Темный пришелец

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Тагл ди джегн не видел другого выхода, кроме как оставить пропавших без вести ученых на планете внизу.

Пребывая в мрачном расположении духа, он смотрел через иллюминатор на землю, над которой поднимался его шаттл. Ровная поверхность была невзрачной, но не пустынной. Во втором мире этой звездной системы, цели их путешествия, существовала жизнь, но пока они не обнаружили никаких проявлений разума. Три члена его экипажа, три изменника, пожертвовали своей научной репутацией, поставили под угрозу срыва миссию «Дан тални», выбрали смерть в обмен на ничто.

— Думаю, что нашел их, Тагл.

Тупая боль, пульсирующая за мочками остроконечных, посеребренных сверху ушей Тагла неожиданно усилилась. Нахмурив брови, он повернулся к Чиуну эс уог:

— Так быстро?

— Они сели как раз там, где ты и думал.

Короткие волоски на светло-коричневой морде Чиуна встали дыбом от нетерпения. Он направил шаттл к посадочной площадке, где приземлился похищенный аппарат.

Тагл с минуту внимательно изучал Чиуна. Пилот, похоже, совсем не удивился, что его командир сразу вычислил в не отмеченном на карте мире конечную точку пути неразрешенной экспедиции, хотя он ведь не знал того, о чем знал Тагл. Чиун безоговорочно доверял его способности штагна анализировать факты в любой сложившейся ситуации и соответственно делать верные выводы. При обычных обстоятельствах Тагл с легкостью бы просчитал все возможные варианты, но теперешнее положение вещей никак нельзя было назвать обыкновенным, и от правильности его решения многое зависело, а от этого ему становилось как-то не по себе.

Тагл перевел взгляд на иллюминатор, но не предстоящая посадка занимала его мысли. Он не сомневался, что план исследования поверхности Чай-те 2 был разработан Ритой эф ат. Она относилась к венья-агнам, рождающимся с отклонениями от стандарта в схеме мышления, из-за чего ее мозг не подчинялся никакой логике и факты переплетались в нем с догадками и предположениями. Только при таком складе ума можно было обладать определенными качествами: хитростью, чтобы ловко скрывать ото всех подобный дерзкий план, и безрассудной смелостью для открытого неповиновения приказам руководителя миссии. То, что Рита также уговорила двух нормальных ученых-аналитиков принять участие в незаконном, никем не контролируемом, безумном предприятии, тревожило Тагла, хотя он и прогнозировал такой ход событий.

— Пристегнись, Тагл, — сказал пилот.

Тагл закрепил ремни, поддерживающие его в сплетенном из множества тонких, но крепких нитей кресле, и выпрямился. Обычная мера предосторожности. Чиун посадил корабль так, что не всколыхнулся ни один волос черной с серебряными полосками гривы Тагла.

Пока Чиун проверял, включена ли бортовая система безопасности, Тагл продолжал размышлять о тех кривых дорожках здравого смысла, которые привели его к определению точного местонахождения шаттла беглецов.

«Конечно, — думал Тагл, — Рита, должно быть, осознала, что я наверняка начну свои поиски там, где все условия благоприятствуют путешествию трех ученых по Чай-те 2». Логично было бы, чтобы избежать встречи с ним, выбрать самую неудобную посадочную площадку, даже если бы это угрожало их вылазке. Полагаясь на его логику, Рита вместо этого отдала предпочтение наиболее вероятному месту приземления, ожидая, что вначале он будет искать ее далеко отсюда.

Она ошиблась, но Тагла не успокоило его внезапное понимание заключения, сделанного ею интуитивно, и некоторой подтасовки, к которой она прибегла для достижения своей цели. Неуловимый ход мыслей меньшинства венья-агн не укладывался в его голове, привыкшей мыслить здраво и трезво.

— Люк открыт, — проговорил Чиун тихо, и звуки его слов практически потонули в глухом рычании, рождавшемся где-то глубоко в его глотке.

Несколько секунд он не отводил взгляда от похищенного шаттла. Потом Чиун повернулся к Таглу. Его огромные светло-коричневые глаза сузились, и в них явно читалась неудовлетворенность. Его прямой черный нос нервно дергался.

— Их там нет.

Исходившие от него волны страха ударили Тагла по ноздрям, и он отшатнулся от пилота. Этот зловещий запах витал по кораблю с тех пор, как Рита, Стоша и Верда выдвинули теорию, из-за которой они в итоге решились на сумасшедший полет. Сложившаяся ситуация не имела прецедентов в прошлом, она была нелогичной и чрезвычайно опасной. Чиун, как и остальные члены экипажа «Дан тални», прекрасно знал, что фантазии трех ученых вместе с несанкционированным спуском на планету подвергали риску миссию и угрожали всему живому.

Раздувая ноздри, Чиун продолжал смотреть на штагна. Очевидно, пилот надеялся, что ученые неожиданно опомнятся и, обсудив на совете свою ошибку, будут терпеливо дожидаться их появления.

Но на месте их не оказалось. Подгоняемые таинственной необходимостью, которой Тагл не мог ни понять, ни объяснить, трое упрямцев отправились в путь за доказательствами, подтверждающими их невероятные предположения.

Глухой рык огорчения вырвался у Чиуна, пока он взглядом искал у Тагла поддержки и утешения.

Стараясь выглядеть беспечно, штагн с тихим ворчанием выскользнул из кресла.

— А я и не думал, что мы их здесь найдем, — произнес он спокойно. — Если уж они зашли так далеко, нет смысла бросать начатое.

Чиун кивнул и обратил свой взор на второй шаттл. Несмотря на то что он немного расслабился, Тагл все равно ощущал, как напряжен и возбужден его пилот.

— Просканируй местность. Может, ты обнаружишь их в каком-нибудь укрытии, — приказал ему Тагл, решив, что выполнение простейших заданий поможет Чиуну прийти в норму.

Его ловкие тонкие пальцы с загнутыми книзу когтями быстро пробежали по контрольной панели перед ним.

— Они за пределами досягаемости приборов.

— Хорошо. Нам потребуется какое-то время, чтобы осмотреть этот шаттл. Давай-ка подготовимся.

Чиун поежился и молча последовал за Таглом в грузовой отсек в хвостовой части их собственного корабля.

Через несколько мгновений Тагл осторожно шагнул через открытый люк на землю чужого мира. Он чувствовал себя тяжелым и слабым из-за непривычной силы тяжести, несмотря на изометрический двигательный рефлекс, поддерживающий его мышечный тонус во время периодов зимней спячки. Он не спал столько, сколько нужно, чтобы бороться с воздействием на организм двадцати пяти лет существования в состоянии невесомости, созданной на борту «Дан тални».

Сделав пару шагов, Тагл повернулся и стал дожидаться Чиуна. Пилот замешкался у края круглого отверстия, но Тагл кивнул ему, и Чиун выскочил наружу. В два легких прыжка он очутился рядом с командиром. Чиун, похоже, был неплохо подготовлен, заметил Тагл. Пилоту, выполняющему на борту «Дан тални» обязанности техника по обслуживанию систем корабля, циклы зимнего сна несомненно пошли только на пользу.

Когда Чиун приблизился вплотную, Тагл нажал кнопку на своем поясе. Входное отверстие затянулось серой пленкой, и Тагл набрал свой личный код, чтобы никто, кроме него, не смог проникнуть внутрь. Затем, махнув Чиуну рукой, чтобы не отставал, он двинулся в путь по пустынной местности.

Двигался он очень неуклюже, из-за того что находился далеко не в лучшей физической форме, к тому же его тело было упаковано в скафандр. Воздухом на Чай-те 2 можно было дышать, но пока существовала хоть малая доля вероятности заражения от инопланетных биологических форм, то такая возможность не исключалась, и потому со скафандрами приходилось мириться как с необходимым неудобством.

Настроив переговорное устройство внутри шлема на волну приема и передачи информации, Тагл слушал прерывистое дыхание Чиуна и чувствовал, как пилот боролся с усиливающейся паникой. Как только они окажутся в знакомой обстановке внутри другого шаттла, Чиун, возможно, успокоится. Надо лишь довести его туда без происшествий. Он мягко заговорил с Чиуном, надеясь помочь ему избавиться от его страхов.

— Чиун! — Пилот не откликнулся, и Тагл повторил более резко: — Чиун!

— Да, — ответил тот хрипло.

— Земное притяжение. У тебя появляются какие-нибудь неприятные ощущения?

— Нет. — Пилот глубоко вздохнул раз, потом второй, сфокусировав внимание на передвижении своих ног и тела. — Я в порядке. Сила земного притяжения здесь такая же, как и на Хасу-дин.

— Немного слабее, — сказал Тагл.

К его облегчению, беспокойные нотки в голосе Чиуна стали исчезать, пока он говорил.

— Хотя ничто не сравнится с Хасу-дин, — продолжал Чиун. — Этот мир такой… другой.

«Такой чужой», — подумал Тагл, рассматривая пустыню, простирающуюся перед ним насколько хватало глаз. Когда становилось тепло, Хасу-дин зеленела, а с наступлением долгих холодов она белела. Этот же мир был раскрашен одной-единственной коричневой краской. На сухой бурой земле то тут, то там выделялись островки короткой, острой как иглы травы того же цвета, что и почва. На первый взгляд это место вряд ли годилось для поисков разумных существ, но, с другой стороны, и берег океана, и лес, и зубцы гор были одинаково далеки отсюда.

Рита все отлично спланировала. Даже штагн не мог понять, какое направление они выбрали.

Когда они добрались до похищенного шаттла, Тагл отступил в сторону, давая Чиуну возможность войти первым. Вход был закрыт, но не заблокирован. Чиун указал на панель, когда Тагл подошел к нему сзади и встал около щитка контроля.

— Они оставили записку. — Что-то напоминающее злость прорвалось сквозь беспокойство, доминирующее в интонации голоса Чиуна. — Зачем им понадобилось писать послание, Тагл? Чтобы молить о пощаде?

— Давай выясним это.

Штагн уселся в кресло пилота и ввел пароль. Он чувствовал, что Чиун злился все больше, пока он держал большие пальцы рук на пластинке для идентификации. Светлые и темные пятна запрыгали вдруг по экрану.

Послание Риты было коротким и информативным. Они тщательно просчитали на компьютере запасы топлива и времени. Основной миссии «Дан тални» незаконная исследовательская экспедиция не принесет никакого вреда.

«В том случае, если не произойдет чего-нибудь непредвиденного», — подумал Тагл. Пока он читал, его горло издавало глухие рыкающие звуки. Беглецы временно вывели из строя шаттл и через пятьдесят часов рассчитывали вернуться на орбиту «Дан тални».

За спиной Тагла рычал Чиун:

— Они подвергли опасности нашу миссию и имеют наглость думать, что избегнут справедливого наказания. Они идиоты.

Тагл только проворчал что-то в ответ. Чиун, как и остальные на борту корабля, полагал, что он должен бросить беглецов на произвол судьбы, уготованной им этим миром. Они проигнорировали его приказы и захватили шаттл. Они потратили драгоценное топливо и время. Они внесли смуту в умы членов экипажа. У него не было другого выхода, кроме как наказать их изгнанием.

Или у него есть выход?

— Я, вероятно, могу отремонтировать шаттл. Среди них нет инженера. Повреждение не может быть серьезным. Они должны были быть уверены, что без труда сами починят поломку.

Тагл опять что-то проворчал. Он радовался, что Чиун вновь обрел внутреннее равновесие, но это осложняло проведение второго этапа операции. Пилот, скорее всего, не поймет его внезапного решения использовать биоаналитическую силу транса штагнов для вынесения окончательного приговора относительно экспедиции Риты.

— У меня есть инструменты и запасные части, — заметил Чиун. — Через час или два шаттл будет уже готов к взлету.

Тагл кивнул. Его первоначальный план предполагал, что они заберут похищенный шаттл обратно на «Дан тални».

— Я подумаю над этим. А сейчас ты мне нужен как часовой, пока я буду пребывать в состоянии сна.

Чиун заморгал глазами и от волнения озадаченно пошевелил ушами:

— Транс? Сейчас? Ради них?

Тагл нахмурился. Он и сам испугался неожиданного и необъяснимого сомнения, возникшего в нем, но он не мог не прислушаться к нему. От него ускользала какая-то очень важная деталь этой ситуации, и понять ее и проанализировать можно только в состоянии транса. Где-где, но здесь у него точно нет другого выхода.

— Я не могу просто оставить их. — Тагл быстро встал, указал Чиуну на кресло и отошел к люку грузового отсека.

— Ты не можешь погрузиться в сон сейчас… здесь, — выдохнул Чиун. Его горло сжимал уже другой, нежели раньше, новый страх. — Слишком рано после последнего раза! Если что-нибудь случится с тобой…

— Со мной все будет отлично, — спокойно заверил его Тагл.

Ужас Чиуна оказался сильнее, чем он сам мог это сознавать и контролировать, и он забыл о своем положении. Никто не имел права оспорить решение штагна. Чиуна надо было поставить на место прежде, чем Тагл осмелится перейти состояние глубокого сна.

— Все будет в порядке.

Чиун затряс головой и схватил Тагла за руку:

— Если наша миссия провалится…

— Сани не допустит.

— Сани — медиатор, а не штагн-джий. — Зрачки Чиуна расширились от отчаяния, когда он выговорил полное звание Тагла. — Ты должен подождать, пока мы не вернемся обратно на корабль. Когда ты отдохнешь…

— Нет, — отрывисто перебил его Тагл, чувствуя, что теряет терпение. — У нас нет дополнительных запасов топлива. Если мы возьмем их шаттл, оставив их за бортом, мы уже не сможем прилететь за ними.

От удивления на лбу Чиуна собрались складки:

— Прилететь за ними? Ты ведь не думаешь…

— Довольно! — Тагл вырвал у него свою руку и пригвоздил его взглядом к креслу. — Я — штагн. Я перехожу в состояние сна сейчас… здесь, на этом шаттле… — Тагл взял его за плечи и слегка сжал, пытаясь направить мысли пилота в нужное русло. — Ты должен охранять меня. Ты должен охранять меня от постороннего вмешательства. Понимаешь?

Чиун кивнул, но на его лице было написано беспокойство.

— Прекрасно. Моя жизнь зависит от тебя.

Тагл подождал, пока Чиун опустится в кресло пилота и устроится в нем поудобнее, потом прыгнул в открытый люк. Он знал, что пилот нервничал не зря. Риск был. Для анализа ситуации в состоянии транса требовались огромные запасы энергии, а силы Тагла были на исходе. И тем не менее он не мог бросить своих людей, не взвесив все «за» и «против». Смерть, изгнание или реабилитация — решение нельзя принимать на скорую руку.

Изгнание и смерть неизбежно следовали одно за другим в случае Стоши ди ви и Верды эл ши. Они были аналитики, дю-агны, и, покинутые в чужом мире без надежды на спасение, они заснут вечным сном и умрут без боли за считанные дни. Риту ждала худшая участь. Она была венья-агн. Покорность судьбе и спокойный, легкий переход от жизни к смерти для нее непостижимы. Она будет долго мучиться и погибнет от голода — в полном сознании и прекрасно понимая, что происходит.

Изгнание и смерть. Одно и то же.

Тупая боль за ушами Тагла усилилась, когда он уселся в пассажирское кресло и пристегнул ремни. Медленно, методично напряженные мускулы его шеи под густой длинной шерстью, покрывающей его плечи и грудь, стали расслабляться. Мягкие волны потекли по его телу, рукам и ногам. Ровное дыхание замедлилось. Его сознание отстранилось от всего в этой первой стадии прегибернации. Контролируя свой переход в состояние зимнего сна, Тагл мысленно настроился на анализ.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Рита осторожно взрыхлила почву вокруг маленького зеленого стебелька, накрыла его прозрачным колпаком и поместила растение в свою коллекцию. Она вздохнула с облегчением: несмотря на то что перчатки, входящие в комплект защитной одежды, плотно облегали пальцы, они все равно ограничивали свободу движений. Биолог чувствовала себя неловкой и неповоротливой. Однако, невзирая на стягивающий ее тело скафандр, ей удалось собрать богатейшую коллекцию различных образцов флоры незнакомой планеты. Она взглянула на специальный биологический прибор, в котором теперь хранились крупинки и частички Чай-те 2, и улыбнулась радостно и с некоторой долей мрачного удовлетворения.

Инопланетная жизнь.

Сильное возбуждение и благоговейный трепет, которые испытывала Рита, омрачали только воспоминания о тех неприятных событиях, которые в конце концов привели ее на опушку этого странного леса на расстоянии многих световых лет от родного дома. Горько было сознавать, что, похоже, только двое из тридцати членов экипажа «Дан тални» оценили необыкновенное открытие.

Инопланетная жизнь.

Мурашки пробежали по спине Риты, когда она подумала, насколько же удивительным, торжественным и важным был этот момент и как ей повезло, что именно она стала его неотъемлемой частью. Как и Совет Медиаторов и все, связанные с шестью миссиями, посланными с Хасу-дин на разведку, она допускала возможность столкновения с живыми существами в этой звездной системе, но у нее не хватало смелости надеяться, что в один прекрасный момент она сама найдет эту жизнь, дотронется до нее и почувствует ее прикосновение к себе.

Интересующая «Дан тални» Чай-те, одна из биллиона звезд галактики, находилась всего в двенадцати световых годах от Хасу-дин, родной планеты беев. Один из спутников Чай-те изобиловал различными живыми формами, которые по своему развитию на много ступеней эволюционной лестницы отставали от схожих видов на Хасу-дин, но тем не менее они были живыми. Если две соседние звезды независимо друг от друга породили жизнь, то сколько же подобных зародышей таилось в других мирах, коих не счесть во вселенной, и каких разных уровней они достигли в своем развитии! И, что самое главное, в скольких из них начал формироваться разум? Возможности были сногсшибательными.

А большинство агзин-беев о них не ведало.

Эйфория Риты померкла, восторг уступил место ощущению реальности, где все расставлено по полочкам. Вопросы, которые немедленно пришли ей в голову, могли возникнуть только у венья-агнов. И только венья-агны горели желанием исследовать то, что их звало, ради удовольствия от самого процесса ведения поисков и шанса найти ответы. Страсть ко всему новому, способность фантазировать на разные темы и мечтать о неизведанном и неуместном — эти черты отсутствовали в мышлении дю-агнов, которые составляли подавляющее большинство агзин-беев.

Растирая сведенное мышечной судорогой бедро, Рита обозревала местность, не в состоянии избавиться от усиливающейся грусти и чувства великого одиночества. Чудеса этого странного нового мира с его научными сокровищами и нераскрытыми секретами мало волновали дю-агнов, прибывших сюда с миссией. За исключением Стоши и Верды, их занимала одна-единственная проблема: населена ли эта планета или эта звездная система разумными существами, которые помешают агзин-беям колонизировать ее и использовать природные ресурсы Чай-те в своих целях?

Рита уныло вздохнула и снова взглянула на свою коллекцию. Несколько экземпляров, собранных ею, плюс те, которые Стоша и Верда обещали раздобыть для нее, могли стать всем, что у нее имелось от Чай-те 2.

Если, конечно, она ошиблась относительно окончательного решения Тагла об их судьбе.

Усталость, депрессия и земное притяжение скопом навалились на нее, и Рита опустилась на кучу сухих листьев для минутного отдыха и размышлений. Ее удивило, что Стоша и Верда согласились исследовать свои зоны в одиночку. Чтобы наиболее эффективно вести поиски и максимально использовать запас времени, отпущенный им для доказательства или опровержения научных теорий, выдвинутых каждым из них, необходимо было разделиться. А Тагл вряд ли предполагал, что они будут действовать по отдельности.

«Что сейчас делает Тагл? — подумала она. — Что он делает вот прямо сейчас?»

Откинувшись назад, Рита смотрела на чужое безоблачное голубое небо и взвешивала возможные последствия своих действий. Она знала, что, может быть, совершила ошибку, доверившись своим инстинктам относительно реакции Тагла и его окончательного распоряжения насчет ее неразрешенной и явно импульсивной экспедиции на поверхность планеты. В то время, когда она разрабатывала план их вылазки, Рита чувствовала, что он каким-то образом увидит логику в их аргументах и изменит свою точку зрения. Она нисколько не сомневалась, что он не разрешит спуск до тех пор, пока она не поставит его перед фактом. Но… позволит ли он им вернуться обратно?

Рита сознавала, что беспокоилась не за себя. Смерть — невелика цена за честь первой исследовать этот сказочный мир. Стоша и Верда, однако, другое дело. Обратившись мыслями в прошлое, биолог стала подозревать, что ученые дю-агны поддались ее уговорам пойти с ней только из-за ее непоколебимой уверенности, что Тагл не бросит их.

Закрыв глаза, Рита попыталась вспомнить подробности разговора, который спровоцировал ее на такой отчаянный шаг.

Она сидела напротив Тагла за столом переговоров с намеренно более серьезным, чем обычно, выражением лица.

Тагл глядел на Риту, озадаченно сдвинув брови. Внимание присутствующих разрывалось между экранами, Таглом и ею. В воздухе так сильно ощущалось напряжение и раздражение, что, казалось, все были этим подавлены. Само собой разумеющийся тон Тагла и его спокойное поведение не помогали разрядить обстановку.

— Об экспедиции на Чай-те 2 не может быть и речи.

Проигнорировав законченность, прозвучавшую в его словах, и заставляя себя держаться так же невозмутимо, Рита продолжала гнуть свое:

— Мы не можем утверждать, населяют этот мир разумные существа или нет до тех пор, пока мы не окажемся на этой земле.

Тагл выдержал на себе неподвижный взгляд биолога, потом опустил веки и вновь пробежал глазами ее рапорт.

Рита не забывала о тех проблемах, перед которыми ставило миссию ее предложение. Их задача заключалась в том, чтобы исследовать систему Чай-те, выяснить вопрос о ее населенности и отправить послание со своими выводами обратно на Хасу-дин, чтобы там подготовили корабль колонизаторов к взлету. Однако на выполнение данной операции отводилось очень мало времени, и надо было уложиться в срок.

Существовала реальная опасность того, что миссия «Дан тални» потерпит крах из-за недостатка топлива и времени. Чай-те, чужое солнце, светило ярче и жарче, чем Чай-дин, к тому же имело более сложную систему планет-спутников. На всякий случай выделили дополнительное количество энергии, но ее все равно не хватало. Команда и не могла исследовать внутренние планеты системы так же тщательно и досконально, как внешние. В довершение всего в целях экономии топлива они оставили несколько больших контейнеров с оборудованием, включая и межзвездный передатчик, соединяющий их с Хасу-дин, на орбите Чай-те 5.

Запасы энергии таяли с каждым днем, и Тагл должен был быть уверен, что им хватит топлива, чтобы вернуться на орбиту Чай-те 5, зарядить передатчик и передать на Хасу-дин сообщение об успехе или провале миссии, а затем проверить, как себя чувствовали в атмосфере Чай-те 5 зеленые растения, благодаря которым функционировала система жизнеобеспечения корабля. От этих важных вещей зависела жизнь экипажа. Рита знала, что Тагл не будет расходовать энергию на полет, который он считал ее прихотью. Ей следовало убедить его, что ее доводы имели под собой основание.

— В моем рапорте отсутствуют необоснованные догадки.

Тагл с любопытством посмотрел на биолога.

Не в состоянии ослабить напряжение в голосе, Рита продолжала:

— Я рассматривала теории о возможных инопланетных цивилизациях, о которых говорилось в отчете группы аналитиков Университета Мировой Культуры.

Ее изящные уши с серебристыми кончиками нервно задвигались, и она мысленно отругала себя. Тагл мог заметить ее возбуждение и по одному этому признаку усомниться в правильности ее оценок. Обычно Риту мало задевали презрение и скептицизм, с которым дю-агны относились к теоретическим исследованиям венья-агнов, но сейчас она столкнулась с чем-то таким, с чем ей не приходилось иметь дело раньше. И это было очень важно для нее. Она сосредоточилась и взяла себя в руки.

Тагл пригладил рукой густую длинную серебристо-черную гриву и откинулся на спинку стула с тихим снисходительным вздохом.

