Три принципа тьмы

Глава 8

— Куда ты смотришь?!

Неблис в зеркале выглядел настолько свирепым, что даже Мартыну, следящему за ним со стороны, стало не по себе. Донат, замерший напротив своего друга и наставника, ощутимо побледнел, однако, продолжал стоять, гордо подняв подбородок.

— Д’Ардженто уничтожает моих детей, Детей крови, а ты хлопаешь ушами! Чем ты занимаешься, пока этот проклятый чернокнижник стирает с лица земли мою армию?!

— Я настраиваю людей против него и короля, — колдун старался говорить спокойно, однако, сжатые в кулаки руки его едва заметно подрагивали, — Я меняю их мысли, заставляю умирать тебе во благо!..

— Тогда почему чаша еще не полна?! — совершенно взбеленился, взревел Бог разврата, — Почему я по сию пору сижу здесь, вместо того, чтобы ходить по земле, почему все твои старания ни к чему не приводят?! Ты можешь объяснить мне это, Донат?!!

Маг скрипнул зубами. Гнева Неблиса он, даже будучи другом его, справедливо опасался, однако, сейчас чувствовал себя несколько защищенным — все-таки собеседник был далеко от него, а сквозь зеркало, по каналу связи, сила его была весьма ограничена.

— Прекрати на меня орать, — процедил колдун, чуть сужая глаза, — Я никогда не обещал тебе мгновенного результата, не будь глупцом!

— Ты не смеешь так говорить со мною! — заревел Кровавый бог, похоже, распаляясь все сильнее и сильнее, все больше и больше, — Ты — жалкий червь в сравнении со Мной, у тебя нет права…

— У меня есть все права, — последовал дерзкий ответ, — Я в любой миг могу перекрыть тебе кислород, Неблис, могу остановить людское безумие, отменить приказ на уничтожение, могу стереть кровь с зеркала и никогда — ты слышишь? — никогда больше не выходить с тобой на связь! Ты зависишь от меня, поэтому веди себя повежливее со мной!

Повисло молчание. Бог разврата медленно переваривал брошенные ему в лицо слова, неожиданные угрозы, вглядывался в бледное лицо колдуна, и тщетно пытался понять, блефует тот или нет. Но лицо Доната было непроницаемо даже для него — скрывать свои мысли маг, когда требовалось, был вполне способен.

— Дерзкий щенок… — голос Неблиса стих, теперь он скорее гудел, чем рычал, — Но ведь и я тебе нужен, без меня тебе не получить дель’Ору!..

— Если придется, я найду способ захватить королевство и без твоей помощи, — холодно отчеканил Донат и, медленно выдохнув, нахмурился, — Довольно пустых ссор, Неблис, сейчас не время для них. У нас с тобой одна цель, и я уверен, мы сумеем…

— Каким образом теперь, когда Фредо д’Ардженто смог уничтожить добрую половину моей армии, мы сумеем добиться цели? — перебил его собеседник, — Как сможем мы сразиться со Светлыми, как сможем победить их??

— Сможем, — серьезно бросил Донат и, внезапно отвернувшись, устремил тяжелый взгляд на пленника, — И медлить я более не хочу… Я развяжу войну сам, а ты, мой друг, подойдешь чуть позже, когда силы потомков Облачных будут уже истощены, и ударишь с новой силой. Мы сомнем их, мы уничтожим их, и начнется это прямо сейчас! Пьетро!

Слуга колдуна, привычно ютящийся в одном из темных углов зала, как он всегда делал это во время беседы хозяина с Неблисом, поспешно выступил на свет.

— Зови Акуто. Вы должны развязать мальчишку, развязать и удержать его, не дав ему удрать! Тебе в этом отношении я довериться не могу — ты отдал ему слишком много крови, ты слаб. Зови Акуто, развязывайте парня… И мы отправимся в путь. А насчет Фредо, друг мой, не беспокойся… — Донат криво ухмыльнулся и, торопливо сложив несколько знаков из пальцев, прижал ладонь к животу. Сделал странное движение, как если бы его тошнило и, открыв рот, склонился над полом. На холодные плиты упала извергнутая из его горла скользкая змея и, извиваясь, приподняла голову, взирая на своего создателя. Тот утер чуть дрожащей рукой рот и повелительно взмахнул ею же.

— Передай мой приказ всем. Уничтожить князя Финоры и всех его пособников!

Фредо шел, еле переставляя ноги, удерживаясь лишь с помощью посоха и, шатаясь, как пьяный, то и дело наваливался на поддерживающих его с двух сторон братьев. Спутники, чье число несколько увеличилось, поглядывали на отважного князя с сочувствием и сожалением и, не зная, как помочь, иногда тихо переговаривались, прикидывая, как облегчить ему путь.

— Я оставил коня на конюшне неподалеку от дворца, — вполголоса заметил Богдан, — Было бы сподручнее раздобыть коней и для вас, и всем вместе как можно скорее добраться до Тирара. Там меня ждет корабль.

— Наши кони были на королевской конюшне, — заметил Антон, — Если мятеж, по вашим словам, задавлен, мы можем попробовать забрать их… Только, если я верно помню карту королевства, нам тогда придется идти в крюк… вкруг… В общем, дорога сильно длиннее выйдет.

— Это верно, — Фаррад, неодобрительно покосившись на ученика, уверенно вступил в разговор, — Возвращаться ко дворцу, а затем скакать дальше — не самая разумная мысль, я полагаю, куда умнее было бы раздобыть других лошадей, — он быстро оглянулся на шатающегося чернокнижника и покачал головой, — Или нанять карету.

— Карета привлечет внимание, — вставил Эрнесто. После победы над неблиссерами он значительно приободрился и сейчас шел вполне спокойно и уверенно, не оглядываясь на каждом шагу. Однако, желание оставаться как можно более незаметным его, похоже, до конца не оставило.

Карина, совершенно не вслушивающаяся в слова мужчин, постоянно отбегающая в сторону и что-то разыскивающая среди полевых трав, внезапно остановилась, глядя на свои руки. В них она сжимала небольшой холщовый мешочек, под завязку наполненный какими-то, только ей одной известными травами, кореньями, соцветиями и ягодами, определенно способными принести какую-то пользу.

— Мне нужна вода, — звонко прозвучал ее непререкаемый голос, — Кто тут местный? Есть рядом река?

Тревор, как самый, что ни на есть, «местный» из путников, хотя и не бывавший прежде в этой области своего королевства, глубоко вздохнул, тоже останавливаясь и поворачиваясь к девушке.

— От реки мы ушли, — напомнил он, — У нас есть вода, Карина, мы взяли ее с собой в бурдюках, обнаруженных на мельнице, но… Признаюсь, не ожидал, что твоя жажда столь сильна, что ты не можешь сделать и шага.

Шаманка медленно обратила на него обжигающий взгляд черных глаз, и совершенно по-ведьмовски, пугающе улыбнулась.

— Не будь вы королем, я бы назвала вас идиотом, — очень проникновенно, почти ласково известила она, — А впрочем, не вижу смысла сдерживаться. Вы идиот, Ваше Величество, и я не удивляюсь тому, что подданные ваши взбунтовались! С чего вы взяли, что я хочу пить?! Мне нужно приготовить зелье, зелье для Фредо, чтобы помочь ему двигаться дальше, а вы говорите какие-то глупости! Остановились все, быстро!

Отряд удивленно замер, осторожно обступая гневную Карину. Антон, как человек, несколько более приближенный к ней, аккуратно приблизился, легонько касаясь ладонью ее плеча.

— Это не стоит твоих волнений, богиня.

— Возможно, — на удивление спокойно согласилась богиня, — И для создания зелья куда приемлемее спокойствие, нежели беспокойство. Но они злят меня своими глупыми вопросами! Если хочешь помочь — встань так, чтобы заслонить меня от них, не подпускай ко мне ни одного из этих мужланов! Мирко! Воду!

Мирко, неожиданно вновь вспомнивший, что он в некотором роде является учеником Карины, вспугнутой птицей метнулся к ней, на ходу стаскивая со спины бурдюк с водой.

Ашет и Аркано, переглянувшись, аккуратно подхватили едва стоящего князя под руки и, не слушая слабых возражений, усадили его на землю. Фредо требовался отдых, причем отдых хороший, а предоставить его сейчас ему едва ли могли.

Впрочем, еще оставалась надежда на зелье Карины.

Король Тревор, покосившись на опустившуюся на колени и что-то старательно смешивающую на большом листе лопуха шаманку, глубоко вздохнул и подошел к своему названному сыну, присаживаясь на корточки рядом с ним.

— Все-таки грубая она девчонка, — негромко заметил он, ни к кому, в сущности, не обращаясь, — Терплю ее выходки только ради общего дела. Эх, хорошо бы достать до утра коней…

Фредо только с трудом приподнял уголок губ и, прикрыв глаза, слабо кивнул. Его клонило в сон. Хотелось повалиться на землю и, забыв обо всем, наплевав на опасности, проспать дня три без просыпа, а ему этого позволять не хотели. А между тем, чернокнижник не сомневался, что в его ситуации это было бы лучшим выходом — свой организм он знал и, будучи изрядно истощен всплеском магической силы, теперь нуждался в перезарядке. Выжимать еще что-то из пустого сосуда было просто глупо, а его заставляли делать именно это.

Если бы была возможность восстановить силы другим способом… Впрочем, с магическими-то силами такая возможность есть — довольно найти какой-нибудь артефакт, и использовать его силу, причем артефактом этим в определенной степени может полагаться и посох, удерживаемый им в руке. Но истощен он был не только и не столько магически, сколь физически, а вот это уже представляло проблему. Восстановить физические силы мог бы помочь только сон, а спать времени не было.

Он понимал, что долг велит ему отправляться куда-то вперед вместе со своими друзьями. Понимал, что ему следует спасти Мартына и, хотя и не знал пока, чем им может помочь этот странный человек, смахивающий на пирата, приведенный сюда Медведем, подспудно чувствовал, что партию свою он сыграет на их стороне. А значит, если у них появилась помощь и, судя по решительности Аркано — надежда, ему, Серебряному Фредо, тоже надлежит взять себя в руки и постараться продолжить путь.

Но сил на это у него не было.

Король говорил что-то еще, обращался к нему, спрашивал, а чернокнижник только осоловело кивал, почти не соображая, о чем идет речь. Неожиданно появившаяся в поле зрения темная тень в длинной юбке с широким разрезом, поднесшая что-то к его губам, явилась для князя полнейшей неожиданностью. Он тряхнул головой, силясь проснуться, но вместо этого начал почему-то заваливаться назад. Его поддержали чьи-то крепкие руки. Другие руки сдавили челюсть, заставляя приоткрыть рот, и языка коснулось что-то вязко-холодное, пряно-горьковатое с каким-то отвратительным, резким привкусом.

Он недовольно замычал, не понимая, чем его пытаются накормить, потом сглотнул… И, дернувшись, как от удара молнии, уже значительно более осмысленным взглядом уставился на чрезвычайно довольную собой шаманку.

— Чт… — голос повиновался плохо и пришлось прокашляться, — Что это было, черт возьми?!

— Снадобье, — хладнокровно известила Карина и, легко поднявшись с корточек, протянула ему руку, — С возвращением к жизни, Фредо. Сможешь встать?

— Смогу… — князь, не касаясь руки девушки, уперся ладонью в землю и одним сильным толчком поднял себя с нее, выпрямляясь во весь свой, не слишком внушительный, рост. Окинул взглядом радостно взирающих на него спутников, соратников и, стиснув посох, почему-то коснулся талии в том месте, где когда-то носил шпагу. Холодное оружие после появления магического проводника он использовать прекратил, и обычно не отягощал себя им, но сейчас внезапно ощутил рукоять меча. Пальцы медленно обняли слегка шершавую рукоять, потянули. Клинок легко выскочил из ножен и, взмыв в воздух, засиял в лунном свете — прекрасный, изящный, сделанный из чистого серебра, совершенно удивительный и восхитительный.

— Откуда взялся этот меч?.. — голос князя звучал тихо, хрипло: он был ощутимо взволнован.

Анатолий, Барт, Шин и Мирко как по команде преклонили колени. Ашет шагнул вперед.

— Ты не помнишь? — говорил охотник тоже негромко, но очень серьезно и уверенно, — Ты сам создал его, Фредо, вытащил из серебряного тумана. Мы не касались его, в ножны ты клинок убрал сам.

— Хорошо, — отстраненно заметил князь и внезапно сделал резкое движение, рассекая воздух. После чего, аккуратно убрав меч в ножны вновь, глубоко вздохнул.

— Мне приснилась серебряная луна, — он обратил взгляд к Аркано, затем перевел его на Тревора и стоящего с ним рядом Фаррада. Медведь глубоко вздохнул.

— Тебе не приснилось, Фредо, мы все ее видели.

— Две серебряных луны, Ваша светлость, — вставил вампир, — Словно вы сами смотрели на нас с небес. Я понимаю, к чему вы клоните, и не могу с этим не согласиться. Не исключено, что пророчество Безымянного начало исполнятся… Однако, сейчас я бы рекомендовал не думать об этом. Сейчас наша первоочередная задача — достать лошадей, чтобы как можно скорее добраться до Тирара.

— Верно, — Серебряный Фредо нахмурился, обращая взгляд вперед, к лежащей во мраке дороге, — И мне кажется, что вдалеке я вижу свет и чую тепло. Идем туда, будем надеяться на удачу и, да, Карина… — он повернулся к своей наставнице и широко улыбнулся, — Спасибо.

Достать лошадей труда не составило. Замеченный Фредо свет оказался ничем иным, как окнами дома небольшой фермы, где, по счастью, коней имелось в достатке. Правда, поначалу хозяин пытался упрямиться, но стоило свету свечи сверкнуть на короне короля, как он тотчас же испуганно поклонился, чуть не уронив пресловутую свечу и поспешно заверил просителей, что все его животные находятся в полном распоряжении Его Величества. Тревор милостиво улыбнулся и, сообщив, что все животные ему ни к чему, и обойдутся они лишь небольшим количеством лошадей, велел фермеру сопроводить его спутников на конюшню.

К утру они уже неслись галопом по дороге на Тирар, стремительно приближаясь к границе Саноры.

— Мне иногда думается, что корону следует замотать какой-нибудь тряпкой, — усталый король тяжело вздохнул, неприязненно касаясь своего надоедливого символа власти, — Не хотелось бы привлекать слишком много внимания — фермер вполне может проговориться о том, куда мы направились, бунтовщикам.

— Будем надеяться, что этого не случится, Ваше Величество, — привычно спокойно отозвался Фаррад, — А прятать корону под тряпкой я полагаю недостойным короля. Пусть Ваши подданные видят, что Вы не прячете лица, пусть видят в вас человека, облеченного властью, а не монстра, каковым пытаются вас выставить.

— Кстати, о монстрах! — Аркано, напрочь забывший о некоторых новостях, узнанных им, и вспомнивший о них лишь теперь, слегка толкнул свою кобылку шенкелями, заставляя ее чуть прибавить ходу, выезжая во главу отряда. Так главнокомандующий мог быть уверен, что слова его услышат все.

— Вы помните, Марек прибежал, крича о монстрах, чудовищах, которые лезут на город? — мужчина окинул быстрым взглядом внимающих ему людей, и внушительно продолжил, — Чудовищ не было. Это была иллюзия, как и тогда, с трактирщиком на постоялом дворе — монстров видели только «избранные», другим они не показывались. Или, что тоже не исключено, эти «избранные» попросту наврали по приказу Доната. Он ведь управлял их мыслями!

— «Управлять» мыслями и «подменять» мысли своими — две разные вещи, — Эрнесто, привычно идущий пешком, негромко вздохнул, — Магия — это тонкие материи, господин главнокомандующий. Несведущему человеку лучше было бы держаться от нее в стороне, но, коль уж судьба распорядилась иначе… Мне известна эта магия. В былые времена, когда Неблис еще был силен, когда он только создал меня и моих братьев…

— Ты о том, как Бог разврата подменял мысли своих «детей» своими? — внезапно вмешался Богдан, — Фракасо! Этот мерзавец был способен еще и не на такое, это не единственная из его подлостей! Он управлял созданными им существами, ловко заменял их мысли своими и вынуждал поверить в ложь, которую преподносил им. Донат активно помогал ему в этом, хотя в то время и не владел этой магией. Инвес был изобретен значительно позже, этот чертов колдун не мог…

— Стоп! — Медведь, снедаемый подозрениями, наконец, не выдержал и, вскинув руку в останавливающем жесте, натянул поводья, останавливая лошадь. Коль скоро ехал он во главе отряда, спутники его тоже были вынуждены придержать коней, непонимающе вглядываясь в мрачного мужчину.

— Ты открываешься все с новой и новой стороны, капитан, — главнокомандующий нахмурился, — Я, безусловно, рад, что ты на нашей стороне, но, черт возьми, не слишком ли ты много знаешь? И с Донатом-то ты уже сражался, и про заклятие, о котором я не сказал и слова, знаешь… Мне не нравится это, крепко не нравится, парень, и либо ты сейчас же мне все объяснишь…

— Аркано, — чернокнижник, не выдержав, прервал молочного брата и, вздохнув, устало покачал головой, — Не надо. Он — друг.

— Я верю твоей интуиции, Фредо, но я привык доверять также и холодной логике! — Аркано сдвинул густые брови, — Пусть этот молодчик объяснится, в конце концов! Для простого пирата он как-то слишком уж осведомлен о сухопутных делах…

— Я склонен согласиться, — неожиданно подал голос Аш и, демонстративно вставая на сторону главнокомандующего, выехал вперед, притормаживая рядом с ним, — Этот тип никому из нас неизвестен, и очень подозрителен! Почему мы вообще должны доверять ему, где доказательства?

Богдан, абсолютно не смущенный обилием выплескиваемых на него обвинений, хмыкнул и, удерживая поводья одной рукой, равнодушно сунул другую в карман.

— Я ведь показывал тебе и твоим ребятам компас, — спокойно напомнил он, — Показал его князю, охотнику и королю. Меня волнует судьба Мартына, и я намерен прояснить ее для себя, намерен помочь ему, спасти! Фракасо! Разве этого мало, чтобы действовать сообща?

— Положим, мы поверим, что компас принадлежал Мартыну, и что на нем в самом деле выступила кровь, — Аркано прищурился, — Допустим, ты был ему добрым другом и так далее. Но неужели ваша дружба была столь крепка, что Мартын рассказал тебе о том, кто он? И что за метку ты упоминал — клеймо?

Капитан тяжело вздохнул и, упершись ладонью в переднюю луку, на миг приподнялся в стременах, устраиваясь в седле поудобнее.

— Да ты и сам не знаешь ни хрена, мужик, как ты можешь проверить, говорю я правду или лгу? Фракасо! Если ты не веришь мне, с какого рожна мне верить тебе и отвечать на вопросы?

— Тогда ответь, откуда узнал, что я интересовался этим парнем, — король Тревор, неожиданно примкнувший к двум противникам пирата, сдвинул брови, — Мои люди должны были расспросить о нем тайно.

Богдан равнодушно пожал плечами.

— Они и расспрашивали тайно, просто не того осведомителя выбрали. Плут по моей просьбе вынюхивал, не знает ли кто чего о судьбе Мартына и, когда королевские посланники (а их он способен отличить от простолюдинов даже в простецкой одежде) обратились к нему, ничего толком не сказал, но послал ко мне ягола. Плут — тот еще мошенник, но за деньги может быть честным, а я не поскупился… Фракасо! — глаза капитана неожиданно сверкнули из-под треуголки, — Долго мы будем торчать здесь, выясняя, кто тут прав, кто виноват?! Мартына там, возможно, мучают, пытают и, если я прав в своих предположениях, путь нам предстоит очень далекий — не только по суше, но и по морю! Довольно пререканий! Я почти уверен, что Мартын на Кадене сейчас, и только я могу помочь вам добраться до нее! Ну, решайтесь! Действуем сообща, или я скачу вперед и отправляюсь в путь один!

На миг воцарилось молчание — таких горячих слов от Богдана никто не ожидал, да и откровение о том, что ему известно местопребывание Мартына, было новостью, которую требовалось переварить. Впрочем, довольно скоро молчание оказалось нарушено, и совсем не тем, от кого этого можно было ждать.

Карина, все это время мирно сидящая на лошади позади Антона (она себе подходящую кобылку или жеребца не сумела найти), поглаживающая Марысю, сидящую на плече юноши, наконец, не выдержала.

— Антон, поворачивай назад! Я согласилась участвовать в походе для спасения того лопоухого парня, но если они всю дорогу будут собачиться, выясняя, кому тут можно доверять, а кому нет, я отказываюсь от участия в нем!

— Хватит! — король, не выдержав, внезапно дернул поводья, поднимая коня на дыбы; голос его пронесся громовым раскатом над головами мигом притихших людей, — Мы отправляемся в Тирар, и точка. Начиная с этого мгновения и вплоть до достижения нашей цели, я требую уважения к капитану, ибо он действительно способен провести нас трудным путем к священному острову! Ашет, Аркано! В строй! Свои подозрения оставьте при себе, не нагружайте нас ими боле!

Спорить с Его Величеством, столь резко и твердо отдающим властные приказы, не посмел никто. Недовольные вернулись в строй, заняли свои места и путь, наконец, продолжился.

Прошло минут десять, прежде, чем Фредо неожиданно решился подать голос, подъехав поближе к Богдану.

— Но если ты знал, или точнее, догадывался, где находится Мартын, зачем отправился к королю? Почему не попытался сам добраться до Кадены, коли знаешь путь к ней?

Капитан дернул уголком губ и, подняв руку, сдвинул треуголку на лоб. Ответ его был мрачен и короток:

— Лярвы.

…Они появились ближе к ночи, в темно-сером сумраке сгущающегося вечера. Они появились пыльными вихрями на дороге впереди, вьющимися столбами пыли с раззявленными человеческими ртами. Не узнать их было невозможно.

— Я думал, они преследовали тебя на море, а не на суше, — негромко заметил Ашет, внимательно следя за приближающимися тварями. Ходу путники пока не сбавляли, неслись во весь опор на врага, однако, уже готовились к встрече. Богдан, поморщившись в ответ на замечание охотника, выхватил совершенно бесполезный сейчас револьвер. Фредо взял в руки посох; Карина, выглядывающая из-за плеча Антона, принялась что-то шептать, призывая духов на свою сторону, дабы противопоставить их движущимся на них лярвам.

— Напомните мне, — Аркано, чуть согнувшись в седле, вытащил меч, — Кажется, встреча с лярвами сулит неудачи и беды, или я заблуждаюсь?

— Мне встреча с ними особенной беды не принесла, — спокойно отозвался капитан, — Разве что до Кадены я так и не добрался, но и то потому, что мы просто повернули назад. Не хотелось близко знакомится с этими тварями.

— Значит, ты их не встречал, — кивнул Медведь, — Что ж, посмотрим, что нам принесет это свидание…

Неподалеку завыла собака. К ней присоединилась еще одна, потом еще и еще… Тьма сгущалась; лярвы вились на дороге, перегораживая ее, не желая пропускать путников вперед, но пока не нападая.

Карина за спиной Антона поежилась и честно попыталась держать себя в руках. В сгущающейся тьме собачий вой звучал особенно жутко, с какими-то тоскливо-надрывными нотами, будто плач по покойнику.

Стало холодно. Луна не выглядывала из-под низко нависших туч, звезды не мерцали среди них — ночь становилась все непроглядней, и лярвы в ней были уже почти неразличимы. Тьма давала им преимущество — невидимые, они были сильнее и, соответственно, опаснее.

Собаки выли, изредка сбиваясь на лай, выли все громче, и теперь их вой заставлял холодеть не только девушку, но и едущих с нею мужчин.

— Надо перестроится, — негромко бросил король, — Мне не нравится все это, я чую опасность.

— Я, Фредо и Ашет пойдем впереди, — мигом сориентировался Аркано, — Богдан с нами. Вы, Ваше Величество, Карина и Антон — в центре. Барт, Мирко, Толя и Шин — замыкающими. Старайтесь держаться полукольцом, чтобы при случае иметь возможность отсечь вероятную атаку и предупредить товарищей. Фаррад, Эрнесто, — вы по бокам. Вы лучше других видите в темноте, способны упредить опасность.

Покорились все безмолвно: сейчас было не до споров. Фаррад и Эрнесто, заняв места по бокам, внимательно озирали окрестности; стражи, скачущие позади, старались контролировать ситуацию сзади.

Увы, тьма не давала возможности полноценно оценить ситуацию, не позволяла предупредить опасность.

Тени обступали со всех сторон, тени надвигались неотвратимо, грозно, а собаки захлебывались отчаянным воем.

Лярв видно не было — казалось, духи исчезли, растворились в ночи, создавая обманчивую видимость надежды, побуждая подгонять коней, устремляясь вперед, во мрак. Тени гнались за путниками, скользили рядом, опережая даже Эрнесто, который, не понимая происходящего, уже тоже начинал испытывать опасения.

Крика никто не услышал. Никто не заметил, как одна из теней метнулась вперед, никто не понял, что произошло. Только спустя несколько минут Барт, несущийся с другими стражами в арьергарде, внезапно вскрикнул и натянул поводья.

— Шин! Где Шин?!

Шина не было. Его конь несся во весь опор, лишенный всадника, повинуясь стадному инстинкту, подгоняемый ледяным ужасом позади.

Всадники сбились в кучу, с трудом управляясь с лошадьми. Те храпели, били копытами и, совершенно не желая слушаться, пытались продолжить путь, надеясь удрать от надвигающейся опасности, но люди заставляли их подчиняться.

Послышался женский крик. Антон, перепуганный сверх всякой меры, обернулся… и едва не упал с лошади. Карины не было! Что утянуло ее во мрак, как оно сделало это, почему, с какими целями — было совершенно непонятно. Марыся, взвыв не хуже собаки, оттолкнулась от плеча юноши, ободрав его на прощание, и скрылась во тьме, поглотившей ее хозяйку. Вскоре до напряженно вслушивающихся людей донеслось ее яростное шипение и дикий мяв, которым кошка явно пыталась напугать противника. Неизвестно, удалось ей это или же нет, но оставшихся в куче путников она точно напугала.

Фредо яростно вскинул посох: позволить неизвестным тварям просто так красть их друзей чернокнижник больше намерен не был.

— Fiamma! Templo!! — гневно приказал он. Кристалл посоха вспыхнул ярким, слепящим розовым пламенем, мгновенно растекшимся широким куполом, озаряющим изрядное пространство вокруг.

Послышалось мерзкое, совершенно не похожее на кошачье, шипение. Мелькнула на краю светового круга когтистая лапа, утаскивающая кого-то во мрак, и мимоходом показались ноги, обутые в высокие сапоги, отчаянно дергающиеся.

— Шин! — взревел Анатолий и, выхватив меч, дал коню шенкеля, посылая его вперед. Жеребец испуганно заржал, вставая на дыбы, однако, подчинился.

— Жаль, моего Храбреца здесь нет, — прошипел сквозь зубы Аш и, недолго думая, выхватил флейту, поднося ее к губам. Играл он бесцельно, просто осыпая режущими трелями тьму за куполом, но, судя по истошному визгу, цели все-таки достиг.

Из мрака внезапно выскочила взъерошенная, перепуганная Карина и, оказавшись на свету, ближе к лошадям, чувствуя себя под защитой, упала на одно колено, упираясь ладонями в землю.

— Мирко! — звонкий голос шаманки разлетелся над степью, и затих, поглощенный тьмой, — Колдуй! Ты — Созидатель, колдуй! Создавай!

