Точка сингулярности

Глава 5. «Четвертое поколение»

– Разбиваемся на пары. Бренда и Дик прикрывают центральный вход. Сандра и Гранд, на позицию отхода. Бридж и Лено, за вами вон та высота, вы наши глаза и уши. Мы с Эли идем внутрь. Все. Работаем.

Узкий проход между двух плотно прижатых друг к другу каменных плит был прорезан здесь, возможно, не одно столетие назад. Но с тех пор от быстрой горной речки остался только тонкий, играющий мелкими круглыми камешками ручеек. Хоаххин наслаждался тем, как Эли, по-кошачьи мягкими скачками, опережая его на пять-шесть метров, легко продвигалась вперед по этому темному ущелью с отвесными стенами, заросшими какими-то вьющимися и цепляющимися за камни растениями. Можно, конечно, было действовать и по-другому, так, как, наверное, команде было бы удобнее и привычнее, но вероятность засады была велика и нельзя было выдавать себя без веских на то причин.

Они пришли в логово семьи Шоар Шенфи Красс, чтобы забрать «свое». «Свое» – это один из тех, кого на планетах, входящих в зону влияния Могущественных, называли т’арнеерен, то есть сподвижниками Творца. Ближайшим синонимом этого слова в земных языках было «апостол». «Свою» планету каждый из них выбирал себе сам и работал с ее населением самостоятельно, действуя при этом очень аккуратно, приобретая и воспитывая учеников, тех, кто в дальнейшем мог бы так же самостоятельно и самоотверженно привносить в сообщества Низших, Полезных или Приближенных рас идеи, ниспровергающие абсолютную власть их попечителей. Подобного рода мессии регулярно появлялись в мирах подконтрольных рас. Особенно часто это происходило в периоды изменений, которые пугали часть населения этих миров. Но индивидуумы эти не представляли, по мнению Могущественных, серьезной угрозы. Гораздо важнее, по их мнению, было сохранять стабильность и предсказуемость светской власти. Это позволяло действовать, не опасаясь прямого вмешательства со стороны кураторов.

Эрой Нереди Омега выбрал для своей миссии Реларум. Это был непростой мир, но чем сложнее задача, тем большее удовольствие получаешь даже от самой незначительной победы. А работу Эроя нельзя было назвать безрезультатной. Его «учение», основанное на созвучной изначальной традиции змееподов, традиции преклонения перед силой, имело значительный успех. И то, что он в итоге первым из Детей Чести третьего поколения оказался плененным местной элитой, непосредственно контактирующей с повелителями, явилось следствием банального предательства, что в традиции змееподов было страшным преступлением, гораздо более страшным, чем, например, убийство собственных родителей.

Первый пост охраны, расположенный прямо перед входом в пещеру, они прошли быстро и тихо. Как только старший в пятерке змееподов закончил обычный получасовой доклад об отсутствии видимых изменений в окружающей обстановке, Эли спокойно нарисовалась шагах в тридцати от них. Хоаххин, переведя свое тело в скоростной боевой режим, скользнул вдоль расширяющихся стен им за спину, и еще до того, как командир караула окликнул непонятно откуда появившуюся перед ним рыжую незнакомку гуманоидного вида, все его подчиненные уже лежали на камнях, не подавая признаков жизни. Впрочем, он тут же присоединился к ним. Больше «неземной» красотой девушки любоваться, кроме, конечно, ее спутника, было некому, и можно было продолжать путь вперед.

Как только Эрой прервал связь с локальными группами, работающими в соседних с ним секторах пространства, стало понятно, что ему требуется помощь. И малое глобальное ядро предложило использовать в этой ситуации «подопечного» Элеоноры. Как и предполагала Эли, «передержка» Омеги в логове семьи не была случайностью. Да, это была засада. Но вопрос, кем эта засада организована, оставался открытым. На пути Хоаххина и Эли больше не попалось ни одного воина семьи, зато, как только они вошли в центральный зал пещеры, их взору предстала интересная картина. На троне семьи, прикованный к нему магнитными наручниками, сидел Эрой, а рядом с ним возвышалась огромная алая крылатая фигура со скрещенными в малом приветствии кончиками крыльев.

– Я. Сокрушающий. Приветствую вас, Дети третьей волны.

Голос его привычно зачаровывал игрой обертонов и давящей глубиной.

– Я рад видеть вас, но надеялся на то, что вас придет больше. Неужели жизнь вашего брата ценится вами не так высоко, как мы, Могущественные, сами ценим вас?

Вот почему охрана гнезда была так малочисленна и способна разве что отпугнуть хищника или несносных бананоедов. Вот только вряд ли великий Сокрушающий готов был к встрече с опытным бойцом Детей Гнева. Хоаххин придержал за плечо Эли, давая понять, что это его работа, и, сделав еще один шаг в центр зала, вытащил из-за спины два клинка, длинный тонкий обоюдоострый меч и короткую дагу с характерным серым налетом по краю ее режущей кромки. Сокрушающий не был склонен недооценивать опасность вооруженного противника, но что мог ему противопоставить в открытом бою какой-то «пацан» мутант, в жизни не нюхавший пороха. И эта ложная уверенность чуть тут же не стоила ему потери правой руки. Хоаххин запустил свое тело в «разминочном» ритме, рисуя кончиками клинков в воздухе затейливые узоры, и первый же выпад мечом пришелся в левое плечо Алого Князя. Хоаххин прекрасно знал, что такой удар не опасен телу противника, он и не рассчитывал на быструю победу и только сейчас понял, что сам упустил шанс воспользоваться внезапной атакой.

– У «диких» говорят, что новичкам и дуракам везет? А на новичка вы, молодой человек, не похожи.

Хоаххин вертелся вокруг Алого волчком, размазывая тело майора в пространстве черной мечущейся кляксой. Жаль, что они не там, не в другой вероятности. Здесь майору осталось не больше пяти, ну от силы восьми минут. Но и его враг уже не склонен был к переговорам и подначкам. Его уверенность в победе таяла едва ли не быстрее, чем уверенность Хоаххина. Алый изменил рисунок своих движений, он явно пытался подойти к пленнику, сидевшему на троне змееподов. Видимо, он больше не собирался откладывать решение его судьбы на потом, а хотел все решить прямо сейчас. Очередной выпад мечом был отбит, и меч отскочил шагов на пятнадцать в сторону. Однако это усилие Алого открыло пространство в плотной защите его когтей, и дага, незаметно скользнув за спину Могущественного, легко отсекла ему правое крыло.

– Ты умрешшшшш… скорооооо…

Хоаххин заметил краем зрения, как Элеонора подобрала меч и спряталась за массивное каменное седалище трона. Ой зря она это. Алый, обманув Хоаххина, оказался рядом с пленником и уже замахнулся локтевым когтем, находившимся как раз на уровне головы Эроя, но именно в этот момент длинное лезвие меча, выпорхнув из-за каменной спинки, ударило его прямо в черный, горящий азартом боя глаз. Спинка трона, разрубленная келемитовым когтем пополам, шумно грохнулась об пол. Рукоятка меча, торчащая из глазницы Алого, взмыла вверх, а дага уже кромсала его сухожилия, потом горло, потом вырванные из горла артерии. Черная кровь хлынула фонтаном, и тяжелое тело упало навзничь, раскинув руки по каменным плитам зала…

_“– Я готова и хотела бы продолжить этот диалог при одном условии. Между мной и тобой не останется никого. Кроме существа, которое ты называешь «Самый Старый».

– Он сможет слышать тебя, но не сможет отвечать на твои вопросы.

Майор устало расстегнул верхнюю пуговицу своего френча и внимательно посмотрел в ее яркие бирюзовые глаза, строго прикрытые тонкими, как черные стрелы, бровями.

– Это не проблема.

Сигма протянула к нему свою теплую ладонь, коснулась лба и просто сказала:

– Проснись…_”

В опустевшей лаборатории лежащее на столе тело офицера разведки шестого флота Его Императорского Величества, опутанное проводами, тяжело вздохнуло и уселось на край кушетки. Капитан-лейтенант зевнул и, почесав правое ухо, повернулся лицом к Черному Ярлу. Монитор транслятора зарябил помехами и потух. Хоаххин с механической интонацией в голосе негромко произнес:

– Говори. Нас трое, и мы вместе.

Ив прикоснулся к руке капитана. Тот никак не отреагировал на его прикосновение.

– Что вы хотите от меня? От нас?

– Хоаххин саа Реста в обоих мирах представляет наше второе поколение, но в вашем мире он перескочил через одну ступень, заплатив при этом большую цену, и теперь он ближе нам, чем любому из вас, я хочу, чтобы он остался со мной…

Ив вспомнил ее рыжие волосы и зеленые, горящие неукротимой решительностью глаза. Кто бы смог устоять перед ней в обеих из вероятностей. Но это не имело никакого значения для Вечного.

– Вы были созданы совсем при других обстоятельствах и совсем с другими целями.

– Какое значение имеет то, при каких обстоятельствах нас хотели использовать наши создатели. Или смогли использовать вы? Не спорьте. Я никого не осуждаю. Партнерские взаимоотношения предполагают использование одних для достижения цели другими, вопрос лишь в том, кто в итоге становится выгодоприобретателем. Поверьте мне на слово. Я «вижу» или, если хотите, «читаю» так же, как и ваш капитан флота Детей Гнева. Я знаю про вашу реальность все, что знает он. Хотя этот дар дан нам Творцом совсем не для «подглядывания», а для коммуникации с себе подобными. Вы сбалансировали свои взаимоотношения с Могущественными немалой кровью. А нам это только предстоит. Вы ведь, как и я, прекрасно понимаете, что ни та, ни другая раса не сможет ни понять, ни принять в качестве данности другую. Так уж вы устроены. Вся ваша долгая, очень долгая жизнь будет подчинена Творцом только одному. Удержанию баланса. Ведь Творец считает, притом совершенно справедливо, что именно подобное развитие ситуации позволит вам совершенствоваться и сохранить тот дар, которым он наделил вашу расу. Дар разума.

– Откуда у вас, дорогая, такие глубокие познания о логике действий и мотивации Творца?

– А вы считаете, что он уделяет часть своего драгоценного времени только вам?

Ив поперхнулся от такой наглости. Как, наверное, поперхнулся сам Творец, когда он орал на него и требовал сбросить свое бренное тело на поверхность Первого Мира.

– Хорошо. Пусть так. Но почему вы считаете, что эти расы никогда не смогут понять и принять друг друга?

– Потому, что ваше понимание свободы, свободы учиться на собственных ошибках, для них всего лишь отсутствие контроля, что потенциально влечет за собой ваше самоуничтожение, а такой исход совершенно неприемлем для них, для их миссии, ниспосланной им Творцом. Ведь вы для них никогда не были и не будете врагами, вы «дикие», которые нуждаются в их покровительстве и защите. И всегда останетесь только «дикими». Просто благими намерениями, их благими намерениями, выстлана дорога в совершенно другом направлении, нежели та, по которой идет Творец. Потому что они, как и все мы, всего лишь его творения и склонны делать неверные выводы из любой последовательности окружающих нас событий, вечно путая собственную правду с непостижимой порой истиной.

