Темные властелины на дороге не валяются [СИ]

Глава 1

Я бился головой об камин. Камин был ничего себе, мраморный, черный, отполированный, с кровавыми прожилками. Я тоже был ничего себе, худой и поджарый, как барс, приятно бледный, с раскосыми глазами, цвет которых менялся от настроения. Иссиня-черные волосы мягкими волнами падали на плечи. Рубашка была белоснежной, замшевый костюм черный с серебром, ремни приятно поскрипывали, сапоги не натирали, серебристая шпага… тьфу. Впору заколоться, повеситься, ну, или биться головой об камин, чем я сейчас и занимался с похвальным рвением. В голове гудело, и несколько капель крови упало на ковер. Ничего, рабы приберут, вылижут языками. Я выбранился. По темному-претемному залу понеслось эхо.

— Ну что убиваться уж, ваше темнейшее величество. Попаданцы приходят и уходят, а мы остаемся. Нам здесь жить.

Ах ты, сволочь, эльфийская! Сперва напророчил мне жутчайшую в мире гадость, а теперь успокаиваешь?!

Я развернулся и вцепился в тощее горло, сдавил покрепче, так, что придворный прорицатель захрипел, повалил на пол и уперся в грудь коленом:

— Ты! Жертва дружбы народов! Ты обязан что-то с этим сделать! Я не желаю, чтобы всякие левые бабы, а тем более, мужики, портили нашу жизнь!

Предсказатель странно икнул, глаза повылазили из орбит. Понятно… «Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах»… Кстати… а если его перенести в лабораторию и дать заряд помощнее? Или некроманта позвать?

Эльфийский негодяй воспользовался моей задумчивостью, вывернулся и, потирая шею, отскочил к двери.

— Вот же зараза, — через пару минут осипшее бросил он. — Нет бы подумать сперва! Сразу с кулаками кидаешься.

Выхватил из воздуха колокольчик и позвонил. Звук был такой же осипший, куда там звенящей нежности. Ненавижу эльфийские голоса, уши мои от них вянут. Но, впрочем, в характере прорицателю не откажешь. Это какая сила воли требуется, чтобы меня терпеть!

Вбежала тетка с мисочкой и влажным полотенцем и стала вытирать мне лоб. Стоило возиться, само затянется. Я щелкнул пальцами, оставив от служанки аккуратную кучку пепла, и приказал собирать совет.

Через пять минут представители всех рас выстроились вдоль стен тронного зала. Рассиживаться я им не позволяю, иначе заседания затянутся до бесконечности. И тогда эльфы, как бессмертные, победят. А у нас времени нет. Очередной маг-маразматик, не знаю уж, с какого перепугу, навлек на наши земли мор, глад, страх и ужас в лице очередного иномирового героя. Или геройши. Что еще хуже. А отдувается за все кто? Ясен пень, Темный Властелин. Это же он виноват, что орки серые, у эльфов глаза косые, и картошка не растет. И поди докажи кому, что для картошки у нас не та климатическая зона. Герои учебников не читают, они геройствуют.

Я уселся на трон, по привычке перекинул ноги через подлокотник и стукнул пяткой о пятку.

— Так… У кого будут предложения? Говорить минуту. Кто нарушит регламент — мантикоре скормлю. Она голодная.

— Может, лучше дезинтегрировать? — раздалось с потолочной балки. — У меня от твоих советников изжога. А если векторы направить так и так и усилить напряженность поля…

— Мля! Заткнись, я знаю, что ты умная, — я глубоко вздохнул и обратил на советников глаза. Антрацитные на этот раз. Чтобы ни один не понял, как мне страшно. Если глаза — зеркало души, то в моих ровным счетом ничего не отразилось.

Город Сархаш, Приграничье. Правый поворот к четвертой звезде.

Предместье орало и гомонило. Гоготали жирные гуси, связанные лапами и так уложенные на телегу. Им мешали улететь и остриженные маховые крылья, и лишний вес. Куры квохтали и хлопали крыльями в деревянных клетках, оповещая о появлении новых яиц. Пыхтел привязанный к задней грядке телеги теленок. Ржали лошади, вопили торговки, свистели мальчишки. Орал и кривлялся шут в лоскутных лохмотьях, отплясывая на деревянном помосте. И над всем этим сверкало яростное солнце, все выше поднимаясь над черепичными крышами. В носы лезли пыль и тополиный пух. И, как звуки по ушам, били по обонянию вонь навоза, кожи и дерева.

— Эльфа, эльфа вешать будут!

— Да чего там, — оборвал девичье верещание мужской бас. — Уже и вздернули. Раз — и готово. Чево мучиться…

— Так хоть издаля посмотрим, тятенька! — тонкая девчонка повисла на здоровом мужике, по глаза заросшем густейшей бородой, и изо всех сил тянула к воротам.