— Что создавать?.. — испуганно переспросил страж, однако, честно зажмурился, изо всех сил концентрируя магию и облекая ее в нечто материальное.

Послышавшаяся несколько секунд спустя ругань дала ему понять, что успеха он не достиг, а прилетевшая мгновением позже в лицо свежесозданная ромашка даже объяснила причину столь ярого недовольства.

— Антон, играй! — завопила девушка, ударяя ладонями по земле, — Духи, восстаньте, восстаньте! Защитите нас! Их там полчища!

— Кого?! — король, закрытый спинами соратников, напряженно стиснул поводья, — Кто напал на нас, что происходит?!

— Ноофеты! — донесся из тьмы хрип, сменившийся свистом меча. На освещенное пространство вылетел Шин, взъерошенный, покрытый кровью, с ободранной щекой и шеей, и сжимающий окровавленный меч.

— Ноофеты, — повторил он, пытаясь перевести дыхание, — Вольпоки! Звери, монстры, их здесь сотни, тысячи! Они приходят из тьмы, они живут в ней и стремятся вовлечь нас в нее, хотят убить нас, сожрать!

— Так это были не собаки… — запоздало сообразил Аркано и, вскинув меч, быстро окинул взглядом свой отряд, прикидывая боеспособность, — Богдан, стреляй на поражение! Аш, отдай королю меч — твое оружие флейта, а Его Величеству нужно чем-то защищаться!

Король попытался, было, возразить, но почти сразу же и умолк, принимая чуть ли не насильно впихнутый ему в руки клинок — охотник не стал спорить, предпочитая подчиниться приказу главнокомандующего и полностью сосредоточиться на флейте.

Фредо, удерживая над головой пылающий посох, кое-как высвободил серебряный меч из ножен и, оглянувшись по сторонам, неожиданно крикнул:

— Мирко!

Испуганный молодой страж, правильно поняв, что глава княжества призывает его к себе, направил беснующуюся лошадь к нему и, натянув поводья, замер, вытягиваясь по струнке, демонстрируя готовность исполнять приказ. Впрочем, приказа как такового и не последовало. Чернокнижник без излишних слов сунул ему в руки свой посох и, бросив:

— Держи крепче! — повернул коня мордой вперед. Молодой человек, нервно стиснув теплое дерево, заволновался.

— Слу… Но послушайте, Ваша светлость! Я же не могу, я… я не умею!

— Создавай огонь внутри себя и выплескивай его с помощью посоха! — рыкнула Карина, не поднимаясь с колен, — И не отвлекай людей понапрасну!

Мирко совсем растерялся. Каким образом создать огонь внутри себя, и выплеснуть не на посох, а с помощью посоха, понять было мудрено.

— А если он погаснет? — испуганно вопросил страж, стараясь не думать о другом, еще более худшем исходе: удайся ему создание огня, он бы мог запросто спалить посох князя, а за это ему, должно быть, головы не сносить.

— Не бойся ты так, братец, — Антон, который ухитрялся, сидя на коне, доставать скрипку и уже почти преуспел в этом занятии, ободряюще улыбнулся. С того мига, как он перенес Карину через полчище крыс на руках, с тех пор, как девушка поцеловала его в благодарность, юноша ощутимо воспрянул духом, и теперь уже не видел в молодом страже соперника. В конечном итоге, ехала-то шаманка с ним, с Антоном, а не с Мирко, и выбор этот сделала сама, что не могло не радовать.

— Поверь в себя, — продолжил парень, — Закрой глаза… и следуй зову сердца. Все будет хорошо, я когда-то тоже начинал, — с этими словами он вскинул добытую, наконец, скрипку к плечу, и мягко провел смычком по струнам, извлекая из инструмента первую дрожащую ноту.

Мирко глубоко вздохнул и, мрачно кивнув, послушно закрыл глаза, слушая, правда, не зов паникующего сердца, а тихую мелодию, льющуюся из-под пальцев Антона.

Послышалось разъяренное, шипяще-рычащее мяуканье, и в освещенный круг вылетела Марыся с окровавленным боком, горящими глазами и оскаленными клыками, на которых тоже виднелись следы крови. Обнаружив колдующую хозяйку, кошка мигом бросилась к ней и, забившись между упертых в землю рук, легла, тяжело дыша. Карина стиснула зубы. Первым ее побуждением, первым желанием было утешить любимицу, постараться залечить ее боевые раны, но сейчас она не могла себе этого позволить — колдовство нельзя было прерывать, иначе это могло быть чревато.

За огненным кругом вновь послышался вой, раздалось шуршание, шипение и рычание, кто-то заскреб когтями по земле. Прямо перед шаманкой неожиданно вздулся холмик земли, и спустя мгновение девушка с криком шарахнулась от вылезшего из-под нее натайра.

Сверкнул, отражая свет кристалла, серебряный меч, рассекая воздух со зловещим свистом. Натайр, только, было, изготовившийся бросится на добычу, упал, рассеченный пополам. Края разреза тлели, загораясь на глазах, и спустя мгновение остатки чудовища вспыхнули, в мгновение ока сгорая дотла.

— На землю! — проревел Медведь, — Слезайте с коней, все, все, кто может держать меч — на землю! Верхом пусть остаются только музыканты — их дело играть, вести дальний бой, а мы должны защитить их! Ваше Величество…

— Я не останусь в стороне! — Тревор, сдвинув брови, легко соскочил с коня и, уверенно сжимая рукоять некогда привычного оружия, шагнул вперед, занимая место рядом с главнокомандующим, — Надо продержаться до рассвета! При свете дня они не опасны.

— В прошлый раз натайры вылезли днем, — мрачновато напомнил Аш, на миг оторвавшись от флейты, — Мирко, черт тебя дери, выше посох! Свети, свети на них!

Юный Созидатель, стиснув посох обеими руками, изо всех сил поднял его в воздух, пытаясь осветить как можно большее пространство вокруг и с ужасом понимая, что не справляется с возложенной на него задачей.

Фаррад и Эрнесто, переглянувшись, метнулись к краям огненного купола. Видящие в темноте, сильные, способные, они могли хоть немного сдержать наступление чудищ, не позволяя им приблизиться к друзьям.

Богдан, хладнокровный и спокойный, по-прежнему, не взирая на приказ Аркано, остающийся в седле, прицелился и выстрелил. Визг за огненным куполом дал понять, что стреляет пират метко.

— Откуда их столько набежало… — Анатолий, вскинув меч, слабо отсвечивающий красным в свете кристалла, шагнул ближе к краю купола и, взмахнув оружием, сильно встряхнул его, — Получите, твари!

Капли расплавленного металла, окропив все вокруг, вызвали новые визги, вопли, болезненные писки из тьмы. Барт одобрительно хлопнул товарища по плечу и, лишенный возможности повторить его подвиг (силой такой он не обладал), вскинул меч. Шин, успевший немного перевести дух, выхватил из-за спины лук и, прищурив левый глаз, прицелился в темноту, стреляя почти наугад.

Свист стрелы завершился закономерным звуком ее попадания во что-то, и почти сразу же из тьмы выпало тело крупного гоблина с совершенно диким, не похожим на морды гарли, лицом. Это чудовище было в два раза выше самого высокого из подданных Мграйна, и в несколько раз шире; обладало костистыми острыми наростами на плечах и локтях, жуткими клыками и налитыми кровью глазами. Стрела Шина угодила ему точно в сердце, убив наповал и, пожалуй, это можно было считать большим везением — все-таки против такого противника выступать было бы затруднительно.

— Горлы! — прорычал король, стискивая рукоять меча, — Этого еще не хватало! Одичавшие гоблины, ведомые лишь жаждой крови, я был уверен, что их давно перебили!

Ответить ему никто не успел, потому что в эту секунду пылающий огнем кристалл вдруг погас. Мирко не справился, не сумел удержать свет пламени, и теперь отчаянно пытался зажечь его снова.

Метнулись на оказавшихся вдруг такими уязвимыми путников черные тени. Засверкали мечи, яростно рубящие монстров налево и направо.

Тревор, оберегающий корону, сражался как лев, а меч в его руках летал с такой легкостью и скоростью, что задыхающийся от непрестанной игры Ашет даже на миг позавидовал Его королевскому Величеству. Самому ему до такого мастерства было еще далеко.

Трели флейты сыпались на головы монстров, отбрасывая их назад, отрезая конечности и раня одного за другим; скрипка вторила ей, не подпуская тварей излишне близко, и все равно не могла, не могла одолеть их.

Серебряный меч сверкал в ночи, как луна, рассекая блестящей полосой то одно, то другое чудовище; капли расплавленного металла осыпали все вокруг, и один за другим грохали выстрелы.

В какой-то момент бросившаяся сзади тень сшибла Богдана на землю, выбивая револьверы из его рук (как оказалось, у запасливого пирата их было два) и, недолго думая, попыталась загрызть его… Но в этот миг вновь вспыхнул свет.

Мирко, взмокший от натуги, стиснув зубы, тряс треклятый посох, умоляя его засветиться и, наконец, мольбы его оказались услышаны. Напавший на капитана ноофет с визгом отскочил во мрак, но на смену ему тотчас же метнулся не так боящийся света вольпок.

Богдан попытался отползти, заслонился рукой… Огромная волна воды, взявшаяся буквально из ниоткуда, вдруг поднялась перед ним и, обрушившись всей своей массой на монстра, смыла и его и изрядное количество его собратьев. Откуда она взялась — не понял никто, включая даже, кажется, и самого капитана, испуганного, растерянного и поспешно отползающего подальше от мокрой земли, нашаривающего револьверы. На щеке его красовалось несколько длинных ссадин — следы от когтей ноофета.

Свет снова погас. Сил юного Созидателя не хватало на то, чтобы постоянно поддерживать его, хотя он старался изо всех сил.

Фаррад с рычанием бросился на одну из теней, пытающихся подобраться к Антону сзади и, недолго думая, впился ей в горло или в то, что казалось ему горлом. Эрнесто сокрушительным ударом кулака переломил тонкий хребет ноофета и отшвырнул ногой натайра. Послышался визг — отвратительно знакомый, узнаваемый, — и неблиссер зарычал сквозь стиснутые зубы.

— Клацперы!

Маленькие твари, прибывшие как подкрепление основным силам, волной накатили на людей, заставляя их отвлекаться от главных врагов, отбиваясь от них.

Свет то вспыхивал, то гас снова; покрасневший от натуги Мирко уже едва ли не валился с лошади, силясь удержать освещение. Богдан, подобравший один из револьверов, прицелился в вольпока, попытался выстрелить… и в сердцах бросил оружие прямо в злобную морду зверя. Патроны кончились.

Фредо упал навзничь, сбитый с ног коварно бросившимся под ноги клацпером, принимая на меч кинувшегося на него го́рла — еще одного, как две капли воды похожего на убитого. Карину, закрывающую собой кошку, сбили с ног уже в третий раз, и теперь ее со всех сторон облепляли клацперы, которых девушка с криками отвращения отбрасывала в стороны. Верная Марыся активно помогала хозяйке, раздирая острыми когтями мерзкие морды.

Антон играл, чувствуя, как немеют пальцы, Ашет задыхался, стискивая флейту. Мелодии закручивались бешенным водоворотом, отшвыривая нападающих тварей волна за волной, а они накатывали снова.

Толя и Барт стояли спиной к спине, отбиваясь от нападающих монстров, Шин стрелял наугад, не промазав ни разу. Мирко продолжал бороться с посохом.

Внезапный крик, нечеловеческий вопль привлек всеобщее внимание, заставляя холодеть сердца. Король Тревор, упав на колени, выронил меч, закрывая лицо руками и дрожа всем телом.

Неподалеку на земле валялась сбитая с его головы корона.

Яростный рев взбешенного, вырвавшегося на свободу монстра громовым раскатом разнесся по полю, заставляя землю дрожать и едва ли не идти ходуном. Чудовища, абсолютно не ожидавшие такого, не готовые к этому, неуверенно замерли, не представляя, на что решиться. Приказ, отданный им господином Донатом, их призвавшим, был ясен и однозначен — князя Финоры и всех его соратников следовало уничтожить, но… Древний как мир инстинкт самосохранения, не чуждый этим тварям, останавливал их, легко преодолевая даже жажду крови, столь типичную для них и столь умело подстегиваемую колдуном.

Фредо, пинком отбросив от себя одичавшего гоблина, торопливо вскочил, отступая. Горл, с прожженной в центре груди дырой, упал, разбросав руки в стороны и забился, не то рыча, не то хрипя, чувствуя, как продолжает гореть, плавится его плоть.

На него никто не обратил внимания.

Клацперы, обступившие Карину, шарахнулись в стороны, едва не прихватив с собой вовремя воспротивившуюся этому Марысю. Ноофеты, с которыми сражались Эрнесто и Фаррад, шипя, принялись отступать назад, во мрак; натайры поспешно закопались под землю.

Какой-то отважный до безрассудства, отчаянный вольпок, внезапно решив показать себя героем, бросился вперед, вцепляясь в руку монстра. Зверь зарычал и, махнув рукой, отшвырнул его от себя с такой силой, что тварь, прокатившись кубарем по полю, сбила еще с десяток себе подобных.

Фредо, торопливо оглядевшись и, убедившись, что все, в общем и целом, живы и даже здоровы, а Мирко даже удерживает, хоть и с трудом, свет, вскинул меч, привлекая внимание.

— Назад! — рявкнул он, не дожидаясь, когда внимание окажется все-таки привлечено, — Быстро все назад, он не различает врагов и друзей! Он может убить нас!

Дважды повторять не пришлось.

Люди, испуганные обращением монарха в отвратительное чудовище, спешно отступали, сбиваясь в кучку возле лошадей, в любой миг готовые вскочить на них и дать деру с этого жуткого поля. Мирко, сидящий на коне рядом с прекратившим играть Антоном и переводящим дыхание Ашем, обалдело покрутил головой, и чуть не опустил посох, но вовремя спохватился и поднял его повыше.

— Это… и вот это… и есть наш король?.. — напряженным шепотом осведомился он, — Фу-ты, пропасть, а я-то думал, это они для красного словца про монстра-то плели!

— Не для красного, — мрачно отозвался охотник, не спеша убирать флейту. Против экс-стража Неблиса она, конечно, была бесполезна, в чем он убедился еще и в прошлый раз, но прятать свое единственное оружие молодой человек не хотел. Взгляд его скользнул к земле у ног монстра и, наткнувшись на оброненный меч, замер. Вот бы достать его… Тогда бы и против чудовищ было, чем сражаться, да и против самого короля при случае…

Монстр зарычал и, тяжело шагнув вперед, принюхался. Окружение ему явно не нравилось.

Кто-то из ноофетов, зашипев, метнулся вперед, занося лапу с длинными когтями, метя в глаза чудовища, но цели ожидаемо не достиг. Монстр схватил его руку, вывернул ее и, без особых усилий оторвав, швырнул в сторону, разевая жуткую пасть. Ноофет завизжал, как свинья. Из рваной раны от огромных зубов хлынула фонтаном кровь, визг сменился предсмертным хрипом, и вскоре с тварью было покончено.

Монстр медленно провел длинным языком по окровавленным клыкам… и внезапно метнулся вперед, рванулся, как камень, выпущенный из пращи, расшвыривая, топча противников, разрывая их на части, разгрызая, уничтожая…

Воздух наполнился запахом смрадной крови, и непрестанными визгами и хрипами умирающих чудовищ. Король в своем жутком облике совершенно потерял самоконтроль — он злился, и выплескивал ярость именно на тех, на кого и следовало, он уничтожал их, убивал, отчищая свое королевство от присутствия мерзких тварей и, похоже, был полностью удовлетворен своими действиями.

Люди, пораженные, потрясенные устрашающим зрелищем, кое-как различимом при мигающем свете посоха, жались друг к другу, замерев поодаль. Фредо, стоя впереди отряда рядом с молочным братом, держал наготове меч. Медведь, чуть присев, встал в стойку, готовый при случае отразить атаку.

Барт, покрытый свежими царапинами, вместе с изрядно помятым, ободранным Шином, и почти не задетым, благодаря расплавленному мечу Толей, занимали оборонительную позицию за предводителями, но перед конниками, защищая их.

— М-может… его того?.. — Шин сглотнул, — Я хочу сказать, в прошлый раз Его светлость его превратил, может… и теперь?

— Ты совсем того? — Карина, успешно вскарабкавшаяся на лошадь позади Антона (юноша в этом ей активно помогал), и уже сконцентрировавшаяся на излечении ран Марыся, негодующе подняла голову, — Если его превратить сейчас, монстры сожрут его! Нет уж, надо дать Его Величеству возможность порезвиться, он давно не пробовал живой крови… Пусть оттянется, пусть уничтожит их всех! Не думаю, чтобы это заняло много времени.

Шаманка как в воду глядела — не успели ее слова отзвучать, как последний визг, истошный предсмертный вопль очередного горла, затих, раскатившись напоследок над полем.

Повисла мертвая тишина, прерываемая лишь крайне неприятными чавкающими звуками — монстр, одолев добычу, с полным правом утолял ей свой звериный голод. Ни единого шороха, ни единого звука больше не звучало в холодном ночном воздухе — поле, полное чудовищ, внезапно словно вымерло или, скорее, было выкошено под корень умелым косарем.

— Неужели он их… все-таки… — Антон тяжело сглотнул, — Неужели Его Величество… мог…

— Сейчас он монстр, — последовал тихий ответ уже привычно холодного и собранного Фаррада, — Его Величество, безусловно, не смог бы сделать этого, это сделал монстр, живущий в его душе. Тот монстр, что некогда охранял вход в лабиринт, ведущий к темнице Неблиса, тот монстр, которого Донат создал себе на погибель!

При последних словах голос вампира опасно возвысился, и это не осталось незамеченным. Послышалось шуршание — монстр ворочался на одном месте, силясь понять, откуда идет звук, — потом вновь зазвучали тяжелые шаги.

Аркано напрягся, стискивая меч. В том, что король не узнает их, что попытается атаковать, сожрать, он был абсолютно убежден и, что самое неприятное, совершенно не сомневался, что одолеть его им не удастся.

— Ты помнишь заклятие, которым обратил его в человека? — торопливо спросил он у замершего рядом с мечом наизготовку чернокнижника. Ответить тот не успел — его упредил Эрнесто.

— Для того, чтобы заклятие сработало, на голове у короля должна быть корона, господин главнокомандующий, — очень спокойно, где-то даже холодно напомнил неблиссер и, оглядевшись, кивнул на упоминаемый предмет, — А вон, кстати, и она.

Корона тускло поблескивала в свете кристалла, лежа на боку шагах в пятидесяти от столпившихся возле коней путников. Идти за ней никто не решался.

Тяжелые шаги все приближались — монстр не бежал, он шел, медленно, вперевалочку, словно давая жертвам возможность сполна насладиться внушаемым им ужасом, не бросаясь пока, наслаждаясь охотой.

— Антон, играй… — тихо велела Карина, прижимая к себе Марысю и напряженно вглядываясь в сумрак за кругом света, — Играй, быть может… это его хотя бы успокоит.

— Когда-то ты уже советовала мне это, — тоскливо отозвался парень, без особой уверенности поднимая скрипку, — Но в прошлый раз это не помогло. Он только разозлился сильнее.

— Может быть, он не любит спокойной музыки? — предположил Аш, поднося к губам флейту, — В любом случае, стоять и ждать, пока нас убьют, думаю, не стоит. Играем.

Над полем разнесся серебристый плач флейты. Спустя мгновение к ней присоединилась нежная, певучая колыбельная скрипки.

Шаги затихли — монстр, казалось, прислушивается, не зная, не понимая странных звуков, но успокаивается он от них или нет, сказать было трудно.

— Я не помню заклятие… — неожиданно послышался растерянный голос Фредо, — Что-то… было что-то о дурной траве, и прошлой ипостаси монстра… Не знаю, не помню! В любом случае, корона должна быть у него на голове.

Из тьмы донеслось негромкое ворчание, и шаги возобновились. Только теперь они, казалось, сменили направление — монстр определенно начал смещаться влево, не то изыскивая более удобную точку для совершения рокового броска, не то пытаясь обойти круг света. Ему, судя по всему, яркое освещение тоже было не по нраву.

— Он идет… к короне? — Барт, сглотнув, сжал меч и немного вытянул шею, силясь рассмотреть то, что происходит за кругом света. Мирко, заинтригованный его словами, тоже немного подался вперед. Посох качнулся. Свет мигнул, на миг погасая, и затем загораясь вновь.

— Сиди ровно! — три голоса прозвучали как один: Карина, Фредо и Ашет проявили удивительное единодушие в своем воспитательном порыве. Впрочем, погаси Мирко кристалл, дай он монстру преимущество, это могло бы иметь одинаково плачевные последствия для всех.

Парень недовольно что-то буркнул, однако, послушно замер, крепко сжимая посох обеими руками и за происходящим следя только глазами.

Шаги продолжали звучать за кругом огня — монстр явно обходил его, по-видимому, ища лазейку. Корону он миновал, не проявив к ней особенного интереса, отошел шагов на семь в сторону, постоял… потом неожиданно повернул обратно, возвращаясь вновь.

На этот раз шаги затихли где-то недалеко от символа власти, из чего напряженные наблюдатели сделали вывод, что король изучает его, разглядывая из темноты. Что он собирается делать, пока понятно не было.

Ашет и Антон играли, изо всех сил выводя, выстраивая мелодию, должную если не переубедить монстра в его кровожадных намерениях, то, во всяком случае, смягчить эти самые намерения и не подпустить его слишком близко. Огненный купол, казалось, звенел изнутри, разнося эхом всю музыку вокруг.

Неожиданно за кругом послышалось странное рычание, ворчание, потом кто-то словно провел когтями по железу и… высунувшаяся из тьмы лапа неожиданно схватила корону, уволакивая ее к себе.

— Ого… — Медведь сглотнул, безмерно желая потереть шрам, пересекающий глаз, но не имея возможности себе это позволить: обе руки его были заняты мечом, — Он что, решил не дать нам снова обратить себя? Уничтожит корону, и…

Закончить он не успел.

Из тьмы донесся ужасающий, леденящий кровь и душу, надрывный вой, перекрывающий музыку, прокатился по полю огненным шаром, и затих где-то вдали.

— В поле растет дурная трава, Пусть монстр станет таким, как вчера! — внезапно выпалил неожиданно вспомнивший конец заклятия чернокнижник и, в два шага очутившись рядом с Мирко, ухватился свободной от меча рукой за конец посоха.

Свет вспыхнул ярче, озарил большее пространство, разгоняя мрак. Стала видна замершая на коленях человеческая фигура с головой, увенчанной короной.

— Ваше Величество… — Медведь вздохнул с непередаваемым облегчением и, одним движением отправив меч в ножны, заспешил к королю. Фредо, выпустив посох, бросился следом за ним, на ходу пряча меч.

Ашет опустил флейту и вздохнул с непередаваемым облегчением. Антон опустил скрипку, не скрывая радостной улыбки. Карина, выдохнув, вновь склонилась над Марысей, справедливо полагая, что теперь у нее есть время помочь любимице.

Шин, потирая свежие ссадины и раны, глубоко вздохнул и, с облегчением улыбнувшись, опустил голову.

— Похоже, нам все-таки удалось продержаться… — негромко молвил он и, подняв взгляд, кивнул на восток, — Рассвет.

Там, поднимаясь над горизонтом, уже и в самом деле вставало, как символ вечной, неумирающей надежды, яркое, отлично выспавшееся Солнце.

Богдан стянул треуголку и, смахнув ей со щеки кровь, прижал руку к груди, склоняясь в поклоне великому светилу. Лицо его в этот миг казалось одухотворенным и даже шрамы не портили удивительного зрелища — капитан пиратов, озаренный первыми лучами солнца, выглядел самым возвышенным, самым светлым существом, какое только видели человеческие глаза. Медведь, помогающий подняться королю и глянувший на Богдана в эту минуту, подозрительно прищурился, однако, говорить ничего не стал, предпочитая оставить мысли и предположения при себе. По крайней мере, до того мига и часа, когда они получат веские доказательства.

Сильный удар швырнул Мартына на холодный пол. Он упал, неудачно придавив связанные за спиной руки, пребольно ударившись затылком и, пытаясь не показывать боли, яростно зарычал.

— Фракасо! Ты…

— Почему компас не показывает путь?! — Донат не стал ждать, пока пират закончит негодование, — Мы сделали несколько кругов вокруг Кадены, я поил тебя кровью, мерзавец, а компас неподвижен! Почему?!

— Откуда мне знать?!

Руки сводило болью, в голове шумело и вдаваться в подробности провала дьявольского плана колдуна парню совсем не хотелось. Где-то за головой послышалось шуршание, затем раздался знакомый писк. Креон, ручной клацпер Доната, очень несвоевременно забредший в зал, спешил к своему другу, определенно сочувствуя ему.

— Ты умираешь… ты застыл на половине обращения в ноофета, компас должен указывать путь! — Донат яростно сплюнул, и занес ногу, чтобы пнуть беспомощного пленника, выплеснув на нем злость.

Ничего сделать он не успел. Маленькие, острые зубки внезапно впились в его ногу, прорывая, пропарывая сапог, не отпуская, силясь добраться до плоти. Колдун вскрикнул не столько от боли, сколько от неожиданности и, приподняв ногу, изумленно воззрился на повисшего на сапоге, глухо рычащего клацпера. Такого он от своего питомца не ожидал.

— Ах ты, тварь… — пораженный вздох сорвался с его губ, — Против меня… Против своего хозяина?!

Донат резко дернул ногой, сбрасывая зверька и отшвыривая его от себя куда-то в сторону Мартына. Пират, который за последнее время тоже успел привязаться к Креону, а сейчас еще и питал к нему благодарность за защиту, кое-как сместился, с трудом садясь на полу и принимая летящего монстрика на грудь. Дать ему ударится об пол молодой человек не мог.

Клацпер ударился в его грудную клетку с силой хорошего ядра, отталкивая немного назад и, шмякнувшись на колени человеку, негодующе запищал. Потом повернулся мордочкой к хозяину и, оскалившись, неприятно зашипел на него.

Брови Доната поползли вверх. Такого неповиновения, такого поведения от обычно преданного ему существа он не ожидал ни в коем случае, был потрясен его предательством до глубины души и совершенно не понимал причин этого. Разве не кормил он Креона? Разве не давал ему иногда напиться Мартыновой крови? Так почему же эта мерзкая тварь предпочитает общество пленника, спит рядом с ним, защищает его?! Что, что это маленькое чудовище нашло в Мартыне? Ведь клацпер, как ни крути, порождение мрака, его должна привлекать тьма, а не свет! Он должен быть на стороне силы, а не слабости!

— Как ты… Что ты с ним сделал?! — колдун надвинулся, было, на Мартына, но Креон вновь зашипел, всем видом показывая готовность защищать благоприобретенного друга до последней капли крови.

— Да как ты сумел его приручить?! — совершенно вознегодовал жрец Неблиса, — Ты не кормил его, ты ничего не делал для него, как, как?!!

— Я просто относился к нему по-человечески, — раздраженно бросил пират и осторожно пошевелился, пытаясь сесть более ровно. Голова после удара раскалывалась от боли, руки сводило, а на коленях удобно устроилось тяжелое маленькое тельце странного защитника, готового даже идти против хозяина.

