Товарищ маг. Книга третья

Глава 5

После слов Канариса наступила гнетущая тишина. В кабинете не было трусов, а хитрецов хоть отбавляй. Таких, которые готовы толкнуть любого, чтобы занять его место, острожные тоже были, но не трусы. Абсолютное большинство реально хотели процветания Рейха. К тому же многие из присутствующих знали или догадывались о том, что колдун может перемещаться очень быстро в то место, где уже однажды побывал, этому факту были подтверждения. Также не было секретом и то, кто именно вырезал дворян и влиятельных людей в Англии. В общем, было о чём призадуматься.

Многим в голову пришла мысль о том, как колдун помог советским войскам прорвать фронт, об этом подумал и Дёниц, как боевой офицер.

— Чем чаще мы пытаемся убить этого человека, тем больше он помогает коммунистам, — как будто подтвердил мысли фюрера глава Абвера. — Стоит ли продолжать на него нападать?

— Он наш враг! — Повысил кто-то голос.

— Враг, — кивнул Канарис. — Враг, который, возможно, уже побывал в Берлине. Где гарантия того, что уже сейчас не готовится ударный кулак, который просто перекинут к Рейхстагу? Пока его так близко от нас не было, но это может случиться. Он может сам сюда прийти, как уже приходил к тем неразумным дворянам.

— Что вы предлагаете? — Недовольным голосом спросил Дёниц.

— Мы проиграли эту войну. Как ни печально это звучит, но это факт, — вздохнул глава Абвера. — Чем больше мы будем упираться, тем большие потери понесём, а что останется у нас после этой войны? Даже во время Великой войны мы не несли такие огромные потери. Нужно попытаться сохранить хотя бы то, что имеем на данный момент.

— Вы что, предлагаете оставить советам всю нашу технику? С ума сошли? — Удивился Дёниц.

Если бы Канарис посмел сказать такое при Гитлере, то его бы тут же расстреляли, но сейчас ситуация изменилась, даже не было видно возмущённых лиц.

— Сталин не станет нам уступать, разве что сможем дольше выплачивать контрибуцию, — невозмутимо заметил глава Абвера. — Господа, я понимаю, что трудно пойти на этот шаг, но мы идём к гибели, мало кто хочет принять неизбежное, но все это понимают. Нам нужно отказаться от войны на востоке, лучше сосредоточить свои силы на западе и в Африке. Отнимем у Англичан их колонии, пусть живут на своих островах.

— Если оставим технику, то… — начал, было, Дёниц, но его бесцеремонно перебили.

— Заключим со Сталиным свой союз, — заявил Канарис. — Вместе разгромим Англию, они давно выпрашивают.

— И где мы возьмём деньги на оснащение армии?

— У Англии и попросим, — пожал плечами глава Абвера. — Восстановим силы и возьмём всё, что пожелаем. В Москве уже знают о том, что англичане их предали и будут не прочь с ними разобраться.

— Это не понравится Штатам, — заявил ещё один из присутствующих. — Сталин против них вряд ли пойдёт, пока нет на это причин.

— Так не стоит нападать сразу, у нас пока нет сил. Главное сохранить боеспособное войско, а дальше будем договариваться. Может быть, нам повезёт и Сталин сам поможет нам уладить разногласия с Рузвельтом. Господа, нам нужен мир, коммунистам тоже. Причём в данный момент мы более заинтересованы в мире.

— Господин Канарис, это правда, что колдун всегда держит своё слово? — Спросил Дёниц. — Из всех присутствующих только вы с ним встречались.

— Правда, — кивнул глава Абвера. — По крайней мере, во лжи его пока не замечали. Он как-то пообещал не оказывать помощь аргентинцам, сочувствующим нацистам, и несмотря на все уговоры и давление президента, до сих пор соблюдает своё обещание. Неужели вы хотите, чтобы он выступил гарантом мира?

— У него нет своей армии, — пожал плечами Дёниц, — но человек он очень полезный, особенно коммунистам, да и многим влиятельным людям, которые ищут его дружбы. В любом случае многие в случае чего захотят его поддержать. Особенно велико влияние в Соединённых Штатах, я уже не говорю про Аргентину. Кстати, он лично много раз встречался с помощником президента США господином Гопкинсом.

