Территория везучих

Глава 5

Финн в Полисе на особом положении. Вроде как вояка, по местным меркам далеко не последний, со всех сторон полезный, ценят его высоко. Но держится особняком, своенравный, авторитетов для него почти нет, способен запросто послать подальше любого, невзирая на его положение, начальство над собой терпит, скрипя зубами, в местные интриги старается не лезть, за должность обеими руками не цепляется, готов в любой момент променять сытую жизнь неплохо устроившегося наемника на бродяжью долю вольного рейдера. Его здесь уважают, не хотят потерять и потому стараются лишний раз не напрягать. Благодаря этому он, при сильном желании, может самым наглым образом игнорировать субординацию и уставные требования. Колоритные истории на тему того, как он трехэтажным матом обкладывал все руководство, включая самое высокое, ходят по стабу, как легенды, в которые верят все, кто хотя бы мельком сталкивался с этим человеком. Вот только слишком высоко он здесь не заберется, с начальством надо обращаться поуважительнее, дерзких оно не привечает…

…Финн вышел из здания, которое местные называли коротко – Арсенал. В нем и правда размещался один из складов амуниции и вооружения, но помимо этого имелись помещения другого профиля. В частности, комнаты для работы с подозреваемыми. В одной из них сейчас занимались Скрипкой. Нет, речь не идет о средневековых пытках каленым железом, все куда гуманнее, современнее и эффективнее. Для тех, кто не запирает рот на замок, приводят ментатов из службы безопасности, и они сами проводят допросы или это делают в их присутствии. Ментат легко отличит ложь от правды, это значительно упрощает процесс получения нужной информации.

Присев на лавочку, до этого облюбованную Каратом, Финн сплюнул так далеко, что едва не добил до начинающейся за полосой газона дороги, и раздраженно произнес:

– Давай поспорим, что этого обмочившегося сморчка выкинут минут через пятнадцать.

– В смысле – отпустят?

– А я разве не так сказал?! – Финн повысил тон.

– Не гуди, я не глухой. На что спорить будем?

– Да хотя бы на ведро белого жемчуга, так что срочно прикидывай, где можно столько достать.

– Значит, и правда выпустят.

– Как говорят русские – негрязная правда.

– Русские говорят – чистая правда. И вообще, хватит уже притворяться необтесанным скандинавом, сильно фальшивишь.

– Многим бабам нравится, они думают, что мама родила меня в ледяной воде фьорда. Им что Норвегия, что Финляндия, что Дания – одинаково.

– Мне жаль таких женщин.

– Ну да, не первосортные. Но мне важно количество, так что все нормально.

– Значит, к мурам они не имели отношения?

– Может, какие-то делишки и проворачивали сообща, есть скользкие моменты, не нравятся мне они. Хотя бы начать с того, откуда к ним вообще информация насчет вас пришла. Такие жирные каналы, так или иначе, почти всегда до муров дотягиваются, пусть и через десятые руки. Этим сынам собак все равно, на кого работать: на внешников или на местных заказчиков. Жадности много, принципы вообще отсутствуют.

– Я так понимаю, что заказчика он не назвал…

– Ага, правильно понимаешь.

– Но насчет нас во всем признался, а ведь мы не бродяги из леса, а граждане Полиса, то есть можем рассчитывать на защиту.

– Ага, верно, вы граждане, никто с этим не спорит. Вот только граждане какие-то не такие, не совсем правильные. Горькая правда заключается в том, что толку от вас мало, зато хлопот как волос в моей бороде. А еще не нравитесь вы многим, причем некоторым очень не нравитесь. Наша безопасность во все глаза приглядывает, чтобы в стабе никто не шалил и чтобы не шалили за стабом против наших официальных представителей. То есть нельзя трогать армию и снабжение. Тех, кто вывозит наших боровов на свежий воздух для профилактики трясучки, тоже трогать не надо. А вы у нас катаетесь на свой страх и риск, вам не выдают официальные задания, ни на одежде, ни на транспорте нет опознавательных знаков Полиса. Да, Полис – уважаемый стаб. Но даже такой стаб не может отвечать за безопасность тех его граждан, которые выискивают приключения по всему Улью. Улей – это не место для легких прогулок, если забрался туда, куда тебя не звали, будь добр решай свои проблемы самостоятельно, не надо напрягать город.

– Значит, я зря этого дурачка к вам притащил?

