Транзитная зона

Глава 2

В свои двадцать Джастин Фармер еще не знал об исчезновении Жанетт Маршан, да и вообще думать о ней забыл – старые фильмы с ее участием затерялись в океане детских воспоминаний.

Он родился и вырос в Филд-Грин – чеширской деревушке на южной окраине Манчестера. В 1960 году его семья переехала в Лондон, и Джастин поступил на бакалавриат по медиаведению в Редингском университете, где имелся, среди прочего, курс по киноведению. Рединг, расположенный в долине Темзы к западу от Лондона, находился достаточно далеко от родительского дома, чтобы внушать Джастину чувство независимости, и в то же время достаточно близко к центру Лондона, чтобы регулярно посещать кинотеатры. Иногда Джастин ходил в кино с однокурсниками, все больше один. Кино стало его страстью. Чаще всего он бывал в Национальном кинотеатре (НКТ) в районе Саут-Банк.

В детстве Джастин смотрел то, что нравилось родителям и сестре, поэтому рос на комедиях, мюзиклах и фильмах о Второй мировой. Теперь, живя относительно самостоятельно, он спешил наверстать упущенное и открывал для себя европейское, азиатское и независимое американское кино. В те времена возрождался после войны немецкий и японский кинематограф, французская «новая волна» радикально изменила подход к кино, а в Швеции достиг творческого расцвета Ингмар Бергман.

В репертуаре Национального кинотеатра водилось немало старых лент. Одни попадали туда за свои художественные достоинства, другие – чтобы проиллюстрировать творческий путь того или иного режиссера, актера или кинематографиста. В 1964 году в НКТ проходила ретроспектива, посвященная творчеству британского кинорежиссера Джеймса Уэйла, который много работал в Голливуде и особенно прославился экранизацией «Франкенштейна», вышедшей в 1931 году. Джастин активно знакомился с современным кинематографом и пока не интересовался старыми фильмами, но все же из любопытства решил посмотреть несколько картин Уэйла. Одна из них, снятая в Голливуде в том же 1931 году, преподнесла ему сюрприз из прошлого.

Фильм назывался «Вестминстерский мост». Действие происходило в Лондоне во время Первой мировой войны и вращалось вокруг мимолетного романа американского солдата и проститутки. Картина вышла до принятия Кодекса Хейса, положившего конец «аморальным» сюжетам, и содержала сцены, признанные впоследствии непристойными. Хотя по куда более свободным стандартам 1960-х они были невинны, после премьеры оригинальную версию почти никогда не показывали, и тем не менее НКТ удалось раздобыть ленту без цензуры.

С первых же кадров Джастин с изумлением узнал в главной героине, проститутке, Жанетт Маршан. «Вестминстерский мост» он еще не видел – это не был один из тех двух фильмов, которые когда-то показывали по «Би-би-си». Хотя Джастин давно исцелился от своей детской страсти, в памяти сохранилось прекрасное лицо актрисы и то, как сдержанно и остроумно она преподносила свои реплики. Глядя на Жанетт Маршан через призму взрослого восприятия, он нашел ее по-прежнему очень привлекательной. В «Вестминстерском мосте» ей было примерно столько же лет, сколько самому Джастину, и мысль о том, сколько воды с тех пор утекло, его опечалила.

Знаменитостью Маршан больше не была, это он знал точно. После сеанса Джастин поспешил взять в фойе НКТ листовку с информацией о фильме. О работе Уэйла говорилось больше, чем об актерах, хотя особо отмечали Бетт Дэвис[5], для которой это был всего третий фильм. Жанетт Маршан упоминалась лишь мимоходом, хотя в титрах она и ее партнер фигурировали как исполнители главных ролей. Говорилось, что она также сыграла одну из небольших ролей в выдающейся экранизации «Франкенштейна», снятой Уэйлом.

Изучив листовку, Джастин отправился в книжную лавку НКТ, где предлагался широкий выбор книг о кино, особенно биографий и энциклопедий. Жанетт Маршан упоминалась во всех. Некоторые фильмы с ней были описаны в подробностях, большинство лишь вкратце. Методом исключения Джастин вычислил те картины, которые видел в детстве по телевизору.

На следующий день он засел в университетской библиотеке, чтобы узнать больше о карьере Жанетт Маршан. Сведения, полученные в НКТ, подтвердились: после 1949 года новых фильмов с ней не выходило. В двух книгах сообщалось, что в том году она умерла, в третьей неопределенно говорилось, что она ушла из кинематографа и жила в безвестности, а в четвертой, изданной под эгидой популярной газеты, утверждалось, что Маршан сбежала с актером Дерком Холлидеем. При этом в заметке о самом Холлидее она упоминалась лишь как партнерша по двум фильмам. Сообщалось, что Холлидей завершил актерскую карьеру и теперь живет с женой-канадкой на ранчо в Южной Калифорнии.

