Тени Реальности 2. Час Быка

Глава 21

Накинув на плечи плащ и, закрепив плотнее маску на лице, я поднялся с кресла на ноги. Трость в руку, и можно идти. Неважно куда, неважно зачем. Надо решать старые долги. И искупить их можно только полным падением во Тьму. Меня нет — я это только оболочка для своих старых грехов, и путь к изменению только один. Уничтожить всё, что надо и создать то, что нужно.

Кровью, болью, абсолютной жестокостью. Ко всем и самому себе. Лишь упав на самое дно, очистившись отказом от того, что составляет выстроенную твою личность — можно избавиться от всего ненужного, отрешиться… И, возможно, взлететь иным, если мне протянут руку.

Глянув в зеркало, я смаргиваю — усилием воли заставляю себя не видеть рядом того, кто разговаривает со мной. Не время вспоминать имя этого существа и всё что нас связывало — а также и мир вокруг нас. Нет, я ещё не готов. Нужно сотворить ещё порядочно зла, чтобы разрубить все узлы. Только искупив старые ошибки и разорвав свою связь с тем миром, что находится вовне, можно рискнуть в попытке получить шанс. Скорее всего, его не будет. Но хоть раз за последние годы я должен.

Новое совещание, вот что ждет меня. Все руководство кланов Ури и Арье съехалось в наш особняк. Количество награбленных ценностей, перенесенных на стальном горбу Алуайи и пригнанных ею людей, было так велико, что даже нашими методами мы чуть не обрушили местные финансовые рынки. Зато богатства хватило на вербовку и проведения обряда нерушимой клятвы еще на сотню наемников и близких «по духу» сектантов, ставших теперь полноценными клановцами. И выдать каждому самое современное оружие. Оформить особняк в роскоши и праздности. Обезопаситься лучшими охранными системами. Подкупить всех возможных чиновников Механизма, чтобы нас не существовало при любой адекватной активности в их глазах.

А теперь мы должны решить вопросы связей с Ури и Арье. Они думают, что получат свою долю. Глупые. Как говорил один из наших, который еще любил писать для людей — «Лес ещё не восстал». Поэтому их ожидает сюрприз. Всех ожидают сюрпризы. В курсе только Ксана. Не знаю почему, но она есть часть всего происходящего. Когда она рядом, я почти не вижу тех фигур, что встают перед моими глазами, заставляя вертеть головой в поисках несуществующего. Да и её слова, ухмылки, жесты… Они действуют как ни странно успокаивающе, отсылая к чему-то… Неважно.

Выйдя из своей спальни, я тихонько постукиваю тростью по паркету, взглянув на подошедшую тут же Ксану. Да, она почувствовала, видимо.

— Это правда, всё то, что мы сейчас будем делать? — Спрашиваю зачем-то у неё.

Та злобно смотрит на меня, но растягивает губы в ухмылке.

— Да. Мы принесем всем счастье, верно?

— Верно…

Подавив желание прикоснуться к её лицу кончиками пальцев, возникшее откуда-то изнутри, я только киваю и спускаюсь по лестнице, к общему залу. Открывая спину ей — и зная, что если она выхватит свой трофейный меч, то я не смогу успеть уклониться и выжить. Острая игра, но так и надо. Мне надоело играть по придуманным мною же шаблонам. Я хочу избавления, так или иначе. И оно — придёт. Ксана с этим как-то связана. Вот даже сейчас — фигуры прошлого исчезли… Странно. Как она может быть связана с этим? Но думать об этом не собираюсь.

Двери передо мной открываются. Пути назад нет. Вообще нет никакого пути, если на то пошло, кроме попытки вернуться к прошлому. А будущее и настоящее — мешают в этом. Вот и всё. А если потом про меня будут говорить, что я сошедший с ума властитель каких-то бастардов… Какая мне разница? Тем более, с точки зрения даже нашей морали я наделал уже достаточно. Не к чему цепляться. Мне необходимо только искупление. И я вижу к нему единственный вариант развития событий, доступный для моей глупой персоны.

Не глядя ни на кого, вхожу в створки дверей вместе с Ксаной, следующей слева от меня. На её лице застыла презрительная ухмылка. Судя по всему — она презирает в первую очередь меня? Не знаю и знать не хочу. Но только ей я сейчас готов верить просто так. И это уже знак того, что я на верной дороге. Буду придерживаться своих взглядов хоть раз.

Дойдя до кресла с черепом Елисея-Ивана, не обращая внимания на молчащих окружающих, рассевшихся в своем местническом порядке, я опускаюсь на одно колено перед ним, заглядывая в полированные глазницы.

— Спасибо тебе, друг, за то, что своей смертью дал мне ещё один знак. Всё тлен, кроме наших желаний, правда?

Резко разворачиваюсь к залу.

— Я предлагаю тут же отказаться от всех формальностей и перейти к делу.

Ксана кладет руку на плечо поднявшей свою стальную личину на меня Алуайе — молчи, мол.

— Мы должны сегодня решить следующее. Уважаемые хозяева кланов Ури и Арье. Путь не просто начат, он уже идёт. Мы возвращаемся к истокам. Вы видите результаты. Я рад, что вы взяли нашу сторону, пусть и аккуратно, и присоединились к нам. Поэтому теперь пора оформить следующий шаг, о хозяева и видящие…

Медленно опускаюсь на кресло, сжимая одной рукой набалдашник трости, а другой — купол черепа покойного друга.

За длинным столом послышался шум. Алуайа заскрипела сервомоторами, скинув руку Ксаны и разглядывая меня, обернувшись своим стальным лицом. Ави потрясенно откидывается на спинку своего стула во главе стола.

Возвышаю голос.

— Это знаменательный день. Пора отказаться для самих себя от Кланов. Да, стоит называться нашей общей организации как Клан, пока, до тех пор, пока наши реформы не станут необратимы, но внутри самих себя пора принять древнюю истину — наша цель — Эпоха Цитаделей. Когда не было Кланов, но были Цитадели. Крепкие, единые, территориальные. Никаких внутренних дрязг. Никаких разборок о полукровках и неофитах. Решения Лордов — закон.

Сглатываю тягучую слюну, зная что последует дальше.

— Поэтому, о кланы Ури и Арье, присоединитесь же к Клану Альф. Вместе мы формально продолжим еще называться Кланом Альф, но на самом деле мы будем Цитаделью Альф. Истинно скрытым пока от глаз Круга Кланов возрождением древнего. Веса трех организаций, объединенных в одну, хватит чтобы начать продавливать наши решения и ускорить возрождение!

Шум прекратился. Воцарилось напряженное молчание, готовое разродиться гневом присутствующих. Не с нашей стороны — тут, пусть никто и не ожидал, всё под контролем.

— Нет, это недопустимо… — Поднялся на ноги Видящий Клана Ури. — Мы покидаем это собрание, где находятся психопаты…

— «И пал король, сраженный стражей», — Вольно процитировал я сигнал, кривя осколки зубов под маской.

Двери распахиваются вновь и на сцене появляется десяток новых клановцев, вчерашних сектантов и наемников, вооруженные автоматами, над которыми Ксана провела несколько кровавых ритуалов с утра.

Выстрелы сливаются в одно, скашивая ВидящегоУри. Я встаю на ноги.

— Принесите же нам нерушимую клятву ради прошлого, или сломитесь сеном в огне.

Ксана выхватывает свой меч, впечатывая рукоятку в личину шлема Алуайи. Та падает не успев подняться, с грохотом и шумом. Ксана спускается по ступенькам в зал, её белые волосы развеваются полотном судьбы за её плечами.

— Что же, трухлявые старперы, вы решитесь жить так, как всегда хотели и причитали об этом на своих собраниях и чтениях древних книжек? Или лучше умрете, чем на самом деле получите столь долго вами желаемое? — Весело спрашивает она, подходя к рядам сидящих. Один удар — и голова Видящего Клана Арье слетает с плеч, падая ей под ноги. Мы с ней еще на днях решили, что Видящие точно не захотят к нам присоединиться. Они же могут узнавать линии вероятностей грядущего…

Кровь, фонтанируя, заливает сидящих рядом, а тело их ведуна сползает под стол со своего стула.

Ворвавшиеся в зал клановцы врубают для прочищения мозгов сидящих лазерные прицелы. Красные точки ползут по головам и телам сидящих гостей.

— Это что за древняя Шотландия? — Подает было голос один из присутствующих.

Зря. Его отбрасывает на стол сразу несколькими очередями.

— Вы подпишите конкордат о слиянии трех Кланов в единый Клан Альф. Тем более, название «Альф» никому кроме вас пока не оглашалось. Так что оно будет звучать как действительно новое. — Говорю я, подходя к Алуайе и трогая мыском туфли её плащ.

— Этот переворот нам не простят. — Резко произносит, поднявшись на ноги, глава Клана Ури.

«Нам» — любопытно. Он уже капитулировал. Отлично.

— Простят. Это допустимо древними традициями. А насколько еще более стар контекст остальные члены Круга Кланов просто не поймут до поры. Мы будем действовать осторожно, подкидывая своим тройным авторитетом, слитым в одно, реформу за реформой, которые в результате опрокинут этот мир. — С удовольствием рассматриваю как по его телу ползут линии красных прицелов.

— Что ж… Лорд. Я сдаюсь перед вашей силой. — Просто отвечает он и садится обратно. Со стороны Ури раздается приглушенный шум.

— А что скажет руководство уважаемого Клана Арье?

Ответом мне — резкий магический удар, прямо в лицо. Я покачиваюсь и оседаю в кресло, под шквалом совместного энергетического вопля полутора десятков членов Арье во главе с их Хозяином.

Глупые. На мне же маска из кожи и сути…

Начинаю истерически хохотать, захлебываясь прорвавшимся в столь странной форме, лихорадкой.

— Убейте тех, кто не склонится, — Булькаю от смеха я. — Но оставьте хоть кого-нибудь, чтобы они оформили конкордат.

Выстрелы превращаются в шквал.

Ксана подходит ко мне. С ее меча капает свежая кровь. Тягучие капли падают на ковер, покрывающий ступени.

— Лорд Ярт, от Арье остались трое. Они согласны подписать конкордат о слиянии. Нам повезло — все трое — ближние советники бывшего их Хозяина и являются очередными наследниками власти в Клане. Поднимись и начни ритуал.

Я отмахиваюсь, сотрясаясь в приступах истерического смеха, закинув ногу за ногу и размазывая выступившую золу и тлен на маске ладонями.

— Лордесса Ксана, займитесь этим сама.

Вновь сгибаюсь в припадке, ощущая как мои внутренние органы сжимаются и бешено пульсируют, желая отключиться и утащить меня в смерть. Этот приступ не прост, он имеет некий смысл. Тени прошлого…

Опускаю взгляд вниз и вижу как Алуайа смотрит на меня из прорезей своей личины, лежа на полу перед моим почти что троном.

И наступаю туфлей на её маску — в отличие от моей, всего лишь из заговоренной стали.

— Молчи, ты всё поймёшь, баронесса Алуайа. — И вновь сгибаюсь в припадке смеха, начиная сползать со своего кресла-трона.

Как я показал ей ранги, а? Булькаю и задыхаюсь, начиная биться руками по подлокотникам, пытаясь остановиться и разглядеть происходящее в зале.

Выжившие руководители Ури и Арье подходят один за другим к торцу стола с нашей стороны и ставят подписи на несгораемом пергамене, сохранившемся в запасниках Клана с давних пор.

После чего становятся на колени перед Ксаной, продолжающей свободным хватом сжимать свой меч, по которому продолжает струиться не сворачивающаяся кровь — любопытно, откуда ее столько? Меч начал жить своей жизнью?

— Лорд, поднимитесь. — Это Ави подает голос.

Сползаю на коленях со своего трона, так сказать, и почти что на четвереньках подползаю к происходящему действу. Ксана хватает меня правой рукой, поднимая почти что за шкирку.

— Лорд Ярт, придите в чувство.

— О да. — Ухмыляюсь, разводя руками, но пытаясь стоять ровно.

Она отпускает меня и я смотрю на приносящих клятвы после подписания документа.

И, продолжая содрогаться в уже изводящих болью мое несчастное тело конвульсиях повторяю вместе с Ксаной формулу нерушимой клятвы.

Как ни смешно, но все произнесшие ее остались живы. Еще бы, они так искренне хотят жить, что мыслей о предательстве у них возникнуть не могло. А теперь и не возникнет.

Когда вся эта тягомотина закончилась и они стали нашими до глубин их черных душ, я окончательно не выдерживаю, и падаю на колени, чувствуя как в горле скапливается горькая слюна. Конвульсии продолжают бить меня. Смотрю на некогда гордых владык снизу вверх, разглядывая их через маску. Раньше бы они прошли мимо такого паяца как я с легким презрением, но теперь ждут моих команд.

— Вы пока свободны, слуги. — Хмыкает Ксана. — Оставьте зал и возвращайтесь в свои особняки, чтобы начать изменения и довести весть до всех своих членов. Лорду плохо, он видит иные миры, так что уходите сейчас же и без церемоний.

Они быстро выполняют приказ. У меня же уже начинает темнеть в глазах отнедостатках кислорода и сведения всех, наверное, мышц в организме.

Ксана, оглянувшись, и убедившись в том, что наши новые слуги и члены нашей организации покинули зал, злобно бьёт сапогом меня в живот, опрокидывая на пол.

— А ну приходи в себя, Ярт!

Дыхание перехватывает и конвульсии прекращаются. На мою грудь и живот обрушиваются новые удары, заставляя сжиматься в позе эмбриона.

— Давай, Лорд, давай… — Ксана цедит сквозь зубы, прикусив губу. — Это тебе еще и за всё, понял?

Естественно, все присутствующие молчат и не реагируют. Они слышали, что Ксана — Лордесса и равна мне, Лорду. А значит, по древним понятиям, о которых мы тут говорили, они не имеют права вмешиваться в разборки этих персон. Пусть даже Ксана меня сейчас на лоскуты порежет. Лордов может быть много. Может быть один. Неважно кто и какой — главное — Лорд. И это держит их в тишине и на своих местах крепче цепей.

Только новоявленной баронессе Алуайе может быть всё равно. Точнее — ей действительно всё равно на всё это и она может вмешаться. Но только лишь поднимается и молча занимает своё место на кресле, разглядывая происходящее. Кстати, по тем же древним понятиям, хотя бы один барон должен быть в Цитадели. Чтобы, в случае гибели Лордов занять их место «по умолчанию». Поэтому именно одного барона для этих целей в каждой Цитадели и держали. Так что если мы с Ксаной сейчас убьем друг друга — ей будет только лучше. Она автоматически станет единственным Лордом.

Структура управления Цитаделью очень проста. Лорды или Лорд. Барон — на случай экстренной преемственности. Управляющий, который доносит волю Высоких до остальных, будучи единственным формально «возвышенным» слугой. Завхозом, выражаясь современным языком. И все остальные — слуги, различающиеся только неформальным положением. Слуги никак не могут вмешиваться в дела высших, только выполнять приказы. Управляющим, видимо, будет Ави.

Но мне всё же не до таких размышлений. Я корчусь под беспощадными и выверенными ударами ногами. Ксана бьёт жёстко, размеренно, с душой и оттяжкой. Заставляя почувствовать все ребра внутри.

Затихаю, переставая содрогаться в прекратившихся уже конвульсиях или вопить от боли. Просто дергаюсь от каждого нового удара Ксаны по своему телу, принимая это как должное. В конце концов, она устанет. А я… что я могу с этим сделать? Обессиленный приступом и избиваемый? Если только обратиться к мощи маски, которая пожрет самое меня на некоторое время, и испепелит её. Не надо.

Когда слабость и боль достигают пика и я понимаю, что еще несколько ударов — и я вырублюсь, Ксана останавливается. Тяжело дыша, она наклоняется ко мне, смахнув с лица прядь волос.

— Достаточно тебе, пожалуй? Да, достаточно…

Развернувшись, она уходит из зала, оставляя меня лежать одного на полу. Со своими молчащими людьми. И гневно, мерно шипящей из под своей помятой личины Алуайи.

Глава 22

Подняв голову от подушки, я разглядываю развалившиеся лохмотьями по соседству волосы. Белые, сухие, рассыпающиеся на расстоянии вытянутой руки. Закрываю глаза, пытаясь прогнать наваждение, и открываю их вновь.

Нет, я не ошибся. Только это Ксана, как ни странно. Но… Необычно резво для себя в последнее время, я поднимаюсь и спускаю ноги на холодный пол, устланный тонким ковром. Схватив с тумбочки сигареты, я закуриваю, не оглядываясь, протягивая назад один тонкий цилиндрик, для проснувшейся Ксаны.

Закуриваю, жадно затягиваясь дымом. Нет, между нами ничего не было.

По окончании своего избиения, я поднялся на ноги и разогнал слуг, заставив их унести тела покойников. Но не на утилизацию, а для ритуалов. В конце концов, они были мощными живыми существами, с которых можно, при соответствующей подготовки, вычленить духовный субстрат и укрепить защитные магические системы нашей базы.

Только два черепа — Видящих обоих Кланов — я приказал приторочить к трону-креслу, а тела — сжечь. Будем считать, что мне так захотелось.

Алуайа же… Она лишь подняла на меня взгляд и произнесла:

— Ты променял меня на эту стерву? — Выдохнув с усилием воздух через маску.

— Нет. Я больше чем уверен, что и я, и Ксана… может разное с нами случиться. И кто будет управлять нашей Цитаделью в случае чего? Именно ты. Как Барон, ты же помнишь эти фишки. С таким же положением у тебя есть все шансы на преемственность… — Почти честно ответил тогда ей я. — Не в руки же Ави всё отдавать.

— Никогда не думала, что у тебя появятся такие пути размышлений, как возможность передать кому-то власть… — Тихо пробурчала железная леди и, погладив скрипящими и гудящими пальцами вмятину на своей маске, бросила напоследок. — Но бить меня было совсем не обязательно.

— Извини. — Только и сказал я, отправляясь к себе.

У себя же в спальне, я упал на кровать, глядя в потолок, ощущая боль в избитом теле. И снова наблюдая и слушая незримое и, при этом, даже и несуществующее. До тех пор, пока дверь не открылась, и я с некоторым удивлением не увидел Ксану. Та молча прошла по помещению и села с другого края моей постели, отстраненно разглядывая потолок. Обессиленный, я пробормотал ей:

— Спасибо…

Действительно, по её приходу фигуры отступили, а их голоса притихли. Видимо, это с её стороны были такие извинения за неприятную сцену в зале, когда она очевидно перегнула палку. А уж то, что при ней по неясной причине ослабевают сцены прошлого и даже как-то, преломляясь, размывается одна конкретная персона, встающая перед моим взором — она, конечно же, знает. В конце концов, её пальцы долго терзали практически не моё лицо в той яме в мире силуров…

И я медленно вырубился в редкий сон без сновидений, видений, Теней, прошлого и иных неприятных вещей.

Очнувшись же сейчас, я молчаливо курил, изредка бросая косой взгляд назад, пытаясь разглядеть женщину. Та хмыкнула, наконец, разорвав тишину.

— Любопытно получается, правда?

Я оборачиваюсь.

— Действительно. Ты знаешь, что мне пришло в голову? — Мой взгляд пытается нащупать её глаза, прячущиеся за прядями волос.

— Я много чего знаю… — Медленно произносит она, подгребая под себя подушку, и усаживаясь на неё.

— Я боюсь оказаться прав. — Тихо отвечаю ей я.