– Ну почему же зря? Даже такая мелочь может знать что-то, что не будет лишним узнать и нам. Надо только умеючи спрашивать. К тому же ты прав в том, что может тема с мурами всплыть, старшие в его шайке очень уж скользкие ребята. Такие вопросы всегда интересны, и тех, кто в этом замазался, у нас примут, как полагается. То есть так примут, что их биография на этом и закончится. Печально закончится. Вот Таксиста спросить не грех было бы, уж он точно при делах. И Чахлого заодно. Знали они интересное, зуб даю, что знали, намеки на это есть, паренек поет соловьем, и даже без ментатов видно, что дело говорит.

– Забудь, их больше нет. Эти придурки забрались в глухой тупик, после чего позвали туда ораву тварей.

– Я в курсе, что они не гении и закончили плохо.

– А что насчет заказчика?

– Заказчика этот кадр не знает.

– Я тоже в курсе. Я о том, что было бы, узнай мы, кто предложил деньги за наши головы.

– Мы такие дела не одобряем, но если заказчик из другого стаба, вряд ли что-нибудь сможем ему предъявить. Полис не лезет в большую политику, а лучший способ в нее влезть по уши – это начать требовать выдачи преступников со всех соседей. Так что о выдаче даже не думай, только если сам сюда заявится, но это вряд ли.

– А если заказчик из Полиса?

– В таком случае нам бы пришлось что-то с ним решать. У нас тут тихий мирный стаб, если нравится охота за головами, занимайся этим где угодно, но только не здесь.

– Готов на то же ведро жемчуга поспорить, что знаю заказчика.

– А я на два ведра готов поспорить, что у тебя нет доказательств.

– Верно – нет, но я знаю стопроцентно работающий способ их добыть. Смит – отличный ментат. Надо просто в его присутствии задать подозреваемому несколько простых вопросов. Насколько я понимаю, правдивые или ложные ответы считаются теми самыми доказательствами.

– Считаешь ты правильно. Только я на те же сто процентов знаю, на кого ты сейчас намекаешь. И сразу скажу, что это тухлый номер. Никто не потащит такого серьезного клиента на допрос, проще до неба доплюнуть, чем посадить его перед ментатами.

– А если я выйду с обвинением напрямую?

– Ты о том, чтобы стукнуть Карбиду?

– Ну, выше его здесь никого нет.

– Не факт. Карбид не в пустоте висит, он опирается на здешний народ. Не на весь народ, конечно, на весь всем всегда и везде плевать. Скажем так – на народец. Те, кто его держал и держит, себе на уме, и тот, о ком ты думаешь, в их числе. Карбид, конечно, по-разному умеет вопросы решать, только советую губу до неба не раскатывать, он, может, и незаменимый, но прижать его найдется чем. Все люди слабы, а Карбид пусть и урод, но остался человеком. Да, на нем почти все завязано, но веревочки от главных узелков в чужих руках, и все его потуги их прибрать выглядят конвульсиями подыхающего рубера. В общем, вряд ли дело дойдет до допроса, а вот нездоровый и вредный для тебя шум ты устроишь запросто. Вас здесь и без того не очень-то любят, уверен, что тебе это нужно?

– Еще не знаю.

– Зато я знаю – не нужно тебе это, вообще не нужно. К тому же допрос может ничего не дать. Ведь необязательно отдавать приказ напрямую, если ты не сержант занюханный, а важный бугор, который много чего держит. Под ним своих людей хватает, все, что ему надо, – это в их присутствии не забывать повторять почаще, что ты спишь и видишь цветной фильм, в котором некоего Карата заживо сожрали злые мертвяки, а его малышку Диану продали на юг в знаменитый Цветник с условием подложить ее потом под самого вонючего хрыча с богатой на извращения фантазией. Если говорить такое каждый день утром, в обед и вечером, рано или поздно кто-нибудь принесет фильм, где будет много крови и тоскливых криков того самого Карата, а также душераздирающая сцена отправки девочки на юг. И плевать, что в Цветнике нимфы даром не нужны, с этим пусть там, уже на месте, разбираются. Выслужиться многие не прочь, и такая цена не всех смущает, сам понимаешь. Теперь вот сам подумай, всплывет такое на допросе с ментатом или нет. И если всплывет, то как это пришить к сам знаешь кому? У нас тут не беспредельный стаб, у нас в таких случаях суд собирают, где любой адвокат втопчет обвинителя на полметра в землю – дело беспроигрышное.