— Если мы на самом деле будем воевать с Англией, то этот человек может нам очень помочь при штурме, — вздохнул Канарис. — В разговоре со Сталиным это тоже нужно обсудить. Но нам пора начинать менять нашу идеологию и относиться к пленным гуманнее, я уже отдал соответствующие распоряжения в несколько лагерей, чтобы улучшить условия их содержания.

Дёниц покосился на главу Абвера, но комментировать это никак не стал.

Я думал, что Судоплатов после операции сразу же умчится на доклад к своему начальству, всё же провёл серьёзную операцию, хоть и с моей помощью, но ошибся. Не забыл он о том, что хотели ещё освободить пленных.

— Когда пойдём? — Уточнил он у меня.

— А вы тоже решили с нами отправиться? — Удивился я. — Там же ничего секретного не будет.

— Могу и отправиться, если нужно, — невозмутимо заметил Павел Анатольевич. — Но у меня сейчас и здесь будет много работы.

— Пойдут те же самые ребята? — Указал я на солдат.

— Они, — кивнул разведчик, — только не все. Сейчас нет смысла всех перекидывать, сам же сказал, что охрана в лагерях немногочисленная.

— Так и есть, — кивнул я. — Такую толпу туда-сюда перемещать не получится, сил не хватит. Вы тут всё приготовьте для встречи, ночью пойдём.

— А почему не днём?

— Если начнётся бой, погибнет много пленных. Лучше напасть на охрану, когда пленные будут в бараках, а то разбегутся все в разные стороны, вряд ли станут упускать такой подходящий момент для побега.

— Что есть, то есть, — кивнул Судоплатов. — Ладно, я отдам распоряжение, ты тоже иди, отдыхай, вон какое лицо бледное.

Ну да, сил я потратил немало, почти полностью израсходовал свой магический резерв, поэтому пошёл, перекусил и завалился спать. Мне дали хорошенько выспаться, хотя договорились отправляться через восемь часов, должны были разбудить, но я проспал около десяти часов, никто не тревожил. Едва я проснулся полный сил, как тут же пришёл майор, один из помощников Судоплатова. Это был боевик, а не штабной, среди собранных бойцов не было штабных, все ребята прошли не один бой, хорошо обученные профессионалы. Довелось мне посмотреть, как они действуют.

Майор пришёл обсудить, как будем освобождать лагеря. Подготовился я основательно, даже заходил на территорию, чтобы была возможность перекинуть штурмовую группу сразу на территорию лагеря. Надолго беседа не затянулась, подошли ещё несколько человек, видимо, командиры небольших групп. Схема у меня уже была нарисована, они её к этому времени изучили, осталось только уточнить некоторые детали.

Как и в прошлый раз, расходовать силы на уничтожение врагов я не планировал, бойцы сами справятся, в этом не было никаких сомнений. Я мог только оказать советским воинам помощь и увеличить их шанс на выживание. Похоже, плохо моя головёнка соображает, потому что в прошлый раз об этом не подумал.

— Юра! — Позвал я своего охранника. — Прикажи всей моей охране снять одежду.

— Полностью? — Удивился воин.

— Нет, бестолочь, только верхнюю одежду. А вы, товарищ майор, прикажите людям, которые пойдут с нами, надеть на себя эту одежду. Нужно было и в прошлый раз так сделать, может и потерь бы меньше понесли.

Пришлось им рассказать, с какой целью они возьмут одежду у моей охраны, она же зачарованная. В общем, никто не стал отказываться от такого щедрого предложения. Надо будет после возвращения сразу забрать обратно, пока все бойцы не разбежались. Эти ребята ушлые, могут к своим рукам прибрать, чтобы потом передать учёным для изучения.

Надо сказать, что освобождение лагерей не было лёгкой задачей, несмотря на то, что ударить мы должны неожиданно для противника. Дело в том, что не было возможности перекинуть отряд сразу в лагерь, точнее возможность была, но беда в том, что нас сразу же обнаружат. Передвижение по лагерю в ночное время было запрещено, они очень хорошо освещались, поэтому появление людей не останется без внимания и по ним тут же откроют огонь. После недолгого обсуждения решили ударить снаружи, а уже потом зачистить территорию от остальной охраны. Вряд ли к фашистам ночью успеет примчаться помощь, советские бойцы знают, что нужно делать.

