Тиора

Глава 18

Марк посчитал количество грузовиков, их оказалось семь. Людей вокруг них насчитывалось примерно человек тридцать — небольшая, но хорошо вооруженная и тренированная, как полагал парень, армия наемников.

Тихо наблюдая за их перемещениями, он лежал, стараясь ничем себя не выдать. Было немного не по себе: не каждый день увидишь такие сцены с людьми, внушавшими некий страх и трепет из-за своей внешности и экипировки.

Небольшая группа наемников, собравшись под холмом, что-то обсуждала, но с такого расстояния парень ничего не мог расслышать. Ему вроде бы показалось, что говорили они на английском языке. В какой-то момент один из них повернул голову в сторону края холма, где залег в своем укрытии Марк, и парень резко свернулся в позу эмбриона, убирая голову и рефлекторно закрывая глаза. Разговоры не прекратились, никакого шума не последовало, значит, его не заметили. Юноша тихо вздохнул и снова выглянул, осматривая беседующую группу. Тот наемник, который посмотрел в его сторону, все также спокойно вел разговор с каким-то чернокожим парнем с военным красным беретом на голове.

Марк еще некоторое время наблюдал за ними, как вдруг они закончили свои обсуждения и начали расходиться по машинам. Юноша взглянул на солнце. Своим нижним краем оно было примерно на три пальца выше горизонта.

«Скоро должно начать смеркаться», — подумал он.

Парень рассчитывал, что наемники быстро разъедутся, и он сразу же двинется в путь, чтобы еще до заката пересечь границу и уйти от нее подальше вглубь.

Песок под его руками понемногу начал ссыпаться вниз по поверхности холма, и Марк быстро стал пятиться назад. Внезапно в его затылок уперся какой-то предмет, и хотя раньше парень никогда не ощущал его прикосновения к голове, сразу же понял, что это было дуло автоматической винтовки. Юноша резко съежился и замер, затем услышал за спиной отрывистый грубоватый вопрос на арабском:

— Кто ты и что ты здесь делаешь?

Наемник резко схватил его за шиворот и кинул парня на край холма, сталкивая вниз сильным пинком ноги. Ничего не разбирая вокруг, Марк кубарем пролетел с холма к самому его подножию, собирая за собой лавину из песка, и упал на живот. Когда он начал поднимать взгляд, перед его взором предстали тяжелые желтые военные ботинки с высокой шнуровкой.

— Кто ты и что ты здесь делаешь? — сурово повторил вопрос обладатель ботинок. Марк медленно поднялся, отряхивая одежду и сплевывая песок, хрустевший на зубах. Перед ним стоял наемник с европейским лицом с короткой темной щетиной на скулах и подбородке и такими же усами. На переносице его крупного носа, с правой стороны был небольшой, но отчетливо видный шрам, частично переходящий на щеку. В его руках был автомат, пока что ненаправленный дулом в сторону парня, палец лежал на спусковом крючке.

Марк решил, что можно говорить и по-английски.

— Меня зовут Марк, — еле произнес он, во рту у него вдруг стало суше, чем во всей Сахаре. — Я из России и путешествую вдоль Средиземного моря по Северной Африке.

Лицо наемника скорчило удивленную гримасу, его темные густые брови приподнялись, затем он оглядел кругом стоявших наемников и усмехнулся. Остальные грубо засмеялись за его спиной.

— Ничего себе! Нашел же ты место для путешествия, Марк из России, да еще в такое время. Далеко занесло тебя от родины, — с сарказмом произнес он и добавил, обращаясь к находящимся за спиной юноши, бойцам. — Обыщите его!

— Тут еще его рюкзак, — сказал один из них, спускаясь с холма, и бросил рюкзак к ногам наемника.

Тот опустился, расстегнул молнию и начал его осматривать.

— Так, посмотрим, что тут у нас. Разная одежда, зубная щетка, мыло, вода, документы — да, в целом ничего примечательного и подозрительного.

Он мельком полистал российский паспорт Марка и тщательнее его заграничный паспорт, затем кинул их в общую массу рюкзака.

О! А это что? — наемник обратил внимание на прикрытые песчаного цвета тканью выпуклости по бокам. Сначала осторожно приподняв край и заглядывая за него, он резким движением сорвал ткань и опешил:

— Джентльмены, да это же роликовые коньки! Вот такого я, конечно, не ожидал, вот так находка, — засмеялся боец и за ним его смех подхватили остальные.

— Оружия у него нет, он чист, — сообщил один из них, обыскав Марка.

Наемник с европейской внешностью поднялся во весь рост, пристально посмотрел на парня и сказал:

— По-видимому, Марк из России, ты все же говоришь правду, но место для своего путешествия выбрал абсолютно неверное, и это может тебе дорого обойтись. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнув головой, сухо произнес юноша.

Внутри у него все переворачивалось от страха, но он старался держать себя в руках. Сердце колотилось с бешеным ритмом, и, казалось, кровь, смешанная с концентрированным адреналином, пульсировала по всему телу с такой силой, что вот-вот прорвет сосуды и начнет сочиться отовсюду. Все же видя, что пока к нему не проявляют никаких враждебных намерений, Марк немного начал успокаиваться.

«Не падай раньше выстрела», — мысленно повторил себе юноша несколько раз.