– Ну да, при таком раскладе получается, он с честными глазами скажет, что никого не заказывал и никому не приказывал.

– Вот умеешь же думать, когда не ленишься. Так что мой тебе добрый совет – забей на мысли о допросах, они глупые, ничего у тебя с этим не выгорит.

– А если Лапшу взять за нежные места и притащить к ментатам?

– Ты и правда уверен, что заказчик на фильм про твои тяжкие муки лично обратился к продавцу сушеными червями и просроченным собачьим кормом?

– Нет, но он может назвать того, кто обратился, а там останется размотать цепочку дальше.

– Сопли свои по стенам сортира разматывай, а про эту цепочку забудь.

– Почему?

– Потому что по Лапше зеленые мухи бегают. Жирные такие, жужжат противно, никто их не любит.

– Я так понимаю, что он умер не своей смертью?

– Ну надо же, я даже не подозревал, что ты такой догадливый. Жадный он слишком, не просчитал варианты, клюнул, как щука на блесну из приличных денег, но делиться по-честному не захотел, подписал на это дело шайку копеечных клоунов и невменяемого отморозка, а за кадровые ошибки при таких раскладах могут наказать, без оглядки на гуманность. Зарезали его, как барана, в то самое время, когда ты к Полису подъезжал.

– Оперативно… Должно быть, с одного из ваших постов о нас кому надо сообщили. И я так понимаю, убийцу вряд ли найдут?

– В таких случаях, если и выясняют личность, оказывается, что и по нему уже мухи бегают или свалил в дальние края, что нередко означает одно и то же. Люди тут – расходный ресурс, их жалеть не принято.

– А я вот жалею.

– Это ты жалеешь, да и то не всех, а те, кто на тебя зуб точит, вообще о жалости не думают. Ты не с теми связался, ой, не с теми.

– Я ни с кем не связывался, они сами ко мне лезут.

– Сам это замутил или не сам – какая теперь разница? Связался, и все. Теперь терпи, а лучше беги.

– Думаешь, в покое не оставят?

– Блин, Карат, да тут даже мозги не надо иметь, чтобы самому до такого догадаться. Не разочаровывай меня, я ведь о тебе высокого мнения.

– А сколько стоит заказать человека?

– Если ты о том, чье прозвище мы так и не произнесли, то выбрось такие мысли из глупой головы. Нет у тебя таких средств, к тому же за стабом он бывает редко и с такой охраной, что потребуется армейская операция.

– А ты бы мог ее возглавить?

Лицо Финна стало задумчивым, он едва заметно кивнул:

– Я не слишком хороший командир, можно и получше найти. Но ты знаешь, на такое бы, возможно, подписался. Понимаешь, мне он тоже не нравится, и дело тут не в его кривой роже. Гнилой он, насквозь гнилой, а гниль, она заразная, это на делах плохо сказывает и на Полисе, а я подписался защищать этот город. Но это, Карат, всего лишь теория, денег у тебя не хватит, чтобы подтянуть на такое хотя бы одного меня. А понадобится еще народ, и народ не первый попавшийся, сам понимаешь, что благотворительностью тут и не пахнет, платить придется много. Мечты школьника это, а не реальный план.

– У меня вообще-то талант – деньги зарабатывать.

– Ага, я заметил, что ты такой талантливый миллиардер, что регулярно сверкаешь голой жопой и просишь подать на хлебушек. Напомни, сколько ты у меня в долг брал?

– Я ведь все вернул.

– Ну да, вернул, спору нет. Но раз брал, значит, без этого никак было, на нулях сидел, иначе бы ко мне не обращался, не такой ты человек.

– Одно теряю, другое нахожу.

– Не знаю, как там насчет денег, а вот неприятности ты и правда находишь влет.

– Тогда что нам остается? Сваливать подальше?

– Хорошая мысль. Особенно, если за тебя и на самом деле неплохо предложили.

– Ценник мне не показывали.

– Ну так я могу разузнать.

– Интересные у тебя связи…

– Я ведь не всю жизнь в этом болоте торчал, видел и свободные местечки, по старой памяти могу парой слов с кем хочешь перекинуться. Но это строго между нами, стукача из меня делать не надо.

– Да я это и не предлагал. Был бы благодарен, если узнаешь цену. Может, и еще что-нибудь прояснится… ну это между нами.