— Наши приборы не показывают никаких признаков цивилизации, Рита, никаких проявлений деятельности разумных существ.

Из-за покровительственного тона Тагла короткие волоски, покрывающие лицо Риты, нижние части ее рук и ног оттопырились. Она замерла, затем смутилась, увидев, как взгляд Тагла скользнул по холмикам ее четырех, не наполненных молоком грудей. Его восхищенный испытующий взгляд в сочетании с отказом внимательно выслушать ее придали ей сил, чтобы настаивать на предложенном ею спуске на планету. К несчастью, это всегда напоминало Рите, что ей не стоит выбирать Тагла в партнеры во время брачных периодов, даже несмотря на то, что она желала его, как ни одного мужчину на борту «Дан тални». Ее насущные сексуальные потребности удовлетворяли другие. От Тагла же она хотела большего, она нуждалась в его эмоциональной поддержке и соучастии, но он не мог ни дать их ей, ни понять того, к чему она стремилась, будучи равнодушным, как все дю-агны.

Ужесточая сердце и голос, Рита встретила заявление Тагла о приборах новым возражением:

— Примитивная культура, как и развивающееся, но не знакомое с техникой общество и не могли проявиться на экране. Ты полагаешь, что разум развивается тем же путем, что и в нашем мире. Но мышление инопланетян всегда будет… инопланетным. Мы не знаем, как они реагируют на воздействие окружающей среды.

— Тагл.

Все глаза обратились на Сани эс ог, бортового медиатора.

Тагл разрешил ей говорить, кивнув головой с почтением:

— Да.

— Нам известно, что живые формы в этом мире развиваются на основе углерода, как и мы… — Она наградила Риту презрительным взглядом, затем опять посмотрела на штагна. — В них происходят те же процессы фотосинтеза, что и на Хасу-дин. В общих чертах в этом и заключается сходство, и я не вижу смысла в дальнейших фантастических предположениях.

Рита сощурила черные глаза, крылья ее носа подергивались.

— Идентичная органическая структура не связана с тем, как инопланетное существо может мыслить.

— Можно отправить на разведку роботов, — сказал Тагл.

В маленьком теле Риты напрягся каждый мускул, когда она снова повернулась к Таглу.

— Они не смогут эффективно действовать без хорошей программы, а у нас ее нет. Необходим непосредственный контакт с этим миром. Без него… — Биолог уставилась на Тагла, понижая голос и начиная говорить медленно, чтобы все ее слова запечатлелись в сознании штагна-джия: — Без него во время транса тебе придется анализировать догадки, а не факты. Личный опыт — единственный путь решить, соответствуют ли наши операции Закону.

В задумчивости Тагл нахмурился.

Рита вздрогнула, потом отчаянно замотала головой. Она почти заснула, вспоминая этот роковой разговор. Она поспешно поднялась и подхватила свою коллекцию. Надо беречь драгоценное время. Со сном придется подождать до тех пор, пока она не вернется на «Дан тални». Если она вернется.

Она с трудом справлялась со своей усталостью. Земное притяжение брало свое, да еще сказывалась постоянная необходимость не упускать из виду реакцию негибких дю-агнов на каждое событие ее жизни. Слишком часто простые абстрактные фантазии и мысли, смысл которых был очевиден для Риты, не доходили до сознания дю-агнов. Не раз и не два она была вынуждена растолковывать, почему она сказала это или зачем сделала то, начиная с того, что она считала более гуманным быстрое убийство животного, идущего в пищу, и кончая ее размышлениями о множестве чудес, которые иные миры приготовили для нее. Все ее объяснения вызывали лишь тупые, непонимающие взгляды дю-агнов или, что еще хуже, небрежные и высокомерные кивки их голов.

Углубляясь в лес, одна и вдали от вечного надзора дю-агнов и их упреков, которые подстерегали ее на каждом шагу на борту «Дан тални», она вдруг призналась сама себе, что устала бороться с проблемой. Она знала, что в эволюции беев произошел странный поворот, в результате чего дю-агны заняли в их цивилизации господствующее положение. Но что смешно, без интуиции и пытливого ума венья-агнов агзин-беи в конце концов зашли бы в тупик своего развития, растворились, исчезли бы с поверхности земли.

Остановившись, чтобы насладиться ослепительной красотой зеленых папоротников, чьи шестифутовые листья сплетались над ее головой, Рита неожиданно остро почувствовала, как бы она хотела обрести мир, избавившись от умственных ограничений и страданий от предрассудков, которые были ей знакомы с первого дня рождения. Даже ее родители отказались от нее, отослав своего испорченного венья-агн ребенка в специальный интернат, чтобы не попасть самим под ее опасное, пагубное влияние и не рисковать двумя нормальными детьми, братьями дю-агн. В результате их решение сыграло Рите на руку, так как в разных школах ее воспитывали и обучали как потенциального кандидата в члены экипажа одной из разведывательных экспедиций, о которых в то время еще только говорили. Она бы не променяла эту возможность ни на что другое, но в ней всегда сидела та боль, которую ей причиняли различные события, перенесшие ее через двенадцать световых лет на другую звезду и в чужой мир.

Рита вытянула руку, прикоснулась перчаткой к изящному листу, находя в его девственно-чистой безупречной форме успокоение и обновленное чувство значимости своего дела.

Как и раньше, когда она поддавалась отчаянию и ощущению загнанности, она в самой себе черпала силы, которые поддерживали ее. Несмотря на то, что она знала: ничто, никакие причины, никакие доказательства не изменят преобладающую в ее мире социальную группу. На протяжении всей истории беев штагн-трансы подтверждали, что теории венья-агнов были правильными и обоснованными, тем не менее эта часть населения — венья-агны — оставалась бессильным, презираемым меньшинством.

Выйдя из благотворно действующих на нервы папоротников, Рита двинулась в чащу, где, возможно, не водилось животных, больших по размеру, чем-то, похожее на огромную черепаху, выскочившее из-под винта ее скиммера, на котором она ехала через покрытую травой равнину. Какое-то движение над ее головой привлекло внимание биолога, и она с изумлением уставилась на маленькую ящерицу, вылезшую из-под листа на одной из верхних веток высокого дерева. На передних и задних лапках у нее болталась тонкая кожа. Существо слетело вниз, юркнуло под сучок, потом появилось на нижней ветке, и, пока оно нежилось в лучах солнца, Рита изучала его, запоминая каждую деталь.

Это было позвоночное животное, покрытое голубой с красными и зелеными блестками чешуей, безухое, с широко расставленными глазами и когтистыми отдельными пальцами.

«Наверняка рептилия», — подумала она, удивленно вздохнув. Изучение информации, собранной роботами-разведчиками, подтверждало существование амфибий на планете, и уже одно это указывало на то, что эволюция шла здесь своим чередом. Встреча с ящерицей была потрясающим событием.

Медленно, чтобы не спугнуть рептилию, Рита достала из кармана маленький диктофон и вслух описала животное. Надеясь заставить его полетать еще немного, она пошевелила ветку, но существо спряталось в густой листве. Рита расстроилась, но, по крайней мере, ей удалось получить некоторые доказательства того, что ее теории отчасти были верными. Хотя ее коллег дю-агнов вряд ли заинтересуют подобные открытия; их ведь тревожило только, найдет ли она конкретные подтверждения развития природного разума на планете.

Развернувшись в сторону скиммера, Рита шла, не спуская глаз с деревьев в надежде запечатлеть на пленке ящерицу в полете. Она возвращалась к осмыслению фатальности ситуации, которую сама и создала.

Рита давным-давно отказалась от идеи контролировать свои слова и повседневные действия, которые порой обижали, но чаще смущали и озадачивали окружающих ее дю-агнов. Тем не менее она упорно старалась быть предельно осторожной и методичной в отношении своих научных разработок. Она систематически соблюдала логику во всем и продуманно защищала свои проекты, а потому ей всегда предоставляли время и оборудование для изучения различных областей ее науки. Добиваясь положительных результатов в большинстве случаев, она в течение их долгого совместного путешествия завоевала доверие, уважение и симпатии Тагла ди джегна. Как штагн-джий на борту «Дан тални» Тагл был последней инстанцией и тем единственным, кого ей следовало убеждать в своей правоте в любой ситуации. Обычно у нее получалось… но не на этот раз.

На этот раз она не смогла склонить Тагла на свою сторону. Ни его, ни кого-нибудь еще. «За исключением Стоши и Верды», — напомнила себе Рита.

Нахмурившись вдруг, биолог замедлила шаги. Ее удивило, что двое ученых согласились, во-первых, пойти с ней, а во-вторых, действовать в одиночку, чтобы наиболее эффективно использовать ограниченное время. Рита была очень занята составлением плана их вылазки, но она ни на минуту не переставала думать о необычном поведении Стоши и Верды. Теперь ей пришло на ум, что их реакция была даже более странной и непонятной, чем чужой мир, завладевший ее воображением.

Два ученых дю-агна рисковали своей жизнью, чтобы подтвердить или опровергнуть теории, основанные только на догадках. Почему?

Заприметив ярко-красный отросток, похожий на гриб, Рита поспешила к нему, ее по-прежнему преследовал этот вопрос. Ей оставалось только надеяться, что Тагл задумается над тем же и что он поймет, что, должно быть, существовал какой-то мотив, который побудил двух ученых дю-агнов пойти намного дальше обычного сбора информации для подтверждения своих личных теорий. Рита знала, что по крайней мере одна причина, помимо любопытства ученого, подтолкнула ее к такому окончательному шагу: кому-то, без сомнения, надо было выяснить, населена ли планета разумными существами. Если они не утрясут эту проблему, но примут решение колонизировать звездную систему, миссия «Дан тални» может нарушить Закон, единственное правило, которое успешно и мирно управляло беями на протяжении тысячелетий.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Брать то, что принадлежит другому, без взаимного согласия запрещается.

Тагл использовал строки Закона, чтобы сосредоточиться на погружении в транс.

Задолго до правления Ару эф дигна примитивные племена агзин-беев переселились на маленький остров на юге восточного полушария Хасу-дин. Войны были единственным способом распределять ограниченные ресурсы и держать под контролем проблему перенаселения. Воины дю-агны дрались и погибали в сражениях или засыпали вечным сном, видя неминуемое поражение. Выжившие дю-агны, с противоположной воюющей стороны, подчинялись своим завоевателям и соединялись с племенами победителей. Побежденных венья-агнов отправляли в ссылку или убивали.

Эта вечная борьба не на жизнь, а на смерть, сдерживающая как развитие интеллекта и технический прогресс, так и увеличение численности населения, продолжалась до тех пор, пока Ару эф дигн, величайший штагн во всей истории планеты, не объявил, что существовали другие, большие участки суши, соединенные между собой цепочками островов. Он же потребовал, чтобы беи не воевали, а улаживали спорные вопросы путем мирных переговоров. Изобилие природных запасов, ставшее доступным благодаря исследованиям поверхности земли, вместе со склонностью беев к сотрудничеству и медитации создали идеальные условия для первых и успешных шагов по введению Закона.

Принятие и послушность Закону укрепили торговые отношения между ранними территориальными группами в то время, как беи начали мигрировать на другие континенты Хасу-дин. В условиях установившегося мира ускорилось индустриальное развитие, и в конце концов был сформирован Совет Медиаторов, призванный следить за эффективным использованием и распределением природных ресурсов в интересах всего населения. В конечном счете уважение Закона привело к экспансии беев по всей системе звезды Чай-дин и пробудило в них интерес к другим мирам.

Группа медиаторов, осуществляющая программу межзвездных полетов, включила в Закон запрет отнимать собственность у любого и всякого наделенного чувствами разумного существа. Никто на борту «Дан тални» не желал просто так покидать звездную систему Чай-те и ее богатейшие запасы полезных ископаемых, но забрать их у других означало нарушить Закон и поправку к нему, которая запрещала контакты с какими бы то ни было разумными представителями чужих миров.

Издав поправку к Закону, медиаторы защищали биллионы беев в их родной звездной системе, так же как и участников разведывательных экспедиций.

Войди хотя бы одна из миссий беев в контакт с инопланетянами более сильными, более прогрессивными или более агрессивными, чем беи, и результаты могут быть ужасными. Конфликт с подобными существами неизбежно кончится поражением невооруженных беев. Однажды потерпев неудачу, беи либо сдадутся на милость победителю, либо, скорее всего, заснут навечно. Тогда корабли разведчиков попадут во враждебные чужие руки и, возможно, приведут агрессоров на Хасу-дин.

Мысли Тагла изменили свое направление.

Огромные звездолеты колонизаторов готовились последовать за скаутами к намеченным планетам, богатым минералами и населенными разумными существами. И все же, а если Рита права? Мог ли он отправить послание, предупреждающее взлет космического корабля только потому, что какое-то полуживотное умеет обращаться с примитивными инструментами и стремится к социальной организации в группы, как некоторые представители животного мира на Хасу-дин? Разум, не знакомый с техникой, не может препятствовать колонизации планет. Агзин-беи собирались эксплуатировать астероиды и газовые гиганты, но не внутренние звезды. Не имело смысла отказываться от надежды беев проникнуть в эти миры только на основе того, что кто-то, возможно, когда-нибудь полетит в космос, чтобы использовать эти ресурсы, но в данный момент еще даже не подошел к техническим изобретениям.

Но Закон не делал никаких разграничений. Исключений не было.

Тагл чувствовал, как вокруг него сгущалась темнота, порожденная отчаянием. Он пытался стабилизировать состояние транса. Выведенный из равновесия просочившимися в его анализ эмоциями, он поспешно сконцентрировался на проблеме дня.

Рита отправилась на Чай-те 2 не одна. Верда эл ши, минералог дю-агн, и Стоша ди ви, тоже дю-агн и главный геолог на борту «Дан тални», пошли вместе с ней.

Рука Стоши слегка подрагивала, когда он надавил на длинный тонкий зонд и стал наблюдать, как он зарывается в твердую землю. Геолог сидел, несколько минут не отрываясь от своего прибора, как будто мог заставить его разыскать доказательства, в которых он так сильно нуждался. Тогда Сани эс ог придется взять назад свои возмутительные насмешки и оскорбления.

Ровное потрескивание — милый знакомый звук посреди молчаливой и жуткой пустыни — успокаивало нервы. Он потянулся, разминая затекшие мускулы плеч и спины, но не смог расслабиться. Напряжение, сковавшее его маленькое сильное тело, не пройдет, пока он не окажется опять на борту корабля, вдали от чужого мира.

Тошнота подкатила к горлу Стоши. Он согнулся пополам, и слабость навалилась на него. Он упал на землю и заставил себя сделать глубокий вдох, потом еще один, потом третий. Стоша никогда раньше не был один… вот так… полностью отрезанным ото всего надежного и привычного. Ему не нравилось его положение, но единственный способ реабилитировать себя в глазах Тагла и Сани заключался в сборе солидных вещественных доказательств правильности его гипотезы.

Тошнота прошла, и Стоша выпрямился. Он сидел на корточках и вдыхал воздух полной грудью; ноги его дрожали, и его качало из стороны в сторону. Стряхнув со своей серой лохматой шерсти слой коричневой пыли, геолог окинул взглядом линию гор на горизонте.

Остроконечные вершины и отвесные скалы походили на горные нагромождения, возвышающиеся вокруг него. Ветер засыпал песком и превратил в ровную площадку древнее ущелье, разделившее два сходных хребта, но в его происхождении нельзя было ошибиться. Прибор, исследующий нижние пласты равнины, только подтвердит то, что Стоша и так знал: раскол в горах произошел вследствие столкновения с астероидом огромного размера и безумной скорости. Но, чтобы убедить в этом Тагла и Сани, Стоше нужен был материал.

Подавив новый приступ вызванной страхом тошноты, воодушевленный визуальными доказательствами, окружающими его, Стоша попытался встать на ноги. Голова закружилась, и он опять упал. Он закрыл глаза, уступая пересилившему его желанию спать. Однако сон не шел к нему. В уме он снова и снова перебирал те события, которые ему лучше было бы забыть. Но геолог отчетливо помнил каждую деталь конфликта, который запятнал его репутацию ученого и поставил вопрос о его нормальности.

— Если бы мне позволили добавить кое-что, Тагл.

— Угрюмое лицо Стоши стало еще мрачнее; на лбу собрались морщины; лохматые пучки волос над дымчатыми глазами сошлись вместе, как будто он что-то обдумывал. Говорил он, запинаясь, нерешительно, но все же он выступал в защиту проекта Риты:

— Я полагаю, что необходимо геологическое исследование.

Тагл сощурился:

— Какое отношение геологическое исследование имеет к данной проблеме? Здесь либо есть разумные существа с претензией на свою звездную систему, либо нет. Если нет, то у тебя будет сколько угодно возможностей провести геологическую проверку после того, как мы наладим транспортное сообщение между Хасу-дин и Чай-те 5.

— Есть… гм… — Стоша кашлянул, чтобы скрыть волнение. — Есть… гм… все признаки того, что планета пережила серьезные изменения в недавнем прошлом. Не могу сказать, повлияли ли эти изменения на… гм… развитие разума в прошлом или настоящем, пока я не буду располагать необходимой информацией.

— В прошлом? — удивился Тагл, настаивая на дальнейших объяснениях.

Острая боль пронзила голову Стоши. Он вздрогнул, потом нахмурился; ход его мыслей терялся в сгущающемся тумане. Но смущение и растерянность быстро прошли. Он моргнул.

— Конкретнее, Стоша.

Геолог стойко выдержал вопрошающий взгляд Тагла.

— Чай-те 2 имеет заметную по экватору выпуклость с одной стороны, это результат периодических гравитационных процессов. Период ее обращения по орбите слишком большой, и потому она всегда повернута к третьей планете одним полушарием. Постоянное притяжение Чай-те З на протяжении биллионов лет может быть единственным объяснением подобной выпуклости.

— А это значит… — Дар эм оте, прежде чем нажать на терминале комбинацию цифр, уставился на секунду в пространство.

— Что-то важное? — спросил Тагл.

Дар пожал плечами и занялся своими вычислениями.

Снедаемый любопытством и весь в напряжении, Стоша в воцарившемся молчании изучал лица своих коллег. Тагл сохранял спокойствие, но физиономии остальных перекосились от беспокойства. В воздухе повис запах ожидания. Сани сидела с закрытыми глазами. Внимание Риты было приковано к монитору. Другие смотрели то на Тагла, то на Дара, то на Стошу.

— Интересно, — обронил Дар. Физик, не отрывая взгляда от терминала, подергал себя за длинные тонкие волоски, растущие на подбородке.

— Что? — торопил его Тагл.

— Если теория Стоши верна, то у планеты вращение вокруг собственной оси должно занимать больше времени, чем вращение вокруг других планет.

— Это совпадает с моими выводами, — сказал Стоша.

Тагл выглядел озадаченным:

— Тогда как ты объясняешь ее нынешний шестичасовой период вращения?

Стоша пробежал пальцами по клавишам перед ним. На открытом пространстве посредине овального стола возникла голограмма поверхности планеты.

— Когда изображение развернется, вы увидите большой круг в экваториальной зоне между маленьким приподнятым континентом и цепью вулканов.

— Кратер?

Стоша улыбнулся второму биологу Сиве эс гур:

— Да, но не типичный. Смотрите.

Изображение кратера увеличилось, показывая отверстие не с ровными, а с рваными краями и зазубринами.

Стоша начал объяснять:

— Вот результат столкновения крупного космического тела с планетой, которое произошло таким образом, что значительно возросла скорость ее вращения вокруг собственной оси. В этой системе есть группа астероидов, которые по своим орбитам движутся мимо внутренних планет.

— Прекрасно, — проговорил Тагл, — но я не вижу связи между ударом астероида и существованием разумных созданий.

— Еще минуту, пожалуйста.

Тагл кивнул, но Стоша чувствовал, что терпение штагна-джия кончалось. Он тщательно подбирал слова, зная, что информация имела историческое значение для принятия решения о запуске с Хасу-дин звездолета колонизаторов. Стоша также осознавал, что теория, которую он собирался представить окружающим, могла показаться притянутой за уши и совершенно неуместной. Тем не менее, сформулировав гипотезы на основе своих знаний и наблюдений, он был обязан познакомить с ними Тагла.

— Вероятно, толчок можно считать естественным природным явлением. Хотя… — Стоша сделал паузу для пущего эффекта, привлекая к себе всеобщее внимание, но больше всего, чтобы заинтересовать самого Тагла. Когда он снова заговорил, он смотрел только на штагна-джия: — Шансы того, что астероид таких размеров вырвался с орбиты под воздействием гравитационного поля Чай-те 2 и врезался прямо в ее поверхность, очень невелики. Гравитационные силы, сдерживающие цепь астероидов, оставались неизменными в течение долгого времени.

Задумчивая складка пролегла на гладком черном бархатном лбу Тагла, однако он не вымолвил ни слова. Стоша, расценив молчание штагна-джия как знак того, что Тагл всерьез задумался над его рассуждениями, пустился в дальнейшие объяснения:

— К тому же шанс случайного столкновения астероида внутреннего крута со второй планетой, причем именно такой силы, чтобы увеличить скорость вращения до величины, создающей благоприятные условия для развития жизни, один к нескольким биллионам. Это по скромным подсчетам.

Тагл колебался, потирая шею, потом повернулся к физику:

— Согласен, Дар?

После пристального изучения терминала Дар вздохнул и ответил:

— Подобный толчок, как описал Стоша, по идее мог произойти, но все это звучит довольно неправдоподобно.

— Понятно. — Он кинул на Стошу уничижительный взгляд. Блестящие черные и серебряные пряди его волос, свисающие по обе стороны морды Тагла, слегка зашевелились, когда он раздраженно зарычал: — Но я так и не понял, при чем тут наличие разума в этом мире?

Опустив глаза и чувствуя, что теряет уверенность в себе, Стоша попытался еще раз объяснить, что он имел в виду:

— Хм… возможно, что… хм… астероид был умышленно направлен на планету с целью ее изменения. Увеличение числа оборотов не только создало бы удобный цикл смены дня и ночи, но и усилило бы динамо-эффект, необходимый для генерации магнитного поля. Именно это и было достигнуто благодаря мощной встряске, которой подверглась планета.

— Штагн-джий! — выдохнула медиатор Сани эс ог. — Я протестую. Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать чепуху венья-агна. — Грудь ее вздымалась и опускалась. Она с гневом взирала на Стошу. — Аналитики не должны страдать от безумств венья-агнов во время серьезных дискуссий. По крайней мере, еще можно верить, что Рита и Бьер будут держать себя в руках… как обычно. — Она посмотрела на Риту с нескрываемым презрением.

Стоша остолбенел, пораженный оскорбительными словами Сани.

Выждав паузу, чтобы вникнуть в то, что сказала Сани, Тагл в конце концов встал на защиту геолога:

— Стоша — не венья-агн.

Удивление проскользнуло в лице медиатора. Ее взор обратился на Бьера ти агн, бортового психолога. Его глаза предостерегающе сузились.

Стоша заметил его гримасу, но до него не дошел ее смысл. Его взволнованный ум цеплялся за ободряющую фразу штагна-джия.

— Речь идет не об умственных способностях Стоши, — продолжал Тагл. — Как ученый он обязан рассматривать все возможные логические варианты объяснений своих научных открытий. Когда мы решили населить Мердже, мы демонтировали второй спутник Чола и переправили куски льда на планету, чтобы пополнить ее запасы пресной воды. То, о чем говорил Стоша, мало чем отличается от нашего тогдашнего проекта.

Сани тут же взорвалась:

— Существует огромная разница между сбросом кубов льда и предположением, что какие-то инопланетяне в далеком прошлом ускорили период обращения планеты, стукнув ее астероидом.

Штагн оборвал ее:

— Оставим это до лучших времен.

Вздохнув с облегчением, Стоша поблагодарил судьбу за то, что не Сани верховодила на корабле. На планетах и космических установках в родной звездной системе Совет Медиаторов консультировался со штагнами по наиболее важным вопросам. Погружаясь в сон, аналитики давали им советы. Затем медиаторы обсуждали их и принимали окончательное решение. На борту звездолета последнее слово всегда было за штагном-джием.

