Тот, кто ходит сам по себе

Глава 2

Я поспал. Потом сходил в душ и сделал свои кошачьи делишки. Снова поспал.

Время тянулось медленно-медленно, упругое, скользкое и тяжелое, как резина. Часа через три мне надоело сидеть в комнате, и я решил отправиться гулять. В конце концов – кот я или не кот? Коты должны есть, спать, гадить и гулять – это их основные занятия! Если не считать размножения. Но размножаться я отказываюсь категорически! Только представить… б-р-р-р… Пока что отказываюсь. В кошачьем теле.

Прикинув, как добраться до отдушины, я запрыгнул на шкаф – не без труда, но довольно-таки ловко – со шкафа, с небольшого разгона, прямо в дыру.

Хорошо, что кошки видят в темноте, как люди днем! Иначе тяжко пришлось бы в этом чертовом лабиринте. Но даже и с кошачьими глазами темновато.

Я шел вдоль комнат, прислушиваясь, бесшумный, как… кот. Длинный узкий тоннель воздуховода тянулся далеко-далеко, и комнат было так много, что я даже удивился – это сколько же тут студентов? Сотня? Тысяча? Вероятно – не меньше тысячи.

Само собой, не все студенты жили поодиночке, как моя… хм-м… девица. Большинство – по два, по четыре человека в комнате. Подкрадываясь к дырке, я видел кровати, видел парней и девушек, которые сидели, ходили, лежали в этих комнатах, прислушивался к разговорам, наблюдал, впитывал информацию, пытался понять, о чем говорят эти люди, кто они такие, чем живут и что тут делают.

Само собой – почти ничего не понимал. Похоже на то, что многие из студентов были иностранцами и, находясь в своих комнатах, говорили на незнакомых мне языках, а если и разговаривали на языке, который я понимал, то сыпали терминами и именами, которых я не знал.

Через два с лишним часа шпионской деятельности все, что я выяснил, – это то, что сегодня какой-то праздник, его здесь называли День Равноденствия, и что в этот день администрация города устраивает бал, куда приглашают и студентов, но не всех, а только благородного происхождения и кто имеет возможность заплатить за вход серебряную марку.

Что такое серебряная марка, я не знал, но нетрудно было догадаться – так называется одна из местных денежных единиц непонятного номинала. И эта единица вполне так прилична по своей покупательной способности, так как многие студенты говорили о марке с некоторым раздражением и сожалением, злопыхая в сторону богатейчиков, способных заплатить такой сбор.

Похоже, что моя девица совсем не проста, хотя об этом я догадывался гораздо раньше – все-таки отдельный номер и приличный гардероб что-то да значил. Жаль, что я не знал ее имени, – возможно, в разговорах упоминали мою красотку, но… я не знал, что говорят именно о ней. Потом разузнаю побольше.

В разговорах частенько упоминали неких магистров, кляли высокую плату за обучение, обсуждали девушек, парней, смеялись, рыдали, а в одной комнате я застал парочку в самый интересный момент – они сдавленно пыхтели, пристроившись на узкой кровати, как два среднего размера бегемота. Любовники были довольно-таки упитанны, и когда они все-таки свалились с тесной лежанки в пылу своего любовного сражения, звук был таким, как если бы с полки упали десять фолиантов подобных тому, что недавно припечатал мое вместилище гениального разума.

Я не удержался и фыркнул, глядя, как эти два поросенка возятся на полу, постанывая от боли в ушибленных конечностях, но досматривать не стал – слишком уж зрелище было не эстетично. Я недолюбливал толстяков, полагая, что излишний вес – это не болезнь, а распущенность.

Обжорство, как известно, один из семи смертных грехов. Да, я не особо интересовался религией, но уж про грехи-то знал досконально, особенно про прелюбодеяние и гордыню. И то и другое было знакомо мне не понаслышке – как и большинству нормальных половозрелых горожан. Да и множеству селян – тоже.

Когда подглядывание за чужой жизнью мне окончательно надоело, добитый отвратительным зрелищем совокупляющихся мастодонтов, я побрел назад, в комнату, которую уже считал своей, чтобы предаться сладкому сну. Будет день, и будет дело – как говаривал мой отец.

У меня вдруг защемило сердце – как они там, без меня, мои родители? Небось плачут на похоронах, страдают! А я вот тут, жалкий котяра, питающийся подачками с чужого стола! Хорошо хоть кроме меня еще Ольга есть! Остаться одним, без детей на старости лет – жуть!

Ничего, сестренка плотно сядет им на шею, и они быстро меня забудут. Внуки пойдут. Ведь когда-нибудь она же все-таки выскочит замуж? А раз выскочит – значит, будут внуки.

И даже если не выскочит – тоже будут, или я не знаю свою шуструю, любвеобильную сестру! Так что будет кому испортить им спокойную старость.

Они ждали того же от меня, но… судьба распорядилась иначе. Увы. Или – НЕ увы?

Сам не пойму. Пока не пойму. Может, в моей жизни и не хватало вот ЭТОГО? Безумства. Приключений. Магии. Может, потому моя душа отказалась подчиниться и спокойно отправиться в небытие?

Одна часть меня желала остаться на белом свете, другая жаждала перемен, интересной, яркой жизни, и этот раздрай в душе привел меня в кошачье тело?

Самокопания все равно ни к чему не приведут, это я знал точно. В прежней жизни они приводили лишь к бутылке виски – моя душа не принимала водки, считая ее уделом алкашей и бомжиков. «В-в-выски»! Но безо льда – все-таки я русский человек, чтобы не пить без закуски и по-дурацки, посасывая разбавленную талой водой коричневую жижицу. Выпивать так выпивать! Хряпнул стакашку – и огурчик маринованный – хрусть!

Я легко нашел проход в «свою» комнату, безошибочно выбрав нужную дыру в стене, – у кошек есть свои преимущества! Они не забывают дорогу и всегда находят свой дом – я читал об этом, и не раз. Месяцами идут к своему дому, вывезенные за тысячи километров, и находят его как ни в чем не бывало! Как это происходит – до сих пор так никто и не понял. Магия!

Кстати сказать – кошки всегда считались загадочными существами, хотя я лично ничего загадочного в них не находил. Кроме удивительной способности залезть в щель между книжным шкафом и полом высотой чуть больше ладони и нагадить там так, чтобы не было видно снаружи, но запах держался не менее двух месяцев. Или трех. Проверено!

Благополучно достигнув девичьей (Или женской?! Вот как узнать?!) кровати, я с наслаждением растянулся на чистом покрывале, пахнущем сладкими притираниями, и заснул, грезя о человеческом теле, которое я мог бы уложить в эту постель так же удобно, как сейчас. О своем теле! Ну… и не только о своем. «Красотки, красотки, красотки кабаре! Вы созданы лишь для развлече-е-ений!» М-да… «Кошки, кошки, кошки…» – не звучит!

От скрежета в замочной скважине я подскочил, как на пружинах, – сна ни в одном глазу! Если что и умеют кошки, так это мгновенно просыпаться, а после пробуждения так же мгновенно вцепляться когтями в ногу супостата (проверено!).

Дверь открылась, и в нее ввалились двое: высокий светловолосый парень, плечистый, холеный, настоящий ангелочек, мажор, мечта провинциальной искательницы богатых женихов, и хозяйка комнаты, голова которой беспомощно болталась на длинной шее, опускаясь туда, где соблазнительно белел вырез дорогого платья. Мажор тащил девицу на плече, как мешок тряпья, и похоже, что парень был довольно силен – особых усилий он явно не прилагал, и это при том, что ноги моей благодетельницы не касались пола.