– Значит, вы бежали потому, что вас тоже не устроило то определение свободы, которое предложили вам Могущественные?

– Мы не бежали, мы ушли, когда поняли, что они не смогут нас больше ничему научить. К тому же вероятность того, что они сочтут нас неприемлемым вариантом, когда убедятся в наших возможностях, была слишком велика. Понимаю, звучит слишком пафосно, трагически и вообще скорее отдает детским максимализмом, но боюсь, что это именно так. А если нет, ну что же, в конце концов, мы ведь еще просто дети.

Ив не видел мимики ее лица, как не слышал изменений тембра ее голоса, и не мог судить о том, издевается она над ним или говорит искренне. Но почему-то ему было не по себе от этих «детских» рассуждений.

– Мы не хотим быть ничьим механизмом. У нас своя судьба, у вас своя. Решайте свои проблемы без нас.

– Нельзя самоустраниться от той реальности, которая вас окружает, или вы меняете ее, или она вас.

– А мы не претендуем ни на эту реальность, ни на ту, которую вы, наверное, имеете в виду. У нас, извините, есть собственные задачи и нет никакого желания вмешиваться в ваши.

– Так почему же вы до сих пор тогда мечетесь между людьми и Могущественными?

– Ну, на этот вопрос ответить гораздо проще, чем на предыдущий…

– Стоило махать железом перед носом Могущественного? Не проще ли было воспользоваться более мощным оружием?

Сигма бросила на Эроя удивленный взгляд.

– А ты разве не знал, что этот зал встроен в силовую решетку и любая пальба приведет к смерти не только цели, но и стрелка? Нас могло просто засыпать обломками гранита.

Освобожденный от магнитных оков т’арнеерен, немного недовольно разминая затекшие конечности, поднялся с каменного трона, подобрал лежащую рядом с поверженным телом дагу и, не торопясь, отсек от головы Могущественного его прекрасные, сплетенные словно величественная корона рога. Затем подошел к обессиленному майору, протянул ему «добычу», которую он бережно завернул в оторванную им же часть полотнища своей длиннополой рубахи.

– Сможешь идти?

Эли помогла Хоаххину подняться на ноги.

– Смогу.

Он пристегнул завернутые рога к поясу полевого бронежилета и убрал протянутый ему меч и дагу, очищенные от черной крови, в заплечные ножны.

– Тогда пошли. Они ждут нас в соседнем зале. Все. Всё гнездо.

Трое Детей Чести, бросив последний взгляд на бездыханное тело Алого, двинулись к дальнему концу огромного подземного каменного грота.

Бойцы змееподов, выстроенные в каре, грохнули алебардами о каменный пол и, не дожидаясь команды офицера, выставили вперед стволы игольников, готовые остановить троих незваных гостей, вышедших оттуда, откуда не выходил еще ни один гуманоид.

– Ишеар Ееххх!

Преатор королевской семьи, выхватив из ножен длинную, тонкую ритуальную шпагу, высоко поднял ее над своей головой. Но, разглядев в одном из вошедших Омегу, чуть качнулся в сторону и задержал свою руку в поднятом положении.

Эрой Нереди Омега, четко выговаривая слова, громко, на весь зал, так чтобы его услышал даже престарелый глава клана Наха Аффах Шоар Шенфи Красс, выкрикнул:

– Уважайте силу!

И кивнул Хоаххину. Тот не заставил себя ждать и бросил рога поверженного Алого Князя на плиты малого зала гнезда.

– Аххор…

Нестройный гул голосов змееподов наполнил высокие своды помещения. Ряды выстроенных в каре стрелков дрогнули, а с паланкина, укрытого за спинами придворных, откинулась широкая белая штора, и глава клана шаркающей походкой, немного закидывая широкие ступни ног назад, вышел к нежданным «гостям»:

– Т’арнеерен всегда уважал наши законы, и мы уважаем т’арнеерен. Мы преклоняем наше колено перед Силой. Пусть убийца Алого Господина примет наше почтение и преданность! Пусть Творец засвидетельствует то, что мы, дети Его, клянемся пред вездесущим ликом Его в верности своему Новому Господину!

Наха кивнул головой, и все присутствующие в зале опустились перед ним и гостями на правое колено. Наха вновь открыл рот и скрипучим, как несмазанная телега, голосом произнес:

– Или кто-то готов бросить ему вызов?

Новая волна изумленных голосов, вырвавшись из сотен глоток, словно ветер, прокатилась по рядам змееподов и утонула где-то над ними. Зал, мгновенно погрузившийся в тишину, в которой было слышно лишь пыхтение старого Наха, заползающего обратно под покрывало своего паланкина, отчетливо расслышал его негромкое бормотание под собственный нос:

– Я так точно не собираюсь с ним сражаться…

Затянувшуюся паузу опять прервал Хоаххин, он, в свою очередь, привлекая внимание членов этого змеиного гнезда, поднял вверх правую руку.

– Пусть ко мне выйдет предатель! Пусть он смоет позор со своей семьи!

Молодой принц, с длинной, торчащей из-за паланкина своего предка чешуйчатой шеей, все это время пытающийся укрыться в толпе придворных, обступивших своего правителя, неподвижно застыл, опустив голову вниз. Придворные шарахнулись от принца как от прокаженного, и он оказался один в постепенно пустеющем пространстве, тут же образовавшемся вокруг него. Под направленными на него взглядами членов семьи он упал на колени и, выхватив из-за пояса короткий кинжал с изящной, тонкой гардой, поблескивающей множеством крупных драгоценных камней, приставил его к своему горлу.

Старый Красс недовольно поморщился, рассматривая одного из множества своих потомков, и почти шепотом спросил:

– Зачем?

И, не дожидаясь ответа на этот риторический вопрос, обреченно махнул рукой:

– Пусть будет так.

Закат на Реларуме, как, наверное, и на любой из сотен тысяч планет, обладающих чистой атмосферой, был прекрасен. Тонкие прожилки облаков разрезали уходящий за горизонт диск на десятки оттенков малинового и розового. Дети готовились к ночлегу на площадке, выделенной им гнездом. Сила Силой, а любые движения на территории семьи змееподов строго с их покорнейшего соизволения. Никаких костров и прочей романтики в вечерней программе не предусматривалось, все строго по регламенту удаленного мобильного лагеря. Шатер силовой четырехстоечной палатки накрывал добрых двести квадратов и внутри был разделен непроницаемыми завесами на четыре основные функциональные зоны. Душ плюс клозет, спальня для «девочек», спальня для «мальчиков» и общий зал для совещаний и принятия пищи. Омега ушел еще до наступления сумерек, сославшись на неотложные дела. На единственный вопрос Хоаххина, чего это он сам не бросил рога Алого змееподам, он совершенно искренне ответил:

– На фига мне надо каждый год подтверждать свою Силу, сражаясь насмерть с лучшим воином правящей семьи. Ты улетишь, тебе все равно. А главным итогом того, что сегодня тебя провозгласили новым Господином, станет то, что теперь змееподы с чистым сердцем откажут в подчинении Могущественным. И у Алых не будет другого варианта это подчинение вернуть, кроме как найти и убить тебя.

С этими словами Эрой Нереди пожал ему руку и растаял в зарослях, окружающих лагерь. Эли и Хоаххин вместе молча смотрели на закат. Хоаххин думал о пережитых сегодня событиях и пытался понять, как он относится к спасенному «апостолу». Если у него не было особых причин ненавидеть этого странного родственника, то причин любить его у него было еще меньше.

– Чего мы здесь торчим? Находясь здесь, мы каждую минуту рискуем попасть под каток новой облавы. Засветились-то по полной программе. А я лично знаком как минимум с двумя деятелями, которые готовы жизнь отдать, лишь бы узнать о вашем нахождении хоть что-нибудь.

Эли мягко погладила его по голове, причем Хоаххину этот жест напомнил то, как он сам в «зоопарке» трепал руками холку ледяного вора.

– Не переживай. Из тех, кого ты имеешь в виду, один уже погиб, а другого можно списать в связи с потерей доверия.

Хоаххин чуть отодвинулся от своей подруги и удивленно хмыкнул.

– И кого же я, по-твоему, имел в виду?

– Первый – куратор Зовроса, Ниспосылающий. Отбыл с планеты по вызову малой Аалы двух трапеций и исчез на пути в центральные сектора области галактики, подконтрольной его расе.

Эли опять пододвинулась к своему другу и уперлась ему в грудь своим острым тонким плечом.

– Второй, его подопечный и «друг» твоей семьи, Смотрящий, после процедуры фуги боли в данный момент не интересуется текущими делами своего наставляемого.

Обалдевший Хоаххин почувствовал, как леденеют кончики его пальцев на руке, которой он продолжал обнимать эту хрупкую и такую «беззащитную», такую удивительно красивую, ласковую и колкую одновременно девушку, которую он так быстро стал считать своей и которая с каждым новым днем, прошедшим после их единения, удивляла его все больше и больше.

– А что с моей матерью? Ты ведь наверняка и об этом осведомлена, моя милая Мата Хари?

Милая бросила на него немного удивленный взгляд и, усмехнувшись, решительно завершила тему:

– Не думала, что у тебя было время и желание изучить столь подробно некоторые стороны человеческой истории. А с капитаном медицинской службы Детей Чести Рестой Леноя все в порядке, пока, так же как и нам, ей ничто не угрожает…

На гладком как стекло бетоне частной посадочной площадки поблескивали рваные пятна дождевых луж. Солнечные лучи скакали по ним зайчиками, безжалостно превращая воду в пар и поднимая над полем легкую белесую колышущуюся дымку. Голубое небо, яркое оранжевое солнце – это было не типично для экваториальных широт Гранд-Петербурга. Планета побежденных болот отличалась неустойчивым климатом, мощными циклонами, быстро перерастающими в шквальные ураганы, вольготно себя чувствующие в ее плотной атмосфере.

Хоаххина и Элеонору встречали не слишком пышно, но истинно по-императорски. Рота гвардейцев, словно детские оловянные солдатики, прошли тесным строем и остановились, звонко грохнув прикладами легких штурмовых плазмобоев. Офицер козырнул гостям и, проведя их вдоль двух шеренг вытянувшихся по стойке «смирно» гвардейцев, приложил руку к ДНК-локатору замка на входной бронированной стеклянной двери. В просторном, хорошо освещенном холле резиденции пахло луговыми цветами. В центре помещения возникла голографическая фигура дворецкого, вежливо попросившая гостей подождать и поинтересовавшаяся, не желают ли господин майор и его спутница перекусить или утолить жажду, пока хозяин резиденции не будет готов принять их у себя. Впрочем, ожидание длилось не долго. Минут через двадцать, после того как Дети Чести вошли в холл приемной, все тот же дворецкий попросил их пройти в распахнутую перед ними силовую завесу, отделяющую помещение холла от широкой арки в противоположной стене, увенчанной большим золотым двуглавым орлом со скипетром и державой в острых когтях.

