Часть 1

Город Тайны

I

Road to Hell

Зелёные цифры часов на приборной панели показывали без двадцати одиннадцать.

«До полуночи, конечно, не успею, думал Владимир, нет, не успею…»

В сумраке белой ночи, изредка освещаемом светом фар встречных машин, «десятка» мчалось на скорости под сто двадцать по полупустой шестиполосной автостраде в сторону Выборга, Питер был уже далеко позади.

«Чёрт — и какой идиот придумал для меня этот автопробег в две с половиной тысячи километров! На самолёте долетел бы из Ростова за два часа, а там — автобус, электричка, вообще-то с авиабазы и машину прислать могли бы — встретить!» А так — четвёртый день пути, — слава Богу, прибыть сказали в течение четырёх-пяти дней, что позволяло отсыпаться в гостиницах крупных городов и маленьких городишек. Но четыре дня за рулём давали знать о себе, — усталость накапливалась. Хотя. Питер… Древний Выборг — на белые ночи — не так уж плохо. Но самолётом — лучше».

Владимир дёрнул кольцо (в открывании «пивных» банок было что-то от выдёргивания колечка гранаты, и ему нравилась эта процедура) полулитровой банки «Адреналин-Раш», выпил энергетический напиток с приятным фруктовым вкусом и бешеной дозой кофеина, плюс ещё каких-то стимуляторов и белков, скомкал банку и приготовился «совсем некультурно» выкинуть её в окно, нажав на кнопку стеклоподъёмника.

Стекло стало опускаться…

«Это ещё не склероз, но уже и не «девичья память»!» — Владимир отругал сам себя, — боковое стекло-то опустилось, а вот для толстенного бронестекла, установленного за ним, держащего огонь пулемёта, стеклоподъёмник предусмотрен не был.

Да — над ним долго издевались друзья и сослуживцы, по поводу превращения его «десятки» в броневик на вертолётном заводе — особо важной персоной Владимир не был, но, причина опасаться за свою жизнь, была. Да — потом были свободные деньги, была прихоть сделать «гибрид легковушки и Ми-24» — меткое замечание знакомого острослова, хотя — если захотят — и танк не поможет. Но мрачные мысли Владимир быстро отогнал от себя, сбавил скорость, приоткрыл дверцу и выбросил скомканную банку. Его обогнали несколько машин.

Съехав на крайнюю полосу на малой скорости, он достал «Джипиэску» и запросил местоположение, затем, открыл ноут, щёлкнул по значку карты и ввёл координаты. «Нет на меня гаишников, — ноутбуком на ходу пользоваться, они и за сотовый штрафуют», — иронично подумал Владимир.

На экране компьютера, местоположение его машины на федеральной трассе было отмечено красной точкой. Там же сообщалось, что до Выборга 164 кило, значит до авиабазы N 112 ровно 112 километров.

«Бывает же — номер его машины — А 112 АЕ, авиабаза 112, и до неё ровно 112 километров! Мистика! Может мне ещё ровно под 112 скорость выправить!» — Владимир захлопнул ноут и снова набрал свои 120 — больше его машина, утяжелённая бронированием на добрых полтонны, не позволяла.

Он спокойно и ровно ехал в сумраке по незагруженной трассе, изредка обгоняя дальнобойщиков и слишком законопослушных водителей, в свою очередь, лихачи на иномарках то и дело обгоняли его. Кофеин уже ударил по мозгам, — усталость — как рукой сняло, но начало немного трясти.

«Значит, к полуночи, всё-таки буду на базе!» — подумал Владимир, чуток подруливая — автострада изогнулась петлёй, причём довольно резко, виной чему, вероятно, было озерцо по правую сторону. Водитель обратил на него внимание, заметив так же, съезд на какую-то просёлочную дорогу.

Внезапно, лоб в лоб его машине, на встречную полосу вылетел КамАЗ, Владимир резко отвернул, уворачиваясь от почти неизбежного столкновения, — против КамАЗа — и его броневик — велосипед. На скорости «десятку» сбросило с дороги, машина, порвав стальное ограждение, слетела с полутораметровой насыпи «хайвэя», секунду-полторы пролетев по воздуху.

Потом был удар о землю — очень сильный, но довольно мягкий, машина продолжила движение: «Не в кювет, значит, на грунтовку», — подумал Владимир, возблагодарив Бога, за то, что дважды избежал катастрофы.

Раскалённая подушка безопасности ударила в лицо — он не мог ничего видеть. Руля одной рукой, а другой, пытаясь отстранить горячую сдувающуюся подушку, он мысленно хвалил титановую броню днища — если бы не это, «жестяной» кузов сложился бы при ударе переднего моста, как перочинный ножик.

В шоке, он не сразу сообразил дать по тормозам: «Мало ли!» — из за этой подушки он ничего не видел, и продолжал ехать по, как он думал, грунтовке, на полном газу и пятой передаче — «а если там свинарник бетонный!»

Машина взвизгнула тормозами и быстро остановилась.

Владимир прикрыл глаза и откинулся на подголовник. Края подушки сильно обожгли запястья. Лицо было обожжено слабо — так просто, как будто паром из чайника обдало, и уже перестало печь. Сама подушка, от которой, в данном случае было больше вреда, чем пользы, висела на руле оранжевым мешком.

«Повезло… Следующий раз будешь на дорогу смотреть, а не в ноут пялиться!» — прошептал Владимир и добавил: «сказала Смерть с гаишным жезлом, разрывая в руках талон автострахования!»

Он попытался улыбнуться, но внезапно ойкнул и схватился за голову, почувствовав острую боль в затылке и позвоночнике (ещё бы, при такой «мягкой посадке»). Дальше — хуже, Владимир попытался осмотреться, но глаза видели всё в тумане — он едва различал предметы в собственной машине.

Внезапно всё вокруг поплыло, а боль в затылке, немного притупившись, стала странно пульсировать. Владимир попытался дотянуться до бардачка, чтобы взять и рассосать во рту пару «пенталгинов», но не успел — потерял сознание.

Высокая — метров в пять стена из глины и камня, вдоль которой он шёл, была выстроена очень неаккуратно. «Надо спешить… Но куда? Боже, как жарко! Где-то я это…» Размышления прервало появление двоих мужчин, бородатых как Бен-Ладен. Они были вооружены. Правда, вооружены небольшими копьями с плоским наконечником, похоже, бронзовым.

«Боже, опять! Это не в первый раз, да, похоже, не в последний. Шутки предмета? Или хорошо стукнулся головой. Ладненько, эти парни мне определённо не нравятся. Узкая улочка — надо отойти и подумать. Это случалось и раньше, с тех пор, как предмет избрал его. Или не предмет, может, вправду воспоминание? Он никогда не был материалистом, но чтобы так… Галлюцинация, которая и не снилась шарлатанам-эзотерикам. Как в пошлом американском анекдоте — человек умер и попал… А вот этого Владимир (надо же, он продолжал себя осознавать, считается, это очень редкий случай, хотя такое никакой Цветков не растолкует), куда он попал — Рай, Ад, или… Но точно — попал, и попал по полной программе! Если раньше основные проблемы были с ориентацией по времени — в пределах пятисот лет, ибо колесницы уже были, а конница отсутствовала как класс, хотя эпоха и личность была одна и та же, то теперь… Прежние воспоминания (неужели он начинает считать глюки воспоминаниями?) имели здоровую конкретику — храм, какой-то неизвестный город, битва (последние видения были из разряда «снов с конфеткой», хотя «конфетку» в этой битве всадить в него ни разу не успевали — просыпался раньше), в них можно было плыть по течению. А сейчас… Предшественник (так, поспокойнее, не уж то верим в реинкарнацию) оказался в незнакомом городе. Похоже, вражеском. Он и раньше не мог слить сознания, хотя и пытался, но раньше от него этого и не требовалось! А кто эти «талибы» — в битве он видел таких же (потому и предположил, что город вражеский) — хетты, гиксы, вавилоняне? Слава Богу, исключаются хотя бы греки, персы и ассирийцы, их ещё нет. Но почему хронология путанная? Битва, которую он видел не раз, чётко осознавалась как последняя битва предшественника, хотя и «конфетки» он непосредственно не получал. Предмет выкидывает его в разные периоды, пусть они и не сильно отдалены друг от друга, но не последовательно. Может, ему нужно вспомнить, что он здесь забыл когда-то, что-то найти, и тогда это кончится? Ладно, нашёл время и место философствовать, у него (или у меня?) здесь есть какая-то цель. Какая? Какая, чёрт подери!»

Внезапно он, что называется «почувствовал затылком», что к нему кто-то подкрался, что, принимая во внимание неясность положения, было более чем неприятно. И вовремя. Незнакомец (судя по бороде — из местных, хотя чёрт их знает) замахнулся сверху кривым, весьма внушительным кинжалом. Реакция была мгновенной и отработанной, едва промелькнула мысль: «А против спецтехники рукопашки в Древнем мире защиты не предусмотрено!», как вооружённая рука нападавшего была резко отведена правой, а левой Владимир (всё-таки он, а не этот из прошлого), согнув кисть, ударил противника по лбу основанием ладони, с таким расчётом, чтобы хорошо приложить напададавшего об стенку. Всё произошло как-то быстро и слишком неожиданно. Вроде бы не так уж и сильно приложил, но незнакомец как-то сразу обмяк, причём, похоже, вся тяжесть его туши навалилась на массивный золотой браслет, который Владимир только теперь увидел на запястье левой руки. Он отстранил руку, незнакомец безвольно повалился на землю. Что-то зазвенело.

«Вот тебе на!» по лбу нападавшего стекала тонкая струйка крови, глаза были открыты. Владимир перевернул ладонь: «Чёрт подери, это же спецсредство!» из замочка золотого браслета торчал тонкий, но явно прочный и острый бронзовый стилет. Видимо, когда он изогнул запястье, чтобы врезать основанием ладони, механизм сработал и выбросил подпружиненное лезвие. «А если оно ещё и отравлено!» — мелькнула мысль — «впрочем, нельзя здесь оставаться!» — в последний раз, бросив взгляд на тело, Владимир понял, что на него напал разбойник, звон, который он слышал, вызвали несколько разноцветных мешочков из дорогих тканей — кошельков. Кинжал лежал рядом с трупом, он казался каким-то грязным: «Может убийца не чистил его после своих тёмных дел, а может… Что-то в нём не то…»

Владимир быстро покинул место схватки, как-то автоматически сообразив потянуть золотой штифт замка — лезвие мгновенно спряталось в браслет. Быстрым взглядом прочитал иероглифы на украшении: «Да хранит Амон тебя, верный, в битве, в дальнем странствии от стрелы врага, укуса змеи и ножа нечестивца», неплохо, оберег, значит. И действует, не знаю как насчёт стрел и змей, а вот нож нечестивца — проверенно, особенно, если бить в лоб и со всей дури. Надо себе такую игрушку в часы встроить, хотя, не влезет. Спецсредство. Значит… Да — если я женюсь раньше, чем паду жертвой межведомственных разборок, мне будет что ответить на наивный вопрос мол, папа, а в древнем Египте бэшники были?.. Господи! Но кто я здесь? Разведчик, связной, диверсант, ликвидатор? Скорее — всё в одном флаконе и без закуски, специфика времени. Кто я по легенде?» — он оглядел дорогую одежду и украшения — «Похоже, купец. Торговля — самая популярная легенда undercover-нелегалов всех времён и народов. И чем я торгую?» Внезапно его ногу пронзила острая, хотя мгновенная, потому не сильная боль: «Колючка что ли? Вот оно что, как я не обратил внимание, что иду босиком? И это не слишком хорошо, ибо если пришлось пожертвовать частью респектабельного образа торговца, коей является обувь, то только потому, что серебряные или кипарисовые сандалии состоятельного человека подходят для быстрого бега хуже, чем вьетнамки или женские «шпильки» для стометровки. Да — продуманный был этот парень! Значит ожидается ситуация в которой нужно делать ноги, дабы иметь значительную фору перед преследователями в обуви на жёсткой деревянной подошве. Но главное, если это задание ответственное и опасное, если я, не зная в чём оно заключается, провалю его, изменится прошлое и…»

Он не заметил, как оказался на рыночной площади, внезапно подбежал бедно одетый, но выбритый юноша и поклонился в пояс:

— Господин, мой господин, где ты пропадал, мы хотели обратиться к страже, не случилась ли беда, но ты приказал этого не делать! — юноша побежал к богатой повозке, и, через несколько мгновений, подвёл её, сзади шли два вооружённых охранника, египтянина. (Повозка была полна дорогим оружием, мечи разукрашенные ювелирами, костяные луки с золотой и лазуритовой отделкой! Конечно, торговец-оружейник, так можно провозить оружие в любые города, не привлекая подозрений, вооружать им других агентов, повстанцев, а то и наёмных убийц!)

— Мой господин, что с вами, о, великий Ра, ты нездоров?

— Маленький Пи-Ре, ты всё сделал правильно и будешь вознаграждён! — Господи, откуда я знаю имя юноши? Это говорил не я! А если… Если у меня ущемление позвоночной артерии при ударе, и я — там, я умер и обречён навсегда остаться здесь!

Ужас рассеял наваждение Владимира. Так же внезапно, как и впал в беспамятство, он очнулся в собственной машине.

Первое, что он увидел, — зелёные цифры электронных часов. «22:52 — чёрт — минут на десять вырубился!»

Похоже, пытаясь дотянуться до бардачка, всё же успел отстегнуть ремень безопасности, и, отключившись, завалился на переднее пассажирское сидение, чудом не ударившись головой о ноутбук.

Зрение восстановилось полностью, голова почти не болела — только ныли шейные позвонки и, на руках, пекли ожоги от злосчастной подушки.

«Вот тебе и картина Репина: «Ряженный суженый, на всю башку контуженный»! Но всё-таки. Неужели этот кто-то побеждает? Раньше Владимир сам пытался добиться слияния, но оказалось… Такого раньше он никогда не испытывал. Бывали различные «сны с конфеткой», но когда ты умираешь, или тебя убивают во сне, то просыпаешься ты не от страха, а в результате логического завершения. Причём не всегда, зачастую сон продолжается и после смерти «действующего лица». К этой «египетской Санта-Барбаре» Владимир уже стал относиться спокойно, как к побочному действию предмета. Или, относил к последствиям чрезмерного увлечения древностью. В конце концов, описаны миллионы случаев феномена сна с продолжением. А реинкарнация тут не при чём (в принципе, он не очень любил эту теорию и разум твердил: «не при чём»), если хозяин предмета постепенно завладевает его разумом? Конечно, теория реинкарнации соблазнительна, во-первых — даже Рай это по большому счёту — всего лишь пяти-звездная потусторонняя свалка, а всемогущие Нетеру слишком прагматичны, чтобы выбрасывать наработанный опыт души на свалку, пусть даже столь комфортабельную, да, к тому же, будто бы нечего им больше делать, кроме как развлекать миллиарды бездельников в Раю, или мучить десятки миллиардов бездельников в Аду. Хотя… Это поздняя теория, у египтян и эллинов считалось, что грешники в аду сами себя помучают… Лучше бы это было прошлой жизнью, прошлой, но своей, а не чуждым разумом, который входит в его душу через предмет. Реалистичность, боль, страх, тепло… Нет — не стоит кормить свою паранойю, пока это только во сне, не лезет же в реал это гость из минувшего. Может, Печать пытается заставить приоткрыть его одну из тех тайн, ради которых всё это и затевалось? Дай-то Бог!» Быстро справившись с собой, он поднялся, пристегнул ремень, схватился за ключ зажигания, но…

«О-о-оу!» — удивлённо сказал Владимир — «вот это да, и куда же черти меня занесли? Вполне тянет на продолжение видения, только уже во вполне современной форме!»

Вместо просёлка, на который, как он предполагал, очень удачно выбросило «десятку», перед ним было абсолютно пустое четырёхполосное шоссе, в северном сумраке полуночи и свете фары, уцелевшей при проламывании заграждения, была видна его «девственность» — гладкое, дорожная разметка просто сверкала замешанными в белую краску стеклянными шариками, не сравнить с изъезженной автострадой, с которой он благополучно вылетел. Вдалеке виднелись огни городка — километрах в двадцати, похоже, рядом были ещё посёлки.

Владимир сразу же решил ехать в сторону городка, — ибо до базы ещё больше сотни кило, а тут — не больше двадцати, а, главное, сколь ни захолустным окажется этот городок, в нём обязательно найдётся и СТО и травмпункт. И первое, и второе было просто необходимо, так как Владимир не знал, какие повреждения получила его машина, да и в каком состоянии он сам: «Вдруг смещение позвонков, отрублюсь на дороге и… ещё один КамАЗ по мою душу найдётся. А если радиатор пробит, или другая пакость — торчать в пятидесяти кило от базы и вызывать по мобильному эвакуатор!» Ни первая, ни вторая (особенно, первая) перспективы его не радовали. «Но, всё-таки, где же я?» — Владимир взял «Джипиэску», ввёл координаты в ноутбук — вот так те на… я в четырёх километрах от автострады, а городка, который — вот — впереди, на карте не значится, как, впрочем, и этого «девственного» шоссе. Хотя — посёлок есть рядом — да «Бычий хвост» — ну и название, хорошо хоть, что хвост, а не что ещё!» — Владимир улыбнулся, решив выйти из машины, чтобы осмотреть повреждения, прихватив большой фонарь, лежавший в багажнике.

«Да… Бампер на том ограждении и остался. Одна фара — вдрызг, другая — стекло разбито, но лампа уцелела. Что же — на одной фаре дотяну — не на одном двигателе!» — пошутил Владимир. Радиатор был цел, — спасли титановые жалюзи, правое крыло смято, частично сорвано до титанового листа. С титанового капота, штамповка которого вышла Владимиру «в копеечку» только краску содрало. В призрачном свете белой ночи, на фоне ободранного «синего металлика», тусклый и серебристый блеск титана делал поцарапанный капот похожим на крышку древнеегипетского саркофага, отделанную серебром и лазуритом. «Наверно в такой меня когда-то и упаковали!» — промелькнула дурацкая мысль. Заглянул под днище — плита, спасшая машину от излома, даже не лопнула.

«Пострадала ты, моя красавица, ох и пострадала!» — Владимир отошёл и осмотрел издали свою машину — «но мою «заднюю полусферу» спасла. Не подвёла броня. А что — эти листы, да керамика под ними крупнокалиберные пули сдержат, естественно, движок и прочие потроха не пострадали от лёгкого стального ограждения. В общем — окупил я бронирование с лихвой — так бы — передок — всмятку, кузов переломился бы, мост передний — выбило, от движка и прочих внутренностей — мало что бы осталось. Такой ремонт был бы, если было бы кому ремонтировать, — что дешевле новую купить — а тут — царапины! Впрочем — главное — где я. Ну — понятно где… Если съезд на грунтовку, а метров через двести она плавно переходит в хайвэй, которого нет на карте, как и города, к которому он ведёт, значит — «ящик». Ну и чёрт с ним с ящиком — с его-то документами пропустят, а в «ящиках» тоже есть СТО и травмпункты — рисковать-то не хочется. Одно не понятно… Как я на четыре кило успел от трассы отъехать, мне показалось, метров триста проехал, пока не тормознул, а потом — пум — свет выключили. Впрочем — наверное, пришёл в себя, увидел огни города, поехал, а потом снова отключился. Просто вылетел этот кусок жизни из головы — ещё бы, — так хреново было — вот память и «стёрлась». Или… Или Гость начинает овладевать им и здесь?! Нет, хватит об этом! Впрочем — почему было — как шея, зараза, ноет, ещё и руки опалило. Так — то, что я хотел сделать ещё до того, как выпал в осадок — разжевать пару пенталгинов, пол-литра «Адреналина» сверху — кофеин сам по себе сильное обезболивающее, да и в себя приведёт чуток — и вперёд».

Омерзительный вкус «Пенталгина», разжёванного, чтобы подействовал быстрее, кое-как нейтрализовался апельсиновым вкусом энергетического напитка.

Освещая дорогу единственной уцелевшей фарой, машина набрала скорость, и поехала вперёд, навстречу огням города.

По пути Владимир не увидел ни одной встречной машины: «Какой-то путь в никуда», и вроде всё было как положено — даже дорожный знак, ограничивающий скорость в девяноста, но… «Вот! Гаишные фотокамеры! Раз на полкилометра попадаются — я две с половиной тысячи проехал, увидел таких штук десять, для эксперимента поставленных — а здесь — их постоянные вспышки уже бесили Владимира — как на европейских автобанах. И установлены они явно не для того, чтобы ловить тех, кто превышает скорость — на пустой-то дороге, а чтобы замечать чужаков! Что же это за «ящик», мать его?!»

Внезапно, в луче единственной фары, Владимир увидел дорожный указатель, на котором красовалось название таинственного города, водитель успел рассмотреть знак, прочитав «Яизюлли 16», «Бычий хвост 4». У «Бычьего хвоста» была пририсована изогнутая стрелочка-пиктограмма, указывающая на правый поворот. Действительно, метрах в ста за указателем на шоссе справа выходила однополосная плохо асфальтированная дорога.

Что-то заставило его притормозить и остановиться. «Да — Бычий хвост на карте есть, есть и грунтовка. Сверимся с «Джипиэской»… Ой…» Джипиэска, похоже, сошла с ума, выдавая координаты 41.46 северной и 14.12 западной. «Вот, шутники — глушат сигнал спутников, выкидывая разномастных «сталкеров» в район Бермудского треугольника! Хотя… Вспомнил! Координаты гибели «Титаника» — ещё веселее. А то, что затонул он на полградуса южнее, на самом деле, похоже, Шутников из таинственного «ящика» не смущает. Глупо это. Вообще-то, глупо — такие шутки только привлекают искателей приключений на свою «пятую точку», — подумал Владимир, тронулся и поехал дальше.

«Яизюлли. Старое финское название — всё же от Выборга недалеко», — в голове вертелись и местечко Коккинаки, воспетое Бродским, и навязчиво рекламируемая краска «Тиккурилла», и два известнейших финских автогонщика: Хаккинен и Мяккинен — последнее вызвало у Владимира невольную улыбку.

Но вдруг… Мысль — нет — чувство — предчувствие. «Яизюлли…» Он не мог сформулировать свои ощущения и тщетно пытался добиться ответа от подсознания, внезапно встревожившего его разум.

Владимир резко остановил машину, развернулся, поехав в обратном направлении. Достигнув указателя, он, вновь, резко затормозил и развернулся.

««Яизюлли 16». Яизюлли. Вот — вот она — интуиция — Владимир прочитал слово наоборот: «Иллюзия»! Иллюзия… А хитро придумали — переписали слово в обратном направлении — получилось что-то финно-язычное. Только вот, что за этой Иллюзией скрывается? А потом — города нет на карте, хотя, это гражданская дорожная карта, а так назвали на крайний случай, дабы сбивать с толку случайно забредающих иногда водителей. Но из космоса-то видно… Потом — никакие авиабазы и военные заводы не «стираются» так… И эти глупые шутки со спутниковой навигацией». Чем больше вопросов возникало в голове у Владимира, тем больше он кипел желанием узнать, что таит в себе этот таинственный «ящик» с великолепным, с точки зрения иронии и конспирологии одновременно, названием. И вновь его потрёпанная машина устремилась навстречу огням закрытого города.

«Крайний случай» не заставил себя долго ждать. Вдали показались мигалки «остолопа» — Владимир понимал, что гаишник едет по его душу — камеры передали на пост фото машины чужака.

Муссоршмит остановился. Из него вышел офицер, сразу же протянув руку не с «волшебной палочкой», а коротким шестом с диском из красных катафотов, вспыхнувших впереди, в свете единственной уцелевшей фары «десятки».

Владимир сбавил скорость и остановился напротив «Эскорта» гаишника, притёршись к противоположной обочине. Он ждал и, немного провоцировал.

Гаишник вышел и неспешно направился к побитой десятке, подошёл к двери водителя, стал по стойке смирно, нагнулся чуток и отсалютовал, приложив ладонь к фуражке.

«Бэшник. По поведению — точно — бэшник. Гаишники ведут себя абсолютно иначе. Сейчас скажет что-то вроде «Старший лейтенант Петров».

— Добрый вечер, лейтенант Петров! — представился «гаишник», вызвав у Владимира нервный смех: «Надо же — не старший лейтенант, просто — лейтенант. Старлеев ФСБ под гаишников не маскируют — это было бы уже слишком!» — подумал Владимир, точная догадка, относительно фамилии «гаишника» заставила его забыть о бесполезности стеклоподъёмников. Стекло поползло вниз, обнажая толстую прозрачную броню. Челюсть лейтенанта Петрова отвисла в изумлении.

— Извините! — сказал Владимир, открывая дверь, попутно нажав на кнопку — стекло поползло вверх — всё время забываю. А вечер — не очень-то добрый — собственно, мне в лоб чуть не въехал КамАЗ, я вылетел с шоссе, проломив ограждение, пролетел в воздухе метров десять, при приземлении, похоже, получил лёгкую травму позвоночника, да сотрясение мозга, возможно, — сознание минут на десять потерял. Понимаю, город закрытый, но, посмотрите на мою машину, к тому же, обязательно надо заехать в травмпункт.

— На машину… Впервые вижу гибрид «десятки» и БМП-3, зависть инкассаторов, а не машина. Хотя — на обычной легковушке, как вы описали автокатастрофу, после неё вы бы там и стояли, вызывая эвакуатор, а тут — едете, да ещё с превышением скорости — сто три на наших камерах, а лазеры не брешут, не радар, знака «90» не видели? («А вот тут ты прокололся по полной — гаишник сказал бы ДТП, авария — максимум, по их терминологии — автокатастрофа — это ДТП, в результате которого есть жертвы».)

— Видел, видел — спешу до города добраться. Я уже в пути сознание терял. Хотите — оштрафуйте — сколько там за тринадцать в час сверху?

— Ладно уж, не буду штрафовать — войду в положение! («Непростительный глупейший прокол — гаишник, который не штрафует, когда ему предлагают — всё равно, что вор, приносящий деньги и ценности во взломанную им квартиру!») Кстати, откуда вы знаете, что город закрытый?

— Ну — на карте нет — значит — закрытый! — Владимир улыбнулся.

— В том-то и дело, что закрытый, вы документы предъявите, я запишу — формальность, а потом, сопровожу вас к ближайшему населённому пункту — там, сзади, поворот на Бычий Хвост, проедем через село, в объезд Яизюлли, километров через пятьдесят КПП, а оттуда, до небольшого городка — за двадцать чуток, я вас довезу. Там и мед помощь окажут и танк ваш подремонтируют, а в Яизюлли — нельзя! Не беспокойтесь, сказал же, впереди вас поеду, довезу.

— Что же вы, товарищ лейтенант не понимаете? А если сосуд лопнул, гематома в мозгу разовьётся — мне надо в ваш «ящик» — до него чуть за десять по шоссе, а вы предлагаете мне тащиться восемьдесят по просёлку. Если повезёт — часа за два до вашего городишки доковыляем, а тут — пять минут. Пойми же, блин, с двухметровой насыпи хайвэя на сто двадцать километров в час пролететь десять метров по воздуху и приземлиться так, что отключился через несколько секунд. Это передок моей машины титановый, а мои мозги нет, вы понимаете? («Так — давим на жалость. Клюнет — не клюнет, плюнет — поцелует, к сердцу, естественно, не прижмёт, а вот — к чёрту послать — скорее всего. Раз прокололся раз десять уже за две минуты — значит тупой исполнитель инструкции, а инструкция гласит, что низя и всё!»)

— В случае чего я окажу вам первую помощь. Извините. Нельзя — инструкция! («Да — похоже, при «мягкой посадке» во мне проснулся телепат, предугадываю не только звание, фамилию, но и слова «гаишника».)

— Ох, товарищ лейтенант, придётся всё-таки предъявить вам документы, тем более вы сами просили! — Владимир извлёк «корочку» из кармана пиджака, наблюдая, как вытягивается лицо «гаишника».

— Извините! …Здравия желаю, товарищ майор! А… А какой у вас уровень допуска? — это переполнило чашу терпения Владимира — чтобы гаишник справлялся об уровне допуска:

— Третий общий, по авиации и некоторым видам вооружения до первого… А вообще — гаишник из вас, лейтенант Петров, хреновый, а бэшник — вообще никакой! Раз десять за пару минут проколоться! Не свистнуть, не постучать в стекло, не осмотреть, хоть бегло, повреждения машины, не взять предложенный штраф, а финал — блестяще! С каких это пор в ГАИ знают о конторских уровнях допуска! — лейтенант опустил глаза и как-то сжался — потом — могли бы вычислить меня по поведению, да хоть по броневику с ростовскими номерами, ноутбуку казённому и «Джипиэске» — нет — слабо, хотя я и намекал, сам сказал, что город закрытый. И ещё — человеком надо быть. Залетел бы к вам простой водила — так и сдох бы на твоих глазах — а тебе по барабану, лишь бы инструкцию эту… Что бы водитель обыкновенный понял в вашем «ящике»? Ладно — разворачивайся — веди впереди на своих девяноста, а я за тобой — просигналишь, где травмпункт! — Петров совсем потух и пошёл к своей машине.

— Стой, лейтенант! — Владимир окликнул его — не расстраивайся ты так — все учатся на своих ошибках! Но что за секретность — никакие базы и производства не «стираются» с карт, а охраняются открыто, заборами с КПП, ведь если вы спрячете И… Яизюлли от журналистов, то не от амеровских спутников? Лейтенант обернулся — и «ожил» — огонёк появился в его глазах.

— Вы, конечно, слышали разговоры о проекте «Город-призрак»?

— Слышал, да брехня всё это! — Владимир не поверил словам своего нового знакомого.

— Тогда — велкам ту зе Брехниа-сити, товарищ майор! — более отвратительный английский Владимиру приходилось слышать доселе лишь пару раз: «Этому бесполезно учиться на своих ошибках!» — Владимир поставил окончательный диагноз — «но как такой объект доверяют таким идиотам… Хотя — идиоты, точно следующие инструкциям бывают полезны. И что, всё-таки, значит эта Яизюлли, Брехня — сити, Иллюзия… Неужели — правда… Нет! Впрочем — завтра, бум живы — узнаем!»

Вскоре, милицейский «Форд» «Эскорт» развернулся и направился в сторону города-Иллюзии, Владимир поехал за ним.

Петров сообщил по рации в центр о необычном госте. Вскоре к линии подключился полковник:

— Как ты сказал, идиот?!

— Майор ФСБ, третий уровень общий, по авиации и воору — толи до первого, а то и вообще до нулевого, товарищ полковник.

— И ты говоришь, случайно, от КамАЗа уворачивался и вылетел за Щит?

— Ну… Он мне так сказал…

— Идиот, слушай сюда, случайно с нулевым или первым уровнем по спецу и третьим общим, причём, через «окно», а не через «дверь» не попадают — доходит потихоньку?

— Но его машина ляпнулась так конкретно, что, если бы эта «десятка» не была, как танк бронирована — лепёшка — что он идиот на ста двадцати лететь с трассы в тартарары?

— Не он идиот, а ты, понял — он на броневике, пристёгнутый, с подушками безопасности, а может ещё какой противоударной и антиперегрузочной хренью, разогнался где-то до семидесяти, и аккуратненько снёс заграждение, мягко приземлился, быстро под Щитом проскочил — да не слишком — мозги напекло, раз уходил в отключку, если не брешет. Вобщем так, сопроводи засланца этого до травмпункта, спецпроезд почётному гостю обустрой, гони за сто. Как фамилия-то его, придурок?

— Дедуля, ну что вы так меня, он и сам — гость наш так меня опустил, сказал, что я за пару минут раз десять прокололся…

— Как фамилия!

— Извините… Но — я от неожиданности… Забыл.

— Он десять назвал, вот тебе одиннадцатый, забыл фамилию. Ладно, извини, внучек, идиотом больше называть не буду, только не говори, что номера не запомнил!

— Как же — запомнил! — довольно сказал Петров — а112ае, Ростовская область, «Лада» десятой модели цвета «синий металлик», да бронированная по самые уши — вы такую за две минуты пробьёте!

— Молодец, Серёжа, молодец! Гони к травмпункту! — генерал положил руку на плечо полковнику, намекая на прекращение разговора.

— Ты знаешь, Василёк, (генерал обратился к полковнику) а я знаю, что за фрукт к нам пожаловал.

— Знаете, Сан Петрович?

— Да, да. Фамилию навскидку не вспомню, Володей по-моему зовут. Я встречался с ним как-то. Так — пиджак пиджаком, но голова-парень. Аналитик, к нам от авиации попал. Имеет несколько патентов на усовершенствование вооружения. В авиации — спец. Это он предсказал крах проектов «Раптор» и «Команчи». Это его докладец о ХF-35 шума наделал много. Тогда его повысили и наградили, но дело не в этом — его переключили, — дали допуск ко всему спектру вооружений. Теперь он старший координатор аналотдела вооружений главной Конторы.

— Вобщем — похоже, к нам едет ревизор.

— Да, и ещё — через «окно».

— Я звоню в травмпункт, чтобы доктора «мозги полечили».

— Смотри, не шутите, у него, говорят и так что-то — то ли с мозгом, толи с сердцем, а ещё травма такая и Щит мозги вскипятил.

— Да нет, как раз осмотрят, подлечат, ну… подготовят, конечно же, ма-аленький укольчик. От головной боли… — полковник хихикнул.

— А, затем, мой личный секретарь им займётся.

— Я бы назвал: «Секретаторша»! — пошутил полковник — да, — она его убьёт! — полковника разобрал приступ смеха.

— Когда она подготовит — вызывай гипнотизёра — лучшую, что у нас есть, завтра мы будем знать всё о нашем новом друге, а он — не будет даже помнить вчерашней ночи. Я сам расскажу ему, что было и как.

— Если его от этой правды Кондрат не хватит!

— Типун тебе… Поговорю с ним завтра в полдень.

II

Тень города

Владимир ехал, метров на двести отставая от «Эскорта», «мигалки» которого уже начали надоедать. Садиться ему на хвост не было никакого смысла — итак ясно, что Петров сейчас докладывает по рации о необычном «госте», а вскоре эта информация дойдёт и до того, кто здесь за главного. Для себя Владимир называл его «мэром Иллюзии».

Внезапно «Форд» набрал скорость под 110, оторвавшись от его «десятки». В голове промелькнула только одна мысль, заставившая схватиться за рукоять ПММа и снять ствол с предохранителя, — хотя — много ли пользы от пистолета — одна надежда на броню.

Опасения не оправдались — и слава Богу — «гаишник» просигналил, чтобы Владимир догонял его. Значит другой расклад — не засада — просто «мэр» или кто ещё приказал поторопиться. «Нет, — это уже мания преследования, всюду засады мерещатся!» — подумал Владимир, ставя миллиметру на предохранитель.

Он быстро догнал муссоршмит и, поравнявшись с ним в скорости, стал ехать с такой же двухсотметровой дистанцией.

«Всё же — чтобы даже гаишники были из Конторы — что же это, чёрт возьми за «ящик». Неужели… Нет — в байках, которые он слышал неоднократно, от пятого-шестого лица было слишком много явной фантастики, достойной Голливуда, да и простых логических нестыковок. Нет никакого проекта «Город-призрак», есть только эта чёртова Иллюзия, с секретными производствами или хорошо замаскированной подземной базой!» — подытожил он для себя.

«Иллюзия» не преминула возникнуть «вдруг», из сумрака белой ночи, как, собственно, и подобает иллюзии.

Лес, окружавший четырёхполосную автостраду, мгновенно кончился — город, огни которого были видны только издали, а уже у указателя скрылись из виду, будто бы возник из ниоткуда.

Городок как городок. Девятиэтажки. В основном девятиэтажки, стандартные для брежневско-андроповской эпохи, хотя были и хрущёвки. Не так уж и стара эта Иллюзия…

«Эскорт» сбавил скорость, ведя Владимира по широкой главной улице, «десятка» висела у гаишника на хвосте.

Владимира удивило, что легковых машин чертовски мало, — зато маршрутки — «Газели» и старорежимные «Рафики» — на каждом шагу — и это в полночь! Пешеходы (это было и вовсе поразительно) не обращали внимания на их «спецпроезд» — мало кто даже оглядывался, хотя Петров даже включил сирену. У любых нормальных людей изрядно потрёпанная бронированная легковушка, сопровождаемая гаишником с сиреной и мигалками, вызвала хотя бы интерес. «Видимо, в Иллюзии люди привыкли и не к такому», — подумал Владимир.

Милицейский «Форд» свернул на боковую улочку, Владимир — за ним. Вскоре «Эскорт» остановился. Лейтенант вышел, указывая на невзрачную пятиэтажку, у которой стояли пара «Газелей» неотложки, над одним из входов была видна вывеска, освещённая изнутри и гласившая «Травмпункт».

Владимир остановился прямо за милицейским «Фордом» и вышел.

— Товарищ лейтенант, извини, по имени не знаю, не подскажешь, где станция техобслуживания?

— Сергей я, товарищ майор. А подсказать — не подскажу, вызову эвакуатор — завтра ваш танк будет без единой царапины. Вобщем, подожду тут, пока вас там — ну рентген, томография, пара укольчиков, а потом подвезу сам до нашей гостиницы. Не «Хилтон» — но и не бомжатник, к тому же, внизу кафешка хорошая, вы наверняка не ели уже хрен знает сколько!

— Не стесню тебя, Сергей?

— Нет, товарищ майор!

— Владимир. («Дали задание и разместить, накормить и спать уложить. С последним — напряжёнка — после такого количества кофеина… Хотя — надо бы выспаться».) Ну, если не задержу особо, ладно. Да, а машину как забрать?

— Машину? — если вы о своём танке, завтра с СТО к стоянке гостиничной подгонят.

— Спасибо! — ответил Владимир, думая о «сервисе», с одной стороны, недоумевая, с другой, догадываясь, почему его принимают как очень почётного гостя, и направился к входу с горящей вывеской «Травмпункт». «Ситуация патовая. Почти по Гоголю. Меня приняли за ревизора. Только… В отличия от Хлестакова — я и есть тот самый ревизор, просто, не знавший об этом ещё несколько минут назад. Именно для этого «изобрели» идиотский автопробег Ростов-Выборг, чтобы «случайный» встречный КамАЗ выпихнул меня на четырёхполосной «Highway to Hell», только… Кто стоит за этим?..»

Владимир вошёл в травмпункт. У самого входа его встретил доктор приятной внешности.

— Это о вас нам сообщили гаишники? В смысле — пострадали в аварии?

— Да. Не сомневаюсь, что сообщили. Как бы их назвать… Работники ИГБДД — Владимир улыбнулся.

— Проходите за мной. Вы хотели сказать ГИБДД?

— Нет, именно ИГБДД, — то есть инспекция государственной безопасности дорожного движения, — в ответ, кривая улыбка исказила лицо доктора:

— Чего вы хотели — закрытый город, — Владимира поразило то, что никто из присутствующих врачей и медсестёр даже не хихикнул в ответ на его меткую шутку.

— Фамилия, имя, отчество, год рождения?

— Синеусов Владимир Александрович, семьдесят пятый.

— Тошнит, головная боль?

— Тошнить не тошнит, но в затылке пульсирует и шею ломит.

— Сейчас, медсестра обработает ожоги на руках, подушка припалила?

— Подушка, будь она трижды!

— Бывает, она спасает жизнь.

— При столкновении, а не при падении.

— Раз на раз… Маша — подойди ожоги человеку обработай.

— Секунду, Михаил Петрович! — доктор отошёл. («Так — этого зовут Миша. Впрочем, на бирочке есть его ФИО, но мне было не до этого. Подошел к другому доктору. Советуются. Надо послушать…»)

— Василий Александрович — так — ничего — затылок — от Щита, а вот шея — надо бы на томограф.

— Какой томограф — он столько излучения итак прихватил!

— Вот именно, по сравнению с этим — томограф — игрушка, а с позвоночником может быть что-то серьёзное! Нам же сказали!

— Вобщем — делай всё как надо! («Да… И где это я прихватил дозу, да такую, что томограф — игрушка — щит — что за щит? Интересно, что им сказали? Но, судя по тому, что врачи не хотят даже лишний раз облучать мне мозги — точно не отравить и не сделать идиотом. И это уже радует!»)

Медсестра технично обработала запястья «Спасателем» — лидокаин подействовал сразу — боль утихла, затем, проложила стерильные тампончики и оклеила бежевым пластырем: «Дня четыре не снимайте — потом — и следов не останется!»

Круглая «рамка» томографа прошла через голову, шею и плечи Владимира.

— Смещений нет, гематомы тоже!

— Ну и слава Богу, Миша!

— Как вас, Владимир Александрович, КТ читать умеете?

— Умею — жизнь научила, — была травма, вобщем… — произнёс Владимир, вставая с кушетки томографа.

— Значит травма, от неё киста и осталась, давно? Видно, что она у вас застарелая.

— И запущенная, — подхватил другой доктор, смотря на цветную томограмму.

— Да, всё некогда собой заниматься, — Владимир улыбнулся, — ну, — хоть шея в порядке.

— Вы и вправду отделались лёгким испугом. Вобщем, дадим ноотропов с собой, — пейте по три, три раза в день до еды, сейчас, на всякий, уколем реланиум и луцетам.

Медсестра подошла уже с полным десяти кубовым шприцем. Масляный реланиум смешался с водным луцетамом в туманную эмульсию: «Сделаю вам в один приём, чтобы зря вены не рвать!» — «Их дело. Хотя, обычно не мешают. На скорую руку — и так сойдёт. Быстрей бы поесть, да отдохнуть!»

Он совсем не почувствовал боли — ни малейшей, рука медсестры была настолько тверда, а она сама — похоже с трёх лет в вены колола — профи. Даже, когда, влив внутривенно все десять кубов этого «коктейля Молотова» сестра вынимала иглу, придавив ранку проспиртованным тампоном — Владимир ничего не успел почувствовать: «Ну и профессионализм. До автоматизма — как робот! Да — военная медицина — не гражданская!»

Выйдя из травмпункта, он с удивлением заметил одиноко стоящий милицейский «Эскорт». «Ну и оперативность — пока мне там, — в прямом и переносном смысле мозги лечили, «броневик» уже успели эвакуировать!»

— Вы ключи в замке забыли, и машину не закрыли, — извиняющимся тоном пробормотал лейтенант — вот я — короче бросил ваш ноут и сумку со шмотками на заднее сидение «Форда».

— И не забыли в них покопаться…

— Никак нет, трщ майор — и пальцем не тронул! — скороговоркой ответил Сергей.

— Да ладно, проехали. В сумке нет ничего такого, а в ноуте даже «Каунтер " и «Хайнд» запаролированы так, что о-го-го какого уровня взломщик нужен.

— Тоже «Контру» любите? — спросил Петров, приглашая сесть на переднее пассажирское, заботливо приоткрыв дверь.

— Не очень. Так — поколошматить амеровских «морских свинок» иногда, для разрядки. Симы в основном — «Хайнд», «Фланкер», и то только на работе, — сказал Владимир и тут же осёкся, — с чего это так на откровенность пробило? Релаша родимая…

— Ага, я тоже на работе оттягиваюсь, когда дед не видит.

— Релаша действовала. Вскоре Владимиру было по барабану почти всё — кроме одного, что же скрывается за этой Иллюзией.

— Вот — приехали! — сказал Сергей. Девятиэтажная гостиница, отделанная мрамором сверкала огнями. «Ничего себе — не бомжатник!»

— Сергей, не надо, сам донесу и сумку и ноут, не барышню сопровождаете!

— Ладно! — сказал лейтенант, отдавая небольшую дорожную сумку.

Они вошли в холл. «О-о-оу! А он говорил — не «Хилтон». Каких же гостей временами принимает эта Иллюзия, чтобы содержать такое, при этом вечно пустое, шикарное здание! С маршальскими звёздами и/или министерскими должностями — точно, главкомов разных, а, может быть, и Дядя Вова иногда залетает на огонёк!»

Незаметно они подошли к портье.

— Нужен номер для нашего гостя! — сказал Сергей таким тоном, каким обычно окликают охотничьих псов. («Видно — этот — штатский… Хотя, портье сего заведения штатским быть не может по определению. Проехали».)

— Мне бы, что попроще! — сказал Владимир — оплатить оплатят, но потом, а так — денег не хватит на ваши апартаменты. Кредитка она пластиковая, но не резиновая, — никто не улыбнулся.

— Двухместный люкс вас устроит? Третий этаж. Это самое скромное. («Если самое скромное — это двухместный люкс… Кажется, я попал!»)

— Вы не беспокойтесь — проживание за счёт администрации Яизюлли! — добавил лейтенант. Как бы, в подтверждение его слов, портье протянул пластиковую карту, вместе с ключами от номера:

— Питание в нашем кафе тоже — за счёт заведения. Владимир направился к лифту. Сергей последовал за ним.

— Извини, Серёга, тебе что, задание дали спать меня уложить, да колыбельную спеть?

— Извините, тов… Владимир, я как лучше хотел. Ну что же — до завтра! — Сергей улыбнулся.

Лифт был шикарным, но нашим, не отисовским. Третий этаж, как показалось, возник сразу же после того, как на первом захлопнулись двери лифта. Владимир без труда отыскал свой номер, сунул магнитную карту — ключ в прорезь и вошёл. Свет загорелся по открывании двери — «субботняя автоматика». Номер был действительно шикарным. Немного клонило в сон, но голод был сильнее. Владимир бросил вещи на большой кожаный диван, и вышел из номера, захлопнув дверь. Он направился к кафе внизу, о котором говорил ему лейтенант.

«Кафешка» оказалась подстать «бомжатнику» — маленький уютный ресторанчик, класса московских, где за час можно оставить месячную зарплату «бюджетника». Почти все столики были заняты, и заняты парочками. Какие-то они были — не то чтобы одинаковые, — но в этой недосказанности было всё. Ну, то, что бэшники и ошники — дело понятное, не хватало ток Дяди Вовы и Шрёдера. Правда… Были и семьи с детьми — дядечки и тётечки за сорок, а то и за полтинник. Но и у их сыночков и внучков, казалось, под лёгким свитерком спрятана пара тяжёлых стволов. Вот — только два свободных столика. Пришлось расположиться за одним из них, в ожидании официанта. И тут же, с оперативностью спецназа, в двери ресторанчика ввалилась кампания парней и девчонок, занявших соседний столик. «Зажали. Ну и хрен с ним! Только… кто же «Шрёдером» работать сегодня будет. Баба. 99 % баба. С параметрами 90/60/90 х 185, как будто на «Ижмаше» калибровали. И кем же она представится? Молодой специалисткой… Нет — сотрудником админки этой Иллюзии — такая роль больше подходит к такому имиджу. И как она будет меня колоть? А хрен с ним! Пошло всё это… А если — это то же, что и тогда, на шоссе, когда муссоршмит дал по газам? Несколько строк — и трясись за собственную заднюю — хотя — про это давно забыли.

Владимир расслаблялся всё больше. Его столик оказался как раз напротив экрана, по которому шли приятные клипы, некоторые из мелодий были его любимыми — «не уж то для меня программку подобрали — не-а — это паранойя уже!»

Впрочем, «продукт «Ижмаша»» не заставил ждать себя долго. Приятная, если не сказать, красивая, причём очень, девушка крутила головой, стоя в центре зала, как бы подыскивая себе место. «Интересно, скоро ли она подсядет к нему? А — по барабану!» — подумал Владимир.

— Простите, к вам можно, я не стесню? У неё ещё был очень приятный голос: «На «Ижмаше» таких не делают!» подумал Владимир и улыбнулся:

— Садитесь, пожалуйста, — если подвыпившая компашка подростков рядом вас не смущает.

— Ну — она улыбнулась и покраснела — подростки в Яизюлли приличные, а у вас единственный свободный столик. Вы новенький?

— Да, а как вы догадались? (Упустил момент — надо было идти в наступление первому, хотя — плевать! Но наготове контрудар!) В Иллюзии — впервые. Неплохой городок, вполне соответствующий названию.

— То, что новенький — по удивлённой морде лица видно, — она улыбнулась, — а так… Говорят, это название — личный прикол самого Андропова, а вам сказал кто, или сами догадались.

— Уж тут не догадаться.

— Их милую беседу, более походящую на шахматную партию прервал официант:

— Что будем заказывать?

— Простите, а считывающее устройство для карт у вас при себе, я хочу узнать, какими средствами располагаю? — спросил Владимир, протягивая карту. Официант быстро чиркнул ей по устройству… Нет, Владимиру это не показалось:

— Неограниченный кредит на две недели! («Чёрт — это всё время его командировки, не считая пути. Попал… Попал и по самые уши!»)

— Ну, не смотря на вашу щедрость, дичь и плавник акулы просить не буду, если можно, две порции хорошо прожаренной картошки и утку с яблоками. Да, и винца белого стаканчик.

— Мне порцию картошки, котлетку по-киевски и тоже белого вина! — «продукт «Ижмаша»» сделала свой заказ. Официант отошёл.

— Значит бэшник, так — подполковник, майор — минимум, при этом — от авиации — хоть на стольник спорь!

— Работаете в администрации Иллюзии, звание, кстати, тоже имеете — Владимир и «продукт «Ижмаша»» обменялись любезностями.

— А может, не с взаимных «уколов» начать, а познакомимся, прежде чем друг друга по полочкам раскладывать? Татьяна!

— Владимир, приятно с вами познакомиться. Кстати, «уколы наносить» — это вы начали, но «разложили» меня хорошо, хотелось бы знать как?

— Когда вы извлекали кредитку для этого ресторана, я увидела краешек вашей «корочки». Ну… Ниже майора в наш «Президент-отель» не поселили бы. А как вы про администрацию?

— Ой — с вашими параметрами только в администрации и работать, — Владимир немного польстил, объект смутился. Тем временем, официант принёс заказы и разлил вино — а как догадались, что от авиации?

— Ну — это совсем просто — у вас на лбу написано крупными буквами «вертолёт», мой муж таким же был — такое впечатление, что за метр керосином несёт! — она улыбнулась, но довольно грустно, Владимир не мог этого не заметить. Она ополовинила свой стаканчик вина, как-то залпом, как водку, и ему также пришлось выпить полстакана из вежливости.

— Нет, а почему именно «вертолёт»?

— Ну — истребители, конечно, водилы тоже никудышные, но на пустых улицах Иллюзии умудриться «поцеловаться» с кем-то мог только вертолётчик. Ожоги на руках ведь заклеены — от подушки безопасности? Владимир стал чувствовать, что проникается неизъяснимой симпатией к этой Татьяне, если её так зовут на самом деле, попытавшись оправдать это уважением к аналитическим способностям. Снова «завели» один из его любимых клипов.

— Да — всё верно, в вертолётчиках вы разбираетесь, только я ещё (и как некстати вылетело это слово, неужели с релашки так развозит) не целовался, а только увернулся от КамАЗа, слетел с автострады, а подушка сработала на инерцию. А на чём ваш, как я понял, бывший, муж летает.

— Летал на «Аллигаторе».

— Не люблю камовских вертов.

— Вероятно, это была последняя мысль в его жизни — пробный пуск Х-25Т с борта, БЧ под центнер сработала на самоликвидацию. Благодаря броне, кое-что удалось похоронить. Глаза собеседницы явно и сильно увлажнились.

— Простите, ей богу, идиот, я не так всё понял… — Владимиру внезапно стало очень стыдно и неизъяснимо жалко собеседницу, он коснулся ладонью её щеки. Она нежно отстранила его руку, нервно сглотнула, сказав:

— Всё бывает… Давайте, раз всё равно вспомнила, за упокой, тем более, вы — тоже вертолётчик. Всё же ей удалось сдержать слёзы. Они подняли тонкостенные стаканы и, не чокаясь, медленно осушили их — может ещё вина? — спросила Татьяна.

— Давайте! — Владимир окликнул официанта.

Официант, наблюдая за ситуацией и чувствуя, что дело перерастает из случайного знакомства в нечто большее, принёс полную вскрытую бутылку, поставил на стол и наполнил два стаканчика, не забыв поставить и поджечь свечку. Вскоре Татьяна, осушив третий стакан, не опьянела, но потеряла контроль над собственными эмоциями. Она подсела к Владимиру (а раньше сидела напротив), стала показывать их совместные с мужем фото, а так же, одно из последних, как понял Владимир — на фоне Ка-52. После этой фотографии женщина размякла окончательно, упала Владимиру на плечо и разрыдалась.

«Да — ну и «засланку» же нашли Главные Шутники Иллюзии. Умная — бесспорно. Красивая — очень. Но подумали бы хоть о том, что с её биографией может на сентиментальность пробить! На этом прокол и вышел…» Вместе с тем, Владимир чувствовал всё большую симпатию к ней, он сочувствовал незавидной судьбе женщины, о которой Таня вскользь рассказала: «Гуманитарный ВУЗ. На романтику пробило — и — за лётчика замуж. Он её в эту Иллюзию и привёз. Но иллюзии умерли вместе с ним — теперь — её из жалости и ижмашевского калибра пристроили в администрацию. На гражданке — ей некуда идти. Она — пленница Иллюзии. И сколько их — женщин, мужчин, детей, наконец, для которых мира вне Иллюзии не существует! Чёртов Город!» Но, вместе с тем, Владимир чувствовал, как в его голове разливается приятное тепло, как всё быстрее бьётся его собственное сердце, как он, успокаивая женщину, нежно, но неотвратимо прижимает её к себе. Как будто они всегда знали друг друга. Владимир пытался бороться со своими чувствами, отстранил женщину, спросив её разрешения закурить:

— Вам не помешает, если я закурю? Он не курил уже несколько часов, хотя, даже на дороге, раз в два часа останавливался на перекур. («Странно… реланиум да головная боль отбили тягу к никотину, наверное»).

— Нет! — в тот момент, когда он только и успел достать сигарету, она уже поднесла к ней зажигалку.

— Спасибо! — зажигалка, похоже, бензиновая, сработала не сразу, обдав сигарету брызгами, но, со второго раза — зажглась.

Владимир затянулся несколько раз и затушил сигарету. Он смотрел в её глаза, ещё влажные от слёз, но уже горящие желанием и нежностью. Он думал только о ней: «Ну чёрт с ним со всем — засланка — какая с неё засланка, раскисла, да втрескалась… А я сам-то… Ещё говорят, любви с первого взгляда не бывает. Не думал, что поведусь как идиот. Она предложила потанцевать! Ну почему как идиот?! Соглашусь, конечно же!

Они танцевали под его любимую мелодию, казалось вокруг не было никого. Она прильнула к его губам с непонятной жадностью, но Владимир не стал сопротивляться столь беспардонному поцелую в столь людном месте. Он сам хотел этого. Только аплодисменты зала, явно адресованные им, заставили их отскочить на метр друг от друга.

— Ой — и опозорились мы, Таня, прости! Лучше поскорее это место покинуть.

— Я провожу тебя, ты ведь в этой же гостинице остановился.

— Нет, лучше я провожу тебя до дома.

— Хорошо, я живу недалеко!

Лицо Владимира обдало свежим ветром — чистое небо белой ночи сияло над ними. Он чувствовал желание, да, но не только, он чувствовал крылья у себя за спиной и был рад собственному безумию.

Так, витая в облаках, он не заметил, как они подошли к её дому.

— Подожди секунду — в магазин заскочу.

— Но часа два уже!

— Он круглосуточный! — выскочив через полминуты с бутылкой шампанского, хотя на ногах она и так держалась неуверенно (что-что, а опьянение симулировать нельзя — это Владимир знал точно), она повисла у него на шее — я хочу провести эту ночь с тобой… Ты… — она покраснела и потупила взор

— И я! — Владимир засмеялся.

Дверь её квартиры открывалась такой же пластиковой картой: «Ну и продвинутая это Иллюзия, ну да и хрен с ней с Иллюзией!» — подумал Владимир.

Они смеялись до слёз, когда, разуваясь, Таня уронила сумочку, из которой вывалилось буквально всё — удостоверение, пластиковые карты различного назначения, бумажник, в котором фотографий было больше, чем денег, «Макаров».

Владимир аккуратно открыл шампанское, разлив в фужеры, которые Таня наспех нашла где-то в шкафу. Они были счастливы и смеялись, — рука Владимира была нетверда, и, большая часть шампанского «ушла мимо цели».

Дрожа, она раздевала его и раздевалась сама, затем, упала, широко раскинув руки, и Владимир полностью отдался охватившему его соблазну. Это было настоящее безумие — она утомила Владимира настолько, что после их сумасшедшей страсти, он, едва коснувшись губами её лица, скатился с кровати и пытался отдышаться.

Таня, напротив, была совсем свежа, хотя томное выражение её лица вызывало головокружение у Владимира. Она поднесла ему только что наполненный ею бокал шампанского: «Выпей, мой нежный, чуток в себя придёшь!»

Он выпил. Усталость не уходила, но присесть на кровать Владимир всё же смог. Внезапно, всё поплыло перед глазами, Владимир ухватился за подушку, как бы, пытаясь удержать остатки своего сознания. Он успел пробормотать: «барбит…тура, б..б..л..» — на второе слово, адресованное Татьяне, у Владимира уже не хватило сил.

III

Пробуждение

Какой-то кошмар приснился Владимиру, правда, он не мог вспомнить, какой. Но и глаза открывать не хотел — во-первых — голова разламывалась, во-вторых, он не знал где очнётся. Вариантов в голове промелькнуло несколько, в числе которых — довольно неприятные, но самым гадостным, всё же, он считал вариант очнуться в постели этой мрази, соблазнившей его. Хотя — при чём тут она — официанты, из униформы которых только погоны не торчали, щедро наливали и наливали вино с психотропами, наркотиками и афродизиаками. Не спроста и свечка — небось синтетической летучей опийной дури там было больше, чем парафина. А первый удар его сознанию нанесли ещё в травмпункте, введя вместе с реланиумом и луцетамом нечто вроде фенобензольного спиртового соединения — действует столь же избирательно, как и пентатол, но на другие центры — подавляет внимание, интуицию, инстинкт опасности, вызывает спокойствие и равнодушие — то-то всё ему было «пофиг» и «по барабану». Кстати, ведь она пила ту же дрянь в ресторане. Но, глаза открыть пришлось.