– Ничего не прояснится. Есть цена, есть тот, кто ее кому-то озвучил. Ходить по этой цепочке можно, но, думаю, в твоем случае – не вариант. Если заказчик именно тот, о котором мы думаем, то, скорее всего, через муров или тех же колхозников клич кинули, так что информация пошла из источников, где, как ты понимаешь, обычные следственные действия мы вести не сможем.

– Понимаю.

– Да и кем ты себя возомнил? Наследником британского престола? Ты всего лишь нищий рейдер, которому повезло не подохнуть, как некоторым, и самую малость понравиться Карбиду, подкатив к нему в выгодный момент. Я неправильно выразился, речь не идет о том, что ты понравился – он ведь просто тебя использовал. Ты ему пригодился только для того, чтобы от души макнуть Бирона в тухлое дерьмо его свиной харей. Только если ты начнешь направо и налево рассказывать, что Бирон заказывает хороших людей через муров и торгует маленькими девочками оптом и в розницу, это понравится не всем. И Карбид в том числе может скривиться, прилетит тебе после такого обратка большим бумерангом, и обратка будет законной. Бирон здесь – не самый последний боров в хлеву, ты это прекрасно знаешь. Я бы на твоем месте свалил прямо сегодня, и свалил подальше. Так далеко, где тебя тяжело будет достать, а лучше – невозможно. Тем более до меня доходили слухи, что ты на этот вариант что-то готовишь.

– Что ты узнал? – напрягся Карат.

– Да почти ничего. Только то, что ты какие-то шмотки из Полиса вывозишь, а назад пустым возвращаешься. Неспроста это, но ты на этот счет не грузись, от моих людей эта информация не уходит, то есть на мне все останавливается. Так я прав? Ты готовился уходить?

– Скажем так – я не планировал оставаться здесь навечно, – уклончиво ответил Карат.

– Бирон у нас не сказать, чтобы душевный человек, а уж злопамятный настолько, что хуже не бывает. На твоем месте я бы не задерживался. Что ты вообще здесь забыл?

– Я не могу свалить отсюда без Шуста, а он пока что плоховат.

– Да что ты такое говоришь? Я видел его вчера в больнице, он не выглядел плохим. Я бы даже сказал, что тот еще резвый кобель. Ну да, потасканный местами и вечно всем недовольный, но рейдеры все такие – профессиональные издержки, не любят долго на одном месте сидеть, желчью начинают исходить.

– Да я и сам прекрасно знаю, что нам здесь задерживаться не стоит, но он еле ковыляет, а дорога опасная.

– Как по мне, он достаточно здоров. А вот ты, если задержишься, рискуешь поплатиться не только здоровьем. Я к тому веду, что потом о тебе смогут снять тот самый фильм с грустным финалом. Там, в конце, хорошие герои умрут, а кое-кого продадут. Оно тебе точно надо? Вали отсюда, прямо сейчас вали. Слушок насчет вас только-только пошел, еще не все бездельники в курсе. Отребья везде хватает, даже здесь без него никак, не удивлюсь, если вас обоих прямо из стаба умыкнут, ничего сложного в этом не вижу, система охраны тут только на вид хороша, дыр в ней хватает.

– Ты не прав, протащить пару человек через периметры не так-то просто.

– Не факт, если для такого дела подобрать людей, похожих на Гробовщика.

– Он и правда настолько крут, как говорят о нем?

– Ну что ты, нет, конечно, – гораздо круче. Он здесь чуть ли не со времен сотворения Стикса отирается, а еще ему повезло получить набор полезных умений. Такие здесь особняком стоят, у них Улей мозги поменял, думают иначе, мораль другая, некоторых уже трудно людьми называть. И все они очень опасные. Человек, которого этот мир не сумел прикончить за несколько десятков лет, не может остаться нормальным.

– Тогда не понимаю, зачем такой серьезный тип с этими придурками связался, мог бы сам все провернуть.

– Да кто его знает, как там они договаривались. По-всякому могло быть. Сложно с ним дела вести, говорят, Гробовщик в одиночку вообще неуправляемый, проблемный. Его можно разве что попросить съездить с теплой компанией и помочь угомонить пару ребят. Пальцем указать на них, и считай, что из жизни вычеркнул. Но если посылать его самого по себе, надо уточнять, кого и как валить, все до мелочей обговаривать, а он долгие разговоры не любит, может взять и грохнуть самого тебя, чтобы не болтал. Одно слово не понравится, и хана. Я про него разные сказки слыхал, даже не знаю, каким верить, а каким нет, но одно знаю точно – он тот еще дикий псих, к тому же у него свои принципы, может всех послать подальше, если что-то, по его мнению, лишнее всплывет, или без слов обойдется, но это уже будет вариант с трупами. В общем, спец уникальный, но дела с ним проворачивать не каждый рискнет.

