Тень пустоты

Часть I Бредущий. Глава 1. Невесомые смерти

Кто идёт медленно и не спеша, тому не длинна никакая дорога.

Жан Лабрюйер

Механический паук, один из элементов ремонтника, выполз по потолку на перекресток, и сразу получил несколько ударов болтами с левого коридора. Вокруг его щуплого тельца, прямо над поверхностью, на мгновение появилось синее свечение. Появилось и опало, ослабив силу ударов от первых выстрелов. Болты все же долетели до корпуса, но лишь цокнули в него с легким стуком и посыпались вниз, сквозь решетку пола, на поверхность ремонтного уровня.

Испытывать судьбу ремонтник не стал, у него и так осталось лишь семь пауков, с трудом удерживающих его разум воедино. Семь, и два у меня в рюкзаке. Этих двоих удалось запустить и даже частично восстановить нейронные связи, но двигательные функции были заблокированы. За этим мы и шли здесь, по этим коридорам, пытаясь добраться до полноценной базы ремонтников. Одновременно госпиталь и ремонтный цех.

Как только я увидел болты, пусть и опадающие бессильно вниз, плечо заболело, я поморщился и потер его здоровой рукой. Двое калек, бредущих по коридорам пустынного корабля класса ковчег, пытающихся помочь, опереться друг на друга. Ремонтник потерял больше половины своих дронов, считай, половину мозга, и сейчас разве что не пускал слюни и не бродил кругами. И я, с плохо зажившими ранами после последнего боя, идущий за ним.

Но не оставаться же на чужой базе, когда надо помочь товарищу.

Ремонтник не стал искушать судьбу и заполз обратно в наш коридор. Бог механических пауков, технологичный Ананси, напрочь лишенный хитрости и жульничества, зато повелевающий своими механическими частями с неимоверной скоростью.

Паук спрятался за угол, а затем коротко выглянул. Выглянул и тут же ушел обратно, в укрытие. Я научил. Нужно обладать абсолютной реакцией или стрелять непрерывно, чтобы попасть в него в этот короткий момент. Да что там, даже абсолютная реакция не поможет, болты, скорость которых снижена до безопасного для ковчега уровня, просто недостаточно быстро летят. Только случайность.

Но и на слепой случай тоже есть методы. В мозгах Ананси взлетел и упал многогранник, генератор случайностей, и он переместился вниз, вдоль угла — на новое случайное место, предсказать которое невозможно. Вычислить паттерн нельзя. Можно лишь лупить все время, надеясь на удачу. Что, впрочем, противник и делал.

Выглянул снова, на этот раз еще быстрее, и скользнул назад.

У меня на предплечье, чуть выше запястья, загорелись значки на коммуникаторе. Кустарный, сделанный чуть ли не на коленке, примотанный к руке чем-то вроде бинта, но свое дело он делал. Разговаривать Ананси не умел, но мы научились вполне понимать друг друга.

На экране загорелось множество белых точек — оценка количества противника. Пересчитывать их я не стал — несколько десятков, меня отвлек другой символ, отчетливый и крупный — стилизованное привидение, как я его нарисовал на этом самом коммуникаторе недавно.

Призрак шел вместе с противником. Уже второй на ковчеге.

Точно не случайность.

Раздумывать больше я не стал.

Выдернул с пояса еще один продукт кустарного творчества и, даже не выглядывая, закинул его в левый коридор. Прямо в противоположную стенку этого коридора. Самоделка, ЭМ-граната, ударилась об стенку, а я в этот момент достаточно нахально схватил паука за лапу и дернул назад.

А то вдруг не догадается.

Взрыва не было, да и вспышки, по большому счету, тоже. У меня лишь поднялись дыбом волосы на тыльной стороне ладоней, и мигнул коммуникатор, перезапускаясь.

Я отпустил паука, но он рефлекторно пополз еще дальше назад, меняясь на свежего, который до этого был в тылу.

Новый паук замедлился перед углом, явно выбрасывая кубик, и выбрал местечко на двух третях стены, ближе к потолку. Подобрался поближе, коротко выглянул.

На перегрузившемся коммуникаторе вновь появились значки. Чуть меньше белых точек, и призрак, чтобы не было сомнений, нарисованный крупным и также жирно перечеркнутый красной линией.

Как и ожидалось.

Левый коридор, удачно, что я правша. Подобравшись поближе к повороту, я подвернул носок стопы правой ноги внутрь, распределил вес в ногах так, чтобы, в случае чего, свалиться обратно внутрь коридора, а не вывалиться наружу. Отодвинул автомат, чтобы не мешал, и глянул из-за угла. Так быстро, как у паука, у меня, конечно, не получилось, но электромагнитный импульс подействовал на весь авангард противника, оказавшийся непосредственно в зоне, и они не стреляли.