«Потолок белый, окно без решёток, обои не те, обстановка шикарная… Значит — ни КПЗ, ни «дурка», ни её квартира. Уже радует! Но где я?» — Владимир бегло осмотрел комнату.

Кровать, на которой он лежал была размером два на два и убрана шёлком. Кожаное кресло. Телевизор. Бар. Кожаный стул. «Опа! — на стуле его одежда!» Выглаженные брюки, рубашка — без жёлтого пятна от «Адреналин-раша» — постиранная и выглаженная, галстук, пиджак… Бумажник, удостоверение и ПММ лежали на прикроватной тумбочке. Владимир осмотрел кольцо для ремешка на рукояти — ни на четверть миллиметра не сдвинули! Вынул обойму — так — один в канале — бронебой, второй — экспансив, третий — пластик! В его стволе не ковырялись.

Осторожно, сняв ПММ с предохранителя, в трусах и в майке, Владимир подкрался к двери комнаты и резко распахнул её…

Его номер! Дорожная сумка и ноутбук так и лежали, как он их бросил вчера на большой кожаный диван: «И тело на дом доставили и рубашку, и брюки постирать и погладить успели и…» — Владимир увидел на своём локтевом сгибе ещё две маленькие точечки, помимо той, оставшейся после укола в травмпункте — «вначале кофеинчика ввели, чтоб в чувства привести, после того, как она его барбитурой свалила, или клофелином, или чем по бронебойнее, а потом — пентатол, родимый!» — предположение подтверждал и характерный фруктовый перегарчик: «Да — пентатол кололи! Но, почему он не помнил допроса? К своему несчастью, тем, что называют «временной алкогольной амнезией» — когда, проснувшись утром, не помнишь что было бурным вечером, он не страдал, помня проделки, как друзей, так и свои, хотя, многое лучше было не помнить. И «коктейль Молотова», которым его почивали и в травмпункте, и в ресторане, и барбитура и пентатол (тем более — кофеином, если не амфитамином, точно в себя приводили — с «трупом» о чём разговаривать?) не могли заставить его забыть допрос. Значит… Значит под пентатолом его ещё обрабатывал гипнотизёр. Он и вышиб допрос из памяти, под конец сеанса. Ну и сервис! Накололи, подтравили, напоили, накормили, бабу подсунули, под пентей и гипнозом допросили. Затем привезли «тело» в номер, да ещё вещи нагладили, а рубашку — даже постирали!» Серебряное колечко с беловатым кристаллом было на месте — не сняли, значит лишнего ничего не ляпнул, да об этом и не спрашивали.

Головная боль напомнила о себе. В кармане пиджака был пенталгин — Владимир вернулся в спальню. «Вот те на!» На другой прикроватной тумбе лежала упаковка «солпадеина» и стояла стопочка коньяка. Владимир выдавил пару капсул, запил коньяком, закусив долькой лимончика, «надетой» на стопку. «Солпадеин покруче пенталгина будет. Позавтракать надо. Скоро головную боль — как рукой. Ну что я мог им сказать даже под гипнозом?! В том-то и дело ничего!!!» — Владимир рассмеялся. «Что я и не подозревал об Иллюзии, но быстро догадался, что и идиотский «автопробег» и «случайный» КамАЗ — звенья одной цепи, и именно Иллюзия — цель моей командировки. Но что я должен здесь пронюхать? Вот этого я не знаю… Вобщем, моя голова сейчас пройдёт — после того, что я наболтал им под гипнозом — пусть теперь у них голова болит! Ревизор, не знающий, что он ревизор, и не знающий, что ему надо выяснить — нет голова у «мэра» болела всю ночь и сильно!» — Владимир рассмеялся снова, да так, что еле удержался за спинку дивана.

Головная боль прошла очень быстро. Владимир оделся, взял пистолет и бумажник. Под бумажником оказалась визитка: «Глава администрации г. Яизюлли генерал Васильев Александр Петрович» («Да, слово «генерал» можно было и не писать, и так понятно!»). Далее был адрес админки мелкими буквами и стрелочка, нарисованная авторучкой, намекающая на то, что визитку надо перевернуть, что Владимир и сделал. «Просьба явиться к 12». Аккуратный женский почерк. «Она писала? Зараза! Зачем было доводить дело до этого — уж налила бы ему полный фужер барбитуры сразу… Хотя — она пила ту же дрянь, что и он, а бабы — они меньший калибр держат. Вот и не совладала с собой… Небось, когда «весёлые ребята» там меня разрабатывали, сидела в соседней комнате и ревела, вроде: «Ах я — стерва, ах я дура!». Ну — дура — точно, на такое задание умная бы не пошла. Стерва… Пожалуй — всё же — как мерзко, после всего, что было, влить в меня эту дрянь. Да… Ничего не скажешь — исполнила приказ. Ну и стерва!»

Владимир, за своими мыслями, не заметил, как вышел. Белая ночь сменилась серым днём, как всегда бывает на севере. Он взглянул на часы: «Почти одиннадцать. Поесть успею, добраться». Десятка стояла аккуратно припаркованная на гостиничной автостоянке. «Ну и ну! Крыло новое приварили и бампер приделали, ладно, но покрасили как! Ведь металлик перекрашивать такая морока! А тут — как новая!»

Он достал брелок, открыл дверь. Дёрнул рычажок, открыл капот, заглянул под днище: «Не подделка — мой броневичок! Быстро же ребята управились! Следующий раз, если краску поцарапаю, поеду в Иллюзию, не поленюсь!» — пошутил Владимир и направился к ресторанчику.

На этот раз ресторан был почти пуст: «Конечно, эт для меня вчера светопреставление устроили!» — Владимир позавтракал, направился к машине, но, махнув рукой (ещё эту «администрацию» искать), пошёл к ближайшей остановке.

Первой тормознула маршрутка «Газель» с номером «2». Естественно, не разбираясь в местных маршрутах, Владимир спросил водителя, приоткрыв дверь:

— До админки идёте?

— До чего-чего?

— Идёт он — администрация — четвёртая остановка! — сказал интеллигентный пожилой человек. Владимир сел и захлопнул сдвижную дверцу. Его очень удивило, что водитель не понял распространённого, хоть и сленгового, сокращения слова «администрация»: «Не расслышал, может?»

— Молодой человек! — Владимир услышал голос за спиной и обернулся — тот же интеллигентный старичок, что подсказал ему сесть в эту маршрутку — вам через две остановки — налево — серая шестиэтажка, немного разукрашенная разными архитектурными деталями, под «сталинский» стиль — это администрация. Впрочем, я покажу вам, мне ехать до самой Ка… до конечной.

— Спасибо большое, — Владимир поблагодарил его и расположился на сидении.

Администрация очень походила на Лубянку — похоже сходство зданию придавали специально… Любил «шутить» Андропов.

У главного входа стоял охранник, не обративший на него внимания. Владимир поднялся по мраморным ступеням, взглянув на табличку: «Администрация города Яизюлли Ленинградской области». «Как скромно!» — подумал Владимир и вошел внутрь через «старорежимные» стеклянно-дубовые двери. Охранник на проходной остановил его:

— Майор Синеусов?

— Да, лейтенант Телепатов! — Владимира взбесило, что «тормоз» на проходной знает его фамилию и звание.

— Не надо нервничать, я, кстати, сержант, — просто на сегодня вы один записаны к генералу Васильеву. Четвёртый этаж, прямо напротив лифта, кабинет четыреста двенадцать.

— Спасибо, извините, но…

— Понимаю — новенькому в Яизюлли нелегко — это ещё ничего — всё ещё впереди! — сказал сержант и осёкся.

— Интересно, что ещё впереди?

— Ну… Сами узнаете… А оружие при себе?

— Нужно сдать, что ли?

— Нет, оставьте, формальный вопрос.

По пустому сумрачному холлу, мраморный пол которого отдавал гулким эхом, Владимир направился к лифту. Мимо прошло несколько человек, но только один обратил на него внимание. «Как же здесь пусто!»

Лифт подошёл быстро, двери захлопнулись — раз — точно как в гостинице — уже четвёртый этаж.

Большая дверь. N412 «Приёмная главы администрации г. Яизюлли»

Владимир вошёл внутрь — за длинным столом сидели двое — один — в полковничьих погонах, другой, — а вот и встретились — лейтенант Петров.

— Здравия желаю! С вами, Сергей мы уже знакомы.

— Здравствуйте! — ответил полковник, — хорошо же ты моего внука «раздел» — полковник Петров Василь Ваныч, заместитель… главы администрации.

— Приятно познакомиться, Синеусов Владимир Александрович, майор… Хотя… Меня-то вы ещё вчера вечером по машине пробили… Мило познакомились… Что же… — это смутило не только внука, но и деда — не зря говорят — лучший способ защиты — нападение.

— Вам к Сан Петровичу (полковник называл имена-отчества скороговоркой, чего Владимир не выносил, но виду не подал) — проходите, дверь направо.

«Васильев Александр Петрович генерал-лейтенант ФСБ глава администрации г. Яизюлли». «Даже не генерал-майор — генерал-лейтенант! Я попал… Только зачем «три буквы» — итак понятно, что не бронетанковых войск!» Владимир вошёл, закрыв дверь за собою.

Генерал был лет на десять моложе полковника (и старше его на два звания!), он сидел за письменным столом в стиле «модерн», так и не оторвав глаз от компьютера, бросил: «Ох… Присаживайтесь, Владимир Александрович!»

И тут… Он увидел её, — эмоции переполнили Владимира.

— Простите, товарищ генерал, в каком качестве при вас состоит эта, — Владимир едва сдержался, чтобы не выразиться крепко, и тщательно подбирал слово, которым хотел красноречиво, но более деликатно охарактеризовать «постельных дел мастерицу».

— Как видно, вы уже успели познакомиться с моим секретарём и телохранителем, — генерал откинулся на спинку кресла и расхохотался, — что же, Володя, помню, пару лет назад мы с тобою виделись… При более приятных для обоих обстоятельствах… Но… Раз название нашего города — дешёвый, кстати, выверт Андропова, вы раскусили сразу — тогда добро пожаловать в столицу русской, сейчас российской говорят — нет — в столицу мировой науки, добро пожаловать в Иллюзию!

— Ну — ваши шутки со спутниковой навигацией ненамного умнее андроповского прикола — он хотя бы ироничен.

— Почему же? Если после прожарки мозгов Щитом и прохода мимо ультразвуковых «генераторов ужаса», по типу отпугивателя собак, сталкер не попадётся патрульным, которые всадят ему в зад шприц со снотворным, — а потом — промывка мозгов, в общем, если искатель непознанного благополучно сбежит, что он расскажет? Что его «Джипиэска» показывала координаты американской «зоны 51», через пару километров — оазиса Гизы с Великими Пирамидами, затем — координаты гибели «Титаника» — у нас около 50 «аномальных мест», причём наши глушилки постоянно перетасовывают координаты. Да такому рассказу журналист из самой жёлтой газеты не поверит! Кстати — вы наверняка решили, что пришли в сознание, проехали километра четыре и отрубились снова? Нет — вы стояли метрах в ста от федеральной трассы, но уже не видели её из-за…, а спутниковая навигация показала, что вы отъехали от неё на несколько километров. Очень полезно.

— Пожалуй, да, — Владимир, кивнув, согласился с Васильевым.

— А вы присаживайтесь, присаживайтесь, не то упадёте, чего доброго… Вы, кстати, от мозга утренние таблетки выпили — после такой-то проработки? — генерал искоса посмотрел на Владимира, явно готовясь к серьёзному разговору.

— Ну, от мозга, таблетки бывают девятимиллиметровые, свинцовые. Кстати, от сердца тоже, говорят, помогают. Выпил, выпил, и солпадеином закусил, товарищ генерал.

— Кстати, о вашем пристрастии к чёрному юмору, в подробной ориентировочке тоже прописано. Как и ваши любимые песенки, видеоклипы, кулинарные пристрастия, алкогольные и безалкогольные напитки любимые… — Владимир с ненавистью посмотрел на улыбающуюся секретаршу, генереал, заметив это, хихикнул, — что же вы так. Ведь не на неё, Володя, на себя злишься, ах, как, мол, прокололся аналитик 0-класса. Да после травмпункта… После того, что «нюхнули» в лифте, не говоря о том, что было в вине, свечке и даже картошке — психотропы, наркотики опийной группы со специфическими «любовными» гормонами, афродизиаки… Ты ещё долго держался, Володь! Тане пришлось тебе в сигаретку ещё «коктейля» впрыснуть. Наши уже спорили, что прям в ресторане к ней и полезешь — нет. И танцевал, дистанцию выдерживая. И в свой номер не попёр — обломал нам все планы — группа с гипнотизёром и реаниматологами (на случай чего — не считая алкоголя, реланиума, барбитуры и пентатола, в тебя четырнадцать наименований разной дряни всё же вкачали) в соседнем номере наготове была. А тут — спутал карты — пришлось квартиру одной сотрудницы Основного Блока и её соседа — тоже учёного спешно освобождать. Ну, а, пока вы там — генерал улыбнулся, — наши в соседней квартире расположились. А на неё не злись — глупо — не злюсь же я на свой компьютер, когда меня во «Флэшпойнте» мочат! — генерал вальяжно откинулся на спинку кресла.

— Причём тут ваш компьютер? А без секса нельзя было обойтись — итак влез я — нет — мы оба по самые уши — ещё ощущение, что дерьма объелся, — Владимиру не понравился тон «мэра Иллюзии».

— Нельзя. И компьютер при том же. Ты понял всё правильно — ты, как по Гоголю, ревизор, сам не знающий, что тебе нужно узнать.

— Да, пожалуй. А вас я для себя «мэром» назвал, товарищ генерал.

— Послушай, сынок, — Васильев сосредоточенно постучал пальцами по столу, — под гипнозом, впрочем, ты и сам догадался, ты сказал всё. То, что понял, что командировали тебя именно в Иллюзию, пусть, весьма экстравагантно, при помощи КамАЗа, но ты не знаешь кто, и не знаешь зачем. И ты прав — сейчас мы оба в полном дерьме и выгребать к берегу будем вместе. Мы поступим по-умному. Какой у тебя уровень — третий общий, первый по ВВС и воору. С этой минуты у тебя — общий допуск — не то, что нулевой — считай — минус первый. Ты должен знать об Иллюзии всё. Идёт партия. Шахматная. Ты — нейтральный ферзь — я король белых. Но, по их замыслу, ты должен «почернеть» и поставить мне мат. Но, узнав правду, ты поменяешь цвет на белый, и мы вместе поставим мат чёрному королю. И ты поможешь узнать кто он — этот чёрный король. За вчерашнюю разработку извини, конечно, но только так мы могли узнать, что ты не чёрного цвета. А ещё, тебе необходим маленький шок, расслабься, откинься на спинку, как говориться, «Виндоус» сейчас загрузится… Тебе нравится эта, если можно так назвать «современная скульптура»? — генерал указал на чёрную стальную трубу на треноге, из которой торчала бронзовая ладонь.

— Нет, думаю и вам тоже, так зачем она здесь?

— А вот за этим — Тань, покажи человеку, что нужно делать с современным искусством.

Секретарша наклонилась, подняла тяжеленную — кило под семьдесят трубу и скрутила её в бублик. Затем распрямила, правда, кое-где труба осталась помятой, лак поотскакивал.

— Ну как? Я же говорил вам, не обижайтесь на компьютер, — Владимир не мог понять, зачем генералу такие фокусы. Не доверяет?

— Пусть во мне и четырнадцать наименований психотропов, но этот дешёвый фокус с «памятью» металла меня не впечатлил. Я не идиот, чтобы поверить в то, что она э… терминатор, оставьте это Голливуду, я, как аналитик, знаю, что в бою антропоморфные роботы попросту бесперспективны.

— Скептик. Люблю обламывать скептиков, хотя, это доводится редко. Сколько по-вашему она весит?

— Чуть за полтинник.

— Ну так подойди и подними её за талию.

— После вчерашнего — сами поднимайте, товарищ генерал!

— Это приказ, — генерал сказал достаточно жёстко.

— Слушаюсь и повинуюсь! — Владимир сложил руки по-восточному и поклонился, поднялся с кресла, подошёл к секретарше, обхватил за талию, рванул, — а-а, чёрт!

— Не чёрт, а антропоморфная боевая разведовательно-диверсионная модель, последней новейшей серии — восемнадцать — одна из прототипов, бортовой номер — два, — а двенадцатые-семнадцатые серии по Иллюзии тут и там бегают. Обслуга, рабочие — всё они… сто пятьдесят четыре кило — титан, он лёгкий, конечно, но не на столько же, как костная ткань. При этом от огня минимум двадцатимиллиметровок надо полностью защитить жизненно важные агрегаты.

— Да… Надо слушать первый импульс. Когда её вчера впервые увидел — первая мысль: «Как на Ижмаше калибровали!» — Владимир ещё пытался шутить.

— Нет, дорогой, нет. На Ижмаше таких не делают! — генерал расхохотался.

— Вы говорите — двадцать держит? — Владимир не без намёка, с ухмылкой посмотрел в лицо «мэру Иллюзии».

— Держит, эрликоновский двадцать на сто тридцать восемь держит, так что, дорогой, отведи душу, если хочешь, только не в лицо — потом целиком восстанавливать придётся, кожа-то у неё нежная, правда Володя, дорого такой материал стоит! — генерал не переставал смеяться, секретарша приспустила вниз декольтированную кофту — давай, Володя, стреляй в грудь коммуниста! — от смеха Александр Петрович закашлялся.

Владимир произвёл четыре выстрела выше кофты — в «кожу», в проекцию аорты и предсердий. Красной краски было достаточно. Секретарша аккуратно достав платочек, отёрла грудь. Только заметив, что дырки три, Владимир вспомнил про пластиковую пулю. Генерал заботливо подал ему разовую ручку. Владимир подошёл к секретарше, — рука тряслась так, как будто в ней была не ручка, а стреляющий пулемёт. Еле-еле обратной стороной ручки Владимир попал в одно из отверстий. Ручка вошла сантиметров на семь, пока не наткнулась на что то твёрдое, но подвижное. Пошевелив ручкой, он понял, что это «гуляет» его бронебойная пуля, отскочившая от титана и засевшая в синтетике.

— Антропоморфная боевая разведовательно-диверсионная модель — БРДМ с ножками, короче, а я думаю — чего для полноты картины не хватает — КПВТ* в «башне», под стильной причёской! — Владимир попытался пошутить, но это не очень-то у него получилось.

— Поверил… Ну… КПВ для неё тяжеловат, а вот, из НСВ или АГС-30 она, стоя с двух рук, стрелять будет точнее, чем самый опытный и накачанный контрактник со станка лёжа. А мужские модели, хотя и весят больше — под двести пятьдесят, не то что с КПВ — с рук из 2А72 могут короткими очередями.

— Постепенно начинаю понимать, — Владимир встряхнул головой, — вам было нужно, чтобы я осознал, что вчера меня поимел терминатор, для чего? Чтобы, выйдя на улицу и увидев звездолёт с аннигиляционными пушками и опознавательными знаками ВВС России, я не очень удивился, а только сказал: «Разлетались тут!»? Кстати, товарищ генерал, попросите, пожалуйста, вашу …э Татьяну Арнольдовну убраться — мне до сих пор как-то… Я скорее взасос поцелую ваш звездолёт в фотонное сопло, чем наедине с ней останусь!

— Таня — выйди — видишь, как человек нервничает, и поменяй кожу на груди, — генерал невозмутимо обратился к «модели 18», — если честно, Володь, глубоко извиняюсь за столь экстравагантную и неприятную для тебя подставу. Но она была необходима не только для того, чтобы вы уже, ну, скажем так, ничему не удивлялись…

— Понимаю, Александр Петрович, если, по возвращении меня захотят обработать, как сделали ваши, регрессивным гипнозом под пентатолом, чтобы я рассказал им про секс с терминатором и звездолёт с красными звёздочками. Естественно, решат, что это полный бред, вызванный хорошим промыванием мозгов.

— Верно, верно, Владимир Александрович… И это было учтено. Хотя, понимаю, что вы сейчас чувствуете.

— Чувствую я себя… почти некрофилом.

— Ну это зря так — генерал рассмеялся — считайте, что опробовали в деле что-то типа американской сексуальной куклы, которые в московских секс-шопах продаются, правда, сверх высокотехнологичной и отечественной и по приказу. Я и сам иногда с ней… Серьёзно! И жена к «железяке», как она выражается, не ревнует. А модели наши нежные! — генерала разобрал хохот.

— Слушайте, хватит об этом напоминать! — Владимир красноречиво посмотрел на генерала, — это уже не смешно.

— Ладно, ладно, извини, сынок. Тем более, это были цветочки — ягодки-то впереди. Правда… Такую экзотику как звездолёт с пушками я вам не обещаю. Звездолёты — вчерашний день, зачем они нужны, если можно перемещаться через подпространство? Байки про Катапульту слышали?

— Слышал. Верю. Хенде хох… И понял, что за «Щит» о котором так неосторожно трепались при мне врачи в травмпункте. Электромагнитный колпак, стирающий Иллюзию, работающий для всех видимых и невидимых оптических диапазонов, плюс, искажающий радиолокационную картинку. Ещё кипятит мозги разномастным сталкерам — успеют убраться — их счастье. Вобщем, американским спутникам вы показываете Бычий хвост в прямом и переносном смысле.

— Да… Не трепаться не могли… А ты умница, Володя. Мы им всем, и твоему Чёрному королю та-а-акой… — генерал согнул руку в локте, потрясая кулаком, — хвост бычий покажем! Про Щит сам просёк. Будем, значит, в курс дела вводить.

— В курс дела… Вы мне показываете все, как есть, а я, наоборот, как говорят садоводы-любители, должен «лить воду», пока «крот» из норы не вылезет?

— Ох и в точку! — генерал снова рассмеялся, но Владимир услышал ещё и женский смех.

— А что ваша постельная БРДМ здесь делает? Кстати, чувство юмора у неё собственное, или просто, за микросекунды, уловив, что вас разберёт хохот, «модель» присоединилась?

— Извините, товарищ майор, но я принесла информацию, необходимую вам.

— А чувство юмора собственное. Спаренный процессор прототипов мужской девятнадцатой и женской восемнадцатой — так уж повелось, мужские серии — нечётные, женские — чётные, формирует у них даже что-то вроде личностных повадок. Они совершенны! Кстати, для полноты картины «бреда и промытых мозгов» мы сделаем тебе предложение от которого ты отказаться — на стольник спорю, не сможешь! — лицо Александра Петровича озарилось весёлой улыбкой с хитрецой.

— Какое? Заинтриговали сильно.

— Боевой вылет-тестирование против реального противника — танковой колонны Оккупационных Сил в Ираке, сопровождаемой «Апачами», скажем? Как? Слюнки-то потекли?

— Да уж, как у собачки Павлова. В точку — если я расскажу, что утюжил «Абраши» в Ираке, мне в дурик прямая дорога… Тут и э… «секретаторша» отдыхает. Но как? Через Катапульту что ли? Это же билет в один конец?

— Гляди — «секретаторша» — и Василёк — полковник, ты его в приёмной вместе с придурашным внуком видел, её так называет, генерал, с удивлением, прицокнул.

— Кстати, мне это не слишком приятно! — «модель восемнадцать» положила перед Владимиром электронный планшет и папку с бумагами — «Ознакомьтесь, пожалуйста, товарищ майор!» — «секретаторша» вышла с обиженным видом.

— Просмотри картинки и записи на планшете, посмотри-почитай документы, если что, спрашивай. Хотя — тут, как говорят русские люди, — генерал достал из сейфа бутылку коньяка и два тонкостенных стакана, вызвавших у Владимира неприятные воспоминания о вчерашнем, — без поллитры не разобраться. А «общая анестезия» тебе просто необходима. Ты смотри, смотри, я щас по двести разолью. Вот! Вникаешь! — Александр Петрович смотрел, как Владимир просматривает электронный планшет — в бою антропоморфные бесперспективны — да — но Тане не в Австрии воевать против колонны «Леопардов» — быстро накроют, хотя шума наделать успеет много — представь её в коридоре Пентагона, Оральном кабинете с Клинтоном, пусковой шахте «Минитмена» — Катапульта куда хочешь закинет, или — да хоть на майдане в Киеве — каково? Боевая разведовательно-диверсионная! А почему бесперспективными друзья-то наши потенциальные сочли, оставив антропоморфную схему для японских игрушек! Из-за нестабильности двухопорной схемы. Но и мы, люди — на две ноги опираемся — нестабильные такие-растакие! Вот и пошли мы эту схему стабилизировать по нашему образу и подобию. Четыре подпроцессора исчисления центра тяжести передают данные на главную систему, и на ножках модели стабилизируются положением корпуса, а не изменением положения точек опоры, как у амеров и японцев! Да так стабилизируются, что женские модели могут вести на ходу огонь из крупнокалиберного пулемёта, а мужские — двух с половиной центнеровые — из лёгкой автоматической пушки! И, если программку написать — моя секретарша тебе на пальчиках хоть лезгинку, хоть «Озеро лебединое» станцует! А да — генерал заглянул в планшет, просматриваемый Владимиром, — вот и чисто боевые — арахноморфный и зооморфный. Полюбуйся.

— Давайте сначала выпьем… за встречу, — Владимир нервно выдохнул.

— Давай, сынок, за встречу и совместную работу! — ответил генерал, подняв стакан.

— За совместную работу, значит? Ну что же — в точку сказано… — Владимир и генерал подняли и осушили свои стаканы.

— Теперь — хоть расслабишься немного! — «БРДМ» не преминула появиться снова, принеся свежей буженины, которой собеседники закусили коньяк.

— Ну что же, Владимир, как вам модели «Арахна» и «Гепард»? — спросил генерал, посматривая на электронный планшет, который «листал» Синеусов.

— Но, всё-таки — модули питания на молекуляризаторах водорода — это слишком!

— Почему же «слишком»? Помните — лет двадцать назад двадцати пяти миллиметровые противотанковые ракетки, точнее, активно-реактивные снаряды?

— Помню прекрасно, — Владимир интересовался этим секретным проектом, замороженным ещё при Союзе, — при попадании компоненты выделяли атомарный водород, который мгновенно молекуляризировался, скорость продуктов — десять тысяч, температура — шесть — как на Солнце, броню просто испаряло, а башни танков-мишеней срывало сталью, мгновенно превращённой в перегретый пар. Но я помню, и почему проект зарезали. Помимо бешеной дороговизны компонентов и разовости блоков-пушек, производители не могли гарантировать, что не будет самопроизвольной реакции компонентов с выделением атомарного водорода, а тогда — носитель — к чертям, а у вас, практически реакторы на молекуляризации!

— Володя — то, что невозможно там — возможно в Иллюзии! — генерал улыбнулся подозрительно тёплой улыбкой, — неужели вы до сих пор не поняли — я же говорил вам: «Добро пожаловать в столицу мировой науки!» В антропоморфных моделях, кстати, те же блоки питания. И — как видите — хотя каждая из них имеет эквивалент в полтонны тротила — у нас не было ни одной катастрофы, за исключением случаев, когда мы умышленно испытывали модели на подрыв системы питания.

— Смотрю, в отличие от антропоморфных моделей, зоо и арахноморфные оснащены исключительно встроенным оружием?

— Именно, именно. И каким!

— Ну четырнадцати миллиметровая электромагнитная пушка «Арахны» меня просто восхитила! — майор не лукавил, — её вольфрамовые капсулы, разогнанные до четырёх кило в секунду, прошьют лоб «Абрамса», да ещё и оснащены теми самыми компонентами, выделяющими атомарный водород. Мало что от танка останется…

— Да. И прицельная дальность пять-восемь километров. С великолепным процессором упреждения запросто, с такой дальности, размажет по небу вертолёт или истребитель!

— Но боекомплект — всего сорок капсул! — Владимир не понимал, почему при такой компактности боеприпасов, нельзя увеличить комплект.

— По вашему — мало?! — хмыкнул генерал, — это две танковых колонны!

— А что потом? — Владимир недвусмысленно посмотрел в глаза Васильеву.

— А потом «Арахна» уходит в глубокую оборону, уничтожая любые УР противника индукционными пушками — просто палит их электронику. И мозги отчаянных пехотинцев тоже.

— Управляемые! Но, как говорят — от сумы, да от тюрьмы, а танкисту — от «кумы» — лучше не зарекаться! А ОБПС — так вообще…

— Мне определённо нравится ваш юмор, — генерал понял, что Владимир пытается сохранять самообладание, не смотря на свалившую на него информацию, и это вызывало в нём глубокое уважение к «ревизору», — индукционки могут работать и как лёгкие электромагнитки, — вольфрамовая картечь на трёх кило в секунду не только размажет кумулятивный снаряд, возможно, сведёт с траектории и ваш бронебойно-подкалиберный! Только… При диаметре менее чем десять-двенадцать сантиметров — вероятность попадания всего пятьдесят процентов, да и обнаружить неуправляемые снаряды труднее на порядок. Зато «Гепард» — хотя электромагнитка послабже будет, и стреляет девяти миллиметровыми вольфрамовыми болванками, тем не менее, очередями, три снаряда — в течение десяти миллисекунд на скорости пять с половиной километров в секунду, так же способен просквозить лоб «Абрама» или превратить «Апач» в решето. Плюс — боекомплект «Гепарда» можно пополнять — найти геройски павшего «рядового Райана», прихватить пару-тройку обойм М-16 — специальный агрегат извлечёт пули из гильз, произведёт сегрегацию бронебойных боеприпасов по массе пуль, и вот вам лишних полсотни-сотня кинетических снарядов. Конечно, не смотря на то, что более лёгкие 5,56 или 7,62 будут разгоняться до большей скорости, адекватной стандартным болванам мощности, они иметь не будут, но и уранового бронебоя двадцать второго калибра[1] хватит, чтобы пробить метр гомогенной броневой стали с трёх кило! Так что, почти как в анекдоте, боекомплект этой «кисы» можно считать неограниченным.

— Согласен, снова сдаюсь. Однако, спрайтовая «свой-чужой» несовершенна! Германские Т-72 или Ми-24 «Арахны» могут принять за свою технику, а те ответят БПС или залпами С-8, пока глаза «паучка» не рассмотрят чёрные кресты.

— Ну — это исключение. Потом, чужих распознают по враждебности, а наших танков и вертов у ФРГ слишком мало. Так что — малые боевые группы из пары «Гепардов» и одной «Арахны» способны передвигать линию фронта, а те тридцать семь «паучков» и семь десятков «кисок», что мы уже наштамповали, способны выиграть локальный конфликт в 72 часа! Да — вот ты и до Катапульты дошёл! — Васильев откинулся на спинку кожаного кресла.

— Помню — несколько лет назад, учёные под Иркутском из одного «стакана» перемещали насекомое в подобный «стакан» в соседней комнате. А теперь… Боже — и Ту-160 «влезет», — Владимир не переставал удивляться.

— За несколько лет работы в Иллюзии с нашим энергетическим, научным и финансовым потенциалом — хоть «Кузнецов»! — пошутил генерал.

— Просто, как всё гениальное!

— Я не физик. Хочешь, пообщайся с работниками Катапульты — разъяснят это подробнее, — Васильев наклонил голову и задумчиво посмотрел на майора, — как я понял — всё вышло из концепции, что материя — иллюзия энергии, а энергия — иллюзия, создаваемая э… вибрациями пустоты — они говорят — флуктуация вакуума, что ли. Вот и научились при помощи всплеска энергии «раздвигать пустоту» и влезать в неё — а оттуда — куда хочешь… А где-то, в этой пустоте, подпространстве грёбаном, сидит дедуля с двадцатимиллиардолетней бородой, создавший иллюзию, которую мы называем нашей Вселенной и посмеивается над всеми нами, а может ещё над другими разумными расами, разбросанными в бесконечности…

— Да… Вы не физик — вы философ! Но «старичка», как вы назвали Бога, вам не найти и в подпространстве — всё равно найдёт тёмный уголочек в этом Ничто и спрячется. Кстати, говоря о Катапульте, сколько раз вы произнесли слово «иллюзия»? — Владимир улыбнулся.

— А что делать — всё, всё вокруг это — иллюзия, а мы, наш городок, — всего лишь — вершина эволюции иллюзии. Вы достаточно прочитали, чтобы понять, как мы научились делать «билет в оба конца» без второго стаканчика для таракана — просто засылать объекты через подпространство на определённое время, а потом возвращать? После переброса, они сохраняют метастабильное состояние, имея привязку к координатам отправления, это оказалось проще, чем думали физики Города.

— Ну… Не все объекты… Скажем, для двадцати семи водородных «соток» моноблоков для подземной «тектонической сетки» под Штатами, билет, естественно, в один конец?

— Это — так — пережитки Холодной Войны, естественно, не попадающие под всякие СНВ и ОСВ, — так как их просто не существует! Но… Вот! Представь, — что будет, если мир узнает об Абсолютном Средстве Доставки? Можешь ли ты, со своим ноль-классом предугадать реакцию американского генералитета? — генерал перешёл к сути проблемы, — скорее всего — да — международные наблюдатели при Катапульте, в обмен на переплавку двух третей американских подводных ракетоносцев и отказ от ПРО. Но как отреагирует рынок — известно как, а наш резерв на три четверти — в долларах. И ни один человек в мире не гарантирует, что какой-нибудь американский генерал, командующий несколькими шахтами и имеющий коды, не произведёт пуск из-за своего панического страха, ибо Катапульта — Абсолютное оружие. Но дело не в этом, эти ракеты перехватит не то что российская ПРО — одна Иллюзия. Легче бы нам дышалось, если бы Эйнштейн не открыл своё Ё-моё в квадрате, позднее воплотившееся в «Малыша»? Легче! — Владимир согласно кивнул в ответ, — мир не готов к нашим открытиям, и, может быть, не будет готов к ним ещё полвека! Но мы — мы сумели свои открытия «закрыть», стереть. Чёрный король не знает что делает, как и его хозяин — наверняка, какой ни будь продажный министр, как и их заказчики из ЦРУ — они хотят открыть Иллюзию, но откроют ящик Пандоры. Достаточно того, что Катапульта на Земле может существовать только одна. По расчётам наших учёных — аналогичное устройство, меньшее по мощности в сто раз, может безопасно находиться не менее чем в ста двадцати тысячах километрах от Катапульты. А построенное, скажем, в Австралии — она более удалена от нас, чем США, при включении такого устройства, оно войдёт в резонанс с Катапультой, наша система, как более мощная, выбросит в подпространство вторую, но, с громадным куском планеты и магнитной дезориентацией Земли! Вот те и Апокалипсис без всякого ОМП[2]! А они будут вести исследования и строить, хотя нам пришлось уничтожить даже «стаканы с тараканами» в Иркутске!

— Тогда, Александр Петрович, будем вместе ставить мат Чёрному королю, — Владимир привстал с кресла, протянув руку Васильеву.

— Будем, и да поможет нам Бог, если Ему в своём подпространстве есть до нас дело! — генерал пожал руку Синеусову, и указал глазами на стаканчик, намекая, что коньяк пора бы добить, — а вы, пока ознакомьтесь с нашей историей. Да — твой ноут и мобильный подключены к нашему терминалу, и, хотя я полностью тебе доверяю — это необходимо. Не только подключены, но и переориентированы — сейчас для всех ты находишься в гостинице Краснозаводска — городка, в который тебя собирался препроводить внучек полковника. А ваше присутствие на базе к завтрому мы обеспечим. В разговорах исходи из этого. Кстати, скажу тебе ещё, Иллюзия давно интересует их.

— Натовцев? — Владимир хмыкнул, ещё бы Город не интересовал потенциальных противников.

— Нет — их… Для того, собственно, нам и понадобились «генераторы ужаса» и шутки с навигацией — «тарелочки» не рискуют сунуться за Щит, но вокруг летают регулярно, привлекая искателей приключений на свою пятую…

— И что? — Владимир и не пытался скрыть своего интереса.

— А то, что несколько нам удалось даже сбить ракетами со специальной частью, создающей лёгкую гравитационную аномалию вместе с сильной электромагнитной волной, но… Они самоликвидируются после приземления. Похоже, вместе с экипажем. В лесах вокруг Иллюзии несколько воронок от взорвавших себя НЛО. Пойми, мы не знаем, что им нужно на Земле, быть может, Иллюзия станет главным форпостом обороны, на случай иноземного вторжения!

— Форпост обороны? Нет, товарищ генерал, голливудские блокбастеры всё же смотреть вредно. Зачем им захватывать Землю? Колонизация? — ни в коем случае, мы так загадили среду собственного обитания. Полезные ископаемые? Исключено — и человечеству нефти, угля и газа хватит лет на сто — не больше, тем более, что для столь высокоразвитой цивилизации, нефть и уголь — всё равно, что для нас восковые свечки. Уран? Мы успели поистощить даже урановые запасы, тем более, если он им нужен, в чём я сомневаюсь, то на том же Марсе урана много больше, чем на Земле, и добывать его можно не то, что без войны — и вовсе незаметно для землян. Они наблюдатели. Причём — наблюдатели-пацифисты. Вы ведь сбивали их аппараты обычными РВВ[3] со спецначинкой, не используя Катапульту, ибо она разрушила бы корабль изнутри, а Иллюзии нужны технологии пришельцев.

— Твоя правда, Владимир! — генерал немного прищурился, — Владимир начинал ему нравиться всё больше.

— Тогда подумайте, почему они не применяли оружие даже, чтобы сбить Р-27 с магнитно-гравитационными БЧ, не говоря об истребителях? Они даже не пытались защититься, применив своё оружие, кстати, я не исключаю, что аппараты наблюдателей и вовсе не вооружены. Просто следят за развитием человечества, за Иллюзией — в первую очередь, так как здесь сосредоточены самые прогрессивные технологии в мире. Они «выдёргивают» пилотов — если, конечно, их аппараты пилотируемые, а сбитые «тарелки» самоуничтожаются.

— И опять я вынужден признать твою правоту… Эх, Володь, смотрю я на тебя — ты нужен Иллюзии.

— Да… КамАЗ вытолкнул меня в будущее на сто-сто пятьдесят лет вперёд… Но, вернусь на землю. Как, всё-таки, мобильные пробивают индукционный Щит?

— Никак! — генерал глухо засмеялся, — одна приёмно-передающая башня на Яизюлли и Хвост, станция сжатия потока, длинный подземный кабель — и антенна, за пределами Щита, проецирующая сигнал на спутник, чтобы не выдавать наше местоположение. Очень просто. Кстати, Серёжа, (генерал нажал на кнопку внутренней связи) пригласи нашего лучшего гипнотизёра, она выработает у вас… как сказать — толерантность к антропоморфным моделям, — ибо они везде, иначе можно сойти с ума. Вы почувствовали их ещё с укола медсестры Маши — модели N14 в травмпункте. Физики наши, вот, частенько в окна прыгают — несмотря на электромагнитные ловушки. Почему-то они съезжают чаще всех.

— Потому, что испытывают то же, что Эйнштейн и Кюри после Хиросимы, — Владимир высказал своё предположение.

— Возможно. А чтобы «терминаторы» повсюду вам не мерещились — просто, дайте свои очки на секунду! — генерал достал какой-то спрей и опрыскал стёкла с внутренней стороны. Жидкость мгновенно превратилась в равномерную плёнку — теперь вы будете замечать зелёное люминесцентное покрытие глаз «моделей», — генерал улыбнулся — поверьте — это сделает вас на порядок спокойнее, вы будете точно знать, кто человек, кто нет, а гипнотизёр сделает ваше отношение к, как вы выражались, «БРДМ», таким же спокойным, как к собственному ноутбуку. В общем, побеседуете с нею немного у меня, а, затем, пройдёте к гипнотизёру в кабинет — там обстановка располагает, да ещё коньяк предполагает! — генерал ухмыльнулся, — поверьте, после сеанса, даже вчерашнюю ночь вы будете воспринимать без отвращения, а с присущим тебе, Володя, — генерал снова перебивался с «ты» на «вы» и наоборот, — великолепным юмором! — Васильев протянул очки Владимиру.

В этот же момент открылась дверь кабинета, заглянула женщина приятной внешности: «Можно?» Она была довольно симпатична, но, слава Богу, «ижмашевская калибровка» в ней не просматривалась, да и по поведению понятно — человек: «Это уже радует! Кстати, как-то не думал, что гипнотизёр — женщина!» — подумал Владимир, вертя очки в руках, подумывая — надеть — не надеть, решил, что всё же не стоит лишний раз демонстрировать «терминаторофобию», да, к тому же, зря обижать человека.

— Проходи, проходи. Знакомься, Владимир — Анна Андреевна — как Ахматова, генерал хмыкнул, — легко запоминается — наш лучший специалист по гипнозу, НЛП[4] и прочим видам подобного воздействия. Между прочим, она единственная поставила на то, что мой секретарь не сможет тебя соблазнить.

— Очень приятно… Впрочем, думаю, вчерашней ночью и вы уже успели со мной познакомиться, как говорил генерал, меня обрабатывал лучший, — Владимир перешёл в атаку сразу, ему хотелось отыграться за вчерашнее.

— Да, увы, это была я. Нападение — ваш излюбленный психологический приём? Разочарована… Да, я, прочитав вашу ориентировку, думала, что вы почувствуете отсутствие души, ставила на вашу хвалёную интуицию. А оказалось…

— Продолжайте! Вы хотели сказать: «Оказалось — все вы мужики одинаковые?» Вы медик всё же — вчерашняя отрава и слона бы свалила к крокодилу в объятия. Мужененавистница, втайне ожидающая прекрасного принца, желательно, на белом коне, — Владимир заводился, — приехала в Иллюзию, ожидая найти такового в этом «Городе-призраке», но, увы… Кстати, вы не сторонний наблюдатель, а соучастник вчерашнего издевательства надо мной!

— Всего лишь приказ. И ничего личного, — Анна посмотрела на майора каким-то нарочито отрешённым взглядом.

— Так, наверное, ликвидаторы своим объектам говорят, прежде чем на спуск нажать. Хотя… насчёт личного вы лукавите, судя по вашей ставке, Анна Андреевна, вы немного перепутали битую «десятку» с белым конём! — женщина смутилась — кстати, похоже, всё человеческое население Иллюзии делало ставки на вчерашнюю ночь, а каждая собака здесь читала закрытую подробную ориентировку на меня, документ нулевого допуска!

— Вы приглашаете меня на свидание? — парировала Анна.

— Нет, наше свидание уже состоялось вчера ночью!

— Браво, браво! Мои аплодисменты! — генерал неторопливо, почти по-брежневски аплодировал, — очень интересно наблюдать вашу дуэль — аналитик против психолога — кто кого первый разложит по полочкам. Но, к сожалению, вынужден прервать ваше фехтование, — Чёрный король делает свои ходы — времени не так много. Кстати, Владимир Александрович, «нулевую» ориентировку читало всего человек пять, а за ставки — извиняемся, конечно, но их делали только те, кто принимал непосредственное участие в разработке. Однако, я тоже из аналитиков и позволю себе ещё одну ставочку — судя по тому, что я только что видел, стольник даю, скоро дело перейдёт во взаимную симпатию! — генерал рассмеялся и откинулся на спинку кресла, тут уже смутились и Владимир и гипнотизёр, — Аня, ты знаешь, что тебе делать, проводи майора Синеусова в свой кабинет, а я пока на «Флэшпойнте» эмоции выплесну! Володь, прихвати планшет и бумаги с собой. Я тебя вызову или сегодня вечером, или уже завтра утром. Всего тебе!

— Всего вам доброго! — почти в один голос ответили Владимир и Анна.

Они вышли из кабинета. В приёмной дедули-полковника и внучка-лейтенанта уже не было. Только «БРДМ» набивала что-то на компьютере. Владимир надел очки и специально попрощался с «моделью», она повернулась к нему, вежливо ответила, слегка поклонившись: «И вправду «зеленоглазка»!» — подумал Владимир про себя.

Выйдя из приёмной, они сразу же столкнулись с ещё одним из них, — увидев зелёный блеск Синеусов шарахнулся к противоположной стене.

— Вот от этой фобии я и буду вас лечить. В Яизюлли все новенькие через это проходят, только, давайте по лестнице, мой кабинет на третьем, а из-за одного этажа в подпространство нырять…

— И лифты?! — вот здесь Владимир едва не уронил челюсть.

— Что вы, — женщина улыбнулась, заметив его замешательство, — только в «Президент-отеле», как мы его называем и в Управлении — ну, здесь. В остальных зданиях — вполне обычные лифты, отличающиеся разве только своей чистотой от лифтов любого нормального города. А очки… Не очень рекомендую — их и так видно — лица-то разные, да всё равно, когда знаешь… Но когда, через очки, глаза сияют как у кошки ночью — только дополнительный фактор стресса.

— Вы за ту перепалку изви… — Анна не дала договорить:

— Вот этого не надо, пожалуйста. Извиниться должна я. С вами поступили просто по-свински, а я действительно принимала в этом участие. Кстати, если вас это интересует, я была категорически против генеральской «секс-машины», но они настаивали на шоке и необходимости достоверных, но неправдоподобных воспоминаний. Хотя… Меня это не извиняет нисколько…

— Ладно вам. Проехали. Кстати, сколько их тут? Понимаете, когда я утром в маршрутку садился, водитель не понял сленгового сокращения «админка» — значит?..

— Значит — тринадцатая модель со слабым процессором. Пятнадцатый бы уже въехал. А так — не падайте, если что, я удержу, — женщина улыбнулась, — три четверти.

— А население? — майор был попросту огорошен.

— За двенадцать тысяч, — Анна сказала настолько непринуждённо, — и Владимир подумал: «ко всему привыкаешь», но, быстро произведя необходимые подсчёты, растерялся:

— Девять тысяч этих «БРДМ» ходячих против всего сотни боевых паучков и кисок!?

— Не девять — тридцать семь. Уже можете держаться, — девушка улыбнулась снова, — более двенадцати тысяч — это я о людях. Впрочем — у вас планшет абсолютного уровня допуска — изучите, будете знать в несколько раз больше чем я.

— А откуда вы знаете, что это за планшет, я, например, узнал об этом от вас?

— Таких в И… Яизюлли…

— В Иллюзии — так в Иллюзии!

— Таких в Городе всего штук пятьдесят — для бэшного и военного начальства и некоторых учёных. Специально выполнен электронным планшетом, так как информацию содержит, которую нельзя закачать ни на ноутбук, ни на какой другой источник, с которого возможно копирование или отправка в Сеть. В спецпланшеты информацию можно только добавлять, а с них вы даже фото не сделаете, — засветит плёнку встречной вспышкой или индукционным излучением, о числовых камерах не говорю, — планшет их за версту чувствует.

— И мне доверили такой, со всей информацией?

— А как же — теперь вы в одной связке с Александром Петровичем, вам положено всё знать, чтобы вовремя сыграть на флейте мелодию крысолова, — девушка улыбнулась, пожав плечами.

— Точнее, чтобы подобрать нужную мелодию, — уточнил Владимир.

— Да, скорее, подобрать.

— Но как — как эти двенадцать тысяч живут здесь, что, как пленники? Иллюзия — это билет в один конец? — майора волновал не столько вопрос секретности, сколько «человеческий фактор» Города.

— Что вы! Здесь никто никого не держит. Но… Иллюзия, как бы сказать, засасывает, затягивает. Факторов много — я, работая с доброй тысячей пациентов, под гипнозом слышала, что здесь они ощущают себя сверхчеловеками и, чуть ли не властителями мира — жителями будущего — как минимум. Потом — при каждом НИИ и военной базе под Щитом есть маленький ВУЗ военный ли — гражданский ли, это для отпрысков учёных, бэшников и военных. При этом — они пробиваются через академии и университеты — самые престижные в стране — многие из молодёжи разлетаются, оставаясь во внешнем мире, в своих НИИ или на своих базах агентами Иллюзии. И у каждого — своё задание.

— Ну и материальный фактор, хотя бы, наверное, кривая раскрываемости преступлений у вас похожа на кардиограмму покойника — за отсутствием оных.

— Это да. Вдобавок — медицина — ЦКБ отдыхает, обеспечение — ну, не коммунизм, — она улыбнулась, — хотя всё и по карточкам — пластиковым, но если вы хотите каждый день завтракать бутербродом с сантиметровым слоем икры — карты офицеров и учёных Иллюзии позволяют и не такое. Плюс денежная зарплата — смешная в 12–20 тысяч — тратить за пределами. Очень важный фактор — здесь каждый с детства знает, что Иллюзия за мгновение может стирать с лица земли континенты, понимает хрупкость мира, конечно же, вне пределов Щита, преодолев который и боеголовка «Трайдента» превратится в простой радиоактивный кусок металла, если вовсе не расплавится, или не будет сбита до этого нашей ПРО, попросту не чувствуют себя в безопасности. Вы можете смеяться, но на большой земле, наши ежесекундно боятся за себя и своих близких! — Анна покачала головой, ей самой подобные откровения местных казались паранойей, но, факт оставался таковым, посвящённые не чувствовали себя в безопасности за пределами Города.

— Но… Как они — что — невыездные все?

— Почему? Вполне «выездные». Как при Союзе — формируют тургруппу человек в двадцать, детей включительно и пяток бэшников прикрытия. И — вперёд — в «дружественные» страны — список не очень длинный, но Китай, Индия, Сирия, Египет, континентальная Греция и греческий Кипр — не всякое турагенство предоставит такие путёвки и такой комфорт. Ну… Немного наш брат — психотерапевт им мозги промывает перед этим. Ещё — среди охраны — две-три «модели», защита от похищения — почти стопроцентная. А невозвращенцев в таких странах сразу возвратят.

— Даже за кордон в отпуск — хорошо же вы тут… — Владимира повеселило сочетание соблазнов «золотой клетки» Города и непонятного страха лишиться защиты этой фантастической Иллюзии, — материальная сторона крепко держит!

— Материальная — да. Но, пожалуй, — Анна вздохнула, — главное — это обладание Тайной. Тех, кто уезжает, пытается порвать связь, возвращает Тайна. И не в том плане, что за разглашение от трёх до семи, — Владимиру понравилось, как женщина сострила, — а в том, что никто не поверит, скажут: «Ну, ты и фантазёр!», или «Закусывать надо!». Психологически, обладая Тайной, наши «беглецы» пытаются рассказать о ней, но им не верят — результат… Или назад — в Иллюзию, или… некоторые кончают психиатрической клиникой.

— А физики прыгают в окна? — кому ещё, как не профессиональному психологу было задать вопрос, столь волновавший Владимира.

— Не так часто. Электромагнитные щитки зданий на уровне трёх метров смягчают падение, месяц полечат ушибы и нервы, заодно, и — снова — работа.

— В общем, — предпочитают погибнуть, но не покинуть Иллюзию?

— Не совсем, я же говорила. Разбилось всего трое. После этого установили щитки — так — шантажный суицид, — Анна снова пожала плечами, — всё равно, что прыгнуть в воду. А покинуть Иллюзию — на это надо решиться! Я даже не уверена, что вы не останетесь с нами навсегда, быть «агентом Города» при крупных военных производствах и Конторе вас вряд ли устроит. Тем более, Александру Петровичу нужен приемник, после совместной охоты на «крота» он к вам привяжется, — говорю как психолог — должность ваша соответствует, разве звание… Это не проблема — проблема только в том, что полковник Вася Петров — у которого внук под гаишника работал — и сам понимает, что не годится. Если честно, я слышала его разговор с Петровым, мол, — я не вечен, а вот на Володю этого, если сработаемся, Иллюзию оставить можно.

— Вот теперь — держите меня, я собрался падать! — в шутке Владимира была изрядная доля правды.

— Поздно — упадёте уже в моё кресло, — сейчас только дверь открою! — Анна открыла свой кабинет, пропуская Владимира.

— Присаживайтесь в это, — она указала движением головы, — кресло, и подождите немного! Скоро вы будете относиться к «моделям» абсолютно спокойно.

— Только… Только я хотел бы попросить вас — не вытирать этот сеанс из памяти. Не сочтите паранойей — всё же хочется знать, что делали с твоими мозгами.

— Бог с вами, Владимир Александрович! Я и не собиралась. Нет, вы меня не обидели, я прекрасно понимаю вас, после вчерашнего уж… Вобщем — откиньтесь на спинку, чтобы удобно было, послушайте шум прибоя, сейчас я начну.

Она кликнула по какому-то значку на компьютере, из колонок действительно стал доноситься шум прибоя. Шторы закрылись по мановению её пульта, серый свет северного полудня перестал поступать в кабинет. Что-то вроде проектора на столе осветило противоположную стену тремя разноцветными пятнами, они медленно вращались. «Расслабьтесь, попытайтесь расслабиться… Прислушайтесь…» — Анна начала свой сеанс.

Совсем скоро Владимир почти что уснул, её слова доносились откуда-то издалека. Подсознание пыталось сопротивляться воздействию, выдав мысль «ну и профи», которая почему-то обрела плоть и проплыла разноцветными буквами, как заставка компьютера.

«Наконец, я надеюсь, что вы не будете сильно обижены на меня, за то, что я сочинила легенду секретарю генерала, а так же… за моё внушение, за то, что инфразвуком, синхронизированным с фоновой музыкой, подавали мои гипнотические коды…» — Анна закончила свой сеанс: «Три, два один, ноль — вы просыпаетесь!» — в то же мгновение она, нажатием на кнопку пульта, открыла жалюзи — мутный северный свет хлынул в комнату.

— Спасибо, я чувствую себя отдохнувшим, как будто ночь проспал — и без всяких приключений.

— Побочное действие — не такое уж плохое, объект чувствует себя отдохнувшим.

— Вы знаете, я не обижаюсь. Не потому, что вы мне это внушили, может, вы будете удивлены — из-за вашей вчерашней ставки. Вы проявили уважение ко мне как к личности.

— Я читала не только нулевую ориентировку, к ней прилагалась и подробная биография.

— Нет. Только не это. Разочарован… Женская жалость…

— Нет, Владимир Александрович, я достаточно опытный психолог, чтобы разбираться не только в чужих, но и в своих чувствах. Конечно, не без этого… Всё же — такой удар. Но — тут больше уважение, если не сказать, восхищение.

— Это уже радует! — Владимир улыбнулся — закурить можно?

— Нет, мой кабинет для некурящих, — Анна улыбнулась в ответ.

— Всё же… Вы отличаетесь от тех, с кем я столкнулся в Иллюзии. Даже генерал, не смотря на то, что человек — умнейший, рассматривает людей, как бы это сказать… как винтики треклятого «Города-призрака», не смотря на то, что я явно симпатичен ему, не смотря на уважение — для него я партнёр в игре, шахматной партии. И я, да и он сам, и друзья и враги — для него фигуры на доске, а вы восприняли меня, прежде всего, как человека.

— И поступила с вами подло…

— Это не вы — это Иллюзия. Впрочем, если чувство вины довлеет над вами, предлагаю попросту от него избавиться.

— Как? — Анна растерянно посмотрела на майора.

— Пообедать со мной. Обо мне вы знаете всё, я о вас — ничего — это несправедливо — как раз, расскажете о себе немного.

— Нет, вы, всё-таки, приглашаете меня на свидание! — пошутила Анна.

— Я не обижу вас, если скажу, что это — не свидание. Знаете, просто хочется поговорить как человек с человеком, — Владимир запнулся, — да в Иллюзии это звучит особенно актуально. А свидание у меня назначено с генералом, скорее всего на этот вечер, вряд ли он захочет ждать утра! — пошутил Владимир.

— Да, Александр Петрович умнейший человек… Но… Пленник Иллюзии — ничего не поделаешь. И мыслит он сообразно своему положению. Да — и хозяин и пленник, некоторые даже зовут его Императором, но… Иллюзия поглотила и его, она сильнее.

— Не уходите от вопроса — предложение принято?

— Да, тем более, я в долгу перед вами, да и, помимо гипноза, всё же нужно помочь новичку немного адаптироваться. Тем более, на сегодня я уже свободна. А вы не похожи на коварного соблазнителя, — Анна улыбнулась снова.

Они вышли из кабинета. Анна захлопнула дверь. На замке загорелся красный огонёк. Владимир инстинктивно направился к лифту, но Анна указала ему головой на лестницу.

— Анна Андреевна, зачем эти «подпространственные лифты» в админке и гостинице?

— Как говорится — для понта. А потом — энергию девать некуда.

— Но почему вы их так не любите? Вы хоть раз воспользовались ими?

— Ни разу… Дело в том… Я не знаю, когда человек перемещается через подпространство, что происходит с его душой

— Как видите, я не потерял душу, — Владимир разулыбался, — Вы видимо перепутали подпространственный бросок с телепортацией — Боже — меня преследует ощущение, что я попал в научно-фантастический фильм. Теория телепортации предполагает разложение объекта на атомы, или превращение его в энергию, с последующей переброской в заданную точку. Казалось бы — без разницы — всё равно — мгновенное перемещение в любую точку пространства, только идеология разная. В первом случае, неизвестно, что будет с душой. Телепортационная установка в Иллюзии уже закрыта, но и через неё проходили люди, и с их душой, вроде, ничего не случилось. Но я бы телепортироваться всё равно не рискнул. А выход в подпространство — просто нырок объекта, с которым не происходит никаких изменений, через Ничто.

— Может быть, с точки зрения физики, хотя я и не специалист, вы правы, но я, всё же, не хочу пользоваться этими «лифтами».