Парень положил девушку на постель, не обратив внимания на то, что я залег в засаде у изголовья кровати за подушкой, поставил на стол фонарь, который держал до того в руке, и пошел закрывать дверь. Прикрыл, задвинул засов, предварительно вынув ключ из замочной скважины, со стуком бросил его на стол, подошел к постели, на которой сладко посапывала хозяйка комнаты, остановился, перекатываясь с носка на пятку, сунув большие пальцы рук за пояс, поддерживающий вышитые серебристой нитью штаны. Постоял так секунд десять, будто на что-то решаясь, ухмыльнулся и решительно потянул подол платья спящей красавицы вверх, к ее горлу. Остановился только тогда, когда подол застрял на груди, удерживаемый тугими холмиками, – нужно было распускать шнуровку, чтобы снять совсем, а ему явно было лень! Да и зачем, если все, что нужно для «дела», находится ниже? Под кружевными трусиками, которые так легко стянуть – даже чулок снимать не нужно, тем более что в них девушка выглядит гораздо аппетитнее!

Он так и сделал. Через несколько секунд девица уже лежала наполовину голой, с раздвинутыми ногами, а мажорчик, торопясь, расстегивал свой украшенный серебряными бляхами пояс.

Я наблюдал за происходящим, будто видел это на экране кино, будто то, что происходило, меня никак не касалось. Ну – напилась девушка, ну сейчас лишится девственности (если она у нее вообще есть!), так и что? Я ей кто – брат, жених или папа с мамой? Мне-то какое до того дело? Тем более что я терпеть не могу пьяных женщин. Подшофе они делаются истеричными, слезливыми, обидчивыми. Или наоборот – игривыми, маниакально-сексуальными, а бывает – нарочито-неприступно-холодными, все, что угодно, но только не теми женщинами, какими являлись в жизни. Я все-таки достаточно пожил на белом свете, чтобы видеть все варианты развития событий с женщинами, накрытыми алкогольным дурманом, и у меня давно сложилось мнение, что пить они не умеют, и когда все-таки нажираются, держаться от них нужно как можно дальше. Даже если и существует шанс, что пьяная красотка одарит сеансом особо бурной, запоминающейся, эпичной любви.

Впрочем, обычно сеансы эти какие-то грязные, мокрые, потные и скользкие – не люблю секса с пьяными дамами, распустившими свои пьяные слюни. Нет, оба партнера должны понимать, что они делают, чувствовать и получать от всего этого удовольствие. Не так, как сейчас, когда один из партнеров – «ни бе, ни ме, ни кукареку» – как говорила моя бывшая супруга, не к ночи будь она помянута!

М-да… постоянно вспоминаю ее – к месту и не к месту. А что поделать – любил… «любовь еще, быть может, в моей душе угасла не совсем!»

«Это Рембрандт, да?» – сказала бы сейчас моя «образованная» супружница. Мама частенько тихо хихикала над ее великолепными высказываниями, и меня это слегка злило – что поделать, если не удалось девушке родиться в таком месте, где школа – настоящая Школа, а не место, куда ходят, чтобы правдами и неправдами получить аттестат.

Эти раздумья мелькнули и ушли прочь, оставив лишь одну мысль, – что делать? Проклятый мажорчик уже достал свой размножительный аппарат и деловито приводил его в боевую готовность, примериваясь, как бы это ловчее поунижать и заюзать мою благодетельницу. И было в этом зрелище что-то такое, что мне совсем бы никогда не понравилось, даже если бы я и не был благодарен за предоставленную крышу над головой, пищу и постель. Нехорошо все-таки вот так воспользоваться телом доверившейся тебе девушки, которая, возможно, потом и не вспомнит, что ты ее фактически изнасиловал. Пусть даже и сама виновата – нечего было так напиваться.

Ухмыляющийся придурок, трясущий своим поганым отростком перед беспомощной девушкой, заслуживал хорошей трепки, хотя бы ради того, чтобы запомнил – с женщинами нельзя так обращаться! И вообще с людьми. Должна же быть хоть какая-то совесть, даже если ты средневековый мужлан! И не средневековый – тоже.

И я ринулся в бой.

Если кто-то думает, что взрослый кот умеет только мурчать, фырчать и гадить в тапки – он жестоко ошибается. Не всякая собака сможет победить кота, а кошка, которая защищает своих котят, способна разогнать и нескольких собак, решив, что они покушаются на ее чадо. Я не был кошкой, и девушка не была моим чадом, но все-таки теперь она не была мне и чужой, – я ведь защищал свою собственность, свою территорию, свой дом!

Да кроме всего прочего – события этих суток оставили в моей душе неизгладимый след в виде здоровенной кучи психологического дерьма, которое срочно требовалось переправить на первый подвернувшийся под руку… хм-м… лапу – объект. Выместить зло, так сказать. И этот объект скоро пожалел, что подвернулся под мою «мягкую» кошачью лапу.

Я завопил так, что меня должно было быть слышно в противоположном конце общежития. Если кто и мог меня заглушить, так это раненый супостат, но даже он, вопя, как десять атакующих самураев, не смог перекрыть мой боевой клич! А стимул вопить у него был знатный – когти, острые, как рыболовные крючки, располосовали ему самый драгоценный мужской объект, едва ли не навсегда лишив способности размножаться.

Когда мажор зажал в ладонях окровавленные, в лохмотьях кожи гениталии, я впился ему в лицо, стараясь не ослепить – хватит с парня располосованных щек, лба, надкушенного уха и носа.

Упав на колени, со сползшими до щиколоток штанами, мажор на четвереньках вслепую пополз к двери, стеная, как плакальщицы, провожающие в последний путь фараона Аменхотепа. Я же решил ускорить его движение к темному будущему и слегка покарябал голый зад мажора, оставив на прыщавых ягодицах длинные кровавые следы, будто по заднице прошелся острыми граблями усердный гастарбайтер, в приливе энтузиазма решивший продрать поверхность газона до самого что ни на есть материкового слоя земли.

Мажор очень быстро, будто включил ракетные ускорители, метнулся вперед, врезался в дверь, что, казалось, вынесет ее с петель, нащупал засов и вывалился в коридор, захлопнув за собой тяжелую створку, окованную полосами железа, отрезав себя от происходящего в комнате бесчинства! И слава богу, что закрыл! Я вряд ли смог бы притворить эту тяжеленную дверь, явно рассчитанную на то, чтобы ее можно было сломать только невероятными усилиями нескольких человек, при всем при том использующих исключительно тяжелые топоры и кувалды.

Я примерился и, с разгону допрыгнув до засова, ловким ударом лапы подвинул его влево, блокируя створку. На всю длину закрыть не удалось – после трех прыжков я сдвинул засов всего сантиметров на пять, но и этого хватило, чтобы уберечь комнату от нежелательного проникновения. Фактически засовом служило нечто среднее между зубилом и ломиком, к которому были приделаны торчащие в стороны ручки. И того, что я сделал с этим засовом, было достаточно, чтобы закономерно возгордиться своими деяниями. Ловкое это существо – кот! Я!

Все. С чувством выполненного долга я подошел к кровати и посмотрел на убереженную от позора спящую красавицу. Она так и лежала – поперек кровати, голая по пояс, с бесстыдно раздвинутыми ногами, такая красивая, беззащитная, соблазнительная… что, будь я человеком, вот так взял бы, да и… защитил бы ее как следует! И еще раз! Ух, красоточка! Пупсик средневековый!

Хотел одернуть на ней платье, легонько подергал зубами за подол, потоптавшись на мягком животике, но убедился в бесперспективности предпринятых действий. Несмотря на то что девушка была довольно-таки миниатюрна, для такого субтильного существа, как я, она была Гулливером в стране лилипутов, и как следует одернуть платье у меня бы точно не получилось, тем более что тащить придется зубами, а, как ни странно, тонкий шелк очень не любит кошачьих зубов и когтей. Зачем портить хорошие вещи?