Донат примолк, изучая этот натюрморт теперь уже без гнева, но с нескрываемым интересом — неожиданно открывшаяся способность маленького монстра привязываться к людям, относящимся к нему «по-человечески», вызывала в нем искреннее любопытство. Пожалуй, стоило бы изучить этот странный феномен, разобраться в нем…

— Об этом поговорим позже, — наконец, бросил колдун, так и не придя ни к какому однозначному выводу, — Сейчас мне важен компас, который должен, обязан двигаться! Ты что-то сделал, сын Кадены, что, что ты сделал? Скажи мне, как ты сумел остановить стрелку компаса?

— Да ничего я не делал! — Мартын раздраженно шевельнулся, — Фракасо! Я делал все, как ты хотел — я пил кровь твоего слуги, я пил зелье, которым ты удерживал меня на грани между человеком и ноофетом, я делал все, хотя и не желал этого! Я не знаю, почему компас прекратил двигаться, я не знаю даже, почему он двигался раньше! Спроси у своего уродского приятеля — может, его «божественная» мудрость даст ответ.

Угадать сарказм в якобы уважительных словах труда не составляло. Донат криво ухмыльнулся и шагнул, было, вперед… Но неожиданно остановился, вновь вспомнив про скалящегося клацпера и окликнул:

— Пьетро!

Верный слуга поспешно вынырнул из тени угла и, приблизившись, замер навытяжку за спиной пленника, всем видом показывая готовность выполнить любой приказ.

— Мне кажется, в Искъерде завелся предатель, — колдун широко, очень жестоко улыбнулся и указал взглядом на клацпера, — Излови эту тварь. И пусть Акуто сделает из нее чучело, или хотя бы просто утопит в море! Или прирежет — мне все равно, лишь бы эта мразь больше не попадалась мне на глаза! Забери его!

Пьетро неуверенно шагнул к зверьку, обойдя Мартына с левой стороны, протянул к нему руки… и тотчас же испуганно отдернул их. Клацнули острые зубы, не успевшие ухватить пальцы мерзавца.

— Хозяин… — растерялся предатель, — Он кусается…

Донат в сердцах сплюнул. Необходимость делать все самому угнетала, бесила его, особенно, когда был дан четкий приказ, требующий немедленного исполнения.

— На кой мне нужен слуга, если он не способен даже поймать мелкую тварь? — прошипел колдун и, вскинув обе руки на уровень груди, образуя пространство между ними, что-то забормотал. Между ладоней его начал образовываться светящийся шарик, постепенно увеличивающийся в размерах, принимающий вид светящейся голубоватым светом сферы. Маг дунул — и шарик, оторвавшись от его ладоней, медленно поплыл к Мартыну, опускаясь все ниже и ниже.

Креон, которому это явление решительно не понравилось, попытался ухватить сферу зубами, поймать ее… и неожиданно пискнул, чувствуя, что проваливается внутрь странного явления. Еще секунда — и маленький защитник несчастного пленника забарахтался в плену магии своего хозяина, не понимая, что происходит.

Донат указал пальцем на Пьетро, и сфера, удерживающая зверька, поплыла к нему. Слуга поднял руки, осторожно принимая магическую клетку и, удостоверившись, что Креону из нее не выбраться и сквозь нее не прокусить, удовлетворенно ухмыльнулся. Клацпера он никогда не любил, и сейчас был искренне рад от него избавиться.

— Надеюсь, этот идиот Акуто не начнет жаль эту мелкую тварь, — не удержался он от замечания, но, натолкнувшись на ледяной взгляд синих глаз, предпочел умолкнуть. Щелкнул каблуками, быстро поклонился и торопливо вышел вон, крепко удерживая сферу с обреченным на смерть Креоном.

— Больше нам никто не помешает, — Донат приподнял уголок губ и, шагнув к пленнику, присел рядом с ним на корточки, хватая его за отросшие за это время волосы и запрокидывая его голову, с интересом созерцая открывшуюся шею и перечерченную шрамами метку пирата на плече.

— Может быть, дело в метке… — задумчиво пробормотал он, — Может быть, два клейма на одной руке — это чересчур, одно блокирует силу и движение другого… Хм. Пожалуй, я смогу это исправить, — он легко толкнул голову рычащего от ненависти пирата и, поднявшись с корточек, хладнокровно направился к камину, возле которого высилось залитое кровью зеркало. На каминной полке привычно поблескивали разного рода склянки, пузырьки и реторты — колдун намеревался создать очередное зелье.

Он подошел к камину, провел пальцами по нескольким склянкам, потрогал мешочек с травами, и неожиданно повернулся к зеркалу.

— Неблис! — негромко окликнул он и, глубоко вздохнув, прибавил, — Мне нужно с тобой поговорить.

В глубине зеркала что-то заворочалось, постепенно формируясь в уже привычную жуткую морду с вопросительно вскинутыми бровями.

— Тебе есть, что сказать мне?

— Мне есть, о чем спросить тебя, — Донат тяжело вздохнул: расписываться в своем бессилии он не любил, — Компас на руке моего указателя прекратил указывать путь. Я полагаю это следствием влияние пиратского клейма на его плече, хочу свести его. Что думаешь ты?

Неблис задумался, пожевал губами (торчащие клыки его при этом задвигались) и, наконец, махнул когтистой лапой.

— Хуже не будет. Клейма способны менять жизнь, изменять молекулярную структуру тела человеческого существа, так что лучше сведи. Но компас начинает шевелиться, когда выродку Кадены грозит смертельная опасность, Донат… Ты не пробовал просто убить его?

…Акуто осторожно принял из рук Пьетро сферу и, тяжело вздохнув, перевел взгляд с сжавшегося клацпера на принесшего его человека.

— Он хочет, чтобы я убил это несчастное создание?

Пьетро нескрываемо сморщился — постоянное нежелание убийцы делать свое дело раздражало его.

— Давай вот только без этих соплей, хорошо? Эта тварь — не более, чем монстр, их убивают десятками, тысячами! Он ничем не отличается от других, и он надоел хозяину. От него надо избавиться!

— Он отличается тем, что у него есть имя, — возразил мужчина, вновь опуская взгляд на несчастного зверька, — Как я должен достать его из сферы?

Слуга Доната равнодушно пожал плечами.

— Можешь разрубить ее вместе с ним — мне наплевать. Кровь только потом убери, я не нанимался подтирать за тобой. Бывай.

Он развернулся, решительно направляясь восвояси. Акуто остался один. Несколько секунд он безмолвно созерцал сферу, разглядывая сжавшего зверька в ней, потом тяжело вздохнул и взял нож.

Креон, умный и сообразительный, сразу же почуял угрозу и, пискнув, свернулся клубочком, боясь глядеть в лицо судьбе. Акуто поднял нож и аккуратно, очень медленно погрузил его в сферу, осторожно разрезая ее, освобождая клацпера.

Свежий воздух заставил зверька удивленно поднять голову. Глазки его скользнули по странному человеку, наткнулись на нож в его руке, и Креон, пискнув, опять спрятал мордочку. Видеть, как его убивают, бедный клацпер не хотел.

Акуто протянул к нему руку с ножом… и неожиданно опустил последний, бросая его на пол. Потом взял двумя руками зверька и нежно, трепетно прижал к себе, пряча его у себя на груди.

— Я не хочу слушаться его, — тихо прошептал он, — Ты просто маленький кусочек жизни, живи, малыш, живи… Но покидать мою комнату тебе пока нельзя — не надо, чтобы Донат увидел, что ты жив. Будешь жить со мной?

Креон поднял умную мордочку и негромко пискнул. Догадаться, что с его стороны это означает благодарное согласие, было нетрудно.

Они проснулись от громкого, испуганного крика, сменившегося надрывными рыданиями и, вскочив, принялись напряженно оглядываться, ища источник звука. Первым его обнаружила чуткая шаманка и, торопливо поднеся палец к губам, бросилась к всхлипывающему, дрожащему Антону, обнимая его за плечи.

— Что такое? — в голосе девушки звучала неподдельная забота, искреннее беспокойство, и окружившие Скрипача мужчины быстро, понимающе переглянулись. По всему выходило, что «крепость пала», и Антону удалось-таки разбить сковывающий сердце шаманки лед. Впрочем, сейчас было явно не до романтических настроений.

— Что случилось? — Фредо присел на корточки рядом с всхлипывающим юношей и, протянув руку, аккуратно приподнял его лицо за подбородок, — Дурной сон?

Парень шмыгнул носом и судорожно дернул головой. Говорить у него получалось с трудом.

— Да… нет… Нет, я… Я уверен, это… эт-то… — она затрясся и, высвободив лицо из пальцев чернокнижника, без излишних церемоний обнял мигом растерявшуюся Карину, утыкаясь лицом ей в плечо. Марыся, завидя это, изумленно мяукнула, совершенно не понимая, почему какой-то нахал смеет обнимать ее личную хозяйку.

— Милена… — пробормотал Антон после еще нескольких минут безмолвного плача, — Она… ее больше нет… Я видел, видел ее тело, это… это было ужасно! — юноша содрогнулся и, выпустив Карину из объятий, обхватил себя руками, словно бы внезапно замерз, — Я никогда не видел, что делали с жертвами там, в той жуткой церкви, но это… Какое чудовище могло сотворить такое с ней?! Она же… она была невинна…

— Антон, успокойся, — мудрый учитель Фаррад, добровольно принимая на себя роль утешителя, решительно шагнул вперед и, склонившись, положил ладонь на плечо ученика, — Не исключено, что твои сновидения не имеют ничего общего с реальностью. Зачастую во снах отражаются лишь наши страхи, наши опасения…

— Она потом явилась мне, — Антон медленно поднял голову; лицо его побледнело, — Она… была вся в свету, как живая, но не живая… Она сказала, что всегда любила меня, просила за что-то прощения… и попрощалась. Я пытался остановить ее, удержать, но… — голос парня прервался, и он вновь опустил голову.

Карина, с искренним изумлением обнаруживая в своей душе жалость к той, кого некогда полагала почти соперницей, жалость к Антону, так переживающему из-за нее, подалась вперед и, обняв юношу, привлекла его голову к своему плечу, гладя по волосам.

— Ну, тише, тише, мальчик мой, — успокаивающе зашептала она, — Мы не оставим этого так, мы найдем ту тварь, что убила девчонку, мы…

— Это Донат! — Антон рванулся, высвобождаясь из ее объятий; глаза его сверкнули, — Я знаю… я уверен совершенно — это Донат убил ее! Этот мерзкий колдун, что прикидывался мной, я… я… да он токмо того и стоит, шоб башку ему срубить, да на дворе вывесить, да пусть вороны глаза его мерзкие выклюют!

— Антон… — Фаррад тяжело вздохнул и, покачав головой, неожиданно произнес отнюдь не то, что ожидали услышать все свидетели происходящего, — Не надо опускаться на его уровень. Я понимаю твое горе, но, поверь мне, — Донат понесет заслуженное наказание, а то, что ты предлагаешь… — глаза вампира неожиданно дьявольски сверкнули, — Это слишком мягко для него!

Парень снова шмыгнул носом и, подняв голову, решительно кивнул. Что-то изменилось в нем в эту секунду, ушла детскость, ушла наивность, уступая место чему-то жесткому, взрослому, серьезному и ответственному, решительному и уверенному в себе.

Карина, поймав себя на том, что такой Антон ей определенно нравится, куснула себя за губу и торопливо отвела взгляд. Показывать, что испытывает симпатию к мужчине вообще, и к этому молодому человеку в частности, девушка все еще не желала. И, силясь скрыть это, торопливо подхватила с земли Марысю, поднимаясь сама и гордо отворачиваясь.

— Раз все готовы отправиться в путь, мстить за ту девчонку — пора ехать. Не вижу смысла дольше рассиживаться на траве и лить горькие слезы — действовать пора! Донат уже давно нарывается и, по-моему, ему стоит преподать хороший урок… Эй, пират! Мы далеко от Тирара?

Богдан, за происходящим наблюдающий с великолепным равнодушием, спокойно пожал плечами.

— День-два пути, шаманка, — в тон девушке отозвался он, — Ночью мы пересекли границу Саноры, а Тирар — столица этого княжества. Осталось не так уж далеко. Да, к слову я бы навестил старину Плута — вдруг он узнал что-то новенькое о Мартыне?

— Как он мог что-то узнать, если Мартын, по твоим словам, на Кадене? — Аркано пренебрежительно фыркнул и, подняв с земли свое седло, подошел к лошади, принимаясь седлать ее, — Не говори глупостей. Я скорее поверю, что твой приятель с таким говорящим прозвищем успел за это время сдать нас Донату, чем что он мог выяснить хоть что-нибудь!

Капитан широко улыбнулся и, достав из-за пояса револьвер, демонстративно взвел курок.

— Если он и в самом деле сделал это, — очень спокойно, почти доброжелательно вымолвил он, — Мне придется угостить его свинцом. Или подарить пеньковый галстук — мои ребята мастера на такое дело, по моему слову…

Громкий, демонстративный кашель возмущенного до глубины души короля вынудил его прерваться, удивленно приподнимая бровь. Тревор, который после своего обращения в монстра, а потом опять в человека, определенно приобрел некоторую уверенность в себе и даже, похоже, вновь готов был взвалить на плечи ответственность за порядок в королевстве, сверлил пирата гневным, неприязненным взглядом.

— Я сознаю, что вы, господин капитан, — язвительность в его голосе не смогли перекрыть даже, казалось бы, вежливые слова, — Помогаете нам, и что без вас нам не добраться ни до Мартына, ни до Доната, ни до Кадены. А последние два пункта чрезвычайно важны для меня, потому как я надеюсь при их помощи избавиться от своего проклятия, и снять, наконец, эту чертову корону!.. Но это не значит, что я позволю себе и вам забыть об элементарных законах королевства! — мужчина сдвинул брови, поправляя корону, — Я — король, и своим приказом я запрещаю вам использовать в дель’Оре огнестрельное оружие! Здесь ему не место, откуда вы вообще ухитрились добыть его?

Богдан, по-видимому, совершенно не впечатленный горячими словами монарха, спокойно убрал револьвер.

— Дурное дело не хитрое, — заметил он, — Мой корабль часто совершал рейсы не только вдоль берегов нашего королевства — нам доводилось бывать и у Затерянных островов, и в районе Дальних холмов…

— Не поверю, что волхвы, там обитающие, используют револьверы! — Тревор медленно потянул носом воздух, и неожиданно повернулся к прочим своим спутникам, — Теперь что касается вас, друзья мои. Зачарованные инструменты были запрещены еще до моего восхождения на престол. Я понимаю, что помощь их неоценима, и без них нас бы, скорее всего, съели еще прошлой ночью… Но хотя бы постарайтесь не демонстрировать их широкой публике! Мне бы не хотелось, чтобы пошли слухи не только о проклятии короля, но и о его несостоятельности, как монарха!

Ашет, потрясенный до глубины души, поправил ворот камзола и попытался застегнуть его туже, дабы не провоцировать короля демонстрацией своей обожаемой флейты. Антон, от изумления даже позабывший о горе, прижал к себе скрипку.

Карина, быстро глянув на поклонника, перевела взгляд на короля и, аккуратно подсадив Марысю себе на плечо, решительно шагнула к нему, гордо приподнимая подбородок.

— Может быть, вы еще вспомните, что и шаманы вне закона? Или ополчитесь против моей кошки? Ваше Величество, при всем моем искреннем уважении — вы и в самом деле идиот. На войне как на войне, хороши любые средства, тем более, если наш противник не только Донат, но и сам Неблис! Без револьверов и зачарованных инструментов нам не победить, и кстати… В прошлый раз я видела зачарованный барабан. Парня похитили без него, он остался в лесу или… — девушка внимательно глянула на Фредо, затем на Ашета, — Вы куда его дели, братья?

Охотник и князь удивленно переглянулись. Чем они вызвали вдруг негодующий вопрос шаманки, понять было мудрено — к барабану Мартына ни первый, ни второй не прикасались. С самого момента похищения, и далее этот инструмент находился в ведении Аркано и все, что было известно самому чернокнижнику — так это то, что с поля боя его забрал Барт. Куда барабан делся впоследствии, он не знал.

— Барабан в моих покоях, в княжеском дворце Финоры, — Медведь, глубоко вздохнув, поправил седло и проверил подпругу, — Но зачем он тебе? Играть на нем мы не умеем, да и Аш всегда говорил, что это слишком опасный инструмент… Мы и сами имели возможность в этом убедиться.

— Да, я помню, что стало с той комнатой на постоялом дворе… — князь негромко вздохнул, аккуратно приторачивая к собственному, уже закрепленному седлу, посох, — Седлайте коней. Продолжить беседу мы вполне можем и в пути, мне бы хотелось как можно скорее добраться до Тирара. Да, Богдан… ты уверен, что нам действительно стоит тратить время на этого Плута?

Капитан безразлично пожал плечами. Уверен он не был, но возможности получения новой информации все-таки не исключал.

…В этот день народу в харчевне «Серый осьминог» почти не было — то ли попутный ветер унес их в море на рыбалку, то ли просто в такое время люди были больше заняты своими будничными делами, а не распитием спиртных напитков в злачном заведении. Как бы там ни было, а хозяин — плутоватого вида человек с повязкой на глазу и большой серьгой в ухе, — тосковал за стойкой, от нечего делать толкая пальцем грязные стаканы и выстраивая их в какую-то замысловатую фигуру.

Услышав скрип двери, он оторвался от своего увлекательного занятия и, обнаружив на пороге Богдана, расплылся в широкой, радостной улыбке.

— О, капитано! Каким ветром?

— Попутным, — пират легко повел плечом, — Зашел узнать новости.

Плут, окинув долгим взглядом сначала собеседника, затем группу людей, толпящуюся за его спиной, неприятно осклабился.

— А чего ж сразу о делах-то все, о делах? У меня тут места много, садитесь, гости дорогие, угощу, чем смогу… Может, выпить налить, а? Есть у меня запасец отменного пойла!

— Я пришел не пьянствовать, — голос капитана похолодел на несколько градусов, — Некоторое время назад я заплатил тебе приличную сумму за то, чтобы ты разузнал о моем парне. Результаты?

— Ну, капитано, твои задачи не так просты к выполнению, — Плут осклабился, посверкивая золотым зубом, — Этот паренек, гляди, и вовсе пропал из виду, уж мои ребятки искали его, искали… — единственный глаз хозяина харчевни неожиданно скосился куда-то на сторону, что очень не понравилось пристально наблюдающему за ним Богдану. Плут, тем временем, не замечая произведенного впечатления, продолжал отчаянно врать.

— Ей-ей, клянусь, капитано, как есть всю Санору перелопатили! Да что там Санору — мы ж по всему королевству искали, да только найти немного удалось. Я уж говорил же тебе — король его ищет, да и видели паренька в компании богатеньких каких-то, уж ты бы поспрашивал…

— Уже спросил, — Богдан широко, очень опасно улыбнулся и неожиданно обернулся к спутникам, — Прошу прощения, Ваше Величество, не напомните ли мне, что вы ответили?

Тревор, мигом сориентировавшись, тяжело шагнул вперед, гордо поднимая увенчанную короной голову. Рука его лежала на рукояти меча, который пока что оставался в его пользовании — Ашет претензий на этот счет предъявлять не решался, слишком хорошо сознавая, что Либерт ковался как королевский меч, а не как оружие простого охотника. Пусть и главы легиона.

Плут посерел. Увидеть в своей харчевне не кого-нибудь, а самого властителя дель’Оры он не ожидал совершенно, а лишенный возможности врать, мигом ощутил себя потерявшим почву под ногами. Что сказать, он не находился, как вести себя не знал, и поэтому откровенно заметался, пытаясь то ли спрятаться за стойкой, то ли напротив — показать себя во всей красе.

— Ва… ва… ва… — начал, было, лепетать он, однако, Тревор прервал его. Решительно подойдя к стойке, он с гулким хлопком опустил на нее ладонь, и устремил на собеседника острый и проницательный взгляд голубых глаз. Плут почувствовал, как закололо сердце. Из королевских глаз на него, казалось, смотрело правосудие, вечное и непоколебимое, правосудие, от которого такому жалкому червю невозможно было ускользнуть.

— Все, что узнали мои люди, — тихо начал монарх, убедившись, что собеседник полностью деморализован, — Так это то, что здесь, в Тираре, спрашивали о Мартыне. Человек, интересовавшийся им, уже нашел нас, и теперь мы — мы все! — хотим узнать, нет ли иных сведений об этом юноше.

— Д-да я же… — залепетал трусливый хозяин харчевни, съеживаясь за стойкой, — Да откуда же мне, Ва… Ваше… Величество… сир… мой король… Ей-ей, не знаю я ничего, не ведаю, я и тому господину, что заплатил, так и сказал — мне сообщать-то нечего, я ж ничего…

— Какому господину? — Богдан прищурился, поправляя треуголку и слегка сдвигая ее на глаза. Так его взгляд выглядел более угрожающим.

Фредо за его спиной нахмурился, быстро переглянулся сначала с родным братом, потом с молочным и резко шагнул вперед.

— У того господина были синие глаза?

Плут, обнаружив в своей харчевне, помимо короля дель’Оры еще и сиятельного князя Финоры, совсем пал духом. Как выглядит Серебряный Фредо, этот хитрец знал, знал очень давно, ибо всегда полагал своим долгом быть в курсе внешности властителей. Можно смело сказать, что Плут был прекрасно осведомлен о том, как выглядят правители всех двенадцати княжеств королевства и, разумеется, знал, как выглядит король.

— Не… нет, господин хороший, — подобострастно заюлил он, склоняясь в поклоне, — Никак нетушки, то был самый, что ни на есть обычный человечек, вот ровно как я или как вон те ребята, — он кивнул на замерших у дверей стражей, — Без доспехов, правда, зато при деньгах! Он мне мешочек золота-то кинул, да и велел — если, мол, кто будет о парне по имени Мартын спрашивать, ты не говори никому…

— Ах ты, собака! — Богдан, не выдержав, рванулся вперед, выхватывая револьвер, — Ведь я заплатил тебе, ты должен был работать на меня!

— Осади! — Аркано, прекрасно понимая, что если новый знакомый пристрелит этого плутишку, информации им не видать, ухватил пирата за плечо, добавляя уже тише, — Дай ему закончить.

Плут, сжавшись и отступив на несколько шагов, опустил взгляд, принимаясь тараторить.

— А… а чего? Я человек бедный, капитано, уж ты не обессудь — кто заплатит больше, так тому я и честен, и верен, и служить буду! Уж не серчай, да только я ж-то калека, сам видишь, — он торопливо поправил повязку на глазу, — Харчевня мало приносит, мне, убогому, золотишко-то ой, как надо…

— Хватит, — король гневно сдвинул брови, — Что еще сказал тебе этот богатый человек?

— Да ничего он мне не сказал, он вообще со мной не разговаривал… — Плут опять опустил голову, принимаясь ковырять мыском засаленного сапога пол, — Он ж мне только вот, что я передал, приказал и золотце бросил, ну, а я только кивнуть и успел — его уж вихрь какой-то унес. Вот вам крест, Ваше Величество — колдун то был! — он вновь поднял взгляд и глаз его заблестел, — А с колдунами в игры играть опасно, уж я-то знаю! Я капитана от него уберечь решил, вот больше и не разнюхивал ничего, а то известно мне, каковы эти колдуны-то бывают! Я к капитану-то со всей душой, я ж зла ему не желаю, да только… — хозяин харчевни вдруг понизил голос и, шагнув обратно к стойке, навалился на нее обеими локтями, — Да только вот зуб даю — в сторону моря он улетел. Да не просто в сторону моря — аккурат курс на то место, где, говорят, Кадена была! Я-то слыхал, когда Облачные ушли оттуда, затонул остров, но другие говорят — стоит он еще. И твердыня его главная, Искъерда, как есть высится посредине, с моря видать! Я-то сам на кораблях не хожу, да в такие места не забредаю, а от матросни слыхивал…

Богдан отвернулся, медленно убирая пистолет за пояс. Да, пожалуй, правильно этот Медведь остановил его — пристрели он Плута, не узнал бы всего этого, не получил бы подтверждения своим догадкам.

— Вперед, — говорил капитан негромко, но слова его были слышны всем: Плут и тот насторожил уши, — Я говорил, что он должен быть на Кадене, и теперь уверен в этом. Вперед, друзья, корабль ждет! К вечеру мы будем у священного острова.

Глава 9

Большой деревянный корабль со спущенными парусами, мирно покачивающийся на волнах у причала, был объят сонным умиротворением. Матросы в ожидании капитана отдыхали, развалившись по палубе и занимаясь каждый своим делом: иные покуривали трубочку, другие жевали табак, а некоторые и просто спали, удобно устроив голову на бухте каната. Старший помощник капитана сидел на корме, задумчиво обнимая пузатую бутыль с ромом и время от времени прикладываясь к ней.

Сходни были спущены на берег — подняться на борт ничто не препятствовало, однако, нападения злоумышленников пираты не опасались: «Морской дьявол» слыл опасным судном, от его команды и простые моряки, и завзятые портовые головорезы старались держаться подальше.

Когда Богдан собственной персоной взошел на борт своего клипера, матросы даже не почесались. Ступал капитан всегда мягко, почти неслышно, звук его шагов не мог разрушить сонного очарования теплого дня начала осени, поэтому пираты продолжали подремывать, надвинув на глаза шляпы или закрывшись от солнца рукой.

Капитан окинул свое сонное царство долгим взглядом и, покачав головой, неожиданно гаркнул:

— Паруса на реи! Живо, живо, черти, пошевеливайтесь! Якорь поднять! Полный вперед!

Поднявшиеся следом за Богданом на борт люди многозначительно переглянулись; Тревор одобрительно хмыкнул. Такой подход к делу королю весьма импонировал, пробуждая в его душе задавленное монстром ощущение собственной власти и уверенности. Вообще, до обращения чудовищем Тревор был довольно решительным человеком — приказы его никогда не подлежали обсуждению, отдавал король их четко и быстро, крепко держа в своих руках бразды правления, и люди с готовностью покорялись ему. Им был нужен вожак, сильный лидер, могущий направить королевство на путь процветания, и он был таким лидером.

Но потом произошла вся эта история, он был обращен монстром, а вернувшись, потерял уверенность в себе. Самому ему чудилось, что трона он не достоин, что чудовище не должно носить корону, и народ, привычно поддерживая своего повелителя, был полностью солидарен с ним.

Поэтому и произошел бунт, поэтому и начался мятеж, чье пламя умело подогревал проклятый жрец Неблиса.

Но теперь, почувствовав, ощутив, что способен побороть монстра внутри себя, что может заставить его действовать во благо людям, уничтожая только монстров, что способен, в конечном итоге, опять вернуть себе человеческий облик, надев корону, Тревор испытывал чувство глубокого морального удовлетворения, собственной силы, и опять ощущал себя полноправным монархом.

Не случись этого — он бы не стал делать замечаний Богдану, упрекая его в использовании огнестрельного оружия, он бы не вспомнил о запрете на применение зачарованных инструментов. Но теперь, вновь мысленно возведя себя на престол, король ощущал необходимость защищать дель’Ору, отстаивая действующие в ней законы. Спутники его относились к этому с уважением.

Богдан, проявив решительный нрав, продемонстрировав способность к лидерству, опять напомнил королю о его правах, и тот не смог удержаться от негромкого одобрения. Такой подход к делу был ему приятен и привычен и, казалось, должен был бы поспособствовать успеху предприятия.