— Может быть, вам загипнотизировать себя, внушив толерантность к подпространственным перемещениям? — майора несколько удивило, что у столь профессионального психолога, к тому же, давно воспринимающего все чудеса Города, как нечто естественное, есть свои мышки и заморочки. Впрочем, мотивировка генеральской «Мисс Фрейд» не могла вызвать у Владимира ничего кроме уважения и понимания.

— Это возможно, но я не хочу — сознательный выбор.

— Право ваше, — Владимир не имел желания спорить.

По пути к выходу им встретились три «модели» — Анна была права, зная об их существовании, по едва заметным косвенным признакам, а так же, благодаря интуиции, Владимир научился отличать «БРДМ» от людей. Но они не вызывали в его душе никаких чувств, в конце концов, любой современный верт или истребитель — тоже машина, по уши напичканная электроникой, только, не полностью автономная, требующая «человеческого фактора». Но разница не столь велика. «Да — гипноз великолепен!» — подумал Владимир — «действует!» Уже на площади перед администрацией, Владимир увидел ещё одного из них, и надел очки, решив проверить свою интуицию. Глаза робота сверкнули, как у кошки ночью, но Синеусов не испытал практически никаких чувств. Он обернулся, посмотрев на здание «Администрации» и увидел, что на скромной табличке: «Администрация города Яизюлли Ленинградской области» зелёным светом горели слова, явно нанесённые аэрозольным баллончиком, с таким же, вероятно, радиоактивным компонентом, который добавляется в «радужку» моделей: «Контора Иллюзии». «Странно, и почему не стёрли эту хулиганскую надпись? Хотя… Быть может, её нанесли специально, скорее всего, с ведома Императора (Владимиру понравилось это прозвище генерала Васильева), и для своих и для новеньких».

— Владимир, моя машина рядом, зачем на трястись в этих маршрутках? — Анна тронула майора за плечо, заметив, что он сосредоточенно рассматривает вывеску у входа в Управление, что вызвало у женщины улыбку.

— Спасибо, Анна Ан…

— Просто Анна, — девушка перебила его, — и, если вы не возражаете, я буду называть вас Владимиром. Хватит формальностей.

— Согласен, Анна.

Анна подошла к своей машине — белый «Меган», Владимир терпеть не мог «Рено», но виду не подал. Анна нажала на кнопку брелка, в машине что-то пискнуло, открылись замки. Она села на водительское сидение и пристегнулась, не закрыв дверь: «Владимир, хотите — сядьте рядом со мной, хотите, сзади, чтоб машину не обходить!»

Синеусов сел на переднее пассажирское и пристегнулся — обойти «французский гробик» не так сложно, а, вот, дырявить взглядом затылок Анны с заднего сидения, — более чем неприлично.

Вскоре они подъехали к гостинице, Анна припарковала автомобиль. Они вышли, направившись к ресторанчику. Анна, из под руки, по-ковбойски, направила брелок назад и закрыла машину.

В три часа дня в ресторане было значительно больше людей, чем в одиннадцать утра, но свободных мест было много. Анна и Владимир расположились за одним из столиков, в ожидании официанта.

— Только не заказывайте белое вино, картошку и утку, иначе я за себя не ручаюсь! — пошутил Владимир.

— Что, разрядите в меня обойму? — Анна улыбнулась.

— Хуже, разряжу содержимое своего желудка! — Анна и Владимир рассмеялись — теперь ваша очередь, Анна, рассказать о себе. Что привело вас в Иллюзию?

— Что же. В конце девяностых разработала свою систему ментального воздействия, защитила диссертацию. Через пару дней диссер закрыли, а меня пригласили на Лубянку на собеседование. Естественно, сделали предложение, от которого я не смогла отказаться — проверить теорию на практике. После диссертации мне присвоили капитана медицинской службы, а в Конторе, автоматом, присвоили звание старлея. А потом… Потом со мной поговорил Владимир Александрович лично. Сказал, что мои возможности в исследованиях будут не ограничены. И ещё — меня влекла Тайна. Да, кстати, вы были правы, я думала, народ здесь посерьёзней. Нет — «принца» не искала, но и самодовольные профаны от науки, и бэшники, играющие в Бондов, порядком надоели. Нет, конечно, была мысль устроить свою личную жизнь, порядком устала от домогательств коллег, убивавших меня своим интеллектом и видевших во мне только смазливую мордашку и неплохую фигурку. Да ещё, и желающих устроить свою карьеру за мой счёт. Мне хотелось найти человека, который оценит меня как личность, как учёного… Вы во многом были правы. И я согласилась. В Иллюзии третий год. Дослужилась до капитана — ну, не медицинской службы, естественно! — она улыбнулась, — и генерал был прав — мне предоставили неограниченные возможности для исследований.

— Но с личной жизнью напряг?

— Вам не кажется, Владимир, что ваш вопрос некорректен? Хотя… Да. Меня ценят и как специалиста и как личность, несколько раз мне даже делали предложение, но… Они… Эти физики и военные — будто бы не живые, Иллюзия поглотила их душу… А вы не…

— Простите, мой вопрос и вправду некорректен, — Владимир перебил Анну, понимая, что она сейчас скажет то, к чему он ещё не был готов. Женщина смутилась, догадавшись, что Владимир понял, что она хотела сказать.

Вскоре подошёл официант-«модель», на этот раз заказ Владимира был пошикарнее: «И чёрт возьми — раз неограниченный кредит — грех не воспользоваться!»

Когда Владимир и Анна покончили с осетровым балыком и мясом камчатского краба, она заговорила снова:

— Вам было неловко, и вы перебили меня. Но я продолжу — вы — не такой, как они все — и на большой земле и в Иллюзии.

— И вы не такая. Вы сохранили себя, проведя в «Призраке» целых три года, — майор не понимал, что заставило его сказать эти слова, которые отнюдь не были ответным комплиментом.

— Что же, Владимир, взаимная симпатия всё же возникла, придётся отдавать генералу его стольник! — пошутила Анна.

— Ничего, по полтиннику скинемся! — Владимир ответил шуткой на шутку.

— Мне, право, неловко, как психолог, я всем своим сознанием понимаю, что наша взаимная привязанность вызвана экстремальной ситуацией, схожестью наших взглядов на жизнь. Как-то у нас всё получается — против правил… Давайте же нарушим их ещё немного. Прогуляемся в сумраке белой ночи, поговорим…

— Давайте, вся моя жизнь — против правил, а небольшая прогулка — всего лишь маленькое нарушение вашей профессиональной этики, — Владимир улыбнулся.

— Не такое уж и большое нарушение… Я буду ждать вас в холле в одиннадцать.

Анна встала из-за столика и направилась к выходу. Владимир ещё немного посидел за столом, закурив сигарету, затем встал и направился в свой номер — работы было очень много.

IV

Великая Ошибка

История города при всей своей фантастичности была довольно тривиальна. В конце семидесятых по всему миру шли разработки различных реакторов управляемого синтеза, и, естественно, СССР был лидером в этой области. Однако результатов не было. Пробовали различные схемы, изобретали всё новые и новые способы длительного удержания плазмы. Один из таких экспериментальных реакторов был построен в закрытом, но ничем не примечательном городке Петровск-5. Установка была не очень «популярного», в отличие от токамаков и стеллараторов, типа — с внешним поджигом. Однако, и в своём классе, такие были редки, — зажигание реакции осуществлялось не системой мощных лазеров, а парой элементарных ускорителей, противонаправленные пучки которых, сходились на мишени. В каком-то плане, схема была и вовсе уникальна, предполагалась длительная раскачка внешним поджигом, после чего, мишени должны были вступать в реакцию уже от температуры плазмы, созданной предыдущим взрывом. Естественно, как и у всех других учёных мира, ничего не получалось, но от этой установки, впрочем, как и от остальных, всех типов и схем, требовался не результат, а уточнение деталей самого процесса. В частности, в Петровске-5 исследовали возможность точной и непрерывной подачи капсул в условиях работы комбинированной системы. На случай успеха, точнее, из соображений безопасности, реакторную камеру оборудовали мощной защитой, бланкетами, и системами охлаждения. «Водородные бомбы» размером с булавочную головку исправно, очередями, попадали в фокус пучков, однако, плазма не держалась и нескольких пикосекунд, — из за этого едва треть трития и дейтерия, из того, что был в мишенях, участвовали в синтезе. Цепной реакции не могло получиться, изначально, потому что, магнитное поле «зажигалки» — двух мощных ускорителей — разбивало едва зародившуюся плазму, не давая ей разогреться, и как не усиливали удерживающее поле реакторной камеры, перед полем ускорителей оно оказывалось бессильным. Но, по результатам экспериментов, перспективы комбинации удержания и внешнего пождига оказались заманчивыми, из академии (да и из совсем далёких от науки, но близких ко всему секретному и водородному, инстанций) прибыл приказ продолжать работы над схемой, и экспериментировать с конфигурацией удерживающего поля. Вскоре, какому-то из физиков пришло в голову радикально изменить схему, использовав поля ускорителей для удержания плазмы в точке, вместо того, чтобы бороться с ними, — это было смело и неожиданно, но… Всё снова закончилось неудачей, причём, менее чем через месяц, реактор вышел из строя — замкнули контуры и колоссальное напряжение едва не разнесло всю установку, погибло несколько человек. Но и это не остановило учёных. Реактор и ускорители отремонтировали очень быстро, за полгода, заодно, повысив надёжность электромагнитной части, усилив защиту и охлаждение, и, в конце семьдесят восьмого, восстановили по той самой схеме, которая и подавала надежды и привела к катастрофе. Восстановили, чтобы пустить снова, но пустить не более чем для фундаментальных исследований нового и перспективного направления в области синтеза. И пустили. И случилось чудо, — после недели бомбардировок появилось облачко стабильной, но, ещё слишком холодной плазмы, с каждой новой мишенью температура приближалась к достаточной, чего, конечно, не ожидал никто, но плавность возгорания позволила просчитать мощность в случае удачи, и начать подготовку установки к работе на максимальной мощности, без необходимости остановки, которая была крайне нежелательна, и, без риска катастрофы, с другой стороны, хотя, почти всех жителей Петровска, без которых можно было обойтись, на всякий, эвакуировали. А ещё через десять дней, под землёй родилась рукотворная звезда — реактор синтеза заработал — первый и единственный в мире. Причём заработал так, что едва успели смонтировать необходимую громадную систему охлаждения, учёным повезло, что реакция разгоралась медленно, — поначалу он просто пускал пар в небо, но, затем, на его базе устроили электростанцию, дающую четверть миллиона мегаватт. Радость была сколь огромной, столь и недолгой. Схему попробовали воссоздать на других экспериментальных установках синтеза, работающих от ускорителей, «по образу и подобию», даже создали новую, идентичную по размерам до миллиметра. Но и она не сработала. Плазма, едва разгораясь, опять «сдувалась» полями ускорителей. Правительство, уже вознамерившееся раструбить на весь мир, о том, что в СССР создан первый рабочий реактор синтеза, строго засекретило открытие. Предполагали, что реальная совокупность векторов магнитных полей на работающем реакторе, была отлична от его схемы. Какая-то случайность позволила создать необходимую напряжённость поля в одной точке. Реактор заработал случайно, по ошибке, и никто не знал, что эта за ошибка. А изучить реактор, после установки систем охлаждения не представлялось никакой возможности. Быть может — перепутали пару контактов, или сплавилось несколько витков одной из обмоток, и это мизерное изменение полей решило всё, как шутили учёные — таракан закоротил провода — причин Ошибки могло быть много, учёные Иллюзии до сих пор бьются над её тайной, но не могут найти ответ. Многие думают, что Ошибки вовсе не было, — просто кто-то из физиков всё же нашёл секрет, но не захотел поделиться им ни с кем, сочтя это открытие преждевременным для человечества. И Петровск-5 закрыли, как не закрывали ещё ни один из засекреченных городов.

Андропов в то время был всего лишь шефом КГБ, однако, фактически руководил страной при умирающем и недееспособном Брежневе.

Один из новосибирских НИИ ещё в середине семидесятых разработал концепцию Щита для укрытия баз РВСН и ВВС, однако, разработка была отвергнута, для Щита требовалось неимоверное количество энергии, и пятисотые ЛЭП, протянутые к шахтам и базам свели бы на нет всю маскировку.

А здесь… В планшете не было конкретики — вспомнил ли сам Юрий Владимирович, или ему подсказали, но по его приказу над Петровском-5 был реализован проект Щита. Тогда же Петровска-5 не стало, и появился таинственный город «Яизюлли». Идею Щита «стёрли», и весь новосибирский НИИ перевезли в Иллюзию. А байки о проекте «Город призрак» относились к более поздним, действительно фантастическим и нереализованным разработкам. Точнее, разработки велись, но учёные со званиями подталкивали коллег на заведомо ложный путь, чтобы американцы, если их разведка пронюхает о проекте, сочли его бесперспективным, и память о Щите исчезла навсегда.

Тогда же под Щит стали собирать группы учёных с самыми смелыми проектами, город строился, НИИ, заводы. Некоторые, бесперспективные, проекты отвергались, учёных переключали на то, что действительно даёт плоды. Уже в конце восьмидесятых стало понятно, что использование рабочих, обслуги и строителей со стороны недопустимо. И, как раз, к этому времени, были разработаны первые антропоморфные модели, правда, тупые как сибирский валенок, и похожие на «фантомасов», но и с работой справлялись, и, конечно же, являлись боевыми машинами — Иллюзия не могла себе позволить простых кибернетических продавщиц, строителей и рабочих.

В восемьдесят четвёртом создали установку телепортации, в ответ Рейгану на его СОИ, завезли водородные моноблоки, чтобы во мгновение переместить их на три-четыре километра под землю в США по разработанной учёными «тектонической сетке», их взрыв должен был стереть базы, шахты и города чудовищным сейсмическим ударом. Только после постройки Катапульты, работающей на ином принципе, эту установку закрыли, к тому же, она была не слишком надёжной. Но моноблоки остались…

«Ветер перемен» обогнул Щит Иллюзии, у Горбачёва хватило ума не открывать тайну «Города-призрака», как и впрочем, и скрыть его существование от Ельцина после развала Союза.

Почти десять лет Иллюзии не существовало, — только некоторые чины Конторы и армейского генералитета, верные Империи знали и сохраняли её тайну. А, тем временем, разработки не прекращались. Генная инженерия расцвела как раз в девяностые. Со средствами проблем не было — лучшие программисты тихо грабили швейцарские счета олигархов, беря понемногу с каждого и не оставляя следов, меньше двух миллиардов долларов в год бюджет Иллюзии не падал в самые проблемные годы.

В две тысячи первом, Иллюзию открыли новому Президенту, но Минобороны и большинство генералитета так и остались в неведении.

В США забыли о Петровске-5, решив, что этот закрытый город теперь закрыт в прямом смысле.

Тем временем, за тридцать лет под Щитом рождалось невозможное: выход в подпространство, боевые роботы, блоки питания на молекуляризации водорода, компактные и мощнейшие электромагнитные пушки, трансплантаторы энергии великого физика Теслы, тайну которых он унёс с собой в могилу, но учёные Иллюзии воссоздали идеологию, ракеты «воздух-воздух» с индукционно-гравитационной БЧ, способные сбивать НЛО… Об эксклюзивных медицинских технологиях остаётся скромно промолчать….

Однако, Иллюзия занималась не только наукой — её агенты отыскивали настоящих экстрасенсов, легко отсеивая шарлатанов, создали специальный институт изучения и совершенствования человеческих способностей, выходящих за рамки традиционной науки.

«Тридцать лет Иллюзия оставалась тайной, опережая в науке остальной мир на полвека, а то и на столетие! И теперь она под угрозой! Нет — Ящик Пандоры не должен быть открыт!» — подумал Владимир.

Внезапно зазвонил мобильный. Звонил Владимир Петрович из Ростова — куратор Синеусова в ЮФО, одновременно — начальник и подчинённый Владимира по «перпендикулярной схеме подчинения», принятой в Конторе, о которой любили говорить, что она создана, чтобы все могли стучать на всех.

— Добрый день, Владимир Петрович! — у Синеусова были слишком хорошие, почти дружеские отношения со своим местным куратором, чтобы говорить: «Здравия желаю, товарищ полковник!».

— Добрый день и тебе, Володя, ну как ты, скоро на базе будешь?

— Завтра буду, утром, товарищ полковник. Вы знаете, попал в такую переделку! Вчера в одиннадцать вечера — сотня кило до базы оставалась — в лоб вылетел КамАЗ — я слетел с трассы, пролетел по воздуху метров десять на сто двадцать в час, да броневик спас, ещё повезло, на дорогу какую-то выбросило. Однако, машину потрепало сильно, а я, как говорится, сотрясение последних мозгов и смещение шейных позвонков получил. Увидел кило в двадцати огни городка — поехал — всё же хреново было, да боялся, что машина на полпути до базы медным тазом накроется. А раз — город — и авторемонтная мастерская и травмпункт есть. Только город закрытым оказался — Яизюлли, я не слышал о таком раньше. Тем не менее, на закрытость я забил — всё же — допуск приличный, поехал в этот «ящик». Но по пути гаишник встретился — тупой — даже для гаишника редкость — не пущу и всё. Поехали, мол, в объезд, я вас сопровожу до близлежащего городишки. Я думал корочку в нос сунуть — да плюнул — что мне в этом ящике делать, там вдруг ещё начнут проверки устраивать, зачем и как, а цель моей командировки всё же засекречена. Вобщем — два часа трясся по просёлку с больной головой, доехал до этого захолустного Краснозаводска, в травмпункт зашёл, подлечился — пришёл в себя, на СТО сегодня к вечеру броневик кое-как отремонтируют, завтра утром буду на базе, я же в срок всё равно укладываюсь.

— Ну, хорошо, Володя! Слава Богу, обошлось! Удачи! — полковник явно поверил его словам, да, если и усомнился, Васильев сказал, что мобильный перекоммутирован на Краснозаводск. Подозрений не возникнет.

— Всего доброго, товарищ полковник.

Экран телефона загорелся — полковник разорвал связь. Но тут же последовал новый звонок.

— Алло! — Владимир не ожидал от генерала такой оперативности.

— Володь, это я, Александр Петрович. Кстати, введи мой номер в память, когда надо будет стереть — сам поймёшь, или я скажу. Кстати, молодцом держался, лапшу навешал превосходно!

— Спасибо.

— Вобщем, Володь, подходите ко мне часа через два.

— Конечно же, товарищ генерал!

— Значит Король наш действует через твоего куратора… Вобщем, будем обсуждать наши планы. Ну, до встречи!

— До встречи, Александр Петрович! — генерал прервал разговор.

«Два часа… есть над чем поразмыслить», — подумал Владимир — «кто он — Чёрный Король? Да кто угодно! На ростовского куратора мог выйти кто угодно из московского начальства. Однако… Крючок заброшен. Фраза о том, что он не попал в Яизюлли вскоре дойдёт до Короля и заставит его действовать. Но как скоро? Скоро, такие дела не терпят отлагательства. Но не терпят и спешки. Скорее всего, подождут его прибытия на авиабазу. Только… Как Александр Петрович собирается «обеспечить его присутствие» там, если я остаюсь в Иллюзии?»

Владимир вынес кресло на балкон номера и выкурил почти подряд несколько сигарет. «Нет, зря я гружу свои мозги, ещё слишком рано. Но скоро Чёрный Король выдаст себя. Какой будет его следующий ход? Скорее всего, последует прямой приказ отправиться в Иллюзию. А вот тогда… Тогда разработка начнётся! Эта партия будет нашей!»

За своими мыслями Владимир не заметил, что два часа пролетели быстро. Он спустился в холл, не побрезговав, в отличие от Анны, «подпространственным лифтом», вышел из гостиницы и направился к остановке.

Владимир пропустил пару маршруток — ждал «двойки», которая точно довезёт его до Управления.

Ни охранник — явно «модель», ни человек-тормоз на проходной, казалось, не обратили на него внимания — понятно, «тормоз» был предупрежден о визите Синеусова.

В приёмную Владимир вошёл без стука. «БРДМ» тихо сидела за своим столиком и небрежно бросила ему: «Проходите!», Владимиру даже показалось немного странным, что он не испытал к ней практически никаких чувств: «Хорошее внушение!» — шепнул он про себя.

Генерал, как ни в чём не бывало, играл на компьютере. Владимир мысленно восхитился его невозмутимостью и спокойствием, подумав, что именно эти качества и необходимы Александру Петровичу при том положении, которое он занимает. «Иначе и сойти с ума можно!»

— Садитесь, поговорим! — сказал генерал, посмотрев на Владимира.

— О звонке? — Синеусов расположился в кресле напротив «мэра».

— Не только. Вы полностью ознакомились с информацией?

— Да.

— И как?

— Фантастика — да и только! — Владимир не стал скрывать своего впечатления от информации, с которой он ознакомился.

— О чём я и говорил — нельзя допустить, чтобы Иллюзия была открыта. Причём — не только американцам — никому, включая наших учёных с Большой Земли. Тридцать лет её не существовало, пусть Иллюзия остаётся белым пятном ещё, хотя бы, на тридцать лет. Я прослушал ваш разговор, об этом ты знаешь, Володя. Конечно, у меня есть свои мысли, но хотелось бы услышать твоё мнение, — Васильев выключил машину и устроился в кресле поудобнее.

— Моё мнение… — Владимир взвешивал каждое слово, — Чёрный Король будет очень разочарован, услышав, что я не заехал в Яизюлли. Это заставит его действовать. Так, постепенно, выведем на чистую воду.

— Это, конечно, верно… Но вы уверены, что, как его, ваш Владимир Петрович не в курсе?

— Уверен, я слишком хорошо его знаю.

— Хорошо знаете… В нашей ситуации никому нельзя доверять, генерал был непреклонен.

— Понимаю, но он не в курсе. Полковник не умеет скрывать эмоции, он явно говорил то, что думал и явно поверил мне. Потом, предполагаю, в планы Короля не входит подробно информировать своего посредника. А полковник — всего лишь посредник, причём, абсолютно не замешанный в игре, — Владимиру было не очень приятно, что Васильев подозревает Петровича.

— Согласен… Пожалуй, согласен, — генерал кивнул в ответ на его слова. На какое-то время воцарилась гнетущая тишина.

Меньше, чем через полминуты, дверь открылась, и в кабинет вошёл двойник Владимира — чуть выше его ростом, да и лицо не совсем, как у брата-близнеца.

— Девятнадцатая модель, Владимир Александрович, он на сто двенадцатую базу вместо вас и поедет. Ну как, впечатляет?

— Ну… Не брат-близнец по лицу, если присмотреться очень внимательно, к тому же — выше сантиметра на три. А так. Столкнуться с самим собой…

— Скелеты «моделей» стандартны — это накладывает определённые ограничения, а насчёт лица… У нас были только ваши фото с документов и снимки видеокамер, если было бы время произвести трёхмерное сканирование вашей головы, получился бы именно брат-близнец. Кстати, мобильниками обменяйтесь!

— Это ещё зачем? У меня ведь там всё… — генерал не дал Владимиру договорить:

— А затем, дорогой, что в твоём служебном «агрегате», как, впрочем, во всех конторских, установлен жучок, по которому можно определить твоё местоположение. Сейчас мы выкручиваемся, передаём ложный сигнал, создавая иллюзию твоего присутствия в Краснозаводске. А, когда твоя копия поедет на базу, необходимо, чтобы Чёрный Король, который наверняка отслеживает твоё местоположение, был уверен, что ты едешь к базе, что ты на ней. А тебе твой «близнец» даст такой же, сим-карта полностью скопирована, только без «жучка». И ещё дадим новый телефон, не проходящий не по каким спискам — он тебе ещё пригодится. Как только ему — то есть, тебе, позвонят на мобильный, твой телефон выдаст тебе «Лунную сонату» — так же у тебя на все звонки «Союз нерушимый» установлен — очень патриотично, у меня тоже, кстати! — Александр Петрович улыбнулся — если на базе возникнет разговор с кем-то, Владимир N2 как раз успеет поздороваться, прежде чем его встроенный аппарат даст тебе сигнал, а дальше — дальше будешь говорить уже ты, а он — только выдавать твои же слова, а слова собеседника — пускать на твой мобильник. И, по ходу, будет созваниваться с тобой со встроенного аппарата — той же «Лунной сонатой», чтобы держать тебя в курсе событий и в разговоре ты не прокололся. С ноутом проще — его ноут — такой же, как твой, будет пересылать почту тебе, а ты, в свою очередь — пиши ответ сам со своего. Если кто-то захочет поговорить в онлайне с веб-камерой, тогда «близнец» будет ориентироваться сам. Аппарат прямой кодированной спецсвязи у него будет такой же, как и у тебя, переадресовать его невозможно, но ты сможешь говорить за близнеца, и, если будет необходимость, видеть его глазами.

— А машина? Вы так зализали битый бронер, что это вызовет большие подозрения, да и мне без транспорта придётся… — Александр Петрович вновь перебил Владимира.

— Ну, по большому счёту, в Иллюзии твой броневик тебе как рыбе зонт — города не знаешь, да и концов больших нет, куда надо сами отвезём, от гостиницы до Управления — на маршрутке доедешь. Но танк твой мы при тебе оставим — хотя бы по тому, что ты сказал, — слишком хорошо залатали — «десятка» — как новая — на СТО захолустного Краснозаводска, через которую, там наши люди, мы провели ремонт, так бы не смогли. Посмотри-ка в окно!

Владимир подошёл к широкому окну. Внизу стояла бронированная «десятка» синий металлик, такая же, как у него, только капот был поцарапан, а приваренное, взамен повреждённого, левое крыло было не окрашено и выделялось белой грунтовкой.

— Да! Отсутствие покрытия на новом крыле — блестящая деталь! — сказал Владимир, хмыкнув, — металлик перекрасить непросто, а так всё выглядит логично и естественно.

— Конечно, машина Владимира N2 это фальшивка, комбинированное бронирование мы не смогли бы воспроизвести всего за сутки, однако, чтобы понять, что это не ваша машина, нужно досконально знать ваш броневик, да ещё разобрать этот! — генерал снова перебивался с «ты» на «вы» — обменяйтесь телефонами! — Владимир и его почти точная копия выполнили приказ Александра Петровича, — а теперь, Владимир, выполняйте приказ!

— Слушаюсь, товарищ генерал! — Владимир услышал собственный голос из уст «модели». «Близнец» вышел.

— Это вы ему, не мне?

— Ему, ему, Володь. Как голос?

— Мой голос — и сказать ничего не могу! — Владимир смотрел на дверь, в которую только что вышла его точная копия.

— Ну что… Теперь мы будем ждать хода Чёрного Короля. Пассивное ожидание — нет ничего хуже, — генерал слегка хлопнул по столу ладонью, стараясь не подавать вида, что нервничает, — а вы — вы идите отоспитесь до вечера, уж извиняйте, но разведка доложила, что в одиннадцать вечера у вас с Аней свидание, Васильев улыбнулся.

— Понимаю, я не могу не находиться под наблюдением.

— Рад, рад, что понимаете. Но сейчас отправляйтесь в гостиницу, ставьте на пол-одиннадцатого будильник, принимайте снотворное, если что — возьмите у меня — и ложитесь. Вы-то прогулку в романтическом сумраке до двух ночи наметили?

— Извините, товарищ генерал, но, во-первых, пока наши отношения с Анной ограничиваются глубоким взаимным уважением, бесспорно, с оттенком симпатии, но мне кажется, вас это не касается. Если, конечно, вы не намекаете, что я проспорил вам стольник, кстати, «БРДМ» — прототип подцепила у вас привычку спорить на стольник? — последние слова генерала спровоцировали Владимира на некоторую резкость. …

— Это, как говорят филологи — «фраза паразит». Ваш стольник мне начерта не нужен. А Таня — да — позаимствовала, — она всё на лету схватывает — и даже это, не самое лучшее выражение. Спаренный процессор! А насчёт отношений с Аней — ой как касается. Она, как бы это лучше сказать, не влилась в Иллюзию, не стала одной из нас. Слишком высокомерна, да и несмотря на высшее медицинское и докторскую, не приняла наших правил. Вы знаете, что она не пользуется подпространственными лифтами?

— Да, она мне об этом говорила, — Владимир ответил тихо и автоматически, он думал совсем о другом, — об истинной причине интереса Васильева к развитию их с Анной отношений.

— Вобщем, если вы с ней, так сказать, подружитесь, я буду только рад. Кстати, обещаю, на вашем свидании отсутствие наших ушей — да это и ни к чему. А почему я рекомендую вам выспаться и не принимать на свидании с Аней алкоголя — сегодня в четыре — в пять у вас боевой вылет. Помните, я предложил вам провести тестирование?

— Как уж не помнить. Понимаете… Я не то, что начинаю вас бояться, но, такая мощь в руках одного человека… Вы знаете, что вас зовут Императором? — Владимир решился сказать о том, что волновало его с того момента, как он начал читать планшет, — как вы можете жить с такой мерой ответственности?

— Знаю, Володь, знаю… Императором, Фараоном… Однако… Мы действуем по приказу, хотя есть и то, что выше приказа — мы свыклись с этим за десятилетие ельцинского режима — Предельная Черта. Если мир будет находится на грани ядерной катастрофы — мы не будем ждать приказа — дорога каждая секунда!

— Но на данный момент такое развитие событий маловероятно, — Владимир подумал, что Васильев говорит умозрительно.

— Вот именно! На данный момент! — генерал перешёл на повышенный тон, — не мне вам это вталкивать, ты и сам лучше знаешь, — генерал снова перебивался с «ты» на «вы», — Пентагон, Лэнгли, даже Белый Дом официально заявляют, что планируют лет через пятнадцать агрессию против Китая, об этом говорят прямо даже американские национальные каналы!

— Говорят… Но полезть побоятся. Китай вооружён-то нашим новейшим оружием, потом — ядерная держава!

— Вот именно — ядерная! У Клинтона хватило ума убраться из Сомали, он понял, что с танками и самолётами воевать легче, чем с повстанцами, у которых на плече ПЗРК или РПГ, чего не понял Буш, он подкупил генералитет, танки и авиация Ирака ушла в третьи страны, но… Для «Абрамса» бой с Т-72, при всей броне и огневой мощи «Урала» — всё же бой на равных, тогда как бой с суннитским гранатомётчиком — всё равно, что бой с невидимкой. Но я отвлёкся… Лет через пятнадцать Америка домучает свой F-35, но и Китай вооружится Су-30МК, а то и Су-34, не говоря о наших системах ПВО, опережающих аналоги лет на пятнадцать, которыми мы итак вооружили китайцев по уши. А ведь неизвестно, какой президент придёт в США к власти. Поймёт ли он, понеся тяжёлые потери в технике, что нужно мирно убраться, сохранив лицо, или же — бросит новые силы, надеясь довести войну до победы? А там… Если американская военщина решит идти до конца — то, склонись чаша весов в пользу Китая, американцы могут применить ядерное оружие первыми, а если, наоборот, американская армия будет побеждать, китайцы точно пустят все пять десятков своих ракет, если к тому времени их не наштампуют больше сотни. Пустят массово, чтобы наверняка, хоть десять-двадцать преодолели ПРО, а преодолеет вдвое больше. Америка ответит тем же…

— Весёленькая перспектива, ничего не скажешь… И что — тогда запустите блоки «тектонической сетки» через подпространство? — Владимир хмыкнул.

— Что вы, Владимир! Не все. Американские шахтные МБР сосредоточены в одном — достаточно небольшом районе — как яйца в одной корзине. Пару блоков под землю и наземной составляющей триады больше не существует. По подводным лодкам ударим тактическими блоками — гидравлический удар расплющит их задолго до того, как взлетит первый «Трайдент». А для европейских баз существуют наши «модели» — они и выведут ракеты из строя. Ракетные базы китайцев тоже расположены в пустыне. Так что — почти без человеческих жертв. Зачем уничтожать противников, если можно обезоружить обоих? Если мир будет находиться на краю гибели, Иллюзия защитит его! Предвижу твой вопрос — да! Любой ценой!

— Да… Разрушение ради созидания. Идея весьма и весьма спорная. Однако, в целом, вы правы — защищать человечество нужно прежде всего от него самого, Владимир вздохнул, и продолжил, — но это события глобальные, войны, конфликты… А вы ведь способны оказывать весьма и весьма тонкое политическое влияние — как по вашему, события в Грузии, на Украине не превысили «Предельную Черту»?

— Конечно нет! Скорпионы в банке сожрут друг друга. А тогда появятся пророссийская кандидатура, которую посадят в президентское кресло при помощи рубильника и газового крана!

— Но Сербии и Ираку вы помогали напрямую?

— Дело было, хотя помощью назвать это трудно. Их лётчики на старых МиГ-29 и так творили чудеса, сбивая по три-четыре машины НАТО на одну потерю, даже некоторые антикварные МиГ-21 имели не одну победу, — настоящих асов было больше, чем самолётов. А Город… Когда в кузовах грузовиков с гуманитарной помощью вместо продуктов вдруг оказывались ящики с Р-77 и Р-27АЕ, — после пересечения границы Югославии и прохождения досмотров их запихивала туда Катапульта, — по сравнению с древними Р-27Р, а то и Р-24 которыми воевали сербы — небо и земля. Мы не могли допустить создания террористического анклава в центре Европы — это уже Предельная Черта, ведь после Косово — Македония, а после Македонии в планах УЧК была Италия! Тут и Чечни хватает! И с этого начался раскол НАТО. А в Ираке… СВР облажалась и дальнейшая поддержка иракцев утратила всякий смысл. То, что мы делаем теперь — впрочем — вы сами примете в этом участие — булавочные уколы не имеющие ни стратегического, ни даже тактического значения. Что такое раз полгода сжечь пару единиц бронетехники? Нам просто необходимо обкатать новые машины в боевых условиях — не больше. Тестирование в условиях противодействия новейших образцов ПВО. Это не в Чечне за боевиками гоняться — только керосин жечь.

— Это, конечно, да… — Владимир согласно кивнул.

— А свои потери они скрывают, — генерал упредил вопрос Владимира — промелькнёт после подобного тестирования новость, что БМП и «Хаммер» подорвались на фугасе боевиков — так — для иллюзии достоверности, у них ведь нет аналога нашего «Комитета солдатских матерей», а когда люди разобщены, они думают, что только их сын сгорел в «Абрамсе» при тестировании, и даже не подозревают, что вместе с ним погибло ещё несколько человек. И это нам на руку. Они даже не чиркнут ноту Сирии или Ирану, на которых грешат, так как нота протеста означает признание потерь. А для американского обывателя такая информация считается вредной, — генерал улыбнулся, — Американцы создали себе вместо светского и стабильного, пусть тоталитарного Ирака, террористический анклав, на подобии талибского Афгана, причём исключительно антиамериканской направленности, растут цены на нефть, подрывая экономику США и укрепляя нашу, их армия увязнет в этих песках на десятилетия… Сейчас нам остаётся только сидеть и ждать, когда созревший плод упадёт в руку, так же как с Украиной и Грузией.

— Если честно, не ожидал от вас такого цинизма, товарищ генерал, — Владимир покачал головой.

— Это не цинизм — хуже — это геополитика, — генерал печально улыбнулся, — а потом… Мы, смотря на мир из своей Иллюзии, мы тоже наблюдатели, и, в принципе, нас почти ничего не отличает от тех, кто наблюдает за нашей планетой в иллюминаторы своих тарелочек. Только они из другого пространства, — а мы — фактически из другого времени… Но главное — чтобы никто не узнал о нашем существовании.

— С вами трудно не согласится! Но, всё-таки, как Чёрный Король или его хозяева узнали об Иллюзии, это кажется просто невозможным! — Владимир вернулся к более актуальной проблеме.

— Глупость, Володя, элементарная человеческая глупость и амбициозность — самое страшное оружие.

— А если поконкретнее?

— А поконкретнее — танкист полковник, руководивший обкаткой Т-90ых, вооружение и защита которых дополнена, так сказать, продуктами Иллюзии, захотел стать генералом. А для этого идиотина в погонах решила, что его начальник и собутыльник — генерал бронетанковых войск должен стать главкомом СВ. Разыграв Иллюзию в качестве туза в рукаве. Ну не дошло до его мозгов, что Иллюзию нельзя использовать, как разменную монету, что туз выпадет из рукава и превратится в джокера, который побьёт всю колоду и сломает игру! Вот и протащил он в город мобильник с фотокамерой, наделал снимков, затем — снова выехал, организовав себе вызов в Выборг, а не в Питер, чтобы было меньше подозрений, зашёл в интернет-кафе и выложил фото из Города: некоторых систем, Основного Блока и, даже Катапульты (хотя он и сам не знал по уровню допуска, что снял), на мыло собутыльника генерала. Снабдив соответствующим комментарием. Ну — недоглядели наши, — генерал развёл руками, — да и хитёр был гад, хотя и дурень — бывает и так. И шеф его оказался не намного умнее — решил этот козырь разыграть. Наши люди в Москве замяли всё с потрясающей быстротой, но утечка произошла. На уровне какого-то министерства. А министр, наверняка ещё из «ельцинских мальчиков», скинул комментарии и фотки ЦРУ. Там не поверили, слава тебе, Господи, но проверить решили. Министр получил заказ, спелся с кем-то из спецслужб, которого мы именуем Чёрным Королём, а дальше, Король-то наш решил извлечь из ситуации свою выгоду — использовать Иллюзию, интерес потенциальных друзей и союз с либерастами для своих наполеоновских планов, что дальше, ты знаешь сам. Видно Король решил, что баланс твоего аналитического ума и исполнительности ему подходит…

— А вот вашего ума, Александр Петрович, они не учли, ну не подумал Чёрный Король, что вы сразу откроете мне все карты! — Владимир посмотрел генералу в глаза, — неожиданный, но, единственно правильный ход.

— Спасибо за комплимент. Впрочем, я заболтался — вам всё же надо хорошенько отдохнуть, — Васильев приподнялся и пожал Владимиру руку.

— Ну что же — к пол пятому буду на аэродроме Иллюзии, — Владимир, выходя оглянулся. Генерал смотрел в окно и не видел его. О чём он думал?

У Васильева было очень хорошее снотворное, почти незаметно и очень мягко вырубившее Владимира. Он расслабился, разделся, лёг на кровать, которую прозвал для себя «вертолётной площадкой», и быстро уснул.

V

Возвращение

Кошмары вернулись. Подсознание сработало как предохранитель, стерев из памяти сон, но Владимир смутно помнил его суть, точнее, даже догадывался — прошлое возвращается.

Он думал, что сильнее власти предмета ничего нет, если уж Гостя не смогла выбить из головы генеральская отрава с пентатолом и амфитамином. «Нет, лучше уж каждую ночь оказываться в шкуре «египетского Малдера»» — подумал Владимир.

Серое безоблачное северное небо говорило о том, что уже довольно поздно. Владимир посмотрел на наручные часы — полдесятого.

«Ещё полтора часа до встречи с Анной! — надо как-то перекантоваться, в ресторан зайти, что ли, главное — не оставаться наедине со своими мыслями и воспоминаниями!»

Быстро одевшись, Владимир спустился в холл и направился в ресторан. На этот раз он надел очки, и обращал внимание на горящие глаза попадающихся ему «моделей», но вскоре снял их — Анна была права, это больше нервировало, чем придавало уверенности. Портье тоже был из них, — вот почему лейтенант Петров разговаривал с ним как с дрессированным псом.

Владимир решил перекусить, выбить из головы этот чёртов кошмар, а, заодно, собраться с мыслями.

Он потягивал колу из большого стакана, хотя с бужениной и бутербродами с красной икрой, она не очень-то и сочеталась. Владимир думал. Прорабатывал все возможные сценарии дальнейшего развития событий. Согласно настроению, он начал с наихудших, хотя, и вне зависимости от этого, готовиться надо к худшему, а получится лучше — и, слава Богу!

«Так… Допустим, Чёрный король получит подтверждение существования Иллюзии. Что тогда? Он двинется на Иллюзию с армией своих пешек, спецпроездом, со своим Хозяином — не министром, а агентом, каким-нибудь американским военным атташе при посольстве, прихватив пару натовских наблюдателей, а в роли пешек будут, сопровождающие спецпроезд пара бэх и танков… Они могут проехать через Дверь — блокпост по битой и ничем не примечательной дороге от Яизюлли к Краснозаводску. А могут и потребовать открыть им Окно, заодно показав «наблюдателям» Щит в действии. Идея! Вот она — как всегда — простая и гениальная! Да — шутники Иллюзии заигрались с Катапультой, когда им понадобился новый аэродром, способный принимать не только вертолёты и истребители, но и евростратеги и убийцы авианосцев по совместительству — Ту-22М3М и даже сто шестидесятые, они не стали сносить или переделывать старый — они просчитали форму необходимого котлована, выбросив землю вместе со старым аэродромом «гулять» в подпространство. Так же было и с Петровском-5 и старыми НИИ, да и для новых заводов и институтов они не рыли котлованы, а выкидывали в подпространство нужный кусок земли. Вот и решение! В документации по Катапульте расписано, что она может синхронизировать перенос всего города через подпространство в любую точку, с одновременным возвращением «гуляющих» в Ничто старых построек и просто — кусков почвы! Правда, генерал говорил, что это довольно рискованно. Но в данном случае, нам не придётся переносить всю Иллюзию, только по фрагментам, а «наблюдателям» останется заброшенный город, НИИ и аэродром. А Основной Блок и новые заводы — достаточно выкинуть в Ничто кусок земли неправильной формы, чтобы больше походил на озерцо, да тут же заполнить его водой, например, из Байкала, вместе с рыбёшкой и прочей живностью, уровень величайшего озера и на сантиметр не понизится! Тактическая необходимость, при всей абсурдности, диктует, чтобы новая Иллюзия возникла поближе к натовским странам, искать там не будут, они думают, что у нас всё секретное в глубокой тайге, а тут — в пределах досягаемости их ракет, как и сейчас, под Выборгом — не поверят. Ростовская область, Кубань или Ставрополье — идеальны. Генерал в восторг придёт. Если мы проиграем сражение — враг проиграет войну, они увидят только заброшенный город! Господи, да я — гений, блин, — не — надо шампанского заказать!»

Владимиру принесли шампанское, но он выпил только один фужер. За размышлениями время пролетело быстро, почти одиннадцать, может быть, Анна уже ждёт его в холле, надо поторопиться.

Она действительно пришла без пятнадцати: «Поторопилась, это уже радует!» — подумал Владимир.

— Здравствуйте, Анна! — майор поцеловал девушке руку, несколько смутив её.

— Здравствуйте, Владимир. Только… Может пора перейти на «ты»? («Она первая сделала шаг на сближение, он сам не решился бы на такое… Очень хорошо!»)

— Ну, что, в ресторанчик, а потом — прогулка в сумраке белой ночи, Аня, раз уж перешли на ты, обращаться по полному имени несколько странновато, если хотите — Володя, впрочем, вариантов много! — Владимир пошутил, но ответный шаг был сделан.

— Пойдём, Володя! — Анна улыбнулась. Через несколько минут они уже сидели за столиком «кафешки».

— Только, Аня, извини, вино, шампанское, совсем немного, у меня вылет на тестирование в пять утра, значит, я сегодня, почти что, язвенник-трезвенник!

— Хорошо, я и сама к этому равнодушна, — Анна улыбнулась в ответ на шутку Владимира.

— Кстати, Император обещал, что на нашем свидании ушей Иллюзии не будет, — Владимир посмотрел женщине в глаза.

— Я знаю его, — обещал, значит — сделает, она улыбнулась снова, — но почему у тебя такой подавленный вид?

— Кошмар, простой чёртов кошмар.

— Не расскажешь о чём, может, смогу помочь?

— Что-то вроде того, что и ты и генерал оказались «моделями» — не подействовал гипноз на подсознание.

— Прости, но ты врёшь, видно сразу, — Анна улыбнулась, — может, стоит рассказать правду, что-то из прошлого?

— Аня, я несколько раз просил тебя: «Не надо».

— Я могу помочь не забыть, конечно, но, хотя бы притупить боль.

— Не надо, Аня. Понимаешь, в жизни человека есть то, что он хочет забыть, но не имеет права. Это украдёт у него часть души.

— Ты прав, Володя. Прости ещё раз. Обещаю, больше ты не услышишь от меня ни слова об этом.

— Да ладно. Просплю до одиннадцати утра, встану по будильнику, напьюсь кофе до чёртиков, эт с мозгом проблемы есть, а сердце, врачи говорят, просто слоновье.

Они заказали дагестанское шампанское, не спеша, выпили напополам, они говорили о многом, правда, обходясь без биографических подробностей и комплиментов, немного сдерживая себя. Обсуждали Иллюзию.

— Ну что же, Володя. Может пора и прогуляться, как мы хотели.

— Давай! — Владимир охотно согласился.

Свежий воздух, подозрительно жаркий, хотя в планшете было написано, что Иллюзию греет не только пар турбин Основного Блока, но и Щит «делает погоду», обдал их лица.

— Пойдём в парк, — Анна указала кивком головы на небольшой проулок, — я знаю — хорошее место, там нам никто не будет мешать. И там красиво…

— Пойдём, Аня.

Они расположились на одной из скамеек. Вокруг, на полсотни метров не было никого. Взяли по пол-литра какой-то газировки и потягивали её не спеша.

— Можно, закурю, всё же волнуюсь очень? — Владимир немного замялся, и Анна поняла, что ему неловко.

— Пожалуйста, мы не в кабинете. Да я и сама волнуюсь, хотя никотином волнение снимать — не моё. А конфетки ментоловые есть? — она улыбнулась.

— Конечно, если куришь, без них никак, — Владимир закурил.

— Ну и ладно. А знаешь, Володя… Мне трудно… Но я скажу. Ты не такой как они. Все — и на Большой Земле и в «Призраке». Ты нашёл во мне то, что не видели другие. Всегда не могла терпеть военных и бэшников, но ты… Ты другой… Ты очень сильный, пусть и надломленный, ты умён, честен и предан Империи, но, главное, ты прочитал мою душу в глазах. На это способны немногие. И я вижу, насколько ты хрупок и нежен, несмотря на силу духа. И, мне кажется, я тебя уже…

— Да, Аня. Ты права, — Владимир снова перебил Анну, зная, что она скажет, — но и ты — единственная, среди сорока тысяч «моделей» и десятка тысяч военспецов, бэшников и учёных Иллюзии, мало отличимых от киборгов, ты одна сохранила свою душу, в этом фантастическом, но предельно жёстком, подавляющем личность мире за целые три года. Ты единственная, кто понял меня. А я понял тебя. Прошло меньше суток, но это город будущего и Время течёт здесь иначе. Да, Аня, — Владимир прикоснулся пальцами к её губам, предупреждая вопрос, — мене кажется, я тоже полюбил тебя.

Женщина крепко обняла Владимира, затем, страстно, немного дрожа, вначале едва прикоснулась к его губам, а затем, целовала его всё более и более страстно. Их долгие и нежные ласки не видел никто. Только один спутник ВКГ, перемещаясь по орбите, всё держал их в прицеле с максимальным увеличением, выдавая картинку генералу, через буквально булавочную дырку для волн оптического диапазона, протёртую Васильевым в Щите.

Не слишком сентиментальный Александр Петрович, всё же смахнул слезу, прошептав: «Слава Богу! Как я рад за тебя, доченька

Заверещал «Турецкий марш» мобильного Владимира. Это был будильник.

— Извини, Аня, время, уже два часа. Мне, дай Бог, часок выспаться перед вылетом. Спасибо за всё. И до встречи. Главное, мы любим друг друга и мне несказанно нравится наше безумие.

— И мне… Только береги себя — всё же это не шутки.

— Аня — вижу, нулевой планшет ты и в руках не держала, — ничего не случится! — Владимир улыбнулся.

— Я вызову такси, тебя по корочке до «Президента» подбросят, а я уж потом сама доберусь от гостиницы на маршрутке, ты прав, выспаться надо, и, лучше не час, хотя бы — два.

— Спасибо, Владимир поблагодарил девушку.

Они сели в такси, быстро доставившее их к гостинице. Владимир и Анна вышли и попрощались. Только когда она села в «Рафик», майор проводил Анну взглядом и направился к гранитным ступеням.

VI

Ultima Argumentum

«Турецкий марш» грохнул ровно в четыре. Владимир быстро оделся и вышел из гостиницы, направившись к остановке маршруток, но, вдруг, услышал гудок своей «десятки». Генеральская секретаторша стояла возле машины, давя на сигнал, и, подзывая Владимира жестом.

— Что за забота, Татьяна Арнольдовна? И откуда ключи и брелок?

— Я ваш гибрид «десятки» с танком угонять не собираюсь, не бойтесь. Маршрутка на авиабазу идёт только одна, номера вы не знаете, ждать долго, да и добираться на машине быстрее, в отличие от вас я знаю дорогу. Время торопит.

На этот раз Владимир тоже сел рядом, решив понаблюдать за тем, как «модели» водят. К полпятому они уже остановились у КПП авиабазы.

Генерал встретил Владимира у КПП и провёл его без лишних формальностей. Владимир быстро одел комбинезон и спецжилет, а затем минут пять провёл в медпункте — процедура итак обязательная, а, принимая во внимание не слишком хорошее здоровье Владимира, пришлось, помимо стандартного предполётного теста давление — пульс — координация, задержаться на пару уколов.

У дверей медпункта Васильев нервно покуривал. Подкатил жёлтый миникар, куда сели генерал и Владимир, поехав в к стоянке уже заправленного и вооружённого вертолёта Владимира.

— Ваш «ящер» вооружён, как вы привыкли. По паре «воздухов» на концевых, плюс две на дополнительных, восемь «Атак» разного назначения и НАРы. ГШ-23МЛ заряжена одной лентой «Т», курсовая «пятнашка» также заряжена одними бронебоями, ну и каждый пятый — заряд диполей. Под брюхом индукционный круговой противоракетный контур. Может работать автоматом, можете автомат отключить, активируя при необходимости. Кроме того, у всех моделей есть встроенная индукционка, если зазеваетесь, с пяти метров успеет перепалить ракету, — генерал ознакомил Владимира с доработками вертолёта системами Города.

— Ну, спасибо! Прознали про мои ракетные пристрастия! Только, надеюсь, на этом ящере нет ВСУ[5] на молекуляризаторе водорода? Не хочется на бомбе летать! — Владимир хихикнул, хотя и не весело.

— Нет. Стандартная турбина ВСУ и силовая установка с ВК-2500 позволяет со всего пятипроцентной потерей мощности питать и электронику, и индукционный контур и отбирать часть мощности на турбинку, нагнетающую в ЭВУ забортный воздух. Есть и стандартные баллоны с азотом для охлаждения выхлопа в экстренных случаях и заполнения баков, помимо пенополеуритана, для предотвращения воспламенения. Навигатор выведет вас на Катапульту — точка В, она чем-то похоже на гигантские ворота для американского футбола. Здоровая рама не перекрытая сверху. Пролетите через неё — и будете в восемнадцати кило от бронеколонны Джи-Ай.

— Поутюжить «джидаев», хорошо, конечно, но не было случаев, когда бросок Катапульты вбрасывал объекты в подпространство и терял?

— Ни разу, не бойтесь, — Васильева позабавило беспокойство майора, — Вы же не «потерялись» в лифтах Управления и «Президент-отеля». Бывает, забрасывают бессрочно, как старый аэродром и завод, но и их вернуть не проблема.

— Об этом я поговорю подробно после вылета, — идея есть, чёрт — загадывать, что будет после вылета, надо ж такое перед боем ляпнуть!

— Поговорите, поговорите. Да, и вы не исключение, суевернее лётчиков никого нет! А вот и к вашему красавцу подъехали! — Владимир и генерал вышли.

— Представлю вашего опера — семнадцатая модель, запрограммированный на авиатора.

— О! Да мы знакомы! — Владимир развёл руками, — трагически «погибший» муж вашей секретаторши, по легенде.

— Он самый, — Васильев хмыкнул, — зато не подведёт. Что же, до встречи! И, удачи, как ваши говорят, чтоб число взлётов равнялось числу посадок! — сказал Александр Петрович, садясь в жёлтый аэродромный миникар.

Владимир занял место в кабине пилота и включил ВСУ, раскрутившую стартовые генераторы двигателей. Он отдал РУДы на взлётные обороты, и едва придавил педаль шаг-газ, сердце дракона ожило, с тихим гулом, несущий винт начал медленно раскручиваться. Владимир утопил до упора педаль хвостового винта, выставив лопасти на максимальный угол атаки, чтобы компенсировать реактивный момент, и полностью выдавил газ. Ротор стал вращаться быстрее и быстрее. Вскоре, машина начала разбегаться, и, нехотя оторвавшись от бетонки, взлетела, набирая скорость, направившись на навигационную точку В, чтобы пройти через Врата Катапульты.

Врата и в правду были похожи на ворота для регби, только такого размера, что не то, что Ту-22М3, а Ту-160 не коснётся их с двадцатиметровым запасом при минимальном угле установки крыла изменяемой геометрии.

Владимиру было немного не по себе, когда он вёл машину прямо к Вратам, и вот, они остались позади, компьютеры Катапульты обсчитали объём и система разверзла Пустоту. Вертолёт ещё летел над рассветным лесом Иллюзии, когда его окутало сине-красное свечение, в тот же миг, спектральный ночной экран (да и без него было видно в лунную ночь) показал незнакомые пески, над которыми летел боевой вертолёт.

Пилот сразу же запросил карту — дорога, с отмеченной красной точкой бронеколонной была именно в восемнадцати километрах. Включил ЭОС[6] — на экране высветились термоизлучающие наземные и воздушные цели. Кстати о воздушных — СПО-17 выдала облучение мобильным ЗРК и воздушными радарами. Владимир проанализировал цели — четыре танка с зенитным комплексом, в сопровождении пары вертолётов, — судя по тому, что они облучали его РЛС[7] — это были «Апачи». Его машина летела метрах на десяти, и система предупреждения не сообщила даже о сопровождении, не то что о захвате. Да и дальность их ракет мала. И пикнуть не успеют!

«Апач» наконец-то засёк его своей РЛС, и пошёл на сближение. Шестидесятка уже давно выдавала «красный захват», значащий, что и при перемене курса «воздух» настигнет врага, но дорогую ракету на вертолёт тратить не хотелось, а для «Сосны-В» было слишком далеко. Момент истины наступил быстро, на ИЛС[8] появилась отметка достижимости цели.

Владимир нажал два раза на кнопку пуска джойстика ЭДСУ[9]- двухступенчатая «Сосна» выскочила из контейнера со змеиным шипением, и помчалась вперёд, оставляя жёлтый инверсионный след. Её след был похож на оранжевого аспида, на спектральном ночном индикаторе, реактивная змея устремилась к своей жертве, неся смертельный яд аммотола с тетрилом и острые клыки стержневых поражающих элементов.

«Девять секунд!» — подумал Владимир и стал смотреть на отсчёт оставшегося до контакта времени.

Компактная ракетка рванула всего в паре метров от цели, но «Апач» не взорвался — стержневое кольцо просто разрезало вертолёт на две половины, снеся несущий винт. Перепиленные движки и редуктор с пилотской кабиной упали отдельно от задней части двигателей и хвостовой балки. Стержневое кольцо не коснулось крыльев с боекомплектом, но, задняя часть вертолёта, упав, всё же рванула. Кабина упала довольно аккуратно — наверняка пилоты даже остались живы. Повезло — слава Богу, Владимир не хотел смерти коллег, даже, стоящих по другую сторону.

Расстояние до бронеколонны сократилось до требуемых восьми километров. «Миша — процесс пошёл!» — Владимир не без юмора обратился к оператору — «модели».

В течение пары секунд, из контейнеров обоих АПУ-4 стартовали две «Атаки» наведённые оператором. Через пятнадцать секунд два танка вспыхнули.

Оповещение о захвате вертолёта радаром ЗРК было совсем не к стати, — «ADATS»[10] захватил их машину с шести кило, на СПО загорелся индикатор пуска. Владимир атаковал его корректируемой ракетой чуть раньше, но её скорость едва только под шестьсот метров в секунду, тогда как у ракеты «ADATS» за девятьсот…

Владимир отключил индукционный контур — он знал, что делал. ЗУР была в паре кило от его вертолёта. Секунды растянулись в вечность, впрочем, так бывает всегда, если судить по рассказам «афганцев» и пилотов — в/с, воевавших во Вьетнаме и на Ближнем востоке. И у него такое было не раз. Он заложил «фаталиста» — противоракетный маневр, отвернув на полной скорости чуток вправо, при приближении зенитной ракеты, резко, с небольшим гашением скорости дал левый отворот. Ракета среагировала на поворот вправо с упреждением, а на левом развороте её скоростная и массовая инерция не дала «сосиске» возможности повернуть на вертолёт. Медленно-медленно, как на прокрутке ускоренной съёмки, ракета прошла метрах в двадцати, самоликвидировавшись в полусотне метров за хвостом машины, «модель» — оператор не достал её электронику по дальности своей индукционкой. Через пару-тройку секунд С-8Кор поразила «ADATS» в лоб, топливо и дополнительный боекомплект детонировали, мощные ракеты, крутясь взмыли в воздух. ЗРК противника успел выстрелить повторно, однако, машина на шасси бэтээра была уничтожена, и ракета неуправляемо упала. Потенциальных угроз больше не было, два уцелевших танка можно было расстрелять неуправляемыми без опасений. Владимир пустил пару кумулятивных НАР в неподвижный танк, но неудачно — по трассеру было видно, что ракеты промахиваются. Владимир закрыл глаза, выдохнув: «Попади же, попади!», представив, как реактивный снаряд въезжает в борт «Абрамса». И… это был второй случай в его жизни — первый — на полигоне Ростверта, инверсионный след ракеты оборвался, возникнув рядом, невообразимым образом, силой мысли, он повлиял на пространство — теперь ракета неслась точно в башню танка, сместившись вправо метров на шесть. Боекомплект ухнул сразу же… Попал.