Вид обнаженной девушки ничуть меня не смущал – я же все-таки не совсем человек… или совсем не человек – не знаю, как лучше сказать, – тем более что мне не двенадцать, а в два раза больше, и уж чего-чего, а по пояс голых девушек с раздвинутыми ногами я насмотрелся достаточно. Такого добра в Интернете – только мышкой щелкни.

Да и в реальной жизни я не был совсем уж таким ботаном. Девушки не обделяли меня своим вниманием! Вот мама и удивлялась, почему это среди всех претенденток, которые готовы были для меня на все, я выбрал самую тупую, необразованную и бестолковую невесту! Что сказать по этому поводу? Любовь зла, полюбишь и… ну ясно. Нет, не насчет козла – насчет козы. Не люблю «нетрадиционных»! Не толерантный я, да.

Запрыгнув на постель, занял свое насиженное место и улегся, пристально наблюдая за вздымающейся грудью девушки. Вернее – за двумя холмиками, которые не мог сдержать шелк платья. В голову лезли всякие мысли, вроде: «Не все женщины, обожающие кошек, такие стервы, как моя бывшая. И что – хорошо, что есть такие женщины. Иначе бы нам, котам, жилось совсем тяжко. А так ничего – живем, мясо жуем, в теплой постели спим, и хотели бы спать в ней и дальше!».

Потом я начал смотреть на фонарь. Почему на фонарь? А потому, что он был странным – в нем не горел огонь! Только сейчас это заметил, когда успокоился. Из фонаря струился ясный желтоватый свет, похожий на солнечный, но пламени не было видно, да и копоти не наблюдалось! А это значит, что или фонарь был электрическим, или тут задействована магия. И сомневаюсь, чтобы здесь что-то знали об электрических батареях. Хотя – кто знает? Я и видел-то в этом мире – тоннели замка да заплеванный двор.

Скептически отношусь к понятию «магия». Это слово придумано невежественными людьми, пытающимися объяснить непонятные им процессы мистическими причинами. Молния ударила – магия! Ветер дует, ураган – магия! Колдуны разбушевались!

Потоп – тоже магия!

И виновата, конечно, баба Настасья, живущая в соседней деревне, – у нее характер склочный, от нее воняет тухлятиной, и клюка ейная – ох какая подозрительная! Нос крючковатый и бородавка волосатая – явно ведьма, тудыть ее в качель!

Всему есть объяснение. Да, я признаю, что есть некие процессы, которые нельзя объяснить научными теориями, процессы, не подпадающие ни под одну известную научную гипотезу. Ну – не объяснили, к примеру, как экстрасенсы могут читать сознание людей! А ведь могут, что бы там ни говорили скептики!

Или НЛО – ну летают же, летают! В старину считали – что это летают колдуны или демоны. Сейчас вариантов больше – от перекати-поля, взметнутого вихрем, до живых плазмоидов, прилетевших подпитаться от высоковольтных линий. Теорий много, и все непроверяемые. Однако же любой серьезный ученый тут же скажет, что к магии эти процессы не имеют никакого отношения. И все с ним согласятся, да!

Вот только пусть эти самые ученые дадут четкое определение – что такое магия? Что можно назвать магией, а что нельзя?

А если допустить, что существуют люди, которые умеют управлять природными процессами без участия каких-либо приборов? Просто за счет особого устройства своего мозга? Ну, к примеру, случилась такая мутация – Чернобыльская или Фукусимская, и некоторые люди вдруг обрели способность управлять огнем, ветром, водой? Или даже гравитацией? Тогда как? Почему нужно так яро отрицать существование магии, чуда, и это при том, что рядом с научными теориями существует множество религий, основой которых является не что иное, как Чудо! Управление процессами без участия машин, лишь волей – чистой, незамутненной цивилизацией волей!

У нас прогресс пошел по техническому пути, но в других мирах он мог пойти совсем другой дорогой. И пошел – судя по тому, что я услышал за первый день моей жизни в этом мире.

Мои глаза сами собой сомкнулись, и я уснул, потерявшись в теориях, гипотезах и снах, нахлынувших на меня как половодье.

Снилась мне моя уютная квартирка и супруга, стоящая над моим мертвым телом. Она активно изображала скорбь, но я видел, как над ней витает облачко мыслей, в которых эта поганка дергается в пароксизмах оргазма, тая в руках гаденыша-соседа.

Видел мою маму, прижимающую к глазам платок и время от времени с ненавистью глядящую на мою бывшую.

Видел отца, застывшего с каменным лицом и уставившегося в одну точку.

Видел сестру – она тоже была расстроена, но больше скучала, и над ее пустой головкой витали картинки, которые были ничуть не менее паскудны, чем те, что зависли над головой моей бывшей женушки.

Не знаю, видел ли я все это взаправду, или мой мозг сложил картинку из отзвуков размышлений и воспоминаний, как и положено порядочному мозгу, только я был очень расстроен, и сердце мое билось часто, резко, будто пытаясь вырваться из груди. Я переживал – если и было в моей жизни что-то ценное, о чем я мог пожалеть искренне, до глубины души – так это мои родители, которых любил и, глупый осел, не удосуживался сказать им об этом лишний раз.

А теперь поздно. Теперь – никогда! И от этого в спящей моей душе разливалась невыразимая тоска, тянущая, колющая, болезненная, как рана, которая когда-нибудь все-таки заживет, но след от нее останется навсегда. Больно, очень больно осознавать, что ты умер. Тебя нет! Есть только душа, неведомо как зацепившаяся за тело бродячего кота. Никому не нужного, никем не любимого – кота, которого никто и нигде не ждет.

Да – я кот, которого никто не ждет. И с этим мне жить. И выживать. Уж очень хочется посмотреть – что же там дальше будет? Даже если времени на просмотр осталось не так уж и много.

Сколько мне лет? Вернее – моему новому телу? Два? Три года? Пять лет? Скорее всего – последнее. Мне так кажется. А значит, в запасе у меня еще лет десять, если только здешние коты живут столько же, сколько и земные. По человеческим меркам мне… хм-м… да получается – примерно столько же, сколько и было! Двадцать пять – тридцать лет, не больше и не меньше. Для котов время движется гораздо быстрее. Особенно когда они спят. А спят коты двадцать часов в сутки, в остальное время – жрут, гадят, дерутся за кошек и трахаются.

Чем-то напоминает жизнь викингов, ага! Только живут коты меньше этих бородатых героев сериалов. Хотя… викинги тоже особо не заживались на белом свете, судя по увиденному и прочитанному.

Проснулись мы сразу, вместе, от стука в дверь. Я подскочил на кровати, пружиня всеми четырьмя лапами, девушка же вяло пошевелилась, обмахнула лицо рукой, будто пытаясь освободиться от навязчивого кошмара, а когда кошмар не прекратился, села, тоненько застонав, бессмысленно глядя в пространство и вертя головой из стороны в сторону.

Стук в дверь продолжался – назойливый, упорный, будто там, за дверью, находился маньяк, жизненной целью которого было добраться до сладкой плоти молоденькой девицы, криво зевающей и поправляющей слипшиеся волосы цвета воронова крыла.

Девушка села, спустив ноги на пол, посидела, упершись руками в край кровати, собралась встать, и только тогда до нее дошло – она голая до самой груди! Без трусов!

И только после этого, похоже, в ее голову ринулись воспоминания, которые сразу же вышибли сон и окрасили кожу в пунцовый цвет.