А может, они просто растерялись, потеряв своего командира. Или за кого у них там проходит призрак.

Увиденное меня удивило. Это была другая раса. Не те, с кем мы воевали раньше. Тоже весьма странные, тоже не гуманоиды, но на этом схожесть заканчивалась. Шесть лап, из которых первые две явно могли использоваться как руки. Что-то вроде многоножки, которая может поднять переднюю часть корпуса, освободив переднюю пару конечностей для полезного труда. Этакая гусеница в полсотни кило весом.

Только не говорите, что на меня здесь ополчился весь ковчег.

Сейчас полезным трудом считалось держать в этих лапах автоматы и пулять в нас болтами, которые свалили бы еще одного паука у ремонтника, не будь мы настороже и подготовлены.

На месте ремонтников, я был бы менее толерантен к подобным нападениям. На них держится весь ковчег, вся жизнедеятельность на его борту, и негоже пассажирам поднимать руку на обслуживающий персонал.

Я опустился на колено, вновь вывернув колено внутрь своего коридора. Пусть немного неудобно, зато безопасней. Выглянул и на этот раз начал стрелять. Пока они в шоке, пока они не стреляют в ответ, пока они растеряны потерей лидера. Самое время. В моем рожке больше кинетических патронов, чем у них. Я подготовлен.

Насекомые начали валиться, перекрывая обзор задним рядам. Тот случай, редкий случай, когда длинные очереди предпочтительней коротких. Сначала я стрелял ближе к полу, фактически в центр масс. Потом, выбив первых, сместил прицел выше, чтобы не долбить пулями по тем, которые уже падали. Эффективность огня сразу снизилась, но я почти успел опустошить рожок, прежде чем с той стороны кто-то опомнился и начал стрелять в ответ.

Я вернулся за укрытие, благо вернуться было легче, чем держаться на линии огня с вывернутым внутрь коленом, сбросил рожок, в котором явно еще оставались патроны, и вставил новый. Переждал, болты щелкали все более прицельно, стуча прямо по краю стены, за углом, где я прятался. Я поднял голову и посмотрел на паука надо мной.

Он, словно почувствовав мой взгляд, выглянул в коридор, но на этот раз ему не сильно повезло, один болт его все же достал. Коротко засветился синий всполох силового поля, и несильный теперь уже удар отбросил паука назад, его мотнуло обратно в коридор. Нестрашно, в следующий раз будет осторожней.

Огонь с той стороны уплотнился, гусеницы пришли в себя. И там их оставалось еще достаточно, чтобы, если и не наступать, то и не давать нам высунуться. Что ж, так мы тоже умеем.

Я отодвинулся назад, к противоположной стороне своего коридора и чуть вглубь, чтобы оставаться под укрытием. Это дало мне небольшое дополнительное пространство — видимость дальней стены в левом коридоре. Я дал несколько коротких очередей, целясь примерно по центру. Пули рикошетили от дальней стены. Урона это гусеницам не нанесет, но чуть-чуть успокоит.

Как только огонь с той стороны поутих — противник попрятался под градом рикошета, я коротко высунулся и истратил еще один рожок, на этот раз уже до последнего патрона.

Спрятался, меняя его на новый. На этот раз не спеша, сбросил опустевший магазин в мешок для мусора, и даже подобрал предыдущий. Не след разбрасываться амуницией, которая еще может пригодиться.

Посмотрел наверх. Паук, реагируя на мой взгляд, выглянул снова. На коммуникаторе появились новые изображения. Теперь гусениц в коридоре уже можно было пересчитать. Не больше дюжины. Но изображение на предплечье тут же отодвинулось, показывая схему ближайших коридоров. Пока мы тут развлекались, Ананси распределил других пауков по другим проходам, ища пути обхода.

Но похоже, не только он. Помимо штурмового отряда теперь на схеме обозначалось еще несколько небольших групп, обходящих нас с разных сторон. Гусеницам была не чужда тактика.

Я подал знак рукой, и не ожидая ответа, начал отступать.

Лучше, конечно, было проскользнуть мимо, благо дыр в медленно окружающем нас неводе хватало, но у меня не было ни малейшего понятия, сколько еще этих гусениц на подходе. Да и держать вечно у себя на хвосте эту ораву не хотелось.