— Капитан… — старший помощник сконцентрировал на явившемся шкипере мутный взгляд и, мигом трезвея, резвым козликом вскочил на ноги, — Ох, мать моя морская, капитан! С возвращением, — он попытался поклониться, едва не упал и очень некультурно икнул.

Остальные матросы, один за другим выныривая из сонного блаженства, торопливо поднимались, испуганно переглядываясь и, похоже, ожидая сурового наказания за проявленную халатность.

Однако, капитан сейчас не был настроен наказывать.

— Паруса на реи! — резко повторил он, — Фракасо! Мы отправляемся в путь в компании пассажиров, так что подняли задницы и марш, марш! К вечеру мы должны быть у берегов Кадены.

Старший помощник, постепенно трезвея, недоверчиво мотнул головой и, как родную, прижал к себе бутылку с ромом.

— Капитан, да ты что… Совсем опух, что ли, на суше? Какая, к морским чертям, Кадена, там же лярвы! В прошлый раз нас не пустили, так и креветки дохлой они нас пустят теперь!

— Теперь у нас есть, кого им противопоставить, — Богдан негромко вздохнул и окинул замерших перед ним на палубе матросов таким взглядом, что те мигом рассыпались в разные стороны, бросаясь выполнять свои дела. После чего повернулся к своим спутникам и приветливо улыбнулся им.

— Каюты предоставить не могу, уж извините. Располагайтесь на палубе, мне надо пойти, проложить курс. Если завидите лярвов… ну, сами знаете, что делать, — он подмигнул и, быстро коснувшись пальцами треуголки, торопливо зашагал к капитанской рубке.

Пассажиры остались на месте, пока не желая расходится и терять друг друга из виду. Ашет, поморщившись, глянул за борт и тяжело сглотнул.

— Честно сказать, не люблю я море… — пробормотал он, — Вода и я — не слишком совместимые вещи.

— Кстати, насчет воды! — Аркано, которого еще с памятной ночи в поле мучил один вопрос, и который ему все никак не удавалось прояснить, повернулся к заинтересованно разглядывающему корабль Фредо. Князь, заметив это, удивленно приподнял брови. Что так не нравится молочному брату в море, он понять пока не мог, ибо морской болезни за ним прежде не замечал, а других причин для беспокойства найти не мог.

— Ты помнишь, когда на этого пирата напали вольпоки, взметнулась волна и смыла их? — он дождался недоуменного кивка и, хмурясь, продолжил, — Эта волна была делом твоих рук?

Чернокнижник растерялся до такой степени, что на миг даже забыл, что держит в руке посох и, пытаясь почесать макушку, пребольно стукнул себя им по голове.

— Нет… — Фредо нахмурился, — Вода — не моя стихия, я предпочитаю огонь. Конечно, водой управлять я тоже способен, но только когда она есть поблизости, а на поле не было ни реки, ни озера, ни чего-то подобного… Погоди, но если это сделал не я… То откуда же взялась та волна?

— Вот это меня и беспокоит, — серьезно отозвался главнокомандующий, — Ты был занят, а чтобы создать такую мощную волну, тебе бы потребовалось время. На Карину нападали клацперы — ей тоже было не до того. Мирко держал посох…

— Да я и вовсе не способен такие крутые штуки выделывать, — вставил, не удержавшись, юный Созидатель, — Хоть мне училка… учительница, тобишь, и говорит, что я типа могу создавать чего хочу, но я пока только ромашки делать научился. И то какие-то паршивые — дохнут они сразу…

— Вот об этом и речь! — Медведь, не желая ждать, пока страж углубится в свои рассуждения, чуть возвысил голос, — Никто из могущих создать такую мощную волну воды, этого не делал. Так откуда же она взялась?

Король, внимающий словам мужчины с большим интересом, помрачнел, устремляя взгляд на капитанскую рубку.

— Тут вариантов немного, — негромко проговорил он, — Либо наш новый знакомый не так прост, как казалось…

— Либо рядом с нами тогда незримо находился какой-то очень сильный маг, — продолжил мысль названного отца Фредо, — Но по какой причине он решил помочь…

— Я не чувствовала магического присутствия, — поспешно вмешалась Карина, — Кроме нас, там магов не было и быть не могло!

— Но волна-то была, — Аркано развел руки в стороны, — Ее видели все, и она сумела защитить нашего капитана, он отделался лишь парой легких царапин. Да, было еще кое-что, что меня смутило… — он примолк и уже вполголоса продолжил, — Когда битва была завершена, и взошло солнце, Богдан стоял и смотрел на него. Выглядел он в эту минуту… не как обычный человек.

Повисло молчание. Путники переглядывались, перешептывались, обменивались мнениями и никак не могли прийти к единому выводу.

Конец прениям положил Фредо. Глядя, как медленно судно отваливает от пристани, как плещется вода у его крутых бортов, он неожиданно вспомнил собственный, давно беспокоящий его вопрос, и решил, пользуясь случаем, задать.

— Да, между прочим… — взгляд князя скользнул к одному из стражей, — Анатолий, я прежде не замечал, чтобы ты сражался так. Что ты делал при помощи меча?

Толя расплылся в счастливой улыбке. Обожженное некогда лицо его просветлело, в глазах заплясали искры.

— А это, Ваше сиятельство, ваш мне подарочек. Мой меч во время боя словно начинает плавиться, с него летят капли горячего металла, и врагу они ой, как не нравятся. Ей же ей, я ничего с ним не делал! — страж неожиданно испугался, — Да и сил во мне никогда никто особых не замечал — меч самый обычный был! Но, по ходу, после той памятной ночки, когда вы мне лицо и руки обожгли…

— А Шин стреляет без промаха даже во тьме, — перебил его уловивший мысль брата Ашет, — Значит, Стрела и расплавленный Меч… Осталось найти Пьетро и дать ему в руки кол.

— Чтобы он обратил его против нас? — Барт скривился и покачал головой, — Ну, нет, этому предателю оружие в руки нельзя давать. Тем более… — старый вояка совсем помрачнел, — Если вспомнить Дэмпера… Вот я на все сто уверен — его это рук дело, предателя этого! Маги так не убивают, у Дэмпера колотая рана от кинжала! А Пьетро, как я помню, всегда был меткой швалью…

— Это верно, — Шин, гордо поглаживающий верхушку лука, торчащую из-за спины, помрачнел, — У Пьетро всегда была твердая рука, и кинжалы он метал не хуже, чем колья. Только какое это теперь имеет отношение к пророчеству? Кол нас предал, он больше не на нашей стороне, а как я понял, мы трое должны быть вместе…

— Не факт, — Фредо глубоко вздохнул и, подойдя к борту, оперся о него ладонями, задумчиво вглядываясь в морскую даль, — Пророчество гласит, что кол, стрела и расплавленный меч должны сойтись вместе, и я однажды уже видел их рядом. Быть может, вам суждено вновь вернуть друга на истинный путь… Хотя, если ему достало подлости напасть на бывшего товарища, и выпустить убийцу, я очень сомневаюсь в таком варианте развития событий.

Аркано мрачно кивнул, тоже подходя к борту и глядя на пенящуюся у него воду.

— Да, душонка у Пьетро подлая, тут сомнений нет. Пожалуй, Донат нашел себе подходящего слугу…

Справа послышался кашель. Ашет, согнувшись над бортом, дрожа, сплюнул в воду и, нервно вытерев губы рукавом камзола, с трудом перевел дыхание. Заметив обращенные к нему изумленные взгляды, охотник смутился и, виновато пожав плечами, развел руки в стороны.

— Море и я — несовместимые вещи, — негромко признался он и, судорожно прижав руку к животу, вновь склонился над бортом.

Аркано и Фредо, морской болезнью не страдающие, со вздохом переглянулись; Карина, морщась, принялась озираться, ища, где бы взять трав для приготовления лечебной настойки: смотреть всю дорогу, как «красавца» выворачивает над бортом девушке не хотелось. Она уже собиралась пойти спросить у капитана, или у старшего помощника, или хоть у кого-нибудь, когда пронесшийся над палубой громкий вопль заставил ее мигом забыть о своих намерениях, да и остальных путешественников отвлечься от своих забот.

— Лярвы!! — заорал вахтенный матрос с мачты, и все невольно напряглись.

…Богдан, выскочив из рубки, вскинул револьвер, демонстративно взводя курок, однако, целиться в приближающиеся водные буруны не стал. Окинув палубу быстрым взглядом и обнаружив своих спутников, он спешным шагом приблизился к ним и, небрежно прокрутив револьвер не указательном пальце, сунул его за широкий пояс.

— Ну, что же, господин чернокнижник, — капитан легко коснулся кончиками пальцев полей шляпы, склоняясь в неглубоком поклоне, — Ваш выход. Против лярвов должен выступить маг, людям с ними не совладать. В прошлый раз мы были вынуждены спасаться бегством.

Фредо, довольно спокойный и хладнокровный, приподнял посох. Делать он пока ничего не собирался, просто демонстрировал собеседнику, что находится во всеоружии, и не более того.

Карина, внимательно пронаблюдавшая сию демонстрацию, негромко фыркнула, подходя сзади.

— По-моему, ты забываешься, Фредо, — тихо произнесла она, — Лярвы — духи. Так просто с ними не сладить, даже мне это не под силу! Почему они не пускают тебя вперед, пират? Почему преследуют тебя?

Аркано, который и без того подозревал капитана пиратов в каких-то, не до конца понятных ему самому грехах, насторожился, даже подаваясь вперед. Ответ на вопрос шаманки показался ему достойным внимания.

— Потому что мы идем к Кадене, — отозвался Богдан, тем не менее, совершенно невозмутимо, а пожал плечами и вовсе пренебрежительно, — И появление этих тварей говорит о том, что на Кадене есть что-то чрезвычайно интересное. Я предполагаю, что Донат занял Искъерду, и теперь пытается не подпустить к своей твердыне посторонних. Соответственно, если мы все-таки хотим сразиться с ним и спасти Мартына, нам надо разогнать лярвов. Дело за вами, господа маги.

Мирко, который с тех пор, как начал обучение у Карины имел полное право причислять себя к «господам магам», негодующе фыркнул, скрещивая руки на груди.

— Слушайте, а чего это сразу мы? Вы ж тут пират, к сражениям привыкший — вот и вперед!

Антон, в котором периодически еще поднимала голову застарелая ревность, торопливо шагнул вперед, приподнимая заветный футляр.

— Может быть, моя… — он покосился на Ашета и поторопился исправиться, — Наша музыка сумеет их разогнать?

Охотник, бледный, как смерть, старающийся не отходить далеко от борта, нервно вцепился в него, торопливо поворачиваясь к морю. В том, что сумеет вывести хоть какую-то мелодию, сможет извлечь из зачарованного инструмента хотя бы трель, он очень сомневался.

Тревор, окинув свою «гвардию» долгим взглядом, глубоко вздохнул и покачал головой. Его волновали другие вопросы.

— Здесь есть кто-нибудь сведущий? В прошлый раз лярвы были предвестниками появления монстров, не может ли это повториться? Мне не придется… — он быстро поправил корону.

Богдан пренебрежительно махнул рукой и негромко хохотнул.

— Фракасо! Ну вы и шутите, Ваше Величество! Ни ноофеты, ни вольпоки, ни клацперы, ни, тем более, натайры, не способны плавать по морю, здесь они не опасны нам. Разве что кракен забредет в эти воды, но, вообще говоря, здесь морские чудища не водятся. Даже акул почти нет.

— Спокойное море, — поддакнул случившийся поблизости старший помощник и, виновато глянув на капитана, стесненно пожал плечами, — Ходить по нему одно удовольствие, якорь мне в печенку! Тихие воды, корабль как по зеркалу идет!

— По зеркалу?? — простонал Ашет, которому даже легкая качка казалась равной жестокому шторму, — О, Светлые… если это спокойное море, то каково же тогда бурное?..

— Тебе лучше не знать, — Фредо сочувственно похлопал брата по спине и, вздохнув, опять обратил взгляд вперед, — Но довольно пустых разговоров. Что мы будем делать? Карина? Это духи — это по твоей части.

Шаманка, и в самом деле более прочих имеющая отношение к не упокоенным душам, помрачнела. Расписываться в своем бессилии ей не хотелось.

— На поле я пыталась взять их под контроль, — негромко начала она и, слабо улыбнувшись, развела руки в стороны, — Ничего не вышло. Воля, ведущая их, сильнее моей, она подавляет меня…

— И мы все знаем, чья она! — жизнерадостно вклинился Барт, сдвигая брови, — Я не понимаю. Неужели мы совсем никак не можем схватить этого треклятого колдунишку, заковать его в цепи и прилюдно казнить на площади? Неужели мы так слабы, что сдадимся каким-то там духам?!

— Попытайся сам против них выйти! — рыкнула уязвленная Карина, — Болван! Ты вообще знаешь, кто, что такое лярвы?! Эти твари неосязаемы и неощутимы, их нельзя коснуться, нельзя ударить или убить, зато сами они вполне могут сделать и то, и другое! Они будут резать тебя на части, а ты ничего не сможешь сделать, потому что меч будет проходить сквозь них! Они будут пожирать твое тело, твою душу, и все, на что ты будешь способен — это кричать, корчиться от боли, потому что оттолкнуть их невозможно! Здесь нужна сила, равная богам, здесь нужно что-то… — взгляд ее неожиданно упал на попятившегося Мирко, и девушка прищурилась, — Что-то вроде силы Созидателя…

Молодой страж, понимая, что не ошибся, нервно отступил еще на полшага и, запнувшись о бухту каната, полетел на палубу, тотчас же испуганно отползая по ней подальше.

— Не-ет… — парень попытался улыбнуться, но улыбка вышла жалкой, — Нет, я… я же не могу! Я же… я же ничего не умею, я… — он сглотнул и попытался привести особенно беспроигрышный аргумент, — Я же только ромашки создавать научился…

— Это у тебя тоже выходит плохо, — безжалостно отрезала шаманка, — Но, по счастью, нам нужны не ромашки.

— А что нам нужно? — Фредо, шагнув вперед, перегородил девушке дорогу, внимательно вглядываясь в нее, — Какой способ остановить лярвов ты знаешь? Если все, что материально, проходит сквозь них…

Карина дьявольски улыбнулась и, подняв указательный палец, с глубокомысленным видом кивнула.

— Вот именно — то, что материально! Чтобы одолеть духа, нужен другой, более сильный дух, но, коль скоро никакого тела мертвого сильного колдуна у нас нет, а убивать кого-то ради этого было бы, мягко говоря, недальновидно… Мы должны создать дух.

На несколько долгих секунд, наполненных ревом стремительно приближающихся бурунов, над палубой повисло молчание. Даже капитан и его старший помощник не могли понять странных слов девушки, переглядывались, хмурились и пожимали плечами, силясь найти ответ и не находя его. Фредо, человек более или менее сведущий в магии, растерянно переводил взгляд с Карины на Мирко. Аркано, видя поведение молочного брата, помрачнел, полагая, что шаманка предлагает нечто совершенно абсурдное. Ашет в очередной раз склонился над бортом, совершенно не интересуясь разговорами друзей.

Остальные присутствующие здесь — верные стражи князя, за исключением потрясенного Мирко, — просто молча ожидали развязки, изредка косясь на близящуюся угрозу. Антон нервно постукивал пальцами по футляру скрипки. Король Тревор переминался с ноги на ногу, еле выдерживая муку ожиданием.

— Послушайте, довольно уже молчать, переглядываясь! — наконец, не выдержал он, — Если лярвы приближаются, надо действовать! Если Карина говорит, что следует создать дух — так давайте создадим его! Вот только как?

— С помощью силы Созидателя и моих знаний, — последовал непреклонный ответ. Девушка гордо выпрямилась, приподнимая подбородок; черные глаза ее решительно сверкнули.

— Мирко! — она протянула испуганному парню руку, — Вставай, хватит трусить. Наше спасение зависит от нас, мы все в твоих руках! Да, к слову, Фредо, — шаманка быстро глянула на чернокнижника, — Твои строки нам тоже пригодятся. Сумеешь оградить корабль? Нам не помешала бы фора.

Князь безмолвно пожал плечами, и легко приподнял посох. «Строки», как выразилась Карина, ему произносить не требовалось — было довольно вымолвить, бросить лишь одно слово.

— Templo! — уже привычный слуху спутников приказ громом пронесся над палубой. Вспыхнул, засиял кристалл, рассеивая свет вокруг себя, пополз в стороны, расширяясь, световой купол… Не прошло и полминуты, как клипер Богдана оказался заключен в своего рода сферу — светящуюся, прозрачную, но прочную, как камень, не пропускающую зла.

Буруны, уже почти приблизившиеся, замешкались. Смогут или нет миновать круг света, лярвы не знали, а инстинкты ничего им не подсказывали.

Шаманка, быстро окинув взглядом созданную учеником защиту, удовлетворенно кивнула и, ухватив робко поднимающегося Мирко за запястье, больно сжала его, одаряя жгучим, как перец, взглядом черных глаз.

— Забудь про свой страх! — зашипела она, вглядываясь в бледное лицо второго своего ученика, — Прекрати сомневаться в себе, прекрати трусить! Ты — Созидатель, твой отец был Созидателем, что уж говорить о деде! Дед был одним из тех, кто создал наш мир таким, каков он сейчас, и в тебе, именно в тебе, Мирко, живет та же сила! Найди ее внутри себя, обратись к ней и соедини ее с моей! Антон! Сыграй-ка ему что-нибудь ободряющее.

Скрипач, совершенно не испытывающий в эти секунды ставшей уже почти привычной ревности (что немного удивляло и его самого), кивнул и, положив футляр на палубу, поспешно отомкнул его. Скрипка привычно прыгнула в левую руку, смычок скользнул в правую, и юноша, выпрямившись, ласково провел последним по струнам. Дрожащий, колеблющийся, сомневающийся звук сорвался с них и растаял где-то под парусами. За ним последовал другой, уже более уверенный, четкий, потом еще один — крепкий, сильный, ободряющий. Пальцы Антона уверенно зажимали струны в нужном месте, перебегали по ним, как птицы по жердочке, порхали над грифом зачарованного инструмента, а музыка лилась, лилась, все более и более уверенная, более сильная, мощная, внушающая такую же уверенность в душу, прогоняющая все сомнения.

Ашет хотел, было, помочь парню и даже потянулся за флейтой, но в последний момент скривился и опять бросился к борту. Качка не желала оставлять бедного охотника в покое, совершенно не жалея его.

Мирко встряхнулся, приподнимая голову и, закрыв глаза, расслабился, позволяя мелодии вести себя. Страх куда-то ушел. Парень заулыбался, не открывая глаз, видя, чувствуя, как пробуждается в нем что-то большое и прекрасное, словно распускается огромный цветок. Живой, подвижный цветок, волнующийся, мечущийся, не могущий найти своего места, не знающий, куда ему податься! И как перед этим живым цветком вдруг открывается дорога. Широкий путь, звенящий волшебной музыкой, светлый и прекрасный. И цветок срывается со своего места и движется в нужном направлении…

— Да что б меня вздернули сегодня же, капитан, это какая-то музыкальная шкатулка, а не корабль! Грот и стаксель… Парень играть умеет, да что б еще этим акулам та музычка глотки жадные позатыкала!

Внезапно вклинившийся в мирные видения юного Созидателя грубый голос заставил его вздрогнуть и отвлечься. Карина, крепко держащая его за руку, чувствующая, как увеличивается его сила, как она раскрывается во всей своей красе и, сливаясь с ее собственной, образует так необходимый сейчас мощный поток, и внезапно ощутившая, как все это оборвалось, зашипела, как разгневанная кошка, рывком оборачиваясь к посмевшему открыть рот старшему помощнику.

— Убери отсюда эту болтливую собаку, пират! — прошипела она, сверкая глазами, — Убери его или, клянусь, я не ручаюсь за себя! Марыся!

Верная кошка, до сего момента мирно покачивающаяся на большой бочке и даже, похоже, дремлющая под звуки мелодии Антона, вмиг вскочила и с яростным мявом заступила дорогу растерянному моряку. Такой агрессии от маленького животного он совершенно не ожидал.

— Тю… от, твою мать, бесюка какая! — пират покачал головой, — Ну что твой клацпер, клянусь всеми чертями дна морского!

Богдан повернулся к нему. Он, как это ни странно, с приказом шаманки был солидарен, его резонность понимал, да и поведение своего помощника не одобрял, поэтому команда его была четкой и ясной.

— Вон.

Лицо старшего помощника обиженно вытянулось, и капитан со вздохом попытался смягчить приказ.

— Ардо… — мужчина уже привычным жестом надвинул треуголку ниже на лоб; голос его зазвучал ниже, — Я прошу тебя уйти. Мы справимся, но отвлекать магов сейчас не следует.

Старший помощник, по-видимому, все равно обидевшийся, безмолвно развернулся на каблуках тяжелых морских сапог и решительно зашагал прочь. Судя по напряженно выпрямленным плечам и окаменевшей спине, можно было предположить, что матросам сейчас не поздоровится.

— «Ардо»… — Аркано удивленно покачал головой, — Я думал, он из Тирара. Санорец.

— Нет, он финорец, — в голосе Богдана явственно прозвучали нотки недоумения, — Я думал, по его смуглой коже это понятно. Впрочем, не важно, сейчас, безусловно, не время выяснять это.

Медведь хотел, было, что-то ответить, но глянул на вновь сосредоточившуюся Карину и предпочел промолчать.

Антон продолжал играть. Напевный плач скрипки разносился над палубой, окутывая корабль от киля до клотика, погружая его в странное подобие сна, но сна, имеющего силу. Самый корпус судна будто отзывался на музыку, звучал, звенел ей в такт, и нет ничего удивительного, что Мирко и Карине легко удалось сосредоточиться вновь.

Шаманка повернулась лицом к морю, прикрывая глаза. Созидатель, последовав ее примеру, потянул носом свежий морской воздух, старательно отрешаясь от реальности и погружаясь внутрь себя.

Фредо, удерживающий купол вокруг летящей по волнам «музыкальной шкатулки», глубоко вздохнул и, сдвинув брови, чуть приподнял посох, удваивая усилия. Лярвы, окружившие купол снаружи, взявшие его в кольцо, рваться внутрь пока не решались, но, по-видимому, уже не так сильно боялись магической сферы. Давление их на нее усиливалось, и князь, ощущая его физически, только и мог, что стискивать посох и вкладывать всю свою силу в поддержание защитного купола.

Правая рука его метнулась к бедру, извлекая серебряный меч. Говорить чернокнижник ничего не хотел, однако, уже начинал подозревать, что сил долго удерживать сферу ему не хватит и предпочитал подстраховаться.

— Меч их не возьмет… — Медведь, заметив действие молочного брата, неодобрительно качнул головой, однако, не преминул обнажить и свой клинок, — Карина сказала — все материальные предметы проходят сквозь…

Фредо рвано выдохнул и неожиданно упал на одно колено. Купол погас — лярвы, давящие на него, перебарывали князя, ослабляли его, словно выпивая, высасывая его силу.

Карина, чувствующая, что происходит что-то не то, но не решающаяся прервать свое колдовство, стиснула руку Мирко сильнее, вытягивая другую в сторону борта и принимаясь что-то чертить указательным пальцем на воздухе. Созидатель, ощущая, как прекрасный цветок его силы вдруг устремляется по быстрому потоку чужого могущества, стиснул зубы, пытаясь не сопротивляться, но контролировать этот процесс.

Чернокнижник, скрипнув зубами, снова вскинул посох и, с трудом поднявшись с колен, окинул быстрым, затравленным взглядом море вокруг. Разинутая пасть крутящегося вихря, мчащегося прямо на корабль, миновавшего купол в момент слабости мага, отразилась в его зеленых глазах, и Фредо ощутил, как ужас сжал сердце. Вихрь подбирался все ближе, разинутая пасть, казалось, жаждала поглотить корабль, а отразить его атаку было некому — двое из трех магов были поглощены своим колдовством, а он изо всех сил удерживал защиту. И, тем не менее, один из лярвов, пробравшийся внутрь этой защиты, сейчас угрожал им.

Фредо шагнул к борту, удерживая в чуть дрожащей руке посох, а другой крепко сжимая меч. Он знал, что оружие здесь не поможет, отдавал себе отчет в напрасности собственных действий, но не мог, никак не мог оставаться в стороне, просто следя за безжалостным уничтожением своих друзей.

Лярв подобрался ближе; закрутился вихрем у самого борта, того и гляди угрожая нахлынуть, поглотить корабль, разнести его в щепки, пустить ко дну… Чернокнижник, уперев посох в доски палубы, быстро провернулся вокруг него, и с размаху полоснул наотмашь вихрь прямо по центру.

От дикого, истерического визга заложило уши. Верхняя часть вихря, верхняя часть духа, отрубленная серебряным мечом, взмыла куда-то в облака, растворяясь, рассеиваясь меж ними. Нижняя — более темная, более страшная, — штопором ввинтилась в воды моря как раз напротив Ашета, вспенивая их, воздымая огромной волной и обрушивая ее на корабль.

Не успевший отпрянуть охотник, благополучно окаченный ею, ошарашенно замер, внезапно ощущая, что тошнота отступает. Фредо, которому тоже перепала доля брызг, замер, приоткрыв рот, тяжело, глубоко дыша и потрясенно созерцая серебряный меч в своей руке.

Светлые волосы его разметались по плечам длинными извилистыми змеями, зеленые глаза горели почти диким, полубезумным огнем, а на губах неуверенно прорисовывалась улыбка.

Море за бортом было чисто. Лярв, рассеченный магическим мечом, сгинул безвозвратно. Его собратья за кругом купола явственно приуныли, видя такое явное опровержение собственной неуязвимости, и князь внезапно ощутил, что давление на защиту пропало. Судя по всему, духи решили выждать некоторое время, прежде, чем вновь бросаться на кусачую жертву, прежде, чем пытаться одолеть непокорный корабль.

Карина, что-то вычерчивающая в воздухе, не отвлекающаяся от своего дела ни на миг, даже не заметившая произошедшего, резко сжала руку в кулак, потом так же резко разжала ее, растопыривая пальцы. От ладони шаманки отделился маленький, слабый, полупрозрачный вихрь и медленно, плавно, будто лениво, потек вперед, неспешно вырастая.

Фредо, залихватски провернув в руке меч, приподнял подбородок, наблюдая за странным явлением. Его братья, переглянувшись, встали ближе друг к другу. Аркано положил руку на рукоять меча. Мокрый с ног до головы Ашет достал флейту.

Полупрозрачный вихрь неспешно рос, легонько покачиваясь из стороны в сторону, словно пробуждаясь лениво и без особенного желания. Ничего конкретного он не напоминал, в сущности, не был похож даже на вихрь — это был скорее плотный, немного туманный сгусток воздуха, по которому изредка пробегали волны ряби, создающие иллюзию вращения воздушных масс.

Карина, скрипя зубами, сжимала руку тяжело дышащего Мирко почти до синяков, одновременно не переставая давить ладонью на воздух, вкачивая силу в образующего, создаваемого духа и чувствуя, понимая, что наделить его необходимой мощью ей не удастся.

Внимательно наблюдающие происходящее спутники, напряженные, взволнованные, испуганные, тоже начинали понимать это, и панические мысли принимались ворочаться в их сознании.

Фредо, крепко сжимая меч, на секунду поджал губы. Ах, если бы он мог дать этому призраку свое оружие, если бы мог наделить его силой, равной его собственной, если бы только вдохнуть в жалкий дух хоть каплю серебра…

Глаза чернокнижника сверкнули. Он перехватил поудобнее меч и, недолго думая, бросив посох на палубу, метнулся к Карине и Мирко, касаясь серебряным лезвием их соединенных рук.