Группа вышла из портала примерно в километре от лагеря. Снова никаких команд, бойцы начали обходить лагерь со всех сторон. Нужно быть предельно осторожными, большая часть охраны смотрят внутрь лагеря, но несколько прожекторов всё же шарили по внешнему кольцу, высматривая возможных беглецов. Конечно, удара снаружи фашисты не ожидали, кого им тут бояться, это территория Германии, а война идёт где-то далеко.

Штурм начался примерно через полчаса, всё же кто-то из охраны обнаружил движение. Один из прожекторов резко метнулся в сторону и тут же раздался выстрел. Нет, это стрелял не часовой, а кто-то из наших воинов, после чего тишину разорвала пулемётная очередь. Уверен, что большая часть бойцов уже заняли позиции и после выстрела открыли огонь по вышкам. Тут же поднялись человеческие фигуры и рванули к колючей проволоке. В них никто не стрелял, охрана на вышках даже не поняла, что произошло, а сами вышки превратились в решето, штурмовики боезапас не экономили.

Пять минут тишины, а после снова началась заполошная стрельба. Шустрые ребята уже успели добраться до лагеря и вступить в бой с охраной, поднявшейся по тревоге. Минут десять раздавалась стрельба, потом она начала понемногу стихать, только изредка постреливали, видно добивали подранков. Со мной было всего три бойца: Юра и пара охранников. Мы тоже резвыми ланями помчались в лагерь. За ночь нужно было освободить не один такой, приходилось торопиться.

Когда мы примчались к баракам, всё уже было закончено. Из маленьких зарешёченных окон на нас с любопытством и надеждой в глазах смотрели пленники. Они пока не понимали, что произошло, всё же штурмовики были профессионалами и почти не разговаривали. Впрочем, один из них всё же получил ранение в ногу. Когда его вели ко мне, он неосторожно ступил на неё и грязно выругался, используя непечатные фразы.

— Ребята, вы что, наши? — Спросил кто-то из барака.

— Ваши, — буркнул один из бойцов.

Бараков было несколько. О том, что мы свои, услышали только в одном, раздался усиливающийся шум, а потом в бараке началась какая-то возня.

— Что там происходит? — Удивился я.

— Похоже, кого-то бьют, — невозмутимо заметил Юра.

Мне даже не пришлось оказывать раненому помощь. Как оказалось, у командира отряда имелось целительское зелье, которое он вылил на сквозную рану, благо пуля прошла через мякоть. В бараке на самом деле была драка, в этом я убедился, когда сам туда вошёл.

— Кого это они так? — Спросил я у майора, с безучастным видом наблюдающего за тем, как избивают нескольких человек.

— Активно помогали фашистам, — пожал плечами офицер. — Вот за это их и наказывают.

— Понятно, — кивнул я. — Выгоняйте людей на улицу, нужно отправлять их в Москву. У нас сегодня ещё много работы, а ночь не бесконечная.

Держали несчастных в абсолютно скотских условиях, если можно так сказать, потому что нормальные люди даже к скоту относились лучше. Впрочем, называть фашистов людьми язык не поворачивался. Бараки были полны пленников, которые спали чуть ли не друг на друге. Нары в несколько ярусов, жуткая вонь, по-видимому, им даже мыться не давали, все измождённые чуть ли не до состояния скелетов. Почти в полном составе болеют самыми разными болезнями, что нисколько не удивляло.

Само собой, наше появление их сильно поразило. Им же тут рассказывали сказки о том, что немцы дошли чуть ли не до Урала, а Советский Союз потерпел поражение в войне и теперь все должны трудиться на процветание Германии. Само собой, из числа пленных нашлись такие, которые верой и правдой служили своим хозяевам. Кстати, несчастные убили не всех таких деятелей.

Не знаю, плохо ли я думаю о тех людях, которые стали служить фашистам. Можно сказать, что ни за что не пошёл бы на предательство и никогда не стал бы на них работать, но я в такой ситуации не был, голодом меня не морили. Правда, тут были и такие, которые за лишний кусок хлеба докладывали фашистам о том, что творится в бараках, не собирается ли кто-то поднять бунт или сбежать. Их не тронули, забили насмерть только тех, кто издевался над своими же земляками, выслуживаясь перед новыми хозяевами. Причём делали это во всех бараках.

