Тревожная командировка

Глава 21

Как мы не уследили за Милой? Она пропала после того, как покрасили ей волосы в темный цвет. Занималась этим Тома, я же искал транспорт.

Тома купила в магазине краску для волос басму, подготовила ее и начала накладывать на волосы Милы. Я в это время рассматривал карту, которую купил в киоске, услышал шаги, и боковым зрением увидел, что в комнату вошла Мила. Но когда я повернул голову, сразу вспомнил фильм «Двенадцать стульев». Я не мог сдержать смех. Мила даже заплакала от обиды. А что вы хотели от пятилетней девочки.

Волосы Милы торчали во все стороны, и были темно-коричневые с зеленым оттенком. Местами проглядывали родные волосы.

Вслед за ней вышла Тома и при дневном свете увидела свою работу. Она тоже засмеялась. Мила залилась слезами еще сильнее.

Мы успокоили великовозрастную девочку, и Тома повела ее смывать краску. Оказалось, что басма попалась бракованная. Я предложил постричь Милу, но Тома возражала. Она снова ушла в магазин. Не было ее часа два, все это время я кормил Милу конфетами. В конце я даже начал подозревать, что она специально хнычет, чтобы выпросить еще конфет.

Тома достала другую краску в парикмахерской. Пришлось заплатить, но на что не пойдешь во имя искусства.

Через час Милу было не узнать. Перед нами стояла симпатичная брюнетка. Она стала крутиться перед зеркалом и пытаться накрутить свои волосы на пальцы. Где-то она видела кудряшки, вот девочке и понравилось. С одной стороны, было забавно смотреть, как взрослая девушка ведет себя, как пятилетний ребенок.

Мы ждали военный уазик. Он должен был приехать через два дня и забрать нас. На нем я планировал проехать тысячу километров. Армейскую машину никто бы останавливать не стал. Поэтому мне пришлось сильно покрутиться, чтобы договориться насчет уазика.

Я ушел из квартиры узнать, когда будет машина. Тома закрыла Милу дома, дала ей цветные карандаши и альбом. Та, высунув язык, принялась рисовать домики с цветочками и собачками.

Первой, домой вернулась Тома, спокойно вошла и обнаружила, что Милы нет. Квартира была закрыта на ключ, выйти сама не могла. Значит кто-то похитил нашу Милу.

Я стал вспоминать странное ощущение последние дни. Мне казалось, что за мной следят. Но оно было такое тонкое, что я приписал его обыкновенной подозрительности.

Тома тоже сказала, что было такое же ощущение. Значит нас засекли. И это люди серьезные. Но почему нас не взяли? Может быть, мы им не нужны?

Понятно, что они подумали, что Мила это и есть Тома, и мы везем ее в таком состоянии. Значит они многое о нас знают.

Мы сидели и молчали. Мы прекрасно понимали, что квартира может прослушиваться. Поэтому говорили тихо о не значащих вещах. Тем временем стали собираться. Я все время думал о том — знают ли преследователи о том, что я договорился с уазиком? Хотя другого выхода не было. Но менялся весь наш план.

Если Милу приняли за Тому, есть ли нам смысл ехать тогда в точку отправления? Понятно, что нет смысла. Но что делать дальше? Рано или поздно они поймут, что взяли не ту. И, возможно, произойдет это довольно быстро. Тогда они примутся искать нас.

Время поджимало. Нужно было торопиться. И мы решили — надо искать Милу и отвоевывать ее. Это наша сильнейшая маскировка. Правда найти ее скорее всего будет очень трудно.

Прежде всего понятно, что это не милиция, не КГБ, а это точно наши конкуренты. Они хотят из Милы выжать всю информацию и отправить ее. Куда отправить? В наше время? Не факт. Может быть, они хотят здесь взять у нее информацию и потом искать оракула.

Тома пыталась что-то сказать, но я отмахивался от нее.

Мы вышли из дома и двинулись к центру этого небольшого городка. Там мне нужно было зайти в фотосалон и поговорить с одним человеком. Но как оставлять Тому одну? А если и ее похитят. Мы уселись на лавочку в сквере. Из багажа у нас была спортивная сумка и легкий рюкзак. Да и одеты мы были по-спортивному.

Здесь на лавочке Тома, наконец, добилась моего внимания. Она стала говорить, о том, что действие таблетки на Милу скоро закончится и похитители поймут, что им не Мила нужна.

