Третье Желание (СИ)

Глава 11

Моника, преисполненная решимости, вернулась домой. Как только она переступила порог квартиры и дошла до дивана, сразу же погрузилась в чтение фолианта. Текст в древней книге был весь на латыни. Но Моника прекрасно понимала суть написанного.

«Для того чтобы освобожденный вами джинн, не был вхож в дом, то нужно в проемах дверей и окон, положить красный стручковый перец. Таким образом, джинн не сможет проникнуть в жилище. Также можно носить перец с собой, тогда он не сможет к вам подойти даже вне дома».

— Отлично!

Обрадованная Пэриш отправилась на поиски перца. В карман совать перец, Моника пока не стала, чтобы не было подозрительно. Когда все проемы окон и дверей были «забаррикадированы», она со спокойной душой продолжила изучение манускрипта. Далее следовал обряд заточения и заклинание.

«Для того чтобы запечатать джинна, вы должна четко решить: хотите ли это сделать. Иначе, заклинание не подействует, и вы только разозлите древнее существо».

После этих строк, Моника задумалась; хочет ли она этого? Пэриш интенсивно покачала головой, прогоняя ненужные мысли. Что значит, хочет ли? Конечно, хочет! Просто жаждет избавиться от Валефора. Она снова уткнулась в книгу, вчитываясь в каждое слово и стараясь его запомнить. Заклинание желательно бы выучить, а не читать стоя с фолиантом.

«Ритуал заточения таков: Возьмите сосуд джинна и найдите ущелье, чем глубже, тем лучше и прочитайте заклинание, держа в руках сосуд: «Nomen ergo Salomon filius David in princeps et magi, Imperare animo viribus ad ollam!» После чего бросьте его в ущелье.[1]

Как оказывается просто. Заклинание идентично тому, которое Пэриш прочитала, когда выпустила Валефора. Изменилось лишь последняя часть. Но перед Моникой встала другая задача: найти сосуд. Она набрала номер Джастина и, используя все свои артистические таланты, проворковала:

— Джас, помнишь, ты хотел одно желание?

— Ну, — послышался недовольный голос на другом конце провода.

— Я готова тебе его отдать, но с одним условием…

— Каким? — тут же оживился Пирсон.

— Ты вернешь мне сосуд джинна. Ну, ту бутыль, что я нашла…

— Зачем тебе? — спросил Джастин.

— Нужно, — не вникая в подробности, ответила Пэриш. И решила поставить точку в разговоре. — Так ты согласен или как?!

Повисла тишина. И тихо было так долго, что Моника решила, что Джастин либо уснул, либо отключился. Она проверила дисплей. Разговор все еще длился.

— Ну?! — поторопила Пэриш, — или ты отвечаешь, или я кладу трубку!

— Согласен, — тут же донесся голос Пирсона, — где встретимся?

***

Моника ждала бывшего парня в беседке кафе. Погода стояла превосходная, поэтому она заняла столик во дворе, а не в душном помещении. Джастин не заставил себя ждать. Мужчина явился минуту в минуту.

— Сосуд, — потребовала Моника, переходя сразу к делу.

— Ишь ты какая…

— Знаешь, тогда я ухожу! У меня нет к тебе доверия! Ты пытался меня убить, поэтому сам понимаешь. Что же касается желания, то вот… — Пэриш положила перед ним ручку и листок. — Изложи здесь, а когда я буду в безопасности от тебя, то сразу загадаю, а нет, вали ко всем чертям!

***

Моника ехала домой, крепко прижимая бутыль к себе. Осталось найти ущелье и произнести заклинание. И свобода. Пэриш никогда не задумывалась над этим словом. Но побывав в психиатрической клинике, а потом и в тюрьме, поняла, что нет чувства прекрасней, чем свобода. Даже любовь уходит на второй план. Когда ты взаперти, то далека от пылкого чувства. До квартиры она добиралась перебежками. Ей не терпелось спрятать сосуд и перейти к поискам ущелья.

Моника уже собиралась войти в подъезд, как сильные руки обхватили ее сзади. Одна рука обвила талию, а вторая, удерживала за шею. И соблазнительный голос, угрожающе прошептал на ухо:

— Решила от меня избавиться, pythonissam[2]?

— Et in eadem sententia non est[3]!

— Да неужели? — усмехнулся Валефор, прижимая девушку к себе, — не верю… — прошипел он. — У тебя в сумке мой сосуд, а дом оккупирован перцем с чего бы это?

— Хм, — усмехнулась Моника, — и что? Убьешь меня?

Одним резким движением, Валефор развернул ее лицом к себе. По-прежнему крепко удерживая одной рукой за талию, а другой за шею. Он поцокал языком.

— Ты же знаешь, что нет. Но, — Валефор угрожающе усмехнулся, — теперь тебе придется пожить со мной во дворце...

Валефор еще сильней прижал Монику к себе и поцеловал.

***

Моника прижималась спиной к мощному телу джинна, но не по своей воле. Его рука, железной хваткой удерживала, не давая даже шанса отстраниться. Соблазнительным и угрожающим тоном, он задал провокационный вопрос, на который Моника естественно соврала. Валефор назвал ее ведьмой, и оставалось лишь догадываться, как он узнал. Хотя, скорее всего, просто следил. Джинн не поверил ей и лишь усилил хватку, тогда она снова спровоцировала его. В данный момент Пэриш не собиралась сдаваться ему на милость. Ни за что! Когда она так близка к свободе...

Резкий разворот, поцелуй, а затем темнота...