Стоша вдруг очнулся ото сна, окрепший и посвежевший. Тошнота, напряжение и слабость, навалившиеся на него с момента приземления на Чай-те 2, прошли. Очень медленно он встал. Он не почувствовал ни головокружения, мешающего думать, ни каких-либо неприятных ощущений, превращавших его прежде в беспомощную кучу на земле. Облегченно вздохнув, геолог осторожно приблизился к зонду, чтобы удостовериться, что он работает.

Проверив его показания и мониторы, Стоша опять вспомнил объяснение Таглу его необычных теорий. Геолог должен был убедить себя так же твердо, как Тагл заверил Сани, что он прибег к научной логике в заключении о необходимых данных и что, самое главное, он относился к дю-агнам. Признать обратное — значит, предположить ужасное и невозможное, а именно то, что в детстве ему поставили ошибочный диагноз и что его молекулярный код был неправильно определен. Стоша содрогнулся от одной только мысли, что он мог оказаться венья-агном и узнать это так поздно. Быть исключенным из рядов дю-агнов, чье общество служило ему и утешением, и надежной опорой, станет для него невыносимым мучением, с которым трудно смириться, но, что еще хуже, он перестанет доверять своим собственным мыслям.

Хотя ему нечего волноваться о таких вещах. Стоша никогда не слыхал, чтобы чья-нибудь схема мышления была неверно вычислена. Общество придавало слишком большое значение принадлежности к дю-агнам или венья-агнам, чтобы подходить к диагнозу молекулярного кода легкомысленно. Дю-агн должен знать, что имеет дело с венья-агном, чтобы быть готовым обращать спутанные и частенько непостижимые результаты работы интуитивного мышления в четкие формулы, особенно в области науки.

К тому же, доказывал себе Стоша, штагн-джий защитил и его методы дедукции. Целостность его натуры дю-агна осталась ненарушенной.

Если, конечно, образцы геологических пород, добытые прибором, не подтвердят его теорий.

«Тут тоже не о чем беспокоиться», — подумал Стоша, глядя на мигающие лампочки.

В планету врезался астероид, в результате чего значительно изменилось количество ее оборотов вокруг оси и образовалось ущелье. Был ли толчок природным феноменом или тщательно просчитанным проявлением инженерного искусства, сказать уже нельзя. Сканирующие устройства шаттла не показали наличия техники или разума, и все доказательства древней индустриальной мощи, должно быть, давным-давно стерлись с поверхности планеты. А без них Стоше придется отказаться от своей теории технологического вмешательства. И все же это почти нереальное предположение продолжало дразнить и подгонять его мысли.

Не подозревая о нюансах своего мышления, Стоша, удовлетворенный ритмичным потрескиванием прибора, перевел взгляд на равнину и ближайший горный хребет. Тут он вспомнил, что пообещал Рите собрать для нее несколько образцов растительного мира. Поблизости представителей флоры не было, но, проезжая по равнине на скиммере, он заприметил зеленые пятна. Вместо того чтобы сидеть на одном месте и маяться бездельем, Стоша решил взять скиммер и поискать более плодородные участки почвы.

Испуг и нерешительность промелькнули в его глазах, когда он представил себе необъятные пустые просторы чужого мира, которые ужаснули и подавили его вначале. Несмотря на то что он вырос и возмужал на космических станциях и кораблях, Стоша никогда раньше не спускался на поверхность других планет. Теперь, когда он преодолел свой первоначальный страх, он осознал, как ему не терпелось поскорее продолжить свои исследования. Если он продуманно выберет следующую зону поисков, он, возможно, даже найдет различные окаменевшие останки животных и растений.

Настроив прибор на саморегулирование, Стоша поспешил к скиммеру. Он шагал уверенно и энергично, стараясь не пропустить ничего, что этот сказочный мир приготовил для него.

В грузовом отсеке похищенного шаттла Тагл пересматривал конференцию через состояние транса. На какой-то короткий момент, после того как Сани словесно обрушилась на Стошу, Тагл испугался, что геолог замкнется в себе от шока. Стоша выглядел смущенным и распространял вокруг себя сильный запах страха. В обязанности Тагла как штагна-джия не входило спасение гордости Стоши за счет успеха миссии, но он тем не менее сознавал, что не может рискнуть и вывести геолога из строя. Как всегда, Тагл действовал очень осторожно.

В отличие от нервозного Стоши Тагл сохранял спокойствие. Он знал, что даже намек на беспокойство или озабоченность окончательно добьет геолога.

— Так как для намеренного столкновения астероида с планетой нужны высокоразвитые технологии, нам придется забраковать возможность инженерного вмешательства. В данной системе нет космической техники… нет и не было.

Стоша колебался. Его серые глаза затуманились, и плечи опустились. От него неясно пахло неуверенностью, но внезапно этот запах пропал. Распрямившись, со сверкающими и ясными глазами, геолог снова начал убеждать Тагла в необходимости своего исследования:

— Я уже упоминал, что изменилось количество оборотов планеты вокруг оси, — сказал Стоша ровным голосом, подчеркивающим серьезность его намерений. — Мое наблюдение основано на том факте, что отверстие кратера не расширилось со временем и выпуклость по экватору не сгладилась. Это произойдет позже.

Обеспокоенный сам не зная чем, Тагл поддержал разговор:

— Определите когда.

— Несколько сотен миллионов лет… может, скорее. Не так уж долго по геологическим меркам.

— Ну и что дальше?

— А то, — произнес Стоша спокойно, — что толчок такой силы приведет к катастрофе на всей планете, калеча и уничтожая все простейшие организмы. Мы точно знаем, что жизнь в этом мире уже достигла более высокого уровня, чем будет возможно через несколько сотен миллионов лет. Недавний удар может означать две вещи: либо на планете все виды быстро прогрессируют, либо… кто-то умышленно заселил ее развитыми животными формами после того, как в атмосфере рассеялась пыль.

Все глядели на Стошу.

— Могу я вставить словечко, штагн-джий? — спросила еле слышно Верда эл ши.

— Если это имеет отношение к делу, — ответил Тагл.

Минералог угрюмо кивнула:

— Я считаю, что Стоше следует разрешить исследовать пласты земли в месте столкновения, и я бы хотела пойти вместе с ним. Независимо от него я пришла к тем же заключениям в отношении эволюции на Чай-те 2.

Тагл вздохнул не в силах больше скрывать свое нетерпение. Он ненавидел теоретические рассуждения, но как штагн-джий он был обязан выслушивать их.

— Как ты это подтвердишь?

Минералог взглянула ему прямо в глаза и упрямо поджала губы.

— Океан — красный.

«Океан», — подумал Тагл с презрением, и новый всплеск эмоций ворвался в неторопливое течение его забытья.

Устав, он сфокусировал свое внимание на воспоминании о более знакомых океанах, выправляя свой вдруг ставший сбивчивым пульс.

Водоемы на Чай-те 2 казались просто лужей по сравнению с огромным водным пространством, занимающим три четверти родины Тагла, Хасу-дин. Северное море чужого мира покрывало одну шестую поверхности планеты… и оно было красным. Тагл не видел в этом особого смысла, а Верда категорически отказалась что-нибудь объяснять.

И неудивительно после того унижения, которое пришлось вынести Стоше, когда он решился поделиться с экипажем своими соображениями.

Более расстроенный сейчас, чем во время дискуссии, Тагл начал подбираться к пониманию того, что казалось сдвигом в ходе мыслей Стоши и Верды.

Невзирая на то что Тагл заявил на встрече, мышление Стоши определенно отошло от параметров дю-агнов. Несмотря на то что теория геолога о столкновении с астероидом основывалась на заслуживающей доверие научной информации, его бессвязное бормотание о возможности намеренного технологического вмешательства каких-то уже не существующих инопланетян нельзя было назвать не чем иным, как бредом. Не существовало никаких доказательств, подтверждающих или, по крайней мере, предполагающих наличие в данной системе индустриального развития. И тем не менее подобные венья-агн фантазии всплыли из глубин сознания Стоши.

Геолог имел прекрасные рекомендации дю-агна, который вдруг без предупреждения продемонстрировал наклонности венья-агнов. Значение такого феномена было потрясающим и даже пугающим. В процедуре тестирования детей беев с целью определить схему мышления никогда не случалось сбоев и ошибок. Во всяком случае раньше, подсказал сам себе Тагл.

Меньше чем пять процентов беев испытывали различные затруднения в связи с венья-агн склонностью к абстрактному мышлению. На протяжении их истории побежденные дю-агны, не заснувшие вечным сном, подчинились и объединились в общество победителей. Венья-агны без исключения дрались до последней капли крови или отправлялись в ссылку. Венья-агн ген регрессировал и поколение за поколением подавлялся в беях. И все же медики очень серьезно подходили к выявлению каждой венья-агн особи. Могли ли они проглядеть истинный молекулярный код Стоши?

В смятении Тагл стал копать глубже. Синаптические связи между правым и левым полушариями мозга были остаточными в дю-агнах, но активными в венья-агнах, и поток импульсов по нервным каналам легко можно было распознать с помощью специальной аппаратуры. Возможно, синапсы лишь спали в некоторых особях, способные со временем активизироваться? А если так, то что вызывало возбуждение и вслед за ним проявление иррационального мышления, склонного к фантазиям и догадкам?

Ужасная усталость навалилась на штагна, но он не мог проигнорировать важность вопросов, возникающих в его голове. Верду, похоже, тоже затронул этот процесс.

Когда Стоша и Верда впервые представили на конференции свои теории, Тагл не понял ни смысла, ни серьезности сдвигов в их образе мышления. Теперь он сам строил свои собственные удивительные и тревожные гипотезы. Невозможно, что медики пропустили сразу двух венья-агнов. Процедура была годами отработана до мелочей, и определение схемы мышления представляло слишком большое значение, чтобы дю-агны могли допустить ошибки. Единственное объяснение заключалось в том, что каким-то образом активизировались нервные импульсы обратно в левое полушарие мозга. Тагл должен был узнать о реальности спящих клеток венья-агнов и соответственно при каких условиях возникала реакция в мозге. Чтобы выяснить все это, он нуждался в информации, а Стоша и Верда были примерами скрытых венья-агнов.

У Тагла не оставалось другого выхода, кроме как позволить им вернуться на корабль. Рита тоже сможет прийти обратно.

Она будет жить.

От радости, которую неожиданно почувствовал Тагл, пульс опять участился. Он с трудом боролся с наплывом эмоций. Когда они наконец отхлынули, он от утомления чуть не провалился в черную пропасть гибернации, близкую к смерти. Уникальные биологические процессы, помогающие бею вроде Тагла анализировать проблемы совершенно без предубеждения, не отвлекаясь на поступающую извне информацию, физически сильно изматывали организм. Эмоциональные взрывы, не знакомые ему раньше, подорвали его силы и практически свели на нет запасы его энергии. В мире рождалось мало штагнов. Из них многие становились жертвами умственного перегорания, и Тагл не намеревался присоединиться к ним.

Зная, что слабеет, штагн немедленно вышел из состояния транса и приготовился к нормальному сну. Его чувства напряглись, проверяя, нет ли рядом посторонних; из-за выброса в кровь гормона за время его пребывания в состоянии транса автоматически пробудился первобытный инстинкт самосохранения. Его пульс и дыхание постепенно учащались по мере того, как он погружался в обычный сон.

Тагл расслабился. В уме он прокручивал недавние события. Такую форму транса беи использовали, чтобы просеять и отсортировать полученную информацию без перегрузки мозга.

Он видел «Дан тални», скользящий по поверхности планеты. Внезапно из земли вырвался золотисто-красный язык пламени и поглотил корабль.

Проснувшись в ту же секунду, Тагл попытался снова представить себе картину, но его подсознание блокировало ее. Потрясенный и разбитый, он не мог утихомирить свое отчаянно бьющееся сердце. Пронзительный крик из передней кабины только усиливал болезненное ощущение от его ударов. Освободившись от ремней, которыми он был привязан к сидению, Тагл выбрался наверх.

Чиун сидел с широко раскрытыми глазами перед сверкающим экраном.

— Что такое? — спросил Тагл.

Сквозь прерывистое дыхание пилота с трудом пробивались его слова:

— Там что-то есть! Приборы Гейна показывают это…

Тагл взглянул на горящие лампочки, схватил пилота за руку и рванул его на себя.

— Пошли. Обратно на «Дан тални».

Чиуна не надо было долго уговаривать.

Он помчался впереди Тагла ко второму шаттлу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Тагл ловко завел шаттл в док в задней части «Дан тални» и, выключая двигатели, с тревогой посмотрел на Чиуна. Пилот сидел, не двигаясь и не произнося ни единого слова в течение всего перелета с Чай-те 2. Он погрузился в задумчивое молчание и не находил в себе сил сделать хоть что-нибудь с тех пор, как получил послание Гейн ди эта.

«Еще один член экипажа ведет себя как-то странно», — подумал Тагл, нажимая кнопки на контрольном щитке и создавая вокруг шаттла защитное поле. Реакция Чиуна переходила всякие границы, учитывая неопределенность донесения инженера. В нем не говорилось о том, что приборы «Дан тални» точно засекли на орбите корабля какой-то объект, а лишь сообщалось об аномалии неизвестного характера. Несмотря на то что от этого становилось не по себе, подобные вещи порой случались. Газы, микрометеоры, электро-магнетические волны в системах корабля и множество других факторов приводили к неточностям в показаниях приборов. Тем не менее Чиун зациклился на идее, что там непременно «что-то» было, и идея приобрела в его голове значение факта, заставив его нарушить травмо-сон. В здоровом мозгу дю-агна пятно на экране не превратилось бы в несомненное «нечто», а венья-агна эта новость не повергла бы в такое мрачное расположение духа, в котором пребывал Чиун. Пилот, похоже, разрывался между двумя нормами поведения.

Уставший и встревоженный Тагл еще раз проверил систему безопасности шаттла. Отстегивая ремни, он резко обратился к пилоту.

— Чиун!

Пилот мигнул, но выражение его лица не изменилось.

— Мы на «Дан тални». — Откидывая застежки в сторону, Тагл положил свою руку на плечо пилота и сжал его. — Как насчет твоих обязанностей, Чиун?

Сморщившись, Чиун дернул головой и тупо уставился на Тагла. Обрадовавшись, штагн начал его трясти. Остановился он только тогда, когда темно-коричневые глаза Чиуна расширились от ужаса, и взгляд его стал осмысленным.

— Тагл, — произнес он хриплым голосом.

Сильный запах страха наполнил тесную кабину, когда Чиун в панике вскочил на ноги.

Тагл толкнул пилота в грудь, заставляя его снова сесть в кресло, и в упор посмотрел не него.

— Мы опять на борту «Дан тални». Тебе нечего бояться нечего.

— Там что-то есть.

Ноздри Чиуна трепетали, он схватил руку Тагла и вонзился всеми своими когтями в его кожу.

Не обращая внимания на боль, Тагл не отрывал взора от обезумевших глаз пилота.

— Мы этого не знаем, Чиун. Нам неизвестно, что именно засекли приборы. Скорее всего ничего и не было… совсем ничего.

Чиун ослабил хватку.

— Ничего.

Шею и плечи его свело судорогой, но паника, похоже, отступала. Отпустив кисть Тагла, пилот откинулся на спинку кресла и потер щеки.

— Что со мной? Я чувствую себя… странно.

Стремясь стабилизировать состояние пилота, Тагл предложил такое объяснение, которое ему казалось вполне логичным:

— Ты просто попал в чужой мир, Чиун. Слишком много новых и разных образов, звуков и впечатлений привели к своего рода эмоциональной перегрузке. Беспокоиться не о чем, я уверен.

Тагл собрался послать Чиуна на осмотр к медикам, но после передумал. До тех пор пока он не будет располагать достаточным количеством доказательств для подтверждения своих опасений, Тагл не хотел никого тревожить. Для того чтобы случилось несчастье, хватит даже одного предположения, что кто-то вдруг перешел на образ мышления венья-агна, ужасный из-за своей непредсказуемости. И хотя исследование мозга Чиуна дало бы определенные результаты, Тагл не мог допустить, чтобы запаниковал весь экипаж корабля.

— Ты хорошо поел? — спросил Тагл.

Чиун задумался, потом покачал головой:

— Нет. Я опоздал.

— Вот тебе и ответ, — сказал Тагл, утвердительно кивнув для убедительности.

— Я хочу, чтобы ты поел и тут же отдохнул.

Чиун просиял, принимая объяснение Тагла со смущенной улыбкой и вздохом облегчения.

— Хорошо, но сначала я включу сигнализацию и почищу шаттл.

Уверенный в том, что Чиун теперь сам контролировал свои действия, Тагл вышел в коридор. Сказывались переутомление и стресс. Он вдруг осознал, что мечтает о том, чтобы к его приходу инженер Гейн ди эта уже определил природу загадочного предмета, возникшего на экранах их корабля. Спуск на планету вместе с напряжением, связанным с управлением шаттлом и Чиуном, исчерпали как терпение Тагла, так и его внутреннюю энергию. Он не был склонен разбираться сейчас в сложном и запутанном деле. Ему хотелось есть и спать, но чувство долга пересилило.

Тагл не рассчитал и ввалился в рубку, удивив техников своим внезапным появлением. Двое инженеров, сидящие в дальнем углу перед клавиатурой, повернули к нему головы, потом опять занялись мигающими мониторами. Над ними висел огромный экран с голографическим изображением части планеты Чай-те 2.

Около контрольного щитка посреди зала стоял Гейн ди эта, всунув руку в петлю спускающейся сверху веревки. Подобные веревки вместе с кучей прочих проводов, нитей и зацепок, покрывающих толстой сетью стены, пол и потолок корабля, помогали беям в условиях невесомости на борту «Дан тални».

— Тагл! Я и не ждал тебя так рано, — сказал Гейн.

— А почему нет? — резко спросил штагн-джий, из-за усталости забыв о своей неизменной мягкой манере говорить. Он поморщился, его глаза только привыкали к оранжевому свету, льющемуся с панелей на стене. — Ты послал нам сообщение, что приборы засекли объект, который ты не смог классифицировать.

— Хм… — Гейн посмотрел сначала на техника, занятого у одного из экранов, потом опять на Тагла. — Хм, да… мы…

— Что? — Тагл впился когтями ног в мягкий пол, в глазах у него потемнело, и он схватился за петлю, чтобы не упасть.

— Световое пятно… отраженный свет, я полагаю. Я… хм… не уверен, что приборы зарегистрировали его.

— Не уверен, что приборы его зарегистрировали? — Штагн зло сощурил глаза. — Хочешь сказать, что может и не быть никакого аномального явления?

— Контакт длился всего три секунды, — нервно произнес Гейн. — Тина настраивает все сканеры, чтобы снова найти его.

— Если оно существует! — прорычал Тагл, но вовремя взял себя в руки.

Гейн, дю-агн инженер, морочил ему голову не подкрепленной фактами, а значит, бесполезной информацией. Скрывая свое беспокойство, Тагл потребовал у Гейна объяснений:

— К чему отнимать у меня время, если ты ни в чем не уверен?

Инженер замялся, в замешательстве нахмурив брови.

— Я просто хотел, чтобы ты ознакомился со всеми фактами.

Кивнув, Тагл предпочел не упоминать о том, что пятно исходящего неизвестно от чего света, появившееся или не появившееся на экранах, не могло быть фактом. Инженер, похоже, не замечал нарушения в ходе своих мыслей, что радовало Тагла. Держать его под контролем будет легче, чем Чиуна, который сам заподозрил нечто странное в своем поведении. Чтобы заручиться полным доверием Гейна, Тагл сказал приказным, но спокойным тоном:

— Если выяснишь источник аномального явления, немедленно дай мне знать.

— Немедленно. — Гейн не отводил глаз от огромного голографического изображения поверхности Чай-те 2. Он, похоже, еще больше разволновался и, повернувшись опять к Таглу, произнес: — Запасы топлива кончаются с устрашающей быстротой. Если что-нибудь непредвиденное случится до нашего возвращения на Чай-те 5 или до тех пор, пока не будет готова разводящая станция, наша миссия потерпит крах.

— Да, знаю. — Насупившись, Тагл приблизился к Гейну. Напряжение и неловкость, которые он ощущал в нем, выводили его из себя.

В глазах Гейна одновременно читалась и растерянность, и угроза. Колючий взгляд инженера и агрессивные интонации его голоса неприятно поразили Тагла, когда его подчиненный вдруг выпалил:

— Тогда зачем ты оставил шаттл Верде, Стоше и Рите? Разве мы не направляемся обратно на Чай-те 5 прямо сейчас, пока у нас есть топливо?

Встревоженный враждебностью Гейна Тагл небрежно сказал:

— Я должен получить полный отчет о том, что они найдут на Чай-те 2, чтобы быть уверенным на все сто процентов в отсутствии на планете разумных существ.

Верхняя губа Гейна завернулась назад, обнажив острые клыки, и он прорычал:

— Что они нашли?

— Не знаю, — ответил Тагл терпеливо. — Вот поэтому я и решил не бросать их. Я не надеюсь, что они что-нибудь разыщут, но, прежде чем принимать решение в трансе, я должен перестать сомневаться.

— Но ты приказал им забыть о спуске на планету.

— Теперь это уже не имеет значения. Они не послушались, и мне как штагн-джию необходима вся информация, которую они соберут. — Гейн расслабился, впитывая в себя каждое слово Тагла, и штагн-джий воспользовался возможностью отогнать от него прочие страхи: — Они появятся в течение следующих двадцати пяти часов. Приготовься выйти на орбиту, как только их шаттл окажется в доке.

Инженер с минуту пристально смотрел на Тагла, потом кивнул и, оттолкнувшись ногами, взлетел над центральным терминалом. Гейн беззвучно начал приготовления к взлету «Дан тални».

Выдернув когти из пола, Тагл выплыл в открытый люк. Ему оставалось только надеяться, что, пока Гейн будет выводить корабль на орбиту, он снова обретет спокойствие. Тагл понял, что здорово ошибся в оценке значения сдвига в схеме мышления инженера и, возможно, из-за того, что сам он был совершенно измотан. Ему нужно поспать. Чем дольше он бодрствует, тем меньше у него шансов разобраться в том, что творилось с его командой.

Тагл медленно двигался по коридору к своей каюте. Мимо него пронеслись Лиш ти уон и Вит эф стийда. Очевидно, они тоже спешили в спальное помещение. Похоже, они даже не обратили внимания на присутствие штагна-джия.

Коричневая мордочка Лиш ощетинилась из-за усилившегося во время брачного периода сексуального желания. Вит с шумом втягивал в себя воздух. Кожа его лица слегка покраснела под серым пухом коротких волос.

«Опять вместе, — отметил про себя Тагл, — но связаны уже чем-то более крепким, чем просто интересом друг к другу».

Продолжительные отношения между одними и теми же мужчиной и женщиной были редкостью среди дю-агнов, но обычным делом среди венья-агнов. Лиш, дю-агн инженер, отвечающий за прием и передачу информации, тем не менее никогда не меняла своего партнера. Зачатие было невозможно, так как всех женщин стерилизовали перед отправкой с Хасу-дин, и поэтому Тагл не считал нужным вмешиваться. Теперь же любое отклонение от традиционной нормы поведения приобретало новое значение.

Штагн-джий нахмурился, когда парочка скрылась за дверью, но потом отодвинул от себя все тревоги и страхи. Схема мышления Лиш сформировалась двадцать пять лет назад, задолго до того, как стали происходить странные вещи. Вздохнув, он запрятал эту информацию подальше в своем сознании, и пошел к себе.

В своей каюте Тагл в конце концов вскочил с постели и принялся бегать от одной стены до другой. Больше часа прошло с его возвращения, а он все еще не мог уснуть. Казалось, его ум зациклился на разрешении всех спорных вопросов прямо сейчас.

Его когти с привычной легкостью цеплялись за пол. Мускулы обеих ног, хоть и ослабленные недолгим зимним сном, выступали изящными бугорками. «Преимущество молодости», — подумал он, распрямив пальцы и взлетев вверх. Но эта мысль быстро исчезла, как только все его заботы снова навалились на него.