Аудиенция у Императора началась почти сразу после торжественного вручения Хоаххину ордена Святого Владимира третьей степени. Вручал орден непосредственно спасенный консул. Во время награждения он незаметно тихо шепнул ему, что Император благодарен за спасение его сестры, а от себя добавил, что благодарность такого рода дорогого стоит и Император не любит долго оставаться в долгу.

– …так что же подталкивает вас, госпожа Элеонора, к содействию в решении некоторых наших проблем, которые, впрочем, есть у любого более или менее крупного самостоятельного государства? Почему вы не обратились к нашим добрым соседям и партнерам?

Эли с Хоаххином сидели перед мраморным полукольцом большого круглого, диаметром метров десять, стола, покрытого сверху цельным черным деревянным полированным полотном знаменитого Гранд-Петербургского граба, серебряные прожилки которого образовывали неповторимый рисунок, от которого невозможно было оторвать глаз. Справа от них за этим же столом сидел консул Пригорный, слева – неизвестный Хоаххину, но, кажется, хорошо знакомый его спутнице немолодой уже господин с безупречной прической и гладко выбритыми щеками, которые вместе с широким волевым подбородком прикрывал накрахмаленный, высоко торчащий воротничок его белой рубашки. Но оба они молчали. Беседовал с гостями голубоглазый и светловолосый красавец с тонкими, чувственными губами, сидящий за противоположным краем стола, фото и упоминание о котором можно было увидеть на каждой десятой странице любого сайта глобальной сети. Это был Император Российской империи Его Величество Георгий II.

– Георгий Константинович, я уверена, что вы уже детально проинформированы о моих интересах уважаемым графом.

Элеонора слегка кивнула своей невесомой головкой налево, в сторону молчаливого немолодого господина.

– И тем не менее… Единственная причина, которая подталкивает нас к взаимодействию с вашими подданными, это желание приумножить потенциал человечества и уравновесить его с противостоящей вам цивилизацией Могущественных. Желание это, в свою очередь, не имеет другой корысти, нежели сохранить человечество от угрозы его порабощения. Могущественные не станут предпринимать необдуманных шагов, которые могут стать причиной существенных потерь с их стороны, поэтому высокий потенциал их противника – это лучший стратегический фактор, способный удерживать состояние равновесия в ваших взаимоотношениях. Себя мы не относим ни к одной из этих сторон. Поэтому считаем, что равновесие великих позволит нам избежать, в свою очередь, неприятностей как от тех, так и от других. Вам просто будет не до нас. Что же касается конкретного выбора в качестве партнера именно вашей Империи… все другие ваши «партнеры» либо уже погрязли в тактической игре наших противников, либо недостаточно хладнокровны, либо в силу собственных религиозных предрассудков не слишком доверяют женщинам…

Эли очаровательно улыбнулась Императору и толкнула под столом ногу майора, который не сводил с нее откровенно влюбленных глаз…

Проводив гостей обратно к посадочной площадке резиденции Его Императорского Величества на Гранд-Петербурге, консул еще раз пожал майору руку и быстро вернулся во дворец.

– Полагаю, граф, вы прекрасно осознаете тот факт, что две взаимно уравновешенные силы – это, как правило, две противостоящие силы. И если довести эту логику до конца, то это могут быть и две взаимно уничтожающиеся силы. Стоить только вовремя зажечь спичку, и все…

– Да, ваше величество, вы абсолютно правы. Но согласитесь, вся предоставленная ими информация всегда соответствовала действительности.

– Карл, а вся не предоставленная ими информация? Позвольте, дорогой вы мой граф, не мне вас учить. Я и сам ваш ученик, притом, признаюсь, не самый прилежный. Но раса, которая способна уже много лет водить за нос Могущественных, не кажется мне столь однозначно прямолинейной, как желают нас убедить отдельные ее представители. Что, кстати, вы знаете об этом по уши влюбленном мальчике, которым так удивительно проворно вертит наша с вами общая знакомая?..

_“– Малое глобальное ядро запрашивает функционал Сигма.

– Априо Сигма готова к предоставлению. Операция по достижению влияния в секторах конгломерата Российской империи проходит без осложнений, но контакт с Императором, к сожалению, не добавил существенных преимуществ в развитии ситуации. Руководство сектора продолжает относиться к нам с заметной долей скепсиса. Это при том, что нашими усилиями их технологическое преимущество над соседними конгломератами в течение последних пяти оборотов стало неоспоримым. Предоставленные Империи ресурсы и информация позволили им поднять свой военный потенциал как минимум на порядок. На данный момент Империя способна без существенных потерь отразить совокупный превентивный удар как минимум двух объединенных, ранее доминирующих конгломератов, таких как САК и эмират Регул, вместе взятых. Еще через два года расчетная экстраполяция ситуации предполагает усиление Империи до состояния, при котором возможно открытое вооруженное противостояние с любым из двадцати секторов Могущественных. Подконтрольный субъект саа Реста продемонстрировал хорошие индивидуальные боевые навыки. Считаю его привлечение к открытым боевым операциям оправданным и необходимым. Акцентирую: при этом нет надобности, на данном этапе, открывать ему прямой контакт ни с локальным, ни с глобальным ядрами принятия решений. Проект «четвертое поколение» продвигается в рамках утвержденного плана. Мы оцениваем вероятность успешного осуществления реализации стратегической задачи по выращиванию моноядра нового поколения с его помощью, как семьдесят восемь ступеней из ста возможных…_”

Элеонора словно застыла в неудобной позе перед зеркалом туалетного столика. Зрачки ее ярко-зеленых глаз неподвижно уставились в одну точку и расширились. Хоаххин и раньше замечал за своей любимой подобные странности. Иногда она словно засыпала с открытыми глазами, и он старался не тревожить ее в такие моменты. Она мало и редко спала. Она, конечно, не была обыкновенной женщиной, но тот факт, что при этом ее энергия обычно била через край, заставлял Хоаххина оберегать любые моменты, когда она вот так глубоко «погружалась» в это подобие сна. Он тихонечко закрыл дверь туалетной комнаты и терпеливо расположился в мягком кожаном кресле каюты ее корабля.

_“– Малое глобальное Ядро выражает удовлетворенность предоставленным. Малое глобальное ядро рекомендует функционалу Сигма и всему локальному Ядру, находящемуся в компетенции данного функционала, активизировать работы по моделированию моноядра. Малое глобальное Ядро подчеркивает необходимость немедленной эвакуации за пределы обитаемых секторов носителя зародыша моноядра, сразу, как только поступит подтверждение о зачатии. Малое глобальное ядро, руководствуясь аксиомами Большого глобального Ядра, информирует функционал Сигма о полной готовности как транзитного флота, так и флота прикрытия к броску за пределы галактики. Малое глобальное Ядро оценивает расчетное время негативной реакции Могущественных на результаты нашей открытой деятельности, как два стандартных оборота Мира Изгнания. Малое глобальное Ядро рекомендует провести слияние локальных Ядер функционалов эмирата Регула и функционалов Российской империи как минимум за четверть оборота до начала проведения операции прикрытия нашего выхода за пределы галактики…_”

Элеонора вышла из туалетной комнаты и, грациозно покачивая бедрами, скользнула на диван к Хоаххину. Прижавшись к нему своим упругим горячим телом, она провела своей ладошкой по его груди, обняла за шею и потянула к себе. Ее губы нежно коснулись его уха и прошептали:

– Милый. Милый мой. Я так скучала…

Ее пальцы быстро пробежали по застежкам его рубахи, ловко освобождая напряженные мускулы от пут одежды. Хоаххин таял от ее прикосновений, как сыр на горячем бутерброде. Его язык шевелился, но не мог произнести ничего членораздельного.

– Милый, ты не представляешь, как я тебя долго ждала. Как мне хорошо с тобой…

Она сбросила на пол свой тонкий халат, отпихнув его ногой с дивана, и обвила бедра майора своими длинными ногами…

_“– Малое глобальное Ядро подтверждает компетенцию функционала Э Априо Сигма на следующий период развития. Малое глобальное Ядро рекомендует функционалу прекратить коммуникацию его подопечного с представителем параллельной вероятности, как не имеющую практической ценности. Малое глобальное Ядро повышает статус доверия указанного функционала до уровня «неприкосновенный»…_”

– Ну, как он?

Смотрящий пихнул наа локтем, и тот, не оборачиваясь, коротко буркнул себе за спину:

– Плохо. Я не нейрохирург и не могу провести трепанацию. А более развернутого ответа без этой процедуры предоставить не могу. Попади он в таком состоянии в военный госпиталь, там бы его просто признали условно мертвым. Кома подобной глубины вообще не типична для Детей Гнева, а уж для чтеца и подавно.

– Я тебе сейчас сам устрою трепанацию… Уважаемый профессор!

Уже две недели прошло с того момента, как офицер разведки шестого флота Детей Гнева капитан первого ранга Хоаххин саа Реста прекратил подавать любые признаки жизни, кроме физиологических. Температура тела упала в два раза, сердечный ритм сократился до десяти ударов в минуту. Наа Ранк только разводил руками и пыхтел от досады. Последние записи дешифратора настораживали. По ту сторону «реальности» все шло наперекосяк. Сразу после первого контакта Хоаххина с рыжеволосой красавицей стало ясно, что он «работает под контролем». Что-либо изменить в этой ситуации «наблюдатели» были не в силах. Герцог вновь пытался настоять на том, чтобы тело капитана «приковали» к медицинской кушетке, но разрешения на это от Ярла он не получил. А несколько суток спустя Хоаххин и вовсе впал в кому, и теперь надежда на его «воскрешение» таяла с каждым часом…

– А может, мы его «перезагрузим», как тогда, после его возвращения из… ну, с задания по поиску корабля?

– Не перезагрузим. Некуда. Это тело не примет повторной ретрансляции. Мозги просто расплавятся, и все.

Наа Ранк, наконец, развернул свое кресло передом к герцогу и, смачно чихнув, вытащил откуда-то скомканный носовой платок.

– Вот видите герцог, у меня уже от одного вашего вида начала развиваться хроническая аллергия. Еще месяц-полтора, и можно будет начинать организовывать пышные похороны. Да не смотрите на меня волком. Хоронить придется меня, а не вашего воспитанника. Что там слышно от Самого Старого по поводу слоняющихся вокруг «Скорпионов»?

Смотрящий отвлекся от нехороших мыслей и махнул рукой, давая понять, что этот вопрос не стоит обсуждения. Потом бросил взгляд на «тело», лежащее в центре лаборатории, которое было аккуратно прикрыто прозрачной биопленкой (как сказал профессор – «чтобы не пылилось»), и молча вышел в коридор корабля.

