Третьи лица (СИ)

- Ты сам придешь к нам, слышишь?! – словно сквозь бурю пробился голос Штригги. – Сам попросишь о помощи, наглый мальчишка! И тогда ты будешь наш, навечно!

Силуэты двух ведьм стали размываться, а затем и вовсе исчезли.

Джерард позволил себе измученную улыбку.

- Ушли, да? Честно говоря, я думал, что мы тут оба погибнем.

Я крякнул, пытаясь не тратить сил на разговоры: все-таки я продолжал висеть над чертовой пропастью, но, похоже, Джерарду это помогало успокоиться.

- Зря не убежал с остальными, да? – он попытался подтянуть меня наверх, но с первого раза у него ничего не получилось. – Я боялся. Очень боялся. Но ты, вроде как, мой первый друг, а?

Камень под моими пальцами крошился, ладони вспотели и скользили, но нам повезло, что ведьмы ушли. Мы спаслись, что б тебя!

Я понял свою ошибку и прикусил язык, но слишком поздно.

Сверху над нами что-то громко хрустнуло и затрещало, словно целый оркестр бил в барабаны. И горы задрожали. Снежные шапки с далеким шорохом обвалились, прямо на нас с верхушек гор мчалась смертельная лавина столетнего льда и огромных камней, застилая собой все небо и погружая нас двоих в кромешную тьму.

- Отпусти! – закричал я. – Спасайся сам!

Но сердцем я понимал, что он не успеет, даже если позволит мне упасть.

Все вокруг загрохотало, твердые камни обращались в прах, а лавина продолжала набираться сил и с каждой секундой становилась все ближе и ближе. Столкновение неизбежно.

Мы закричали, но в то же мгновение наши крики перекрыл яростный вой неумолимой стихии…

ГЛАВА 4. КРОВЬ

Часть 1

Я открыл глаза, ожидая снова увидеть перед собой Чистилище – впрочем, как и в прошлый раз, - но ждало меня совсем другое удивительное зрелище.

Предрассветное слегка красноватое солнышко мягко светило в глаза, боясь как бы ненароком не нарушить мой сон. Пушистые белые облачка, издалека напоминавшие мне силуэты бегущих овец, медленно плыли по глазуревому небу с запада на восток, изредка останавливаясь в зените и игриво бросая на меня широкие смуглые тени.

Вокруг тихо стрекотали сверчки, стрекозы, делая надо мной круг-другой, на несколько секунд замирали и осторожно опускались на мое лицо, щекоча кожу своими прозрачными крыльями. Мошки клубились в воздухе небольшими стайками, мягко касаясь прозрачной водной глади лапками и тут же взлетая высоко вверх.

Над озером мирно царил белый туман, который нежно обволакивал мою лодку и мягко направлял ее вперед, делая мир вокруг приятно-загадочным, и навивал воспоминания о сказочных странах, в которых всегда царил мир и порядок, а люди были бессмертными и никогда не знали горя.

Я перевалился на бок, совсем не чувствуя боли. Думать совсем не хотелось, хотелось только вечно плыть в этой небольшой деревянной лодочке, рассекающей острым носом озерную гладь, и наблюдать, как клубы тумана порой складываются в самые необычные картины.

Я вздохнул. Я никогда не верил ни в рай, ни в ад, но, похоже, все-таки умер и вознесся на небеса. Я фыркнул.

Я помнил, как убивал, помнил, как поддавался желанию, и все еще ощущал на своем лице горячую человеческую кровь. После той лавины я, наверное, действительно погиб, но куда попал теперь?

И вообще, жизнь после смерти – полный бред…

Я осторожно поднялся и сел на колени, и только теперь я заметил, что на мне совсем другая одежда. Мягкая шелковая рубашка с выглаженным твердым воротником сидела на мне идеально, словно была сшита на заказ. Четыре черных ремешка перетягивали рукава в запястьях и предплечьях, еще один широкий ремень с круглой гравированной бляхой свободно лежал на поясе, поддерживая черные и слегка зауженные к краям брюки.

Я присмотрелся к бляшке и тихо охнул. Выполнена она была из чистого серебра, слегка отливая по краям золотом и медью, а в центре на ней красовалось небольшое изображение рогатой волчьей головы с горящими огнем глазами и пастью, полной острых клыков. Кажется, на них даже виднелись крапинки алой крови, изображенные маленькими кусочками рубинов. Воистину, тот, кто сделал нечто подобное, смело мог считаться лучшим в своем деле!

От самых колен шли высокие коричневые сапоги цвета коры дуба, перетянутые длинными зелеными шнурками. Кожа плотно прилегала к ногам и, казалось, ничего не весила, а подошва вовсе и не думала натирать ступни.

Я поднялся. Лодка слегка покачнулась, но я удержал равновесие.

На зауженных каблуках, пусть и невысоких, стоять оказалось делом неудобным, но вполне приличным: через пару минут я уже привык и вовсе не ощущал дискомфорта.

Я оглядел лодку в поисках меча и заодно нашел и ножны, и пояс. Закрепив его не плече и застегнув у талии, я для пробы пару раз взмахнул клинком и довольно убрал его в ящеричную кожу, не найдя на лезвии следов крови.

Я задумался. Как я сюда попал? И почему тело не отдает болью из-за прошлого боя? Все это напоминало какое-то глупое дежавю, вот только рядом не оказалось ни Нессы, ни Джерарда.

Кстати, где Джерард?!

Я с ужасом вспомнил лавину. Попав под такую, оба мы должны были умереть, но я жил, хоть и не очень-то в это верил. Я тряхнул головой, пытаясь надеяться на лучшее.

Но все – из-за меня!

- Дьявольщина!

Я чертыхнулся и пнул борт лодки. Та качнулась, грозясь столкнуть меня в озеро, но быстро успокоилась, продолжив свой ход в тумане.

И вообще, как она движется? Течения тут и в помине не наблюдалось, да и весел не было видно…

Я пригляделся к маячившему впереди пятну и вдруг понял, что это вовсе не какое-то огромное насекомое, а суша! Я плыл прямо к острову, раскинувшемуся посреди огромного и прям-таки райского озера!

Я поправил ножны, чтобы рукоять на всякий случай находилась прямо под рукой, выглядывая из-за левого плеча: не известно, что или кто живет на том острове.

Нет, я точно труп. Валяюсь где-нибудь под завалами камня и льда и медленно гнию. Глядишь, когда меня обнаружит, от моего тела ничего и не останется, кроме обломанных костей да одежды.

А Несса? Что с ней? Господи, да она же с ума сойдет! Сначала я, а потом Джерард…

И во всем моя вина. Глупый, легкомысленный мальчишка, накаченный кровью, словно наркотиком! Но теперь я отошел, и жажда перестала меня мучить, давая мыслить ясно и четко. И осознавать, что я натворил.

Я все считал в уме минуты, а солнце вообще не двигалось с места. Казалось, времени тут вообще не существует, и данный факт еще раз подтверждал мои опасения - я мертв. Или в коме. Глубокой, глубокой коме…

Остров становился все ближе, и вскоре я уже рукой мог свободно дотянуться до песчаного берега, на котором виднелись разноцветные ракушки и валялись дохлые морские звезды. В общем, рай раем – идиллия.

Лодка причалила.

Я ступил на песок и внезапно…

- Рад приветствовать вас на острове, мой лорд! Все мы так долго ждали вашего возвращения…

***

Мужчина, внезапно появившийся из воздуха, снял широкополую шляпу и низко поклонился мне в ноги, а затем, словно на пружине, вновь выпрямился и улыбнулся, лучась неподдельным счастьем.

Я сглотнул. Может, секта какая? Откормят, потащат к вулкану, а там поминай, как звали.

Я тряхнул головой и решил, что лучше прикинуться дурачком и все выяснить, а потом драпать - драпать как можно дальше и как можно быстрее!

- Эм, - я прочистил горло, - вы это мне?

Ростом мужичок едва доходил мне до пояса и напоминал усача из-за своих длинных и загнутых кверху усов, но его глаза были цвета нормального, человеческого. В волосах уже проступала седина, маленькие детские уши выглядывали из-за густой темной шевелюры и красовались острыми эльфийскими краями, а крылья чересчур длинного крючковатого носа постоянно шевелились, будто живя своей жизнью.

Пухлое круглое лицо слегка зарумянилось, тонкие бледные губы не смыкались, обнажая два ряда кривоватых белых зубов.

Кроме шляпы на карле красовался цветастый кафтан, а снизу выглядывали острые носки красных сапог.

- А как же, - мужичок легонько подскочил на месте. – Вам, мой лорд! Разрешите проводить вас в ваши палаты или желаете сразу посетить склеп?

Я прищурился, оглядывая остров, большая часть которого была покрыта светлым туманом. Через несколько метров сквозь песок начинала проступать низкая стриженая зелень, а через дюжину - огороженный низким красивым забором, рос просто сказочный королевский сад, большинство из деревьев которого я в жизни никогда не видел, а между ними, вдоль забора, шла вереница великолепных алых роз.

В кристально-чистом воздухе витал приятный аромат пыльцы. Я нахмурился. Точно мертв, ей богу.

- Ошибаетесь, мой лорд, - словно прочитав мои мысли, ответил карла. – Вы не мертвы, но смерть стучится в ваши двери. Однако сейчас надо думать не об этом.

Я кивнул, удовлетворенный ответом: уж лучше так, чем совсем без надежды.

- Мы тут одни?

- Снова нет, мой лорд, - мужичок поправил шляпу и подкрутил ус. – Но вас уже ожидают. Пройдемте за мной, прошу!

Он развернулся и мелкими шажочками направился вперед, в сторону садов, а я поспешил за ним, с раскрытым ртом разглядывая все вокруг.

Через несколько минут мы вышли на узкую тропку, от начала до конца покрытую ровными серыми кирпичиками, по которым, казалось, еще даже никто и не ходил.

- Что это? – я протянул руку вверх и сорвал с дерева круглый красный плод, слегка похожий на спелое яблоко.

В моем мире – я не сомневался, что этот остров являлся миром потусторонним – все яблоки вырастали крошечными и кислыми, поэтому не особо пользовались популярностью.

- Не знаю, - через плечо ответил мне карла.

- В смысле? Ты же здесь живешь?

- Да. С рождения и до смерти! – с гордостью заявил мужичок. – Я здесь всем заправляю, все обо всех знаю и обо всем забочусь, мой лорд. Надеюсь, вы довольны моей работой?

Я решил ему подыграть.

- Просто великолепно,… э…

- О, Йозеф, мой лорд!

- Великолепно, Йозеф. Все просто отлично.

Даже отсюда я чувствовал, как от счастья краснеет мужичок.

- Так как называется? – я подбросил плод в воздух.

- Я ответил, мой лорд, что не знаю. Здесь ничто живое не имеет названий, дабы не вносить хаос в эти обетованные земли, которых сторонится даже сама смерть!

Я поднял брови. Даже смерть?

- Именно, мой лорд. Здесь никто не может погибнуть от старости или ран. Я родился на заре веков и существую вот уже пятьдесят тысяч лет, - он запнулся. – Простите, мой лорд, но времени тут тоже нет, поэтому я не имею права о нем говорить.

Вот! Я знал, что тут все замерло!

- Кхм, Йозеф?

- Да?

- А как можно названием внести хаос? Разве все не наоборот?

- Нет, мой лорд. Только мелочные люди дают абсолютно всему названия, пытаясь обуздать природу и подогнать все под свои рамки. Здесь же властвует природа. Я пользуюсь только обобщенными названиями, дабы не смущать моего лорда.

Я еще раз кивнул головой. А что, вполне логично.

- Но я ведь тоже человек.

- Нет. Вы – наследник, - коротко заявил Йозеф и прибавил ходу, так что мне пришлось отложить вопросы на потом и поспевать за карлой.

Внезапно сад прервался. Перед нами предстала огромная чистая поляна, скрытая легкой дымкой.

- И где?..

Вопрос я так и не закончил.

Туман внезапно рассеялся, открывая взору невысокое, но великолепное строение, в котором удивительным образом сплетались камень и дерево – кажется, даже живое.

Высотой каменные стены составляли метров десять, а то и больше, и представляли собой широкий шестиугольник, по углам обозначенный корнями деревьев, которые вопреки правилам росли не вниз, а вверх. Пробиваясь из-под земли, они вздымались вверх, поддерживая по краям стены, выполненные из огромных серых блоков, и поднимались высоко в небо, напоминая издалека бычьи рога.

Вместо крыши строение имело густую зеленую крону лиственного дерева, не пропускавшего внутрь ни луча солнечного света, а пожелтевшая верхушка, казалось, доходила до самого неба.

Издалека невзрачное, вблизи такая прелесть смотрелась величественно и грозно, огромной тенью нависая надо тобой, дабы вселить страх и ужас. Да, строитель явно происходил не из эльфов: у тех все изящно и легкомысленно. Даже не знаю, кто способен так точно подогнать камень к дереву…

- Это единственное – кроме ограждений, естественно, - рукотворное строение на острове, - пояснил Йозеф. – В вашем мире об этом месте напоминают лишь унылые серые руины, которые расположены даже не на острове, а в самом центре материка! – его голос негодующе сорвался. – Извиняюсь, мой лорд.

- Ничего-ничего, - я с открытым ртом рассматривал каменные стены, расписанные синей светящейся краской, складывающейся в различные рогатые руны. – Я читал, что те руины защищает какой-то барьер…

- Нет никакого барьера! – недовольно выпалил карла и снова извинился. – Просто они не для людей, мой лорд, только для наследника. Причем те руины – всего лишь остатки склепа под землей, - он постучал каблуком по кирпичикам, - а не этого! Идемте, идемте!

Мы снова двинулись вперед.

Вход в строение представлял собой высокую живую арку из переплетающихся толстых лоз, в которых прорастали сине-белые круглые бутоны неизвестных мне цветов.

Когда мы подошли ближе, я заметил вырезанные на арке слова: «Кровь от крови, плоть от плоти. Великим станет лишь наследник».

- Что это? – я показал пальцем на знакомые мне строки.

- Это, мой лорд, девиз. Вернее, первое – девиз, а второе – предназначение.

- Чье?

- Ваше.

Я сглотнул, предчувствуя, что будущее меня не очень-то и обрадует. Может быть, я получу ответы, но не факт, что вопросов станет меньше – совсем как с Альмой.