Сначала у Стоши, Верды, потом у Чиуна, а теперь и у Гейна проявились способности, свойственные только венья-агнам. Классифицированные как дю-агны, они ни с того ни с сего начали выдавать невероятные теории и немыслимые предположения. Стержень всего экипажа, они вместо того, чтобы попытаться доказать, что на планете нет жизни, стремились убедить его, что есть, будет или была. Это не имело никакого значения. Это было опасно.

Неожиданное вкрапление характерных для венья-агнов черт в аналитические умы смущало и расстраивало Тагла. Феномен угрожал миссии «Дан тални» даже больше, чем необходимость общаться с еще несколькими непредсказуемыми личностями, которые могли повредить эффективности работы Тагла как штагна-джия.

Поток догадок и неподтвержденной информации затмит его сознание во время транса, когда ему надо будет решать проблему будущего беев в системе Чай-те. Переутомление и постоянное давление, которые Тагл ощущал, выполняя свою важную роль ясновидца, ослабляли его и физически тоже. Эти новые осложнения резко увеличили риск перегрузки мозга.

Саботаж? Идея об умышленной попытке уничтожить или вывести его из игры зародилась в его голове, но он отказался от нее. Члены экипажа провели больше чем полжизни на борту «Дан тални». Если бы Тагл выступил против колонизации, они послали бы на родину подробный отчет о своей миссии, и признание их теорий и открытий обществом ученых было бы всем, что могло оправдать принесение самих себя в жертву науки. Команда нуждалась в его поддержке, в одобрении своих усилий штагном, чтобы их приняли всерьез на Хасу-дин.

А Рита всегда была настроена враждебно по отношению к нему. Тагл не знал почему, но казалось, что она получала удовольствие, мучая его. Несмотря на то что он родился штагном, биологическая способность Тагла анализировать события во сне являлась лишь более совершенной схемой мышления дю-агна. Рита же относилась к его статусу дю-агна с презрением, которого не выказывала другим членам экипажа. Во время своих брачных периодов она вовсю демонстрировала перед ним свою сексуальность, но никогда его не выбирала.

Когда образ загадочной Риты эф ат возник в его сознании, дрожь пробежала по телу Тагла. Мягкая серебристая шерсть покрывала ее четыре маленькие груди, живот, руки и нижние части ног. Черные длинные волосы, сверкая от каждодневного расчесывания, ниспадали с ее головы, мордочки и плеч и украшали бока и бедра. Как и большинство членов экипажа, Рита в условиях хорошо контролируемого климата корабля, как правило, носила только безрукавку и набедренную повязку с бахромой. Густые черные ресницы с серебряными окончаниями обрамляли ее огромные янтарно-желтые глаза, светившиеся непонятным огнем, когда она соблазняла и отвергала штагна.

Так как Тагл с завидным постоянством принимал успокоительное лекарство муат, он не воспринимал возбуждающего запаха Риты, однако он не мог не чувствовать его. Он старался не обращать внимания на свое собственное смущение, когда она устраивала свои изящные эротические представления, и взирал на ее дикие выходки с невозмутимостью дю-агна. Она была венья-агн, ее мотивы не вписывались в стройную логику его рационального мышления. Теперь, когда он вспоминал ее, Тагла переполняла ярость и смутное желание.

Закрыв глаза от усталости, Тагл быстро забраковал мысль о злом умысле Риты. Она слишком наслаждалась его мучениями, чтобы желать его смерти.

Привязывая себя к кровати, Тагл попытался направить свои мысли в другое русло. Он позволил им течь легко и свободно, и в его голове всплыли воспоминания о детстве.

Он почти забыл свою семью, покинув отчий дом еще ребенком. Когда его способности штагна подтвердились во время тестирования в пятилетнем возрасте, его тут же отправили в специальную школу в далекой столице Чейре-дан. Тагл отчетливо помнил только глубокую печаль при расставании и страшное осознание того, что его родные не разделяли его чувств. Его родители гордились тем, что произвели на свет штагна, и были щедро вознаграждены за это. Он знал, что они не будут скучать по нему. Так же, как и его сестра и двое братьев. Юный штагн обладал разрушительной силой и с трудом поддавался воспитанию из-за своего умственного дара. Всепоглощающее чувство одиночества охватило его, когда он залез в школьный скиммер, и больше уже никогда не оставляло его.

Начиная засыпать, Тагл поежился, неожиданно встревоженный навязанным ему природой штагна и его положением ощущением изолированности. Он не задумывался над этим раньше. А сейчас он отчаянно нуждался в ком-то, с кем можно поболтать…

Тагл задремал, и другой образ Риты предстал перед его мысленным взором. Сквозь сонную дымку он неясно ощущал растущее желание поговорить с Ритой, попытаться понять ее, заставить ее понять себя. Как будто в ответ на его подсознательную потребность в общении, Рита улыбнулась ему, но грустно. Во сне Тагл потянулся к ней и отпрянул, увидев, как в одном из ее зрачков заполыхал бешеный огонь.

От удивления и растерянности Тагл чуть не проснулся. Но усталость победила, и он погрузился в такое забытье, где не было снов.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Бьер ти агн замер у двери, ведущей в отсек для домашнего скота; его верхняя губа нервно подергивалась. С тех пор как «Дан тални» взлетел с Хасу-дин, Сани редко разговаривала с ним наедине. Эти встречи были не особенно приятными, но как тогда, так и сейчас он не мог отказаться.

Психолог робко вошел в зверинец и тихо позвал:

— Сани?

— Здесь. — Хриплый шепот медиатора донесся до него из соседнего коридора.

Мучительно вздохнув, Бьер распахнул еще одну дверцу и направился к центральному проходу. Его неотступно преследовал лай сидящих в клетках самок рейки и их детенышей. Шум угнетающе действовал на его и без того истрепанные нервы, и он замедлил шаги, прежде чем завернуть за угол и встретиться с медиатором.

Внутренне настраиваясь на разговор с Сани, он уставился на клетку, стоявшую рядом. Шесть маленьких рейки смотрели на него большими черными глазами. Существа напоминали шарики, покрытые длинной коричневой и серой шерстью различных оттенков. На крошечных головках висели уши, почти незаметные из-за толстого слоя жира на шеях животных. Только их похожие на обрубки хвосты да лапы торчали в разные стороны. Зверьки начали пронзительно тявкать, и психолог с раздражением повернулся в другую сторону.

Бьер ждал у входа, безмолвно наблюдая, как Сани медленно двигалась от одной клетки к другой, внимательно изучая бита. Бита, значительно уступающие рейки по размерам, но превосходящие их свирепостью и качеством мяса, рычали и огрызались на нее из-за стальных прутьев. Сани улыбалась, нетерпеливо облизывая губы языком. Ее усмешка хищника превратилась в хмурую гримасу, когда она приблизилась к Бьеру.

— Ты хотела меня видеть? — спросил психолог.

Сани взглянула на него, и он вздрогнул, уловив в ее золотых глазах азартный блеск.

— Да.

Сани переключила свое внимание на ближайшую клетку, где бесновался большой бита, отскакивая от пенопластовых стен и пытаясь атаковать. Когда его вытянутое в длину, короткошерстное тело ударилось о прутья, клацнули зубы и когти. Сани разразилась низким грудным смехом.

— Хорош, не правда ли? — Она дразнила его.

— Это твой обед?

Бьер старался равнодушно смотреть на обезумевшее животное, но через минуту отвел от него глаза. Охота была необходима для поддержания хорошей физической формы, но от садистских замашек Сани, ее наслаждения агонией жертвы его тошнило.

Медиатор заворчала с отвращением:

— Надолго тебя не хватит, Бьер. Удивительно, как ваш род вообще выжил в изгнании.

Качнув головой, она ленивой походкой направилась дальше по коридору.

В наступившем молчании Бьер следовал за ней по пятам, зная, что окажись он в силу каких-то неопределенных обстоятельств один в диком мире, он сделает все, что нужно, чтобы выжить. Он был венья-агн. Однако спорить не имело смысла. Сани относилась к способностям венья-агнов однозначно отрицательно. Единственная причина, почему она взялась спонсировать его проект на Совете Медиаторов, которые организовывали межзвездные разведывательные экспедиции, заключалась в том, что подобным образом она достигала своих личных целей. А для него их союз был шансом проверить его теорию относительно поведения скрытых венья-агнов.

— Тагл решил, что Рита и остальные могут вернуться обратно, — сказала Сани.

— Ты знаешь?

— Нет, — честно ответил Бьер, обрадовавшись, что она наконец-то начала разговор. — Я не многого добился от Чиуна. Он заснул глубоким сном вскоре после того, как они с Таглом вошли в док. Но мне известно, что Тагл принял свое решение в состоянии транса. Он прав.

— Мне это не нравится. — Сани приостановилась и скорчила недовольную мину.

— В Тагле ди джегн таится потенциальная угроза всей миссии. — Медиатор замерла у клетки бита, изо всех сил царапающего пенопласт стен. — Он потребует для них наказания, не правда ли?

Бьер пожал плечами:

— Не вижу, зачем ему это надо. Он реагирует вполне нормально для…

— В этой ситуации нет ничего нормального, — отрезала Сани. — В любом случае он захочет услышать их объяснения, и я собираюсь присутствовать при допросе.

Губы медиатора задрожали, когда она сделала шаг в сторону клетки.

— К тому же я уверена, что волноваться тут не о чем.

Бьер сощурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что они не найдут ничего важного… ничего, что могло бы удержать нас от колонизации этой системы.

Бьер кивнул, но он не разделял убежденности Сани. Его беспокоило смутное тревожное чувство, возникшее сразу же, как только Рита и Стоша выдвинули свои необычные теории. В их рассуждениях он распознал здравый смысл и правоту, которые были недоступны Сани.

Без предупреждения Сани раскрыла дверцу клетки, схватила визжащего бита за горло и вытащила его наружу. Животное в панике царапало руку Сани; его длинное стройное тело извивалось, пытаясь освободиться. По мере того как пальцы медиатора сжимались на его покрытой взъерошенной серой шерстью шее, уши зверька конической формы с серебристыми кончиками все ниже прижимались к его голове. Косые желтые глазки сузились, и бита что есть мочи вонзил в кожу Сани свои острые зубы. Потекла кровь.

Сани издала горлом низкий, угрожающий рык, ее ноздри затрепетали, впитывая возбуждающий аромат свежей крови, который удовлетворил ее потребность убивать и кормить себя. Она повернулась к Бьеру, в ее золотых глазах светилось первобытное желание насытиться.

— Вон!

Удивленный, Бьер нерешительно переминался с ноги на ногу.

— Сейчас же? — прорычала Сани, раздувая ноздри и обнажая клыки.

Бьер развернулся и поспешно вышел.

Он направился прямиком в оранжерею. Как обычно после встреч с Сани, он нуждался в спокойной и мирной обстановке, чтобы привести в порядок свои мысли. Ей всегда удавалось расстроить психолога, и мысленно он проклинал себя за это. Спасение он находил в экспериментальном садике, расположенном на верхних ярусах корабля.

Бьер остановился, прежде чем устремиться в чащу аккуратно окученных ореховых кустов чутей, растущих по обе стороны узкой центральной дорожки. Он глубоко вдохнул, и его чуткий нос уловил запахи влажной почвы, удобрений, цветов и папоротников. Оглядывая островок растительности, он почувствовал умиротворение.

Облако плотного тумана висело над открытым участком на полу, закрывая потолок и стены темно-красного цвета и создавая иллюзию бесконечного пространства. Большие лампы горели оранжевым светом, превращая день в сумерки. Освещение, как и намеренно беспорядочное естественное размещение растений, повторяли природную картину Хасу-дин… насколько это было возможно в условиях невесомости.

Бьер улыбнулся, подойдя к спелому тогану и выдернув его из пластиковой кадки, наполненной питательной смесью и удерживающей само растение. Стряхнув комочки почвы с тогана, он сполоснул его из лейки. Потом, откусывая от толстого корня, психолог стал продираться через клубок веток к тропинке, ведущей наверх. Его личный экспериментальный сад, каприз, на который Тагл и Сани смотрели с еле сдерживаемым раздражением и полным непониманием, уютно разместился среди густых, усыпанных ягодами стеблей винограда фагтийда, растущих на верхних этажах.

Яркие бутоны и сладкий запах его цветов оказывали благотворное влияние на психику Бьера, но они не могли полностью залечить раны, нанесенные ему острым языком Сани или его неспособностью относиться к ее язвительным замечаниям равнодушно, особенно если учесть, что без него медиатор до сих пор занимала бы незначительный пост администратора горнодобывающей станции на одном из астероидов. Сани устроила для него встречу с ответственными за разведывательные экспедиции медиаторами в обмен на предоставление ей рекомендаций и гарантий, что ее назначат на его корабль, если Совет согласится на эксперимент.

Бьер лег на мягкую, остро пахнущую землю под широкими зелеными листьями, потянул воздух носом. Одобрение Советом его предложения помогло ему завоевать уважение, и все же он понимал, что не мог так быстро изменить привычки, укоренившиеся с течением времени в его согражданах. Давным-давно он предпочел приспособиться к существующей социальной структуре, где всем руководили дю-агны, чтобы иметь возможность работать. Он так привык уступать, что теперь уже не мог с собой ничего поделать. Однако он еще отыграется. Скрытые венья-агны были его ключом в будущее.

Скрытых обнаружили только в прошлом веке. Два члена дю-агн экипажа были найдены живыми после пяти дней изоляции на их потерпевшем крушение корабле. Остальные семь дю-агнов выбрали смерть. У тех, кто выжил, активизировалась связь между правым и левым полушариями мозга, позволив им преодолеть дю-агн тенденцию умирать перед лицом надвигающегося одиночества или аналитически не разрешенной ситуации.

Условия нормального общества не создавали давления, необходимого для ускорения потока импульсов в эмоциональных скрытых венья-агнах. Когда Бьер узнал о межзвездных миссиях, он воспользовался случаем, чтобы представить свою теорию по этому вопросу. Эксперимент был единственным путем проверить, как будут реагировать скрытые, очутись они в двусмысленном и не имеющем аналогов в истории положении. Отправка шести кораблей разведчиков на разные планеты обеспечила Бьера материалом для изучения. Скрытые венья-агны на борту «Дан тални» входили в эксперимент. Остальные пять разведывательных экспедиций, состоящие только из дю-агнов, были необходимой страховкой.

Совет быстро осознал, что неожиданный и значительный прирост венья-агн населения может быть очень тревожным, если не опасным явлением. Знание причин, вызывающих пробуждение скрытых венья-агнов, помогло бы избежать катастрофы. Совет Медиаторов охотно согласился провести расследование — если уж оно не мешало истинной цели разведывательных миссий, — и Бьеру не стоило труда убедить их, что Сани как нельзя лучше подходила на место медиатора на борту «Дан тални». Управляя горнодобывающей колонией на астероиде, она приобрела опыт и была готова к длительному общению с венья-агнами.

«По крайней мере, — думал Бьер, — так она считала двадцать пять лет назад». Ее энтузиазм с годами поутих, и теперь, когда скрытые венья-агны, похоже, угрожали миссии, она испугалась.

Бьер усмехнулся и закрыл глаза.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Тагл проснулся с ощущением, будто он и не спал вовсе. Тело его затекло и болело, мысли перепутались из-за потока информации, которую он только что усвоил. Он нуждался в конкретных фактах, чтобы разобраться с полученными данными и дать отдохнуть своему мозгу.

Глядя на экран на дальней стене, Тагл, не отстегивая ремней, нажал кнопку, чтобы узнать время. Он проспал десять часов. Маловато, но придется смириться. Не сводя глаз с монитора, он отстучал на клавиатуре очередную комбинацию цифр и вызвал Бьера ти агн.

Психолог был вторым венья-агном на борту корабля. В отличие от Риты, принявшей поспешное решение спуститься на Чай-те 2 без согласия Тагла, на Бьера можно было положиться. Он всегда стремился докопаться до самой сути любого явления.

Поисковое устройство нашло Бьера в одном из сельскохозяйственных секторов. Освободившись от сетки, удерживающей его во время сна, Тагл обмотал талию куском материи и закрепил ее кожаным ремнем. Болтающуюся сзади тряпку он просунул между ног и пристегнул ее к пряжке спереди. Он посмотрел на длинный, подбитый мехом плащ, отличающий его как штагна от других, и отказался от него. Он хотел, чтобы Бьер чувствовал себя свободно, когда они будут разговаривать.

Тагл обнаружил Бьера около кадок с растениями. Психолог чинил желобки, по которым к кустам текли питательные вещества, и что-то бормотал себе под нос. Вместо того чтобы протискиваться к нему по узким проходам, Тагл позвал его.

— Тагл? — Бьер удивленно вскинул голову. — Что привело тебя сюда?

— Мне нужен совет. Можем мы поговорить в контрольной лаборатории?

— Конечно. — Нос Бьера чуть заметно дернулся. Он повесил инструменты на свой широкий пояс и бочком вышел к штагну-джию.

Они не перемолвились ни единым словом на протяжении всего пути.

Со слабым вздохом штагн сел в кресло и жестом указал Бьеру на место рядом с собой. Его беспокойство об ученых-изменниках отодвинулось на задний план, пока он размышлял об апатичной неподвижности, которую он почувствовал в некоторых членах экипажа, которых встречал в коридорах.

— Ты плохо выглядишь, Тагл.

— Я встревожен. С командой что-то происходит, а что, я не могу понять.

Бьер дернул носом:

— Объясни, что ты имеешь в виду.

— Я только что наткнулся на Богна, Миш, Уегра… еще кое-кого. Все они какие-то вялые… опустошенные. Почему? — Тагл потряс головой. — Что с ними случилось?

Бьер выпускал и убирал когти. Он опустил глаза на минуту, потом смело встретил встревоженный взгляд Тагла.

— Они боятся.

— Чего?

— Изоляции. Дю-агны не переносят изоляции.

— Но мы ведь не изолированы, — заметил Тагл сухо.

— Пока нет. Но это не исключено, если экспедиция Риты привезет с собой доказательства существования разума на этой планете.

Тагл ощетинился, уловив осуждающие нотки в голосе Бьера, но предпочел не начинать ссоры.

— Дю-агны не стали бы думать о поражении только на основе неподтвержденных теорий. Тут должно быть что-то еще.

— Оно и есть. — Бьер замялся, потом заговорил, запинаясь: — Когда ты решил пустить Риту, Стошу и Верду обратно на корабль, ты санкционировал их полет, а это означает, что ты придаешь определенное значение их теориям.

— Я не верю, что они найдут подтверждение существования разума, — прорычал Тагл. Его уши плотно прижались к голове.

— Тогда почему ты не покинул их?

Штагн притих. Он нуждался в информации о схемах мышления и возможности того, что некоторые дю-агны могли оказаться скрытыми венья-агнами, но он не был готов раскрыть природу своих подозрений, даже венья-агн психологу. Несмотря на то что Бьер являлся единственным из беев на борту «Дан тални», кто мог выслушать подобное пугающее откровение, окажись оно к тому же правдой, история Тагла могла исковеркать правильное и неиспорченное восприятие Бьером таких вещей. Он пошел на попятную.

— Я решил пустить их обратно, Бьер, потому что я был уверен, что они сами опровергнут свои теории, не оставив ни в ком сомнения. Учитывая нынешнее умственное и эмоциональное состояние команды, это более важно сейчас, чем тогда, когда они сбежали с корабля.

Бьер прищурил глаза:

— Почему?

Тагл сделал паузу, но потом решил подойти ближе к обсуждению своих истинных тревог:

— Дю-агны на борту корабля реагируют так, как будто теории стали фактом. Они не должны считать поражение неизбежным. Все, что мы знаем об этой системе, указывает на отсутствие разумных существ. Поэтому нет причин полагать, что миссия потерпит крах.

— Это не совсем верно, — произнес Бьер осторожно. — Существуют другие факты, неоспоримые факты, которые пробудили в дю-агнах чувство отчаяния.

Тагл слегка нахмурился. Что-то в сдержанной манере Бьера настораживало его. Он изучающе посмотрел на психолога:

— Например?

— Небольшая увеселительная прогулка Риты стоила нам времени и топлива, что может помешать нам успешно завершить миссию. Сигнал на Хасу-дин должен быть отправлен в срок. — Глаза Бьера сверкнули.

— Мы пошлем его по расписанию.

— Разве что только в самую последнюю минуту. — Напрягшись всем телом, психолог слегка подался вперед. — Если мы не уложимся в график и не передадим сообщение относительно пригодности этой звездной системы для колонизации, как было условлено, наше послание может вообще никогда не дойти до станции Хасу-дин. В таком случае все — и богатство системы полезными ископаемыми, и существование или несуществование природного разума — потеряет смысл. Совет сделает вывод, что мы попали в беду, и они не разрешат взлет корабля колонизаторов. Возможно, нас ждет успех, а может, неудача. Дю-агн команда недаром нервничает и переживает.

Тагл моргнул.

— Тогда то, что я чувствую в членах экипажа — начало предсмертного сна? — Он никогда раньше не испытывал симптомов, означавших, что оказавшийся в безвыходной ситуации дю-агн спокойно и тихо погибал, не приходилось ему и встречаться с кем-либо, пораженным этим недугом.

— Без надежды дю-агны умирают. — Бьер откинулся на спинку кресла. — Если бы у нас могли быть дети…

Выругавшись, Тагл отстегнулся и поплыл над полом. Он впился когтями в стену рядом с дверью, потом развернулся и в упор взглянул на Бьера.

— Венья-агны когда-нибудь оставались незамеченными в ходе эволюционных тестов?

Пораженный Бьер только и смог выдавить из себя:

— Нет… никогда. Почему ты спрашиваешь?

Тагл проигнорировал его вопрос.

— Группа исследователей будет отчитываться передо мной через несколько часов после захода в док. Я буду беседовать с ними наедине, но я хочу, чтобы вы с Сани присутствовали во время нашего разговора.

— Предъявишь им обвинение в частном порядке? Но они подвергли риску будущее нации…

— Никакого обвинения не будет, — резко оборвал Тагл. — Когда я позволил им вернуться, я взял на себя всю ответственность за их поступки.

Бьер состроил недовольную гримасу, но ничего не сказал.

Тагл стремительно вышел в коридор. До тех пор, пока он не узнает, что заставило проверенных дю-агнов вести себя подобно венья-агнам, он не сможет защитить свое решение относительно несанкционированного спуска Риты на планету. Никто, в том числе и психолог, похоже, не подозревал о различных отклонениях, а у команды и так хватало забот.

Пока штагн медленно двигался по коридорам, он заново осмысливал беседу с Бьером. Он не мог оспаривать его доводов относительно обеспокоенности дю-агнов насчет сигнала. Они значительно опаздывали с его отправкой и уже почти исчерпали все дополнительные запасы времени. В переданном позже сообщении не будет смысла, если его не получат. И у них не было других возможностей дать Совету Медиаторов знать, что корабль разведчиков «Дан тални» обнаружил звездную систему, более богатую природными ресурсами, чем их родина Чай-дин.

Внешние планеты в новой системе представляли собой скопления газов, не имеющих особой ценности, но четыре газовых гиганта между поясом астероидов и девятой планетой обладали в два раза большим водородно-гелиевым потенциалом, чем Чол и Уинаг, две огромные звезды в дальних пределах системы Чай-дин. Пояс астероидов Чай-те был богат тяжелыми металлами и элементами жизнеобеспечения. Если только систему Чай-те не населяли разумные существа, она идеально подходила беям для колонизации.

Тагл действительно не верил, что трое ученых обнаружили на Чай-те 2 каких-либо высокоразвитых животных, но у них кончалось время и топливо. Осталось слишком мало времени, чтобы ошибаться.

«Время и энергия», — подумал штагн. Эти два предмета потребления были проблемой с тех пор, как корабль вошел в сферу внутренних планет. Они не стали исследовать первый и третий миры. Первый находился слишком близко от горячего солнца, третий был окружен атмосферой, состоящей из углекислого газа и пара. Даже большой спутник третьей планеты не оправдал расходов энергии. Вокруг него не могла образоваться атмосфера из-за его малой гравитационной массы, и поверхность его была безводной и безжизненной.

Они вышли на орбиту вокруг четвертой планеты, но очень скоро поняли, что и она не годилась как место обитания разумных существ. В тонком слое ее атмосферы и на пустынной земле не было заметно следов органической активности. Жизнь там не существовала.