— А я не боюсь. Всё что должно произойти — произойдёт. Хватит бояться, Ярт. — Резко, зло произносит она.

— И ты даже не боишься за себя? — Опускаю взгляд. — Ведь тебя может и не стать…

— Что такое «я»? — Интересуется она, внезапно швырнув в меня моей же подушкой. — Прекращай насиловать свой и мой мозг, иначе всё будет гораздо хуже!

Тушу бычок сигареты о подушку, откидывая её на пол.

— Что ж, тогда будем идти этой дорогой. И будь что будет. Я согласен, ведь я так решил, оказывается, уже очень давно…

— Хватит болтать. — Совсем злобно произносит Ксана.

— Действительно… — Бормочу себе под нос, понимая, что будет означать следующий шаг на моём пути назад.

И беру её за руку, одновременно обнимая за плечи. Очень хочется что-нибудь сказать, но какой в этом смысл? Если на иррациональном, а иного и нет, уровне и так ясно, что и как должно быть. Для того чтобы мы открыли путь к своей смерти, скорее всего.

Когда я целую её шею, эти мысли исчезают, как в принципе, и любые — ощущение туго натянутой струны, лопающейся под напряжением. Ещё один спусковой крючок пройден. Но и предчувствия с осознаниями пропадают, в тот момент, когда Ксана жестко, почти ударом, опрокидывает меня на кровать…

Магический фон в особняке загудел, открывая скрытые проходы внутри переплетений Реальности, её вероятностей, Теней, прошлобудущего; полотно судьбы заскрипело своими нитями, заставляя их сплетаться и вырывать лишние куски из общего рисунка…

В сознании и ощущениях сплетаются мириады картин, заставляя теряться разумом, в попытке зацепиться за одну единственную реальность, но это ложный путь. И я отпускаю себя, отказываясь от попыток удержаться в понимании фактов происходящего, разрешая себе еще на гран опуститься в никуда, потерявшись между мирами и вселенными. Поэтому я даже не знаю с кем и когда я сейчас, и это — правильно. Осознание может заставить меня ужаснуться и разрушить всё. И я целую эти пальцы, эти плечи, это тело, ведя ледяными руками по напряженной, как вылепленной из мрамора, груди…

В сознании ещё сплетаются картинки, но я трясу головой, сбрасывая этот муар. Ещё один шаг пройдён, но чаша злодеяний ещё не выпита до дна, поэтому нужно сосредоточиться на разрушении существующего миропорядка. Только одно отвлекает — непривычное, странное чувство принятия и… Неважно чего. Но так и должно быть, поэтому достаточно бросить только один взгляд на Ксану, поймав её ответный укол, и крепче сжать ладони в складках балахона.

— Я обращаюсь к вам, собравшиеся здесь, слуги Цитадели. — Пора взрывать новые бомбы. — Баронесса Алуайа назначается нашим наместником в открывшемся нам ином мире. Ей вручаются силы трети нашей мощи для покорения окрестных земель. Судя по донесениям разведки, война между двумя фракциями того мира зашла довольно далеко от интересующего нас региона и Баронессе не составит труда покорить их и привести под нашу руку.

Алуайа, заскрипев сервомоторами, подходит ко мне. Я ожидаю всего — либо она согласится, поняв зачем и ради чего всё это делается, либо попытается меня убить. Одно из двух. Ко воторому варианту я также готов, не зря в одной из моих холодных, потных ладоней, сжат кинжал, укрепленный новой силой — бывшего Хозяина Арье.

— Я принимаю эту честь, мой Лорд.

Алуайа громко басит, со скрежетом преклонив одно колено передо мной. Ксану, она естественно, игнорирует.

— Я рассчитываю на тебя. Тем более, на случай неудачи наших планов, Цитадель уцелеет. — Громко произношу я, давая словам распадаться эхом по залу. — Даже если все мы здесь будем уничтожены, у Цитадели в лице Баронессы останется шанс на дальнейшее возрождение с помощью достаточных сил и руководства в ином мире. А Цитаделям неважно где существовать… Однажды появившись, они расползаются повсюду.

И убираю кинжал, кладя обе руки на её плечи, благословляя. Заодно я наклоняюсь к её личине, тихо добавляя.

— Я искренен, ты знаешь. И это ещё один способ отдать свои долги. Долг за твою верность и дружбу — в твоей безопасности. Я знаю, что ты справишься с тамошними проблемами и действительно…

Я не заканчиваю фразу, отстраняясь.

Алуайа поднимает свой шлем, глядя сквозь прорези мне в глаза.

— Спасибо, Ярт. И всё же я не ожидала такого исхода. То видение, о котором ты не говорил — об этом?

Я только киваю. По сути, она права. По форме — это имеет значение только для меня и, скорее всего, Ксаны…

Алуайа поднимается на ноги и протягивает мне стальную ладонь. Я сжимаю её механическое плечо в старом приветствии-прощании, прильнув на мгновение к её железному телу. Узы старого братства сильнее всего — и надо отдать ему долг. Искупить ещё одно, не обращая внимания на иное. Да и дать шансы новому. Не забывая о том, что узы стоит ещё и разорвать, как и всё остальное, чтобы позволить всему свершиться. Так что тут я, как видится, выполнил все пункты необходимого.

Отойдя от неё, я усаживаюсь на своё кресло, обзавёдшееся новыми черепами.

— Связь поддерживаем постоянно. Управляющий Ави — на тебе организация постоянных поставок в обе стороны. Сюда — ресурсов, туда — вооружений и боеприпасов.

Ави отвешивает глубокий поклон, махнув по полу залы кончиком своего газового шарфа.

— Будет исполнено, Лорд.

Снова устремляю взгляд на Алуайю.

— И ещё одно… Важное поручение, исполни её Баронесса и подруга. — Замолкаю, ожидая реакции.

Когда Алуайа кивает, я продолжаю.

— Найди Аделаиду. Она в том мире. Вытащи её. Это мой долг перед супругой. Если она жива — ты должна убедиться в том, что она будет здорова, сильна и заочно награждается мною титулом Лорда Цитадели.

— Я посвящу этому все усилия. — Медленно, шумно, с тягостью, но искренне, я чувствую, отвечает та.

И это тоже выполнение долга. Я должен отплатить Аделаиде за всё. Поэтому, когда нас, возможно, не станет, она будет могущественна и возглавит этот Клан вместе с Алуайей. А та выполнит этот мой приказ. Из своей стальной шкуры вылезет — но сделает. Тем более, что они составят неплохой дуэт — разумная Ада и жесткая Алуайа. Они действительно, в случае чего, смогут изменить эти миры…

— А в этом мире мы займемся следующими делами… Подготовьте встречу с Кругом Кланов. Мы должны созвать общее собрание Круга, хотя бы по Евразии, в ближайшее время. Место и время, конечно, укажем не мы, но это и неважно для наших целей — изменить этот мир! — Поднимаю руки, пытаясь показать это самое изменение.

В конце концов, чтобы отменить прошлое — надо уничтожить лживое настоящее. А каким уж будет в таком случае грядущее — мне, откровенно говоря, всё равно.

Глава 23

Медленно провожу ледяной ладонью по стене. Что там, за гранью известного даже мне? Что за образы встают передо мной? Стягивают всё в один узел? Причем еще и Ксану, которая все менее похожа на обычную колдунью, например?

Я знаю ответы. Но не хочу их произносить. Все происходит так, как должно. Проговаривая же слова, можно лишь испугаться и не дать свершиться всему, что произойдёт. Уничтожая настоящее, мы отрицаем прошлое, давая шанс всему потерянному десяти и сотни оборотов планеты вокруг светила. А будущее… Подозреваю, что оно меня не волнует еще и потому, что очень мало вариантов развития событий, чтобы я был в нём.

Нет, хочется надеяться на лучший исход событий — на общем собрании Круга Кланов, которое когда-нибудь случится, мы с Ксаной и хорошо замаскированной ударной группой нашей Цитадели уничтожим их всех к Архонту, а выживших заставим смириться с новой властью. Полное отрицание и уничтожение устоявшегося тайного миропорядка будет достаточно мощным для того, чтобы стереть настоящее из истории, дав себе возможность слиться с прошлым, изменяя саму Реальность. И тогда я… И не только я… Мы будем править этим миром. Причем мы — настоящие, которых я даже и не помню. Но это не мешает мне смириться с горечно-ярким желанием вернуть его. Его…

Такое допущение нельзя скидывать со счетов. И очень желается именно такой вариант развития событий. Но — слишком много теней вокруг. Я знаю, что это может означать. Скорее всего, придется принять отрицание и самое себя.

Что ж, еще неизвестно когда Ави с остальными слугами сможет организовать встречу Круга. А значит, еще много дел. Есть время для того, чтобы изменить все, до чего можно дотянуться, разрушить многое из окружающего, свернуть шею имеющемуся порядку, ради своей власти. И насладиться этими днями. Тем более, я не один, а с человеком, который всё менее похож на себя. Или наоборот — всё сильнее?

Тяжело выдохнув воздух из изуродованных губ, я оборачиваюсь назад. За последние дни моя спальня стала выглядеть отражением моего искаженного внутреннего мира.

Черные атласные подушки, черные простыни, черные покрывала. Пятна крови от проводимых в буквальном смысле на коленке ритуалов. Застоявшийся, несмотря на уборку слугами, запах — почти вонь — свернувшейся нутряной жижи и подгнивающей плоти. Слабый, из-за всего остального, привкус мускуса, пота и похоти. Черепа людей и силуров, разбросанные в припадках истерики по полу. На некоторых из них даже сохраняются обрывки мяса и кожи. Стены, завешенные гобеленами в темно-бордовых тонах. Фиолетовые и зеленые лампы и светильники, уставленные повсюду, везде — на полу, на тумбочках, на столиках, даже на одном из кресел. Как будто их совместный яркий свет — не будет приглушенным и не даст выползать из этих самых стен теням прошлого. Разбитая люстра, в которой не горит ни одна лампа, да и как ей работать, если она валяется грудой хрусталя в дальнем углу помещения? Рисунки от руки, вырванные и скомканные страницы гримуаров, измазанные грифельным карандашом редчайшие гравюры — всё это устилает ковры и пледы, покрывающие плиточный пол.

Прибежище черномагического безумия, укутавшего мой разум. И, возможно, Ксану. Но я уже не знаю про неё — что она такое и какие бездны хранятся в её сознании. Но всё вокруг явно просится на очищение огнеметом священной инквизицией давних времен, восстань вдруг она из небытия.

Но как близки к небытию мы сами? Что мы есть? Какие глупые вопросы. Лучше не думать об этом слишком долго, иначе можно потеряться окончательно. И, например, тем самым сбиться с нащупанного в приступах экстатического восприятия пути. Ни в коем случае, правда? Я не вернусь обратно, к тому, как я тлел пустой оболочкой сотни и сотни…

Плюхнувшись прямо на одну из валяющихся подушек, я закурил, не глядя, нащупав под скомканными листами из древних книг початую пачку сигарет. Затягиваясь, раз за разом, до отупления, до гипервентиляции легких отравленным дымом, я опустил взгляд. Перед моим взглядом был лежащий сверху обрывок, на котором изображались «Дьявольские Влюбленные» из запрещенного индекса гримуаров. Хмыкнув, стряхиваю пепел на изображение оскаленного лица Лилит, и наклоняю голову, устремляя взор на сидящую, поджав ноги, Ксану, угрюмо, пожалуй, глядящую куда-то в никуда. Под ее глазами залегли черные круги, а лицо ничего, в принципе, не выражало, застыв асбестовой, бледной маской. Только лихорадочно блестели глаза, притягивая к себе моё внимание. В одной её руке тлела сигарета, обжигая покрывало, а другая покоилась на лодыжках, стягивая их к себе. Лохмотья волос в вечно неверном свете огней в спальне отсвечивали фиолетовым оттенком, хотя и были белыми.

Я подумал было что-то сказать, но промолчал. Говорить нечего. А если и показать ей какие-то эмоции — то зачем? Она и так их поймёт, даже отвернувшись от меня в полном молчании, да. Ну и окружающая обстановка, к тому же, достаточно рассказывала обо мне — и ей самой, конечно же.

В дверь раздался стук. Правильный — два коротких, три длинных, два коротких. Значит, это охранник.

— Что? — Из моего рта раздается сипение, закашлявшись, я повторяю громче. — Что?

— Ави просит вас вниз. Есть срочное дело, требующее вашего внимания.

— Скоро будем.

Откликаюсь я, раздавливая бычок о вырванную обложку «Пандемониуса» тайной версии, которая есть только в трех экземплярах… Уже в двух. Выпустив из ноздрей остатки дыма, я поднимаюсь на ноги, запахивая поглубже, изорванный когтями и кинжалом, заляпанный невнятного цветов жидкостями, халат.

Подхожу было к Ксане, но та уже вскочила, необычайно легко и быстро, накинув на плечи алую накидку и натягивая фиолетовое короткое то ли платье, то ли длинную рубаху. Даже не знаю как это называется.

— Идём. Надо заниматься делами. — Наконец раскрывает она рот, чтобы разбить полог молчания.

— Несомненно.

Бормочу себе под нос я, выгребая из-под завала разбитых светильников и сожженных книг свою маску. Где же она тут была? А, всё, нашёл. И уже привычно нацепляю её на лицо, продолжая бормотать — а раньше самоконтроль был лучше — «спасибо вам братья и сестры за свою кожу». Я правда это сказал вслух? Да всё равно. Пора выдвигаться. Только халат стоит заменить на что-нибудь иное. Пусть Лорд и может выглядеть как угодно, он же Лорд — но это не самое комфортное.

Взглянув на Ксану, я пытаюсь понять, не знает ли она где свален мой гардероб, придирчиво притащенный с помощью Ави Архонт знает откуда — но весь по моей мерке.

Та только слегка судорожно дергает левым плечом и я отворачиваюсь, в дальнейших поисках.

Отшвыривая ногами кучи уже подгнивающих предметов, покрытых как будто слизью, вытаскиваю более-менее чисто выглядящую черную рубаху и голубые джинсы. Любопытное сочетание, но пойдёт. А вот, кстати, и лакированные туфли, тоже чистые. Вообще отлично. Халат устремляется в полет на кровать, и я переодеваюсь, придирчиво застегивая каждую пуговицу на рубашке и джинсах. Прилежно зашнуровываю обувь довольно симпатичными, на мой взгляд, крепкими бантиками.

Я готов. А Ксана уже нетерпеливо притопывает ногой у двери. Хм, а она решила не обуваться? Впрочем, это её дело. Зато успела привести голову в порядок, пока я рылся по углам, как тать ночной, и одевался. Её волосы уже нельзя назвать «лохмотьями» — идеально струящиеся по шее и плечам локоны. Иду вслед за ней, и мы выходим в коридор, где нас встречает охранник.

— Извиняюсь за беспокойство. — Отмечает он, но я только отмахиваюсь.

Мы здесь не расслабляться собрались, а решать, понимаешь, судьбы мироздания. Поэтому всё нормально, к чему извинения?

В общей зале нас ожидал Ави и несколько вооруженных автоматами, выглядящих как сошедших с футуристической картинки, клановцев… простите, слуг Цитадели.

— Лорд и Лордесса. Случилось непредвиденное. Системы магического оповещения указывают на то, что к нашей базе приближаются враги. Мы не знаем кто они. Несколько грузовиков, забитых людьми с сильным энергетическим фоном. Нужно обороняться.

— Механизм? — Интересуюсь я, внутренне не удивляюсь известиям.

— Нет. Мы связались с чиновниками — всё под контролем. Это кто-то иной.

— Кланы? — Выплевывает со злобой Ксана.

— Тоже нет, скорее всего. Хотя не знаю. Фон необычный, сложно сказать. Возможно — это защитные эманации.

— Значит, будем обороняться. И возьмем кого-нибудь из них живьём. — Заключаю я, обводя взглядом сквозь прорези маски всех присутствующих. — Узнаем кто и зачем. Сомнений же в том, что мы победим, нет ни у кого, я надеюсь?

Слуги, стоящие вокруг Ави ухмыляются и отвешивают поклоны, закрепляя на своих лицах не менее футуристические противогазы, наверное. Управляющий коротко кивает, расплываясь в улыбке.

— С вами — мы непобедимы! — Изрекает он, от прилива фанатической веры слегка качнувшись на носках своих модных туфель.

— Мерзость… — Слышу как на грани слышимости, а, на самом деле, в моём уме раздается презрительный голос Ксаны.

Растянув изорванные губы в ухмылке, киваю. Ави понимает это по своему. А Ксана — как надо.

Глава 24

Тела устилали залы, коридоры и участок вокруг нашей усадьбы. Дым стелился повсюду, заставляя кашлять в удушье. Язычки пламени до сих пор охватывали стены, лизали гобелены, трогали остовы трех грузовиков, протаранивших ворота. Оборона развалилась быстро, превратившись в набор бессвязных и безобразных схваток.

Провода высокого напряжения свернулись узлом на земле, искря. Откуда-то из-за угла раздавался стрекот очередей. На баллюстраде, откуда мы еще не так давно принимали первую партию нерушимых клятв, слышались тихие стоны. Оглянувшись на Ксану, крепко сжимающую свой меч и пистолет-пулемет, выглядываю туда, приоткрыв посеченную осколками дверь.

Дерево скрипнуло, несколько кусков стекла упали мне под ноги. Пригнувшись, выхожу на террасу, глядя вокруг. Три наших боевика сидят, прижавшись к мраморной перегородке, увенчанной перилами, на которые так удобно опереться, оглядывая своих людей внизу. Несколько трупов, вперемешку, своих и чужих.

Один из боевиков поднял голову, вскидывая было автомат, и тут же опускает его. Защитный щиток, закрывающий его лицо, увенчанный двумя фильтрами, как я понимаю, кивает. Раздается приглушенный голос:

— Лорд, мы пытаемся держать здесь оборону. Ничего непонятно. Сюда дважды накатывали враги, мы их отбили. Будем сидеть здесь — у двоих, — Он показывает рукой на своих товарищей, — Серьёзные раны.

— Ясно. — Я подхожу к ним, почти не скрываясь, только слегка пригнувшись. — Как идет сражение?

— Мы ничего не знаем. Связь заглушена. Мистическая… не знаю, как она должна функционировать, нам не успели объяснить. Повсюду одиночные стычки. Кто это, хотя бы, Лорд?

Я присаживаюсь на корточки, кладя на пол перед собой кинжал и пистолет. Тут же обустраивается и Ксана.

— Мы не знаем. После того как Ави сказал о начале атаки — всё произошло слишком быстро. Никакой информации. Мы с Ксаной успели выбраться из пылающего зала, убить двух нападающих и вот…

Боевик ведет рукой по раскрошенным плиткам мрамора.

— Да, они взорвали бомбы у стен и ворот, и их агенты со снайперами опередили основной удар. Они застали нас врасплох. Как это могло произойти? Кто они? Кто вообще может противостоять нам… Вам?

Я вздыхаю.

— Кажется, Управляющий говорил о поставках нового вооружения. У вас же есть газовые гранаты с убийственными ядами? — Тихо интересуюсь я.

— Да. Но санкции на их применение нам никто не успел дать.

— Я разрешаю. Маги среди врагов замечены? — Задаю волнующий меня вопрос.

— Не знаю про магию. Я только вояка. Но системы защиты они обошли. И ваши амулеты сейчас не работают, не защищают от их пуль и огня. Плюс, бегают очень быстро. Может быть, на наркоте, а может и… — Он не договорил.