Я еще ни разу не видел, чтобы ТАК краснели. Ее лицо стало багровым, живот, даже аккуратная попка без единого прыщика (на удивление идеальная попка! Я, можно сказать, специалист по попкам и свидетельствую – всем попкам попка!) – все сделалось розовым, краска стыда покрыла тело с головы до пят, и первое, что сделала уже не спящая красавица, это некрасиво раздвинула ноги, скорчив страдальческую мину, всхлипывая от накативших горестных чувств, и начала шариться ТАМ, видимо отыскивая признаки совершенной вчерашним вечером патологической глупости. Убедившись, что явных следов безголовости вроде как не имеется, она лихорадочно одернула платье, покусывая нижнюю губу и недоверчиво мотая головой, затем схватила кружевные трусики, валявшиеся на полу, и сунула их под одеяло, уберегая от чужих нескромных глаз. Только потом шагнула к двери и хриплым, надтреснутым голосом спросила, откашливаясь и потирая глаза:

– Кто? Чего вам нужно?!

– Посыльный от графа Марона Герена! – послышался молодой, звонкий голос. – Послание для ее светлости баронессы Амалии Зонген-Мальдар!

– И потому надо выламывать дверь? – сварливо осведомилась Амалия (теперь я знал ее имя!), уцепившись за ручку засова, отодвинула его в сторону и приоткрыла дверь. Затем высунула руку в образовавшуюся щель и повелительно потрясла рукой. – Давай! Быстро!

– Господин граф велел передать на словах, что вы встретитесь с ним в суде магистров!

Рука Амалии появилась с зажатым в ней письмом, дверь захлопнулась, засов снова задвинулся, и озадаченная девушка начала срывать с письма красную сургучную печать, впившуюся в плотную бумагу конверта, как стригущий лишай в тело бродячего пса. Печать довольно долго не поддавалась, девушка морщилась, но в конце концов справилась с проклятой нашлепкой, с треском вскрыв конверт, достала хрустящий листок бумаги и углубилась в чтение, страдальчески кривя рот и покусывая нижнюю губку.

Кстати сказать, я уже заметил, что «моя» Амалия была совсем не так совершенна, как следовало ожидать от родовитой воспитанной девушки, – она строила рожицы, разговаривала по-простому, в отличие от того идеала, которым должна быть настоящая баронесса.

Впрочем – что я знал о баронессах? О том, как они должны себя вести? Откуда я получил информацию о дворянах? Из книжек, написанных писателями, почерпнувшими знания о дворянстве из книжек других таких же писателей? Из сериалов, рассказывающих о богатых, которые тоже плачут? Да и, по большому счету, кто сказал, что эта баронесса, именно ТАКАЯ баронесса, какие были и есть в земном мире? Это мой мозг перевел название ее титула, как «баронесса», а ведь на самом деле он звучит вслух совсем по-другому!

Да какая, в принципе, разница… все так, как должно быть. Девчонка как девчонка, пусть даже и родовитая дворянка, баронесса. Руки, ноги, попка, сиськи, делов-то! Чего на этом заморачиваться?

Амалия дочитала письмо, бессильно опустила руки, подошла к кровати и села, глядя в пространство. Потом оглянулась на меня и весело расхохоталась:

– Ты?! Кот-демон?! Едва его не кастрировал?! Ха-ха-ха! Я вызвала демона, поселила его в кота и натравила на графского сынка?! О Создатель! Этот дурак сам не понимает, каким посмешищем станет для всего университета!

И тут же посерьезнела, некрасиво скривив лицо. Когда-нибудь я скажу ей, что воспитанные девушки так не делают! И некрасиво, и морщины!

– В суд тащит, мерзавец! И что делать? Если я скажу, что он меня домогался, воспользовавшись беспомощным положением невинной девушки – кто мне поверит? Следов насилия нет! Ну да, он принес меня, положил на кровать, но где доказательства, что пытался меня изнасиловать? А вот у него есть доказательства того, что мой кот напал и едва не оторвал гаду поганый отросток! Хм-м… кстати, надо еще разобраться – а почему это я вчера оказалась в таком состоянии? Я ведь пила только легкий сидр! Да немного вина, которым он же меня и угостил! Похоже, что гаденыш что-то туда подмешал! Но как так – ведь он тоже пил из фляги! И давал пить двум девицам и своему приятелю! Ну да, ты сейчас скажешь – нечего было пить из чужой фляжки, мало ли какая гадость там налита! Но я же не могу отказать в такой малости сыну графа, фаворита самого императора! Это влиятельная семья, очень влиятельная! Да и просто… что я, совсем уж провинциалка, что стесняюсь отхлебнуть из фляги своего коллеги? Приятеля? И кроме того – пили ведь за здоровье императора! Как можно за это не выпить? Наша семья и так в опале после Сланорского бунта, чудом не пошли на плаху, лишились половины своих земель после Сибурского трибунала, который, кстати, так и не доказал причастность нашей семьи к попытке переворота. Однако земли у нас нагло оттяпали! И я подозреваю – неспроста, они ведь граничат с землями того же чертова папаши-Герена! Ему и были пожалованы наши земли вместе с орденом: «За безупречную службу на благо империи»! Не могла же я допустить, чтобы до императора дошло – младшая дочь «бунтовщика» отказывается пить за его здоровье! А ведь могут и донести! И тогда папе не поздоровится, а он только-только нашел жениха Ленаре! Свадьба расстроится, контракты разорвут, все прахом – а мы только-только начали вставать на ноги, расплатились с долгами!

Амалия снова посмотрела на меня и протянула руки:

– Иди ко мне, мой защитник! Ты один, кому я могу верить! И ты самый лучший слушатель на свете! Молчишь, не перебиваешь, тебе можно сказать все, что угодно, и ты меня не предашь, не передашь мои слова врагам! Ведь правда же, не передашь?

– Мяу-мур-р-р-мяу-у-у! Мур-мяу-мур! – глубокомысленно сказал я, и Амалия радостно засмеялась:

– Вот-вот! Мур да мяу! И больше ничего! Ладно, пойду-ка я смою с себя следы липких пальцев этого придурка! Небось щупал меня во всех местах, влезал, куда не надо! Влезал же, да? Бр-р-р… гадина!

Я едва было не кивнул на слова Амалии, вспомнив, как графский сынок жадно тискал ее гениталии, как сжимал грудь, сладострастно сопя и облизывая губы, но опомнившись, сдержался – зачем пугать девицу своим странным поведением? Я ведь обычный кот, а не какой-то там вселенец-демон, как утверждает мерзкий мажорчик!

Дальше все пошло как обычно. Мы поели, для чего мне была выделена персональная мисочка, и попили. Амалия перед завтраком вымылась, бросив вещи в большую плетеную корзину, а затем завалилась спать – уже нормально, без одежды, как и положено настоящей красотке (хороший обычай спать нагишом!). Я был приглашен в ее компанию и около часа дремал, прижавшись к голому боку девицы, размышляя о превратностях судьбы и соображая, чем же могу помочь моей благодетельнице.

Что ей грозит? Что с ней будет, если ее признают виновной? Этого я пока не знал, но предполагал, что ничего хорошего Амалию не ожидает. Чувствовал, что она была очень озабочена.

Не дожидаясь, когда девушка проснется, я воспользовался своей старой дорогой и уже без особых проблем шмыгнул в отдушину воздуховода. Я все больше и больше адаптировался к кошачьему телу и теперь передвигался с привычной кошкам ловкостью, совершенно не испытывая проблем. Движения мои были мягкими, точными, шел я так, будто находился на территории противника и за каждым поворотом тоннеля меня ждал враг. Так двигаются все кошки, даже если они всего лишь вышли на прогулку во двор деревенского дома – для них вся территория за порогом – это охотничьи угодья и поле боя с конкурентами, мечтающими узурпировать власть проживающей на этой территории представительницы кошачьего племени. Кошка кошке враг – гласила бы народная кошачья пословица, если бы у кошаков имелись хоть какие-нибудь пословицы.