Очнулась Моника на роскошной кровати. Мягкий свет свечей, освещал комнату, судя по всему спальню. Плотные драпировки кроваво-алого цвета были наглухо закрыты. Помимо кровати с балдахином из мебели здесь имелся комод и трюмо. Из спальни выходило две двери: одна в коридор, а вторая, в ванную комнату, совмещенную с туалетом.

Первая мысль, которая мелькнула в голове Моники, это где она? Второй мыслью, прочно засевшей в голове, являлся момент с поцелуем. Зачем? Как посмел? И самое главное, почему она не против его повторения?

— Очнулась? — раздался голос Валефора, откуда-то справа. — Как ты могла? Я ведь поверил тебе, дал время, а ты...

— Дал время? Ты нарушил условие сделки и следил за мной!

— Нет, —джинн покачал головой, — я не следил...

— Тогда, как узнал, что...

— Что, что? Продолжай! Ты решила избавиться от меня! Засунуть в эту тесную колбу! — он потряс перед ее носом бутылью. — А ты, как никто другой, особенно после тюрьмы должна понимать какого это, сидеть взаперти! Я провел тысячу лет в тесной темнице, а ты...

Его голос слегка дрогнул, и Монике показалось, что он разочарован или обижен. И ей отчего-то стало не по себе.

— Я предлагал тебе равные условия, — продолжал Валефор, — практически умолял, а ты собиралась непросто запереть меня, но и отправить туда, где никогда не ступит нога человека! Никто в здравом рассудке не спуститься в ущелье!

Джинн замолчал, а Пэриш вдруг почувствовала себя виноватой. Ну, а действительно? С чего она решила от него избавиться? Загадала бы третье желание и жила бы себе дальше. Он ведь и вправду предлагал сделку на равных.

«Нет! — заявила непокорная часть ее души. — Ты ведьма, — шептал внутренний голос, — а ведьмы свободный народ!».

— А почему я должна тебе верить?! Ты ведь жулик! Первого желания вообще практически не было, но ты воспользовался им! Как я могу тебе верить?!

— Я спас тебе жизнь! — рявкнул Валефор. — Это ли не доказательство?!

— Спас? — Моника рассмеялась, — да ты сделал это только потому, что тебе это выгодно! — припечатала она. — И только!

Голос Валефора стал угрожающе тихим. Мужчина оторвался от стены и с грацией хищника направился к кровати, на которой лежала Моника. Он в одно мгновение навис над ней и прошептал:

— Ты твердо уверена в своих словах? На все сто процентов уверена, что я спас тебя только из-за желания?

Его дыхание щекотало шею, а соблазнительный голос, словно пытался загипнотизировать. Моника попыталась отпихнуть Валефора, но потерпела фиаско. Он лишь сильнее навалился, вдавливая ее в матрас.

— Отпусти! — потребовала Пэриш, — иначе...

— Иначе? — усмехнулся Валефор, — что? Что ты можешь, моя маленькая и неопытная ведьмочка? Я не хотел применять силу, — он резко отстранился. — Теперь, я заставлю загадать тебя третье желание...

Тяжелая дубовая дверь громко хлопнулась об косяк, и в спальне стало тихо.

Голые ступни Моники коснулись мягкого, словно пух ворса ковра. Она на цыпочках прошла к окну и распахнула тяжелые занавеси, в надежде сбежать. Возглас ужаса застрял в горле. Пэриш полагала, что за окном окажется лужайка, огражденная высоким каменным забором. Конечно, она не надеялась на легкий побег, но пейзаж за окном явно давал понять, что побег абсолютно невозможен.

Дворец Валефора в прямом смысле разместился на скале, а точнее на ее вершине. Высота впечатляла и захватывала дух. Скалу, на которой высилось логово джинна, окружал океан. Но и это было не все. Примерно в километре, замок окружала стена нежно-фиолетового света.

— Сбежать не получится, — раздался голос сзади. И Моника от неожиданности взвизгнула.

— Какого черта?! — спросила она у Амулия, — тебя стучаться не учили? А может я тут голая была?!

Амулий лишь пожал плечами. А Моника тем временем подумала, что птицечеловека не очень-то заботят людские правила приличия. Она вспомнила, как он беззастенчиво стоял перед ней нагишом, и окончательно убедилась, что Амулию совершенно наплевать на такие мелочи.

— Почему не получится? — тихо спросила Моника, — может, я отважусь спрыгнуть?

— Вероятно, и отважитесь, но... — он указал вниз на океан, — видите плавники? Это акулы. Может быть, случится чудо и вас не съедят голодные хищники, но доплывете лишь до той стены. Это барьер, чтобы ведьмы не смогли попасть сюда, следовательно, и выбраться отсюда ведьме не удастся... — Амулий многозначительно на нее посмотрел. —А вы ведьма.

— Ну, если это так, то как Валефору удалось доставить меня сюда?

— Повелитель снял барьер на время, а когда доставил вас сюда, то вернул обратно...

— Поцелуй, — тихо прошептала она, — зачем он это сделал? После него я потеряла сознание и оказалась здесь...

— Вы человек, — пояснил страж, — для вас поцелуй Повелителя, будь он чуть дольше, оказался бы смертельным...

Несмотря на свое безвыходное положение, Пэриш рассмеялась.

— Умопомрачительный поцелуй в прямом смысле слова!

Амулий не понимал ее веселья, поэтому просто сообщил, что Валефор будет ждать ее в обеденном зале, и удалился.

[1] Именем Соломона, сына Давида, повелителя Магов, приказываю Духу Силы вернуться в сосуд!

[2] Ведьма. (лат)

[3] И в мыслях не бывало! (лат)