- Запомните это место, мой лорд, - посоветовал мне Йозеф, когда мы стали погружаться во тьму строения. – Зов крови когда-нибудь вернет вас в это место. Может, через год, а может, через тысячу. Но вернет.

- Зачем?

- Чтобы забрать вашу душу и присоединить ее к призракам этого места, - честно признался карлик. - До тех пор, пока не придет следующий. Род не должен прерываться, - прошептал он чуть тише. – Кровь от крови, плоть от плоти… Вы верите мне, мой лорд?

- Да, - я тут же кивнул.

- Зря. Здесь нельзя верить никому. Особенно – им.

Карла сказал это и вдруг пропал.

***

Я осторожно открыл глаза. Царила непроглядная тьма, и хоть за последнее время в ночном зрении я порядком поднаторел, но дальше своего носа все равно ничего не видел.

Я попытался пошевелиться, но не смог.

Сердце глухо застучало в груди, открывая мой страх - нет, настоящий ужас! А вдруг я…

Нет, стоп! Я не парализован. Я прислушался к собственным ощущениям и понял, что нахожусь в вертикальном положении, но на ногах не стою. Скорее, я к чему-то прикован, к чему-то железному и невероятно холодному.

Я попробовал пошевелить пальцами, и мышцы отозвались болью. Я закашлялся от спертого воздуха, наполненного пылью, и тут же завопил, так как в самые легкие будто вонзились крошечные иглы и рвали, рвали, рвали…

Я опустил голову, на шее звякнул цепью рабский ошейник.

Сколько я уже здесь нахожусь? Волосы отросли уже до плеч и от грязи стали словно деревянные, а штаны – к сожалению, на мне только они и были, - воняли мочой и дерьмом. Что-что, а облегчиться меня отпускать явно никто не собирался.

Мне хотелось заплакать. Вишу здесь, в плену, измазанный в собственном!..

Я закусил губу и сдержался, осознавая всю бессмысленность слез. Где я находился, я даже себя не спрашивал, так как уже знал. Похоже, мой кошмар все же стал явью, вот ведь дьявольщина!

По левую руку от меня кто-то шумно застонал, гремя цепями.

- Кто здесь? – я едва шептал из-за боли в груди, но мой сосед меня все-таки услышал. Вернее, соседка.

- Не бойся, дитя, - глухо отозвался женский голос. – Я здесь такая же пленница, как и ты.

- Гномы?

- Верно. Когда они притащили тебя, ты был без сознания, но еще жив. К моему удивлению.

- Почему?

- Когда увидишь, сам поймешь, - загадочно ответила женщина. Видимо, сил, чтобы говорить, у нее едва хватало. – Кто ты? Я чую в тебе нашу кровь, но не могу понять, почему. Видимо, годы рабства отрицательно сказываются на ведьмах, - с горечью в голосе сказала она.

Она ведьма?

- Ты ведьма? – спросил я. – А сбежать не пыталась? Ну, магия…

- Во мне теперь магии не больше, чем яиц у кошки, - чуть ли не плача отозвалась девушка (именно девушка, так как из-за хриплого голоса я малость перепутал в возрасте). – Но ответь мне, дитя, почему ты так странно пахнешь?

Я стиснул зубы. Я понял, что она имеет в виду кровь, но сам подумал совсем о другом.

- Моя мать – ведьма, - коротко ответил я и услышал приглушенный смех.

- Не считай меня дурой, мальчик! У ведьм не бывает сыновей, я сама – ведьма. Только дочери.

- Ну, как хочешь. Верь – не верь, а правда та же.

Последовала долгая пауза, а затем нерешительный вопрос:

- Как ее зовут?

- Альма.

- Знаю… - задумчиво пробормотала ведьма. – И не удивляюсь. Она всегда была лучшей из нас, самой сильной и, к сожалению, самой своевольной. А как она любила нарушать правила! Помню, когда мы были маленькими девочками – она тогда только попала в шабаш, - она мечтала о сыне и грезила, будто он станет таким сильным, что сможет уничтожить весь мир.

- Весь мир? – я удивился. – Зачем ей это?

- Без понятия, но, видимо, из-за родителей. Она тебе сама не рассказывала?

- Нет. Мы с ней расстались не в лучших обстоятельствах, - признался я, опуская тот момент, когда узнал правду.

- М-м, - промычала ведьма, явно радуясь возможности хоть с кем-то поговорить и одновременно борясь с желанием навсегда замолчать от боли.

Я размял шею, с ужасом понимая, что перестаю чувствовать тело.

- Я всегда ее подзуживала из-за этого, но теперь, ощущая тебя, сомневаюсь, что то были не всего лишь грезы. Альма всегда добивается того, чего хочет. Твоя кровь только начинает бурлить, но даже отсюда я чувствую, как нагревается воздух.

- Был бы от этого толк, - я вздохнул. – Я только и умею, что мечом махать, а в магии полный профан. Слушай, может, ты мне поможешь? И мы выберемся отсюда вместе! – я неожиданно воодушевился.

- Я не умею учить, дитя. Вот если бы ты попросился в шабаш…

Я крякнул.

- Они приходили ко мне, двое: рыжая лисица и светловолосая.

- Штригга и Шани. И что ты сделал?

- Попытался убить, - признался я.

- Ха-ха! – ведьма от души рассмеялась, но снова перешла на кашель. – Узнаю знакомую кровь, Альма тоже при первой встрече попыталась выцарапать мне глаза! Но поступил ты глупо и, видимо, из-за этого попал сюда. Я права?

- Да. Думаешь, стоило пойти?

- Несомненно! Они хоть и злобные бабы, но учить умеют, особенно с твоими-то возможностями. Глядишь, и выбрались бы отсюда…

- Шабаш, - я задумчиво произнес это слово, пробуя его на вкус. - Как там?

- А сам как думаешь? Около полусотни женщин в самом – и постоянном – расцвете сил и девочки, которых они обучают, да с десяток мужчин, решившихся-таки жить вместе с ними.

«Короче, много шума и слез», - подытожил я.

- Короче, много пошлости и сплетен, - отрезала она. - Как-то раз я обидела свою сестру, так она на месяц превратила меня в жабу. Но никогда там не было ни одного мальчика, потому что ведьмы рожают только преемниц.

- А маги?

- Маги? – ведьма фыркнула. – Эти заумные стариканы, которые все время болтают о балансе и каждый раз оправдываются? Они берут в ученики всех, кого ни попадя, только бы им платили. Они черпают силу из наших, ведьминских, артефактов! Мы же используем силу природы и относимся к ней с почтением, хоть издалека вам так не кажется.

- Ясно.

«Отлично, что я не маг, иначе бы она со мной и не заговорила»

- Ты так говоришь о шабаше… У тебя там кто-то остался?

- Да, - с болью в голосе призналась она. – Дочь. Я подвела ее, обещала вернуться, но, как видишь, не получилось.

- Как ее зовут?

- Анна.

Я задумался и с дрожью вспомнил свой кошмар. Нет, надо выбираться!

- Красивое имя. Так вот, – воскликнул я. – Ты просто обязана меня обучить, пусть даже мы и сидим в этой дыре, чтобы вернуться к дочери! Подумай, как ей плохо без тебя? Ведь она страдает, а ты страдаешь без нее ее больше…

- На чувствах играешь, а? – прервала она меня.

Я поджал губы. Раскусила.

- Но ты прав…

Она задумалась. Секунды тянулись целую вечности, и я уже успел несколько раз пожалеть себя и сокрушиться, как она, наконец, снова заговорила:

- А у тебя есть дом, дитя?

Я вспомнил Хоршоу, но тут же сам себя одернул. Нет, больше это не мой дом.

- Есть, - я кивнул, в голову хлынули великолепные очертания острова, которые все никак не вылезали из головы. – И он прекрасен.

Она вздохнула.

- Ладно. Но если не выйдет, то мы больше не будем об этом говорить, идет? Я не смогу тебя обуздать, если твоя сила выйдет из-под контроля, и мы оба тут погибнем.

- Идет.

- Закрой глаза, - стала командовать она, и я тотчас же подчинился, - загляни в себя. Представь, что внутри ты – огромное спокойное озеро.

- А что вокруг?

- Молчи! – шикнула на меня она и закашлялась. – Просто озеро. Представил?

Я кивнул, грохотнув пару раз цепями.

- А теперь размой края, пусть вода растекается по тебе, как по берегу в прилив, и наполняет силой. Теперь озеро неспокойно, оно бурлит. Вода из прозрачной становится мутной, она злится, содрогает всю свою сущность и повергает врагов в ужас. А теперь представь огонь. Он растекается… Ой-ей!

Я открыл глаза. Передо мной, прямо в воздухе, полыхало огромное облако чистого желтого пламени, чьи языки хищно лизали наши ноги и оставляли красные волдыри на коже.

Я испуганно перевел взгляд на ведьму и на мгновение замешкался, дивясь ее красоте. В отличие от лисицы, чей облик отдавал чем-то несбыточным и нереальным, красота моей собеседницы была обычной и не заставляла в себе сомневаться. Она тряхнула длинными черными волосами, забрызганными следами грязи и крови, и тихо вскрикнула.

- Хватит, прекрати!

Я глянул на себя. Живот полностью был залит кровью, несколько железных оков сковывали искалеченные и вывернутые наизнанку ноги и руки, а кожа в области груди странно бугрилась. Через несколько мгновений я понял, почему. И закричал.

***

- Получилось! – я на мгновение забыл о прутьях, которыми мне пронзили ребра, и радостно воскликнул. – Получилось!

- Боги, дитя, - испуганно прошептала ведьма. – Я… я не могу…

- Что?

- Не могу я тебя учить!

Я задохнулся от возмущения.

- Почему?

- Ты себя видел, сумасшедший? – чуть ли не взвизгнула она. – С такими увечьями не живут, понимаешь? Понимаешь?! Я не знаю, что там сотворила с тобой Альма, но я не собираюсь выпускать это на волю, пусть даже меня дьявол в котле будет до скончания веков варить!

- Чего? Что это вообще значит?

Но ответа я от нее не добился. Я чувствовал, как она от ужаса съежилась в своем углу и тихо постанывала, бряцая цепями. Что я такого сделал, что она так испугалась? Я ведь просто следовал ее советам!

Я закусил губу и стал думать. Как ни странно, боль уже не чувствовалась. Вообще.

Я прокрутил в голове ее слова и понял, что она-то права! Тогда, в реке, мне пронзили сердце, а я выжил. Теперь мне вывернули все конечности и напихали под кожу прутьев, а я могу об этом даже и не думать!

- Расскажи.

Молчание.

- Расскажи, - вновь потребовал я и закрыл глаза: от них все равно никакого толку. – Я хочу знать. Не для этого я четырнадцать, - я запнулся и вспомнил, что как раз при сходе лавины случился мой день рождения, - пятнадцать лет жил изгоем, не зная собственной матери. Всю жизнь я думал, что меня презирают, потому что мой отец – несчастный пьяница и последний урод, и я боялся, что стану таким же, но теперь я уже ничего не понимаю. Я имею право знать!

Шум цепей. Тяжкий вздох.

- Еще тогда, в детстве…

- Стой, - я нахмурился, припомнив то, что раньше просто пропустил мимо ушей. – Так тебе тоже пять сотен лет?

- Да. Но, в отличие от Альмы, я всегда жила под защитой шабаша и в относительной безопасности. Ты дашь мне закончить?

- Извини.

- Так вот еще тогда, когда мы были маленькими глупыми девочками, мы обе увлекались историей магии. Я читала фолианты и училась, но вот Альма… совсем другое дело. Она словно была – как это сказать? – одержима! И вот однажды мы как-то ночью, - она сделала паузу, чтобы отдышаться, - сбежали из-под надзора нашей наставницы и пробрались в библиотеку. Она тогда была просто грандиозна! Столько книг, свитков… Но больше всего нас интересовали самые древние, в которых рассказывалось о древней расе потусторонних существ, зовущих себя дэмиенами.

- Демоны, - догадался я.

- Молодец, дитя, правильно. Мы всегда думали, что демоны – узники в наших цепях, что они являются лишь одним из способов завладеть могуществом, достойным бога. Ну, как утверждают священники. Все мы ошибались. Рассказ велся от лица одного из них.

- Что? – удивился я.

- Да, - похоже, ее этот факт уже давно перестал удивлять. – Свиток был защищен ото лжи магией, поэтому содержание сомнений у нас не вызывало. Он писал, что демоны были первыми, кто населил землю. Они пришли сюда из другого мира, в котором являлись лишь сгустками материи в общей вселенной, но пройдя ткань нашего мира, они поросли плотью и кровью и выглядели… Ну, в общем, как мы или ольховники. Знаешь, кто это?

- Вымершая раса эльфов, - тут же ответил я, слушая ее с раскрытым ртом. – Отличались от живых собратьев высоким ростом и скверным нравом.

- Верно. Они населяли наш мир и жили в нем, играясь с магией, как дети с игрушками. Для них создать континент-другой не составляло никакого труда.

- И что же случилось?

- Случились мы, - тихо ответила ведьма. – На земле стали зарождаться другие виды. Они развивались, и поначалу демоны вообще их не замечали, считая, что они вовсе не отличаются от обыкновенных животных, но затем начались войны за территорию, которые сотрясли до этого мирную землю, и демоны всполошились. Они впервые со времен сотворения – то есть появления на земле – собрались вместе и стали думать, что с нами делать. Их было тринадцать. Двенадцать из них решили уничтожить все разумные расы на земле, чтобы битвы не разгорелись вновь. Боги, как они дорожили миром и своим спокойствием! Для них пожертвовать несколькими миллионами мелких букашек ради прежней жизни казалось делом плевым, но один из них пошел против. Он решил, что раз природа создала нас, то имела на то причины, а они должны наставлять их – то есть нас, - и помогать развиваться. И, глядишь, мы забудем про войны.

- Один против двенадцати, - задумался я. – Не трудно догадаться, кто выиграл.

- Ошибаешься. Они были одной семьей, одним целым. Они решили подождать и вмешаться в жизни низших рас, чтобы те прекратили воевать, но те лишь отмахивались, считая, что демоны просто над ними насмехаются. Родители пугали ими своих детей, старики проклинали их перед смертью…

- И демоны решили их проучить.

- Да. Они видели, что все их труды канули в лету: глупые существа, именующие себя разумными, видели в них только монстров. Демоны решили показать им, кто такие монстры на самом деле. Они пронеслись по земле, словно буря над морем, и убивали всех на своем пути. Ранее существа миролюбивые, им понравился вкус крови, и они забыли, зачем взялись за это дело. Им нравилось только убивать.