— Куда именно ты направлялся, и почему ты именно здесь, а не прошел, как и полагается, таможенный пост семью километрами далее?

— А вы? — спросил Марк и сам же испугался собственной дерзости.

Наемник улыбнулся с иронией в лице, затем сплюнул на землю и произнес:

— Ты не ответил на вопрос, парень.

— Мне скрывать нечего, я — простой путешественник, — пробормотал юноша. — Иду в Марокко, в Танжер, а оттуда собирался пробраться в Испанию. Через таможенный пост я не прошел, потому что у меня не было визы, и я решил, что тихо проберусь через границу поодаль. Со своей внешностью, — Марк показал на свою галабею и куфию, надетые на нем, — и некоторым знанием арабского языка, я надеялся, что на меня не будут обращать внимания, и я тихо пересеку Ливию, Тунис, Алжир и попаду в Марокко. Идея, конечно, рискованная, но я риска не боюсь, и вот решился. Собственно, я намеревался двигаться вдоль побережья Средиземного моря.

— А одежду эту ты откуда взял и откуда знаешь так хорошо арабский?

— Я познакомился с одним египтянином, когда был в Гонконге, и прилетел с ним в Каир, а затем работал на него в его лавке в суке Хан аль-Халили, так как он посчитал, что я буду хорошим подспорьем с русскими туристами, которых достаточно много приезжает в город. И я и был, — Марк говорил быстро, но, видя, что его спокойно слушают, чувствовал, что ему становится легче. — Живя с ним и его семьей, я подучился арабскому, а его самого немного научил русскому языку, что в дальнейшем ему сильно поможет. У него же достал эту одежду.

— Увлекательная история, Марк из России, и даже удивительная, я бы сказал. Мир еще может удивлять. А ты, значит, такой себе романтик-путешественник, который может нажить на свою шкуру много совсем не романтичных проблем, — сказал наемник, щуря глаза.

— Я отправился в путь не столько из каких-то романтических побуждений, у меня есть свои причины, и если вам интересно, я с удовольствием изложу их вам.

— Родители у тебя кто?

— У меня одна мать и младший брат. Мать всю жизнь проработала в сельском хозяйстве, в тяжелом труде. Я вырос в простой российской деревне, но потом уехал учиться и работать в город неподалеку.

Наемник помолчал, всматриваясь в лица бойцов вокруг. У Марка было какое-то странное свойство его личности. Когда он попадал в передряги, но начинал себя так смиренно вести (а по-другому он и не мог себя вести, ибо это была ненаигранная искренняя естественная суть его души), спокойно и рассудительно рассказывая о себе, то каким-то образом располагал к себе своих оппонентов. Но даже если ему это не удавалось, то несколько смягчал свою долю до того, что его хотя бы не трогали, видя в нем, кто эмоционально слабого человека, а кто какую-то неиспорченную душу, которую подсознательно не хотелось трогать.

— Мы направляемся в Алжир, парень, а может быть даже и в Марокко. Это будет зависеть от некоторых обстоятельств. В другом случае, я бы тебя, возможно, пристрелил, — при этих словах наемник зловеще усмехнулся, от чего Марку стало не по себе, — но ты мне даже нравишься. Отправишься с нами. А там я решу, что с тобой делать.

Боец развернулся и направился прочь.

— Возможно, я даже смогу вам чем-нибудь помочь, — с надеждой сказал юноша. — Что-нибудь разгрузить, например, и вообще буду выполнять все, что вы мне скажете. Может это и наивно звучит, но я все-таки рассчитываю на вашу благосклонность, и вы отпустите меня даже в Алжире, а не продадите в рабство или убьете.

Наемник обернулся, осмотрел Марка насмешливым взглядом и произнес:

— Возможно, ты действительно нам сможешь помочь. Дальнейшую твою безопасность я ничем гарантировать не могу, а работа у нас крайне опасная, но я так же не могу гарантировать свою безопасность или безопасность моих людей, так что все примерно на равных условиях. Правда, все мы знали, на что подписывались за щедрое денежное вознаграждение, конечно. Ты же просто жертва обстоятельств. Это единственное различие между нами и тобой.

После этих слов наемник развернулся, и, показывая жестами, скомандовал:

— Все по машинам! Мы отправляемся!

Они уже ехали два часа по ливийской пустыне, то трясясь и подскакивая на ухабах, то мерно покачиваясь, пока грузовики преодолевали мягкий настил из песка. Марк сидел в крытом брезентом кузове с несколькими наемниками, которые теперь установили свои автоматы прикладами в пол и придерживали их за цевье, в то же время негромко разговаривая и о чем-то споря между собой. Парень особо не вслушивался в их беседу, размышляя о своей дальнейшей судьбе. Периодически подскакивая на сиденье, он смотрел назад, следя глазами за несколькими грузовиками, следовавшими в хвосте их транспорта. В каждом автомобиле в кабине находился водитель с еще одним человеком рядом, остальные размещались в крытом кузове на скамейках, расположенных вдоль его бортов. Между скамьями и сидящими на них наемниками стояли различные крупные короба, о содержимом которых Марк мог лишь догадываться. Впрочем, он и не хотел особо знать, что перевозят эти люди. Меньше знаешь, крепче спишь.