— Тоже тиатр нашла… а за проход так целый медяк отвали, — бурчал мужик, все же подаваясь вместе с дочерью и толпой в заданном направлении.

— Это правда? — крестьянина дернули за второй локоть. Он обернулся и косо глянул на тощего патлатого парня с длинным носом и серыми, блеклыми глазами. Одет парень был странно, но мужик разглядел лютенку у того за плечом, и особо дивиться не стал. Только локоть вырвал.

— А ты не тутошний, что ли? Ну, дак на то и эльф, чтоб его вешать. Кажную тяпницу нам забава.

Парень с лютенкой скривился, будто хлебнул самогону без закуси. Буркнул «Сволочи!» и стал проталкиваться сквозь толпу.

— Не спеши, а то успеешь, — напутствовал его мужик и встряхнул дочку. — Анька, язык подбери. Менестрелей, что ли, не видела?

Девушка фыркнула и постучала себя согнутым пальцем в висок. Чей умственный уровень она характеризовала подобным образом, отец интересоваться не стал. Дернул и поволок, как козу на веревочке. А менестрель между тем протолкался к воротам. Выпятил тощую грудь перед стражниками, одетыми в серую перистую броню:

— Это у вас тут эльфов вешают?

— У нас. Плати да смотри, — стражник глянул искоса, оценивая взглядом менестрельскую платежеспособность. — Только веди себя прилично. А то у нас менестрелей вешают тоже.

— Это негуманно!

— Чего-о?

Караульный повернул голову, ткнувшись в оплечье обвислым носом. Пробормотал:

«Косой! Косой! Я Голая Дрель! Прием!»

«Голая Дрель! Я Косой. Что у тебя?»

«Лапочка здесь».

«План „Контроль“ Конец связи».

Для стороннего слушателя все прозвучало, как характерное бурчание в животе. Менестрель скривился. Стражник мгновенно вытянул из поясной сумки черного, рогатого жука-оленя и одним стремительным движением запустил тому под плащ.

— Тэкс. Будем платить?

Очередь перед воротами, недовольная задержкой, гудела. Парень стал хлопать себя по несуществующим карманам.

— Да вы что?! Поумирали сегодня?! — заорали из толпы. — Отвали, если нищий!

Стражник пинком отправил тощего к обочине.

— А как же эльф? Я должен его спасти!

Стражник отодвинул на затылок шлем и поковырял пальцем под подшлемником. Облизнул ноготь:

— Ну… как-нибудь…

И прищурился, ожидая ответных действий менестреля.

Тот повернулся, чтобы уйти в поля.

— Эй, через стену перелезать не вздумай, — бросил стражник заботливо в сутулую спину. — У нас арбалетчики на стене.

Менестрель обернулся, поддергивая лютенку:

— Не смей окликать меня «Эй!», волк позорный!

Стражник зыркнул по сторонам, уточняя, что «волк» точно относится к нему. Криво оскалился, обнажив гнилые зубы:

— А как же вас звать, ваше темнейшество?

Менестрель гордо вскинул подбородок, волосенки за спиной трепыхнулись, как на картинах великих мастеров современности.

— Я — Айрастидиель Скайрысь!

— Пля, чудо небесное! А почему не галоп?

Пока менестрель поправлял лютенку и становился в позу, наиболее подходящую для достойного ответа, стражник шагнул вперед (вполне уловимо, если присмотреться) и привычно сгреб паренька за грудки.

— К эльфу хочешь? Будет тебе эльф.

И так дохнул менестрелю в лицо, что тот потерял сознание. Стражник покачал его из стороны в сторону, удерживая за куртку и подозрительно дергая ноздрями.

— Да-а… Хлипкие нонеча пошли герои.

Очнулся Скайрысь в интересном положении. Он стоял у столба, чувствуя обнаженной спиной занозистую поверхность. Руки были вздернуты и прикручены к поперечной перекладине, так что менестрелю пришлось вытянуться, едва касаясь цыпочками грешной земли. А вдоль перекладины, злобно зыркая, подбиралась к музыкальным пальцам ворона.

— Кыш… — выдохнул Рысь. Голос осип и не повиновался.

— Чего вопишь? Алиска мирная.

Ворона поднялась, тяжело взмахнув крылами, и перепорхнула на столб напротив. Рысь невольно повлекся за ней взглядом, и икнул. Это был не просто столб, это была виселица, на которой, унырнув в дыру помоста ногами, покачивался кто-то… Или что-то? Или все же кто-то?

Иначе почему он разговаривает? Или это не он? Или это в голове от жары мутится?

— Мама… — Рысь всхлипнул.