Я вздрогнул, вспомнив тот миг, когда в первый раз попробовал кровь. Меня словно окатило холодной водой. Тогда я почувствовал, что значит настоящая власть над чужой жизнью, ощутил на собственной шкуре пьянящую жажду смерти, и остановила меня, пожалуй, только моя неумелость и вмешательство ведьм.

- И тот единственный, кто пошел против в прошлом, вновь преградил братьям дорогу. Ему нравилось убивать больше всех, но он опомнился, попытался все исправить, но демоны его не слушали, - она вздохнула. - Тогда началась настоящая война, а не те мелкие стычки, которые случались между разрозненными племенами эльфов, гномов и людей. Суша заходила ходуном, целые океаны исчезали и появлялись за доли секунды, а братья сражались друг с другом за власть. Они изменились, больше их не привлекала природа. Они принялись ковать клинки – мечи богов, как их еще называют. Двенадцать против одного, но лучшего.

- Он выиграл?

- Да, но какой ценой? – ведьма на секунду прервалась. – Те двенадцать были ему братьями, единственной семьей, а он убил всех, одного за другим, пока не остался один-одинешенек. А когда захотел вернуться домой, в свой мир, то не смог.

- А люди? Ну, то есть те, ради кого он сражался? – история захватывала меня все больше.

- В отчаянной попытке вновь обрести семью он подался к ним, но каждый из народов его отверг, проклиная и гоня камнями. Он мог их испепелить, но не стал. И он ушел, а с ним ушла и магия. Только ее частицы остались витать в воздухе, доступные тем, кто готов слушать. Мы, ведьмы, пользуемся ею – не стану скрывать – и во вред. А маги и чародейки пользуются нами, обворовывая и держа в плену.

Я вздохнул. Значит, Белфер был не прав, считая меня магом. Он так же ошибался, что маги сильнее ведьм! Не знаю, почему, но я верил ей и даже не сомневался в ее словах.

- Что случилось с последним демоном?

- Не знаю, - она громко сглотнула, ей отчаянно хотелось пить. – Альма, вернувшись после долгих скитаний, уверяла нас, что он выбрал себе наследника и передал ему всю свою силу, чтобы тот хранил мир.

- Что-то у него не очень получилось.

- Что верно, то верно. Но я верю, что сила никуда не ушла, она перетекает от одного наследника к другому, ожидая своего часа. Теперь понимаешь, почему я не хочу тебя учить? Здесь, без толики моей магии, я не смогу тебе помочь, если сила разом ринется наружу. Может, она даже сокрушит весь мир. Никто не знает, на что способны демоны.

Ведьма замолчала, а я задумался. Я не верил, что демон – настоящий демон! – мог выбрать меня. Да и зачем ему это делать? Я не отличаюсь ни храбростью, ни желанием, так сказать, хранить мир во всем мире. Я обычный, ничем не примечательный…

- Но ведьмы ведь их призывают, так?

- Нет. Уже нет. Теперь это не практикуется: слишком опасно - многие из тех, кто заперт по ту сторону, пытаются вырваться наружу, однако они и вполовину не так сильны, как первый демон, обретший кровь и плоть.

- Наследник. То есть сын?

- Скорее всего, нет, но тот, кто достоин стать одним из них. Мне так кажется, что у них детей нет и быть не может. Ты сын ведьмы, я это чую, но вся твоя кровь пропиталась скрытой силой, поэтому для моих сестер ты остаешься загадкой. И у крови этой особая смесь, почти неповторимая, только она способна эту силу вместить. Кто знает, как шутит с наследственностью судьба? Это тебе не короли и королевы жалких государств, это сами демоны…

Я облизнул засохшие губы. Я ел и пил мало, но все-таки, выходит, нуждался в пище и воде. Я раздумывал над ее словами. Я вообще не хотел иметь детей – да и с кем? Все мои ровесники уже, наверное, имеют по одному ребенку, а я родился изгоем, им и погибну.

Я – сын ведьмы, да еще к тому же и наследник демона. Черт ногу сломит в моей родословной!

Я сплюнул и решил больше об этом не думать.

- Знаешь, что такое Исильмаиль? – это слово возникло, когда я снова вспомнил про свой прервавшийся сон.

- Так эльфы звали в древности Остров Блаженных, куда после смерти попадают души. Некоторые утверждали, что именно там поселился после «поражения» последний из демонов и по сей день готовит план по уничтожению всего сущего. Эти глупцы думают, что их великий Бог с помощью своих ангелов прогнал демона, - она фыркнула. – Идиоты! Если бы он захотел, одним махом смел бы с дороги и ангелов, и их Господа, во имя которого они так рьяно мучат и сжигают невинных людей!

- Я был там, - я нахмурился. – Вернее, мне так казалось.

- Нет, не казалось. Ты там был.

- Но я же здесь!

- Исильмаиль – легендарное место, дитя! Туда нельзя попасть телом, только разумом. И как… как там было?

- Прекрасно, - выдохнул я.

- Отлично. Я думаю, я там скоро окажусь.

- Ну уж нет. Я не позволю, – я попытался ее приободрить, но только рассмешил.

- Ты не обучался ни у твоих предшественников, ни даже у ведьм. Ты не в силах нас отсюда вытащить, прими это. Тебя они замучают и убьют, и все старания моей дражайшей подруги Альмы пойдут прахом. Меня же… Боги, эти твари!.. – она захлебнулась в рыданиях.

Мое сердце обливалось кровью. Женщины, вот что они делают с женщинами.

- Я пыталась сопротивляться, убила двоих, но он лишил меня магии. Мальчик, он безумен! Если предстанешь пред ним, лучше оставь свою гордость, мой тебе совет. Хоть умрешь быстро.

Я не спрашивал, о ком она говорит. Ей итак больно вспоминать о месте, в котором она находится, и я не собирался брать еще один грех на душу.

- Анна, - прошептала она уже сквозь полудрему. – Прости меня, доченька. Как же я тебя обманула! Кто теперь о тебе позаботится?

Я вздохнул. Она провела здесь не один год и разочаровалась выбраться. Но я-то нет! В конце концов, раз я действительно наследник демона, то хоть чего-то стою, а даже если нет – получилось же у меня вызвать огонь!

Голос ведьмы от длинных речей порядком охрип, и она вскоре тихо заснула, измученно посапывая во сне.

Что-то с грохотом распахнулось, меня ударили по голове.

***

Черт, сколько раз уже со мной проделывали нечто подобное? Даже странно, что я не стал еще безумцем. Дьявол, да у меня, должно быть, сотрясение мозга. Благо, голова не кружится…

Колеса железной пластины, к которой я был прикован, громко грохотали, перекатываясь через лежащие на земле камни и кочки. Нечто смрадное, нечто страшное толкало меня в спину, шепталось по бокам и повизгивало. Я вспомнил свой кошмар. Гномы. Ужасно обезображенные долгой жизнью под землей, они готовы были сполна расплатиться человечеству в моем лице.

Я стиснул зубы. Я боялся. Что они со мной сделают? Они меня уже истязали, но так уж вышло, что я был без сознания и ничего не чувствовал, теперь настала очередь погибать, и никакая магия или демоны мне не помогут. Господи, какой я идиот!

Все то время, пока меня тащили по мрачному туннелю, я думал. Теперь я хоть знал, почему меня все время гнали отовсюду камнями: они чуяли во мне зло. Торд – бывалый воин, этого зла он повидал на всю жизнь, поэтому, наверное, меня и принял. А Альма…

Признаюсь, я ее ненавидел, а из-за нее ненавидел и всех ведьм. Но что я могу изменить? Все это – глупые обиды. Она моя мать, и – черт возьми! – она хоть жива, пусть и натворила дел! Я вздохнул и вздрогнул, когда концы железных прутьев с болью вонзились в легкие.

Я уже потерял счет времени, как меня вдруг вывели в огромный круглый зал с небольшой дырой в каменном куполе, откуда шел слабый золотистый свет: значит, сейчас день!

Я проследил за лучами и опешил.

В самом центре зала стоял огромный каменный трон, составленный из опалов, рубинов и лунных камней, а на троне этом восседал… человек! Вернее, старик. На его голове красовалась богатая красная корона, инкрустированная настоящими шестигранными бриллиантами, а цветастое платье выглядело так богато, что я подумал, будто он и вправду король, но затем я заметил в его руке длинный золотой посох, на конце которого красовалось распятие. Архиепископ! Я чуть не поперхнулся языком от удивления. Что он здесь-то делает? Он совсем не выглядит, как раб.

Один из моих мучителей отделился от общей группы и вышел из тени, робкими шагами направляясь к священнику.

Выглядел он точь-в-точь как в моих кошмарах: низкий ростом, невероятно толстое морщинистое тело без шеи, к которому присоединялась почти треугольная лысая голова, и непропорционально длинные и тощие конечности с шестью пальцами на каждой. Пальцы на руках заканчивались крючковатыми толстыми когтями, грязными от земли, и топырились во все стороны, а пальцы на ногах – на порядок длиннее первых – выпирали вперед и образовывали что-то вроде ступней.

Я поморщился. Неужели эти глупые твари когда-то представляли собой вольный честный народ, отличающийся от людей только ростом да длиннющей бородой? Боги, что же с ними стало?

Тем временем гном своим лягушачьим ртом что-то прошипел на ухо архиепископу, и тот серьезно кивнул. Неужто он у них главный? Может, он меня и освободит?

Я осекся. Если он главный, то он не мог не знать ни обо мне, ни о ведьме. Выходит…

Старик встал с трона и выпрямился, гордо подняв подбородок. На вид ему едва перевалило за пятьдесят. Он стоял прямо, держа осанку, а телосложением не уступал и Торду: такой же высокий и статный. Возраст в нем выдавали лишь морщины на лице, сухая пожелтевшая кожа да седые брови. Глаза же лучились властью и могуществом.

Я поежился. По спине пробежал неприятный холодок.

- Готов ли ты покаяться, сын мой? – он подошел ближе, на меня дохнуло всеми «ароматами» подземья.

Голос его звучал спокойно, даже как-то успокаивающе, словно он являлся мне другом, и я почти поверил, но вспомнил свое изуродованное тело, которое почти не чувствовал, и ту бедную ведьму, что скорчилась там, в темнице. И готов был от гнева вцепиться ему зубами в рожу.

- Ты гневаешься, - прошипел архиепископ, сразу потеряв всякую доброжелательность. – Гнев – это путь зла в этот мир, сын мой! Гнев – проклятье, на которое нас обрекли демоны, предав доверие своего господина!

«Фанатик», - сразу понял я. Таких бесполезно убеждать во всем, что противоречит их вере. Они лишь еще больше звереют и уверяются, что ты – пособник дьявола.

- Что ты делаешь здесь, святой отец? Здесь, а не там, наверху? – решил поинтересоваться я, едва ворочая языком.

Он вспыхнул. Его лицо перекосило от гнева.

- Смотри-ка, - я решил позлорадствовать, напрочь забыв о советах ведьмы, - а кто это у нас тут гневается-то, а? Черт!

Он вдруг замахнулся на меня посохом и огрел им меня по голове. В ушах зазвенело.

- Не сметь! Не сметь упоминать лукавого в этом священном месте! – взвизгнул архиепископ, напугав своим криком гномов, которые от страха вжались в камни и стали почти невидимыми. – Только здесь есть те, кто воистину почитают Господа нашего и готовы подчиняться ему беспрекословно…

- То есть тебе, - буркнул я и получил удар по печени.

Я сплюнул кровь. Эх, если бы поджарить тут все! Но ничего не получалось: огонь не отвечал на мои мольбы, а я туго соображал после двух его ударов тяжелым посохом. Если бы под рукой оказался мой меч. Стой-ка... Вот же он!

Я с удивлением воззрился на мой клинок, лежащий подле трона, и тут же одернул себя: этот безумец не должен заметить его, иначе… А, черт знает, что будет иначе, он же полный псих!

- Я – глас Господень! А эти блаженные твари, - он махнул посохом в сторону гномов, - дорожат своими душами, в отличие от тех, кто живет наверху! Эти грешники будут гореть в аду! – он повернулся ко мне спиной. – Все до единого. Ведьмы, эльфы, люди… Они разочаровали Бога и будут вечно гореть в адском пламени, - его голос стал тихим, словно он сошел с ума (так и было!). – Но для начала их надо наказать. Изничтожить. Всех! Всех! И детей, этих двуличных тварей, что служат демонам, тоже.

Я поперхнулся.

- Ты в своем уме?! Ты – священник. Ты обязан защищать их, а не убивать! Ты должен помогать людям, поддерживать их в трудные времена!..

- Не приказывай мне, что делать, демоническое отродье! Все века мы уничтожали грешников, а теперь грешники – все! Осталась лишь горстка верующих, но даже так добро возликует!

Он кивнул кому-то позади меня. Защелкали механизмы, что-то в железной пластине закрутилось. Сначала я не понял, что происходит, но затем… закричал, ощущая, как прокручиваются железные оковы на руках и ногах, а кости встают на место. Мое тело словно пронзили тысячи молний, перед глазами встала красная дымка. Все внутри содрогалось…

Оковы спали. Я беспомощно свалился на пол, вгрызаясь зубами в провонявший дерьмом камень.

- Страдания, - довольно сказал архиепископ. – Страдания уже не спасут твою душу, ты, предвестник зла, но они облегчат твое пребывание в аду.

- Дай только добраться до тебя, трус, - прошипел я в пыль, - и я пущу тебе кишки!

- Я ошибался. Твоя душа проклята, навечно! Ты будешь страдать здесь, чтобы страдать после смерти.

- А-а-а!

Я взвыл, когда тупой конец посоха врезался в коленную чашечку левой ноги, и та отвратительно хрустнула.

- Мы куем священное оружие днем и ночью, - продолжал бахвалиться архиепископ, с удовлетворением наблюдая за моими мучениями. – И скоро поднимемся из бездны, как ангелы спускались с небес, и пронесемся по земле благословенной волной боли и страданий, очищая землю от грязи и посланников тьмы!

- Больной… ублюдок. А-а-а!

На этот раз – позвоночник. К счастью, ноги я чувствовать продолжал, хоть и было очень, очень больно. Дьявол!

- Тебя и эту ведьму уже ничто не исцелит, но тех грешников, что гнездятся над нами, спасет только смерть. Я искренне надеюсь, что они успеют попасть в рай, не натворив еще темных дел.