Внезапно грузовики остановились, освещая мощными фарами тьму пустыни. Солнце давно село, и было полностью темно. Все начали спрыгивать с машин, и Марк последовал их примеру, захватив с собой свой рюкзак. Он немного забеспокоился, но не подал виду.

Лидер группы, который ранее разговаривал с парнем, вышел вперед и сказал:

— Джентльмены, уже достаточно темно, ехать еще далеко, поэтому сделаем здесь привал. Это подходящее место.

Он быстро отдал приказы для создания небольшого лагеря и назначил часовых со сменой друг друга через половину ночи. Водители грузовиков вернулись в свои кабины и уже привычным для них отработанным методом сделали круг из семи автомобилей, в центре которого остальные наемники разжигали несколько костров, из заранее припасенных с собой мешков с углем. Оцепление из автомашин делалось для того, чтобы минимизировать обнаружение света открытого огня со всех сторон пространства.

Увидев, как наемники достают уголь и маленькими саперными лопатками копают ямки для костров, Марк кинул рюкзак и принялся помогать, взяв у одного из бойцов его лопатку и копая там, где ему указывали это делать. Через полчаса в центре круга уже полыхали несколько ярких кострищ, и наемники равномерно расселись между ними, доставая свои сухпайки. Все это действо сопровождалось разговорами, хохотом, кое-где спорили, не хватало лишь гитары, и можно было бы сказать, что это не военные расположились на привал, а туристы, собравшиеся в дружную душевную компанию.

Лидер группы подошел к Марку, сидевшему возле костра, протянул ему сухпаек и присел рядом, открывая свой.

— Спасибо, — поблагодарил парень. — Я отработаю.

— Не переживай, — отмахнулся рукой наемник. — Еды у нас предостаточно.

— У меня тоже есть некоторая еда. И котелок с собой даже взял, чтобы ее варить.

Наемник лишь усмехнулся, распечатывая небольшой контейнер с какой-то кашей.

— Так что же тебя понесло в эти опасные края, Марк из России, чего тебе дома не сиделось? — спросил он, пережевывая пищу.

Юноша вздохнул и с грустью улыбнулся, глядя в свою еду, затем поднял глаза и спросил:

— Вам длинную историю всего этого или короткую? И, кстати, как к вам лучше обращаться?

— «Сэр», этого вполне хватит, — произнес наемник. — Вообще, зовут меня Джей, родом из США. В принципе, больше тебе ничего знать и не надо.

Марк лишь кивнул головой в знак согласия.

— Что ж, спать я так быстро не собирался, так что давай длинную историю, развлечешь меня, — сказал Джей, жуя и запивая чем-то темным из своей фляги.

Марк медленно ел и рассказывал все: про развод с женой, про свою странную болезнь (ему пришлось подробно разъяснить, что с ним), про свою убогую жизнь отчаявшегося неудачника из-за болезни в первую очередь и про то, как ему пришла мысль отправиться в такое путешествие. Затем он рассказал о встрече с Саибом, о прилете в Каир и о своей работе на египтянина в Хан аль-Халили. Про свой сон юноша решил пока не распространяться, а то его точно запишут в сумасшедшие.

Джей смотрел на Марка и в некоторые моменты его повествования лишь качал головой. Когда парень закончил свой рассказ, наемник отпил из фляги и сказал:

— У всех у нас случается дерьмо, но к твоему возрасту что-то дерьма в твоей жизни было многовато. Болезнь у тебя, конечно, действительно странная, можно только посочувствовать. Предавшая жена — уже избитая тема. К черту жен! На наш век хватит женщин, не распиливающих тебе мозги, с которыми не надо вступать в узы брака и даже платить за секс с ними. Их много, выбирай любую, я так и делаю, — наемник подмигнул юноше, на что парень широко улыбнулся.

— Мы тут все каждый со своим жизненным дерьмом, Марк. Группа у нас разношерстная, многонациональная и даже многоконфессиональная. Вон тот темнокожий парень, — Джей показал на чернокожего наемника с красным беретом на голове, которого юноша уже видел, — вырос в бедной семьей в одном из провинциальных городков недалеко от Парижа, предки его из Алжира, но сам он — полноценный француз. Будучи подростком, натворил много чего: кражи, взломы, нападения — короче, был у полиции на «хорошем» счету. Затем чуть не убил человека в какой-то потасовке, в драке что ли, и его хотели закрыть за решетку. В итоге ушел во Французский Легион, отслужил там пять лет, и, уволившись, перебрался к нам. Он тогда как раз служил в Тунисе, где мы и познакомились. А вон тот другой гладковыбритый с кривоватым носом и шрамом над губой — албанец. Тоже бывший военный. Потерял жену и ребенка в автокатастрофе. Пил. Потом уволился из вооруженных сил своей страны и уехал в Ливию в надежде вступить в какой-нибудь отряд «повоевать». Как он потом сказал: «Смерти искал таким образом». В итоге прибился к нам.

Марк молча осматривал названных ему людей. Они в свою очередь о чем-то весело болтали в своих группках у костров, как будто никаких проблем и напастей за спиной у них никогда и не было. Джей отпил из фляги и сказал:

— Как видишь, тут у каждого своя история дерьмовой жизни. В твоем же случае не знаю даже, что лучше, парень: сдохнуть в четырех стенах от болезни, с которой ты не можешь справиться, или умереть в опасном путешествии, преодолевая, как ты говоришь, себя. Но в одном я с тобой согласен: в данной ситуации между «умереть» и «сдохнуть» — огромная пропасть.