Уцепившись когтями рук и ног за пенопластовое покрытие стены, Тагл замер на месте. Рита обвинила его в том, что он считал, что все организмы реагируют и прогрессируют подобно агзин-беям. Он также предполагал, что молекулярная химическая структура инопланетной жизни окажется идентичной структуре беев. Мог ли инопланетный разум развиваться иным путем, неподвластным их разумению? Возможно ли предсказать такой странный поворот эволюции? Потребуются ли для этого все ресурсы системы? Инструктируя руководителей шести разведывательных экспедиций, Совет Медиаторов не упоминал о подобной случайности.

И тут до Тагла дошло, что Совет не рассматривал этот вариант, потому что не допускал и мысли, что события будут разворачиваться таким образом.

На штагна вдруг повеяло холодком, и мурашки побежали по его телу. Паника горьким комком встала в его горле. Он закрыл глаза и заставил себя расслабиться, силясь собрать воедино свои мысли.

Организмы, которых нельзя выявить, не существуют… и не потому, что он так хочет. Закон не защищает их.

Тагл не пришел ни к каким удовлетворительным результатам, размышляя над вопросом о жизненных формах, непостижимых для беев ни физически, ни на уровне сознания, и занялся другими проблемами.

Желание смерти, окончательное смирение уже мучило умы его подчиненных. Корабль был их единственной надеждой на спасение. Без него они не видели ни причин, ни смысла, чтобы продолжать жить. Будучи стерильными, они даже не могли основать свое собственное поселение.

Стерилизация являлась необходимостью. Команда насчитывала только тридцать беев, и каждый из них должен был действовать свободно и самостоятельно в любой ситуации и в любом месте, если потребуется. Беременность, результат десятигодичной связи, неизбежно объединяла бея мужского пола и бея женского пола в их стремлении воспитать их детей, их джегни. Разлучить пару означало подвергнуть серьезному риску их психическое и физическое здоровье. Эксперименты доказали, что, когда двоих беев, связанных друг с другом запахом, вынуждали расстаться, их способности резко ухудшались из-за непреодолимой тяги воссоединиться любой ценой. Экипажи разведывательных кораблей стерилизовали, чтобы предотвратить проникновение личного элемента в работу коллектива.

У всех женщин удалили яйцеклетки. Лже-овуляция и гормональное усиление полового запаха по-прежнему вызывали ответную реакцию в органах обоняния у мужчины, если только он не пил муат. Связи тем не менее были временными и длились около двадцати дней каждые пять месяцев.

Когда «Дан тални» взлетел с Хасу-дин, только Сани и Бьер отметили свое двадцатипятилетие.

Продолжительность миссии в восемьдесят лет требовала от молодого персонала сделать выбор, очень важный для успеха. Бьер к тому времени уже принял решение не иметь детей, а Сани стерилизовали по традиции, после того как ее назначили медиатором на корабле. Насколько Таглу было известно, одна Рита высказывалась против операции. Она проявляла необычную любовь к детям в целом в раннем возрасте, любовь, которая превосходила по своей силе чувства обыкновенных родителей джегни. Эту странность ее характера расценили как маленький недостаток и приписали его ее венья-агн статусу. Совет проглядел его и разрешил ей принять участие в экспедиции из-за ее на редкость высоких показателей как биолога и энтузиазма по поводу всего проекта. Рита согласилась на стерилизацию только потому, что иначе Совет Медиаторов не пропустил бы ее на корабль.

В двадцать два года Тагл вдруг осознал, что восторг и гордость быть руководителем межзвездной миссии затмили перспективу генетической смерти и бездетного существования. Он просто верил в здравый смысл. Сейчас это злило его. Надо найти альтернативное решение.

Но его не было. Несмотря на то что стерильность обеспечивала эффективность действий членов экипажа, она также могла стать их смертным приговором.

Тагл распахнул глаза и ухватился за стенку. Миссия еще не потерпела крах. Чувство отчаяния и безнадежности было преждевременным. Он знал это, но он располагал большей информацией, чем его команда. Он не мог им объяснить, почему он позволил Рите вернуться, но он был в состоянии убедить их, что они имели достаточно топлива для возвращения на Чай-те 5, восстановления межзвездного передатчика, оставленного ими там, и для передачи в срок послания на Хасу-дин. Подробный отчет Гейна быстро развеет мрачное настроение его подчиненных.

Тагл оторвался от стены и поспешил на полетную палубу с почти что дикой решимостью, в то время как еще один вопрос всплыл в его сознании.

К чему вообще было устанавливать какие-то временные ограничения для отправки сообщения с их корабля?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Тагл изучающе смотрел на трех ученых, сидящих перед ним за овальным столом. Они выглядели уставшими и неряшливыми после своего путешествия, ставшего для них тяжелым испытанием. Стоша и Верда замерли в ожидании. Даже Рита казалась подавленной.

— На Чай-те 2 живут разумные существа, Рита? — спросил Тагл резко и ощутил, как по обе стороны от него напряглись Бьер и Сани.

Рита с вызовом взглянула на него своими янтарными блестящими глазами.

— Нет. — Она сделала паузу, ее плечи слегка опустились. — На планете нет никого, кто был бы способен мыслить, ни одного животного, чья реакция на внешние раздражители выходила бы за пределы простых инстинктов.

Сани зарычала, а Бьер расслабился, выдохнув из себя воздух.

Тагл тоже почувствовал облегчение, но сдержался и обратил свой взор на Стошу и Верду. С угрюмыми лицами те обменялись настороженными взглядами. Он заговорил со Стошей:

— Есть доказательства того, что столкновение с астероидом было вызвано искусственно?

Геолог опять поглядел на Верду и Риту, потом тряхнул головой:

— Нет.

Тагл кивнул, у него отлегло от сердца.

— Мое исследование земной коры, — продолжал Стоша, — показало, что столкновение произошло около ста миллионов лет назад и совпало с внезапным появлением жизни.

— Внезапным? — Тагл с тревогой дернул носом. — Что ты хочешь этим сказать?

Серьезно и спокойно взвешивая каждое свое слово и избегая ненужных красочных подробностей, Стоша ответил:

— Сто миллионов лет тому назад на этой планете было очень жарко. Температура на поверхности достигала четырехсот пятидесяти градусов, и давление атмосферы тогда в сотни раз превышало норму. Кислорода в чистом виде не существовало.

Условия, которые я описал, объясняются наличием плотного слоя углекислого газа, такого, как на третьей планете. В воздухе также присутствовала значительная доля сульфатных кислот.

Озадаченный, Тагл уставился на геолога.

— Свидетельства этого остались в земной коре. — Стоша нахмурился, теряя уверенность в себе и переводя глаза с Тагла на Сани и Бьера. — Я говорю о фактах.

— Не спорю. — Тагл сверлил геолога взглядом, удивляясь возврату Стоши к типичным и несложным методам дю-агнов представлять информацию после его недавних необъяснимых теоретических рассуждений венья-агна. — Я только не понимаю, при чем тут внезапное зарождение жизни.

Кивнув, Стоша пустился в дальнейшие объяснения:

— В земной коре отсутствуют всякие осадочные породы, которые можно было бы отнести ко времени, предшествующему столкновению с астероидом. На протяжении сотен миллионов лет на планете не было воды. И вдруг… она откуда-то возникла. Вода есть первое доказательство внезапного появления развитых одноклеточных организмов, фотосинтезирующих и размножающихся половым путем.

— Ты можешь это доказать? — спросил Тагл.

— У меня есть образцы пород. — По мере представления своих неоспоримых доказательств голос геолога и его манера держать себя становились все более уверенными. — Вместо того чтобы делиться на две идентичные клетки, организм сливался со второй клеткой. Соединенные клетки обменивались и перестраивали генетический материал, затем разбивались на четыре клетки… ни одна из которых не походила на материнский организм. Я полагал, что генетическое разнообразие этих примитивных форм было источником различных классов природного мира. Непосредственным результатом этого явился быстрый эволюционный процесс.

Тагл тактично умолчал о том, что находки Стоши опровергали его теорию об искусственном заселении планеты развитыми живыми организмами.

— Но как ты объяснишь неожиданное зарождение жизни в таких суровых условиях?

Стоша замялся, теряя самообладание.

— Дело в том, что… хм… жизнь на планете началась в другом виде, нежели сейчас.

— Тогда как она туда попала? — В голосе послышалась угроза. — Ты что, специально стараешься сбить с толку штагна-джия? Если жизнь не могла эволюционировать там, откуда она взялась?

Смущенный выпадом медиатора, Стоша произнес, запинаясь:

— Из… гм… атмосферы.

— Объясни, — попросил мягко Тагл, надеясь снова успокоить Стошу.

Независимо от того, насколько невероятными и нелепыми могли оказаться мысли геолога, Тагл должен был знать о них. Для анализа проблемы существования скрытых венья-агнов требовалась вся и любая информация, даже если она принимала форму абсурда. Для достижения своих целей штагну нужно было, чтобы Стоша свободно и не стесняясь высказал вслух свои соображения.

Собравшись с мужеством, геолог продолжил:

— На Хасу-дин прошли миллионы лет, прежде чем примитивные организмы впервые стали фотосинтезировать и производить кислород, после чего он начал скапливаться в атмосфере. У меня с Вердой есть основания полагать, что эту планету уже окружал слой кислорода до того, как он начал воздействовать на химические процессы, происходящие на поверхности.

— Какие основания? — перебил его Тагл.

Беспокойство Стоши улеглось, как только разговор снова затронул тему науки.

— Во-первых, в земной коре присутствуют вкрапления уранинита, которые можно датировать временем внезапной перемены. Уранинит не может накапливаться в присутствии кислорода. Он окисляется и разлагается.

— И океан поражен ржавчиной, — вставила Верда.

— Ржавчиной? — Тагл бросил на минералога хмурый взгляд, но быстро изменил выражение своего лица. Он не хотел огорчать ее.

Тем не менее Верда в отличие от Стоши не показывала никаких признаков страха.

Она заговорила с твердой уверенностью в своей правоте:

— Океан красный, потому что частицы металла, находящиеся в воде, окисляются. На древней Хасу-дин кислород, выработанный первыми фотосинтезирующими организмами, вызвал окисление… поражение ржавчиной металлических элементов в океанах. И только когда этот процесс был завершен, кислород стал собираться в атмосфере.

— А значит?

— Жизнь зародилась в атмосфере, а не на поверхности, — сказала Верда бесстрастно.

Минералог даже не пошевелилась, когда Тагл наклонился вперед и вперился в нее взглядом. Все в ней — и ровное, ритмичное дыхание, и ясные глаза, и расслабленная, но уважительная поза — говорило о вере в себя и самоконтроле. Она действовала как настоящий дю-агн. Впрочем, как вспоминал сейчас Тагл, Верда никогда не демонстрировала явных наклонностей венья-агнов. Во время дискуссии, предшествующей несанкционированному спуску трех ученых на Чай-те 2, минералог отказалась развить свою идею о причинах покраснения океана. Ее решение присоединиться к Рите и Стоше было единственным ее поступком, не соответствующим ее статусу дю-агна. Вопрос о скрытых венья-агнах становился все более запутанным.

Верда не нуждалась в том, чтобы ее подгоняли с объяснениями.

— Превращение углекислого газа в кислород и углерод, благодаря фотосинтезирующим организмам, в итоге привело к прорыву в первоначальной атмосфере и освобождению водяных паров. Позже они сгустились и опустились на поверхность, охладив ее. Со временем организмы приспосабливались к жизни на земле. Эволюция идет несколько убыстренными темпами, но все развивается вполне закономерно, если судить по стандартам Хасу-дин. Но существуют определенные осложнения, о которых не следует забывать.

Уши Риты встали торчком, ее пристальный взгляд провоцировал Тагла на встречные вопросы.

Штагн с минуту задумчиво смотрел то прямо в ее горящие глаза, то на ее упрямый, но изящный подбородок.

— Например, возможность ускоренного развития разумных существ?

— Да! — выдохнула Рита и вцепилась в ремни, удерживающие ее в кресле. Зрачки ее расширились от удивления.

Тагл облокотился о спинку кресла, смущенный ее бурной реакцией на заключение, сделанное им на основе докладов Стоши и Верды. Он нахмурился, чувствуя себя не в своей тарелке, когда Сани и Бьер одновременно повернулись к нему. Они, несомненно, встревожились, но, прежде чем Тагл успел подумать, что взволновало их, до него долетел пикантный запах Риты. Это не был сексуальный призыв, но все равно ее почти неуловимый аромат дразнил и возбуждал его.

Встряхнув головой, чтобы избавиться от шума крови в ушах, Тагл заставил себя снова вернуться к проблеме дня. Он решил, что Рита восприняла его замечание о возможном будущем разума на планете как одобрение ее действий и поддержку ее теории. Он ожесточил свое сердце, приготовившись разочаровать ее.

Набрав в легкие воздух, Тагл закончил мысль, прерванную выкриком Риты:

— С выводами о развитии разума нельзя спешить.

В глазах Риты потухли огоньки. Она напряглась, как будто защищаясь.

— Но и медлить тоже нельзя. Мы не знаем, будет ли разум эволюционировать.

— Или нет. Мы ничего этого не знаем.

Тень изумления пробежала по лицу Риты. Она склонила голову набок и лукаво посмотрела на Тагла:

— А если разумные существа эволюционировали на протяжении пятидесяти миллионов лет?

Тагл пожал плечами.

— Подобные споры неуместны, — отрезала Сани.

— Вы ошибаетесь, медиатор! — Рита испепеляла Сани взглядом. — А что, если какие-нибудь инопланетяне появились бы в системе Чай-дин пятьдесят миллионов лет назад, когда наши предки пожирали насекомых и жили на деревьях?

Сани оскалилась.

Тагл не сводил глаз с Риты.

Биолог обвела зал безумным взором:

— Неужели вы все слепы? Неужели не понимаете, что случилось бы с нами, если бы кто-нибудь захватил наши внешние планеты и астероиды задолго до того, как мы стали мыслить разумно? Мы не могли бы исследовать нашу звездную систему. Мы бы сейчас не пытались колонизировать другие звездные системы!

— Но этого не случилось, — оборвала ее Сани.

— Не в этом дело. Такое могло случиться! — прошипела Рита с раздражением.

Тагл сидел как в тумане, с трудом осознавая, что вокруг воцарилось неловкое молчание, когда все повернули к нему головы. Чья-то рука дотронулась до него, осторожно и нежно. Бьер ласково назвал его по имени, но Тагл не ответил. Перебранка Риты и Сани вывела его из себя. Утомленный и подавленный всеми своими тревогами, он никак не мог взять себя в руки.

— Тагл?

Штагн-джий слушал звук голоса Бьера, но сам не отрываясь глядел на Риту. Она смотрела на него, прищурив от шока и волнения свои большие глаза. Он мысленно потянулся к ней.

Когти Бьера впились в его кожу.

— Тагл…

— Да… — отозвался Тагл еле слышно. Он не мог даже пошевелиться.

— Разговоры о будущем разумных существ неуместны с точки зрения Закона. Тебе нужно выбросить их из головы. Они не должны смущать твой покой, — настаивал психолог мягко.

Острая боль обожгла череп Тагла, и он сморщился.

— Не могу… выбросить.

— Послушай, Тагл! — с отчаянием выкрикнул Бьер. — Послушай. Если организмы на этой планете достигнут высокого уровня развития, они все равно никогда не покинут ее… даже если изобретут необыкновенно сложную технику.

Штагн медленно повернул голову, чтобы видеть психолога:

— Почему?

— В этой системе у планет нет спутников.

Тагл кивнул, пытаясь зацепиться за слова Бьера, как за спасательный круг. Наличие астероидов-спутников на ближайшей к Хасу-дин орбите сделало полеты в космос естественным продолжением экспансии агзин-беев по всей поверхности их родной планеты. Со станций, построенных на Чол-мотте и Ни-мотте, беи легко переправлялись на спутник их звезды Ни-хасу. Использование минеральных ресурсов луны обеспечило индустриальный скачок, сыгравший большую роль в последовавшей вскоре колонизации всей звездной системы Чай-дин.

Говоря тихо и спокойно, несмотря на то что мускулы его лица сводило судорогой, Бьер внушал Таглу:

— Отсутствие явной цели не даст сформироваться обществу, ориентированному на полеты во Вселенной. Без спутников между звездами нет сообщения. А без большой луны как базы для научных разработок не будет и космической промышленности. О завоевании других миров не может быть и речи.

Поморгав, Тагл глубоко вздохнул и взглянул на Риту. Он и не подозревал, что она станет так переживать из-за него. Ее напряженное тело обмякло, как только он произнес первые слова:

— Живые организмы на Чай-те 2… они похожи на те, что живут на Хасу-дин?

Рита помедлила с ответом:

— Да.

— Насколько похожи?

— За исключением различия в аминокислотах, формирующих протеиновые связи в организмах на Чай-те 2, жизнь здесь почти ничем не отличается от мира природы на Хасу-дин.

Бьер не отпускал руки Тагла. Он крепче сжал пальцы.

— Тебе нужно отдохнуть, Тагл. Подобная информация не нужна…

Штагн освободил свою руку, предостерегающе рыкнув. Он не допустит никакого вмешательства, когда он прилагает все усилия, чтобы собрать необходимые данные. Минутная слабость из-за постоянного стресса никак не сказалась на трезвости его мышления, и он возненавидел дерзкие советы Бьера.

— Я сам решу, что мне нужно. — Тагл заметил беспомощное выражение лица психолога, когда тот взглянул на Сани, но проигнорировал его и обернулся к Рите, наблюдавшей за ним с нескрываемым любопытством и еле заметной надеждой. — Почему «почти»?

И опять Рита медлила с ответом, как будто боясь открыть рот.

— Учитывая одинаковые условия, не будет ли логично предположить, что жизнь здесь развивается по сходной схеме? — спросил Тагл.

— Не обязательно. — Сопя носом от неуверенности, Рита заговорила медленно и размеренно, сознательно стараясь донести до Тагла важность своих соображений: — Условия на двух планетах различны. Жизнь на Хасу-дин началась в океанах, причем атмосфера состояла из метана, аммиака, азота и частично углекислого газа. Жизнь на Чай-те 2, похоже, зародилась в атмосфере, содержащей углекислый газ и сульфатные кислоты.

Тагл вздрогнул от нового приступа колющей боли в голове, перешедшей в тупое покалывание. Встревоженный, но уверенный в том, что она была симптомом физического наказания, которое он наложил на себя, Тагл проигнорировал ее. Комментарии Риты подняли вопросы, требовавшие немедленных ответов.

— Похоже, зародились? — спросил осторожно Тагл. — Ты сомневаешься, возможна ли жизнь в таких условиях?

— Нет. — Рита не спускала со штагна глаз и объясняла: — Органические молекулы, схожие с подобными им в исконных морях Хасу-дин, переносятся в космосе метеорами. В атмосфере Чай-те 2 что-то могло ускорить развитие жизни, но…

— Продолжай.

Ожидая от нее привычного уже упрямства и попыток защититься, с которыми он сталкивался всякий раз, задавая ей вопросы, Тагл очень удивился, когда она ответила ему ясно и четко:

— Думаю, окончательные результаты будут значительно отличаться от того, что мы уже обнаружили.

И снова Таглу стало неловко, когда он сделал попытку получить больше данных:

— Есть еще что-нибудь, объясняющее сходство между этими жизненными формами и нашими?

Рита покачала головой:

— Нет.

Вздохнув, она опустила глаза. Ее губы сжались плотнее.

Рыча раздраженно и нетерпеливо, Тагл размышлял о скрытности Риты. Никогда раньше Рита не отказывалась поделиться с ним своими теориями и соображениями. Она высказывала свое мнение, не заботясь, нравится ему это или нет.

Тагл уж было собрался настоять на том, чтобы она пояснила, что имела в виду своим уклончивым ответом, как вдруг ощутил покалывание в затылке. Почти тут же передатчик на его шее загорелся голубым светом тревоги. Тагл быстро надел наушники и прижал большие пальцы обеих рук к пластинке переговоров на терминале, находящимся перед ним. Компьютер проверил его личный код и включил канал связи.

— Это Тагл ди джегн.

— Думаю, тебе лучше подняться на полетную палубу, Тагл, — сказал Гейн, и Тагл уловил напряжение в его голосе. — Мы установили контакт с неким предметом, похожим на космический корабль инопланетян.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Рита с восхищением и страхом наблюдала за Таглом, пока он слушал аудиопослание, доступное только его ушам. Его тело внезапно напряглось, и ее сердце забилось сильнее. Ей не нужно было иметь медицинского образования, чтобы увидеть, что усталость и волнения последних дней отрицательно сказывались на физическом здоровье Тагла. Его длинная серебристо-черная шерсть потускнела, и лицо было изрезано морщинами. «Моя вина», — подумала она, но оборвала сама себя. Она просто выполняла свою работу. Виной всему ограниченные возможности ума дю-агна.

Слабый вздох вырвался из груди Риты, когда она снова напомнила себе о неоспоримом факте, что Тагл был дю-агн. На какое-то мгновение во время их беседы Рите вдруг почудилось, что она разглядела в нем искру чего-то большего. Теперь она осознала, что ошиблась, приняв желаемое за действительное. Тагл никогда не поймет ни ее чувств к нему, ни того, что связь может означать не только совокупление ради продолжения рода и воспитания джегни. Великая печаль нахлынула на Риту. Она была пленницей своего собственного восприятия жизни и желаний и не переставала удивляться, почему она, несмотря ни на что, мечтала о невозможном.

«Потому, что нет ничего невозможного, — подумала биолог уныло. — Почти ничего…»

Ее размышления были прерваны в тот момент, когда Тагл сдернул с себя наушники и отстегнул ремни. Проплывая над овальным столом, он рассеянно пробормотал что-то в ответ на немые вопросы, написанные на лицах сидящих в зале. Голос его слегка дрожал, и взор блуждал где-то далеко, не замечая членов экипажа.

Рита, ставшая свидетелем резкой перемены в обычно спокойном и уверенном поведении Тагла, нахмурилась, мучимая одновременно и любопытством, и тревогой.

— Встреча отменяется, — сказал Тагл. — Мы продолжим дискуссию… позже.

Он развернулся и вынырнул наружу в открытый люк, даже в мыслях не удостоив их своим вниманием.

— Что происходит, Тагл? — крикнула Сани, тоже начиная отвязываться от кресла.

Бьер удержал ее прикосновением руки. Сани предостерегающее зарычала, но осталась сидеть. Откинувшись на спинку кресла, она уставилась на круглое отверстие и ворчала, сжав зубы.

Взволнованная Рита смотрела на Стошу и Верду. Глаза Верды сверкали, тело тряслось. Стоша с тревогой взглянул на биолога.

— Я иду за ним, — сказала Рита.

Стоша кивнул. Отвязавшись, он схватил Риту за руку и выпихнул ее наружу. Тагл уже был недалеко от лифта, ведущего на полетную палубу. Он несся на полной скорости, руками и ногами отталкиваясь от стен. Рита открыла рот, чтобы позвать его, но Стоша зажал рукой ее мордочку и покачал головой.

Рита неуверенно шевелила ушами, испуганная сосредоточенным выражением лица Стоши. Она внезапно осознала необходимость соблюдать осторожность. С Таглом творилось что-то неладное. За истекшие шестьдесят минут он дважды потерял над собой контроль, а теперь мчался по кораблю, как обезумевшее животное. Они не смели обратиться к нему и молча следовали за ним на некотором расстоянии.

Когда Тагл добрался до шахты лифта, он выпрямился и ухватился за подъемный канат. Рита успела увидеть его лицо до того, как он нажал кнопку и взмыл ввысь с глаз долой. Сдвинутые к переносице брови и всклокоченная грива усиливали жутковатое впечатление, которое он произвел на нее еще в конференц-зале. Однако глаза были ясными, сердитыми, и в них светился трезвый ум. Рите стало легче дышать, и она шагнула вслед за Стошей в шахту, чуть не сбив с ног главного врача корабля, Норий эф ач, тоже спешившую наверх. Сердца Стоши и Риты забились сильнее, они уцепились покрепче за канаты и устремились за Норий.