Я зашёл в ещё один, где майор только что сообщил о том, что их освободили советские солдаты. С нар тут же стянули нескольких человек и стали их жестоко избивать, вымещая накопившуюся злобу. Благо, что никто не стал разбегаться, майора слушали внимательно и вникали в то, что им нужно делать, когда откроется портал. Мы не стали возвращаться в Москву, незачем тратить силы. Потеряли всего одного человека, того самого, раненого в ногу. Не мог он резво бегать, поэтому майор отправил его вместе с бывшими узниками обратно, несмотря на все уговоры.

Вторым мы освободили женский лагерь, в котором держали пленников не только из Советского Союза, но и из других стран. Вроде ко всему был готов, но то, что мы тут увидели, даже меня пробрало. В этом месте над женщинами проводили разные опыты, в предыдущем лагере над рабочими так не издевались, можно сказать, им даже повезло, что не попали сюда. Пока собирали всех в кучу для отправки в Москву, я наслушался рассказов. На территории даже имелась печь, где сжигали несчастных — самая настоящая пыточная лаборатория. Заглянули даже в яму, в которой лежали тысячи обгоревших костей. Видимо часто ей пользовались, если даже не закапывали. Конечно же, женщин насиловали, вывозя их в город, располагающийся неподалёку. Солдаты с ними таким образом развлекались.

Я думал, что после увиденного меня больше ничего неприятно не впечатлит. Думал я так ровно до того момента, пока мы не прибыли в третий лагерь, в котором держали детей. Взяли его без особых проблем, тут было много охранников из числа женщин, не ожидали от детей какой-то угрозы. Очень плохо так говорить, но, наверное, тем детям, которых фашисты просто расстреляли, повезло. Повезло, что не попали в этот ад, советские пропагандисты далеко не всё говорили о зверствах фашистов, а может, о подобном лагере пока ещё просто не знали.

Издевались над этими детьми по-всякому: их тоже сжигали, причём даже грудничков, судя по крохотным черепам, круглосуточно проводили самые разные опыты. Когда мы сюда нагрянули, над несколькими детьми как раз проводили какие-то эксперименты. Вкололи непонятные препараты и следили, как дети медленно умирают. Я, как маг, видел, насколько им больно, но они даже не могли кричать с кляпами во рту. Наверное, чтобы не тревожили своими криками так называемых «учёных». На территории располагался медицинский бокс, где у детей почти полностью сливали кровь. Главное, чтобы они не умерли и их можно было использовать дальше. Разумеется, кровь была для фашистов, для их раненых и потерявших много крови солдат.

Майор всегда был стойким как скала, но даже его стойкость после увиденного дала трещину. Остальные бойцы выглядели не лучше, а ведь они много чего повидали за свою жизнь, но подобное даже их вогнало в ступор. Дети, которые могли ходить, обступили бойцов со всех сторон. Видно боялись, что их бросят и они снова окажутся в руках фашистов. Узников было очень много, часть не могли ходить самостоятельно. Было понятно, что на сегодня это последний лагерь, больше освободить не получится. Да и кому выносить отсюда всех немощных. Этих детишек не использовали в разных работах, а значит, не считали нужным их кормить.

Майор тут же приказал сооружать носилки, требовалось вывозить детей, мы не собирались тут никого оставлять.

— С этими что делать? — Спросил офицер почему-то у меня, кивнув на пленных.

Фашисты стояли с понуренными головами, всем своим видом изображая раскаивание. Не раскаивались они, видел я несколько злобных взглядов, брошенных в нашу сторону. Даже женщины считали, что ничего необычного тут нет. Всегда думал, что в женщинах с рождения заложена забота о детях, но ошибся. Фашисты каким-то образом смогли вытравить из себя эту заботу. Это даже не звери, это опасные твари, зараза, которую нужно искоренить. Воистину советские люди добрые. После всего, что фашисты сделали с этим народом, этих тварей нужно было вырезать как нацию, но этого не сделали. Может, и правильно, зачем уподобляться таким же тварям.

— Майор, представь, что твой ребёнок находится в этом лагере, — сухо бросил я. — Ну, а после сам прими решение. Не хочется женщин к стене ставить? Не ставь, наверняка у них ещё лагеря имеются, пойдут работать туда, дело привычное.

Едва я отвернулся, как позади меня раздалась длинная очередь. Наши бойцы притащили с собой фотоаппарат, фиксировали всё увиденное, правильно делали. Ещё бы кучу фотографий сделать и разослать солдатам на фронт, тогда они фашистов голыми руками рвать будут. Как оказалось, даже в этом страшном аду у меня нашёлся повод для радости.