Ткач

ГЛАВА 13



Ахмья закрыла глаза и подставила лицо утреннему солнцу. Яркие лучи согревали кожу, приятная перемена после дождей последних двух дней. Она проснулась, чувствуя себя лучше, чем могла припомнить. Более свободной. Конечно, она была немного смущена своим вчерашним срывом, но он был крайне необходим.

И Рекош поддерживал ее на всем его протяжении. Гладил ее, мурлыкал, говорил успокаивающие слова как на языке вриксов, так и на английском, а когда она выдохлась, накормил ее плодами синелозого дерева и вяленым мясом. После всех опасений, что ему не хватит еды, что она неудачница, потому что позволила существу уйти, она обнаружила, что те завернутые в листья свертки в его сумке были мясом.

Из-за этого она снова заплакала.

Если бы ее отец был рядом и увидел ее, он почувствовал бы отвращение и разочарование. Он бы сказал ей повзрослеть, взять себя в руки, сказал, что миру наплевать на ее расстроенные чувства.

Таким было детство Ахмьи с восьми лет — после смерти матери.

Но теперь и он мертв.

Ахмья открыла глаза и уставилась в голубое небо. Сто шестьдесят восемь лет прошло с тех пор, как она поднялась на борт «Сомниума». Все, кого она знала на Земле, исчезли.

Вместе почти со всеми, кто был на корабле.

Плеск привлек ее внимание к реке, где Рекош заходил в воду. Они нашли неглубокое место ниже по течению от водопада. Здесь река текла спокойно, вдоль берега росла мягкая растительность, а почва была скорее каменистой, чем илистой.

Солнечный свет падал на Рекоша, высвечивая красно-белые пряди в длинных распущенных волосах и делая ярче алые отметины на черной шкуре. Она окинула взглядом его тело. Широкие плечи, крепкие мышцы, узкая талия. Шесть длинных ног и паукообразная задняя часть тела.

Как получилось, что всего несколько месяцев назад она была в ужасе от него, а теперь видела только красоту? Потому что он был красив. Чудовищный, чуждый и прекрасный.

Рекош повернул к ней лицо. Жвалы приподнялись в улыбке, когда он поднял руку и поманил ее к себе.

— Пойдем, Ахмья.

Она усмехнулась и сократила расстояние между ними, камни хрустели под ее ботинками. Но вместо того, чтобы войти в воду, она села на большой валун у кромки реки.

— Не-а. Ты думаешь, я снова промокну после того, как дождь наконец-то прекратился? — она провела ладонью по юбке, которая стала заметно короче после того, как от нее отрезали полоски ткани. Ткань все еще была влажной. — У меня такое чувство, что я только что почти высохла.

— Солнце теплое, — ответил он, задирая подбородок к небу. — Скоро ты снова высохнешь.

Ахмья откинулась назад, оперлась на руки и вытянула ноги, скрестив их в лодыжках.

— Ты наслаждайся водой. Я просто погреюсь на солнышке и буду надеяться, что не обгорю.

— Я быстро помоюсь. Не хочу, чтобы моя ви’кейши сгорела, — он отошел немного дальше, опустился ниже и начал плескать на себя водой, счищая грязь со шкуры.

Она не могла не смотреть, как Рекош проводит руками по своему телу. Он осторожно промыл раны, которые уже все затянулись, его движения были грациозными, несмотря на некоторую скованность.

И Ахмья не отвела взгляда, даже когда он потер задние ноги друг о друга и провел ими по задней части тела, демонстрируя, пожалуй, самое насекомоподобное зрелище, которое она видела.

То, что раньше вызвало бы у нее отвращение, теперь было завораживающим.

Но ее интересовало кое-что еще.

Ее взгляд медленно опустился вдоль жестких мускулистых пластин его живота к области таза. Вертикальный разрез, более четкий на свету, оставался плотно закрытым, а застежки были прижаты к телу.

Ахмья захватила нижнюю губу зубами и прикусила ее. Как… выглядел его член? Был ли он вообще похож на человеческий или сильно отличался? Единственная деталь, которую рассказала Айви, заключалась в том, что член Кетана соответствовал цвету его отметин…

Так у Рекоша действительно он был ярко-красного цвета?

Дразнящие слова Келли вертелись в голове Ахмьи.

Красная ракета.

Порочный шепот возбуждения зашевелился внутри нее. Непрошено, она вспомнила ощущение его языка, скользящего по ее киске. Влажное прикосновение принесло такое поразительное удовольствие.

Теперь ее преследовали вопросы «что, если». Что, если бы она не оттолкнула его? Что, если бы она позволила ему продолжить, что, если бы она позволила ему лизать себя снова и снова?

Это единственное прикосновение его языка к клитору было восхитительным. Какое удовольствие он доставил бы ей, если бы она не остановила его?

Она крепче сжала бедра, когда тепло наполнило ее.

Застежки Рекоша дернулись и переместились, плотно закрывая щель. Он защебетал, вырывая Ахмью из ее мыслей. Ее широко раскрытые глаза поднялись на него.

Он смотрел на нее, наклонив голову и приподняв жвала.

— Ты… наблюдаешь?

Быстро сев, Ахмья развернулась на камне спиной к Рекошу.

Я определенно за чем-то наблюдаю.

Ее щеки вспыхнули. Что с ней не так?