— Ясно. — Тяжело вздохнув, оглядываюсь на Ксану.

Та разглядывает свой окровавленный клинок, которым собственно и обезглавила двух выпрыгнувших на нас из хаоса и дыма врагов. Я даже не успел вздрогнуть, как всё началось и закончилось. По клинку до сих пор стекает не свернувшаяся кровь. Действительно, магия меча растет.

Ксана поднимает на меня взгляд, стряхнув с лица запылившийся локон волос, упавший на глаза.

— Либо предательство, Ярт… Либо этот кто-то хорошо знает нас… Тебя.

— Предательства быть не может. Клятва. — Резко отвечаю я, раздражаясь от того, что подвергли сомнению мои познания в ритуалике. — Значит, кто-то из старых друзей… Кто?

Вопрос повисает в воздухе.

Из-за парапета раздается шевеление и боевик, не глядя, выхватывает гранату с пояса, кидая навесом на землю за террасой.

— Вас от ядов защищает магия, Лорды, надеюсь? — Ровно произносит он.

Надеюсь, что да. Маска меня защитит, я уверен. Какую бы боль и цену она не брала за это. А Ксана… Почему-то я уверен, что ей тоже не будет вреда. Поэтому я только киваю.

Снизу раздаются приглушенные ругательства. Двое прильнувших к мрамору боевиков, под которыми уже растеклись ощутимые лужи крови, вскакивают и начинают стрелять.

Я поднимаюсь на ноги, чтобы увидеть, взяв Ксану за руку.

Внизу несколько скрытно подобравшихся противников, обряженных в камуфляжные костюмы. Один из них уже оседает на землю, судорожно выкашливая что-то из легких, окруженный легкой расползающейся дымкой газа. Еще один пытается убежать от преследующего его облака и падает сраженный очередями. Еще двое, не обращая внимания на приближающийся газ, стреляют по нам из автоматов.

Один из боевиков падает назад, его лицевой щиток разбит пулей, обнажая осколки кости, мяса и металла. Второй продолжает стрелять. Еще одна граната падает под ноги врагам, и уцелевший боевик оседает обратно в укрытие. Мы с Ксаной продолжаем стоять и смотреть. Оба врага начинают биться в судорогах и прекращают вести огонь, падая в конвульсиях на землю.

Я вдыхаю воздух полной грудью, ощущая легкое жжение. Это маска, снова раскаляясь, жжет мое лицо. Судя по всему, оно и через кожу может, поэтому маска возьмет большую дань болью. Но я успел заметить главное — у каждого из вражеский бойцов были такие любопытные амулеты на груди. Как будто в форме глаза, лежащего на раскрытой ладони. И в магических эманациях, несмотря на жуткий фон вокруг, глушащий восприятие, они светятся сильной энергетикой.

Что-то знакомое. Как будто комбинация из известных символов, только в такой подаче я ее уже встречал… Маска как будто щупальцами начинает рвать плоть моего лица, откликаясь на мои мысли. Или на борьбу с ядовитым газом, достигшим нашего уровня? Не знаю, но мне кажется, что и то, и то.

Резкий звук. Приседаю, оглянувшись.

Ксана отбрасывает на раскрошенные плиты меч, поднимая голову израненного боевика. Сев на пол, она выдирает его голову, из которой ещё стекает алая ждкость, из-под шлема, и всаживает пальцы в его глазницы. Боевик, с которым мы общались, молча наблюдает за происходящим. Как и я.

Ксана закрывает свои глаза, впиваясь короткими, заточенными ногтями в чужие.

За углом стрекот выстрелов, кстати, стих. Зато раздается гулкий удар взрыва где-то в самой усадьбе, внутри, и несколько воплей. Выстрелы раздаются уже там.

— Что это за фигня? — Интересуется боевик.

— Не мешай. Она знает что делает.

— Не сомневаюсь. Жертва какая-нибудь…

— Скорее знание. — Задумчиво произношу я.

Ксана отшвырывает за перила голову, хватая меня ладонями за плечи.

— Смотри.

Всё вокруг замирает, я ощущаю только ее измазанные в крови пальцы, впивающиеся в мою плоть. И вижу чередующиеся картинки. Их видел покойный? В приближении, наверное. Его память была разбита на нужные фрагменты и увеличена как под микроскопом. Даже некромантия добрее…

…крупный план. Человек, закутанный во все белое, медленно шагает посреди бойни во дворе, слегка ведя рукой, затянутой в перчатку, из стороны в сторону — и ближайшие к нему люди, без разницы, и наши и враги — падают наземь, как сухая солома, сорванная порывом ветра…

…еще один крупный план. Плохое качество, только. Видимо, периферийное зрение и только на мгновение. А она — нашла. Этот же человек, высокая фигура, поднимает лицо, и можно разглядеть его лицо. Только вот оно замотано белой шалью, видны только глаза. Черные провалы, светящиеся фиолетовым светом. Еще один взмах руки — и кто-то за кадром отлетает к стенам вокруг нашей усадьбы…

…К белой фигуре подбегает человек в камуфляже. Ладонь замотанного раскрывается, и в руку камуфляжного вражеского бойца падает амулет в виде глаза на раскрытой ладони. И тихий шепот фоном: «Возьми новый и помоги мне убить сердце злого брата»…

Всё.

Я оседаю на пол, хватаясь за Ксану.

— Привет. — Шепчет она, поднимая меня обратно.

— И тебе привет. — Автоматически отзываюсь я. — Весело, ничего не скажешь.

Боевик подает голос:

— Вы узнали кто это и как с ними бороться?

— Да. — Отвечаю я, обняв злобно фонящую Ксану. — Мы узнали…

И я не знаю — как это может быть тот, кто это может быть. Других вариантов нет. Но ведь это одна из теней прошлого, не более? Это то, что сейчас на моём… Ладно. Я стремлюсь, чтобы ожило прошлое, но не так. Да и как могло произойти это? И не этот… человек. Если только это как-то связано с возрождением Кормато? Я что-то упустил? Или позже — с Генералом? Архонт, остается только найти этого «белого».

— Мы пойдем за ним? — Шепчу я в измазанное пылью и застывшей кровью ухо Ксаны.

— Пойдем, ты же сам — слабак. — Также тихо хмыкает она мне в ответ.

— Спасибо тебе. — Искренне отвечаю я, признавая ее правоту.

— Карауль здесь. Отвечай газом на все удары. Мы пошли разбираться с врагами. Пора положить этому конец. — Решительно, как мне кажется, говорю я боевику, внимательно следящему за нами.

Его лицевой щиток опускается в кивке.

— Будет исполнено, милорды. Порвите их на тысячу маленьких архонтиков. За всех наших, — и за то, чтобы Паша умер не зря.

Я понимаю, что Паша — это мертвый информатор поневоле, распотрошенный Ксаной, и только развожу руками.

Та портит весь эффект от молчаливого раскаяния, прошептав в мой разум: «он всё равно был не жилец, я ему помогла — он умер бы в страшных муках».

Вдыхаю воздух через щели маски открытым ртом, почти задыхаясь. Маска жжёт давно умершие нервные окончания на лице. Главная зала, где стоит портал перехода, затянута дымом и отравленными газами. Под ногами валяются бренные останки плоти бойцов обеих сторон. Но моё обострившееся чутьё ведёт нас к цели. К главарю нападающих. Ксана идёт слегка позади, с мечом, свободно лежащим на её плече, но готовым в любой момент сорваться с места, чтобы мгновенным движением сорвать любому противнику голову с плеч — в этом я уже убедился.

Тоже чувство, усиленное раскиданными по всему довольно обширному помещению ментальными щупами, подсказывало мне, что кроме объекта наших поисков тут больше нет живых. Вполне радует, потому как если здесь нас ожидает (надеюсь, что нет и наше появление будет для него сюрпризом) то самое существо — выдержать схватку с ним одним будет непросто, не то что ещё и с ордами его бойцов.

— Ты здесь? — Смеется кто-то, проступая через туманную дымку. — Я так долго ждал тебя брат и учитель…

Как удар. Я все эти минуты готовился к встрече с тем, кто проявился из клубов чадящей гари, но все равно не в силах сдержать сдавленный вопль, вырвавшийся тихим хрипом из моей груди.

Тот, кого я видел в Тенях. В одной из них — рядом с… тем, о ком я и думать открыто не собираюсь, даже сейчас. Тот, чьим побратимом и в некотором смысле названным сыном, был Кормато, вновь упокоенный не столь давно, но как будто уже сотни циклов солнечной звезды назад.

Высокая фигура, слегка грузная. Затянута во все белое, впрочем, из-за окружающей обстановки уже заляпанная бурыми и серыми пятнами. Как пародия на также упокоенноголича, кстати. Только тут — даже белые перчатки и не менее сияющей невозможной здесь белизной шарф, затягивающий его лицо по глаза.

Туго обтянутые тканью пальцы поглаживают один из столбов-держателей портала.

— Какие любопытные эксперименты ты тут ставишь, о мой дядя… — Он делает паузу, как будто собираясь назвать мое имя.

Я сжимаю руки, ощущая как все внутри меня натягивается. Он смеется.

— Или как мне тебя называть? Глава местных колдунов Ярт? — И существо срывает одной рукой с лица шарф, обнажая лицо.

Освежеванную плоть, с которой, впрочем, не сочится ни капли крови или нутряной жидкости. Как в анатомическом театре.

— Я пришел за тобой. Я пришел за тем, кто отобрал мой облик.

Его голос резко изменился, став из ернического — отрывистым и злым.

Вздохнув, и не оглядываясь на Ксану, застывшую чуть в стороне с отведенным мечом, я отвечаю, разглядывая его.

— Ты сам предал меня. Именно ты начал вендетту. Я лишь отомстил в ответ, когда пришло время.

— Я? Предал? Тебя? — Выдыхает он, делая шаг навстречу. — Да я только наводил порядок! Потому что от такого идиота как ты были одни проблемы! Я тебя даже не убил, когда мог это сделать!

— Ты унизил меня, отобрав все. — Рычу я, выхватывая свой кинжал. — Ты сделал мою жизнь — хуже смерти!

Фигура чуть вздрагивает — это тихое шипение заставляет содрогнуться моего родича.

— Ничтожество. Ты даже освежевал меня подлостью. Иди же сюда, посмотрим, что от тебя останется. Или ты думаешь, что твой клинок поможет тебе? Я всегда был сильнее, помнишь?

И существо подходит ко мне, яростно сверкая глазами со своего обнаженного во всех смыслах лица.

Ксана поводит плечами, как улавливаю я периферийным зрением, и резко выдохнув, бросается вперед, заставляя меч в ее руках расплыться в неясную линию.

Вспышка, удар, вопль — и девушка падает на колени.

Существо, даже не поменявшее позы, обнажает ровные белые зубы в ухмылке и кладет ладонь ей на затылок.

— Какая любопытная девушка у тебя теперь… Ты всегда отличался странноватым вкусом…

Он ухмыляется, а по его пальцам заблестели маленькие фиолетовые молнии. Ксана ошалело трясет головой и кусает его за запястье, скрытое белым плащом, вонзая острые клыки в плоть — красные брызги крови застывают в воздухе, переливаясь.

Существо вопит, и дергается, одним жестом отшвырнув ее куда-то за пределы видимости. Пользуясь моментом, я кидаюсь вперед.

— Пора тебе снова сдохнуть, предатель!

Мой разум переклинило на его последней фразе, и я забываю обо всем. Да, повелся на провокацию, как последний дурак. Наотмашь бью его лезвием в грудь. Он резко вскидывает ладонь, хватая клинок. Вновь брызжет алая жидкость, но у меня не хватает сил — один резкий рывок и кинжал, позвякивая, бьется о пол позади, вырванный одним движением.

— Умрешь ты.

Я не успеваю отгородиться — мгновенный удар в живот и я оседаю на пол.

— Я всегда считал, что плоть должна быть сильна. — Наставительно хмыкает он. — Слабак…

Пытаясь вдохнуть в легкие воздуха, я только хриплю, пытаясь подняться на ноги. Удар в бок — я откатываюсь в сторону, скребя ногтями грязный пол.

Наконец, собрав всю энергию в теле в одну взрывную точку — выпускаю ее, обращаясь в скорость. Тело горит болью, но я успеваю нанести один удар, пока не исчезает заряд — мои пальцы впиваются в его лицо, сплющивая скулу и вышибая глаз.

Существо вскрикивает и хватает меня за плечи, поднимая над полом.

— Сдохни!

И швыряет обратно. Все мои кости трещат. Боль волнами проходится по телу, и я ничего не могу ей противопоставить, а новые удары сыплются без остановки.

— Это тебе за мое лицо! — Шипит он, и всаживает квадратный тяжелый носок ботинка мне в солнечное сплетение.

Выгибаюсь, схватившись руками за голову. Архонт, хоть бы Ксана спасла меня…

— Никто тебе не поможет. — Как будто откликаясь на мои мысли цедит он, осыпая новыми побоями. — Тогда тебе просто повезло…

Маска слетает с моего лица после очередного сильного толчка.

— О, какой ты красавец.

Существо на мгновение прекращает бить меня, разглядывая. Капельки слюны из его раскрытого рта и кровь с руки, прокушенной Ксаной и порезанной моим клинком, падают на мою судорожно вздымающуюся грудь.

— Кто это так отомстил за меня?

— Скажи лучше, как ты тут оказался?

Пытаясь выгадать еще миг, шепчу я, на большее нет сил, осененный спасительной идеей.

— Куда же делась твоя сила, что ты цепляешься за секунды, не в силах мне ничего противопоставить? Даже скучно…

Он отвешивает мне нового пинка, заставляя затрещать ребра. Я вскрикиваю, перевернувшись. Спасибо тебе, ублюдок. Ты даже не поймешь, что я специально дернулся в эту сторону, так, что маска оказалась у меня под рукой…

— Все очень просто. Я всем этим манипулировал. Ты всегда был ослеплен своим умом — ты самый крутой маг, ты самый крутой планировщик, ты — властелин судеб и вероятностей… Бред! — Он прервался на то, чтобы схватить меня за руку, и приподнять за нее, вывернув. — Именно из-за этого тобой легко управлять. И такими же твоими дружками.

Он роняет меня обратно на пол, вышибая дух. Единственное, что я смог сделать — прижать к груди маску. По ней растекается его слюна и кровь. Отлично. Ты забыл самое главное — я умею терпеть — но этого я не говорю — нет сил выдохнуть воздух из сдавленных побоями легких.

— На самом деле, ты мне помог. Именно новой смертью несчастного Кормато. Его смерть открыла границу миров. И я смог проснуться. После чего незримо манипулировал Генералом и Алуайей. А твою реакцию так легко было предсказать… Ты даже не удосужился потом полностью удостовериться в гибели Генерала. А я взял его ослабленное тело — и превратил в себя, перестав быть незримым духом.

Закончив свой маленький монолог, он сел рядом со мной на корточки и сжал шею обеими руками, начав душить, медленно и беспощадно.

— И тебе никто не пришел на помощь… Потому что твоя Ксана еще не очнулась.

Кашлянув, я выплюнул сгустки крови, и шепчу:

— Законы жанра…

И всю, всю оставшуюся у себя энергию я послал на маску. Перед глазами начало темнеть — мое тело уже не выдерживает. Но я не стал придумывать убийственную магию — не поможет. Просто пирокинез. Гори, маска, гори!

Маска вспыхнула ярко, как будто только этого и ждала. Наконец она выполнила свое предназначение?

Существо заорало, вскочив на ноги, отпустив меня. Бессильно бьюсь о пол, снова! Но уже не обращаю внимания на боль — немного больше, немного меньше — без разницы.

Маска пылает, перегорая, разваливаясь в моих пальцах. Мой родич же загорается сам, крутясь на месте — и пытаясь сбить огонь. Но как это сделать, когда горит сама плоть, заставляя выгорать самое себя?

Никак.

Маска просыпается пеплом, истончаясь и оставив после себя только горку золы на моей окровавленной груди. Существо, извергая из себя смрадный дым, оседает грудой костей рядом со мной, на грязном и измызганном мраморном полу…

Харкнув еще раз, я переворачиваюсь на бок, видя как из стелящихся струй дымки выходит Ксана, с заброшенным на плечо мечом. Она молча, почти беззвучно, подходит ко мне, и присаживается на колени, прикасаясь к моему лицу кончиками пальцев. Я закрываю глаза, позволяя себе наконец-то вырубиться, слыша ее тихий шепот:

— Спи. Ты справился. Я сожгу его кости и выкину его прислужников из усадьбы. Осталось принять прошлое. Ведь ты уже все понял…

Мне хочется ей ответить что-нибудь, такое жизнеутверждающее, по законам жанра — но не выдерживаю и просто вырубаюсь.

Глава 25

Я медленно поднимаюсь на ноги, опершись ладонью на измятую простынь. По лбу стекает липкий пот, который утираю дрожащими пальцами. Тяжелые фиолетовые шторы закрывают солнце, горит лишь один светильник. В спальне царит почти полный мрак, опасный вызыванием теней прошлого. Но мне сейчас без разницы. Я только что пережил одну из оживших фигур. И что? Чего мне еще бояться остальных?

А с учетом того, что я целый, здоровый — хотя бы относительно — и стою на собственных ногах, значит, Ксана вышвырнула вражеских бойцов из особняка. И, кстати, возможно именно их кровью и плотью меня обмазывали, пока я был в беспамятстве, чтобы оживить и затянуть мои раны.

Словно в похмелье. Надо закурить. Присев на корточки, разворачиваю руины гримуаров и книг, вытаскивая пачку сигарет. Откинувшись спиной на кровать, сажусь на пол, прикуривая. Перед глазами все поплыло, голова загудела. Но ничего — это удар, за которым последует прочищающий сознание катарсис.

Задержав дым в легких, пока не начало жечь от недостатка кислорода, выдыхаю его струйками из носа. Ожить, чтобы делать то, что должно дальше. Но теперь… Где-то тут валялись карты… Надо все проверить. После вчерашних откровений всё стало понятно. Надо только убедиться, что линии сошлись именно так, и больше нет ничего.

Ногой подтягиваю к себе мешочек с одной из колод, попавшихся в прямую видимость. Высыпаю его на пол, разглядывая карты. Вроде целы и пережили все те погромы, которые мы устраивали в приступах… ну, безумия, да.

Подцепив одну из карт, валяющуюся рубашкой вверх, разглядываю «Дьявола». Ага, отлично, можно разложить.

Дверь распахивается, я вскидываю голову, роняя на пол пепел с тлеющей в руке сигареты.

— Очнулся. — Заключает Ксана, тряхнув лохмами волос.

— Ага.

Просто отвечаю я, медленно собирая карты в одну колоду в руках, автоматически начиная их тасовать.

— И зачем они тебе? — Интересуется она, подходя ко мне и нависая надо мной.

— Узнать все ли это подставы. С планом моего ныне окончательно покойного родича…

— Да, это всё.

Ксана неуловимым движением выбивает карты у меня из рук и они рассыпаются веером по захламленным коврам, устилающим спальню.

— Они не нужны тебе. — Резко выдыхает она, садясь рядом со мной.

Непонимающе смотрю на неё.

— Ты умеешь и так знать всё. Тебе не надо пользоваться костылями. — Она резко встряхивает меня за плечи. — Пользуясь ими — ты только убегаешь от самого себя. От своей памяти, от своих знаний, от… себя, опять же. Или почему — ты ими пользуешься и нифига не получаешь нужных ответов, попадая из одной ситуации — в другую? И даже я — сильнее и тебя, и Алуйи? Вы бежите от себя!