В биографической энциклопедии о Жанетт Маршан говорилось как о незаслуженно забытой актрисе, не менее талантливой и разноплановой, чем ее современницы Барбара Стэнвик, Джоан Кроуфорд, Мирна Лой и Бетт Дэвис, однако почти не известной сегодня из-за трагически безвременного окончания карьеры. В статье упоминались родители и оба мужа Маршан, были перечислены многие ее фильмы, а также сообщалось о внезапной поездке в Великобританию и загадочном, так и не раскрытом исчезновении в Лондонском аэропорту. В 1955 году актрису официально объявили мертвой.

Заинтригованный, Джастин отправился в Лондон, рассчитывая найти подробности в газетном архиве Британского музея. Его интересовала не столько сама история, сколько то, как ее преподносили в прессе. В архиве он провел целый день. Освещение происшествия в газетах оказалось весьма поверхностным и шаблонным, будто единственной целью журналистов было напомнить публике о блеске Голливуда в суровые послевоенные годы.

Из газет Джастин узнал лишь один факт, отсутствовавший в биографических статьях: «Ньюс кроникл» и «Дейли миррор» мимоходом упоминали, что мужчина, летевший первым классом, часть долгого перелета провел рядом с актрисой. Джастин задумался, что это могло бы значить. Знала ли Жанетт Маршан этого человека до полета, или то был навязчивый незнакомец? Почему он не полетел до Лондона? В газетах его называли «загадочным неизвестным» – выяснить, кто он, репортерам не удалось.

Пару недель спустя субботним утром Джастин отправился поездом из Рединга в Лондон, доехал на метро до «Хаунслоу-Уэст» – конечной станции линии Пиккадилли – и пересел на автобус до аэропорта, тогда еще называвшегося Лондонским, хотя уже появились планы переименования в Хитроу.

Кое-какие детские переживания привили Джастину особенный, тревожный интерес к полетам. Узнав, что Жанетт Маршан пропала в аэропорту, он почувствовал с актрисой необъяснимое родство. Сам он не летал и не планировал – впрочем, для бедного студента размышления на этот счет в любом случае оставались лишь теоретическими.

Джастин прогулялся по центральной зоне аэропорта, слушая неумолчный шум автомобилей, такси и служебных машин, которые медленно ползли по лабиринту односторонних дорог. Время от времени со стороны аэродрома доносился рев реактивных двигателей, усугублявший ощущение постоянной спешки. Повсюду стоял запах керосина.

Джастин постарался абстрагироваться и представить, как аэропорт мог выглядеть ночью, в темноте, полтора десятилетия назад, в эпоху пропеллерных самолетов. До конца 1940-х Хитроу был простым аэродромом, в годы войны иногда использовался для разгрузки авиабазы королевских ВВС «Нортхолт» и время от времени принимал пассажирские рейсы, отклоненные аэропортом Кройдона, который тогда считался главным в Лондоне. С появлением трансатлантических рейсов поросшую травой взлетно-посадочную полосу залили бетоном, сделали длиннее и надежнее. Поскольку аэропорт Кройдона не подлежал расширению из-за высокой плотности окружающих зданий, рейсы из него перевели в Хитроу.

Со времен полета Жанетт Маршан зоны обслуживания в аэропорту претерпели значительные изменения. Временных сооружений ВВС, использовавшихся в 1949 году, почти не осталось. Активно строились новые терминалы, многоуровневые парковки и административные здания.

Гуляя по аэропорту, Джастин заметил на краю одной из парковок несколько старых времянок и сумел к ним подобраться, ради чего пришлось несколько раз переходить запутанные автомобильные дороги. Заброшенные сооружения окружал сетчатый забор.

В послевоенной Великобритании времянки были привычным зрелищем. В 1949 году в Хитроу здесь проверяли паспорта, билеты и багаж. Джастин попытался вообразить, что чувствовала Жанетт Маршан, идя по бетонному полю в холодную неотапливаемую палатку для приема прибывающих пассажиров. Ее не встречали теплыми улыбками нарядные и приветливые сотрудники нынешнего образца, разве что служащие или полицейские. И повсюду следы разрухи и бедности – электрические лампочки без абажуров, старая мебель…

В тот день Джастин лишь издалека посмотрел на старые сооружения и направился к ближайшему из двух больших современных терминалов, страдая от шума и мельтешения автомобилей. Приблизившись к двери под вывеской «Вылет», он внезапно испытал странное чувство: не страх, не ужас – скорее, тревогу, неприязнь, неуловимое воспоминание, словно он был здесь, когда произошло что-то неприятное.