Снова запищала СПО-17, выдав предупреждение об атаке с воздуха. Палубный F-18, барражировавший неподалёку, прилетел на отчаянный призыв командира колонны. На числовом экране СПА загорелось предупреждение об атаке радарными РВВ. «Хорнет» пустил в них два «АМRААМ». Владимир развернул верт, сразу же, по ЭОС, поставив истребитель на захват, и произвёл пуск «воздуха» с предельной дальности, почти в семнадцать, и без промедления, высадил пару С-8ПМ, создающую в километре-двух от носителя громадные облака диполей. АIМ-120 разорвались, уйдя на ложную цель, «Хорнет» активно маневрировал, отстреливался ловушками, но не избежал прямого попадания шестидесятки, превратившись в огненное облако, из которого, подобно новогоднему салюту, летели пылающие обломки и горящие ракеты истребителя: «Вот вам и День независимости!» — Владимир хихикнул. Но, среди них был виден и парашют — пилот спас свою заднюю, катапультировавшись за миг до попадания. «Интуиция спасла!» — с уважением подумал Владимир — «в последнюю секунду!».

И тогда он почувствовал что-то. Будто бы, он и раньше видел эти пески, в этих песках и оазисах воинства Тутмеса сокрушили стотысячную армию Бабила. Вавилон, утерявший великое наследие Ура и Аккада пал перед мощью великого Фараона, ибо был обречён пасть. Но сегодня орды Нового Вавилона, величайшего во всех временах оплота Контрцивилизации, пришедшие из-за океана, под флагом свободы мерзости и разврата, чтобы символично отомстить (пусть и невиновным) за крушение своих Вавилонских башен, сокрушили Вавилон древний… И одинокий воин Крылатой богини, пришедшей в древние пески, чтобы хранить его и нести гибель врагу, взметая песок на титановом драконе, как когда-то взметали пыль колесницы Тутмеса, сокрушает врага рукотворным огнём, возникнув внезапно и неумолимо, как Сет египтян, или Немезида эллинов. Ничто не ново…

Стряхнув наваждение, он развернул машину на уцелевший танк, но не успел пустить ракеты, неожиданно, вертолёт снова окутало сине-красное сияние, и, абсолютно мгновенно, машина оказались над лесом Иллюзии. Владимир сбавил обороты и повёл верт на посадку, виртуозно приземлившись «на три точки» на стоянку, с которой и взлетал.

Владимир выбрался и спустился из пилотской кабины, чувствуя себя немного пожёванным. Это игра в русскую рулетку с зенитной ракетой ещё долго ему не забудется. «Модель-17В» выпрыгнул из операторской кабины. Владимир не заметил, что к их верту уже подъехал жёлтый миникар, из которого вышел Император. Оператор подошёл к генералу первым, достал — чёрт те знает из какого места разъём USB, быстро воткнул в ноутбук генерала и за считанные секунды перекачал информацию. «Что же — он одновременно и ФКП[11] и «чёрный ящик»!» — подумал Владимир, но он чувствовал себя очень усталым, после получаса тяжёлого воздушного боя и обратил на это мало внимания.

— Что же… Да вы настоящий ас, Владимир! — генерал быстро просмотрел запись и подошёл к нему, слегка хлопнув по руке, — садитесь в драндулет, у КПП нас ждёт ваш броневик, поедем ко мне много о чём поговорить надо!

— Сейчас, Александр Петрович! — устало ответил Владимир — Анне только позвоню, она, думаю, как на иголках.

— Позвони! — улыбнулся генерал.

Анна действительно не спала и была несказанно рада, когда Владимир сказал, что всё уже кончилось и без всяких осложнений, он мог бы поговорить и подольше, но, во-первых, не было сил, а, во-вторых, Васильев ждал его.

Десятку» вела секретаторша, Владимир и генерал сидели сзади рядом.

— Я не понимаю, Володь, как ты мог подвергнуть нас такому риску!

— В каком смысле? — Синеусов не совсем понимал, о чём генерал, но понимал, что Васильев сейчас всыплет ему по первое число.

— Да не стройте из себя идиота, отключить контур и уходить от такой ракеты маневром! Это же… пятнадцать килограмм БЧ, да плюс кума на метр почти пробиваемости! Даже для тежёлобронированного вертолёта — смерть! Допустим, на себя вам наплевать, но сбитый в Ираке новейший русский верт! А если Аня узнает!?

— Полно вам, Александр Петрович. Вы Анне не скажете, — не узнает. Во-первых — я не перепалил индукционкой ни одной ракеты специально — скажите, на скольких вертолётах, даже если брать только новейшие машины, стоят ваши системы, рассекреченные для Большой Земли? Десятка два — не больше. А их у нас в ПВО и АА под сотню! Тестирование так тестирование — вот верт с его воором и лётными данными, вот противник с новейшими мобильными ПВО, вертами с РВВ и истребителями. Этой ночью я показал реальные характеристики и всю степень превосходства, не перепаливая ракеты индукцией. Ракета истребителя ушла на серийные НАР с диполями, от зенитной ушёл классическим «фаталистом» — когда на маневре «фаталист» сидит пилот — фаталист — сто процентов срабатывает! — пошутил Владимир, и улыбнулся, похоже, генерал немного остыл, — а, если серьёзно, товарищ генерал, я ничем не рисковал, ракеты «ADATS» слабы для скорости за девятьсот против малоскоростного и маневренного ящера, они по душу штурмовиков и истребителей больше. Среагировав на лёгкий правый, при высокой скорости и массе, со слабыми рулями, «ADATS» априори не смог бы среагировать на мой резкий левый. Потом, подстраховка всё же была, приблизься ракета на пять метров — «модель» превратила бы её в реактивное бревно, как вы выражались. Но я ушёл классически, от корректируемой ракеты, которой не помеха диполи и ловушки, пропустив в двух десятках метров от борта. В результате моего вылета выяснено, что одиночная модернизированная справится с бронеколонной, при мощной ПВО, сопровождении вертолётами, и истребительным прикрытием.

— Вынужден признать вашу правоту, — Васильев прокашлялся, — три танка, зенитка, верт и истребитель — хороший счёт в нашу пользу.

— Только мне кажется, что это не правда, а что-то вроде виртуальной реальности, странное ощущение, — Владимир замялся, не зная, как описать свои чувства.

— В Управлении я покажу вам покажу вам спутниковые снимки с горелыми танками, если хотите, надеюсь это убедит вас, что это реальность. Вовсе не виртуальная, — Васильев улыбнулся, но майор не успел ответить ему.

Незаметно они подъехали к Управлению. Тормоз на проходной скороговоркой поприветствовал Императора, двери лифта не успели захлопнуться, как выбросили их через Пустоту на четвёртый этаж.

— Пройдём в мой кабинет, Владимир, а ты, Тань, останься в приёмной, — генерал обращался к секретаторше по имени.

— Ну… Как прикажете! — Владимир улыбнулся. Вскоре они остались один на один в кабинете генерала — лицом к лицу.

— Владимир, запись вашего боевого тестирования показала одну любопытную вещь. И это уже не в первый раз… («Чёрт, я сам не знаю, как мне удалось ментальной энергией сместить ракету, я не умею управлять ей сознательно, а эта титановая тварь всё записала. Неужели речь пойдёт об этом! Не дай Господь! Я скрывал это всю жизнь, да и не занимался профессионально особо…» — Владимир догадывался, о чём пойдёт речь, и это ему не нравилось)

— Не надо загадок, прошу вас!

— Хорошо. Честь по чести, — Васильев поудобнее расположился в кресле, — вы искривили пространство, сместив стабилизированную НАР метров на шесть вправо. Есть запись исчезновения и проявления по микросекундам. И это не в первый раз. Как-то, на полигоне Ростверта, к великой печали танкистов, вы расстреливали неуправляемыми ракетами устаревший, но «девственный», в свежей смазке Т-55, движущийся по полигону. Вышла ошибка с упреждением по скорости, ракета летела в молоко, но вы перекинули её, так же, как сегодня, зарядив в МТО Т-55 и спалив танк. Это зафиксировали миллиметровые РЛС на полигоне. Ну — после пятой стопки с друзьями вас пробивает на философию, геополитику, личную жизнь и на хвастовство — тайн государственных вы не выдаёте, но личные… Потом — маленькая глупость — вы поделились своими наработками по ментальному футоропрограммированию с психологом ростовской Конторы, причём, привели некоторые доказательства, не зная, что он собирает информацию для небезызвестного вам отдела «Кольцо». Вы же читали в планшете про наш институт ментальных возможностей? Надо бы вас познакомить с ними.

— Ну, товарищ генерал, как говорится, я не волшебник, я только учусь, — Владимир криво улыбнулся, — возможности мозга неограниченны, пожалуй, не раскрытые, они есть у каждого, и мне дано кое-как пользоваться ими, но спонтанно. Специально не получится. Хотя с вашими профессионалами пообщаться будет интересно.

— Ну… Что вы так — не прибедняйтесь! Или мне сказать вам то, чего нет ни в каких нулевых ориентировках? — генерал хитро прищурился.

— О чём вы? — удивлённо спросил Владимир.

— Да ведь, дорогой, прекрасно сами знаете. Феномен контакта с так называемыми Архетипическими существами интересует аналитиков и учёных Иллюзии дольше, чем ты думаешь. С тех пор, как, если можно так сказать, мы получили теоретическую возможность по-мальчишески «подёргать Бога за бороду и Дьявола за хвост», нас, конечно же, стало интересовать, как они могут на это отреагировать. Архетипов у человечества много, конечно, они гипертрофированно антропоморфны и антропогенны, но, все религиозно-философские течения признают их существование. А мы не привыкли отмахиваться от многовекового опыта так, как это делают на Большой Земле. Вы ведь ещё и известный в узком кругу литератор. А Иллюзия отслеживает не только сообщения и звонки, где так или иначе говорится о Потустороннем…

— Господи! Мистика отдельно, а литературные произведения — это способ самовыражения, а не автобиография. По стихам или прозе нельзя судить об опыте в этой сфере, неужели забыли о метафорах и прочих литературных приёмах, как и о том, что лирический герой и автор — совсем не одно и то же.

— Помню, помню, — улыбнулся Васильев, — однако вы не из тех, кто пишет то, о чём не знает, к тому же, слишком всё это хорошо с другими данными согласуется. Разве вам не знакома методика вылавливания технологических утечек через научную фантастику? Вот и я о том же, мистика намного прозрачнее, если научную разработку или теорию нужно маскировать и видоизменять, то Потустороннее для обывателя нереально и так — вот и пишет ваш брат не просто, что думает, но и зачастую — что знает. И не надо держать меня за дурака.

— Товарищ генерал, — а вот это оставьте. Слишком всё это интимно и не имеет практической ценности.

— Ладно те, Володь. Но… Когда чечены пустили «Конкурс-М» с тандемом — кумулятивной БЧ и фугасом в твой броневик, в клочья бы разнесло, блок управления взял да отказал. А ты никак не мог повлиять на это сам даже спонтанно — просто не видел. Когда следователи нашли оставленное боевиками пусковое устройство, оказалось, что в нём ничего не перегорело, просто не работал дальномер и проработчик команд. А потом — заработал. Шанс случайности — сотая процента. Ты храним… Так что, не лукавь насчёт практической ценности, опыт общения с воплощением Архетипа сверхценен, ведь это выход из плоскости Теории Относительности, в плоскость Единой Теории Поля и даже — гипотетической темпоральной энергетики, с точки зрения которой легко объясняются нематериалистические проявления Вселенной, ведь те, кого тысячи лет называли богами, ангелами и демонами — плоть от плоти темпоральной материи и энергии, её властители!

— Допустим — да, храним, — Владимиру не очень хотелось обсуждать собственный мистический опыт, тем более, учитывая, что такое обсуждение рано ли поздно приведёт Васильева к предмету, — да, это даёт мне силу. Но стоит ли вламываться в тот самый темпоральный мир в немытых кирзовых ботинках, об этом вы думали? Да и ничего мы там не найдем, — он предстанет перед материальным взором таким же пустым, как и подпространство, разве дрянь всякая хлынет в мир материальный, будто её у нас итак не в избытке. А духовный взгляд — его не фантастический темпоральный сканер формирует, сами понимаете. Стоит ли даже пытаться объяснять такие явления с точки зрения физики, пусть и нематериалистической?

— Очень может быть. Согласен, и отнюдь не собираюсь лезть, куда не просят. Кстати, о духовном откровении, как ты с этим познакомился?

— А я не знакомился. Меня познакомили. Может, сохранил в себе взгляд ребёнка — способность видеть глубже, чем кажется. Видеть и искать. И в мою дверь постучали, поскольку она была открыта. Я думаю, иначе и быть не может. Кстати, насколько корректен термин Юнга? Архетип — это божество созданное человеком по своему образу и подобию, а здесь… Здесь уместнее древнеегипетский термин «Нетеру», который имеет и значение «силы». В этом плане марксистское религиоведение и рафинированная мистика придерживаются почти идентичных взглядов, разве что, в мистике это не обожествлённые силы природы, а доступные человеческому пониманию разумные силы Вселенной. Но пусть всё это останется между нами, приходилось слишком многое держать в себе, чтобы не показаться шизиком.

— Если вам угодно, — пожалуйста, хотя здесь этим никого не удивишь. Ты действительно законченный идеалист, субъективист и фаталист, каких редко встретишь, но мне нравится такой тип людей. А вот звание шизика ещё нужно заслужить, я тебе настоящих шизиков покажу, они все у меня НИИ руководят, с ними двумя словами перекинешься, хоть сетку от крокодильчиков надевай. А твои мистические заморочки — всего лишь личный опыт и практика, а их теории… Вот и попробуй заставить их работать над проектами, если каждый уважающий себя профессор считает долгом провести лекцию о спасении души и опасности проникновения в ту или иную область, а то и в окно сиганёт у тебя на глазах. И всё-таки, почему охоту прекратили? Как тебе сухим из воды выйти удалось, понимаю, просто убрать некрасиво было бы, и вообще так не принято. Но и того, что твой доклад чиновнику из Охранки шею свернул не простили — просто потому, что не прощают. А ты пошёл прямо на расставленные ловушки и сам дал козырь — боевое тестирование в Чечне — закатать в глину всех командиров и наёмников Абу-Омара и его штаб… Вашим врагам осталось просто слить двойному информатору фамилию, кто был в пилотской кабине того самого «крока». И три покушения. Но потом — отстали. Почему? Какие силы повлияли?

— В отличие от случая с «Конкурсом» никакой мистики я тут не вижу. Вы сами знаете, что случилось со мной пять лет назад. Просто решили, что человека, раздавленного болью, уже можно не добивать. Даже из жалости…

— Это да… Ладно, забудем болезненную тему. С адептами Тайного Знания в майорских погонах не каждый день встречаешься!

— Нет, генерал, мягко говоря, вы мне льстите. Я не умею пользоваться силой, да и то, что мне дано — не тянет даже на сильного сенсетива. Впрочем, и с Императором Галактики в генеральских встречаешься не каждый день! — Владимир и Александр Петрович рассмеялись.

— Ну, это образно. Наше использование подпространства тоже больше походит на космическое хулиганство, чем на галактическую Империю, взять со свалки памятник Сталину, приварить к руке титановый плакатик с надписью «Yankee go Home» и закинуть на поверхность Марса — это мы можем, а даже комплексно исследовать хотя бы Солнечную систему — увы. Но… Это дело времени, так что, мечтать не вредно, тем более, — здесь размыта грань — где мечта, а где научное прогнозирование. А вообще-то, если говорить подобными категориями, то вы должны понимать, что при такой ответственности нужен достойный приемник. И вы подходите.

— Подхожу, пожалуй..

— Неплохо было бы скрепить приемничество, как говорится, династическим браком… — генерал задумался.

— О чём вы? — Владимир сделал вид, что не понял намёка.

— Шутка, Володь, шутка. Ладно, поедем к экстрасенсам, они пташки ранние — уже на тренировках. И ничему не удивляйтесь.

— Надеюсь, мозги мне не спалят? — Владимир кисло усмехнулся.

— Не спалят, но челюсть с полу поднимать вам придётся. Кстати, в отличие от коржаковского Отдела ментальной охраны «Кольцо», набравшего в девяноста четвёртом сотни две экстрасенсов и чёрных магов, чтобы защищать Ельцина от негативных мыслеформ десятков миллионов человек, «чёрных» мы не берём. Причём, из соображений отнюдь не мистических, — генерал улыбнулся и покачал головой, — дело в том, что насколько ни условна привязка ментальщика к традиции, чтобы заниматься практикой запретной, традиционно ассоциированной с персонифицированным воплощением вселенского негатива, нужно пойти на компромисс с собственной совестью, а люди, способные переступить через себя — для Города опасны, как потенциальные предатели. Так — есть и просто философы-идеалисты, есть и православные христиане, соблюдающие все обряды, и буддисты — эти в основном перешли в буддизм, чтобы совершенствоваться при помощи йогических практик. А вот мусульман нет. Я не исламофоб, не подумайте, хотя, из-за сложных геополитических тенденций, вероятнее всего, экстрасенса-мусульманина мы и не взяли бы в Иллюзию, есть, всё же, определённый риск, просто у самих мусульман любая экстрасенсорная практика считается греховным колдовством — короче — харам полный! — генерал улыбнулся, — в Татарстане, Дагестане и прочих республиках с преимущественно исламским населением даже шарлатанские объявления в газеты дают только славяне, а мусульмане пользуются услугами «христианских магов» весьма охотно, как ни странно. А чем вы, кстати, увлечены в этом плане?

— Пытаюсь проникнуть в древнеегипетское Тайное Знание, — вы же и сами догадались, — Владимир разрядил обстановку, — всё же — предположительно, древние и ядерное оружие делать могли, хотя повторюсь, я в этом деле дилетант. Правда, считаю, что Христианству не две, а все девять, а то и одиннадцать тысяч лет, сравните заповеди Христа с древнеегипетской Исповедью Отрицания и «Поучениями писцов».

— Наслышан о египто-христианской теории, но, к стыду своему, данных текстов не читал, — генерал закурил, — ну что — нанесём визит нашим «ментальщикам», хотя на это прозвище экстрасенсы, предпочитая именовать себя белыми магами, исполнителями Воли Христовой, или практикующими ламами очень обижаются, Васильев снисходительно улыбнулся.

— Александр Петрович, вам осталось только евгеникой заняться, «скрещивая» асов пилотов и спецназовцев, с учёными-ядерщиками и экстрасенсами. Через четверть века население Иллюзии будет состоять из одних «моделей» и сверхчеловеков, — Владимир удивлённо выдохнул последнюю фразу на грани шутки и какого-то трепета.

— Полно шутить, поехали же.

Генерал, выходя из кабинета, сказал секретарше, чтобы следовала за ним. Вскоре Александр Петрович и Владимир сели на заднее его бронированной десятки, а «модель» повезла их. Солнце уже давно висело низко над горизонтом.

VII

Маги и Хранитель

Здание «НИИ ментальной энергетики» больше всего походило на среднюю школу с актовым залом на пятом этаже и большой высокой пристройкой, до боли напоминающей спортзал, крыша которого была, до безобразия эклектично, украшена христианской, буддистской, египетской, индуистской и ещё Бог знает какой символикой — на все вкусы.

Генерал и Владимир вышли из машины.

— Больше похоже на школу, а не на НИИ! Актовый зал, спортзал… — Владимир окинул здание НИИМЭ быстрым взглядом.

— На самом деле — зал совещаний и ПТЗ — практическо-тренировочное здание, его-то вы за спортзал и приняли, — генерал покачал головой, подумав, что здание действительно похоже на школу, — там стены — три сантиметра ТВБ — тут не только предсказатели и практики дальновиденья с телекинезом — пирокинез, энергокинез — есть товарищи, которые с сотни метров заставят детонировать боекомплект танка! Вот в этом «спортзале» они и тренируются — разносят бетонные блоки метр на метр в труху, это не шуточки. Программировать будущее могут, вроде ваших шуток с ракетами, и не только, телепортироваться сами, а вот чтобы искажать пространство — вы первый.

— Только не надо клеить меня в эту «школу магов» — итак, после дури с ростовским психологом нашей Конторы еле отстрелялся, чтоб не стать «подопытным кроликом» — сам не знаю как.

— Не знаете — будете знать — я лично дал приказ отстать от тебя. «Школа магов» — хорошо сказал.

— Да — за тот случай, не знал, ей Богу, спасибо огромное, — Владимир искренне поблагодарил генерала.

— Да не за что. Я просто для себя примечал, но, увы, исследовав, что сознательно управлять ментальной энергией ты всё же не можешь, решил тебя в Иллюзию не приглашать. Но всё равно встретились. Судьба… Кстати, давай на ты перейдём, и без имён-отчеств, только в личных беседах, конечно, при народе хоть иллюзию субординации соблюдать надо.

Беседуя, они вошли через парадный вход, направившись по коридору к «спортзалу» — Владимиру это не очень-то нравилось.

Экстрасенсов предупредили — двенадцать человек, кто в курточках или пиджачках, кто вовсе в спортивных костюмах, магов с жезлами и в мантиях они напоминали меньше всего.

— Господа, приветствую всех, мой секретарь сообщил вам о нашем госте. Надо кое-что ему продемонстрировать, а так же, немного «просмотреть» и «прокачать» его способности — случай то уникальный — спонтанное искривление пространства ментальной энергией, но сознательно контролировать её майор Синеусов, увы, не умеет, — генерал положил руку на плечо Владимира, — и ещё — уникальные прецеденты футуропрограммирования.

— Здравствуйте, Александр Петрович! — экстрасенсы выдохнули почти в один голос. Никакого «Здравия желаю» — явно набраны из штатских и из бэшных «ментальщиков».

— Владимир, знакомься — это Вадим и Андрей — наши сильнейшие энергетики, — двое «магов Иллюзии» вышли вперёд, в ответ на слова генерала, — поиграете с ним немного ребята? Андрей, кстати, практикующий буддист и профи по Айкидо, со всей твоей спецтехникой рукопашки — за секунду на лопатки уложит. Но сейчас он будет укладывать на пол твою челюсть! — Александр Петрович засмеялся снова.

— Конечно, товарищ генерал! — ответил Вадим — мужик за сорок — на его куртке (как и на всех прочих), была «малдерка» с ФИО.

— С удовольствием! — ответил Андрей — совсем молодой — лет двадцать-двадцать пять не больше.

Владимир наблюдал, как двое играли в настольный теннис. Без ракеток. Провожая мячик взглядом. Телекинез. Один из игроков так хитро закрутил мяч, что соперник не смог принять подачу в стол, целлулоидный мячик летел на пол, но поднялся, скользнул по столу, сделав «соплю», и тут же коснулся пола. «Ну это совсем не честно!» — сказал другой — «была б ракетка запустил бы со всей дури в брюхо!»

— Чертовщина! — выдохнул Владимир.

— Володь, это норма — а вот Андрей с Вадимом тебе настоящий класс покажут. ПММ достань. А вот — ещё подарок тебе 9А-91 девяти миллиметровый — со сверхзвуковыми пулями с вольфрамовым сердечником за шестнадцать граммов — пятьсот двадцать метров в секунду. Оформил как личное постоянного ношения. Ну можно дозвуковыми зарядить под глушитель. Позже компьютерный вычислитель с лазерным дальномером и коллиматором-целеуказателем дам, в придачу к обойме с «водородными» пульками. 7 кило эквивалента в каждой! Ну да ладно, эт позже — постреляй в них сначала с ПММ, а потом из автомата с бронебоями, — генерал взял оружие у «модели» и передал его в руки Владимира.

— Владимир… как по отчеству? — спросил Вадим

— Просто Владимир, а на «товарища майора» обижусь! — пошутил Синеусов.

— Ну, тогда, Владимир, я начну! — сказал Вадим — отойдите метров на пять и всадите несколько пуль мне в спину.

— Александр Петрович, эт мы уже проходили по-моему? — идея стрелять в энергетика Владимиру совсем не понравилась.

— Стреляй, не стесняйся, тут случай другой, — одно дело — титан «модели» — энергощит Вадима — совсем другое.

— Вадим, это не «Макаров» — не смотря на то, что как две капли воды, только рукоять толще, ПММ мощнее почти вдвое! — на всякий случай, майор предупредил своего нового знакомого, но тот только махнул рукой в ответ:

— Уважаемый, я, в принципе, тридцати миллиметровые Ми-24П сдержу. Палите, Владимир! Не съем, не бойтесь! — Вадим улыбнулся.

Держа пистолет-пулемёт в левой руке, опущенным в пол, Владимир навскидку, как можно быстрее, чтобы подавить в себе неприятное чувство: «А вдруг не сработает?!!», пять раз нажал на спуск ПММ.

Пули замерли в метре от спины, немного спружинив назад, и упали на пол, катаясь по кругу, закрученные нарезным стволом. Гильзы звякнули, ударившись о бетонный пол. Владимир выдохнул с облегчением.

— А теперь опробуйте бронебои автомата — я покажу вам, как могу защититься даже от высокоскоростных тридцати миллиметровых БКС и БПС! — сказал Вадим — дайте короткую очередь. Я создам ещё один высокоэнергетический контур, работающий как динамическая защита танка. Стреляйте же!

— За последствия я не отвечаю! — сказал Владимир.

— Не бойтесь, стреляйте!

Не поменяв руку, только сунув ПММ в карман, и поставив 9А-91 на очередь в три патрона, Владимир прицелился и выстрелил с левой руки — сильно дёрнуло отдачей. Он успел заметить три вспышки — очередь дала сильный разброс, а после, пули, как бы увязли в невидимой сверхпрочной резине, отбросившей их назад. Владимир присмотрелся к пулям внимательнее — медная оболочка и свинец в передней части расплавились к чертям, одиноко торчал бронебойный сердечник, видно, высокоэнергетического щита не хватило, чтобы разогреть сердечник до трёх с половиной тысяч градусов — температуры плавления вольфрама. Зато свинец и медь были не просто расплавлены — испарены. Там, где Синеусов увидел вспышки, на полу виднелись тусклые мелкие капли свинца, сплавившегося с медью.

— Вот видите — динамическая защита, столкнувшись с малым, но высокоэнергетическим полем, испаряет даже сталь, что тормозит пулю или снаряд реактивной тягой. А теперь — попробуйте пострелять своим автоматом в Андрея, он, так сказать, работает на ином принципе. Ему и танковый снаряд нипочём!

— Вадим, гуманоиду и так хватит! — у Владимира ещё остались силы шутить, что же это за «иной принцип»?

— Да сами увидите, Владимир! — Андрей ответил ему, становясь напротив титановой стены, обшитой пятисантиметровым слоем прочного резинового пулеуловителя, — как говорится, огонь!

Владимир переложил автомат в правую руку, прицелился, на всякий, не в голову, хотя короткая очередь разворотит и грудь, нажал на спуск. На мгновение ему показалось, что молодой парень стал полупрозрачным, и желтоватое свечение, как аура, окутала его тело. Гильзы звякнули об пол, Андрей потерял свой «призрачный вид», стоял и улыбался: «А может ещё раз?» Владимир прицелился по новой, дал короткую очередь, но… Андрей исчез. Через мгновенье, кто-то хлопнул его по плечу: «Подойдите, посчитайте дыры в «резинке»!» — Синеусов узнал голос Андрея, обернулся — и в правду — парень стоял у него за спиной, мгновенно переместившись. Владимир побледнел, подошёл к резиновому щиту — шесть дыр — первые три — как он и бил — в грудь, вторые три — в голову…

— Как же??? — Владимир «потерял челюсть» как и обещал генерал.

— Очень просто! — ответил Андрей, — в первый раз я превратил себя в энергию, пули прошли сквозь меня, во второй, я переместил это энергетическое облако, оказавшись у вас за спиной. Но вы-то сами можете большее! Я могу перемещать своё тело, но не искривлять пространство, мгновенно перемещая объекты. И как это у вас получается?

— Да, если честно, сам не знаю. Вижу — летит мимо, глаза прикрываю, прошу «сосиску» попасть, да представляю, вижу перед глазами картинку, как она поражает цель. Но получается очень редко. Отчасти, потому, что я бью НАР наверняка! — Владимир улыбнулся.

— Я же говорил, ребята — интересный программатор, с побочным искривлением ВПК, — генерал обратился к экстрасенсам, — случай уникальный. Ну что же, Володь, как тебе показательное выступление наших «ментальщиков»? — все присутствующие немного насупились, прав был генерал, говоря, что это слово им не нравится, — а теперь — все — в малый зал совещаний, надо бы многое обсудить.

Миновав несколько коридоров, они оказались у большой двери без номера и таблички. Войдя, Александр Петрович представил всех по очереди: теле и пирокинетики, энергетики, предсказатели, «программаторы будущего». Каждый из них сам по себе был сверхоружием, Владимиру было не по себе от этого. Двенадцать лучших… Как апостолов. И с ними Император Галактики. Было бы весело… Если бы видеть это на экране телевизора! А ведь над ними Император не властен, он не может даже контролировать их энергию и фиксировать её активность! Может быть, кто-то из них обрушил дамбу, и воды «Катрины» смыли Новый Орлеан, как известно, что в унитазе! А что запрограммировал на ближайшее будущее Сергей? Взрыв ядерного боеприпаса «Титана» на складе в Аризоне, или инфаркт Дяди Вовы??? Он сам знал, как от направленной в будущее мыслеформы, изменяется течение событий, промахивающиеся ракеты попадают в цель, натовские самолёты разбиваются без видимых причин, но может, кто-то решил работать глобальнее? Нет, — эта опасная компания Владимиру определённо не нравилась.

— Присаживайтесь, господа, да поудобнее. А вы, Владимир, ещё и держитесь за кресло! — генерал улыбнулся.

— Александр Петрович, можно я первым задам вопрос своему тёзке — предсказателю?

— Ваше дело!

— Владимир, сможем ли мы с генералом обыграть Чёрного Короля?

— И да и нет, Владимир Александрович! — ответил предсказатель, — он раскусит ваши уловки, но вы выведете его и его хозяев на чистую воду… А Иллюзии им не суждено увидеть. Боже! Зачем вы привели такого, товарищ генерал! — тёзка-предсказатель вскочил с кресла и выбежал из малого зала, хлопнув дверью.

— Спокойствие! Всем оставаться на местах. Ну, нервы мужика подвели. И ничего больше! — Александр Петрович произнёс последние слова с такой интонацией, чтобы все поняли всё, но тут же забыли, переключившись на суть дела, — Андрей, попробуй выудить из его мозга способ переброски объектов через подпространство — ни больше, ни меньше, к нам пожаловала живая Катапульта!

— Извините, товарищ генерал, это не в его мозгу, в его душе… Туда я не проникну, даже обратившись в энергию.

— Товарищ генерал! — Василий — телепат и телекинетик по совместительству взял слово — это не разум, это — не из нашего мира! Это дар, Её дар, мы все понимаем, о чём я. Предлагаю оставить вашего приемника в покое!

— Ох, Вася! — Александр Петрович обиженно взглянул на него, — понимаю, ты читаешь мои мысли, но озвучивать-то их какой хрен тебя просил? Ладно, палите свой дюраль и заставляйте кирпичи летать, на этом заседание закрыто! Пойдём, Владимир!

Владимир и генерал молчали, пока не сели в машину.

— Поехали, Тань! — «модель» завела двигатель и быстро выехала за территорию «школы».

— Хочу сказать тебе, Володя, что все твои опасения напрасны.

— В смысле, Александр, мы вроде договорились без формальностей наедине, или «модель» считается? — Владимир был удивлён.

— В прямом. Василий верен мне. И светит мозги всех своих подопечных. Так же как мои и твои. Так что — инфаркт Путина и ядерный взрыв на складах американской армии в ближайшем будущем не намечаются. И дамбу Нью-Орлеана наши «ментальщики» не ломали. Если хочешь, — мы с Василием имели хорошую и долгую телепатическую беседу. И после этой беседы я серьёзно задумался, стоит ли тебе с Аней ваши отношения, скажем так, углублять…

— Извиняюсь, а ваше…

— Твоё! — генерал жёстко поправил Владимира.

— Твоего ли это ума дело, Император?

— По праву Императора — всё, что здесь происходит — моё дело, — генерал горько улыбнулся, — но, пожалуй, ты прав… Её выбор и твой выбор. Рекомендую, только, немного поколоть Аню.

— У неё есть свои скелеты в шкафу? Да… о моих она знает всё…

— Ну… Не скелеты… Но, что-то вроде ожившей мумии в шкафчике припрятано! — Александр Петрович улыбнулся, — хорошо, если она всё расскажет тебе сама. Значит — действительно любит, а не хватается за соломинку.

— Спасибо за совет, но… Почему предсказатель так сразу «вышел из строя»? Вы хорошо прошерстили мои мистические заморочки, а об интересе к Древнеегипетскому Тайному Знанию я сказал вам сам, — Владимир пожал плечами, — египетская культура от начала до конца строилась на подготовке человека к Вечности. Египтяне не боялись Смерти, считая Её изначальной Истиной и Вечностью, я думал, что ментальщики, сторонники различных мистико-религиозных концепций, имея «под каждой крышей» своих крокодилов, отнесутся и к моим, как к должному, а потом, не предсказателю, знающему свой день, даже час, бояться Смерти?

— Хе-х! Нас в Иллюзии за двенадцать тысяч, и ни одного материалиста вы здесь не найдёте, — Васильев тихо засмеялся.

— Это я давно понял, — Владимир не остался в долгу.

— Иллюзия — это одновременно — земной рай и земной ад, для кого-то всё вместе, для кого-то — чистилище. Но, понимаешь, Володь — земной, пусть даже рай! — Фараон выделил слово «земной» и пристально посмотрел Владимиру в глаза.

— Александр, не люблю эзотериков, но эти ребята, пользуясь эзотерической терминологией, имеют дело именно с «тонкой» материей и энергией. В чём же вопрос?

— А вопрос такой же, как у Гамлета — «быть или не быть?»

— Я думал, к суициду склонны только физики, — Владимир хмыкнул.

— Ты не понял, — Васильев хитро прищурился, — они не боятся смерти. Как Гамлет не боялся Вечного Ничто, он боялся Чего-то, что будет После. Вот и они, зная, что с отмиранием коры мозга, существование сознания не прекращается, боятся того, что После. А Василий просмотрел твою память, как и мысли тёзки — предсказателя. Ты слишком дружен с Царицей этого самого После, я и не подозревал, насколько, несколько недооценив результативность, скажем так, — генерал улыбнулся, — твоего проникновения в культуру древних. А их это и испугало — всех до одного. Ладно, проехали. «Ментальщикам» только на пользу знать, что в Иллюзии есть тот, кто многократно сильнее их, хотя и не умеет сознательно использовать свою силу. Из тебя получится отличный Император Иллюзии!

— Тьфу, тьфу, тьфу, и по репе постучите, тебе, Александр, ещё жить и жить, — Владимиру не понравился поворот разговора.

— Да — чуток за полтинник, до семидесяти протяну точно. Мой предшественник вовсе помер в восемьдесят три, — медицина здесь — сам понимаешь, а среди ментальщиков есть и великолепные целители, но, в тактическом и стратегическом плане, интереса для тебя они не представляют. Я показал тебе только живое и мыслящее оружие. Но всё равно, приемника готовят заранее.

— Хорошо, что в машине сижу, а то бы упал! — пошутил Владимир, — который раз за сегодня назвал меня приемником? Самому не вспомнить. Я ещё не совсем готов к такому повороту событий. Сначала бы Чёрного Короля разработать…

— Кстати о нём — ваш близнец — модель уже на сто двенадцатой базе. Боюсь, спать тебе сегодня не придётся. Вот две конвалюты — пятнадцать синих и три красных, в другой — белые таблетки — снотворное — часа на три вырубает, но сон чуткий, «Лунная соната» разбудит. Синие дают возможность не спать сутки без трясучки и последствий для здоровья. Красные — трое суток. Но снотворное перебивает их действие, так что и отдыхать сможешь, и на связи с двойником быть днём и ночью, хотя тут и чёрт ногу сломит, когда ночь, когда день. Нужны или электронные часы или, как у капитана Немо — с циферблатом на двадцать четыре часа, Васильев хихикнул.

— Господи, не хватало мне ещё первинтин жрать! — Владимир поморщился, — я и от фенамина авиационного в себя неделю приходил, было дело.

— Да что ты, Володь, — генерал махнул рукой, — «винт» остался во Второй Мировой, когда им кормили немецкие диверсионные отряды в английских лесах и русской тайге. Это мягкие и безопасные стимуляторы. Не наркотические, причём, от твоих транков и анальгетиков с кодеином вреда больше! — генерал вручил Владимиру пару пластин с таблетками. «Модель» подвезла их к самому «Хилтону», припарковавшись на гостиничной стоянке. Все трое вышли, секретаторша вручила Владимиру брелок, и, тут же, он запер машину, поставив на сигнализацию, нажатием кнопку,

— А вы как же? — спросил Синеусов.

— А мы — я вызову свой «Линкольн» — «мэр» Иллюзии, наверно, может позволить себе такую служебную машину, по мобильному. И — в Управление.

— Александр, у меня сложилось впечатление, что ты уже несколько лет не спишь, — Владимир устало посмотрел на генерала, едва выдерживая напряжение последних суток.

— Ошибка. Ещё как сплю. И дома бываю каждый день. Если расписать график — можно успеть всё, это твой график попросту слишком напряжённый. Ну, всего! Отдохни немного, — Васильев пожал Владимиру руку, и потянулся за телефоном.

— Всего доброго.

Вскоре Владимир уже был в своём номере, разделся, выдавил синюю «бодрячку» и белое снотворное, не рискнув запивать этот коктейль стопкой коньяка, услужливо поставленной горничной (наверняка «моделью») на прикроватную тумбу, и проглотив таблетки с остатком «Фанты», рухнул на «вертолётную площадку».

VIII

Город Теней

Сон пришёл быстро. И он был прекрасен. Они с Аней летели кило на тридцати двух на МиГ-25РБ без подвесок, где-то на М3, вслед за оранжевой кромкой заката. Во сне всё не так — они сидели не тандемом, как на МиГе, а рядом, как в кабине Су-24. Голубой земной шар закруглялся под ними, громадная река, — Владимир сразу узнал в ней Нил, точнее, догадался, была похожа на узкую золотую ленту. Они обгоняли закат, и солнце восходило на западе. Они были счастливы и смеялись, оранжевый край появился из-за западного горизонта, ослепив их. Опустив солнцезащитные забрала пилотских шлемов, они взглянули друг на друга. Оранжевый диск поднимался всё выше. Вдали уже были видны воды Атлантики…

Самолёт исчез. Исчезла Анна, одно видение плавно перетекало в другое. Осталась только золотая лента великой реки, она приближалась и мир менялся вместе с ней.

Внезапно Владимир понял, что это был не его сон, точнее — не только его сон. Видение равно принадлежало ему и Гостю, присутствие которого уловил разум. Снова! Он почувствовал, что стоит, прислонившись к холодной каменной стене, и открыл глаза. Тусклый свет красных папирусных факелов, известняковые стены… Алтарь… Алтарь священных Верховных прорицателей Ур-Маа в Храме Маат — Изначальной Вечной Истины. Владимир ощупал себя — тёплый мех, он приподнял край сакрального облачения и увидел шкуру леопарда[12]: «Чёрт, кису жалко!» — на этот раз он не шутил, а действительно жалел гордое и прекрасное существо, хотя и понимал, что древние жили в большем мире и гармонии с природой. «Ничего не скажешь, хороший провидец, если он осознаёт себя в нашем мире, как я в его, то может читать грядущие века как папирусный свиток!» Трое служек — бритых и без париков и двое охранников стояли у входа в зал. Не он — на этот раз не он сделал им знак рукой, приказывая выйти. Не он — кто-то подошёл к небольшой скамье («Назовём его Прорицателем странно, Владимир мыслит в этом теле, но управляет им чужая воля») взял свёрток тонкой льняной ткани и бросил на пол. Послышался звон металла. Прорицатель наклонился и извлёк из свёртка меч, а затем — кинжал, похожий на тот, который Владимир видел у разбойника в незнакомом городе. «Господи — это железное оружие — вот что тогда показалось ему странным! Значит, — значит это были гиксы, — а город — Абра, Хат-Уарит, Аварис — столица их кочевой империи в Дельте. И — если жрец и разведчик выведывал что-то во вражеском городе, может быть, Аварис скоро падёт, раз Владимир много раз видел бой у стен города кочевников».

Жрец взялся за рукоять сабли, упёр её в пол и стал давить. Вскоре метал подался и оружие согнулось. Кинжал оказался более прочным, но хрупким, сталь, вероятно перенасыщенная серой, лопнула, обломки лезвия со звоном разлетелись по каменному полу.

«Да ведь он изучает технические характеристики оружия противника! Конечно, это открытие гиксов явилось преждевременным — при недостаточном развитии металлургии, сталь, насыщенная серой и прочими примесями на уровне чугуна, будет слишком пластичной, если она приспущена, и слишком хрупкой, если закалена. Египетские кобальтированные бронзы куда интересней, только… Появятся они через сотню лет, после географических открытий Тутмеса, когда в Египет потечёт олово с Британских островов, богатое побочным кобальтом. Правда, в квазитехногенную эпоху превосходство вооружения не имело такой решающей роли, как тактика и обученность войск. Но почему он не может управлять телом гостя, как раньше? (хотя, здесь он сам — гость) Нет, он освободил жреца от своего присутствия, а это начало контроля, значит, вскоре можно будет достигнуть слияния. Но стоит ли?»

Мысли Владимира были прерваны появлением двух охранников — не храмовых, их щитковая броня была покрыта позолотой.

Жрец явно ждал этого визита, он повернулся ко входу в храмовый зал, гордо выпрямился, приподняв подбородок, и замер, смотря в освещённый дневным светом проём. Охранники стояли не шелохнувшись и хранили молчание, даже, когда в проём вошёл человек в парадной золотой броне и незнакомом Владимиру, хотя — смутно напоминающим что-то, головном уборе. Высота входа и металлический шлем или корона незнакомца заставили его немного пригнуться, несмотря на явно высокий социальный статус, даже Фараон должен был склонить голову, ибо входил во Храм.

— Живи вечно, Правитель Си-Хонсу! — жрец приветствовал вошедшего. Правитель Си-Хонсу… Он не помнил такого в хронологиях, неужели он ошибся, предполагая время взятия Авариса, около тысяча пятьсот пятьдесят второго? Нет! Точно — Си-Хонсу — Правитель Верхнего Кемет, и то, что Владимир принял за шлем — Белая Корона владыки Верхних Земель! Когда Абра падёт, Нижний Египет будет освобождён, Наследник Си-Хонсу объединит Империю в былых границах, его голову увенчает Двойная Корона Нармера, и он взойдёт на Трон, как Яхмес Первый — Си-Хонсу — имя сакральное, переводимое, как сын бога Луны, а Яхмес — Рождённый Луной — будет его тронным именем!

— Живи вечно, Амен-Хотп, Хранитель Врат Нетеру! — ответил будущий Фараон. Амен-Хотп? Нет — Аменхотеп Первый был сыном Яхмеса, а не просто приемником на троне! Или… Верховный Жрец и прорицатель падёт у стен Авариса в битве, которую он так часто видел во сне, а Фараон назовёт в честь него своего наследника. Возможно, так делалось иногда, но это исключение довольно редкое, ибо египтяне либо хранили династическое имя, либо называли детей, как и христиане — по «святцам». Врата Нетеру — тот самый гипотетический Темпоральный Портал, Слепая Сибилла говорила о нескольких, разбросанных только по территории Европы, в болгарских горах, на Кубани — возле Темтауры — самого северного форпоста Тутмеса, не говоря о Вратах Древней Мудрости, которыми пестрит индоарийский и поздний иранский эпос. Но кто поставил их и разбросал по Евразии и Африке, а, возможно, по всему миру? Тутмес Третий, прославившийся не только своими победами, но и своими открытиями, или его жрецы только сломали печати Врат, установленных во время легендарных Путешествий Усера, первого Фараона, позднее обожествлённого, или же… Не зря у египтян было обозначение «Богоравный»? Если он явился людям на заре Цивилизации и отверз Врата, принеся тайное знание? — мгновенно промелькнула мысль.

— Что узнал ты в столице нечестивцев, у стен которой пал мой возлюбленный брат Камосе, который был мне и братом и отцом, скажи великий жрец и Хранитель? — красивое и молодое лицо будущего Фараона только на мгновенье подёрнулось тенью печали, но вспыхнуло пламенем мщения в глубоких чёрных глазах.

— Я узнал то, что принесёт нам победу. Нечестивый правитель Апопи желает сокрушить нас внезапным и вероломным ударом своих колесниц, которые пройдут с запада, вдоль протоки, в лощине, незаметно для твоих воинств. Если наши лучники засядут над лощиной до начало битвы, то в несколько залпов оставят от плана Апопи и его военачальников только тела нечестивцев и их коней.

— Может ли оружие гиксов сокрушать броню воинов Та-Кем так же, как был сокрушён шлем отважного Ипи Атета — последнего Фараона, голову которого венчала Двойная Корона?

— Не последнего, Правитель, а сущего пред тобою! Смотри, о, Правитель! — Амен-Хотп указал на гнутый меч и обломки кинжала — чёрный металл врага может сокрушать доспехи и шлемы, но тёмный меч силён только на острие, удар его страшен для воина Та-Кем, но сам нечестивец не защитится им от меча или тяжёлого наконечника — тёмное оружие гиксов согнётся или преломится.

— Значит, наши воины будут только нападать на врага, а не защищаться от его ударов! Пусть нечестивцы укрываются от наконечников и мечей наших воинств, и да преломится их оружие!

— И да будет так, Си-Хонсу, ибо наши бронзовые мечи, прокованные после отливки прочнее и гибче. Гиксы не нашли в Дельте рудников для выделки своего металла, они научились сплавлять медь, но их бронза мягче их стали, не говоря о новом оружии твоих воинств. Тёмное оружие съедает ржа, как фальшивые монеты, старые мастера умерли, и среди гиксов осталось мало знатоков оружейного дела, они переплавляют и отжигают старое оружие, но уже не могут оснастить им целые орды, теперь меньше четверти гиксов имеют оружие предков, большинство вооружено слабой бронзой, если не медью, купленной или захваченной в последних набегах на Хатти.

— Мы научились воевать на колесницах, подобно врагу, может и враг научился делать мощные и точные луки с лёгкой и меткой стрелой, пробивающей и щиты и броню?

— Нет, Правитель, луки гиксов так же из целой ветви, а не из двух-трёх кусков дерева, они столь неразумны, что делают их даже из кедра и пальмы, когда только кипарис, орешник или дорогой рог может сильно натянуть тетиву. Стрелы их неточны и тяжелы. Павший смертью, достойной Правителя Та-Кем и Фараона, Ипи Атет, сущий среди Незыблемых, только потому не смог остановить вторжение, что ему не хватило лучников на несметные орды, а воины Страны пред ликом Ра не знали стремительных колесниц.

— Но мой брат, сокрушивший две крепости и город нечестивцев, имеющий колесницы, надёжные мечи и мощные луки пал у стен Хат-Уарита, который нечестивцы называют Абра, ты узнал, почему, Хранитель Врат?

— Узнал, Правитель. Его погубило сердце, когда для войны нужен разум. В трёх битвах его воинства поредели и были сокрушены при Абре! Твои силы свежи, силы Апопи подорваны — победа будет за тобой, Си-Хонсу!

— Ты так думаешь, зная наши силы и силы врага, или узнал об этом в грядущем, Провидец?

— Если бы я не проник через века, я бы тоже предвестил тебе победу. Но знание Дальнего говорит, что в следующий локон, Хат-Уарит падёт и Нижние Земли будут освобождены. Правитель Си-Хонсу объединит Империю в былых границах, его голову увенчает Двойная Корона Хора Нармера, и он взойдёт на Трон Та-Кем, как Яхмес! («Господи, это же его мысли!»)

— Это прочтено в разуме Дальнего. Он и сейчас с нами, о Правитель!

— Кто он? Каков его мир, Хранитель Врат, и как тебе удалось Проникновение? Ты великий жрец, давно, почти два столетия Святители Маат не проникали сквозь бездну веков, я хочу знать судьбу Та-Кем, знать, как изменится мир! — глаза Фараона загорелись, он слушал Амен-Хотпа как мальчик, хотя Владимир чувствовал, что жрец ненамного старше Яхмеса.

— После падения Абра для Та-Кем начнётся тысячелетие процветания. Это знает Дальний. Он стал Хранителем Печати и это объединило нас. Или же, Нетеру было угодно применить Закон Возвращения, я ещё не знаю. И он не знает.

— Кто он, Амен-Хотп? — будущий Фараон пристально посмотрел на Жреца-Хранителя.

— Воин Великой страны под Северным небом. Тайный охранник и воин, способный управлять летучей боевой машиной, — («Вот тебе и ответ — Гость знает обо мне всё! Хорошо, что я не ощущаю его, этот парень предельно аккуратен, зато я, вероятно, вызываю у него настоящую шизофрению. И как жрец справляется с этим?») Амен-Хотп продолжил, — и ещё — один из немногих жрецов утраченного Знания далекого мира.

— Но, Хранитель, если Знание утрачено, как Дальние создают оружие, способное летать, без благословения Извечных!

— Правитель, они способны создавать ядра, заключая в них Огонь Апопа и Сердце Ра, подобно Богоравным, но благословение в их мире сменило проклятие. («Господи, они осознано дифференцируют реакцию синтеза и реакцию распада!») Через пятнадцать веков Богоравный сойдёт в мир смертных, чтобы нести Истину, как и раньше, но смертные убьют его, — так гласит одно из Священных Преданий мира Дальних. Кто-то стал жить по его заветам, кто-то по заветам Богоравных или мудрецов, вдохновлённых Извечными в другие века и других станах, но, Проклятие Крови пало на всех — Врата Нетеру захлопнулись. С тех пор из Мира ушло Тайное Знание Извечных, его сменило Тайное Знание Разума. Мудрецы открыли таинства света, дающего их машинам и городам Силу, научились создавать Оружие Сокрушения, но их Ка стало беднее и Заветы забываются в угоду золоту, Апоп захватывает их мир. Дальний — один из осознающих, тех Мудрецов и воинов, которые пытаются вернуть утраченное. Великая Страна под Северным небом в его мире переживает Эпоху Проклятия, так же как Та-Кем, и это объединило нас. Мудрецы и воины его страны создали Тайный Город, там они накапливают знание и оружие, которого нет нигде в мире. Они создали металлических воинов, вложив в сердце огонь и печать разума, открыли Врата Пространств, позволяющие пройти от Великого Моря Заката, до Великого Моря Рассвета за один миг. Они почти достигли Знания тех, кого называли Гостями из мира Незыблемых. А теперь, им нужно объединить Знание Города Мудрых и Знание Жрецов Тайны, чтобы вновь открыть Врата Нетеру и сокрушить власть Апопа!

Жрец готов дать ему ключ — вот что он ищет — теперь Владимир не сомневался, что именно ищет — тайну Врат Нетеру. А жрец невысокого мнения о нашем мире. Хотя — во многом он прав. Зачем успокаивать себя — во всём. Дай Бог, удастся открыть Врата, и что… Смогут ли они достичь Благословения, или только потопчутся в темпоральном мире, как астронавты на Луне?

IX

Две правды

Как отнёсся молодой Яхмес к словам Прорицателя, Владимиру не было суждено узнать. Лунная соната заставила его вскочить, схватив телефон, сразу же, — связались с двойником, и ничего хорошего в этом не было. Правда, обстановку на «АБ112» Владимир хорошо знал и был готов к немедленному контрудару. Владимир уже прочитал первые донесения Близнеца, пришедшие на электронный ящик, и ситуация нравилось ему всё меньше и меньше. Его подставляют, — планируется самая настоящая пограничная провокация. Более того, — подставлена Иллюзия, — Чёрный Король нашепчет и Дяде Вове, откуда прилетали «неопознанные вертолёты», давление извне и имитация неповиновения такой силы, как Иллюзия, способная испугать собственную власть, раздавят Город. Сейчас, на пороге создания Портала значение Иллюзии возросло до совершенно другого уровня — если Катапульта — всего лишь Абсолютное Оружие и средство изучения других миров, то Врата — это Путь — выход из тупика. Он должен сделать всё, чтобы сохранить в тайне Тайный Город, как назвал его жрец.

— Здравия желаю, Владимир Петрович!

— Будь здрав, Володя! Ну что, как там?

— Как? Ну — это оттого зависит, как линия…

— Даже так? Господи, что же случилось?! Линия чиста, я один в кабинете.

— Давайте тогда по нету переговорим, соединитесь минут через пять, я ноут подключу и камеру поставлю.

— Ладушки, Володя… Неужели так хреново всё? Если хочешь видеть моё лицо и объяснить кой-что на пальцах, — Петрович понимал, что если Владимир, не склонный к перестраховке, хочет быть убеждён в отсутствии глаз и ушей, значит — дело табак.

— Не то, чтобы на пальцах, но… Хуже, чем вы можете предположить. До связи! — Владимир разорвал связь и нажал на вызов двойника. После второго гудка он услышал: «Здравствуйте!»

— Так, называть тебя по собственному имени язык не поворачивается. Надеюсь, тебя не слышат!

— Никак нет, активатор связи и речевой синтезатор работают параллельно!

— Тогда соединяйся с ноутом и давай инфу на видео. Всё то, что я тебе отписывал.

— Есть! — на экране появилось несколько картинок и окно онлайновой съёмки — то, что «титановый братец» видел своими глазами. Владимир принялся сохранять фото, заранее подойдя к выкрашенной желтоватым колером стене, чтобы Петрович не заподозрил неладного.

— Когда летим, друг?

— В 20–00, маршрут триста пятьдесят два, сто семьдесят девять[13].

— Сделаешь так — набирайте максимальную со взлёта, через три минуты будете у границы, сразу же отдавай приказ отключать числовую линию с базой и на полное радиомолчание. Потом передавай по коду «В2», и изменяй курс на три — три — семь! Если ведомые возмутятся, отматери и скажи, что им знать не положено.

— Как потом вам выкручиваться?

— Надеюсь, выкручиваться не придётся. Может выйти так, что наземная команда выкручиваться будет. В случае чего, спиши на пеленг ПВО. Насколько я знаю, ты сможешь вписать в бортовую машину то, что нужно.

— Будет сделано!

— Я буду корректировать курс. Ты должен требовать беспрекословного подчинения от ведомой пары. Да, я, то есть ты, уже настоял, чтобы каждому экипажу выделили по спецконтейнеру и провёл инструктаж?

— Уже выполнено, правда, ломались долго. («И хорошо же Близнец в роль вживается!») На внешнем левом по лёгкому контейнеру с импульсно-направленным индукционным излучателем на многозарядном ПАД[14]. Пилоты поняли, как ими пользоваться, даже отлетали по заходу на угрозу, пиропатроны электропитания дозаряжены.

— Слава Богу!

— И ещё — сядь на верт одного из ведомых.

— Есть вероятность диверсии?… — Владимир показалось, или машина «переосмысливала» приказ?

— Вполне. Легко списать на ошибку пилота, тем более, с моей травмой, мне вообще-то запрещено летать, просто для особиста-вооруженца делают исключение. Зато объяснение хорошее, человеческих фактор, так его… А мне воскресать из мёртвых неловко, как и тебе светить титановым задом в натовских странах. Конец связи.

Владимир освободил канал компьютера и вышел на спецсервер, набрав код. Петрович, наверное, уже минуту, как пробивался к нему. В окошке шестьсот на триста показалось обеспокоенное лицо полковника, он был в своём кабинете, предметы на столе были расставлены в условном порядке.

— Слава Богу, Володя, ты так говорил, что неизвестно, увидимся ли! — Петрович трижды постучал по столу.

— А вот это и впрямь неизвестно. Впрочем, суть не в этом.

— Ты и сам по деревяшке постучи — такое ляпнуть! Что приключилось-то?

— Стучу, стучу. А приключилось… На базе полный бардак. Пригнали «Ящеров» только сегодня в десять, а должны были стоять дня три назад, не говоря о постоянном боевом дежурстве. Су-35 отсутствуют как класс — только пара «тридцать первых» и шесть «двадцать девятых» — восемь мигарей и две вэпэшки.

— Слава тебе, Господи! Зачем так пугать было! Где у нас сейчас не бардак? Ну не из этой базы, из другой бы деревню потёмкинскую сделали.

— Петрович, ты не понимаешь. Запись включи. Может, этим мою заднюю спасёшь. Пишешь?

— Да пишу, пишу, успокойся. Что же произошло? — полковник занервничал.

Ещё не произошло. Но произойдёт. Почти наверняка. Пограничная провокация. Мне нечего там инспектировать. А в пакете знаешь что? Распечатал у коменданта базы. В двадцать часов сегодня лететь на нарушение, с полчасика болтаться за границей, под носом у ПВО, якобы «проверка на прочность».

— Ты что, в первый раз такое наши делают разве? Радары раннего обнаружения по вертолёту не работают. Против мелких комплексов пройдёте как сквозь масло по контрпеленгу. Только мне и самому не нравится то, что раньше подобное в тёмное время суток делалось — белые ночи не лучшее время. Да и Финляндия не Эстония, зачем дразнить нашего редкого западноевропейского союзника, коим она чуть ли ни с послевоенных времён остаётся. Хотя… У финнов наши верты на вооружении, народ внимания не обратит, привычный. Спутник только наш в это время пролетает.