Некоторое время они молча поглощали свой ужин, слушая тихо потрескивающие в костре красные угли. Светлячки пепла мелкой раскаленной россыпью красиво уносились вверх к темному небу. Было тепло и безветренно.

— Так что же ты думал дальше? Доехать до Танжера, а там каким-либо образом перебраться в Испанию и уже думать, как попасть в Южную Америку? — спросил Джей.

— Да, на месте уже что-нибудь придумаю, — Марк оторвал взгляд от танцующего пламени костра.

— Отчаянный ты парень. Первый раз вижу такого странного русского.

— Бывал в России? — спросил Марк.

— Один раз, и это был не отдых, — проговорил наемник. — Наши страны вечно не могут чего-то поделить, кичатся ядерной силой друг перед другом. То холодная война, то вновь друзья, с лицемерными улыбками на лице, пряча ножи за спинами. Все из-за денег и власти, на обычных людей чертовым политиканам наплевать, поэтому я на политику не обращаю внимания. Я простой наемник. Кто платит, на того и работаю. И даже если завтра будет война между США и Россией, и Россия мне станет платить намного больше, я буду на ее стороне.

— По крайней мере, вы открыто это признаете без всякого лицемерия, уже за это вас можно уважать. Чего не скажешь о политиках, — отозвался Марк. — В моей стране, например, политики любят поливать грязью весь Запад, как Европу, так и США (хотя США остается главным врагом), но свои огромные деньги предпочитают держать там же, причем в долларах. Там же они лечатся, там же и отдыхают, туда же отправляют учиться и жить своих детей, но своему народу лицемерно льют в уши рассказы о страшном враге в лице всего Запада. Поэтому я тоже уже никого не слушаю и делаю то, что нужно мне. Я даже в армии отслужил свой год. Я никому ничего не должен, кроме своей матери. Остальное меня не интересует, хотя раньше я еще мог с пеной у рта что-то доказывать по теме политики.

— Ты, значит, даже в армии был?

— Да, в России есть еще такой анахронизм, как призыв в армию на принудительной основе, когда парню исполняется 18 лет. Почти весь нормальный цивилизованный мир уже давно перешел на контрактную основу.

— Стрелять умеешь? — спросил Джей. — Так, на всякий случай, мало ли какая стычка будет, чтобы не сидел, сложа руки.

— Да, один раз был на стрельбах, но при этом не раз собирал и разбирал автомат Калашникова.

— Хорошо. Чтобы я имел в виду на будущее, если что.

Джей посмотрел на рюкзак Марка и указал на него пальцем:

— Кстати, удивил меня своими роликовыми коньками. Хорошо катаешь?

— Профессионально, если так можно сказать, делаю всякие элементы, фигуры, вращения, слалом катаю по конусам. Очень люблю их, они для меня многое значат. Был бы интернет, я бы показал пару видео.

— Слалом по этим самым конусам я как-то видел. Действительно красиво. Ничего, будет хороший асфальт по дороге, покажешь вживую. Лично я на роликах стоял лишь в детстве. Но сейчас не рискну, да и размер не мой, как я вижу.

Наемник поднялся, отряхивая пыль с формы, и сказал:

— Ладно, Марк, завтра долгий путь, надо идти спать, устраивайся где угодно со своим спальником. У нас тоже свои, армейские. Контейнер для мусора вон там, — он показал на одну из машин. — Мы не мусорим по пути.

— Сэр.

— Да?

— Я все же думал, спрашивать или нет, но…

— Мы — контрабандисты, парень. Можно и так сказать. Основа нашего груза: сигареты, немного кокаина и оружие, но сигарет больше всего.

— Вот как, — недоуменно произнес юноша. — Контрабанда сигарет. Я еще понимаю, наркотики и оружие, но сигарет, как вы говорите, больше. Неужели с них такой большой доход?

Наемник прокашлялся и, усмехнувшись, сказал:

— Ты даже не представляешь, каковы масштабы этого бизнеса в Северной, Восточной, Западной и даже в Центральной Африке. Доля нелегальных сигарет здесь намного больше, чем легальных. Здесь народ курит очень много, и это приносит контрабандистам огромный доход. Даже больше, чем с наркотиков и оружия. Спокойной ночи, парень.

— Спокойной ночи, сэр, — произнес Марк и задумчиво уставился вслед удаляющемуся наемнику.

Несколько дней они ехали по ливийской пустыне примерно на границе Сахары. На одних участках пути грузовики перемещались достаточно быстро, где поверхность был плотная, а местами даже каменистая, на других же порой им приходилось десятки километров двигаться с черепашьей скоростью, преодолевая песчаные насыпи и такой же ровный, но крайне мягкий настил. Все же пару раз несколько машин увязли в желтой сыпучей каше, из которой приходилось по несколько часов к ряду вытаскивать грузовики, теряя время и горючее. Хотя это был не первый раз, когда такое происходило, но в такие моменты Джей все равно проклинал пустыню, на чем свет стоит.

