Тихая ночь

Пролог

Рева Долби с удовольствием смотрела на себя в зеркало. «До Рождества осталось всего две недели», — подумала она, растушевывая тень на левом веке и поправляя свои волнистые рыжие волосы. В залитом светом универмаге толпились покупатели. Из динамиков неслись рождественские мелодии, заглушаемые гулом голосов, шарканьем ног, телефонными звонками, криком детей и шумом большого магазина во время праздников.

Рева наклонилась над застекленным прилавком с парфюмерией, не обращая внимания на покупателей. Ее ярко-красные ногти барабанили по стеклу. Нервная привычка, от которой не удавалось избавиться. Она взглянула на часы. Еще час до ленча, и можно будет сбежать из этой узкой и шумной тюремной камеры. «И что я тут делаю? — спросила себя Рева, еще сильнее стуча по стеклу. — Зачем я только согласилась на эту работу?»

Взгляд ее холодных голубых глаз устремился на отдел косметики, расположенный через проход. Две продавщицы, высокие блондинки, обслуживали полную пожилую женщину в бордовом пальто, с двумя бумажными пакетами в руках. «Какая гадость, — подумала Рева с тоской. — Этой женщине никакая косметика уже не поможет. Ей прямая дорога в отделение пластической хирургии. А как вам вот эта барышня рядом с ней? Или у нее волосы от природы зеленые? — Рева хихикнула. Посмеиваться над покупателями — ее единственное развлечение в течение дня. — Господи, как их всех жалко! У них совершенно нет вкуса».

Она снова взглянула на часы. Стрелка как будто и не сдвинулась. «А ведь я могла вместо всего этого пойти куда-нибудь погулять, сегодня же суббота, — подумала Рева. Потерла затылок, потом вновь поправила волосы. — Интересно, зачем здесь поддерживается температура в двадцать семь градусов? Такое ощущение, что я сейчас задохнусь. Нужно поговорить с отцом о том, что выключили обогреватели. Или хотя бы немного снизили температуру. И что это за кошмар звучит из динамиков? О-о-о… опять этот «Маленький барабанщик»! Невозможно! Надо выпустить закон, запрещающий передавать эту песню в публичных местах». Рева закрыла уши руками.

Кто-то хлопнул ее по плечу, и девушка вздрогнула. Это была Арлин Смит, или мисс Смит, как она предпочитала представляться, менеджер по продажам парфюмерного отдела и начальница Ревы. Маленькая, хрупкая женщина, которая считала, что у нее хороший вкус только на том основании, что носила мужские костюмы. «Фу, эти ужасные плечики! Может быть, ей подать заявление в бейсбольную команду?»

— Рева, у тебя что, уши болят? — спросила мисс Смит, сделав озабоченное лицо.

Девушка опустила руки:

— Нет. Мне не нравится эта песня. Если вы хоть один раз ее услышите, она потом целый день будет звучать в ушах.

— Ну, знаешь, я не думаю… — начала было начальница, но Рева оборвала ее.

— Это все барабаны, — сказала она. — Сколько, интересно, барабанного боя может выдержать человек в течение одной песни?

Мисс Смит словно не услышала вопроса.

— Рева, прошу тебя на некоторое время спуститься вниз. Только что прибыла партия «Шанели», все в подсобке. Это коробки, маркированные логотипом. Я хочу, чтобы ты их открыла и поставила на полки. Хорошо?

— Ой, я не могу, — сказала Рева, даже и не подумав придать своему голосу оттенок вины, — только утром сделала маникюр.

И она нахально уставилась в глаза своей начальнице, словно вызывая ее на поединок.

— Что? — Мисс Смит, казалось, потеряла дар речи не веря своим ушам.

— Я не хочу повредить маникюр, — повторила Рева, поднимая свои тонкие руки и демонстрируя темно-красные ногти безупречной формы.

— Извините.

Мисс Смит рассвирепела. Глубоко вздохнула и выпрямившись во весь свой маленький рост. Глядя на Реву с яростью, она явно пыталась решить, что делать с этим неповиновением. «Надеюсь, она не взорвется, — подумала девушка, изо всех сил сдерживая смех. — А то ее плечики оторвутся и кого-нибудь убьют».

— Я не намерена это больше терпеть, — дрожащим голосом начала мисс Смит, сжав кулаки.

«Ещё две недели, подумала Рева. — А потом я отсюда уеду». Но вслух ничего не сказала, и это, казалось, ещё больше разозлило начальницу.

— Я хочу, чтобы ты распаковала эти коробки и расставила товар, — тихо и медленно произнесла та.

— Может быть, сделаю это позже, — широко ухмыляясь, ответила Рева.

— Ну всё, это последняя капля! — заявила мисс Смит, бросила на Реву яростный взгляд, потом резко повернулась и быстро пошла в сторону офиса руководства.

Рева снова оперлась на прилавок и проследила глазами за своей начальницей, пока та не слилась с толпой покупателей. Интересно, почему она себя так ведет? «Мой отец — владелец этого магазина, — рассуждала девушка про себя. — Ему принадлежит вся сеть универмагов «Долби». И почему я должна слушаться эту глупую курицу, у которой плечи больше, чем голова?»

Внимание Ревы привлекла сцена в соседнем отделе. Женщина рассматривала что-то под стеклом, а ее пяти- или шестилетний сын дергал ее за юбку и безостановочно ныл. «Мама, мама, мама», — скулил он и в конце концов дернул так сильно, что юбка сползла до колен. Женщина спокойно повернулась, подтянула юбку и мягко шлепнула мальчика по попе. «Дети — настоящее бедствие», — смеясь про себя, подумала Рева.

— Эй, мисс! Мисс!

Боковым зрением она увидела мужчину средних лет в темно-коричневом твидовом пальто, который тщетно звал ее, и осторожно отвернулась, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Мисс! Пожалуйста!

Пусть его кто-нибудь другой обслужит. В конце концов, где Люси? Она давно должна вернуться с перерыва.

Покупатель ушел. Рева достала из ящичка губную помаду и, повернув зеркало на прилавке так, чтобы лучше себя видеть, наклонилась, вытянула губы трубочкой и ярко накрасила их в тот же цвет, что и ногти. Еще секунда — и она почувствовала боль. Издав пронзительный визг, девушка выронила помаду и, тяжело дыша от боли и изумления, смотрела на свое лицо в маленькое зеркало. По подбородку бежала кровь, губам было больно. Рева застыла от ужаса. Сколько крови! Она выхватила из коробки сразу несколько салфеток и принялась промокать губы. «Я порезалась. Я порезалась». А кровь все идет, безостановочно. Что произошло?

Прижав к лицу окровавленный комок салфеток, Рева увидела большие капли крови на стекле прилавка. Она нагнулась, чтобы поднять с пола губную помаду, закатившуюся под прилавок. Ухватив ее наконец дрожащей рукой, подняла к свету, чтобы рассмотреть. Вот оно что! Игла! Торчит из самого центра тюбика. «Но это ведь не новая помада, я давно ею пользуюсь, — думала девушка, тупо глядя, как по подбородку стекает кровь. — И все было нормально».

Кто-то вставил иголку в помаду. Но кто? Кому это нужно — сделать такую гадость?