Тёмное пламя

Глава 1. Трава

Когда-то Черный замок был живым. Волчьи головы, замершие ныне барельефами в анфиладах темных коридоров, выли, предупреждая о нападении, а обсидиановые зеркала прокладывали путь в любое место Туата-де-Данаан. Все переменилось, когда тень легла на наш мир…

Когда-то весь мир был иным. Когда-то. Одну или две тысячи лет назад.

Теперь все не так, разве тронный зал — прежний. Черное зеркало пола с лунными искрами. Высокий стрельчатый потолок теряется в холодной злой дымке, растительный орнамент ползет по восьмигранным колоннам…

Волчий король пристально смотрит на троих детей.

Двое в мужской одежде своего дома. Плещется на черном шелке серебро вышивки: воющий на луну волк украшает сюрко. Сероглазые и темноволосые, Дей и Гвенн. Мальчик и девочка, а как похожи!

Они меня не интересуют. Волчата. Хищники. Пусть их дом и главный, но так было не всегда, далеко не всегда.

И моя Лили! Моя девочка. Будущая королева. Восьмигранник дома Солнца золотится на ее груди. Наш дом, увы, не такой уж и значимый среди прочих.

Девочка вежливо улыбается — всегда. Девочка слишком легко одета. Она вздрагивает, а я не могу согреть ее, хоть и очень хочу.

Алиенна — одна в этом северном доме. Няня, стражники — разве достойная свита? Но моя девочка вырастет и станет самой прекрасной женщиной этого мира. Как ее мать, которой я служил, пока… Нет, не буду о грустном. Нельзя думать, нельзя тосковать.

Девочка, переступив ногами, вздыхает, чувствуя мою боль. Дотронулась бы до плеча, погладила гребешок, но не может. Для всех, кроме нее, я всего лишь рисунок на плече солнечного ребенка.

Мы связаны до конца наших дней. Ши живут долго, а королевские семьи — почти вечно. Она — третья моя королева. Королева Алиенна. Последняя. Самая любимая.

Волчий король вопрошает, отвлекая меня от печальных воспоминаний:

— Чья это работа?

Самодельный нож появился в зале королей поутру. Чей он? Глупый вопрос! Мидир мог бы и сам догадаться. Эти ши такие смешные! Кто еще настолько криво может вставить костяную ручку, кроме?.. Но я молчу. Не моя забота.

О! Моя забота покраснела. А ведь вроде не жарко.

Дети не сводят глаз с короля волков. Он прекрасен, да. Редкий случай, когда ши выглядит старше двадцати лет. В черных волчьих волосах серебристая прядь струится рекой печали. Я знаю, когда она появилась…

Владыка Благого Двора начинает хмуриться. Серые, чуть темнее, чем у детей, глаза пристально смотрят с тяжелого лица, не постаревшего за прошедшие тысячелетия.

Он все так же привлекателен — как для ши, так и для смертных. Сколько времени потребовалось ему, чтобы соблазнить королеву галатов? Мало. Как мало оказалось простых земных женщин!

Дети не отвечают. Давненько мы не встречались с Мидиром! Девочка бывает здесь редко.

Позади трона тенью — Джаред. Советник.

Своеобычно молчит.

Еще один повод позлиться. Спрятать, спрятать когти, проклиная мужскую глупость — так и хозяйку ранить недолго.

— Гвенн? Алиенна? — король переводит взгляд с серых глаз на карие.

Вот уж смешно. Хотя Гвенн — та может. Как сделать, так и пырнуть. Волчица опускает взгляд, моя госпожа — вскидывает голову, делая шаг вперед.

— Это мое, — произносит волчонок, бросив быстрый взгляд на Алиенну. — Я хотел сделать тебе подарок, отец.

— Подарок? Испортив отличную заготовку и дорогую ручку из рога?! — горячится Майлгуир, но мгновенно берет себя в руки и продолжает негромко: — Наказание тебе назначат воспитатели. Дети, оставьте меня.

