Собрание сочиннений Яна Ларри. Том первый

ЗАГАДКА ПРОСТОЙ ВОДЫ

Все, о чем здесь рассказано, произошло в США в 1926 году. Специальная комиссия Морского штаба военно-морских сил США расследовала в свое время этот совершенно исключительный, более всего похожий на сказку случай и вынесла следующее решение: «Отказываясь объяснить сущность и принцип действия поразившего всех изобретения, комиссия удостоверяет правильность почти всех сообщений американской печати об этом величайшем открытии XX века. Опыты были поставлены в присутствии авторитетных представителей — офицеров морского штаба — и дали совершенно поразительные результаты, однако странное поведение изобретателя заставило морской штаб отнестись к нему с некоторой долей осторожности. Когда же было вынесено решение приобрести патент и когда чек на два миллиона долларов был уже подписан, изобретатель неожиданно исчез. Все поиски его оказались безрезультатными».

Итак, основа рассказа — истинное происшествие, но имена действующих лиц я заменил вымышленными именами. Честно признаюсь также и в том, что конец этой таинственной истории является только моей собственной догадкой, которая мне кажется единственно возможной и вполне естественной в условиях «жизни» капиталистического мира.

— Но это же абсурд.

— Простите, сэр, вы, очевидно, не поняли меня: я хотел бы…

— Будем откровенны: вы считаете меня идиотом?

— Странно, сэр. Я, кажется…

— Довольно, мистер… мистер…

— Григсон, сэр. Но я…

— Сознайтесь, мистер Григсон, вы явились ко мне прямо из ресторана?

— Сэр, я не употребляю спиртных напитков.

— Не обижайтесь, пожалуйста, но у вас такой возбужденный вид… Может быть, завтра? Что-о? Вы не могли бы зайти ко мне в это же время завтра?

— Сэр, вы считаете меня пьяным или сумасшедшим. Это очень обидно. Однако смею вас уверить, я совершенно трезв. Что же касается моих умственных способностей, то вам никто не мешает вызвать психиатра и освидетельствовать меня. Меня это не обидит.

— Но почему бы нам не возобновить этот разговор завтра, мистер Гринблат?

— Григсон, сэр.

— Хорошо, мистер Григсон. Так что вы скажете о нашей беседе завтра?

— Нет, сэр. Это невозможно. Завтра я буду вынужден передать свое изобретение, ну… допустим, Японии. Вам было бы приятно увидеть мое изобретение в руках японцев? Я хочу продемонстрировать свое открытие сегодня. Сейчас же. Не позже как через два-три часа. Во всяком случае, до наступления темноты.

— Скажу откровенно, мистер Гринфельд…

— Григсон, сэр.

— Мистер Григсон, что ваша настойчивость производит на меня… э… э… некоторое… э… э… впечатление…

— Неблагоприятное? Не стесняйтесь, сэр.

— Да… Все это очень… очень…

— Подозрительно? Не правда ли?

— Ну-у…

— Сэр, вы рискуете пятью долларами и только…

Седой генерал внимательно осмотрел мистера Григсона с ног до головы. Это был бледный юноша, ничем не примечательный, похожий на миллионы американских юнцов. Скромный синий костюм плотно обтягивал его худощавую фигуру. Черный галстук оттенял ослепительную белизну слегка накрахмаленного белья. Юноша сидел в кожаном кресле, сжимая длинными, худыми пальцами фетровую шляпу. У ног его стоял небольшой черный чемоданчик.

Генерал с досадой взглянул на ручные часы и порывисто встал.

Григсон схватил чемодан. Никелированные застежки сверкнули на солнце.

— Вы торопитесь, сэр? — спросил он, поднимаясь.

— Да…

— Вы больше ничего не скажете мне?

Генерал нахмурился. Рука его потянулась к эмалированной груше, подвешенной к настольной лампе. Где-то за стеной приглушенно задребезжал звонок. Генерал забарабанил пальцами по столу, наблюдая исподлобья за юношей.

— До свиданья, — сказал Григсон, бледнея.

Тяжело вздохнув, он нахлобучил шляпу и решительно шагнул к дверям.

— Постойте!

Григсон оглянулся.

— Хорошо, — сказал генерал, вытаскивая из кармана бумажник, — вот вам пять долларов. Через два часа мы ждем вас в лаборатории верфи.

— Меня пропустят?

— Вы скажете свою фамилию. Вас проводят.

— Прекрасно, сэр… — весело сказал Григсон, — я не заставлю ожидать себя. О, вы не раскаетесь.

Юноша вышел.

Лишь только за ним захлопнулась дверь, как в кабинет бесшумно вошел коренастый человек в форме морского офицера.

— Вот что, — быстро сказал генерал, — я хочу знать, куда пойдет это молодчик, который только что вышел от меня, что он будет делать и… Вы поняли меня? Через два часа я буду в лаборатории верфи. Надеюсь, к этому времени вы справитесь с моим поручением?

Морской офицер молча поклонился.

— Все! — сказал генерал.

Огромные окна военной испытательной лаборатории открыты настежь. Из окон видны приземистые серые здания, около которых неподвижно стоят часовые. Весь двор залит солнечным светом. Веселые зайчики прыгают на стеклах окон, слепят глаза. Часовые переступают с ноги на ногу, и тогда ножи, примкнутые к винтовкам, вспыхивают, как молния.

Асфальтированная, безукоризненно чистая площадка спускается широкими уступами к темной воде канала. Серые гранитные стены отбрасывают холодные тени на воду. Она покрыта жирными пятнами мазута, густо усеяна окурками папирос, оранжевыми апельсиновыми корками, желтыми гнилыми бананами. Пустые консервные жестянки с рваными краями трутся с тихим скрежетом о борта военных катеров, выкрашенных в бледно-сиреневый цвет. За каналом, точно голый фантастический лес, поднимаются, загораживая небо, высокие стапеля и подъемные краны.

Глухой, немолчный шум города входит в открытые окна лаборатории, как ровный гул морского прибоя.

Стрелки часов лаборатории сходятся на цифре двенадцать.

Хлопает дверь. Один за другим появляются офицеры, они с шумом рассаживаются у столов, около окон, на подоконниках.

Синий дым сигар поднимается, как туман. С приходом долговязого капитана Пакстона все оживают. О, этот Пакстон не даст скучать!

— Что слышно, капитан? Знаете ли вы, почему генерал приказал нам собраться?

— Что-о? Генерал?

Пакстон трет лоб и густым, оглушающим басом рычит:

— Я кое-что слышал, правда, но это очень длинная история.

— О-о!

— Внимание! Внимание!

— Дайте же говорить Пакстону!

Никто, разумеется, и не думает принимать всерьез «истории» Пакстона, но капитан так забавно и так занятно врет, что послушать его, конечно, стоит. Пакстон усаживается в кресло. Он сгибает, точно гигантские треугольники, длинные ноги, нюхает для чего-то своим утиным носом колени и, сняв с брюк пушинку, гудит оглушающе:

— Это, надо вам сказать, произошло на Борнео. Я плавал тогда юнгой. Наш генерал был в то время капитаном корабля, моим хозяином. Ночью приходят туземцы. Болю тают что-то. Переводчик объясняет: найдена пещера, в которой стоят какие-то невиданные машины. Судя по всему, пещера оставлена людьми несколько тысяч лет назад. Генерал дает мне приказание: перенести машины на корабль. Иду. Лес. Тропические джунгли. Туземцы нервничают. Я вливаю им по стакану виски. Храбрость. Идут дальше. Вдруг один, плешивый, как глобус, говорит мне: «Здесь, сэр». Я смотрю. Вход в подземелье. Что за черт? Иду. Пинком ноги открываю дверь. Скрип. Выпиваю стакан виски. За мной, ребята! Темь. Темно, как в погребе. Входим. Пыль. Тлен. Будь я проклят, если что-нибудь понимаю. Туземцы дрожат. Еще виски. Вторая дверь. Открываю вторую. Вижу — подземная пещера. Зажигаю факел. И что бы вы думали? Вижу — стоят всюду какие-то странные машины. Черт возьми, за всю свою жизнь я немало видел машин, но таких — скажу откровенно — не встречал еще ни разу, да я не встречу теперь. В этом я уверен. Представьте себе… Впрочем, это трудно представить… Подхожу. Трогаю. И вдруг машины рассыпаются, как пыль. Металл, превращенный временем в металлическую пыль, как вам это нравится?! Сколько же, думаю, тысячелетий стоят тут машины? Еще — виски. Вперед, Пакстон, и покажи, что ты не дурак! Эти машины — величайший памятник из когда-либо открытых. Осторожней, старина, не дыши и не трогай древностей, но постарайся снять чертежи и разобраться как следует, что за машины, для чего они. Замечаю надпись на одной машине. Читаю: «Non omnia possumus omnes»[62]. Латынь? Чувствую нервную лихорадку, и вдруг…

— Генерал! — крикнул, вбегая в лабораторию, лейтенант Броуди.

