несколько мужчин. «Госпожа» в дом пока не входила. Несмотря на лето и жару, она была в норковой шубке. В руках она держала круглый футляр, похожий на тубус для чертежей.

Один из них напомнил прейскурант.

– Если будут двое, то полуторная оплата. Если групповушка, двойной тариф. Кто клиент?

Я кивнул на Матвея.

– Хорошо. Гоните четыреста баксов. Деньги вперед, в восемь утра за ней приедем. У нас минута простоя – десять баксов. И мы шутить не любим. Если вздумаете повредить девочку – пожалеете, и очень сильно!

Я отстегнул нужную сумму.

Охранник был вполне удовлетворен и высказал свой вердикт «госпоже»:

– Заходи, чисто! Не наркуши, и не «братки».

Я не хотел расстраивать этих «менеджеров». Они были бы весьма удивлены, если бы узнали, какая «оргия» ожидает эту девочку.

«Госпожа» прошла внутрь:

– Меня зовут Лилит. Помогите мне снять шубку.

Я с удовольствием помог. Под шубой у нее была только «спецодежда», как на тех фотографиях. В жизни она оказалась еще красивее и агрессивнее и просто провоцировала на грех. Во мне уже бурлил тестостерон. Она мельком взглянула на священника и улыбнулась. Наверняка она подумала про него что-то греховное.

Отец Павел увел шофера и сам ушел, от греха подальше. Я слышал, как он по пути проклинал современные распугные нравы, упоминал Содом, Гоморру и вавилонских блудниц, перемежая старославянский язык с современными ругательствами. Некоторых блудниц он даже упомянул по имени.

«Госпожа» взяла свой футляр и достала плеть. Она оказалась совсем не простой. К веревкам были привязаны маленькие свинцовые шарики «для большего сладострастия». Сам корпус плетки был деревянным и покрыт черным лаком. Лилит нажала какую-то кнопку, как на зонтике. Внизу раскрылась рукоятка, похожая на эфес шпаги. Такая плеточка стоила недешево, она наверняка была изготовлена по спецзаказу.

Поигрывая ею, она облизнула губки и кокетливо начала заигрывать с Матвеем:

– Ну что, начнем? Как ты хочешь? Пойдем, мой непослушный мальчик! Мамочка тебя сейчас примерно накажет.

Матвей растерялся и не знал, что делать.

– Снимай все свои причиндалы, – приказал я.– Сапоги тоже!

– Зачем? Так сексуальнее!

– Как сексуальнее, клиент решает.

Она сверкнула своими большими глазками, скинула ремень и кожаную тужурку с дырками. Ее стройное нагое и полностью бритое тело было просто великолепно! Лилит потянулась и заложила руки за головой, изображая томность. Я хорошо понимал ее клиентов. Но дело есть дело. Я помог снять ей сапоги.

– Проходи туда,– показал я в сторону Матвея.

Я с удовлетворением увидел, что она послушалась меня и крестик оставила дома.

Художник задернул шторы и включил все лампы. Свечи были уже убраны, портрет Амдусциаса тоже. За то время, пока мы ожидали жрицу маркиза де Садда, Матвей уже подготовил холст, кисти и краски.

– Стань там. Подними плеть выше. Еще выше. Вот так. И не двигайся.

И он стал творить.

«Госпожа» была явно удивлена таким авангардизмом.

– А когда меня будут трахать? – совершенно искренне спросила она.

– Если останется время. Мы должны успеть до восьми утра. Уплачено, поэтому не рыпайся, – ответил я.

– У меня такие клиенты в первый раз, – рассмеялась она. – Вы импотенты или гомики?

– Ни то, ни другое. Твои сиськи через двадцать лет обвиснут, на заднице появится целлюлит. Твоя попа не пролезет даже в эти двери, а на лице будет сорок морщин. Поэтому надо успеть увековечить тело твое, Джоконда ты наша!

