ГЛАВА 4. ДЕТСТВО ГЕРОЯ

Год 2080-й и последующие


Пора познакомиться с главным героем.

Вот анкетные данные: фамилия - Январцев, имя - Лев, по матери - Мальвинич, в соответствии с галантным и, в сущности, справедливым обычаем третьего тысячелетия - называть при знакомстве имя матери, а не отца. Год рождения - 2080-й, месяц не имеет значения для повествования, место рождения - Москва на планете Земля. Краткая характеристика: «У окна стоящий». Так озаглавил свою книгу первый биограф Льва Январцева - его школьный учитель Б.Силин.

В послесловии к этой книге написано:

«Все мы, пассажиры в Поезде Времени, - временные пассажиры, до конечной станции не доезжает никто. Где-то на промежуточном полустанке мать вносит нас в вагон, завернув в пеленки; несколько десятков лет спустя, тоже на случайном полустанке, осыпав бесполезными цветами, нас выносят из поезда вперед ногами. Вносят всех, выносят всех, но в пути люди ведут себя по-разному. Одни дремлют всю дорогу на верхней полке, довольные, что их не тревожат. Другие жуют и жуют, разложив домашнюю снедь: пирожки, вареных цыплят, помидоры, бутерброды, крутые яйца. Третьи выскакивают на каждой станции, несутся, сбивая всех с ног, на вокзал, с гордостью приносят свежие журналы, или ведра с яблоками, или местные сувениры. Четвертых интересуют только соседи - они флиртуют, откровенничают, выслушивают откровенности. Пятые вообще не замечают ничего: сидят молча, уткнувшись в свои бумаги, как будто и не едут никуда, как будто и людей нет рядом: день в поезде для них - очередной рабочий день.

Январцев же принадлежал к шестым, стоящим у окошка. Шестых в пути интересует путь. Приклеив лоб к стеклу, они стоят и стоят у окошка, провожая глазами дома и рощи, ловят названия станций, сверяют с путеводителем, прикидывают, далеко ли до ближайшего города, и гадают, как он выглядит. Скосив глаза, высматривают километровые столбы, прикидывают, с какой скоростью идет поезд. Казалось, какая разница: 720-й километр или 721-й? Лес там, и лес тут, мокрые осины, густой болиголов в прогалинах. Но «стоящих у окошка» увлекает самый процесс продвижения, им хочется заглянуть за горизонт, их волнует ожидание перемен. И иногда дорога (Поезд Времени) вознаграждает их долготерпение. За однообразными лесами открывается степной простор, за однообразными степями - город, за городом - села с садами, а там и море, там и горы, каждая неповторима: горы никогда не бывают однообразными. А за горами… Уж за горами откроется что-то особенное.

Автор опасается, что вся эта книга написана для «стоящих у окошка». А почему бы нет? Разве нет среди читателей таких, как Лев?


Это мать выбрала ему такое грозное имя - Лев. Сама она была миниатюрной, хрупкой женщиной, болезненной, нуждавшейся в опеке. С юных лет искала, к кому бы прислониться, какой дуб обвить руками. И так ей хотелось, чтобы сын ее был могучим, властным, всепокоряющим. Лев! Царь зверей, как говаривали в старину.

Ребенок родился полновесным, рос здоровым, спокойным. Много спал, плакал в меру, развивался нормально. В два месяца следил глазами за мамой, в шесть - садился, в девять - уверенно стоял и тряс кроватку так энергично, что она выезжала на середину комнаты. Потом произнес «мама», потом «дай» («на» пришло гораздо позже). И начал овладевать лингвистикой со всей ее логикой и алогичными исключениями, делая умилительные ошибки, о которых мать оповещала с восхищением всех своих подруг.

Предыдущие поколения много спорили, как надо растить ребенка: в семье или в обществе ровесников? Что важнее для воспитания: материнская самоотверженная любовь или коллектив равноправных товарищей под наблюдением опытного педагога? Были крайние «материнцы», предлагавшие все обучение сделать домашним, телевизионным. Были крайние «ефремовцы», годовалых детишек определявшие в интернаты, настаивавшие, чтобы чадолюбивых мам ссылали в резервации жизни прошлого века. В конце концов была найдена оптимальная пропорция для каждого возраста. Малыши покидали маму на два-три часа, старшеклассники - на недели и месяцы.

Как и в предыдущем тысячелетии.