Между тем в Лондонском аэропорту, да и вообще в крупном международном аэропорту Джастин находился впервые. Он замер. Сзади напирали люди, спешившие попасть внутрь. Мужчина с двумя тяжелыми чемоданами обошел его, нечаянно ударив по ноге, и Джастин инстинктивно отступил в сторону, а потом двинулся следом, отогнав чувство смутного ужаса.

В терминале было просторно, из окон под высокими потолками лился дневной свет, всюду сновали люди, фоном звучала музыка, и хотя она часто прерывалась объявлениями о посадке или напоминаниями приготовить паспорта и билеты, это не вызывало напряжения и тревоги – напротив, голос диктора звучал умиротворяюще. Аэропорт ощущался как место перехода, где всё временно и все куда-то направляются, сливаясь в непостоянное множество, лишенное коллективного разума. Люди путешествовали в одиночку, парами или компаниями, с разными мотивами и намерениями, ни одно из которых не предполагало единения с толпой и пребывания в аэропорту дольше необходимого.

Механическое табло пощелкивало, анонсируя текущие направления: Рим, Лиссабон, Аликанте, Западный Берлин, Ницца. Первый рейс в списке то и дело исчезал, а внизу появлялся новый – еще один знак непостоянства и ненадежности. К стойкам регистрации вдоль стены тянулись длинные очереди пассажиров. Одни, продвигаясь вперед, подталкивали свои чемоданы ногой, другие всякий раз наклонялись. Каждый в конце концов уходил на посадку, а им на смену прибывали новые, словно по велению механического табло.

Джастин бродил по терминалу, осматриваясь. Музыка звучала довольно громко, людям приходилось ее перекрикивать, и от этого в зале стоял шум. Некоторые ждали молча, другие раздраженно препирались между собой. Одинокие мужчины нетерпеливо притопывали ногами, явно считая ожидание неприемлемым для себя, мужья и жены держались порознь, дети вели себя беспокойно и выглядели обиженными. При этом многие пассажиры были одеты легко и даже фривольно в предвкушении средиземноморского тепла.

Парадоксальным образом терминал являл собой территорию навязанного спокойствия и пустых перспектив. Легкая музыка создавала расслабленную атмосферу обыденности, яркие табло с рекламой дорогих напитков, косметики и отелей навевали мечты о карьерных успехах и светском блеске, постоянно обновляющееся расписание рейсов сулило близость экзотических стран и шикарных курортов. Сотрудники, одетые в нарядную униформу, ободряюще улыбались при общении с пассажирами, стремясь внушить чувство безопасности, чего не делают в других заведениях – конторах, школах, на заводах и железнодорожных вокзалах. Тем не менее напряжение незримо витало в воздухе аэропорта, и намеренное создание эффекта повседневности его лишь усугубляло. Джастин ощущал это напряжение повсюду, хотя сам не был пассажиром.

Возможно, так проявлялся страх перед полетами, свойственный многим путешественникам. Летать безопасно – статистика наглядно свидетельствует, что у пассажира куда больше шансов погибнуть по пути в аэропорт, чем на протяжении сотни тысяч километров полета, – и все же многие боятся авиакатастроф. Собственный опыт полета Джастин не мог назвать благоприятным и теперь гадал, всех ли здесь терзают те же опасения.

В суровые послевоенные времена, когда поздним вечером Жанетт Маршан прилетела из США в Великобританию, аэропорт несомненно, выглядел иначе. В 1949 году многие здания в Лондоне еще не восстановили после «Блица»[6]. Целые районы были огорожены строительными заборами – завалы расчистили, но ничего не строили. Дороги, электросети, трубы водо- и газоснабжения подлатали, однако лишь в 1950-х у государства появились средства на систематическое восстановление городов и пострадавшей инфраструктуры. А поскольку в аэропорту имелись вполне функциональные сооружения, его реконструкция не входила в число первоочередных задач.

Межконтинентальных рейсов в те времена было мало – только постоянный маршрут между Великобританией и Северной Америкой, доставка грузов в ЮАР и Австралазию да несколько направлений в послевоенной Европе. В Западный Берлин регулярно летали военные самолеты с поставками топлива и продуктов питания.