Она отпускает меня, отбирая сигарету из моих пальцев, и затягиваясь дымом.

— Понимаешь? Я сама не знаю, что происходит со мной и кто я. Но я это принимаю. И даю шанс тебе сделать это. Воспользуйся им. Такие случаи не даются дважды.

— Иногда даются… — Внезапно отвечаю я.

Она только смотрит на меня, ожидая продолжения. Но я молчу, понимая, что не особо-то и знаю, что я имел в виду.

— Ладно. Ну что ты будешь делать? Сидеть и страдать? — Хмыкает Ксана.

Провожу ладонью по лицу, сдерживая вспыхнувшую злобу. Хм, а не этой ли реакции она как раз и добивалась? Неважно, вот верно, пожалуй, чем меньше рефлексии — тем лучше дела делаются. А их ещё вполне достаточно.

Взяв в руки один из светильников, швыряю его в стену, разглядывая, как разлетаются осколки стекла. Примерно так и надо действовать, да.

Ксана с непонятным выражением лица продолжает наблюдать за мной, а я поднимаюсь на ноги.

— Что ж, каковы планы на сегодня? Кого мы еще повесим? — Растягиваю трещину рта в подобии ухмылки.

— Тебе решать. — Отвечает она. — Отчет от Алуайи я уже получила через Ави. Там все по плану. Она вырезала очередной городок в предгорьях и устроила там свою базу. Наш бухгалтер отправил ей пару грузовиков оружия и всего такого. В ответ нам приехало пара центнеров всяких брюлликов и золотишка. Так что надо заняться нашими проблемами.

Закурив новую сигарету, я вдруг задумываюсь — вот она, огромная, если подумать, власть, пусть и тайная. И как — удовольствие есть от оной? Да не особо…

— Значит, отправляемся в ад. В смысле, до того, как состоится знаменательное последнее собрание Круга Кланов в этом мире — надо к нему хорошенько подготовиться. Для этого неплохо бы заиметь дополнительные гарантии того, что мы сможем осуществить то, что мы с тобой подразумеваем по этому поводу…

— Короче, Склифосовский. — Хмыкает она.

— Артефакты. Средства уничтожения. Избирательного и массового. У нас будет только один-единственный шанс. Надо использовать его по максимуму. Я прикинул список тех штук, которые могут пригодиться. И где их можно достать. Это будет непросто.

— Значит, это точно нам нужно. — Заключает Ксана.

Кивнув, отправляюсь искать одежду для выхода к своим людям, еще раз прокручивая в уме набор необходимых предметов. Машины судного дня не будет, увы. Поэтому обойдемся тем, до чего возможно по-тихому дотянуться.

Когда мы спустились вниз, ловлю первого попавшегося человека и бросаю ему: «найди Ави, пусть он соберет всех».

Пока можно подождать, выходим на террасу. Трещины и сколы на баллюстраде, да. Но кровь и грязь уже отмыта. Томное очарование декаданса, да. Наполовину руины. Имеет ли смысл приводить все в порядок и потратить пару ящиков золота на ремонт? Пожалуй, нужно. Надо сказать Ави, если он сам еще не озаботился. Хотя подозревая характер сего бывшего клановца — ему даже говорить этого не надо. Пафос и лоск — это его стиль, как внезапно оказалось.

— Будем ли мы сами отправляться за чем-то из списка? — Спрашиваю я, не оборачиваясь на нее.

— Конечно. Не сидеть же тут, сложа руки. — Отвечает Ксана, закурив.

— Хорошо. — Откликаюсь я, вытянув сигарету для себя.

Молча курим, глядя на ограду и новые ворота.

Алуайа восседала на спешно обустроенном железном троне в бывшем здании ратуши, а теперь — её штабе, в захваченном городе силуров. Ранее он тоже были оккупирован «светлым альянсом». Ныне же он был центром Цитадели, её личным владением.

Она себе нравилась. Железный внушительный трон. Черная накидка, ниспадающая по ее железному панцирю, укрывающая сталь тела. Под лицевой маской на массивной металлической цепи закреплен крупный пентакль-переходник. Настоящая древняя владычица. Она ощущала себя, впервые за тысячи и тысячи циклов, на своём месте.

Даже нехарактерное для нее чувство — искренняя благодарность к Ярту — покоилось в ее разуме. Все было по плану. И оставшийся в другом мире друг, напарник и родственник, сделал для нее больше, чем она могла ожидать. Титул же Барона, а не Лорда — малая цена для зависти или обиды, с учетом того, что он дал ей всё, что она хотела — и вывел из-под удара одновременно. Тем более, вероятно, что она станет и Лордом, если она правильно поняла всё, что имел в виду, в основном — недоговаривая — Ярт.

И, она могла себе признаться в этом, сейчас она была счастлива.

Когда к ней подошел один из слуг, припав на колени, она милостиво провела когтями в воздухе, дозволяя говорить.

— Баронесса, замечены крупные силы местных… Около тысячи вооруженных разумных. Судя по всему среди них есть маги. Они целенаправленно приближаются к городу.

— Кто? — Скрипнула сжавшейся в кулак ладонью Алуайа.

— По признакам — силуры. Если позволите заметить — похоже, что это нечто вроде партизанского отряда. Либо они отступают к этим землям, не зная, что они были захвачены их противниками…

Алуайа на мгновение замерла, размышляя, после чего изрекла, пробасив из-под маски.

— Подождать, заманить к стенам нашего города — и разгромить. Нам без разницы, какой род разумных претендует на власть земель Цитадели. Впрочем, они любопытны. Поэтому пленных брать разрешаю. Они могут пополнить ряды наших слуг. В конце концов, они привыкли к кастам… Вот и будут низшей — если захотят. — Алуайа замерла, показывая что аудиенция окончена.

— Спасибо за указания, Баронесса. Еще один вопрос — Вы будете возглавлять наши силы?

Она задумалась, после чего коротко бросила:

— Нет.

В конце концов, на что нужны слуги, если они сами не в силах справиться с выполнением ее приказаний?

Глава 26

Сидя на крыше одного из высотных зданий Столицы, приваливаюсь к бетонному выступу, разглядывая огни ночного города. Холодный ветер треплет остатки моих волос, забирается под одежду, под балахон, пытаясь сжать в ледяных объятиях тело. Мыслей в голове практически нет — и это радует. Не нужны они перед акцией по захвату одного из редких артефактов нашего мира. Спасибо Ави, он как всегда полезен и смог вызнать про одного «частного коллекционера». Интересно даже, сколько людей ему пришлось для этого запытать и оставить гнить, в ожидании каких-нибудь ритуалов, в подвалах нашего особняка?

Еще есть немного времени до начала операции. И вообще — еще есть немного временя. До чего? И от чего?

Уловив как Ксана, устроившаяся рядом, и завернувшаяся в черное сари, оставив открытыми лишь голову и кисти рук, достает пачку сигарет, вытягиваю одну из пачки в ее руках. Хмыкнув, вытягиваю и вторую, протягивая ей.

Она слегка дергает плечом, наклонив голову. Вспышка пламени — огонек бензиновой зажигалки осветил часть ее лица и белых волос, ниспадающих на скулу. Затянувшись, она откидывает голову на бетонную конструкцию, замирая. Я подношу огонек к своему лицу, втягивая в легкие новый дым.

Зажигалка с тихим щелчком закрывается и исчезает в поясном кармашке балахона. Медленно пытаюсь размышлять — кто она? Но останавливаю ход мысли тут же, до ее вербализации. Какая разница? Я знаю, что все идет к нужному финалу — вот и всё, что необходимо вербализировать.

Сигареты слегка потрескивают, зажатые между губ. Единственное, что мерно освещает ее и меня, немного, чуть-чуть, — это затяжки, заставляющие разгораться в бумажных цилиндрах тлеющий табак.

— Я всегда хотел немногого. Как жаль, что во плоти это может случиться только на мгновение и большой ценой.

Кто из нас это сказал? Не знаю.

— Лишь упав, можно подняться, я всегда так считал.

А это кто сказал? Не важно.

Темнота вокруг меняет реальность, ненадолго, но какая разница. Ведь в этом состоянии нет времени, хотя оно и мчится вокруг с бешеной скоростью, сворачивая сроки и обязательства в один пульсирующий клубок.

Наклоняю свое мерзкое лицо к ее щеке, раскуривая свою начавшую тухнуть от ветра сигарету отее. А говорил ли кто-то вообще что-нибудь — вот что имеет значение. И живы ли мы в этот момент, или только тени двух фигур отпечатались на реальности ныне вне времени и пространства? В любом случае, существует только здесь и сейчас.

Раздается треск сигнала из маленькой коробочки, с ноготь пальца, закрепленной у меня на поясе.

— Ави дает сигнал. Пора. Время вышло.

— Ты знаешь, что сейчас произошло?

Спрашивает фигура, к плечу которой, как будто сотканной изо льда, прислоняюсь я.

— Догадываюсь. Но не скажу.

— Я тоже. Идём.

Поднявшись на ноги, я прячу руки в широкие карманы, выплевывая сигарету из щели рта на бетонную поверхность. Слабый огонек тут же тухнет, сметенный порывом ветра.

Идем к перекрытию, заранее перекинутому под видом ремонта к крыше соседнего «стеклянного» здания. Теперь я вижу все вновь как обычно. Даже жалко, но время сожалений прошло уже довольно давно, их не должно быть. Вот и Ксана — она, ступив на решетчатую поверхность тропы над улицей далеко внизу, роняет недокуренную сигарету сквозь крупные ячейки ржавого металла. Она, подхваченная ветром, вспыхивает в полете и уносится вниз, к живым людям, идущим, запозднившись, по своим делам из офисов.

— Как думаешь, сопротивление будет сильное?

Ровно интересуюсь я, чувствуя как слова срываются с губ, и уносятся прочь, в искусственное ущелье из металла и бетона.

— Узнаем. — Оглянувшись, вижу, как она дергает плечом. — Ави гарантировал, что основные пути заранее зачищены с помощью его махинаций.

Перейдя на нужную нам крышу, наконец-то смотрю вниз, посмотрев назад. Сколько же там метров свободного падения? Даже представить страшно. Но теперь надо сделать кое-что еще.

Наклоняюсь, едва не запутавшись в полах своего балахона, и нажимаю кнопку на закрепленном слитке у основания железной тропы. Скользнув взглядом по подкованным сталью каблукам сапог моей спутницы, прячущимся под развевающимся сари, хмыкаю, разгибаясь:

— У нас двадцать минут.

Она только кивает. Время слов тоже прошло. По крайней мере, на данный момент.

Открыв дверь в бетонной будке, спускаемся по лестнице вниз. Нам нужен последний этаж, так что идти недалеко, прямо сразу. Снизу не подняться даже с помощью Ави — лифт на последний этаж запаролен, выход в коридор перекрывает сейфовая дверь, кажется даже двойная, с камерами и идентификацией. Открыть удалось только вход сверху. Интересно, сколько денег, конвертированных из золота и отнятых невинных жизней ушло на это? Не суть.

Открыв техническую дверь, оказываемся в коридоре, равномерно освещенном плафонами, испускающими тусклый приятный свет. Пластиком обшито все — потолок, пол, стены. По стенам же развешаны довольно странные абстрактные картины, с преобладающей красной краской на холстах. Сузив глаза, приглядываюсь на мгновение- от них исходит довольно странноватая аура, как будто они писаны кровью. Вполне возможно, кстати, вкусы «частного коллекционера» я могу себе представить. В конце концов, один из последних представителей бывшей Черной Змеи. Старая-старая организация, ныне уже не существующая. Осталось только несколько… людей, живущих порознь и возглавляющих разные корпорации. Только людьми они перестали быть очень давно. Я слышал о тех экспериментах, что они проводили много столетий назад, за что и поплатились. Стать вампиром из человеческих легенд — это дорогого стоит. Так что встреча с Хафезом бен Рушди будет непроста. Больше чем уверен, что он засиделся в своем кабинете до утра. Там же, где по донесениям разведки Ави хранится под стеклом одна раритетная вещь… Всего-навсего Кольцо Змеи. Мелочь, правда?

В конце концов, она не спасла Орден от легионов Цезаря и зачисток Верховных Понтификов. Но вот скрытый храм истинного имени Ареса мы не ограбим. Поэтому сгодится и тайная власть бывших владык франков и бриттов.

Пройдя по коридору до двери в торце, я уже чувствую, как сжимается магия вокруг нас. Начинается очередной момент истины. Нас уже ждут, как и мы ждем их.

Закрыв на мгновение глаза, обращаю всю свою горечь вовнутрь, извлекая без всяких зелий и дурманов часть того, что скрыто. В последнее время это стало так просто — когда появилась Ксана и когда я перестал думать о том, что происходит на самом деле вокруг меня.

Подняв веки, наблюдаю как по моим пальцам струится тонкая фиолетовая как будто перчатка. Этого хватит от ловушек, верно. Слегка касаюсь двери ладонью, проверяя закрыта ли она — и дверь тут же распахивается.

Ксана резко оборачивается на меня, прошептав в мой разум:

— Наконец-то я смогу выполнить и свой последний обет, держащий меня, как твои.

Не успеваю ответить, да и нужно ли это? Ведь я уже захожу внутрь, искривляя свой разум, впуская в него боль и страсть, кольцом сжавшие мое горло и начавшие быстро-быстро ползти выше, раскалывая голову огненным молотом.

Из моего горла раздается сдавленный хрип, по телу бегут мурашки и лихорадка. Где то, за чем мы пришли? Я, великий и могучий, забытый и сломленный… И моя спутница…

— Приветствую вас, даймони. — Отовсюду слышится шепчущий голос. — Что же привело вас ко мне, скромному коллекционеру? Наши интересы не пересекаются… Если только вас не интересует наследие Мерлина бен Ануила.

Вскидываю ладони, заставляя их налиться ярким фиолетовым светом, рассыпающимся брызгами вокруг нас. В этом свечении я вижу как на мгновение образ Ксаны плывет, дергается, прежде чем принять привычный облик. Но даже в нем с ее пальцев струится красноватый свет, с нежным лиловым оттенком. В ее сжатых, тонких губах уже зажата тлеющая сигарета, неизвестно откуда там взявшаяся.

— О, я прав. Уриэль, объясни гостям, что им надо покинуть мой скромный кабинет. Желательно — навсегда и окончательно.

Снова раздается шепот, только уже искаженный, как будто разбитый на сотни скрежещущих осколков эха.

Выбрасываю кисть руки вперед, заставляя сорваться с пальцев свою ярость, деля ее на фракции, на части, на мелкие кусочки, сотканные из рефлексии и образов, как раньше, как давным-давно. Разум уступает место видениям. Двери — они открываются, распахиваются, за каждой из них тьма и яростный черный свет, въедающийся в мое сознание, и через него — плоть. Из которой мелкой дисперсной слюдой, вырывается из ладони.

— Боль! — Шипение издается из моей глотки, да.

Два человека, в черном камуфляже и с винтовками футуристического вида в руках, падают наземь, содрогаясь. Их тела бьются в агонии того, что извлекает из себя мой мозг, то из чего он состоит на самом деле. Ведь что есть сила, как не то, что есть ты сам?

— Боль! — Усиливаю давление.

Тела изгибаются и замирают.

— Уриэль, действуй! — Шепот становится слегка более истеричным. — Они уже убили моихфамилиаров!

С трудом пытаюсь остановиться, перестав насиловать своей сутью уже мертвые тела, чтобы перевести поток боли на новую угрозу, но у меня не получается, контроль сорван слишком сильно. Да и Ксана вдруг пихает меня в бок, заставляя покачнуться и рухнуть на колени.

— Это мое дело. Разбирайся пока с бардовским вампиром.

С гневным клекотом поднимаюсь на ноги, чтобы увидеть…

…Сигарета тлеет, свисая из уголка губы Ксаны. Ее лицо сосредоточено, лохмы волос откинуты незаметным движением назад, открывая скулы и лоб…

…В россыпи искр появляется фигура, сотканная из того же фиолетового свечения. Высокая, тонкая, красивая, с алыми крыльями за спиной. Нет, это не четырехкрылый, из тех, что служили мне, это более сильная и разумная сущность. Каким же долгом этот некромант, ставший вампиром, подцепил двухкрылого Высокого из нижних пластов Реальности..?

…Ксана, выдыхая дым изо рта, неуловимо быстро снимает с пояса свой меч, и с неслышимым обычным ухом, магическим ревом, бурей треска и скрежета, ее клинок сталкивается с длинными лезвиями-когтями повергнутого в Шеол древнего развоплощенногодаймони…

…В магических вспышках, вижу как из кресла рядом с панорамным окном на всю стену в другом конце помещения поднимается кто-то — несомненноХафез. Я торжествующе всхлипываю, ощущая как по омертвевшим руинам моих щёк стекают полосы горячих слёз — моё тело реагирует на внутреннюю бурю…

…Хафез прыгает ко мне — во мраке блестят его вытянувшиеся нечеловеческие клыки, покрытые алым сиянием его искаженной, искусственной сути древнего жреца. Ловлю его лицо ладонью, сжимая пальцы на быстро движущемся — но недостаточно против меня сейчас — теле противника. Хруст, треск, энергетический всплеск. Вампир орет, пытаясь вырваться, отбрыкнуться от меня, спастись от огненной тьмы, рвущей мои жилы — и втекающей в его глотку через железную хватку моей дрожащей руки…

…Ксана падает назад, отброшенная резким обманным ударом снизу, проведенной двукрылым Уриэлем. Ее боль взрывается в моей голове, накрывая, заставляя заколебаться. Выпускаю Хафеза из хватки и бросаюсь к ней, падая на колени рядом с девушкой, поднимая пылающую сжигающей болью ладонь. Хафез исчезает из поля зрения, а когти Уриэля падают на мою подставленную кисть. Боль против боли. Чья сильней и древней..?

…Перед глазами пылает кровавая пелена, закрывающая обзор и чувства. Мы вошли с Уриэлем в клинч, не в силах оторваться друг от друга. Боль превращается в плоть когтей, пытающихся разгрызть мою руку и возвращается обратно к нему моей старой черной горечью темного пламени, пытаясь в ответ смять его руки-лезвия…

…Ксана поднимается на ноги. Сигарета все также зажата в ее губах. Она медленно вынимает ее изор рта, стряхивая почему-то не ссыпавшийся пепел, и вновь затягивается. Я вижу это изнутри нее — мои глаза уже не видят, объятые взаимной бурей боли с даймониУриэлем…

…Удар, я падаю на пол, ничком, разбивая себе нос. Уриэль дергается, по его телу проходит призрачная дрожь — он теряет контроль, ненадолго, на чуть-чуть, от резкого прерывания бушевавшего ранее контакта. Ксана поднимает клинок и сносит его призрачную голову, выпуская в реальность море огня…

Подняв голову, я быстро вскакиваю, пытаясь удержать в себе пламя, чтобы завершить схватку. Все вокруг покрыто изморозью и инеем. Несмотря на это в зале стоит ощутимый привкус гари. Хафез стоит у окна, раскинув руки, между которыми потрескивает алое пламя. Ксана стоит, воткнув меч в пол, и опираясь на него, тяжело дыша. Ее лицо напоминает застывшую восковую маску, изпод которой рвется нечто, с тихим шепотом, отпечатывающимся в моём сознании: «обеты выполнены, маски сорваны».