— Вот-вот, — Владимир поспешил разрушить уверенность своего ростовского куратора, — только не закончится всё оптическим обнаружением и извинением, заблудились, мол. Нюхом крота чую. Из ЦСКА скорее всего. Суть в том, что никто не гарантирует, что финским истребителям не прикажут пролететь у границы, да так, чтобы пересечься с нашей группой в н-ной точке. От них на скорости уйти будет проблематично. Могут спровоцировать боестолкновение. Если не сидит в кустах у шоссе цээрушник, с подсветчиком нашего образца и ПУ ракеты на основе С-5КорФ, «Ростверт» и «АМЕТЕХ» ведь продавали их не только арабам, да не целится в автобус с туристами…

— Чёрт их драл, Володя! — Петрович испугался не на шутку, — понятно, почему я до сих пор не знаю, кто дал прямой приказ насчёт тебя. Но, точно, из внешки, ты почти угадал. Это уже не изменой, а переворотом государственным пахнет!

— Это не я сказал, а вы, — Владимир — продолжал подводить полковника к нужным выводам, — а минуту назад утверждали, что я паникую. В общем, диск с записью переправьте кому просил, на экстренный случай, да сейчас фотоматериалы перекину. А пахнет всё это дерьмом, и таким… Не слишком удивлюсь, если меня после провокации, чтобы свидетелей не было…

— Оптимист хренов! Тогда ты точно не успеешь удивиться, тьфу-тьфу, не дай Бог, — Петрович снова постучал по столу, — береги себя! Я всё сделаю и буду копать на заказчика.

— И вы, себя берегите. Когда на такое идут… Дай вам Бог.

— И тебе — с Богом. До встречи, Володя.

— Бум живы — встретимся, Владимир Петрович!

Окно связи погасло. «То, что надо!» — думал Владимир — «То, что заговор направлен против Иллюзии, Петрович не знает, но теперь и он подключится к охоте, поставит Систему на уши, да и его прикроет!» — Владимир вздохнул, захлопнул ноут и всё-таки налил себе коньяк. Дверь номера внезапно открылась.

— Прими мои поздравления! — если честно, Синеусов не ожидал увидеть генерала лично, думал, позвонит, — хорошую мышеловочку Чёрному Королю устроил.

— Спасибо на добром слове, Александр…

— Договорились же, устал от формальностей, — Васильев перебил его, — провокацию я подозревал, Володя, но ты придумал, как наилучшим образом спутать им карты. Да ещё и атаковать Чёрного Короля с Большой Земли. Вот теперь я могу доверять тебе полностью. Или почти полностью.

— Удивляюсь, товарищ генерал слову «почти», по-моему, ваша дочь вывернула моё сознание наизнанку, — Владимир поудобнее устроился в кресле, как говорится в анекдоте, пусть теперь он ворочается.

— Нас тут двое, давай без отчеств и господ-товарищей. Ждал, когда ты скажешь, ты же задолго до моих намёков раскусил, — генерал сразу принял игру, казалось, он даже не был удивлён.

— Ну — не зря же свой хлеб ем! — улыбнувшись, пошутил Владимир — держаться со столь подчёркнутой (если не сказать — натянутой) вежливостью Император Иллюзии может только со своей дочерью. Дабы ни у кого не возникло сомнений в бесстрастности и объективности. А зачем, всё-таки, намёки?

— Зачем? А затем, что ты очень хорошо владеешь собой, и на этом фоне ещё более забавна твоя ревность. Вот и забавлялся. Да и самолюбие отцовское тешил понемногу, — Васильев немного искоса посмотрел на Владимира.

— Понятно. И отчество заставили свою дочь изменить?

— Нет. Это печальная, но типичная история, — генерал вздохнул и потупил взгляд, — ты же знаешь, что Аня родилась годом позже Ошибки. Тогда-то Андропов и задумал создать Иллюзию. Привлекали самых верных, опытных и талантливых гэбистов, причём молодых. Не сочти за самовосхваление, но я оказался среди них. Стандартный вопрос — мол, ответственное поручение, жить будешь в «ящике» под Питером, семью перевезёшь, обеспечение полнейшее, возможности роста и работа с самыми современными технологиями, но обратного пути не будет — согласен? Я конечно же ответил: «Да!», а когда поспешил с женой поделиться радостной новостью, она сказала: «Нет!». Как отрезала — или это или я. А отказаться я уже не мог. Просто не захотела она такой жизни, и, может быть, была права. Развели нас быстро, да я и уехал, узнав, что она была беременна только через два года после рождения Ани. К тому времени меня уже поженили на физичке. И Императоры Города, и шишки с Большой Земли хотели опутать каждого как можно большим количеством связей. Но я не забыл, хотя на мои звонки не отвечали. Наверное, она возненавидела меня, не потому что быстро женилась на парне, который сох по ней, но получил отворот поворот, а потому, что записала дочь по приёмному отцу. Любила, потому и возненавидела. И я любил. В конце восьмидесятых даже приезжал к ним, но дочь мне увидеть не дали. Вероятно, и дочь она воспитывала в ненависти ко мне, уж слишком эмоциональна была реакция Ани, когда я решился рассказать всё. Я едва удержал её в Городе, или Город сам удержал… Вот ещё и поэтому ты заметил, что «натянуто» общаемся. Ей ведь трудно простить не только меня, но и свою мать, — Васильев пронзительно посмотрел в глаза Владимиру — но что-то привело её в Город, и это не была моя воля… Впрочем, она должна сказать тебе обо всём сама. Считай, что мы квиты, в плане твоей нулевой ориентировки, с которой я ознакомил не только начальство Иллюзии, но и дочь.

— Теперь понятно, зачем этот эпатаж, — Владимир улыбнулся — директор Комитета галактической безопасности не хочет, чтобы подданные узнали, что у него тоже есть сердце… Спасибо — в долгу не останусь. И скажу то, после чего между нами не будет «почти».

— Ждал я, ждал, когда ты мне об этом скажешь, а с «галактической безопасностью» повеселил, главное, что всё равно получается… — генерал рассмеялся, — разрядил обстановку. Только обстоятельства с головой выдали тебя. Ну и как на самом деле ваша группа называется? А не в сказках от «Кольца», которым верить нельзя.

— Ничуть не сомневаясь в способностях Анны, не верю, что она смогла сломать гипнотический код профессора Андронова. По-моему, это просто невозможно, — Владимир покачал головой, — а потом, вас интересовал мой «цвет» и работаю ли я на крота, но никак не принадлежность к пресловутой группе, которую травят именно за патриотические убеждения основателя.

— Твоя правда, — кивнул генерал, — под гипнозом ты не говорил об этом. Да и, как ты подумал, никто и не спрашивал. И Василий столь грубо не проникал в твоё сознание, хотя, думаю, и он не смог бы. Или, даже не захотел… Но, когда ты, не занимающийся ментальной практикой, духовно помял моих лучших ментальщиков, вспомнив твои слова о Тайном Знании древних, я понял, что иногда теория сильнее. И вещица твоя — генерал указал на кольцо — не просто так. Вот её Вася почувствовал. Древность и Силу. И я не боюсь пресловутой «ГА», сказки про группу Андронова, объединяющую учёных, бэшников, вооруженцев и некоторых из армии, изучающих древние знания, дабы совершить какую-то потустороннюю пакость, судя по тому, как они возникли, действительности не соответствуют. Я не насторожился, даже поняв, что ты боишься открыть свою тайну — Васильев, расслабившись, облокотился на кресло, в ожидании ответа собеседника.

— А разве бояться нечего? Александр, если знаешь, как возникла легенда, то знаешь, как съели профессора, заставив уйти из науки, да чуть ли не приставив наружку на каждый день, — Владимир вздохнул и достал из холодильника бутылку минералки.

— Да, да… Девяноста девятый. На его открытые работы я вышел раньше, предложил сотрудничать, да глупость сделал — карты не раскрыл, а перед таким человеком и его возможностями следовало бы. А когда мерзавцы предложили работать на себя, а он отказался, из него сделали врага, что и следовало ожидать. И всё-таки, почему скрывал так долго, видел ведь, что я не враг? — Васильев забарабанил пальцами по столу.

— Видел. Но ставка большая. Надо спасать Иллюзию, я не хотел, чтобы ты заподозрил двойную игру, — Владимиру было не совсем понятен вопрос генерала, поскольку ответ казался очевидным. Он налил себе и Васильеву по стакану холодной минеральной воды.

— Правильно сделал. Впрочем, так я и понял. Теперь — начистоту, название и вещица — что и как. Я ведь могу предложить объединить усилия.

— Я бы сказал и без столь лестного предложения, но, всё равно — рад. Название группы простое — Хранители. Мы и вправду храним Знание и устройства, накопленные древними мудрецами. А вещица — непростая — Владимир положил левую ладонь на стол перед генералом. Васильев внимательно смотрел на Печать, сделав осторожное движение, как будто хочет коснуться предмета пальцем, но отдернул руку, — точнее — камушек, — продолжил Владимир, — само кольцо — современная серебряная поделка, чтобы можно было носить артефакт, не привлекая внимание, да и прятать его. Что это — мы называем его ТЭИ — темпорально-энергетический интегратор. Изготовлен в Египте, точная дата неизвестна, но первые упоминания относятся к двадцать второму веку до нашей эры. Почти достоверно известно, что применялся Тутмесом Третьим в Битве при Мегиддо. «И упал луч Ра на Печать, и простёрла Маат крыла над воинством Хора, и изменилось Отражение, и колесницы Хора не успевали взметать за собою пыль, и стрелы воинов Фараона летели быстро, как лучи Ра, а стрелы Амру и Миттани и Ша-Дана и Бабили вязли в небе, и не в силах были пробить щиты и броню воинов Та-Кем, и воинства не знающих Маат передвигались подобно слизню на листе лозы».

— А это не метафора? — взгляд Васильева выдавал его заинтересованность, — разве египетская традиция не изображала победоносного Фараона и его воинов стремительным и всесокрушающим, а врагов — бессильными и трусливыми?

— Это, конечно так, но предмет работает. Проверяли. К тому же, в тексте есть его имя и описание — майор понял, что Александр не на шутку заинтригован и, оказавшись в своей стихии, решил выложить Васильеву всё.

— Но как он попал к вам? Каков принцип? Наконец, даже к «Стингеру» нужна инструкция, а это — не больше не меньше — оружие Армагеддона!

— Оружие Армагеддона — хорошо сказано, с двойным дном… Именно Битва при Мегиддо, когда малочисленное воинство Фараона разгромило орды тёмных народов, вдохновила христианскую эсхатологию… Как попал? — Владимир встал с кресла и подошёл к окну, — похоже, артефакты сами идут в руки знающих. И так было не только с этим предметом. Считается, что легендарное оружие было погребено в усыпальнице Нехо Второго. Расхитителей — охотников за ценностями не могла заинтересовать окисленная бронзовая печатка, к тому же, с картушем Фараона — сбытчик такой вещи был попросту обречён. Мутный корунд почти без металлоксидных примесей, тоже не представлял интереса. Обнаружен предмет был ещё в ХIХ веке, археология тогда была попросту хищнической, и кристалл с выгравированным изображением отделили от перстня. Во время оккупации немцами Северной Африки, предмет попал к ним, так как камню не предавали серьёзного исторического значения, он осел в частных руках. После войны оказался трофеем одного из наших генералов, который, выйдя в отставку, вернулся в родное захолустье, и завещал предмет провинциальному краеведческому музею. В девяноста шестом году группа просчитала путь артефакта, — а дальше — дело техники — приезжает в провинцию учёный с мировым именем, получает допуск в хранилища музея для своей работы, заменяет кристалл копией… — генерал с пониманием усмехнулся, в ответ на слова Владимира — инструкция… А древние оставили нам тысячи инструкций, от которых учёные предпочитали отмахиваться. Вы правильно заметили — да, мы — теоретики. В составе группы большинство имеют дар от Бога, но не такой, как у ваших ментальщиков, несравнимо меньший. Но работаем мы не в слепую, а изучая те самые инструкции. Сколько ваших сенсетивов оперируют знанием древних языков? Кто работает с текстами древних литпамятников? — Владимир красноречиво развел руками — не на уровне внешней атрибутики, конечно. Я думаю — ни одного, — генерал вздохнул, выражая согласие, — археология, история и физика не пересекаются, да и материалистический подход не позволял и у нас и у них. Впрочем, это к лучшему. Принцип — аккумуляция темпоральных лучей. Я думаю, что в литпамятнике описано искажение времени во время битвы. Египтяне находились в коконе замедленного времени, создавшегося вокруг артефакта, потому-то и передвигались с невиданной скоростью для внешнего наблюдателя, египетские стрелы, преодолев границу кокона, ускорялись, а стрелы противника резко теряли скорость. В несколько раз! Я думаю, физики Иллюзии работают над темпоральной материей и энергией?

— Работают. Но в плане теории. Ведь это уже не уровень С — подпространства, иллюзии вещества и поля, а уровень… Тонкоматериальный, астральный, как говорят эзотерики, которых ты недолюбливаешь, вероятно, из-за их некомпетентности в том, о чём они говорят! — усмехнулся Васильев, — и ещё — как фараоны и жрецы научились делать это? — интерес перерос в неподдельное восхищение.

— Как древние овладели этим… Во-первых, они обладали достаточной духовно-нравственной и материальной свободой. Так как современный человек — современный — в широком смысле, последних двух-трёх веков, никто не зависел от ресурсов и посредников. Столь же несвободен современный мир из-за материалистических физических теорий, формализованной морали, и религиозной и политкорректной, основанной не на эстетике природы и этике непричинения вреда, а формальных хорошо-плохо и софистической законности римского права. С эпохи Эллинизма мы не можем увидеть, ибо не хотим — последнюю фразу Владимир произнёс с расстановкой.

— Да, Володя, — генерал закурил, — когда Гагарин полетел в космос, он сказал, что Бога там не видел. Он искал — раз сказал эту фразу, но как искал… А ведь…

— А до Него ракетой не достать, да и в подпространве не нащупать — вздохнул Владимир, — у древних была иная система ценностей, и они могли, и хотели увидеть. Скорее всего, они получали помощь извне. Боги и культурные герои — более чем просто обожествлённые правители. Они имели связь, имели знание и несли знание, не только о том, как делать металлические мечи и наконечники. А потом, не только Иллюзия имеет право на Великую Ошибку, своя Ошибка была и в Древнем Египте. Космогоническая теория египтян подразумевала мгновенное распространение света в пространстве, что, конечно же, не верно, но, благодаря этому, древние вышли на темпоральную энергию, отождествив её со светом видимого спектра, и… практически — Единую Теорию Поля. Они не знали категории времени, считая его иллюзией света, но могли управлять временем. Мы знаем о времени многое, но управлять им не способны. Богиня Вечности, точнее, Вечного света — Маат, у них, если можно так сказать, заведовала иным миром — миром высшей энергии. Вот они и не знали времени, жили не во времени, а для Вечности. Между этими понятиями — пропасть. Кстати, наиболее смелые физики, как сторонники классической «относительной» школы, так и «антиэйнштейновцы», предполагают, что темпоральная энергия, возникшая в момент Большого Взрыва, успела многократно отразиться от пространства и замедлиться до несравнимых с С, но исчислимых величин. Одна из фаз замедленной высшей энергии и породила материальный спектр, равный С. Впрочем, очень много наработок и у других цивилизаций. Древних. С Эллады началась формализация, и мир Таинств умер. После Александра агония сакрального мира продолжалась недолго — Архимед, учившийся древним таинствам у жрецов Александрии, жёг римские галеры сакральным солнечным оружием, применяемым египтянами уже несколько тысяч лет — копейщики и тяжеловооружённые воины направляли на врагов блики сотен мечей, щитов и наконечников, воспламеняя хеттские и вавилонские ватные халаты и ослепляя врагов. Но главное — приводя в ужас — ибо солнечное оружие — священное оружие древнего Светлого Бога Солярной цивилизации. Галеры республики горели хорошо, но пожар римского флота был предвестником пламени, в котором погибнут папирусы самого Архимеда, а позже — и Александрийской библиотеки. Ибо меч Императоров одолел не дальнобойный лук Фараонов, а с мальчишеским задором перерубил золотой скипетр древних жрецов Тайного. Никакие мегатонны Санторина не могли сравниться по катастрофичности с неотвратимым наступлением формального.

— А ты завёлся, — Васильев улыбнулся и с хитрецой посмотрел на Владимира — хотя, хороший монолог, о конфликте формального и сакрального. И о шутках Бога, может быть приложившего руку и к Ошибке, создавшей Иллюзию — всюду — тысячи лет только иллюзии и ошибки. А если… Если это Его эксперимент, маленькая моделька Его Царства на Земле? — генерал вздохнул и прикрыл глаза — Он дал Иллюзии Катапульту — оружие Судного Дня, и привёл тебя — хранителя артефакта Армагеддона. Однако, отвлеклись мы на философию, да ты ещё и на историю. С темпоральной энергией — очень интересно. Однако, может мы и не владеем этим, но вы… Вы-то владеете! — Васильев опёрся на подлокотники кресла и привстал — и так ты искривлял пространство? А другие артефакты, они…

— Да, тоже используют темпоральную энергию. Но по пространству не работают, шутки с ракетами — это то, что даровано, хотя осознанно я не умею этим управлять, Владимир развёл руками, — мы владеем, если подразумевать группу, только ограниченно владеем. Как дикарь, нашедший авиабомбу, знающий принцип её действия, образно говоря. Да, он способен на многое, но не более чем закопать и подорвать под джипом вождя враждебного племени. А вот построить самолёт и доставить по назначению, тем более, наладить производство авиабомб — нереально. Пока мы только на первом уровне — использования. Вторым будет интегрирование древних артефактов в современную технологию. Третьим — осмысленное производство подобных аппаратов. Второй уровень приблизился как никогда. У Иллюзии есть самолёт, но нет бомбы, у нас есть бомба, но нет самолёта. Вам осталось принять предложение. Можешь считать, что я уже принял ваше.

— Значит, ты хочешь предложить артефакт нашим физикам? — генерал легонько ударил ладонью по столу.

— Да. И примерно знаю для чего. Как тебе нравится темпоральный реактор, прецизионный процессор, да и, возможно, перемещение во времени без ошибок в миллиарды километров? Да и, наконец, выход не в физическое подпространство, но в параллельные резонансные реальности, на частотах темпоральных лучей! — Владимир наклонился над столом и пристально посмотрел Васильеву в глаза.

— Очень и очень — покачав головой, почти нараспев произнёс генерал — что же, в ответ я могу предложить группе место в Иллюзии, защиту и неограниченные ресурсы, всё необходимое для исследования. Цели у нас, насколько я понимаю, общие, да и от человечества ваши исследования нужно скрывать не меньше, чем технологии Города. Да и Фараону — меня здесь чаще называют Императором, а вот те на Большой Земле, кто посвящён в тайну Города, не без завистливой иронии дали мне вполне древнеегипетское прозвище, — генерал хохотнул снова, — фараону нужны не только воины и боевые маги, но и посвящённые жрецы — Васильев вздохнул и улыбнулся — только, дорогой, какое же ты место занимаешь в иерархии группы, если ведёшь переговоры, как представитель, да ещё являешься хранителем такого!? — генерал опёр лицо на руку. Он думал: «Господи… Что это? Судьба? Случайность? И кто этот Володя в конце-то концов… Хорошую подсадную утку нашёл себе Чёрный Король — одного из руководителей Группы Андронова!» — Васильев не удержался и усмехнулся собственным мыслям, и Владимир не понял к чему это — «который ко всему прочему привес в Город действующий темпоральный интегратор, о чём наши физики не могли и мечтать!» — но, собравшись с мыслями, генерал продолжил, — кстати, ты упоминал, что у этого камушка есть имя? Или вы дали ему новое?

— Вынужден поправить, — в группе нет чёткой иерархии — это «Кольцо» представляет нас гибридом неуловимой секты и тайного общества, — Владимир всё равно счёл нужным пояснить, хотя его немного удивило, что такой человек как Васильев ничего не знает даже о структуре их организации, — а артефакты хранят те, кого они сами выбирают. Вот например — Печать Крылатой богини — так он назывался и тысячи лет назад — он ведь живой, это не машина. И управлять каждым предметом может только хозяин. И каждый из нас должен действовать, исходя из целесообразности. Значит, я могу рассчитывать на то, что в Иллюзии откроется, скажем НИИ древних технологий?

— Конечно, ведь вас не так много — нескеолько десятков? — Владимир посмотрел на генерала — перед ним снова был прежний Васильев, быстро оправившись от удивления, он, как и полагает опытному аналитику и организатору, уже прикидывал необходимые для интеграции группы Хранители в структуру Города действия, что не могло не восхитить Синеусова, поэтому он попытался ответить генералу как можно точнее:

— И пятидесяти нет.

— И все, так сказать, смежники. Ты вот, занимаешься аналитикой, попадаешь в истребитель с полутора десятков кило, а вместе с этим… Оружейники, учёные, бэшники и военные. Восстание Браминов, которым всё больше пугают мир либерастические авторы, — генерал улыбнулся, но, почему-то, довольно грустно, — что же, здесь вы — свои. Нами мир не пугают только потому, что не знают о нашем существовании. А то… не больше не меньше — вселенская угроза, никем не контролируемый генерал-маньяк, в руках которого сверхоружие. Да ещё эти, — генерал улыбнулся.

— Кто? — Владимир на самом деле не понял намёка.

— Да, Аня тебе неплохо мозги промыла, — Васильев покачал головой — модели, конечно. Голливудские магнаты, или стали бы со страху подыскивать место на «другом глобусе», или сдохли бы от зависти, узнав, что в реальной жизни в одном флаконе существуют почти все выдумки паранойи их сценаристов.

— Чушь полная, — Владимир махнул рукой, — наша техника антропогенна сверх меры — она зависит от человека донельзя. По большому счёту стратегическая ракета так же беспомощна, как волнистый попугайчик, — если её не накормить, можно выкидывать на помойку. Титановым губернатором можно безнаказанно пугать кинозрителя, зарабатывая на этом деньги, поскольку он похож на нас. На самом деле, из «моделей» получаются хорошие продавщицы и дворники, из их программы при желании можно выдернуть боевую составляющую, сфера их применения узка, она ограничивается диверсией и разведкой, куда опаснее «киса», «паучок», да банальный верт или танк с малогабаритной — если не требуется защита экипажа за неимением оного, башней, меньшим забронированным объёмом, а значит — более стойкой бронёй, с процессорами в компактном титановом коробе. Но управляемый оператором на расстоянии, автономный не способен выйти за узкие рамки тактики. Но, опять же — опасен только для противника. Человечество может уничтожить только человек. Или Бог, если Ему есть до нас дело.

— Это конечно. Однако, трёхуровневая перспектива овладения знанием сложна, быть может, человечество быстрее избавит себя от посредника, путём накопления генетического опыта ментального управления энергией, чем при его несовершенстве научится создавать артефакты или, скорее, получит на это право, — Васильев выделил слово «получит» и внимательно посмотрел Владимиру в глаза, так, что ему даже показалось, что генерал знает больше, чем говорит.

— Здесь мы тоже коснулись трёхуровневой структуры, — Владимир, как ни в чём не бывало, продолжил, — технологическое, артефактное и ментальное управление энергией. Первое требует многоступенчатого посредничества и побочных энергетических затрат, второе — легкодоступно, но технологически сверхсложно, третье слишком сильно зависит от биологических параметров и посему — доступно немногим. При этом, в нашем несовершенном обществе, если число развитых энергетиков превысит критическую половину процента… Катастрофа. Сейчас сильные энергетики идут в структуры, причём, занимаются не только прогнозами и ментальной охраной, но и выполняют пределикатнейшие задания. Встречался я с абсолютным ликвидатором лично. Мило беседовал. С такой вот биологической индукционной пушкой, вроде той, что встроена в головку секретаторши, — Владимир явно поёжился, — и, хотя я имею смелость считать себя не худшим представителем вида Homo Sapiens, было не по себе. Мягко говоря. А, коль скоро критическая процентность будет превышена, среди энергетиков найдутся индивиды, не желающие работать на Систему, готовые применять свои способности ради личной выгоды, не считаясь с этикой и законностью, ибо в рамках формального права, — что не доказуемо, то не наказуемо. И начнётся великая истерика. Найдутся политиканы, способные и желающие использовать Вечный Страх непознанного, управляющего многоликим, всевидящим, но слепым организмом толпы. Невиданный по своей жестокости геноцид не по национальным или расовым признакам, а по принципу диктуемому древним звериным инстинктом, — он иной, значит должен быть уничтожен, обрушится на детей, к своему и своих родителей несчастью, способных примагничивать предметы к ладошкам и двигать стаканчики взглядам, деревенских старушек, да расфуфыренных шарлатанов, с пластиковыми черепами, полимерными свечками и эзотерической атрибутикой. Последим, впрочем, туда и дорога. Сильных сенсетивов он не коснётся — напротив, они прекрасно поладят с организмом толпы и начнут им управлять, что продемонстрировали нам разнообразные «чумаковские», державшие у экранов миллионы и заставлявшие академиков-ядерщиков прикладывать задницу к телевизору. Это вам не «модель Таня» с КПВ в правой руке и красным флагом в левой! Мы способны это предотвратить, работая с древними артефактами и обладая знанием. Если подобный человек пойдёт против Структур, на вооружении которых, в лучшем случае, миллиметры и ботулин, то против равных и превосходящих его сил — никогда, угроза стирания остановит любую алчность и властолюбие. А значит — катастрофу. Оценивала ли Иллюзия такого потенциального противника, или вы предполагали, что усилий «двенадцати апостолов» из НИИ ментальной энергетики хватит? — Владимир посмотрел на генерала весьма красноречиво и, почти залпом, выпил ледяную минералку.

— Что же — придётся твою правоту признать — генерал кивнул, но, похоже, логический вывод Владимира, мягко говоря, не очень-то его обрадовал, — но пока, сильные энергетики предпочитают и кормиться и совершенствоваться внутри Системы, хотя, оторопь берёт, как подумаю, что где-то есть ментальщик уровня Васи, работающий на себя, а то и хуже — на других. Потому-то и ваша организация вызвала такое противодействие, одно дело, когда подобными исследованиями занимаются лица гражданские, другое, когда учёные от ВПК, бэшники, вооруженцы и даже военные. Ваше нежелание делиться результатами с кем попало понятно по-человечески, но не с точки зрения охранных структур, считающих, что те, кто не хотят с ними сотрудничать, замышляют недоброе. Такова логика безопасности. Тем более, если люди эти при спецпроизводствах, при погонах, имеющие влияние… Да и работа ради традиционных ценностей Цивилизации, и ради Империи — тем более, и сейчас, мягко говоря не слишком модна, а в конце прошлого века… — Васильев развел руками.

— Что же — нам нужно было заниматься технологиями оболванивания? — Владимир не то что возмутился, но всё-таки был удивлён, услышав такое от Васильева.

— А этого я не говорил. Меня вот никто не заставляет страдать такой дурью, — генерал улыбнулся снова, — необходимо добиться результата и заставить всех считаться с вами как с влиятельной силой. Вот и будем работать на результат. Кстати, а как Америка, «васи» там есть, а вот аналога вашей исследовательской группы, насколько это известно нашей разведке, нет.

— На таком уровне — нет. Про «Цивилизацию», основанную на капиталах и авторитете Демиурга Техномира — Билла Гейтса и харизматичекой популярности таких членов тайного общества, как Терминатор Калифорнии, вы, конечно, знаете, но они больше занимаются идеологией и политикой, а исследования ограничивают фундаментально-прикладными отраслями, такими как геронтология и генетика.

— Знаем — пусть занимаются, если охота, — Васильев утвердительно кивнул — когда Арни вкладывает миллиарды Билла в исследования наших учёных, мягко говоря, обижаться на них не стоит. Только, боюсь, их заедят на родине, так же, как на вас набросился «Отдел Кольцо». И не из-за традиционалистских взглядов — интеллектуальный бизнес представляет для альянса ростовщиков и наёмников значительно большую угрозу, чем все русские моноблоки и все исламские террористы вместе взятые и перемноженные на два. В ай-пи экономике есть определённый элемент сакральности, что для формального мира является идеологией враждебной и опасной.

— Именно! — Владимир произнёс это слово с расстановкой, — утопия коммунизма была для них пугалом, а интеллектуальный бизнес — реальной угрозой формальному миропорядку! Американская мечта — обдури соседа и живи спокойно — доступна каждому идиоту в меру его подлости, а интеллектуальный капитализм — удел избранных. И ещё, если у нас логика безопасности, то у них давно сформировался феномен диктатуры безопасности, страха, распространяемого ради страха. Такой тотальный контроль не снился даже Крайнему Императору, да и не был нужен, ибо, если и были нужны винтики, то, отнюдь не крысы, помеченные электроникой и биометрией и загнанные в норы страхом.

— Почему же, у нас тоже не прочь были ввести тотальное дактилоскопирование? — по реакции генерала, Владимир не понял, как он относится к этой проблеме, но решил развить тему:

— Но мы этой лихорадкой переболели, получив к ней иммунитет. Нельзя не отметить в этом положительной роли Системы — внутри Конторы прекрасно понимали, что пользы от этого не будет. Потому что злоумышленник или террорист не станет говорить по мобильному о том, что собирается ограбить банк, или подорвать метропоезд. Даже обыкновенные наёмники наносят на ладони слой полвинилацетата, не оставляя не только отпечатков, но и генетического материала. Америка (хотя и многие страны Европы от неё не отстают) не собирается использовать тотальный контроль для безопасности граждан, им нужен тотальный контроль над гражданами. Если у нас звонки мобильных, записывают на диски, дабы в случае преступления против общества и государства выявить круг контактов, то у них звонки ещё и анализируются и прослушиваются. Прослушиваются для выявления неблагонадёжных. Это говорит не только о том, что планируются новые и новые авантюры, но и о том, что идёт формирование новой элиты, в которую не коим образом, даже случайно, не должен попасть несогласный. Запуская в общество противоестественные раздражители, такие как гомосексуальное духовенство, пытки в Гвантанамо и Абу-Грейб, оплата студенческих доносов на преподавателей, Контрцивилизация выявляет и отсеивает приверженцев традиционных ценностей.

— Да, формальный мир будет защищаться до последней капли нефти! Слава Богу, нам это не грозит!

— Это как сказать, если они с этим столкнутся, у нас будут большие проблемы — оптимизма Васильева Владимир не разделял.

— Большие проблемы — это глобальный конфликт, которого твоя Контрцивилизация боится больше нас, ибо она сверх меры зависима от инфраструктуры и формальных меновых ценностей, — Васильев уверенно встряхнул ладонью, — сербские спецназовцы ударили Америку в самое больное и уязвимое место — в её гигантский кошелёк! — поспешил возразить генерал, и Владимир согласился с ним:

— Предполагал ли восторженный и немного «двинутый» — гению без этого никак — профессор лингвистики и истории, искавший Исток в прошлом норманнов, славян и друидов, что сбудется его проклятие и Контрцивилизация содрогнётся, ощутив свою уязвимость? Предполагал, или предвидел, как серебряные стрелы «семьсот пятьдесят седьмых», пилотируемые мстителями униженной и расколотой Сербии сокрушат зримо, даже осязаемо, Две Башни Контрцивилизации?

— Да — Зверь содрогнулся. Думаю, аналитики ЦРУ и ФБР не глупее тебя и меня, — Васильев улыбнулся и хмыкнул, — просто… Сербию Зверь уже растерзал и ему нужно было новое жертвоприношение? — генерал сделал на последнем слове акцент и Владимиру понравилась его мысль:

— Жертвоприношение? Бесспорно, так оно и было — Новый Вавилон сокрушил Вавилон Древний — очень символично, но только удар зубов Зверя пришёлся на собственный хвост, а исламский Джинн с улыбкой ускользнул от его голов, обернувшись дымом, не забыв показать, что каждый новый удар будет только обессиливать Зверя, теряющего нефтяную кровь.

— Твой Джинн очень хитёр — он снабжает Зверя сырьевыми ресурсами, покупая на вырученные деньги наше оружие, он принял правила игры, и, чтобы не умереть, Зверь должен платить по той цене, которую назовут, а вырученные средства арабы тратят на наше оружие, увеличивая «зверобойный арсенал» Империи, да и получая возможность, в случае нападения Зверя, если не смахнуть одну из его голов, то больно дать по носу.

— А ведь это страшнее, — Владимир улыбнулся с хитрецой, — голова отрастёт, а щелчок по носу перевернёт биржевые потроха! А чем дороже нефть, тем меньше его способность к финансовой и политической регенерации. В условиях, когда Империя, как двуглавый орёл Палеологов держит в клювах рычаги влияния евразийского пространства — для Европы — больше энергоресурсы, для арабского мира — оружие, для Китая — всё вместе и поддержка его интересов в Азии, в противовес США и Японии, как сателлиту и агенту влияния… Когда «Старушка Европа», названная Бжезинским и Киссенджером «Постисторической», разработала супероружие, о котором мечтал ещё великий Наполеон — альтернативное доллару платёжное средство, когда арабы показывают, что нефтяной кран может стать для Зверя нефтяной петлёй, а два миллиарда китайцев мастерят долларовую супербомбу с евро-детонаторами…

— Иран показал, что евробомба вполне может стать и оружием арабского мира, — генерал перебил Владимира, — а Зверь — он устроен так, что одна его голова способна прокусить горло другой и паразитировать, их же спекулянты играют на повышение «бочки», и не хотят сбрасывать цены по снижении напряжённости, они же первыми бросятся закупать нефть за Евро. А показательное наказание пустит цепную реакцию цен, — Зверь попытается укусить Джинна, но снова попадёт по собственному хвосту.

— Это да, но коллективный разум Зверя превалирует над желанием обогащения составляющих.

— Это в принципе, Владимир, — генерал стоял на своём, — но в частных случаях головы хватают друг друга за глотку. Но, главное, Зверь продемонстрировал миру все свои слабые стороны, и все, не желающие играть по его правилам, предпринимают асимметричные контрмеры, наиболее приемлемые для особенностей игрока. Правда, пока что, взрыв долларовой бомбы уничтожит и нас и китайцев и арабов и европейцев. Зверь разбросал по миру маленьких зверят, он понимает уязвимость и исходит пеной киссенджеров, но пытается травить Европу и Империю либерастией и оранжевой чумой, китайцев и арабов — истерией потребления.

— Оружие подбирается индивидуально, если не сказать — прецизионно, — вздохнул Владимир.

— Хотя — всё менее и менее успешно, бастионы падают один за другим. Впрочем, геополитика плохо идёт на трезвую голову! — генерал улыбнулся, — вернусь к проблеме — группа проводила исследования физических и химических свойств артефактов?

Х

Ключи

Синеусов и Васильев, продолжая беседовать, вышли из гостиницы. Автоматически Владимир направился к «десятке», но генерал, улыбнувшись, сказал: «Нет, поедем на моей». Они сели на заднее сидение «линкольна», восемнадцатая ждала их за рулём.

— Александр, куда мы едем?

— К психам, Володя!

— В смысле?

— В смысле, — к нашим лучшим физикам!

Модель завела машину и «линкольн» выехал на главную улицу Города. НИИ перспективной физики оказался на самой окраине, чем Владимир, естественно, был удивлен, но Фараон пояснил, что занимаются они в четырех основных лабораториях не самыми простыми вещами, и при всех системах безопасности, лучше держать НИИ подальше от жилых массивов. Громадное здание института с пристройками, похожими на заводские цеха — полигон-лабораториями — выглядело вполне монструозно. Огороженное периметром с трехметровым забором и колючей «змейкой» с несколькими КПП, здание НИИ было, пожалуй, единственным в Иллюзии сооружением, похожим на классическую «закрытку» классического ящика.

Генерал чертыхнулся, когда охранник-модель просканировал его документы и биометрию, но, похоже, этот порядок был заведен им самим. Машина въехала в широкие ворота и остановилась перед главным входом. Вскоре лифт — самый обычный лифт — Владимир даже был удивлен, услышав гул и шуршание тросов, донес их до седьмого этажа.

Они подошли к двери и вошли в просторный конференц-зал. Владимир с удивлением узнал нескольких известных ученых, но еще больше удивился присутствию Василия и Андрея — мощнейших ментальщиков, поигравших с ним в «школе магов». Генерал заметил взгляд Владимира и шепнул ему на ухо: «Вася всегда присутствует со мной на ответственных заседаниях, телепат такого класса необходим человеку с моей мерой ответственности. А Андрей… Хм — сегодня он будет принимать участие в экспериментах с ТЭИ, мы исследуем не только техногенное, но и целенаправленно ментальное воздействие на артефакт. Не всякий лазер сможет создать точечное воздействие в пятнадцать мегаджоулей в трех километрах от себя, а Андрей может». Владимиру немного было не по себе, ибо шептаться в присутствии Василия было всё равно, что говорить в микрофон.

— Итак господа, позвольте представить вам майора Синеусова, впрочем, о нём вы наверняка уже наслышаны! — генерал ухмыльнулся — Владимир, думаю, этих людей тебе представлять не нужно, многих ты видел лично, о некоторых знаешь…

— Да, товарищ генерал, некоторых видел по телевизору и часто! — Владимир улыбнулся в свою очередь.

— Собственно говоря, майор Синеусов — член исследовательской группы небезызвестного профессора Андронова (как с удивлением заметил Владимир, титаны науки даже не удивились, а вот ментальщики, даже Василий, уронили челюсти на пол), которая теперь находится под моей защитой и вскоре будет работать в Городе, — генерал положил руки на стол, слегка хлопнув, и внимательно оглядел собравшихся.

— Товарищ генерал — в беседу вступил хорошо известный Владимиру академик Белов — насколько я понимаю, визит майора в Иллюзию связан с тем, что группа профессора обнаружила… скажем так, то, что считала целью своих исследований, и либо ГА решила выйти с нами на контакт, либо вы с ними?

— Цель визита Владимира в Город, — генерал усмехнулся, — это государственная тайна. Тем не менее вы абсолютно правы, Андрей Владимирович, майор привёз в Город древнеегипетский артефакт, обладающий свойством интегратора темпоральной энергии, существование которой даже на нашем уровне физики является всего лишь гипотезой. Являлось, если быть точным, — генерал сделал пальцем выразительный жест, по залу пронесся тихий возглас удивления, — тем не менее, я считаю, что мы в состоянии наладить воспроизводство подобных интеграторов, и первые эксперименты в этом направлении проведём уже сегодня, а пока майор ознакомит вас с данной тематикой. Владимир, мы ждём! — Васильев выразительно посмотрел на него.

— Но, товарищ генерал, мне как-то не приходилось читать академикам лекции по физике! — Владимир был растерян.

— Ну что ты, дорогой, нет четкой грани между граничной, как называют ученые, физикой и мистикой, и философией. А уж в этом вы разбираетесь очень даже. А потом… Если моих ребят обскакали по причине их недальновидности и традиционализма, сами виноваты, стерпят.

Раньше Васильев никогда не старался походить на тирана и жёсткими фразами не бросался, но, похоже, и он не был чужд несколько нездоровой ревности и обиды, из-за того, что учёных Города с его технологиями смогла опередить группа непрофессионалов, по крайней мере, не физиков — историков и археологов в группе было немало — и публично уязвил сотрудников НИИ с мировыми именами. Владимир, немного смутившись, встал из-за стола. «Всё равно нужно сказать то, что я знаю, не к этому ли мы стремились!»

— Артефакт, точнее комплекс артефактов, которыми располагает исследовательская группа «Хранители», которую я имею честь представлять, был назван нами ТЭИ — темпорально-энергетический интегратор. Представляет из себя кристалл корунда небольшой массы и размеров, предположительно облучённый темпоральной энергией. Предметы, предположительно, абсолютно неуничтожимы, по крайней мере, прочность объекта по сравнению с обыкновенным кристаллом, увеличена на семь-девять порядков. Кристалл подвергался воздействию лазера в семьсот килоджоулей с фокусом порядка тысячной миллиметра, воздействию мощных прессов, кумулятивных боеприпасов, испытывался в малом элементарном ускорителе. Впрочем, вы можете осмотреть его, — Владимир снял серебряную печатку с камнем и положил на стол перед Беловым. Академики, профессора и экстрасенсы с мистическим трепетом прикасались к камню и осматривали его, они смотрели в неведомое, и Владимир замолчал на время, чтобы не мешать их раздумьям.

Наконец, один из ученых сам прервал затянувшую паузу:

— Уважаемый…

— Владимир.

— Владимир, насколько я наслышан о вашем исследовательском сообществе, вы оперируете древними свидетельствами, как документами. Нам прежде всего интересно знать, как древние применяли э… интеграторы, и пробовали ли члены группы воссоздать схему применения. Сумели ли вы им воспользоваться, и сумеем ли мы, проще говоря?

— Насколько нам известно, в древности ТЭИ использовался для локального искривления ВПК при помощи психокинетического ментального управления. В определённой зоне вокруг объекта течение объективного времени замедлялось в три-пять раз. Эти свойства были подтверждены нами экспериментально. Экспериментально выявлено свойство, названное нами феноменом воздействия — пока воздействие спектрометров и лазеров не угрожает целостности объекта, предмет ведёт себя как обычный кристалл, благодаря чему и удалось выяснить материал, из которого он изготовлен, но как только порог воздействия достигает критического — вначале электромагнитная и световая энергия попросту пропадает, исчезает в кристалле. Вероятно, это связано с её преобразованием её в темпоральную, которую не удается фиксировать обычной аппаратурой. При значительном усиления воздействия, происходит скачкообразный выброс энергии из кристалла, настолько сильный, что, если бы импульс лазера не был сверхкратким, вероятно, всё закончилось бы катастрофой. Однако, была разработана предположительно безопасная схема — при помощи нескольких импульсных излучателей и электромагнитного поля удержать и перенаправить энергетический всплеск с получением некоего подобия темпорального лазера. К сожалению, необходимой техникой мы не располагали.

— Господи, вы вправду считаете возможным получить темпоральную энергию? — на этот раз заговорил Белов, — когда мы сможем получить и проработать предположительную схему необходимого устройства?

— Можете сейчас, Андрей Владимирович, схема и расчёты в моём ноутбуке! — улыбнулся Владимир.

— Но, у учёных вашей группы есть гипотезы или хотя бы предположения о природе взрывоподобного энергетического всплеска? — Белов был взволнован.

— Есть, и не самые обнадёживающие. По существующей гипотезе, энергия импульса проходит через четырёхмерный темпоральный мир, точнее, через атомы частично четырёхмерной кристаллической решётки интегратора, с чем и связана неуничтожимость предмета, существующего не в Настоящем, а в Вечности. В четырёхмерном пространстве время отсутствует как таковое, энергия проходит через время близкое к нулю и многократно умножается. В наш мир, слава Богу, возвращается лишь малая часть умноженного в почти бесконечное количество раз излучения, но и оно колоссально относительно затраченной энергии.

— То есть вечный двигатель, Владимир?

— Да, и грозящий превратиться в темпоральную гипербомбу, мегатоннаж которой попросту трудно просчитать! — вмешался в разговор генерал Васильев, — поэтому к экспериментам нужно подходить очень осторожно, с другой стороны, понимая, что они необходимы для получения темпорального лазера, с помощью которого удастся создать (генерал выделил это слово) новые ТЭИ!

— Простите, Владимир, не сопровождался ли описанный энергетический всплеск локальным искривлением времени? — Владимир был очень удивлён, услышав подобный вопрос не от физика, а от Василия от волнения привставшего со своего места. Между тем, генерал знаком попросил сесть и Василия и Синеусова.

— Вы знаете, Василий, нет. Что удивительно, на время кристалл работает только по мысленному приказу, причём, приказу того, кого, если хотите, слушается, техническое воздействие подобного феномена не вызывает.

— Выходит, он разумен? — взорвался Белов.

— Андрей Владимирович, нужно учитывать, в какой мир мы вторгаемся. Да — разумен. Более того, древние применяли его для активации темпоральных порталов, известных как Врата Нетеру. Предположительно, их было девять — в Евразии, Африке и Америке. Более того, в Египте был найден безвозвратно разрушенный портал. Темпоральный мир — мир Сверхразума в его различных формах — если хотите — божественный мир, более того, я… мы уверены, что искривление времени производится не разумом Хранителя артефакта, а именно его душой, вероятно имеющей темпоральную природу! — слова Владимира повисли в пустоте. Генерал нервно закурил, и сказал, охнув:

— Что же. Владимир, оставь им Печать. А вы извлеките её поаккуратнее и изучите кристалл — пока только изучите! Последние слова Васильев произнёс на повышенных тонах.

Он поднялся с места, подошёл к двери и сказал: «Пойдём, Владимир. Нам есть что обсудить, да и им тоже. Только сбрось документы по этому устройству». Владимир подсоединил компьютер к порту на столе для заседаний, ввёл пароли папки и скачал документы в компьютерный банк научного центра Иллюзии, захлопнул ноут, положил его себе под мышку, привстал и попрощался с остающимися. Васильев и Синеусов вышли в коридор, оставив в зале ошеломлённых учёных.

Только теперь Владимир ощутил какую-то пустоту, оставшись, пусть временно, без предмета, он пытался осознать, что он чувствует, и понял: он не чувствует — пропала его связь с Амен-Хотпом.

До самой машины генерал не проронил ни слова, даже шёл как-то странно — уставив взгляд в землю. И сев на сидение, только коротко выдохнул: «В управление!», откинулся на спинку и закрыл глаза.

Только когда «линкольн» остановился возле здания администрации, Васильев посмотрел Владимиру в лицо и спросил:

— Почему ты не сказал мне всего?

— Я просто не успел, Александр Петрович — ответил ему Владимир и улыбнулся.

— Ладно, Володя, пойдём и поговорим за рюмочкой чая. Сколько всего на меня свалилось. Сколько…

Они вышли из машины, полуденное, низко висящее солнце, выйдя из-за туч ударило им в лицо ровным и ярким светом. «Пойдём, Володя. А ты — жди меня в машине!» — генерал обратился к «модели».

В кабинете генерал сразу же открыл сейф и извлёк оттуда коньяк.

— Ну что, будешь, Владимир? Мне, вот, нужно.

— Тогда и я не откажусь.

— Ну, тогда, прежде всего — нам надо выпить за удачу, поскольку нам удача, мягко говоря понадобится! Извини, что произношу этот тост во второй раз, но удачи нам нужно всё больше, — генерал наполнил стаканы и подвинул один из них Владимиру, — давай!

— За удачу, Александр!

— Володя, — генерал опрокинул коньяк и, почти не жуя, проглотил бутерброд, — ты сам видел разрушенный темпоральный портал? Для чего они прежде всего использовались?

— Видел. А использовались… Прежде всего для создания интеграторов, ну и, вероятно, если можно так сказать, для общения.

— Для общения с кем? С Богом? Или с их богами?

— Не знаю, как сказать… Бог — это Гиперразум, контакт с которым при помощи технических — да, это тоже техника, только другого уровня знания — маловероятен. А их боги — кто они? Быть может, учителя, которые когда-то были людьми, достигли богоравенства и ушли в мир Вечности? Скорее всего.

— Знаешь, Володя. Когда ты говорил о Слепой Сибилле, ты имел ввиду Вангу?

— Да, Александр. Её — слепую неграмотную старуху из захолустного болгарского Петриче, наделённую даром свыше, призванную быть Вестницей Судного дня. Хотя не очень-то и соответствует такая роль её имени[15], — Владимир невесело усмехнулся.

— Я был у неё, Володя. За полгода до её смерти. И, главное, она позвала меня!

— Позвала? Как?

— Один мой знакомый, генерал, лётчик, ездил к ней. Вот и сказала она ему, — передай генералу Васильеву, чтобы приехал ко мне! — генерал утвердительно покачал головой, прикрыв глаза, видя удивление Владимира.

— Ну и что же… — генерал перебил Владимира:

— А вот так и сказала: «Имя твоё, генерал, значит защитник мужей! Ты держишь в руках ключи от Рая и от Ада. Смотри, не ошибись дверью!» Мороз по коже, правда, Володя, ты ведь привёз мне эти ключи. Что делать, друг, всё равно открывать придется…

Генерал замолчал и налил себе и Владимиру еще коньяка. Владимир и генерал потягивали напиток, ни проронив ни слова, генерал опустил глаза, а Владимир смотрел сквозь него. Им было о чем подумать.

Яркий, до синевы белый свет ворвался в окно кабинета, ослепив генерала, да и Владимира, отразившись от стен. Владимир осушил до дна свой стакан, выпустив из руки. Стакан, позвякивая, покатился по столу. И не было больше не единого звука, может быть, и во всём Городе, ожидавшем, что через мгновения их смоет, слижет с лица земли огненная стена ударной волны.

— Кажется, Володя, эти Двери решили открыть отмычкой, а им не нравится, когда входят без стука! — генерал осушил свой бокал и звонко грохнул его об пол кабинета.

Свет погас так же внезапно, как и возник. Владимир и Александр вглядывались в проем окна, ожидая увидеть громадную огненную полусферу, разрастающуюся и неумолимо приближающуюся к ним, но…только небольшой красно-чёрный грибок вырастал посреди леса, за пределами Иллюзии. Как бы не зловеще выглядела эта картина, огненный грибок не являлся привилегией сверхмощного оружия, всего лишь турбулентность восходящего потока горячих газов.

— Да, Владимир. Похоже на этот раз нас пронесло — за удачу надо пить чаще! — генерал нервно хихикнул.

— А я подумал, что через считанные минуты ударная волна энергетической гипербомбы сотрет всю Европу, но нам будет уже всё равно, — отшутился Владимир

— Кто бы не был этим засранцем, я его так проучу! Хоть трижды академик и дважды нобелевский лауреат, ведь когда-нибудь, не дай Бог, — генерал постучал по дереву, — может статься и так, как ты сказал! Черт этих шизиков дери!

Нервно зазвенели стёкла Управления — подошла ударная волна.

— В НИИ! Быстро! — опомнился генерал и побежал к выходу. Уже в машине зазвонил мобильник Владимира. Это была Анна.

— Ну что у вас там стряслось? Когда я увидела вспышку, то подумала, что…

— Ничего, Аня, В НИИ перспективной физики кто-то решил поиграться с… Вобщем, всё могло быть хуже.

— Ты меня успокоил! Умеешь! И по чему ты не хочешь говорить?

— Я тебе попозже всё объясню. Обещаю!

— Ладно, я думаю, ты уже знаешь, да и что от тебя утаишь, дай трубу моему отцу.

— Я так и думал, что признаться ты предпочтёшь по телефону, а не лично! Впрочем, неужели для того, чтобы ты сказала мне правду, был необходим энергетический взрыв где-то в полкилотонны? — Владимир уже понял, что любит Анну, но не преминул уколоть её как психолога, — Александр, это тебя. Анна хочет поговорить.

Генерал оправдывался перед Аней и старался всячески уйти от прямого ответа. Владимир находил очень забавным такое поведение, практически, властелина мира: «А всё-таки, у всесильного Императора есть сердце!» — подумал Владимир и улыбнулся.

Кое-как Васильев отстрелялся от дочери, разорвал связь и вернул телефон Владимиру, положив руку ему на плечо.

— Созналась? Значит любит, Володя. И, слава Богу, она девочка умная, не пришлось долго доказывать и объяснять, что я тебе ничего не говорил. А то бы…

— Да уж, женщины — они такие! — Владимир снова улыбнулся генералу.

Модель18 вела машину не проронив ни звука, даже не обернувшись — Владимиру понравилось, что, когда требует ситуация, секретаторша может успешно исполнять роль высокотехнологичной титановой мебели. По пути они обогнали пару грузовиков со стеклом и металлопластиковыми рамами, и когда «линкольн» подъехал к НИИ, Владимир понял, что его опасение подтвердилось — в здании остались целыми только бронестёкла кабинетов крупных учёных и вэпэкашников.

На этот раз генерал обошёлся без стандартной процедуры проверки, как следует отматерив модель на проходной. Киборг понял «чрезвычайную необходимость», выраженную в столь нестандартных выражениях, и открыл тяжёлую задвижку ворот.

Васильев буквально ворвался в конференц-зал, где с виноватым видом собрались учёные, и занял своё место в президиуме. Модели уже убрали битое стекло и вставляли новые рамы, но всё равно, на одиннадцатом этаже здания НИИ ветер в помещении был сильный.

— Итак, дорогие мои. Что же тут всё-таки произошло! Кто решил поиграть в Бога, я хочу посмотреть на этого идиота!

— Этот идиот — я, товарищ генерал! — ментальщик Андрей встал со своего места, оставаясь абсолютно невозмутимым.

— И мы разрешили ему сделать это по результатам проведённых исследований! — академик Белов поддержал экстрасенса.

— Ничего не понимаю. Но хотя бы объявить положенную исследовательскую тревогу в Городе, хотя бы нам позвонить, чтоб я очки одел, чуть не ослеп от этой вспышки!

— Не думаю, что была необходимость объявлять исследовательскую тревогу — тогда бы реакция была менее адекватной, — а так, пыхнуло, пронесло, и назавтра все забыли! — Белов продолжил, — ну а вам сообщать… выдать на интегратор высокую мощность было просто необходимо, ваш энергетик — господин Васильев, вы ведь знаете способности Андрея — мог сделать это достаточно, можно сказать, нежно и без погрешностей. Просто, мы не знали, каков будет ваш ответ и решили действовать из соображений целесообразности, ознакомим вас с данными постфактум. Требования безопасности нарушены не были…

— Ну и правильно! — Васильев перебил академика, — раз были уверены — правильно. А то я… Я вполне мог и не решиться. Спасибо, что сняли с меня эту ответственность, — генерал вздохнул, — а теперь — теперь поговорим о результатах и выводах.

— Можно я начну, — Белов прокашлялся, а генерал утвердительно кивнул головой, — на расстоянии трёх километров от института, в лесу, в результате эксперимента произошёл энергетический феномен…

— К делу, Андрей Владимирович, — генерал мягко перебил Белова, — вы всё же не на докладе перед нобелевским комитетом, — Васильев улыбнулся.

— Хорошо — продолжил Белов — энергетический взрыв фотонного характера, мощностью энерговыделения свыше двухсот пятидесяти тонн эквивалента, или около тысячи гигаджоулей — («А ты почти в точку, хотя в два рази и ошибся — не пол килотонны, а четверть!») — генерал шепнул Владимиру — причём спектр излучения находится в плоскости видимого света, порядка восьмидесяти процентов, весь спектр представлен ровно, только синий выделяется особенно мощно — мы назвали это ультрасмещением. Именно потому, что у ядерных и водородных боеприпасов излучение в этом спектре составляет не более пяти процентов — а здесь — восемьдесят, вам и показалось, что мощность взрыва очень высока.

— Извините, а вам не показалось? — Владимир перебил физика, — я думал, что и у вас, как говорят в авиации — баки сухие, а штаны — мокрые.

— Вы знаете, — Белов улыбнулся, — нет. Мы облучали кристалл лазерами различной мощности и спектра, гамма-лазером и направленным ЭМИ — на выходе все равно получали фотонный взрыв с восьмидесяти процентным смещением в плоскость видимого света, понимаю, у исследовательской группы Андронова такой возможности не было. При этом, мы получили абсолютно идентичный коэффициент выделения к затраченной энергии — плюс семь на десять в пятой.

— Сколько? — было видно, что, хотя Васильев не «сосчитал нули», но челюсть определённо уронил.

— В семьсот тысяч раз выше затраченной, товарищ, генерал! — Белов абсолютно невозмутимо продолжил, — когда мы получили чёткую закономерность, то стали искать способ безопасно облучить интегратор излучением высокой мощности, чтобы подтвердить свои предположения. И один из ваших лучших ментальщиков предложил направить десятую часть от своего максимума — мы замеряли его рекорд в пятнадцать мегаджоулей в прошлом году, сегодня, перед облучением Печати, мы проверили способность Андрея дозировать энергию — получили ровно полтора — и спроецировать выход энергии подальше от комплекса и вообще города, раз интегратор ментально управляем. Я должен его поблагодарить — всё прошло успешно, стены лаборатории, где был закреплён интегратор даже не повреждены, но, если бы пучок и прошёл напрямую — было бы только локальное разрушение, — проще говоря — метровая дыра в укреплённом железобетоне.

— Подождите! Значит компактная бомба в килотонну в сочетании с интегратором может создать боеприпас третьего поколения по идеологии мощностью в семьсот мегатонн? — услышанное явно превзошло ожидания Васильева.

— Не совсем, товарищ генерал, — неожиданно ответил ему Владимир, — КПД невелик, но… если заключить боеприпас в кобальтовый отражающий контур, напротив ТЭИ установить параболу, как говорится, «из того же материала», и сосредоточить на интеграторе сотни три тонких кобальтовых стержней, накачиваемых взрывом, КПД такого грайзера будет примерно шестьдесят процентов. То есть, в калибре до двухсот миллиметров при массе кило в восемьдесят, включая вольфрамовую и углеволоконную теплоотражающую оболочки, необходимые для входа в атмосферу с закосмической скоростью и стойкости к поражающим факторам СБЧ противоракет класса три — близкий взрыв, вполне возможно разместить боеприпас мегатонн на четыреста. А упрощённый — на двести — в ста пятидесяти миллиметровом калибре при массе килограмм в сорок. Кстати, это будет четвёртый уровень — третий — гипотетическая аннигиляционная бомба, и если придётся декларировать подобные блоки как оружие, их и можно представить аннигиляционными, — зачем представлять другим истинную суть явления. Только — не искривляются ли время и пространство при таком взрыве? — вопроса Владимира, адресованного Белову генерал уже не слышал, он как-то явно ушёл в себя.