«Скорпионы», после того случая с торговым курьером САК, действительно продолжали время от времени, ненадолго, «посещать» систему Светлой, как-то умудряясь проскакивать мимо патрулей шестого флота. Ив говорил Смотрящему, что это связано с каким-то ультракодировщиком, который был заказан уважаемым профессором и выкуплен герцогом у ушлых американцев, которые, в свою очередь, сперли, точнее, нелегально вывезли его с одного из миров, подконтрольных Могущественным. Однако с его слов выходило, что вопрос этот он с Могущественными утряс, пообещав провести тщательное расследование, изъять прибор и вернуть его законным владельцам. Но, естественно, с исполнением этих обязательств пока не торопился. Сдавалось герцогу, что что-то другое беспокоит «соседей». Неужели то же самое, что беспокоило сейчас его самого?

Сразу после посадки «корыта» на Луковый Камень у Хоаххина не было ни времени, ни сил для того, чтобы заниматься своим кораблем. Эли так упорно в него вцепилась коготками своих тонких пальчиков, что все заботы по кораблю пришлось свалить на Усатого Няня. Кристаллы Хоаххин тоже оставил ему. С одной стороны, это было достаточно опрометчиво, с другой стороны, еще смешнее было бы таскать этот «золотой запас» за собой. А таскать пришлось бы в самые неподходящие для этого места. Собственно, на Реларум он с Эли стартовал именно с Лукового Камня, это ничего не значило, кроме, пожалуй, того, что департамент разведки во главе с графом Маннергеймом был в курсе цели их путешествия. С «коллегами» Элеоноры Хоаххин познакомился уже на орбите системы и был в отличие от них крайне удивлен этим знакомством. Он не предполагал, что разница между ним, представителем второго поколения Детей Чести, и ими, его «младшими братьями», будет столь разительна. Тонкие кости, почти полное отсутствие развитой мускулатуры, немного вытянутая назад черепная коробка, частично скрытая черными короткими вьющимися локонами волос, и большие карие глаза под высоким прямым лбом. Девушке подобная «худоба» была скорее к лицу, да и то лишь со скидкой на ее юный возраст, а вот для юноши в человеческом космосе, как правило, подчеркивала его инфантильность. Все имена новых знакомых, в отличие от полного имени Эли, заканчивались символом «бета». Бойцами они были никудышными, но организация их поражала. Точность взаимодействия, беспрекословное повиновение, полное отсутствие страха или каких бы то ни было иных эмоций делали этих немощных с виду «бойцов» похожими на роботов или муравьев, а это бывает пострашнее, чем хрипящая тебе в лицо клыкастая рожа «тролля» или «циклопа». При этом, казалось, они вообще не разговаривают друг с другом, за все время общения Хоаххин обратил внимание лишь на отдельные фразы, которые скорее служили для привлечения внимания, нежели для полноценной передачи информации, хотя рядом с ним они вели себя совершенно естественно и языком Могущественных владели совершенно свободно. Такими же странными для Хоаххина были их звания или рейтинги, или компетенции. Это было ближе к архитектуре Могущественных, чем к военной иерархии. Члены команды Элеоноры подразделялись на «отдающих» и «принимающих», к ней же самой однажды один из этих ее мальчишек обратился как к «совершенствующей», что это означало, Хоаххин мог только предполагать, но, похоже, его возлюбленная в этой группе имела ранг офицера. На вопросы, которые он задавал Эли, она лишь улыбалась и односложно отвечала:

– Милый, поверь, всего через месяц ты сам сможешь ответить на любой вопрос. Это случится потому, что твой мозг будет готов к слиянию и тебе откроется истина. Так же как когда-то она открылась каждому из нас. А пока не трать свое и мое время на эту ерунду. Лучше поцелуй меня. Поцелуй прямо сейчас…

За «командировкой» на Реларум последовала поездка в сектор торговой гильдии Таира. Здесь Хоаххин присутствовал скорее в качестве поддержания представительской функции Элеоноры. Черный шаттл типа «хаммер», черный костюм с иголочки, скрытый в ушной раковине миниатюрный коммуникатор, который без устали давал Хоаххину советы, куда смотреть, на чем сидеть, из чего пить и так далее, до бесконечности, пока майор не поймал себя на мысли, что эта чертовщина в его ухе и есть единственный и главный его враг. Эли была само совершенство, и только ее постоянное присутствие рядом удерживало его от того, чтобы плюнуть на всю эту белиберду и умчаться обратно на Луковый Камень.

– Милый, мой могучий воин. Я сейчас в ванную и обратно, одна нога там…

Как-то он пожаловался на то, что больше не видит «снов». Эли сморщила свой тонкий носик, и он получил исчерпывающий и резонный ответ:

– Зато ты видишь меня. Разве этого мало?!

Вроде все было именно так, как и предполагалось. Хоаххин нашел ту силу, которая полностью осознавала опасность, нависшую над человечеством. Он включился в работу, сотрудничая с этой силой, изучая ее возможности и цели. Но с каждым днем он все отчетливее понимал, что это не его игра. А все остальные аргументы, какими бы логичными и успокаивающими они ни были, оставались всего лишь самооправданием. Самооправданием того пассивного блаженства, в трясину которого он так опрометчиво угодил.

– Милая. Мне необходимо вернуться на Луковый Камень, ремонт и переоснащение моего корабля со дня на день будет завершено. Я общался с ребятами, завтра утром я лечу туда.

Эли безмятежно потянулась так, что ее коротенькая маечка задралась до пупка, обнажив полоску нежной кожи живота.

– Нужно так нужно. Только давай не завтра, а послезавтра. Там будет наш медик, представь себе, у меня будет медосмотр. Да и тебе не вредно будет с ним пообщаться…

_“– Малое глобальное Ядро констатирует подтверждение зачатия функционала Э Априо Сигма. Малое глобальное Ядро рекомендует активировать алгоритм «исход». Малое глобальное Ядро констатирует невозможность включения в «круг» локальных ядер индивидуума второго поколения Хоаххина саа Реста, в связи с прекращением спонтанного процесса его развития. Малое глобальное Ядро рекомендует его деактивацию…_”

Хоаххин еще ни разу не видел Эли такой возбужденной. Она сияла как маков цвет. Тот факт, что, покинув каюту шаттла, прибывшего накануне, если верить судовым документам, из системы, входящей в конгломерат ВКНР, она сразу не кинулась ему на шею, можно было списать на присутствие еще троих представителей ее шестерки, которые вместе с Хоаххином дожидались своего времени посещения этого самого «кабинета». Но как только Хоаххин тихонько прикрыл за собой дверь и, простившись с таким же худосочным, как и его пациенты, «медиком», вышел в опустевший кубрик корабля, Эли улыбнулась своей загадочной улыбкой и просто сообщила Хоаххину:

– Ты представляешь. Я буду матерью. А ты отцом…

Она на секунду осеклась, но если бы Хоаххин не ловил каждую ее интонацию, он бы, наверное, этого и не заметил.

– Милый! Могущественные позаботились о том, чтобы третье поколение было не способно продолжать род в рамках своей локации, а скрещивание со вторым или первым поколением не позволило бы нашим потомкам быть похожими на Нас. Но с твоей помощью мы смогли это преодолеть!

До самого дома, особняка, который она снимала на окраине Китежа, Эли не произнесла больше ни одного слова. Она гладила Хоаххина по голове, как гладят любимого пса, заглядывала в его глаза, прижималась к его груди. И молчала.

Мичман с блестящим эполетом на бурке, из-под которой торчал черный воротник бешмета, и в папахе набекрень, с уважением рассматривал орденскую ленту на широкой груди майора. Он скосил глаза на адресную панель регистратора.

– Ваш корабль находится в одиннадцатом доке на шестом причале. Если хотите, я приглашу матроса, он проводит вас туда. А то будете плутать до вечера.

И, не дожидаясь ответа, залихватски свистнул, приоткрыв дверь караулки:

– Рябов! Иван! Проводи господина офицера на шестой причал.

Хоаххин узнал «Корыто» только потому, что помнил его бортовой номер, который был выгравирован на большинстве предметов, тарелок, инструменте и прочей ерунде, которая постоянно попадалась ему под руку с самого момента его убытия с Зовроса. Вычищенный словно бортовая рында, блестящий под швартовыми софитами корпус был испещрен множеством зияющих черными провалами технологических люков, через которые, словно повивальные пуповины, тянулись толстые изолированные разноцветной поликерамической оплеткой провода. Казалось, от того железа, на чем они сюда добрались, не осталось и следа. Улыбающийся двумя рядами ровных зубов Нянь в новом белоснежном техническом комбинезоне вывалился из этого блестящего чрева откуда-то сверху и тут же сгреб его в охапку.

– Капитан! Ну, уже и не ждал! Думал, все, заездит тебя твоя краля…

Усатый сделал вид, что поперхнулся, и перешел на менее щекотливую тему.

– Энергетика новая, вся! Движки откапиталили до девяноста процентов ресурса, не стали менять только потому, что живые движки, надежные, а из того, что можно было подвесить на наш каркас, ничего интересного здесь не нашлось. Зато сопрягли их через ультрасовременную систему управления, и защита сопел теперь жрет на порядок меньше. Оружия напихали столько, сколько влезло, даже кое-что пришлось выкинуть, ради экономии внутрикаркасного пространства… В общем, мы готовы теперь хоть в огонь, хоть в воду, ну и денег маненько поиздержали… Парни довольны как слоны, на таком корабле даже Одноногий Сильвер не летал. Целый день в утробе роются, так что больше не лоханемся. О, смотри, чья-то жопа из-под маневровых выползает…

Вылезший из ниши обслуживания маневрового двигателя Молчун крепко пожал руку Хоаххину и шлепнул Усатого по плечу.

– Хвастаешься? А про новую систему уклонения рассказал? А про гибридное маскировочное поле?..

Усатый опять раскрыл свою зубастую пасть, но сказать ничего не успел. Подпрыгивая на бегу, в них врезался Пройдоха и затараторил как скаженный:

– БИУС молодчина, слил мне ваш сходняк! Ну, дождался я! Капитан, хочешь режь, а хочешь съешь, мы тут не ваньку валяли! Мы о тебе кажный божий день! И ты тут!..

На борту тоже все изменилось. Шикарный сортир отсутствовал как класс, кубрик теперь был максимум на шестерых, а на каждой второй двери были приклеены опознавательные шильдики боевых систем. Не тронули, правда, пищевой генератор, исключительно, как понял Хоаххин, из-за пива. И вот теперь по кружечке пенного ребята могли себе позволить. Но только по кружечке! У Усатого не забалуешь.

– Договор о вступлении в «казачество» с Империей пока не подписали. Тебя не было. Правда, за наши деньги отказа ни в чем нет. Рядом в доках ребята стоят, они ремонтируются по договору, у них все строго лимитировано, ничего лишнего, жалуются на интенданта, бегают к нам клянчить инструмент, завидуют…

Хоаххин подливал себе в кружку кипяток на распластавшиеся лопухами по дну кружки листья зеленого чая.

– То есть мы можем в любой момент покинуть Империю, никаких обязательств у нас перед ними нет?

– Обязательств нет. Корабль готов. А что, есть дело?