Висельник хохотнул, и над головой у него несколько раз хлопнуло, будто кто-то нетерпеливый сложил и разложил зонтик. Менестрель скосил правый глаз: хлопали розоватые лопухи… или крылья, как у летучей мыши… гламурной. Точнее Рысь не мог бы сказать — едкий пот пополам со слезами мешали обзору.

— Че уставился? Эльфа не видел? — голос был немелодичный, хриплый и едкий. Впрочем, мелодичность с петлей на шее? Но… как же оно говорит?!

Рысь опять хлопнулся в обморок. Чтобы не утруждать себя непосильной умственной работой. Минуты на три. Или даже изрядно больше, потому что штаны в паху успели высохнуть, а жгучее солнце уползло за высокие ребристые крыши домов справа. И стало почти прохладно.

Ворона Алиска топотала по помосту, что-то выклевывая из бурых плах, в опасной близости от куртки и рубахи Скайрыся, аккуратно сложенных к его ногам. Поверх одежды горбилась заботливая прикрытая платочком лютенка.

— Кыш…

Ворона сип проигнорировала.

— Эй! Ты живой? — окликнул висельник, обмахиваясь лопухами, в которых менестрель наконец-то опознал знаменитые эльфийские уши. А вот остальное! Тушка висельника была округлая и упитанная, а росточком боги обидели. И напоминал он одетую в зеленую пижаму и вывалянную в смоле свинью.

— Че пялишься? — эльф вытер локтем нос-уточку.

— Я тебя спасать шел…

— Ну, пришел. И что?

— Я пришел тебя спасти.

Эльф хмыкнул:

— Я уже понял. Так чего не спасаешь?

Рысь дернулся в путах. К его моральному унижению и физическим страданиям прибавилась отоспавшаяся в жару и весьма энергичная муха. Как истребитель-камикадзе, атаковавшая все уязвимые места, она лезла в глаза, пикировала на грудь и норовила цапнуть за ступни, с которых чья-то заботливая рука (прямо по Олдям) стянула сапоги. Менестрель заизвивался и задергался, точно в дикарском танце. Эльф энергично захлопал в ладоши. Муха же выбрала место для посадки, напилась кровушки и, мелодично жужжа, устремилась в голубые дали. Рысь поник главой.

— А почему ты не спрашиваешь, почему я живой? — подал голос эльф, весьма бодрый для покойника. Скайрысь встряхнул гудящим черепом, надеясь, что пот не так станет заливать глаза.

— Ты зомби?

Висельник фыркнул:

— Ну до чего же банально и ограниченно мыслят герои! Нашу песню не задушишь, не убьешь. Потому что эльфы бессмертны!

— А зачем тогда тебя вешают?

В ушах менестреля тонко звенело, и он надеялся, что это надвигается всего лишь обморок, а не озверевшее от голода комарье.

Собеседник воздел толстый палец:

— Вот он, коренной вопрос современности. И у меня есть на него ответ. Это низкая месть Темного Властелина светлому и отважному эльфийскому народу. Меня вешают каждую тяпницу на потеху толпе, ибо я единственный, кто не стал подставлять выю злобному тирану, под пятой которого…

— Вы… что?

— Выю. То бишь шею, — пояснил эльф. — Заткнись и слушай. Не выношу, когда меня прерывают. Итак, под пятой этого темного предателя, попирателя добра и света, гнусного мучителя и злодея стонет все человечество, и эльфячество, и гномство. И оркство, — поколебавшись, добавил он. — А эти лавочники, это зажравшиеся экскременты тупых драконов…

Подошедший стражник внимал, подперев щеку кулаком в латной рукавице:

— Хорошо поет. Ну, чисто, соловей… Вот так бы слушал и слушал…

И лениво вынул эльфа из петли. Затем настала очередь Скайрыся. Едва веревки перестали менестреля удерживать, колени его подогнулись, и парень упал лицом вниз. Лютенка звенькнула, хрупнула и превратилась в груду перетянутых струнами дощечек. Стражник пиханул парня в тощий зад:

— Вставай, тут разлеживаться не положено.

— Отойди, душегуб! — эльф решительно дернул Рыся за пояс. Сгреб и сунул ему в руки имущество. — Ты проявил себя героем и доказал, что достоин. Идем, я отведу тебя туда, где нас ждут.

— Еще раз опоздаешь на повешенье — без штанов оставлю, — пригрозил стражник эльфу. Приятно зазвенело серебро.

Толстяк встряхнул вновь обретенного героя:

— Эй, планы меняются. Как тебя звать, кстати?

— Айре… стадии… студиель Сик… Ски… рысь, — произнес Рысь, запинаясь. Зубы стучали, язык онемел, губы не слушались. Да и имя он себе выбрал… ну слишком сложное.

— М-да, — произнес эльф задумчиво. — А меня Смит. Просто Смит. Для друзей. Надеюсь, мы подружимся.

И, повернув менестреля направо, пинком в спину придал ему ускорение.