Я слушал Тому и никаких мыслей у меня не было. Тома же продолжала.

— Когда они поймут, что ошиблись, они пойдут на квартиру. А потом попробуют заблокировать городок. И гаишники будут останавливать все машины, даже и армейские. Наверняка у них есть связи с ГАИ.

Я слушал Тому и внутренне соглашался с ней.

Она предложила идти обратно и ждать их в квартире, которую мы снимали. Более нелепой мысли не могло прийти в голову. И что? Нас там возьмут, как не знаю кого. Легко и быстро.

Хотя… в этом что-то есть. Они ведь не дураки, понимают, что мы не должны вернуться туда. А проверять будут на всякий случай. То, что на квартире не было засады, говорит о том, что людей у них не так много. И, собственно, им нужна только Тома, как человек знающий, где находится оракул.

Так. Мы вернемся и что? Я соглашался на предложение Томы, но не совсем. Дальше что?

Она продолжила говорить.

Во-первых, нельзя быть уверенными в том, что Мила с ними не заодно. Во-вторых, нельзя скидывать со счетов то, что Мила может располагать информацией такого характера, о которой мы просто не догадываемся. Нам нужен хотя бы один из преследователей. У него мы и узнаем, где Мила.

Мы договорились так. Тома будет ждать в квартире, я наблюдаю со двора. Если появится человек, я за ним иду в квартиру, и там мы берем его.

Мы подошли к пятиэтажке. Во дворе на лавочках сидели обычные бабушки и о чем-то говорили. Тома поздоровалась и прошла мимо них. Вошла в подъезд. Я же остался во дворе. На такой случай у меня была отмазка. Я достал маленькую банку с белой краской из сумки, и начал кисточкой красить ствол у яблони, что стояла напротив подъезда. На вопрос бабушек я ответил, что ЖКО послало покрасить яблони, что я и делаю.

Через десять минут появились двое. Они прошли по двору, покосились на меня, но я сосредоточенно, чуть ли не высунув язык, продолжал красить ствол яблони.

Один из них вернулся и вошел в наш подъезд. Другой же сел на лавочку у конца дома, и оттуда обозревал двор.

Я заторопился, там Тома одна, что она может сделать. Я подхватил сумку и направился к подъезду. Краем глаза я увидел, что парень от конца дома заторопился ко мне.

В подъезде, я, перепрыгивая через ступеньки, поднялся на третий этаж. Наша дверь была закрыта. Я толкнул ее, она мягко отворилась, и я прошел. Осторожно ступая, я направился в комнату, и вовремя уклонился. Мимо меня пролетела деревянная дубинка. Это входит уже в привычку.

Тома с широко открытыми глазами выдохнула, — ты бы хоть предупреждал!

— Потом! Все потом! Где парень?

Тома показала на вторую комнату, — там. Отдыхает. Я помогла ему.

— Стой здесь! Не высовывайся! Еще один идет! Я вернулся в прихожую и встал за дверь. И почти сразу услышал легкие шаги. Дверь я не успел закрыть на ключ и сейчас опасался, что второй поймет, что здесь происходит. Я прижал дверь ногой. И ждал.

Почувствовал толчок. Потом все замерло. Еще толчок, и когда тот за дверью продолжил, я распахнул дверь и ладонью дал прямо в лоб парню, который пытался войти.

От неожиданности он остановился. Мой второй удар был в горло. Добавил еще второй рукой в глаза. Тренер называл этот удар хвостом рыбы. Все сработало великолепно. Парень схватился за горло, склонил голову.

Я втащил его в прихожую, закрыл дверь и ударил сильно в область паха. Церемониться не стоило. Парень свалился на пол. Тогда я вызвал Тому и пока я контролировал его, она связала руки и ноги.

Первый парень лежал в маленькой комнате, с него и начали. Я вытащил кляп изо рта и задал ему вопрос, — кто такие? И что вам нужно?

Парень смотрел на меня, и усмехался.

Тогда я стал объяснять, что может с ним произойти. Я показал ему таблетку и сказал, — это индийское средство. Оно превращает человека в пятилетнего ребенка. Ну это ты знаешь. А вот то, что ты не знаешь.

Я показал маленькую голубую таблетку, и сказал, — а вот эта таблетка закрепляет первую. И человек обратно уже не возвращается. Так что выбирай: или ты рассказываешь, или становишься пятилетним мальчиком навсегда.