Коммуникатор на запястье Хоаххина тоненько пискнул, сообщив о входном сообщении и запросив добро на дешифровку сигнала. Майор вышел в рубку, а когда вернулся к застолью, его нахмуренные брови говорили сами за себя.

«Милый, есть подтвержденная информация, что близкий тебе человек на Зовросе нуждается в срочной эвакуации с этой планеты. Лети на моем корабле, в точке рандеву 267, 889, 765, 882 тебя встретит моя группа с планом операции. Дальше действуйте по ситуации. Я, к сожалению, участвовать в операции не смогу, улетаю в ВКНР. Целую. Твоя Эли».

Усатый настороженно посмотрел на угрюмого командира, отодвигая от себя не допитое еще пиво.

– Что, командир? Вот и дело нарисовалось?

Хоаххин кивнул и опять уселся на свое место за столом.

– Летим на Зоврос. Но есть некоторые нюансы… Если есть сомнения, еще не поздно остаться здесь.

Никто из ребят, включая Пройдоху, даже не открыл рот.

«Золотая лента» – яхта Элеоноры – выскочила в заданном квадрате пространства точно в указанное время. Никто яхту не встречал, поэтому, застопорив ходовые движки, она легла в дрейф в ожидании команды Детей Чести. Указанный квадрат располагался далеко от торговых путей, на самой границе человеческого космоса, и встретить здесь случайного попутчика было практически невероятно. Разве что заблудившийся частник или перепуганный пограничниками «шахтер» с грузом контрабанды забредали в подобные ничейные уголки бесконечной вселенной. Два неопознанных фрегата, появившиеся на мониторах системы дальнего распознавания, никак не походили ни на частника, ни на «шахтера» и могли принадлежать только посланным на рандеву партнерам Хоаххина. Они вынырнули из подпространства и приближались к яхте на полном ходу, даже не думая притормаживать.

Пройдоха внимательно следил глазами за быстро приближающимися точками на целеуказателе, пока вдруг не толкнул в плечо Няня и не заорал на всю рубку:

– Рожа усатая, смотри на их шлейф, это те самые эмиратовские фрегаты, только сейчас они «перекрашены» под другой профиль и транспондеры у них заглушены! Сволочи, сейчас шарахнут! Яхте крындец!

Усатый спокойно одернул Пачу.

– Не суетись. Все нормально.

Фрегаты действовали нахально, уверенно и со знанием дела. Они даже не пытались маскироваться или прикрываться силовым полем защиты, приблизившись к яхте на расстояние досягаемости залпа главного калибра, немного разошлись в стороны, освобождая друг другу линии ведения огня. Хоаххин поднял глаза на пост управления энергобалансом.

– Молчун. Ты готов?

– Я всегда готов, командир.

– Как только они атакуют яхту, мочи первого в лоб и ставь защиту. Второй может успеть ответить. А потом ему по-любому придется сбросит скорость и начать отворачивать, тут же беглым лупи ему в зад.

Так и произошло. Яхта вспыхнула, как соломенный домик вспыхивает под струей из огнемета. Но это совсем не расстроило команду Хоаххина, которая под маскировочным полем своего усовершенствованного корвета, превышающего по своей огневой мощи любой из устаревших фрегатов супостата, уже три часа наблюдала за происходящим в точке, обозначенной для встречи с «партнерами». Пока фрегаты наблюдали за плодами своей атаки, четыре пятилучевых орудия корвета одновременно чавкнули, послав в пространство пакет из гравитационных волн, которые в точке прицеливания резонировали и буквально разрывали не только материю, но и само пространство на тысячу микровселенных. От ведущего фрегата не осталось даже горящих обломков. Ведомый же, в спешке выставив защиту, начал маневр уклонения от второго залпа, по мощи которого вполне мог принять корабль противника за эсминец. И тут орудия бывшей яхты Тирана поочередно заработали беглым огнем, с каждым ударом сбивая с фрегата защитное поле, до тех пор, пока очередной выстрел не зацепил ходовые двигатели удирающего корабля. На мониторе внешней связи, на открытой волне пришел вызов с дрейфующего беглеца. Голограмма вызывающего, не видя своих собеседников, с напряжением всматривалась в пустоту.

– К капитану неопознанного корабля обращается подданный его величества султана Регула. Атаковав наш фрегат, вы совершили большую ошибку. Настоятельно рекомендуем…

Хоаххин отключил звук и посмотрел на оппонента.

– Щупленький какой-то регуланец. Больше похож на моих «мудрых родственников», но не из числа «старых знакомых». Вот теперь самое время пообщаться с этими уродами. Только не через открытый канал, а лицом к лицу. Пойдем вдвоем с Косым, прикроешь меня, по моим подсчетам, их там не много было, а теперь, возможно, стало еще меньше.

Майор натянул на себя новенький, еще не бывавший в деле легкий десантный броневичок, закрыл забрало шлема и, махнув рукой Ершу, направился в шлюз…

Мина десантного пробойника беззвучно грохнула, вырвав из обшивки фрегата двухметровый кусок. По корпусу корабля пробежала судорога, и вырвавшийся наружу кислород веселым белым облачком кинулся вон от этой дыры. Хоаххин шагнул внутрь и, не успев сделать и десяти шагов, уперся ногами в тело, держащее в руках легкий плазмобой.

– Идиот или смертник?

Ерш ткнул оглушенного, но явно живого «регуланина» кончиком тяжелого десантного говнодава.

– Скорее второе. Смертник-неудачник. Скафандр цел. Зафиксируй-ка этого стукнутого по башке, чтобы руками вдруг не замахал.

Десантные уровни фрегата были пусты, и шаги двоих разведчиков отдавались эхом металлического цоканья ботинок о рифленый пол корабельной палубы. Фрегат класса «Аль-Илляху Акбар» был когда-то лучшим в своем классе кораблем, грозой пограничных стычек и главной опорой молниеносных атак подданных султаната. Но его время прошло. Это было хорошо видно по облицовке «уставших» перекрытий, по давно не драенной, поблекшей стали поручней переходов. Видимо, корабль был списан из флота великого султана Регула, причем списан довольно давно. Главный коммуникационный коридор вывел бойцов к капитанской рубке, дверь ее была приоткрыта, к креслам пилотов были пристегнуты два тела без скафандров. Кроме них и пленного «самоубийцы» обнаружить в корабле больше никого не удалось…

Старый добрый нашатырь сделал свое дело. Голова Гранда Тора Бета дернулась, он пришел в себя и тут же зажмурился от яркого, слепящего света медицинского софита, направленного прямо ему в лицо.

– Привет, Гранд! А где все? Эли мне написала, что меня здесь встретит вся ее команда, а встретили какие-то регулане? Или ты не с ними?

Распятый на медицинском кресле пленник не выказал ни удивления, ни испуга. Его губы зашевелились, и полушепот, полухрип вырвался из его рта.

– Привет, майор. Не хочу тебя разочаровывать, но мне искренне жаль, что ты все еще жив. Лучше от этого не будет никому. Ни «твоей» жене, ни «твоему» ребенку, ни тебе самому. Боюсь что это все, что мы можем тебе сообщить.

Его тело дернулось, глаза широко раскрылись, а зрачки расширились и подернулись матовой пленкой…

– Ты уверен, что пойдешь туда один?

– Поверь мне, Усатый, я неплохо разбираюсь в системе обороны этой планеты, чтобы провести туда корабль, да еще и вернуться потом на нем обратно… Один раз со мной уже случилось чудо, когда я вырвался оттуда живым, будем надеяться на то, что удача от меня не отвернется и на этот раз. Кораблю, моему кораблю, нужна команда, да и толку от вас в джунглях будет не много. А присматривать там за вами мне будет некогда. Если не выйду на связь в течение пяти оборотов планеты, уходите обратно на Луковый Камень и передайте записи нашей горячей встречи с «регуланцами» имперским властям, они разберутся, что к чему.

Хоаххин обнял друга и направился на фрегат, еще недавно принадлежащий Детям Чести, а теперь подготовленный экипажем Хоаххина в свой последний путь. Четыре двигателя фрегата из шести удалось отремонтировать подручными средствами. БИУС Пача перепрошил на коленке, сообщив, что на один скачок для управления тягой его хватит, а на большее никто и не рассчитывал. Восстанавливать систему жизнеобеспечения было бесполезно, поэтому Хоаххин прихватил с собой тройной комплект для своего броневика. Этого должно было хватить на семь часов полета на полумертвом корабле и на десантирование на одном из имеющихся на его борту десантных ботов. Мертвецов во главе с Грандом рассадили по креслам боевых постов капитанской рубки. Фрегат должен был вынырнуть на низкой орбите Зовроса и на полном ходу сгореть в его атмосфере. У Хоаххина было всего несколько микросекунд для того, чтобы отстрелить бот от корабля, сразу, как только тот войдет в околопланетное пространство Мира Изгнания. Расчетной мощности тормозных двигателей бота должно было хватить на то, чтобы не зажарить своего единственного пассажира. Вопрос с тем, как перенесет тело майора больше сотни G, воспользовавшись допотопным, древним компенсатором, тоже не сильно волновал ни майора-штурмана, ни, тем более, капитана-десантника… А вот вопрос, выдержит ли сам бот, оставался открытым.

Хоаххин разлегся в капсуле компенсатора, вспоминая, как когда-то, желторотым юнгой, взошел на борт «Длинного Копья», как мичман гонял его на тренировках, как прикрыл его собственным телом в том, последнем для его сослуживцев бою… Он не хотел спать, но нужно было попробовать сделать это именно сейчас, возможно, это будет последняя возможность увидеть «сон», ну или хотя бы понять, сохранился ли для его второго «я» этот путь отхода, или это десантирование все же станет последним в их насыщенных смертями карьерах…

– Аааа! Кто здесь?

Хоаххин услышал в темноте лаборатории, как тело профессора брякнулось на пол, перевернув раскладушку. Как заскрипели растянутые металлические пружины. Как за звуконепроницаемой стеной завыла сирена баззера экстренного оповещения и в бронированную дверь замолотили чем-то тяжелым. Потом эта дверь распахнулась, и прямоугольник яркого искусственного света ворвался внутрь помещения.

– Ну-ка, ну-ка. Дай пройти! Ну, дай же пройти!

Прихрамывающая фигура Смотрящего на Два Мира копошилась за освещенным порогом. Баззеры замолкли, и казалось, весь мир погрузился в звенящую в мозгах тишину. Лаборатория начала наполняться мягким светом встроенных в панели потолка белых квадратов.

– Когда?

– Да вот, только что!

– А это что за хрень?

– Это не хрень! Это моя постель. Я не могу использовать здесь источники посторонних электромагнитных излучений!

Профессор в полосатых трусах содрал «покрывало» из биопленки и наклонился над кушеткой. Хоаххин посмотрел на свое синеватое лицо, и его передернуло от неприятного ощущения присутствия на собственных похоронах. В углу пульсировало белое облако голограммы дальней связи.

– Вон на ту кнопочку нажми.