- И что потом? – продолжал я, несмотря на собственные слезы. – Что потом, а?! Даже если тебе удастся уничтожить… всех, что ты будешь делать дальше? Будешь один властвовать над этой кучкой грязных созданий? Ты уже стар, тебе не прожить еще и десятка лет!

- Ты наивен, слуга Дьявола, - прошипел архиепископ, присев рядом со мной на корточках. – Как только я очищу землю от грешного зла, Бог дарует мне вечную жизнь, сделав своим ангелом! Я вознесусь на небеса и буду…

- Править гнилой кучкой земли.

- Нет! Я буду нести свою веру в другие миры и останусь в веках.

- Но дети. Они-то в чем виновны?

- Ты еще ребенок, - он вдруг потрепал меня по волосам, и я стиснул зубы, - но уже прислуживаешь демонам. Все вы им служите, осознанно или нет, во всех вас есть семена Великого Зла. Даже мои братья, что изгнали меня из церкви, поддались искушению и предали доверие Господа!

- По мне так они просто прозрели. Ты – безумец!

Он затих. Внезапно краем глаза я заметил, как ко мне бочком справа подбирается один из гномов, щелкая челюстями. Внезапно он с визгом рванул вперед, разевая лягушачью пасть на всю ширь, а его кривые острые зубы в один миг сомкнулись вокруг моего безымянного пальца.

- А ведьму, с которой ты так сдружился, я отдам моим слугам, она им пришлась по вкусу, - позволил он себе позлорадствовать, сдавливая пальцами мою изуродованную руку, чтобы из нее вытекала кровь. – Темная… Ты точно демоническое отродье... – он перевел дух. - Я слышал, у нее есть дочь. Как она ее звала! Если бы я не видел зло в ее гнилой душе, то поверил бы в ее чувства, но нет… Она притворяется. А ее дочка – тоже ведьма, не так ли? Что ж, когда я ее найду, то тоже отдам этим тварям, а она пусть смотрит, что делают с ее наследницей! Должны же они как следует отпраздновать победу. А теперь узри же мое могущество!

Воздух вокруг меня сгустился. Я соображал медленно, но даже сквозь тьму в голове понимал, что меня поднимают в воздух.

Мои руки оказались расставлены по сторонам подобно крыльям.

Я через силу рассмеялся.

- Смотрю, и ты колдовством не брезгуешь…

- Это не жалкое колдовство! – взревел он, поднимая над собой светящийся посох. – Это сила, дарованная мне Господом!

Весь его силуэт светился, словно фонарик в ночи, а гномы с раскрытыми ртами наблюдали за этим действием, даже тот, кто откусил мне палец, открыл пасть, а на его красном языке виднелась моя кровь.

Их интеллект навряд ли был выше нижнего. Так вот как он заручился их помощью: лишь показал пару фокусов с магией, назвав ее даром божьим. Выглядел он действительно поразительно, но не мог же он действительно думать, что силу даровал ему бог. Тогда как он ее использует?

Я пригляделся. Голова кружилась, но я все равно заметил у него на шее золотую цепочку с костями. С человеческими костями! Нет сомнений, что это пальцы ведьмы - не той, с которой я только что говорил, но все же ведьмы. Я чуял, я знал. И я был зол.

Я стиснул зубы. Земля вокруг нас задрожала. Гномы попрятались в тени, наблюдая, как рушится купол. Архиепископ на мгновение замешкался, пораженный, но мигом пришел в себя.

- Дьявольское отродье! Я знал, что ты сам антихрист, явившийся ко мне в личине ребенка.

Он взмахнул посохом. Мое тело сорвалось с места и врезалось в стену. Я обмяк, свалился на пол, едва слыша его голос сквозь сон, а землетрясение прекратилось.

- Принесите мне его палец. Дай Бог, он еще послужит нам в нашем деле. А его… верните в клетку. Путы больше не нужны, он нам ничего не сделает. Воистину, сами высшие силы прислали его к нам, чтобы я мог покарать его, а вместе с ним очистить весь мир!

Меня, едва живого, взяли под руки и потащили обратно.

***

- Твари, - прошипел я, дрожащими руками стискивая откушенный палец.

Я готов был расплакаться, даже слезы уже серебрились на глазах, но я сдержался, ведь на меня смотрела она. Я потрогал целой рукой ноющее колено и скорчился от очередного приступа страданий. Похоже, теперь я навсегда буду хромать.

- Я же говорила, - ведьма покачала головой. – Отсюда нет выхода, а ты его только разозлил.

- Он безумец, - ответил я, ощущая, как лихорадит тело. – Не расчетливый злодей, а могущественный безумец. Я чуял в нем силу, откуда она?

Голос мой дрожал, но я старался говорить уверенно.

- Кости ведьм, - всхлипнув, ответила она. – Он убивал их и забирал пальцы.

- Он думает, что силу дал ему бог. Он подчинил себе гномов и заставил их ковать мечи. Один черт знает, сколько их в этих подземельях! Мир-то они не завоюют, но людей убьют порядком.

- Нам-то что? Мы сдохнем здесь.

Я закусил губу, пытаясь не отвесить ей оплеуху. Мне было страшно, но я ужасно злился, и злость эта с лихвой оправдывала весь мой страх.

- Он упоминал твою дочь. Сказал, что если найдет ее – а с его одержимостью он это сделает, - то отдаст ее гномам, а ты будешь наблюдать.

- Анна? – пискнула она, стуча цепями.

- Да. Анна. Сначала он перережет весь ваш шабаш. Нападет быстро, чтобы они не успели подготовиться, - я старался изобразить все как можно более кроваво. – Убьет всех, отрежет пальцы. Никого не останется. Конечно, кроме твоей Анны. Ее-то он отправит сюда, чтобы ты смотрела на ее страдания, а ты, безвольная старая стерва, и ничего сделать не сможешь!

- Замолчи! Заткнись! – взвыла она, но я ее не слушал.

- Она будет страдать. День за днем, день за днем. А ты будешь смотреть на нее, наблюдая, как в ее глазах ты превращаешься из матери в ничто! Ты не сможешь ее спасти, - мой голос набирал силу, выплескивая всю злобу. – Ты не способна ее спасти! Ты обречена. Ты – предательница! Она поверила тебе, доверилась тебе, а ты ее предала. Расслабилась, разнылась. Тебя пытали, но сломила свой дух ты сама! Жалкая, вонючая клятвопреступница!

Она тихо застонала, кусая губы, но я достиг своего: она очнулась! Она молчала, но даже отсюда я ощущал, как начинают ворочаться в ее голове мысли.

После долгой паузы я, наконец, сказал:

- Помоги мне.

- Да, - дрожащим голосом ответила она после долгой паузы. - Но обещай мне кое-что.

- Что угодно, - тут же ответил я.

Ведьма горько фыркнула.

- Никогда так больше не говори. Некоторые сразу же воспользуются этим и потребуют невозможного. Но сейчас уже слишком поздно. Поклянись!

- Клянусь.

- Хорошо. Я не буду тебя учить, иначе ты снова выйдешь из-под контроля и угробишь самого себя. Я поступлю иначе.

- Как же? – я продолжал покачивать пострадавшую руку и дуть на огрызок, который остался от моего безымянного пальца.

- В древности, когда не было еще ни наук, ни учебников, а только магия, люди пытались овладеть этой силой. Некоторым это удавалось. Ведьмам, например. Поэтому-то мы и стали изгоями, жили только со своими. Но люди взбунтовались, они тоже хотели достичь такого могущества и придумали самый жестокий способ, какой только можно было вообразить.

Я зашипел. Кровь перестала течь, но боль не отпускала, однако я продолжал внимательно слушать ее, находясь на грани отчаяния.

- Они вырезали из еще живой ведьмы сердце и ели его горячим, пока то не остановилось, - она презрительно фыркнула. – Идиоты. У них ничего не получалось, однако они продолжали убивать нас и вырезать сердца, желая овладеть искусством магии. Но до тех пор, пока ученые маги не придумали заключать нас под стражу и выдавливать всю магию до последней капли, как поступил этот… священник.

Я сглотнул. Я никогда еще не сталкивался с такой жестокостью. Да по сравнению с этим мое одиночество – полный пустяк!

- Мне повезло, я застала то время уже в упадке этой кровавой культуры, но Альма многое повидала, пока скиталась в одиночестве.

- Зачем ты мне это рассказываешь?

- Затем, что ты сделаешь это, дитя, - внезапно заявила она. – Сил тебе такое зверство не придаст, но их у тебя итак невероятно много, демон ты или нет. Я не смогу бороться, я больше не могу творить чары… Бывало и ведьмы ели сердца сестер, и в них перетекал опыт их жертв. Ты съешь мое сердце, дитя, и сможешь хоть чуточку контролировать магию. Только не переусердствуй, иначе не справишься с контролем, - ведьма вздохнула. - Тебе надо учиться, согласись на предложение…

- Что? – воскликнул я. – Что ты сказала? Я не буду тебя убивать!

- Тогда мы погибли. Ты сам заставил меня решать, что делать, а теперь отказываешься исполнять мою волю? Как ни крути, а это единственный шанс спастись.

- Но не нам обоим! Я что-нибудь придумаю. В конце концов, научусь управлять собой, и мы выберемся! Надо только время…

- Нет у нас времени. Мне осточертело здесь гнить! Он и твой палец забрал, так что у тебя нет шансов. Сердце даст тебе связь между твоей головой и твоими способностями, ты сможешь…

- Нет! Нет! – я запротестовал, но она меня не слушала.

- Ты сделаешь так, дитя, и никак иначе. Сейчас он слишком силен, твоя магия не поддается контролю, и он легко обратит ее против тебя, с его-то опытом! Останови его. Ты должен это сделать.

Я стиснул зубы.

- Возьми камень из моей руки. Он острый, я выдержу, - она набрала в грудь воздуха. - А затем…

- Нет.

- Не упрямься! Ради всех тех, кого он замучил в этой темнице, сделай это! Давай!

Я заплакал. Дьявол! Почему именно я? Зачем?

Я схватился за прут, бугрящийся у меня под кожей, и выдернул его. Закричал. Выдернул следующий…

- Успокоился? – сквозь слезы услышал я ее на удивление спокойный голос. – Пойми: я сама хочу этого. Ты был прав, я перестала быть ведьмой, стала обычной заплаканной бабой, но у тебя все еще впереди, ты сможешь исправить мои ошибки, только согласись. Ты… - теперь уже она пыталась меня расшевелить. – Встреться с Альмой, передай ей от меня привет. Она не бессердечна, вовсе нет, просто жизнь многому ее научила. Или лучше живи, как хочешь! Наплюй на все, просто живи. Заведи семью, пусть и без своих детей…

- Ладно, - я стиснул зубы и прошипел: - Ладно.

Я откашлялся, убрал волосы назад и поднялся с колен.

- Я сделаю все так, как ты скажешь.

- Хорошо, - она облегченно вздохнула. – Просто отлично. А теперь возьми из моей руки камень.

Я подавил рыдания и подошел к ней, принимая в руки острый треугольный кусок скалы. Я ощущал ее отчаяние, я знал, что она не сможет отсюда выбраться, даже если я ей открою дверь наружу. Она сдалась и нашла во мне путь к спасению, пусть даже и через смерть. И будь я проклят, но я исполню то, чего она хочет!

- Скажи хоть, как тебя зовут, - спросил я ее.

- Не важно. Найди мою дочь, мальчик. Найди ее. И скажи…, что мне жаль.

- И как я ее найду?

- О, ты ее узнаешь, тут я даже не сомневаюсь. Куда бы ты ни пошел, ты ее когда-нибудь встретишь, уж будь уверен. И извинишься. Все расскажешь…

- Но как я скажу ей, что ты погибла от моей руки?

- Правду. Просто скажи ей правду. Она поймет.

Тогда я понял одну важную вещь: все ведьмы сумасшедшие!

- А теперь давай! Ну же, не заставляй меня перед тобой унижаться еще раз! И не натвори дел, наследник…

Я стиснул в руке острый каменный осколок.

Часть 2

Принц Джерард задумчиво провел пальцами по огромной рваной ране на предплечье. Рана отозвалась болью, но вместе с этим навивала неприятные воспоминания, о которых он просто обязан помнить. Особенно сейчас.

Лошадь испуганно заржала, но он удержал поводья и заставил ее стоять на месте, с ужасом глядя на огромную ледяную лавину, под которой он чуть не оказался погребен.

В тот день они с Томом сражались с ведьмами, и хоть Том, как он думал, был магом, они с треском проиграли. Ведьмы натравили на них стихию, и с гор на них обрушились тонны камней. Джерард уже готов был погибнуть, но внезапно оказался на тракте с огромной раной на руке и с полным непониманием происходящего. Но он был уверен, что Том его спас, а как же иначе?

Господи, перед его глазами все еще маячило бледное как лунный свет лицо Нессы…

Джерард вздохнул и вытер уставшие глаза краем рукава, а затем повернул лошадь и пнул ее в бока, направляясь обратно.

Семь дней. Семь дней они копались в грязи и снеге, в камнях и слякоти, но так ничего и не нашли. Даже если он не погиб от схода лавины, то от голода – уж точно. А если бы не погиб, разве не дал бы он о себе знать?

Боги, и как он скажет это Нессе? Он потерял друга, а она – первую любовь! Но она обязана знать, а он должен сказать.

Он свистом подозвал солдат.

- Возвращаемся! Если что здесь и есть, то только трупы.

Они с облегчением тряхнули уставшими руками и вытерли с них грязь.

Через несколько минут Джерард вернулся к гостинице. Несса выбежала на улицу, за ней, держась за поясницу, выскочил Белфер. В ее глазах все еще была надежда, но принц лишь покачал головой и молча слез с лошади.

- Он мертв. Мне жаль.

***

Я пусть я не был мертв, я знал, что когда-нибудь это произойдет. То существо, та часть меня, что долго дремала и пробудилась во мне после падения в бурлящую реку, и дала о себе знать, когда я впервые попробовал на вкус человеческую кровь, больше меня не оставит. Она будет вечно искать выход наружу, и когда-нибудь, без сомнений, найдет. А до тех пор я обязан сопротивляться.

Но тогда я не смог…

***

Я выпрямился. Все тело дрожало от ярости и напряжения.

Я с отвращением облизнул губы, с которых все еще стекала кровь. Она больше не дарила мне ни покоя, ни той эйфории, из-за которой я будто сходил с ума, лишь боль, лишь страдания. И воспоминания, о которых я хотел забыть, но забыть их невозможно.