Вызволяя очередную автомашину, сзади нее и по бокам собиралась целая куча наемников, толкая груженую громадину изо всех сил, яростно буксующую и выстреливающую крупные струи песка из под колес, как муравьиный лев, обстреливающий свою жертву. Марк был в числе первых, кто помогал во всех проблемах в группе. В зависимости от ситуации иногда, чтобы вытащить увязший грузовик, приходилось тут же на месте сначала его разгружать, а порой наоборот даже добавлять груз, чтобы давление колес на поверхность под ними было достаточным для выезда на безопасную территорию.

Во всей это поездке ландшафты вокруг практически не менялись. Все тот же желтый мир снизу и голубой сверху. Иногда попадались разные животные: пауки, скорпионы, змеи и разные млекопитающие.

Как-то проснувшись среди ночи от какого-то странного шума, Марк увидел, как в его рюкзак засунул свой нос фенек, большеухий лисенок, копаясь внутри. Их было достаточно по всей Северной Африке. В итоге парень отогнал зверька, но потом достал несколько крекеров из своего сухпайка и кинул ему поодаль, чтобы тот без опаски мог забрать еду. Марк придвинул к себе ближе рюкзак и смотрел, как лис, придерживая лапами, разгрызает острыми зубами лакомство, поблескивая отражением костра в своих крупных внимательных глазах. Парень так потихоньку и уснул до рассвета.

Несколько раз они проезжали какие-то богом забытые глухие деревни посреди голой пустынной равнины с небольшими оазисами. Останавливались в них чаще всего, чтобы запастись водой. По одной единственной улице между маленьких глиняных и каменистых домов обычно бегало несколько детей в одних набедренных повязках, держа палки в руках и играя в свои незамысловатые игры. Проходила пара женщин, укутанные с ног до головы темными тканями, прикрывая лица, с водой или корзинами в руках. У домов сидели скрюченные старики с глубокими морщинами и почти черными лицами с пигментными старческими пятнами и курили наргиле, пили чай, либо играли в нарды. Местами паслись верблюды, деловито пережевывая пищу. Такую картину Марк видел в большинстве таких деревень.

Для людей, привыкших к более комфортной современной цивилизации, такие картины жизни были не только непривычны, но и повергали в ужас. Возможность всю жизнь проводить где-то на отшибе посреди пустыни, не видя ничего вокруг себя, страшна для современного человека. Ему показалось бы все это примерно на уровне первобытного строя, но люди жили, и живут так и по сей день, не ведая другой жизни и веками сохраняя свои традиции.

«Возможно, они даже по-своему счастливы», — думал Марк, разглядывая здешний народ и пытаясь представить, каково это, быть одним из жителей такой деревни.

— Берберы. Вся их жизнь — это тяжелый труд и неустанные молитвы Аллаху, — сказал Джей, заметив задумчивый взгляд парня. — Все это непривычно видеть тебе, я то уже такого навидался много. Хотя иногда есть в проживании такой жизни нечто чарующее, неспешное, сонно-медлительное, и порой мне кажется, что я сам хотел бы ее.

— Старикам тут точно неплохо доживать свой век, если они будут окружены заботой своих детей и внуков, — произнес Марк, поворачиваясь к наемнику. — У тебя еще все впереди. Ты вполне можешь еще успеть взять себе в жены какую-нибудь местную женщину, наделать детей и осесть в подобной деревне, отгородившись от суеты и ужасов цивилизованного мира.

Наемник усмехнулся, но затем, сменив выражение лица на более серьезное, сказал:

— Нет, парень, я чувствую, что со своей профессией я закончу совершенно по-иному.

— Тебе ничего не стоит бросить все это. Уж для жизни в такой деревне денег, я уверен, у тебя больше, чем надо.

— Все это лишь мечты замотавшегося по миру наемника. Пусть они там и остаются. Я лишь изредка достаю их из-за пазухи, любуюсь ими, поглаживаю и вновь кладу на место, — прикусив нижнюю губу, произнес Джей, затем сплюнул и пошел к кабине грузовика.

Они проехали еще день, и к утру следующего добрались до отдаленного оазиса, где была небольшая база контрабандистов.

В каждой стране Северной Африки было несколько пунктов, куда доставлялась вся контрабанда, а уже оттуда местными работниками распределялась и распространялась по всей стране. Сеть была давно четко отлажена, а большинство чиновников из силовых структур и армии были куплены, чтобы закрывать глаза на все перемещения таких людей.

Наемники разгрузили пару грузовиков и загрузили их другим товаром, который ждали в Алжире. До алжирской границы было уже сравнительно недалеко, поэтому, как только закончились все разгрузочно-погрузочные работы и были пополнены все запасы воды, машины двинулись дальше.

Проехав с десяток километров, они увидели небольшой караван нагруженных верблюдов, шедших параллельно колонне грузовиков. Позади каравана семеро укутанных до пят людей со скрытыми лицами вели под уздцы несколько лошадей. Подъезжая ближе, Марк рассмотрел некоторое количество женщин и детей верхом на верблюдах и мужчин, гнавших «корабли пустыни» твердой рукой.

Юноша, сидевший в кузове, постучался в маленькое окошко, ведущее в кабину, и когда Джей открыл его, парень спросил:

— Разве в нынешнее время, когда есть колесный транспорт, есть еще люди, которые водят караваны из верблюдов здесь?