Офицеры вскочили, как школьники. Одергивая мундиры, они торопливо тушили сигары, поправляя прически. Усатый Пакстон закрутил под носом два пушистых кольца. Директор лаборатории Ламсдэн провел щеткой, оправленной в слоновую кость и серебро, по седой бороде, похожей на опрокинутую пирамиду.

Послышались шаги.

Бам-бам! Бам-бам! — долетало до слуха. Генерал шагал грузно, но четко.

Дверь широко распахнулась. В темном квадрате появился сияющий генерал.

На мгновенье он остановился, оглядел всех, затем, кивнув головой, зашагал по лаборатории, держа высоко голову, выпячивая молодцевато грудь.

— Ну? — весело крикнул генерал, стягивая перчатки.

— Все в порядке, сэр! — почтительно ответил за всех лейтенант Броуди.

— Чудесно!

Генерал подошел к окну. Не глядя на стол, он бросил на его палисандровую поверхность скомканные перчатки. Они скользнули по льдистому, отполированному столу и застыли, точно нелепые снежные комочки.

— Ну-с, — сказал генерал, не оборачиваясь, — как вы думаете, бывают у мошенников честные глаза? Что-о?

— Несомненно! — поспешил ответить капитан Пакстон. — В бытность мою на островах Фиджи я…

— Благодарю вас, капитан, но я это уже слышал, кажется, в прошлом году.

Генерал повернулся, насмешливо посмотрел на Пакстона и плюхнулся в кресло.

— Садитесь! — сказал генерал.

Офицеры с шумом задвигали стульями. Когда все сели, генерал лукаво прищурился и хлопнул со всего размаха руками по коленям:

— Исключительный мошенник, но гениальная выдумка, черт возьми!

— Что-нибудь случилось, сэр? — с тревогой спросил Броуди.

— Случилось? — засмеялся генерал. — Вот именно. Поразительный случай.

Все переглянулись. О, как видно, генерал недаром собрал офицеров в это неурочное время.

— Вот именно! — продолжал генерал с возрастающим весельем. — Мальчишка! Молокосос! Он решил провести нас всех за нос. Начал с того, что попросил у меня два миллиона долларов. За эту сумму предложил приобрести у него необыкновенное, совершенно потрясающее открытие. На предварительные же расходы он взял у меня пять долларов. Что-о?

— И вы своими руками отдали ему пять долларов? — хихикнул Ламсдэн.

— Ну-да, — захохотал генерал, — но разве это не оригинально? Попросить два миллиона и ограничиться пятью долларами? Но это еще не все.

Генерал взглянул на часы.

— Через несколько минут он сам явится сюда. Словом, обещаю вам блестящее представление. Будет поставлена оригинальная комедия: «Начинающий мошенник играет с младенцами морского штаба». Участвуют в спектакле все желающие. Общими усилиями мы разоблачаем мошенничество и отправляем героя как опытного афериста в отель для гастролирующих авантюристов. Но как он лгал? Честными глазами он смотрел на меня! Арститс! Монти Бенкс и Дуглас Фербенкс не годятся ему вместе с Чарли Чаплином в подметки! Что-о? Каков молодчик!

— Какое же изобретение?

— Чушь! — отмахнулся генерал. — Фантазия зеленого слона! Впрочем, все это услышите сами через несколько минут.

В дверях показался морской офицер.

— Чудесно, — сказал генерал, — надеюсь, Фойль, вы что-нибудь узнали о судьбе моих пяти долларов?

— Сэр, — сказал офицер глухим голосом, — человек, за которым вы поручили мне проследить, отправился прямо в ресторан. Здесь он съел два обеда, выпил три бутылки кока-кола, а затем…

— А затем?

— Он исчез, сэр.

— Ну вот, — засмеялся генерал, — я так и знал. Однако очень жаль. Я полагал, что это был более крупный мошенник. Жаль, жаль. Значит, нам не придется провести сегодня время весело. Он удрал? Какая досада. Мне так хотелось проучить этого молодчика.

— Сэр, — сказал офицер, — когда я подъезжал к верфи, мне показалось, что он бродит около ворот.

— Да? Вы уверены, что это он? — с внезапным оживлением спросил генерал.

Он вскочил, подбежал к окну.

Офицеры весело переглянулись. Пакстон наклонился к Ламсдэну и что-то зашептал ему прямо в ухо. Ламсдэн захихикал.

Наступила тишина. В стекло ударилась с жужжаньем муха. Генерал брезгливо махнул платком. К всеобщему удовольствию муха взлетела и опустилась прямо на кончик генеральского носа.

Генерал вздрогнул и весь так сморщился, будто проглотил стакан керосина.

— Фуй! Фуй! — пробормотал генерал и вдруг, просияв, крикнул весело: — Он! Да, да! Этот субъект идет сюда. Какая наглость, однако! Что-о?

Офицеры бросились к окну.

По асфальтовому двору шагал мистер Григсон в сопровождении дежурного. Они о чем-то разговаривали. Мистер Григсон держал в одной руке черный чемоданчик, в другой — жестяной бидон вместимостью несколько галлонов. Дежурный протянул руку в сторону лаборатории. Мистер Григсон поднял голову, взглянул с любопытством на окна и что-то спросил. Дежурный пожал плечами.

— Внимание! — сказал генерал. — Прошу занять места. Представление начинается. Предлагаю выслушать его внимательно. Запомните: мы должны отучить таких субъектов раз и навсегда являться к нам с подозрительными проектами. Они должны понять, что Морской штаб — слишком опасная игрушка. Наша святая обязанность — закрыть сюда двери так крепко, чтобы ни один мошенник даже не мечтал о поживе от нас. Запомните: ваши вопросы, очевидно, появятся в печати. Надеюсь, это будут остроумные вопросы. Прошу занять места.

С веселым шумом офицеры отошли от окна. Пакстон загудел в углу:

— Будь я проклят, если не поймаю мальчишку через две минуты.

В дверь постучали.

— Да! — сказал генерал.

Вошел дежурный. Щелкнув каблуками, он молодцевато козырнул:

— Сэр, тот человек, которого вы приказали провести к вам, — здесь.

— Пусть войдет, — кивнул головой генерал.

Дежурный широко распахнул дверь.

— Войдите, — сказал он, прижимаясь к стене.

В лабораторию вошел мистер Григсон. Он растерянно оглядел всех, неловко поклонился направо и налево и, не выпуская из рук бидона и чемоданчика, сделал несколько шагов. Пакстон свирепо закрутил пышные кольца усов.

— Вы можете идти, — сказал генерал дежурному.

Дежурный молча исчез за дверью.

Генерал встал. Он стоял перед Григсоном, как воплощенная любезность.

— Комиссия вас слушает, мистер Гринфельд.

— Григсон, сэр.

— Не возражаю. Вы, конечно, больше это знаете. Итак, в вашем распоряжении два часа. Доложите комиссии сущность вашего открытия. Мы вас слушаем, — сказал генерал, опускаясь в кресло.

Григсон осторожно поставил на пол бидон и чемодан.

— Два часа — это слишком много, сэр. Я задержу внимание комиссии не более чем на пять минут.

— Тем лучше.

Григсон снял шляпу, положил ее на бидон и провел рукой по голове.

— Я буду краток, — сказал он тихо. — Я открыл способ превращения обыкновенной воды в горючее.

— Что та-акое? — вскочил долговязый Пакстон.

Офицеры зашептались. Лейтенант Броуди фыркнул. Генерал недовольно взглянул на Броуди и свирепо нахмурился. Бедный лейтенант покраснел, как мальчишка.

— Я, — продолжал Григсон, не удостоив даже взглядом долговязого капитана, — предлагаю заменить нефть, мазут, бензин, керосин и лигроин речной или морской водой. Я понимаю, конечно, ваше удивление и ваше недоверие. Это естественно. Вполне законно. Однако разве менее удивительны авиация, радио, современная химия, кино или телевидение? Лет сто назад все это считалось бы невозможным, а сейчас мы просто не мыслим человеческое существование без радио, без авиации, без кино и так далее.

— Насколько я вас понял, — загудел Пакстон, — вода может гореть?

— Почему бы нет? — вежливо ответил Григсон.

— Но до сего времени пожарные употребляют воду для тушения огня, — сказал Пакстон и обвел всех торжествующим взглядом.

— Вы правы, — невозмутимо ответил Григсон, — но вы не должны забывать, что вода — это смесь известных веществ: кислорода и водорода. Один из этих составных частей — компонентов воды — водород — горит прекрасно, превосходно горит! Другой — кислород — прекрасно помогает горению. Значит — только надо умеючи и дешево разложить воду.

— Вы, конечно, владеете этим искусством в совершенстве?! — крикнул лейтенант Броуди.

Григсон поклонился.

— Я, — сказал он спокойно, — пришел к вам только для того, чтобы убедить вас в этом на практике.

— Что вам нужно для организации опыта?

— Вода и что-нибудь вроде дредноута, мотоцикла, автомобиля.

— Катер?

— Безразлично.