Созидатель слабо вскрикнул и зашатался. По телу шаманки прошла дрожь. Сила, внезапно вплеснутая в их тела князем Финоры, серебро, словно растекшееся по венам, причиняло боль, но одновременно и увеличивало собственную силу многократно.

Девушка отчаянно толкнула воздух в сторону непокорного, лениво проявляющегося создания и, не выдерживая гнета чужой силы, болезненно простонала:

— Марыся!..

Верная кошка оказалась рядом много быстрее чернокнижника. Одним великолепным прыжком преодолев разделяющее ее с хозяйкой пространство, Марыся прижалась к ее ногам, быстро потерлась и, по-видимому, сознавая, что этого недостаточно, поспешно запрыгнула ей на плечи. Там она улеглась и, устроившись поудобнее, замурлыкала, тыкаясь носиком в ухо хозяйки, будто шепча ей какие-то подсказки и советы.

Лицо шаманки ощутимо расслабилась. Сила кошки, успокаивающая, умножающая ее собственную силу, подбадривала, внушала уверенность и сомнения начали отступать.

Давление на воздух усилилось; в полупрозрачном силуэте засверкали, вращаясь с каждым мигом все быстрее и быстрее, крошечные частицы серебра. Еще несколько секунд, бесконечно долгий, особенно тяжелый и напряженный миг — и яростный рев свежесозданного серебряного урагана огласил округу.

Дух метнулся, бросился вперед, взвиваясь на невообразимую высоту, соединяя собою море и небо, и устремляясь к явственно трусящим лярвам. Не упокоенные души пятились, отступали, изо всех сил стремясь избежать соприкосновения со странным противником, и — исчезали, испарялись, как туман, как горячий пар холодным утром, лишь коснувшись серебряных спиралей воздуха.

Карина, тяжело дышащая, измученная, ощущая, что теперь ее усилий более не требуется, что создание ее будет гулять само по себе, исполняя ее волю, медленно опустила вытянутую руку и открыла глаза. Несколько секунд она молча смотрела в одну точку, пытаясь сообразить, где находится, потом мотнула головой и неспешно выпустила руку юного Созидателя.

Мирко, выныривающий из транса столь же медленно, с таким же трудом, вздрогнул и, осторожно приоткрыв глаза, затравленно огляделся. В последние секунды, в миг финального рывка парню почудилось, что он стоит на краю пропасти, готовый сорваться в нее, и сейчас он никак не мог отделаться от ощущения, что окружающий мир — не более, чем иллюзия, а пропасть по-прежнему у него под ногами, ждет, чтобы принять его в свои жуткие объятия.

Ощутив боль в запястье, он вздрогнул и, опустив взгляд, с изумлением увидел темнеющие на глазах следы тонких пальцев на нем. Карина в иные моменты могла быть поистине безжалостной.

Вихрь ревел далеко впереди, крутился, кружился, разгоняя последних оставшихся лярвов. Над палубой, постепенно нарастая, набирая мощь и переходя в победный вопль, прокатился вздох облегчения.

— Ну, что ж, теперь дорога свободна, — Богдан, шагнув вперед, широко улыбнулся, легонько хлопая довольного собой Серебряного Фредо по плечу, — Вы молодец, Ваша светлость. Не думал, что ваша сила действительно столь велика. Пожалуй… глядя на вас, я могу поверить в то, что у нашего мира еще есть шанс на спасение.

Донат медленно отвернулся от камина, сжимая в руке маленький пузырек с плещущейся в нем синевато-зеленой жидкостью и, прикрыв глаза, к чему-то прислушался. По губам его медленно растеклась совершенно довольная, издевательски-насмешливая улыбка. Взгляд обратился ко вновь привязанному к столбу, мрачному, как ночь, Мартыну.

— Похоже, в этом мире все-таки есть те, кому ты дорог, — промурлыкал колдун, мягко покачивая пузырек в руке, — Я чую чернокнижника неподалеку.

Пират встрепенулся; во взгляде его явственно отразилась надежда. Жрец Неблиса, не выказывая ни малейшего беспокойства, мягко улыбнулся, шагая вперед.

— Кроме того, лярвы разбиты, уничтожены. Добраться до Кадены можно лишь морем, значит, твой капитан тоже имеет к этому отношение. Неплохо. Вскоре здесь высадится мощный отряд, все силы которого будут обращены против меня… — он негромко рассмеялся, — При условии, разумеется, что они вообще смогут меня отыскать. Хм… — лицо негодяя приняло почти мечтательное выражение, — Как удивительно. Я слышу музыку и, должен сказать, тот глупый мальчик научился выводить мелодию. Что ж, по-видимому, нам с тобой, друг мой, вскоре предстоит принимать здесь гостей… Пьетро!

Слуга колдуна поспешно вышмыгнул из своего угла, склоняясь перед хозяином в подобострастном поклоне. Лицо его казалось бледным — слова Доната предатель слышал и, справедливо полагая, что вместе с Фредо и Антоном к Кадене приближаются и стражи из личной свиты князя, опасался возмездия. Тем более, что предал он своих друзей, можно сказать, дважды — первый раз бросив их на произвол судьбы в самый разгар боя, а второй — ранив Дэмпера. Или убив. В окончательном результате Пьетро уверен не был, зато знал, на что рассчитывал. А еще он освободил этого придурка Акуто, угрожал тому придурку в порту, заплатил ему, чтобы он не предоставлял сведений о Мартыне… В конце концов, и самого Мартына-то именно он когда-то подтащил ближе к Донату, помогая колдуну похитить сына Кадены.

Короче говоря, грехов на душу Пьетро принял предостаточно, и не последним из них можно было назвать готовность поклоняться Неблису, поэтому имел полное право опасаться недовольства старых друзей.

— К нам подбираются гости, — задумчиво проговорил колдун, изучая взглядом лицо слуги, — Впрочем, ты это и без меня уже знаешь. Дай руку!

Предатель вздрогнул, догадываясь, зачем жрецу Неблиса нужна его рука, однако, покорно протянул ее — левую, испещренную шрамами от бесконечных порезов, ожидающий появления еще одного.

Он не ошибся.

Донат привычно полоснул ногтем по запястью слуги, рассекая его и, шепча какие-то непонятные слова, повел открытой ладонью над раной. Пьетро сжал зубы, сдерживая рвущийся наружу стон.

От ладони колдуна, порождаемая ею, отделилась тонкая молния и начала плясать по порезу, опаляя его края своими искрами. Боль была невозможной, все нарастала, и Пьетро почудилось, что он вот-вот не выдержит, закричит… Но тут Донат неожиданно дернул его руку, тряхнул ей, и капли сверкающей, искрящейся крови разлетелись по зале.

Он пренебрежительно провел другой рукой по ране слуги, заживляя ее и шепча какие-то странные, невнятные заклятия, перевернул ладонь вверх, отпуская с нее молнию и слегка шевеля пальцами.

— Maserdaeteira… — сумел расслышал Мартын, однако, никакого объяснения из этих слов не получил. Древнее наречие Кадены было ему известно разве что в силу собственного происхождения, особенно он никогда его не изучал, поэтому сейчас не мог даже предположить, какое заклятие произносит колдун. Одно было понятно наверняка — ничего хорошего от этого мерзавца ждать не приходится.

— Фракасо… — устало выдохнул пират, опуская голову. Сердце на миг обожгло болью. В этом проклятом замке, в Искъерде, твердыне древних богов, он теперь оставался один — даже бедный клацпер, по словам Пьетро, был уже убит. Надо же, какая тварь этот Акуто! Значит, о невинной девчонке он переживал, а как невинного зверька… Э, да что тут говорить. Сволочи они тут, и дай Светлые, чтобы Фредо все-таки удалось вытащить его отсюда! А в идеале еще и положить всех этих швалей, избавить мир от них навеки!

— Замолчи, пират, — очень ровно, очень спокойно приказал Донат, и Мартын, отвлекшийся, было, вновь поднял голову. Глаза его расширились.

Капли крови, окропившие залу, меняли форму, росли, поднимались, вытягивались и обращались чем-то… кем-то… Знакомым до омерзения, чем-то, при виде кого кровь ноофета в жилах начинала бесноваться, пытаясь захватить верх, заставляя ныть пальцы и зубы, заставляя жаждать крови все больше и больше…

— Фра-ака-а-ассо-о! — взвыл Мартын, дергаясь в своих путах, запрокидывая голову, тяжело дыша и изнывая от боли в меняющемся теле, — Дай мне крови! Крови, паскуда!

— Заткнись! — рявкнул Донат и неожиданно резко махнул рукой, приказывая, — Avanti!

Свежепоявившиеся, образовавшиеся ноофеты (Пьетро смотрел на них с ужасом, не веря, что эти создания появились из капель его крови), медленно переглядывались, озираясь, пытаясь понять, что делают здесь и что должны делать. По Мартыну их взгляды скользили безучастно, как по своему; Пьетро, по-видимому, немного заинтересовал их, а вот Донат вызвал живейшее почтение.

Толпа монстров зашевелилась, завозилась, шатнулась вперед, окружая своего создателя. Страшные головы склонились в почтительном поклоне; бессмысленные глаза выразили покорную готовность исполнять приказы.

— К Искъерде идут чужие, — Донат, надувшись от самодовольства, приподнял подбородок, — Сделайте так, чтобы они не дошли до нас. Вперед, идите! Avanti! — и, завершая приказ, он внезапно подался вперед и, открыв рот, по-змеиному зашипел. Мартын, вспомнив о змее, выбравшейся не так давно из его рта, успел подумать, что этот ублюдок, наверное, и сам наполовину гадюка, прежде, чем новая волна боли скрутила его.

Ноофеты зашевелились вновь, шипя, согласно склоняясь и огромной волной покатились к широким дверям, за которые так мечтал иногда выйти несчастный пират.

Боль отступила; парень с трудом сделал глубокий вздох. Донат перевел на него заинтересованный взгляд.

— Надо же, — заметил он, чуть склоняя голову набок, — Как любопытно. Присутствие ноофетов пробуждает в тебе их кровь, значит, чтобы ты окончательно обратился, довольно лишь запереть тебя с одним из таких монстров… Забавно. Ну, ничего, это мы еще успеем выяснить позже. А сейчас не помешает набросить покров на нашу прекрасную сцену…

Маг вскинул руки, запрокидывая голову и, закрыв глаза, прошептал, почти пропел несколько непонятных слов. Он был по-прежнему по пояс обнажен, и Мартыну не составило труда увидеть, что кровавый символ на его груди при звуке этих слов начал светиться синеватым светом. Зрелище было жутким, но куда страшнее оказался результат магии этого негодяя.

По зале пронесся легкий ветерок, и словно шелковое покрывало неожиданно мягко опустилось на нее, закрывая всю — от пола до потолка.

Мартын, остающийся внутри этого странного «покрова», не имеющий возможности увидеть, чем он обернулся, как может аукнуться его присутствие спешащим сюда друзьям, завертел головой, но единственное, что смог увидеть — согбенного, седого старика, которым обратился, укутавшись шелковым магическим покрывалом Донат.

Старик неприятно улыбнулся и, медленно повернувшись к дверям, дьявольски сверкнул синими глазами.

— Они уже здесь! — рассыпался по залу дребезжащим горохом его сухой, измененный голос.

Корабль мягко ткнулся носом в прибрежную мель. Пираты, матросы засновали по вантам, забегали по палубе, спуская паруса и сбрасывая якорь. Капитан, как никогда гордый и величественный, прошелся вдоль борта, окидывая оценивающим взглядом свою команду, потом перевел глаза на небольшой отряд, собирающийся спуститься на берег и дьявольски улыбнулся.

— Трап спустить некуда, — бросил он, — Придется прыгать. Увы, священный остров не оснащен портом.

Ответа не последовало. Сгрудившиеся у борта люди были слишком поглощены разглядыванием удивительного острова, бывшего некогда обителью Облачных богов.

А посмотреть было на что! Высокие берега, сплошь покрытые увядающей растительностью, меловато-белые в начинающей сгущаться мгле; большие горы в отдалении, увенчанные снежными шапками, еще озаренные садящимся солнцем и, наконец — огромный, прекрасный замок в центре острова, расположенный на маленьком островке земли среди леса, неприступный и удивительно-великолепный в своем величии. Солнце еще играло на острых шпилях, подсвечивая их, приукрашая, скользило тонкими лучиками по мрачным, серым стенам, иногда вдруг сверкая в том или ином оконце, и утопало в совершенной тьме внизу, не будучи в состоянии разогнать ее.

— Искъерда… — севшим голосом произнес Фредо, не сводя взгляда с прекрасного, но такого мрачного сейчас строения, — Обитель Облачных богов…

— Забытая и заброшенная ими, — напомнил Богдан, приближаясь, — Нам необходимо попасть туда. Не волнуйтесь — хоть остров и велик, к замку ведет несколько потайных тропинок, значительно сокращающих расстояние. Мне они известны.

Все взгляды обратились к бравому капитану; Аркано подозрительно прищурился.

— Что-то уж больно много тебе известно, пират… — негромко проговорил он, изучая его взглядом, — Не хочешь открыть секрет, поделиться тайной своего всезнания?

— Не горю желанием, — очень спокойно парировал Богдан и, упершись ладонью в борт, кивнул, — Прыгайте. Я первый, вы следом, и постарайтесь не переломать ноги. Мой корабль, может, и не слишком велик, но даже с такой высоты падать бывает больно.

Путники переглянулись, безмолвно обмениваясь своим мнением об этом пирате и о его словах, однако, возражать не стали, и потянулись следом за ним к борту.

Ни сам прыжок, ни приземление по себе особенных впечатлений не оставили — совершить его оказалось удивительно просто, на ноги все встали удачно, упасть и удариться никому не удалось. Карину верный Антон поймал на руки. Марыся, сиганувшая следом за хозяйкой, приземлилась юноше на голову и, оставив длинную царапину на виске, плавно переходящую в ссадину на щеке, медленно сползла на живот девушке. Молодой человек скрипнул зубами, однако, смолчал, памятуя о любви Карины к наглой кошке.

Впрочем, девушка такого поведения тоже не одобрила.

— Ты вполне могла бы посидеть на корабле, — негодующе известила она любимицу, хватая ее в руки и чуть приподнимая над собой. Потом легко соскользнула с рук Антона и, усадив кошку на плечо, пригрозила ей пальцем.

— Больше не пущу тебя к нему. Мне мальчик здоровый нужен.

Скрипач, услышав такое заявление, расцвел. Боль от пересекающей лицо царапины отошла на задний план, все беды и печали были забыты — услышав, что нужен Карине, юноша едва ли не к небесам воспарил без крыльев. Впрочем, сдержался и ограничился счастливой улыбкой.

Приземлившийся позади Мирко легонько хлопнул его по плечу.

— Поберегся бы я на твоем месте, парень, — шепнул он, — Ты с этой девахой не забалуешь, если уж она тебя к рукам приберет…

— Я не буду возражать, — парировал парень и, всем видом демонстрируя уверенную решительность, направился следом за пробирающимися по вязкому песку к берегу командирами.

Тревор вниз спрыгнул последним, удерживая одной рукой корону и, приземлившись, пошатнулся, едва не став первым упавшим после прыжка. Однако же, на ногах устоял и, что-то бормоча себе под нос, что-то, смутно напоминающее говор гоблинов, побрел следом за спутниками, нервно вытаскивая сапоги из мокрого песка. Такую вязкость Его Величество не любил, сразу почему-то вспоминая зыбучие пески Талоры, где ему довелось побывать во времена глубокой юности. В песках он тогда, впрочем, не увяз, зато изрядно насмотрелся на кое-как пробирающихся сквозь них местных стражей, а увидев, как поганое место затянуло одного из них, навсегда зарекся даже приближаться к подобным ловушкам природы.

Впрочем, мокрый и зыбкий песок побережья Кадены отнюдь не был зыбучим, и опасности, подстерегающие пришельцев на этом острове, носили иной, довольно привычный характер.

Фредо, первым ступив на берег священного острова, замер и, уперев посох в землю, медленно потянул носом воздух. Человек довольно благочестивый, уважающий богов, даже не взирая на собственное пристрастие к темным строкам древних книг, князь испытывал невольное благоговение перед заброшенным местом обитания Облачных богов. Даже не взирая на то, что Кадена, как подозревал немного отставший от него Богдан, вполне могла быть захвачена силами зла.

— Если Донат действительно обосновался здесь… — Аркано, вступив на берег следом за капитаном и, остановившись рядом с молочным братом, покачал головой, — Наш долг — выбить его отсюда. Нельзя допускать, чтобы твердыня Облачных была осквернена! Вообще, на месте Светлых, я бы сам озаботился этим вопросом — это же их наследие!

— Не тебе судить о деяниях Светлых, Медведь, — голос Богдана прозвучал отстраненно, чуждо; самое лицо пирата странно потемнело, словно отражая внутреннюю боль, — Идите за мной. Но будьте осторожны — Донат хитер и умен, он наверняка расставил здесь достаточно ловушек для незваных гостей. Кроме того… — капитан потянул носом воздух, — Мне думается, он уже знает о нашем приближении.

На этот раз главнокомандующий предпочел смолчать. Всеведение нового знакомого по-прежнему не нравилось ему, однако, роящиеся в сознании подозрения, оправдывая поведение капитана, одновременно внушали и невольное уважение к нему, поэтому спорить больше не хотелось. Как, впрочем, и высказывать свои мысли, для которых сейчас определенно было не время.

— А что, если мы ошибаемся? — Ашет, не испытывающий таких подозрений, зато питающий иные (а между делом безмерно счастливый очутиться на твердой земле), задумчиво поправил светлые волосы. Шляпу с него снесло ветром еще во время боя с лярвами, а молодой человек в тот момент был совершенно не способен ловить свой головной убор. Покинутая, брошенная на произвол судьбы, шляпа некоторое время поболталась по палубе, а потом благополучно спланировала в море, подхваченная еще одним порывом ветра.

Теперь Аш разгуливал с непокрытой головой и был этим, говоря начистоту, очень недоволен — рука постоянно тянулась поправить привычный головной убор, натыкалась на пустоту и от нечего делать поправляла волосы. На треуголку Богдана охотник поглядывал с нескрываемой завистью.

— Что, если Доната нет здесь и никогда не было? — продолжил Аччайо свою мысль и, пожав плечами, виновато улыбнулся, — Уж больно очевидное это место, вам так не кажется?

— И именно поэтому мы несколько месяцев не могли даже догадаться, где может находиться Донат? — Фредо скептически фыркнул и, покачав головой, отбросил назад светлую челку, — Не смеши, Аш. А лярвы? А куча нежити на нашем пути? Очевидно же, что нам пытаются помешать добраться сюда, а если так — это то, что нам нужно. Богдан, показывай дорогу. Ашет, Аркано, держитесь ближе, и мечи… Аш, а где твой меч?

Охотник померк. Его меч по-прежнему находился в руках короля, и отбирать его молодой человек не спешил, полностью убежденный, что королевскому оружию место исключительно в королевских руках, а не на поясе какого-то главы разведывательного отряда. Пусть даже и главы легиона! Тревор что-то такое говорил по пути к Тирару, но Аччайо пока не слишком одобрял это решение. Все-таки до главы личного легиона Его Величества он еще явно не дорос, да и нынешнего главу смещать совершенно не хочется. Тот, в конце концов, хороший человек, настоящий вояка, а он…

— Сынок, — голос Тревора, благополучно выбравшегося на берег Кадены, заставил всю троицу предводителей удивленно обернуться. К кому сейчас обращается король, понять было затруднительно.

Впрочем, вытянутый рукоятью вперед меч быстро развеял сомнения. Ашет неловко шагнул, вперед, не решаясь принять оружие.

— Если нам здесь и вправду грозит опасность, — серьезно молвил король, чуть сдвигая брови, — Вы должны быть вооружены, мой мальчик. Возьмите меч, господин Ашет Аччайо, глава столичного легиона охотников! Я дарю его вам!

— Ваше Величество… — Аш, совершенно опешив, сделал еще один шаг и, повинуясь порыву, упал на одно колено, осторожно принимая заветный клинок из королевских рук. Поцеловал его лезвие и покорно склонил голову.

— Я положу его к Вашим ногам, сир, — тихо поклялся молодой охотник, — Как и головы Ваших врагов.

— Вольному — воля; храброму — сила, — последовал спокойный ответ, — В твоих руках, сынок, Либерт принесет королевству больше пользы, чем в моих. А сейчас встань! Нам пора отправляться в путь, нам пора принять бой с негодяем-колдуном. И я верю, что меч на этом пути тебе пригодится.

Охотник торопливо кивнул и, волнуясь, поднялся на ноги, осторожно убирая меч в ножны. Ощутив тяжесть на поясе, он почувствовал успокоение.

Да. Теперь можно и в бой.

— Все готовы? — еще раз уточнил Фредо и, подняв посох, приказал, — Fiamma!

Кристалл в навершии вспыхнул привычным розоватым пламенем, озаряя путь небольшому, но серьезному отряду.

— В путь! — приказал чернокнижник, и они, наконец, двинулись.

…Продвигаться по Кадене оказалось, с одной стороны, нелегко, а с другой — удивительно просто. Корни, сучья, сухие ветки и прочие атрибуты густого леса, покрывающего собой остров, безусловно, пытались попасться путешественникам под ногу, пробовали сбить их, отклонить от избранного маршрута, но, по счастью, отряд возглавлял Богдан. Капитан пиратов шел по острову спокойно, словно и не замечая разного рода помех, не обращая на них внимания, шагал широко и стремительно, и чудилось, какая-то неведомая сила указывает ему путь.

Аркано, было, вновь взялся подозревать моряка в чем-то, но потом заметил, как тот, быстро достав из кармана компас Мартына, сверяется с ним, и успокоился. Вероятно, загадочная вещица, сообщившая о трагедии с хозяином, теперь показывала путь к нему.

Искъерда все приближалась. Ее высокие шпили возносились над чащей так высоко, что не заметить их было просто невозможно, шершавые серые стены проглядывали сквозь остатки облетевшей листвы.

— В дель’Оре еще почти лето, — не выдержав, подал голос король Тревор, — Что происходит? Я был убежден, что на Кадене лето длится дольше…

— На Кадене осень всегда наступает раньше, чем в других областях королевства, — равнодушно отозвался предводитель отряда, — Нам сейчас это на руку. Среди густой листвы было бы труднее заметить врагов.

Фредо, уверенно несущий над головой пылающий, подобно факелу, посох, нахмурился.

— Здесь есть враги?

Богдан безразлично повел плечом.

— Они приближаются, — бросил он и, не пожелав пояснить своих слов, устремился вперед, словно надеясь первым нарваться на неизвестного неприятеля.

Путники переглянулись. Воины подоставали мечи. Ашет, положив левую руку на рукоять Либерта, правой достал флейту. Антон стиснул футляр со скрипкой. Карина прижала к себе Марысю.

Фредо, шагающий сразу следом за хладнокровным Богданом, нахмурился, внимательно вглядываясь в полупрозрачный лес вокруг и вслушиваясь в редкие звуки.

Вокруг, казалось, царила абсолютная, стопроцентная тишина. Ни единого шороха, ни треска сухой ветки, ни скрипа дерева не было слышно — ничто не нарушало мертвенного молчания засыпающей природы. Только отзвук шагов путешественников слышался здесь, и этот звук начинал казаться более жутким, чем тишина — чудилось, кроме них в мире нет никого и ничего, да и самый мир как будто отступил куда-то далеко-далеко, оставаясь там, за опушкой леса и морскими волнами…

Первое шипение никто не услышал — настолько оно было тихим, и так органично вплелось в звук шагов. Но вот последовавший за ним треск ветки заставил отряд остановиться. Люди поспешно перегруппировались, вставая ближе друг к другу.

Еще одно тихое, словно змеиное шипение прокатилось над спящим лесом. Мелькнула за деревьями смутная тень.

— Чт-то это?.. — голос Мирко дрогнул. Он осторожно приподнял сжимаемый в руках меч и, сейчас совершенно не думая о своей силе Созидателя (в конце концов, он все равно не умел ею пользоваться), тяжело сглотнул, инстинктивно стараясь держаться ближе к князю.

Фредо скрипнул зубами. Что происходит, он пока не понимал, но инстинктивно чувствовал, что их стараются запугать и это ему не нравилось.

Богдан, хранящий удивительное (и, по мнению Аркано, подозрительное) хладнокровие, поправил треуголку, слегка надвигая ее на лоб и приподнимая голову.

— Они окружают нас, — голос капитана пиратов прозвучал удивительно спокойно, даже равнодушно. Мечущиеся среди деревьев, показывающиеся то тут, то там тени, по-видимому, не пугали и не волновали его.

— Кто… кто нас окружает?? — Мирко судорожно облизал губы. Бывалый, в общем-то, воин, он предпочитал видимую опасность незримой угрозе. Непонятные тени, внезапно возникшие здесь, в недрах мистического леса на загадочном острове пугали юного Созидателя до дрожи.

Тихое мяуканье за спиной заставило его подпрыгнуть. Карина, успокаивающе поглаживающая кошку, и внезапно обнаружившая, что та нисколько не боится, аккуратно спустила любимицу на землю. Марыся, ловко пробравшись между ногами людей, шмыгнула к ближайшему дереву и подозрительно обнюхала его.

Антон, наблюдающий за странным поведением кошки, испуганно прижал к груди футляр, нервно косясь на возлюбленную. Почему она позволяет своей любимице так рисковать, юноша не понимал — ведь в любой миг одна из загадочных теней могла, выскользнув из леса, схватить животное!

Над головами что-то пронеслось, и путники, как по команде, пригнулись. Фредо даже немного опустил посох, однако, опомнившись, вновь вскинул его, озаряя если не путь, то хотя бы то место, где они вынуждено остановились.

Из-за голых ветвей вынырнула и тотчас же скрылась жуткая оскаленная морда с длинными клыками и глубоко запавшими, горящими красным пламенем глазами. Тени замелькали быстрее, их становилось, казалось, все больше и больше — маленький отряд буквально брали в кольцо, не давая и шанса на спасение!

Неожиданно Марыся, все еще продолжающая обнюхивать то случившееся поблизости дерево, то кустик, то пожухлую траву, мяукнула и грациозно взлетела на толстую ветку одного из лесных исполинов. Потопталась на ней и, усевшись, довольно мурлыкнула, обвивая ветку хвостом.

Лицо шаманки просветлело. Недолго думая, уверенно раздвигая мужчин, она метнулась к этому дереву, указанному ей кошкой и, с размаху прижав обе ладони к его стволу, звонко воскликнула:

— Восстань дух! Восстань и повинуйся мне!

Дерево заворчало, заскрипело. Ветви его дрогнули, задрожали мелкой дрожью и медленно потянулись, расправляясь, будто разминаясь после долгого сна. Марыся, насест под которой неожиданно стал таким неудобным, негодующе фыркнула и одним великолепным тигриным прыжком преодолев большое расстояние, приземлилась на плечи Антона. Юноша, едва не выронивший футляр, чуть присел, однако, кошку удержал и, выпрямившись, перевел дыхание.

Карина продолжала прижимать руки к дереву. Большие ветви, неожиданно обретшие юную гибкость, змеями извивались вокруг нее, словно ластясь к неожиданно объявившейся хозяйке.

— Убейте их! — воскликнула девушка и черные глаза ее словно вспыхнули пламенем, — Убейте тварей, убейте их всех! Они не люди, не щадите их!