Услышав такие комплименты, Лилит испепелила меня взглядом. Матвей уловил этот момент и взмахнул кистью, начав портрет именно с глаз Но ей, наверное, понравилось сравнение с Джокондой, поэтому она смилостивилась надо мной:

– Так вам нужна просто натурщица? Придурки, объяснили бы все по телефону! Я бы вам таких девочек посоветовала, даже целочек! Они просто кипятком писяют, все в модели рвутся. А их на каждом кастинге в постель тащат. И они подешевле меня. У многих рожи и покрасивее вашей Николь Кигмен.

– Не Кигмен, а Кидмен. Держи крепче плетку, Лилит!– одернул ее Матвей.

Творцу мешать не стоит. Выходя из комнаты, я спросил:

– А почему ты себе погоняло такое придумала, «Лилит»?

– А тебе не все равно?

– Просто интересно.

– Хрен с тобой! Раньше я под именем Мессалины работала. А подруга моя по паспорту Лилит и была. Мы часто с ней на пару к клиентам выезжали. Она армянка была. Года два назад маньяки обкуренные ее порезали на части, а голову ее так и не нашли. Закопали в закрытом гробу. А по паспорту я Вика. Но об этом мало кто знает. Паспортный стол, менты, да еще несколько человек. Сама-то я из Краснодара. А Лилит была из Армавира.

Я прошел в комнату, где сидели отец Павел и его шофер. Послушник не пил, в любой момент его могли запрячь куда-то ехать. Он дремал в кресле в наушниках. Зато священник уверенно напивался. Водки в доме хватало, и я тоже налил себе полстакана.

– А кто такая Лилит, отец Павел?

– В священном писании про нее почти не упоминают. В еврейском тексте книги Исайи предсказывается появление ночного привидения «Lilith». Во многих еретических апокрифах про нее говорят, что это первая жена Адама. Бросив его, Лилит стала злым демоном, убивающим младенцев. Она не желала подчиняться своему мужу, так как считала себя таким же творением бога. Она отказывалась ложиться под него. Это он должен под нее ложиться, как она ему сказала.

– В «Камасутре» есть много и других вариантов. Могли бы найти и компромисс.

Но отец Павел махнул рукой и продолжил:

– Лилит поднялась в воздух и улетела от Адама. После этого она стала женой Самаэля, падшего ангела, затем матерью демонов. У нее была и другая ипостась: Нахема, богиня и покровительница проституции. А Адаму Бог сотворил другую женщину, Еву. Та была покорной и образцовой хозяйкой. Потом она стала матерью троих детей Адама, но это уже описано в классическом Ветхом Завете.

– А не опасно ли Матвею Лилит рисовать, с ее такой-то репутацией?

– Не то слово! Опасно, и даже очень. Итальянец Спинелло из Ареццо написал для церкви Сан-Анжело падение ангелов. Он придал Люциферу такой ужасный вид, что сам умом тронулся. Ему всюду начал мерещиться дьявол, упрекающий за то безобразие, в котором он его изобразил. И галлюцинации свели его в могилу! Люцифер же на самом деле красивым был. Но в Бразилии и сейчас живет один художник. Он двадцать лет рисует демонов и написал сотни таких картин. Все эти «хеви-метал» именно у него обложки для пластинок заказывали. И не поразила его ни десница господа, ни рука дьявола! Видать, дьяволу нравится, как он его рисует. А Федериго Фелицци, епископ Фолиньо, вообще утверждал, что Сатана представлял из себя прекрасного юношу огромного роста, пропорционально сложенного, только с шестью крыльями на спине.

– А для самой натурщицы не опасен такой эксперимент? Вдруг в нее тоже вселится демон?

– Опасен. Но на ней клейма ставить негде, сам видел. Дщерь вавилонская, блудница проклятая. Не зря на ней креста нет. Не только тело за деньги продаст, а и душу тоже! Только душа ее немного стоит. Невелика потеря для Господа!

Я не стал ему говорить, что крест она сняла по моей просьбе.

– Отец Павел! На мне тоже креста нет. И на Иване. А у уголовников и кресты на шее, и церкви на груди выколоты. И что в них от бога? А у нас с вами, как говорили в Ваше время, «союз верующих и атеистов».

– В наше время говорили не так: «союз партийных и беспартийных». А еще раньше была «смычка рабочих и крестьян». Мерзко звучит, почти как случка. Про Ивана ты не все еще знаешь.