— Браво! — хлопнул в ладоши Ламсдэн. — Но скажите, пожалуйста, ваши водяные двигатели уже сконструированы? Как работают они? На каком заводе вы их изготовили? У вас, конечно, есть чертежи этих машин?

— Двигатель остается без изменений! Вода приводит в движение любой двигатель внутреннего сгорания.

— Я полагаю, — сказал генерал, понимаясь, — что всем будет очень интересно посмотреть, какую скорость покажет катер при помощи воды мистера Грингауза.

— Григсона, сэр!

— Великолепно. Броуди!

— Слушаю, сэр!

— Освободить баки от горючего на катере А-17-39!

Спустя несколько минут все уже стояли в машинном отделении катера. Среди офицеров царило веселое возбуждение. Долговязый Пакстон, вытягивая шею, суетился больше всех. Можно было подумать, что он решил во что бы то ни стало разоблачить мошенника. Григсон следил за каждым движением капитана с насмешливым любопытством. Пакстон определенно нравился ему.

— Боюсь, — гудел капитан, — что на дне баков еще осталось горючее.

— О! — с комическим испугом покачал головой Григсон. — Это мне не нравится. Я попрошу вытереть стенки баков насухо тряпкой.

Генерал кивнул головой матросу.

— Вытереть баки насухо! — закричал Пакстон.

Не говоря ни слова, матрос принялся за работу и через минуту вытянулся, держа в руках мокрую тряпку.

— Баки вытерты насухо, сэр.

— Идите.

Матрос вышел.

Теперь было уже все готово для опытов. Офицеры с любопытством разглядывали Григсона. Юноша улыбнулся, но, не встретив ни у кого на лицах ответной, сочувствующей улыбки, он слегка дотронулся до шляпы и спросил:

— Разрешите приступить, сэр?

— Да, да, пожалуйста, — нетерпеливо сказал генерал.

Григсон нагнулся, поднял с пола бидон. Капитан, не спускавший глаз с Григсона, рванулся вперед. Григсон в замешательстве взглянул на него. «Что еще нужно капитану? Может быть, он хочет спросить что-нибудь?»

— Позвольте, — забасил Пакстон, — вы хотите налить в баки из этой штуки? — Он дотронулся до бидона.

— Да.

— Но… Вы не разрешите понюхать вашу воду? Любопытно все-таки, чем она пахнет. И вообще вы можете располагать мной. Я охотно помогу вам.

— Хорошо, — просто сказал Григсон. Он протянул бидон Пакстону. — Если вам нетрудно, наполните, пожалуйста, бидон водой. Воду можно взять в канале.

Капитан открыл бидон, сунул в широкое горло нос и смущенно постучал согнутым пальцем по вдавленному боку. Бидон глухо загудел.

— Он пустой, — улыбнулся Григсон.

— Вижу! — буркнул капитан. Подмигнув всем с видом заговорщика, он быстро вышел. Генерал закурил сигару. Броуди сосредоточенно разглядывал ногти. Все молчали.

Вошел капитан. Тяжело дыша, он тащил бидон двумя руками.

Вода плескалась через широкое горло бидона. Брюки Пакстона были мокрые.

— Я прополоскал вашу жестянку, — сказал капитан, весело подмигивая глазом.

— Ваша заботливость просто смущает меня, — улыбнулся Григсон, — надеюсь, вы принесли воду?

— О, да, — пробормотал Пакстон, — будь я проклят, если это не настоящая вода.

— Благодарю вас! — поклонился Григсон. — А теперь, сэр, я хотел бы остаться здесь один. О, ненадолго: на две, на три минуты!

Пакстон вздрогнул, точно его ужалила оса.

— Вы что-то хотите сказать, капитан? — спросил генерал.

— Ого! — закричал Пакстон. — Три минуты. Хорошенькое время, будь я проклят. Да ведь за три минуты можно вылить воду из бидона за борт и наполнить жестянку бензином. Когда у нас был сухой закон, — тьфу, будь он проклят, — я знал одного молодца, который перевозил виски в резиновых подушках; они обтягивали его, как согревающие компрессы.

Григсон смутился. Его смущение не осталось незамеченным. Офицеры зашептались. Генерал усмехнулся. «Уж не принимает ли этот мальчишка офицеров штаба за пингвинов? Надо думать, что игра подходит к концу. Но как он держится! Какое самообладание! Интересно, удастся ли ему вывернуться из неприятного положения».

— Ну-с, мистер… мистер…

— Григсон, сэр.

— Пусть будет так. Вы настаиваете на том, чтобы мы все вышли?

Григсон задумался. По лицу его скользнули еле уловимые тени. Было видно, что он колеблется.

— Итак?! — сказал генерал.

Григсон с растерянным видом переступал с ноги на ногу.

— Что вас смущает?

— Хорошо! — сказал решительно Григсон. — Вы можете остаться.

Он сунул руку в карман, быстро выдернул склянку с притертой пробкой и, встряхнув склянку, поднес ее к глазам. Фиолетовая жидкость запенилась в банке, серебристые нити пронизали ее, как молнии. Григсон вытащил пробку, отвернув в сторону лицо, он вылил жидкость в бидон.

Вода вздулась пузырем, забурлила, заклокотала, точно ее подогревали. Клубы синего пара с едким запахом взлетели к потолку.

— Черт возьми, — взревел капитан, — запах удивительно знакомый! Позвольте, позвольте, да ведь это… это… это же… Стойте, стойте…

Капитан шумно втягивал воздух ноздрями.

Григсон побледнел. Широко открыв глаза, он с испугом следил за носом Пакстона. «А что, если этот проклятый капитан узнает по запаху состав жидкости?» Но опасения его были напрасны. Покрутив носом, капитан Пакстон развел руками и, как бы извиняясь, пробормотал:

— Не понимаю. Что-то знакомое, но что — хоть убей, не пойму.

Григсон вздохнул с облегчением. Чтобы скрыть радость, он наклонился над бидоном.

— Ну, как? — нетерпеливо спросил генерал.

— Все в порядке, сэр.

Вода в бидоне тем временем приобрела молочный цвет, а затем быстро-быстро стала светлеть.

— Скажите, — обратился к Григсону директор лаборатории Ламсдэн, — вы не можете сказать, из каких компонентов состоит вот эта фиолетовая жидкость, которую вы плеснули в бидон? Кстати, сэр, я вас не перебил, когда вы сказали, что вода является смесью водорода и кислорода… Это противоречит основным понятиям химии. Нас учили, да в этом я и сам уверен, что вода является химическим соединением, повторяю, сэр, химическим соединением двух атомов водорода и атома кислорода!

— Да, сэр. Я это превосходно помню. Но сознательно определяю воду как смесь и доказываю это моими опытами, — чуть усмехнувшись, ответил Григсон.

— Но в таком случае, — быстро перебил его директор лаборатории, — как понимать ваши слова о том, что надо воду умеючи и дешево раз-ла-га-ть.

— Это я по старой химической привычке оговорился, — отпарировал Григсон и продолжал: — А что касается ответа на ваш вопрос, из каких компонентов состоит эта фиолетовая жидкость, то ведь я и пришел с намерением раскрыть секрет моего изобретения.

— Вот как? Так, значит, она составлена из?..

— Вы получите рецепт растворителя в десяти экземплярах, но, конечно, не раньше, чем я получу два миллиона долларов.

Ламсдэн смущенно кашлянул. Выудив из кармана щетку, он растерянно посмотрел на всех и не спеша принялся расчесывать свою бороду. Григсон насмешливо взглянул на директора лаборатории, затем повернулся к генералу и спокойно спросил:

— Кто поведет катер, сэр?

— Лейтенант Броуди, — отрывисто сказал генерал.

— Прекрасно! В таком случае я заправлю баки.

Григсон подошел к бакам, разлил свое странное горючее равными порциями.

— Машина готова! — сказал он, вытирая руки платком.

Броуди подошел к генералу.

— Сэр, я жду ваших приказаний!

Генерал усмехнулся:

— До маяка и обратно.

— Есть, сэр.

Броуди круто повернулся, подбежал к штурвалу.

— А вы, капитан, — сказал генерал, обращаясь к Пакстону, — кажется, хотели заняться мотором?

— Есть заняться мотором, сэр.

Пакстон встал на место моториста.

— Можно ехать, — сказал генерал.

Стало так тихо, что все услышали размеренное тиканье карманных часов. Офицеры с напряженным вниманием прислушивались к возне Пакстона. Щетка в руке Ламсдэна повисла в воздухе. И только один генерал стоял, ничем не выдавая своего волнения. Сунув руку в карман, он незаметно наблюдал за лицом Григсона. Однако Григсон выглядел, пожалуй, неплохо. Он стоял спокойный, невозмутимый. Легкая, чуть заметная улыбка бродила у него на губах; казалось, что он думает сейчас о чем-то, совсем не имеющем никакого отношения к тому, что происходит на катере.

Генерал отвернулся.

— Будь я проклят, — гудел капитан Пакстон, — хотел бы я посмотреть, что выйдет из всего этого.