— Хафез, сдавайся. Нам нужно только Кольцо Змеи…

Медленно говорю я, ощущаю как мое горло дерет будто наждаком от плотских слов. Одновременно снимаю с пояса свой ритуальный кинжал, поднимая его в угрожающей позиции. Ксана смеется.

— Он не готов поступиться своей драгоценностью… Как и все мы.

И вампир сводит руки с громким хлопком. Его тело исчезает в яростном пламени, выгорая изнутри, ударной магической волной впечатывая нас в стену. Черное пламя боли, выпущенное вовне лопается, смягчая, но не останавливая удар. Затылок сталкивается с камнем, заставляя выплюнуть кровавый комок.

Завывание ветра проникает в мое ошеломленное сознание — взрыв магии разрывает панорамное окно, впуская ветер пятидесятого этажа внутрь разгромленного кабинета.

Скосив взгляд, вижу что в нескольких миллиметров от моего уха из стены торчит вошедший довольно-таки глубоко осколок стекла. Пронесло.

— Ксана? — Мотая раскалывающеся от боли — уже обычной — головой зову я.

— Я в порядке. Берем что нужно и уходим. — Ее голос ровен и спокоен.

Поднявшись на ноги, иду по осколкам, слыша как под каблуками трещит битое стекло.

— Вот же камикадзе… А я думал, что они родом из Японии, а не старой Британии.

Пытаюсь пошутить я, забирая с раскрошенного возвышения на столе черное, тяжелое, литое кольцо. Скорее даже не кольцо, а браслет.

— Мы все — профессиональные камикадзе. А он исполнил свой долг до конца. — Мрачно ответствует Ксана.

Уронив артефакт в поясную сумку, быстро подхожу к заканчивающему фразу человеку, и обнимаю его, уронив голову на плечо, зарывшись в комья пыльных и пахнущих золой волос. Сопротивления нет, как и ответной реакции — только руки спадают по торсу.

— Идём, времени мало. — Раздается шепот.

Я слышу в нем ответы на большинство вопросов и раскрыв объятия, молча киваю, направляясь к выходу из мертвого зала. Тлен — к тлену. Но нам пока рано. Или поздно — всё зависит от точки зрения.

Выйдя в освещенный коридор, гляжу на хронометр. Пять минут. Надо спешить, чтобы уйти. «Таинственная смерть посла и известного частного коллекционера» — так и вижу заголовок утренних новостей. Без разницы, на самом деле. Главное, что следов к нам не найдут, а больше ничего и не требуется.

Следующие пять минут — стук каблуков. Коридор, лестница, бетонный пол крыши, железо перекрытия, вновь бетон. Остановившись, я оборачиваюсь, не прикасаясь к спутнице. Та тоже замирает, выбрасывая окурок, который она продолжала держать в руках до самого конца. Опять тудаже, вниз, в пропасть стали и камня.

Слабый взрыв и тропа падает вниз, а по верхнему этажу соседнего здания начинают расползаться язычки пламени. Дело сделано, можно идти. Прикасаюсь ладонью к исковерканной верхней губе. Отняв ее, разглядываю в отблесках пламени — так и есть. Кровь. Что ж, небольшая цена за артефакт, который позволит нам уничтожить Кланы.

Да и смысл этой операции, как я чувствую самым своим глубинным нутром, был даже гораздо больше и важнее, чем то кольцо-браслет, что покоится в моей поясной сумке, оттягивая ее к земле…

Глава 27

Рассыпаю по полу красную мелкую дисперсную крошку битого кирпича.

Не очень нравятся мне такие ритуалы. Но надо быть готовыми на все сто процентов — желательно даже больше. Наших сил может не хватить. Даже с учетом артефактов. Особенно с их учетом — чья-то сила должна их успешно прикрывать, пока они не пойдут в ход, как тоже Кольцо Змеи. Они же фонят с ужасной силой. А я не уверен, что у нас будет достаточно мощи порознь, чтобы еще и их прикрывать во время финальной операции до нужного времени. И нам надо будет видеть все и контролировать окружающее с точностью до последней запятой. Так что…

— Ты готова?

Обращаюсь к девушке, прислонившейся к стене, и глядящей на происходящее с легкой неопределенной ухмылкой из-под клочьев волос.

— А ты?

Ага, понятно. Значит, готова. Это я еще прикидываю и колеблюсь. Отряхнув руки, вытираю их о штаны. Да ладно, всё равно менять в очередной раз. С протяжным вздохом беру с серебряного подноса, установленного в углу помещения, рядом с Ксаной, кривой серповидный клинок и свой ритуальный кинжал. Клинок я протягиваю ей, а сам покрепче, двумя руками перехватываю свое оружие.

— Приступим.

Опустив кинжал, резко вскидываю его, вонзая в свою ладонь. Ощущения-то какие, Архонт их всех разорви!

Ксана зеркально режет кисть руки кривым клинком.

Подняв руку, я отвожу в сторону свое оружие, подходя к ней и кладя каплющую темно-багровой жидкостью ладонь ей на грудь. Она делает тоже самое. Замираю, закрыв глаза.

— Да будут связаны наши силы, чтобы открыть должный путь, который мы пройдем вместе. — Хором звучат два искаженных болью и злобой голоса.

Чувствую как нечто начинает рвать мое тело, вливаясь огненной злобной струёй вовнутрь. Моя раненая ладонь при этом становится отдельной вспышкой алого пламени, работающая как насос, всаживая в Ксану свою долю. Зрение плывет, застилая взгляд. Колени начинают подкашиваться, но я упорно стою, ожидая когда надо будет провести следующий этап. Наверное, уже сейчас.

Лезвие приближается к ее горлу, почти вслепую, делая надрез. Судя по новому приступу боли, сводящему мою глотку — она делает тоже самое.

— Порукой тому — жизнь. — Эхом разносится вокруг.

Нет больше сил, и я выпускаю из ослабевшей руки оружие. Двойной стук о пол.

Медленно оседаю вслед, на пол, с которого вздымаются клубы красной пыли и оказываюсь в луже крови, стекающей по нашим телам. Обнимаю ее шею, прижавшись к ней. Какой момент близости — и для чего он используется. Даже было бы смешно, если бы не было так больно.

— Гражданин Анри! — Раздался возглас откуда-то с первого этажа, перемежаемый сдавленной руганью и стуком каблуков.

Он поднял голову, потянувшись до щелканья старых костей. Положив перо на документы, которые просматривал за полночь, Анри Шевальер встал на ноги, положив было пальцы на рукоять именного многозарядного пистолета, по краю черного ствола которого было выгравировано: «Камраду Элефантуот Республики». После секундного колебания он усмехнулся, откинув седые волосы за плечи. В конце концов, он сильно заработался, но факт того, что сейчас полнолуние — неоспорим. И врученный ему три года назад при всём Конвенте дар — не нужен, даже если в его дом проник отряд роялистов и мракобесной черни.

— Франсуа? — Позвал он по имени гвардейца, который должен сейчас дежурить в приёмной зале первого этажа.

Снизу раздавались сдавленные вопли и тихие всхлипы. Топот каблуков по паркету, впрочем, почти прекратился. Анри вздохнул, и медленно перевязал волосы длинной черной бархатной лентой цвета траура. Не хотелось бы их потом отмывать от грязных нутряных жидкостей врагов Республики.

Вздохнув, комиссар по продовольствию и распределению камрад Элефант, сделал для себя вывод, что на вечернем заседании городского комитета он может получить серьёзную выволочку от гражданина Мишеля, президента Клуба Истинных и главы комитета по совместительству — за непроверенные отчёты о поставках… Ведь если сейчас будут некие сложности — он не успеет закончить проверку документов из окрестных деревень. Из которых, к слову, уже долгие годы невозможно изгнать рыскающих роялистских отродий и церковную чернь.

Медленно открыв дверь, он выглянул с балкона, глядя на зал. И быстро выдохнул, втягивая в пальцы сталь когтей. Кажется, проблемы будут, но иного рода — по крайней мере, пока. Даже слегка жаль.

Спустившись по лестнице, он подошёл к Франсуа, склонившемуся над двумя гонцами, облаченных в куртки цветов республиканского знамени. Втянув воздух раздувшимися ноздрями, он почуял смерть. Один из людей, развалившихся на диване — не жилец и вряд ли встретит рассвет.

— Гражданин Анри. — Резко обернулся к нему гвардеец. — Два гонца… Их преследовали. Я взял на себя смелость, мой комиссар, разместить их в приемной пока ты не вышел. Если ты не опочиваешь, то я встану на страже.

— Нет, иди. — Отмахнулся он, присаживаясь на стул, установленный рядом с диваном.

Перехватив карабин, верный Франсуа, участвовавший ещё в штурме Цитадели в начале революции, бегом отправился к дверям, начав возиться с замками.

Обратив все свое внимание на обоих людей, он поинтересовался у того из них, который ещё сидел и смотрел относительно осмысленным взглядом перед собой, схватившись за левый бок.

— Граждане, что привело вас сюда в столь поздний час?

— Именем Республики… — Подал было голос тот, кого Анри прозвал про себя «не жилец», и вновь опал на диване.

Тот же, к кому обращался камрад Элефант, перевел взгляд на него и взглянул прямо в черные провалы глаз.

— Страшная весть, гражданин комиссар… Гражданин Элефант, если не ошибаюсь?

— Так точно. — Кивнул Анри.

— Значит мы не ошиблись… — Вздохнул гонец. — Я — гонец Республики, Рафаил. А это — мой коллега, Мишель. Мы направлялись в столицу из Орло с ужасными вестями…

Сморщившись, он поправил куртку на боку.

Анри уловил запах смерти, но и силы, которая не дает Рафаилу умереть. Ну, конечно… Гражданин Рафаил — имя и сила, всё понятно, слава естеству.

— Давай я предложу тебе вина и хлеба, гражданин, чтобы ты мог восстановить силы. Тебе же этого будет достаточно, несмотря на ранение? — Учтиво предположил комиссар.

— Да, конечно. Я же… ну, при старом режиме мой народ…

— Я понял по имени, гражданин Республики. А твой товарищ — верный Республике, но просто человек. Боюсь, он не переживёт рассвета. — Кивнул в сторону лежащего Анри.

— Увы. Но ты бы знал, гражданин комиссар, через что мы прошли вместе. Я справлю черный ритуал по его посмертному пути к естеству, не пожалею своей крови! — Вскинулся было Рафаил, но тут же осел, охнув и схватившись за свой бок, царапая грязными ногтями пробитую пулями куртку.

— Тебе сначала надо не истечь своей. — Резко заметил Анри, чтобы скрыть небольшое смущение — он давно не видел в их заштатном городе истинного республиканского порыва, которому сам так отдавался. — Давай я всё же подам тебе пищи. Я делаю это сам, потому что состою в Клубе Истинных, и считаю невозможным использование труда работающих в то время суток, когда они должны отдыхать по своему естеству. Тебе придется немного подождать, надеюсь, злые вести смогут это вынести несколько минут?

— Надеюсь, — Пробормотал Рафаил, медленно стягивая с себя куртку.

Анри поднялся на ноги и отправился в кухонные помещения, пытаясь вспомнить, что оставила там кухарка Зоя, перед тем как уйти на время сна в свой дом. Кажется, две вареные курицы для внезапных случаев — как сейчас.

Вина было бутылок двадцать, это он помнил, потому что сам был ответственным лицом и выписывал его для гостей и слуг по ведомости. Кипу которых он так и не заполнит этой ночью, судя по всему.

Найдя на разделочном столе большое блюдо, он кинул туда целую курицу, найденную на леднике, и бутылку вина. Штопор нашелся тут же. В буфете отыскалось и полотенце для утирания рук и лица. Вот и отлично, можно возвращаться.

Вернувшись с блюдом в гостевую залу, он с ужасом увидел, как Рафаил положил ладонь на грудь своего друга, и, закрыв глаза, пытался влить в него сил.

— Дурак! — Крикнул он, ускорив шаг и водружая на маленький круглый столик поднос. — Ты же его уже не спасешь, а себя обессилишь так, что можешь навсегда остаться без сил твоего естества! Я — пьющий, я вижу это. И ты должен ощущать тоже!

Рафаил медленно убрал руку с груди своего коллеги, опустив голову.

— Я знаю. Но наше братство было закалено на улицах мятежного Тристана и жутких болотах под Орло… Он мой брат и верный гражданин… — Голос гонца упал до шепота.

Анри сразу понял — дело не только в горечи, но и в потери сил естества Рафаила. Ему надо срочно подпитать его едой. Слава естеству, натура народа этого верного республиканца приемлет и такую пищу для работы своих внутренних соков и токов.

— Ешь! — Вскрикнул он и отвесил гонцу пощечину.

— Да, да… — Медленно откликнулся тот и оторвал куриное бедро.

Анри сел на стул, откинувшись на витую позеленевшую бронзовую спинку. Необходимо выписать пару бумаг до утра, чтобы ни происходило — заполнить акт на проведение мессы в Храме Естества города для Рафаила в соответствии с его природой. Ему нужно будет еще добраться одному до столицы, без сил он этого не сможет.

Терпеливо подождав, пока гонец перестанет судорожно поглощать кусок пищи за куском, он открыл бутыль вина и подал ему в руки, мельком скривившись от той мысли, что он забыл принести кубок или бокал. Всё же каждый творится естеством к его профессии, и подумать об этом могла бы кухарка — а он забыл.

Впрочем, гражданин Рафаил не обратил на это внимания, схватив бутыль и присосавшись к ней губами. Что же, в конце концов, во время первых революционных боев они проходили через многое, и пить без фужеров — не самое страшное, что может ждать гражданина Республики.

Когда гонец отставил на поднос бутыль, ставшую ощутимо более пустой, он решил спросить.

— Не хочу прерывать твоё восстановление естества, но ты — гонец Республики, а я — её комиссар. Имеешь ли ты силы для того, чтобы ответить на вопросы о происходящем, прежде чем будешь заращивать раны током своих жидкостей и сил?

Рафаил кивнул, вытерев лицо и руки полотенцем. После секундного колебания он приложил его к своему обнаженному боку — окровавленная куртка и не менее измазанный короткий походный жакет уже лежали неподалеку.

— Да. Я буду восстанавливаться после рассказа, долг перед городом зовет. Но позже я останусь у тебя до утра.

— Естественно. — Веско ответил Анри. — Я прикажу утром слугам предоставить тебе сменную одежду и ты сможешь отправиться в путь. Впрочем, я предполагал выписать тебе бумаги и на восстановительную мессу в Храме Естества в городе, если тебе хватит времени.

— Не уверен. — Резко ответил гонец. — Хотя я и благодарен тебе за следование принципам нашего Республиканского Братства. Всё очень плохо. В Орло вспыхнул мятеж. А президент местного комитета — оказался заговорщиком и возглавил волнения. Гвардия и члены клубов частично убиты, частично перешли на сторону мятежа. В сам Орло вошли из окрестных болот отряды церковников и роялистов, ты знаешь — там они до сих пор не подавлены, несмотря на годы борьбы… Самое ужасное — президент комитета был в связи с Островом. Береговые батареи заметили приближение обычных и летающих кораблей с моря, но спустя несколько часов — были обезоружены переметнувшимися. Весь берег может рухнуть.

— Вас двоих подстрелили по дороге? — Спросил Анри, пытаясь осознать масштаб катастрофы и простой факт того, что армия роялистов и интервентов первым делом пройдет из Орло через их город.

— Нет. Хуже. Здесь, в городе. Мы хотели остановиться в ночной таверне, но прямо на входе по нам произвели залп из картечных ружей. Лошади пали, мы — ранены. Пока мы бежали нас преследовали, но не показывались на вид. У твоего особняка они отстали, не стали приближаться. Видимо слава камрада Элефанта, Бича Крестьян… — Закончил гонец, откидываясь на спинку дивана.

Анри же напротив — резко выпрямился. Заговор прямо у ворот его дома. Видимо, кто-то среди в Афенде решил пойти по стопам мятежников в Орло. И вот, может быть прямо сейчас…

В дверь раздался громкий стук.

Приоткрыв глаз, тут же его закрываю, морщась от режущего глаза солнечного света, проникающего сквозь тяжелые шторы, завешивающие окно. Даже не пытаюсь анализировать увиденную только что Тень — да какая, в конце концов, уже разница? Увидел ли я намеки на ответы, очередной параллельный мир или просто занесло мой кипящий разум Архонт знает куда… И что? Достаточно просто воспринять это как данность и забыть. Недолго уже осталось в любом случае — как бы что ни повернулось. Тем более, есть смутное понимание того, что я увидел кусочек жизни полноценного, настоящего, иного мира. Искать же портал еще и в третий мир? Покорять его? Отправлять туда разведчиков? Нет, зачем. Тем более, вряд ли найдем подходящий переходный портал, это надолго — на годы поиска. Да и уровень развития там повыше, автомат и гранатомет уже не поможет в наведении порядка и захвате ценностей. Хватит с нас и мира силуров, который достался Алуайе. Если она справится, конечно. Однако могу сообразить, по самой примерной мерке, почему мне явился тот мир. Безнадега. Предательства. Долг. Самопожертвование. Нелюди. И… шанс. Все появляется неспроста и у всего есть выход. Главное — постараться. Вполне достаточный анализ. И да… Желаю тебе успехов, Анри. Может быть, ты будешь умнее нас — и спасешь свою Революцию, Республику и вообще твой Мир… А мы — мы воспользуемся своим долгом, искуплением и попыткой все изменить. Кстати, о нас…

Тихонько вздохнув, все же вновь делаю попытку и пытаюсь оглядеться. Ну, конечно, нас никто не побеспокоил. И поэтому еще так все тянет. Видимо, пока я был в отключке, мое тело даже не шевелилось, пребывая в мертвом сне. Аккуратно поднимаю руку, спихивая с груди голову Ксаны, несмотря на жгущие огнем мышцы, опершись и сев. Приваливаюсь к стене, хватая ртом воздух. Руки покрыты коркой запекшейся крови, также как и грудь, живот, волосы девушки… Да все кругом.

Интересно, получился ли ритуал? Хотя, если мы оба остались живы — то, скорее всего, да.

Когда она очнется можно будет проверить. Надо же — редчайший случай! Я очухался первым. Даже не ожидал от себя такого подвига. Странно только одно — какое-то странное ощущение в груди, как будто там проворачивают нож. Вот туда никто точно не всаживал клинков… Если только — да, вливали энергии. Опустив голову, провожу затекшей ладонью по коже — как иголочки прошлись по плоти. Точно, ритуал завершился удачно.

Положив пальцы на затылок человека, лежащего рядом со мной, провожу по чужим волосам, ощутив резкий всплеск чего-то. Да, это именно оно. Восприятие раздвоилось, и я одновременно получаю сигнал с двух сторон. Я и веду по ее взлохмаченным локонам своей рукой — и чувствую, как будто нечто касается моей головы.

Любопытно, действительно. Тихий хрип раздается из моей… нет — ее глотки. Она открывает глаза, фокусируя взгляд на мне, и не шевелясь.

— Зачем..?

Кашель прервал ее вопрос, заставив биться ее тело в судороге.

— Зачем разбудил и лезешь в мою голову?

— Нет. Просто проверил результат. Тем более, это же можно контролировать сознательно, простым внутренним щитом.

— Ага.

И она мгновенно закрывается, прикрыв глаза.

— Достань сигареты. Срочно.

Хмыкнув, протягиваю руку, подтягивая к себе измазанную в красном — крошке и крови, — пачку.