– Ну надо же, у буйного людоеда, оказывается, есть принципы.

– Гробовщик не людоед, просто его уже нельзя называть человеком. Те, кто слишком долго здесь живет, меняются. Словами это не объяснить, столкнешься с такими, сам поймешь.

– Ты его знаешь?

– Можно и так сказать. Я был одним из тех, кого за ним послали.

– Я так понимаю, вы не поговорить шли?

– Да ты прям гений, быстро догадался.

– И чем дело закончилось?

– Он убил семерых ребят. Серьезных ребят, их не на свалках собирали в команду. Убил так легко, как ты комаров убиваешь. А меня оставил. Приказал отрезать всем парням головы и сложить их в чехол от матраса. А потом сказал отнести этот мешок тому, кто нас послал.

– И что дальше?

– Ну как это что? Я отнес.

– Эти парни были такие же крутые, как ты?

– Нет, меня тогда знать никто не знал, я недавно сюда попал. Водитель у них был хороший, но в механике ковыряться не любил. Меня вторым водителем под это дело взяли, вечно за двоих в мазуте ковырялся, по ходу дела учился, еще и оружейником в команде стал. Не знаю как, но Гробовщик влет вычислил, кто есть кто, поэтому оставил именно меня. Остальные там были с богатыми биографиями, во всякое замазаны, в том числе в такое, о чем я никому рассказывать не стану. Гробовщик многое себе не позволяет, и другим он тоже такое не прощает. В деле с вами что-то нечисто, Гробовщик здесь явно лишний.

– Это как?

– Он бы никогда не подписался торговать девочкой, насчет женщин у него отдельный пунктик.

– Все те же принципы?

– Ага, они самые. Ему могли навешать лапши на уши, что вас надо чисто вырубить и несколько тварей подготовить. Он чисто может вырубить, даже такая нимфа, как Диана, пискнуть не успеет. И на этом его работа закончена, пусть уходит, а с вами до конца пускай другие разбираются. Такой вот план могли составить.

– И он бы, конечно, не догадался, что с нами дальше будет?

– Он вроде не дурак, а тут и дурак догадается. Да и говорю же, он с женщинами не связывается. Вообще не связывается.

– Тогда я ничего не понимаю.

– А тут и не надо ничего понимать, все, что ты видел, затеяно первостатейными дебилами, а исполнителями они поставили унылых типов, страдающих излишками хромосом. Только и хватило умишка, чтобы подстраховать их Гробовщиком, не вникая в то, что к таким делам его подпускать нельзя. И где только его отыскали, он ведь с кем зря не работает, привередливый, да и не маячит у всех на виду. В общем, Таксист понабирал к себе в группу таких же, как сам. То есть самых тупых, хуже быть уже не может. Они настолько печальные, что могли на полном серьезе поверить, что могут запросто развести самого Гробовщика. Вот только что у Гробовщика в голове, знает только сам Гробовщик. Так что беги, Карат, беги со всех ног, даже я в этом деле уже запутался, все сложно. И кстати, где твоя подружка?

– Она мне не подружка.

– Да мне плевать, как ты ее называешь. Я спросил: где она?

– Домой пошла, нечего ей возле вашей пыточной околачиваться.

– Карат, ты же вроде не совсем тупой. Ну вот почему она у тебя при таких делах сама по себе ходит? Думаешь, если нимфа, так ничего с ней не станется? Да я могу прямо сейчас миллион способов назвать, как можно сделать так, что нимфа исчезнет средь бела дня посреди людной улицы и ни одного свидетеля не найдется. Так что срочно вали к ней и ни на шаг от себя не отпускай. Понял? Ни на шаг! И вообще, исчез бы ты отсюда хотя бы на время, ты же магнит для самого тухлого дерьма, я на то же ведро жемчуга готов поспорить, что и трех дней не пройдет, как ты опять будешь показания давать. Хватит уже наших ментатов напрягать, им твоя постная рожа вот-вот начнет в кошмарах сниться.