Я решил найти комнату чертова мажора и послушать, чем он дышит. Как это точно сделать, найти – не знал, но предполагал, что система вентиляции должна проходить по всему зданию, подходить ко всем комнатам, а раз так, то я могу вычислить искомый объект по запаху и голосу – уж чего-чего, а запах мажора я запомнил очень даже хорошо. Кошачий нюх – есть кошачий нюх, а злопамятность кошек, она же память, давно уже вошла в легенды.

Я шел вдоль длинного узкого тоннеля, бесшумный, как нашествие вирусов, и полный праведного гнева, как ангел мести. Мои уши, различающие малейший шорох, торчали, как локаторы, ноздри расширялись, прогоняя сквозь себя миллионы молекул запахов, которые должны были быть в тысячи раз сильнее, чтобы их смог ощутить человек.

Кошка спокойно смогла бы быть ищейкой, если бы кто-то сумел заставить ее работать. Дрессировка кошек – дело гиблое, неблагодарное, и редкие дрессировщики связываются с этими своенравными существами – я читал об этом сетевую статью. Кошки не мотивируются угощением, они терпеть не могут, когда на них воздействуют силой, и просто убегают, когда кто-то пытается заставить их что-то сделать.

Кстати, во мне всегда было что-то от кошек, с прискорбием хочу это признать. Давить на меня бесполезно, драться я тоже не любил, лучше быстро свалить, чем героически переть на толпу, но если уж зажали в углу – порву, как… как… Мурзик Тузика! Буду драть, кусаться, визжать и грызть, пока вражина не поляжет или пока не лишусь сознания.

Бывало и такое, да. И супостат ложился, и сам терял сознание – юность бурная, и не смотрите, что я вроде как ботаник, программист и все такое прочее – глотку перегрызу не хуже сторожевого… хм-м… кота!

Кстати – такие были, как ни странно. Уж не помню, какая порода, но на Востоке их использовали как сторожевых – сидели себе такие гладкошерстные голубоглазые гады на полочке над дверью и ждали несанкционированного проникновения в домовую базу! И тут же их – хвать! За башку! За кумпол глупый! И когтишками кривенькими в глазыньки-то – цап-царап! И нет глазынек! И головки нет! Э-э-э… м-м-м… головы то есть – на плаху, само собой, чик топориком – и покатилась голова супостата!

Занятый воспоминаниями о жизнеописании нации котов, я едва не проскочил мимо искомого объекта. Отдушина уже скрылась за спиной, когда в голове у меня будто ударили колокола – дзынь! Клюнуло! Есть! Вот он!

Я вернулся назад и встал возле решетки, перекрывающей широкую отдушину. Оттуда просто-таки несло мерзким мажорским запахом, вернее – запахом того мажора, кровь которого до сих пор была видна на моих когтях.

А еще – голос. Вальяжный, звучный, важный, голос человека, привыкшего к тому, что ему не будет отказа ни в чем.

Я вообще удивлен, что ему понадобилось опоить девицу, прежде чем ее изнасиловать! Пригласил бы куда-нибудь в укромный уголок, там решил вопрос по существу проблемы, и… что бы ему было за это гнусное деяние? Скорее всего – ничего. Он же сын богатых и влиятельных родителей! Хотя… может, я чего-то не знаю? Ну… например… что такое университет? Кому он подчиняется? Какое влияние имеет на жизнь страны? А возможно, и мира? Может, тут богатство и близость к власти не имеют такого уж значения? В чем я очень сомневаюсь.

Но если это так, то все-таки зачем опаивать девушку? Вопросы, вопросы, вопросы… информации ноль, в остатке лишь желание помочь девчонке. И не потому, что она покормила меня и дала крышу над головой, и не потому, что у нее классные сиськи и тугая попка… понравилась она мне. Не как сексуальный объект (какой там объект – я же кот! Разумное животное!) – привлекла она меня чем-то другим. Шустрая, умненькая – сразу видно, и порядочная – не гулящая девка, это тоже видно. Может, и правда, судьба заслала меня сюда, чтобы помочь ей? Может, я так поправлю свою карму?

Вообще-то, при всей своей нерелигиозности, в закон кармы я верил. Верил, что если сделать гадость, – она ко мне вернется. Верил, что, умножая добро в этом мире, я делаю так, что добро в конце концов вернется и ко мне. И при том при всем так же был уверен, что зло надо наказывать.

Кстати сказать – наказание зла поднимает карму! Наверное. Ну… я так думал, да. Не углубляясь в философию.

Дед, покойник, всегда говорил: «Добро должно быть с кулаками! Зло должно быть наказано!» Крепкий был мужик, бывший вояка. Полковником в отставку вышел, и повоевать пришлось. Не любил рассказывать о войне, но шрамы на его теле я видел. Какая война? Он и Вьетнам, и Афган зацепил. Хватило на его долю. Очень его уважаю. Жаль, не пожил подольше! Хорошие люди умирают, а такие вот подонки вроде этого мажора живут! Ну и где справедливость? Куда бог смотрит? Или боги… не знаю, как тут с этим делом – в этом мире. А может, меня и заслали сюда, чтобы восстановить справедливость?

– …после праздника. Ректор уже назначил суд, так что все будет как положено.

– Ты на самом деле думаешь, что она занимается запретным колдовством? Ну… это… про кота. Думаешь, ректор поверит?

– Кот был у нее в комнате, она его натравила на меня, предварительно заманив туда, соблазнив своим телом! Я видел, как кот разговаривает, а сам не мог двигаться! Она наложила на меня заклятие неподвижности!

– М-да… а зачем? Ну зачем ей это было надо? Тебя же спросят.

– Чтобы нанести вред верному соратнику императора! Через его сына! Чтобы взять у меня кровь и сотворить черное заклинание! Так она и сказала!

– Послушай… это слишком фантастично. Может, что-то попроще, а? Зачем лезть в политику? Если все это раскроется, тебе не поздоровится. Папаша тебя же и сожрет с потрохами, соображаешь? Врать нужно уметь!

– Ну давай, давай… тогда ты придумай! Если такой умный! Давай!

– Она заманила тебя в комнату, чтобы поиздеваться. Ты, добрый и честный парень, пошел за ней, чтобы помочь ей дойти без последствий – чтобы никто не обидел, чтобы не свалилась, потому что напилась. А там оказалось, что она хочет над тобой поиздеваться! Сковала тебя заклинанием, стала раздевать, а когда ты все-таки преодолел ее магию, натравила на тебя кота. Ну а что за кот… это уже можно намекнуть, впрямую говорить о том, что в нем сидит демон, нельзя, магистры тут же потребуют доказательств, а какие доказательства ты представишь? Заклинание правды ни ты, ни она пить не обязаны! Не могут заставить пить его ни баронессу, ни сына графа. Значит, – только твои слова против ее слов. Ну и кот – ты сумеешь заставить ее предоставить кота на суд магистров? Ох, Марон, ну какого черта ты это все затеял?! Все шито белыми нитками, все такое… ерунда, в общем! В любом случае ты в полном дерьме – все будут знать, что какая-то там девка затравила тебя дрессированным котом, едва не кастрировала! И ты еле удрал от нее! Будет суд, ты станешь говорить против нее, она против тебя – и кому поверят магистры? Закончится это тем, что магистры вынесут постановление об отказе в твоих претензиях по недоказуемости. Зачем им разговоры, что у нас занимаются черной магией?

– И что я должен был сделать?! – Голос взвился до визга, и человек закашлялся. – Кхе-кхе… я что, должен был спустить ей с рук нападение на важную персону?! Как ты считаешь?! Ну что, что? У меня до сих пор в паху все зудит после этого чертова лекаря! А ты бы видел, как смотрел этот гад! Он смеялся! Да, да – на морде ничего не было написано, но он смеялся! И кот этот проклятый едва глаза мне не выцарапал! Лицо изувечил! Лекарь еле справился! И что я должен сделать?!