Три года было Левушке, когда заплаканная, перепудренная, истерически всхлипывающая мать отвела его впервые в детский сад. Он ужился с ребятами, не конфликтовал, не дрался. В характере у Льва не оказалось ничего львиного, наоборот, неумеренная уступчивость. Он никого не обижал, не дразнил, игрушек не отнимал; если отнимали у него, отдавал не споря, легко находил себе другое занятие. Было это не от особенного благородства, не от врожденной доброты, а скорее от нежелания и неумения спорить, отстаивать себя. Уступать было легче, чем бороться. Был только один случай, когда уступка огорчила его. Малыш, на год моложе, отнял у Льва велосипед, да еще надавал ему пинков. Лев разревелся.

- Да ты бы дал ему сдачи, - сказала воспитательница, утешая.

- У меня не было сда-а-ци, - всхлипывал обиженный.

Вообще он предпочитал общество взрослых. Ухватив за палец свободную няньку, садился рядом и задавал вопросы, глубокомысленные и наивные. Подсчитано, что средний ребенок четыреста раз в день произносит слово «почему?». Лев превосходил эту норму втрое, а иногда и впятеро.

- А зацеммм? - тянул он задумчиво.

Лев был неуклюж, бежал неохотно и медленно. Взрослые все старались втянуть его в игры, но маленький Лев уклонялся при первой возможности. В душе он был очень самолюбив, даже ущемление самолюбив. Проигрывать не хотелось, а выиграть он не надеялся, и Лев предпочитал не играть совсем. Проводил время с «большими», чье превосходство было очевидно, закономерно и потому не задевало. Если же взрослые отсылали его, садился на корточки в углу и погружался в размышления.

- О чем ты думаешь? - спросила его, шестилетнего, одна из воспитательниц. Она опасалась, что за этим глубокомысленным видом прячется ленивая праздность ума.

- О словах, - ответил Левушка, почти как Гамлет. - «Потолок» - он, «стена» - она. Есть слова-дяди и слова-тети. А зачем «окно» - оно? Разве были люди такие - не дяди и не тети?

Шесть лет было этому философу лингвистики.

- Не было таких людей, - сказала озадаченная воспитательница. - Ты еще маленький, не поймешь. Когда в школу пойдешь, объяснят. Нечего сидеть сиднем. Пошли в прятки играть.

Мальчик не протестовал, поплелся за ней нехотя.

Но полчаса спустя, когда ошалелая от визга и беготни детишек воспитательница спохватилась, Левушки не оказалось среди играющих. Не без труда его обнаружили в шкафу.

- Я лучше всех спрятался, - доказывал он. - Меня никто не нашел.

- Но так не играют.

- Я не умею играть.

- Научиться надо.

- Я не умею научиться.

Позже, уже в школьные годы, нашлась игра, которую Лев полюбил, - шахматы. Тут ему удавалось побеждать, это подстегивало интерес. Ему нравилось рассуждать и рассчитывать: «Я пойду так, он ответит так, здесь позиция усилится, здесь ослабеет, и тогда я его прижму так…» Года три мальчик самозабвенно играл в шахматы, носил в кармане магнитную доску с прилипающими фигурами, разбирал позиции, участвовал в районных турнирах, призы получал. Опять забеспокоились воспитатели (уже мужчины), не слишком ли увлечен парень, не одностороннее ли получается развитие. И вдруг как отрезало. Лев остыл, забросил шахматы, потерял всякий интерес к игре.

- А как же общегородской турнир? - спросил наставник. - Где же у тебя чувство ответственности?

- Игра же, - возразил Лев. - Все нарочито. Король ходит на один ход, пешки только вперед, слоны - по диагонали. В жизни так не бывает.

- Очень разбрасываешься ты, Лев, - упрекнул его наставник. - Взялся за шахматы, держись, совершенствуйся.

- Но ведь это игра, - возразил мальчик. - Это не подарок.

- И что же ты собираешься подарить?

Здесь для читателей XX века требуется пояснение.

«Подарить» на языках третьего тысячелетия означало создать, придумать, найти что-то особенное. Непростая воспитательная проблема заключалась в этом «дарить».

Во всех прошлых веках «работать» было неотделимо от «заработать». «В поте лица будешь зарабатывать свой хлеб», - сказал бог Адаму. Связь между «даю» и «беру» была зрима, измерялась количественно - денежными знаками. Но когда рос Лев, люди получали все по потребности, давали же по-разному, кто больше, кто меньше. Теоретически, если совесть позволяла, могли бы и ничего не давать.

Совесть и должны были пробудить воспитатели. Ведь детишки-то рождались без сознательности, с одним только звериным «дай-дай». Вот и нужно было научить их дарить свой труд безвозмездно, удовольствие находить в одаривании.