– Сам нажми. У меня руки заняты.

Смотрящий дотянулся до пульта активации закрытого канала, и облачко быстро приобрело очертания Черного Ярла.

– Когда?

– Да отстаньте вы все от меня! У меня тут пациент! Живой!

Голограмма молча уставилась на двух совершающих хаотические телодвижения гуманоидов, больше похожих на шаманов, обкурившихся конопли и впавших в священный транс. Казалось, глаза Черного Ярла искали бубен, которого так не хватало этим двум и который спокойно лежал на своей кушетке.

– Господа! Хватит суетиться. И не задушите только что воскресшего.

Жесткий холодный голос, словно струя ледяной воды, окатившая двух резвящихся щенков, восстановил эмоциональное равновесие присутствующих.

Хоаххин не чувствовал своего тела, наверное, так бывает с душой, готовящейся к дальнему путешествию. Смотришь на себя откуда-то сбоку, видишь собственный труп, все вроде понятно, но как-то так далеко и безразлично…

– Что с ним?

– Он точно здесь, но… какой-то неживой.

– Так живой или не живой?! Профессор, внесите ясность, наконец!

Хоаххин попробовал пошевелить рукой, нет, руки как будто онемели. Неужели вот так все и закончится? Ему было холодно и неудобно перед мечущимися над его телом друзьями, как он мог их так подвести?!

– Пульс стабилизировался, давление поднимается, лежит, молчит, что я еще могу сказать? Может, опять засыпает?

– Хватит!

Смотрящий недоуменно подпрыгнул и уставился на «тело».

– Что хватит?!

– Хватит спать. Не могу больше. Может, у кого найдется чашечка горячего кофе?

Герцог крикнул что-то за неплотно прикрытую лабораторную дверь и, вернувшись обратно, устало покачал седой лысеющей головой:

– А, я-то, старый дурак, уже думал, все, наш десантник сдулся. Профессор, скажите Ярлу, что пациент попросил кофе. Я бы, конечно, лучше залил в него поллитра рома, но думаю, что вы меня не поймете.

Голограмма Ива с кем-то быстро перекинулась парой фраз и сообщила, что прибудет лично через четыре часа. Когда же он взошел на корабль, дожидающийся его у шлюза офицер охраны сообщил, что гостя ожидают в каюте Смотрящего.

– Ты к нам надолго?

– Навсегда.

Ив присел рядом с бледным учеником, закутанным в одеяло, и положил ему руку на плечо.

– А знаешь, что сказал мне однажды Черный Страж? Он сказал мне, что вернется. Он сказал, что ты однажды вернешься к нам навсегда…

Их было четверо. Они, словно стая шакалов, сидели вокруг майора кольцом и спокойно дожидались, когда он придет в сознание. Последнее, что помнил Хоаххин, это как капсула бота отделилась от фрегата и буквально через пару секунд корабль, не защищенный силовым полем, вокруг которого уже начинало разгораться зарево атмосферного костра, разорвало на части от точного залпа орудий планетарного оборонительного комплекса Зовроса. Так что в плотные слои атмосферы планеты его бот проследовал в дружной компании разнокалиберных обломков, мчащихся по самым затейливым траекториям. Заснуть в такой обстановке, конечно, не получилось. Тормозные двигатели включились вовремя. Компенсатор капсулы не оторвался от своего штатного посадочного места не благодаря, а скорее вопреки всем конструкторским расчетам. Глиссада бота должна была закончиться в том самом горном озере, откуда майор однажды умудрился удрать с планеты. Опалив макушки раскидистых столетних деревьев, бот поднял шипящую волну, несколько раз кувыркнулся на ней и быстро пошел на дно. Высадку можно было назвать успешной, даже несмотря на пару поломанных ребер и трещину в предплечье левой руки. Последний легкий толчок стального кокона об илистое дно озера, и майор все-таки потерял сознание…

_“Мы приветствуем тебя, Хоаххин саа Реста, Дитя Чести второй волны. Ты хотел поговорить с нами? Надеемся, ты не передумаешь, несмотря на то, что за последние несколько часов наши позиции кардинально изменились. Надеемся, ты не станешь противиться и ответишь на наши вопросы. Ты не сможешь не ответить на наши вопросы._”

Голос не принадлежал кому-то конкретному, да и голоса как такового он не слышал. Казалось, все четверо его врагов, окруживших его лежащее на холодной траве тело, думали об одном и том же одновременно, и эти самые мысли легко проникали в голову майору. Причем в мыслях этих не было ни капли индивидуальности…

_“– Малое Глобальное Ядро берет инициативу проникновения на себя. Малому Локальному Ядру обеспечить стабильность потока. Малому Локальному Ядру прекратить проникновение…_”

Хоаххин почувствовал, что в его голове шевелилось что-то постороннее, враждебное и холодное. Покалывание в висках усилилось, казалось, множество тонких игл проникают в его череп и вот-вот начнут высасывать его жидкие мозги. Он собрал остатки своего сознания и последним усилием воли вылил на «незваных гостей» такую волну испепеляющей ненависти, которая едва не захлестнула его самого. Глаза его были закрыты, но странно, он вдруг увидел очертания серых стен, завешенных гобеленами, и чужие лица с огромными черными глазами. На гобеленах отчетливо прорисовывались очертания изображений и золотые вензеля в углах полотен. Знакомые уже Хоаххину вензеля подземного дворца Тирана. Лица сидящих в кругу существ были напряжены, тонкие подбородки, тонкие, плотно сжатые губы, высокие лбы и вытянутые, совершенно безволосые черепа, все они смотрели на майора. Внезапно боль в висках отступила, как будто кто-то разжал неумолимые тиски и вытащил из его головы стальные иглы.

_“– Он смотрит на меня!!! Он видит нас всех!!!_”

Видимо, кричала женщина, она отпрянула от центра круга, в котором сидели еще около десятка фигур, и единое «кольцо» Ядра распалось. Хоаххин, освобожденный от боли в голове, открыл глаза. Окружающая его действительность представила ему не менее экзотическое зрелище, нежели действительность удаленная. Все четверо его охранников, неестественно раскидав конечности в разных направлениях, лежали в траве, а вокруг поляны сомкнулось другое, не менее смертоносное кольцо. Сначала Хоаххин подумал, что это какие-то хищные ходячие кусты, наподобие тех узловых деревьев, чьи корявые изголодавшиеся стаи поджидали неосторожных путешественников, возомнивших, что джунгли – это райский сад. Но «кусты» отключили активную мимикрию и предстали перед пленником в виде здоровенных ребят, с ног до головы увешанных разнообразным оружием и оборудованием. Самый здоровенный и грозный на вид «куст» протянул майору руку и, рывком подняв его с земли, плотно пододвинул к себе и тихо произнес:

– Подполковник сил специального назначения Российской империи Поддубный. Можно просто Иван. Можешь не представляться. На этих не смотри, уже не уползут. Тебе привет от консула. Он просил передать, что наш долг перед тобой закрыт. И еще он тебе рекомендует не лезть сломя голову куда ни попадя. Сам отсюда выберешься или проводить?

– Сам. У меня здесь еще дела есть.

– Может, чем помочь?

– Отпусти, ребра болят.

Вот от кого он не ждал здесь помощи и кого совершенно не предполагал здесь встретить, так это русский Имперский армейский спецназ. Снова удача улыбалась Хоаххину. Попросить их вытащить с планеты мать? Нет. Добровольно она никуда не полетит, а тащить ее отсюда силой… Нужно устранить саму причину опасности. Нужно идти туда, где каменные стены укрыты позолоченным орнаментом древних гобеленов. Причем идти самому. Пусть лучше их следы уведут отсюда наверняка уже приближающуюся к озеру погоню…

Бойцы спецназа без дополнительных указаний своего командира уже рассредоточились вокруг, но даже обостренный слух майора не смог при этом уловить ничего, что хотя бы намекнуло на их присутствие. Полевой коммуникатор подполковника подмигнул красным огоньком и прервал его негромкий монолог, точнее, перевел его в другую плоскость.

– Понял, тройка. Нет, встречать не будем. Через час на точке сбора. Отбой.

Взгляд Поддубного вновь сфокусировался на спасенном.

– Ну, тогда прощевай. И не торчи тут, скоро гости нагрянут. Вот, возьми игольник хоть.

– Ну, тогда уж плазмобой и пару гранат вакуумных.

Хоаххин ткнул пальцем на подсумки, которыми было увешано все тело спецназовца. Тот, бросив на Хоаххина недоверчивый взгляд, молча отстегнул от себя два увесистых вороненых цилиндрика, размером с пол-литровую банку пива, и снял с плеча легкий складной автомат. Как только его рука отпустила поклажу, силуэт Подполковника бесшумно скользнул в сторону и тут же растворился в густой зелени листвы.

Пятидесятикилограммовый легкий бронекомбинезон обеспечивал Хоаххину хороший запас отрицательной плавучести, правда, илистое дно озера не лучшее покрытие для пеших прогулок, но это не самая большая проблема, которую, как предполагал майор, еще придется преодолевать на пути в подземный дворец Тирана. Вход в этот подземный дворец всего несколько месяцев назад был от него на расстоянии вытянутой руки. Ну кто же мог тогда знать, что там такие красивые гобелены, причем на каждом из них красовалась монограмма самого Светлейшего, перепутать которую с чьей-либо другой было совершенно невозможно. После того как Хоаххин затопил рукав подводного коридора, убегая от преследователей, нужно полагать, этот коридор должен быть блокирован, а может, и не он один. Вот это и могло стать самой главной проблемой майора. Но с другой стороны – шагать по поверхности к тому входу в подземное царство бывшего диктатора Зовроса, которым он воспользовался первый раз, который был расположен за несколько сотен километров от озера, было совершенно несвоевременно. Лезть напролом через зарастающие джунглями развалины верхнего дворца – тем более. Хоаххин чувствовал, не нужно усложнять ситуацию, стоит рискнуть и воспользоваться тем, что лежит перед самым его носом. Тем более что фразеологизм «концы в воду» еще никто не отменял.

Воздушная пробка появилась практически сразу, как только разорванный рукав углубился в горную породу и перешел в узкий туннель с каменными стенами, камень был пористый, но, видимо, строители превзошли себя и каким-то образом обеспечили герметичность коридора. Сломанные ребра отзывались резкой, колющей кишки болью всякий раз, когда болтающийся на ремне за спиной плазмобой задевал бойца за бок. Монорельс мешал движению, но не настолько, чтобы убедить «начинающего спелеолога» повернуть назад. Вертикальная перегородка, замаячившая в лучах фонарика через пару часов непрерывной борьбы за сохранение равновесия, была самой обычной, каменной шершавой плитой. Видимо, давно забытый всеми, хозяин «заведения» не признавал новомодные штучки с силовыми барьерами и предпочитал им более внушительные на вид препятствия. Хоаххин присел возле перегородки и прикинул, во что он опять вляпался. Очень бы не хотелось это препятствие разрушать, хоть и было чем. Вода просто смоет его и потащит к пересадочной платформе, и уж конечно все там затопит. При таком раскладе Хоаххин совершенно не представлял, как ему преодолеть еще более толстую плиту, блокирующую вход в нижний дворец. Вот взорвать ее после того, как он уже вскроет вход в убежище, было бы замечательно, без воздуха третье поколение так же беспомощно, как и второе, а наличие в нижнем дворце скафандров вряд ли предусмотрено. Задача пролезть сквозь перегородку, при этом ее не повредив, при этом сделать это достаточно быстро, пока вода будет заполнять оставшееся пространство туннеля, казалась невыполнимой. Может, грохнуть ближе к выходу в озеро и обвалить туннель? Но это скорее приведет к еще более плачевным последствиям, чем подрыв этой каменной заглушки.