Такое же желание было написано на лицах всех офицеров. Теперь они уже не посмеивались. О, нет. Они были серьезны и взволнованны. «Пойдет катер или нет? Неужели пойдет?»

За каждым движением Пакстона следили десятки внимательных глаз. Прошло несколько томительных минут ожиданья. И вдруг под ногами загудел, забился мотор.

— О-о!

— А-а!

Офицеры невольно вскрикнули и, точно по команде, бросились к мотору.

Капитан Пакстон сконфуженно развел руками, точно хотел сказать: «Будь я проклят, если я что-нибудь сплутовал тут».

— Полный вперед! — заорал ошалело Броуди.

Он быстро повернулся, отыскал взглядом в толпе офицеров Григсона и, помахав рукой, крикнул ему что-то взволнованным мальчишеским голосом.

Григсон не расслышал слов лейтенанта.

С бешеным ревом катер рванулся вперед.

Под носом забурлила вода. Справа и слева, точно гигантские водяные усы, вздулись пенистые валы. В гранитные стенки канала с шумом ударились волны. По воде запрыгали консервные жестянки, качнулись лениво шлюпки.

В брызгах и пене катер вылетел на синюю глядь залива и помчался, набирая скорость, к далекому горизонту, где смутно темнел маяк.

В ушах завыл, засвистел встречный ветер.

— Алло, Григсон! — закричал сияющий Броуди. — Можно вас на одну минутку?

Григсон отделился от группы офицеров, которые стояли явно подавленные, разговаривая между собой вполголоса. Ламсдэн с ожесточением расчесывал щеткой седеющую бороду. Генерал вытирал носовым платком красную шею. Капитан Каннингэм, коротконогий толстый офицер, смотрел на всех выпученными глазами, открывал то и дело рот, как будто он задыхался.

— Н-да! — услышал Григсон за спиной.

Он подошел к Броуди.

— Алло, Григсон! — весело крикнул лейтенант, не выпуская из рук штурвала. — Мы собрались для того, чтобы уничтожить вас, а вы нам дали хороший урок! Вы настоящий парень, Григсон! Нет, вы только посмотрите на генерала.

Броуди захохотал.

— Вы славный парень, Броуди! — сказал просто Григсон.

— Еще бы, — мотнул головой лейтенант, — но если бы я имел такую башку, как ваша, это не повредило бы мне. Ничуть!

— Вы меня смущаете, Броуди.

— Без кокетства, Григсон. И что вы скажете, если мы сегодня пообедаем вместе? Конечно, плачу я сам. Ну?

— Будет ли это удобно?

— Ну, конечно.

Тем временем Ламсдэн привел в порядок свою бороду. Поглаживая ее тонкими пальцами, он стоял перед генералом, внимательно рассматривая свои ослепительно сверкающие ботинки.

— Что вы скажете, Ламсдэн? — сказал, наконец, генерал.

— Что я скажу? — переспросил директор лаборатории. Он скомкал бороду и задумчиво произнес: — Я просто ошеломлен!

— Но что это? — настаивал генерал. — Фокус? Ловкость рук? Кто он? Гений или мошенник?

Ламсдэн пожал плечами.

— Я думаю, — вмешался капитан Каннингэм, — голова этого парня крепко привинчена к плечам.

— Благодарю вас, — насмешливо поклонился генерал, — это как раз то, что нас интересует в данный момент больше всего.

Капитан покраснел.

— Поговорим о деле, — сухо сказал генерал. — Можно уплатить этому молодчику два миллиона за его… э… э… изобретение?

— Вас что-нибудь смущает, сэр? — осторожно спросил Ламсдэн.

— Смущает? Конечно. Ну, а разве у вас нет никаких сомнений?

— Тут, сэр, возможны, конечно, варианты недобросовестности, — медленно, как бы обдумывая каждое слово, сказал Ламсдэн.

— Именно?

— Может случиться так, что, получив два миллиона, Григсон откроет нам такой секрет, которым мы не в состоянии будем воспользоваться. Возможно, также, что стоимость вашего реактива будет выше стоимости горючего. Наконец, в состав жидкости могут входить такие редкие вещества, что при всем желании мы не сумеем приготовлять его в больших количествах. И в том и в другом случае мы останемся в дураках.

— Вот именно, — кивнул головой генерал, — я как раз об этом и думаю… Но есть у меня и другие сомнения.

— Во всяком случае, сэр, было бы очень печально, если бы Морской штаб остался в дураках.

— Я думаю! — выпятил грудь генерал.

— Может быть, Григсон рассеет наши сомнения, сэр?

— Черт возьми, — сказал генерал, — из этого парня надо вытягивать клещами каждое слово. Он смотрит на нас, как на мошенников, которые только и хотят, что обмануть его.

— Но ведь и мы, сэр…

— Замолчите, пожалуйста! Алло! Мистер Григсон! Пожалуйте сюда.

Григсон подошел к генералу.

— Как видите, сэр, я не обманул вас, — сказал Григсон.

— Пока мы еще ничего не видим. Видеть — это значит понять. А то, что для меня непонятно, то…

— Позвольте, сэр…

— Не будем терять напрасно время, мистер Григсон. Выслушайте наши условия. Мы готовы приобрести ваше изобретение. Вы хотите два миллиона долларов? Отлично. Мы не лавочники. Торговаться не будем. Но вы должны понять, что мы не можем покупать кота в мешке. Переходим к делу. Вы обучаете пять офицеров приготовлять секретную жидкость — мы платим вам два миллиона. У вас есть какие-нибудь возражения?

— Несколько возражений, сэр.

— Говорите.

— Когда мой секрет станет известным пяти офицерам, он будет уже не моим секретом, а секретом военного флота США. Какой же смысл платить мне тогда деньги?

— О-о! — с возмущением сказал генерал. — Уж не думаете ли вы, что вам придется иметь дело с мошенниками?

— Простите, сэр, но у меня есть все основания не доверять людям.

— Что еще вас смущает?

— Боюсь, что, узнав состав реактива, вы найдете слишком высокой плату за мое изобретение.

— Они слишком дороги, составные части вашего растворителя?

— О, нет!

— Их трудно достать?

— Наоборот. Растворитель можно приготовить в любой точке земного шара. Я думаю, что все необходимое для приготовления его можно приобрести даже в самой захудалой аптеке.

— Гм… гм…

— Мои условия, сэр, таковы: я прихожу к вам с адвокатом и журналистами, получаю наличными два миллиона долларов и передаю вам рецепт. По этому рецепту вы приготовляете сами реактив, обращаете воду в горючее, затем испытываете это горючее. Если оно не будет действовать, вы заявляете об этом мне в присутствии свидетелей, и я возвращаю деньги.

— Но это… как-то… несерьезно.

— Вы можете отказаться, сэр.

Генерал передернул плечами. Лицо его покраснело. Хмуря брови, он процедил сквозь зубы:

— Отлично! Я доложу о ваших условиях.

— Сегодня?

— Что-о?

— Я хочу сказать, сэр, что у меня нет ни одного пенса! Я не могу долго ждать.

Генерал задумался.

— Десять дней. Вы можете подождать десять дней?

Лицо Григсона вытянулось.

— Но вы понимаете, — поспешно добавил генерал, — два миллиона никто не сумеет уплатить вам в течение суток. Эти деньги надо взять в банке, сосчитать, черт возьми. Нужно, наконец, оформить документами, провести по книгам, получить разрешение. Вы думаете, я ношу в кармане миллионы?

— Но как же я проживу эти десять дней?

— Позвольте, мистер Григсон, если не ошибаюсь, вы уже великолепно прожили несколько лет, так что ж такое для вас десять дней? Пустяки!

— Я, сэр, вложил в изобретение уже все, что у меня было! — печально сказал Григсон.

— Ну хорошо. Пусть семь дней. Семь-то дней вы проживете, надеюсь?

Григсон задумался. Опустив голову, он стоял, теребя пальцами пуговицу пиджака, и вдруг лицо его просияло.

— Хорошо, сэр, — сказал он, — кажется, я сумею прожить эти десять дней. Да, да, это будет отлично.

— К сожалению, мистер Мэлоун, мы вынуждены отказаться от ваших услуг. — Заведующий отделением хроники газеты «Последние известия» задумчиво почесал пушистые остатки рыжеватых волос на макушке лысой головы и, взглянув на своего собеседника — широкоплечего репортера Мэлоуна, — вздохнул, как бы испытывая сильнейшее огорчение. — Вы так молоды, у вас такая энергия… Мне просто жаль вас. Ведь вы могли бы занять у нас хорошее положение, но, к сожалению, вы упорно не хотите понять запросов публики. Ну кому — подумайте только, — кому нужен ваш рабочий вопрос? Кому? Правда, все это есть. Я не отрицаю. Тут кое-что, конечно, не совсем благополучно, но зачем писать о печальных фактах? Может быть, вы надеетесь изменить своим пером наше общество?.. А если вы не так самонадеянны, так какой же тогда смысл имеет вся ваша деятельность? Запомните, читатель требует сенсаций, крови, ему нужны интересные убийства, он хочет, чтобы его немножечко щекотали, он желает читать о необыкновенных событиях. Жизнь, мистер Мэлоун, не так уж красочна, и мы, журналисты, должны, обязаны, черт возьми, скрашивать существование читателей. Мы не жалеем денег, но будьте же и вы изобретательны. Не понимать запросов эпохи?.. Куда это годится? Словом, вы уволены, мистер Мэлоун. До свиданья! — Заведующий уткнулся носом в рукопись. — Впрочем, — сказал он, не поднимая головы, — я мог бы дать вам отличный совет.