Парень задумался. И тут Тома сказала, — а зачем ты ему предлагаешь? Давай скормим ему таблетку пятилетнего, и он сам все расскажет, а потом и решим, что с ним делать.

В глазах парня появился испуг. Он осознал, что ему грозит.

— Ну! — даванул я.

Парень начал говорить. Он сказал, что ничего не знает. Их послали проверить квартиру, что они рядовые исполнители, и им ничего не сообщают.

Мне надоело его слушать, и я кивнул Томе, — готовь таблетку. И сразу вторую.

Парень начал говорить так быстро, что я даже поначалу ничего не понимал. Пришлось его тормозить.

По его словам, их контора находится в одном институте. Он закрытый. Они с товарищем выполняют похожие поручения, и ничего не знают.

Когда я спросил про Милу, он сначала выпучил глаза, но уловив движение Томы, начал говорить.

Да, Милу держат в институте. Под усиленной охраной. И он не сможет провести нас, чтобы ее спасти. Но кое-что он знает.

Я понял, что парень начинает торговаться. Я знал также, что скоро их могут хватиться и приедет проверка. Так что нужно быстро решать, что делать.

В коридоре шевелился второй парень. Мы заткнули кляпом рот первому и принялись за второго. С ним получалось плохо. То ли он понимал, что мы блефуем, на самом деле у нас не было закрепляющей таблетки, то ли был просто туповат.

Мы решили проще. Вернулись к первому и стали его допрашивать.

Первый парень начал крутиться и торговаться. Он говорил, что он скажет все что нужно, если только мы его развяжем и выпустим. Мне надоело это слушать, и я всерьез решил засунуть ему таблетку в рот. Тома сходила за стаканом воды в кухню, я начал держать его и тут в двери позвонили. Мы замерли. Я поглядел на парня, как же все-таки быстро отчаяние сменяется надеждой.

Мы с Томой подошли к двери и прислушались. Тишина. Я на цыпочках двинулся к окну и выглянул за-за шторки. Напротив подъезда стояла скорая помощь. Это к нам. Вот заразы! Маскировка у них!

Я снова подошел к дверям, тишина. Тома показывает пальцем вверх, я не понимаю, Тома подвигается ко мне и шепчет на ухо, — квартирой ошиблись. Ушли на следующий этаж.

Мы снова вернулись в комнату. Первый парень ухмылялся даже с кляпом. Я стал держать его, а Тома растворила таблетку в полстакана воды. Потом вытащили кляп, парень стал орать, пришлось слегка дать по морде, потом стало проще. Тома вылила ему воду с растворенной таблеткой в рот. Дальше снова заткнули рот кляпом и ушли в другою комнату. Предстояло заняться вторым парнем. С трудом, но вылили ему в рот другую растворенную таблетку, уже со снотворным. Пусть спит и не мешает никому.

Тем временем таблетка стала действовать у первого. Он смотрел на нас глазами пятилетнего, даже, пожалуй, трехлетнего ребенка. И что мы с ним дальше будем делать.

Мы взяли с собой первого парня, второго же положили на диван и развязали, все равно проспит не меньше суток. Тихо вышли из квартиры, ключи от квартиры бросили в почтовый ящик, и спустились во двор. Тома несла две наши сумки, а я вел за руку первого парня.

Бабушки на нас почти не обратили внимания. Они обсуждали приезд скорой. Поэтому мы свернули за угол здания и постарались быстрее удалиться. Дальше я поймал частника, и мы поехали в район, где находился институт. Там на месте я рассчитывал разобраться и что-нибудь придумать. Время сильно поджимало.

Мы вышли раньше, я оставил Тому и парня в скверике неподалеку. Сам направился ближе к институту. Здание было обычное, четырехэтажное, даже, пожалуй, старое. Я понимал, что здесь скрывается какая-то организация, которая наверняка охотится не только за нами, но и занимается чем-то еще.

Я обошел здание. Со всех сторон его окружали аллеи кустов, и скорее всего стояли какие-нибудь датчики сигнализации от проникновения. Пришлось вернуться к Томе. Я подумал, может быть вместе мы что-то придумаем.

Тома сидела на скамейке и наблюдала за парнем, он стоял на коленях и раскладывал камешки на дорожке. У него получался странный узор. Фантазии ребенка иногда просто удивительные.