— Нет, Владимир, ну может быть — в эпицентре, локально, но наша аппаратура этого не зафиксировала — ответил академик — вероятно, темпоральная энергия рассеивается прогрессивно, как и любая другая, потом, товарищ майор, — Владимир скосил голову и с укоризной посмотрел на Белова, — Владимир, вы говорили о четырёхмерности и мгновенности темпоральной энергии, вероятно, потому она и не способна значительно влиять на континуум даже на сравнительно небольшом расстоянии. Надо бы проверить экспериментально уже на сверхмощном энергетическом модуле, кстати, предложенная вами схема абсолютно верна, мы уже смоделировали и рассчитали подобные устройства, только вот… не нравится мне идея использования подобных модулей в качестве боеприпасов, — если и отбросить соображения морального характера это, — Белов причмокнул, — просто небезопасно для применяющей стороны, даже без учёта пылевых эффектов.

— Понимаю, Андрей Владимирович, — сказал Владимир улыбнувшись, — но энергетическое оружие, включая ядерное, — это оружие сдерживания — то есть наличия, декларации, а не применения. А, если серьёзных изменений ВПК феномен не вызывает, то чем тяжеловодный моноблок в двести мегатонн отличается от энергетического такой же мощности. Только — не собираетесь же вы всерьёз испытывать такое? — Владимир выделил последнее слово.

— Почему же, ещё как собираемся, и по максимальному варианту с выделением порядка гигатонны, но не на Земле, аналитик вашего класса должен был догадаться, — Владимир смущённо закивал головой, Белов продолжил, — забросим через Катапульту темпоральный умножитель с ядерной накачкой в пояс астероидов в непосредственной близости от крупного объекта, или даже внутри него. А потом, по поведению светового излучения, мы определим, — имело ли место локальное изменение ВПК, и в каких масштабах. Но, поскольку дело мирного использования подобных блоков — перспектива весьма отдалённая…

— Мирного? Темпоральных гипорбомб? — Васильев смотрел на академика с явным непониманием.

— Да, Александр Петрович! Например — для раскачивания реакции синтеза на Юпитере, что в течении полувека сделает Европу — я имею ввиду спутник, — академик хмыкнул, — вполне пригодной для колонизации, если не сказать — комфортной для человека — планета замёрзшего почти на полкилометра океана, таяние которого создаст практически земную атмосферу. Она, конечно, немного крупнее Земли — гравитация будет выше, но совсем незаметно. А «искусственное солнышко» — масса водорода на крупнейшей в окрестностях Солнца протозвезде в одиннадцать раз меньше естественного порога начала солнечного синтеза — «прогорит» за сотню миллионов лет и погаснет, но дай Бог человечеству воспользоваться и этим временем. Но пока рано — нет и необходимости, и необходимых технологий, пока для нас главное очень компактный — ведь для него достаточно пятисот мегаватного эксимерного лазера — реактор в триста тысяч мегаватт на новом источнике энергии — и мы его проработали! — с гордым видом Белов нажал какую-то кнопку на своём терминале и ожил проекционный экран в конце зала.

Одновременно с ним, информация подавалась и на мониторы участников заседания. Пока Белов комментировал изображения, рассказывая об устройстве новых энергоблоков, о том, что получение энергии от турбины — мера вынужденная и связанная с охлаждением системы, а большая часть электричества будет вырабатываться фотонными ловушками и эмиссионными преобразователями, генерал самостоятельно изучал проект — его интересовали какие-то иные его параметры.

— Вы рассчитали стоимость проекта в три миллиарда рублей для Иллюзии или для Большой Земли? — генерал внезапно прервал своё задумчивое молчание, так и не дождавшись окончания объяснений Белова.

— Ну, Александр Петрович, стоимость необходимых устройств и строительных работ универсальна, а задуманное нами для безопасности — в целях противодействия терроризму, удару потенциального противника, или, наконец банальной катастрофе — в результате которой высвободится энергия порядка пятидесяти килотонн — размещение одиночных энергоблоков или батарей по два и четыре от трёхсот до тысячи двухсот гигаватт на сорока метровой глубине в Иллюзии, конечно, дополнительных затрат не потребует, мы можем просто выкинуть в подпространство шурф породы, произвести необходимую для размещения реактора и коммуникаций выработки, а потом вернуть породу, закрыв блок гранитной пробкой, по прочности превосходящей любой железобетон. А для Большой Земли — всего лишь потребуется создание укрытия, для батареи в четыре энергоблока оно будет стоить не дороже пусковой шахты тяжёлых «стратегов» класса тридцать шестой, а для одиночного и парного, значительно меньше. В среднем — четыре пять. АЭС, для сравнения, стоит порядка двухсот миллиардов! — Белов демонстративно забарабанил пальцами по столу, ему нравилось наблюдать меняющееся с каждой секундой, и всё более восторженное и заинтересованное выражение лица генерала.

— Что же — дело за малым, дамы и господа! — Васильев оглядел зал, подумав про себя, что дамы-то всего две, и продолжил — точнее — за основным — хотя бы малосерийном промышленным производством интеграторов. Пока перерыв на полчаса — кое что нужно обдумать! — генерал встал с кресла и добавил, повернувшись к Владимиру, но так, что услышали все (или чтобы услышали все) — да, Володя, когда ты ознакомился с технологиями Города, то думал, что попал в будущее, а оказалось… Оказалось, ты давно нашёл его. В Прошлом…

Учёные начали разбредаться кто куда, Белов прошёл в свой кабинет, смежный с залом, только Андрею генерал дал жестом знак остаться. Для Василия такой приказ был излишним, Владимир уже понял, что телепат сопровождает Васильева на ответственных заседаниях как тень. Когда в зале почти никого не осталось, генерал сказал Владимиру вполголоса: «Что же, нам нужно предметно поговорить с академиком!» — с тихим скрипом отодвинул кресло, встал из-за стола и направился к кабинету директора НИИ. Владимир и ментальщики проследовали за генералом.

Белов отдавал кому-то распоряжения по телефону, казалось, не обращая внимания на вошедших. Владимир заметил, что учёный демонстративно указывает на то, что не принадлежит Иллюзии, или не только Иллюзии, каждой деталью своего поведения. Васильев, в свою очередь, эту игру принял и не навязывался Белову в начальники. Генерал сел напротив академика, усадив Владимира и ментальщиков по бокам удлинённого стола. Он терпеливо ждал, пока учёный закончит говорить, но, как только тот положил трубку, сразу же обратился к нему:

— Андрей Владимирович! Вы изучили схему получения темпорального луча, необходимую для воспроизводства интеграторов? — с интересом спросил учёного генерал.

— Изучил, Александр Петрович, и у меня много сомнений по этому поводу.

— Вы считаете, что она может не сработать?

— Нет, генерал, она-то безупречна, вот только мощность…Если входная энергия в полтора мегаджоуля дала феномен в четверть килотонны, то необходимый лазер в пятьсот мегаватт способен вызвать энергетический взрыв в те самые пятьдесят килотонн! На схеме, разработанной исследовательской группой профессора очень разумно предлагается обжатие выходного энергетического пучка несколькими лазерами значительно большей мощности, чем импульс накачки и создание лазерной линзы, направляющей фотонный поток в атмосферу под углом к горизонту, мы эту схему усовершенствовали и начали монтаж девятнадцати эксимерных установок, активируемых портативными водородными молекуляризаторами. На атомном реакторе или электроэнергии, для Большой земли потребовалась бы система, превосходящая по размеру наш НИИ, здесь полная схема умещается в полигон-лаборатории, и через пару часов будет готова. Но опасности это не снимает — академик встал из-за стола и начал «наматывать круги» возле окна — классический случай, когда и хочется и колется — желательно проделать отверстие в стене лаборатории, иначе пучок может дать феномен не в точке фокуса, а при соприкосновении с плотноматериальным объектом… Отверстие необходимо прикрыть высокопрочной плёнкой, поскольку придётся герметизировать лабораторию и создавать струйными насосами вакуум, близкий к абсолютному — молекулы воздуха, встреченные фотонным пучком внутри лаборатории могут дать эффект порядка тонны тротила, что мягко говоря, не желательно. Более того, безопасный для Города взрыв необходимо осуществить, по крайней мере, по нашей схеме, в сорока километрах от точки на десятикилометровой высоте, но…

— Но это будет уже за пределами Щита и неприемлемо с точки зрения конспирации, тем более, учитывая, скажем, повышенное внимание к Иллюзии и смещение в видимый спектр, — генерал устало вздохнул и откинулся на спинку кресла, — значит, техническое получение интегратора вообще пока не реализуемо, не говоря о промышленном?

— Точнее, Александр Петрович, реализуемо, если понизить выходную мощность фотонного импульса. Но как нам этого добиться? — академик вздохнул и снова сел в своё кресло.

— Запросто! — внезапно вмешался в разговор Василий — достаточно обеспечить пологий свод фотонного луча в фокус, тогда мы получим феномен, если так можно сказать, размазанный по длине на добрый десяток километров, и линейная ударная волна не причинит почти никакого ущерба!

Слова Василия произвели на Белова сильное впечатление, академик, открыв рот смотрел на экстрасенса. Владимир уже во второй раз убедился, что он отнюдь не дилетант в обсуждаемых вопросах, и всё же решился спросить:

— Василий, вы ведь физик?

— Да, Владимир, доктор наук. Но в Городе, как вы знаете, занимаюсь несколько иной проблематикой, хотя это тоже, скорее, физика.

— Да, Василий — ты меня устыдил! — Белов приподнялся с кресла и пожал ему руку, — мы рассчитаем и доработаем схему по этому варианту. Но, остался открытым вопрос обеспечения надёжности — вероятность сбоя в схеме и энергетического взрыва вблизи выходной точки составляет около полутора процентов! Хотя, и в случае неудачи, феномен и будет линейным, эквивалентным для города надземному взрыву трёх-пяти килотонн, конструкции даже наиболее близкого к Точке института выдержат такой, а основной фронт ударной волны пройдёт мимо Города — необходима эвакуация НИИ и близлежащих кварталов. Если, ввиду этого, генерал вовсе не сочтёт проведение эксперимента неприемлемым.

— Не сочту, Андрей Владимирович. Ваш тёзка хорошо справился с переориентацией феномена в проведённом эксперименте, думаю, он может контролировать фокусировку более мощного пучка, это так? — на вопрос генерала Андрей утвердительно закивал головой, — тогда, по крайней мере, эксперимент равнозначен русской рулетке с барабаном на семьдесят патронов, где единственный патрон, и то имеет слишком слабый заряд, чтобы вышибить мозги, и я готов рискнуть. Ну а дальше — дальше мы определимся, быть может, всё пройдёт без сучка-задоринки, и можно будет использовать этот способ для малой серии, или выяснятся дополнительные негативные эффекты, пусть даже возможность таковых, тогда мы будем искать более безопасный способ. Кто согласен? — хотел бы услышать мнение физика, как вы к этому относитесь, Андрей Владимирович? — генерал обратился к Белову.

— Я… На первый раз, думаю, рискнуть стоит. Пусть, ради того, чтобы выяснить, не появятся ли дополнительные сложности. Но, и вы правы, Александр Петрович, возможно и то, что пучок будет полностью стабилен, а наши опасения на поверку окажутся перестраховкой, хотя и оправданной. Собственно говоря, для этого и необходимо то, что называют Начальным Экспериментом — академика, похоже, немного успокоили слова генерала, значит его волновала не возможность мощного взрыва в непосредственной близости от города, а запрет эксперимента, к чему Владимир отнёсся с пониманием — сам такой, к тому же, он был уверен, что они — те Древние Боги или Учителя, которые подобный артефакт даровали, не допустят катастрофы. Он уже научился выходить на контакт с Предшественником первым, и собирался спросить Амен-Хотпа об этом, но внезапно вспомнил, что Печати у него пока нет.

— А теперь я хотел бы узнать мнение Генерального координатора аналитического управления вооружений и технологий двойного назначения ФСБ, так называемого Седьмого Управления, — генерал прервал размышления Владимира столь необычным образом — назвав его полную должность. («Быть может, потому что хотел показать Белову, да и Васе с Андреем, что перед ними не рядовой эфэсбэшный майор-аналитик, а главный «вооруженец» Конторы? Но эта новость сильно удивила только Белова, Вася вероятно, поделился со своими «Братьями по Силе» информацией о нём, считанной с разума, как с листа»), — и главное, Владимир у нас аналитик, пока ещё, можно сказать, независимый, то есть, может взглянуть на ситуацию со стороны, что нам довольно-таки сложно сделать.

— Что же, — Владимир улыбнулся — его очень повеселил удивлённый взгляд Белова («Надо будет спроситься у Васи, о чём он подумал»), — по моему мнению проведение Начального Эксперимента необходимо. Даже, если это вызовет небольшие разрушения в комплексе НИИ, оно того стоит. Вы приготовили кристалл, по структуре м массе соответствующий требованиям — я скинул вам данные о всех тридцать древних египетских и индийских интеграторах? — майор обратился к учёному.

— Да, конечно же! — Белов извлёк из сейфа небольшую коробочку, открыл её и придвинул к Владимиру.

— Теперь вопрос к тебе, Василий, и опять же к Владимиру. Да, не удивляйся и не прибедняйся — ответил Александр Петрович, заметив недоумение майора, — твоя помощь и твои способности, даже на том уровне, которым ты научился владеть, нужны Городу, поскольку ставки высоки. Не знаю, интересуетесь ли вы, — Александр обратился к академику — исследованиями НИИ ментальной энергии, но Вася — сильнейший программатор заданной точки пространства-времени. Да и Владимир может программировать будущее в локальных пространственных координатах, как минимум, — генерал подчеркнул, — не хуже, только не совсем способен контролируемо этим даром управлять. Тут значение вашей помощи не меньше значения помощи Андрея, который будет ментально управлять исходящим фотонным пучком, потому что никто лучше вас, в паре, не сможет создать все условия для успешного и безопасного эксперимента заранее. Если возможны ошибки, которые нельзя просчитать элементарно потому, что они могут возникнуть только в процессе эксперимента, при помощи влияния Володи и Васи на определённую точку, смещённую во времени, они уже не возникнут. Ну как, Владимир? Василий?

— Вы можете удивиться, Александр Петрович, но я уже — всё! — Владимир ответил генералу, улыбнувшись, — как? Просто, держа в руках этот синтетический сапфир, и смотря на него, я представил, как через три часа я буду так же держать его, только уже не простой корунд, а первый в современности рукотворный ТЭИ! Может быть, мне это только кажется, но — иначе я не умею. Вы просили сделать, как я могу, а я могу только так. Не уверен, что получилось… Но — это труднообъяснимая материя. И, поскольку, у каждого интегратора, в Древности, было Имя, я назвал его «Печать Иллюзии», по-моему — и звучит красиво, и рождению техноартефакта соответствует… — Владимир поднял руку перед собой и смотрел на сапфир.

— Странно, но я представлял почти то же самое — Василий был немного удивлён, что техника ментального программирования дилетанта-Владимира не отличается эт его техники — ментальщика высшего шестого класса по квалификации Большой Земли — думаю, наша программа сработает… Во всяком случае, вашу Силу я почувствовал, Владимир, а тогда, в НИИМЭ, вы «закрылись» от меня, да и не постеснялись немного припугнуть экстрасенсов своими, если можно так сказать, связями с Высшим миром, — Вася улыбнулся снова, — а дара не надо бояться.

— Не знаю, Василий, — Владимир снова улыбнулся, — я сравнительно давно осознал, что у меня получается программировать события формированием мыслеформы, стал изучать подобный феномен, редкий даже среди ментальщиков, стараясь прояснить схему подобного воздействия, но не нашел интересующей информации ни в современных закрытых работах, ни в древних литпамятниках. А вот Булгаков описал этот феномен хорошо — масло разлито, и будущее изменено, а наша мыслеформа — масло. Только всё равно хочется знать, какое место ты занимаешь в системе Воланд — Аннушка — масло — Берлиоз, — Владимир хмыкнул.

— Думаю, что вы играете роль трамвая! — генерал разрядил обстановку шуткой, — ну, пожалуй, бояться нам нечего. Хотя, Андрей Владимирович — из опасных районов людей мы эвакуируем, как и из НИИ. А вот нам четверым, боюсь, ещё пяти-шести учёным из персонала необходимо остаться, чтобы провести эксперимент. А название первого техногенного интегратора… Лучше и не скажешь… Примите мой поклон, Владимир! — генерал приподнялся с кресла и пожал руку майору, — тогда назначаю время проведения Начального Эксперимента по созданию первого техногенного интегратора на сегодня, час «Ч» — тринадцать-двадцать пять! — увидев, что Белов смотрит на него недоумённым взглядом, генерал пояснил — Владимир и Василий запрограммировали успех опыта, примерно «часа через три», эта цифра ориентировочная — плюс-минус десять минут, минут двадцать понадобится на дезактивацию системы, проверку безопасности, возможно, ликвидацию каких то мелких негативных последствий, а мы сможем зайти в полигон-лабораторию только после этого. Сейчас без пяти одиннадцать, поэтому и назначил час «Ч» ровно на это время. Позитивная ментальная прграма Василия и Владимира нацелена на определённый отрезок времени, и если эксперимент пройдёт вне этого отрезка, от случайных сбоев мы защищены не будем, чего мне бы не хотелось. Кстати, сможете ли вы полностью собрать систему лазеров для накачки, уплотнения потока и создания линзы, надёжно закрепить древний ТЭИ и преобразуемый кристалл в фокусных точках, пробить отверстие в предполагаемой точке выхода пучка и герметично закрыть его тонким куском бронеплексигласа? Да, ещё загерметизировать помещение, и струйным насосом создать в нём вакуум, так чтобы все работы были закончены минимум за десять минут до часа «Ч»?

— Конечно же, Александр Петрович, (академик не любил обращения «товарищ генерал» и употреблял его крайне редко, и в этом выдерживая с Императором дистанцию, показывая независимость от Иллюзии), когда я говорил о двух часах, я имел ввиду всю систему, включая и предэкспериментальную верификацию, герметизацию и создание в четвёртой полигонке вакуума. Так что мы справимся до часу — точно. А одноразовый энергетический умножитель мощностью приблизительно в один и три десятых гигатонны, мы уже создали, причём, КПД увеличили до шестидесяти пяти, создав дополнительный контур концентрации и рассеивания, тысячу двадцать стержней накачки расположили в трёх двухслойных конусах с фокусировкой в одной точке, порядка трёх квадратных миллиметров. Для него так же создали высокопрочную вольфрамовую оболочку с внешним теплозащитным слоем, на всякий случай, вдруг энергетические блоки сдерживания, если всё же мы будем вынуждены производить и такие, не получатся достаточно компактными, да, к тому же, решено выбросить блок через подпространство за двадцать секунд до взрыва, так, чтобы он попал в зону гравитации тяжёлого трёхкилометрового в диаметре объекта, и, включив реактивный двигатель, заглубился в породу на пять-шесть метров, поскольку превентивно создавать Катапультой полость не надёжно, можно ошибиться и воткнуть блок в породу. Вместе с жидкостным реактивным ускорителем чуть более тонны. Только, пока у нас нет одного и самого главного — нового интегратора.

— Это хорошо! — ответил Васильев, — но меня беспокоит ещё один вопрос — не рискуем ли мы вовсе зря, или даже — вдвойне зря — генерал, подчеркнув слово «вдвойне», положил на стол свой ноут, загрузил и стал что-то подсчитывать — смотрите, ранее мы применяли слабые, до прибытия Печати в Иллюзию — около мегаватта, после — три раза в пятьдесят, сто двадцать, триста и триста пятьдесят киловатт. Андрюха наш произвёл по нему контролируемый ментально-энергетический удар в полтора мегаджоуля. Теперь, прилагаемая энергия, распределённая на чуть менее двух квадратных сантиметров Печати, составит триста мегаджоулей! И ещё три лазера концентрации и дополнительной накачки, их энергия в сумме равна ста пятидесяти мегаджоулям, но сфокусирована на трёх исчезающе маленьких по размеру точках Печати. Выходит, по всей крохотной поверхности артефакта будет нанесён энергетический удар мощностью в восемьдесят килограмм эквивалента на два квадрата, да ещё три удара двенадцать эквивалента на точку, сравнимую с остриём булавки! По причине возможности потери древнего артефакта, я предлагаю разместить на траектории полученного темпорального лазера не один кристалл сапфира, а два! Но здесь возникает ещё один вопрос — не будут ли они попросту испарены фотонным пучком, до того как станут частично четырёхмерными?

— У вас отличная идея! — Владимир просто вскочил со своего места, схватил стакан с минералкой и выпил залпом — конечно, должен признаться, что, если бы я считал утерю моей Печати возможной хоть на полпроцента, то вынужден был бы отказать вам в её использовании, поскольку она нужна мне не только, скажем, для экспериментов, ментального искривления ВПК через Печать, она необходима мне… — Владимир осёкся, но понял, что Вася всё равно прочитал эту мысль, и, сразу после заседания, придётся объяснятся с генералом, но, всё же, не стал её высказывать вслух в присутствие Белова, — чтобы, в случае, если по итогам эксперимента выяснится, что безопасное промышленное получение — перспектива достаточно отдалённая, иметь возможность активировать один из древних Порталов, тех самых Врат Нетеру, облучить в нём сто — сто пятьдесят кристаллов, для начала, а возможно, получить средство активации новых, воспроизведённых в Городе, по образцу древних, Врат. После чего, конечно же, древний Портал необходимо будет уничтожить, хотя, не знаю, возможно ли это сделать обыкновенным оружием. А так — мы испытывали один из индийских интеграторов чрезвычайно мощным кумулятивным зарядом с энергией за восемьдесят мегаджоулей. Треть от нашего лазера накачки, а результат — ни царапины, на уровне обычного, включая лазерное, оружия, пожалуй, он вовсе неуничтожим, зато воздействие в четыре и две тысячи гигаджоулей в наших потенциальных энергетических боевых блоках, будет достаточным, чтобы найти в интеграторах малочисленные трёхмерные атомы, произвести в нём внутренний взрыв и испарить интегратор. По нашим расчетам — даже меньшее — не в две тысячи, а триста гигаджоулей уже способно разрушить кристалл, но и это ровно в тысячу раз мощнее вашего лазера. Хотя, достоверно мы этого, вероятно, никогда не узнаем — улыбнулся Владимир — однако, сделать на первом же эксперименте два интегратора, на всякий случай, определённо хороша! А насчёт воздействия фотонных пучков — они попадут уже на готовые темпоральные интеграторы, поскольку темпоральная энергия распространяется мгновенно, а скорость света конечна.

— А вот мне, наоборот, такая идея совсем, — Василий произнёс это слово почти что нараспев, — не нравится, и это ещё мягко сказано! По поводу того, что кристаллы преобразуются в интеграторы до подхода пучка фотонов, Владимир конечно, прав, и именно из-за этого возможна глобальная катастрофа, конец человеческой цивилизации! Господи, Александр Петрович, Владимир, — экстрасенс привстал, его даже немного трясло, — неужели никто из вас не подумал о каскадном эффекте! Ведь, даже если в только что созданный интегратор попадёт одна двадцатая выходной энергии первого, энергия нового ТЭИ на выходе приблизится к двум гигатоннам!

— Да — вот что значит недостаточная информированность! — академик перебил тревожный монолог Василия, с ехидцей улыбаясь. Вы не читали документации «Хранителей», которые хотели использовать возможный каскадный эффект для создания рукотворных ТЭИ, при помощи маломощных лазеров, которыми располагала исследовательская группа. Теоретически, даже единственный кристалл может вызвать ваш Апокалипсис, потому, что фотонный пучок пройдёт через ТЭИ, но… даже батареи из двух, трёх, четырёх древних интеграторов, собранных по всему миру, не давали сколь ни будь заметного увеличения, не говоря об умножении почти на шесть порядков. Определённых выводов по причине слабого аппаратного оснащения они не сделали, но я дал гипотетическое объяснение этому, как назвали мою гипотезу наши физики «Феномену Спектра». Дело не только в том, как мы предполагали раньше, что электромагнитные волны любого диапазона преобразуются в четырёхмерном пространстве в многократно умноженный фотонный пучок. Волны не попадающие в спектр видимого света, скорее всего не проходят из четырёхмерного пространства в трёхмерное, зато, запросто входят в иной мир через интегратор. А пучок, или даже лазер видимого спектра со смещением на синий или из интегратора не возвращается, или, что пожалуй, ближе к истине — вовсе не попадает туда. Собственно говоря, наименьшее выделение мы имели на видимых синих, зелёных и красных лазерах, и выходной коэффициент семь на десять в шестой мы получили в аккурат для ультрафиолетовой или тепловой составляющей этих лазеров. Так что это билеты в один конец — вход для частот выше и ниже видимого, а выход — для видимого спектра! — академик задумался, привстал, и посмотрел сквозь стену невидящим взглядом — вот, Господи! Видимый свет! Видимый нами и ими — жителями четырёхмерного мира, Вечности… сотворил по образу и подобию своему!

Смотря на выражение лица Белова, Владимир невольно вспомнил слова генерала. Ему сразу же захотелось стать поближе к окну: «Наверно, в такие вот моменты его физики и прыгают!» — но навязчивая мысль вскоре отступила.

Васильев тихо шепнул: «Что же, оставим на пару часов наших любимых и неповторимых!» — и беззлобно хихикнул, — «а приедем как раз к началу эксперимента — эх, надеюсь я на вас», — генерал положил руки на плечи Андрея и Василия — «да и на тебя, Владимир, надеюсь. Бог даст, всё хорошо пройдёт!»

Василий с Андреем поехали в НИИМЭ, а «линкольн» генерала — в управление. Когда машина выехала за тяжёлые ворота закрытки, Владимир взглянул на здание института, и с удивлением обнаружил, что практически все стёкла уже вставлены. Он сказал, усмехнувшись: «Может быть через полтора часа по новой вставлять придётся!» — но Васильев никак не прореагировал на шутку. Генерал уже в машине отдал своему заместителю (Владимир узнал по голосу Василька, деда фальшивого гаишника) распоряжения по немедленной эвакуации жителей ближайших к НИИ перспективной физики жилых массивов. Владимира поразила оперативность — они едва успели въехать в город, а люди уже занимали место в армейских грузовиках, автобусах, даже маршрутки были, вероятно, сняты с линий для экстренной эвакуации. Генерал заметил его удивление, и поспешил пояснить, что «исследовательские тревоги» здесь дело обычное, кроме того, часто объявляются учебные, причём не только исследовательские, но и боевые, и эвакуировать полторы тысячи человек из опасной зоны в пару километров — дело двадцати минут. Владимир ждал, когда генерал задаст свой вопрос — Вася наверняка ему «телепатически доложился», и, казалось, Император вот-вот скажет что-то вроде: «А я думал, что между нами не осталось больше никаких тайн», во всяком случае, Васильев посматривал на него с хитрецой, и немного разочаровано, что не слишком радовало Владимира. Наконец, генерал вздохнул и внимательно посмотрел на него, покачав головой, и произнеся что-то. Однако, слов Фараона Владимир не услышал. Совершенно внезапно, пара «сухарей» просвистела низко над городом. Точнее, две увешанные ракетами, как новогодняя ёлка, машины пронеслись над ними беззвучно, а безумный свист дал по ушам, когда истребители были уже далеко позади. Едва шум затих, оставив после себя тихий гул, Владимир спросил: «Что же это они у вас над городом и на сверхзвуке?» — только генерал, казалось, не слышал его, он вглядывался в небо, в известную только ему, да, наверно, ещё пилотам сухих, поскольку, именно туда они и направлялись, точку, он хотел что-то увидеть в небе, и Владимир не мог понять, что. Несмотря на то, что серьёзных проблем было предостаточно, раньше он не видел Императора таким озадаченным. Раздался противный звук — вибровызов генеральского мобильника, Васильев явно ждал звонка, труба уже была в его руке: «Чёрт подери, опять семнадцатая! Да, да. Мы возле «физички», пришли верт за город, к НИИ! Нет, сам оставайся в Управлении, мы с Володей вылетим!» — генерал выключил телефон, модель-18 быстро, но аккуратно развернула машину и набрала достаточно большую скорость. Теперь-то Владимир понял, что так взволновало Васильева — «тревогу семнадцать» знали все, кто хоть каким-то боком касался ВВС и ПВО.

— Что, Александр, как их называли древние, — Гостей с Незыблемых заинтересовали наши игры с высшей энергией? — Владимиру не терпелось вылететь на место, раньше он с таким лично не сталкивался.

— Похоже, Володь, похоже на то, — Васильев был несколько взволнован, — и мне неизвестно, что они могут предпринять, если сочтут, что слишком мощное оружие оказалось в руках у слишком несовершенной расы, — как бы между делом, генерал вытащил аккумулятор из телефона, и Владимир заметил, что модель обесточила электронику лимузина, — ты тоже телефон и ноут отключи, — как бы подтверждая слова генерала, на улицах прерывисто запищали сирены и загорелись синие проблески — импульс у этих ракет небольшой, но если вдруг что — жалко будет. Да, и ещё раз да — снова собьём, если получится, и не надо лекций о пацифизме этих ребят, — опережая вопрос Владимира, Васильев дал на него ответ, — можешь считать, что у меня с этими гостями чёрт-де знает, откуда договор — они суются к нам не смотря ни на что, а мы, не смотря ни на что, каждый раз пытаемся их сбить. И иногда — даже успешно.

— Ну, это естественно, если гость приходит без приглашения, да ещё посещает первым делом холодильник, хозяин может указать на дверь, и даже не слишком вежливо, — Владимир поспешил согласиться с Васильевым, — или их логика сродни человеческой, или они и вправду невиданные пацифисты, возможно, наши далёкие потомки из будущего, или… они настолько опережают нас технически, что любая агрессия воспринимается ими, как копошение микробов под микроскопом исследователя. Вариантов всего четыре, — Владимир, вздохнув, посмотрел в глаза Императору.

— Да… Хорошо же ты, однако, «раскладываешь» не только людей, но и летунов наших неопознанных. Впрочем, — сто рублей ставлю на четвёртый вариант, хотя он и больше всего бьёт по моему, как представителю Нomo Sapiens, самолюбию!

Генерал облокотился на стекло. Вдали послышался приглушённый шум — над ними прошелестела «двадцать четвёрка», и пошла на крутую глиссаду, выпуская шасси — видно лётчик собирался посадить машину «на три точки» на невидимую для них площадку где-то возле НИИ. Владимир, присмотревшись, разглядел индукционную ПРО под брюхом, узнав по схеме в планшете — сегодня утром, перед тестированием, когда он подходил к борту, то конечно, не смотрел «верту под хвост». Когда «линкольн» завернул за грандиозный корпус полигон-лаборатории, вертолёт уже ждал их на земле. Пилот не выключал двигатель — не хотел зря жечь керосин — только сбавил обороты на две трети.

Горячий воздух хлынул в их лица — Васильев инстинктивно прикрыл лицо рукой, Владимир попытался объяснить ему, что это из-за выхлопа двигателей, но всё потонуло в хлюпающем шуме, генерал его не услышал, да и Владимир не расслышал пару крепких словечек, отвешенных Фараоном то ли в адрес вертолёта, толи в адрес гостей, из-за которых пришлось менять планы и прибегать к столь экстравагантному такси, но примерный смысл был понятен и без слов. С тихим гудением открылись створки грузовой кабины, чем генерал и Владимир немедленно воспользовались. Васильев быстро пристегнулся к седушке, створки закрылись. Майор не удержался, уж очень ему не хотелось лететь на машине, пилотируемой не человеком, протиснулся в узкий лаз и заглянул в лицо пилота через бронеспинку, сделав вид, что показывает, куда лететь. Лётчик был даже не возмущён, а удивлён до нервного смеха, но его абсолютно человеческая реакция успокоила Владимира. Хотя в кабине не было такого шума, когда пилот отдал РУДы, трансмиссия запела тоньше и выше, машина сделала стойку на передней опоре, и оторвалась от земли, быстро набирая высоту. Они одели «уши», Владимиру показалось, что обычные, звукопоглощающие, но в них был встроен микрон, и он с удивлением понял, что это настоящие радионаушники для переговоров между собой и с лётчиками. Его предположение незамедлительно подтвердилось: «Промазали они! Черт, подери летунов этих!»

Имел ли ввиду пилот гостей, или истребителей, не сумевших их сбить, Владимир так и не понял.

— Ну, хоть отпугнули! — он услышал в наушниках голос генерала. Они не пропускали посторонний шум и, в принципе, позволяли говорить нормально, не напрягаясь, и не испытывая особого дискомфорта, — по крайней мере, теперь они довольно долго сюда не сунутся. Надеюсь. А нам это и нужно.

— Товарищ генерал, так нам всё равно лететь на место, или доставить вас к Управлению?

— Конечно летим на место, — генерала немного удивил вопрос вертолётчика, — кстати, Владимир, — Васильев обратился и к нему, — в район вылетел ещё и вертолёт с группой исследователей.

— Ну, это, как я предполагаю, так, обычные процедуры: фон замерить, электромагнитное излучение, аномалии? — спросил Владимир.

— Конечно, но главное не это, — ответ Васильева очень сильно заинтриговал Владимира, — главное — убедиться, что они не оставили там чего-нибудь. Мне совсем не нужны подобные подарки…

— Какие подарки, в смысле… — Владимир едва не открыл рот от удивления.

— Так ведь в прямом смысле Володя! Были прецеденты, оставляли друзья наши пакость всякую. Мы думаем, что это устройства слежения, способные контролировать ситуацию в Городе. И… нам кажется, что Щит для них — совсем не помеха…

— Подлетаем к Окну «В-7»! — пилот перебил беседу генерала и Владимира. Синеусов невольно съёжился, уж больно неприятные вещи, вроде отключки и длительной головной боли, вспомнились ему, всвязи с преодолением электромагнитного колпака, служащего не только для маскировки Города, но и для ПРО, кстати, успешно останавливающего даже этих внеземных летунов. Однако, ожидаемых негативных ощущений не последовало, вероятно, для них, а так же для истребителей, фрагмент Щита, можно сказать, «вырезали» полностью, а не ослабили, — о, наши учёные уже прилетели! — внезапно сказал вертолётчик.

Время за разговором пролетело быстро, гулкий приглушённый рёв трансмиссии стих, явственно стал слышен хлюпающий звук винта, установленного на большой угол атаки — вертолёт начал снижение в расчётной точке. Над ничем не примечательным полем на малой высоте, нарезая круги, барражировала пара сушек, увешанных гирляндами ракет. На лугу стоял семнадцатый с уже отключёнными двигателями, рядом с ним — «арба», вероятно, сопровождавшая транспорт с учёными.

Вертолёт коснулся земли и плавно просел на гибких опорах шасси. Без напоминания лётчик открыл правые двери грузовой кабины. Шум стал слышатся отчётливее, а когда Владимир снял «уши» — совсем невыносимо. Васильев ловко спрыгнул на землю и, пригнувшись, направился к «восьмёрке», Владимир поспешил за генералом. У Ми-17 стояли несколько человек, не знакомых Владимиру, и, едва отойдя от борта, Васильев поспешил представить ему исследовательскую группу из Института внеземных феноменов и аномальных явлений. Учёные исследовали поверхность какими-то приборами, вероятно, дальнего действия, потому, что с места они не сходили.

Внезапно послышался странный звук — точнее, не звук, Владимир был знаком с инфразвуковыми волнами, исходящими от винта «небесного мамонта», но сейчас, казалось, под ним просто тряслась земля. Словно появившись из ниоткуда — вероятно — через окно в щите, прямо над ними заходила на посадку, можно даже сказать, изящная, не смотря на размеры, громада Ми-26. И под его брюхом на подвеске болтался… Ну танк он, конечно, не поднимет, хотя, если слить топливо, то тридцать тонн этот агрегат потянет, а восемьсот километров в Городе налётывать тяжёлому верту совсем и ненужно.

Пилот «двадцать шестого» был просто асом — он опускал тяжёлую машину — коробка была уже низко, и Владимир узнал в ней тридцати тонный «Сталкер» — так, что она даже не раскачивалась, и не просела, когда оператор грузоподвески отстрелил тросы ювелирно приземлённого диверсионного танка. На башне «Сталкера» была установлена странная конструкция, а за ней явно просматривалась бронированная коробка ВСУ, всвязи с поводом, по которому притащили сюда эту машину, Владимир решил спросить у генерала о назначении неизвестного ему аппарата на башне.

— Володь, хочешь спросить, чем это мы так броньку Лукашенко разукрасили? — Васильев хитро прищурился, понимая, что опережает резонный вопрос Владимира.

— Да уж, хочу. Особенно, в контексте ситуации.

— Ну, — генерал улыбнулся, — разочарую тебя — это не пушка для отстрела гуманоидов. Ты видел как выглядит аппаратура Щита. Это — Щит в миниатюре, в принципе, для авиации слишком тяжёл, но для эффективной маскировки брони от оптических и радиолокационных приборов, впрочем, как и для обороны от ракет и кумулятивных снарядов с пьезоэлектрическими взрывателями, в самый раз. Хотя, молекуляризационная ВСУ, думаю, тебе не слишком понравится.

— Почему же. Если единственное, что может угрожать объекту с такой защитой, это БПС, да и то, в случае, если его обнаружат, то попадание БПС в борт и корму башни всё равно фатально. А вот вероятность поражения в разы снижается, так что, риск оправданный. Но зачем здесь эта машина?

— Если товарищи залётные всё же оставили нам небольшой привет, то задача этого аппарата — подойти к нему как можно ближе незамеченным, и попытаться скормить несколько бронебойных таблеток, чтобы зонду не успели отправить приказ на самоликвидацию.

— Хотите заполучить их технологию? Вроде бы, раньше у вас не особенно получалось.

— Когда-то должен быть первый раз, Володя. Должен. Технология конечно, интересна, хотя из объекта, думаю, можно будет получить только информацию о направлении, в котором нам надо работать, не больше. Иные физические принципы. Ведь использование четырёхмерных объектов и темпорала вообще, неделю назад представлялось нам недостижимым. А как всё просто получилось, — генерал тепло улыбнулся, но тут же поспешил «стереть» даже следы этой улыбки с лица, — к тому же, исследовав технофакт мы будем иметь представление о том, чего они хотят, хотя и по косвенным данным, но довольно точное, да, Бог даст, и асимметрические контрмеры, которые возможны на нашем уровне против их шпионажа, да и летательных аппаратов, чем чёрт не шутит. Возможно, данные об их языках программирования, частотах и методах связи, необходимых для дружественного контакта. Возможно, подобие теста — в подобных агрегатах может быть послание, вроде наших пластинок на станциях, если мы сможем заполучить его, значит, мы созрели, может…

— Товарищ генерал, есть, зонд семьсот тридцать метров эс-эс-вэ ноль семнадцать[16]! — выкрикнул один из учёных.

— Быстро, «Сталкер» в режим маскировки, на малой скорости, старайтесь подъехать метров на сорок и всаживайте короткую БПС и пару инертных таблеток! Видео и радио наблюдение перманентно!

Владимир замер, ожидая впервые увидеть с близкого расстояния ничто иное, как попытку захвата неземного рукотворного объекта. Диверсионная машина мгновенно завелась и съехала с платформы. Вдруг, она почти полностью исчезла, стала не просто прозрачной, а невидимой, Владимир невольно усмехнулся, увидев, как по лугу едет только корма диверсионного танка. Вначале машина ехала под шестьдесят, выжимая, сколько может по пересечённой, но, отъехав метров на сто резко замедлила ход.

— Значит, Александр, вы всё же хотите контакта? — выдавил из себя Владимир, всматриваясь в луговую траву, но не видя там ничего.

— Ну, Володя, они слишком сильны для того, чтобы Город мирился с таким «котом в мешке». Сам понимаешь. В любом случае, то, что мы обнаружим будет очень полезно.

— А вы уже пробовали поразить зонд таким образом? Ведь, если я помню наш разговор, Щит для него не помеха. Или… Пробовали, но что-то вам помешало?

— Не помеха, но, как мы выясняли, аппаратура, которой не помеха электромагнитный колпак, работает только в определённом секторе. И засекается нашими приборами. А что помешало? Оба раза помешала работа зондов в паре, остаётся надеяться на то, что всвязи с изменившимся обстоятельствами, залётные друзья вынуждены были готовить операцию в авральном режиме, во всяком случае, об этом говорит многое.

Вскоре потерялась и корма машины, генерал, Владимир и учёные напряжённо вглядывались, казалось, в пустоту. Время тянулось очень медленно. Наконец, раздался сухой треск МАЗовской автоматической сорокапятки, но краткую оранжевую вспышку все увидели чуть раньше.

Через секунду огонь угас, и осталось только облако пороховых газов танка, да дым или пыль перед ним.

— Что, опять не успели? Зонд самоликвидировался? — но генерал, казалось, не слышал вопроса Владимира, он только выдохнул «Боже!» и поспешил к учёным, сгрудившимся у своей аппаратуры — неужели получилось? Удивлённо спросил Владимир.

— Похоже… Во всяком случае, при самоликвидации взрыв энергетический, а не обычный! Видимо, бронебои или болванки электромагнитной пушки, установленной нами на «Сталкере», пробили поле и разрушили потроха зонда так, что он не успел принять команду!

Словно в подтверждение словам Васильева, примерно в пятистах метрах правее машины, беззвучно вспыхнула белая полусфера, более яркая, чем разряд молнии, Васильев, Владимир и все кто присутствовали при захвате, раззявили рты — вовремя, через несколько мгновений до них донеслась мощная звуковая волна.

— А вот так, Володя, зонды самоликвидируются! — генерал сказал это на грани крика, но Владимир едва его услышал, у самого в ушах «самолёты летали».

— Я уже понял, что это было! — Владимир улыбнулся, — только, думаю, что нам надо отсюда убираться. Вдруг в зонде, на всякий — про всякий, есть и оружейный заряд, неизвестной нам природы, и мощности, кстати, тоже, ты не думал, что в случае поражения объекта он может активироваться, а Император не вправе рисковать собой.

— Как-то… Не очень-то я об этом думал… Но, пожалуй, Володя, ты прав! — генерал потряс кулаком в воздухе, показывая учёным, что поздравляет их с удачей, указал рукой на «двадцать четвёрку» и направился к вертолёту, — сейчас они погрузят обломки в бронированный контейнер на колёсной базе, его тоже десантирует Ми-26, и… Поскольку везти эту штуку по воздуху нежелательно, контейнер прицепят к «Сталкеру», и он потащит объект исследования в НИИ. Думаю, на получение результата уйдёт не менее года, если… Если туда специально не заложена удобоваримая информация. Дай-то Бог…

Через несколько минут, винтокрылая машина летела уже над городом. Генерал и Владимир не перебросились даже парой слов, — каждый переваривал увиденное и думал, что это находка может принести.

Вертолёт плавно опустился за зданием Управления. Едва они вышли, машина снова взмыла в воздух. Солнце висело над горизонтом и не было никакой возможности понять — вечер сейчас, утро или день. Генерал напряжённо думал, что, впрочем было понятно — они, с одной стороны, получили то, что хотели, с другой, захват объекта мог принести абсолютно непредсказуемые последствия. А, тем более, принимая во внимание ситуацию, в которой оказался Город, когда само существование Иллюзии было под угрозой.

Небольшое крылечко, в которое вошли Владимир и Васильев со двора Управления вывело их прямо в холл здания, как всегда — просторный и пустой. Внезапно генерал опёрся на стену и ударил металлическую облицовку ладонью. Владимиру стало не по себе — он в первый раз увидел, что Васильев выходит из себя… Но, скорее, удивительным было то, как генералу удавалось сохранять самообладание — когда Иллюзия за три десятилетия своего существования подошла к качественному скачку, способный вывести технологии на абсолютно новый уровень, когда удалось получить рукотворный объект неземного происхождения и выйти на производство четырёхмерных энергетических умножителей, Город оказался под угрозой! На мгновенье Владимир представил себе, что может случиться, если Фараон не выдержит, сознание рисовало вполне апокалиптические картины — тысячи титановых големов, шагающих по руинам Америки, Европы, Китая и России, после нанесения Катапультой мгновенного упреждающего удара.

— Что случилось, Александр Петрович? — он решился осторожно спросить генерала.

— Ничего особенного, Володя. Просто нервы сдают. А потом — в тебе я так боялся ошибиться, но похоже, ошибся… Я о контакте с тем, кого ты называешь Предшественник, впрочем, ты и сам это понял, я думаю.

— А вот этого не надо, Александр. Не надо. Феномен контакта через артефакт мог показаться вам слишком… экзотическим даже для исследовательских методов Хранителей. И практической пользы для Города в нём нет.

— Есть или нет, я хочу знать и об этом. Я не думаю, что ты можешь быть подвержен чужой воле, и я слишком давно привык ничему не удивляться.

— Хорошо, Александр, я расскажу вам об этом. Только — пожалуйста, не надо больше так меня пугать, ладно?

— Хорошо, Володя. Расскажешь у меня, без свидетелей. А я… Я просто устал. Устал…

ХI

Сломанная Печать

Васильев усадил Владимира напротив себя. Он налил себе минералки, Владимира поразило то, что генерал готовится к обстоятельному разговору, в преддверии Начального Эксперимента, способного изменить мир.

— Кто он? — Васильев отхлебнул холодной воды — кто?

— Жрец — хранитель. Жрец — прорицатель. Ещё — разведчик и один из военачальников Яхмеса Первого.

— Прорицатель, Володя? Значит, ты нужен ему…

— Я не уверен, что именно я, и именно нужен. Нас объединил предмет.

— Как ты узнал об этом «довеске» к Печати? — генерал хмыкнул.

— Да уж тут не узнать. Печать выкидывает меня в его мир, иногда — во сне, когда я отключился, из-за того, что Щит прожарил мозги — я тоже оказался в нём. И я не знаю, кто он — моё отражение, я — его отражение, или же темпоральный артефакт, для которого время — координата несущественная, соединяет своего нынешнего Хранителя с Хранителем прежним. Поэтому я и назвал его — Предшественник.

— Хм… Возможно, у тебя получилось выйти на контакт с собственной инкарнацией? Великолепный феномен, необходимо открыть его исследователям и ментальщиками НИИМЭ, это…

— Это не известно доподлинно. И скорее — это не так. Мы присутствуем одновременно. В обеих координатах, Александр. Так что — некоторые параметры контакта скорее опровергают гипотезу о реинкарнации.

— И сколько же лет назад жил этот древнеегипетский резидент в нашем мире? — генерал улыбнулся, — и какова цель…

— Совсем недавно я выяснил, что примерно три с половиной тысячи лет. Правление Яхмеса. Цель… А как вы думаете, какая цель может быть у жреца Ур-Маа, то есть профессионального, если можно так сказать — прорицателя? Конечно, — точка и контактёр был выбран Печатью. Но сути это не меняет, он узнаёт будущее и открывает мне то, что необходимо знать нам обоим, Александр, я жду, когда Хранитель Врат Нетеру покажет мне Портал, и, если можно так сказать, даст инструкцию по применению. Амен-Хотп, в отличие от меня, умеет управлять феноменом.

— Значит, тебе известно даже имя, если можно так сказать, твоего древнего коллеги? А ты, ты чувствуешь, Володя, когда Хранитель Врат смотрит твоими глазами? — генерал посмотрел на Владимира и поставил стаканчик на стол, — ты… — но Владимир перебил его.

— Быть может, и сейчас, Александр. Он контролирует феномен. Он ведёт себя в моём разуме тихо. Но… Всё же, надо быть осторожным — если ему не понравится то, как мы собираемся применить их знание… Он не раскроет свою тайну.

— Знают ли об этом учёные группы? Проявлялось ли это раньше, ведь у Андронова не один Интегратор?

— Не знают. Понимаете… Я ещё не притёрся с Предшественником, я должен был собрать более объёмный материал. Ни с кем, вроде бы, подобного не случалось. Но… Когда я отдал Печать Белову, мне, если честно, стало его не хватать…

— Господи, Володя… Вот кого испугались мои маги, Вася показал им не тебя, а его… Древнего Хранителя Врат Вечности, «я чувствую древность и Силу…» Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Хотя, везением это трудно назвать, это… — генерал посмотрел на часы, — пора, Володя. Надеюсь, хозяин Печати будет доволен тем, как мы воспользуемся его знанием. Надеюсь…

Спустя пару минут генеральский «Линкольн» уже мчался по пустым — точнее, опустевшим в преддверии Эксперимента, улицам Города. Васильев заметно нервничал, сам Владимир был скорее возбуждён, чем обеспокоен. «Модель» провезла их мимо новой церкви, удивительно, но Владимир заметил, что это не единственный храм в Иллюзии, в самый первый день, точнее — вечер, он уже видел церковь, но в другом конце Города.

Низкое красно-оранжевое солнце вышло из-за сизой облачности и разлило неземной свет по позолоте куполов. Это было настолько красиво и завораживающе, что Владимир на мгновенье забыл возникший у него вопрос, но, опомнился и спросил:

— Александр, вы знаете… Я сам, конечно, человек верующий, может и не образцовый православный христианин, — Владимир улыбнулся, — всё-таки, ещё до моей связи с группой Хранители, я больше стремился познать, чем поверить, но, всё равно, понимаю, или, точнее, чувствую присутствие Бога каждый раз, когда вхожу в храм. И, к тому же, очень уважаю Русское Православие как Великую Традицию, веру, с которой наши предки почти тысячи лет шли в бой за Россию — за Веру, Царя и Отечество. Только… Если в любой ядерной закрытке, творящей оружие Судного Дня, в любом «ящике» церковь естественна, то для Иллюзии утечка… — генерал не дал ему договорить:

— Священникам не привыкать ни благословлять победы русского оружия, ни хранить тайны. Может быть, ты удивишься, но когда Ельцин не знал о существовании Иллюзии, Алексий знал о Городе. Если продолжить твою аналогию, то РПЦ, как культурно-идеологический стержень Империи на протяжении веков, выполняла роль «службы духовной безопасности», надеюсь, за кощунство ты это не сочтёшь. А здесь… Здесь, Володя… Вы с Андроновым обладаете знанием. А моим физикам и вооруженцам, ментальщикам и исследователям, да и мне самому, нужна вера. Хочется быть уверенным, что Бог с нами, и дело наше — правое. Здесь — такая уверенность необходима как воздух. Ты меня поймёшь…

— Пойму Александр. Понимаю — Владимир посмотрел на часы — и самому хочется… хочется верить, что наше открытие не будет использовано во зло. И в успех хочется верить. Кстати, время ещё есть, давайте заедем в храм и просто… Постоим, свечи поставим, и попросим…

— Давай, Володя, хорошая идея! — генерал не успел отмахнуть, но модель уже развернула машину, — но, похоже, она пришла не тебе первому! — и вправду, машина академика была припаркована возле церкви, — что же, Володя, если Белов здесь, без нас они не начнут.

Владимир достал оружие из кармана и передал восемнадцатой, и Васильев последовал его примеру, правда, заметив, что традиция это поздняя, в средневековье, когда оружие было сакрализовано, запрещалось не его наличие, как таковое, а намерение использовать, что называется, по назначению.

Они купили в ларьке свечи у молодого парня-охранника, перекрестились, перед тем как войти. Внутри храм казался ещё более просторным, эффект пространства, позаимствованный у византийских зодчих, всегда завораживал Владимира. Белов стоял у иконы молча, ярко оранжевый солнечный свет падал на список Троицы Рублёва. Владимир и генерал подошли к академику и поставили по несколько свечей. Белов заметил их, и приветственно кивнул головой.

Владимир смотрел на почти материальный, осязаемый солнечный луч, падающий на иконостас… Ему было о чём попросить Бога, не для себя.

Внезапно появившийся, как бы возникший из ничего, священник, был немолод, Владимир ожидал увидеть священнослужителя, пришедшего в церковь из офицерства, каких сейчас было немало, но ошибся.

— Александр Петрович, снова жителей эвакуировали, в «физичке» опыты ставите во славу Божию? — священник спросил у генерала, поприветствовав его.

— Да, отец Георгий. Не очень безопасный, но очень важный эксперимент. Во славу Божию, очень надеюсь, что это так! — Васильев ответил священнослужителю, прикрыв глаза, то ли его слепил луч света, то ли… — Владимиру показалось, что генерал закрывает глаза, когда нервничает и пытается сконцентрироваться.

— Тогда, да пребудет сила Господня и благословение Господне с вами! — отец Георгий трижды перекрестил всех присутствующих и подошёл к иконе, шепча молитву. Владимир понял, что священник никогда не эвакуируется по исследовательской тревоге, ибо, как и говорил генерал, кому ещё, как не церкви подавать пример веры и поддерживать дух.

Все трое перекрестились в последний раз и вышли на улицу.

— Ну что, Андрей Владимирович, поехали. Скоро всё решится! — генерал подошёл к Белову и ещё раз посмотрел на подсвеченный солнцем купол.

— Да, решится, Александр Петрович…

Белов собрал в конференц-зале семнадцать сотрудников НИИ, представителей администрации Иллюзии и несколько ментальщиков. Академик подошёл к проекционному экрану и подробно пояснил созданную схему техногенного получения кристаллов, которая будет испытана, буквально, через несколько минут. Кто-то всё же сомневался, и опасаясь каскадного эффекта предлагал убрать второй кристалл, но Васильев довольно жёстко сказал, что, необходим один кристалл для энергетической установки, и один — для испытания энергетического заряда, дабы замерять характеристики процесса, в случае неудачи, испытание бомбы, без которого невозможно будет определить необходимые для энергетической станции параметры безопасности, отложится на неопределённый срок, а при получении двух кристаллов такой проблемы не возникнет. Никто не сомневался в том, что техногенные интеграторы будут получены, но в том, что процесс этот будет безопасным и на его основе можно будет наладить промышленное воспроизводство интеграторов, сомнений было много. На проекционном экране высвечивались минуты и секунды, оставшиеся до Начального Эксперимента, в конце концов Белов не выдержал:

— Может, вам укрыться в бункере НИИ?

— Вы лучше меня знаете, Андрей Владимирович, что по большому счёту это бессмысленно! — Владимир пожалел, что неосторожно сказал эти слова, он хотел выразить уверенность в успехе, но, вместо этого, напомнил о том, что выделившейся энергии, в случае технической неполадки, хватит не только на НИИ, но и на близлежащие кварталы. Но Васильев немного разрядил обстановку, предложив перебраться не в бункер, а в помещение с противоположной стороны:

— Владимир у нас, конечно, своим оптимизмом на всю Контору известен, — генерал улыбнулся, вызвав улыбки и у остальных, — но энергетический феномен в любом случае произойдёт, посему, лучше бы перебраться в банкетный зал, он с другой стороны, и там в нас не полетят стёкла.

— Так, уважаемые, давайте действительно перейдём в помещение, экранированное корпусом НИИ от полигон-лаборатории, запуск через три минуты! — Белов встал со своего кресла и пошёл к выходу первым.

Гнетущая тишина нарушалась только скрипом кресел и нервными покашливаниями некоторых учёных. Шёл отсчёт, и на последних секундах добавился противный голос речевого информатора: «Шесть, пять, четыре…»

Это был не звук, но Владимир почувствовал это всем телом — дрожали мощные бетонные конструкции основного корпуса НИИ перспективной физики. Он вскочил с кресла и побежал к выходу, он должен был увидеть кристаллы, ему хотелось подержать в руках интегратор. Все уже поняли, что ничего страшного не произошло, но получилось ли создать темпоральный луч, сделать кристаллы частично четырёхмерными?…

Он вбежал в пустой конференц-зал — окна, защищённые металлическими шторками, выдержали. Владимир, дёрнул раму на себя и отодвинул бронешторку. Громадный шар серой пыли поднимался над полигон-лабораторией, северная стена, через которую по их расчётам, должен был пройти энергетический луч, была наполовину разрушена, громадные куски трёхметровых плит железобетона, выбитые взрывом, разлетелись метров на тридцать. В небе была видна длинная белая пелена, похожая на инверсионный след самолёта — размазанный по линейной координате энергетический феномен, нагрев воздух, создав фронт скоростной волны, подобно термобарическому боеприпасу, после взрыва, воздух схлопнулся в образовавшийся вакуум, мгновенно конденсировав водяной пар. И ни о чём хорошем это не говорило. Он бросился к лифту, Владимир знал, что Печать уцелела, точнее, чувствовал Печать, но в успехе эксперимента уверен не был.

Бронированные двери полигон-лаборатории были заблокированы противопожарной системой. Казалось, прошла целая вечность, пока они, наконец, открылись. Владимир, Васильев и несколько учёных, в числе которых был и ментальщик Василий, вошли укреплённый ангар.

Внутри разрушения были совсем незначительными — мгновенно испарённые сталь и бетон создали эффект направленного взрыва, не пострадали даже хрупкие конструкции лазера. Зато стена практически отсутствовала, впрочем, то, что она разрушена, было видно и сверху.

Перед жерлом установки, закреплённая в вольфрамовых тисках, была его Печать — артефакт Тайного Знания древних, но, кристаллов, расположенных за нею не было.

Белов не выдержал и подбежал к месту, где были закреплены сапфиры, наклонился и выдохнул: «Всё в порядке!» И вправду, вскоре все увидели в лужицах расплавленного энергетический выбросом Печати вольфрама два бледно-синих кристалла, зажимы были почти испарены, и при такой температуре корунд не мог бы уцелеть. Но не интегратор, превращённый мгновенно распространяющимся в пространстве темпоральным лучом в четырёхмерную материю, прежде, чем их достиг фотонный луч, мощностью едва ли не в пять хиросим в фокальной точке, слабого инфракрасного компонента излучения которого хватило для мгновенного превращения в кипящий расплав самого тугоплавкого металла. Можно было бы ожидать, что давление света выбросит кристаллы не за один километр, но локальный феномен искривления времени «струйка Вечности» пронизавшая техногенные интеграторы задержала их в запараллеленной точке пространства, они были не совсем здесь… Только, почему такие разрушения… Этот вопрос интересовал не только Владимира:

— Что вызвало взрыв, который вынес добрых два десятка тонн железобетона, Андрей Владимирович, ведь в помещении был создан вакуум, близкий к абсолютному, редкие молекулы газа, попавшие в фотонный пучок не могли создать ударной волны!? — Васильев был более чем озадачен.