— Совет? — рассеянно спросил Мэлоун. — Нет, благодарю вас. — Кивнув головой, Мэлоун не спеша вышел из кабинета.

«Старый скунс. Крыса! — с раздражением подумал Мэлоун, спускаясь с лестницы. — Выгнать в такое время, когда через несколько недель я сам мог бы оставить эту собачью упряжку. Старый ханжа. Ехидна лысая. Однако что же все-таки делать? Чем заняться? Где достать деньги, чтобы прожить хотя бы два месяца? Черт! Как не везет за последние дни!»

Мэлоун побежал вниз, прыгая сразу через несколько ступенек. На площадке он налетел с разбегу и чуть не сшиб с ног высокого юношу.

— Извините, — пробормотал, тяжело дыша, Мэлоун.

— Пожалуйста, — улыбнулся юноша. — Надеюсь, вы не пострадали?

— Как будто цел, — пошутил Мэлоун, приводя в порядок костюм.

— Один вопрос, — дотронулся юноша до руки Мэлоуна, — редакция «Последних известий»…

— Четвертый этаж, — нехотя ответил Мэлоун.

— Да? Кстати, вы случайно не сотрудник редакции?

— Ровно две минуты назад я был сотрудником этого заведения, — грустно ответил Мэлоун. Но юноша не обратил внимания на тон, которым были сказаны эти слова.

— Право, мне везет, — улыбнулся он, — я Григсон. У меня есть интересное предложение. Что мне нужно? Автомобиль — это раз. Сотрудник редакции — это два. Вдвоем мы сделали бы небольшое турне. Исключительное турне. Ручаюсь, что это позабавит публику… Вся поездка отнимет ровно десять дней. Что я хочу? Очень немного. Редакция должна оплатить все дорожные расходы. Понимаете? Завтраки, обеды, ужины, отель — все это оплачивает редакция. И только. Я скромен, не правда ли?

— Гм… Куда же вы собираетесь ехать?

— Куда? Это безразлично.

— Я немного не понимаю вас.

— Не спрашивайте, куда мы поедем, спросите лучше, как мы поедем. Но где я мог бы поговорить с вами? На лестнице не очень-то удобно разговаривать.

Открытое лицо Григсона внушало доверие. После минутного колебания Мэлоун сказал:

— Идемте.

Через полчаса после встречи с Григсоном мистер Мэлоун вошел с независимым видом в кабинет заведующего хроникой.

— Мистер Фельпс, — сказал Мэлоун, опускаясь в кресло, — мне нужна тысяча долларов.

— Тысяча? — без всякого удивления спросил заведующий, чиркая рукопись. — Почему так мало? Почему не миллион? Я лично не отказался бы даже от 10 миллионов долларов.

— Я не шучу.

— А вы думаете, у меня есть время для шуток?

— Тем лучше. Итак, вы идете к редактору и возвращаетесь через пять минут с чеком на тысячу долларов или же я обращаюсь с такой же просьбой в другую редакцию.

Фельпс приподнял голову от рукописи. Втянув голову в плечи, он настороженно прислушивался к словам Мэлоуна. Хмурые глаза Фельпса так и впились в репортера.

— У вас… есть что-нибудь… интересное?

— Интересное? Пфуй, — сморщился Мэлоун, — у меня есть то, что никому из вас никогда не снилось даже, да и не приснится.

— О-о! Вы, кажется, и в самом деле… — Фельпс лизнул языком по губам.

— Значит, вы намерены выслушать меня?

— Ну, конечно, конечно, — торопливо сказал мистер Фельпс.

— И я получу тысячу долларов?

— Это также не исключено, — осторожно ответил Фельпс.

— Тогда слушайте.

— Я весь внимание. — Фельпс поспешно положил перо на стол, откинулся на спинку кресла и чуть-чуть склонил голову набок.

— Что вы скажете, — начал Мэлоун, — если я организую небольшой автомобильный пробег, заправив машину водопроводной водой?

— Какой водой? Почему водопроводной водой именно?

— Ну… Очень просто. Вместо бензина я наполню карбюратор водой и отправлюсь путешествовать.

— Что?! — подскочил Фельпс.

— Это обойдется редакции в тысячу долларов. Согласны вы уплатить такую сумму? Очерки, статьи и фельетоны вы, разумеется, оплатите особо. Писать я буду сам…

— Тысячу?.. За воду?.. Ну, конечно, дорогой мой. Конечно. Но как вы сумеете обмануть всех? Особое устройство автомобиля? Да? Фальшивые баки?

— Никого обманывать я не собираюсь.

Фельпс вытаращил глаза.

— Да, не собираюсь. Игра будет проведена честно.

— Тогда я ничего не понимаю, — развел руками Фельпс, — тогда простите, но я не могу рисковать. Меня не поддержит редакция. Я не могу рисковать. Это уже пахнет мошенничеством. Боюсь, редактор не согласится на такой расход.

Мэлоун презрительно усмехнулся.

— Слушайте меня внимательно, Фельпс, лицемер старый. Мне нужны деньги. Мне и еще одному человеку.

— Я так и знал.

— Помолчите-ка лучше… Так вот, этот человек демонстрировал вчера свое изобретение. У него на руках есть удостоверение Морского штаба. Я читал эту бумагу. Штаб свидетельствует, что это катер, заправленный вместо горючего водой из канала, прошел со скоростью 20 узлов час ровно четыре мили. Достаточно этого для вас?

— Но, боже мой!.. А вдруг этот человек — мошенник?

— Поверьте, Фельпс, я понимаю кое-что в людях. Во всяком случае вас-то уж я никогда бы не спутал с порядочным человеком.

— Вы не джентльмен, Мэлоун, — жалобно сказал мистер Фельпс.

— И слава богу.

— Но я хотел бы видеть этого человека.

— Нет.

— Но почему?

— По той простой причине, которая удерживает фермера знакомить своих кур с лисицей.

— А если вы обманете нас?

— Вы что ж, считаете меня мошенником?

— Нет. Избави бог. Конечно, нет, в нашей замечательной стране все-таки никогда не мешает немножко сомневаться.

— Я не обману вас.

— Могу я поставить только одно условие?

— Говорите.

— Вы ничего не имеете против, если я сам, своими руками, налью воду в поплавковую камеру?

— Абсолютно.

— Пробег вы начинаете от редакции?

— Хорошо.

— Заправляю машину я сам, в присутствии наших читателей.

— Прекрасно.

— Машину для пробега я выбираю сам.

— Чудесно.

— Но почему тысяча? Почему, скажем, не пятьсот? А?

— Будете торговаться, уплатите две тысячи.

— Нет, нет. Будем джентльменами. Тысяча — так тысяча. Подождите пять минут. Не исключена возможность, что редактор пожелает побеседовать с вами. Приведите себя в порядок… Гм… Тысяча долларов? Но почему бы и нет?

Вот уже пятый день мчится автомобиль редакции «Последние известия» по чудесным дорогам Северной Америки. Ветер и солнце поработали изрядно над лицом Григсона. Он загорел, возмужал, щеки его покрылись здоровым румянцем. Отлично питаясь, Григсон пополнел, и теперь уже навряд ли кто узнал бы в нем того юношу, который несколько дней назад явился в лабораторию военной верфи.

Прекрасно выглядел за рулем и Мэлоун.

Молодые люди подружились с первых же дней.

Разъезжая по дорогам Америки из одного города в другой, они давно уже успели рассказать все о своей жизни и поделиться планами о будущем, а не далее как вчера пришли к убеждению, что им вообще не следует расставаться после этой поездки.

— Мне только одно не нравится в тебе, Джек, — начал сегодня разговор Мэлоун, — это твоя ограниченность. Ты не обидчивый, надеюсь?

— Конечно нет. Хотя у тебя, Перси, довольно странная манера разговаривать.

— Важны дела человека, Джек, а как разговаривает он, — это уж совсем неважно. Поверь мне.

Автомобиль круто свернул в сторону. Мэлоун обогнал огромную автоцистерну с надписью на голубых боках: «Молоко», и, не отрывая взгляда с дороги, сказал:

— На твоем месте я, знаешь, продал бы все-таки изобретение Советскому Союзу.

— Перси!

— Что возмущает тебя, мой мальчик?

— Но я же американец, Перси. Правда, я припугнул их Японией, но, конечно, у меня даже в мыслях не было поступить так бесчестно.

— Бесчестно, Джек?

— Ну да… Ты говоришь чепуху, Перси.

— А ты подумал о том, что даст рабочим твое открытие?

— Нет.