Достигнув верхней палубы секундой позже Норий, Стоша и Рита поспешили догнать ее.

— Ты знаешь, что тут происходит? — спросил Стоша.

Главврач, расширив глаза и задыхаясь, прижимала к груди аптечку.

— Нет. Гейн вызвал меня и велел принести транквилизаторы.

Цепляясь когтями за мягкий пол, Стоша принялся поторапливать обеих женщин.

Неожиданно коридор наполнился визгом сирены. Замигали голубые лампы, и все вокруг потонуло в этом зловещем неверном свете. Обменявшись полными ужаса взглядами, Рита, Стоша и Норий побежали вперед.

Хаос царил на полетной палубе.

Как только они протиснулись в люк, странная сцена предстала перед их глазами. Истеричные всхлипы и злобные крики ударили по их барабанным перепонкам. Казалось, тела дерущихся двигались в каком-то замедленном темпе, освещенные голубыми огнями. В воздухе висел плотный и острый запах страха и ярости.

Пораженная, Рита замерла у входа. Гейн боролся с инженером по компьютерам, Ниан ди чар, безуспешно пытаясь дотянуться до приборной доски. Обнажив желтые клыки, Ниан отпихивала от себя Гейна. Богн эн тиль, пилот и бортинженер, сидел у дальней стены у экрана обзора и разговаривал сам с собой. Тагл старался удержать Тину эс уч, техника. Покрытая золотистой шерстью женщина впилась когтями в руки штагна и орала диким голосом; тело ее билось в конвульсиях.

Внезапно наступила тишина, и зажегся нормальный свет.

Гейну в конце концов удалось увернуться от Ниан и нажать нужную кнопку. Ниан завизжала и, налетев на Гейна сзади, стала драть его спину. Инженер ударил ее со всего размаху кулаком и повалил на пол. Ниан откатилась в сторону Стоши. Среагировав немедленно, геолог обхватил ее своими сильными руками и посмотрел на Норий.

— Думаю, тут понадобится успокоительное, — выпалил Стоша на одном дыхании.

Норий, как и Рита, наблюдала за странной трагедией, раскрыв в немом удивлении рот. Она медлила, собираясь с духом, затем достала из сумки шприц и сделала укол. Трясущееся тело Ниан обмякло.

Тагл взывал к врачу из дальнего угла комнаты, пытаясь перекричать вопли Тины.

— Норий! Сюда!

Все еще прижимая к себе извивающуюся Тину, штагн потерял равновесие и вместе со своей ношей поплыл под потолком.

Рита и Норий бросились ему на помощь. Пока главврач готовила следующую порцию снотворного, Рита, запустив когти в пол, дотянулась до Тагла и потащила его за ногу вниз. Как только Норий смогла достать руку Тины, она ввела ей под кожу транквилизатор. Техник замолчала сразу же, как только наркотик попал ей в кровь. Тагл с тяжелым вздохом отпустил беспомощную женщину и оперся на Риту, ища в ней поддержки. Плечо его кровоточило в том месте, где Тина укусила его.

— Тагл! — Рита дотронулась до края ранки. — Ты ранен.

Штагн изумленно поглядел на красные пятна, покрывающие его шкуру.

— Пустяки.

Он стиснул руку Риты и двинулся к центральному пульту управления.

— Включи общебортовую связь, Гейн.

— Хорошо.

Инженер пробежался пальцами по клавиатуре, и Тагл без лишних промедлений начал говорить в микрофон:

— Произошла ошибка. — Его ровный голос действовал успокаивающе, и, слушая его, даже Рита расслабилась. — Я контролирую ситуацию. Кораблю ничто не угрожает.

Затем заработал канал обратной связи. Прошло несколько минут, пока Тагл отвечал на вызовы, убеждая членов экипажа, что виной всему было короткое замыкание в системе сигнализации и что досадную поломку уже устранили. И хотя Рита чувствовала, что не все поверили ему до конца, особенно Сани, но в целом паники удалось избежать. Это произвело на нее огромное впечатление. Насколько она знала, на борту корабля никогда не случалось ничего, даже отдаленно напоминающего тот хаос, в котором и она сегодня оказалась замешанной. И в этой непредвиденной и опасной кризисной ситуации Тагл ди джегн действовал быстро и наверняка. А Рита и не подозревала, что он обладал такой внутренней силой. Хотя подсознательно она ее ощущала.

Вот и теперь, когда первый шок прошел, Тагл не давал себе ни минуты покоя.

Он посмотрел на не потерявших головы, но ошеломленных членов экипажа.

— Что именно здесь приключилось, Гейн?

Инженер пожал плечами:

— Они просто обезумели. Не думаю, что они понимали, о чем идет речь, до тех пор пока не услышали наш с тобой разговор.

— Может быть, стоит позвать Бьера, Тагл, — предложила Норий.

— Нет. — Штагн-джий решительно покачал головой.

— Но почему нет? — с неподдельным удивлением спросила Норий. — Он психолог. Он знает…

— Нет! — отрезал Тагл.

Рита пристально взглянула на штагна и привлекла к себе этим его внимание.

Тагл быстро опустил глаза и глубоко вздохнул, поворачиваясь опять к Норий.

— Я… — Он осекся. Когда он заговорил вновь, в его голосе зазвучали железные нотки приказа: — Бьеру не нужно сейчас знать о происшествии. Вообще ничего. Понимаешь?

Норий отодвинулась от него, но кивнула.

Тагл обвел взглядом стоящих рядом с ним.

— Никто, кроме вас, не должен знать о происшествии.

Рита улыбнулась, когда штагн-джий многозначительно посмотрел на нее, как будто ожидая возражений.

— Конечно, Тагл, у тебя наверняка есть причины требовать от нас молчания.

Опять она не устояла перед соблазном лишний раз кольнуть его. «Привычка», — пронеслось у нее в голове.

Тагл и глазом не моргнул.

— Есть, но обсуждению они не подлежат.

Он несколько секунд глядел на биолога, пока она не приподняла вопросительно брови. Тогда он отвернулся от нее с задумчивым выражением лица.

Сердце Риты колотилось как сумасшедшее, переживая за него. Были ли у него веские причины или нет? Множество вопросов возникло у нее в голове, пока она наблюдала за странным поведением Тагла, но она забыла о них, когда он обратился опять к Гейну:

— Так что мы засекли?

Все взгляды устремились на инженера. Все, кроме Богна. Как и во время разыгравшейся недавно трагедии, специалист по оборудованию неподвижно сидел перед экраном и, уставясь на увеличивающуюся перед ним картинку, бормотал себе что-то под нос.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Бьер медленно двигался по коридорам по направлению к каюте Сани, чувствуя, как тяжело бьется его сердце. В крови его еще гулял адреналин. События последнего часа измотали и утомили его.

Слушание отчета экспедиции о проделанной работе отложили на неопределенное время, после того как Тагл поспешно и ничего не объясняя покинул их. Сани забросала его вопросами, на которые он не знал ответа. Затем, после объявления тревоги, Верда впала в истерическое состояние. Бьер никак не мог ее успокоить, пока по громкоговорителю не прозвучал голос Тагла, уверяющего всех, что опасности нет. Минералог замерла, превратившись в ходячую мумию. В надежде избавиться от Сани Бьер настоял на том, чтобы отвести Верду обратно в ее каюту. Однако от медиатора не так-то легко было отделаться. Она приказала ему присоединиться к ней, как только он позаботится о Верде. Теперь психолог с трепетом приближался к ее покоям.

Система безопасности пропустила Бьера вовнутрь. Сани сидела, привязавшись к креслу, стоявшему около стены, перед терминалом с наушниками на голове. От угрюмого и сердитого выражения ее лица у психолога мурашки пробежали по спине. Медиатор не преминет обвинить его во всех несчастьях, если латентные венья-агны на борту корабля подвергнут миссию угрозе срыва.

Сняв наушники и отложив их в сторону, Сани холодно и враждебно посмотрела на Бьера.

— Два комтеха находятся в изоляторе под наркозом.

Бьер задумчиво почесал голову, но ничего не сказал.

— Тем не менее Тагл ди джегн настаивает, что сирена включилась случайно. — Сани заблокировала вход и указала Бьеру на другое кресло у противоположной стены. — Ты ему веришь?

— У меня нет оснований не верить ему, — произнес психолог осторожно, пристегивая ремни. Мускулы его рук и ног болели от напряжения. — Зачем Таглу говорить, что что-то произошло, если на самом деле ничего не было?

— Действительно, зачем? — Сани подалась вперед и впилась в Бьера оценивающим взглядом, одновременно обвиняя его, и поддразнивая, и предупреждая, что не потерпит никаких секретов и что она заинтересована только в полном сотрудничестве. — Почему Тагл так торопился? О чем говорилось в послании? Тебе не кажется странным, что сигнал тревоги прозвучал несколькими минутами позже?

— Ну, ладно, — Бьер вздохнул, осознав, что ему не избежать спора. — Это странно, но, по-моему, не очень серьезно. Что бы там ни случилось на полетной палубе, Тагл справился. Он ведь не новичок.

— Нет, но он не в себе. — Сани замолчала в раздражении. — Что с ним творилось во время выходки Риты?

— Я не уверен, — честно ответил Бьер. — Он устал, сейчас он слабее, чем обычно.

— То, что случилось с Таглом, не имеет ничего общего с физической усталостью. Слова Риты… — Лицо медиатора перекосилось. — Тагла поразили ее слова… как будто они обрели для него какое-то значение. Он тоже меняется?

Бьер неуверенно кивнул:

— Думаю, что да.

Сани присвистнула.

— Я поддержала твою идею изучения скрытых венья-агнов, Бьер. Но если миссия провалится, я…

— Ты умрешь… как и остальные дю-агны аналитики на борту корабля. Ты знала о риске, когда согласилась помочь мне. Сани. В то время ты считала, что стоит рискнуть ради шанса стать высшим медиатором целой звездной системы.

— Но потерять все из-за фантазий венья-агнов теперь, когда я так близка…

— Глухое рычание вырвалось из глотки Сани.

— Но о провале еще рано говорить.

Уставившись в пол. Сани начала грызть когти. Слова ее зазвучали быстрой, отрывистой скороговоркой, характерной для дю-агна в состоянии стресса:

— Латентные венья-агны проявляют себя в экстремальных условиях, и когда это происходит, их тянет на всякие теоретические размышления и их уже нельзя контролировать. Неопределенность сводит их с ума. — Она неожиданно подняла глаза. — Они уничтожат нас.

— Без них ты бы сейчас была в другом месте!

Бьер напрягся, но потом опять вздохнул. Он понимал страхи Сани. Провал миссии означал смерть. Если они преуспеют в колонизации новой системы, Сани будет править на звезде.

Медиатор заставила себя успокоиться и прикрыла глаза.

— Да, я была бы в другом месте… и агзин-беям не пришлось бы мириться с потерей этой системы. Латентные венья-агны ведут себя иначе, чем ты предполагал.

— Да, верно. Миссии угрожает опасность, и их нервные системы перестраиваются.

— Но ты уверял меня, что новоявленные венья-агны, знакомые с логикой дю-агнов и прошедшие их подготовку, будут способны отделить факты от чепухи. Ты не упоминал, что они обратят факты против нас.

— Они не сделали никаких заключений, выходящих за рамки неоспоримого факта. Только ум Риты, развив… — Бьер решил не обсуждать биолога и сменил тему разговора: — Команда просто подбирает данные. Тагл делает выводы.

— Тагл. — Верхняя губа Сани задрожала, когда та тихо зарычала. — Как мы можем доверять инструкции штагна?

Бьер медлил с ответом, затем повторил теорию, которую медиатор отвергала в течение двадцати пяти лет:

— Когда будут закончены исследования способностей штагнов, я уверен, Совет выяснит, что все аналитики, использующие состояние сна для принятия решений, являются скрытыми венья-агнами.

— Ты меня не убедил. Программу выявления скрытых венья-агнов разработали давным-давно. Если все штагны обладают интуицией, кто-нибудь из них не прошел бы теста. Однако все справились… за исключением Тагла ди джегна.

— Тагл очень чувствительный, — объяснял Бьер терпеливо. — Что касается других, то дар штагна подавлял биологические доказательства статуса венья-агна. Что самое главное, Совет Медиаторов всегда доверял аналитикам, и штагны никогда не ошибались в своих прогнозах. Ничего не изменится, если они будут объявлены скрытыми венья-агнами вместо абсолютных дю-агнов.

Сани скептически смотрела на него.

— Допустим, ты прав. Но кое-что ты упустил.

— Что же?

— У штагнов, консультирующих Совет, были спящие клетки венья-агнов. У нас нет опыта общения со штагном, чьи скрытые способности вдруг дали о себе знать.

Бьер нахмурился.

— Что еще хуже, — продолжала Сани, — этому другому типу штагна противопоказаны передозировки абстрактных идей. На борту «Дан тални» создалась такая ситуация, когда чувствительному венья-агну штагн-джию придется действовать среди членов команды, половина из которых венья-агны. Даже если не все скрытые венья-агны проявят себя, их процент в общем числе космонавтов выше, чем обычно. Как ты думаешь, это скажется на мыслительных способностях Тагла?

Обдумывая слова Сани, Бьер погрузился в мрачное молчание.

Пронзительная нотка беспокойства проскользнула в голосе медиатора, когда она высказывала сомнения, зародившиеся в ее душе:

— Тагл явно отреагировал на предположение Риты о возможной эволюции разумных существ на планете. Что, если Тагл проанализирует это в состоянии транса и решит запретить отправку корабля колонизаторов?

— Этого не будет, — сказал Бьер твердо.

— Почему нет?

Психолог серьезно посмотрел Сани прямо в глаза:

— Во время транса мозг Тагла автоматически отметает все, что не относится к доказанным фактам. Сознательно он этот процесс не контролирует.

— Ты уверен, что активизация нервного соединения между правым и левым полушариями мозга не влияет на состояние транса, Бьер?

— Нет, я не уверен.

Щелкнув застежкой, психолог поплыл вдоль стены. Чиркнув по стене когтями, он начал болтаться взад и вперед.

Тагл был первым в его списке. Не существовало никакой информации о воздействии активизированного нервного канала на способности штагна. Тагл мог всерьез задуматься о будущем разумных существ на Чай-те 2 и о влиянии колонизации беев на их дальнейшее развитие. Теория, с помощью которой Бьер вывел Тагла из состояния шока во время их беседы, возможно, как-то затмила разглагольствования Риты, но тут ни в чем нельзя быть уверенным.

Психолог закрепился когтями за стену, моментально потеряв способность двигаться из-за чувства великого отчаяния, нахлынувшего на него. Миссия «Дан тални» должна была преуспеть. На карту было поставлено гораздо большее, чем статус Сани как медиатора и принятие его гипотез, а значит, и его личное продвижение по служебной лестнице. Помимо расширения территорий владений агзин-беев и дополнительных природных ресурсов, звездная система Чай-те имела и другое значение: в ней заключалась единственная надежда беев на продолжение развития их рода.

Эволюция агзин-беев зашла в тупик тысячелетия назад, когда изменения в окружающей среде и обществе совершенно случайно привели к доминантному положению дю-агнов, сделав практически невозможным переход на более высокий мыслительный уровень венья-агнов. По прошествии веков о таком переходе уже не могло быть речи. Большинство населения оказалось в ловушке схемы мышления дю-агна, которая не позволила выходить за рамки признанного факта. Только пять процентов беев рождались одаренными интуицией и знающими о ней. Еще тридцать процентов относились к скрытым венья-агнам. Они могли послужить фундаментом для цивилизации иного типа, но им надо было сломать преграды, не позволяющие им мыслить свободно. Такое развитие представлялось невыполнимым на родине беев. Они нуждались в звездных просторах, чтобы построить жизнеспособное общество венья-агнов.

«Если, — подумал Бьер, поворачиваясь опять к Сани, — станет ясно, что Тагл теряет контроль над своими мыслительными процессами, мне самому придется убрать штагна-джия». Будущее агзин-беев было превыше всего, важнее его собственной гордости или амбиций одного-единственного медиатора. Тем не менее Сани входила в его план, который он разработал двадцать пять лет назад, а значит, ее нужно было всячески ублажать и опекать.

— Стоша, похоже, не подозревает, что в нем происходит сдвиг в сторону венья-агна, — вымолвил Бьер спокойно. — Не думаю, что и Верда о чем-нибудь догадывается. Они просто по-другому реагируют на подсознательном уровне.

Сани с любопытством посмотрела на него:

— И когда они поймут? Как те, кто жил как дю-агны, вдруг примут неожиданное понижение их статуса?

От такого оскорбления Бьер резко ощетинился. Венья-агны перестали угрожать социальной стабильности, когда их число уменьшилось, а цивилизация окрепла и развилась. Тем не менее венья-агны так и жили с клеймом разрушителей, делавшим их изгоями общества, которых дю-агны в лучшем случае просто терпели рядом с собой.

Проигнорировав обидные слова, Бьер с новыми силами принялся успокаивать взволнованного медиатора:

— Я думаю, все зависит от каждой конкретной личности, Сани. Мы вправе ожидать чего угодно — от немедленного смирения до шока и вызванного душевной травмой предсмертного сна.

— Предсмертного сна? Венья-агнам не дано заснуть вечным сном.

— Пока преобразование не завершено, скрытые венья-агны действуют по программе дю-агнов. Шок может вызвать омертвение клеток.

Сани кивнула:

— Да, это похоже на правду. Но я не думаю, что кто-нибудь из них с радостью согласится с новым статусом. Немедленное смирение вряд ли возможно.

Бьер не стал спорить. Будучи дю-агном, Сани не имела ни малейшего представления, насколько ограничены были возможности ее ума. Психолог чувствовал уверенность в том, что, по крайней мере, несколько скрытых венья-агнов быстро придут в норму, ощутив гармоничность своего нового существования, особенно если преображение будет идти постепенно, а дю-агны не станут вмешиваться. Учитывая тот факт, что, помимо него самого, только Сани знала о скрытых венья-агнах, неосведомленность остальных обеспечивала необходимые для безболезненного изменения условия. В настоящее время Стоша был кандидатом номер один на полное преобразование без особых побочных эффектов. Геолог продемонстрировал наклонности венья-агна, тем не менее действовал он вполне нормально.

— Тагл — наша главная проблема, — ледяным голосом изрекла Сани. — Думаешь, он осознал, что с ним творится?

— Не знаю, но он чувствует изменения в других.

— А если он обнаружит, что он венья-агн? Что тогда?

Бьер устремил на нее взгляд — и сказал само собой разумеющимся тоном:

— Его физическое состояние постоянно ухудшается. Он испытывает давление в связи с неминуемым решением вопроса о корабле колонизаторов. Думаю, в его случае можно ожидать худшего — умственного перегорания или смерти.

Сани выдержала его взгляд с леденящим душу спокойствием.

— А если Тагл окажется неспособным выполнять свои обязанности или погибнет?

— Тогда решение за или против колонизации придется принимать вам, медиатор.

Глаза ее поблекли, и с непроницаемым выражением лица Сани заметила:

— Миссия не должна потерпеть крах из-за неподтвержденных данных и фантазий венья-агнов, Бьер.

Психолог нахмурился. Его репутация, его положение в обществе зависели от удачного окончания его эксперимента. Если миссия провалится, корабль колонизаторов никогда не взлетит с поверхности его родной планеты и Бьер никогда не сможет сам рассказать о своих открытиях. Совет, конечно, велел ему передать по каналам связи результаты своих исследований в том случае, если «Дан тални» объявит систему обитаемой; но психолог желал доказать дю-агнам, что он достоин их общества, а для этого требовалось сделать все, что возможно, чтобы отпала нужда в запасном варианте.

— Я прослежу, чтобы мы успешно выполнили нашу задачу, — сказал он наконец.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Тагл пристегнул к скафандру сзади стартовые ускорители и вышел в открытый космос. С благоговейным трепетом он наблюдал, как Гейн и Стоша заводили в док беспризорный космический аппарат, который появился на мониторах «Дан тални» несколько часов назад. По сигналу Гейна его начали передвигать в сторону грузового отсека корабля. Тагл переместился к носовой части звездолета беев, затем поднырнул под него.

В его наушниках прозвучал голос Гейна:

— Старая штуковина.

— Насколько старая?

Отрывистые слова инженера потонули в тяжелом вздохе:

— Трудно сказать. Тысяча лет. Миллион… Скоро мы узнаем.

Или сотни миллионов лет? Тагл изучал искореженную инопланетную машину. Слишком мала для корабля, скорее всего искусственный спутник или ракета. Многочисленные годы, в течение которых она подвергалась бомбардировке микрометеорами оставили на ее корпусе вмятины и царапины. Куски железа, накренившись под углом, болтались в воздухе, и оголенные провода и дыры говорили о том, что многих частей недоставало. И все же, несмотря на плачевное состояние, аппарат отличался изящностью.

Свет из люка упал на металлический бок ракеты, и Тагл увидел какие-то знаки. Он запомнил их на всю жизнь: NASA.

Кроме этих линий, вытравленных на металле рукой инопланетянина, других символов заметно не было. Время и космос стерли все следы.

«Очень старая», — подумал Тагл, провожая машину глазами.

Решение сойти с орбиты и подобрать летательный аппарат стоило им топлива.

Чтобы наверстать упущенное время, в расписание придется внести необходимые изменения. Расчеты, проведенные на компьютере, подтвердили, что у них имелось достаточно топлива, чтобы вовремя вернуться на Чай-те 5 и запустить разводной механизм. Если бы сроки не поджимали, можно было бы соорудить и маленькую заправочную станцию, которая позволила бы им свободнее распоряжаться топливом, исследуя внутренние планеты системы.

«Но время ограничено», — пронеслось в голове Тагла, когда он про себя проклинал установленный срок для передачи сообщения. Энергии для ошибок у них не осталось. Миссии надо поторопиться, стараясь не допускать промахов в работе.

Тагл неожиданно осознал, что дыхание его участилось. Он сделал усилие, чтобы выровнять его, и вдруг понял, что устал и, чего уж там скрывать, нервничает из-за нового графика. И тем не менее у него не было другого выхода, кроме как подобрать инопланетную машину. Кто-то когда-то построил ее и отправил путешествовать меж звезд. Вот и надо выяснить, когда, зачем и кто, а потом уж принимать решение, будучи уверенным, что оно не нарушит ни одной статьи Закона.

Тагл прикрыл глаза, размышляя о первом контакте беев с чужим разумом. Они оказались не единственными живыми существами во Вселенной. Помимо них кто-то еще создавал корабли и машины. Правили ли они мирами и светилами? Открыв глаза, Тагл следил, как ракета инопланетян постепенно заходила в док, и удивлялся этому творению чужих рук.

Когда погрузка была закончена, Гейн и Стоша устремились к кораблю. Не глядя на Тагла, Стоша последовал за машиной, прыгнув в открытый люк. Гейн притормозил и закрутился вокруг штагна-джия.

Тагл не сразу обратил внимание на инженера. Его взгляд скользил по кораблю, заменившему ему отчий дом. Он любовался изгибами и выступами суперконструкции, потрясающего стального механизма, в котором воплотилась смелая мечта беев достичь дальних звездных пределов. Но несмотря на то, что он был поглощен величием огромного корабля, он осознавал, что и «Дан тални» был не более чем песчинкой в безграничных просторах чужого ему темного мира и что в будущем он мог уподобиться этому древнему звездолету инопланетян. Он содрогнулся всем телом, представив себе полуразрушенный и безжизненный «Дан тални», потерянный и вечно дрейфующий среди планет кусок железа.

— Тагл? — спросил Гейн тихо.

Штагн взглянул на инженера, который тоже смотрел на корабль. Тагл заметил, что глаза Гейна странно блестели.

— Что?

— Что будет с нами, если колонизаторы не полетят к нам навстречу?

Избегая взгляда Гейна, Тагл разглядывал звезды и задавал себе тот же вопрос. Если он даст разрешение на взлет корабля колонизаторов, то основной корпус «Дан тални» и огромные топливные баки будут превращены в постоянно действующую станцию в зоне пояса астероидов. В атмосфере Чай-те 5 заработают горнодобывающие установки, начнутся геологические разработки. Приготовления к встрече колонизаторов скрасят их одиночество.