Те, переглянувшись, спешат к выходу. Волчий принц выбегает первым, цапнув оружие. Младшая волчица, недовольно покосившись на Лили, покидает зал последней.

Я же, соскользнув с плеча госпожи, задержался тут, за дверью.

— На прошлой неделе — ваза, теперь — нож, — вздыхает Майлгуир.

— Вряд ли моему королю жаль подобной мелочи, — негромко отвечает Джаред.

Разумеется. Он больше недоволен своеволием и упрямством наследника.

— Дети… Не думал я, что буду растить их в одиночестве.

Я не застал королеву Мэренн. Она прожила совсем недолго…

— Мой король, сын старался для вас. Он всего лишь пытается обратить на себя ваше внимание.

За высокой спинкой трона советник совсем незаметен. Джаред. Светловолос. Добр к моей госпоже. Насколько это возможно. А она слишком мягко улыбается ему. Своему спасителю. Убийце ее семьи. Моей второй королевы!

Не хочу о нем думать. Не хочу его слышать!

— Пусть занимается тем, что пригодится ему в жизни, — король откидывается назад, в привычном усталом жесте прикрывает глаза рукой. — Война закончилась, мой друг… Но не закончится никогда.

— Пока длятся дни мира, наш принц делает весьма значительные успехи, что во владении оружием, что в танцах и сочинении стихов.

Дни мира?! Никто не помнит, что с лица земли стерт целый дом?

— Пусть знает все, что должен. Как наша воспитанница?

Пленница. Она — пленница. Король, не будь наивным!

Советник запинается лишь на миг.

— Солнечная принцесса понемногу привыкает к нашим колючим елям после лесов юга. Ее сестра теперь за старшую в доме. Она женщина здравомыслящая и понимает, что это самое мягкое наказание из всех возможных.

— Алиенна слишком дружна с Деем, — голос короля глух и недоволен.

Нет, это Дей слишком дружен с моей госпожой. Для Алиенны есть чудная партия, из небесных. И лесные не против… Но только не волки!

— Разве вы не этого добивались? — удивляется советник. Слишком напоказ. — Вчера Дей взял вину на себя, но ведь старинную вазу разбила Алиенна, вытаскивая лесного котенка. Солнечная девочка смягчает крутой нрав вашего сына. И дядя души не чает в племяннице.

Он хорош, да. Я тоже его люблю, хоть он и не золотой.

— Дей — принц, наследник и будущий король Благого двора! Он должен отвечать за свои слова и действия в полной мере! — вот теперь в голосе Мидира звучит знакомая сталь. — Хочет брать ее вину на себя — пусть берет!

Короли бы отвечали за свои слова. И за свои глупые действия.

— И еще он ваш сын, мой король, — очень мягко произносит советник. — И ему, хоть изредка, нужна не только твердость королевской руки, но и тепло объятий отца.

Голос волчьего короля полон застарелой усталости, и говорит Мидир об ином, привычно не желая давать волю чувствам:

— Дядя Алиенны. Да. Союз с домом Неба нам бы очень пригодился. Это единственное, что меня радует.

— Небесный правитель в племяннице души не чает, уже дважды навещал за столь короткое время.

— Девочка продолжает смущать меня одним своим видом. Возможно, я поступил тогда слишком жестоко.

Только возможно?.. О, Солнце и Небо! Кожа на стене висит клочьями, ну и пусть.

— Смущает? — вновь удивляется советник. Король сжимает пальцы на подлокотниках. — Не думал, что вы знаете это слово.

— Не забывайся, Джаред! Шла война, был убит Мэллин!

— Мой король, вы поступили согласно закону. Но мое мнение вам известно.

— Вот и держи его при себе!

Советник. Посланник короля. Убийца. Лучше бы раньше голову ломал, кто убил брата короля и зачем.

Как же я ненавижу волков!

Не удержавшись, я опять выглядываю из-за двери. Король тяжело вздыхает, глянув на пустой трон рядом с собой.

— Зверушку бы Дею какую… Может, щенка?