— Напрасно. Во-первых, и прежде всего, закроются все нефтепромыслы, затем встанут заводы, поставляющие оборудование для нефтепромышленности, наконец, сократятся перевозки по железным дорогам, исчезнет сеть дорожных автоколонок и, разумеется, появятся, в результате всего этого, новые миллионные армии безработных.

— А в Советском Союзе?

— О, там не боятся безработицы. У них всегда нужда в рабочих руках. Ведь у них там чем больше рабочих рук, тем больше, значит, работы. А работа там великолепная: созидаются прекрасные дворцы, огромные заводы, когда-то глухие места расцветают.

— Перси, я американец. Ты не забыл еще об этом?

— Наоборот, об этом-то я только и думаю, Джек. Ты думаешь об Америке, а те, кто имел с тобой дело, — о своих хозяевах-банкирах. Я уверен, что любой из них, будь он на твоем месте, продал бы это изобретение тому, кто больше дал бы. Нужна им нация, этим бандитам?! Как же! Только они и думают об этом.

— Нет, Перси, у меня есть отечество и… Прекрати, пожалуйста, этот разговор.

— Есть, сэр миллионер. Молчу.

— Но я уже сказал, для чего нужны мне эти деньги.

— Чепуха. Если даже тебе разрешат открыть бесплатный университет для твоих самоучек-изобретателей, то все равно ничего путного не выйдет из твоей затеи. Они будут изобретать, а банкиры пожирать эти изобретения.

— Перси, ты надоел мне.

— Ладно, миллионер. Не забудь только, что место сторожа в твоем университете закреплено за мной.

— Ты хандришь, Перси.

— А ты просто глуп. Извини меня.

— Ты сегодня послал корреспонденцию в твою редакцию?

— О, да. Пока ты спал, я накатал картины будущей войны. Наш непромокаемый флот внезапно исчезает. Японские шпионы рассказывают его во всех портах, но он крейсирует у берегов этой благословенной страны, избегая встреч с японцами. Конечно, корабли набиты сверху донизу стальными ананасами, ведь горючее им не нужно брать с собой, оно — за бортом, знай, только черпай. И вот в один волшебный день они громят чайные домики, благословенную Фудзияму, вишневые садики, а затем выбрасывают в рисовое поле несколько тысяч танков. Танки, понятно, полируют японские ландшафты, превращают Японию в симпатичную теннисную площадку, вполне пригодную для разведения картофеля, брюквы и других фруктов. Горючее для своей полезной работы танки получают в любой канаве, а также во всех священных прудах Японии. Роскошная статья. Почти две тысячи слов.

— Не понимаю, Перси, почему ты рассматриваешь мое изобретение только с военной точки зрения?

— Потому что это успокаивает нервы магнатов каменноугольной и нефтяной промышленности. Ты знаешь, на что они надеются? Они думают, и не без основания, что твое изобретение не пойдет дальше армии и военного флота. Не станут же в самом деле наши Нельсоны и Наполеоны рассказывать японцам или немцам, как пользоваться и из чего приготовлять ту штуку, за которую они дадут тебе два миллиона! Однако поставка нефти для флота — тю-тю. Ускользнет от них этот жирный куш. И думаешь, они не понимают, что означает для их кармана твое изобретение? Ого! Отлично понимают. Смотри, Джек! Ты должен быть осторожным. Мне кажется, что за тобой уже начали следить. Остерегайся молодцов, от которых пахнет нефтью. У них ведь ты стоишь сейчас, как кость в горле.

— Я знаю.

— Знаешь?

— Ну да. Вчера я получил письмо.

— Письмо? И ты мне не сказал ни слова?

— Я не придаю этому никакого значения.

— Кто прислал?

— Не знаю.

— И что же в этом письме?

— Буквально несколько слов. Слушай: «Предлагаю больше любой суммы, которую вам согласится уплатить военное ведомство. Не торопитесь. Ждите нашего представителя».

— Ого! И что же ты думаешь делать?

— Боюсь, что они хотят приобрести мое изобретение для того, чтобы уничтожить его.

— Ручаюсь головой, Джек, что они так и сделают. На этот раз твоя голова работает не хуже арифмометра.

— Но я не допущу такой сделки. Однако не пора ли нам пополнить баки?

— Не мешает, Джек. Кстати, я вижу впереди автоколонку.

Друзья замолчали.

Ровно в 19 часов автомобиль остановился около одноэтажного белого домика.

— Алло! — крикнул Мэлоун.

Хлопнула дверь — на пороге появился здоровенный детина в синем комбинезоне с большим гаечным ключом в руках.

— Заправить?

— Пожалуйста. Посмотрите, кстати, что делается в радиаторе.

Детина подошел ближе, отвинтил крышку радиатора и, мотнув головой, сказал:

— Слегка перегрелся… Одну минутку.

Сунув ключ в широкий карман, он взял шланг, поднес его к радиатору. Холодная струя воды с бульканьем полилась в радиатор.

— Все в порядке.

— Прекрасно. Теперь немного воды для карбюратора.

— Вы хотите сказать: немного бензина?

— Ничего подобного, — покачал с сожалением головой Мэлоун, — именно воды.

— В карбюратор?

— Да, в карбюратор.

Детина снисходительно улыбнулся:

— Что вы называете карбюратором?

— Друг мой, если вы не совсем точно изучили название частей автомобиля, тогда прошу вас налить воду туда, куда обычно вы наливаете бензин.

— Вы шутите?

— Ничуть.

— Но… Ах, понимаю, вы хотите промыть вашу машину?

— Вот именно, — усмехнулся Мэлоун, — дайте-ка я помогу вам. — Он выскочил из машины, взял шланг и направил струю прямо в бензиновый бак.

— Пожалуй, это вас сильно задержит, — почесал затылок парень. — Может быть, вы не откажетесь закусить что-нибудь?

— О, не беспокойтесь. Мы не намерены торчать тут больше пяти минут.

— Однако, — с сомнением покачал головой детина.

— И сколько же причитается с нас за воду?

— Вода бесплатно. Мы получаем только за бензин.

— Ну, словом, как везде. Очень мило.

— Можно приступить к промывке? — спросил парень.

— На обратном пути, — засмеялся Мэлоун и незаметно плеснул в бак фиолетовую жидкость. Легкое облачко взлетело над кузовом машины, как сигарный дым; оно растаяло так быстро, что парень не успел даже увидеть его. Мэлоун сел за руль.

— Ну-ка посторонитесь. Дайте нам дорогу.

Парень, усмехаясь, отошел в сторону. «Эти ребята, видно, не прочь пошутить!»

Но что это?

Автомобиль рванулся и, взметнув пыль, быстро помчался по дороге.

Детина вытаращил глаза. То, что он увидел, никак не могло поместиться в его сознании. Он подбежал к шлангу, озабоченно понюхал его. «Нет. Все в порядке. Вода». Он попробовал ее на язык. «Вода. Настоящая, холодная вода».

Парень схватил руками голову. Она была на месте. Тогда он оглянулся и, не раздумывая, укусил мизинец. Из пальца брызнула кровь. Ничего не понимая, он тупо посмотрел на палец, потом вслед удаляющемуся автомобилю, сплюнул соленую кровь и сокрушенно покачал головой. Щеки его посерели. Лоб покрылся холодной испариной. Мигая испуганно глазами, парень стоял, хлопая открытым ртом, точно рыба, вытащенная из воды.

— Проклятый Джим, — забормотал, наконец, расстроенный детина, — готов держать пари, что он разбавляет виски какой-нибудь дрянью. Черт! Пожалуй, все это может плохо кончиться, если не поговорю завтра с врачом. Ну и галлюцинация, извините.

— Тонни! — крикнула, высовываясь из окна, молодая женщина. — Ты свободен?

— А? Что? — вздрогнул детина. — Готов уже обед, Джесси?

— Стол накрыт. Сейчас только открою вино.

— Что-о? — отшатнулся в ужасе детина. — Вино? Ну, уж нет, Джесси. Избавь. Вина я теперь и в рот не возьму. Выброси к свиньям бутылку.

— Что случилось, Тонни? — тревожно спросила женщина.

— Ничего особенного, если не считать легкого разжижения мозгов. Во всяком случае, Джесси, теперь уж ни один виноторговец не похвалится тем, что он поставляет мне винное зелье. Хватит. Попил я, довольно. Слышишь, Джесси?

— Но, Тонни… Я очень рада. Ты такой впечатлительный. Я давно уже замечаю, что вино неполезно тебе.

Здоровенный детина тяжело вздохнул.

— Да, я слушаю, отель «Марианна». Да, да. Корреспондент «Последних известий»… Да, Мэлоун. Что-о? Кто говорит? Когда? Хорошо. Ждите. Буду через пять минут. — Мэлоун положил трубку.

— Старые знакомые, Перси? — спросил Григсон. Он лежал в кресле, с потухшей папиросой во рту и находился в том состоянии, когда не хочется ни двигаться, ни думать.

— Да нет, Джек, — озабоченно сказал Мэлоун, — знакомых в этом городе не имею. Кажется, интересное дело.