Девочкам идея подарка давалась легче. Будущие матери самой природой были подготовлены к тому, чтобы дарить себя детям. Нормальную маму не надо убеждать на совесть заботиться о ребенке. Но встрепанным озорникам, отдаленным потомкам воителей-грабителей, «отнимать» казалось куда привлекательнее. Дарить они соглашались, но отнятое предварительно. И воспитателям приходилось терпеливо, настойчиво внушать:

- Вы, будущие мужчины, должны стать настоящими мужчинами - смелыми, сильными, стойкими, выносливыми. Все люди работают друг для друга, все дарят друг другу подарки. Но мужчины добывают их в самых труднодоступных местах, куда не под силу проникнуть усталым старикам, малым детям, пугливым нежным женщинам.

- Где же это труднодоступное?

Под землей, в жарких, тесных, грозящих обвалом шахтах.

На дне морском - в непроглядных, давящих, лаково-черных глубинах.

И в космосе.

Так что в большинстве мальчишки бредили космосом. Вот летит звездолет, летит год, два, десять лет. Непреклонный капитан у руля. У него выдержка, стойкость, находчивость. А впереди неведомая планета. Драконы, огненные змеи, великаны-гориллоиды стерегут лучший на свете подарок. Но капитан их разгоняет, грузит подарок на звездолет и снова летит на Землю год, два, десять лет, выносливый, стойкий, терпеливый, несокрушимый.

На самом деле самые ценные подарки добывались не на дальних планетах, а в лабораториях. Да и межзвездный транспорт вытеснил звездолеты с дальних трасс. Но все же путешествие с приключениями казалось подросткам привлекательнее. Почти все они хвалились: «Когда вырасту, подарю планету».

И от Льва воспитатель ждал такого же ответа. Тут он и мог бы возразить: «Как же ты подаришь новую планету, такой медлительный и незакаленный? Надо заняться спортом всерьез, чтобы опережать товарищей, а не отставать…»

- Я подарю элемент номер 200, - сказал Лев.

Вот и промелькнули километровые столбы за окошком. Четыре элемента насчитывали средневековые алхимики. Примерно 60 было известно, когда Менделеев навел в химии порядок, создав свою историческую таблицу. Известен был и номер 92 - уран, до середины XX века он замыкал ряды. Работы с атомной энергией удлинили список, в одной только Дубне подряд были синтезированы №104, №105, №106, №107… К тому времени, когда Лев пошел в школу, был уже создан №184. Много ли еще впереди? Какие? Неведомо! Простор для догадок!

- Откуда ты знаешь про элементы? - спросил наставник. Химию Лев должен был проходить только в следующем году.

- Я помню до скандия наизусть, - похвастался мальчик. - И переписал все остальные.

- Покажи.

Смущаясь и краснея, Лев принес тетрадку, где каллиграфическим почерком были выписаны названия всех элементов, открытых, а также и не открытых еще с их символами и свойствами, самыми фантастическими: трехцветный, радужный, оживляющий мертвых, полезный для шахматных чемпионов, разъедающий камни, склеивающий воздух. Всем этим расчудесным веществам были даны имена и символы - Lv - левий и Jn - януарий в честь первооткрывателя, Mv - мальвиний по имени его матери. Были тут московий, арбатий, смолении, садовий, а также и силий - Si по фамилии наставника.

Педагог был польщен, поскольку и он попал в ряд самых любимых вместе с матерью и московскими улицами, подумал, стоит ли поддерживать честолюбивую забаву, решил пока не развенчивать, лучше использовать, исподволь спуская мечтателя из воздушных замков на твердую почву. И принес мальчику несколько книжек - биографии великих ученых и педагогов. На примерах хотел показать, что великие открытия требуют великого труда. Одна из книг особенно увлекла Льва, запала в душу, он прочел ее дважды, трижды, десять раз, чуть ли не выучил наизусть, не только выучил, но и впитал и, став взрослым, цитировал ее постоянно.

Кроме того, наставник уговорил учителя химии зачислить Льва в кружок. Но Лев походил, походил и бросил. Не вдохновили его колбы, пробирки, хроматографы и спектроскопы, не увлекло повторение проделанных в прошлых веках опытов. И опять страдало самолюбие. Старшеклассники знали гораздо больше и с высокомерием четырнадцатилетних взрослых пренебрежительно поучали двенадцатилетнего мальчонку. Так что через месяц-другой наставник застал Льва за составлением новой таблицы - на этот раз списка открытых, исследованных и еще не обследованных звездных систем на сорок лет вперед. Была среди них и взрывчатая Лямбда. Особой проницательности Лев тут не проявил.