Я сжал кулаки и ощутил, как по телу струится могущество. Перед глазами маячило фанатичное лицо архиепископа.

Я медленно выдохнул сквозь зубы. Над моей головой разгорелось красное адское пламя, которое с треском переливалось желтизной и освещало все вокруг. Назад я старался не смотреть, но босыми ногами чувствовал, как лужа крови медленно растекается по каменному полу.

Я двинулся вперед. Передо мной образовалась огромная железная решетка, сплошь покрытая ржавчиной. Я лишь взмахнул рукой - железо тут же заскрежетало, камень завыл.

Я вышел наружу, но задержался, ощущая, как прямо подо мной протекают потоки лавы, а в кузницах со звоном куются мечи. Нельзя просто так все оставлять! Я должен отомстить, я хочу отомстить.

Я воззвал к огню, вложил в него всю свою злобу и приказал ему уничтожить все и каждого, кого он найдет под землей. Спустя всего секунду стал слышен рев разгневанной стихии, а дальше – лишь визг гномов, исполненный ужаса перед смертью.

Мрачно ухмыльнувшись, я взмахнул рукой. Пламя окутало меня с ног до головы, шипя и вырываясь, но моя власть над ним оказалась неоспоримой. Я сделал шаг, плащ из огня с точностью повторил мое движение.

Я уверенно двинулся вперед по темному туннелю, вспоминая, как меня несли к священнику в первый раз.

Ровно через тридцать метров, на развилке туннелей, меня встретили первые гномы. В отличие от своих других собратьев, эти явно были стражниками: на их круглых тельцах красовалась новехонькая кольчуга, а в лапах они сжимали длинные серебряные мечи, слегка отливающие синевой.

Отравленная сталь!

Они кинулись на меня, но я успел раньше. Огонь, извиваясь, как змей, ринулся вперед, разом окутывая стражников, а через секунду от них не осталось ничего, кроме кокона из железа и жалких опаленных мечей. Только лишь отвратительный запах жженой плоти приятно щекотал ноздри.

Моя улыбка стала еще шире. Увидев их смерть, я ощутил внутренне удовлетворение, радость, не сравнимую ни с чем другим. Я упивался их кровью. Мне было страшно, но страх этот явно уступал моему желанию нести смерть.

Так продолжалось еще около получаса. Гномы лезли из всех щелей, потревоженные внезапным разливом лавы, и искали виновника. И находили, но все заканчивалось не так, как они ожидали.

Еще троих я прикончил еще на подлете: они прыгнули на меня сверху, а я расплющил их мозги о камень, разметав по сторонам со скоростью ветра. На пятой развилке выскочила еще дюжина этих тварей – и на них вдруг нахлынуло желание пожирать друг друга.

После этого я натолкнулся на еще одну их темницу, сплошь заставленную костями и провонявшую мертвечиной. Два десятка гномов, сгорбившись, копались в костях и обгладывали с них последние кусочки плоти, борясь друг с другом за право восседать на костяном холме, образовавшемся в самой середине клетки.

- Эй, не хотите поразвлечься? – крикнул я им и привлек внимание.

Двадцать пар светящихся красных глаз уставились на меня и стали стремительно приближаться, но я лишь от души рассмеялся, а затем заставил кости танцевать.

Видели бы выражение их морд, когда трупы вдруг стали восставать из мертвых!

Оказалось, тут лежало около тридцати наборов костей и еще пять бесхозных, но и они не остались без дела. Я силой мысли соорудил из них одну огромную пилу и с легким разочарованием от отсутствия достойных соперников легко отрубал гномам руки и ноги. Ох, а как они визжали - прямо мед для ушей!

Я натравил на остатки гномьей армии костяных мертвецов, а когда первых не осталось, то мое воспаленное воображение решило поиграть со смертью. Я одним движением руки разломал скелеты и стал сооружать одного гиганта с огромными ручищами, заканчивающимися окровавленными булавами из челюстей, и короткими толстыми ногами из ступней, берцовых и тазовых костей. Я чуть не расплакался. Да он идеален!

- Иди-ка сюда, дружок, - я похлопал его по длинному подбородку, свисавшему до самых колен, и тот ответил мне трещанием костей: связок-то у него нет! – Хочешь отомстить, а? Хочешь, я же вижу! Иди. А найдешь кого из них – убей!

Я зловеще хохотнул, когда он сначала неуверенно, вразвалочку стал протискиваться по узким туннелям, а затем целеустремленно исчез во тьме, грохоча ногами. Теперь я не сомневался, что никто не уцелеет. Я должен, нет, я обязан убить всех и каждого из них!

Перед глазами все маячило тело мертвой ведьмы с окровавленной грудью, из которой выпячивались поломанные ребра. И ее лицо, заставшее в маске ужаса и беззвучного крика, когда я начал пожирать ее сердце.

Я сглотнул. Раж боя куда-то подевался, остался только холодный разум, жаждущий отмщения и кровавой платы.

Я без труда нашел зал спятившего архиепископа, чуя от него такой смрад, что хотелось заткнуть нос пальцами и блевать.

К моему легкому удивлению, тот спокойно стоял, сгорбившись над конусообразным помостом, на котором покоился большой хрустальный шар размером со среднее пушечное ядро.

- Ты ждал меня, - мой голос изменился до неузнаваемости: он пропитался магией до такой степени, что эхом разносился по всему подземелью, будоража дух.

- Да, ждал. Как ждал Бог предательства сына своего Люцифера.

- Но ты не Бог, а я не Люцифер. И ты, в отличие от иллюзии, которой поклоняешься, сегодня умрешь.

Казалось, его это совсем не колышет.

- Я готов к смерти, - спокойно продолжал он пялиться в шар. – Но готов ли ты к падению, демон? После моей смерти мое священное дело продолжит другой, и когда-нибудь он достигнет того, чего не достиг я, да поможет ему Господь. Но что случится после твоей смерти?

- На данный момент меня это не интересует. Только ты, - я сделал шаг ближе и почувствовал легкий толчок – его хилый барьер магии попросту лопнул. – И только то, как я тебя буду убивать, и как потом буду праздновать победу над твоим обезображенным бездыханным трупом!

- Я слышал твои разговоры с этой падшей – и мертвой – женщиной. И видел, как ты лишал ее жизни. Ты – демон, в этом сомнений попросту не может быть. Но демоны не могут иметь детей, наследников, потому что их дарует только Создатель, а они от него отказались.

Я сделал еще шаг.

- Так что после смерти от тебя не останется ничего, только плохие воспоминания. И даже в ад ты не попадешь, только во тьму, из которой пришел!

- Порой забвенье лучше.

- Пойми же: моей смертью ничего не кончится.

- Кончится все, безумец! Никакой Создатель тебя не спасет, никакого Рая нет! Ты сдохнешь тут, в этом сыром подземелье, а черви будут жрать твои кости до скончания веков. А если кто задумает продолжить твое «священное» дело, то его найду я. И он познает, что такое мучение.

- А знаешь ли ты, что это такое? – он оторвался от шара и оперся на свой посох. – Демонам не свойственны сердечные страдания, потому что у них нет души! Но у меня она есть. Господь вознесет меня на небеса и возродит в качестве своего пророка, а тебя покарает.

Я изобразил на лице гримасу и сделал еще шаг.

- Вот мы и посмотрим.

- Кстати, да, - архиепископ хитро улыбнулся. – Я видел, как ты любовался с этой падшей девчонкой-принцессой! Хочешь узнать, что с ней стало? Посмотри в шар!

Я недоверчиво взглянул в прозрачную поверхность. Поначалу там плавали лишь смутные тени, но затем они стали образовываться в силуэты. Вот Несса в подвенечном платье робко идет по красной дорожке к алтарю, а Джерард с мрачной миной ведет ее под руку. Народ вокруг выкрикивает слова радости, лепестки алых роз взлетают в небо…

- Она выходит замуж, - пояснил видение архиепископ. – Смотри, как ускользает от тебя твоя любовь! И все почему?

- Потому что я демон? – с улыбкой догадался я.

- Именно. А демонам любви не видать, потому что они прокляты.

- Все это, конечно, хорошо, - я, не прекращая улыбаться, подошел ближе и положил ладонь на шар. – Ты прекрасно умеешь забалтывать собеседника, святой отец, но вот проблем-ка… - я толкнул хрустальную сферу, и та с грохотом разбилась. – Я за нее не рад, признаюсь, она всегда мечтала о свободе. Но я желаю ей счастья, и только. Нет! Замолчи! – прервал я его. – Теперь моя очередь говорить. Видишь ли, я не знаю, кто я, но прекрасно понимаю, что проклят. Я не верю ни в рай, ни в ад, но место, куда ты попадешь после смерти, окажется хуже стократно, ты уж поверь. Ты отнял у меня палец, - я показал ему изуродованную руку, - я отниму у тебя душу. Око за око, зуб за зуб. Стократно, тысячекратно!

Он потянулся к своему ожерелью из костей, но я лишь вздохнул и повел пальцем. Архиепископ истошно закричал, когда его кисть оторвалась от руки и плюхнулась в лужу крови.

- Неприятно, правда?

- Ты будешь гореть в адском пламени!..

- Ах, в этом?

Я окружил себя красным огнем и попросил его облизать священнику пятки. Тот закричал еще громче и свалился на спину, катаясь по земле в попытке сбить пламя.

- Нет-нет, - вся его властность вдруг куда-то подевалась, остался лишь жалкий трусливый старик, страдающий комплексом бога. – Ты не можешь. Ты ведь убьешь меня быстро, так? Ты ведь не такой, не такой… - он стал пятится, а я наступал, заставив огонь исчезнуть. Теперь нас освещала лишь луна.

- Не такой, - признал я. – Но ты даже не представляешь, насколько я зол!

Хрустнула кость, его правая нога безвольно отвисла. Он вцепился уцелевшей рукой в свой посох и протяжно завыл от боли.

- Нравится? Сколько страданий ты причинил другим! И ты думаешь, будто я дам тебе просто погибнуть?

- Я вознесусь на небеса, - прошипел он, яростно стреляя в меня глазами. – За свои страдания Господь дарует мне вторую жизнь!

Я расхохотался, и смех мой эхом прошелся по подземелью.

- Не выйдет. Не выйдет! – я силой мысли поднял его в воздух. – Уж коли ты такой настырный, то я не отниму у тебя жизнь, - меня вдруг посетила ужасная мысль. Ужасно забавная мысль… – Но твоя судьба намного хуже смерти. Хватаешься за посох? Ха! А если нечем будет хвататься?

Я взмахнул рукой. Его руки до плеч с хрустом оторвались и свалились на землю. Я протянул руку к ожерелью на его дрожащей шее и сорвал его. На нем красовалась еще одна кость – моя.

- Твоя магия не действует, потому что я ей запретил, - пояснил я, когда он вдруг начал через силу шептать заклинания. – А теперь ее и вовсе нет, - я спалил все кости дотла. – Упс! А что стало с твоими ногами?

Я с ухмылкой легко оторвал ему и ноги.

- О, эти твои крики – прямо услада для моих ушей. Ой! Да ты ведь подыхаешь! Нет, так не пойдет, - я сжал кулак, чтобы он оставался в сознании. – Сдается мне, скоро ты помрешь от потери крови или шока, так что лучше-ка мне закончить.

Я рванул вниз. Туловище, сопровождаемое протяжными криками и бульканьем крови, лишилось головы и упало в грязь.

- Ан-нет, - я стиснул зубы и заставил кровь из его шеи перестать течь. – Ты не умрешь. Ты станешь бессмертным, как и хотел, я – демон – дарую его тебе, никакой не Бог! Почему же ты не радуешься?

Я сбил с его головы корону и схватил за пару-тройку длинных волос, которые заменяли ему шевелюру. Я присел, положил орущую голову на колено и показал пальцем на кровавое месиво, что раньше являлось его телом.

- Смотри, - я пошевелил пальцами, и все кусочки дьявольского пазла сложились вместе и начали шутливо танцевать, брызгая кровь направо и налево. – Ну, разве не весело, а? – я хохотнул. – Смотри на свое тело, святой отец, потому что ты видишь его в последний раз!

Я щелкнул пальцами, и гарцующий труп превратился в прах. Я поскреб ногтем черепушку истошно рыдающего архиепископа и похлопал его ладонью по затылку.

- Видишь? Боли ты уже не чувствуешь. Это первый шаг на пути к искуплению. Ты не состаришься, не умрешь, не будешь ни голодать, ни нуждаться в воде. Ха! А жрать-то все равно некуда! Сколько душ ты замучил в этих подземельях, скольких ведьм обрек на долгие страдания? И я клянусь сердцем последней из них, что не видать тебе покоя, пока я живу на этом свете. А я планирую жить тут вечно.

Голова захныкала и стала громко просить прощения. Я продолжал слушать вкрадчивый внутренний голос, звучащий в моей голове.

- Нет-нет. Ты будешь жить. Тебя найдут, и ты расскажешь всем, что тут произошло. И если кто-нибудь примется делать то же, что и ты, то я и его обреку на такую же судьбу, пусть даже мне придется испепелить всех священников на свете или столкнуть в бездну самого Господа! Я не допущу подобного, - мой голос дрогнул, и я вдруг почувствовал. - Сколько крови ты пролил…

Я дотронулся до земли и призвал все свои силы.

Земля задрожала, в ней вдруг стали появляться маленькие дырочки, а из них хлынули реки крови. Она бурлила, била прямо из-под камней, превращаясь в настоящий багровый смерч, который хлынул вверх и с грохотом вырвался наружу.

Я поднялся и кинул голову в водоворот. Она в последний раз вскрикнула и исчезла, а я напоследок испепелил все напоминания о безумном священнике.

Я вздохнул и измученно улыбнулся. Сила, ранее бурлившая во мне нескончаемым потоком власти и могущества, медленно угасала. Я подошел к трону и опустился на него, слушая, как плескается под землей затихающая лава, а восставшие кости превращаются в древнюю пыль.

Все кончено. Наконец!

Моя злоба и ненависть медленно отступали под напором усталости. Мне хотелось заснуть и не просыпаться. И вдруг я почувствовал страх. Снова! Но он был вызван не каким-то маньяком-фанатиком, а собой. Перед глазами мелькали трупы – сотни трупов…

Я с криком вскочил на ноги: кровь, которая должна была уйти, вдруг возвратилась. Она медленно подплывала к трону и лилась, лилась, лилась…

Через несколько секунд она уже заполонила все вокруг и доходила мне до шеи, но не прекратила подниматься. А в ее багровых разводах виднелись тысячи замученных душ, потревоженных моей магией.