Посиделки Хоаххина начали затягиваться, когда его взгляд упал на простой и очень доступный символ, выгравированный на одной из каменных плит на стене. Стрелочка вверх и рядом колесо со спицами, стрелочка вниз и рядом рычаг с круглым набалдашником. Хоаххин постучал по стене тяжелой перчаткой скафандра, посыпалась пыль, а плита издала гулкое дребезжание. Еще пять-шесть тяжелых ударов, и плита просто выпала из стены, обнажив нишу с указанным ранее штурвалом лебедки и блокирующим его рычагом. За секунду до того, как рука Хоаххина потянулась к штурвалу, его страх попытался убедить его в том, что с противоположной стороны заглушки такого рычага нет, или он не сможет так просто выбить плиту, но… было поздно. Штурвал сделал уже с десяток оборотов, и плита оторвалась от пола сантиметров на пятнадцать. Свист воздуха в образовавшейся щели оповестил «всех» присутствующих о неизбежном конце всего сущего. «Эх, нужно было снять скафандр». Еще двадцать оборотов, и лаз открылся на достаточную для скафандра ширину. Воздушная струя буквально засосала Хоаххина за заглушку, и он сам не заметил, как начал обоими кулаками молотить по каменным плиткам стены. Нужная плитка не выпала, она просто переломилась пополам, потом еще пополам и раскрошилась, осыпая «спелеолога» каменным крошевом. И, наконец, финальный удар по рычагу не принес ожидаемого результата…

Вы, кстати, замечали, что наши обычные домашние двери, предназначенные для сокрытия одних живущих от других, открываются в разные стороны. Конечно, в разные стороны относительно вашего положения перед дверью в данный момент. Кто из нас не попадал в смешное положение, толкая не запертую на замок дверь от себя, до тех пор, пока разбуженный этой возней собственник помещения не открывал эту дверь, толкнув ее вам навстречу (ну или наоборот)? Эта простая мысль не всегда приходит в голову достаточно быстро, особенно если вы слышите, как тонны воды рвутся к вам, заполняя ваше последнее убежище. Хоаххин от отчаяния рванул торчащий у него перед носом шарик рычага, что-то в стене глухо лязгнуло, и заглушка с зубовным скрипом рухнула вниз, перекрыв лаз. Прислушавшись к шуму за перегородкой, Хоаххин осветил уходящий вдаль туннель и продолжил движение вперед.

Пересадочная площадка была освещена. Казалось, здесь ничего не изменилось. Разве что искореженная капсула скоростного монорельса, которую вода выбросила из туннеля, ведущего к озеру, погнув поручни ограничителей и запутавшись в них, распласталась на полированном бетоне платформы. На стенах помещения были видны потемневшие подтеки выкачанной отсюда кем-то воды. Плита, закрывающая вход в подземные апартаменты Тирана, была на своем месте, но символов штурвала и рычага возле нее Хоаххину обнаружить не удалось. Ну что же – взрывать так взрывать. Майор выставил таймер гранаты на десять секунд и спрятался за платформой в нише монорельса. Тряхнуло так, что по стенам пошли глубокие трещины, и за завесой пыли было не разобрать, получилось ли одолеть каменную плиту или нет. Спускаясь по лестнице с растрескавшимися ступенями, на ощупь, вдоль стены, Хоаххин уперся в целую насыпь крупных и мелких обломков. Насыпь почти достигала потолка, оставляя между ним с каменным крошевом метровый пролом. Направленный взрыв вакуумной гранаты сделал свое дело…

Гобелены были само совершенство. Вот Тиран на охоте, открытая платформа легкого глайдера со станковым лучеметом на турели и Его Солнцеподобие, пригнувшись перед прицелом, орлиным взглядом всматривается в заросли папоротников. Вот он же, но на праздновании собственного юбилея, весь в орденах, с красными лампасами на узких галифе, в белых перчатках и с бокалом игристого вина в левой руке. Вот он же погружен в работу, сидя в кабинете на большом золоченом троне. А вот он с внучкой, прохаживается по мраморной дорожке между кустов голубых роз, по саду собственного дворца. Серьезный был дядька. И чего ему не хватало в этой жизни? Хоаххин разглядывал драпированные стены большого пустого зала, единственной мебелью в котором можно было с натяжкой назвать круглый ворсистый ковер с пятиугольной звездой в центре и десятью белыми окружностями, расположенными по его периметру на одинаковом расстоянии друг от друга. Кучка тщедушных тел с непропорционально большими, совершенно лысыми черепами, теми самыми, которые мелькнули в его сознании, когда неожиданно прервался такой неприятный и болезненный допрос, жалась к дальней стене помещения. А прямо в центре пятиконечной звезды, на ковре восседал, чуть подергивая сложенными за спиной фиолетовыми крыльями, кто бы мог подумать, недавно объявленный сначала пропавшим, а потом и покойным Ниспосылающий собственной персоной. Почему-то этот факт не удивил Хоаххина. Могущественные умели заметать за собой следы. Но вот встретить куратора Зовроса в компании так тщательно им разыскиваемых Детей Чести третьей волны… Тем более встретить его на почетном месте в центре круга малого глобального Ядра… Это многое объясняло и многое запутывало еще сильнее. Единственное, что теперь стало совершенно ясно майору, что уничтожить куратора и уйти из этого подземелья живым ему не удастся.

Могущественный, нисколько не смущаясь столь неожиданному для него самого повороту событий, вот уже полчаса нудно и не торопясь выговаривал «дорогому гостю»:

– И чего ты в итоге добился? Ну, удрал из зала правосудия Дворца Чести, чтобы опять вернуться обратно? Ну, лишил жизни несколько достойных наших сторонников, которые хотели лишь одного, чтобы этот мир стал чище, спокойнее, стабильнее, если так можно выразиться. Что ты изменил? Завтра по нашей команде «дикие» сцепятся сначала друг с другом, а потом и с расами, населяющими сектора Могущественных. Неужели твой собственный опыт не подсказывает тебе, что они такие же, как и ты сам, лишние, что все, что они могут дать Вселенной, это очистить дорогу идущим следом, разумным, совершенным. Таким, как твой будущий сын. Таким, которым немногие выжившие из вас станут подчиняться беспрекословно не из страха, а по собственной воле. И Могущественные, наконец, перестанут тратить свое драгоценное время и собственные жизни ради того, чтобы держать в узде слабоумных самоубийц, готовых убивать друг друга ради денег, ради славы, ради веры.

Хоаххин переложил плазмобой с правого колена на левое. Сломанные ребра ныли, но он продолжал учтиво слушать проповедь фиолетового отступника.

– Ты забыл упомянуть свободу.

– Что? Свободу? Свободу от чего? От самих себя? Ты еще вспомни про любовь и про долг перед расой, долг перед родиной. А впрочем, я, наверное, слишком строг к тебе. Ты под нашим руководством в течение всего-то нескольких месяцев успел сделать столько полезных дел. А твоя бескорыстная помощь в реализации нашего проекта «четвертое поколение» просто неоценима. Неужели тебе не интересно увидеть своего ребенка повзрослевшим? Неужели какие-то распри между сильными мира сего тебе ближе, чем любимая жена? Твое место здесь, с нами, вот в этом кругу, а не на пороге миров с автоматом на плече. Неужели так сложно сделать выбор между жизнью и смертью?

Хоаххин опять поморщился от боли в груди, но это болели не ребра. Он переключил спусковой крючок на режим «выстрел после снятия пальца» и вытащил из аптечки капсулу со снотворным.

– Я уже сделал свой выбор.

– Ты ведь знаешь, что это помещение зажато силовой решеткой и выстрел из твоего плазмобоя вызовет реакцию схлопывания поля? Хочешь умереть? Или хочешь убить меня? Имей в виду, что я-то как раз не пострадаю, поле сконфигурировано так, что в центре зала схлопывание будет взаимно компенсировано и образует устойчивую защитную структуру, а вот ты точно погибнешь. И ради чего?

Хоаххин улыбнулся и высыпал перед собой оставшиеся девятнадцать кристаллов экрания.

– Только не подумай, что я хочу тебя подкупить. Ты ведь в курсе, что экраний достаточно стабилен, но только не в той ситуации, когда попадает в схлопывающееся силовое поле. А ты в курсе, сколько энергии выделяет один такой кристалл при разрушении его кристаллической решетки? Стомегатонный ядерный заряд в сравнении с этой маленькой кучкой просто детская забава. Полагаю, этого с лихвой хватит и на тебя, и на твоих выкормышей.

Ниспосылающий сжался, как взведенная пружина. Хоаххин понял, что время переговоров подходит к концу. По крайней мере, там, где сейчас его друзья застыли перед маленьким экраном монитора, эта длинная беседа многое объяснила и, возможно, поможет избавить оба продолжающих разбегаться в разные стороны вероятностей мира от множества еще не обозначившихся, но совершенно реальных проблем.

– Послушай, мальчик, не нужно шутить с подобными вещами…

Хоаххин чувствовал, как двойная доза снотворного мягкой плотной ватой окутывает его мозг, хотел его организм или нет, он засыпал, проваливаясь в темный теплый бездонный колодец небытия. Последнее, что его сознание вырвало из окружающей действительности, это прыжок Ниспосылающего, которым тот пытался предотвратить неминуемую гибель созданной им империи марионеток, но палец майора уже соскочил со спускового крючка плазмобоя…

Второй Его Императорского Величества флот, выстроенный ордером «парад», представлял впечатляющее для любого партнера, а паче для врага зрелище. Грузные линейные несущие эскадренные крейсера, словно неторопливые китовые акулы, облепленные со всех сторон эсминцами и фрегатами сопровождения, поблескивая ходовыми огнями и подсвеченные праздничной иллюминацией, закрывали своими необъятными тушами восходящую в этот момент над горизонтом Мира Изгнаний его вторую по величине бледно-розовую луну. Командующий флотом адмирал Тихон Викторович Снегирев восседал в рубке флагмана, большого стратегического несущего крейсера «Юрий Долгорукий» в сияющем на груди всеми четырьмя Георгиевскими крестами полного кавалера и звездой на черно-желтой ленте своем белом парадном адмиральском мундире. Тихон Викторович, среди друзей – Снегирь, имел за спиной как минимум четыре полномасштабные кампании, не считая мелких стычек, в одной из которых он, в качестве капитана корабля, на своем полуразвалившемся фрегате атаковал и обратил в бегство таировский эсминец. За что и был тогда же удостоен первого Георгиевского креста. Обломки фрегата дошли после боя до базы своим ходом, но восстанавливать его уже не имело никакого смысла. Зато золоченый двуглавый орел на носу его теперешнего флагмана был отлит из переплавленного теплового щита того самого первого его фрегата.