Эра недорогих авиаперелетов настала в Великобритании лишь в конце 1950-х годов, когда появились доступные чартерные рейсы в курортные города Испании, Франции и Греции. Количество таких рейсов с каждым годом росло, и теперь в здании терминала постоянно толпились легко одетые пассажиры, едущие отдыхать.

В Рингвее, главном аэропорту Манчестера, знакомом Джастину с детства, раньше тоже стояли временные сооружения Королевских ВВС, оставшиеся после войны. В детстве Джастин иногда ездил на велосипеде в Рингвей и бродил по аэропорту, открытому для посетителей. Тогда им еще управляли Королевские ВВС, но количество гражданских рейсов неуклонно возрастало.

Рингвей манил Джастина по причинам, которые тот даже не пытался понять. От дома до аэропорта было меньше двух километров, и над крышей постоянно пролетали заходящие на посадку самолеты. На опасность и шум никто не жаловался – возможно, оттого, что взрослых закалили страшные годы воздушных рейдов и боевых патрулей. Джастина самолеты очаровывали, и он всегда смотрел вверх, когда очередной авиалайнер заходил на посадку. Мальчишки его возраста с блокнотами и биноклями часто толклись в аэропорту, наблюдая за самолетами, и Джастин тоже попробовал заняться споттингом[7], однако ему быстро надоело. Аэропорты имели для него неуловимое очарование, невыразимое в словах и даже мыслях.

Сотрудники аэропорта и таможни наверняка сразу обратили бы внимание на Жанетт Маршан. Она была знаменитостью и умела выглядеть безупречно. Ее внешность, поразительная даже и после долгого перелета, произвела бы неизгладимое впечатление. Актрису, несомненно, заметили бы, узнали и вспомнили даже через несколько дней, когда началось расследование ее исчезновения. Тем не менее после того, как она вошла во временный пассажирский терминал, никто из сотрудников и пассажиров аэропорта ее не видел. Впрочем, достаточно ли тщательно их опросили? Уже не узнать – с тех пор прошло пятнадцать лет, изменился не только аэропорт, но и работавшие в нем люди: одни уволились, вместо них пришли другие. Сотрудники работали по сменам, уходили в отпуска, события стирались из памяти…

Джастин заказал в закусочной чашку кофе и уселся за столик с ярко-красной пластиковой столешницей, мысленно перебирая все, что знал о загадочном исчезновении Жанетт. Наверняка произошедшему существовало логичное объяснение. Похищение, убийство – все эти версии полиция рассматривала и по разным причинам исключила. А может быть, произошла ошибка и Жанетт вовсе не прилетела в Лондон, а высадилась на одной из промежуточных остановок? Или ушла с загадочным мужчиной, который покинул самолет в Шанноне? Кто бы это мог быть? Они ведь явно знали друг друга – или познакомились во время долгого перелета.

Может, Жанетт вообще в последний момент передумала и не села в самолет до Лондона, а осталась в США, чтобы попытаться распутать клубок своих проблем? Но как в таком случае объяснить показания членов экипажа? Они ведь знали, что перед ними Жанетт Маршан.

Оставалась еще вероятность, что после посадки в Лондоне Жанетт скрылась по собственной воле. Наверняка она устала от своей известности, от вопросов репортеров и вспышек фотокамер, преследовавших ее на каждом шагу. Голливудская слава обходится дорого – личная жизнь знаменитостей всегда в центре внимания, и каждый день о ней пишут желтые газеты, кинокритики и охотники за сенсациями на потребу восхищенной публике, которой звезды обязаны своим существованием. Жанетт решила, что с нее довольно, и исчезла.

Впрочем, ни одно из этих объяснений не выдерживало критики. Как она могла миновать стандартные проверки в аэропорту – паспортный контроль, таможню и тому подобное? А даже если ей это каким-то образом удалось и никто ее не заметил и не запомнил, куда она пошла дальше и как уехала из аэропорта?

С юности Джастин любил докапываться до правды и глубоко вникать в предмет. Он вел журнал просмотренных фильмов, и эти тетради, копившиеся на протяжении многих лет, заложили фундамент его энциклопедических знаний о кино, благодаря которым Джастин впоследствии стал легендой среди кинокритиков. Он осознавал свою педантичность и считал ее скорее тягой к аккуратности, чем одержимостью, хотя и задавался порой вопросом, где пролегает грань.

В головоломке исчезновения Жанетт Маршан недоставало одного фрагмента, и эта незавершенность цепляла Джастина за живое. Совершенно очевидно, что ключом к разгадке являлся человек, летевший вместе с актрисой, только выяснить его личность столько лет спустя не представлялось возможным. В газетных репортажах о нем упоминали лишь ради сенсации, да и то вскоре утратили интерес.