Но как призраки так быстро берут над ними контроль? Это же явно разумные колонии ковчега, большинство из которых жили где-то далеко отсюда, и либо не высовывались, либо расположились слишком далеко, чтобы успеть познакомиться с колонией людей. По крайней мере, в полученных описаниях ближайших соседей ни гусеницы, ни водомерки, с которыми мы встретились раньше — не упоминались.

Как вообще не упоминались серьезные вооруженные конфликты. Так, иногда, особенно в первом поколении, иногда возникало легкое недопонимание. Даже с жертвами, но не более того.

Места тут много, и большинство, если начинало чувствовать легкую антипатию к соседям, назовем ее так, предпочитало просто расползтись подальше друг от друга, вместо того чтобы терять своих немногочисленных, как правило, представителей.

Поэтому, пользуясь динамически изменяющейся картой Ананси, из которого вышел прекрасный шпион, я обошел одну из групп сзади. Назад, налево, еще назад, еще раз налево, короткая перебежка. Паук, держащийся надо мной, выглянул из-за очередного угла, тут же спрятавшись назад. В коридоре впереди двигались трое, на этот раз хвостами к нам.

Они что-то говорили, и я механически начал прислушиваться, выстраивая языковую модель, накидывая возможные вариации значений некоторых слов. Скорее тихий шелест, чем ярко выраженный голос. Хуже всего было то, что они практически не использовали паузы между словами. Они все-таки присутствовали, но были значительно короче, и тяжелее всего оказалось разделить слова, отделить одно от другого.

Может, и не надо отделять. Гусеницы явно обладали каким-то сознанием, отличным от нашего. Язык лишь позволял его слегка представить. Непрерывный поток мысли, почти не разделенный на отдельные слова и образы. Прилагательные перетекали в существительные, глаголы вообще не отделялись от действующего лица и того, на кого было направлено действие. Там, где я бы сказал — «паук кинул камень в стену», у них звучало «паукКинулКамень» и лишь стена оказалась бы отделена небольшой паузой в речи. Незаметной, к которой еще надо привыкнуть.

Хорошо, что у меня богатый опыт.

Эта группа двигалась, считая, видимо, что зайдет ко мне в тыл. Я двигался вслед за ними. Как только они зашли за очередной поворот, паук, занимающийся разведкой фронта, бесшумно засеменил вперед, добрался до того же поворота, выглянул, спрятался. На моем предплечье обновилась карта. Гусеницы ушли достаточно далеко, чтобы я мог продвинуться вперед.

Через короткое время они, отряд в целом, поняли, что потеряли меня. Видимо, кто-то из основного отряда вышел на тот злополучный перекресток, где нас обстреляли впервые, обнаружил, что нас и след простыл, а сомкнувшиеся со всех сторон мелкие отряды показали, что в их сеть никто не попал. Не умеют гусеницы плести сети.

На самом деле, мы были рядом. И я, и Ананси. Каждый из его пауков, как только мы вышли из зоны прямого контакта, тихо следовал за одной из групп, на максимально возможном расстоянии, постоянно обновляя карту, позволяя и всем паукам Ананси, и мне обходить опасные места.

Игра в пятнашки становится легкой, если у тебя в напарниках ремонтник самого Ковчега, пусть и слегка деградировавший из-за потери половины носителей.

Они попробовали вновь раскинуть сети, и мы повторили маневр, прошли прямо через дыру в одной из ячеек. Из отряда у них осталось едва два десятка бойцов, двигались они медленно, было ощущение, что они физически неспособны разойтись по одному — какая-то особенность расы, заставляющая их все время двигаться в группах, хотя бы по две-три особи. А может, разумная осторожность. Я бы тоже предпочел не уходить в одиночку от отряда, когда где-то неподалеку, возможно, прячется враг, лишь недавно положивший несколько десятков твоих соплеменников.

Да и вообще, непонятно, почему они вообще не бросили эту затею, как только мы уничтожили, или хотя бы изгнали призрака из этого мира.

Я прислушивался. Постепенно начинал отличать гусениц одну от другой. И не только я, Ананси подсветил среди всех белых точек три, сделав их бежевыми. Командиры. Начальство.

Они тихо переговаривались, разослав подчиненных в разные стороны уже в третий раз, и даже не представляя, насколько близко от них находится их тяжелая цель.

Что-то на тему… бабочек? Или куколок? Может, мне мерещится, но похоже, цикл размножения у них не сильно отличался от земных насекомых. Гусеница-куколка-бабочка-яйца, и по кругу. Что-то про погибшего проводника. Иллюзию. Призрак?