- Хватит! Довольно! – закричал я, но ничего не получилось. Я продолжал тонуть.

И когда уже казалось, что я сейчас распрощаюсь с жизнью, вдруг все прекратилось. Кровь – лишь иллюзия – испарилась, а вместо нее на смену пришли они - гномы. Вернее, то, что от них осталось.

Они толпились вокруг меня, их утробные голоса ворчали что-то на своем языке, и все они смотрели прямо на меня. Я попятился, но снова рухнул на трон из камней, понимая, что пути назад нет. Магия, взятая под контроль сердцем ведьмы, иссякла, и я оказался совсем беззащитным.

Но гномы не торопились нападать. Наоборот, они внезапно преклонили предо мной колени. Я чуть не задохнулся от удивления.

Жалкая горстка прежде великой расы. До чего они ничтожны!

Я поднялся. Один из них, самый крупный, растолкал остальных локтями, и положил какой-то грязный сверток у моих ног.

- Что это?

Я присел, отогнул ткань в сторону и охнул от удивления. Гном притащил сюда труп ведьмы. Да, это она, без сомнений: черные волосы, обычное красивое лицо и грудь, вывернутая наружу. А на ребрах виднелись следы зубов…

Я рухнул на колени перед ней. Своими последними словами она наказала мне не совершать глупостей, не поддаваться желанию… Я не послушал.

Я обвел взглядом залу, полную выживших гномов и заплакал. То, что я сотворил с архиепископом, было ужасно. Он заслуживал этого, но я… я ведь…

- Прости, - прошептал я сквозь рыдания. – Прости! Я ведь не хотел…

Я поперхнулся. Нет, я хотел! Внутри меня бушевала буря, и я хотел утолить свою боль в крови. Не получилось, я лишь только раззадорил ту тварь, что сидит внутри меня. Ту тварь, которая и является настоящим мной!

Я – монстр, и это правда.

- Убирайтесь! – закричал я. – Прочь! Убирайтесь отсюда!

Гномы не шелохнулись.

- Вы что, глухие. Я сказал – вон! А, чтоб вы все сдохли!..

Я топнул ногой, трясясь от ярости, и вдруг ощутил, как по спине пробежали мурашки.

- Нет. Нет, только не это!

Но было уже поздно. Я получил, что хотел.

Первый гном погиб быстро – его попросту разорвало на части. Они, повизгивая, стали разбегаться во все стороны, но невидимая сила, порожденная моей злобой, убивала их одного за другим, не пропуская никого. Они лопались изнутри, их скручивало в валик так, что кости трещали и крошились, а я стоял и смотрел, не в силах ничего сделать…

И кровь лила к моим ногам, вытекая из поверженных трупов, и вскоре заполонила собой все вокруг. Мое горло словно сковал железный обруч. Плечи опустились. Еще только час назад я готов был убивать всех на своем пути, но только сейчас понял, что творю. Что же я наделал?

Я ведь одним махом стер с лица одного из самых древних народов, на секунду поддавшись собственным прихотям! Я должен был только уничтожить священника и его наследие, хотел освободить мир от подобного зла, но, сам того не понимая, принес в него новое.

Я вспомнил, что говорила ведьма, а я тогда лишь рассмеялся. Наследник обязан был хранить мир, не уничтожать его. Так может мне лучше погибнуть? Может, людям будет лучше без меня?

Под руку мне попался мой меч, но я с криком ужаса отбросил его в сторону, не желая больше его видеть. Прочь! Прочь!

Я смотрел на натворенные мною зверства, и внутри образовывалась пустота. Левое колено вдруг охватила боль, ноги подкосились. Я поскользнулся и упал лицом вниз на землю, захлебываясь в крови, и оказался погребен заживо под десятками обезображенных трупов.

Я закрыл глаза. Слышалось только журчание крови.

***

Через несколько секунд я почувствовал, как кто-то поднимает меня на руки и закидывает на свое плечо, но отказывался это понимать. Я просто не мог избежать смерти. Снова. После всего того, что натворил.

Но факт оставался фактом.

Мужчина был высок и худощав, свои длинные серебристые волосы он собирал в хвост на затылке, а длинные заостренные уши прятал под челкой, зачесанной вбок. Носил он самые обычные одежды: длинное серое платье изо льна, полы которого доходили до самой земли и прикрывали его босые ноги, да широкий меховой плащ с огромным капюшоном. Выглядел он как монах, но монахом не являлся.

Мы брели по лабиринту туннелей. Я молча лежал у него на плече, не решаясь двинуться, а эльф – это был он – безмолвно нес меня куда-то, явно не интересуясь, кто я и что делаю в горе трупов.

Вскоре мы вышли наружу, и понял я это только по тому, что на земле вновь появилась трава, залитая серебряным светом, да ленивые маргаритки, проглядывающие сквозь землю то тут, то там. Как ни странно, холодно не было. Где это мы?

Но я молчал, пытаясь избавиться от кровавых сцен перед глазами, в которых я играл главную роль. Так что меня вообще не интересовала личность эльфа из вымершей расы ольховников.

Шел он долго, да и я весил побольше мешка картошки, но он, казалось, даже не вспотел и не поморщился, ведь от меня шел такой смрад, что, наверное, при соприкосновении со мной завяла бы даже трава.

Через несколько минут рельеф местности сменился: вместо зеленого ночного луга проявилась скалистая местность без растительности, зато усеянная старыми камнями, поросшими мхом.

Внезапно эльф напрягся и попросту скинул меня на землю.

В голове на мгновение вспыхнуло, но я мигом очнулся и медленно поднялся. Без единого слова. Я поднял голову. Передо мной, затмеваемый светом луны, стоял высокий эльф, качающий головой.

- Знаю, - прохрипел я. – Ты, наверное, разочарован во мне.

- Нет, - его голос шелестел, словно листва, подгоняемая ветром. – Но и не горд.

- Отлично. Просто отлично… - я поморщился, все еще ощущая внутри ядовитую злость, с помощью которой демон нашел путь наружу. – И как мне все исправить?

- Боюсь, никак, - коротко ответил эльф. – Душа – лишь олицетворение поступков и мыслей. Ее нельзя ни запятнать, ни потерять. Что же до тебя, - он задумался, - то на свете все еще существует искупление. До встречи.

- Лучше уж прощай, - кивнул я.

Эльф запахнулся в плащ и исчез, напоследок сверкнув рогатым волком на бляшке.

***

На рассвете я все-таки решился подняться. С отвращением оглядел себя: все тело было покрыто кровью, штаны тоже. Я огляделся и нашел глазами небольшую речушку, впадавшую в самое море, раскинувшееся передо мной во всей своей красе.

Я скинул с себя брюки и хмуро побрел отмывать грязь и кровь. Правая рука болела, безымянный палец отсутствовал, а левая нога продолжала хромать - неистово болело колено.

Ветерок мягко трепал волосы, обдувал теплотой лицо. Румяное красноватое солнце поднималось над морем, освещая жаркими и полными надеждой лучами одинокий круглый остров.

Когда я закончил, то на сердце стало заметно теплее, но отделаться от кошмаров у меня все равно не получалось, и я знал, что они будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Что ж, сам виноват.

Я выбрался из теплой водицы и направился вглубь острова – туда, где вдалеке виднелись каменные руины, а деревья, некогда красивые и благоухающие, завяли и стали походить на скорченные в муках тела людей.

Через несколько метров скалистый берег уступил место дикой траве, в которой мягко утопали ступни, и я бы шел по ней до конца, если бы не нашел узенькую тропку, сплошь заставленную выцветшими серыми кирпичиками.

Я вспомнил, каким было это место, и сердце обливалось кровью. Что же с ним стало?..

По дорожке я вышел к руинам, от вида которых мне стало еще хуже.

Земля была покрыта обломками строений и зданий, угловатые старые камни порядком обгорели и теперь даже не напоминали о величественном пристанище, которое я видел на острове. От него здесь осталась только статуя да склеп, но и тот прохудился до такой степени, что представлял собой лишь один полуразвалившийся гроб.

Я закусил губу, заставляя себя идти и не отвлекаться на ногу и теперь уже боль во всем теле.

Я остановился прямо перед статуей. Воистину, когда-то она была произведением искусства, но теперь поросла плющом, а голова гранитного эльфа треснула напополам, и трещины эти разом стирали все ястребиные черты. На каменном эльфе была надета та же самая одежда, что и на мне, когда я впервые оказался здесь, но в руках он сжимал не меч, а посох, гордо поднимая его над собой. Весь его вид говорил о силе… Силе, которую я теперь так боялся

С удивлением я обнаружил за статуей свою одежду: ту, в которой впервые приплыл на остров. И еще свой меч, но без ножен.

Я оделся, натянул на пояс широкий кожаный ремень с бляхой и поправил твердый воротник, на прощание проведя ладонью по холодному камню. Чтобы поднять меч, понадобилось больше сил, но я стиснул зубы и обхватил пальцами теплую и до боли привычную рукоять.

- Эйнариколь, - пробормотал я, оглядывая безупречное темное лезвие. – Больше ты мне не нужен. Но и оставить я тебя, кажется, тоже не могу.

Мне казалось, что он обиженно звякнул.

Дальше я направился к склепу, заметив вокруг него давние следы пребывания человека: проплешины в траве, где горели костры, несколько отхожих ям вдалеке, несколько связок веревки и прогнившие книги, от которых остались только старые выцветшие обложки.

Я двинулся дальше, ощутив в груди легкий толчок – охранный барьер.

«Пропустил»

Я уперся в края каменного гроба руками и с горькой усмешкой покачал головой. Все как в письмах. Внутри нет никакого тела, только древний коричневый плащ, обшитый серебром, который ничуть не потерял в цвете, и длинная кривоватая рукоять размером с мой локоть и чуть-чуть больше. Никаких надписей на ней не было.

Я поджал губы, не зная, что делать дальше.

Повинуясь инстинктам, я взял меч в обе руки и положил его на плащ напротив рукояти. Очертания меча и рукояти замерцали синевой. Одна секунда – и они соединились, но метаморфозы на этом не закончились. Эйнариколь зазвенел и – я чуть не проглотил язык от удивления! – вдруг начал порастать бледным как свет луны деревом. Он вытягивался, становился больше и больше, словно проклюнувшийся сквозь скорлупу росток, а к верхнему концу стал закругляться в бараний рог, напоследок утолщаясь и делаясь черным, как смоль.

Я с благоговением взял в руки посох и тихо охнул.

В отличие от меча он нес покой, а не жажду крови. Древесина мягко вибрировала в ладони, отдавая живительной прохладой, и будто подпитывала меня энергией и силой жить дальше, несмотря ни на что. Я вдохнул воздух – он пах надеждой, чистотой…

Но внутри я ясно ощущал стальной сердечник – напоминание, что страдания в любой момент могут вернуться, стоит их только выпустить наружу.

Я поставил посох на землю и позволил себе опереться на него, расслабляя увечную левую ногу и тихо кряхтя. Куда мне идти теперь? Может, к Нессе? Она меня примет…

Нет. Она считает меня мертвым, пусть так и будет. Пусть жизнь ее течет своим чередом, и пусть я останусь в ее памяти беззаботным балбесом, а не увечным идиотом. В ее и Джерарда.

Тогда домой, к Альме? Примет ли она меня? Даже не сомневаюсь – не после того, что она со мной сделала.

Я оскалился.

Нет, прочь прошлое! Я должен начать новую жизнь, но прежде… прежде мне надо учиться. Я должен быть уверен, что моя магия вдруг снова не выйдет из-под контроля, и я смогу контролировать свою жажду крови.

Я взял из склепа плащ, стряхнул с него пыль и защелкнул застежку на шее, накидывая на голову капюшон.

Я стиснул посох. И пошел, надеясь, что лодка все еще стоит у противоположного берега.

***

Я открыл глаза. Море тихо шелестело за бортом, плескаясь водой и бросая в лицо тучи серебряных брызг, которые на солнце переливались подобно радуге после дождя. Прохладный северо-западный ветерок надувал своим дыханием огромные серые паруса, а надоедливые чайки, роившиеся в воздухе над кораблем подобно трупным мухам, без конца визжали и гадили на палубу, словно специально метя в отдыхающих после шторма людей.

- Эй, - окликнул меня хриплый низкий бас, - слышишь меня ты, пацан?

Я коротко кивнул, не выпуская из рук свой посох.

- Ветер теряет силу, можем попасть под штиль и застрять тут на несколько дней. Сможешь заставить его дуть?

Я покачал головой.

- Черт, зачем я тогда тебя вообще брал, а? – выругался капитан, сжимая эфес меча.

Я пожал плечами и вдруг почувствовал на шее его стальную хватку. Он легко поднял меня в воздух, словно щенка, и поглядел в глаза. На меня дохнуло вином и столетним налетом из его рта. Капитан резко тряхнул меня, но посоха я так и не выпустил.

Я стиснул зубы, стараясь сдержаться и снова не натворить дел: мне хватило сожженной таверны у порта, когда хозяин попытался содрать с меня больше денег и выкинуть на улицу.

- Может, дать тебе искупаться в воде, а? – его кривой рот исказился в зловонной усмешке.

- Не стоит.

- Вот как, не стоит? Обезьянка научилась говорить, так что ли? И сразу же несется мне приказывать? Ты, жалкий… - он осекся, когда заметил за спиной огромную ревущую тень.

Народ на палубе испуганно охнул, родители кинулись прятать в трюме визжащих от восторга детей, а матросы стали в ужасе креститься и читать наперебой известные молитвы.

Покрытое шрамами лицо капитана изобразило на себе удивление. Он поставил меня на место и медленно обернулся, а затем с писком – да, да, именно с писком! – свалился на задницу и стал судорожно пятиться, хватаясь за какой-то деревянный талисман на шее.

Перехватив посох двумя руками, я поднял его над головой и попытался успокоить огромную нависшую над нами волну, сквозь которую едва проступали очертания солнца, и, к счастью, у меня это получилось.

Черт, а ведьма не говорила, что связь между мной и моей силой будет такой… крепкой.