Дерево вновь заворчало, заворочалось… и вдруг резко убрало ветви от шаманки, простирая их куда-то в лес.

Послышался истошный визг. Тени, безумным хороводом кружащиеся вокруг путников, заметались, спеша избежать встречи с губительными ветвями, завизжали, зашипели, создавая в лесу абсолютную какофонию звуков.

— Марыся! — Карина мельком оглянулась на любимицу, и та с готовностью вытянулась на плечах у Скрипача, — Ищи!

Антон не успел опомниться, как кошка молниеносно скользнула вниз и, петляя как заяц, ловкая, как ласка, метнулась к другим деревьям. Одно за другим она обнюхивала их, некоторые выбраковывая, а возле некоторых издавая победный мяв и, наконец, усевшись между двумя большими березами, мурлыкнула.

Шаманка вытянула руку в ее сторону, и сгусток зеленоватого тумана оторвался от ее ладони.

— Сопроводи их! — приказала она, — Восстаньте духи, восстаньте! Придите нам на помощь!

Березы заворочались, завозились. Ветви их, доселе повисшие, поднялись и, переплетшись между собой, словно бы поздоровались. Потом деревья неожиданно стукнулись вершинами и, обдав изумленную этим Марысю градом мелких веток и застарелой листвы, разомкнулись, устремляя ветви куда-то в чащу за собой.

Все происходящее заняло не больше трех минут, две из которых кошка потратила на поиск. Деревья, духи, подчиняясь шаманке, одно за другим ловили неизвестных тварей, убивая их на месте. Карина, чрезвычайно довольная собой, победоносно улыбалась.

— Покажи мне одного, — велела она, когда теней вокруг уже практически не осталось, а оставшиеся были всецело поглощены спасением собственной шкуры.

Дуб, к которому шаманка обратилась первому, закряхтел, ворча. Одна из его ветвей, особенно толстая и мощная, очень подвижная, медленно вынырнула из чащи и, держа за горло, продемонстрировала хозяйке безжизненно обвисшее тело.

Ашет изумленно присвистнул и убрал флейту.

— Ноофет!

Аркано разочарованно вздохнул и, демонстративно убрав меч, всплеснул руками.

— Да это просто плевок в лицо! Послал против нас стайку ноофетов — ха! Да на том постоялом дворе мы втроем с ними справились, а сейчас, здесь, когда нас столько…

— А я так понял, что вы тогда при помощи зачарованного барабана справились, который сейчас с собой взять забыли, — Аччайо каверзно улыбнулся и, наткнувшись на весьма красноречивый взгляд главнокомандующего, торопливо перевел тему, — Так что, это и вправду только ноофеты? Ни одного тебе вольпока, натайра… даже клацперов нет?

Карина пожала плечами и неожиданно отняла руки от дерева, глубоко вздыхая. Верная Марыся торопливо подбежала к хозяйке и принялась тереться о ее ноги, делясь силой.

— Похоже, что нет, — девушка присела на корточки и ласково погладила любимицу, — Я согласна со здоровяком — это просто плевок в лицо. После той атаки на подступах к Саноре, послать нам навстречу стайку ноофетов, причем не особенно сильных… Довольно странно, но и обнадеживающе. Не исключено, что у Доната сейчас не так много сил, как было прежде…

— Хотелось бы знать, на что он их потратил, — буркнул себе под нос Антон, вновь вспомнивший Милену, — С его-то… хотеньями.

Шин, к Скрипачу привязанный, как к другу, сочувственно кивнул и медленно убрал лук. Продолжать держать его смысла определенно не было — бой завершился удивительно быстро и обошелся без потерь.

Глава 10

Донат яростно взревел и ударом швырнул на пол некстати подвернувшегося Пьетро.

— Ты слаб! — колдун, потрясая кулаками, надвинулся на слугу, — Проклятый слабак! Твоя кровь ни на что не годится, ноофеты не способны даже противостоять духам! От тебя они переняли манеру хитрить, нападать исподтишка, грозить издалека, но в бою они бесполезны! Как ты!

— Х-хозяин… — перепуганный Пьетро, совершенно не ожидавший от своего господина такого поведения, попытался отползти в сторону, — Я… я клянусь вам, я не виноват… Клянусь Свет… — наткнувшись на взгляд синих глаз, словно мечущих молнии, предатель поспешно изменил клятву, — Клянусь Неблисом, я не подозревал, что моя кровь настолько слаба! Я думал… с вашей-то магией…

— Думал?!! — зарычал еще более взбешенный маг, усмотревший в последних словах намек на собственную несостоятельность. Рука его взметнулась в воздух, на кончиках пальцев засверкали искры — Донат готов был убить незадачливого слугу, не слушая никаких оправданий.

Помешал ему сделать это насмешливый свист.

Мартын, с нескрываемым удовольствием созерцающий сию сцену, покачал головой и, не в силах сдержаться, негромко хихикнул.

— Фракасо… Ну ты и баран, Донат, вот честное слово! Ты того и гляди угрохаешь своего единственного слугу, а все почему? Потому что сам дурак и слабак! — пират сплюнул на пол рядом с собой, — И что это вообще за фантазия — ноофеты? Фракасо! Да это просто плевок в лицо! Мои друзья не какие-нибудь тебе слабаки, мы когда-то с этими выродками втроем на постоялом дворе справились! А теперь их, как я понимаю из твоих слов, достаточно много, а ты посылаешь против них стайку ноофетов? Ха, ха и еще раз хи! Ты идиот!

— А как бы поступил ты? — Донат медленно опустил занесенную руку, по-видимому, милуя Пьетро и с интересом прищурился в сторону пленника. На какой-то миг ему показалось, что он нашел брешь, что сейчас глупый пират выболтает все о слабостях своих друзей… но он просчитался.

— Я бы отпустил меня, чтобы они перестали злиться, а сам бы забился в самый темный угол и сидел бы там, моля Светлых о милости, — Мартын, успешно просчитавший замысел колдуна, показал ему язык и демонстративно отвернулся. С его точки зрения, разговор был завершен.

Впрочем, с точки зрения Доната тоже. Он отошел к камину, уже не обращая внимания на спешно уползающего в свой темный угол Пьетро и, качнув пальцем какой-то пузырек на каминной полке, задумчиво вздохнул.

— До сих пор не могу определиться… — негромко молвил жрец Неблиса, словно еще продолжая свои размышления, — Свести ли тебе клеймо… или просто пырнуть ножом. В сущности, ты бесполезен, мне нужен только компас на твоей руке, который почему-то прекратил вращаться… Если ты будешь умирать, он закрутится снова.

Мартын, невольно напрягшийся, не нашелся сразу, что ответить. Умирать ему не хотелось, хотя оставаться связанным пленником не хотелось тоже. Однако, свободу он предпочитал получить все-таки еще при жизни.

Он завозился, набирая в грудь побольше воздуху, намереваясь разразиться какой-то тирадой… и внезапно осекся, не успев сказать и слова.

Связанные за спиной руки знакомо щекотали чьи-то жесткие усы.

Сердце забилось чаще. Креона Мартын жалел, жалел его всей душой и мечтал о том, чтобы Акуто хватило совести не убивать маленького зверька, но совсем не ожидал, что мечты его вдруг исполнятся. Сейчас, ощущая щекотание знакомых усиков, парень верил и не верил себе и, опасаясь спугнуть робкую надежду, осторожно шевельнул пальцами, пытаясь нащупать остальное тельце.

Когда знакомая до боли мордочка прижалась к ладони, пират едва не прослезился. Значит, это действительно был он, Креон, домашний, ручной клацпер, он, живой и здоровый! Но теперь главное не выдать его случайно Донату… Мартын глубоко вздохнул и, стараясь принять более расслабленную позу, презрительно улыбнулся.

— Вот я же говорю, что ты идиот. Если ты убьешь меня, компас, может и завертится, но быстренько остановится, и ты узнаешь лишь начало пути. Я не думаю, чтобы дорога к Обители Светлых была прямой и легкой — наверняка там много поворотов и подводных течений, которые компас на моей руке — возможно! — может помочь обойти.

Креон позади, удивительным образом догадавшись о намерениях своего друга, потянулся чуть выше и поспешно принялся грызть острыми зубками удерживающие его путы. Бывшего хозяина он больше не боялся — клацперы не только умные, но еще и очень мстительные, памятливые животные, и намерения Доната убить его Креон не простил. Теперь своим хозяином он избрал Мартына, видя доброе того отношение, и всем своим маленьким сердечком жаждал ему помочь.

— Ты прав… — Донат, ничего не замечая, в раздумье постучал себя указательным пальцем по подбородку, — Абсолютно прав, и в этом нет сомнений. Что ж… Тогда, возможно, я смогу задержать тебя на пороге смерти столько, сколько потребуется, но на этот раз уже не буду полагаться на кровь ноофета! Кинжал всяко надежнее яда — так я всегда считал, и так считать продолжаю. Пока твои друзья доберутся сюда, у меня есть еще немного времени… — колдун прищурился и, схватив с каминной полки какой-то пузырек, парой молниеносных движений добавил в него необходимые ингредиенты. Взболтал, внимательно посмотрел на свет, глядя, как зеленовато-болотный цвет сменяется алым, похожим на кровь; понюхал и, удовлетворенно кивнув, шагнул к пленнику. Тот, чувствуя, что веревки на руках постепенно слабнут, и больше всего опасающийся сейчас выдать клацпера, скривился и демонстративно отвернулся. Донат ухватил его цепкими пальцами за подбородок, сдавил и, не обращая внимания на слабое протестующее мычание, влил содержимое склянки в рот Мартыну. Пират хотел выплюнуть гадкую на вкус жидкость, но колдун зажал ему рукой рот и резким движением запрокинул голову.

Пришлось глотать.

Кривясь и ругаясь, Мартын высвободился из хватки негодяя и… внезапно замер, прислушиваясь. С тех пор, как кровь ноофета бежала по его венам, слух молодого человека значительно обострился и теперь он с радостью улавливал непривычные и давно неслышимые им звуки совсем недалеко от Искъерды.

— Я слышу голоса… — он широко, ослепительно улыбнулся и сплюнул прямо на сапоги жреца Неблиса, — Фракасо! Конец тебе, ублюдок, ребята уже здесь! Скоро они доберутся до тебя и тогда…

— Для начала, — насмешливо прервал маг, — Им нужно найти меня.

Он согнулся, согбился и облик старика, на какое-то время будто бы отступивший, возвратился вновь. Зала посерела, покрылась пылью; камин погас. По углам собрались зловещие тени.

— Тебя они не увидят, пират, — прошамкал, прикидываясь дряхлым, Донат, — А ты, глупый слуга, лучше не вылезай понапрасну. Не хватало еще и на тебя тратить силу… Они придут. Пусть приходят… Я уничтожу их!

…Пропасть простиралась перед ними — широкая, бездонная, угрожающе-темная и совершенно неприступная. Путники замерли на ее краю, растерянно созерцая величественный замок, высящийся на островке земли по центру этой самой пропасти, огражденный поистине неодолимой преградой.

— Вот мы и пришли, — негромко резюмировал, не удержавшись, Тревор и, глубоко вздохнув, поправил корону. Надежды избавиться от нее, казалось, разлетались, рассыпались в пыль.

— И что теперь делать? — Фредо, быстро покосившись на названного отца, перевел удивленный взгляд на обоих своих, не менее растерянных братьев, — Я не могу создать мост, это никому из нас, думаю, не под силу! Как миновать пропасть?

— Зачем ты нас к ней привел?! — Ашет, более резкий, чем брат, рывком повернулся к невозмутимому капитану пиратов, — Мы шли за тобой — и что получили? За каким дьяволом ты приволок нас к этому… этой… Чтобы мы полюбовались на недоступный замок и пошли обратно?!

Богдан равнодушно, с тонким оттенком презрения улыбнулся. Такая горячность забавляла его.

— Не стоит так волноваться, господин охотник. К Искъерде ведет обходная тропа, она известна мне. Прошу вас — всех вас, — следуйте за мной. И, ради вашего же блага, не смотрите вниз!

Он повернулся и спокойно, уверенно, как и всегда, направился куда-то вправо, шагая по самому краю пропасти и легко удерживаясь на нем. Люди, переглянувшись, последовали за ним — выбора у них не было, а возвращаться ни с чем никому не хотелось.

— Все-таки он очень странный, — негромко шепнул Аркано, склонившись к уху молочного брата, — Его поведение, его уверенное спокойствие… да даже то, что он — единственный из смертных! — знает путь не только к Кадене, но и к Искъерде! Возникает закономерный вопрос — а смертный ли он?

— В чем ты его подозреваешь? — так же тихо отозвался Фредо, чуть сдвигая светлые брови, — Думаешь, кто-то из Светлых снизошел на грешную землю и решил лично сопроводить нас к захваченной обители их отцов?

— Это было бы логично, — негромко вклинился Ашет, — Если у Мартына на руке метка, компас, могущий указать путь к Обители Светлых, понятно, если они зашевелились. Но вообще-то, я бы усомнился, что кто-то из богов вдруг надел на себя маску морского разбойника!

— Да, но не надо забывать и о еще об одном боге, — Тревор, услышавший тихое совещание братьев, приблизился, решительно вмешиваясь в их разговор, — Боге-отступнике, боге-предателе, оставившем Кровавых ради того, чтобы примкнуть к Светлым. Его, насколько я помню из легенд, не впустили в Обитель, ему было вверено море!

Братья остановились. Такой догадки никто из них не предполагал, и сейчас вдруг она показалась настолько верной, настолько очевидной, что было странно, как они сами не додумались до этого раньше.

— Дагон?.. — чуть севшим голосом уточнил Серебряный Фредо и, устремив взгляд на спину хладнокровно вышагивающего по краю пропасти пирата, с сомнением покачал головой, — Бог морского ветра и морской стихии — здесь, на земле, с нами? Прибыл в Габар верхом, путешествовал по земле… Дагон! В грязной рубахе с кровавыми пятнами, с бриллиантом в ухе, с лицом, покрытом шрамами! С этим дурацким платком на шее, в треуголке! Нет, прости, отец, но Богдан не похож на бога. Он просто пират, капитан пиратов, по-видимому, переживший многое, прошедший через многое, но все-таки не…

— Сюда, — подозреваемый неожиданно подал голос, и прения мигом прекратились. Предводители отряда, немного задерживающие своей остановкой спутников, торопливо устремились вперед, приближаясь к капитану пиратов и, замерев у начала тонкого перешейка, соединяющего остров Искъерды с землей Кадены, с сомнением переглянулись.

Перешеек был узким, пройти по нему всем вместе определенно не светило, да и даже ступать на него один за другим казалось рискованным — чудилось, земля под ногами в любую секунду может осыпаться, увлекая незадачливых спасателей в бездонную пропасть.

— И как здесь пройти?.. — Антон, высоты, в общем-то, не боящийся, но и не слишком ее жалующий, привычным жестом прижал к себе скрипку и нервно покосился на Карину. Шаманка, привыкшая бегать по ветвям деревьев, равнодушно пожала плечами. Ее босые ноги за годы одинокой лесной жизни привыкли чутко различать твердые и зыбкие места, она научилась легко выбирать подходящий участок дороги, на который можно было бы ступить, и за себя не волновалась. В способности расхаживать по узеньким жердочкам эта девушка не уступала кошкам.

Марыся, конечно, тоже не волновалась — ей, с ее размерами, перешеек казался более, чем широкой дорогой и кошка без проблем пробежалась бы по нему несколько раз вперед и назад, успев еще и поиграть посередине.

Стражи, отягощенные мечами, луками, арбалетами, затянутые в доспехи, настороженно переглянулись. Они кошачьей грацией похвастаться не могли, поэтому в своих способностях сильно сомневались.

Фаррад и Эрнесто оставались привычно хладнокровными — более сильные и ловкие, чем люди, эти кровопийцы были в себе уверены.

Тяжелый Медведь напряженно облизал губы. Он бы, если бы под ним перешеек развалился, не удивился бы совершенно. Фредо нахмурился — пройти по узкому «мостку» он мог, но, будучи простым человеком, опасался, что может в какой-то момент пошатнуться и тогда — пиши пропало. Ашет, всецело его в этих сомнениях поддерживающий, зачем-то достал флейту и теперь нервно постукивал по ней пальцами.

— Кто пойдет первым? — Богдан, оставаясь все также хладнокровен, саркастически изогнул бровь. Самому пирату пробежаться по перешейку, должно быть, не составляло труда — все-таки по шаткой палубе он разгуливал запросто, да и по реям наверняка приучился лазить.

Путники дружно отступили — рисковать никому не хотелось. Даже смелая Карина почему-то предпочла попятиться, вставая за спину Скрипача: оказаться на той стороне первой, возможно, принять бой, девушка не хотела.

— Почему бы не пойти первым тебе? — Аркано, все еще подозревающий их спутника, недовольно потер шрам, пересекающий глаз. Такое поведение потенциального бога (доводы Фредо мужчину не убедили) раздражало главнокомандующего.

— Я более ловок, чем вы, — ответ пирата, тем не менее, был удивительно невозмутим, — Оставаясь сзади, я смогу при случае прийти на помощь. Перешеек способен выдержать за раз не более двух человек, идти придется поодиночке.

— Почему не попарно? — недовольно буркнул Антон и, неожиданно положив футляр на землю, отомкнул замки, доставая зачарованный инструмент.

Первая дрожащая нота, сорвавшаяся со струн скрипки, заставила путников удивленно воззриться на юношу, однако, возражения ни у кого не вызвала.

— Ну, что же, умирать, так с музыкой, — буркнул себе под нос Аркано и, напоминая себе о собственной храбрости, решительно ступил на перешеек.

Антон играл. Играл, закрыв глаза, не думая ни о чем, переставляя пальцы по струнам почти машинально, позволяя мелодии лететь, как ей вздумается и творить то, что заблагорассудится. Он давно уже не играл так — не задумываясь, творя душой, полностью доверяясь зачарованному инструменту.

Остальные, затаив дыхание, следили, как Медведь медленно, очень осторожно продвигается вперед. Каждый шаг его был продуман, каждое движение аккуратно, выверено и отточено, ошибок, казалось, быть не могло…

Он дошел ровно до середины.

Внезапный порыв ветра — ураганного ветра, сильного, почти твердого, — вырвавшись из верхнего окошка замка, налетел на него, толкая в грудь, пытаясь заставить отступить, силясь отбросить назад, не пустить в Искъерду…

— Это старая защита, — Богдан нахмурился, — Я думал, после захвата замка, она уже не работает, ее установили еще Облачные боги!

Аркано зарычал, изо всех сил сопротивляясь вихрю, упираясь, отбиваясь от него, и… неожиданно оступился. Нога его в тяжелом сапоге поехала по скользкой вялой траве, покрывающей перешеек, скользнула слишком далеко, повисла над пропастью…

Какую-то долю секунды чудилось, что гибель главнокомандующего неминуема. На какой-то миг сердца наблюдателей замерли, пальцы похолодели — видеть, как хороший друг погибает на их глазах было тяжело всем.

И тут что-то произошло. Нога Медведя, зависшая над пропастью, над сплошной бездной, вдруг оперлась обо что-то, встала уверенно и твердо и, оттолкнувшись от невидимой подпорки, возвратилась на место. Мужчина победоносно улыбнулся и, продолжая бороться с ураганом, силясь пробиться сквозь него, внезапно крикнул:

— Аш! Играй!

Дважды повторять не пришлось. Яркие, острые, обжигающие, короткие трели зачарованной флейты разлетелись над пропастью, закружились огненным смерчем и, ударившись точно в центр урагана, отшвырнули его назад. Ашет прищурился, и передвинул пальцы, изменяя тональность.

Теперь его трели били точно в центр, в глаз бури, уничтожая, разрушая ее изнутри. Спирали бешенного ветра постепенно таяли, исчезая; дышать стало легче.

Аркано, совершенно довольный как собой, так и вообще всем происходящим, гордо поднял голову и уже ничего не опасаясь, уверенно зашагал вперед. Спустя несколько минут он уже стоял на другой стороне, возле стены замка и приветливо махал друзьям.

— Не бойтесь! — донес слабый ветер его крик, — Спасибо Антону — пропасть теперь безопасна! Не знаю, как ты это сделал, мальчик, но не будь этой паутины — я бы полетел вниз!

На краткий миг воцарилось молчание. Люди переглядывались, недоверчиво косились на растерянного, прекратившего играть Скрипача, а потом переводили взгляд на пропасть.

Фредо поднял посох выше и что-то прошептал одними губами. Стоящий рядом Аш расслышал:

— Незримому воля, а зримому сила, Пусть видно все будет, так, как тут было!

Рифма охотнику не понравилась, однако, сказать он ничего не успел. Над пропастью прокатилась волна серебристого света, и неожиданно засияли, засверкали в ней тонкие, прозрачные нити, оплетшие весь страшный провал.

Антон впервые в своей жизни сотворил незапланированное, не просчитанное заранее чудо. Он впервые показал, доказал всем, что значит быть Скрипачом, продемонстрировал, на что способен зачарованный инструмент.

Теперь пропасть была безопасна — прозрачная паутина, окутавшая ее, выглядела прочной, а шаг, едва не стоивший жизни Аркано, доказал ее надежность.

Вихрь был уничтожен Ашетом, Медведь широко улыбался с другой стороны — путь был свободен.

Вблизи Искъерда показалась путникам еще более огромной, чем издали, и какой-то грозной, устрашающей. От серых стен веяло холодом и сыростью, будто они были стенами подземной темницы; темные окна дышали ужасом, притаившимся в тени. Глубокая тень у подножия замка холодила и без того прохладный воздух, заставляя пар идти изо рта, а тело покрываться мурашками. Возникало желание поскорее проникнуть внутрь, в надежде найти там тепло или хотя бы защититься от слабого, но пробирающего до костей ветерка, возникало стремление побыстрее отыскать вход — неважно, главный или черный, — и найти способ открыть, скорее всего, запертую дверь.

— Сюда, — спокойный голос Богдана, последним пересекшего перешеек, заставил путников оторваться от созерцания грозной громады замка. Пират опять указывал куда-то в правую сторону, будто намекая, что замок надо обойти кругом, и спутники его уже не видели смысла спорить с этим человеком.

Особенно смысла этого не видела троица предводителей и примкнувший к братьям король — подозрения Аркано в адрес капитана пиратов все-таки оставили след в их душах, и теперь подозревать потенциального бога в обмане им казалось просто глупым.

За провожатым все последовали безмолвно, инстинктивно стараясь держаться подальше от пропасти. По счастью, пространство на островке земли, остающееся от стен замка до обрыва это позволяло.

Они шли, почти прижимаясь к холодным стенам, опасливо косясь на все еще затянутую паутиной пропасть, и совершенно не испытывали желания упасть в нее, дабы убедиться в прочности магии зачарованной скрипки Антона. Даже сам Скрипач предпочитал держаться от своего творения подальше, заодно и оберегая от приближения к пропасти Карину, которая шла довольно свободно, а изредка еще и обходила заинтересовавшуюся каким-то жучком или листиком Марысю. Кошка скользила под ногами путешественников радостно, и никаких признаков беспокойства не выказывала — ей здесь, похоже, нравилось.

— Должно быть, Марыся чувствует остаточную энергию Облачных, — негромко произнесла шаманка, пронаблюдав несколько минут за любимицей, — Она впитывает ее, наполняется ею. Это хорошо, это может принести нам пользу.

— Фамильяры{Фамильяр — волшебный териоморфный дух, согласно средневековым западноевропейским поверьям, служивший ведьмам, колдунам и другим практикующим магию. Считалось, что фамильяры служили и помогали колдунам и ведьмам по хозяйству, в различных бытовых делах, но также при случае могли помочь околдовать кого-нибудь.

} вообще полезны, — отстраненно отозвался сведущий в магии Фредо, — Тебе повезло найти для себя Марысю. Как это вышло?

— Очень просто, — девушка пожала плечами и мечтательно улыбнувшись, мельком погладила пробегающую мимо кошку, — Однажды у дверей своей избушки я нашла двухнедельного котенка. Как он там оказался, откуда взялся — я так никогда и не узнала. Я выкормила его, вырастила, а потом обнаружила, что котенок имеет недюжинные способности к магии. Обучить Марысю оказалось совсем нетрудно, очень скоро она поняла, как надо себя вести, чтобы помогать мне. Честно говоря, я никогда не считала ее фамильяром… Хотя ты, наверное, прав, Фредо. Для обычной кошки Марыся слишком уникальна.

— Как и ее хозяйка, — не удержавшись, шепнул шагающий рядом Антон и, поймав легкую улыбку, скользнувшую по губам возлюбленной, заулыбался сам.

Фредо, искренне заинтересованный рассказом девушки, хотел, было, спросить что-то еще, но уже не успел.

Богдан, шагающий привычно впереди всех, остановился перед большой, окованной железом дверью с тяжелой металлической ручкой. Дверь черного хода в Искъерде выглядела не менее грозно и торжественно, чем, наверное, врата входа парадного — Облачные боги, некогда создавшие эту твердыню, а впоследствии Кровавые, захватившие ее, сполна озаботились ее неприступным обликом. Но, увы, лишь обликом.

Тяжелая кованная дверь была приоткрыта, и это совершенно рушило всякие представления о неприступности замка.

Богдан помрачнел — такое радушие ему не понравилось.

— Нас ждут, — хрипло выговорил капитан и, недолго думая, не ожидая советов и подсказок, одним движением рванул на себя дверь, распахивая ее на всю ширину.

Изнутри дохнуло холодом. Чудилось, в Искъерде не знают, что такое тепло, никогда не топят камины, да и вообще предпочитают жить в условиях вечной мерзлоты.

Пират вошел первым — резко, уверенно, даже как будто зло, словно ожидая в любую секунду нападения скрывающихся в полумраке врагов. Одна рука его легла на эфес меча, другая сжала рукоятку револьвера.

Спутники последовали за ним — бросать своего проводника в одиночестве, позволять ему выступать против неизвестной опасности без поддержки, никто намерен не был.

Все было тихо. Где-то негромко капала вода, шуршали залетевшие сквозь разбитые оконца на первом этаже сухие листья. По пустым коридорам негромко посвистывал слабый ветер. Под ногами, немного потревоженный открытой дверью, дыханием воздуха и шагами путников, лежал толстый слой серой пыли.

— Похоже, замок все-таки заброшен, — Ашет тяжело вздохнул, и убрал добытую, было, флейту, — Никакой угрозы здесь ждать не приходится — разве что призраки Облачных бродят среди старых стен.

— Это не смешно, — оборвал его Богдан, резко обернувшись через плечо, — Души Облачных богов вполне могли остаться привязанными к этому месту, а во что способна обратить злая сила не упокоенный дух, мне кажется, все уже итак знают. Видели.

— В лярва? — Аркано глубоко вздохнул и покачал головой, — Хочешь сказать, нам и здесь светит их встретить?

— Не исключаю, — бросил капитан и, вновь повернувшись вперед, уверенно, хотя и осторожно, возобновил путь, по-прежнему сжимая оружие. Остальные участники спасательного отряда, переглянувшись, предпочли последовать за ним, не вступая в спор — в конечном итоге, каким бы заброшенным не казалось это место, осмотреть его, вполне вероятно, следовало.

Твердые шаги гулко зазвучали под высокими темными сводами. Тьма, разгоняемая вновь пылающим посохом чернокнижника, торопливо бежала впереди, спеша ускользнуть от наступающих захватчиков.