— Держи.

Закурив, смотрю в потолок, разглядывая клубы дыма. Она тоже смогла подняться и, отвернувшись от меня, прикурила, скрывшись за мысленным щитом и клочьями волос. Я могу ее понять.

Мы практически полностью подготовились. Больше уже и добавить нечего. Остается только ждать, когда Ави объявит, торжествующе блестя глазами, о времени и месте проведения Круга Кланов.

Глава 28

Алуайа разглядывала со своего трона оборванцев, закованных в цепи. Это были выжившие и взятые в плен офицеры силурской армии, подошедшей к городу — ЕЁ городу.

— Зачем вы явились в мои владения, смертные?

Пробасила, наконец, она, закончив наслаждаться своим превосходством над местными. Они думали, что они тут высокородные? И они поклоняются некоей Тьме? Да они ничего не знают об истинном могуществе и Тьме, родившейся из тела Архонта. И даже то, что это иной мир — не искупает их глупости, а значит и слабости. Они должны или служить, познав новую власть, или присоединиться к своим покойным товарищам.

Один из силуров, с частично сорванными с его изорванного плаща алыми нашивками — Алуайа знала, что это обозначает статус генерала — дернулся, рефлекторно, как от удара.

— Я дозволяю вам говорить — и отвечайте мне, Баронессе Алуайе, сразу же. — Процедила она.

Бывший генерал поднялся на ноги, слегка склонив голову, но яростно глядя исподлобья на нее. Какое милое сопротивление. Прямо как она когда-то вымаливала прощение у Кормато, а до того — пошла на суд его отца вместе с Яртом… Краткое ассоциативное воспоминание вызвало у нее прилив гнева, заставив сжать стальные кулаки с резким скрипом сервомоторов.

Генерал вновь вздрогнул, но ответил.

— Мы вернулись за нашими владениями. Этот город — часть Империи Силуров, и владение моего Великого Рода…

Алуайа, все еще испытывающая ярость из-за нечаянно вспыхнувших воспоминаний о ее прошлой слабости, взмахнула железом когтей, прерывая силура.

— Ты слышал, а второй раз я не повторяю. Баронесса. Алуайа. Или это сложно для вашего разума? Тогда мне не нужны такие слабые умы.

— Баронесса Алуайа… — Сжав челюсти, добавил офицер. — Я не знаю откуда вы пришли и кто призвал вас. Но наша Империя ведет войну со Светом — и эти земли были захвачены ими, людьми и нашими забывшими истину сородичами — эльфами. С их прислужниками. Поэтому мы не ожидали встретить здесь кого-либо еще, идя за своей землей!

Алуайа уже немного успокоилась. В конце концов, она всегда гордилась — и небезосновательно — своей способностью к манипуляциям. И на этих офицеров у нее были свои планы. В конце концов, завоевать целый мир без помощи служащих тебе местных, с ее ресурсами, довольно сложно. Тем более, если Ярт вдруг падет в своей бессмысленной и беспощадной борьбе с мироустройством, пытаясь исправить то, что частично и сам создал в своем древнем бунте против порядков Цитаделей…

— Что ж, это достойное объяснение. Которое я могу принять. И поэтому вы не будете казнены тут же, а можете говорить со мной.

Процедила она сквозь обожженные губы. Дыхание с хрипом вырывалось сквозь щели маски, резонируя эхом, добавляющим басовитости ее интонациям. Она любила свой нынешний облик — настоящее произведение искусства. Где каждая деталь вынужденно-искалеченного образа служит своим целям. Её целям.

Генерал оглянулся на своих товарищей, очевидно раздумывая, начать ли говорить дальше. Но сдержался, промолчав. И правильно — она не давала разрешения на это, ведь она не закончила пока свою речь. А каждое противоречие слуг и смертных ее власти — должно караться. Она — не Ярт, готовый просто так, даже обладая могуществом, пить из одной лохани с низшими. Время ее слабости и так изрядно затянулось — и спасибо тебе, помянутый Ярт, за то, что ты помог мне это изменить. Простив даже за манипуляции, раскрытые противной Ксаной. Благородство Ярта, конечно, хорошо. Она готова отплачивать ему тем же, если вдруг понадобится. Но не остальным.

— Я готова принять ваши извинения. И вашу службу нашей Цитадели. Этот мир должен принять истинное могущество настоящей Тьмы, принять знание о умершем Архонте и его аватарах-ангелах, несущих свет познания. В данном случае — обо мне. — Алуайа улыбалась под маской, наслаждаясь каждым словом, раздающимся из ее рта.

Офицеры начали активно переглядываться, но генерал приподнял — очень медленно — ладонь, прерывая их. Молодец, понимает, что стража уже навела на них стволы автоматов, ожидая одного неверного движения, чтобы положить их всех тут же.

— В этом мире… Баронесса Алуайа?

После короткой заминки он добавил ее титул. И да, этот силур даже умнее, чем она думала. Из этого выйдет толк, если сломать его здесь и сейчас.

— Да.

Алуайа поднялась со своего трона, слыша порванными и обгоревшими ушами, как натужно загудели приводы в ее теле, сопровождая движения. Даже в ее мире это производило впечатление — несмотря на прогресс в киборгизации.

— Я пришла из иного, несравненно более могучего мира, где вся власть принадлежит подлинным наследникам Архонта, сотканным из него. Ваши игры в «Свет» и «Тьму» смешает меня. Вы… примитивны. Я же была избрана среди прочих для того, чтобы войти в этот мир и донести до него новое. Сжать его в кулаке истинного владычества.

Алуайа подошла к генералу, сжав кулак, и смерив его взглядом сверху вниз. Высота ее искусственных протезов, заменяющих руины ног девушки, у которой она позаимствовала тело, это позволяла.

— Миров много… И вы освоили перемещение между ними… Владыки, сделанные из плоти и железа… — Генерал бормотал скорее сам себе, поэтому Алуайа не стала его карать за отсутствие упоминания ее титула, замерев над ним. — Это действительно могучая цивилизация… Но Молк? Он же оберегает нас и наш мир, настоящий Бог Тьмы?!

Алуайа положила ему на плечи свои пудовые руки.

— Я здесь уже достаточно, чтобы обнаружить то, что тебе не понравится. Молка не существует. Возможно, он когда-то и был одним из Творцов вашего мира… Но даже боги умирают. Наш мир был создан Архонтом, который исчез, растворившись в магии, во тьме… Чтобы создать нас. Возможно, что с вами похожая история случилась, дети мои. — Хмыкнула Алуайа, добавив в свой голос издевательского и пустого сожаления. — И раз вы одни — я должна возглавить здесь всё. И еще один мир станет по-настоящему развитым…

Генерал упал на колени, в равной мере от веса, навалившегося на его плечи, так и от груза того, что он сейчас слышал.

— «Он ушел к хрустальным пикам звезд, однажды пообещав вернуться к детям своим». — Внезапно раздался тихий голос одного из офицеров рядом. — Неужели он полностью покинул нас, посчитав слишком слабыми и глупыми для своей власти над нами?

— И это вероятно. Боги могут покидать свои миры. Ведь даже ангелы это умеют.

Медленно говорила Алуайа, отвернувшись, и возвращаясь к своему трону. Сплетать ложь, облекая ее в форму правды — вот оно, один из видов подлинной власти, освоенной в ее мире. Ложь, богатство, власть — три составляющие. Только для Ярта имеет значение кое-что еще… Что она понимала, но более разумом, нежели нутром. Но и Ярт всегда был не таким как все среди рода даймони. Ангелов, надо же. Ее родственничек — «ангел», как и она. Однако термин хороший, приятный. Лучше непонятного «даймони» на черном наречии древности.

— Что ж… Это меняет многое, Баронесса Алуайа. Но я не могу изменить клятве Империи и своему Великому Роду. Я не готов разрушать нас самих, как Вы, вероятно, намекаете… — Решительно произнес генерал, обращаясь к ее спине.

Алуайа устроилась на троне, запахнув на стальные сочленения своей плоти тяжелый плащ.

— А кто говорит об измене? Я не собираюсь обращать в истинную веру и службу этих ваших… служителей Света. Они потеряны изначально, будучи совершенно примитивными созданиями. Я только собираюсь свергнуть ваш Конклав и провозгласить вашу драгоценную Империю Силуров Цитаделью. Я буду править вашей Империей. И я приведу ее к могуществу. А если ты, генерал, со своими офицерами, присоединишься к нам и дашь нерушимую клятву верности — твой род будет достаточно приближен к новой власти и не потеряет ничего… По крайней мере, не будет уничтожен моей волей. — Алуайа сплетала угрозу и подачку в одно в своем излюбленном стиле. — Ваша Империя слаба. Она запуталась. Она проигрывает слабакам, верящим вообще не пойми во что. Это говорит о том, что она идет по неверному пути и ей нужны те, кто очистит ее и преобразует. Это сделаю я.

Генерал задумался, взяв паузу.

— Можно ли мне посовещаться сначала со своими людьми?

— Конечно. У вас есть время до заката светила, чтобы определиться. Умереть или возвыситься самим и привести вашу Империю к невероятным высотам… только свергнув Конклав и сделав меня Владычицей. — Усмехнулась она.

Генерал отрывисто поклонился и дал знак своим силурам. Те повторили его поклон.

— Уведите их до заката. — Громыхнула Алуайа железом руки о железо трона.

Слуги тут же окружили офицеров, подхватив их под руки и вывели из зала, оставляя Алуайю в одиночестве. В ее разуме мелькнула мысль о долге перед Яртом и том, как она отплатит ему за благородство. Судя по волнениям в местном бушующем магическом фоне — Баронесса уже вычленила где находится Аделаида, за которую просил ее родственник. Женщина пребывала в столице силуров. И, значит, как только их твердыня падет, та будет освобождена. Алуайаощущала что та в плену и испытывает неизбывные муки. А после освобождения… нет. Ярт прямо намекнул, что в их мире ей делать нечего, все будет слишком плохо. Значит, Ада будет здесь. Она даже назначит ей лен… Ту же столицу. Хороший карьерный рост — с потерянной женщины до местной владычицы. Все будет исполнено, как и хотел ее родич.

Подняв руку призываю всех к молчанию. Поглаживая второй рукой череп лича, я аккуратно готовлюсь к продолжению своей речи.

— Таким образом, могу заключить, что… Нам необходимо уничтожить Кланы. И произойдет это прямо на том собрании Круга, которое должно случиться. Все вы должны понимать, насколько это непростое дело. Поэтому атаку возглавим и проведем лично мы с Лордом Ксаной. Вдвоем. Тем более, на Круг будут допущены только главы Кланов. В чем же будет ваша роль? Вы должны быть готовы. Как только Круг падет — вы возьмете власть повсюду. Силой сомнете все обезглавленные организации, до которых сможете дотянуться и либо заставите их присоединиться, либо уничтожите подчистую, без жалости и сомнений.

Завершив свою речь, я закрываю глаза, пытаясь перебороть начало нового приступа истерики. В такой момент нельзя пускать слюни, и закатив глаза, кататься по полу, захлебываясь смехом. Ксана, стоящая за моей спиной, положив руки на спинку высокого кресла и разглядывая с презрительной усмешкой собрание, бросила на меня взгляд и опустила щиты на своем разуме.

Холод и колючие иглы мгновенно остудили мое раскаленное сознание, вливаясь в истерический поток. «Успокойся, наконец. Я… рядом». Ощущаю то, с каким трудом она вербализировала окончание фразы, переступая через себя — это я тоже чувствую в беснующемся потоке льда, вторгнувшемся в мое нутро.

Тихо выдохнув воздух через сжатые руины губ, слегка киваю, думая о том, как я ей признателен. В ответ получаю только довольно злые, но успокаивающие образы того, как она скашивает взгляд на меня с легким презрением и неудовольствием. Моргнув, отсекаю канал зрительного восприятия.

— Есть вопросы? — Интересуюсь, сжав до боли черепа на подлокотниках своего кресла.

Ави. Ну, конечно, Ави…

— Почему Вы, Лорд, говорите так, будто мы будем действовать сами?

Вот он, этот вопрос. Медленно отвечаю, формулируя слова так, чтобы это не вызвало бури.

— Потому что есть малая, исчезающая возможность того, что мы с Ксаной покинем вас всех. Уничтожить Круг будет непросто даже для нас. Возможно — только возможно — что нам придется заплатить за это такую цену, которая не позволит нам вернуться к вам.

— Вы вознесетесь? — Внезапно спрашивает Ави.

Что? Вот такого вопроса я точно не ожидал. Что он вообще имеет в виду? Мое удивление переполняет меня, несмотря на маску отстраненности на моем искалеченном лице. С моей-то рожицей это не сложно делать… Чувствую, как в ответ мне приходит порция такого же шока, сдобренная ощутимым отзывом: «Он окончательно съехал с катушек?».

Поэтому, едва растянув синюшные куски губ в ухмылке, просто молчу. Ави понимает, что ответа он не услышит, и кивает. Сам себе, видимо.

— Другие вопросы? — Прямо таки елейным голосом интересуется человек у меня за спиной. — По существу, так сказать?

— Я верю и надеюсь, что вы вернетесь. — Говорит снова Управляющий. — Но если вдруг… Кто нас возглавит? Баронесса Алуайа вернется оттуда?

А вот это сложный вопрос. Честно говоря, мне просто все равно. Потому что если мы вернемся — все будет и так как надо. А если вдруг нет — то и какая, собственно, разница, что будет дальше, кроме того, что наши последователи будут зачищать остатки действующего миропорядка в меру своих сил и способностей?

«Такой ответ не устроит собрание, пусть они и вроде как наши слуги» — тихо звучит в моем разуме голос. «Я уж догадываюсь, только что ему ответить… Нет предположений?». «Давай я. Потому что ты сейчас начнешь рассусоливать и оправдываться…».

Девушка выходит из-за кресла, царапнув напоследок длинным крашеными когтями спинку, чуть не разорвав обивку. Я чувствую, в каком она бешенстве, от искреннего презрения к ним, сотканного из ледяного огня, и как она тяжело дышит, пытаясь настроиться на иной лад. «Хватит, а? Извращенец» — как ухмылка, и физический канал вновь отсекается. «Я не специально».

— На этот вопрос отвечу я. — Она подходит к Ави, проведя ногтями по его щеке, оставляя за собой красные полосы. — Если вдруг такое случится — вы сами все знаете. Мы уже достаточно рассказали вам. Неужели это будет так сложно понять и мы ошиблись в вас… В тебе, Ави?

Смех, тонкий, покрытый инеем, звучит в моей голове. Я знаю чей.

— Баронесса Алуайа в связи с покорением иного мира не будет возвращаться, нет. Ее задача будет стать Лордом там, вдалеке, через время и пространство…

Хохот. Холодный, как презрение к Ави и собравшимся болванчикам.

— Просто подумайте, что вы будете должны делать. Или у нас теперь демократия, чтобы мы перед вами отчитывались?

Она — нет, серьезно, — щелкает Ави по носу, одновременно поправляя ладонью клинок на поясе.

— Вы же просто должны в нас верить. Все идет так, как надо… И будет идти согласно плану. По крайней мере в той его части, что доступен вам и понятен… Я ясно выражаюсь, Управляющий?

Ави только судорожно кивает, натужно сглатывая слюну.

Она улыбается — так мило, как я никогда не видел… По крайней мере, в свой адрес. И, отвернувшись, уходит из зала. «Я больше видеть этих идиотов не могу, и твою ручную обезьянку в том числе. Заканчивай комедию и возвращайся».

Хмыкнув, в смешанных чувствах от пережитой сцены — могу представить что творилось в уме всерьез воспринимающего все это Ави — опять киваю. Да что ж это такое — никак не могу перестроиться и перестать внешне проявлять внутреннее общение… Это ведь все равно что с самим собой говорить, не нужно это показывать, нет смысла. А выглядит как сумасшествие. Хотя эти… да, эти воспринимают все иначе. Для них это не псих сидит на кресле рядом с черепочками, а великий Лорд что-то там продумывает о своих шедевральных замыслах, общаясь, небось, с самой Тварью.

— Еще какие-нибудь вопросы? — Ровно спрашиваю я, что стоит мне немалых усилий.

— Нет, Лорд. Теперь нам все ясно. Мы будем готовиться и выполнять все, что вы не прикажете… Все будет по вашему плану. Только мне придется покинуть вас на обсуждение и утруску вопросов по собранию приговоренного Круга. Если Вы позволите? — Ави, по моему, уже на колени упасть готов.

— Конечно. И чем скорее состоится Круг, тем лучше.

— Я приложу все тройное влияние Кланов нашей Цитадели к этому. — Кланяется Ави.

— Отлично. А я отправлюсь пока медитировать в свою спальню. Все как всегда — если какие вопросы и сложности — тут же докладываете нам.

Поднявшись, я отмахиваюсь от настырного Управляющего, выходя из зала. Ритуал прощания друг с другом и церемониальных поклонов они как-нибудь сами закончат, — без меня в этом фарсе.

Глава 29

Меня тошнит и сильно. Долгий перелет на самолете и блуждание по грязным окольным дорогам на джипе не добавляют радости моему желудку. Но ничего, потерпи, дорогой мой внутренний орган, это все ненадолго. Скоро ты отдохнешь… Почему я так уверен в том, что даже не хочу упоминать? Это пессимизм, предвидение или знание как оно должно случиться? Не знаю и не хочу знать.

Смотрю на свою ладонь, покрытую шрамами от многочисленных бесконечных ритуалов. На свои пальцы, трясущиеся и холодные, увенчанные кольцами. С тихим вздохом, откидываясь на спинку сидения, коснувшись осмотренной ладонью плеча девушки. Та приоткрывает глаза, бросая на меня взгляд как будто черных глаз. Стоп, а какой у нее был цвет глаз? Нет, я точно помню… Или не помню…

Сжав зубы, извлекаю сигарету, прикуривая. Протягиваю еще одну — ей. Тонкие струйки дыма на мгновение задерживаются в воздухе, и тут же улетучиваются, в приоткрытые окна. Я уже не боюсь заболеть. Ничем. В конце концов, лишь жизнь — единственная смертельная болезнь. И не только для людей, но и для глупых — слишком умных — даймони.

Достаю зеркальце, разглядывая свое лицо. Остатки волос, жидкими пучками свисающими с бугристого черепа, покрашены в ортодоксальный для руководителей Кланов черный цвет. Пятнистое, с позволения сказать, лицо покрыто белым гримом, придающим сходство с личом. Темные глаза, без признаков радужки, взирают с непонятным выражением. Так и у меня они стали цвета тьмы… И я даже не заметил когда и почему.

Уронив на сидение зеркальце, судорожно затягиваюсь тлеющей сигаретой. Нас ждет цирк уродов — и я — главный экспонат. Паноптикум скоро начнется. Остается, судя по ощущениям приближающейся бури скрытой магии, замершей не так далеко, минут двадцать просто жизни. До того как мы прибудем к древнему замку в Карпатах, где объявлено на это полнолуние очередное — надеюсь, что последнее — собрание Круга Кланов.

— Ты понимаешь… — Покосившись на румына-шофера говорю я. — Что для нас не будет больше…

Не хочу общаться мыслью. Только не сейчас, когда в моем разуме царит гнетущее отчаяние. Поэтому барьеры пока что я воздвиг со своей стороны между нашими умами по максимуму. Подозреваю, что она сделала тоже самое.