— Не могли, Александр Петрович. А вот испарённая плексигласовая стенка, которой мы загерметизировали технологическое отверстие в бетоне… Всего полкилограмма испарённого бронепластика хватило, чтобы аккумулировать луч на себе, частично рассеять, и создать прогрессивное нарастание энергии, давшее взрыв тонн в пятьдесят эквивалента, протяжённостью в сотню метров — во всяком случае так мне доложили операторы систем, контролировавших параметры эффектов вне полигон-лаборатории. Нам ещё повезло, что взрыв получился направленным и ударная волна сформировалась не в одной точке. Иначе бы…

— Значит, Андрей Петрович, мы не можем получать интеграторы безопасно?

— Именно, Александр, увы, но это так. Противоречие технических требований — нам нужен вакуум, значит ангар нужно герметизировать, но на пути луча не должно быть ничего — даже высокая прозрачность и легкоиспаряемость материала не защитила нас от нежелательных последствий. Попытаться использовать для герметизации поле — можно, вы устанавливаете компактный аналог Щита на бронетехнику, настраивать придётся долго, подбирать мощность, форму, частотные и другие характеристики, но это войдёт в противоречие с другим требованием — размазать фокус фотонного пучка на добрые десять километров — пучок будет проходить через мощное поле и вести себя непредсказуемо, и…

— Что можно сделать? — Владимир перебил Белова, — если ничего, тогда необходимо рассмотреть вариант классического получения интеграторов.

— Почему, можно… Можно вывести мощную установку на околоземную орбиту, удерживать интегратор и обогащаемый кристалл мощным полем, поскольку малейшее ускорение может унести кристаллы в космос, там вакуум близок к абсолютному, но… Владимир, создание установки с основным и вспомогательными лазерами, хотя там фокус не столь критичен, потребует более полугода, и весить она будет тонн сорок…

— Ну, господин академик, «Протон» поднимет, можно забросить систему Катапультой на необходимую высоту, там уже понадобится только двигатель для придания космической скорости — компактней на два порядка, правда… — генерал держался с Беловым по особенному.

— Правда, Александр Петрович, каждый импульс на орбите… Это будет международный скандал. При этом, если проблематично контролировать процесс когда рукой дотянуться, то в десятках тысяч километров… — Владимир покачал головой.

— Вы правы, Владимир Александрович. Только что вы подразумеваете под классическим методом получения? — Белов искренне не понимал того, о чём говорить майор.

— Строить Врата Нетеру. Если нам позволят создать темпоральный портал, на подобии тех, которые создавали для получения своих интеграторов древние египтяне и арии. И я на это очень надеюсь.

Физики посмотрели на Владимира более чем с удивлением, даже Белов, хотя и ознакомился с документацией опального Андронова, и тот отвесил челюсть. Кто-то, можно сказать, испуганно, шепнул: «Что значит, позволят?»

— А то, что Врата этой штучкой, — Владимир легонько пнул ферму лазерной системы, — открыть не получится, — он посмотрел в глаза физику с некоторой укоризной и пошёл к выходу. Генерал последовал за ним, и протянул ему кристалл Печати:

— Возьми, Володя. Это принадлежит тебе! По крайней мере, два ТЭИ мы получить смогли. Для энергетического блока и энергетического боеприпаса. А там, что-нибудь я придумаю, что-нибудь ты с учёными «Хранителей»…

— Спасибо, Александр Петрович! — Владимир улыбнулся — но я не смогу сам вставить его в кольцо — так что — ваши люди извлекли, путь сами и оправят Печать, — Владимир передал кристалл генералу.

— Идите, идите, Владимир, — генерал пожал ему руку, было видно, что Васильев и сам устал, — отдохни. Скажи Анне, что всё в порядке и в ближайшее время подобных экспериментов не предвидится. У тебя был просто сумасшедший день, но, увы, работать придётся ещё.

Белов подошёл к ним, — два новых интегратора лежали на его ладони.

— Владимир Александрович, Александр Петрович — это Печати Иллюзии — помнится, мы решили назвать интеграторы так. Недели через две будет готов фотонный реактор, если не раньше, это простейшая и очень дешёвая система. Энергетический блок уже собран, так что.

— Энергетическая бомба и фотонный реактор, — Васильев взвесил интеграторы, засверкавшие синеватым блеском, когда включилось штатное освещение ангара полигон-лаборатории, заблокированное противопожарной системой, до этого их освещала только тусклая аварийка, — ключ от Рая и ключ от Ада — нельзя забывать слова Слепой Сибиллы! Мы сломали Печать Армагеддона…

Броневичок Владимира стоял у главного входа НИИ. Машина завелась сразу, охранник-модель не потребовал документов или биометрических данных при выезде. Поползла тяжёлая и высокая — метра в четыре бронированная створка ворот.

Свет вечернего солнца брызнул ему в глаза, Владимир зажмурился, откинул козырёк и поехал по направлению к центру Города.

Прилежащие к НИИ кварталы были абсолютно пусты. Он решил позвонить Анне заранее, зная, что она будет беспокоится, но, похоже, его опередили, — Владимир улыбнулся, услышав звонок мобильного, на Анну он поставил отдельную мелодию.

— Здравствуй, Аня! Мы могли бы с тобой встретиться? Например в парке?

— Конечно, Володя! — она была очень обрадована его звонком, — давай в парке. Я так волновалась, это ведь… взрыв был снова! Ты расскажешь мне, наконец, что это было?

— Да, милая. Обязательно расскажу, — Владимир отчего-то вздохнул, — нам нужно поговорить о многом.

— Хорошо, буду ждать тебя в парке, у фонтана. Там же, где мы… Там же, где и в прошлый раз.

Владимир разорвал связь и бросил телефон на сидение.

Улицы Города опустели всвязи с очередной исследовательской тревогой, и Владимиру удалось доехать быстро. Он припарковал машину у какого-то киоска, вроде — газетного, обратив внимание, что внутри лавки сидела «модель». Владимир посмотрел в небо, с удивлением заметив, что низкое солнце осветило невидимый щит — над ними было не небо, а одно громадное оранжевое солнце! Постояв немного, заворожённый чудесной картиной, он пошёл искать Анну. Она сидела на скамейке, оглядываясь по сторонам, но Владимир все же сумел подойти к ней незаметно, и, прислонив к спине два пальца, шутливо крикнуть: «Ни с места!»

— Володя, твои шутки, конечно, глупы, но настолько очаровательны! — Анна тепло улыбнулась ему, приглашая сесть рядом.

— Знаешь, Аня, я меньше суток тебя не видел, но…

— Я тоже! — Анна обняла Владимира, нежно поцеловав в губы, но он, почему-то опасливо отпрянул:

— Извини, Аня, паранойя, конечно, но мне кажется, что за нами наблюдают…

— Кто? — Анна от души рассмеялась, — ведь эти кварталы эвакуированы!

— Ну, кто, так сказать, отгадай с трёх раз, всесильный Фараон может по такому случаю использовать спутник…

— Может. Но спутники ничего не видят через щит — ты же сам знаешь, Володя! — Анна снова улыбнулась ему.

— Как сказать… Для того, кто этим щитом управляет, — Владимир хитро прищурился, — впрочем, сейчас Александру не до нас с тобой! — сказав это, он, взяв на себя инициативу и поцеловал Анну. Казалось, никого и ничего не было вокруг, — только это горящее оранжевым солнечным светом небо, удивительный оптический эффект, случающийся в Иллюзии, когда Солнце, находящееся низко у горизонта, подсвечивает щит сбоку, впрочем, со стороны ничего не видно, Владимир понимал это не только потому, что читал об Эффекте Заката в планшете, но и потому, что, если бы, почти каждый вечер, люди из близлежащих посёлков и городишек видели бы громадный, километров сорок в поперечнике, огненный шар, то «жёлтые» СМИ растрепали бы об этом по всему свету.

— Посмотри, Аня! — Владимир поднял лицо к небу, — как красиво! Господи, как красиво!

— Да, для того, кто наблюдает солнечный купол, — учёные называют это Эффектом Заката, впервые — зрелище, конечно… Но и я, пусть и видела такое тысячи раз, но восхищаюсь этим завораживающим явлением снова и снова! Говорят, над американской электромагнитной станцией ПРО на Аляске, бывают похожие явления.

— Нет, HAARP создаёт всего лишь громадное сияние в ионосфере, подобное естественному полярному, при магнитных бурях, с той лишь разницей, что сполохи от их станции видны и в дневном небе. Зато… Она способна только перегревать оболочки боевых блоков и выводить РЛС из строя в десяти тысячах километров — на это Щит тоже способен, а вот сделать сотни квадратных километров поверхности невидимыми — этого они не могут. И превратить небо в солнце… не могут…

Пару минут, они, не говоря ни слова, сидели, обнявшись, и любовались прекрасным, фантастическим и торжественным зрелищем.

— Что же это всё-таки было? — наконец, Анна решилась спросить, недвусмысленно указав на руку Владимира.

— Это? Ты видела у меня на правой руке перстень с печатью?

— Конечно. Я сразу поняла, что это не обручалка — не на том пальце, — Анна улыбнулась, — но тебе это кольцо очень дорого. То, что камень дешёвый, но древний, знак в виде египетского иероглифа был вырезан немного грубовато, да, к тому же, современные ювелиры никогда бы не стали царапать камень. Но как это кольцо связано с двумя фотонными взрывами? И… почему сейчас у тебя нет этой печатки?

— Что же, в Академии СВР тебе поставили бы «зачёт», — Владимир хихикнул. Это, Аня — древнеегипетский артефакт, обладающий свойствами интегратора темпоральной энергии. Вот и отдал я его на время физикам НИИПФ, они сначала испытали его, помнишь ту вспышку, фотонный взрыв, он и нас с Александром напугал здорово, не только тебя, ну а потом… Сейчас вот, на его основе получили два аналогичных интегратора, только уже техногенных.

— Но как… Как он оказался у тебя? Ты один из… «Группы профессора Андронова»? Да? — Владимир согласно кивнул, — конечно, поэтому под гипнозом ты не сказал мне ничего об этом, даже не упомянул. По сравнению с гипнотической психокинетикой Андронова, я — дилетант. Прости, — Анна опустила глаза, — наверное ты…

— Ну, — это уже твёрдое «Отлично»! — Владимир улыбнулся, — только не надо, милая, я не обижаюсь. Твой отец должен был проверить меня, выпотрошив все мои мысли, и использовать для этого лучшего специалиста города, — Анна смущённо улыбнулась, — ставки настолько высоки… Он должен был убедиться, что я не враг, а, убедившись в этом, решил сделать меня своим союзником в партии против Чёрного Короля. А насчёт гипнотических кодов Андронова, — он сработал только на то, чтобы я под пентей и гипнозом не стал трепать об этом сам, а так, об этом ты и не спрашивала, так что — с психокинетикой Андронова ты даже не соприкоснулась, а если бы вдруг, — то я не знаю, кто бы из вас победил! — Владимир отвесил немного неуклюжий комплимент Анне, но она расплылась в одновременно счастливой и смущённой улыбке. Только, Аня, Анечка, — Владимир погладил женщину по руке — пожалуйста, называй нас «Хранители», и больше никогда, никогда не называй «Группой Андронова» — так нас называют… наши враги.

— «Кольцо»? Володя? Ведь «Отдела Кольцо» больше не существует, уже почти пять лет!

— Да. Глава Охранки хотел упразднить отдел ментальной охраны персон государственного значения, но как не были противны они ему самому, Директору, да и Дяде Вове, слишком многие, даже из Конторы, которой ФСО подчиняется, побоялись семи сотен «ельцинских магов». Кончилось это тем, что магов этих, даже не уволили, а перевели во внештат, с регулярной выплатой зарплаты. Чтобы контролировать — надёжная практика, но вот надёжного контроля не вышло… Ещё — наняли ментальщиков из наших, человек двадцать, для проформы, оставив пятерых из старой гвардии. Но, главное — Кольцо сохранило структуру, десятки офицеров, и некоторые высшие офицеры, с Коржакова начиная, — прикрывают их, некоторые перешли в другие службы Системы, и все они, можно сказать, фанатично преданы «Чубайсам», вскормившим их. Кольцо стало тайным обществом, входящим в кабинеты всех наших контор, силой, с которой приходится считаться.

— Но, Володя, это ведь бомба замедленного действия, неужели нельзя?.. — Владимир оборвал её:

— Нельзя, милая, нельзя. Семь сотен колдунов «Кольца», думаю, их уровень — минимальный — четыре, и то, если особенности дара могут позволять такое, что не сможет сильнейший энергетик пятого-а или высшего уровня. Управление Ментальных и Нетрадиционных методов воздействия, при антитеррористической и ликвидационной Восьмёрке ФСБ располагает пятью сотнями ментальщиков и энергетиков класса пять, 5а и высший, и полутора тысячами троек и четвёрок, насчёт ЦСКА — мало пересекался с ними, но знаю, под двести пятых-шестых у них есть — при этом, каждый ментальщик ГРУ — одновременно и спецназовец и undercover-нелегал, двести эдаких Бондов-экстрасенсов! У СВР около ста семидесяти пятых-а и высших, да и у Фараона, в НИИМЭ триста двадцать семь боевых, — Владимир подчеркнул это слово, — ментальщиков. Хранители располагают доброй сотней, все они из офицерства или конторы, или науки, плюс — у нас — артефакты. Представь себе, если более трёх тысячи боевых магов пойдут стенка на стенку, что будет? А ещё за полторы тысячи у наших потенциальных друзей, в основном — Лэнгли и Пентагон. Представь! Пять тысяч ментальщиков, энергетиков, телепатов, почти каждый из которых может управлять боевым вертолётом, истребителем или танком, или же три дня ползти по болоту с автоматом, или пить шампанское с генералами и послами, говорить на десятке языков, считывая секретную информацию попросту из их мозга! И за ними — Конторы, ВПК, секретные НИИ, ВВС, ПВО/ПРО, и даже — РВСН! Ментальный Армагеддон, Аня… Потому-то «Кольцо» и не трогают. Да и Хранителей не особо достают.

— И, всё-таки, как Печать связана со взрывами, Володя?

— Как связана… Это — древний артефакт, которому минимум сорок два века. Фараоны использовали их свойство — искривлять время — в боях, в Верховные Жрецы…Можно сказать и так — открывали этими Печатями Врата в Вечность.

— Володя, значит, их несколько? Но как?..

— Более тридцати, Аня. Египетские, индийские. А насчёт «каким образом» — печать частично четырёхмерна. То есть — существует не только здесь и сейчас, в момент времени, как эта скамейка, а существует в Вечности. Всегда… Потому её и невозможно повредить. И, если через Печать проходит достаточно мощный волновой пучок, проходя через почти нулевую по времени координату, он преобразуется в мощнейший фотонный выброс, в сотни тысяч раз выше затраченной энергии. Такой кристалл с лазером средней мощности позволит создать электростанцию, мощностью с хорошую АЭС, а, если правильно собрать схему накачки, направить в кристалл пучок гамма-лазеров от килотонного заряда… Вобщем, получится компактный боевой блок в двести, а то и четыреста мегатонн.

— Значит, и из этого Император может сделать оружие… — Анна вздохнула, — узнаю, узнаю…

— Ну… Такова природа Империй, заботиться о своём вооружении, — Владимир улыбнулся, — может, но не будет, Аня. Разве в порядке эксперимента для уточнения характеристик, где-нибудь за три девять миллионов километров. А вот сделать экономико-энергетическое оружие, на основе почти бесплатной, да в неограниченных количествах энергии, — я сам подам ему такую идею.

— Но разве сейчас время, Володя? Сейчас, когда Городу угрожают, вы занимаетесь проектами на перспективу! — Анна прижалась к нему и заглянула в глаза.

— Именно сейчас, Аня. Сейчас, завтра может быть уже поздно… Время — очень жестокая штука… — Владимир прикрыл глаза и покачал головой, хотел что-то сказать, но Анна крепко поцеловала его.

Звонок мобильного прервал их ласки. «Нерушимый» — звонил генерал.

«Да, Александр! Да. Сейчас буду в Управлении. Да, с Анной всё в порядке, суть происходящего она поняла и без нас!» — Владимир разорвал связь и положил телефон в карман.

— Мне пора, Аня, — Владимир встал, держа её за руку.

— И так всегда… Володя, знаешь, ты начинаешь мне кое-кого напоминать! — женщина грустно улыбнулась.

— Я обещаю, когда это кончится… Когда…

— Обещай мне, что будешь со мной! Обещай, что не уедешь как… Как мой отец! Я хочу, чтобы нас с тобой обвенчали в самом красивом храме Города, чтобы…

— Я тоже этого хочу. Очень сильно. Я согласен, но мне надо идти! — Владимир едва высвободил руку из ладони женщины, Анна не хотела его отпускать, будто бы предчувствовала что-то… Или просто — не хотела, чтобы он снова уходил.

Но, так или иначе, предложение было сделано и было принято, и впадать в сантименты самому, может и хотелось, но было как-то неловко. Да и время торопило. Владимир развернулся и пошёл к машине, стараясь не оборачиваться, он чувствовал, что девушка смотрела ему вслед.

Когда Владимир приехал в Управление, здание оказалось на редкость заполненным. Впрочем, в такой ситуации это было понятно. Повсюду сновали люди в форме различных родов войск, учёные — Владимир без особых проблем отличал бэшников от штатских.

Зато в приёмной Васильева было пусто — только восемнадцатая, впрочем, наверное Александр направил Василька как своего заместителя то ли в НИИПФ, то ли к исследователям внеземных техногенных феноменов — Владимир забыл как назывался их институт.

— Присаживайся, Володя! — генерал ждал его один, он курил, однако, чтобы Александр явно нервничал — по крайней мере, этого не было заметно, — Владимир сел напротив. Васильев посмотрел ему в глаза, выдержал небольшую паузу, и, вздохнув, сказал, — да, Володя. Быть может, двадцать семь лет я мечтал именно об этом и вот… Провал! Через три дня будет готова к пуску первая энергетическая станция, ребята с Катапульты произвели по схемам физиков выемку и частичный возврат породы, подземное сооружение создано. Монтаж оборудования ведётся уже на пятидесятиметровой глубине, и скоро всё будет готово — «модели» резвые рабочие и бригадиры. Боевой блок — усиленный, за гигатонну — уже собран, осталось поместить туда кристалл. Только… Только чёрт подери, опять мы получили игрушку, вроде Ошибки — один фотонный энергоблок, равно как и один термоядерный реактор — всё равно, что ни одного! Провал! — генерал говорил на повышенных тонах, но оставался, на удивление, спокойным.

— Почему же, Александр. Если нельзя безопасно создавать интеграторы — необходимо строить Врата, и, я уверен, мы найдём способ их активировать.

— А ведь это — другой разговор, Володя! Точнее — ты найдёшь — генерал прикрыл глаза. Владимир убедился, что Васильев всегда делает так, когда взволнован, вне зависимости от того, положительные это эмоции или отрицательные, — я уже приказал физикам воспроизвести древнюю схему, по проекту «ВН» пока идут недолгие теоретические исследования, но сконструировать само… э… Зеркало — позолоченная пластинка медная, с ней-то какие проблемы, Белов, впрочем, протестовал немного, но я настоял, чтобы внутри ангара одной из полигон-лабораторий возвели точную копию Храма Врат, вплоть до ориентации восток-запад, — раз Андронов так писал, да и ты на этом настаиваешь… Вообще, если мы толком не знаем, с чем имеем дело, надо делать всё так как те, кто знал, хотя академик говорит, что помещение для Объекта «ВН» несущественно. Но как сделать эту пластинку Вратами? Или простейшего темпорального лазера на основе полученного ТЭИ будет достаточно, но ты говорил, что… — Васильев сорвался, выкинул окурок в горшок фикуса, закурив снова.

— Я и сейчас говорю, — нет. Нужна либо система из доброй сотни интеграторов, либо… Либо то, что я называл дозволением, — не сочтите психом.

— Уж не сочту. Я познакомил тебя, едва ли не с пилотами тарелок, ты меня — с оружием богов Египта, так что по части сумасшествия, мы квиты! — генерал улыбнулся, потихоньку приходя в себя, — и вот, что я ещё скажу, Владимир! Ты найдёшь способ это дозволение получить! Я в тебя верю, — Васильев сильно сжал запястье Владимира, но быстро отпустил — генерал всегда умел сдерживать свои эмоции, — да, возьми — он протянул Владимиру небольшую коробочку — спасибо тебе, а потом, тебе это ещё… пригодится.

Владимир открыл коробку, в ней оказалась Печать, аккуратно вделанная в серебряную оправу, как и было. Он одел перстень на палец и почувствовал… Это было невозможно описать словами, поскольку он не испытал эмоций. И даже присутствия Амен-Хотпа. Печать вернулась, Печать снова обрела своего Хранителя.

— В том, что я найду, хотя бы не способ, а древний портал, и облучу сотню-другую кристаллов, — можете не сомневаться, — но ты должен мне помочь — мне нужно всего лишь детальное и системное спутниковое исследование девятисот квадратных километров таманского полуострова. Всего лишь — Хранители не могли и мечтать об этом, почитая за счастье, когда кому-нибудь из нас удавалось получить доступ к стратегическому разведывательному спутнику ВКГ, пролетающему над Таманью или Южным Уралом, чтобы пару раз прощупать радаром на разных частотах землю в интересующих локациях. По нашим расчётам, так искать Храмы Врат можно было десятилетиями, — Владимир прищелкнул языком — десятилетиями!

— Всё что угодно, Господи, ты ещё спрашиваешь! — Васильев довольно улыбнулся — но, даже если мы сосредоточим десяток — другой спутников с необходимой аппаратурой, на детальное исследование всё равно понадобится дня два-три. Но, конечно не десятилетия! — Васильев улыбнулся — почти тридцать лет…

— О чём вы? — в принципе Владимир понимал, что генерал имеет ввиду, но решил уточнить — пока не нужно загадывать, но проект экономико-энергетического оружия я бы предложил вашим аналитикам подготовить заранее.

— Володя, мы же договаривались! — Васильев с укоризной посмотрел на майора — о чём? А именно о том, что ты сказал только что! О том, что это новый уровень, который так необходим именно сейчас. Человечество подошло к бездне слишком близко, и Город, при всей его мощи, ещё неделю назад был бессилен. Мы могли уничтожить мир, а вот спасти от уничтожения — навряд ли. Катапульта не способно защищать, и не способна гарантированно обезоружить противника, это всего лишь оружие стратегического диспаритета, критичная только в комплекте со сверхмощными блоками, само применение которых — смерть для обеих сторон. В лучшем случае, Иллюзии удалась бы глобальная хирургия без большой крови, что всё равно привело бы к краху современной цивилизации как таковой. А вот Зверь бы выжил. Это химера не военная и не политическая — энергетическая и финансовая, у него много голов: уран, нефть, газ, и меновые единицы — золото, палладий, бриллианты, шесть мировых валют, на которые приобретаются носители энергии. Ты говорил, что технологиям Иллюзии пора покидать пределы Города в промышленных масштабах — именно. Теперь у нас есть оружие, способное поразить сердце Зверя, и мы воспользуемся им! — Васильев снова прикрыл глаза, эмоции переполняли его.

— Только, Александр, Зверя нельзя убивать — в агонии он вполне может плюнуть межконтиненталками из всех своих голов, а если этого и не произойдёт, просто придавит нас своей финансовой тушей. Зверя нужно смертельно ранить, так, чтобы он и не почувствовал рокового удара. А дальше — как любая химера человечества, он существует в своих адептах, исходящих их концепции выгоды, и когда единственно выгодной, да и вообще возможной, станет игра по нашим правилам, биржевые спекулянты сами порвут на кусочки своё божество, обменивая оставшиеся стабильными активы на акции энергетических предприятий. А идея великолепна — построить на Большой Земле десятки грошовых энергетических блоков и батарей, можно и при металлургических и машиностроительных производствах, объединить в единую госкорпорацию… — Владимир откинулся на сидение.

— Да, говорят, у дураков мысли сходятся, но, похоже, мы с тобой приятное исключение из этого правила! — Васильев улыбнулся — именно корпорация энергетики и производящего потребителя, подконтрольная Системе. Ты знаешь, это будет первый в истории Иллюзии экономический проект. Хотя — это тоже оружие, только иного порядка. Если холодная война была выиграна долларом, то мы будем использовать асимметричное оружие. Поезжай-ка к Белову, уточнить сроки реализации и готовь аналитическую разработку проекта… Назовём его «Проект Кладенец», Володя. Проработаем детали независимо, а потом подключим к вопросу аналитический и научный штат Города — грех не пользоваться открывшейся возможностью.

— Я рад, что мы поняли друг друга. И за доверие, конечно, спасибо, но… — Владимир внимательно посмотрел Васильеву в глаза — Александр, я понимаю, что в твоём положении, роль доброго волшебника, мечтающего о мире и счастье, как не смешно это звучит, единственный способ не двинуться крышей, но всё же… Экономическое благополучие и технический скачок в рамках Империи вполне осуществим, и эта цель, в принципе самодостаточна. А вы хотите большего! И как такой идеалист мог пройти в семидесятых сквозь кагэбэшное сито? — Владимир улыбнулся, попытавшись немного сгладить свой вопрос шуткой — или, как говорил древний мудрец: «Раб желает свободы, свободный — желает богатства, богатый — власти, властитель славы, а прославленный — смерти, так стремись только к познанию, если не желаешь быть рабом желания, разрушающим себя!»

— А вот тут — в точку. Хотя подобный разговор больше подобает беседе древнего или средневекового владыки с одним из своих генералов — Васильев хмыкнул, — но в точку. Чем больше человек познаёт, тем больше непознанного открывается перед ним. А насчёт большего… Хочу, Володя, ты правильно заметил — генерал положил руку на плечо Владимира — у нас с тобой много общего. Мы — дети Старого Света, многотысячелетней Цивилизации, единой во всём своём многообразии, потому что она основана на этике, эстетике и культуре познания — генерал вздохнул — а альтернатива — Контрцивилизация купленной за тридцать серебряников вседозволенности и субкультуры потребления. И с ней у мира шансов выжить нет. А, значит, и у нас выбора нет, — Васильев вздохнул.

— Выбора нет, Александр. А, возможно, и не было…

— Тогда — к Белову, уточни сроки, и сюда, вместе с ним на обсуждение. А там и Василёк из НИИВФАЯ, — там уже исследуют полученный внеземной образец, вернётся, я ему звякну.

— Всего доброго, скоро буду, точнее, будем вместе с академиком! — ответил Владимир и поспешил к выходу.

— И тебе всего… — генерал как-то задумчиво сказал ему вслед.

Владимир вышел из здания. Оранжевый купол всё ещё горел над Городом — обычно, на закате это явление продолжается не больше пяти-пятнадцати минут, но во время белых ночей, при малой облачности, из-за которой вчера Владимир этого и не видел — несколько часов, примерно с восьми до одиннадцати. А вот утром, в маловлажном воздухе, такого не бывает, Владимир знал это и спешил налюбоваться необычным и торжественным зрелищем.

Улицы Города вновь заполнились — даже больше обычного — транспорт развозил эвакуированных по исследовательской тревоге жителей по домам. У самого НИИ, Владимир обогнал пару военных МАЗов — двадцатитонок, загруженных каменными блоками — это был не бетон, аккуратно нарезанные кубики песчаника полметра на полметра. Модель у ворот института просто подошёл к машине Владимира и заглянул ему в лицо, вероятно, для сканирования нужных биометрических параметров этого было достаточно, и поспешил на проходную — нажать кнопку механизма, приводящего тяжёлые бронированные ворота в движение.

К удивлению Владимира, Белова не оказалось ни в кабинете, ни в конференц-зале. Секретарша академика (майор заметил для себя — человек) доложила о его визите на мобильный учёного, и попросила Синеусова присесть и подождать. Белов появился через пару минут и весьма недовольно посмотрел на Владимира:

— Добрый вечер, Владимир Александрович.

— Добрый вечер, Андрей Владимирович! Вечер действительно прекрасный, этот «эффект заката», когда читал в планшете, не представлял, насколько это красиво! — Владимир действительно искренне восхитился, заодно, попытавшись сгладить недоброе настроение академика.

— Мы давно привыкли, товарищ майор, — продолжил Белов тем же тоном, видно, усилия Владимира пропали даром, — не хотите взглянуть на строительство, развёрнутое нами в полигон-лаборатории номер два — первая и четвёртая малы, а третью ещё долго нужно будет ремонтировать, да и с этой ориентацией по сторонам света — академик презрительно хмыкнул, — строим, кстати, по приказу Васильева, а, фактически — по вашему. Ещё бы надумали возвести тут пирамиду в сто шестьдесят метров, хотя, Катапульта могла бы надёргать блоков песчаника и для неё, не то, что… Только зачем — интеграторы работают и без всяких подобных штучек!

— Андрей Владимирович! — Владимир, поначалу желавший только успокоить учёного, всё же сорвался, — не понимаю, у всех физиков так — поначалу впадать в подобие религиозной горячки и в окна сигать, а, после положительных результатов эксперимента, относиться к новому открытию, как к чему-то совершенно банальному? — Владимир пожал плечами, — я же говорил вам, — темпоральная энергия разумна — это — Вечность, мы прикасаемся к Божеству! Моя Печать посвящена именно Богине Вечности, я думаю, стоит уважать, можно сказать, научные методы тех, от кого мы данные артефакты получили! Если древнеегипетская мистическая традиция требует чтобы Портал находился в соответствующем Храме, определённым образом сориентированном на стороны света — нужно воспринять это как техническое требование, — Владимир потряс руками от волнения — он хотел именно убедить учёного, приказ Императора Белов исполнит и так, но в данном случае, очень важно, чтобы академик понял, — мы вступаем… вы вступаете на тот уровень науки, где грань между физикой и мистикой, религией, философией — зовите, как хотите — стёрта! Быть может, точное воспроизведение условий для Портала — нечто вроде теста — в те ли руки попало Знание!? Вы отрицаете такую возможность!?

— Ну… — Белов вздохнул, — а вот это в корне меняет дело, Владимир Александрович… Если есть хоть один шанс такого — один из тысячи, а это весьма вероятно, тогда воспроизведение Храма необходимо. Что же — академик улыбнулся Владимиру, и протянул ему руку, — беру свои слова обратно, историки и мистики могут отпраздновать ещё одну победу над физиками! Но, не хотите, всё же, взглянуть, Владимир Алекс…

— Я же говорил — Владимир. С очень большим удовольствием! — майор пожал академику руку.

Сооружение в громадном бронированном железобетонном ангаре полигон-лаборатории было почти завершено. МАЗы, встреченные Владимиром по пути в НИИ, везли ни что иное, как блоки для возведения Храма, надёрганные Катапультой из породы. Козловой кран, собранный в ангаре специально для этих целей, поднимал одну из колонн, здание воспроизводилось даже в мелочах. Восстающий из ничего в Иллюзии Храм Врат напоминал ожившую компьютерную реконструкцию, разве что без росписей. Различные строительные механизмы работали почти бесшумно, что усиливало эффект.

— Владимир, где Андронов нашёл этот Храм и дезактивированное Зеркало, насколько мне известно, в числе египетских туристических объектов, он, мягко говоря, не значится? — улыбнувшись, спросил Белов.

— Я был там, вместе с ним, с нашими. Сравнительно недавнее археологическое открытие — двухтысячный год. Многие египетские археологи разделяют точку зрения Андронова относительно Тайного Знания, вот его и пригласили, когда обнаружили развалины, с объектами, скажем так, соответствующими его описаниям. И расшифровали некоторые надписи. Храм довольно древний — двадцать третий век до нашей, и небольшой — это, впрочем, вы сами видите. Неофициально, конечно, Андронова пригласили читать лекции, я по легенде обеспечивал безопасность одной из наших археологических экспедиций. Потом с нами состыковались и повезли на место. В конце концов, профессор и его египетские коллеги, изучив всё, пришли к выводу, что следы, говорящие о назначении Храма, необходимо уничтожить. Так и сделали. Сбили некоторые барельефы и росписи, получился один из обычных, хотя и редких, храмов Маат. Ликвидировали следы раскопок, а останки Портала надёжно спрятали. Когда археологи, не посвящённые в эту операцию, найдут Храм, они сочтут его обыкновенным историческим объектом, Андрей Владимирович.

— Вы были там? Видели лично? — в глазах Академика загорелся интерес, граничащий с завистью, — когда Портал был дезактивирован и почему?

— Да, мне очень повезло! — Владимир улыбнулся в ответ, — третий век до нашей эры. Египтяне сохранили Врата даже при персидском владычестве, но уничтожили Портал, вероятно, судя по надписям, разочаровавшись в эллинистических Фараонах.

— Вы видели мёртвый Портал, а я покажу вам Зеркало, которому только предстоит открыть Врата в Вечность! — Белов хотел оставить эту партию за собой, и Владимир с удовольствием дал ему такую возможность:

— Весь нетерпение!

Они быстро спустились в подвал здания НИИ. «Вот, уже изготовили, как говорится, примите работу!» — Белов подошёл к конструкции, установленной в просторном помещении и отдёрнул шторку из металлизированной плёнки.

Это было Зеркало. Такое же, как он видел несколько лет назад, на раскопках. Объёмная бронзовая рама и зеркальная пластина в человеческий рост, покрытая напылённым золотом. И в верхней части рамы было углубление по форме повторяющее поверхность кристалла. Это были Врата, техногенные Врата Города Тайны, как назвал Иллюзию Предшественник, и Владимир должен был открыть их. Должен!

— Это… это же техногенное Зеркало Атума, Андрей Владимирович! — Владимир не смог сдержать эмоций.

— Пока, Владимир, это, как у вас говорят, массогабаритный макет. Вроде и похожа, и с крылышками, и на пилоне висит, а не ракета! — академик пожал плечами, — и мы пока не имеем возможности оживить его, судя по документации «Хранителей», а я всё больше склонен им верить. Увы, но пока…

— Я знаю способ, наверняка это сработает. Только, пусть пока это будет тайной — моей и генерала Васильева, — Владимир улыбнулся.

— Что же… Дай вам Бог…

— Ну а пока, Андрей Владимирович, я должен уточнить у вас сроки завершения монтажа фотонного энергоблока, и пригласить на совещание к Фараону, точнее, сию же секунду увезти вас с собой в Управление. Время… Может — это и иллюзия энергии, но очень жестокая и требовательная иллюзия…. — Владимир вздохнул.

— Понимаю. Город прижали как никогда, и мы должны использовать новый козырь. Поехали, подробности, касающиеся фотонной энергостанции, я расскажу вам по пути.

— Да, последнее. Не против на моей машине, если нет, то можно и на вашем служебном «линкольне», свою попрошу отогнать к Управлению кого-то из моделей.

— Да нет, Владимир, я не жлоб и «втроем на пяти машинах» ездить не люблю! — Белов улыбнулся.

— Как бы, в подтверждение своих слов, академик уместился на переднее пассажирское, а может, просто, за годы работы в Городе, он привык к тому, что бэшники неуютно себя чувствуют, когда кто-то смотрит им в спину.

— Господи, ну и машинка! — Белов не удержался от комплимента — и по какому классу это чудо техники забронировали, и где?

— По классу… Ну, не знаю, девятый считается, если корпус держит полудюймовый БС последней модификации. Где десяточку бронировали — на «Роствертоле» — могли бы догадаться! — Владимир улыбнулся, слегка повернувшись к академику головой. Ещё один армейский двадцатитонник, гружённый блоками для возводимой храмовой постройки встретился им по пути.

— Да, конечно, — Белов улыбнулся — мог бы. Но я же не, как это у вас называется, «пиджак», кстати, слово-то не обидное?

— Нет, что вы, Андрей Владимирович, аналитики этим определением едва ли не гордятся, считая себя «высшей кастой» Конторы! — Владимир ответил правду, но, с другой стороны, обратил это в шутку.

— Да. Я знаю. Высшая каста. Комитет, «Хранители», Брамины… — Академик с хитрецой посмотрел на Владимира, однако зря он прибеднялся насчёт собственных аналитических способностей, Синеусов немного скис:

— Что же, и это в точку. Вообще-то, не слишком удачное название Комитета, почерпнутое из зарубежной фантастики, брамины не могли быть воинами — скорее, похоже на древнеегипетских жрецов-воителей. Только… Воздержитесь, если не трудно, от того, чтобы поделиться, радостью этого «открытия» с Императором. Я сам скажу ему. Иначе, в наших отношениях снова возникнет неприятный оттенок, вы понимаете, а сейчас… Сейчас нужно держаться вместе, и без недомолвок — Владимир говорил не смотря на собеседника, всё же Белов нашёл способ его уязвить, делая вид, что полностью поглощён обстановкой на дороге, во что, принимая во внимание пустые улицы Города, верилось не очень.

— Конечно нет. Только, — академик снова улыбнулся, — не думаю, что эта информация его удивит. Васильев — один из генералов, возглавляющих Комитет. Однако, и вы, в свою очередь, не говорите, что узнали это от меня.

— Что же. Я так и думал. Впрочем… вернёмся к фотонному энергоблоку. Как? И, конечно, когда? — ситуация сама собой разрядилась, и Владимир полуобернулся к Белову.

— Как… Комплектующие уже находятся в выбранной породе, под сорокаметровой гранитной пробкой. В канале, ведущем к поверхности, до завтрашнего утра смонтируем зарезервированные линии электропередачи, коммуникации жизнеобеспечения и системы охлаждения блока. Лифтовую систему — это чуть дольше, но тем не менее, весь этот коммуникационный блок работ станция-поверхность — самое простое. Установка собрана уже процентов на сорок. Эксимерный ультрафиолетовый лазер с модулем накачки от пяти независимых водородных молекуляризаторов, два из которых — резервные. Фотонные ловушки, эмиссионные преобразователи и паротурбины готовы, а вот монтаж вакуумного контура и систем охлаждения на ловушки и преобразователи, подключение контура охлаждения к этим самым турбинам, верификация… Ещё сорок пять часов — минимум.

— Значит — максимум — трое суток до запуска? — заинтересованно переспросил Владимир.

— Да, меньше даже… Три дня — это при большом невезении! — академик снова улыбнулся.

— Что же… Везение нам очень нужно! — майор улыбнулся в ответ, и, покачав головой добавил, — вы не представляете какое значение генерал придаёт этой станции, точнее тем, что будут созданы по её образцу. Впрочем, это и есть тема нашего совещания. Вот мы и приехали! — Владимир остановил бронер, аккуратно припарковав на стоянке управления.

Владимир пропустил Белова, и зашёл в кабинет Фараона вслед за ним. «Чапаев» уже вернулся из НИИ внеземных феноменов и сидел рядом с Васильевым.

— Что же, уважаемые, садитесь! — генерал поочёрёдно указал Белову и Владимиру на их кресла — я собрал вас троих, чтобы обсудить очень важный проект. Точнее, пока только высказать соображения по этому поводу — увидев, что Владимир и академик заняли свои места, генерал продолжил — Владимир Александрович, введите, пожалуйста, Василька и Андрея Владимировича в курс дела!

— Что же, я, так я! — Владимир улыбнулся и опёрся о подлокотники, привстав, но Васильев показал ему знаком, чтобы говорил сидя, — нами с Александром Петровичем в общих чертах был, скажем так, намётан контур глобального экономико-энергетического проекта, — Владимир, волнуясь, изобразил шарик движением ладоней, — возможно, точнее, обязательно, вовлечение в проект ВПК и государственного капитала, необходимо информирование власти высшего уровня. Насколько широко пойдёт информация… В идеале информация должна ограничиться Президентом, Директором, генералитетом и директоратом ВПК, который уже информирован о существовании Города. Конечно, вовлечённый круг будет немного шире, однако, большинство участников не будет подробно информировано ни о целях ни о сути предмета, а…

— Немного ближе к делу, Володя! — генерал улыбнулся, и Синеусов понял намёк:

— Суть в том, чтобы на основе фотонных блоков на квазитехногенных темпоральных умножителях, построить сеть электростанций, суммарной мощностью, скажем… В полтора раза выше суммарной мощности станций всего СНГ, на сегодняшний день. Монополизировать эту энергию в рамках специально созданной корпорации, без резкого изменения ценообразования, по крайней мере, поначалу, за счёт доходов и акционирования, стянуть в эту корпорацию контрольные пакеты основных предприятий цветной металлургии, таким образом, в разы — особенно для алюминиевых и побочных титановых предприятий, до пяти — восьми раз, снизить себестоимость металла, почти троекратно увеличив объёмы. Результат — результат первым увидит ВПК, затем, производить инвестиции в производство, автомобильная промышленность, электроника. Перспектива — колоссальный демпинг продукции машиностроения и оружия, плюс — последующая монополизацией мирового энергетического и металлургического рынка, качественный рывок, который необходимо оставить внутренней проблематикой, для внешней биржевой стабильности.

— Ну вот, Андрей Владимирович, Василёк, — Фараон проницательно посмотрел в лицо Владимиру, — о многих возможностях, указанным майором, он сам и не подумал, здорово! — Владимир в общих чертах представил вам «Проект Кладенец»! Ваши соображения по этому по…

Телефонный звонок мобильника майора прервал его слова. Меньше всего Владимир хотел услышать Лунную Сонату, означающую только одно — либо план с «Близнецом» срывается, либо открываются новые, конечно, негативные обстоятельства, что почти одно и то же. Иначе близнец не стал бы выходить на связь. Владимир в спешке распахнул ноут и подключился к машине. Белов не понял, что происходит, но генерал жестом попросил всех замолчать. На экране компьютера было видно, как полковник тычет указкой в карту и рисует на ней маркером, объясняя полётное задание. Полковник! Судя по его объяснениям он был таким же авиатором, как «близнец» человеком и едва разбирался в сути предмета, просто отчитывал, что называется, как учили. А вот то, что он отчитывал, Владимиру не понравилось совсем. Прикинув масштаб, он понял, что маршрут пролегает в зоне оптической досягаемости мелкого посёлка, а далее пересекает магистральное шоссе в двух местах. Машина сбрасывала ему информацию в два канала в текстовом и голосовом виде, однако всё было понятно и без этого — лже-полковник (может и не «лже», но отнюдь не ВВС) прибыл за пять часов до вылета, чтобы сообщить об изменении задания, точнее, всего лишь маршрута. «Но это же!» — Владимир понял, что ему несказанно повезло, что если он сможет сыграть достаточно быстро и достаточно нагло, Чёрный Король через пару минут сам захочет с ним связаться. Он быстро стучал по клавишам, запросив у машины фамилию полковника и предупредив о своих намерениях, дождался стандартной фразы «Какие будут вопросы?», собрался с духом и начал говорить то, что должен выдавать двойник, то что должно принести им победу:

— Товарищ полковник. Соображений по поводу предстоящей операции у меня много, хотя вопросов как раз и нет, к сожалению, всё предельно ясно. И я хотел бы объяснить ребятам суть этой, с позволения сказать, операции. Не возражаете?

— Ну… — Мишин (была ли это его настоящая фамилия или нет, значения не имело) растерялся, не готовый к такому повороту. Двойник подошёл к карте, взяв маркер со стола и вполне по-человечески повертел его в руках.

— Ну и прекрасно, что не возражаете. Так вот, дорогой, выполнять вылет на нарушение в условиях оптической видимости имеет смысл только в случае продуманной пограничной провокации, — двойник оглядел лётчиков, выразивших явное, хотя и молчаливое согласие — было видно и раньше, что идея им не нравится, но и сказать прямо об этом не смеют, — тем более, если маршрут пролегает в непосредственной близости от населённого пункта, над крупной автострадой, ей Богу, не удивлюсь, если там, разумеется, абсолютно случайно окажется толпа журналистов, или проходят учения ПВО и ВВС, но и это полбеды…

— Да что вы себе… — полковник перебил его, пытаясь изобразить праведное возмущение, однако, он был перепуган настолько, что это не очень-то у него получалось.

— Ну, допустим, у вас нет никакого права мне приказывать, во-первых, вы не авиатор, а во-вторых, я по ВВС уже в запасе. А по другой линии — так мы из разных контор, да и если вы и в самом деле полковник, то по званию я младше, но не по должности, уж ваше начальство должно предупредить, что вам поручено впутать в это тёмное дело генкоординатора семёрки.

— Я думал, вы по южному… Но почему вы решили, что это… — Владимир, устами двойника, не дал Мишину договорить.

— Почему? Ни один борт из трёх не несёт разведывательных контейнеров для определения параметров ПВО, зато вооружены все и по полной, я уверен, что боестолкновение будет нам навязано, в такой ситуации единственный выход, — отбрёхиваться на международных частотах, говорить, что заблудились и запрашивать посадку, а у нас на каждом борту по три системы, которые и на экспорт не идут! В лучшем случае цель — дискредитация России перед ЕЭС, заказанная транснациональными корпорациями, в худшем — передел внутреннего влияния, если не переворот! Так что свяжите меня немедленно с тем кто у вас за главного! В противном случае — у меня в кармане приказ генерала Васильева на запрет операции и начало расследования, пока, — Владимир выделил это слово, — должностного, а, если память меня не подводит, внешка вроде бы находится в составе Конторы и Васильеву вы обязаны подчиниться! А если нет, я отправлю информацию об этом Директору, главкому ВВС, да хоть Президенту, вы же не сомневаетесь, что у меня есть персональные коды связи?

— Владимир Александрович, я… Мне… Мне надо поговорить, я сейчас вернусь, — «полковник» как-то неуклюже попятился, вынул из кармана формы трубу прямой спутниковой спецсвязи (Владимир успел заметить, что это не их спецпрямик, похоже, даже не внешки, а ЦСКА), вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

— Да, а вы его круто! — один из лётчиков, прицокнув, выразил восхищение тем, как Владимир раздел лже-полковника, но тут же добавил, — неужели всё так плохо?

— Если не хуже! — проговорил Владимир, и его слова были тут же воспроизведены двойником, в тот же миг набив на клавиатуре команду для «модели»: «Слушай!», включив запись и динамик ноутбука.

Мишин сказал пару-тройку весьма крепких словечек в его адрес, которые насмешили даже Белова, — вибропрослушка киборга зафиксировала и хорошо очистила от помех голос. Наконец, «настоящий полковник» соединился с оператором: «Генерала Абрамова, пожалуйста! Майор Мишин, подтверждение личного кода по СВР: А — семь — двадцать восемь — Г — семь!» «Сейчас, подождите!» — тут же ответил женский голос.

Васильев изобразил «брежневские» аплодисменты, покачал головой и выдохнул: «А вот и наш Чёрный король собственной персоной!», но Владимир красноречиво приложил к губам палец, и генерал показал жестом, что понял его. Наконец, «модель» зафиксировал слова абонента Мишина:

— Что-то идёт не так, Коля? Иначе с какого чёрта ты мне звонишь, когда этот жук может увешать тебя блохами, он же электронику уважает, да вообще на спецсредствах помешан!

— Юрий Васильевич! Сказать, что идёт не так, значит, ничего не сказать! Жук ваш взял да опустил меня ниже плинтуса перед всеми экипажами, которые пойдут на нарушение, если конечно они пойдут вообще!

— Ты о чём? Провалился? Дави на Синеусова, скажи, что должен исполнять приказ, это уже твоё дело, как! — Абрамов сильно нервничал.

— Но, товарищ генерал, он сумел убедить пилотов, что это провокация с неизбежным боестолкновением, да что пилотов, после его выкладок я сам начинаю так думать!

— А кто тебе приказывал думать, Коля! Тебе приказано было делать, разницу чувствуешь, думаю здесь я! И кровь из носу, чтоб этот вылет состоялся!

— Но у него приказ от генерала Васильева на отмену операции! И он требует связать меня с вами!

— Ну и придурок, какого ты моё имя упомянул? Я тебя спрашиваю! Васильев, говоришь, значит с Фараоном этот жук уже спелся. Чёрт возьми!

— Никак нет, товарищ генерал, вас не упоминал! Он потребовал связи с непосредственным начальством! А в случае отказа, пригрозил, что как генкоординатор-вооруженец, свяжется с командованием ВВС, с Директором, а то и с, ну вы меня поняли!

— Да… Говори ему, что боестолкновения не будет, под твою ответственность, жди вылета и тикай с базы, чтоб только пятки! На меня не ссылайся, о том, что дальше, сам позабочусь, Коля! Конец связи! — металлический женский голос автоинформатора проговорил, что сеанс связи окончен.

Мишин помянул недобрым словом и Абрамова и Владимира и Васильева, снова вызвав у Белова нервный смех.

Через несколько секунд он вошёл в кабинет, и Владимир решил сразу идти ва-банк, сказав: «Ну, что, майор, генерал Абрамов согласен переговорить со мной?»

Антропоморфные повадки у машины были развиты великолепно, двойник хитро улыбнулся Мишину, скосив голову, хотя этого Владимир, конечно же не видел. Он видел только растерянное, если не сказать — потерянное — лицо эсвээрщика, который достаточно долго не мог решиться ответить ему.

— Товарищ майор… Я не знаю… У меня нет таких полномочий!

— Товарищ Николай-как-вас-тамович, думаю, ничего вам не остаётся. Давайте свою машинку, я выйду по своему бэшному коду, просто не хочется светить Абрамову свою спецсвязь. Да давай, смелее! И ребят стесняться не надо, всё равно я скажу им то, что услышал, в том числе, то, что услышал, что называется, между строк.

Мишин помедлил, однако, протянул «Владимиру» спутниковую трубу.

Владимир ввёл числовую кодировку и вышел на общую сеть СВР. Вышколенная операторша (Владимир даже философски заметил для себя, что машина может ничем не отличаться от человека, как и человек от «Наташи» на вертолётах и истребителях) вежливым и ласковым голосом попросила его представиться, назвать код подтверждения и абонента, что двойник сразу же сделал без участия Владимира, к его удивлению. Речевой информатор сообщил об ожидании соединения и выдал «Подмосковные вечера». Наконец, тревожное ожидание закончилось, — Владимиру ответили:

— Ну здравствуй, здравствуй, Владимир Александрович! Этот идиот всё-таки сказал тебе?

— Что вы, Юрий Васильевич. Ваш человек молодцом держится. И при этом не знает ничего, похоже. Вобщем, знать мне нужно, зачем всё-таки вам боестолкновение, да ещё при грубом нарушении пространства сопредельного государства?!

— Так… Неплохо, конечно для такого пиджака как ты, но и мне тоже кое-что нужно знать. Нужна ли эта информация тебе, Фараону, или вам обоим? И когда, а, главное, где ты с ним спелся?! Правда за правду. Неплохая сделка?

— Сделка, товарищ генерал, откровенно паршивая. Тем более, правды вы мне всё равно не скажете — раз. А два — это то, что правду я и без вас знаю. Поэтому, предложите мне что-нибудь другое.

— Ну, если ты всё знаешь, и у тебя такие хорошие мозги, тебе стоит хотя бы их поберечь. А что предложить — у меня не предложение, а информация, которая полететь тебя заставит в любом случае. Так что не размахивай фараоновскими приказами, а лучше скажи, вы с ним всё-таки спелись? И я скажу то, что тебе нужно знать.

— Идёт, товарищ генерал. Спелись. Хорошо спелись. Думаю, вам это будет очень неприятно слышать, но фараонам нужны первые советники, такие-растакие пиджаки, к которым вы питаете откровенную неприязнь, особенно в ситуациях экстремальных, думаю, сдача Города потенциальным друзьям или попытка переворота к таким относиться, как по-вашему? Теперь ваш ход.

— Неплохо. Значит в Городе ты был. А с Петровичем вы мне толкнули откровенную дезу. Спрашивать о том, что ты там увидел, конечно бесполезно… Но друзья тут не при чём, как и переворот. Речь идёт об очень крупном оружейном контракте, с вертолётами не связанном. Сразу говорю. Истребители. Вот и нужно РОЭ маленькое боестолкновение «заблудившихся» в условиях магнитной бури и тумана вертов, в результате которого пара-тройка «шестнадцатых», причём не финских, а вполне пендосских натовских, землю носом пропашет. Сделать всё должно культурненько. А именно — запросить навигационную помощь и сопровождении до границы на международных частотах при появлении файтеров и их предупреждении. Что они там появятся, — об этом мы позаботимся. Они, разумеется, будут пытаться принудить вас к посадке, а вы на своих мясорубках парочку заставите землю поцеловать — и смоетесь. И кто после этого шестнадцатые покупать будет, когда они вертами сбиваются, купят Су-35. Вот и все, — если вы с Васильевым считаете, что вас обносят чашей, Рособоронэкспорт готов и с вами, ну ты понял.

— Давайте так, товарищ генерал, я буду делать вид, что верю вам, а вы перестанете мне вешать лапшу на уши, сделайте одолжение. Только вы так и не сказали, почему я соглашусь в этом участвовать.

— А потому, дорогой, что если ты прикроешь лавочку здесь, у нас есть ещё два варианта, и утечки пущены по всем. А ты, конечно, захочешь, чтобы всё было сделано в лучшем виде, как с точки зрения международного права, — ну там, мирно отказаться и направиться к границе, сославшись на то, что машины могут быть интернированы, а на них присутствует секретное оборудование и оружие, открыть огонь только в ответ на агрессию противника — так и с точки зрения безопасности экипажей. Потому что если откажешься, это будет произведено всё равно, только без тебя. Ну что, я прав, дорогой?

— Ну, это, пожалуй, единственное, в чём вы откровенны. Считайте, что мы с вами договорились. Конец связи!

Двойник отключил спецсвязь. Мишин стоял, явно ничего не понимая. Один из лётчиков, махнув рукой, и несколько картинно сплюнув, спросил:

— Владимир Александрович, что делать-то будем, я думал, что вы разрешите нам положить ракету «воздух-воздух» на все ваши межведомственные разборки и оружейные махинации, или никак?

— Никак… Сам слышал — не мы — найдут других! — двойник подошёл к Мишину и отдал трубу.

— Нет, товарищ майор, лучше пусть другие будут козлами отпущения, чем нам отдуваться при любом исходе! — Владимир секунду промедлил с ответом и вместо него товарища осадил другой лётчик:

— Мать твою, ты офицер ВВС, или чёрт знает кто? Надо лететь, Синеусов правильно говорит. У нас хоть информация есть о том, что ожидается, а другим-то и такой чести оказано не будет.

— Ладно тебе, сорвался, сам понимаю, что придётся так или иначе, — офицер ответил несколько пристыжено, хотя Владимир понимал, что во многом он прав.

— Значит — через четыре с половиной часа. И, главное — во время вылета приоритетны мои команды, а не эта чёртова карта! — ответил Владимир, отключая связь с «моделью».

Все присутствующие смотрели на Владимира, не говоря ничего. Наконец, Васильев подвинул кресло поближе к столу и прервал молчание:

— Ну что, Володя. Короля ты принёс нам на блюде с каёмочкой да ещё майонезом полил. Хорошо взял Абрамова и Мишина этого на блеф, с приказом на отмену — особенно. Только, вот от этого нам особо хорошо не стало, поскольку подтвердились худшие предположения. Про дискредитацию истребителей конкурента, конечно, деза, будет именно провокация. Но почему ты так быстро согласился в этом участвовать? Может, лучше действительно было всё это сорвать, возможность ещё есть, я думаю.

— Возможности нет. Абрамов блефовал по поводу запасных вариантов на других границах, провокация направлена против Иллюзии. И вот здесь, как раз, он не мог не подстраховаться. А если что-то нельзя предотвратить, то это нужно держать под контролем. Одного я не пойму, переворот инициируют либералы, а Абрамов в либерастии не замечен, что у них общего.

— Держать под контролем — это главное, заметил верно. А насчёт что общего — молодой ты ещё, — Васильев улыбнулся, — Абрамов в патриота поиграть любит, может, считает, что из него неплохой Пиночет выйдет. В любом случае, после резкого изменения расклада сил, на которые их группа рассчитывает, Абрамов со товарищи планирует свернуть либерастам шею. Последние, естественно, добившись цели с его помощью, надеются свернуть шею ему. На пути к власти идеологические враги объединяются, впрочем, это временно. А сейчас, пока от обсуждения проекта я тебя освобождаю. Возобновим заседание через полчаса. Разговор Абрамова с его человеком, ты, я думаю, записал, — Владимир согласно кивнул в ответ, — так что, найди тихий уголок, хочешь, поезжай в номер, Таня отвезёт, — и садись за отчёт, о том, какую эти ребята готовят пакость. Переправь его тут же, вместе с записью Директору по своим каналом. А я… Я сделаю то же самое, что и ты. Ко он мне уж точно прислушается. И да поможет нам Бог, — генерал тяжело вздохнул.

Владимир сложил ноут, картинно отдал «под козырёк», попрощался с присутствующими и направился к выходу. Васильев сказал ему вслед «Удачи!», но Владимир не обернулся из суеверных соображений, и, только когда вышел, подумал, что если генерал не знаком с авиационными заморочками, то может неправильно это понять. К его удивлению, «модель» ждала его в приёмной и сразу предложила подвезти, и Владимир, не долго думая, согласился. Она, красноречиво протянула ему ладонь, и только тогда Владимир вспомнил, что ключи у него — с таким графиком можно забыть и собственное имя. Положив брелок в руку «боевой микроволновки», Владимир вышел из приёмной, секретаторша проследовала за ним. Сначала майор не понял, зачем она включает аварийный сигнал, но когда «модель», чуть ли ни с места (и в городе!) выжала за сто, решил что генерал приказал ей поторопиться. Мелькнула только одна мысль: «Так торопиться можно только на кладбище!», однако секретаторша прекрасно справлялась с управлением на большой скорости, и вскоре резко затормозила возле «хилтона», да так резко, что, казалось, у Владимира перевернулись все потроха. Не говоря ничего, он направился ко входу, радуясь, что закончился этот автомобильный экстрим вполне благополучно.