Шли молча, внимательно прислушиваясь, ловя каждый звук, опасаясь пропустить какой-нибудь знак, говорящий о пребывании в замке человеческих существ. Или не человеческих, что было не менее вероятно.

Коридор, ведущий от двери черного хода, повернул налево, потом направо, попытался затеряться в переплетении маленьких притоков и, наконец, уверенно уперся в массивную деревянную дверь, потемневшую от времени.

— Мы что, пришли? — Барт, вытянув шею, нахмурился. Такая легкость не понравилась опытному воину, да, впрочем, не понравилась и никому.

— Как-то слишком просто… — Аш недоверчиво покачал головой, — Я что-то очень сомневаюсь, что где-то здесь, за этой дверью, прячется Донат. Скорее тут какой-нибудь винный погреб, давно заброшенный к тому же.

Богдан вытащил револьвер и прижал его ствол к губам, словно призывая товарищей к тишине.

— Пыли на ручке нет, — негромко вымолвил он и, сдвинув брови, ударом ноги распахнул дверь (на счастье капитана, она открывалась внутрь).

Взглядам предстала маленькая комнатушка, этакая келья, с одной-единственной, жесткой даже на вид кроватью… и человеком, сидящим на ней.

Он вскинул косматую, усеянную множеством растрепавшихся кос, собранных в хвост, голову и, скользнув безучастным взглядом по Богдану, остановил его на Фредо, замершему за спиной капитана. Лицо незнакомца просветлело. В мгновение ока он слетел с кровати и, упав на одно колено, склонился в глубоком поклоне.

— Ваша светлость…

Голос у неизвестного был низкий, хриплый, довольно неприятный, да и вообще создавалось впечатление, что говорит он редко. Или просто отвык говорить за долгое время?

Аркано, сжав плечо молочного брата, шагнул вперед. Светлые глаза главнокомандующего метали молнии.

— Акуто!

Акуто медленно поднял косматую голову и виновато моргнул. Предводителя княжеской стражи он тоже узнал.

— Господин главнокомандующий…

— Так-так, — Ашет, не спеша доставать флейту, не видя в этом человеке значительной угрозы, усмехнулся, скрещивая руки на груди, — Так значит, это и есть тот самый беглец, страшно опасный убийца? Выглядит, как какой-нибудь бродяга.

— Не имеет значения, как он выглядит, — хмуро вставил Тревор, сверля по-прежнему стоящего на колене Акуто суровым взглядом, — Нам известно, что его похитил Донат. Если этот человек здесь, значит, колдун неподалеку…

Глаза убийцы остановились на говорящем, скользнули к короне на его голове… Грубое лицо его побледнело.

— В… Ваше Величество… Сам король Тревор… — он сглотнул и, покачав головой, прижал ладонь к сердцу, затем два пальца к губам, словно отдавая таким образом странную честь, — Вы… я… Это правда. Донат здесь.

Слова прозвучали, как гул далекого колокола. Люди зашевелились, переглядываясь, переговариваясь; взгляды один за другим устремлялись к коленопреклоненному преступнику.

— Почему ты говоришь нам об этом? — Фредо, памятуя о том, что первым впечатление на Акуто произвел именно он, решил попытаться наладить контакт. Убийца не возражал.

— Я укажу вам путь, — тихо проговорил он, — Искъерда велика. Вы заблудитесь. Я покажу…

— Какое благонравие, — Ашет так и скривился: преступников охотник не любил тем больше, чем опаснее они были, — Это с чего же такая добродетель у убийцы?

Акуто помрачнел.

— Донат — дурной человек. Он говорил… приказывал… Приказал убить девочку. Она была невинна…

Антон, побледнев, рванулся вперед. Дополнительных объяснений ему не требовалось — кем была несчастная невинная девочка, парень понял сразу, и теперь жаждал отмщения.

— Ты! — губы его дрогнули, — Это ты… ты убил ее, убил Милену!

Фаррад заступил ученику путь. Карина ухватила его за плечо, почти повисая на нем.

— Антон, остынь, — вампир сдвинул брови, — Я понимаю твои чувства, понимаю, что ты хочешь отомстить, но, поверь мне — убив его, ты не сделаешь лучше. Он просто инструмент, топор в руках палача, мы должны добраться до Доната… А он может помочь нам.

Скрипач дернул плечом, пытаясь сбросить цепко держащую его руку девушки.

— Он убил ее! Я… я уничтожу, сотру его в порошок! За Милену, я…

— Антон! — на этот раз уже Карина решила внести свою лепту, — Антон, я прошу тебя — успокойся! Ради меня.

Последние слова оказали значительно более благотворное действие, нежели увещевания Фаррада. Антон изумленно обернулся на свою ненаглядную шаманку, хотел что-то сказать… и едва не упал, вдруг почувствовав теплые девичьи губы на своих. Он попытался поднять руку, хотел обнять ее — но девушка уже отстранилась, глядя на юношу строго и серьезно.

— Будь хорошим мальчиком, — негромко проговорила она, — Сдержи свою ярость. Я обещаю тебе отмщение чуть позже.

Скрипач, смутно догадываясь, что поцелуй был не более, чем способом воздействия, и никаких иных чувств за ним не скрывалось, хмуро кивнул, опуская взгляд. Смотреть на Акуто ему было невыносимо.

— Итак, ты готов сопроводить нас к Донату, — Фредо, честно выждавший, пока буря позади уляжется, чуть приподнял подбородок, — Что ж. Тогда вставай и веди нас, Акуто… Но ответь мне сперва — почему? Почему ты жалеешь девочку, почему не одобряешь приказов своего хозяина? Разве не за убийство ты был отправлен в темницу?

Акуто опустил голову и, упершись рукой в пол, тяжело, будто через силу поднялся на ноги. Голос его звучал тихо.

— Я сидел… там. И много думал. Я плохо поступал, я не хочу так больше! — преступник вскинул голову; глаза его сверкнули, — Донат — нехороший человек. Он хочет, чтобы я опять поступал дурно. Я не хочу. Я проведу вас. Идемте.

Когда убийца шагнул вперед, все расступились пред ним — то ли как перед королем, то ли как перед прокаженным. Он, не обращая на это внимания, решительно миновал людской строй и, не оглядываясь, зашагал по коридору в обратную сторону. Спутники, переглянувшись, направились за ним. Антон предпочел идти в хвосте, дабы уберечь себя от соблазна прикончить убийцу на месте.

…Тяжелые двери зала дрогнули и медленно растворились, впуская в псевдо-пустую залу звук шагов, слабый ветерок и запах жизни. Мартын, сидящий у своего столба, заведя за спину освобожденные руки, изо всех сил старался не привлечь внимания Доната ни к себе, ни к Креону за своей спиной. Клацпер, совершенно довольный собой, терся о его руки, как кошка и разве что не мурлыкал, старательно грея замерзшие пальцы друга своим горячим тельцем.

Сам колдун, под личиной старика, сгорбившись и опершись о какую-то крючковатую палку, созданную в порыве вдохновения, сидел в дальнем углу у погасшего камина и на явившихся людей, похоже, не обращал ни малейшего внимания. Пьетро видно не было — Мартын знал, что он привычно скрывается в темном углу в ожидании приказа.

Ловушка была подготовлена на славу — на первый взгляд зал казался пустым и холодным, магический покров скрывал и человека, сидящего у столба, и сам столб, и покрытое кровью зеркало, и всевозможные алхимические склянки на каминной полке. На виду оставался только согбенный временем старик, который, казалось, не может представлять опасности для отряда молодых и сильных людей.

Они вошли один за другим, оставив Акуто снаружи и, оглядевшись, замерли, не понимая, что происходит. Их странный проводник совершенно определенно указал на эту дверь, сказав, что за нею прячется так долго разыскиваемый ими колдун, но… Никого, хоть отдаленно напоминающего Доната здесь не было.

А впрочем… когда-то ведь жрецу Неблиса достало мастерства принять облик юноши, почему бы теперь ему не найти в себе хитрости стать стариком?

— Эй! — Аркано, как самый решительный и самый внушительный, уверенно принял на себя лавры первопроходца вместе с обязанностью переговорщика, — Старик! Ты кто такой и что делаешь здесь?

Старик медленно повернулся, будто неуверенный, что верно понял обращенные к нему слова, закряхтел и, приставив ладонь к правому уху, прошамкал:

— Што вы шкажали, гошподин?

Выглядело сие очень натурально и более, чем естественно. Путники переглянулись; несдержанный Ашет в сердцах сплюнул на пол.

— Значит, этот подлец обманул нас! — прошипел он, — Это ловушка! Только вот не пойму пока, в чем она заключается…

— Я спросил, кто ты! — повысил голос Медведь, не обращая внимания на разговоры за спиной, но на всякий случай кладя ладонь на эфес меча.

Старик с выраженным трудом повернулся и, опираясь на сучковатую палку, кое-как заковылял к ним.

— Вы шкажали — хто я?.. Дак я ж, ваша милошть, прошто штарый чефолек… челофек, проштите… Я живу ждесь уже ошень дафно, ш тех шамых пор, как ушли боги… Я штерегу это мешто от дурных челофеков… А хто вы тахие будете?

Говорил старик с трудом, кое-как подбирая слова, и невольно внушал доверие. Подслеповатые глаза его слегка белели в слабом сумраке зала, разобрать их цвет было совершенно невозможно. Облачен странный страж Искъерды был в лохмотья, в какой-то оборванный плащ… Фредо неожиданно вспомнил, как наряжался в похожие тряпки и морочил головы людям, представляясь бродячим поэтом, менестрелем. Доверия к незнакомцу в его душе значительно поубавилось.

Мартын, невидимый для друзей и не решающийся пока подать знак им, справедливо полагающий, что Донату достанет сил убить его, молча наблюдал этот спектакль, иногда качая головой. В то, что друзья так легко позволят себя обмануть, он не верил.

— А скажи-ка мне, старик… — продолжал главнокомандующий, пытливо рассматривая собеседника, — Не встречал ли ты где в этих стенах человека с пронзительно-синими, очень яркими глазами? Ему как будто два сапфира в глазницы вставили.

Старик закряхтел, собираясь с мыслями, зашаркал, кое-как переставляя немощные ноги по полу и волоча за собою палку. Приблизился на расстояние нескольких шагов и, опять приставив ладонь к уху, вопросил:

— Ась?

Медведь досадливо вздохнул и принялся повторять вопрос.

Тем временем, Карина, остающаяся за спинами спутников, старающаяся держаться ближе к Антону, неожиданно насторожилась. Верная Марыся у нее на плече нервно задергала хвостом и, прижав уши, потянула носом воздух. Ни кошке, ни ее хозяйке происходящее явно не нравилось.

Девушка осторожно принялась пробираться вперед и, пользуясь тем, что всеобщее внимание отвлечено очередным обстоятельным, медленным ответом старика, коснулась локтя Фредо, привлекая его внимание.

— Астральный план! — прошипела она на ухо чернокнижнику, — Он был изменен, смещен, я чувствую! И Марыся это тоже ощущает! Прислушайся к себе, Фредо, здесь что-то не так…

Князь нахмурился и, быстро кивнув, неспешно потянул носом воздух, ловя мельчайшие нарушения в бесконечной гармонии воздушных потоков. С астральными планами чернокнижник работал плохо, однако, прочувствовать нарушение обычного порядка вещей способен был.

Сейчас же действительно было что-то не так — в комнате словно существовало сразу две реальности, но они видели почему-то лишь одну. Это наталкивало на определенные подозрения.

Старик, продолжая шамкать, что-то втолковывать недовольному его словами Аркано, быстро глянул на князя и едва заметно шевельнул палкой, провел ей по полу линию по направлению к нему.

Мартын напряженно облизал губы. Из темного угла, двигаясь максимально незаметно, вынырнула знакомая фигура. Вновь прибывшим почудилось, будто легкий листок зашелестел по полу, постепенно приближаясь к ним.

Пьетро, знающий, что он укрыт магическим покровом, памятующий о последних приказах хозяина, которые тот отдал ему втайне от Мартына, бесшумно подкрадывался к чернокнижнику, сжимая в руке кинжал. Кинжал дал ему Донат, не подозревающий, что слуга итак вооружен, и предатель, теперь имеющий два клинка, был этим чрезвычайно доволен. Пожалуй, он бы не погнушался всадить их оба в грудь Серебряному Фредо, чтобы порадовать хозяина.

Мартын напряженно следил, как негодяй, аккуратно переставляя ноги, подбирается все ближе к его другу, как он заносит кинжал, готовясь нанести удар…

А дальше все произошло одновременно.

Фредо, уже настроенный на чужую магию, пытающийся проникнуть сквозь нее, неожиданно увидел в шаге от себя полупрозрачную темную фигуру и, инстинктивно ощущая опасность, вскинул посох. Мартын, не в силах более медлить, не жалея себя ради друга, с которым стоял спиной к спине, сорвался с места и, рванувшись вперед, обхватил Пьетро сзади, сначала толкая его вперед, выпихивая из иллюзии, выталкивая из-под покрова, а потом вместе с ним откинулся назад.

Магия была уничтожена, целостность покрова оказалась нарушена. Искусственная реальность лопнула со звуком порвавшейся ткани. Вспыхнул жарким пламенем камина. Показался столб, у которого был прикован несчастный пленник. Прекрасно были видны Мартын и Пьетро, сцепившиеся на полу.

Аркано невольно отшатнулся, увидев прямо перед собой вместо согбенного временем старика, сильного молодого мужчину с обнаженным торсом и странным символом на груди, с собранными в хвост вьющимися черными волосами, со сверкающими синими глазами, и злого, как десять тысяч клацперов.

— Чертова тварь! — взревел Донат. Ему не нужны были объяснения — логическая цепочка мгновенно выстроилась у него в голове, он мигом понял, кто помог Мартыну освободиться и, соответственно, помог ему испортить такую чудесную ловушку. Сложно сказать, к кому были обращены в этот миг его слова и проклятия — колдун ненавидел и Мартына, и Креона, и Акуто.

Возле камина открылось, уронив последний кусок покрова, залитое кровью зеркало. В нем на миг отобразилась ужасная морда, но тотчас же и скрылась, не желая слишком светиться.

Антон, не в силах сдерживаться, бросил на пол футляр и выхватил из него скрипку — единственное свое оружие.

— Это он! — зашипел, зарычал Скрипач, — Он, по его приказу была убита Милена!

Донат, который в другой момент охотно поиздевался бы над глупым мальчишкой, сейчас не услышал его слов. Все внимание колдуна было поглощено дракой.

— Убей его, кретин! — заорал он, в сердцах топая ногой, обутой в крепкий сапог, — Неблис давно советовал убить мальчишку, так убей его, убей! Вонзи кинжал в сердце!

Пьетро, пыхтя и отбиваясь от кулаков пирата (тот, засидевшийся у столба, с радостью принял шанс поразмяться), как раз оказавшийся под ним, что-то прохрипел, пытаясь сбросить с горла сильную руку.

Донат в ярости сплюнул и, вскинув руку, внезапно рявкнул:

— Acciala!

Что означает это слово, понять никто не успел, но объяснений уже и не требовалось — в руке мерзавца сверкнул меч.

— Нет! — Фредо, понимая, что задумал Донат, вскинул, было, посох… Но колдун, мгновенно глянув на него, сверкнул синими глазами. Вспыхнувший в навершие кристалл потух. Чернокнижник, растерявшись, попытался вытащить меч… но уже не успел.

Клинок в руках Доната резко опустился, пронзая спину Мартына, заставляя отчаянного парня выгнуться и, изумленно моргнув, завалиться на бок.

На миг в зале воцарилась тишина. Даже Тревор, не знавший Мартына прежде, был потрясен — увидеть смерть парня, которого пришел спасти, он не ожидал.

— Мартын!!! — Аркано практически взревел и, выхватив меч, бросился на треклятого колдуна. Донат пренебрежительно махнул рукой в его сторону. Главнокомандующий, уже занесший меч, готовый обезглавить мерзавца, неожиданно ударился в незримую стену и, не понимая, что происходит, ударил по ней. Стена выстояла.

Донат, не глядя на своих противников, резко шагнул к умирающему пирату и, легко повернув его левую руку запястьем вверх, бросил быстрый взгляд на компас. Лицо его осветилось, губы раздвинула победоносная улыбка.

— Вставай, слабак, — равнодушно бросил он, обращая к Пьетро, — Нам пора в пу…

— Не так быстро.

Фредо, ощущая, как в нем вновь поднимает голову та же ярость, та же сила, что и тогда, в поле, когда он уничтожил неблиссеров, медленно выпрямился. Глаза его горели серебром, кристалл на посохе сверкал, как розовая звезда, а лицо потемнело от боли. В эти секунды чернокнижник был поистине страшен.

Он вскинул посох и легко провернул его в руке. Розовые лучи, оторвавшись от кристалла, пронизали незримую стену и… разбили ее, как стекло, с тем же звуком.

Донат неспешно повернулся и немного склонил голову набок, неприятно улыбаясь. Судя по всему, демонстрация силы не впечатлила колдуна.

— И ты посмеешь бросить вызов мне? — насмешливо осведомился он, — Мне! Избраннику Неблиса, мне, имеющему инвес…

— Не только он, — Богдан, доселе остающийся за спинами своих друзей и спутников, резко шагнул вперед, вставая рядом с чернокнижником, — Мы все пойдем против тебя, Донат! Тебя не спасет ни Неблис, ни инвес, ты поплатишься за то, что…

Мартын судорожно, с хрипом втянул воздух и, кашляя, сплюнул кровь. Он был еще жив, еще присутствовал на этом свете, и вполне сознавал все происходящее.

— Богдан… — сорвался с губ парня слабый хрип, — Фредо… Не… надо… он… силен…

Карина, нервно переводящая взгляд с одного из противников, на других, внезапно топнула ногой. Видеть, как умирает человек, она, наполовину знахарка, не могла.

Из-за столба послышался жалобный писк. Упитанный клацпер, не обращая внимания ни на кого из присутствующих, торопливо заковылял к умирающему другу и, не зная, не представляя, как помочь, лег рядом, прижимаясь бочком к покрытому холодным потом лбу.

Шаманка вздрогнула — клацперов она не любила. Впрочем, сейчас для этого явно было не время.

— Надо отвлечь эту тварь, и тогда я смогу подобраться к раненому, — быстро прошептала она, — Время уходит! Скорее же, скорее… Духи Искъерды! — голос ее неожиданно обрел силу, — Восстаньте и повинуйтесь мне!

— Тебе было мало в прошлый раз, девчонка? — колдун презрительно фыркнул и, воздев обе руки к потолку, закатил глаза, — Духи Кровавых богов! Придите ко мне, окажите помощь своему верному жрецу!

Сверкнула ярко-алая вспышка, ударила молнией точно в столб и расколола его надвое. По зале заметались, не оформленные ни во что конкретное, многочисленные, неисчислимые красные ветры, вихри, потоки воздуха… Шаманка зарычала и, упав на колени, уперлась ладонями в пол. Верная Марыся уверенно перебежала с плеч ей на спину и, вцепившись когтями в плечи хозяйки, издала яростный мяв.

В эту секунду брызнула оглушающая, звонкая, пронзительная скрипичная мелодия. Антон, задыхаясь от ярости, вкладывая всю ее в музыку, силясь сделать ту как можно более разрушительной, играл, не сводя взгляда с любимой, надеясь помочь ей.

Это сработало. Из-под пальцев девушки, сочась как будто из самого камня, потянулись клоки сизовато-белого тумана, похожего на маленькие облака, постепенно воздымающиеся к потолку и уже начинающие атаковать красные вихри.

Жуткий, нечеловеческий хохот вплелся в музыку, заставляя озноб пробежать по спинам людей. Ужасный лик, устрашающая морда, вновь появившаяся в зеркале, веселилась вовсю, насмехаясь над жалкими попытками людей.

— Какая блажь! — воскликнул Неблис, не желая держать при себе свое мнение, — Вызвать Облачных богов — ха! Да известно ли тебе, девчонка, что мы одолели их, а потом… — взгляд его неожиданно сдвинулся левее, и жуткая физиономия побагровела, — ТЫ!

Богдан, хладнокровно выступив вперед, чуть приподнял уголок рассеченных шрамом губ и, сжимая в левой руке револьвер, правой церемонно коснулся шляпы, издевательски кланяясь Кровавому богу.

— Я. Буду признателен, если ты не будешь вмешиваться, Неблис.

Прогремел выстрел. Покрытое кровью зеркало брызнуло осколками, в последний миг успев отразить перекошенную злобой морду Бога разврата.

Капитан повернулся к Донату. Лицо его было мрачно; курок револьвера вновь взведен.

— За то, что убил моего друга… — тихо проговорил он, неспешно поднимая руку с оружием, — Не прощу!!

Этот выстрел прозвучал, как раскат грома, но, увы… плодов особенных не принес. Богдан целил точно в грудь проклятому колдуну, точно в сердце, и тот с готовностью подставился под пулю, подгадав траекторию так, чтобы та попала как раз в центр вычерченного у него на груди круга.

Брызнула кровь. Донат расхохотался и, легко проведя пальцем по маленькой дырочке на груди, глубоко вздохнул. Рана исчезла, как ее и не было, в мгновение ока затянувшись кожей.

Колдун, продолжая смеяться, медленно повел рукою вверх, обводя широким жестом все капли крови, разлетевшиеся вокруг.

— Я дам вам тела… — лицо его внезапно исказилось, принимая хищное выражение, — Avanti!

Красные ветры, не слишком активно борющиеся с облаками, скорее ускользающие от них, внезапно метнулись вниз, к каплям крови мага и, не успел никто опомнится, всосались, втянулись в них.

Капли принялись набухать, увеличиваться в размерах, медленно подниматься, тянуться к потолку; кровь забурлила, циркулируя с бешеной скоростью, обрастая плотью…

— Это моя армия! — захлебываясь смехом, прокричал Донат, перекрикивая музыку, — Знакомьтесь! Кровавые боги!

Они были ужасны. Они были отвратительны, и на них невозможно было смотреть. Существа, создания, возникшие из крови Доната, совершенно не походили на людей, были один уродливее другого и, похоже, совсем не имели разума. Их бессмысленные, блеклые глаза безучастно скользили по лицам застывших в растерянности, деморализованных людей, и один за другим устремлялись к истекающему кровью Мартыну. Запах крови манил их.

— Это не Кровавые боги, — Богдан, первым придя в себе, сдвинул брови, решительно шагая вперед, — Это какая-то жалкая пародия на них, они не были такими!..

Донат так и вскинулся, сужая синие глаза и буравя капитана пристальным, издевательским взглядом.

— Тебе ли не знать этого, предатель? — ядовито прошипел он и неожиданно плюнул на пол у сапог пирата. Пол зашипел, плавясь — слюна колдуна прожигала его насквозь.

Богдан не дрогнул.

— Я не понимаю, о чем ты, — раздраженно бросил он, медленно поднимая револьвер, — Зато понимаю, что стрелять тебе надо, видимо, в голову!

Жрец Неблиса страшно расхохотался и приглашающе развел руки в стороны.

— Стреляй! Стреляй, глупец, тебя не спасет это! Инвес сделал меня бессмертным, удесятерил мои силы, отныне я и сам — Бог!

— Самонадеянный баран, — буркнул Аркано и, сжимая меч, решительно шагнул вперед, — Отойди от Мартына!

Кровавые боги или тени Кровавых богов, обретшие тела, зашевелились и, шатнувшись вперед, заслонили своего создателя от нападающего. Донат вновь расхохотался.

— Теперь тебе уже не схватить меня за шиворот, Медведь! — весело воскликнул он, — Да и тело это тебе не убить! Смотри! Смотри же, девчонка, — вот как надо призывать духов! — он неожиданно сделал руками движение, словно толкая воздух вперед, — Avanti! Убейте, уничтожьте всех их и каждого! Да, кстати, Медведь, — голос колдуна неожиданно понизился до заговорщического шепота, — Этот щенок мне больше не нужен. Если сумеешь к нему пробиться… можешь добить его лично! — и он вновь рассмеялся, запрокидывая голову.

Фредо, не в силах терпеть издевательств над друзьями, резко шагнул вперед и, провернув в руке посох, расположил его параллельно полу ровно напротив своей груди.

— Трус! — голос чернокнижник ударил как гром, — Ты боишься выйти против меня один на один?! Отзови своих шавок, сражайся честно!

— Э, нет, господин чернокнижник, — жрец Неблиса, ухмыляясь, издевательски покачал воздетым пальцем, — С вами я, разумеется, сражусь, мне не зазорно избавить от вас мир… Но мои, как вы изволили выразиться, «шавки» пока займут остальных гостей. Пьетро!

Поднявшийся с пола, и изо всех сил старающийся оставаться незамеченным предатель вздрогнул, и быстро глянул на хозяина. Тот ядовито улыбнулся.

— Ты силен, мой мальчик, я знаю это… Возьми-ка на себя двух своих бывших товарищей. Кол, стрела и расплавленный меч, а? — Донат прищурился и в следующий миг ловко бросил своему слуге взявшийся из ниоткуда деревянный кол, — Сражайся привычным тебе оружием! И да будет разрушено пророчество, да будут уничтожены ваши надежды! Avanti!

— Задолбал ты со своими «аванти», — несдержанный Аш фыркнул и, достав флейту, легко повертел ее в воздухе, — Помнишь, Донат? Я поднаторел в игре на ней.

Лицо колдуна потемнело, однако, отвлекаться на застарелую ярость он не стал. Только очертил в воздухе незримый круг, что-то прошептал и, поспешно изобразив по сторонам три насечки, дуновением послал его вперед. Круг, обретая зримость, медленно поплыл к бесцельно шатающему стаду чудовищ, повернулся горизонтально, окружил, опутал их… и внезапно втянулся в каждого, заставляя свежесозданные тела дрожать, а в глазах пробуждаться сознание.

— Я дарю вам дух Неблиса… — тихо проговорил колдун, проводя кончиками пальцев по кровоточащему кругу у себя на груди, — Такова сила инвеса. Вперед!

Они бросились вперед резко, быстро, молниеносно, не давая людям ни малейшего шанса избежать сражения. Не прошло и минуты, как Аркано уже усиленно отбивался от двух монстров, король отступал под натиском четвертых, цепляясь за корону и, по-видимому, думая ее снять, Ашет, забыв про флейту, выхватил меч и отбивался от еще троих, тянущих к нему когтистые лапы, Мирко, не вспоминая о силе Созидателя, бился с одним, Барт — с другим, Толя и Шин, по приказу Доната проигнорированные монстрами, бросились к Пьетро, Фаррад и Эрнесто, стоя спиной к спине, отбивались от четверых монстров, Богдан отстреливался от пятерых, а Антон, отступая перед двумя, напряженно играл на скрипке. Карина, бросив на него быстрый сочувствующий взгляд, глубоко вздохнула и, стараясь оставаться незамеченной, со всех ног бросилась ко все больше слабеющему на полу пирату, возле которого жалобно попискивал клацпер. Верная Марыся последовала за ней.

Антон, чувствуя, понимая, что еще секунда — и жуткий монстр просто разрубит пополам его скрипку одним из своих огромных когтей, все отступал, сознавая, что спасения ему ждать неоткуда. Все, кто мог бы помочь, были заняты, все сражались, а то и дело вспыхивающие за их спинами сполохи пламени говорили о том, что и Фредо занят, разбираясь с Донатом.

Вот чудовище приблизилось еще больше, Антон ощутил за спиною стену и, механически водя смычком по струнам, зажмурился… И почти сразу открыл глаза, услышав звук глухого удара. Брови юноши поползли наверх.