— Ты думаешь идти? Плюнь, Перси. Пошли их ко всем чертям.

После длительной дороги и сытного ужина Григсон предпочитал дремать спокойно в кресле, прогулки по городу не соблазняли его.

— Мне передали: задержан известный бандит Форбс.

— Откуда звонили?

— Кажется, из полиции. Ты понимаешь, Джек? Сам Форбс. Ну, я буду глупее телеграфного столба, если упущу такой случай. Три интервью. Очерк. Верных полторы тысячи слов. И главное, подумай только, я готов держать пари, что в этой дыре нет сейчас ни одного журналиста. Но я не задержусь.

— Мы что-нибудь выпьем на ночь?

— Да, да. Но не ложись без меня. Я принесу кучу новостей.

Мэлоун схватил шляпу, сунул в карман блокнот, вечное перо, осмотрел фотоаппарат и, опрокидывая стулья, выбежал из номера отеля, махнув на прощанье рукой.

Григсон остался один. Он попробовал читать, но глаза его слипались. Незаметно для самого себя Григсон задремал. Проснулся он от легкого стука в дверь.

— Да, да! — крикнул Григсон, приоткрыв сонные глаза.

В дверь просунулся боком плотный мужчина. Во рту у него торчал окурок потухшей сигары. Поля черной шляпы закрывали лицо незнакомца так, что можно было видеть один глаз, глубоко запавший в орбите, кончик угреватого носа и тонкий, узкий рот. Энергичный подбородок прятался в поднятом воротнике летнего пальто.

— Мистер Григсон? — хрипло спросил незнакомец.

— Допустим, — недоумевая, ответил Джек.

— Меня зовут Гаррисон. Гарри Гаррисон. Очень легко запомнить. Вы Григсон, а я Гаррисон. Очень просто.

Джек промолчал.

Незнакомец шагнул вперед и остановился посреди комнаты.

— Паршивый отель! — сказал он, бесцеремонно оглядывая обстановку.

Джек упорно молчал.

— Разрешите присесть? — дотронулся до шляпы мистер Гаррисон и, не ожидая разрешения, сел верхом на стул.

С минуту помолчав, он сказал, снова тронув шляпу: — Я к вам по делу.

— Говорите.

— В двух словах. Вы слышали, мистер Григсон, что-нибудь о Лиге пацифистов?

— Увы, — вздохнул Джек.

— Печально, — качнул головой посетитель.

— Пацифизм — это движение против войны, насколько мне известно, не так ли?

— Скажите лучше: движение против массовых убийств. Это будет вернее. Но что вы думаете о пацифизме?

— Я думаю, — нерешительно сказал Джек, — что это — благородное движение.

— Ага, ага, — завозился на стуле Гаррисон, — я не ошибся. Я сразу понял, что вы благородный человек. Ваши честные глаза. Ваше лицо. О, я не мог ошибиться. Да и кто, скажите вы мне, может равнодушно смотреть, как люди убивают друг друга? А дети? — Мистер Гаррисон поспешно вынул платок и, скомкав его, приложил к открытому глазу. — Бедные, несчастные дети, — глубокий, скорбный стон вырвался из груди мистера Гаррисона, — кто заменит им убитого отца? Кто, я спрашиваю вас? — Мистер Гаррисон в изнеможении опустил голову на спинку стула. — Да, — сказал он тихо и вдруг порывисто вскочил: — Идемте. Одевайтесь.

— Куда? — спросил Джек, рассматривая с любопытством странного посетителя.

— В двух словах. Я говорю с вами по поручению Лиги.

— Но я впервые слышу о такой Лиге.

— Немудрено, — согласился мистер Гаррисон, усаживаясь снова. — Мы не рекламируемся нигде. Да и зачем? Вот вы нас не знаете, но зато мы-то знаем все о вас. А это более существенно. В двух словах: наша Лига, да будет вам известно, ведет активную борьбу против войны, против подготовки к войне, мы принимаем все меры к тому, чтобы сорвать военные приготовления. Короче, вы должны помочь нам.

— Я? — удивился Джек. — Не понимаю, чем же я могу быть полезен?

— В двух словах: вы имеете гениальное открытие. Тот, кто владеет им, выйдет победителем в борьбе против комбинации вооруженных сил.

— Допустим.

— Да, но мы как раз и не должны допустить того, чтобы это открытие привело к войне. Вы умный человек. Без преувеличений. Вы понимаете, что ваше открытие постараются использовать раньше, чем его откроет возможный противник.

— Допустим.

— Нет, нет! — вскричал мистер Гаррисон, поднимая руки над головой, точно желая оттолкнуть от нее невидимое чудовище. — Мы ни в коем случае не должны допускать этого. В двух словах: вы передадите это изобретение нашей Лиге.

Джек сделал резкое движение.

— О, не беспокойтесь, — поднял руку посетитель. — Мы достаточно богаты. Мы оплатим ваш труд не хуже военного ведомства. Пять миллионов? Как? Устраивает вас такая сумма?

— Г-м-м, — в замешательстве промычал Джек.

— И заметьте, — подпрыгнул мистер Гаррисон, — вы получаете деньги, не передавая нам секрета. Вы честный человек. Вы умный человек. Мы верим вам. Мы собрали все сведения о вас. Прекрасные отзывы. В двух словах: вы получаете пять миллионов, а нам даете только честное слово не пользоваться своим изобретением. Только честное слово. Просто, не правда ли? Что может быть благороднее?

— Простите, я все-таки не понимаю…

— О-о! — взмахнул руками мистер Гаррисон. — Я объясню. В двух словах: мы обращаемся ко всем странам мира. Мы пишем так: в наших руках находится ваше изобретение. В том случае, если какое-либо государство осмелится разрешать вопросы международного характера силой оружия, это изобретение будет использовано против агрессора. Понимаете? Наконец, мы требуем полного разоружения и предлагаем тем государствам, которые разоружаются, первыми воспользоваться вашим открытием в мирных целях безвозмездно. О, мы его продвинем в жизнь. Будьте спокойны.

— Это заманчиво, — улыбнулся Джек.

— Ага, заманчиво? Идемте.

— Но куда я должен идти?

— Как? Вы еще спрашиваете? Но ведь вы же согласны?

— Допустим, согласен.

— Ну и все. Деньги вы получите завтра же. Пошли. Вас ждет комитет уполномоченных Лиги. Вы подтвердите свое согласие и получите чек, а завтра по этому чеку вам выдадут в любом банке любую сумму в пределах пяти миллионов. Мы не военное ведомство. Мы правнуки тех энергичных янки, которые не теряли зря времени. Как видите, они неплохо экипировали нашу старушку Америку.

— Не поздно ли, мистер Гаррисон? Если не ошибаюсь, скоро будет полночь.

— Ай, мистер Григсон. Уй-юй-юй. Как бы нас не съел серый волк?! Стыдитесь. Кажется, мы живем в передовой, культурной стране. Впрочем… — Мистер Гаррисон выхватил из кармана браунинг, положил его на опрокинутую ладонь и протянул руку Джеку. — Вот, возьмите. Возьмите его хотя бы для того, чтобы пустить пулю в затылок болтуну Гаррисону, если только он что-нибудь спутал.

Мистер Гаррисон насильно сунул браунинг в карман Джека, затем схватил его шляпу, ловко провел рукавом по тулье и подал ее с шутливым поклоном.

— Ах да, — спохватившись, спросил мистер Гаррисон, — рецепт у вас с собой?

— Здесь, — хлопнул себя по лбу Джек.

— Самый верный сейф. Вы молодец. А… а… эта штука? Жидкость?

— Штуки нет, — засмеялся Джек. — Израсходована. Завтра нужно будет приготовить новую.

— Великолепно. В таком случае я спокоен. А то, знаете, в некоторых отелях прислуга бывает не в меру любопытна. Кстати, ваш спутник Мэлоун знает что-нибудь о рецепте?

— Не больше, чем я знаю особенности сиамской грамматики.

— Я спокоен. О, мы с вами будем еще делать большую историю.

Мистер Гаррисон подбежал трусцою к дверям, распахнул их и, пропустив Джека, посмотрел ему в спину таким взглядом, что, если бы только Джек мог увидеть странное выражение глаз Гаррисона, он навряд ли рискнул бы отправиться в эту ночь дальше порога своей комнаты.

Освещенные улицы остались позади.

Автомобиль мчался по темному асфальту пустынного шоссе, щупая дорогу пыльными снопами желтого света. Справа и слева мелькали в темноте далекие огни невидимых ферм. Ночной холодный ветер бил в лицо, с противным визгом забирался под сорочку.

Григсон поднял воротник, наглухо застегнул все пуговицы пальто.

— Б-р-р! Холодно, — поежился он, втягивая голову в плечи.

— М-да. Прохладно.

— Далеко еще?

— Ерунда. Две или три мили. Не больше, — весело ответил мистер Гаррисон, не отрываясь от руля.