Оказавшись в номере, Владимир вынес стул на балкон, положил компьютер на колени, закурил, обдумывая с чего начать, ещё раз посмотрел на огненно-оранжевое небо и приступил к написанию аналитического отчёта. Сейчас время было дорого как никогда.

Он дополнял свои выкладки фотоснимками с базы 112, наблюдениями Близнеца, наконец, полной записью беседы с Абрамовым «Вот этого Чёрный Король не ждёт!», и не забыл упомянуть, что целью его командировки, равно как и целью провокации, является Город. Но, об экспериментах с темпоральными интеграторами решил не упоминать. До поры до времени. Ещё рано, необходимо было выждать, узнать реакцию. Они не договаривались об этом с генералом, но Владимир был уверен, что Васильев думает также, и в его отчёте не будет упомянуты последние наработки НИИПФ.

Владимир подключил «прямик» к компьютеру, и отослал свой доклад.

XXII

Тяжесть Двойной Короны

Доклад занял у него не более десяти минут, Владимир подключил спутниковый телефон прямой связи к ноутбуку, ввёл личный код и специальный код адресата, отправив материал Директору.

Майор вздохнул, захлопнул компьютер и поспешил к выходу — Васильев тоже пишет доклад, параллельно, однако, всё равно, не стоит заставлять людей ждать.

Модель, как будто бы, тоже нервно торопилась, во всяком случае, заметив, как Владимир выходит из гостиницы, она сразу завела двигатель. Он улыбнулся, вспомнив, как восемнадцатая неслась по городу, подумав о том, что машина всё же — машина, и склонна воспринимать некоторые приказы буквально. Но, на этот раз, вероятно, проанализировав реакцию Владимира, она довезла его к Управлению без лишней спешки.

Владимир застал Белова ходящим по приёмной взад-вперёд, он понимал, что у учёного есть поводы для беспокойства, но чтобы так… Он всё же решился спросить «Что случилось?»

— А, Владимир, вы же не знаете! — академик как-то загадочно улыбнулся, — вы уже отправили доклад? Васильев свой уже отправил. Да… Вовремя, ничего не скажешь…

— Что «во время», Андрей Владимирович? — Владимир понимал, что произошло что-то ещё, причём, не слишком приятное.

— Так вот же, — Василий Иванович поехал в НИИВФА, удостоверится. Ждём его. Презент мы получили, понимаете, Владимир? — академик медленно закивал головой, как бы предупреждая встречный вопрос.

— От… Он содержался во внеземном технообъекте? — Владимир едва не потерял челюсть, ему хотелось скорее услышать о характере «подарка».

— Да, в нём. Банальная малогабаритная перфокарта, с довольно большим объёмом двоичного кода. Как и предполагали наши учёные, он объективен, либо они просто достаточно хорошо изучили земную технику, во всяком случае, язык попытались воспроизвести и дополнили пиктограммами, на всякий. И хорошо, потому что, не смотря на техническую мощь, инопланетяне наши пишут с ошибками, — Белов улыбнулся, и, видя озадаченность Владимира, продолжил — суть послания — одно предложение. Одно, понимаете, но какое! «Мы уйдём, если вы останетесь!» — мороз пробежал по коже у обоих.

— Андрей Владимирович, под «вы» они имеют ввиду Город. Почти наверняка… — Владимир скрестил на груди руки.

— Да не почти, уважаемый. Варианта два — именно Иллюзия, и Человечество, в общем и целом. Но, если Человечество погибнет, тогда и вопросов нет. Речь идёт… — академик посмотрел Владимиру в глаза…

— Речь идёт о контроле развития Земли. Их вполне устраивало поведение Города, точнее, его обращение с оружием, имеющимся в наличии, неиспользование подпространства в качестве боевого средства доставки…

— Более того! — Белов перебил Владимира, потрясая пальцем, — когда мы вышли на темпоральную энергию, они сочли возможным с нами заговорить… Что-то вроде теста на уровень развития, а, заодно…Заодно — констатация того, что уровень, достигнутый нами, в определённой перспективе может представлять для их сверхцивилизации угрозу.

— Вот наших залётных друзей и волнует, в чьих руках будет такая сила, как Город, если он будет существовать далее! — Владимир вздохнул.

— Именно! — Васильев, вероятно, услышал, что Владимир подошёл, вышел в приёмную и сразу вмешался в беседу, — если Город победит, они оставят нас в покое, если погибнет, они продолжат изучать человечество в его песочнице, если Город изменит статус — вот тогда возможны варианты… — генерал изобразил весьма саркастическую улыбку.

— Надо ли говорить, что второй, а, особенно, третий исход, нас, скажем так, не устраивают? — Белов развёл руками.

— Вы знаете, я, напротив, отношусь к этому посланию весьма оптимистично, — Владимир поспешил удивить и генерала и академика — ведь его суть в том, что при определённых условиях, иная — или иные — цивилизации проявят полную лояльность и невмешательство. А если мы проиграем — мир погибнет и без фантастических войн с пришельцами, причём, довольно быстро, так что… Спасибо, что заметили и удостоили пары слов, а в остальном…

— А в остальном, говоря их словами, нам нужно «остаться», Володя! — генерал больше с азартом, чем со злостью, врезал ладонью по двери. Владимиру показалось, что Фараон был доволен реакцией сверхцивилизации на его Город, и принимал достойный Иллюзии вызов — выжить самим, вытянув на себе этот маленький голубой шарик. Да и сам Владимир воспринял это послание так же…

Дверь приёмной открылась — вошла секретаторша, учтиво, если не сказать, по форме, доложив: «Из НИИ внеземных феноменов и аномалий прибыл полковник Петров!», пропустив Василька. Владимиру не было понятно, почему до этого машина ждала за дверью, может, получила приказ не раздражать людей своим присутствием, или сама сочла это целесообразным, а может… Может стояла у двери в коридоре, чтобы никто не вошёл и не услышал случайно их беседы?

— Что же, господа-товарищи, вижу, информированы уже все, — покосившись на Владимира, Василий Иванович сразу перешёл к делу, — помимо того, что случайность подобной расшифровки объективно приближается к нулю, миллиметровую золотую пластину, размером два на четыре миллиметра, кстати, с точностью до тысячных долей, ознакомились ли гости через системы информации с системами мер, или пришли к ним аналитически, изучая земные техногенные объекты, которым, безусловно, присуща кратность, но, похоже, они знают о нас всё, так вот, пластину изучили повторно, что называется, вдоль, поперёк и насквозь. Кроме микроштриховки, считанной лазером как двоичный код, легко поддавшийся дешифровке, на ней ничего нет. Итак, «Мы уйтим, если вы останетесь!», дословно, плюс линейка в шесть подтверждающих надпись пиктограмм, наподобие гаишных знаков. Вот запись, — «Чапаев» передал Фараону флэш-карту.

— Ну что же, все в сборе, Василёк, продолжим заседание, заодно обсудим новые обстоятельства! — Васильев пригласил всех пройти в кабинет.

Пока все рассаживались, генерал самолично «колдовал» над проектором, направляя луч на небольшой экран, на противоположной окну стене. Наконец, он вставил флешку в системник, пару раз щёлкнул клавишами и мышкой… На стене действительно появился незамысловатый, характерный для компьютерных и машинописных шрифтов, кириллический текст, с расположенными под ним символами, и вправду, больше напоминающими дорожные знаки, нежели, например, египетские иероглифы. Владимир невольно улыбнулся, подумав о том, что если бы не обстоятельства получения этого внеземного феномена, то, скажем, увидь он это по телевизору, или прочитай в газете или Сети, скорее всего, принял бы за нелёгкий труд жёлтых журналистов, шизофреническую выдумку «контактёров», или, наконец, едкий прикол интеллектуала, посмеявшегося над вышеуказанными «источниками», и теми, кто склонен им верить. Но… На самом деле, откуда гостям черпать информацию, скажем, о языке, как не из числовых и аналоговых текстов, в том числе, озвученных и сопровождённых изображениями — телевидение, беспроводной Интернет, да и пиктограммы вполне могли быть заимствованы в прямом смысле с дорожных знаков — ведь каждый обозначает идиому, действие, целое предложение… Поставив себя на место «внеземного лингвиста», для которого главное, быть правильно истолкованным адресатом, Владимир понял, что действовал бы именно так, и вложил бы послание в подобную лаконичную фразу, которую трудно, почти невозможно, прочесть и понять ошибочно, а фальсификатор, напротив, попытался бы привнести в текст и символику как можно больше затейливости, красивостей и тумана. Иногда правда выглядит настолько неправдоподобно…

— Ну что же, уважаемые — перед нами первое, достоверное послание внеземной цивилизации, оно и прозаичнее, и, вместе с тем, содержательнее, чем мы, наверное, ожидали… — похоже, генерал подумал о том же, что и Владимир, — Василёк, что говорят исследователи НИИ?

— Вы знаете, — полковник обратился ко всем, — они более воодушевлены, чем напуганы, как ни странно. Впрочем, для учёных их профиля — не странно — вроде того, что, если бы палеонтолог столкнулся нос к носу с живым тираннозавром, он прежде всего бы очень обрадовался, — Петров усмехнулся, — хотя их логике нужно отдать должное — все как один твердят, что эту пластинку нужно воспринимать как своеобразный мирный договор, обязывающий нас к исполнению определённых обязанностей, конечно, но и гарантирующий, не только ненападение и невмешательство, но и, как сформулировала это ваша, — Петров кивнул генералу, — супруга, «отступление из околоземного, в широком смысле, пространства», в принципе, это именно так! — Петров сделал весьма многозначительную паузу.

— Я хотел бы уточнить, — Владимир обратился не только к полковнику, — «договор», как вы изволили назвать контактное послание, впрочем, как и сам контакт установлен не с землянами в целом, а именно с Городом!

— Верно, верно, Володя! — генерал легонько хлопнул ладонью по столу, — именно с нами. Это, конечно, льстит, большая честь, но и ответственность адекватна. Если сделать небольшой экскурс в историю вопроса, мы заметим, что регулярно наблюдаться внеземные — предположительно — объекты стали с тридцать шестого года прошлого века. В период активного роста цивилизации, технологического скачка, выразившегося в появлении высотной и достаточно скоростной, уже можно назвать дозвуковой, применительно к поршневым аппаратам, авиации, радиолокационных средств обнаружения и начала освоения ядерной энергетики. Иначе говоря, мы, одновременно, стали заметны для Гостей, в это входит и то, что военные радары в течении короткого времени «засветили» присутствие на Земле техногенной цивилизации на добрый десяток световых лет, а если наблюдение началось ранее, Гости не могли не заметить развития авиации и повышения радиационного фона, создаваемого даже экспериментальными реакторами; мы достигли технического уровня, который можно назвать тестовым — в плане освоения атмосферы, ядерной энергетики, и так далее, да и укрыться от глаз земного наблюдателя из за тех же радаров и той же авиации залётным друзьям стало намного проблематичнее.

— И с тех пор…. — академик перебил Васильева, — наибольшую активность феномены, предположительно, этого порядка проявляют вблизи военных баз, военно-промышленных и научных центров, и военных объектов — в широком понимании — от крупной корабельной группировки до одиночного истребителя, по всему миру. По бывшему СССР по крайней мере — до восьмидесяти процентов наблюдений связано с научными и военными объектами, по другим странам точной статистики нет, но приблизительно, почти идентично, а как… — глаза Белова загорелись, — как насчёт статистики по Иллюзии, товарищ генерал? — он внимательно посмотрел на Васильева.

— Именно так, Андрей Владимирович, — генерал улыбнулся, — по моим данным, даже когда заработала Ошибка, и, даже когда был задействован Щит в постоянном режиме, Город привлекал Гостей не больше других крупных военно-научных объектов Империи, — Васильев хитро скосил голову, — а вот в восемьдесят четвёртом, когда была создана и испытана телепортационная установка, способная перебрасывать полутонные объекты через пространство, разбирая их на атомы и «собирая» в заданной точке, предварительно отослав туда, скажем так, их портрет или программу… Над Иллюзией они стали наблюдаться втрое чаще, чем вблизи крупнейших ядерных и космических центров СССР в Казахстане. Дошло до того, что среди населения, Гости получили ласковое прозвище «Илюша», и фраза: «Снова Илюши заглядывали» — стала расхожей, если не сказать обыденной. Впрочем, — генерал улыбнулся снова, — все вы, кроме Володи это знаете.

— Значит, — Владимир вздохнул и кивнул генералу, — первым тестовым уровнем для гостей было начало освоения ядерной энергетики и, уровень авиации, можно сказать, непосредственно предшествующий освоению Ближнего Космоса — причём, сама ядерная энергетика и оружие, равно как и начало космической эры их не удивило, Гости предвидели этот процесс как объективно исторический, возможно, пройдя сами, или наблюдая не только за нами. Вторым тестовым уровнем стало, скажем так, ещё касательное, но уже прикосновение к подпространству, а третьим, достойным инициативного контакта, стали эксперименты с темпоральной энергетикой.

— Пожалуй, вы правы, Владимир, — академик хмыкнул, — у наших Гостей есть некое подобие шкалы взросления, и вот, по их мнению, мы приблизились к уровню…

— Вы знаете, Андрей Владимирович, вот в чём я не уверен, так это в том, что мы приблизились! — Владимир даже чуток привстал, — скорее, они увидели у Города то, чем не обладают сами!

— Владимир, я не могу вас понять, мы имеем дело со Сверхцивилизацией, о чём таком…

— Всё о том же, дорогой! — Фараон откинулся на спинку кресла, — неужели вы не понимаете, Андрей Владимирович, Володя говорил об их оценке Земли прежде всего как объекта исследования и как потенциальной угрозы! Вы поняли, о чём я!? — генерал щёлкнул пальцами и выключил проектор, это выглядело, пожалуй, излишне эпатажно.

— Александр Петрович, я сдаюсь, — Белов развёл руками, видно было, что ему не терпелось услышать предположение генерала.

— Зато я понял вас, товарищ генерал! — Петров прищурился, — Владимир Александрович, вы о том, что если бы открытия Города укладывались бы в, как это назвал уважаемый, — Василёк указал на академика, — «шкалу роста», то было бы им по барабану, спалим ли мы себя сами вместе со всей планетой — сами виноваты, поведём ли агрессивно — раздавят как клопа, или гуманно отнимут опасную игрушку. Но в любом случае, они не стали бы «уходить», а продолжили бы наблюдение и как за подопытным кроликом, и как за потенциальной угрозой, о чём вы и сказали!

— Да, Василий Иванович! Да! — Владимир опёрся о стол руками, — они увидели у Иллюзии энергетическую систему двойного назначения, работающую на неизвестном им физическом принципе! — майор выдержал паузу, наблюдая за тем, как меняется выражение лица академика, — скорее всего, Гости в совершенстве владеют всеми уровнями пространства, тем, что Тесла интуитивно называл Мировым Эфиром, тем, что Эйнштейн сформулировал в Единой Теории Поля, но, познакомившись с тем, как администрация США использует достижения физики, отправил её в печку. Город, в частности, вы, Андрей Владимирович, как я понял из планшета, работаете с этой материей, но пока «на ощупь», и без достаточного теоретического базиса. Для Города Пространство, частично — Время — пока ещё пустота, пригодная для транзита вначале — атомов, затем, с появлением Катапульты — и мегаобъектов, а для них — бесконечный источник энергии. Возможно, они владеют ещё и аннигиляцией, если не списали её в утиль, но из Безвременья, из Вечности они получать энергию не способны, поскольку…

— Поскольку при любом уровне технологий, даже если мы переоцениваем гостей, вообще, в принципе, — генерал растянул слова, подчёркивая значение, выход на уровень темпоральной энергии и четырёхмерного пространства ни эмпирическим, ни экспериментальным путём невозможен, трёхмерная аппаратура исследователя фиксирует только трёхмерные феномены. Уровень техногенной Сверхцивилизации столкнулся с уровнем Сверхразума, которым овладеваем мы. Ваши физики получили фотонный феномен и новые интеграторы не научным, техногенным, а квазитехногенным способом, используя артефакт, происхождение которого ближе к мистике, чем к физике, Андрей Владимирович! — Васильев кивнул учёному.

— Господи! Господи! — Белов встал из-за стола и включил кондиционер на полную, подойдя к окну, — Владимир нервно хихикнул — мелькнула не совсем здоровая мысль, — уровень, как минимум, удививший, гостей… Да… Андронов — гений, надо будет извиниться за то, что сказал как-то, что не в своё дело… Как-нибудь… — академик вздохнул, — значит, когда мы достигнем четвёртого, или какой там у них значится достаточным для контакта, говоря земным языком, дипломатического, они встретят нас как цивилизацию, прошедшую по альтернативному пути, или… А если Город падёт, мы станем для них опасным феноменом неизвестной природы, — учёный вздохнул.

— Ну… — Васильев решил подвести итог, — не стоит драматизировать. В случае чего, наше э… недооткрытие, — генерал прицокнул, — пока ещё можно и закрыть. Хотя, в таком случае, думаю, человек сам весьма успешно справится с самоликвидацией, — Васильев улыбнулся так, что в этой улыбке Императора веселья было не больше, чем в оскале мертвеца, но генерал был полностью прав, — так что, пока эту проблему закроем, как, увы, не самую в данное время актуальную, да и как далеко не самую опасную. Единственное — насчёт опытов с ТЭИ, сообщать Центру или нет, я предоставил решать Владимиру, как представителю группы, работающей с этой проблематикой. А вот про записочку Гостей я решил никому, — генерал несколько раз стукнул по подлокотнику, — на Большой Земле не сообщать… Если есть возражения, прошу…

Стилизованный под старину генеральский телефон, с присоединённой к нему, тем не менее, вполне современной панелью, внезапно зазвонив, не дал никому высказать возражения, хотя, вряд ли у кого-то имелись таковые.

Генерал зря демонстративно приложил к губам палец — всем было и так понятно с кем он говорит, по тому, как Васильев чеканил слова. В принципе, почти полностью была понятна и суть разговора, но это не уменьшало напряжения ожидания, напротив, накаляя атмосферу.

Генерал положил трубку телефона — Владимир так и не понял, действительно ли аппарат старый, или стилизованный — и пару минут не говорил ничего, напевая какой-то мотивчик, но, наконец, прервал затянувшуюся паузу:

— Итак, господа, у меня даже три новости. Ну, как водится — первая — хорошая, вторая — плохая, а третья — даже очень. Поэтому — начну с хорошей. Как вы все поняли, звонил Директор, в ответ на мои, точнее, наши, — Васильев кивнул Владимиру, — аналитические выкладки. Так вот, попытка дискредитации верного генералитета Армии и Системы сорвана. Директор доложил Самому, в общем, Дядя Вова выводы сделал правильные и не запаниковал. Но на этом весь позитив и заканчивается, — генерал посмотрел в лицо каждому из троих присутствующих, — если пограничная провокация удастся, опережая события, они сами объявят нас козлами отпущения и Город придётся открыть. Это логика власти — всегда нужно сохранять хорошее лицо. Ну а очень плохая… Это не новость — это мои размышления. В нашей сказке — два сюжета. И предотвращение провокации всего лишь нанесёт дополнительный удар по генералу Абрамову и либералам, лишив их заокеанского покровительства. Но, слово сказано, чтобы это покровительство получить, они уже разыграли карту Города, и, боюсь, что Иллюзию придётся открывать, так или иначе. Наш противник проиграл, но и мы не выиграли. А насколько наше поражение будет катастрофичным, вот это зависит от Двойника, Близнеца, как его, точнее, от того, насколько хорошо Владимир сможет управлять ситуацией через модель. Все решится сегодня ночью над Финляндией. Точнее — не всё — решится только, как мы проиграем — малой кровью, или вовсе будем раздавлены. Ваши соображения? — Васильев закрыл глаза.

— По-моему, — Владимир взял слово, — вариант остаётся один — переброска Города на Кубань или в Ставрополье. Главное, товарищ генерал, это сработает при любом исходе. А если «близнец» провокацию предотвратит, можно попробовать слить на Большую Землю «Проект Кладенец», тому же Директору, если не Президенту. Возможно, тогда Город останется тайной.

— Нет, это безумие! Полное безумие! — полковник смотрел на Владимира, как на привидение — громадный город, десятки миллионов тонн, жилые комплексы, лаборатории, производства и базы! Вы представляете, Владимир Саныч, к чему приведёт погрешность всего в полметра?!

— Почему же, Василий Иванович? — Белов обиженно посмотрел на полковника, — теоретически мы это уже проработали. Прецизионный выброс в подпространство, как и возвращение сверхкрупных объектов, это для нас уже опробованная практика. Не в таком масштабе, но… Если неделю назад это и было безумием, то теперь даже потеря реактора Ошибки для нас не критична, хотя её вероятность почти нулевая. А ввиду послания Гостей… Лучше исчезнуть, чтобы… остаться! Пусть, реальна поломка или гибель самой Катапульты, но даже в случае полного выхода из строя, на демонтаж старой и создание новой уйдёт месяца три. Возможны — именно возможны, — академик сделал акцент, — электромагнитные и радиационные возмущения, но, в условиях кризиса, потери можно считать приемлемыми, впрочем, решать генералу.

— А я уже решил! — Васильев ехидно улыбнулся. Я решил пойти на другое безумие! Конечно, от радиотелескопов и прочей техники не скроешь низкий ЭМИ и прочие факторы взрыва в поясе, но из-за магнитосферы и других факторов они и должны наблюдаться ниже светового излучения. Тем более, если мы говорим о реакции нового типа, производимой ранее только в лабораториях, в микромасштабах. В какую примерную мощность непосвящённым наблюдателем с современной аппаратурой будет оценен взрыв нашей энергетической бомбы, Андрей Владимирович?

— Ну… Если списать большую часть вспышки на отражение солнца в начальном концентрированном пылевом облаке и ионизацию, допустить большие потери импульса и гамма-излучения за счёт магнитосферы, солнечного ветра и поясов Ван Аллена, то гигатонн в пять. Ну, в четыре — точно.

— Прекрасно — и задекларируем на международном уровне аннигиляционный блок в пять гигатонн. Заснимем настоящее устройство и поместим его в чехол, имитирующий спутник, для достоверности ещё и нарисуем на нём символику ГЛОНАССа, тем более, последний навигационный запуск произошёл более пяти месяцев назад. Нужно добиться объявления на уровне ООН и по телевиденью за десять — пятнадцать минут до инициации. Президент любит напомнить «товарищу волку» про наш арсенал сдерживания, и довести до сведения мировой общественности наличие супероружия нового порядка тоже не откажется. Город будет забыт — зарубежные аналитики сделают вывод о малоразмерных боевых блоках сверхвысокой мощности, которые можно разместить на любом носителе любого варианта базирования вместо ложных целей, и сделают вывод об их неуязвимости для ПРО. И в этом будут, в принципе, правы. В такой ситуации, Катапульта, как средство доставки уже не будет иметь критического значения — блоки могут устанавливаться на любом из тысяч подводных, шахтных или мобильных носителей, если уже не болтаются на высоких орбитах под видом навигационных спутников! Удар будет нанесён прежде всего по общественному мнению и стабильности экономики. Американцы будут вынуждены втянуться в длительный переговорный процесс, о «сокращении и нераспространении», Город выиграет время, да и в масштабе Империи политические и экономические выгоды будут колоссальны. Альтернативой может быть только немедленный превентивный удар по нашим базам, однако, он неприемлем даже при наличествующем у нас оружии, здесь же будут подразумеваться мощнейшие блоки возмездия, перехватить которые нет никаких шансов. Проект Кладенец на пару месяцев необходимо приостановить — всё равно, пока мы не можем получать интеграторы достаточно безопасно, и перспектива пока размыта. Итак, я хочу предложить вам величайший в истории оружейный блеф! — генерал опёрся на край стола обеими руками, вглядываясь в лица присутствующих.

— Нет, Александр Петрович! — Владимир внезапно вступил в разговор, привстав с места, — нет и ещё раз нет! — Зверь не боится военного превосходства, поскольку он уже перестал верить в саму возможность массового применения подобного оружия, вспомните рассуждения, о том, что ожидаемого пылевого эффекта — Ядерной Зимы не будет даже при глобальном конфликте. А локальный — почитайте американские доктринальные документы — они на полном серьёзе рассчитывают на применение тактического оружия против неядерных стран, или даже ограниченный обмен с Россией или Китаем, они боятся потери привычного мироустройства и комфорта, да и мы, что таить греха, и Китай и Европа и арабы боимся этого не меньше — это знает Зверь и тихо запускает щупальца всюду. Мир не надо менять, он должен измениться сам под дудочку лидера, и Иллюзия станет Крысоловом — благо, есть флейта и играть мы на ней ещё как умеем — нефтяная истерика это показала. Если Город будет открыт, это не значит, что мы будем делиться его технологиями и наработками. К тому же, в случае резко негативного развития, всё же можно рискнуть и перебросить Город в «точку Х», риск велик, но, по-моему, по сравнению с реальной перспективой войны — всё же минимален. Энергия — абсолютное оружие техногенного общества, кто владеет энергией — владеет миром, когда будут пущены фотонные энергоблоки, когда скрывать это уже будет невозможно, мы объявим об открытии управляемого синтеза и построим над станциями ничего не значащие громоздкие бетонные макеты, чтобы все поверили, что так оно и есть. И мир начнёт меняться. На глазах…

— Да уж, Владимир Александрович! — полковник Петров, притворно кашлянув, вмешался в разговор, — тогда в одно прекрасное утро мир просто проснётся другим, но сам не будет об этом знать! Не будет знать, что все энергоресурсы — нефть, уран, газ, из-за которых развязывались мировые войны, да и сейчас развязываются, правда, локальные, не стоят больше ничего. А, когда узнает, будет поздно! — «Чапаев», как для себя назвал его Владимир с первой встречи в Управлении из-за имени-отчества, тихо и немного злорадно засмеялся. «Однако, он умнее, чем кажется на первый взгляд!» — снова промелькнула мысль в голове Владимира, но во многом он не согласился с полковником:

— Не раньше, чем мы будем к этому готовы — биржевой крах нужно оттягивать десятилетиями, насколько хватит завесы секретности. А до этого опираться на единственную в техногенном мире единицу безусловную — энергию. У нас колоссальные запасы нефти и газа — так пусть зажрутся и подавятся этим дерьмом, выплачивая за него триллионы! В то время, как Империя совершит технологический рывок по производительности, сравнимый с открытием пара и электроэнергии! — Владимир затряс ладонью от возбуждения, — вы знаете, товарищ полковник, сколько стоит ТВБА-2? А генерал, точно знает, что по расценкам Большой Земли килограмм титан-вольфрам-бериллия стоит триста евро. Почти как серебро. В одной двадцатьчетвёрке последней модификации его под триста килограмм, а это почти миллион. Плюс полтонны более дешёвых — раз в десять — не броневых технологических титановых сплавов, плюс керамика, композиты. Дорогостоящая электровакуумная сварка, другие сборочные процессы, формовка деталей турбин. Из этого и складывается себестоимость в пятнадцать лимонов, а когда подобных сплавов нужно много — диверсионный «Сталкер» Лукашенко из-за использования подобных материалов наши танкостроители уже прозвали «золотым танком». А из чего эта сумма складывается — электролиз руды, высокая температура плавления титана и вольфрама, опять — электропечи для химической чистоты, закалка и электрическая структуризация углерода в сплаве. Уберите, уменьшите в десять раз эту составляющую, и в восемь раз упадёт цена. А объективно, ограничение развития той же авиации и космонавтики вызвано недоступностью некоторых конструкционных материалов — дубовое всё делаем — и мы, и они, — для пущей убедительности Владимир глухо постучал костяшками пальцев по столу, — если новейшие сплавы и керамики станут доступны, сталь и дюраль из этой сферы уйдут, какой мы получим качественный скачок! Переходящий в количественный — не только себестоимость самолёта, носителя или станции упадёт вдесятеро, вполне возможным станет, без резкого наращивания мощностей, раз в пять увеличить объём производства, за счёт сокращения цикла! И это касается всего, не только ВПК и космоса, где приоритета мы не теряли, но электроники, автомобилестроения, производства потребительской техники, традиционно считавшегося нашими слабыми сторонами. Рывок с тридцатилетним запасом, который реально совершить за два-три года, пока мировая финансовая система стабильна, а экспорт ресурсов, а потом — и товаров можно использовать на максимум.

— Но это экономическая утопия, Владимир! — скептически покачав головой заявил Белов, — если представительский лимузин будет стоить как китайский велосипед, финансовая система рухнет, так или иначе! Да и разработка способа безопасного получения интеграторов — пока вопрос открытый. А потом — этим никого не осчастливишь, если вы этого добиваетесь, — Белов вопросительно посмотрел на Васильева и снова перевёл взгляд на Владимира.

— Нет, Андрей Владимирович! — вмешался генерал, — нет, Володя у нас голова светлая, да и не будет как велосипед, а будет стоить столько, сколько необходимо для демпинга! Да и непосредственный производитель вне ВПК не будет знать о нашей сверхприбыли — тут задумка в том, чтобы ссылаясь на секретность создать не только энергетический, но и металлургический гиперхолдинг, под полным контролем Системы. А счастья для всех мы и не хотим, уважаемый. Это — действительно — утопия. Мы хотим выиграть войну — без выстрелов, оранжевых грибочков и ненужных смертей, и Проект К — наше оружие. Что дало экономическую мощь Америке? Всего лишь инфляционный семицентовый доллар, ставший меновым универсалом из-за удалённости США от театров двух мировых войн! А мы предлагаем энергетическую, если можно сказать, инфляцию, только, если, достигнув предела могущества, доллар может рухнуть от лёгкого прикосновения — что поняли все и давно, то мегаватт, он биржевому краху не подвержен — генерал хихикнул — а уж сверхприбылью Империя сможет распорядиться во благо, но для этого есть структурные аналитики и экономисты. Наше дело выигрывать войны, пусть даже бескровные, это безопаснее, — даже Белов, по привычке побарабанив по столу, кивнул в знак согласия, — так что, — вздохнув, продолжил генерал, обнародовать данные по оружейному использованию нового источника пока не будем. Сосредоточимся на энергетическом проекте и будем продолжать его развитие при любом исходе развязанной против Иллюзии тихой войны, тут Владимир прав. Но, всё же, дай Бог, чтобы исход этого противостояния оказался благоприятным для нас, очень уж мне не нравятся «варианты негативного развития» — Васильев опёрся на руку подбородком, переводя взгляд то на Владимира, то на академика.

— Извините, я пойду, свежего воздуха вдохну! Да нет, товарищ генерал, я только за, — мы ведь занимались «Проектом Кладенец» вместе, просто, наедине с собой надо побыть, я ненадолго! — ответил Владимир на невысказанное, но явное удивление Васильева.

Закрыв за собой дверь, Владимир сразу же схватился за голову, — боль пульсировала в висках, но он не подал виду, что ему плохо. Александру только удара Василька в спину не хватало, а «Чапаев», хотя и понимает, но едва держится — тем более, нельзя показывать свою слабость. Эти дни сильно сказались — сумасшедший распорядок.

Секретаторши в приёмной не было, в её кресле сидел внук полковника и смотрел по телевизору новости. «Миссис Райс» выступала, вроде, в ООН, с обличительными речами. «А ведь за эти дни он не смотрел новости ни разу! Ещё бы, итак слишком много нового. А между тем, мир жил и копошился: (именно копошился — до того мерзкой показалась Владимиру эта суета и подлость) Райс обгавкивала кого-то — наверняка, Россию — в ООН, израильские стервятники сбрасывали бомбы на больницы в Ливане… Мир и не подозревал, что за этой самой дверью четверо уже решили его судьбу. Но интуитивно мир чувствовал и готовил удар. Нет, не мир — ничего дурного миру они не желали — Зверь почуял, что Кладенец скоро будет вынут из ножен, и спешил нанести удар первым… Теперь всё зависело от «близнеца», насколько хорошо машина вживётся в роль Владимира, удастся ли сорвать грандиозную провокацию, хотя странно употреблять вместе слова «машина» и «удача», даже для лётчика. Всё зависело от сверхсовременного, но, всего лишь куска титана с парой процессоров. Иногда так бывает…»

Оранжевое сияние за окном внезапно погасло — солнце вышло из точки, в которой оно полностью подсвечивает Щит как громадную линзу.

— Что с ним, товарищ генерал? — искренне удивился Петров.

— Он устал, Василёк, парень просто чертовски устал — сколько на него свалилось — ещё двух дней не прошло, а тут такое. Пойду, скажу ему, чтобы поехал, отдохнул часок, — Васильев встал из-за стола и вышел в приёмную, оставив Белова и полковника наедине.

— Андрей Владимирович! — Петров улыбнулся с хитрецой, — вы говорили, что энергетический блок уже готов? А как с астрономической аппаратурой для фиксации параметров взрыва?

— Блок готов, Василий Иванович. А аппаратура — в ней нет ничего сложного, мы запросим пару обсерваторий, а так же отправим через подпространство зонд со всем необходимым, для фиксации данных, в паре десятков тысяч километров от точки, это минутное дело на нашем уровне, — академик с трудом понимал, что имеет ввиду полковник.

— Тогда, Андрей Владимирович, сейчас я предложу генералу безумную идею — дело верное, дай Бог, чтоб согласился…

Владимир смотрел на громадное облако пара, поднимающиеся из трубы реактора Ошибки — раньше, на фоне подсвеченного низким солнцем Щита его не было видно. Далёкие перистые облака клубились на западе, образуя причудливые линии, похожие на древние письмена, написанные кровавым пламенем в отражённых солнечных лучах, а под ними, над громоздкой пароохладительной трубой Ошибки — альфы и омеги Города — вставал столб пара, извивающийся под порывами ветра, походящий на джинна из арабских сказок, и верно — Ошибка могла исполнять желания.

— Здравия желаю, товарищ генерал! — внезапно Владимир услышал слова внука Василька и обернулся.

— И тебе привет, парень, — ответил Васильев и подошёл к Владимиру.

— Извините, Александр Петрович, я… — генерал не дал Владимиру договорить.

— Я всё понимаю, Володя. Ты устал. Ты очень устал — не мудрено, сколько всего свалилось. Отдохни, встреться с Аней, у нас… — Васильев посмотрел на часы, — полтора часа в запасе у нас всё-таки есть, и от тебя многое зависит — ты должен прийти в себя и… Иди, сынок.

— Спасибо, Александр, — Владимир пожал ему руку и вышел из приёмной. Сколько всего… И сколько поставлено на карту.

Выйдя из Управления, Владимир посмотрел на свой броневичок, но управлять машиной в таком состоянии не решился, вытащил конвалюту из кармана, проглотив, не запивая, пару таблеток: «всё-таки не слишком безвредное это генеральское средство бодрости, или просто устал как выжатый лимон?». Он недолго постоял на улице, подышав свежим воздухом, быстро набрал и отправил Анне СМС, и поймал маршрутку.

— Ну вот, господа-товарищи, отправил я Володю отдохнуть! — Васильев закрыл за собою дверь и устало плюхнулся в кресло напротив академика и Василька — через полтора часа этот чёртов вылет, он слишком многое решает. Может, вовсе оставить за Володей контроль, а на виртуальный пульт управления посадить кого-нибудь из наших лётчиков-испытателей, более свежих, и имеющих опыт дистанционного пилотирования?

— Ну, можно сделать и так, генерал! — Петров скосил голову, посмотрев в лицо Васильеву с хитрецой, — а можно… Можно сделать так, что эта чёртова провокация совсем не состоится!

— Василёк, о чём ты? Нас загнали в угол, и…

— Товарищ генерал, как говорится, не вели казнить, вели слово молвить! — полковник, хитренько хихикнув, перебил Васильева.

— Ну и что же ты придумал, Василий Иванович? — генерал, нервничая, прикрыл глаза и забарабанил пальцами по столу — если есть возможность не допустить самой возможности… Я жду, Василёк!

— Александр Петрович, помнится, вы предлагали сыграть некрасивую партию с нашими потенциальными друзьями, оружейный блеф. А я предлагаю продекларировать наличие супероружия на иных физических принципах Директору! Я думаю, он сразу же сообщит об этом Президенту, а уж у него… У него точно не будет проблем убедить министра обороны и главкома ВВС проконтролировать, чтобы ни одна машина не взлетела сегодня с военных баз Ленинградской области, мягко говоря, если мы ещё повысим ценность Города, Директор постарается сделать всё, чтобы провокация, запланированная Абрамовым не раскрыла и не дискредитировала Иллюзию! — полковник вальяжно откинулся на спинку кресла, он явно был доволен собой — и ещё — по поводу спутников. Когда на Большой земле увидят наше художество, Президент сам предоставит в ваше распоряжения хоть всю ВКГ, что есть хорошо, ибо, если мы перепрограммируем их по своей воле…

— А ты умница, Василёк! — генерал даже привстал, — что же если Андрей Владимирович может гарантировать, что мы в состоянии успешно забросить в заданную точку, и активировать энергетический блок в течении максимум пяти часов… Я сообщаю Директору точку и время взрыва, и… У него будет дополнительный стимул защитить Город! Блестяще! — Что же, слово за вами, — Васильев пристально посмотрел на академика.

Владимир стоял на балконе своего номера и смотрел на солнце, нехотя заходящее над Городом. Ещё несколько часов оно будет нехотя катиться с юга на север оранжевым шаром, пока не опустится ненадолго, продолжая подсвечивать небо до самого рассвета.

Он не заметил, что пришла Анна, не услышал, как скрипнула дверь, погружённый в свои мысли. Только, почувствовав нежное прикосновение её влажной руки, Владимир очнулся, обернулся к женщине и приобнял за талию. Порыв тёплого вечернего ветра, ласково растрепал волосы Анны, но Владимир не видел этого, он прикрыл глаза, положив голову на плечо девушки.

— Отец рассказал тебе о том, что… — Анна оборвала Владимирам на полуслове:

— Тсс! Рассказал или нет… Я ничего не хочу знать… Что бы не случилось завтра, сегодня мы вместе. И я хочу быть с тобой! Я хочу быть твоей сейчас, потому что не знаю…

Владимир вздохнул, и вместо ответа, крепко, но нежно поцеловал женщину, не дав договорить, подхватил на руки, присев, и занёс её в комнату. Он аккуратно положил Анну на кровать, и отступил, сделав пару шагов назад, как художник, решивший взглянуть со стороны на свою картину.

— Володя, я так и думала, что ты из числа мужчин, которые предпочитают, чтобы женщина сама проявляла инициативу и чувствовала себя коварной соблазнительницей… — Анна не изменила себе, Владимир присел, и, тихо засмеявшись, ответил, перебив девушку:

— Аня… Мне кажется, что Фрейд сейчас третий лишний! — Владимир поднялся, отступил ещё на шаг, и, добавил, прислонившись к стене, — и, вообще, что плохого в том, что я решил полюбоваться на тебя?

— Хорошо, милый! — Анна раскинула руки, немного запрокинув голову назад, и рассмеялась в ответ, — можешь считать, что Фрейд только что вылетел в форточку! — и, немного помолчав, добавила, — и, прошу тебя, — сними Печать… Я хочу, чтоб нас было только двое…

Матово блестящий конус, похожий и отливом и размером на кинескоп старых цветных телевизоров, лежал на транспортном агрегате за толстыми слоями противорадиационного стекла перед Васильевым и Беловым. Десятка два моделей суетились в сборочной лаборатории, управляя различными агрегатами. Один из них подвёз небольшой модуль, явно, с соплами двигателей ориентации, и ещё какими-то системами. Манипуляторы подхватили модуль, пристыковывая его к заряду.

Генерал смотрел на не такой уж большой, но, явно, тяжёлый конус «разового энергетического умножителя», оболочка которого, казалось, осязаемо поглощала свет. Перед ним было самое разрушительное оружие, когда-либо созданное руками человека, точнее, не совсем человека — интегратор, без которого блок был бы просто трёхкилотонной ядерной хлопушкой с гамма-лазером, пригодной, разве что, для рейгановских «звёздных войн», интегратор был создан иными. Кем? Васильев предпочитал не думать по этому поводу, предоставив заниматься происхождением артефактов людям профессора Андронова, или, Владимиру, наконец. Всё равно, при всей фантастичности их версии, она была не самой правдоподобной, а единственно возможной. Оружие богов… Это оружие могло быть предназначено для чего угодно, но только не для одного — не для уничтожения, и сейчас его, их задача сохранить втайне его существование, иначе… А для этого необходимо испытать «разовый умножитель», гипербомбу, дать утечку во власть, но смогут ли они остановить её вовремя? Должны. Значит — смогут.

— Андрей Владимирович, вы уверены, что блок сработает? — генерал отвернулся от стекла, чтобы не смотреть на сине-серый конус.

— Уверен, Александр Петрович, как минимум, грайзер будет иметь КПД в сорок восемь процентов, что, при коэффициенте фотонного умножителя в семьсот тысяч, составит чуть больше гигатонны, — академик не сводил глаз со своего изделия.

— Да, кстати, хотел спросить, сколько ваш «кинескоп» — Васильев усмехнулся — весит?

— Надо же, генерал, вам он тоже показался похожим на… Впрочем не важно, — Белов повернулся к генералу, — весит чуть больше двухсот килограмм, с теплозащитой и прочими системами — будет чуть больше тонны, вас ведь интересует его транспортабельность классическими…

— Вы в своём стиле, Андрей Владимирович, ну что, по-вашему, ещё может интересовать тупого генерала, кроме транспортабельности заряда на классическом носителе, — Васильев тихо рассмеялся, — нет, я хотел спросить у вас, как у учёного, насколько будет падать относительная масса при росте мощности, другими словами, есть ли на мощность объективные ограничения?

— Ограничения есть, Александр Петрович, но, в основном, не по массе. Мощность можно повысить раз в двадцать, потом будет падать КПД. Можно заменить гамма-лазер с ядерной накачкой, на ультрафиолетовый от водородного блока — выходная мощность возрастёт раз в пятьсот, только пока не существует оптических материалов, способных выдержать взрыв плутониевого запала.

— Ну… — генерал прошёлся взад-вперёд, — согласно вашей теории, такого пучка может не выдержать интегратор… Впрочем — менять орбиту Венеры или раскачивать реакцию на Юпитере нам пока не нужно — выжить бы на этой Земле, а через сто-двести лет пусть у наших правнуков голова болит…

— А вы оптимист, товарищ генерал! — академик как-то боязливо взглянул в окошко сборочной лаборатории, кивнув головой на блок, — вы думаете, что, в случае чего, сумеете ликвидировать документацию по ТЭИ, или считаете, что наши правнуки родятся, если эта технология покинет Город?

Полностью собранный блок с двигателями упаковали в цилиндрический контейнер, действительно напоминающий даже внешне, не считая символики проекта, навигационный спутник.

Мобильник зарычал вибровызовом, нервно подпрыгивая на прикроватной тумбе. Как всегда не вовремя.

Анна лежала рядом, уткнувшись ему в плечо, она уснула, — сказалось ли напряжение последних дней, или она расслабилась, почувствовав себя защищённой? Пусть поспит…

Владимир взял телефон и осторожно вышел из спальни.

— Слушаю! — он нажал на кнопку вызова и поднёс мобильник к лицу.

— Владимир Саныч, это Петров! Подъезжайте к Управлению, мы вас ждём! — Василёк не стал тратить время и тут же разорвал связь. Что же, сейчас от него зависит многое…

Полковник Петров встретил его на проходной и провёл в полуподвальное помещение. Перед ними открылась массивная металлическая дверь, в большом зале сразу же вспыхнули лампы.

— Проходите Владимир Александрович!

— Господи, что это!? — взгляд майора упал на длинный ряд устройств с мониторами, креслами и специальными шлемами, отдалённо напоминающими авиационные тренажёры.

— Это, Владимир Саныч, системы дистанционного контроля. Проще говоря, что-то вроде пульта на батарейках для наших моделей. Занимайте место, которое вам понравится, когда я его активирую, наденете шлем. Он локализован в магнитном поле, и вы будете управлять Близнецом движением головы.

— Ясно, товарищ полковник! — Владимир занял место в одном из кресел, — только, как дифференцировать мои собственные слова, которые будет произносить Близнец, и речевые команды?

— Вот переключатель, Владимир Саныч! — полковник указал на большую кнопку на подлокотнике, его нисколько не смутил вопрос Владимира, — потом, команды можно ввести и текстом, если время позволяет! — загорелся небольшой экран — теперь можете одевать шлем, стереомонитор, полная виртуализация, большое разрешение, два квадрата по тысячу пятьсот, — Петров посмотрел на часы — но вам будет нужно только страховать нашего испытателя, сейчас он подойдёт.

В зал вошёл мужчина в форме полковника ВВС, лет под сорок: «Извините, я опоздал немного!» — Петров явно не был настроен слушать его извинения, и указал лётчику на место в таком же аппарате рядом с Владимиром. Майор посмотрел, как лётчик надевает на себя элементы системы дистанционного контроля, поспешив повторить за ним. Когда Владимир надел шлем, не включив предварительно систему, его окутала неприятная полная тьма, и майор тут же снял устройство. И когда тут успела оказаться секретаторша — она о чём-то говорила с полковником, но Владимир услышал только последние фразы, по которым было невозможно понять суть. Слава Богу, Василёк, увидев, что Владимир смотрит на них, сам прояснил ситуацию:

— Ну вот, Владимир Саныч — отбой воздушной тревоги, так сказать!

— Что?.. Провокацию удалось предотвратить иным способом? — Владимир, конечно, был обрадован, но хотел узнать больше.

— Удалось, удалось… Подробно тебе генерал расскажет — Василий Иванович предупредил невысказанный вопрос Владимира, подошёл к лётчику, и легонько потряс за плечо, — товарищ полковник, отбой, вы тоже свободны.

— Вскоре, в зале контроля, они остались с Петровым вдвоём.

— Василий Иванович, съездите в НИИПФ, сообщите новость Белову, а я к генералу поднимусь! — Владимир попросил Василька без всяких задних мыслей, тем более неожиданной была реакция полковника:

— Что? — Петров хищно прищурился, — уже приказы раздаёшь, зятёк… А ведь ситуация имеет свойство меняться… — намёк полковника был вполне прозрачен.

— Василий Иванович, — Владимир изменился в лице, — будем считать, что не только я этого не слышал, но и вы этого не говорили! — он подошёл к двери и, обернувшись, добавил, — корону Фараона примеряете? Не стоит — Двойная Корона — игрушка тяжёлая, полковник. Она вам шею свернёт!

У двери приёмной Владимира встретила восемнадцатая, отчеканив «Вас ожидают». Генерал стоял у окна и смотрел на облако пара, исходящее из градирни реактора, подсвеченное закатным солнцем.

— Александр Петрович, смотрите на то как ваш джинн превращается в грозного ифрита? — Владимир улыбнулся, но тут же понял, что, в сложившейся ситуации эта фраза пришла на ум некстати, и поспешил переменить тему, — провокация была предотвращена на высшем уровне?

— Да, Володя, да. Зрелище сколь грозное, столь красивое, а я думал, только у меня подобные ассоциации. Мы выпустили из бутылки нового джинна, намного более опасного чем всё то, что было создано в Городе, — генерал обернулся к нему, — вопрос, как совладать с тем, что мы получили. А провокация — да, сорвал Директор. Лично. Спутники ВКГ переданы мне, пятнадцать агрегатов подпочвенной радиоразведки, не считая аппаратов Иллюзии, заброшенных на орбиту Катапультой и разогнанных молекуляризационными двигателями. Но это уже не имеет никакого значения. Город будет открыт завтра. Точнее — не будет! — генерал указал ладонью куда-то в сторону леса, но Владимир понял, о чём говорит Васильев.

— Всё-таки Бросок, Александр? А ты уверен что Город не погибнет? Что с Анной будет всё в порядке? Это слишком серьёзно, это…

— Что будет с Анной, в известной степени зависит от тебя, Володя. Вы не останетесь здесь, вы поедете через Питер. Может, это лишнее, но я приказал оснастить твой бронер нашими плитами из нанокерамики и интеллектуальной плёнкой, впрочем, ты читал о ней в планшете. И, хотя от кумы или танкового снаряда они не спасут, наши противники не столь обнаглели, чтобы лупить по вам НАР или танковой пушкой, а от неприятных неожиданностей застраховаться не мешает.

— Александр Петрович, неужто нельзя иначе?

— Договаривались без имён-отчеств… Нельзя, Володя, нельзя! Надеюсь, ты не считаешь, что Абрамов обыкновенный предатель?

— Нет, конечно! Он использует заинтересованность Запада в своих интересах, точнее, в интересах определённого круга.

— Это передел влияния. Так уже было в начале восьмидесятых, девяноста первом, девяноста третьем. Вначале передел влияния, затем межведомственные разборки, перерастающие, по сути, в государственный переворот. Наш противник мудр. Сам говорил о том, что им необходимо показать неповиновение такой силы, как Город. Чтобы власть, опирающаяся на армию и спецслужбы, испугалась и сама выбила из-под себя опору. Пять похмельных идиотов в августе девяноста первого инициировали отторжение верных Империи военачальников от государства, и все знают, чем это закончилось. Абрамов и либеральные министры действуют по такому же принципу: разделяй и властвуй.

— Я это прекрасно понимаю, но неужели обязательно рисковать Городом, перенося его через подпространство?

— Риска для Города нет, реактор стабилен, в худшем случае, он остановится, но мы сможем запустить его снова. Риск есть для людей, все бункеры подземные, ими нельзя будет пользоваться без риска, что укрытые там люди впечатаются в породу при выныривании на новом месте, а вне укрытий… При Броске возникнут мощнейшие электромагнитные возмущения, мы купируем их, но частично, мы не знаем, где они будут пиковыми, да и вероятнее всего точки будут мигрировать. Некоторые физики говорят о возможных потерях порядка десяти процентов!

— Тем более — раз риска для Города нет, мы с Анной можем остаться. Плюнь на её бзик насчёт подпространства, наконец, какая-нибудь «модель» может уколоть ей в зад транквилизатор, а, когда она проснётся, город уже будет перенесён!

— Ты не понимаешь — там вас прикроет Директор, прикроет Комитет, прикроют твои друзья, свяжись с ними, и договорись о встрече, я скину твоему знакомому капитану «семёрки» в Москву необходимые данные, пусть он скинет на носитель и передаст тебе. В ваших руках такая информация при выезде из города нежелательна, вдруг Абрамов возьмёт вас, хотя, думаю, он не решится действовать нагло… А здесь… Я приказал эвакуировать наиболее ценных учёных и даже, ментальщиков, конечно, как объект шантажа, по сравнению с Аней для противника они интереса не представляют, но, главное, мы можем предвидеть опасности, поджидающие вас на большой земле, но не в Городе, при его переносе! Пойми, здесь будет электромагнитный, и, возможно, радиационный ад, я не позволю дочери остаться, если с вероятностью один к десяти она погибнет!

— Это писано вилами по воде, а если мы поедем на прорыв, нас пристрелят с вероятностью процентов в пятьдесят, дорогой мой любитель статистики! — Владимир уже орал.

— Успокойся, Володя. Успокойся, — генерал встал с кресла и подошёл к окну, — у меня есть хорошая идея. Перекинуть твой броневик через подпространство — да хоть на пять метров, но, главное, запрограммировать возврат на трое суток и связать с Катапультой, чтобы я смог в любой момент выдернуть вас, если опасность будет слишком серьёзной.

— Александр, но зачем Анну? Если, точнее, когда, спутниковая группировка найдёт Храм Врат, я смогу и сам его активировать! Дайте мне «модель» и хорошего оперативника, я справлюсь, генерал, поверьте… — Васильев перебил Владимира.

— Володя — ты не понимаешь одного. Если я оставлю Анну в городе против её воли, а с тобой что-то… Вобщем, она мне этого никогда не простит. А если она погибнет при переносе Города, этого я не прощу себе сам. Похоже — выбора у меня — точнее — у нас нет! — Васильев вздохнул и прислонился к стене.

— Значит, прорыв… А почему мне не сесть на верт, и не приземлится с Аней на ближайшей авиабазе? — Владимир присел на кресло, и закурил, нервничая.

— Потому что, Володя, нашим противники тоже не идиоты, интеллектуальная селекция маршрутов — дело десяти минут, Ми-24 с индукционной ПРО они не тронут, но все прибамбасы Ростверта и Иллюзии тебя и Аню не спасут, когда вас накроют «Фаворитом» или «Триумфом» в транспортнике, летящем в Ростов или Краснодар, Володя! — теперь и генерал сорвался на крик, — вы должны затеряться, а для этого… Ты знаешь, что эвакуация авиацией для вас неприемлема, слишком легко отследить, а значит и захватить, а то и хлопнуть. И, наконец, как ты будешь искать Врата?

— Хорошо, товарищ генерал, ваша правда, — Владимир вздохнул, задумавшись, — данные со спутников я сниму с любого вертолёта-разведчика, имеющего цифровой выход на ВКГ, но, в конце концов, не ехать же нам через всю страну?

— Не ехать. До Москвы доберётесь, с этим особенных проблем не будет. Директор будет вас крыть, а вы, не слишком доверяя даже Конторе, будете пользоваться сетью Комитета. Я уже объявил нужный уровень тревоги, воспользуешься спецкартой, которую оставил приятелю в Питере, я подготовлю хорошую легенду для проникновения на ваш объект, — генерал ухмыльнулся, скорее, от смущения, поскольку ему было несколько неловко говорить о том, что он узнал от Владимира под гипнозом.

— Значит, Александр, мы всё время будем связаны с городом очень тонкой и незаметной ниточкой, за которую, тем не менее, вы сможете нас вытащить? — майор пристально посмотрел на Васильева.

— Именно, именно, Володя! — генерал опёрся о стол руками, — связаны с Катапультой, под негласным прикрытием Конторы и Комитета, под охраной двух моделей-прототипов, что вам может угрожать?

— Будем надеяться, что ничего, — Владимир с улыбкой посмотрел на генерала и добавил, сменив тему, — жалко, что испытание блока невооружённым глазом нельзя будет увидеть.

— Ну, это как сказать, Володя, — Васильев улыбнулся в ответ, — в Иллюзии хорошая обсерватория, можете воспользоваться!

— Спасибо, Александр, но… Лучше мы с Аней съездим за город и посмотрим на закат. Почему-то не хочется полчаса ждать, тем более, я уверен, что с умножителем всё пройдет, как задумано, — генерал усмехнулся в ответ на слова Владимира, и, прощаясь, пожал ему руку.

Розовая дымка подёрнула горизонт, когда оранжевый солнечный диск, искажённый тёплым воздухом и кажущийся огромным и бесформенным облаком света, коснулся земли. Они с Анной сидели на капоте бронера, посреди летнего луга, казавшего бескрайним — леса на севере не было видно на фоне заката, а Город был позади них. Они смотрели на солнце — неслепящее и ласковое закатное солнце. Где-то в противоположной точке неба, в десятках миллионов километров именно сейчас должен быть испытан фотонный блок, но они отказались наблюдать за испытанием по данным, передаваемым телескопом. Даже, если бы они были намного южнее, и небосвод не был подсвечен солнцем, не то, что невооружённым глазом — ни в мощный бинокль, ни в любительский телескоп, мощнейшую вспышку света, когда фотонный умножитель сработает, невозможно увидеть. Разве, минут с десять будет заметна, и то, через мощную оптику, слабенькая звёздочка — растущее облако пыли, в которое мгновенно превратится астероид, диаметром под три километра, как гигантское зеркало, отразит в сторону Земли солнечный свет, но, вскоре рассеется. Впрочем, на Земле и любительская оптика, и самые мощные радиотелескопы заметят это явление не раньше, чем через полчаса. Тем не менее, Владимир посмотрел на часы — осталось три секунды. Вот… Через полчаса Города достигнет цифровая радиопередача с зонда, находившегося в паре сотен километров от места взрыва, и зафиксировавшего все параметры в различных диапазонах, для того, чтобы дать учёным информацию об эффектах, возникающих при проходе через ТЭИ мощного энергетического импульса, подтвердив или опровергнув предположения Белова. Будет и видеоматериал в привычном оптическом спектре, прежде всего, для того, чтобы наглядно продемонстрировать Директору и Президенту открытие Иллюзии. Вот это Владимир намеревался непременно посмотреть, предполагая, что зрелище ослепительной вспышки на фоне мёртвого космоса, будет потрясающим. А пока… Пока Васильев и Белов стоят на ушах, в ожидании первой информации с зонда и от астрономических лабораторий, они с Анной просто полюбуются на закат. Владимир вздохнул, приобнял девушку и посмотрел ей в глаза. Анна, улыбнувшись в ответ, положила голову на плечо Владимира, всё так же смотря в сторону заходящего солнца, от которого остался только маленький край диска, догорающий над лесом.

Далеко, в космосе, бушевал всесокрушающий свет, вырвавшийся из кристалла интегратора — из Вечности, во мгновение распыливший глыбу весом в миллиарды тонн. Одна из рукотворных Печатей Иллюзии, предназначенная для разрушения, погибла, не выдержав удара нескольких сотен гамма-лазеров, суммарной мощностью в полторы килотонны. Но Владимир ничего не почувствовал, сколько не прислушивался, он не имел связи с рукотворным интегратором. Его Печать была с ним. Владимир улыбнулся, посмотрев на свою правую ладонь. Древний кристалл корунда переливался в лучах заката, так же, как и тысячи лет назад…

Загрузка...