– Федор! Правый фланг у нас куда относит?! Что там? Ребята за медовухой пошли?

– Никак нет! Тихон Викторович. Две секунды. Метеоритный поток, будь он неладен. Орбиты уже в процессе корректировки.

Капитан первого ранга Федор Матвеевич Рунге ходил с адмиралом уже лет десять, и вот так взять его «на пушку» адмиральским низким баритоном было непросто. Они оба прекрасно понимали, что удерживать парадный строй таким количеством кораблей без соответствующей подготовки, в малоизученной планетарной системе, да еще в чисто боевом подразделении, задача невыполнимая, просто слово «невыполнимо» они оба не произносили ни разу в жизни, да и не собирались произносить.

– Смотри мне, а то заподозрят нас Могущественные в перестроении в боевой ордер. Наложат в штаны, и закончатся на этом наши «дружеские» взаимоотношения, так и не начавшись.

На этот раз второй флот Российской империи был направлен на Зоврос с чисто представительской миссией. На этой планете, входящей в сферу влияния Алых, по их собственной просьбе открывалось постоянное представительство Российской империи. Указанный запрос поступил в канцелярию Императора аккурат после того, как разбросанные в пограничном пространстве Российской империи бесчисленные буи дальнего обнаружения зафиксировали на планете Зоврос грандиозный взрыв, практически стерший с лица этой планеты целый горный хребет. Как было сказано в официальном документе, обнародованном Императорской канцелярией: «в связи с необходимостью осуществления личных контактов между ответственными лицами, представляющими Его Величество Императора Российской империи и Трапеции Власти миров Могущественных, а также взаимодействия по актуальным вопросам борьбы с террористической угрозой». Представителем со стороны Императора был назначен бывший консул РИ в САК господин Пригорный, а представителем Могущественных – один из старейших поколений Желтой трапеции, куратор Мира Изгнания, «господин» Застилающий. Кроме этого, обратно на историческую родину были депортированы два десятка Детей Чести, оказавшихся после бесследного исчезновения малого Глобального Ядра совершенно не у дел и выловленные по окраинам Империи вездесущими коллегами непревзойденного графа Маннергейма. Бытовало, правда, в узких кругах мнение, что выловить удалось далеко не всех, но, как говорили древние, «лиха беда начало».

Обзорная галопанорама центрального поста флагмана развернула новый куб трехмерной иконки оповещения о входящем сигнале. Адмирал ткнул в него указательным пальцем правой руки и натянул на свое лицо официально-серьезное выражение.

– Адмирал Снегирев?

– Так точно.

– К вам обращается исполнительный менеджер планеты Мир Изгнания. Мое имя Смотрящий на Два Мира. Я рад приветствовать вас, ваших подчиненных и лично посла Императора в нашей системе…

– Ну что, Карл. Все не так плохо, как можно было ожидать?

Император стоял у распахнутого окна летней веранды, выходящего в сад небольшого домика графа, и наблюдал, как любимая собака Карла Густовича отчаянно носилась по круглой, окаймленной кустами дикого крыжовника поляне, распугивая хитрых и настырных ворон, пытавшихся уволочь из ее миски остатки корма, который она сама, впрочем, доедать не собиралась.

– А я, Георгий Константинович, другого и не ожидал. Да и радоваться особо не вижу причин. Наша «Елена Прекрасная» вместе со своим «содержимым» бесследно исчезла. Сотни, если не тысячи «детей» третьего поколения, скорее всего, глубоко законспирированы и какое-то время, конечно, не будут донимать нас бессмертной идеей мирового господства, но поверьте старому человеку – время летит быстро.

Император продолжал молча стоять у окна с резными наличниками, делая вид, что все еще интересуется играми молодого бесшабашного пса.

– Мало того, я совсем не удивлюсь, если однажды вдруг окажется, что все случившееся является всего лишь той самой «операцией прикрытия», которая вскользь упоминалась в дешифрованных документах, что рейдеры «Эстарос» и «Посейдон», бесследно канувшие на границе галактики, вовсе не были уничтожены, а старейший Фиолетовый, руководивший экспедицией, совершенно необоснованно списан в ряды навечно упокоившихся.

Карл Густав Маннергейм, всесильный глава ГРУ Империи, высказывал все это совершенно спокойно, без тени какого-либо пессимизма. Скорее даже наоборот. Казалось, он просто набрасывает для себя очередной конспект дел на следующий день: «вскопать грядку под морковку, рассадить кусты смородины, выполоть крапиву, пролезающую на его огород из-под соседского забора…» Император слушал его монотонный монолог, и ему хотелось улыбнуться. Господи, хоть в этой его епархии все было налажено и почти все предусмотрено. Жизнь, она ведь не кончается и не начинается неожиданно, вместе с выскочившей из-за угла очередной проблемой, жизнь – она была до нас и будет после нас, а нам, слава Богу, нужно просто работать, кропотливо и вдумчиво делать жизнь при нас, то есть свою жизнь, чище, надежнее и интереснее.

– Я понял, Карл, что вы хотите мне сказать. Все только начинается. Верно?

– Заткнись.

Хоаххин потянулся рукой к пульту, который лежал рядом с процессорным стеллажом связанным толстым витым кабелем с матовым шаром яйцевидной формы. Верхний блок кодирования интерактивного интерфейса заморгал целой гирляндой красных индикаторов, все восемь камер, подключенных к блоку, сфокусировались на этом движении руки Хоаххина, и голос из динамиков жалобно заныл:

– Ну, перестань, ну что ты как ребенок в самом-то деле. Это же покушение на свободу слова. Нельзя калеку обижать. И так ни почесаться, ни чая попить, ни подраться по-человечески, так хоть поболтать дай. Не лишай последнего.

Хоаххин погрозил камерам кулаком и опять взялся за двухпудовую гирьку, подкинул ее на плечо, пару раз подбросил вверх, потом, отложив железо в сторону и привычным движением бросив тело животом вниз, упал на кулаки. Шкаф радостным голосом продолжил:

– Раз, два, три, четыре… сорок пять… Хочешь в шахматы сыграть? Поэзия – великая сила!

Хоаххин задрал ноги к потолку, встал на руки и продолжил отжиматься.

– Ну вот. А обещали, что не будут дергать нас целых пять дней!

Хоаххин прекратил разминку и повернулся лицом к шкафу, уставился вживленными ему в височные кости микрокамерами на говорящий жестяной «предмет интерьера».

– Что, опять?

– У меня «спина» чешется, когда над нами на низкой орбите крейсер-стратег зависает.

– Понял. Пойду душ приму…

Слабый ветерок на поляне перед входом в грот Храма Веры притих и спрятался за жирными лианами, нахально выползающими из джунглей к самой кромке скалы. Черная высокая фигура Ярла, мягко и уверенно ступая по плотному травяному ковру, словно тень от падающего метеорита, скользнула в грот.

– Ну что, алкоголики, тунеядцы, хулиганы… гостей встречать будете?

Хоаххин вышел ему навстречу и крепко обнял Учителя. Два Георгиевских креста на его парадном кителе тихонько звякнули друг об друга, а новенький вензель капитана третьего ранга на лацкане поблескивал золотом. Мужчины вместе прошли вглубь грота, пахнувшего на них прохладой, и остановились перед железными стеллажами.

– Это кто это здесь алкоголик?

Ярл стукнул по толстой металлической стойке кулаком в черной перчатке, приветствуя «калеку».

– И тебе здравствовать, Пантелеймон! Ну, как обживаешь новый биосинхронный ретранслятор, как там его бишь называют Могущественные, умножитель? По-моему, наа превзошел самого себя. Зеленой трапеции такая продвинутая вещь даже и не снилась.

Шкаф фыркнул и замигал теперь уже зелеными огоньками.

– А морду набить? А чая попить?

Хоаххин шлепнулся задом на потертую деревянную табуретку, приглашая тем самым гостя также присесть с дороги.

– Да не боись. Через две с небольшим тысячи оборотов у Могущественных закончится очередной цикл. Мы с ними договоримся и запихнем тебя в тело Алого Князя.

Хоаххин, не утерпев, прыснул от смеха и покосился на железного отца-настоятеля. Шкаф от негодования завертел в разные стороны обзорными камерами.

– Да я! Да ни в жись!!! Да лучше в углу простоять до морковкиного разговения с одним яйцом…

Горячий, ярко-оранжевый чай дымился в граненых стаканах с металлическими подстаканниками. Друзья, смакуя ароматный кипяток, негромко переговаривались. Так получилось, что после возвращения из «командировки» Хоаххина у них не было ни одной свободной минуты, чтобы пообщаться накоротке. Черный Ярл делился новостями от Совета Адмиралов Детей Гнева. Хоаххин слушал, вставляя иногда короткие реплики.

– Какая победа? Ведь не получилось ничего изменить. Все, что было сделано Черным Стражем, полностью вписалось в уже прожитую реальность.

– Здрасьте-нате! В какую реальность? Кем прожитую? Тобой, капитаном третьего ранга прожитую? Если бы не получилось, не осталось бы от нашей «альтернативной» реальности камня на камне. Я бы здесь сейчас с тобой не сидел, а мотался на каком-нибудь ободранном фрегатике, охраняя торговые караваны между Зовросом и САК. Ты бы нянчил свое «четвертое поколение» под неусыпным оком своей «благоверной», а то и еще хуже того… Ты что, до сих пор не понял, какая из этих двух вероятностей является измененной? Ну, ты меня удивил, разведчик недобитый!

Хоаххин нетвердой рукой поставил стакан обратно на стол.

– Ну и в каком тогда времени и месте произошел разрыв?

– Для тебя это имеет значение? Ты столько раз умирал, а продолжаешь оставаться таким же любопытным, как тогда, когда бегал по ледяной пустоши. Может, лучше следовать старой поговорке «Меньше знаешь – лучше спишь»?

– Спасибо, Учитель. Я уже «выспался». Мне этого хватит на всю оставшуюся жизнь.

– В каком месте и времени…

Зрачки глаз Ива замерли, и Хоаххину показалось, что он смотрит через них в черную холодную пустоту космоса. А глаза эти, только что искрившиеся теплым светом, превратились в черную дыру, призывно распахнувшую свою беззубую пасть.

– В каком времени…

Хоаххин «заглянул» под плотную завесу, надежно скрывающую от него мысли Учителя, которая как бы случайно, на мгновение, приподняла краешек своего непроницаемого покрывала, словно юная застенчивая девушка, поправляя пышные юбки на бедрах. Перед ним скользнул образ огненной реки и плоского каменного пика, нависающего над ней…