Три шанса для беглянки

Глава 2

— Ора, поднимай свою ленивую задницу! — вырывая из тревожного сна, раздался у меня над головой грубый окрик Мирши, самой противной из старших послушниц, а затем меня резко стянули с лежанки на холодный пол.

Ненавижу, когда меня называют этим идиотским сокращением! Как кличка попугая! Ненавижу эту тварь, которая любит издеваться над беспомощными девчонками! Не-на-ви-жу!

В детстве родители всегда звали меня Ри, я была окружена заботой и любовью, но и избалованной не была, как-то маме и папе удавалось соблюдать этот баланс. А потом все в один момент рухнуло…

— Не спи на ходу! — я получила очередной тычок в плечо. — Тебя настоятельница срочно вызывает, бестолковая!

Каким-то чудом сдержавшись и смиренно опустив голову, я поплелась в маленький санблок, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Судя по небу за небольшим окошком под потолком, меня подняли ни свет ни заря, а это означало только одно — с настоятельницей связался дядя. Его никогда не заботила разница во времени, так что обычно он звонил ей на личный комм, когда у него был полдень, у нас же в это время только-только занимался рассвет.

Через пять минут, зевая и делая вид, что еле передвигаю ногами, я поплелась следом за Миршей. Едва я успела оправиться в санблоке, как эта мегера распахнула дверь и буквально выволокла меня наружу, наверняка на запястье снова останутся фиолетовые синяки. Но мне не впервой, перетерплю, отомстить я смогу и потом, месть — блюдо, которое лучше подавать холодным!

А еще у этой надзирательницы было буквально звериное чутье. Стоило мне только начать сверлить ее спину яростным взглядом, как она резко поворачивалась и внимательно осматривала меня с ног до головы. Так что с этой особью женского пола нужно было быть особенно осторожной и ничем не выдавать своих истинных чувств.

— Мать настоятельница, я привела Ору, — подобострастно склонилась Мирша, заталкивая меня в кабинет к начальнице.

— Хорошо, свободна, — послышалась холодная команда.

Я сделала пару шагов вперед, опустив взгляд и рассматривая ковер.

— Вижу, вам удалось научить мою племянницу смирению, — послышался довольный голос.

Подняв глаза и равнодушно посмотрев в сторону источника звука, я увидела голопроекцию старого кабинета отца в моем бывшем доме, где теперь хозяйничал этот ублюдок. Сам дядюшка, улыбаясь, осматривал меня с ног до головы. Ну да, на мне сейчас была простая коричневая роба — туника и штаны, но хоть платья нас не заставляли носить, потому как работать приходилось много, а в платьях это не так быстро и удобно делать. И судя по его реакции, увиденное его порадовало. Мне достаточно было секунды, чтобы оценить обстановку, потом я снова опустила глаза в пол.

— Как вы и заказывали, нер Эрсон, — уголками губ улыбнулась настоятельница.

— Отлично, оплата поступит на ваш счет как обычно, — потер мужчина руки. — Что касается тебя, Риора, скоро твое второе совершеннолетие, и мы на семейном совете решили, что ты искупила свою вину и тебя нет нужды и дальше держать в заточении, так что обитель ты покинешь через три дня.

Ну да, ну да, сделали вид, что облагодетельствовали недалекую сиротку! Я-то знаю, что меня просто по закону здесь дольше не могут держать.

— Будь готова, через три дня тебя заберут мои доверенные люди и на шаттле доставят на орбитальную станцию, где тебя будет ждать жених, нер Жубон. Представитель Службы семейного права проведет брачную церемонию, а ты подпишешь брачный контракт. Мы с твоим женихом все обговорили, так что тебя ждет лучшее будущее из возможных, — продолжал заливаться соловьем опекун.

Кто бы знал, чего мне стоило в этот момент не выдать себя ни единым движением! Меня охватило такое отчаяние, что я еле справилась. Черт, черт, черт! Да что же им так неймется-то!

— Хорошо, дядя, — еле выдавила я из себя, но, видимо, тот принял это за вбитую годами покорность, потому что со стороны голопроекции донесся довольный выдох.

— Отлично, смотри, не опозорь семью! — добавил он.

«Семью? Вы кто угодно, но точно не моя семья, твари! И уж если кто и позор рода, то однозначно не я!»

Все это вскипело в моей душе за долю секунды, внешне же у меня не дрогнул ни один мускул, и я мысленно похвалила себя за стойкость и выдержку.

— Можешь идти, Ора, — велела мне настоятельница.