Я вздохнул, вытер пот со лба и с кашлем присел на колени, поглядывая на закругленный конец посоха, на котором, походя на большую объемную запятую, красовалось выжженное темное пятно. За последнюю неделю оно выросло почти втрое и не останавливалось расти, поглощая светлые участки подобно чумной болезни, ускоряясь, когда я совершал нечто дурное, и кто знает, что будет, когда весь посох покроется тьмой. Чего-чего, а этого мне узнавать совсем не хотелось.

Я встал у самого носа корабля, на котором красовалась огромная резная драконья голова, выполненная из дерева, и всмотрелся вдаль, наблюдая, как размытые очертания материка становятся все ближе и ближе.

Еще чуть-чуть.

***

Я сел в седло, перекинув посох за спину, и пнул лошадь в бок, еще долго слушая отменную брань упившегося спиртным солдата, только что потерявшего свой единственный транспорт.

Через несколько часов по узкой дорожке, ведущей на пригорок, я выбрался к солнцу, которое уже наполовину скрылось за горизонтом, заливая последними красноватыми лучами знакомую мне долину.

Я в последний раз взглянул на мрачное темное море, на далекую размытую точку – земли, откуда я только что прибыл, - и краем глаза уловил на горизонте едва заметное сумеречное сияние, с болью напоминающее мне о словах эльфа. Искупление. Реальность ли это или несбыточная мечта?

Возможно, издалека кому-то покажется, что я не сделал ничего серьезного, что я убивал лишь тех, кому суждено было погибнуть, рано или поздно. И я делал это из лучших побуждений. Но своих. Может, я и мало повидал в этой жизни, но после того подземелья во мне что-то надломилось. Что-то, чего я восстановить больше не смогу.

За свою силу я отдал палец, почти отдал ногу, убил невиновную женщину, осквернив ее тело, и уничтожил целую расу. Что я получил взамен? Лишь пару мгновений истинного могущества, а затем – лишь вечное смирение. Я ощущал себя как голодающий, что не может взять и крошки хлеба, лежащей у него под носом. Но так надо. Чтобы все не повторилось.

Оказалось, что кровавый смерч, сотворенный мною в порыве злобы и помешательства, был виден даже из самых дальних уголков империи, а то, что от него осталось, видел и я. Они назвали его Кровавым Храмом и тут же кинулись ему поклоняться, словно какому-то новому богу, который посулил им богатство и власть. Все эти безумцы группами собирались у обломков Трона-из-Камней, как сами его называли, и взывали к пучине все еще бурлящей в бездне крови, преклоняя колени перед новым божеством - кровавым божеством. И от одного их вида меня выворачивало наизнанку, а все нутро переворачивалось вверх ногами.

Я покачал головой и обернулся. Меня уже молча ожидали два всадника, стоящие поодаль. Одна рыжеволосая, другая – светлая. Я коротко им кивнул. Они кивнули в ответ, и мы медленно двинулись на север.

Все, что здесь есть, я написал по памяти и от своего лица, и если кто найдет мой дневник там, где я его оставил, и прочтет эти страницы, то пусть лучше думает, что это лишь вымысел – старая история старого человека, жившего на свете задолго до его рождения.

В конце концов, порой в неведении жить намного легче. Жаль, что я понял это слишком поздно…

З.Ы. Того и гляди, когда-нибудь моя история станет хорошенькой сказкой на ночь, а?

Томас С. Ганнесс

Д.

ГЛАВА 5. СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ

Часть 1

Лори перетянула длинные черные волосы зеленой лентой на затылке и на несколько секунд задержалась у прозрачной чистой лужицы, проверяя, хорошо ли выглядит.

Ее губы расплылись в довольной усмешке.

- Ну, прямо принцесса, - пробормотала она себе под нос и выпрямилась, поправляя серые от грязи полы своего платья.

Все внутри нее дрожала от волнения. Она возвращается домой! Еще немного, и она окажется в своей теплой мягкой постельке и, наконец, вдоволь выспится на мягкой перине. Не будет больше брюзжащих стариков, не будет больше клопов на подушке и, конечно же, ее никто не будет донимать приставаниями, стараясь залезть рукой под юбку. Ну, ей все это немного льстило, но надо же знать приличия, как-никак! Хорошо хоть из священников никто не встретился, иначе ждал бы ее сейчас костер и неприятная перспектива в виде горстки серого пепла на земле.

Перед глазами уже замаячили привычные размытые очертания небольшой деревеньки, раскинувшейся в ущелье под небольшим утесом, а в воздухе виднелись тонкие струйки серого дыма, поднимающиеся вверх от небольших печных труб.

И кто сказал, что шабаш – это горстка злобных горбатых ведьм, от «красоты» которых киснет молоко в коровьем вымени, и которые живут на каком-нибудь отшибе в доме, полном обескровленных тушек зверей? Правильно - идиоты.

- Хей, Лори, здарова! – через всю поляну закричал ей Джеймс, молодой дровосек, махая над головой огромным топором.

Лори с улыбкой помахала ему в ответ и на всякий случай отвесила низкий поклон: говорят, Джеймс когда-то был принцем, обращенным неудачной любовницей в жабу. Позже, конечно, его расколдовали, но вовсе не заморская принцесса – всего лишь ведьма, зовущая себя Вандой, - вот только королевство его уже распалось, и претендовать оказалось особо не на что. Вот и живет он теперь с этой самой, продавая в деревушке поленья за гроши. Зато, кажется, очень даже счастливо.

- Долго ж тебя не было, малышка, - сказал он ей, закинув топор на плечо, когда Лори подошла ближе.

Она едва заметно скривила рот: ей ужа давно не двенадцать, так зачем ее каждый раз называть малышкой? Привычки, они такие.

- Да уж, - кивнула она, поправляя на плече мешок. – Есть чего нового?

Джеймс пожал плечами.

- Все по-старому. Да и что за полгода изменится-то?

- Ага.

- Кстати, - он нахмурился, словно что-то припоминая. – Ученичек-то твой недавно учудил…

- Вот как? И что же?

Джеймс почесал бороду своей огромной лапищей и что-то промычал.

- Змий у нас на днях объявился, наколдовал кто-то, зуб даю! Вот только не признается никто, а разбираться-то надо. Так вот этот сумасшедший пошел с ним голыми руками бодаться!

Лори нахмурилась, заинтересованная рассказом.

- Дальше-то что?

- Что-что, - прогундосил Джеймс. – Пришел назад, что! Змий пропал, а на нем ни царапины, прикинь? Я его все спрашивал, чего там случилося-то, а он молчит, зараза. Только улыбается своей улыбочкой-то гаденькой и оправдывается: ушел, мол. Нет, ну ты слышала? Змий, да ушел!

Она кивнула. Змии – существа исключительно злобные, и если уж они объявились у города или деревни, то сами не уйдут. Сдохнут, но с места ни на метр не сдвинутся, хоть ты тресни! Единственный способ прогнать змия – убить, но на такое не каждый способен. Огромные твари похожи на ящериц: четыре перепончатые лапы с острыми, как копья, когтями, твердая чешуйчатая шкура, которую ни один меч не пробьет, и красная пасть, зияющая, словно смертельный провал. Яду, кстати, в них побольше, чем во всех гадюках вместе взятых.

Ее сердце кольнула зависть. Сама-то она пробовала как-то раз одолеть какого-то хилого старого змия, у которого все глаза бельмом покрылись, а яд извелся, только вот едва ноги унесла, чуть жизни не лишилась.

- Лисица здесь еще? – спросила девушка дровосека.

Тот поморщился: не любил он оборотней, они напоминали ему о давней лягушачьей жизни, когда он беззаботно плавал на болотах и жрал по дурости мошек.

- Здесь. А куда ей деваться? Все увивается вокруг паренька, хвост пушит…

Джеймс смачно выругался и поплелся в сторону леса, выполнять, так сказать, свои прямые обязанности.

Лори стиснула зубы и скорчила гримасу отвращения. Вот же пронырливая хитрая дрянь! И зачем он ей сдался? Ведь лисице только выгоду и подавай, а по ее словам он только истории да бою приехал учиться. По крайней мере, сама девушка в нем никакой силы, интересующей рыжую бестию, не чувствовала.

- Девонька, а девонька, - прошептала скрипучим голосом старушка, сидящая на лавочке возле своего старого прохудившегося домика, когда Лори уже подошла к деревне, - не дадишь ручечку погадать?

- А как же!

Девушка с готовностью протянула кривозубой старушке правую ладонь, предварительно замазанную в грязи. Завидев обман, старушка с криками вскочила на ноги и побежала прочь, не уступая по прыти и лучшему людскому бегуну.

- Ага, - проворчал кто-то у нее за спиной. – Не хорошо, Лори, над старшими издеваться.

Лори развернулась на каблуках и показала Шани язык.

- Знаешь, а там, где я была, короткие волосы считаются оскорблением для женщины!

Светловолосая ведьма фыркнула и предпочла притвориться, что девушки здесь вообще нет, направляясь с котомкой грибов в сторону утеса.

- И тебе доброго дня, Шани, - прошипела она сквозь зубы и пошла дальше.

В общем и целом, шабаш представлял собой около двух дюжин самых обычных деревянных домов, ровными рядами расположившихся по двум сторонам длинного ущелья под утесом, и один большой Главный Дом в конце единственной узкой улочки, в котором жила глава шабаша – теперь ею стала Штригга – и несколько девиц-учениц. Последних, кстати, выгнали из родного дома родители. Ну, не любят люди ведьм, хоть ты тресни!

Лори свернула направо и легко нашла свой дом – третий от начала, - который, кажется, совсем не изменился за последние шесть месяцев, что ее тут не было.

Девушка задумчиво провела рукой по щербатой двери большого двухэтажного «особняка» и закусила губу. Постучать или сразу зайти? Ну, мало ли, что он там делает…

Лори покраснела как помидор и тихо выругалась. В конце концов, это же ее дом, и какого дьявола она тут мнется на пороге!

Дернув за ручку и толкнув бедром дверь, она тут же оказалась внутри: здесь дверей никто не запирал, а чего грабить-то? Живут тут только ведьмы, да их семьи, все друг друга знают и видят каждый божий день. Они – одна большая семья, а если кто сунется, то огребет по самое не хочу.

Воздух внутри был свежим - сразу видно, что о доме заботились и не забывали вытирать пыль и мыть полы. Однако же! Она совсем не ожидала, что мужчина может оказаться таким хозяйственным.

Она недоверчиво просунулась внутрь и фыркнула: все выглядело так, как было до ее отъезда, словно здесь все это время никто и не жил вовсе. Даже тарелки на столе, и те стояли на своих местах, прямо тютелька в тютельку.

Не теряя времени, она прошла мимо стола и оказалась в тени под лестницей, где и стояла ее кровать. После смерти матери она могла легко поселиться на втором этаже, который, наверное, и этажом-то не был, только чем-то вроде огромной полки от края до края размером всего лишь с половину дома, но предпочла остаться здесь.

По-детски взвизгнув, Лори плюхнулась на кровать, и та по-дружески заскрипела, слегка проседая под ее весом. Девушка перевалилась на спину и положила голову на большую квадратную подушку, набитую пухом, громко выдыхая и отбрасывая в сторону свой мешок.

Эх, как хорошо дома!

Она скомкала под собой одеяло и понюхала его, ожидая, что хоть оно-то окажется пыльным, но нет.

- Да ладно? – она недоверчиво провела рукой по подушке. – Чистое…

Вздохнув, она пару раз пожала для себя плечами и решилась-таки подняться наверх.

На втором этаже тоже ничего не изменилось: на самом краю стол со стулом, на столе лежала пара огромных фолиантов, которые она так и не решилась прочитать, а в самом углу – небольшая деревянная кровать с одним матрасом. Без одеяла, без подушки. В общем, ничего лишнего.

- Так-так, - прошептала она, поняв, что его здесь нет.

Лори провела пальцами по спинке стула и снова удивилась. Вокруг – идеальная чистота, но все стоит так, будто здесь никто не жил очень давно. Она нахмурилась. Странно…

Но больше всего ее беспокоило то, что своего «ученика» она здесь не нашла, а если он не здесь, то наверняка там, с этой рыжей лисицей, делает вид, что его интересует магия, хотя он и колдовать-то не умеет. Ну-ну…

Ей уже давно исполнилось семнадцать, в таком возрасте обычные девушки, если судить по городам, в которых она побывала, уже давно были замужем и шастали с большим круглым пузом. Но так уж случилось, что ее мать оказалась ведьмой, и этот дар перешел к ней, а ведьмы всегда отличались от женщин своеволием и правом выбора. Некоторые из ее знакомых, например, специально завлекали мужчин в постель с помощью магии, чтобы заполучить наследниц. В числе подобных и была ее мать, но Лори такая перспектива не устраивала. В этом вопросе сверстницы считали ее несколько… старомодной. Ну, и плевать!

Лори от нечего делать несколько минут покружилась по этажу и спустилась вниз, пытаясь найти себе дело. Даже книгу с полки взяла почитать, правда вот содержание ничуть не соответствовало интересной обложке, и через несколько минут она ей уже наскучила.

- Вот ведь проклятье! – громко выдохнула она, слушая, как ее голос эхом разносится по пустующему дому. – И что мне делать?

Он поднялась с кровати и решилась пройтись до небольшой березовой рощицы, раскинувшейся сбоку над ущельем.

***

Она никогда не любила подслушивать чужих разговоров, но каждый раз это у нее получалось по ошибке, словно ненароком, а когда она понимала, что делает, то признаваться было уже как-то поздно, да и неудобно. И в этот раз все вышло точно так же.

Девушка уже быстрым шагом подходила к роще, в которой так любил отдыхать после занятий Том (вернее, назвался он Томом, но настоящее ли это имя?), как тут услышала два голоса: один знакомый, а другой тихий и звенящий, словно сталь, полный силы и власти.

Она хотела пойти поздороваться, но передумала: разговор явно был серьезным. Затем она уже повернулась, чтобы уйти, но что-то заставило ее остаться. Четно говоря, ее всегда интересовал Том. Кто он? И, главное, какого черта делает он здесь, в шабаше, где только ведьмы да их семьи? Как он сам говорит: ни колдовать, ни зелья готовить он не умеет и учиться не обязан, тогда чего от него надо лисице?

Сама того не замечая, Лори спряталась за раскидистой толстой березкой и глянула в сторону небольшой круглой полянки посреди рощи.

