Тест для наместника

Поезд мчался вдоль полей, затянутых рассветным туманом, мимо длинноногих ветряков и чистеньких деревень. Карл Вахермайер, полицейский земли Северный Рейн-Вейстфалия, перелистнул страницу «Берлинен Цайтунг» и рассеянно проглядел заголовки. «Внезапное решение», «У фрау не выдержали нервы» — который день средства массовой информации муссировали отставку канцлера Германии. Цепь необъяснимых катастроф, разоблачения видных чиновников и скандалы в рейхстаге стремительно вели правительство к кризису.

За окном громыхнуло. Карл повернул голову и заметил тень на земле, будто что-то летело над электричкой. Полицейский вертолет? Что случилось? Очередная авария? Вахермайер открыл окно, моргая от ветра, посмотрел вправо, потом влево…

…и не увидел, как малый атмосферный катер неземного происхождения, держась в зоне невидимости, выпустил ментальный зонд на крышу поезда.

Сквозняк взметнул газету и перепутал листы. Вахермайер аккуратно собрал их страница к странице и открыл там, где остановился. В глаза бросился не замеченные ранее заголовки: «Кто предложит нам стабильность? — народ земли Северный Рейн-Вейстфалия надеется на комиссара полиции Карла Вахермайера», «Наш кандидат — известный борец за правопорядок К.Х. Вахермайер».

«Однофамилец, — подумал Карл. — И тоже полицейский. Пойдет в гору, глядишь, выберут в рейхстаг, а там и до канцлера рукой подать».

На следующей странице красовались изображения народного кандидата: официальный портрет в кителе, в кругу семьи, на фоне дома и клумбы с розами. «На меня похож, — подумал Карл. — И жена точь-в-точь моя Марта. Наверное, дальняя родня».

Поезд притормозил у станции. Складывая газету, Карл глянул на фотографию с домом. «И адрес как у меня», — подумал он мельком и тут же забыл. Впереди ждали нелегкие будни полицейского комиссара.

Оператор малого катера поставил минус напротив фамилии «Вахермайер» в контрол-листе кандидатов в Наместники, беззвучной вспышкой уничтожил зонд и ушел в сторону горизонта.

Электричка, бодро постукивая на стыках, приближалась к Мытищам. Степан Недосыпкин вяло скользил взглядом по бетонным заборам и сплошной стене гаражей на придорожной насыпи. «Спартак — чемпион», «Кони на мясо», «Ельцина к ответу» и разнообразные варианты непечатного украшали строения. Степан видел это тысячи раз. Он откинулся на спинку, прикрыл глаза…

…и не углядел, как из-за деревьев вынырнула летающая тарелка и, спикировав на поезд, выпустила ментальный зонд.

Электричка замедлила ход, скрипя тормозами. Недосыпкин встрепенулся, глянул в окно и обомлел. По забору вились надписи: «Недосыпкина в президенты!», «Степан, мы тебе верим», а на стенке гаража красовался портрет Недосыпкина, стилизованный под Боба Марли. Готичные буквы «Крепкая семья — оплот государства» обрамляли до боли родное лицо Марии Недосыпкиной, выполненное светящимися красками на глухой стене привокзального сортира. «Опять», — в панике подумал Степан, нащупывая в сумке бутылку с водкой. Не хотел ведь, завтра баранку крутить, и Маруся рассердится.

Он открутил крышку и глотнул прямо из горлышка, прикрывая бутылку пакетом. Морок постепенно отступал. Проявился серый контур забора и полустертая надпись времен сухого закона «Резвость — норма ж». Степан выдохнул и отхлебнул еще.

— Тест не проходит. Перципиенты реагируют парадоксально.

— Повысить напряжение. Сменить целевые ориентиры.

Дэн Стоктон ненавидел поезда. Бренчащие железяки, душные камеры, чужие люди, от которых никуда не деться. А уж после вчерашнего Дэн Стоктон ненавидел этот мир в принципе.

Они отыграли программу и собирались слегка посидеть. Виски, потом пиво, потом подсели девчонки из подтанцовки с шампанским. Майк привел парня из Петербурга и он поделились невиданной в Неваде махоркой и сушеной рыбой. Всплыло и растеклось эхом слово «вобла-бла-бла-бла». Сумбурно мелькали лица, и был еще священник — откуда он взялся? Дэн упорно ему доказывал, что чудеса творить не фокус, чудеса он и сам умеет делать, была бы публика. «А ты поди, докажи», — встревал в разговор Майк и тянул Дэна на площадь.