Послушно развернувшись, я вышла за дверь, но и там рано было расслабляться, Мирша ошивалась рядом и, как только я появилась, тычками погнала меня по коридору обратно в келью.

Только придя в свою комнату и скрывшись в крошечном санблоке, я позволила себе выплеснуть все накопившееся за это утро. Минут двадцать я стояла под прохладными струями и ревела в голос, благо звукоизоляция тут была хорошей, а камера за дверью передавала лишь изображение, без звука. Но даже тут я не могла себе позволить подольше погрузиться в переживания и выплеснуть свою боль: просижу еще дольше, и охрана точно приедет проверять, что я делаю. А если увидят меня зареванной после разговора с опекуном, все годы моей конспирации пойдут прахом.

Чтобы скрыть следы слез, я нанесла на лицо маску из местных водорослей. Следить за собой — единственное, что нам позволялось, так что сейчас я могла не боясь появиться перед камерой. Ну а потом, когда смою ее, посмотрю — не сойдет краснота, скажу, что раздражение на коже пошло.

После маски лицо у меня еще некоторое время было немного опухшим, а глаза красноватыми, но проверять меня так никто и не пришел. Видимо, протоколы искина не нашли ничего подозрительного на видео из моей кельи или посчитали это естественным. Я же приняла позу для молитвы и закрыла глаза. Нужно было решить, что делать дальше.

Итак, через три дня, в день моего официального второго совершеннолетия, как только мне исполнится двадцать один год, меня выдадут замуж на какого-то Жубона или Жабона. Что за жаба такая, еще нужно посмотреть, может, это мне что-нибудь скажет.

Я дала команду чипу, и он начал поиск информации. Уже через десять минут я просматривала все то, что нарыл мой маленький помощник. Ну что же, этот Жубон — довольно важная шишка в деловых кругах. Входит в экономический совет моей родной планеты. Вот только в сети то тут, то там всплывают статьи о том, что семейство Жубонов на грани разорения и вся их бурная деятельность в последние годы — лишь пускание пыли в глаза, но эти статьи и слухи профессионально чистятся и глушатся, а значит, за это кому-то платят.

Имени жениха дядя не называл, но судя по тому, что у Жубона-старшего двое сыновей и оба женатые, а сам он вдовец, облагодетельствовать меня своим вниманием решил именно старший, и это он скоро прибудет на орбитальную станцию. Работник Службы семейного права однозначно будет либо из своих, либо купленный, так что у меня нет никакой надежды избежать брака, даже если я не дам своего согласия во время церемонии, там явно уже все схвачено и любая ситуация продумана наперед.

А до этого я официально несовершеннолетняя, но как только перестану быть таковой, меня тут же окольцуют и посадят на короткий поводок. И кто знает, сколько я после этого проживу, учитывая, что меня заставят подписать брачный договор, по которому наверняка все мое наследство поделится между жадным дядей и мужем. Сбегу после заключения брака — просто отдадут ищейкам приказ по-тихому найти и убрать меня без суда и следствия. Так что это не вариант. Тем более никто, кроме моих родителей, не знал одну маленькую тайну, которую, на мое счастье, они поведали мне незадолго до гибели.

А все дело в том, что, когда я родилась, отец специально внес в общедоступную базу планеты неверную дату моего рождения — на три дня позже реальной. Но в виртуальном бланке моей официальной метрики, к которой практически невозможно получить доступ никому, кроме самого ребенка и его родителей, стоит настоящая дата. И по ней уже сегодня я стала совершеннолетней и больше не нуждаюсь в опекуне. Сюрприз, родственнички!

И это значит только одно — у меня есть два дня, чтобы сбежать и стать официально независимой до того, как до меня дотянутся их загребущие руки. А потом уже найти специальное оборудование, чтобы извлечь все то, что за одиннадцать лет сохранилось в моем чипе, и этих доказательств будет достаточно как для того, чтобы упрятать за решетку семейку дяди и снять с меня клеймо ненормальной и опасной для общества, так и для того, чтобы наказать всех, кто издевается над детьми и ломает их в этой «обители», а также всех родственников, кто отправил сюда малышек и отобрал у них имущество и будущее. Думаю, здесь столько всего можно нарыть, что скандал будет на всю галактику и затронет очень много планет.

За одиннадцать лет, прошедших в этой тюрьме, мой чип потихоньку и незаметно «ковырял дыру» в протоколах безопасности местного искина. Лазейка оказалась очень маленькой и нестабильной, но времени, увы, у меня больше нет. Этой ночью я попробую сбежать. Не получится сделать это тихо — буду биться до последнего!