Космос изучался последовательно, а темп изучения диктовал МЗТ - межзвездный транспорт. И хотя МЗТ пересылал людей и грузы со сверхсветовой скоростью, сами приемные станции перемещались не быстрее света - примерно на световой год за год. Так что заранее было известно: если сегодня МЗТ дошел до 55-го светового года, в будущем году освоят 56-й, туда и прибудут астронавты. А какие звезды находятся на 56-м световом году? Загляни в справочник, прочти. Правда, планеты их неизвестны, можно их окрестить, назвать Львинией, Януарией, Мальвинией и так далее, населить львами, янусами двуликими, павлинами, мальвинами (а как они выглядят?), драконами жукоглазыми и так далее.

За таблицей неоткрытых планет последовала таблица скоростей.

Давлений.

Размеров - грандиозных и микроскопических.

Волн - длинных, коротких и ультракоротких.

Животных в порядке сложности.

В общем, по всем осям Жерома. И везде за пределы открытия, так, чтобы дать волю фантазии.

- Разбрасываешься ты очень, - сетовал наставник. - Выбрал бы одну какую-нибудь ось и держался бы за нее.

Укоры не помогли. Лев продолжал составлять свои таблицы, но прятал их от осуждающих взоров наставника. Зато, как ни странно, ученик повлиял на учителя. Тот задумался, не слишком ли много в школьной программе окончательных знаний, не надо ли подробнее объяснять школьникам, где наука остановилась, что предстоит открыть, над чем предстоит работать. Учитель написал статью о преподавании неоткрытого. Предложил главу о неоткрытом в учебник химии, а потом и целую серию «Энциклопедия неоткрытого для школьников». И в конце концов сам начал составлять такую энциклопедию, ради нее ушел из школы.

Работая, как-то не очень думал о парнишке, который натолкнул его на эту тему. Но все-таки вспомнил несколько лет спустя, когда писал предисловие. Потянулся к ручному видеофону, вызвал прежнюю школу, спросил номер ученика Январцева, если он учится еще.

Не очень знакомое, румяное и черноусое лицо появилось на экране.

- Как живешь, Лев? Помнишь меня? Вот захотелось узнать, какую же ось ты выбрал в итоге? Какие подарки решил делать людям?

- Буду филологом, учитель. Выбрал сравнительное языкознание.

- Вот тебе на! А я был уверен, что ты направишься в точные науки. Какие же подарки ищешь ты в языке?

- Всевозможные, учитель. Все на свете выражается словами, и у каждого народа свои оттенки - непереводимые идиомы. Вот я и хочу составить «Словарь непереводимого». Тонкости мышления, ускользнувшие от других народов, - разве это не подарок?

- Подарок, безусловно. - Бывший наставник был в сомнении. - Но мне кажется, это у тебя не последнее решение. Будут еще перемены.

Конечно, он оказался прав, этот опытный воспитатель. Льва ждали перемены.

И космос сыграл тут роль - беда планеты Той, спутника взрывчатой звезды. И Земля - земные достижения. И милая девушка по имени Винета.

Есть извечная, неизбежная и непреодолимая трудность у научно-фантастической литературы. Три типа читателей у нее. Для одних важнее всего слово «литература», для других - «фантастическая», для третьих все заслоняет «научно». Первые к фантазиям относятся с пренебрежением, с раздражением пропускают науку. Им нужна психология, желательно - психология чувства, лучше всего - тонкости любви. Дорогие товарищи, обещаю вам, что про любовь тоже будет в этом романе, хотя и не слишком много. Если вас интересует только любовь, лучше верните книгу в библиотеку.

Вторые, ценящие только фантазии и предпочтительно - с головокружительными приключениями, - пожалуй, и вы пропустите эту дополнительную главу. Невероятное начнется в главе восьмой. Если не терпится, сразу беритесь за восьмую, потом вернетесь, посмотрите все подряд.

Но имеется среди вас, читатели, и третья категория - самые придирчивые. Научная фантастика должна быть научной, утверждаете вы. Читая, на каждой странице допытываетесь, «научно это или ненаучно?». Какие ученые, в каком институте разрабатывают подобные темы? Где автор все это вычитал? И что такое оси Жерома? И какая такая книга определила жизненный путь Льва? Кто автор, как она называется, место и год издания, тираж, количество страниц, библиотечный шифр но возможности.

Только для этих въедливых читателей и дано настоящее дополнение.

Загрузка...