Что они делали на площади, мозг решительно отказывался вспоминать. Что-то, связанное с пивом и этой, «воблой».

Оставив попытки восстановить былое, Стоктон сделал над собой усилие и сел. В купе никого не оказалось. На столе стояла банка пива, и это было настоящее чудо. Дэн немедленно ее откупорил и всосал содержимое. Немного полегчало. Дэн посидел, прислушиваясь к себе. Организм еще не включился, даже в туалет не хотелось. Хотелось немедленно умереть.

Вагон качнуло. Дэн рухнул на полку…

…и не видел, как летающая платформа зависла над поездом, накрыв радиозону. Оператор настроил транслятор, навел азимут на купе и запустил программу.

Само по себе включилось радио. Передавали легкую музыку. Звуки впивались Дэну в мозг, резонировали под черепом, но встать и выключить было выше его сил. После музыки пошли новости. «Говорит радио Невада. В Карсон-сити полдень. Сенсационные новости: святые в Лас-Вегасе! Известный гитарист одной банкой пива и одной рыбой напоил и накормил толпу народа. Подробности после сигналов точного времени. Бип, биип, биииип, биИИИП…».

На шестой «бип» Дэн сломался. С отчаянным криком «Что я тебе сделал, подонок!» он вскочил и выдрал динамик вместе с проводами.

— Удаленный контакт утерян. Прошу разрешения на личное воздействие.

— Запрос принят. Смена перципиента. Передаю координаты. Уровень информированности: шесть.

Одноколейка тянулась к плантации сквозь тропический лес. Ржавые рельсы, никогда не знавшие паровоза, еще служили человечеству и лично Риккардо Альгараньясу, молодому лидеру профсоюза сборщиков коки. Напевая задорную песню «Кока но ес кокаина… ялалла, Боливия!», он ловко управлял дрезиной на моторном ходу. Дорога спустилась в низину, деревья сдвинулись, закрыли Риккардо от солнца, так что он до самой опушки…

…не обнаружил, что по травянистой насыпи рядом с тенью дрезины и самого Риккардо скользит еще одна тень.

Они возникли на рельсах внезапно, как в кошмаре. Тормозить было поздно. Риккардо заорал что-то про свиней и мадонну и попытался вывернуть руль. Если бы дрезина могла говорить, она бы рассмеялась. Пришельцы, однако, не понесли видимого урона и продолжали маячить в полуметре от обалдевшего Альгараньяса.

— Здравствуй, человек, — сказали они стереоскопическим голосом Дарта Вэйдера из «Звездных войн». — Мы несем тебе весть.

Риккардо остановил дрезину, сел на платформу, свесил ноги и принялся обмахиваться шляпой.

— Амигос, — сказал он, когда колени перестали дрожать. — А что бы нам не встретиться в баре?

— Мы говорим с теми, кто держит путь. Ты выбран Наместником на Земле. Надо пройти тест.

Слово «тест» вызвало у Риккардо неприятные ассоциации со школой и успешно проваленным Единым госэкзаменом.

— Как это — выбран? Кто вы?

— Тебе знать не надо, человек. Надо стараться. Было пять кандидатов, три не прошли тест. Не будет Наместника — утилизируем планету.

Слово «утилизируем» вызвало еще более неприятные ассоциации с полицейской операцией, когда утилизировали побочную продукцию плантации коки. Семья Альгараянса потеряла тогда несколько миллиардов песо. Риккардо надел шляпу, застегнул рубашку на верхнюю пуговицу и решительно сказал:

— Ну, давайте сюда ваш тест.

Солнце садилось к закату, когда Риккардо вбежал в гостиную старого колониального особняка.

— Мама, — закричал он. — Я видел пришельцев!

Донна Лора отложила вязание и внимательно посмотрела на сына.

— Нельзя так много времени проводить на плантации, — сказала она мягко. — Ты надышался испарениями.