Джек улыбнулся. В сущности, это неожиданное предложение вполне устраивало его. «Все-таки лишние три миллиона долларов не помешают. О, на эти деньги многое можно сделать! Но интересно, что предпримет Мэлоун, если подарить ему два миллиона? Чудак! Но в самом деле: почему бы не подарить ему?.. Не два… Нет. И не миллион. А, допустим, ну… сто тысяч долларов?»

Джек засунул руки глубже в карманы пальто. «Пожалуй, тысяч десять можно будет подарить этим Лендам. О, Несси!»

Григсон втянул голову в плечи, нахлобучил шляпу по уши. «С тех пор как старого Ленда посадили в тюрьму за какую-то стачечную историю, семья его здорово нуждается. Бедная Несси! Ей пришлось бросить консерваторию и поступить в контору. Не очень-то приятно писать торговые ведомости, вместо того, чтобы сочинять симфонии».

Джек вздохнул. Перед его умственным взором поднялась здоровая, кряжистая фигура Ленда.

Старик сердито хмурит брови и с раздражением бормочет:

— Эх, Джек, Джек, ничего-то ты не понимаешь… В такой помойной яме, как наша жизнь, ты мечтаешь сдуру о счастье. Цыпленок. Жалкий цыпленок. Впрочем, ты даже хуже цыпленка. Тот хоть может надеяться, что его прилично приготовят, подадут к обеду в сухарях, а вот нас с тобой, Джек, слопают вместе с грязью. Нет, парень, уж если ты хочешь счастья, поговори об этом с такими же молодцами, как ты сам, а в одиночку брось дурить — ничего не добьешься. Надо, милый, учиться драться, а не мечтать.

«Ах, Ленд, Ленд!»

Джек тихонько рассмеялся. «Сколько ему еще сидеть? Месяц? Два? Кажется, что-то в этом роде. А что, если?.. Нет, право, это будет недурно — приготовить ему такой сюрприз».

Перед Джеком замелькали, как на экране, замечательные картины. Вот открываются со скрипом ворота тюрьмы. Старый Ленд угрюмо выходит на улицу, держа в руках крошечный узелок. Он щурится от солнца, смотрит по сторонам, как бы соображая, в какую сторону двинуться.

— Алло, Джек! Я вижу, ты не теряешь время даром. Костюм у тебя, прямо скажу, шикарный.

— Мистер Ленд, мне поручили встретить вас и проводить домой. Ваша семья переменила недавно квартиру.

— Понимаю, Джек. Ну, веди меня. Посмотрим. Поглядим, в какую дыру они забрались, бедняги… Ай, Джек! Отойди, оставь, пожалуйста. Не трогай автомобиль. Не балуйся с этим. Слышишь, Джек?

— Но, мистер Ленд, это моя собственная машина.

— Ври больше.

Джек прыгает в машину.

Старик, разглядывая машину, покачивает недоверчиво седой головой:

— Понимаю, понимаю, Джек. Тебе дал ее кто-нибудь на полчаса?

Джек не спорит. У него еще немало приготовлено сюрпризов для старика. Сейчас Ленд увидит свой собственный коттедж, увидит Несси за собственным пианино, увидит клумбы, цветы, ковровые дорожки на желтом паркетном полу, а старая Ленд, конечно, не забудет похвастаться чековой книжкой. Она проведет дрожащими пальцами по цифрам и скажет с гордостью:

— Двадцать тысяч. Неплохо, Эпп?

— Двадцать тысяч?

— Ровно двадцать, — кивнет головой миссис Ленд. — Джек подарил нам ни за что ни про что.

— Джек?

И тогда он выступит вперед и скажет:

— Мистер Ленд, разгребая помойную яму, я, как видите, без помощи других наткнулся на скромный клад, а потому…

Автомобиль внезапно остановился.

— Вылезайте, мистер Григсон, — услышал Джек.

Он поднял голову. В стороне от шоссе мутно светилась в темноте поверхность угрюмого озера. Оно было похоже на кипящий свинец. С печальным шумом бились о берега волны. Шуршали грустно камыши. Свирепый ветер дышал с другой стороны озера холодом и сыростью.

— Мы уже приехали?

— Не совсем, — крикнул мистер Гаррисон. Ветер подхватил его голос и кинул в кипящее озеро.

— Но все в порядке, — услышал Джек сквозь вой ветра бодрый голос. — Нам предстоит еще небольшая прогулка на катере. Минутное дело. Надо переправиться на ту сторону. Эй, катер.

— К-а-атер! — подхватил ветер.

Из темноты донесся сдавленный голос:

— Ну, катер. В чем дело?

— Мы хотим переправиться на ту сторону, — громко сказал мистер Гаррисон.

— Ту сторону? Три доллара.

— Три? Вы с ума сошли?

— Убирайтесь вон!

— Зачем нервы? К чему сентиментальность? Мы едем… Выходите, мистер Григсон.

Поеживаясь от холода, Джек вышел из машины. Его спутник потушил фары автомобиля и прыгнул легко на землю.

— Идите за мной, — дотронулся Гаррисон до руки Джека. Сунув руки в карманы, он зашагал к озеру, покачиваясь и спотыкаясь на ходу. Джек двинулся следом за ним.

Внизу, у самого берега, чернел в темноте катер. Плечистый мужчина в кепке возился на корме, запуская мотор. Гаррисон подхватил Джека под руку:

— Ради бога, осторожнее!

Джек прыгнул в катер. Днище легкого суденышка дрогнуло. Катер качнулся. За бортами заплескалась вода.

— Сюда, сюда, — приветливо сказал мистер Гаррисон, пропуская Джека. Усадив его спиной к мотористу, Гаррисон крикнул бодрым голосом:

— Поторопитесь, старина! У нас нет времени киснуть в вашей лоханке.

Моторист буркнул что-то себе под нос. В ту же минуту мотор затрещал, как пулемет. Поворачиваясь носом в плес, катер помчался, раскачиваясь на волнах, как на качелях.

За кормой забурлили белые буруны.

Катер нырнул в темноту и исчез.

— Все в порядке, — сказал кто-то негромко.

На шоссе показался тучный человек. Пыхтя и отдуваясь, он подошел к машине. Человек сел за руль. Машина загудела. Вспыхнули и тотчас же погасли фары. С притушенными огнями автомобиль покатился тихо вдоль берега.

— Жалко мне тебя, парень, — услышал Джек голос моториста сзади, — как видно, помешал ты кому-то… Однако все там будем. Молись, парень!

Джек похолодел. «Что это значит? Шутка? Но почему же такая тоска?» Он сунул руку в карман. Нащупав холодную сталь браунинга, Джек неожиданно для себя самого взвизгнул:

— Назад! Сейчас же назад! Я не хочу!

— Кончай, Билль! — рявкнул Гаррисон.

Моторист размахнулся. Ударом кулака он сшиб с Джека шляпу. Еще один взмах руки — и Джек, икая, ткнулся головой в колени мистера Гаррисона. Больше Джек не встал…

Катер подлетел к берегу. Гаррисон прыгнул на землю. Билль повернул катер носом в озеро и сильно толкнул руками корму. Катер помчался обратно.

— Разумно, — сказал Гаррисон.

— Что делать, Нэд! Несчастный случай. Молодой человек захотел покататься и… отправился изучать рыбьи нравы на дне озера.

— А что скажет хозяин катера?

— Не беспокойся. Он сейчас читает лекции ракам.

— И его?.. Ну, Билль…

— Ладно, Нэд, пошли.

Гаррисон, а за ним Билль вскарабкались по насыпи на шоссе.

Гаррисон свистнул. В темноте мелькнули, погасли и снова вспыхнули фары автомобиля.

— Он, — сказал мистер Гаррисон тихо.

Вдали загудел мотор. Два желтых круглых глаза мчались по шоссе, держась правой стороны, приближаясь с каждой минутой. Все ближе и ближе подходит машина.

Гаррисон поднял руку вверх.

Вдруг фары погасли. Авто круто свернуло на середину шоссе и с полного хода врезалось в негодяев. Гаррисон отлетел в сторону. Билль исчез под колесами. Автомобиль дал задний ход, потом снова рванул вперед и проехал по телу Гаррисона.

Тучный человек выскочил из машины, посмотрел вправо, влево, потом, кряхтя и отдуваясь, перетащил Билля и Гаррисона на середину шоссе, вскочил в авто и переехал по ним еще раз.

Свесив голову, он взглянул на размозженные головы Гаррисона и Билля и брезгливо поморщился.

— Жалкие пачкуны! — процедил сквозь зубы толстяк.

Он вытащил сигару, тщательно обрезал кончик ее и, закурив, пустил машину полным ходом.

Ветер засвистел в ушах. От горящей сигары посыпались, как огненный дождь, длинные искры.

Толстяк отбросил сигару прочь и громко запел:

Распевая громко песню, король нефтяной промышленности мчался на предельной скорости.

Король спешил: ровно к десяти часам утра должен был поспеть на богослужение.

Опаздывать в церковь король не мог. Это могло подать дурной пример прихожанам церкви, которая была построена для спасения заблудших душ на средства нефтяной компании.