Слева, опираясь на свой наполовину почерневший посох, который он запрещал ей брать в руки, стоял порядком повзрослевший за последние два года Том. Лицо его выражало полное безразличие, но увечная правая рука без безымянного пальца вцепилась в древесину с такой силой, что побелели костяшки. Как-то раз Лори предложила ему вылечить ногу и восстановить палец (конечно, не таким, как раньше, но все равно целым!), однако Том наотрез отказался. Конечно же, она знала, где он получил такие травмы, он ей сам это рассказал. Как только они встретились, он признался ей, что убил ее мать по ее же воле, и девушка ему поверила. В конце концов, куда легче знать, что она мертва, а не бросила ее одну, нарушив клятву. Она гордилась ею, когда узнала, что та продержалась под пытками все те несколько лет, что отсутствовала, и погибла от руки друга, а не врага. И, конечно же, Лори сказала Тому спасибо, но тот ее не понял, только покачал головой и пробормотал что-то про сумасшедших ведьм.

Второй явно был эльфом: длинные серебряные волосы, заостренные уши и ястребиные черты лица, слегка вытянутые вперед. Но почему такой высокий? Ольховник? Но те все давно мертвы!

Ее интерес разгорелся с новой силой, и она, коря себя за безволие, стала прислушиваться.

- Пора, - коротко сказал эльф, а Том скорчился, словно от удара. – Ты не можешь скрываться тут вечно.

- Почему? Почему нет? – упрямо спрашивал парень.

- Ты должен владеть ею и распоряжаться, а не прятаться от себя самого, поджав хвост! – эльф говорил громко, но на удивление спокойно.

- Ага. Бегу и падаю! Ты видел, что произошло тогда? Видел, я не сомневаюсь. Так что нет, даже и не думай, я отсюда не уйду. Я не могу снова допустить оплошность. Смотри, - он, качнувшись, поставил перед ним посох. – Смотри сюда. Видишь? Почти половина. А что будет, когда он окончательно почернеет?

- Не знаю, - эльф покачал головой.

- Вот и я не знаю. И узнавать не намерен, так что мой ответ прежний.

Лори стиснула зубы. Какого черта тут происходит? И причем тут эта обгоревшая палка?

- А что если?.. – начал эльф и запнулся. – Нет, я не должен.

Том поморщился.

- Говори уже, раз начал.

- Альма, - коротко ответил тот, и лицо парня переменилось: побледнело и вытянулось.

Девушка вздохнула. Чем дальше в лес… Это кто такая? Кажется, так звали одну из ведьм-отступниц, которые предпочли жить собственной жизнью, но она жила давным-давно, еще во времена молодости ее матери.

- Ясно, - Том с пониманием кивнул, а голос его вдруг сделался серьезным. – Но сначала мне надо попрощаться.

Эльф усмехнулся.

- Уж не с той ли девчонкой, а? Ты не имеешь права…

- Довольно! – Том стукнул посохом по земле, и та тихо задрожала. – В отличие от тебя, о великий, - с насмешкой продолжил он, - права я имею все. Мой выбор – это мой выбор.

Эльф коротко кивнул и, запахнувшись в плащ, вдруг исчез.

Собравшись с мыслями, она решилась-таки выйти на свет. Безмолвной тенью отделившись от темных стволов берез, Лори уверенным шагом направилась в сторону поляны, но запнулась, поняв, что там уже никого нет.

В ее голове роились вопросы, но задавать она их не будет. Раз уж он такой скрытный, пусть сам расскажет ей все, если посчитает нужным, сама она не будет перед ним пресмыкаться!

Чертыхнувшись, она огляделась в поисках Тома, но ничего не нашла, он бесследно исчез в тени деревьев. Девушка повернулась, чтобы идти обратно, но тут ее окликнули:

- Анна!

Лори в душе вздрогнула: так называла ее только мать, а с недавних пор и Том.

Она остановилась и повернулась обратно, изображая на лице самую доброжелательную улыбку, но Том лишь нагло усмехнулся.

- Даже не пытайся, умоляю.

Она пожала плечами и подошла к нему ближе, осознавая, что за полгода он стал выше нее почти на целую голову, и теперь ее глаза упирались разве что в его грудь.

Лори вспомнила его два года назад, когда он только прибыл в шабаш: щуплый, хилый хромающий мальчишка с опущенным взглядом, который выглядел так, будто на нем только что отыгрались за все грехи человечества. Он невидящим взглядом осматривал деревушку и все время жался к своему посоху, словно боясь, что его украдут или отнимут, а лицо не выражало ничего, кроме душевных страданий и голода. Но голода по чему?

И только завидев ее, Анну, как он ее назвал, Том хоть как-то оживился. Его поселили к ней (лисице это не нравилось, но свободное место было только у нее), и целую неделю он мялся, пытаясь признаться в убийстве. И ее, Лори, попросили обучить его бою. Да! Для ведьм не существует обычных стереотипов о мужчинах и женщинах. Если ведьма хочет драться, то она дерется, если хочет владеть мечом, то учится владеть мечом – все предельно просто.

Поначалу Том был ей противен: ничего не умеющий юнец, который постоянно отмалчивался и целыми днями торчал где-то в лесу, полностью игнорируя ее вопросы. Но после первого – и просто ужасного! – года их совместной жизни она к нему как-то привыкла и даже прикипела душой, а раздражающее молчание теперь казалось ей чем-то обычным и даже уютным.

Да и теперь, смотри, как он вымахал! Стал настоящим мужчиной: статный, гордый, высокий. Он заметно подтянулся, прибавил в весе и перестал уже казаться тощим, даже мускулистым, а раньше нездоровоя бледная кожа теперь приобрела мягкий бронзовый оттенок. Лицо заметно изменилось, сделалось угловатым, будто бы высеченным из камня, но красивым и мужественным. Единственный минус – глаза, они до сих пор не выражали ничего, кроме постоянной меланхолии, и из-за этого сам он словно находился где-то не здесь, в другом месте.

- Раскис, небось, без меня, а?

Она незаметно вытащила из-за пояса небольшой метательный нож.

- И не мечтай, - он с легкостью отбил ее атаку посохом, который неестественно звякнул сталью, и клинок полетел в кусты. – А ты как? Нашла, что искала?

Лори кивнула, скрестив руки на груди.

- Ты ее похоронил?

Том измученно кивнул и сел на траву, положив посох на колени. Лори подошла и села рядом, вспоминая то ужасное место, которое фанатики называли Кровавым Храмом и где преклоняли колени перед Кровавым Богом.

- Я нашел ее уже после, - начал рассказ Том. – В груде гниющих трупов этих мерзких существ. Я вытащил ее оттуда и похоронил в пещере, куда никто по ошибке не заберется. Надеюсь, ты не в обиде?

Она фыркнула.

- На что мне обижаться-то? Она погибла по своей воле, и ты оказал ей честь, предав земле, откуда она появилась, - Лори попыталась сменить тему, чтобы больше не думать о матери. – Так ты не расскажешь, кто сделал все это? Кто убил того психа, который мучил вас с мамой?

- Нашелся один. Больше его нет, - коротко ответил Том.

- Ну, не хочешь, как хочешь, - девушка вздохнула. – Во всяком случае, я ему благодарна.

Том резко стрельнул в нее взглядом, словно осуждая.

- За что?

- Как за что? Он наказал виновников! Уничтожил всех и каждого, из-за кого страдала мама! Из-за кого она не вернулась ко мне. Они заслужили этого и получили.

Том покачал головой.

- Ты там не была. Это было… - он на миг задохнулся, - ужасно.

- Ужасно справедливо, - упрямо заявила Лори. – И хватит мне тут! От твоей кислой рожи у меня вот-вот обед в животе скиснет.

Она вспомнила про эльфа, но решила промолчать. Значит, он уходит? Но как же так? А хотя… пусть идет! Никто ей не нужен! Пусть валит к этой своей Альме, а она останется здесь… одна.

- Слышала я, ты тут со змием управился?

На его лице изобразилась гримаса.

- Ушел он.

- Змии не уходят.

- А этот ушел. Вот взял – и ушел!

- И ты уйдешь? – вдруг выпалила она.

Том уставился на нее удивленным взглядом.

- Откуда ты?.. А, хотя, наверное, это уже не секрет, - он вздохнул и посмотрел на небо.

Он часто смотрел на небо, когда не знал, что сказать. Лори уже открыла рот для язвительной усмешки, но прикусила язык и поняла, что едва сдерживает слезы. Проклятье, что с ней происходит? Стала похожа на какую-то деревенскую девчонку, которая сохнет по толстому брюзжащему принцу!

- Сможешь призвать огонь? – вдруг попросил он ее, нарушая долгую паузу, давящую на сердце, словно тяжкий груз.

Она кивнула и вытянула перед собой руки, тихо шепча под нос заклинание. Лори нередко видела, как по вечерам Том точно так же сидел у костра и пытался правильно произнести заклинание на Первом языке, но ничего у него не выходило. Короче, не умел он пользоваться магией, хотя иногда, когда он злился, ее захватывала такая волна жара, что она готовая была поклясться: от него исходило чистое волшебство. Но как, если он даже слов подходящих не знал?

Вскоре перед ними заплясал маленький желтоватый огонек, повисший в воздухе. Конечно, размерами пламя едва превышало кедровый орешек, но девушка все равно была рада, что не опозорилась перед Томом. В конце концов, даже лучшим ведьмам требовались годы, чтобы научиться призывать такой огонь.

- Зачем он тебе?

- Сейчас узнаешь, - ответил Том с окаменевшим лицом. – Отойди-ка.

Она послушно встала и отошла назад, наблюдая, как он стягивает с себя старый коричневый плащ, обшитый по края серебряными нитями, и спокойно бросает его в огонь. Лори вздохнула: плащ на самом деле был отличным, в нем Том приехал сюда в первый раз.

- Ну ты и придурок, - только и смогла выдохнуть она.

Дело перешло к черному поясу с круглой богатой бляхой, на которой был изображен рогатый волк – да что это за знак-то такой?

- Надеюсь, ты тут раздеваться не собираешься? – съязвила Лори.

Нет, этот идиот действительно собирался сжечь такую драгоценность! Он что, помешался, что ли? Но она предпочла промолчать, тихо бормоча под нос проклятия.

Она думала, что следом полетит посох, но ошиблась. Плащ и ремень – единственные его вещи, кроме черно-белого посоха, что остались у него после приезда, и с ними он расстался так легко, как будто это был всего лишь мусор.

Огонь тем временем разгорался все больше, пожирая не только кожу и ткань, но и траву под собой. Через несколько минут от вещей осталась только горстка пепла да расплавленный металл, в котором поблескивали осколки алых рубинов.

Лори сплюнула.

- Идиот, - заключила она и заставила огонь потухнуть, чтобы тот не спалил всю рощу.

Но Том, к ее удивлению, счастливо улыбался, походя на одержимого, который только что избавился от рабского ошейника.

- И что это было?

- Конец. И начало.

- Идиотизм, - второй раз заключила Лори.

Она почему-то снова вспомнила Кровавый Храм и задумчиво посмотрела на Тома. Чего это он радуется-то? Что от нее уезжает? Ну и леший с ним! Сдается ей, он не договаривает. Постоянно что-то скрывает, а когда разговор доходит до той кровавой бани (нет, там действительно настоящая баня!), то и вовсе замолкает.

- Лисице когда скажешь? – спросила Лори, стараясь скрыть волнение.

- Наверное, завтра. Но мне так кажется, что она уже все знает.

Девушка кивнула. Штригга была оборотнем, причем превращалась она не в лисицу, а в человека, и на такие дела у нее настоящий нюх. Проблема же ее состояла в нерушимом животном эгоизме. Ведьмой-то она была сильной, но заботилась только о себе.

- А сейчас?

- Сейчас спать, - ответил Том и захромал в сторону дома.

- Что? – она догнала его и нахмурилась. – Только ведь день!

Но он продолжал идти вниз.

***

- Ну, вот и готово! – со светящейся триумфом рожей Том поставил на стол небольшой котелок, доверху наполненный отвратной серой жижей, от которой на удивление аппетитно пахло.

- А это что? – скептически кивнула Лори на котелок, раскладывая деревянные ложки.

От такого приятного запаха ее живот измученно ворчал, но вот глаза напрочь отказывались принимать эту жижу за еду.

- Как что? Тушеное мясо и рагу!

За окном уже давно погасло солнце, и большой холодный дом освещал и грел единственный камин у дальней стены, набитый свежими сухими поленьями, которые тихо трещали в огне, создавая некое подобие уюта.

Девушка недоверчиво поковыряла ложкой в «рагу» и поморщилась.

- Серьезно? Похоже на отрыжку тролля! – пожаловалась она и с интересом присмотрелась к его лицу.

За последний год она заметила, что при упоминании о троллях, Том как-то зажимался, будто боялся их прихода, и это ее ужасно веселило.

- Не хочешь – не ешь, - обиделся он и один уселся за стол, накладывая себе полную тарелку жижи. – Мне-то что?

Она прикусила язык. И почему у нее такой скверный характер?

- Ладно, извини, - она осторожно сжала его правую руку.

Том вздрогнул, когда Лори дотронулась до его увечного пальца, но сдержанно кивнул, слегка хмурясь.

- Знаешь, получилось неплохо, - слукавила она: ну, зачем его сейчас перехваливать, а?

Рагу действительно удалось на славу (как она соскучилась по его стряпне!), и в этот промозглый осенний вечер она предпочла бы о чем-нибудь поговорить у камина, но молчала. И Том молчал, угрюмо елозя ложкой по тарелке.

Лори вспомнила их первый ужин вместе, когда она была твердо уверена, что умеет готовить лучше любого мужчины.

- Где ты этому научился? – спрашивала она тогда.

- О, это полностью заслуга моего отца, - с непонятной иронией в голосе отвечал он.

Она облизнула губы и сглотнула, пытаясь подобрать слова, но получилось как всегда из рук вон плохо:

- Кто такая Альма?

Он стиснул зубы, поигрывая желваками: уже понял, что она подслушивала его разговор с эльфом.

- Моя… - он запнулся, нахмурился и на несколько секунд замолчал. – Мать.

- Но разве она не ведьма? Я слышала как-то…

- Ведьма, - прервал он ее.

Девушка поперхнулась собственной слюной и закашлялась.

- Но ты ведь?..

Он молча поднялся со стула, собрал со стола тарелки и ложки, тщательно отмыл их в воде и без слов поднялся по лестнице на второй этаж, хромая на левую ногу. Кровать скрипнула - он лег спать.

Лори вздохнула. Наверное, Шани была права, сказав, что друзей у нее никогда не будет.