Тома спросила, — ну что? Я развел руками. Тогда она сказала, что парень немного разговорился и рассказал, что вчера уехало много его друзей далеко-далеко, а вот его они оставили. Значит в институте сейчас охранников должно быть немного. Однако это нисколько не облегчало нам задачу. Мы не знали, где держат Милу, мы не знали как они вооружены, мы не знали ничего.

Странно, но мысли уехать и бросить Милу даже не возникало. Раз мы вместе, то должны и выручать друг друга.

Договорились так, я иду с парнем в институт, Тома страхует нас и идет сзади. Дальше по ходу действия. Наши сумки я оставил в киоске Союзпечать, договорился с продавщицей. Здесь это проще делается, чем в наше время. Конечно, сразу дал денег.

Я держал под руку парня и подошел к пенсионеру вахтеру. Он поздоровался с парнем и заглянул ему в глаза.

— Он что пьяный? Я достал корочки врача психбольницы, которыми уже пользовался не раз, сунул вахтеру. Тот прочитал и пропустил.

Я спросил, — куда его? Вахтер показал направо. Сзади подошла Тома, я показал вахтеру, — это с нами. Тот понимающе кивнул.

Все-таки корочки врача психлечебницы дают определенное преимущество. Мы шли по коридору, и я подталкивал парня, он же разглядывал двери с табличками и по-детски улыбался. На что мы с Томой надеялись непонятно. Так можно было обойти весь институт и ничего не найти. Мила, возможно, была где-то в подвале, но куда идти, парень нам не мог показать. Нет, говорить он говорил, его уровень развития немного поднялся, скажем до пяти лет. Но соображения явно не хватало.

Мы остановились возле аудитории со странным названием «Деревообработка и процесс модернизации производства».

Тома отвлекла меня на несколько секунд, и парень исчез. Мы бросились его искать. И нашли на втором этаже. Он шел и заглядывал в окна. Потом открыл несколько дверей и кому-то крикнул, кому-то засмеялся. Все же шел он целенаправленно.

Парень сделал несколько поворотов и спустился на первый этаж, там постоял возле доски объявлений, поразглядывал картинки, потом двинулся дальше. Он привел нас к спуску в подвал. Мы ожидали, что парень станет спускаться, и мы двинемся за ним. Но все получилось не так. Из подвала выскочило два молодых человека и по виду их не скажешь, что это были ученые. Они походили скорее на спортсменов. Не обращая внимания на нас, они несли в руках тяжелые чемоданы. Внизу в подвале тихо зазвенел звонок. Потом стали раздаваться выстрелы. Я схватил Тому и парня, и кинулся в первую попавшуюся аудиторию.

Мы заскочили и закрыли за собой двери. Зазвучала перестрелка. Я понял, что кто-то напал на организацию. И они сейчас защищаются, потому что у них мало народу. Я выглянул в коридор и увидел, как двое молодых парней ведут, почти на руках несут нашу связанную Милу. Она на ходу что-то мычала. Они должны были пройти мимо наших дверей.

Снова раздались выстрелы, один из парней упал, второй споткнулся об него, и все повалились на пол. Из подвала выскочили еще двое, и снова зазвучали выстрелы. Со стороны защитников института тоже были потери, один парень уже не шевелился.

Пригибаясь, хотя разве это могло помочь, я кинулся к Миле. Она когда увидела меня, радостно замычала. Парень, который сопровождал ее резко обернулся, и его подбородок встретился с моей ладонью. Он сразу рухнул на пол.

Я схватил Милу и потянул ее в аудиторию. Вслед нам начали стрелять. Когда заскочили в аудиторию, я сразу закрыл дверь на стул. Его ножку я засунул в ручку двери. Дальше мы посадили нашего парня за стол у стены, и сказали сидеть и не шевелиться. Сами же потащили Милу к окну. Благо был первый этаж и окна легко открывались. Милу развязали, и она начала болтать. Но Тома быстро ее заткнула. И почти вытащила в окно. Я уже снаружи принимал обеих девушек.

Мы быстро побежали на соседнюю улицу. Там еще два раза свернули по переулкам, и я оставил девушек в кустах около киоска Союзпечать.

Я сказал Томе, что пошел ловить машину, а они должны ждать меня. Пока я бегал за нашими сумками, я решал задачу: надо ли снова давать Миле таблетку. А скорее всего придется, вот только как это сделать? Она скорее всего уже отошла от таблетки и сейчас более-менее адекватна.