– Затихнуть. И потом отомстить. Как отомстить – другой вопрос. Найти способ. Пришибить в темном переулке, и всего-то делов! Нанять людей – всегда достаточно желающих подработать, и пусть бы они ее слегка приласкали – во всех смыслах! И ты вроде как ни при чем, и зло наказано. Недоказуемо! А теперь ты будешь выглядеть дураком!

– Умник… говори, да не заговаривайся! Мой род древнее твоего в два раза как минимум! Мой отец – советник императора!

– Но не ты. И если не хочешь выглядеть идиотом, отзови жалобу. А я разузнаю насчет людей, которые могут нам помочь. Но только не сразу, не сейчас! Надо подождать, точно! Иначе свяжут ее смерть с тобой, пойдут нехорошие слухи, и твоему отцу это не понравится. Не забывай, у тебя еще два брата, и папаша твой не отличается терпимостью. Может такой финт выкинуть – жалеть потом будешь! Для него главное – репутация, и дурные слухи совсем ни к чему. Эти старые пердуны слишком много думают о своей чести! О видимости чести! Лживые старые твари… Я вообще удивляюсь, как он отпустил тебя учиться в университете! Это же не для родовитых дворян! Ну ладно я – пятый сын, и мне ничего не светит, но ты-то? Ты старший сын!

– Дурак! Ты учишься, чтобы зарабатывать на жизнь! А я, чтобы получить власть! Знания, магия – это власть!

– Ну ты ведь тоже не просто так хочешь власти… власть – это и есть деньги. А значит, ты тоже собираешься зарабатывать, ведь так?

– Не умничай. И не сравнивай меня и себя. Ты из обнищавшего рода, и если бы не моя помощь… забыл, чем ваш род обязан моему отцу? Забыл, кто прикрыл вас после того, как вы вляпались в этот бунт? А тут – сколько я тебе дал денег, чтобы ты мог безбедно жить и не думать, чем заплатить за обучение? Забыл, что работаешь на меня?

– Ты разве дашь забыть? Только напомню – я не могу как следует работать на тебя, если ты не слушаешь моих советов. Повторюсь – советую отозвать жалобу из ректората и отомстить другим способом, поинтереснее.

– Я хочу растерзать ее! Хочу, чтобы она молила меня о жалости! Чтобы готова была сделать все, что угодно, ради моей милости! А кота… о-о-о-о… чтобы она сама отрезала ему голову! Чтобы отрубила лапы! Чтобы…

– Я понял тебя. – Голос был сухим, холодным. – Над этим нужно крепко поработать, и понадобится много денег. Если добыть ее крови…

– Ты хочешь нанять колдуна-чернокнижника? Навести на нее порчу? А если узнают? Меня же сожгут на костре! И папаша не спасет!

– Вначале нужно доказать, это во-первых. Во-вторых, а как узнают? Ты же сам не будешь обращаться к чернокнижнику. Это сделаю я. Но повторюсь – это будет стоить больших денег. Может, ограничиться парочкой-тройкой «случайных» разбойников? Разобьют ей башку, изнасилуют, вот и будет тебе отмщение.

– Как ты достанешь ее кровь?

– Во-первых, десять империалов. Полных империалов!

– Да ты с ума сошел! Это же двести полных серебряных марок! За эти деньги…

– Я же сказал – встанет дорого. Разбойники обойдутся всего по десять марок на рыло. Плюс десять посреднику. Итого – сорок марок. Так что решаем?

– Десять империалов! Хорошо же зарабатывают чернокнижники!

– Может, тебе следовало учиться другому искусству?

– Да я бы учился, чтобы тебя разорвало! Да не учат! Владел бы я черной магией…

– И закончил бы жизнь на костре. Так большинство из них и заканчивают. Потому их так мало, и стоят они так дорого. Кстати, я тоже рискую, потому – пять империалов мне. Итого – пятнадцать.

– Обнаглевший тип! Хватит с тебя и двух. Два, я сказал! И нечего делать такое скорбное лицо! Твой род…

– Моложе твоего в два раза, вся моя семья вам обязана, я нищий студент у тебя на побегушках. Ничего не упустил? Когда деньги?

– Сейчас пять империалов, потом, когда все будет сделано…

– Нет. Никаких «потом», или делаем, или нет. Не хочу тебя обидеть, но после того, как ты не заплатил командиру патруля, в тот раз, когда покалечил паренька у трактира, мне пришлось отдать свои две марки. И ты мне так их и не вернул. Кстати сказать – хорошо, что напомнил, не соблаговолишь ли мне их отдать? Или запамятовал, что я заплатил офицеру?

– Жалкий крохобор! И это после всего, что я для тебя сделал?!

– Да, после всего, что ты со мной сделал. Итак, тринадцать империалов. И тогда я начинаю работать.

– А откуда еще империал? Проценты набежали, что ли?

– Тринадцать, и я все устрою. Если придется заплатить за то, чтобы достать кровь девки, – это отдельно. Когда деньги?

– Вечером! Мне нужно сходить в банк, получить. Ты что думаешь, я такие деньги храню у себя в комнате? Там, где шастают всякие проходимцы?

– Я ничего пока не думаю. Ты мне еще не заплатил, потому думать не хочу.

– На закате ты все получишь. Сроки?

– Ну какие сроки… нужно, чтобы все подзабылось. Нужно еще и добыть ее кровь. Два месяца. Через два месяца!

– Если через месяц она будет ходить как ни в чем не бывало – ходить не будешь ты. И я заставлю вернуть все деньги, что тебе дал, до последнего медяка. Понял?

– Чего уж не понять…

– Иди. Вечером – жду! И вот еще что – кота этого поймай и принеси мне в клетке. А я его поджарю живьем и буду смотреть, как он верещит и подпрыгивает! Хе-хе-хе…

У меня дрожь прошла от носа до кончика хвоста! Вот же гад!

– Сделаем. Две марки – и мы узнаем, что это за кот, и организуем его поимку. Слуги за две марки весь университет с ног на голову поставят! Поймают твоего обидчика. Итак, откланиваюсь.

Дверь хлопнула, закрываясь, а я заметался по тоннелю, соображая, куда бежать. Я прекрасно запомнил запах человека, с которым разговаривал наш недруг, если бы встретил его, точно б не ошибся, но как его встретить? Где?! Методично обходить все комнаты? А если он живет не здесь, не в общежитии? И вообще – насколько реально то, что существует некая черная магия, которой можно воспользоваться, чтобы уничтожить человека? Может, это был развод на деньги? Вряд ли. Слишком уж серьезно они говорили о наказании за черную магию. Они на самом деле боялись, я это чувствовал наверняка. Все коты чувствуют настроение людей, а уж разумные коты должны ощущать его в разы острее!

Хотя… что вообще я знаю о том, что и как чувствуют кошки? И от кого я могу это узнать? Сами-то кошки ничего не расскажут!

Я помчался вдоль тоннеля и только лишь завернул за угол, как откуда-то из тени на меня выскочил черный кот – мой первый собеседник в этом мире.

– Стоять! – Голос кота прогремел в голове, как набат. – Остановись!

Я встал, затормозив всеми четырьмя лапами, и недовольно забил хвостом по бокам, как тигр.

– Чего надо?! Опять драться будешь?!

– А ты времени зря не теряешь, да? – с непонятной мне интонацией спросил черный кот, мягко подходя ко мне слева. – Нашел себе покровителя? Человека?

– И что? Тебе-то какое дело?! – резко спросил я, норовя обойти собеседника справа. – Ты же кот, который ходит сам по себе. Так вот иди отсюда! Ты мне не интересен! Каждый сам за себя!