— Это бедуины, Марк, местные кочевники. Есть, конечно, у них и автомобили, но они так же, как и их прадеды тысячи лет назад, до сих пор пользуются верблюдами для длительных переходов. Верблюды — неотъемлемая часть их кочевой жизни, как и лошади, порой даже надежнее, чем некоторые машины, хотя и не такие быстрые. Эти, видимо, перемещаются до следующего оазиса, он тут неподалеку. Отмечен у меня на карте. Идут в ту же, сторону, что и мы. Так что да, ты сейчас видишь самый что ни на есть настоящий караван из верблюдов. Вон те с одним горбом — это дромедары, но я вижу, что здесь есть и двугорбые — это бактрианы, хотя обычно они пользуются большей популярностью в Центральной Азии.

Грузовики быстро обогнали караван, поднимая густые облака песка за собой.

— Скоро Алжир, — сказал наемник. — Пока все спокойно.

— А есть, о ком беспокоиться? — спросил Марк. — Все, так сказать, куплены, и как я понял с террористическим халифатом у вас также торговые дела, поэтому они вас не трогают.

Джей искоса посмотрел на парня и, хмыкнув, произнес:

— Мы ведь не зря едем такой группой, вооруженные до зубов, парень. Есть еще разные конкуренты. Есть те, с кем мы в ладах, а есть те, завидев которых, просто откроем пальбу, или они сделают это первыми, если заметят нас первыми. А еще есть оппозиционные войска, разбросанные по Ливии и даже по Алжиру. Наша профессия чертовски опасная. Кто-то приходит в наемники за деньгами, а кто-то «повоевать», как тот албанец. Так что держи глаза шире и не зевай, потому что пока нам везло, но стычки с перестрелками периодически бывают, и достаточно жаркие.

От этих слов у Марка пробежали мурашки по всему телу, да так, что он весь вздрогнул.

— Сэр, там впереди, взгляните! — водитель показал пальцем на что-то серовато-оранжевое на горизонте.

— Ох, не было печали! — наемник резко выхватил рацию и быстро скомандовал. — Всем машинам задраить окна, закрыть брезент кузова и надеть респираторные маски! Впереди песчаная буря!

Огромная облачная пыльная стена быстро росла в размерах, приближаясь на высокой скорости к колонне грузовиков и меняя свой цвет с оранжевого на черно-багровый. Джей сразу же достал откуда-то из-под сиденья одну маску и протянул Марку.

— Возьми и надень, и носи всегда с собой.

Парень взял маску и тут же нацепил ее на лицо, затем пролез в дальнюю часть кузова, помогая остальным на ходу застегнуть кусок брезента, чтобы закрыть вход. Покончив с этим, все расселись на скамейки. Наемники рядом с юношей были спокойны, и Марк понял, что волноваться не о чем, обычная штатная ситуация.

Внезапно буря налетела на машины, и по брезенту и металлической кабине послышались мелкие и очень частые удары песчинок. За лобовым стеклом грузовика почти ничего не было видно, и Джей тут же скомандовал по рации:

— Всем машинам сбавить скорость до полной остановки! Видимость нулевая. Переждем бурю и поедем дальше.

Вся колонна остановилась. Сквозь маленькие прорехи между брезентовыми сопряжениями ткани проскакивало немного песчинок, которые витали в воздухе, а затем падали прямо на деревянный пол кузова. Звук внутри был такой, что казалось, будто машину что-то беспощадно хлестало тонкими шелестящими прутьями в знак наказания за неповиновение силам стихии, будто сама Природа говорила: «Человек, тебе не место здесь, тебе здесь не выжить, вернись в свое жилище и не смей ступать в пустыню, ибо она беспощадна к тем, кто бросает ей вызов». Марк сидел и думал, каково сейчас каравану верблюдов с бедуинами, оставшимся позади них. Он понимал, что для кочевых народов пустынь это дело привычное, но все же оно не становится от этого легко преодолеваемым. Вспоминая некоторые фильмы или описания из каких-либо журналов о путешествиях, в мыслях парня всплывали картины того, как бедуины кладут на бок своих верблюдов и лошадей, укрывая их головы от смертельно опасного в такой ситуации песка, и сами ложатся подле них, прикрываясь крупными телами животных.

Через час буря немного стихла. Ветер все еще был силен, но видимость заметно увеличилась, и Джей дал приказ по рации медленно выдвигаться. Поначалу колонна ехала не больше тридцати километров в час, но с постепенным утиханием ветра они прилично разогнались и уже двигались с нужной скоростью.

Вся поверхность вокруг стала красновато-бурого цвета.

— Первый раз видел такую бурю, — сказал Марк. — Одно дело видеть ее на всяких видео и в кино, другое дело вживую. Непередаваемо.

— Непередаваемо и очень опасно, парень, — усмехнувшись, сказал наемник. — Если бы ты был вне транспорта, то тебе бы крупно не повезло. Пришлось бы окопаться, полностью укутаться в ткань и пережидать. При этом температура в такие моменты возрастает, и дышать становится сложно, даже не учитывая того, что вокруг тебя сплошная пыль и поднятый в воздух песок. Несладко бы тебе пришлось. В такой буре легко погибнуть.