— Мама, я точно их видел. Вот знак, смотри! — Риккардо положил на столик медальон, от которого исходило радужное сияние. — Они сказали, что я выбран Наместником. Я прошел тесты: мне показали картинки, как фильм в голове, что сначала меня выберут президентом страны, потом я встану во главе объединенной Латинской Америки, потом мы победим исламские страны и я буду управлять всей планетой! Я сказал — да, так и будет. «Молодец, амиго, — сказали пришельцы. — Ты можешь поверить в свои силы и имеешь нужное желание. Держи при себе этот кон…контактер, мы будем управлять через него».

— И ты согласился стать марионеткой у пришельцев?

— Что ты, мама! Заветы пламенного Че и великого Фиделя живут в моем сердце. Когда я стану Президентом всей Земли — думаю, это будет скоро — я сам встану во главе подполья, и мы разожжем, наконец, мировую революцию и свергнем ненавистных угнетателей и оккупантов!

Радужное сияние медальона погасло. Теперь это был простой круглый брелок.

— Ах, выдумщик Рикки, — сказала донна Лора и провела рукой по его волосам. — Надо тебе жениться.

— Надо, — согласился Альгараянс. — Холостых в президенты не выбирают.

— Дефект контакта. Связь прерываю. Пятый перципиент вне зоны доступа.

— Организовать сбор и уничтожение использованных перципиентов. Рекомендуется глобальная утилизация планеты.

Вахермайер ездил в Хургаду каждый год. Отдых на Красном море благотворно действовало на легкие и желудок. В аэропорту он встретил араба, знакомого по полицейской академии, который так обрадовался встрече, что Карл спохватился, когда автобус уже ушел и вспотевший от неразберихи встречающий от «Елта-трэвел» усадил немца в микроавтобус.

Риккардо Альгараянс приехал в Египет на профсоюзную конференцию по обмену опытом — в индивидуальном порядке с одной хорошенькой донной. Опыту у малютки имелось предостаточно, и Риккардо всю дорогу предвкушал, как будет им обмениваться. Выйдя из самолета, он обнаружил, что в мобильнике села батарейка и долго искал телефон, чтобы связаться с мамулей. В маршрутку он сел вторым.

Третьим ввалился Дэн Стоктон. Майк рассказал ему про чудеса с пивом, и с тех пор Дэн элементарно запил, избегая рокового напитка и потребляя все остальные. В аэропорту он потерял ориентацию и с трудом вышел к площади.

Последним влетел Недосыпкин. Путевку Степан получил в месткоме за половину цены. Четверть ему скосил профсоюз, проезд компенсировало заводоуправление. На сдачу он накупил водки и был поражен в самое сердце, когда на таможне бутылки стали отбирать. «Превышение», — сказал толстый таможенник. «Я это превышение в три глотка выпью!» — кипятился Недосыпкин и порывался доказать.

Водитель сверкнул белозубой улыбкой, тронул машину с места и помчался навстречу желтым барханами.

Тень над маршруткой первым заметил Вахермайер, все-таки он был полицейский, но среагировал по афганской памяти Степан. «Ложись, духи!» — заорал он, падая в проход. Карл брякнулся следом. Дэн решил, что это такая игра и тоже упал.

Водитель, перепуганный поведением клиентов, мотнул рулем, и жесткий ментальный удар, краем задев Риккардо, растворился в пустыне. Вихляя, маршрутка съехала на кривую песчаную дорожку и скрылась среди барханов.

Летающая тарелка порыскала над пустыней, но в нагромождении холмов не обнаружила знакомые биотоки. Умудренный опытом Недосыпкин заставил всех, даже араба-водителя, выпить по хорошему глотку из заначеной бутылки, что сильно притупило активную мозговую деятельность.

— Перципиенты утеряны! Прошу глобальное воздействие!

— Разрешаю. Уровень воздействия 70 %.

Но ни 70, ни 80, ни 100 процентов не подействовало. Три дня над Землей бушевала магнитная буря. Три дня людям по ночам снились кошмары, а днем болела голова. В России, где широко потреблялся антидот Недосыпкина, страдали меньше. На четвертый день пришельцы, отчаявшись извести род земной, плюнули на это дело и убрались к себе в Галактику, Пространство или из какого Захолустья они там родом. Согласитесь, унизительно разумному, древнему, развитому сообществу иметь дело с субъектами, которые неспособны унюхать самый вкусный, самый смачный, самый бесплатный сыр.