— Я похожа на идиота? — Хмыкает она. — Думаю, ты должен знать, что это только начало…

И она сжимает свои пальцы железной хваткой на моей ладони, до крови расцарапывая ее. Это краткое проявление эмоций практически за миг отсекается, и она снова расслабленно отворачивается, глядя в окно и сжимая лишь в слегка подрагивающей руке потрескивающую сигарету.

«До конца».

«До конца».

Действительно ли состоялся обмен мыслями, или мне кажется? Щиты воздвигнуты максимально вроде как…

Шофер оглядывается и на ломаном английском объясняет, что досточтимым осталось ждать недолго, минут через пятнадцать мы будем на месте. Встречаю его слова молчанием, мне это и так ясно. А вот водиле только радоваться нечему. Все свидетели сбора Круга устраняются сразу по выполнению своей миссии. Так что автокатастрофа на обратном пути, при возвращении в аэропорт, ему гарантирована. Не думаю, что организаторы будут что-то особое выдумывать — а это стандартная методика. Да и, к тому же, я вижу на нем, прищурившись, сошедшуюся смертельную ловушку вероятностей. Нет, он не доживет до полуночи.

Открыв окно, гляжу на затянутое облаками небо. Бояться солнца нет необходимости, с такими-то грозовыми тучами. Подставляю лицо бьющим навстречу потокам ветра, делая еще одну затяжку, и раскрываю кулак, наблюдая как окурок улетает вдаль, подхваченный воздушной волной.

По телу начинает ходить дрожь. Что-то внутри настраивается на беспощадную борьбу, в яростном желании жить. И это то, что мне сейчас нужно. В том бою, что нас ждет, будут необходимы все силы. И никакие зелья не помогут. Надо будет быть самим собой… просто так. Как есть. Без ничего.

Закрыв окно, кашляю, выплевывая под ноги кровяной комок. Интересно, симптомом чего это является? Из чистого любопытства? Последствие какого-нибудь ритуала что ли.

Машина подпрыгивает на очередном ухабе, и я закрываю глаза. Последние минуты надо собираться с силами, успеть закрыть все сюрпризы. Снимаю все щиты, позволяя своей горечи слиться со льдом решимости. Фокусирую мощь, направляя ее пологом на все амулеты и артефакты, что хранятся в наших поясных сумках. Свой ритуальный клинок и меч девушки не прикрываю, кстати. Все равно по ритуалу «доверия» — ха, доверие среди старых пауков — их придется оставить при входе. Протаскивать же их с собой — это сложно и только лишний раз ставить под угрозу весь план проникновения на Круг, начиная вполне вероятные разборки уже с первым рядом оцепления. Нам хватит и того, что есть.

Джип тормозит, девушка открывает дверцы и выходит наружу первой, мимолетно взглянув на меня и растерев в кулаке бычок сигареты, который она до сих пор держала в руке. Вылез следом, делая глубокий вдох. Неприятное ощущение в желудке проходит, заливаемое потоком внутренней силы, начавшей высвобождаться из нутра. В данный момент я должен выглядеть как глава Клана, даже союза трех Кланов. Небывалое последние столетия событие! Поэтому и исходить от моей персоны должно ощущение высокомерной презрительности. Вот как раз такое, как сейчас исходит от моей спутницы. Потянувшись мыслью, захватываю в себя немного этого отстраненного льда, прочувствова его и выработав, выкинув пологом на свою ауру. Вот как-то так. И еще слегка прищурить глаза, одновременно искривив выкрашенные черной помадой руины губ.

Подхватив под руку девушку, выпрямляю спину, и мы идем сквозь первый кордон, где стоят молчаливые наемники, только бросившие на нас взгляд. Конечно, у нас на балахонах символы Клана, поэтому интереса у этой стражи мы не вызываем. Им известно кого пускать, а кого нет.

Войдя в раскрытые ворота перед старым готическим замком, следуем по дорожке, покрытой гравием. Здесь и второй кордон. Тоже наемники, но уже не из простых людей, а из разнообразных ассасинских культов. Кланы параноидальны — нельзя доверить охрану собрания Круга собственным людям. Иначе кто-то может использовать «своих» ради чего-нибудь такого, в духе того, что задумали мы. И охранять сборища будут посторонние структуры. Ведь если им заплачено вскладчину деньгами — значит, это гарантирует исполнение контракта. Вот и наживаются на Кланах разнообразные сумрачные организации.

Подходим к высоким сводчатым тяжелым дверям внутрь, из мореного заклятого дуба, обшитого черным железом. Впечатляет, несомненно. Здесь охрана уже останавливает нас. Ко мне и Ксане подходят двое, отлепляясь от стен.

Третий, последний кордон. Глядя на них сквозь прищуренные набрякшие веки вижу, что это культисты Павшего Бога. Пожалуй, самые сильные боевики на европейском континенте из владеющих магией. Их организации разрозненны, но имеют единую структуру и руководство. Их возглавляет Король и Жрица, насколько я помню. Кланы часто используют этих ребят для прикрытия. Почти не люди. Даже так — почти что нелюди. Ордена этих культистов — штука очень похожая на Кланы, только растущая из иного корня, но в не менее глубокой древности этот исток. Они также как и Кланы враждуют друг с другом, но по иной причине — ради того, чтобы приблизиться к статусу тех, кто назначит новых Короля и Жреца после смерти предыдущих. Я читал, что однажды они попытались отобрать пальму первенства, так сказать, в закулисной власти у Кланов. И даже им удалось уничтожить несколько Кланов — нешуточное достижение. Но мор и чума, сотканные разъяренными владыками Круга быстро поставили их на место, выкосив как культистов, так и простых смертных на континенте. После этого Кланы продолжили наслаждаться своим статусом тайных владык. А Ордена Павшего Бога… Ну они стали заниматься тем, чем занимается любая крутая «мафия», и до чего Кланам нет дела в их высокомерии — настоящим подспудным управлением всеми сектантскими и магическими организациями континента. Там длинная история — но это и неважно сейчас. По крайней мере, для меня и моей спутницы.

Двое культистов подошли к нам, слегка поклонившись, и молча протянули руки. Я, сохраняя все тоже выражение того уродства, что представляет мое лицо, опускаю руку в карман, и протягиваю ближайшему ко мне бумагу. Простой пергамен, на который нанесена печать с именем. Ксана поступает аналогично. Боевики Павшего Бога накладывают на них ладони, едва прикрыв глаза, и тут же отступают обратно в тень. Проверка пройдена, мы — действительно те, за кого себя выдаем. По крайней мере, так они думают. И молодцы. Вы умрете, если все пойдет по плану быстро, даже не узнав о своей ошибке.

— Я уже замерзла. — Брезгливым голосом выдает девушка.

— Я тоже. Глупые формальности. — Кривлюсь я в ответ.

Кажется, роль двух высокомерных ублюдков играется как должно.

Двери распахиваются, и мы заходим внутрь, оказываясь в огромном холле в классическом стиле неоготики. Или готики. Я не особо силен в архитектуре и оформлении. Пафосно и мрачно, в любом случае.

Подскочивший служка с бритым затылком, на котором был вытатуирован приказ безусловной службы, поклонился и нараспев произнес:

— Досточтимые гости, Круг собирается нынче, проходите на собрание. Прямо по лестнице, мимо каменных стражей, в алые врата.

Отмахнувшись от него, гляжу на носки своих сапог. Тоже могут пригодиться. Не зря напряг Ави — стальные стаканы в носках могут сыграть свою роль. Большая часть местных пауков всегда забывает о силе удара ногой под дых. Самому бы не забыть. А то я себя знаю…

Поднявшись по лестнице, смотрю на свою спутницу.

— Я хотел сказать, что… — Начинаю я, замявшись.

— Я знаю. Поговорим потом. — Резко прерывает меня она, глядя сквозь локоны волос.

— А оно будет? — Как мне кажется резонно спрашиваю.

— Неважно. — Она проводит в воздухе ладонью. — Главное, что все и так ясно.

Она откидывает на мгновение волосы, приблизив свое лицо к моему. Ее дыхание опаляет мой изорванный нос. Черные глаза внимательно смотрят прямо вовнутрь моей души и у меня перехватывает дыхание. Да, я знаю. И знаю, что ты знаешь. То, что никто из нас не скажет сейчас. Крепко сжимаю ее плечи в объятиях, притянув к себе. И — единственный раз — мой спутник отвечает тем же, прильнув ко мне. Несколько секунд, говорящих все. Быстро смагриваю влагу, появившую в левом глазу. Нельзя этого, никак. Не здесь и не сейчас. А других возможностей и нет в принципе.

— Я… — Все же делаю я новую скомканную попытку.

— И я. И я. — Волосы снова укрывают лицо, спадая со лба на глаза и скулы. — Идем.

Быстро киваю, возвращая на лицо прежнее выражение. Человек тоже отстраняется, сделав шаг назад и аккуратно убирая руки. За нами вполне могут наблюдать в этот момент. Церемонно взяв ее за руку, поднимаю голову, вышагивая к алым дверям, мимо каменных статуй средневековых рыцарей, за забралами которых я ощущаю красные светящиеся глаза. Это последний рубеж стражи, оживленные големы, наблюдающие за порядком. А вдруг наемники предадут? Кланы — это не просто паранойя, Кланы — это концентрированная и дистиллированная паранойя.

Двери открываются и закрываются с тихим шелестом, отсекая нас от мира вовне. Никуда не сбежать. Да и пути назад уже давно нет.

Все будет исполнено. Кланы падут. Прошлое будет переписано настоящим. Все что было связано, скрыто и испорчено — будет развязано, открыто и исправлено. А с ним — и мы. И даже не остается «пока». Прямо здесь и именно сейчас.

Карающий ангел Архонта, говорите? Вот и кара. И себе, и грешникам.

А со мною… Тот, кого я не назову, но я вижу чей взгляд смотрит глазами моей спутницы. Наблюдай. Я исполню все, о чем ты говорил. Я запомнил ту Тень, которая не Тень, но прошлое, сотканное из вероятности невозможного будущего. Оно наступает, и я иду к тебе. Чего бы это ни стоило. А я знаю цену, которую мы заплатим этой ночью и в этом месте.

Глава 30

Поправляю жесткий воротник балахона, обливаясь потом. Вот сейчас церемониальная часть начинается, все рассаживаются по своим местам. Уже почти не надо терпеть, пряча мокрые ледяные руки в карманах одеяния. Щиты внутри моего разума опущены полностью, и я посылаю короткий импульс своей спутнице. Та даже не покосилась на меня, лишь отправив в ответ сигнал — жесткий, холодный, полной готовности.

Опускаю пальцы на поясную сумку, сплетая нашей сдвоенной мощью прикрытие полога на содержимом раскрываемого кармана. Моя ладонь обхватывает тяжелый браслет Кольца Змеи. Какая ирония — эта штука и создавалась однажды, ее создателями, чтобы с ее помощью попробовать бросить вызов Кланам и подчинить их для жрецов Черного Культа. Но они не успели им воспользоваться — Цезарь пришел раньше. А я — как раз вовремя.

Медленно наливаю энергией тяжелую плоть металла, продолжая скрывать его под махинациями невидимости. Вокруг бушует сдержанная буря магии — здесь собралось очень много старых пауков. Больше, чем я опасался — на Круг прибыли главы Кланов Евразии. Жаль, что меньше, чем я хотел — чтобы со всего мира. Но и этого будет достаточно. Обойдемся без Австралии, Америк и Африки. С ними потом справятся и люди Ави, думаю.

Нынешний церемониймейстер — глава Клана румынской столицы, поднимается на ноги, ударив молоточком по маленькой пирамиде.

— Собрание началось!

О да, началось…

Резко выбрасываю руку, швыряя Кольцо Змеи в его сторону. Время растягивается, не в силах справиться с прорвавшейся силой магии вокруг.

…Тяжелый браслет падает на стол, начиная светиться алым…

…Я вскакиваю на ноги, ударом сапога отшвыривая с кресла сидящего рядом со мной главу одного из Кланов на пол. Выбрасываю руки, позволяя скопленной на кольцах силе уйти в один удар — прямо по браслету Змеи…

…Вспышка поглощает все вокруг, ослепляя, высасывая магию из всего вокруг… Кроме тех, кто был заранее готов — меня и девушки. Даже обычное зрение пострадало — я вовремя прикрыл глаза, но вспышка все равно отпечатывается на сетчатке…

…Синхронно падаем под стол и взрыв бьет по ушам, расшвыривая клановцев вокруг. Дым, гарь, огонь…

…Быстро вылезаю обратно и погружаю себя в собственные пучины, издавая хриплый рык. Мое тело бьется, изменяясь. Мои руки оплетаются черным и алым сиянием. Ладони девушки озаряются фиолетовым и лиловым. Прыгаю через жар, вырывая сердце у ближайшегоклановца, барахтающегося под опрокинутым креслом неподалеку…

…Собственная плоть орет, требуя более надлежащего обращения. Вытаскивать Другое из себя — слишком опасно. Можно умереть, прямо здесь и сейчас. Но нет повода для волнений. Есть только необходимость, сплетающаяся с внутренним желанием Иного — рвать чужую плоть, вырывать ненужные сердца из глупых тел, которые нужно покарать…

…Двое успевают подняться на ноги и приходится выкинуть сразу две ладони, покрытые призрачными когтями, в стороны. Два удара — два сердца разорваны в клочья. Девушка хватает кого-то со своей стороны, подхватывая в воздух за голову и бьет о собственное колено, вминая лицевую кость черепа прямо в мозг. Сдавленный хрип…

…Здесь уже все мертвы, Кольцо Змеи выполнило свою функцию. Но кто-то все же уцелел и поднимается на ноги. Непорядок. Умри, ничтожный! Прыжок, рвущий сухожилия моей бренной плоти, не готовой к таким открытиям внутренней мощи. Когти разрывают горло, заливая меня кровью. Не могу удержаться и погружаю жгущие глотку клыки в его лицо, отрывая кусок щеки. Зря потерял время — сзади нечто бьет меня в спину, разрывая балахон и кожу. Оборачиваюсь и бью наотмашь кончиком сапога между ног недочеловека. Согнулся? Молодец. Оба кулака падают на его затылок, разрывая кость, мясо и мозг. Бегу дальше, к следующим…

…Остатки разума подсказывают мне, что их пятеро. Еще один артефакт против смертных, возомнивших себя хозяевами мира. Разрываю поясную сумку, кидая в них горсть найденных людьми Ави гвоздей у очередных частных коллекционеров. Трое падают навзничь, прожженные Металлом Проклятия, других добиваю сам…

…«Оглянись!». Поворачиваюсь, чтобы увидеть как алые двери распахиваются и в зал входят опаленные, замедленные, но действующие стражи-големы. Это может нести большую угрозу. Спутница бросается наперерез к ним, вырывая у ближайшего едва светящийся каменный меч и всаживая его в забрало этого же рыцаря. Зарычав, вижу как из моего искаженного рта вылетают ошметки чего-то красного. Все ясно, внутренности уже не справляются с потоком собственной выпущенной нечеловеческой мощи. Осталось немного живых, я успею их покарать…

…Отрываю чью-то руку, и бью наотмашь исторгающей жижу конечностью наотмашь клановца, сминая кадык. Человек падает мне под ноги, и я оглядываюсь. А вот и тот, кто объявлял начало последнего заседания. Стоит, собирая магическую мощь, вырванную взорвавшимся Кольцом. Вскидываю ладони, понимая что не успею до него дотянуться лично — а жаль. Его лицо теряет кожу и мясо, обнажая выжженный некротической энергией череп. Мягкий стук упавшей плоти. Следующий…

…Девушка наклоняется, пропуская над своей головой удар меча одного из каменных големов, вскидывая вверх ладонь, с которой срывается нежное лиловое свечение, вырывающее искру подобия жизни из него, заставляя замереть в странноватой позе с поднятым клинком. Бросок — и она загораживается одним из клановцев. Тот дергается, пытаясь вырваться, отпрыгнуть — но поздно. Каменный клинок другого голема распарывает его грудную клетку. Женщина усмехается и впечатывает ладони в забрало шлема голема, пробующего вырвать камень из костей и плоти. Новая вспышка лилового и он тоже замирает. Серый камень заливается алой кровью слегка вздрагивающего в конвульсиях клановца…

…Яростно разрываю на части потоками срывающихся с когтистых ладоней энергии еще парочку недолюдей, внезапно ощущая нечто странное. Вскрик. Страдание. Необходимость. Резко разворачиваюсь, видя что происходит. Моя спутница атакована двумя големами, а за их спинами один из клановцев, сжавший ладони в напряжении. Я знаю — еще мгновение и он разведет их в стороны, с резким невозможным хлопком высвобожденной магии, которая снесет ей голову…

…Бросаюсь вперед, вкладывая в прыжок все ресурсы своего орущего организма. С приливом боли — я знаю — во мне мнутся и расходятся жилы и сосуды. Кровь вливается в мышцы, нервы разрываются. Нет возможности безнаказанно делать такие вещи, имея нечеловеческие возможности — и человеческое тело. Но мне всё равно…

…Сгустки крови и куски нутряных органов хлопьями вырываются из перекошенного рта. Вздох становится хрипом, но я успеваю. Врезаюсь в начавшего разводить свои старые ладони клановца, падая вместе с ним наземь. Перед глазами все мутнеет — содержимое глаза и нервы, ведущие к мозгу не выдерживают напряжения, ломаясь и лопаясь. Но мне и не нужно сейчас обычное зрение. Достаточно ощущения огонька теплой, древней жизни под мной. Удар за ударом разрываю его на куски, видя глазами моей спутницы, как во все стороны разлетаются куски. Она вновь пытается провернуть тот же финт и припадает на колени, рассчитывая пропустить удар одного из големов над собой. Но големы — имеют свое подобие разума и видели, видели, что она делала до того..!

…Направляю всю свою внутреннюю, искреннюю и настоящую мощь, растущую из боли в то, чтобы подняться и вновь прыгнуть, успеть. Тот кусок кровоточащего мяса, в который превратился я — уже не может двигаться без серьезной магической накачки. И я теряю драгоценную секунду. Голем резко опускает свой каменный меч вниз, готовый к ее движению заранее. Удар, вспышка перед моим внутренним взором, оставшимся мне вместо сдавшихся глаз. Покачнувшись, хватаюсь за лицо ладонями, пытаясь побороть фантомное ранение. Отняв ладони от лица, я понимаю, что зрения у меня уже нет. Пальцы скрежетали по пустым глазницам…

…Бросаюсь вперед и отшвыриваю девушку в сторону, хватаясь ладонями за оба клинка големов, пытаясь их удержать. Из ее разрубленного плеча рвется поток багровой жидкости, белые осколки кости выворочены наружу — я вижу это ее взглядом…

Лезвия ломаются, мои ладони взрываются фонтанами брызг и ошметков. Фиолетовое и алое сияние охватывает мои руки, и с воплем всаживаю культи в камень, вырывая из них недожизнь…

Медленно оседаю на пол, оглядываясь магическим зрением. Моя спутница подходит ко мне, пошатываясь, и рушится рядом, схватившись окровавленной, порванной рукой за мое плечо.

«Все клановцы… мертвы… но стражи идут…»

«Знаю…»

Подняв слепое лицо, чувствуя как последние блоки на пути боли и внутренней слабости рушатся — даже древняя сила не бесконечна в этом сером мире, вижу как пять едва светящихся магией фигур големов входят в сорванные алые врата.

— Значит… Уходим.