— А как же бедуины позади нас?

— Эти ребята здесь родились и живут всю жизнь. Будь уверен, с их караваном сейчас все в порядке, — проговорил Джей и внимательно уставился вдаль, затем откинулся в кресле и добавил. — А вот и алжирская граница. Сейчас мы подождем «свой» патруль, переговорим с ними и двинемся дальше.

Колонна грузовиков медленно подъехала к небольшому немного поломанному ограждению и остановилась возле него. Ждать пришлось недолго. Из-за песчаного бархана выехала пара военных джипов и направилась в сторону машин. Здесь произошло примерно то же самое, что Марк наблюдал, прячась на краю холма, теперь же на все это юноша взирал через небольшое отверстие в брезенте кузова. Ему было велено не высовываться.

Джей с наемниками подошел к группе военных, приветствуя их широким жестом и достаточно радостным фамильярным обращением, как старых друзей. Пограничник ответил тем же, хлопая Джея по плечу. Они отошли от обеих групп в сторону, о чем-то беззаботно болтая. Затем наемник жестом подозвал к себе одного из своих бойцов с сумкой, достал оттуда сверток и протянул его пограничнику, который тут же спрятал сверток в свою сумку, находившуюся у него на плече. Они обменялись еще парой слов, пожали друг другу руки и двинулись каждый к своей группе.

Пограничники тут же укатили на джипах туда, откуда прибыли, Джей же дал команду своим бойцам садиться по машинам, сел в кабину грузовика и, откидывая голову немного назад к открытому окошку, сказал:

— Плевое дело.

Марк улыбнулся краем рта и произнес:

— Как все это просто выглядит.

— А ты думал. Все эти схемы работают годами. Слишком много людей кормятся с этого дела, вплоть до того, что вся информация затем передается от отца к сыну или преемнику, который также приезжает на место встречи за деньгами, патрулируя границу, или так же развозит контрабанду от центрального пункта по всей стране. Этот огромный бизнес дает возможность прокормиться многим семьям на протяжении многих лет. Все давно отлажено.

Колонна тронулась и свободно пересекла поломанное ограждение алжирско-ливийской границы.

— Мы скоро будем в основном лагере тех, кого ты называешь террористическим халифатом, — сказал наемник, обращаясь к Марку. — Их лидер, Абдуллах аль-Бакир, человек суровый и властный. Настоящий ортодокс радикального ислама. С ним порой сложно вести дела, но все же это человек слова.

Марк смутно вспоминал, что слышал это имя, читая различные новости в интернете об очередных террористических актах, ответственность за которые брал на себя халифат, но лица он абсолютно не помнил.

— Ты так говоришь, как будто восхваляешь его, а, между прочим, его бандиты убивают невинных людей, даже своих же братьев по вере самыми что ни на есть подлыми террористическими атаками. Я тебе уже рассказывал, как попал в одну из них. Страшное зрелище, — хмуро проговорил юноша.

— Я веду с ним торговые дела, я — наемник, и мне нет дела до того, что они делают и какими методами действуют. Мне платят, я доставляю контрабанду, а там, — Джей понизил голос, но не потому, что боялся, что его услышат, а просто для придания большей значимости своим словам интонацией — Пусть хоть глотки друг другу поперегрызают. Даже если завтра все планета ополчится, и все люди станут друг другу врагами, я буду стоять отдельно, поставляя обеим сторонам оружие или любой другой товар, который они пожелают, и с усмешкой пересчитывать деньги. Конечно, и я могу попасть под жернова таких войн, но я это давно осознал и принял правила этой игры. Они меня вполне устраивают.

Марк сжал губы и покачал головой.

— Я понял суть твоей философии. Порой я мыслю точно также со своей стороны. Люди грызутся из-за мелочей, готовы убивать и предавать друг друга за деньги и прочие меркантильные бирюльки. И когда у меня накатывает очередная порция таких мыслей, мне хочется стоять и смотреть, как этот мир полыхает.

— Отчасти это обусловлено еще и твоей болезнью, как мне кажется. Ты зол на этот мир за то, что с тобой происходит, что ты не можешь быть его полноценной частью. Здесь не нужно быть психологом, чтобы понимать это. Ты страдаешь и подсознательно хочешь, чтобы вместе с тобой страдало и все человечество, даже если самому себе не признаешься в этом.

Лицо Марка исказила гримаса какого-то отчаяния.

— Возможно, ты и прав, но я считаю, что это лишь малая часть моего взгляда, та часть, которая просто лишний раз подогревает такие мысли. Хотя с другой стороны, пока я путешествовал, я встретил множество замечательных людей, и моя вера в человечество как будто бы воспрянула.

— Это потому что ты видел их мельком. Вы встретились, пообщались и разошлись. Вы не жили вместе. Вы друг для друга новые лица разных национальностей, разного менталитета, и это располагает вас к дружелюбию и положительному общению. Но что было бы, если бы ты поселился среди этих людей и пожил бы с ними несколько лет, а не всего лишь полгода, как это было с тем египтянином?

— Там, в Каире, я видел тоже много дерьма между людьми, конечно, но не в семье Саиба.