– Каждый сам за себя, – повторил черный, и его глаза медленно моргнули, будто луны зашли за тучки. – Просто хотел предупредить, что если ты посмеешь открыть людям нашу тайну, тайну нашего существования – придется тебя убить. Люди не знают и не должны знать о нас! Это единственный закон, который соблюдают все. Расскажешь – погибнешь. Веди себя как обычная кошка и не смей никому из двуногих рассказывать о нас. Понял?

– А страусам можно? – кипя от ярости, спросил я с преувеличенной серьезностью. – Это чтобы знать. Он же тоже двуногий, наверное, ему все-таки нельзя? И вообще, всем птицам получается – нельзя!

– Я тебе все сказал! – холодно ответил черный и вдруг исчез, будто растворившись в тени тоннеля. Я понюхал воздух, потрогал лапой то место, где только что стоял кот, – никого и ничего не было. Забавно! Это что же получается, коты обладают магией? Могут исчезать? Интересно. А еще более интересно – КУДА исчезают коты? Вот сейчас он стоял – р-р-раз – и уже его нет! Как понять данный процесс?

Остаток дня я потратил на поиски незнакомца и, увы, совершенно безуспешно. Оставалось лишь дождаться, когда тот снова придет к мажору в комнату – вечером, за деньгами.

Вернувшись к отверстию воздуховода комнаты негодяя, я улегся и, не обращая внимания на яростное желание съесть что-нибудь хотя бы отдаленно напоминающее мясо, приготовился к длительному ожиданию.

Тянулись минуты, и, как всегда бывает, когда чего-то ждешь, эти минуты растянулись в долгие часы. Хорошее быстро проходит, не успеешь и оглянуться, а вот что-то пакостное, тягостное и неприятное…

В голову лезли предательские мысли, например за каким чертом я так принял участие в судьбе этой девицы? Ну – миленькая, да, и что? Что я, миленьких девочек не видел? Как ни странно, большинство из них почему-то оказывались совершеннейшими дурами. Похоже на то, что природа, давшая красоту и совершенство тела, посчитала ненужным выдачу полноценного мозга, способного работать хотя бы на среднем уровне.

И действительно – зачем им развитой мозг, когда достаточно красивой мордашки и длинных ног? Грубо говоря – ну не мозг же ей будут трахать!

Хотя… всяко бывает. А может, они больше прикидывались? И на самом деле не так уж и глупы? Иногда эта мысль меня посещала. Ведь не секрет, что мы, мужчины, терпеть не можем слишком умных и при этом красивых баб! Нет, на картинке-то мы их любим, особенно в стиле ню, но в жизни… Кто согласится почувствовать себя глупее красотки на восьмисантиметровых шпильках, которая по определению должна быть записной дурой? Должна смеяться твоим глупым шуткам, заглядывать в рот, удивляться твоим познаниям обо всем на свете и при этом не обижаться, если ты нежно погладишь ее по длинному тугому бедру!

Роли расписаны с самого рождения: ты – мачо, настоящий жеребец, который знает все на свете и домогается красотки. Она – нежная, красивая дикая кобылка, ждущая своего мачо-укротителя. И когда шаблон ломается, наступает когнитивный диссонанс, мозг теряется, отвергает объект вожделения. Если не пьян, конечно. Но всегда ведь он не может быть пьян! Или может?

Мне всегда нравились девушки миниатюрные, худощавые, спортивного сложения, но при этом не гламурные. Умненькие, но в меру – чтобы были способны понять мои не слишком заковыристые, но и не совсем уж крестьянские высказывания, но при этом не подавляли меня своими знаниями и интеллектом. Чтобы было с ними о чем поговорить, чтобы девушка была не совсем уж шлюха, но и не совершеннейшая недотрога, рядом с которой боишься сказать что-нибудь грубое, солено-смешное.

Вот такой мне показалась Амалия – стройненькая, симпатичная (даже без макияжа она была в высшей степени мила и свежа). Неглупая, не стервозная, животных любит! Хм-м… котов!

И тут же спросил себя – как же я мог когда-то позариться на свою женушку, оперативно переместившую меня в кошачье тело посредством полета без парашюта? И не дал ответа – в очередной раз. Нет его и быть не может. Кроме одного – любовь зла, полюбишь и… хм-м… козлицу. Любил я ее, болван эдакий! Даже сейчас мысль о бывшей жене слегка будоражит мою кровь. А что говорить о той минуте, когда я ее встретил!

Хлопнула дверь, я постарался поближе прильнуть к проклятой решетке, которая не давала мне рассмотреть комнату. Отдушина располагалась в углу, а вход в комнату слева, и из отдушины не виден. Слышал шаги, чувствовал запах негодяя, но не более того. Похоже, он ходил за деньгами – явственно слышен звон пересчитываемых монет. Графенок, видать, бросал их на стол, бормоча под нос какие-то туманные угрозы, в состав которых входили некоторые сексуальные действа в адрес моей новой подружки. Эти действа отличались большой прихотливостью, и я слегка удивился – неужели в Средние века умели так искусно развлекаться в стиле садо-мазо? Вероятно, зря мы считаем наших предков такими уж тупыми в сексуальном плане!

И тут же скривился – вот я болван! Это же другой мир! Совсем другой! Не Земля! Тут может быть все что угодно! С какой стати я провожу параллели между земным Средневековьем и здешней жизнью?! Это же просто глупо!

Отзвенели монеты, глухо стукнул ящик шкафа или комода. Забулькала жидкость – выпивает? Заскрипела кровать, и снова тишина… почти тишина, если не считать тихого сопения.

И опять мысли – ну как, как я найду этого кадра? Посредника между злодейским киллером-колдуном и заказчиком? М-да… проблема, однако! Чукча не знает! Чукча тихо сидит в засаде и ждет зверя! А зверь где-то бродит… зверь все не идет!

Поднялся, подошел к решетке, понюхал – пахло железом, пылью и крысами. Решетка плотная, лапа не пролезает. Крысе не пролезть, точно. Котам – тоже.

Подивился – неужели на самом деле решил влезть в комнату, полную злодеев? Пока одного злодея, да, но скоро прибавится другой. Так что же, что делать?!

Аккуратно потрогал решетку лапой, толкнул. Решетка совершенно неожиданно дрогнула, поддалась! Я замер, тихо выдохнул, едва не мяукнув. Решетка не закрыта! Почему? Забыли?

Снова потрогал, усилил нажим, действуя правой лапой. Решетка повернулась на петлях, я постарался открыть совсем, прижать ее к стене, каждый миг ожидая крика, шума, летящего снаряда в виде здоровенного башмака. Нет, все тихо, спокойно, сопение в комнате ровное, тон дыхания не изменился. Хорошо все-таки иметь кошачий слух! Но лучше бы человечий, черт подери… вместе с телом.

Хозяин комнаты лежал на подобии дивана – роскошном, обитом чем-то вроде серебристой парчи. Глаза его были закрыты, в уголке рта пузырилась слюна, и выглядело это все довольно противно. Может, потому, что я знал об этом парне то, что я знал, а может, просто потому, что никогда не любил красавчиков-мажоров.

Нет, я сам не был мажором! Ну да, потомственный москвич, да, родители, можно сказать, обеспеченные люди, но я никогда не был разнузданным наглым мажоришкой, сидящим на шее родителей! Я учился, работал, зарабатывал! Квартиру купил отец? И что?! Никому отцы не помогали, что ли?! Будут у меня дети, и я им помогу! Если возможность будет. Хм-м… дети? Котята? Тьфу!