Произношу вслух, и понимаю, что издаю только легкое шипение, сопровождаемое хрипом исходящих из глотки крови и плоти.

Она кивает, потянувшись. Один из мечей големов оказывается в ее руке, окропляемый каплющей темно-красной жидкостью. Последним усилием встаю на ноги и развожу в стороны руки.

Даже не надо отправлять мысли друг другу, в этом уже нет необходимости. Только боль, и последнее усилие. А потом… покой. Надеюсь, в Шеоле мы будем вдвоём…

Она всаживает в мой живот клинок, прорывая тело насквозь, так, что кончик каменного лезвия выходит из моей спины. Боль, которой я не чувствовал столь давно лишает меня последних остатков любого видения и я выпускаю всю мощь вовне. Она все равно не может жить в мертвом теле.

Потоки черного пламени с ревом проносятся по залу, вырываясь из него, срывая с замка крышу, сметая големов, выжигая заброшенный парк и кордоны перед ним. Сотни наемников разных организаций одинаково бессильны перед силой смерти и кары, превращающей жизнь — в пепел и тлен. Как я это знаю, чем? Мне знать не дано. Мертвеющая плоть выгорает изнутри, позволяя всей силе рваться кругом, превращая в прах и меня, и мою спутницу.

Последним движением я пытаюсь обнять того, кто прошел со мной до конца, но мне уже нечем…

Нас не…

Алуайа задрожала всей своей массой в два центнера стали, механизмов и остатков плоти. Ее железные колени с тихим скрипом подогнулись и она упала на пыль центральной площади Столицы Империи Силуров.

Догорающее здание Конклава позади нее озаряло ее лицевую маску как будто отблеском внутренней муки. Ярт… мёртв… и прошлое… также…

Она вскинула взгляд вверх, видя стоящую перед ней лысую женщину, вызволенную из казематов под зданием Конклава во время штурма и ее преданного теперь бывшего генерала армии Империи — а теперь ее доверенного лейтенанта.

Алуайа знала, что должна сделать. Она не хотела этого всем своим разумом, но то, что глубже всего — та ее суть, что была создана давным-давно, вырвалась на волю сейчас. Это можно пережить, стерпеть, разрывая себя и все вокруг, стать как прежде…

Но только сейчас она увидела саму себя. Со стороны. Все то, кем она была и что она делала. Она — даймони-покровитель, даймони-хранитель… И если она вновь забудет, она станет только темным властелином. Нельзя. Пусть эта роль отдастся другой.

Быстро сорвав с себя маску, она отшвырнула ее в сторону, глядя на пылающее небо чужого мира, подставив ему свое обожженное лицо.

— Убей меня, лейтенант. Сейчас же. Истинная власть над этим миром принадлежит Аделаиде.

Ее голос разнесся над всей площадью, поражая как громом и верные ей войска, и плененных офицеров и аристократов силурской Империи, только что сдавших оружие и потерявших честь. В тоне Алуайи был беспрекословным приказ древнего существа и бывший генерал, не задумываясь, выхватил меч, срывая ей голову с плеч.

После чего застыл в ужасе и непонимании. Ненадолго, впрочем. Тут же его лицо озарила вспышка понимания, и он упал на колени.

— Слушайте силуры и люди. Алуайа сделала нам открытие, явив истину о строении миров. И указала нам на истинное воплощение Молка, вернувшегося к нам через иные миры в этом облике.

Его перст указал на лысую, голую, избитую женщину, подвергавшуюся долгие месяцы отвратительным пыткам. И только боль и ярость на мучителей не давали ее душе раствориться без переходника в чужом мире…

Вся площадь припала на колени.

В этот момент родилась новая Империя Силуров, возглавляемая не Конклавом, но Воплощением.

А дух Алуайи вырвался вперед, теряя лишнее и наносное, растворяясь где-то вдали, за гранью этого мира, в последний момент обманув судьбу и спихнув ее на несчастную Аду…

Эпилог один

Где-то вне времени и пространства.

Разглядывая руины вокруг себя, я медленно поднялся на ноги. Боль, слабость, ощущение бессилия — кипели внутри меня, заставляя рефлекторно хлопать себя по обгорелому рваному одеянию, в поисках сигарет. Найдя в уцелевшем кармане чудом сохранившуюся пачку, вытряхиваю из неё сигарету. Последнюю.

Медленно, стараясь не выронить её своими измазанными в крови пальцами — откуда у меня руки, — прикуриваю, создав огонёк пламени помимо своей воли. Глубоко затягиваюсь, чувствуя как лёгкие желают выпрыгнуть наружу. Дыхание сбоит, каждый вдох — как мука. Ничего, я выкурю свою сигарету. Скорее всего — я победил, изменив историю двух миров. Скорее всего…

Вокруг меня расстилаются изломанные остатки некогда величественного здания. Такие же разрушенные, как и я. От меня мало что осталось, если вообще что-то есть. Кроме груза, давящего всё ближе к земле.

Только вот я сделал всё что мог, потерял ещё больше, лишился всего, пожертвовав что мог. И теперь лишь огонёк сигареты в пальцах, с которых на черную корку пола каплет кровь. Я, наверное, могу собрать себя по частям, и вернуться.

Но вот я уже ничего не хочу. Передо мной стоит силуэт существа, которое мне было ближе всего. Оно стоит прямо там, где упала моя спутница. Наверное, это уже видения наяву. Смесь реальностей, теней, планов, пластов… Ноги того, кто был мне дорог не касаются земли, если так можно назвать перекрученный после апокалиптической битвы пол. Я выполнил свой долг. Я сделал всё, что мог. И что теперь? Я не хочу умирать. Я ещё могу жить. Но тогда почему я вижу..?

Горькая, холодная, истлевшая пустота внутри меня. Даже кровь, струящаяся по моему телу — и та ледяная. Не человек, не демон, кто я? Зачем это всё?

«Ты вернулся…»

Тихий беззвучный шёпот колеблет воздух. Я смаргиваю кровь, тоненькими ручейками сползшую мне на глаза. Всё вокруг меня постепенно плывет, обращаясь в потоки линий. Вот неизвестно как уцелевший кусок стены распадается, открывая свои составные части — потоки лавовых линий, с черными, прогрызенными как будто зубами метками — следы того, что здесь столь недавно произошло. Или давно? Всё здесь выглядит, чем более я приглядываюсь — как склеп.

Будто бы в обоих мирах прошли уже тысячи лет, после того как завершилась битва и я очнулся.

И очнулся ли я? Ведь вот эти огненные цветы, растущие из как будто рисованным угольным карандашом контуров, из которых состоит вздыбленный пол — не могут быть реальны? А я, вроде бы, не в Тенях любого мира?

Наполняю свои лёгкие дымом вновь, сминая фильтр дрожащими пальцами, ставшими холоднее льда.

«Я никуда не уходил, но ведь ты не можешь быть реальным»

Пытаюсь ответить, но понимаю, что не могу раскрыть рта. Точнее могу — но тогда придётся… дышать. А дышать я не имею никакого желания. Не хочу. Только выкурить сигарету — и всё.

«Смотря что считать реальностью. Ты долго сбегал от самого себя: груз вины, ответственность, долги, алчные желания… Но я могу предложить тебе всё изменить, ведь ты сделал всё, что мог. Ты изменил миры, ты спас всё, что был должен спасти. Искупил свою вину самой большой ценой. Ты можешь вернуться, и вспомнить себя. Мы будем вместе».

Задумчиво делаю ещё одну тягу, разглядывая распускающиеся бутоны черного пламени у своих ног. Ненужных, изуродованных, которым необходима трость. По ним стекает медленно стынущая кровь.

«Мне больше нет нужды бежать от самого себя».

Как будто пробуя беззвучные слова на вкус, думаю я и то существо слышит это.

«Именно так. Твой табак, ставший уже притчей для новой религии…»

Смеюсь — каркаю, заставляя своё ледяное тело изрыгать ошмётки крови изо рта, вперемешку с дымом.

«Сколько веков прошло на самом деле?»

«Смотря с чего» — отвечает существо, подплывая ближе. Я смотрю глаза в глаза.

«Неважно… Я люблю тебя» — резонирую я в ответ, и не телом, за которое я цепляюсь всё меньше.

Бутоны изначальной Тьмы охватывают меня, бережно позволяя поднять истончающуюся руку и коснуться призрачной щеки моей любви.

«Я тоже, потому что мы сможем быть по-настоящему вместе отныне… Хотя времени для нас не будет. Как и всего, к чему ты привык в своих скитаниях. Ты готов?»

«Мне надо докурить сигарету. Я привык к их вкусу…» — думаю, пытаясь соображать. — «но я даже не помню как меня зовут!»

«Ты помнишь… Вспомни, я помогу».

Призрачные объятия. Меня ласково обнимают за плечи, но только вот нет ни капли призрачности. Всё реально. Ощущения — настоящие и даже более того — остатками холодного рационального разума я понимаю — эти ощущения реальнее всего, что я испытывал последние века, столетия, тысячи мгновений и лет. Истинная реальность… Или опять всё сначала? Ответ очевиден, я же сделал всё, что был должен. Никакого плена бытия без тебя. Только я всё равно не помню, не помню, не помню…

Делаю последнюю, самую глубокую затяжку, слушая, как дым хрипит внутри меня, сворачиваясь кольцами. Мгновенное наслаждение, и я вскидываю глаза, выкидывая бычок.

«Только один вопрос… Все последние события рядом со мной… Это ведь ты?»

«Это я, ты знаешь. Возродиться, после инициации Уриэлем, чтобы умереть».

«Я знал. Мы знали. Последние недели жизни — без слов, но со знанием. И я… ждал тебя, но ведь это всё же невозможно» — шепчу без слов, заключая ответные объятия. Слушая тепло наших… сердец? Тел? Нет, чего-то совсем другого, неуловимого, что я забыл, но так хочу вспомнить.

«Всё возможно там, где мы теперь будем, в истинной, нашей с тобой реальности… Где нет места лжи и отсутствию. Потому что там…» — И я ощущаю. Вспоминаю. Понимаю. Нет слов — потому что там, куда мы уйдем, там где истинная реальность, там где я буду…, буду вместе с… Не нужны слова. Осталось только вспомнить, как меня зовут — и это просто. Потому что в настоящем имени нет слов, букв, звуков, образов. Это просто … … …

Остатками своего плотского «Я» пытаюсь осознать это, но не стоит. Только помешает возвращению. К себе. К своей любви, в глаза которой я смотрю.

Жестокий убийца, извратитель миллиардов, легенда двух миров — и страшная. Не нужен, потому что я — это… …. … там, куда мы уходим, … … …

«Я люблю тебя» — решаюсь я. «Уходим в мир грёз, истинных снов… … …»

«Любимый» — чувствую как льётся неизъяснимое словами тепло. — «но ты можешь вернуться, я не принуждаю тебя, хотя и люблю. Можешь стать великим в двух мирах, которые помнят тебя как ужасного Пророка Тёмных Времён. Я же могу ждать тебя вечно, ты это заслужил тем, как умер ради нас, меняя все — и защищая меня от смерти».

Глядя как выброшенный окурок превращается в изумрудную змею, сотканную из алых рубинов, поднимаю стремительно меняющееся и истончающееся лицо на уровень глаз своей любви. «Зачем? Я хочу быть с тобой там, где нет ограничений и их порождений. Там, где истина превращается в вихрь иллюзий, смысл, правд и незыблемых изменений. Мир чистого творения, без установок, кроме тебя и нашей любви, невозможной, приговоренной самой сутью того серого и потерянного мира, где я могу быть величайшим тираном».

«Тогда вспомни каковы наши имена» — объятия сплетают нас в одно целое, два ритма, две мелодии — рваная, искаженная, сотканная из вьющегося черного пламени — и медленная, тягучая, со скрытой силой воя барабанов и труб, алая как кровь людей.

«Я помню» — смотрю в глаза любви, меня наконец осенило. «Я… Ты… …»

…

…

…

Мы идём по дороге, где нет звёзд, но только вихри их сути…

…

Я … помню… как… нас…

Зовут…

Вдвоём… … … … … ……………………………………………..

Где-то в заброшенных руинах замка среди груды праха — два скелета лежали на пыльном полу, держась костями рук друг за друга…

В некий, никому неизвестный, миг они за долю мгновения осыпались тленом, поднялись буранчиком под порывом несуществующего ветра и, закружившись, исчезли.

Эпилог второй

Где-то в Столице, спустя несколько лет.

Первый Жрец поднял руку, призывая зал к тишине.

— И да откроется миру Истина!

Отступив на шаг от возвышающейся, над погруженным в полумрак залом, кафедры, тот, кто раньше называл себя — Ави, а теперь — Первым Жрецом, широко развёл руки.

— Братья мои! Больше не будет вражды Кланов! Больше не будет сокрытия во Тьме Истины, открытой нам великими Пророками Предвечной Тьмы! Пророки открыли нам путь!

За спиной Первого, повинуясь его воле, рухнул занавес, и открылся алтарь первого в мире Храма Пророчества. Первого, но, уж поверьте чутью бывшего клановца — не последнего. Величественный алтарь, построенный на последние деньги бывшего Клана, а ныне — ближнего совета первосвященников Пророческой Веры, из черного мрамора, отделанный золотой нитью. И три скульптуры в четыре человеческих роста по бокам сооружения — Пророк Ярт, Пророчица Ксана и Пророчица Алуайа.

Свечи ярко пылали, освещая святая святых новой веры.

— Все Кланы с этого момента отменены. Все их оставшиеся члены должны войти в лоно Пророческой Веры. — Первый Жрец сделал паузу. — Чтобы затем открыться миру и нести просвещение всему человечеству! Эта великая миссия не может терпеть компромиссов, поэтому те Кланы, которые откажутся принять Истину — будут уничтожены, стерты в порошок, обращены в ничто!

Голос Первого Жреца еще несколько мгновений эхом носился по залу, заставляя присутствующих молча внимать наступлению новой эры.

— После Кланов, мы выйдем к людям, и зарево очистительных костров заставит ложные религии потесниться, уступив место Истине — Пророческой Вере. Пророки оставили нам путь, спася нас, дав нам путь, указав как жить, заставив отбросить ложное… Открыв мне Истину… Которой я теперь делюсь с вами! Так войдите же в Новый Мир!

Как только смолк напряженный вопль Первого Жреца новой религии, в зале послышался шелест- это преклоняли колени делегаты, приглашенные на первую мессу Пророческой Веры.

Коленопреклонныесильные мира сего усладили взгляд того, кто называл себя Ави. Он прикоснулся к амулету в форме сложного пылающего геометрического узора. «Ярт, Ксана и Алуайа, спасибо вам за то, что я понял. Поверьте, мне теперь действительно открылась Истина, и Вашим именем я изменю Мир, как того хотели Вы! А теперь за работу…».

Ави окинул помещение взглядом — все ли склонились перед открывшимся. Незря ли он рассказывал последние шесть часов? И, к его зримому сожалению, и внутреннему удовлетворению, он увидел двоих. В середине зала, двое представителей одного из Кланов Австралии остались стоять.

Подойдя к кафедре, Первый Жрец склонился к ним, опираясь локтями на холодный полированный дуб.

— Братья мои, неужто вы не хотите принять Истину, которая изменит мир?

Ответ раздался незамедлительно:

— Это очередная религиозная секта, не более. А ты, Ави — просто фанатик, если сошёл с ума. Мы наслышаны, что происходило в последние месяцы в вашем городе… Кстати, с каких пор Столица стала принадлежать вашему Клану? И теперь хотите обосновать свои притязания псевдорелигиозными воззрениями…

Первый Жрец резко вскинул руки:

— Не оскорбляйте Их в присутствии святого собрания! Братия, можем ли мы простить это? — Он внимательно осмотрел зал. — Можем. Но смогут ли Пророки, ушедшие ради нашего просвещения и изменения мира — простить это?!

Тот, кого называли Ави воздел руки, и над алтарем вспыхнуло пламя, поднявшись до далекого потолка. Свечи взревели, рассыпая искры и заполняя алтарную часть дымом.

— Милостивые вестники Предвечной Тьмы, Ярт, Ксана и Алуайа, вы ушли, но потерпите ли эту хулу?!

Выстроенный под алтарем магический артефакт, созданный на основе священного для Ави магического портала, которым пользовались Пророки, делал всё так, как и рассчитывал Первый Жрец. Настроенный на его амулет, на передачу его искренних чувств, он начал накачиваться потусторонней энергией иных миров, отражая сакральный гнев Жреца.

Когда бывший портал, а ныне — святая святых Алтаря оказался полностью заряжен, того, кого называли Ави перекосило от боли — амулет обжёг Первого Жреца. Но он стоически вынес это жжение, не подав виду — Пророки прошли и через большее — ради него. А теперь он откроет ради них — Истину.

Ревущее пламя, не обжигающее стен и потолка, выгнулось дугой, разделившись на две струи. Каждая из них охватила обоих делегатов, отказавшихся принять Пророческую Веру.

И в тот момент, когда они оба превратились в пепел, рассыпавшийся под незаметным ветром по залу, струясь среди обуви коленопреклоненных, но жадно наблюдающих, и, главное — чувствующих происходящее — делегатов, Пророческая Вера родилась на самом деле.

Каждый из колдунов, притом сильных колдунов, почувствовал в этом пламени столь могучую и столь необъяснимую энергию, которая действительно напомнила им легенды Видящих, которые рассказывали в их Кланах о «старых временах». Значит теперь — нет нужды вспоминать о старых временах, потому что Первый Жрец, осененный Истиной, которую дали ему Троица Пророков — поведёт их в будущее. Как и весь мир!

Ави, последний раз, даже мысленно, назвавшийся так, проговорил про себя: «Ярт, Алуайа, мир будет молиться тому, что Вы дали мне… Алтарь, позволь увидеть будущее в сей миг».

И он увидел.

…пылающие руины городов, по которым шли сосредоточенные нелюди и фанатичные люди, под знаменами, где был изображен знак с его амулета, и сказанные им слова…

…храмы, где бурными реками течет с алтарей кровь жертвенных тварей, и хмурых жрецов, славящих Пророков словами из его священных книг…

…святые войны с иными религиями, не согласившимися принять Истину, в которых сгорают миллионы и возвращаются Тёмные Времена, когда новое рождалось, а старое корчилось в агонии…

…международные конгрессы и саммиты, где его преемники, в богатых одеждах и в окружении охраны, обсуждают с мировыми религиозными и политическими лидерами судьбы планеты — на равных…

…свою золотую статую в сто человеческих ростов, воздвигнутую рядом с главным — а пока что первым Храмом, где паломники со всего мира отрицают ложных богов и поклоняются Истине. И их не меньше, если не больше, чем у других конфессий. Хотя почему — «других»? Конечно же — ложных…

Вынырнув из видений обратно, Первый Жрец кивнул головой сам себе. Будущее было… правильным. А он постарается так, чтобы оно стало ещё лучше, чем он увидел.

— Братья мои, я узрел сейчас видение, ниспосланное силой Пророков. Новый Мир родился в нас, внутри нас, среди нас. Поздравляю всех с новой эрой. Так понесём же эту весть всем, кто согласится, и покараем тех, кто отвергнет её!

Шквал аплодисментов и согласных завываний наполнил зал.

Будущее началось.

И его не остановить.

Если бы Ярт, Ксана и Алуайа знали…

Вряд ли они были бы благодарны самозваному Первому Жрецу.

Но теперь тот, кого называли Ави — создавал правила и давал миру новую религию.

Новые Тёмные Века начались здесь.