Все просто. Ты похотливая девственница, которая хочет, чтобы ее трахнули.

Трахнул Рекош.

— Э-э, да! — крикнула Ахмья. — Наблюдаю. Ага.

Лгунья.

Она услышала, как вода заплескалась у ног Рекоша, когда он двинулся к ней. Сложив руки на коленях, она взглянула на него, когда он подошел к ней спереди. Черная шкура блестела. Хотя он по-прежнему берег левую переднюю ногу, казалось, что он может переносить на нее больше веса, чем вчера.

— Итак, эм, какой у нас план? — спросила она в отчаянной попытке сосредоточиться на чем-нибудь, кроме возбуждения.

Он остановился у сумки, которая была прислонена к камню в нескольких футах от него, и открыл ее, чтобы достать бурдюк с водой.

— Мы должны вернуться в Калдарак.

Ахмья знала это. Да. Это был очевидный ответ. Но, как ни странно, услышав его, ее хорошее настроение испортилось. Она не понимала почему. Там ей были рады, там были ее друзья, там был ее новый дом. Там она была в безопасности.

Но, несмотря на все это, она все еще чувствовала себя одинокой в Калдараке. Одинокой и потерянной, без настоящей цели. Ей казалось, что на нее всегда давят какие-то ожидания, но она даже не знала, какие именно. Она барахталась.

И эти чувства были самыми сильными в течение тех долгих недель, пока Рекоша не было.

Какая-то часть ее разума понимала, что проблема была не в Калдараке или ком-либо из присутствующих там. Это беспокойство было в ней, чувство… постоянной неполноценности.

— Наверное, мне больше любопытно, как мы собираемся это сделать, — сказала она.

— Мне тоже, — Рекош вернулся к кромке воды, открыл бурдюк и окунул его в воду.

Бровь Ахмьи опустилась, когда она повернулась к нему лицом.

— Тебе тоже?

Он кивнул, поднял бурдюк с водой и закрыл его, прежде чем вернуть в сумку. Она смотрела, как вода капает с его шкуры, когда он устроился на ковре зеленой травы перед ее камнем, вытянув поврежденную переднюю ногу рядом с ней.

— Я не знаю эту местность, — сказал Рекош, осматривая окрестности ярко-красными глазами.

— А мы не могли бы просто пойти назад вдоль реки?

— Река приведет нас обратно, но мы… внизу. Должны карабкаться, — его взгляд переместился вверх по реке, в направлении водопада. — Но из-за дождя земля ослабла, а скала слишком опасна. Мы должны обойти ее.

— И мы не знаем, как далеко это нас заведет, тааак… Мы вроде как заблудились.

Он защебетал, глядя на нее.

— Да.

— Я все равно думаю, что предпочла бы пойти в обход длинным путем, чем пытаться взобраться на крутой утес, — Ахмья поставила локти на колени, подперла подбородок руками и улыбнулась. — Это может стать приключением. Только мы вдвоем.

Рекош склонил голову набок.

— Я не знаю твоего слова. Приключение.

— Это значит исследовать. Находить новые, захватывающие вещи. Получать удовольствие.

Задумчивый гул зародился в его груди, и он окинул ее пристальным взглядом.

— А что, если новые твари захотят тебя съесть?

Жар между ее бедер разгорелся с новой силой, и она поджала пальцы ног в ботинках. Ахмья не могла точно сказать, говорил ли он о диких зверях, поедающих ее… или о себе.

Перестань думать о его языке!

— Ну, эта часть не из приятных, — сказала она. — Но исследование — да. И… компания хорошая.

Он улыбнулся, и за жвалами блеснули клыки.

Они должны пугать ее. Она видела их силу, знала, на что они способны. Но все, о чем она могла думать, это о том, как они дразнили ее кожу, когда он терся лицом о ее живот, как кончики касались ее с идеальной смесью удовольствия и боли.

— Да. Компания — лучше всего, — Рекош наклонился к ней, упершись нижними руками в землю перед собой. — Мне нравится видеть тебя, Ахмья. Говорить с тобой.

У Ахмьи затрепетало в животе.

— Мне тоже нравится видеть тебя и говорить с тобой, — у нее возникло желание закрыть лицо руками и спрятаться, чтобы было легче произнести следующие слова, но она сдержалась, не сводя с него глаз. — Я… скучала по тебе, Рекош.

— Ах, кир’ани ви’кейши. В течение многих восьмидней я чувствовал, что нити во мне распускаются, — он постучал себя по груди, над сердцем. — Я больше не буду вдали от тебя.

Ее кожа раскраснелась, а трепетание в животе усилилось в десять раз. Ахмья улыбнулась и провела пальцами по изгибу его головного гребня и вниз по щеке.

— Надеюсь, что нет. Без тебя было очень одиноко.

Он взял ее руки в свои верхние, прижал их ладонь к ладони и переплел пальцы вместе. Ее руки были такими маленькими по сравнению с его, но видеть их вместе было так, так правильно.

— Кир райати кир’ани икарекс элeш уль ситхал, Ахмья.

Я сплетаю свои слова в узы, Ахмья.

Рекош придвинулся ближе.

— Я останусь с тобой.

От пылающей силы в его глазах и убежденности в голосе у Ахмьи перехватило дыхание. Она сжала его руки.

Я тоже хочу остаться с тобой.