— Пожил бы ты там несколько лет, Марк, и человеческая натура проявила бы себя полностью. И это было бы хоть в Каире, хоть в Гонконге, хоть в Сиднее. Степень проявления этой натуры была бы разная из-за разницы менталитетов и мировоззрений, но основной внутренний костяк людей везде одинаков. Везде одни и те же распри по одним и тем же причинам, и в итоге происходят одни и те же предательства и преступления друг против друга, — произнес наемник, глядя в песчаную даль пустыни.

На горизонте наметились контуры небольших строений на достаточно большой площади. Джей приподнялся в своем сиденье, взял в руки бинокль, и, оглядев в него сооружения, сказал:

— Мы на месте.

Затем он повернулся к Марку и добавил:

— Значит так, парень, мы тут ненадолго. Как обычно поможешь разгрузить ящики, и потом залезешь в кузов и будешь сидеть тихо. Ни с кем не разговаривай. Твой арабский тут никого не обманет, и начнутся лишние вопросы. Аль-Бакир плохо относится к России, и кто знает, что может быть, если он узнает, что со мной едет русский парень. Мне-то ничего не будет, но вот за тебя не ручаюсь. Тут недавно по одной их базе прошлись российские бомбардировщики и разнесли ее к чертовой матери. Потери халифата были приличные. Так что если прознают, кто ты, дело для тебя может обернуться плохо.

— Вплоть до отрезанной головы на видео в новостях федеральных каналов в качестве мести, — сглотнув, произнес Марк, и его сердце участило свое биение.

— Очень даже может быть, парень. Поэтому после погрузки сиди в кузове и не высовывай носа. Они обычно сильно не суются в наши грузовики.

В этот момент машины подъехали к воротам, и к окну Джея подошел угрюмый араб с густой вьющейся черной бородой и с черным тюрбаном, намотанным на голове и уходящим на шею. В руках у него была автоматическая винтовка, а на разгрузочном жилете, надетом на него, находились магазины, нож и гранаты — все почти как у наемников. Джей поприветствовал привратника и протянул ему документы. После недолгого осмотра ворота открылись, и вся колонна автомашин двинулась внутрь одной из главных баз террористического халифата.

— Ас-саляму алейкум, Абдуллах, — Джей вошел в кабинет халифа с широкой улыбкой на лице.

— Уа-алейкум ас-салям, — отозвался аль-Бакир, поднялся из кресла, пожал протянутую ему наемником руку и жестом указал на стул с резной спинкой, стоявший перед его столом. — Располагайся, друг мой. Чай, кофе?

— Нет, спасибо, благодарю.

— Все привез, что заказывали? Никаких проблем?

Халиф уселся в кресло, запахивая длинные полы своей темной одежды. Голова его была покрыта черным тюрбаном. Стол перед ним был густо завален разными рукописями, книгами, документами и письменными принадлежностями. Среди них были даже гусиные и страусовые перья, как это было когда-то в старину. На самом уголке стоял небольшой ноутбук. В целом кабинет аль-Бакира был обставлен достаточно скромно. На стенах кое-где висели плакаты и листы с изречениями из Корана, а за креслом располагался большой флаг халифата.

— Да, халиф, никаких проблем. Оружие привез, и сигарет твоим ребятам достаточно.

— Хорошо. Куда думаешь потом?

— Жду сверху дальнейших указаний, потому как там еще не решили. Возможно в Марокко.

— И как быстро поступят эти указания? — спросил аль-Бакир, приподняв бровь.

— Не знаю. В течение дня.

— Тогда располагайся у меня со своими парнями, будьте, как дома. Вам будут предоставлены все удобства и даже больше.

— Благодарю, халиф, — сделал поклон головой наемник. — Пока мои и ваши люди разгружают товар, а там посмотрим. Возможно, мы воспользуемся твоим гостеприимством. Будут ли еще какие заказы?

Абдуллах аль-Бакир все это время что-то писал пером, затем оторвался от страницы и произнес:

— Мой помощник передаст тебе потом список.

Джей лишь кивнул головой в знак согласия.

Внезапно дверь кабинета халифа отворилась, и в нее ввалился крупный бородатый араб с автоматом в одной руке, второй же рукой он толкнул на пол сопротивляющегося, с искорёженным от страха лицом Марка. Парень упал на колени прямо возле стола аль-Бакира, слева от стула, где располагался Джей.

— Прошу простить меня, Учитель, за свое дерзкое вторжение. Этот человек был в одном из грузовиков наемников, и он не тот, за кого себя выдает. Мы нашли его документы, и он оказался русским.

Абдуллах аль-Бакир резко поднялся из своего кресла и угрюмо уставился на юношу.

— Твою ж мать, — сквозь зубы процедил Джей, и тут же, сотворив на лице благодушную улыбку, пошел в атаку. — Великий халиф, этот парень — обычный путешественник. Мы встретили его на ливийской границе. Он абсолютно не представляет никакой угрозы и сейчас помогает мне и моим парням в пути. У нас ведь многонациональная и многоконфессиональная команда, ты ведь знаешь. У нас есть, как европейцы, так и арабы. Как христиане, так и мусульмане, и даже пара буддистов найдется. Вот и этого русского парня мы взяли к себе в команду.

Аль-Бакир посмотрел на наемника, и в его взгляде Джей не увидел ничего, что предвещало бы хоть сколь-нибудь положительный исход дела.