Размышлял я секунд десять, не решаясь действовать, потом мягко спрыгнул в массивное кресло, сделав все, чтобы не создать много шума. Это удалось, мягкая подушка спружинила, а я тут же шмыгнул под столик у выхода и затаился там, задыхаясь от запаха ношеных башмаков.

Проклятый вонючка! Это же надо так запускать свои ноги! Он их никогда не моет, что ли? Или просто нюх у меня слишком чувствительный? М-да-а… Плохо же кошки нас воспринимают. Мы для них вонючки, да еще и сумасшедшие вонючки! Делаем СТРАННОЕ. Иногда – мерзкое. Попробуй, объясни кошке, зачем ее надо стричь? С точки зрения кошки, сие деяние отвратительное, глупое, жестокое и коварное – вместо угощения хозяин хватает доверившееся ему существо, зажимает и делает больно страшно жужжащей мерзкой штукой!

Вовремя спрятался. Буквально через несколько секунд после того, как я спрятался под столик, в дверь осторожно постучали – три раза, потом еще два, будто шифр. Может, это и был шифр, потому что хозяин комнаты тут же вскочил с подушек дивана и шагнул к двери, шлепая по каменному полу носками, вызвавшими у меня бурю чувств, главным из которых было отвращение. Ужасно хотелось высунуть лапу из-под ткани и цапнуть за пятку! Еле сдержался. Все-таки кошачье вылезает из глубин души, и если не контролировать себя…

– Ты готов? – Голос принадлежал совсем молодому человеку с буквально ангельским, чистым и ясным лицом – ну просто-таки иконописное лицо! Посмотришь на такого и подумаешь: «Ну разве этот мальчик может сделать что-то плохое?! Да на него ведь наговаривают!» Небольшого роста, худощавый, темноволосый, неброско одетый – прилежный студент, честный парень, разве он может искать киллера для невинной девушки, отказавшей ухажеру? Но это был именно он – посредник, советник, демон в человеческом обличье.

Демон?! Тьфу, как они загадили мозги со своей чертовой магией! Придет же в голову…

– Готов. – Голос был хриплым, то ли со сна, то ли от пьянки. От его хозяина за несколько шагов несло какой-то низкопробной сивухой. Что они тут пьют? Гадость какая-то! Нет бы наладить производство чего-то вроде шампанского или виски! Впрочем, перегар всегда отвратителен, что бы ты ни пил накануне.

– Я имел в виду деньги, – мягко пояснил пришелец. – Ты все сделал? Деньги принес? Я смотрю – ты пьян?

– Пьян я или нет – какое тебе дело? – грубо бросил хозяин комнаты. – Вон там, в ящике. Пересчитай.

Пришелец выдвинул ящик, достал кожаный мешочек, вытряхнул на стол желтые и белые кружочки. Быстро потолкал их пальцем, пересчитывая, и удовлетворенно кивнул:

– Все в порядке. Ну что же, все так, как и договаривались. Я удаляюсь. Если что – ты знаешь, где меня найти.

– Знаю, знаю! – Парень прищурился и многозначительно кивнул головой. – Два месяца тебе, и я хочу увидеть, как она умрет в муках! Два, повторяю, не три! И пусть чахнет, пусть умирает, как больное животное! Как жалкое, раздавленное колесами телеги животное! Как… как…

– Я понял тебя, – не очень вежливо перебил собеседник. – Зачем повторяться? Кстати, ты забрал назад свое заявление? Из ректората?

– Эти старые твари отказались его вернуть. Говорят, будем разбираться, обвинение в черной магии слишком серьезно.

– Вот почему ты не спросил меня, прежде чем подавать жалобу? Я бы тебе сразу сказал – такое возможно. Это параграф три уложения о Запретах. Ну да ладно. В принципе, ничего страшного в этом нет, невозможно доказать, что ты специально, злонамеренно обвинил девицу в черной магии. Ну показалось тебе, и что? Слишком уж странно вел себя этот кот. В общем, продумай, что будешь говорить. Когда суд?

– Завтра. В полдень. Вот что… может, ты подготовишь мне речь? Ну… для суда? Да, да – не смотри на меня так! Я тебе заплачу! Две марки! Три, демон тебя раздери!

– Я тебе давно хотел сказать… ты слишком разбрасываешься проклятиями. Кто-нибудь не очень сведущий может подумать, что ты используешь черную магию. А если тот, на кого ты бросил свое проклятие еще и умрет… или заболеет… слухи разнесутся очень далеко, и это может не понравиться твоему отцу. Узнает еще император – что он скажет? «Почему твой сын занимается запретной магией?» Да? И что тогда будет? Подумай над этим. Нужно сдерживать свой язык, особенно если ты наследник богатого и древнего рода.

– Ты еще мне будешь указывать, как говорить?! За собой смотри! А я уж как-нибудь разберусь со своим языком! Иди и займись делами! Завтра утром жду доклад для суда! И по главному делу – смотри, не обмани меня! На краю света достану, не сомневайся! Никакая магия не спасет! Пошел отсюда!

Я почувствовал, как распахнулась дверь, осторожно выглянул из-под нависающей ткани, закрывающей столик, и… попался!

– Кот! Это кот! Это тот же кот, что был у девки!

Мажор возбужденно вопил, показывая на меня пальцем, но я стрелой бросился к двери, шмыгнул между ног его советника и выскочил в коридор. Вернее – вылетел. Каким-то чудом «мальчик-ангелок» успел пнуть меня в зад, и остаток пути до противоположной стены я пролетел по воздуху, врезавшись затем в нее с такой силой, что у меня помутилось сознание и хрустнули кости.

Я тут же вскочил, отпрыгнув в сторону, и это меня спасло – огненный шар, похожий на микроболид, врезался в пол в том месте, где я только что лежал. «Болид» оставил после себя обожженный черный овал, от которого ощутимо воняло паленой шерстью, и только через секунду я понял, что паленым воняло не от пола, а от меня – мой великолепный пушистый хвост потерял свое великолепие, лишившись части своих мягких полосатых шерстинок.

А дальше стало еще хуже – проклятый мажор-графенок еще трижды успел метнуть в мою сторону огненные шары, и если бы не кошачья ловкость и не человеческий разум – вряд ли я ушел бы оттуда живым. Я прыгал из стороны в сторону, как завзятый спецназовец, не давая как следует прицелиться, и скрылся за поворотом коридора прежде, чем тот догадался применить что-то парализующее, замораживающее (я услышал, как советник негодяя спокойным голосом предложил наколдовать именно это).

Из дверей вдоль коридора начали показываться головы – парни и девушки изумленно смотрели, как по коридору несется кот, благоухающий паленой шерстью, а позади раздается отборная ругань, явно относящаяся к этому самому несчастному коту.

Проскочив вдоль коридора, я выскочил во двор, сделал большой круг, шныряя между ног случайных прохожих, и, мгновенно просчитав ситуацию, укрылся под стоящей у стены конюшни телегой с уложенными на ней бревнами, видимо приготовленными для распиловки на дрова. Сквозь булыжник мостовой пророс куст какой-то пряной, удушающе пахнущей травы, и за ним можно было укрыться, дожидаясь, когда стемнеет.

Солнце уже практически скрылось за горизонтом, так что ждать темноты оставалось совсем недолго.

Вот только задача была не решена! Ради чего я влез в эту проклятую комнату и едва не лишился своей великолепной шубы? Чтобы проследить за советником мажора! И что сделано? Да ничего! Подслушать я мог и у решетки! В безопасности!

Я сидел под телегой и упивался самобичеванием, когда в нос вдруг ударила волна знакомого запаха – ОН! Он шел мимо! Советник! Куда шел?! Может, как раз туда, куда нужно?

Выждав несколько секунд, выглянул из-за куста и убедился – точно он!

И тогда я выскользнул из укрытия и пошел следом, стараясь держаться в вечерней тени.