Некоторое время спустя после бесплодной поездки в Лондонский аэропорт у Джастина возникла идея, и когда он в следующий раз собрался в Лондон смотреть очередное кино, то выехал заранее и отправился в газетный архив Британского музея. В прошлое посещение Джастин смотрел только британские газеты, а ведь имелись еще американские, питавшие к жизням кинозвезд особый интерес!

Он запросил подборку американской прессы за несколько дней после исчезновения Жанетт Маршан. В музее хранились лишь «Нью-Йорк таймс», «Уолл-Стрит джорнал» и «Вашингтон пост». В двух последних о Жанетт вообще не упоминали, зато в «Нью-Йорк таймс» на следующий же день поместили на первой полосе репортаж о происшествии, по содержательности, впрочем, мало отличавшийся от британских. А неделю спустя, когда экипаж самолета вернулся в США, в газете вышел материал со свидетельствами тех, кто обслуживал Жанетт Маршан. В нем назывались имена двух бортпроводниц первого класса: Беа Харрингтон, уроженки Чикаго, и Аннет Уилсон из Огайо.

Джастин написал в нью-йоркский головной офис «Пан-Американ» с вопросом, работают ли еще эти женщины в авиакомпании и, если да, могут ли сообщить, что помнят о происшествии и кем был человек, летевший с Жанетт.

Три недели спустя пришел машинописный ответ на бумаге с логотипом «Пан-Ам»:

«Уважаемый мистер Фармер, большое спасибо за письмо! Мы всегда рады весточкам от друзей из Англии. Авиакомпания “Пан-Американ” – трансатлантический авиаперевозчик № 1.

Вы хотели узнать имя одного из пассажиров рейса № PAA 6 из Нью-Йорка (Ла-Гуардия) в Лондон, в Англию, от 14 апреля 1949 года. Такие сведения содержатся в манифесте (списке пассажиров), и мы были бы рады вам помочь, однако в обычных обстоятельствах предоставляем доступ к спискам пассажиров лишь по ордеру прокурора округа. Мы считаем своим долгом охранять право пассажиров на тайну частной жизни. Надеемся, вы понимаете, что доверие пассажиров имеет решающее значение для нашей успешной работы в качестве одного из крупнейших авиаперевозчиков. Мы гордимся нашим высоким уровнем обслуживания.

По этой же причине мы не можем предоставить личные сведения о членах экипажа. Как работодатель, мы обязуемся не раскрывать имена сотрудников третьим лицам.

Тем не менее мы понимаем, что вы имеете особые причины интересоваться данным рейсом, а некоторые имена уже стали достоянием общественности в связи с освещением событий, последовавших за посадкой в Лондоне. Поэтому я могу подтвердить, что бортпроводница Аннет Уилсон действительно обслуживала пассажиров первого класса на указанном рейсе. В настоящее время мисс Уилсон больше не работает в авиакомпании “Пан-Американ”. Бортпроводница Беа Харрингтон на данном рейсе являлась старшим членом команды бортпроводников первого класса. Это я, и тот рейс отлично мне запомнился. В связи с общественным интересом мы с мисс Уилсон в подробностях рассказали все, что знали, вскоре после возвращения в Нью-Йорк.

Первым классом на этом рейсе летели всего два пассажира. Один из них – лицо, упомянутое в вашем письме. Билет был приобретен на имя миссис Верити Мэй Калутц.

Имя второго пассажира я не могу назвать по упомянутым выше причинам. Тем не менее я могу сообщить, что этот человек имел паспорт гражданина Великобритании. Он обратил на себя наше внимание не только тем, что предположительно знал миссис Калутц, но и тем, что прекрасно говорил по-английски с легким иностранным акцентом. Мы с мисс Уилсон сначала приняли этот акцент за британский, а позже в течение полета поняли, что он европейский – возможно, голландский или немецкий. Поскольку миссис Калутц снималась в кино, мы гадали, не знаменитость ли этот мужчина, однако нам он был незнаком. Я подтверждаю, что он высадился в аэропорту Шаннона, хотя у него был билет до Лондона.

Сожалею, что не могу предоставить более никаких сведений о рейсе. Если вас заинтересует информация общего характера, буду рада ответить. Надеемся когда-нибудь увидеть вас среди пассажиров одного из наших рейсов класса люкс Лондон – Нью-Йорк.

С уважением, Беатрис Харрингтон

Вице-президент по работе с клиентами,

авиакомпания “Пан-Американ”»