Перед ним, заслоняя его спиной, стоял привычно встрепанный Акуто, сжимая крепкие кулаки. Он был не вооружен, однако, по-видимому, нимало не смущался этим, готовый стоять до конца.

Монстр, только что получивший сильный удар по уродливой морде, мотнул головой и снова бросился в атаку. Убийца, сжимая кулаки, резко провернулся на одной ноге и ударом второй отшвырнул его, сбивая заодно и одного из нападающих на Ашета.

— Прости за девочку, — Акуто не поворачивался; голос его звучал глухо, — Мне жаль ее. Тебя я защищу.

Антон не нашелся, что ответить.

Тем временем, Карина, юркая и ловкая, как кошка, на пару со своей верной помощницей, успешно добралась до раненного и, упав рядом с ним на колени, недовольно махнула рукой на клацпера.

— Кышь! Отродье тьмы, только бы крови ему…

Креон удивленно и обиженно зачавкал и, без особой охоты оставляя друга, подался, было, назад… Но тут Мартын шевельнулся.

— Креон… — прошептали его запекшиеся губы, и клацпер, услышав свое имя, поспешно вновь метнулся к другу. Шаманка изумленно изогнула бровь.

— Клацпер с именем?.. Ай, ладно, потом разберемся. Эй! Крутые мальчики, никто помочь девушке не хочет?

Аркано, изо всех сил парируя удары мечеобразных когтей, отпихнул одного из нападающих ногой и, тяжело дыша, осведомился:

— Что нужно?

— Меч вытащить, — спокойно отозвалась девушка, — С ним внутри рану не исцелить.

Послышался грохот. Донат, только что отброшенный назад каким-то особенно мощным заклятием оппонента, медленно поднялся на ноги, неприятно улыбаясь.

— Глупая девчонка, — прошипел колдун: на громкие речи у него не хватало дыхания, — Тебе… его… не исцелить!.. Пусть сдохнет, как и все вы!

— Заткнись!

Серебряный вихрь пронесся по комнате, снова отбрасывая мага в сторону и впечатывая его в стену. Фредо, не в силах сдержать бушующую ярость, выхватил меч.

Глаза колдуна, кое-как поднимающегося на ноги, расширились: увидеть это оружие он не ожидал.

— Ардж… — прохрипел он и, покачав головой, нахмурился, — Мистический серебряный меч волхвов… Откуда он у тебя, как ты смеешь владеть им?!

— Я сам создал его, — князь скрипнул зубами и, подчиняясь наитию, прижал серебряный клинок к дереву посоха, — С ним я уничтожу тебя!!

Еще один серебряный вихрь прокатился по залу, однако, на сей раз такого эффекта не возымел. Донат, вытянув руку прямо перед собой, ухмыляясь, удерживал беснующиеся струи серебряного ветра, не давая им коснуться себя, и медленно качал головой.

— Похвально, похвально, маленький князь… Ты помнишь третий принцип, не так ли? — заметив скользнувшее по лицу Фредо недоумение, колдун на миг закатил глаза и принялся терпеливо объяснять, — Ты, ведающий темные строки, ты должен знать о трех принципах тьмы! Принцип первый… страх, — он оттолкнул от себя вихрь и легким, бесконечно растянутым во времени движением опустил подбородок, одновременно распахивая глаза, глядя на противника исподлобья.

Фредо ощутил, как побежали вдоль позвоночника мурашки. Он был уверен в своих силах, не сомневался в них… но все равно почему-то боялся. Он отступил, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.

По губам колдуна скользнула кривая улыбка.

— Принцип второй… — мягко продолжил он, — Безжалостность!

Монстры взревели, словно подстегнутые этими словами, бросились в бой с удвоенной силой, жадно нападая, атакуя людей, силясь одолеть их, почти сминая сопротивление. Пьетро, ловко парирующий удары старых друзей зажатым в одной руке колом, а в другой кинжалом, почувствовал прилив сил и воспрянул духом. Битва, казалось, уже выиграна.

— Принципе третий… — ядовито прошипел колдун, — Уничтожение!

Огромная огненная волна поднялась с пола у его ног и хлынула на князя.

Карина, полностью поглощенная своими делами, старающаяся поддерживать жизнь в раненном Мартыне, пока Аркано не освободится, и не поможет ей извлечь клинок, испуганно вскрикнула.

В эту секунду чья-то сильная рука сжала рукоять меча и одним движением высвободила его из тела захрипевшего пирата. Девушка удивленно подняла взгляд. Перед ней, над ней возвышался Акуто с окровавленным мечом в руке, немного раненный, перепачканный в крови, но абсолютно дееспособный. Не дожидаясь удивленных слов шаманки, убийца быстро повернулся и, недолго думая, погрузил меч по самую рукоять в грудь ближайшего к нему монстра — тот очень удачно находился к нему спиной.

— Антон! — Карина, окинув взглядом жуткую рану, чуть побледнела, однако, уверенности не растеряла, — Сюда! Играй!

Парень, вполне удовлетворенный тем, что к нему монстры претензий больше не имеют, торопливо скользнул к ней и, окинув быстрым взглядом истекающего кровью незнакомого пока еще человека, передвинул пальцы дальше по грифу. Что играть, он знал.

Нежные звуки скрипки заструились вокруг несчастного Мартына подобно живительному водопаду. Лицо его расслабилось, гримаса боли ушла с него.

Карина поспешно возложила руки на рану.

— Марыся…

Слов не требовалось — кошка уже итак сидела на груди несчастного, тихонько мурлыча и щекоча кончиком хвоста его нос. Девушка сосредоточилась.

Тем временем, огненная волна, нахлынувшая на князя Финоры, продолжала бушевать. Торжествующий Донат нахмурился, не понимая, в чем дело — огонь уже должен был сжечь Фредо д’Ардженто, и засим погаснуть, но он продолжал пылать. Он присмотрелся… и пораженно ахнул.

Князь был невредим. Сжимая в руках посох и меч, он стоял перед стеной пламени — не вражеской, а созданный собственными усилиями, и удерживал чужой огонь вдали от себя.

— Огонь останавливают огнем… — прошипел колдун, — Но что ты сделаешь против воды?!

Огненная стена посветлела, посинела… Залу заволокло паром.

Богдан, охнув, попытался пробиться к новому другу, уже понимая, что происходит, сознавая, чем это грозит ему… но монстры его не пустили.

Огромная стена воды, поднявшись до потолка, нахлынула на князя, сбивая его с ног. В то же время Шин, получив удар в живот тыльной стороной кола, охнув, отшатнулся на несколько шагов и, сплюнув, достал лук. Ему он всегда доверял больше.

Карина продолжала колдовать над Мартыном. Марыся, утомленная тяжелой работой, уже не сидела, а лежала на его груди.

Монстры не отступали — в зале продолжать кипеть бой. Фредо, кашляя, с трудом поднимался с пола; Донат, злорадно ухмыляясь, вскинул руки, словно удерживая лук и уже натянул его. Возле указательного пальца вытянутой вперед руки алела огненная, смертоносная стрела.

Шин спустил тетиву своего лука. Пьетро ловко подставил кол, принимая стрелу на дерево и, ухмыляясь, отразил удар Анатолия. Лучник, не желая отставать, подобрал оброненный меч и вновь бросился в атаку.

С меча Толи закапали расплавленные капли. Меч Шина лег накрест с колом и мечом друга. Очередная капля расплавленного металла упала на пол… и вдруг растеклась по нему, расширилась до всасывающей воронки.

Сильный ветер, тянущий все живое в воронку, смел только, было, выпушенную огненную стрелу, и потянул за собою и колдуна. Донат, изумленный, потрясенный сверх всякой меры, попытался что-то колдовать, что-то создавать, но быстро бросил это дело и отчаянно принялся цепляться за пол, по которому неведомая сила волокла его прямо к воронке. Фредо, скорее изумленный, чем обрадованный, шагнул вперед, не зная, что следует сделать — удержать мерзавца, или подтолкнуть его… Донат, как раз проносящийся мимо князя, вытянул руку, пытаясь ухватиться за него, и больно царапнул острым ногтем по щеке. С царапины скатилась капля крови и, сдуваемая ветром, отправилась прежде колдуна в воронку. Туда же, следом за ней полетела ромашка — жалкая попытка Мирко создать какую-нибудь стену, чтобы защититься от всасывающего ветра.

Монстры, один за другим, не могущие сопротивляться, падали туда же. Люди, держась друг за друга, оставались снаружи.

— Нет! — разнесся по залу яростный, болезненный вопль побеждаемого колдуна, — Нет, не может быть! Невозможно!!!

Ноги его уже погрузились в воронку. Отчаянным рывком Донат еще попытался ухватиться за ее край, но, увы… он оказался слишком скользок. Мелькнули в последний раз в воздухе вытянутые руки, и воронка, поглотив мерзавца и негодяя, с чавканьем сомкнулась.

Воцарившуюся, было, в зале тишину, неожиданно нарушил слабый кашель, переходящий в смех. Мартын, цепляясь за руки Карины, с трудом сел и, глянув на то место, где мгновением назад исчезла воронка, поглотившая колдуна, покачал головой.

— И почему негодяям всегда так трудно поверить в свое поражение? — он еще раз кашлянул и, прижав руку к тому месту, где недавно еще зияла рана, пробормотал, — Фракасо… Спасибо, я даже не знаю, как благодарить… Я даже не знаю, кто ты! Целительница?.. — он прищурился, — Мне, кажется, твое лицо знакомо…

— Мартын!!

Ответить Карине помешал радостный рев мужчин, бросившихся обнимать наконец обретенного друга. Тот, счастливый, улыбающийся, смеющийся, хлопал их по плечам и спинам, обнимал в ответ… а потом, высвободившись из объятий, поманил кого-то к себе.

— Креон!

Клацпер, грустно отползший в сторону, услышав, что друг зовет его, радостно пискнул и изо всех сил своих коротеньких лапок, бросился к нему. Мартын подхватил маленького звереныша и, прижав его к груди, ласково погладил по уродливой мордочке, по прижатым ушкам, почесал за одним из них… Марыся пренебрежительно фыркнула и отошла подальше. Клацперов она не любила также сильно, как и ее хозяйка.

— Клацпер с именем… — Карина, не обращая на любимицу внимания, покачала головой, — Откуда? Как?? Они же не домашние!

— Его приручил Донат, — Мартын, сияя, как начищенный самовар, поднял взгляд, — Но я этому малышу понравился больше. Если бы не он, я вообще не знаю, чтобы было — ведь это он перегрыз веревки, которыми я был связан! Фракасо… я так боялся, что Акуто убил его! Кстати, Акуто, — взгляд пирата обратился к смущенно мнущемуся у стены убийце, — Ты оказал мне… всем нам помощь. Спасибо, я не ожидал… почему?

— Я не хочу поступать дурно, — тихо отозвался мужчина и неожиданно выпустил из рук меч. Тот, звякнув, упал на плиты пола.

Люди, окружающие счастливого Мартына, расступились. Показался Богдан.

— Ну, здравствуй, чертенок, — капитан, усмехаясь, присел рядом с экс-подчиненным на корточки и легко взъерошил его шевелюру, — Заставил же ты меня побегать! Держи, забыл, когда уходил.

В ладонь лег компас. Крови на нем уже не было.

— Оставь себе, — Мартын улыбнулся, — Не знаю, как ты нашел меня, капитан, но… спасибо. Однако… — лицо его внезапно помрачнело, — Вам надо держаться от меня подальше, всем вам! Кровь ноофета все еще течет по моим венам и, если я вдруг обращусь… Донат-то все время кормил меня только кровью, шваль. Кстати, кровью Пьетро.

Все взгляды мигом обратились к опальному экс-стражу. Пьетро, сознавая, что милости ему не видать, съежился и попытался спрятаться за Акуто… но тот отступил.

— Ты тварь, Пьетро, — негромко напомнил он, — За свои поступки надо нести ответственность.

— Он ее понесет, не беспокойтесь.

Властный, серьезный голос короля, внезапно нарушивший шумное единение, заставил всех повернуться к нему. Его Величество Тревор стоял, крепко держась рукой за корону, дабы не дать ей упасть с головы, и улыбался.

— Я рад, что мы, наконец, нашли тебя, мальчик. Но, думается мне, сподручнее наше братание будет продолжить уже на судне нашего друга — мне уже опротивела эта зала, да и вам, молодой человек, здесь, должно быть, надоело находиться.

Мартын широко улыбнулся и, переведя взгляд на бледного, явственно измученного Фредо, кивнул.

— Так точно, Ваше Величество. Да и тебе, брат, не помешает отдохнуть, а? Фредо… — пират неожиданно счастливо, широко улыбнулся, — Аркано… Я верил, так верил, что вы придете за мной! Ждал, желал этого всей душой, и вот, в миг, когда я уже отчаялся… Это как дар небес.

— Быть может, не всех небес, — Аркано в раздумье потер пересекающий глаз шрам и быстро улыбнулся, — Но после об этом. Идемте, мне тоже не терпится покинуть Искъерду.

Наверное, никогда еще Кадена не знала такого шумного и веселого похода, какой состоялся сегодня. Друзья шли, счастливые, довольные, радостные своей победой, улыбались, шутили и, конечно, Мартын был в центре внимания. Его передавали из рук в руки, с ним знакомились, ему спешили рассказать все новости королевства, и к моменту поднятия на борт «Морского дьявола», парень уже немного зачумел от общего внимания.

На корабле команда встретила его радостным ревом — ни от кого не было секретом, кого спасает капитан на Кадене, да и сам Мартын был всеобщим любимцем. Один Богдан почему-то оставался серьезным и, в конце концов, это не укрылось от проницательного Медведя.

Он дернул Мартына за оставшийся рукав и, выдернув его из толпы друзей, негромко прошептал на ухо:

— Твой капитан мне внушает подозрения, — заметив недоуменно сдвинутые брови друга, мужчина вздохнул, — Ты давно его знаешь?

Мартын неловко пожал плечами.

— Да давненько, пожалуй… Дядя, ты чего? Я с ним столько морей избороздил, Богдан — отличный парень! Фракасо! В чем ты его вообще подозреваешь?

Аркано не стал таиться.

— В том, что он — бог моря. Дагон.

— Богдан??? — парень весело расхохотался, — Ну, ты, дядя, и уморил! Да быть того не может, почему ты… — он вдруг осекся и посерьезнел, — Слушай. Я ведь компаса не оставлял на корабле… Точно помню, когда путешествовал по суше, шел по стрелке!

Медведь многозначительно кивнул. Еще одно странное происшествие вполне укладывалось в картину подозрений.

Мартын повернулся, недоверчиво созерцая спину своего капитана и растерянно почесал рассеченную шрамами метку пирата на плече. Потом почесал уже не крутящийся компас ниже и нахмурился.

— И как нам выяснить все наверняка?

На плечо его неожиданно легла знакомая худощавая рука. Серебряный Фредо вместе со своим братом, Стальным Ашем, незримые участники разговора, быстро переглянулись и улыбнулись совершенно одинаковыми улыбками.

— Непреложное право, — сказал Ашет, многозначительно приподнимая брови.

— Дар богов детям Кадены, — подсказал Фредо, — Ты можешь задать богу один прямой вопрос и получить на него прямой ответ.

— Да, если он бог! — Мартын вздохнул и потер шрам, оставшийся после смертельной, но удачно исцеленной раны, — А если нет? Он же уйдет от ответа!

Аш пожал плечами. За время дороги с этим пиратом он уже успел познакомиться, и почти подружиться, поэтому сейчас говорил свободно.

— Рискни. Что ты теряешь?

— Фракасо! — Мартын скрипнул зубами, — Репутацию я теряю, бестолочь! И становлюсь идиотом в глазах капитана! И вообще, что нам даст то, что он — бог?

— Многое, — Медведь нахмурился, — Быть может, он сумеет избавить тебя от крови ноофета…

Пират вздрогнул. Старый друг — случайно ли, намеренно, — озвучил его самое горячее, самое жгучее желание, и устоять перед соблазном было невозможно.

Он решительно кашлянул и направился к кучке пиратов с капитаном во главе.

— Эм… капитан! Тебя можно на минутку?

Богдан покладисто кивнул и, хлопнув по плечу старшего помощника, мельком дал приказ держать курс прямо на Тирар, после чего подошел к экс-подчиненному. Губы его растянула приветливая улыбка.

— Да, Мартын? Ты что-то хотел?

Мартын сглотнул. Спрашивать вот так напрямую возможного бога, не бог ли он, неожиданно стало жутко.

— Я… хотел спросить. Узнать. Задать прямой вопрос и получить прямой ответ, — парень сжал внезапно похолодевшие руки в кулаки, — Ты… ты — Дагон?..

Улыбка на губах капитана пиратов стала шире. На какой-то момент его собеседнику почудилось, что он сейчас рассмеется, и тогда все подозрения будут развеяны, тогда все будет хорошо…

— Непреложное право? — уточнил Богдан и, вздохнув, покачал головой, — Мартын-Мартын, ты ведь мог потратить этот вопрос на что-то более важное…

— Ты обязан ответить прямо! — Мартын закусил губу. Он понимал, что даже его слова уже словно подтверждают эту невозможную догадку, что все обстоит именно так…

— Я уже ответил, — капитан легко пожал плечами и отвел одну руку в сторону, — Но, если тебе нужен более прямой ответ, хорошо. Да, Мартын. Я — Дагон, бог моря и штормовых ветров. Правда, последними я уже давно не балуюсь…

Мартын похолодел. Горло перехватило, губы задрожали — никогда в жизни бедный парень не мог себе представить, что ему доведется беседовать напрямую с богом. С богом! Да как… как Богдан… Это же он, капитан пиратов, старый головорез, покрытый шрамами и застарелыми пятнами крови! Как… как такой… типичный пират может вдруг оказаться богом???

— Ты… — слетел с губ потрясенный вздох, — Фракасо… Ты… Дагон… Я… я счастлив, мое почтение… — он склонил голову в поклоне, и уже собирался, было, опуститься на колени, но Дагон, морщась, остановил его.

— Этого еще не хватало! Мартын, ты всегда был моим другом, мы с тобой столько вод прошли рука об руку… В конце концов, это же от меня ты научился говорить «фракасо»! Оставь эти церемонии, ты мне как был другом, так и остался. Эй! — он взмахнул рукой, подзывая участников спасательного отряда, понимая, что дольше таиться просто нет смысла, — Идите сюда! Все, все, я не хочу повторять дважды! Вы двое… нет, трое, — он указал поочередно на Фредо, Ашета и Аркано, — Чернокнижник, охотник и главнокомандующий. Это же вы подослали Мартына задать мне прямой вопрос, а? — бог негромко хохотнул и легко махнул рукой, — Не страшно. Я отвечу всем вам, хотя непреложным правом наделен только Мартын. Да. Я — Дагон! Бог моря и штормовых ветров, бог-предатель, отступник, оставивший Кровавых ради Светлых… И именно о последних сейчас пойдет речь. Знаешь ли ты, Фредо, — взгляд Дагона упал на растерянного князя, — Что Великая Праматерь знает о тебе? И, более того, она убеждена, что ты справишься с бедами королевства! Знаете ли вы… — здесь он помрачнел, — Что Светлые не помогут нам, если Неблис возвратится в мир? Сальфар велел передать…

Аркано, пришедший в себя первым, останавливающе вскинул руку.

— Охолони-ка… Дагон. Сальфар? Это еще кто?

— Покровитель небес… — хриплый голос Мартына был еле узнаваем, — Я… я слышал его имя когда-то… очень-очень давно, я не думал… Богдан, ой, Дагон… Я хотел про другое… В моих жилах течет кровь ноофета, я думал… подумал… ты же бог…

— Хочешь, чтобы я избавил тебя от нее? — Дагон понимающе кивнул и, оглянувшись, приветливо махнул стоящему позади всех Фарраду, — Вампир, подойди-ка сюда. Скажи… — он дружески положил ладонь на плечо ученому, — Ты ведь способен отличить на вкус кровь человека и кровь монстра, чистую кровь и отравленную?

— Разумеется, — Фаррад, хранящий привычное хладнокровие, спокойно склонил голову, — Но кровь ноофета уже разошлась по всему телу этого юноши, я не уверен…

— Это не проблема, — Богдан-Дагон пожал плечами и, ухватив свободной рукой экс-подчиненного за запястье, подтянул его ближе к себе. Переместил руку выше, накрывая ею клеймо, место ранения, прижал ладонь вплотную… Мартын задрожал, стискивая зубы, застонал, скрежеща ими. Ему почудилось, что обжигающий огонь катится по всему его телу, проходит по венам, приливая к клейму, что оно горит все сильнее и сильнее… Когда Богдан убрал руку, кожа на плече пирата была красной.

— А теперь тебе остается лишь высосать эту дрянь, которую я согнал вот сюда, — капитан легко ткнул пальцем в клеймо, — Действуй, пока оно вновь не расползлось по телу.

Фаррад пожал плечами, и действуя абсолютно естественно, словно поступал так всегда, склонился к плечу ошарашенного Мартына. Клыки его погрузились в красную кожу легко, как нож в масло, и парень вскрикнул от боли, пробежавшейся по телу разрядом молнии.

— Потерпи, — Фредо, шестым чувством понимая, что другу несут избавление, участливо сжал его здоровое плечо. Мартын, подняв здоровую руку, вцепился ею в чернокнижника, тяжело дыша от боли.

Экзекуция продолжалась не меньше минуты, и все это время Фаррад не отрывался от плеча несчастного пирата. Щеки его раздувались — глотать отравленную кровь он не хотел, но во рту она помещалась с трудом. Мартын слабел, чувствовал, как у него подкашиваются ноги — яд успел отравить немалую часть и его собственной крови, поэтому сейчас он терял ее больше, чем рассчитывал.

Наконец, вампир оторвался и с чувством сплюнул прямо на палубу. Черная, как смоль, кровь, некрасивой кляксой расплывшаяся по ней, неожиданно собралась, сгруппировалась и, скользкая, живая, как мерзкая гадюка, поспешно скользнула к борту. Покачалась на краю, а потом тяжело ухнула в воду.

Дагон удовлетворенно улыбнулся.

— Вода губительна для ноофетов. Эта мерзость больше не опасна тебе, мой друг… Мартын!

Парень, заваливаясь, практически повис в руках друзей, едва дыша. Рана на его плече почти не кровоточила, кожа была бледной.

Богдан мягко улыбнулся — он понял, в чем дело.

— Ему надо подкрепиться. Столько времени прожить на одной только крови — тут любой человек ослабеет. Что же до вас, друзья мои, то я полагаю, мы можем позволить себе отдых. Донат не опасен более — пророчество исполнилось, меч, кол и стрела сошлись вместе и сыграли свою роль. Он был отправлен в темницу к своему богу, туда, куда засадил его ты, Эрнесто.

Неблиссер выпрямился, гордо приподнимая голову.

— Оттуда ему не сбежать, — продолжал Дагон, — Поэтому обсуждать планы Светлых совершенно не имеет смысла — мы справились и без них. Что вы намереваетесь делать?

— Полагаю я, и многие из моих спутников вернемся на свои места, — Фредо пожал плечами, — Вот только… что насчет Его Величества? Он надеялся избавиться от проклятия…

Бог моря потер подбородок, почесал шрам на нем и вздохнул.

— Проклятие было сильным, — печально произнес он, — Я подумаю, что можно сделать, но до того времени, боюсь, Его Величеству придется носить корону. Что же до остальных участников этого преступления — я имею в виду Пьетро и Акуто, то тут решать вам, господин князь. Они ваши подданные.

Князь легко отмахнулся.

— Пьетро отправится в темницу, прямо из трюма, а Акуто… я не могу даровать ему свободу. Но, полагаю, если он будет приставлен бессменным стражем к экс-слуге Доната, его это вполне устроит. Жить и питаться будет внизу, в темнице, но в клетке не будет сидеть. Я, Аркано и, полагаю, Ашет, отправимся домой, в Финору. С нас хватит морских приключений.

— Да уж… — простонал Стальной Аш. Его морская болезнь при выходе в море напомнила о себе, и вновь скрутила желудок.

— С нами же отправится и Мартын, — продолжил чернокнижник, — Помимо его любимого ручного клацпера… А где Креон?

Мартын тяжело вздохнул и указал на большую бочку. Клацпер сидел там, изредка шипя и недовольно чавкая. Внизу, помахивая хвостом, выхаживала Марыся, изредка напоминающая загнанному наверх врагу о своем присутствии грозным шипением. Фредо удовлетворенно кивнул.

— Кроме Креона, у него есть также мерин, который стоит сейчас в моей конюшне и, конечно, будет очень рад возвращению хозяина. Кроме того, там его ждет зачарованный барабан… — поймав улыбку на лице друга, князь улыбнулся сам, — Стражи вернутся на свои места…

— Кроме Мирко, — внезапно вклинилась Карина, — Этого недотепу я намереваюсь хорошенько обучить магии. Тебя же, Фредо, я освобождаю от уроков — с твоей силой они тебе не нужны. Я отправлюсь в избушку, а потом вернусь и возьмусь за обучение Созидателя… Антон, ты поедешь со мной? — девушка неожиданно потупилась, — Мне страшно одной пробираться через лес.

Скрипач, счастливый сверх всякой меры, гордо выпятил грудь и решительно кивнул. В душе его, впервые за долгое время, поселилось умиротворение.

Все негодяи были наказаны, все пленники спасены, и счастье казалось безоблачным.

— Ты собираешься оправдываться? — Неблис раздраженно топнул ногой. Прутья клетки низко загудели.

Донат, растрепанный после вихря, сидящий на низкой скамье, нахохлившись, как воробей, зло вскинул голову.

— Оправдываться?! Из-за этого клятого пророчества я оказался здесь, ты говорил, что я не должен обращать на него внимания!

— Я говорил — убей мальчишку! — зарычал Бог разврата, — Чем ты думал, почему столько медлил?!

— Потому! — огрызнулся непокорный жрец, — Это мое дело, а твое — сидеть на заднице и пить кровь, которой я наполняю чашу!

Неблис презрительно фыркнул и упал на жесткий стул, закидывая ногу (или точнее — лапу) на ногу.

— Дурак! Чаша никак не наполнится, не хватает одной капли! Да и достать ее я планировал с твоей помощью, а теперь, когда ты здесь… — он раздраженно махнул рукой и сжал в кулаке ромашку, — Ненавижу цветы. Ты мог бы позаботиться, чтобы их здесь не было!

Ответить Донат не успел. В воздухе что-то мелькнуло, и колдун с изумлением увидел парящую в воздухе каплю алой крови — ту самую каплю, что сорвалась со щеки Фредо. Она медленно проплыла вперед, миновала решетку и с глухим булькающим звуком приземлилась в гигантскую золотую, инкрустированную драгоценными камнями чащу, стоящую на постаменте поодаль.

Заключенные переглянулись.

— Кровь чернокнижника… — хрипло выдавил из себя Донат, и довольная, злая улыбка расплылась по его губам, — Похоже, чаша полна.

— Да, — мрачно огрызнулся Кровавый бог, — Только ни мне, ни тебе ее теперь не достать. Мы за решеткой! А она там. Какого хрена ты позволил схватить себя?! Кто, кто теперь подаст мне ее?!!

Яростный вопль эхом прокатился под сводами темницы. Недоступная чаша качнулась, не пролив ни капли крови, и вновь застыла — неподвластная, недосягаемая для жадных лап зла.

Конец