Когда гусеницы волновались, их речь замедлялась. Паузы между отдельными словами не увеличивались, но вот сама речь становилась медленней. Для меня получалось, что, когда они волновались — я уже начал достаточно хорошо их понимать.

Как призрак взял их под контроль? Да очень просто, как в той присказке. Как вам удается поддерживать идеальный порядок в вашей двухкомнатной квартире? Да очень просто — она трехкомнатная.

Призрак вел их в бой, в то время, когда еще четыре таких же призрака, держали в заложниках всю их колонию. Оставшихся там куколок, очевидно спящих, яйца следующей фазы — вообще младенцев в нашем понимании. И бабочек. Судя по сумбурной речи и снисходительному отношению, фаза бабочек у этого вида была лишена разума. Красивые, но глупые, все как полагается.

И судя по всему, у них в колонии вообще не осталось ни одного «взрослого». Только три оставшиеся фазы — младенцы в яйцах, старики, уже завернувшиеся в коконы, и неразумные красотки, бездумно порхающие… уж не знаю, над чем тут порхать. Возможно, над металлическими решетками машинного зала. А может, они притащили с собой цветы с родной планеты, чтобы поддержать бабочек в их фазе развития.

И разговор у них все время сваливался даже не в сторону, как им найти меня, а больше туда, сколько еще продержаться яйца в инкубаторе без хранителей, что будет, если одна из куколок проснется раньше времени, или бабочка потеряется в коридорах Ковчега.

Мирный народ, который погнали на чужие штыки.

Четыре призрака. Ну что ж, у меня было решение проблем для гусениц, пусть оно им может и не понравится. Идти биться за их колонию не хотелось, особенно если думать о том, что в любой момент они могут решить все свои проблемы простым выстрелом в спину.

Я перетряхнул рюкзак, забросил в него пустые магазины, а в подсумок для сброса положил четыре эм-гранаты. Две оставив себе. Если уж и с этим они не справятся, то лучше уж пусть их колония загнется. И так провозился.

Потом подумал, вытащил одну гранату, и, не выдергивая чеку, швырнул ее в сторону трех совещавшихся.

Они замерли, ожидая вспышки, удара, чего-нибудь, что уничтожило, отправило из Ковчега призрак.

Граната повертелась у них под ногами и замерла.

Я высунул руку с подсумком из-за угла. Моя речь, наверняка, должна была показаться им крайне яркой, а я — чрезвычайно взволнованным, потому что с их скоростью воспроизводить их слова я был явно неспособен.

Ну что ж, пусть думают, что я волнуюсь.

— Четыре гранаты. Четыре призрака. Освободите семью. И не идите за мной. Не надо умирать на чужой войне.

Слово «война» я у них не слышал. Бой, сражение, смерти, — вместо войны я использовал странный набор слов вроде «гусеницыКоторымНикогдаНеСтатьКуколкамиУмираютДаром за чуждую цель».

Надо отдать им должное, они не начали палить.

— Какпользоватьсяэтой надеждой крыльев? — спросили оттуда.

Деловой разговор. Мне нравится.

— ДернутьНаСебяПовернутьКинуть. УбъетЛюбогоПризрака магнитнымПолем.

— Благодарность?

— СохранитеОставшиеся крылья. БудетВозможностьЯПридуПолюбоваться их красотой.

Конечно, мне еще работать и работать над произношением.

Я положил подсумок на перекресток, и исчез в коридорах. Ни один из рядовых бойцов больше не погиб, да и вообще — никто из них нам даже не встретился. Мы двигались как тени просто потому, что отлично знали, где сейчас идут их патрули.

Не нравятся мне эти призраки. Все больше и больше не нравятся.

И их тут оказывается много. Практически, на Ковчеге вторжение, и похоже я знаю его цель.

Хоть и крайне эгоистично думать, что целый мир крутится вокруг тебя. С другой стороны — лишь один из многих миров.

В какой-то момент приходится признавать очевидное.

Призраки здесь именно из-за меня. И гибель десятков разумных гусениц сейчас, и возможно еще множества их родственников в их лагере чуть позже — целиком инициирована мной. Нет, вины я за собой не чувствовал, но и радости это осознание не добавляло. Кому понравится знать, что твои перемещения между мирами теперь сопровождаются множеством смертей.

Надеюсь, что количество призраков в этой вселенной не бесконечно, как она сама. Хочется верить, что сюда высадили не слишком большой десант. Но нужно как можно быстрее их пересчитать, хорошо, что чертежи ЭМ-гранаты есть и у меня, и у моего друга-инвалида.

Как мы здесь оказались, опять одни?

Я расскажу. Послушайте мою историю.