Если он выступит против колонизации, смерть будет править всем.

Тагл поежился, отказываясь признать смерть единственной их альтернативой.

— Если мы должны передать сообщение… — Другая мысль возникла ниоткуда в его голове, и его охватило легкое возбуждение. — У нас есть все, чтобы смонтировать разводящую станцию. И… мы смонтируем ее.

Инженер нахмурился:

— Зачем?

— Нам нужно топливо, чтобы вернуться на Хасу-дин.

— Вернуться? Но… Совет ничего не говорил о возвращении. Корабль… — Гейн сощурился, размышляя над чем-то. — Корабль не создан для многократных межзвездных полетов. Мощный ускоритель, необходимый для достижения пятидесяти процентов скорости света…

— Мы можем не торопиться, — перебил его Тагл. — Мы составили свое собственное расписание, независимо от Совета. Ты инженер. Что ты думаешь? Сможет «Дан тални» выдержать обратный путь?

Гейн медленно кивнул:

— Не исключено.

— Тогда мы попытаемся. Если будет необходимо. — Тагл знал, что инженер смотрел в ту же сторону, что и он: в сторону открытого люка грузового отсека.

— Мы состаримся к тому времени, как попадем домой, — рассеянно заметил Гейн.

«Если выживем», — добавил Тагл про себя. Волна печали нахлынула на штагна, когда он подумал, что никогда еще не состоял ни с кем в связи и не изведал наслаждения сущностью, дающей забвение, женской боли в момент совокупления. Рита ни разу его не выбрала…

— Но, — произнес Гейн, — я думаю, что это будет лучше, чем ожидание смерти.

— Намного лучше, — согласился с ним Тагл, бросив на инженера удивленный взгляд.

Острая боль обожгла его затылок и прошла так же быстро. Ошеломленный, еле дыша, Тагл включил двигатель и направился к кораблю.

Идя к своей каюте, Тагл споткнулся. В изумлении он неловко наклонился вниз, чувствуя себя неуютно в узком коридоре, и увидел, что когти его правой ноги застряли в полу. Он поймал поручень, свисающий со стены, и выпрямился. На эту простейшую операцию, требующую минимум затрат энергии, ушли все его силы.

Он опустил глаза. Старое покрытие пола кое-где разорвалось, и его когти крепко засели в полу. Без посторонней помощи ему не выбраться. Облокотившись о стену, чтобы не упасть, штагн подумал, насколько же сильно он устал. В ушах его шумела кровь, перед глазами плясали чертики.

— Тагл? — откуда-то издалека выкрикнул Бьер.

Слова застряли в горле обессилевшего штагна. Тагл цеплялся за стену, чувствуя, что вот-вот упадет в обморок.

Бьер поспешил к Таглу и протянул ему руку. Но штагн не решался сдвинуться с места.

— Спокойно. Я держу тебя. — Поддерживая Тагла одной рукой, психолог освободил его когти.

Тагл смотрел на Бьера сквозь ослепляющий туман, ощущая боль, в то время как Бьер силой оторвал его пальцы от мягкой обивки стены. Он не протестовал, когда Бьер повел его по коридору к чьей-то каюте. Будучи не в состоянии управлять телом, штагн силился не потерять сознание.

— Где мы?

— В моей комнате. — Бьер подтолкнул его слегка к сетке для сна и застегнул ремни.

Тагл попытался пошевелить руками, но не смог. Сквозь дымку, застилавшую его глаза, он увидел, как Бьер подплыл к терминалу и включил систему безопасности, закрывая вход в помещение.

— Я споткнулся… я… — пробормотал Тагл. Ему нужно было сосредоточиться, чтобы не впасть в бессознательное состояние.

— Спокойнее, Тагл. Отдохни.

Тагл прикрыл глаза, напрягая и расслабляя мускулы рук и ног.

В сорок семь лет он еще считал себя молодым, однако долгое путешествие плохо сказывалось на его здоровье. Он не спал столько, сколько следовало, по той же причине, почему он не вступал ни с кем в связь. Обязанности штагна-джия требовали, чтобы он всегда был на ногах. Он не мог себе позволить такую роскошь, как зимняя спячка или полное единение с женщиной. Теперь он пожинал плоды подобной самодисциплины.

— Тагл!

Резкий окрик Бьера вернул штагна в реальный мир. Он боролся с надвигающимся на него туманом, который путал его мысли.

— Что случилось?

— Ты устал и находишься на грани срыва. Я должен позвать Агр.

— Нет. — Тагл сделал попытку приподнять голову. Тупая боль остановила его. Как только он ей уступил и откинулся назад, тошнота прошла. — Мне нужен врач, Бьер. Мне нужно немного поспать.

— Я действительно думаю…

— Я в порядке. — Головная боль утихла, и Тагл вздохнул с облегчением. — Я просто был в открытом космосе. Поотвык я от таких прогулочек…

— В открытом космосе? — Бьер ринулся к сетке и повис над ней на канате. — В открытом космосе?

— Да. — Слабый запах беспокойства достиг носа Тагла.

— Что ты делал в открытом космосе?

Тагл замялся, но потом решил, что у него нет особых причин не сказать Бьеру о ракете инопланетян. Команда скоро узнает о ней, и, возможно, ему понадобится совет, как избежать всеобщего погружения в предсмертный сон от отчаяния.

— Гейн обнаружил космический корабль или даже скорее станцию непонятного назначения. Я вышел наружу… — Тагл услышал удивленное восклицание Бьера. Запахло страхом. Он открыл глаза и увидел, что лицо психолога потемнело от испуга. — Очень древний аппарат. Совершенно заброшенный.

— Заброшенный аппарат. — Бьер запрокинул голову и уставился на потолок. Прошло немало времени, прежде чем он взял себя в руки. Голос его задрожал, когда он наконец спросил: — Насколько древний?

— Не знаю. Тысячи лет… миллионы… — Говорить ему стало трудно. Тагл нахмурился, ощущая, как вокруг него воцарилось странное спокойствие. На него повеяло запахом осмотрительного выжидания в засаде. — Надо его проверить.

— Зачем?

От испытующего взгляда Бьера Тагл содрогнулся. Он хотел сесть, но ремни крепко его держали.

— Есть вещи, которые мне надо знать… факты. Я должен выяснить…

— Что? Если корабль древний и покинутый, что тебе еще нужно?

— Кто-то построил его и вывел на орбиту Чай-те 2. Я должен узнать, кто и…

— Нет, ты ничего не должен. Там никого нет, — говорил Бьер низким, ровным голосом. — В этой системе нет признаков цивилизации.

— Это не доказано, — выпалил Тагл. В затылке у него опять стало покалывать.

— Мы не проверяли внутренние планеты.

— Космическая промышленность не ускользнула бы от наших приборов. Кто бы ни построил ракету, его уже нет. Если их нет, тебе не стоит засорять голову мыслями о них.

Тагл затряс головой, и боль усилилась.

— Но они там были. Они могут вернуться.

— Могут? Ты штагн-джий, Тагл. Только факты имеют для тебя значение! Факты! Инопланетян больше нет!

— Я не знаю, Бьер… Я… — закричал Тагл в то время, как череп его просто раскалывался от боли.

— Тагл… — Бьер склонился над ним. Вдруг глубокая печаль на лице психолога сменилась выражением явной угрозы. Его голос обрушился на Тагла, как кусок льда: — Ты не должен думать о том, что может быть, но чего на самом деле нет.

Помещение наполнилось тошнотворным запахом опасности. Встревоженный, Тагл барахтался в сетке.

— Может быть! — Зарычав презрительно, Бьер схватил веревки, стягивающие грудь Тагла, и подтянул его к себе. В глазах психолога горело ненасытное желание смерти. — Что ты за штагн, Тагл? Какой штагн станет принимать во внимание догадки и фантазии?

Тагл съежился. Его зрачки расширились от страха и смущения, когда Бьер отпустил его и рыча уцепился за канат. Затем, игнорируя усиливающуюся боль, Тагл возобновил свои попытки освободиться.

— Ты устал и ослаб, Тагл. Ты довел себя до изнеможения. Ты беспомощен, не состоянии разорвать эти веревки. Но ты сопротивляешься. Зачем? Зачем ты сопротивляешься?

Тагл испепелял Бьера взглядом, оскалившись, как дикий зверь. Повышенное кровяное давление откупорило каналы в левом полушарии его мозга, и тотчас же активизировались спящие нервные клетки. Волны импульсов побежали из правого полушария в левое.

Тагл трясся всем телом, чувствуя, как его мозг избавляется от ограничений аналитической схемы мышления. Кровь отхлынула от его лица, когда он вырвал одну руку и потянулся к Бьеру, выпустив когти.

Зарычав, психолог отдернул канат и перенесся на безопасное расстояние.

Тагл ворочался в сетке, не обращая внимания на боль, пульсирующую в его ушах, и напряжение в шее. Ремни не поддавались.

— Смирись, Тагл! — дразнил его Бьер, но в голосе его появились нотки страха.

Первобытная жажда крови, полыхавшая в изумрудных глазах штагна, и ужасные обнаженные клыки и когти были совсем не тем, чего добивался психолог. Тем не менее он не мог бросить начатый эксперимент.

— Ты побежден. Тебе не выбраться наружу.

Тагл драл ремни в клочья, обезумев от ярости.

— Ты не хочешь сдаваться, не так ли, Тагл? Тебя не победить. Ты борешься… совсем как венья-агн. Ты — венья-агн!

Раздалось отчаянное рычание Тагла, но мягкие стены поглотили звук. От шока он потерял сознание еще до того, как прозвучало последнее скорбное слово.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На протяжении полного рабочего дня Тагл балансировал на грани между гибернацией и сознательно контролируемым течением транса. Его мозг отчаянно боролся с наплывом скрытой ранее информации. Факты, догадки и эмоции переплетались в нем, в то время как биоаналитический механизм транса работал на отбор необходимых данных из разрозненных кусочков информации.

Только один-единственный сон пробился сквозь черную пелену, мешающую Таглу осознать, что в его мозгу начался творческий мыслительный процесс венья-агна. Ему приснилось, что «Дан тални», вечная искра света, мчащаяся во тьме, бросил вызов ракете инопланетян. Корабль беев устремился ей навстречу, не в состоянии ни остановиться, ни спастись от пламени, которое неожиданно вырвалось из древнего, покинутого инопланетянами звездолета и уничтожило его.

Только когда мозг Тагла справился с эмоциональной травмой, в его сознании стали рушиться защитные барьеры. Штагн перешел на уровень субтранса, пытаясь найти некое стабилизирующее начало в своих мыслях.

Он вспомнил об огромных космических кораблях беев, вращающихся вокруг самого большого спутника Чола, кораблях, предназначенных для межзвездных путешествий и получающих энергию для двигателей из атмосферы луны. Вспомнил он и конференции, которые устраивали перед отлетом миссии, а также лица пяти других штагнов-джиев. Ощущение кровного родства.

Ищи… определяй… сосредоточься…

Перед его мысленным взором предстало безмятежное лицо Зара эф ста, единственного руководителя миссии, кто уже достиг цели своего путешествия. Теперь его и их родную планету Хасу-дин разделяли десять световых лет. Если звездная система, которую исследовал Зар, обладала хотя бы малой долей богатства Чай-те, тогда сигнал вызова корабля колонизаторов уже два года как в пути.

Но если система бедна природными ресурсами, тогда Зар и его команда мертвы… по собственному желанию.

Тагл слегка задрожал, но дрожь быстро прошла. Медленно переходя из бессознательного состояния в состояние полного транса, он принялся изучать свой сон.

В юности, готовясь к миссии, Тагл слыхал, как старый и опытный штагн-джий описывал ощущение кровного родства, возникавшее у штагнов по отношению к кораблям, которыми они командовали, ощущение такое сильное, что бей и его машина казались слитыми навечно воедино. Тагл понял это только сейчас. Его судьба была неразрывно связана с «Дан тални», и во сне в образе корабля он видел самого себя. Пламя, думал он, воплощало в себе опасности, подстерегающие его в инопланетной тьме, в которую он осмелился вступить.

Осмысливая свои видения, он вспомнил и тот забытый сон на Чай-те 2. Тогда он был в отчаянии и вплотную приблизился к тому, чтобы добровольно пожелать самому себе смерти. Теперь он вознесся над смертью: он стал венья-агном.

Подсознательно Тагл принял новый образ мышления. В не затронутом эмоциями состоянии транса он спокойно исследовал эффекты перехода на другой жизненный уровень. Ненужная информация была устранена. Его мозг как мозг штагна-джия функционировал превосходно, и он стал выстраивать программу анализа во сне.

Открыв глаза, Тагл был немало удивлен, увидев склонившуюся над ним Риту. Неуверенная улыбка играла в уголках ее рта.

— Рита, — сказал Тагл дребезжащим голосом.

— Не надо ничего говорить.

Подсунув руку под его шею, Рита приподняла его голову и поднесла к его губам трубку с водой.

Он осторожно, мелкими глотками выпил ее.

— Что ты тут делаешь?

— Кто-то должен был охранять тебя.

Слабая улыбка не разгладила морщинки усталости и тревоги вокруг ее глаз. Рита подалась вперед, укладывая голову штагна. Длинная серебристо-черная шерстка ее мордочки защекотала ему лицо.

Тагл вздрогнул:

— Сколько я спал?

— Больше шестидесяти часов.

— Три дня! — Тагл потянулся к застежкам. — Инопланетяне…

— Корабль в доке, и мы летим к Чай-те 5… по расписанию.

Рита положила ладони на плечи штагна и заставила его лечь.

Тагл хмыкнул, но подчинился ее молчаливому приказу.

— Кто отдал распоряжение сойти с орбиты?

— Сани.

Вполне логичное решение для образа действий дю-агна. Он взял себе это на заметку, чтобы понаблюдать за ними в будущем, на случай, если они тоже были скрытыми венья-агнами. Существование пассивных венья-агнов перестало быть секретом для Тагла, но он не знал, кто из членов экипажа был подвержен этим изменениям. Ему приходилось полагаться только на свои собственные наблюдения да на новое, незнакомое чувство под названием интуиция, и от этого ему становилось как-то не по себе.

Нуждаясь в любой информации, которую он только мог получить, Тагл спросил:

— Почему Сива не желала участвовать в работе исследовательской группы?

— Она не объяснила. Я подозреваю, что она просто не хотела иметь ничего общего с машиной инопланетян.

Тагл с любопытством смотрел на Риту, спрашивая себя, что побудило ее взять на себя ответственность дежурного у постели спящего аналитика. Это было обязанностью верной подруги жизни или преданного подчиненного, с почтением относящегося к своему начальству. Они никогда не состояли в связи, и биолог, похоже, не питала к Таглу особого уважения.

— Странно, что ты попросила Сиву подменить тебя, Рита. А я-то уж думал, что ты всеми силами стремишься к работе с инопланетным аппаратом.

— Это правда, но… — Рита отвернулась от него.

Тагл поймал ее за запястье.

— Почему? Что может быть важнее научной работы, дела всей твоей жизни… дела, имеющего историческое значение?

Рита напряглась, глядя на него круглыми глазами и не говоря ни одного слова.

— Конечно, я тебя не интересую. — Тагл сделал паузу, влекомый к ней нежным, сладким ароматом. — Ты ни разу не выбрала меня, Рита. Почему?

— Потому что сексуальное желание было всем, что я могла разбудить в тебе, и, когда я отвергала тебя, физическая боль была всем, что мучило тебя. Ты уделял мне ровно столько же внимания, сколько и любой другой женщине, которая хотела тебя.

Сердце Тагла забилось сильнее в предвкушении чего-то необъяснимого, и кровь забурлила в венах, как во время брачного периода. Ошеломленный своей реакцией на странные слова Риты, он уставился на нее. Целью любовных игр и смыслом совместного проживания было продолжение рода и поддержание отношений до тех пор, пока не вырастут джегни. Но все начиналось с возбуждения сексуального интереса в партнере, однако Рита, похоже, ждала от него чего-то еще.

Смущенный, Тагл, однако, почувствовал, как сильно он хочет узнать Риту поближе.

— Пробудила ли ты в ком-нибудь нечто большее, чем сексуальное желание, Рита? — спросил он осторожно.

— Конечно, нет. Они были мне нужны как партнеры по спариванию.

К усиливающемуся смущению и отчаянию, бушевавшему в штагне подобно неожиданному штормовому ветру, теперь примешалась и злость. Тагл сощурился и крепче сжал пальцы:

— И ты считаешь, что я не в состоянии удовлетворить тебя?

Зашипев, Рита отпрянула назад.

— Как раз наоборот, но я хочу от тебя не только первобытного совокупления.

— Ее глаза горели от ярости, не уступающей гневу Тагла. Но вдруг она расслабилась. — Шрудан дю-агн. Ты безнадежный аналитик. Ты никогда не поймешь.

Рита отодвинулась от него, но Тагл нежно дотронулся до нее:

— Но я хочу понять. — Рита неуверенно посмотрела на него. — Выбери меня в следующий раз, — сказал Тагл ласково. — Ты должна выбрать меня.

Рита долго не отводила от него глаз, потом отвернулась к стене и сменила тему разговора:

— Следует позвать Норий и Агр. Они очень обеспокоены твоим здоровьем, особенно тем, что ты пребывал в состоянии транса.

Наблюдая за ней, Тагл осознал, что он совсем запутался. Сильные эмоции, обуревавшие ее секунду назад, уступили место хладнокровию дю-агна.

— Я обещала дать им знать, как только ты проснешься, — продолжала Рита. — И Бьеру. У него депрессия после твоего срыва.

Тагл потряс головой. Он был необычайно взволнован тем, что так страстно желал Риту, а она так упорно отвергала его, но, несмотря на это, он понимал, что бесполезно пытаться обсудить все с самого начала. Оставив эту проблему на потом, он обратил свое внимание на более насущные вопросы.

— Не зови Бьера. Я свяжусь с ним сам, но позже.

Тагл знал, что не мог открыто обвинить психолога в попытке убить его. В деле о неудавшемся убийстве ему не отделаться признанием вины и общественным порицанием. Наказанием Бьеру стало бы изгнание. Но Тагл не мог лишиться единственного на борту корабля специалиста, имеющего четкое представление о функциях мозга беев. Бьер был ему нужен, чтобы разгадать загадку скрытых венья-агнов, а для этого придется пренебречь его правом привлечь психолога к суду за его преступление. Но Бьеру не выйти сухим из воды, Тагл поступит с ним по-своему.

— Как дела вообще? — спросил Тагл небрежным тоном. — С кораблем, я имею в виду?

— Неплохо, учитывая обстоятельства. Чужой летательный аппарат оказался шоком для многих. Некоторые члены экипажа проявляют признаки летаргии, но другие… Есть такие, которые действуют довольно бодро для дю-агнов. Если бы я не знала… — Рита с любопытством посмотрела на штагна. — Ты, похоже, тоже не очень-то расстроен, Тагл.

Тагл игриво округлил глаза:

— Чем?

Рита не удержалась и воспользовалась случаем, чтобы вывести его из себя:

— Существа, которые построили ракету, могут быть где-нибудь поблизости. Может, это даже разведывательная станция из другой звездной системы.

— Да, знаю.

— Неужели?

Тагл замялся, не испытывая ни малейшего удовольствия от того, что ему удалось удивить Риту. «Шрудан дю-агн», — подумал он. Он перестал быть безнадежным дю-агном. Несмотря на то что ему было известно, что с ним произошло, Тагл пока не чувствовал себя готовым честно признаться в этом. Даже Рите. Он принял изменения в себе на интеллектуальном, а не на эмоциональном уровне. Общество продолжало преследовать венья-агнов за их прошлые грехи, за разрушения и агрессию, хотя сама история доказала ценность абстрактного мышления. Всякое крупное усовершенствование в жизни беев было связано с творческим мыслительным процессом. Это стало очевидно и во время транса, вызванного психической травмой, от которой Тагл только что оправился. Однако штагн еще не до конца сжился с идеей, что он превратился в венья-агна, и пока с трудом приспосабливался к своему новому существованию.

Существовала и другая причина держать в секрете преобразование, происшедшее в схеме его мышления. Тагл знал, что не потерял способности анализировать факты и выносить справедливое решение. Никто на борту «Дан тални» не мог сделать правильный выбор относительно колонизации. Если ему придется выступить против нее, Сани, начни она подозревать о его измененном статусе, объявит его приказ не заслуживающим доверия голословным утверждением. Это будет неверно, но команда может поддержать ее.

— Тагл… — Рита опустила глаза и затаила дыхание. — Почему ты не бросил нас на Чай-те 2? — прошептала она.

— Я не могу тебе сказать, но…

Рита подняла голову и с необыкновенной теплотой посмотрела на него своими янтарными глазами.

— Я не жалею о своем решении.

Тагл передернул плечами, чувствуя в своем теле какое-то напряжение. Он не мог сказать Рите, что принял бы то же самое решение, но по другой причине. Он не знал почему, но только он не хотел разлучаться с ней.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Тагл смотрел на изображение инопланетного космического аппарата на экране обзора в грузовом отсеке корабля. Гейн и Стоша стояли рядом с ним.

— Мы очистили его, насколько это оказалось возможным, — сказал Стоша, — но боюсь, что полностью восстановить его не удастся. Сейчас мы воссоздаем общую картину на компьютере, чтобы позже представить ее как приложение к основному отчету.

Тагл кивнул, сжимая сильнее поручень. Даже после дополнительных шести дней отдыха под наблюдением Риты и Норий он еще не совсем пришел в себя. Однако постоянно поступающие сообщения о том, что дю-агны впадали в состояние непреодолимой усталости и апатии, что по сути являлось первоначальной стадией добровольной смерти, требовали от него немедленного принятия решения относительно отправки звездолета колонизаторов.

— Вы узнали, с какой целью он использовался? — спросил Тагл. — Сколько ему лет? Откуда он?

— Да, но… — Стоша сглотнул. — Несмотря на то что у нас есть непреложные факты, остается много неясных и необъяснимых вещей.

И опять Тагл кивнул. Преображенный венья-агн или нет, Стоша, как и другие, подверженные изменениям, продолжал действовать как аналитик.

Биолог повернулся к передвижной вакуумной камере и показал на инопланетный аппарат, находящийся внутри.

— Вот что интересует нас больше всего.

Зачарованный, Тагл не сводил глаз с камеры. Золотистая поверхность прямоугольного предмета была покрыта какими-то каракулями.

— Инопланетяне потратили немало сил, чтобы предохранить его от разрушения,

— сказал Стоша. — Он был покрыт толстым слоем прозрачного пластика. На самом металле нет ни одной царапины. Вит нашел ключ к расшифровке нарисованных здесь знаков.

— Аппарат — это биологическая станция, — заметил Гейн. — Ее запустили с третьей планеты около ста миллионов лет назад.

Пораженный, Тагл молча глядел на геолога и инженера.

— Здесь написано, — добавил Стоша отрывисто. Он прижал палец к оконному стеклу камеры. — Вот эти маленькие кружочки обозначают звездную систему.

— Откуда вы знаете?

— Здесь отмечены все планеты и их спутники. — Стоша передвинул палец в сторону диаграммы, напоминающей солнце с лучами. — Так выглядела звезда сто миллионов лет назад. Компьютер подтвердил правильность их чертежей.

— А вот это что? — спросил Тагл, имея в виду другую диаграмму.

— Треугольник изображает сам аппарат. Эта линия, — Стоша ткнул пальцем в закорючку, похожую на S, — траектория от Чай-те 3 до Чай-те 2.

— Зачем она нужна?

— Станция однажды перебросила в атмосферу второй планеты одноклеточные организмы, — ответил геолог.

Тагл оскалился:

— Зачем?

Глаза Стоши возбужденно засверкали, и он начал объяснять:

— Чтобы превратить углекислый газ в кислород. Эти символы обозначают молекулярную структуру основных химических элементов. В соединении с тем, что мы узнали о жизненных формах на Чай-те 2, мы получаем довольно любопытные данные. Существование станции проясняет многие вопросы, которые недавно казались нам неразрешимыми.

— Все, кроме одного, — произнес Тагл. — Атмосфера третьей планеты состоит из углекислого газа. Зачем инопланетянам превращать в кислород атмосферу Чай-те 2?