– Я недолго его знаю, это правда. Мне мой босс приказал его опекать.

– Дамиано – твой босс, что ли? Серьезная фигура!

– Кто он, отец Павел?

– Неаполитанец. Он неплохой. Хотя он и не наш.

Почти то же самое и этими же словами мне говорил отец во сне!

Видя мое недоумение, отец Павел пояснил:

– Ты меня неправильно понял. Он не бандит. А что до Ивана, так он раньше был крещеным. Но он «расстрига».

– А как Вы это определили?

– Я же говорил, что в Афгане был. А там, если чего-то важного не заметишь, быстро пулю или нож получишь. Учили там быстро, на второй год в той школе не оставляли. Их «Черный Тюльпан» увозил на родину. Иван грамотно «отчитку» демону прочитал. Классическую школу увидел, по книгам так не научишься. Только у него еще одна школа чувствуется, точно неримская. Мусульмане тоже своих демонов изгоняют, у них свой обряд. Но у Ивана добавка еще какая-то иная, совсем не ихняя.

Меня так и подмывало посмотреть, как работает Художник и его модель. Я подкрался тихо к двери. Я увидел в Лилит три ипостаси: божественную красоту ее тела, дьявольский огонь в глазах и простую человеческую усталость от стояния в неподвижной позе.

Матвей наносил мазок за мазком. Лилит его привлекала совсем не как женщина. Его интересовали линии тела, пропорции, глаза. Он фиксировал и красоту ее тела, и ненавидящий взгляд женщины-детоубийцы. Это нельзя совместить, но Матвей это сделал.

Рисовал он очень быстро, и в семь утра портрет был закончен.

Он молча встал, кинул кисти и пошел мыть руки от красок. Отец Павел уже храпел за столом, шофер подремывал, а Иван читал книги на латыни, которые нашел у Василия.

Лилит первой увидела эту картину.

Она закричала так, что ее могли услышать даже мертвые:

– Это я? Это я? Это я?

В этом крике была смесь всех человеческих эмоций: негодование, боль и восхищение. Мы с Иваном подпрыгнули от этого крика и тоже подошли посмотреть творение Матвея.

Иван твердо приказал:

– Оденься, Нахема!

Сходство было не просто поразительным. Матвей пририсовал ей небольшие рожки, крылья летучей мыши и хвостик. На тело он нанес несколько каббалистических татуировок. В руке она держала вместо плетки меч. На коленках и локтях висели черепа, если судить по их размерам, то детские. Я насчитал их четыре.

Это была именно та Вика, которая стояла с нами рядом. Но она же была одновременно и детоубийцей, злой демоницей Лилит. Ее глаза горели ярким зеленым светом, который был виден даже в темноте. И я теперь понимал, как можно влюбиться или воспылать ненавистью к куску холста или скульптуре.

– Я хочу купить эту картину! – твердо заявила Лилит.

– Она не продается. Ты получила свой гонорар и отвали! – ответил я.

– Десять тысяч долларов!

– Деточка, она стоит больше. Даже у арабских шейхов не хватит денег, чтобы купить это.

– Двадцать тысяч!

Иван тоже смотрел на эту картину с непередаваемым чувством. Но он тихо прошептал:

– Потерпи немного. Может быть, она достанется тебе даже бесплатно. Но она еще нужна нам несколько дней.

Лилит уже закуталась в свою шубу, но на ее глазах появились слезы.

Иван накрыл картину покрывалом.

– Вика, сейчас приедут твои менеджеры. Они тебя не бьют, случайно? -спросил я.

– Хочешь защитить меня, благородный рыцарь? – усмехнулась она.– К боли я привыкла. А эти «менеджеры» – мой брат и его одноклассник. Жаль, трахнуться сегодня не удалось. Весь день тепер живот болеть будет, – грустно добавила она.

За воротами раздался клаксон. За Лилит приехали.

– Передайте этому маляру, что если он захочет написать еще одну такую же картину, я ни копейки с него не возьму! Даже сама заплачу! А эта картина все равно будет моей!