— Вокруг Чай-те 3 раньше не было углекислого газа. — Показывая на другую серию диаграмм, Стоша продолжал с энтузиазмом: — Вот вторая планета, отмеченная кружочком, а эти завитушки описывают те изменения в атмосфере, которых инопланетяне стремились добиться. Вот этот круг символизирует собой третью планету. Вокруг нее второй круг — слой кислорода. Какие-то таинственные процессы привели к преобразованию его в углекислый газ после запуска станции.

— Такое возможно?

— Теоретически да. Но я пока не проработал проблему до мельчайших деталей.

Тагл замолчал, давая своей голове время усвоить новую информацию и разобраться в бесконечных вопросах, возникающих один за другим. Он взглянул на Гейна.

— Как получилось, что аппарат так долго не сходил с орбиты?

Хмурое лицо инженера просветлело.

— Электромагнетизм. Заряжающееся и разряжающееся от энергии солнца поле.

— А инопланетяне? — Тагл уставился на своих подчиненных. — Что сталось с ними?

Гейн пожал плечами.

Что-то напоминающее печаль промелькнуло в глазах Стоши, когда он повернулся к экрану обзора.

— Не знаю, Тагл. Не знаю наверняка. Но…

— Но? — требовательно переспросил Тагл.

— Эта станция была запущена в космос специально. Металлическое покрытие, система управления, обеспечивающая движение по орбите… Они хотели, чтобы ее нашли.

— Кто нашел? — Горло Тагла сжалось, и слова прозвучали еле слышно.

— Кто-нибудь, кто окажется поблизости. В данном случае — мы.

— Но зачем?

Теперь и Стоша пожал плечами.

— Я и этого не знаю.

Оставив геолога и инженера работать, Тагл направился к доку. Инопланетный аппарат стоял, слегка покосившись, и выглядел до смешного маленьким между двумя шаттлами, замершими у стартовой линии в параллельных отсеках. В доке никого не было.

Пристегивая к рукам ускорители, Тагл не спускал глаз с ракеты. Разглядывая символы на ее металлической поверхности, он про себя подивился, что же они означали. Сама машина не могла ничего рассказать об инопланетянах, а ему хотелось знать о них все. Он хотел знать внешний вид, запахи, звук голоса тех, кто изменил целую планету. В мирах, не пригодных для жизни, беи создавали условия, благоприятствующие их работе, но они никогда не думали о том, чтобы перестроить саму природу.

Облетая ракету, Тагл приблизился к ее исковерканным крыльям и дотронулся до железной пластины, отошедшей от ее корпуса. Он коснулся рукой надписи и обвел ее пальцем. Одна его половина боялась, что миссия «Дан тални» найдет на какой-нибудь планете потомков древних строителей. Другая его половина боялась, что этого не произойдет.

Бьер ти агн сидел перед терминалом в зале для переговоров. Тагл, так и не снявший с рук ускорителей, болтался в воздухе перед ним, но в его запахе не чувствовалось примеси злости. Штагн заговорил со спокойствием уверенного в своем превосходстве командира.

— Объясни, почему некоторые члены экипажа, включая и меня, неожиданно начали мыслить абстрактными понятиями?

Бьер медлил с ответом, мучимый страхом и тревожными предчувствиями.

— Кое у кого из беев связка между правым и левым полушариями мозга находится в дремлющем состоянии.

Тагл с мрачным удовлетворением отметил про себя неловкость в поведении Бьера. Он пока не собирался признаваться в своем статусе венья-агна, но надо было дать Бьеру понять, что он знал об окончательности и завершенности перехода на новый уровень и что это не причинило ему никакого вреда.

— И что же вызывает активизацию нервного канала?

— В условиях экстремального стресса в крови вырабатывается фермент, прочищающий закупоренные рецепторы, — ответил Бьер монотонным голосом.

— Всегда ли преобразование имеет характер мгновенного и законченного действия?

Бьер покачал головой:

— Нет. Процесс идет постепенно, пока не возникнет давления извне. Ни в ком… кроме тебя… не произошло полного переворота.

— Кто-нибудь еще на борту корабля подозревает о возможных изменениях?

— Сани эс ог.

Тагл напрягся. Он мог контролировать Бьера, но был бессилен заставить Сани хранить молчание. Ему оставалось только надеяться, что Сани знала об опасности распускать свой длинный язык в такой ситуации.

— Сколько всего насчитывается потенциальных венья-агнов?

— Тридцать процентов населения Хасу-дин.

— Я имею в виду на борту «Дан тални».

Бьер от волнения выпустил когти.

— Пятнадцать.

Тагл подпрыгнул на месте.

— Половина экипажа? Как Совет позволил скрытым венья-агнам участвовать в миссии, имеющей историческое значение?

— Потому что дю-агн не способен сделать правильный выбор и сориентироваться в области, выходящей за пределы его знаний и опыта.

— Объясни-ка поподробнее.

— Возможности мозга дю-агна ограничены, потому что он не воспринимает того, что ему неизвестно. Венья-агн может и будет размышлять над неизвестным, если есть даже ничтожная доля его вероятности.

Тагл уже испытал это на собственном примере, однако ему верилось с трудом, что дю-агн медиаторы дали добро на участие венья-агнов исключительно по этой причине.

— Был ли этот вопрос перед запуском корабля согласован со штагном?

Психолог кивнул.

Тагл продолжал:

— Почему именно скрытые венья-агны? Почему не обычные венья-агны?

— В дополнение к упомянутой мною причине миссия была к тому же экспериментом, — произнес Бьер ровным голосом. — Если бы факты оказались неоспоримыми, а ситуация ясной и понятной, то скрытые венья-агны никогда бы не проявили своих истинных наклонностей. Они бы по-прежнему действовали как нормальные аналитики. Но кризис вызвал пробуждение спящих клеток, и… — Бьер беспокойно ерзал в кресле.

— И что? — спросил Тагл нетерпеливо.

— Сдвиг в схеме мышления будет сдерживаться годами тренировок и устоявшимися среди аналитиков обычаями. Или… такова была моя гипотеза. Я думал, они станут размышлять о неизвестном, но отнесутся к подобным рассуждениям, как дю-агны. Но совсем не так, как я предполагал.

Тагл придвинулся к Бьеру. Он завис над ним и посмотрел на него сверху вниз:

— Почему?

Бьер съежился в кресле.

— Если бы не латентные венья-агны на борту корабля, аналитики обследовали бы планету, не обнаружили бы признаков разумных существ или вообще ничего интересного, и тем бы дело и кончилось. Вместо этого Стоша и Верда заметили что-то необъяснимое. Они изобрели теории, которые ничего не прояснили, но внесли смуту в ряды беев.

— Так только кажется, Бьер.

— Что ты хочешь сказать?

— Да, они заметили что-то необъяснимое, и сдвиг в их сознании сделал их действия непредсказуемыми. Они не избежали влияния активизировавшихся нервных связок в мозгу, но они и не смогли отказаться от привычек дю-агнов. Поэтому они поступили единственным возможным образом, чтобы защитить свою научную репутацию и Закон. Они исследовали каждый факт, чтобы убедиться, что они не упустили ничего по-настоящему важного.

— И они взвалили на тебя, штагн-джий, груз неподтвержденных данных! — Защищаясь, Бьер повысил голос: — Они воспользовались твоей склонностью к фантазиям, а фантазии могли привести к…

— Неверному решению из-за моего скрытого статуса венья-агна?

— Да.

— А поэтому ты и взял на себя смелость устранить опасность перегрузки моего мозга или моей смерти.

— Да, — подтвердил Бьер, не дрогнув. — Я думал, что шок от воздействия на твою измененную нервную структуру приведет к физической или умственной смерти. Я ошибся, но я должен был попытаться.

— Зачем?

— Я не мог разрешить тебе погрузиться в транс для принятия решения, зная, что твоя голова засорена недоказанными теориями и догадками.

— Для бея ты слишком далеко зашел, — сказал Тагл, отодвигаясь назад. — И совершенно зря. Биопроцессы транса штагна не позволяют непроверенным данным смешаться с фактами.

В лице Бьера проскользнуло сомнение:

— Ты не можешь быть уверенным в этом, Тагл.

— Но я уверен. Я находился в трансе во время травмо-сона. Мозг штагна в состоянии транса отвергает любые неуместные и голословные утверждения.

Закрыв глаза, психолог вздохнул.

— Я надеялся… — Он взглянул на Тагла, и выражение покорности разгладило напряженные складки у его рта и глаз. — Что ты выберешь — смерть или изгнание — в наказание за попытку лишить тебя жизни?

После долгой паузы Тагл произнес:

— Ни то ни другое. Я не понимаю всей сложности венья-агнов, Бьер. Если мы вызовем корабль колонизаторов, нам придется провести здесь еще пятьдесят семь лет. Может возникнуть другая непредвиденная ситуация, в результате которой появятся новые венья-агны и мне понадобится дельный совет. Ты единственный, кто может помочь.

Бьер пошевелил ушами:

— Но по Закону ты должен наказать меня.

— Я собирался привлечь тебя к суду, но потом передумал, потому что не хочу, чтобы дело получило огласку. Дай мне честное слово, что больше никогда не будешь сомневаться в моих намерениях, способностях и оценках как штагна-джия. Я оставлю за собой право следить за тобой и оценивать твои поступки.

— Согласен.

— И никто не должен узнать об эксперименте или моем измененном статусе. Команде хватает забот, незачем разрушать веру в их штагна. Ты должен соответствующим образом проинструктировать и Сани.

— Хорошо.

— Ты также должен держать меня в курсе всех изменений, происходящих с членами экипажа.

Бьер кивнул не раздумывая.

— Тогда считаем, что мы договорились. Дело закрыто. А теперь я хочу остаться один.

Когда Бьер ушел, Тагл уселся в его кресло перед терминалом и ввел пароль. В центре овального экрана расплылось такое голографическое изображение Вселенной и звезд, как если бы он смотрел на них с Хасу-дин. Он нашел Чай-те, цель путешествия «Дан тални».

Когда-то Тагл, стоя на родной земле, гадал, что сулил ему блеск далеких светил. Он и теперь не знал пока всех секретов Чай-те, но в данный момент это не имело никакого значения. Независимо ни от чего «Дан тални» преодолел расстояние в одиннадцать световых лет и достиг новой звездной системы. От осознания смелости такого шага Тагл вдруг преисполнился чувством странного возбуждения и необычайной гордости.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Тагл внимательно оглядел членов экипажа, собравшихся, чтобы послушать отчет Стоши о проделанной работе. Все они пребывали в состоянии мрачной задумчивости. Большинство его подчиненных отсутствовало. Они следили за происходящим из своих кают, сидя у экранов компьютеров. Как будто так они могли отгородиться от тех фактов, которые, вероятно, окажут огромное влияние на их жизнь. Тагл прекрасно их понимал. Он и сам испытывал чувство беспокойного ожидания и безотчетного ужаса. Решение о колонизации теперь полностью зависело от открытий Стоши.

Как только члены экипажа ознакомились с кратким планом доклада геолога, который он передал Таглу несколько дней назад, на терминалах один за другим мигнули и погасли огоньки. В середине центрального экрана появилось изображение древней станции в том виде, в котором она взлетела с планеты. Золотистый металлический корпус ракеты водрузили на передвижную платформу и пустили по кругу, от терминала к терминалу. Те, кто наблюдал за представлением из своих кают, увидели летательный аппарат на своих мониторах.

Тагл не спускал глаз со своих подчиненных. Некоторые рассматривали картинку и странный предмет отстранение и с отвращением, другие не скрывали своего любопытства. Только Сани, похоже, не интересовалась ничем. Она смотрела на Тагла.

Зная, что медиатору известно о его преобразовании в венья-агна, Тагл чувствовал себя довольно неуютно. И тем не менее он в свою очередь уставился на Сани и не отворачивался до тех пор, пока Сани не мигнула и не опустила голову. Когда и остальные стали украдкой поглядывать на него, Тагл подал Стоше знак начинать.

Геолог висел над терминалами, поддерживаемый наручными ускорителями.

— Я уверен, что жизнь на Чай-те 2 произошла от организмов, выросших на Чай-те 3, что эти организмы были выброшены в атмосферу с целью обратить ее в кислород и что некая цепная реакция привела к образованию слоя углекислого газа вокруг Чай-те 3.

Все замерли, и Тагл задал свой первый вопрос:

— Что вызвало этот процесс изменений?

— Можно назвать несколько причин. — Геолог сделал паузу и обвел взглядом лица собравшихся. — Уничтожение растительности приводит к повышению уровня углекислого газа в атмосфере. Потепление климата влечет за собой потепление воды в океанах, в результате чего в воздух выбрасывается опять-таки углекислый газ, растворенный ранее в холодной воде. К тому же углекислый газ — продукт сжигания угля, например, древесного. Какой бы ни была причина, в атмосфере началась необратимая, быстро прогрессирующая реакция.

— Быстро прогрессирующая реакция? — переспросил Тагл.

В голосе Стоши послышались явные интонации горького сожаления, когда он заговорил об экологической катастрофе, уничтожившей мир третьей планеты:

— Постоянное накопление углекислого газа послужило причиной резкого потепления климата. Чем жарче становилось на поверхности, тем больше углекислого газа собиралось в атмосфере. Со временем этот плотный слой окончательно накрыл планету, не давая ей избавиться от излишнего тепла.

Штагн был поражен.

— Но разве не существовало никакого… никакого способа остановить процесс?

С тяжелым вздохом Стоша покачал головой:

— Если бы процесс попытались приостановить на его первоначальной ступени, еще до повышения температуры, тогда можно было бы избежать ужасных последствий. Но как только началась необратимая реакция, уже ничего нельзя было поделать.

— Совсем ничего?

Геолог пожал плечами:

— Я полагаю, можно было бы выбросить в атмосферу примитивные организмы, как на Чай-те 2, но на полное преобразование ушли бы века. Из-за неуклонно возрастающего уровня углекислого газа кислород стал бы накапливаться в атмосфере уже после того, как вся жизнь исчезла с поверхности планеты.

Тагл почувствовал некоторое облегчение.

— Исчезла. Другого варианта нет.

— Скорее всего, нет. — Стоша замотал головой. — Если бы инопланетяне походили на нас, потепление климата привело бы к отмиранию половых функций. Если нет, они могли бы попытаться изменить атмосферу второй планеты в надежде перебраться туда. Однако на выполнение такой операции требуется уйма времени, что дает мне право утверждать: они бы все равно не успели ее завершить.

— Но они же путешествовали в космосе! — Зрачки Тагла недоверчиво расширились, и он возбужденно зарычал. Он отказывался принимать всерьез слова Стоши о неминуемости катастрофы. Жизнь на целой планете бесследно пропала. От такой мысли у Тагла кровь стыла в жилах. — Разве они не могли выждать необходимое для преобразования атмосферы в кислород время, переселившись на Луну?

— Могли. Но думаю, они этого не сделали. Для обеспечения жизнедеятельности на Луне требовалась бы высокоразвитая техника. Им пришлось бы вести разработки на астероидах, чтобы получить те полезные ископаемые, которые отсутствуют на спутнике их планеты. Наши приборы не обнаружили в зоне пояса астероидов никаких признаков прошлой промышленной активности.

— Но тем не менее… такое возможно, — настаивал Тагл.

— Довольно! — Глаза Сани горели лютой ненавистью, когда она повернулась к Таглу. — Предатель! Майда шли, венья-агн!

Сердце Тагла чуть не выпрыгнуло из груди, шерсть на шее встала дыбом, когда он заметил злобный взгляд медиатора. Страх и сомнения затмили рассудок Сани. Иначе она никогда не посмела бы назвать штагна-джия предателем и венья-агном. В нос штагну ударил сильный запах ужаса и смущения, шедший от других беев, и в зале воцарилось неловкое молчание. Тагл боролся с импульсами, несущимися по нервным каналам в его мозгу. Только ответ дю-агна мог спасти положение, восстановив веру членов экипажа в их командира и прояснив все вопросы, написанные на их окаменевших лицах.

— Ты назвала предателем штагна, собирающего необходимую ему для принятия решения информацию. Почему?

— Потому что ты хочешь получить подтверждение существования разумной жизни в этой системе, Тагл ди джегн.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Риты, Тагл сначала повернулся к ней и долго смотрел ей прямо в глаза, затем обернулся со спокойным видом к медиатору.

— Зачем мне это нужно. Сани?

— Потому что ты… — Сани судорожно сглотнула слюну и слегка ощетинилась.

Психолог беспомощно переводил взор с Сани на Тагла и с Тагла обратно на Сани.

Штагн быстро воспользовался заминкой:

— Мне нужны ответы на все мои вопросы, чтобы быть уверенным, что я не нарушаю Закон. — Прежде чем Сани успела возразить ему, он обратился к Стоше: — Могли инопланетяне переселиться на свою луну?

— Хм… — Геолог моргнул пару раз. — Не исключено. Но тогда где они? Если они планировали перебраться на вторую планету, они бы давным-давно осуществили свой замысел. Но они этого не сделали.

— Ладно, Стоша, — сказал Тагл с расстановкой, — здесь, в этой системе, в настоящий момент живут разумные существа?

— Нет. Это нация джегда тогм, нация потерянных и пропавших навсегда.

Тагл кивнул, почувствовав одновременно и облегчение, и печаль. Исчез целый мир. Похоже, результат его размышлений в состоянии транса заранее предопределен. Система Чай-те будет принадлежать агзин-беям. И тем не менее у штагна было такое ощущение, будто он вторгается в чужое время и пространство.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Тагл упирался руками о стену, Рита цеплялась за его плечи. Его обоняние было притуплено лекарствами, тем не менее он не мог не ощущать, что ее мускусный запах усилился, когда она плотнее прижалась к нему.

Повинуясь отчаянному зову плоти, Тагл сделал резкое движение нижней частью туловища и отпрянул назад. Он чувствовал, как сначала задрожала, а потом напряглась Рита. Ее гормональное влечение к партнеру ослабевало по мере того, как он становился все более настойчивым. Она вскрикнула, когда он, раздвинув нежные ткани, проник еще глубже в нее; ее когти драли спутанную шерсть на его груди. Невосприимчивый к ее ослепляющему и оглушающему запаху, Тагл сморщился, но его желание было сильнее сострадания. Она опять вскрикнула, вцепившись в него зубами, и прокусила кожу до крови в тот момент, когда его раскаленная сперма вырвалась наружу.

Они плыли по воздуху в комнате Риты, запустив когти друг другу в гривы, чтобы быть вместе и во время сна. Тагл открыл глаза первым, разбуженный стоном Риты.

«Что ее тревожит? Воспоминания или видения?» — подумал Тагл, отбрасывая с ее лба прядь серебристых волос. Он передернул плечами; его кожу покалывало там, где ее тело касалось его. Удовлетворенный и отдохнувший Тагл знал, что доволен случившимся. В конце концов Рита выбрала его.

Она не стала ничего объяснять, и ему оставалось только либо согласиться, либо отказаться. Он принял приглашение и теперь радовался этому. Процесс совокупления с ней был каким-то другим… более приятным, даже несмотря на то, что он не чувствовал ее боли.

Рита вздохнула, потянулась и крепче прижалась к нему. Во сне ее лицо казалось безмятежным. Эта ее безмятежность заставила его забыть о ее перекошенных страданиями чертах. И Тагл подумал о таинственном ходе эволюции и о том, оправдывало ли неизменное право женщины выбирать партнера те мучения, которые она терпела.

Поддерживая Риту одной рукой, Тагл другой схватился за канат, прикрепленный к ее лодыжке, и подтянулся поближе к настенному терминалу. Он нажал кнопку, и на небольшом экране появилось изображение третьей планеты. Он опять уставился на картинку. После принятия окончательного решения это вошло у него в привычку.

Они передали на Хасу-дин сигнал о начале подготовки к прилету корабля колонизаторов, однако сообщение было отправлено в последнюю минуту, а поэтому не могло быть абсолютной уверенности в успехе миссии «Дан тални». Им многое предстояло сделать, и пройдет еще двадцать два года, прежде чем они получат послание с Хасу-дин, подтверждающее взлет колонизаторского корабля.

Рита зашевелилась. Тихо вздохнув, она закинула на него ногу и положила подбородок ему на плечо.

— Тебе не кажется, что эта планета похожа на Хасу-дин тех времен, когда ее атмосфера была другой? — спросила она сонным голосом.

Тагл взглянул на нее, потом повернулся опять к экрану.

Какое-то время они вместе смотрели на картинку, потом Рита сказала тихо:

— Сможем ли мы вернуть ей ее нормальный облик с помощью биологических станций… как на Чай-те 2?

— Надеюсь. — Тагл задумался, глубоко вздохнул и добавил: — Будет логично поступить таким образом после того, как мы соберем платформу и сюда прилетят колонизаторы.

Довольно замурлыкав, Рита придвинулась к нему еще ближе.

— Стоша хочет исследовать спутник Чай-те 3. Должны ли мы ждать колонизаторов?

— Нет, но сначала нам необходимо закончить сборку платформы. Вынужден признать, что меня тоже мучает любопытство.

— Правда?

Тагл усмехнулся:

— Ты удивлена?

Они не говорили на эту тему, но он чувствовал, что Рита знала о его преобразовании в венья-агна. Но биолога, похоже, не волновало, как и почему это произошло, ее занимало только то, что он изменился.

— Удивлена? Да не очень… даже несмотря на то, что ты объявил Чай-те 2 неприкасаемой. Почему ты это сделал? Ты ведь знаешь, что колонизаторы станут оспаривать подобное решение. Они не допустят, чтобы пропадала целая планета.

Тагл упрямо сжал губы.

— Когда придет время, я сам разберусь со всеми проблемами. Надо, чтобы прояснились некоторые вещи.

Штагн решил, что он никогда не будет мешать тем процессам, которым был дан ход много тысячелетий назад. Инопланетяне, осознавая неминуемость смерти, постарались сохранить хотя бы малую часть того, что имели. Аналитики на борту «Дан тални» не сомневались, что инопланетяне покончили с собой из-за безнадежности ситуации в их мире. Но Тагл знал гораздо больше.

Только венья-агн мог заложить фундамент будущего, которое ему не суждено увидеть. Развивающаяся на второй планете жизнь напоминала о джегда тогм, о потерянном народе с Чай-те 3, и у агзин-беев не было права на Чай-те 2. Планета принадлежала прошлому и еще более далекому будущему.

— Если они летали в космос, Тагл…

— Это неправда, — перебил он ее.

В теории Бьера о передвижениях во Вселенной, похоже, была доля истины. Отсутствие спутников ставило под вопрос возможность подобных путешествий, и судьба коренного населения третьей планеты подтверждала эту гипотезу. Народ с Чай-те 3 имел доступ к луне, пригодной для научных разработок, к тому же они обладали высокоразвитыми аэрокосмическими технологиями. Тем не менее они предпочли не тратить сил на дополнительные варианты, которые могли бы спасти их от вымирания. Тагл всегда полагал, что так поступил бы любой, способный подняться с одной планеты на другую. Теперь оказалось, что не в этом дело.

— Мы ведь не знаем, пытались ли они извлечь выгоду из своей луны, Тагл. По крайней мере, мы не знаем этого наверняка, — заметила Рита рассеянно.

— Нет… не наверняка.

Тагл улыбнулся. Его мозг штагна переработал информацию и заключил, что джегда тогм погибли, исчезли навечно из Вселенной, но в глубинах своего сознания он не переставал удивляться их судьбе.

Его размышления были прерваны визгом сирен и миганием голубых лампочек на терминале. Похоже, кто-то его разыскивал.

Изумленная Рита ринулась к терминалу и прижала пальцы к пластинке контроля для идентификации. Ответа не последовало. Тогда Тагл сам надел наушники и ввел свой личный код.

Послышался низкий напряженный голос Гейна:

— Тагл…

— Что? Что такое?

— Я поймал сигнал… очень слабый, но…

Сердце штагна застучало сильнее, в горле пересохло.

— Еще один летательный аппарат с Чай-те 2?

— Нет… — инженер издал странный звук горлом, — сигнал идет откуда-то с орбиты вокруг спутника третьей планеты.