— Я подумал, это будет не лишним. Он уже выбрал, самого дикого и крупного из помета. Но они вроде поладили… Не оставил на псарне, сам каждый день сносит его на руках по лестницам — ему сказали, что щенок может подвернуть лапу и охрометь на всю жизнь. А ведь пес едва ли не больше его самого!

— Что Гвенн?..

— Заявила, что ей хватает одного волчонка… Мой король, я хотел поговорить насчет северных границ. Нехорошие ныне дела творятся на побережье, фоморы вновь…

Я услышал достаточно. Достаточно, чтобы расстроиться, но недостаточно, чтобы что-то сделать. Пора.

Моя госпожа. Я знаю, где ее искать. Девочка слишком дружна с одним зверем. Девочка не понимает опасности.

Ветви колючей елки в заветном месте ниспадают почти до земли. Моя госпожа пришла в его логово впервые. Но выглянувший Дей сердит.

— Пошла прочь!

Мальчик, а глаза покраснели. Будешь так зло смотреть на мою госпожу — укушу за палец.

— Ты что, шла за мной от самого замка? Следила, да?

Девочка, ты может быть, обидишься на него? И мы пойдем домой, в тепло? Здесь так холодно. Здесь всегда холодно!

Девочка и не думает уходить. Девочка солнечно глядит на волчонка. Срывает с головы надоевший бант и нацепляет его на руку. Фу, какое грубое нарушение этикета! Цапнуть бы.

А можно и просто посидеть на ее плече. Потрогать ушко.

Но девочка занята. Девочка окидывает взглядом свое пышное платье в тяжелой вышивке и туфли с круглыми желтыми пряжками. Потом, с гораздо большим интересом — шалашик волчонка.

— У тебя там рогатка, я видела! И лук со стрелами! И шарики.

— Иди вышивай, или что там вы должны уметь! — сердито бурчит волчонок.

— Это очень скучно, — вздыхает девочка. — А вот оружие…

И вовсе не скучно. Знаменитые солнечные вышивки! Они ложатся стежок за стежком, они ведут пути Неба и Солнца, они сберегут от любой напасти!.. Не забывай: ты солнечная, ты можешь повелевать всеми силами и всеми домами… Да, сейчас у нас нет даже своего дома, а силы лишены все. Невежливо напоминать мне об этом. Тебе больше интересен этот звереныш?

Алиенна улыбается, словно говоря — да, интересен. Она касается веток, и те сразу зеленеют яркими свежими побегами.

О, ты можешь! Хоть чуть-чуть, но сила у тебя есть! А значит, не умерла и надежда.

— Можно мне пересечь порог твоего дома? — произносит девочка вежливо.

— Да ради Луга, — ворчит звереныш.

— Покажи, — Лили заходит, тянется к ножу, а Дей отодвигает руку. — Они не хотят учить меня, говорят, что я девочка дома Солнца!

— Кто же ты? — не выдерживает Дей и тоже улыбается.

— И ты туда же! Неважно, кто я. Волчат обучают вместе! И носит твоя сестра что захочет, а не ходит ряженой куклой. Я тоже хочу быть волчонком… Ой, сколько тут всего интересного!

— Не трогай ничего! Это все мое!

Да подавись, волчонок. Пойдем, моя госпожа, ну пойдем же!

Девочка еле заметно качает головой. Все слышит, отвечать не хочет.

— А посмотреть-то можно?

Дей хлопает рукой по горке сухой хвои.

Девочка еще и садится рядом с волчонком! Пассматривает обжитую нору с развешенным по зеленым стенам вполне приличным оружием и мальчишеской дребеденью.

Мое солнце, может, домой? И я, так и быть, забуду эту ужасную фразу про то, что ты хочешь быть волчонком.

Девочка молчит, и это еще более ужасно.

— Держи! Все равно ему не понравилось, — Дей протягивает злополучный ножик.

Не один месяц сидел за работой, я видел. Ящерки проскакивают всюду.

— Спасибо! — девочка задыхается от восторга, сверкает теплыми светло-карими глазами. — А стрелять научишь?

— Посмотрим, — ухмыляется волчонок.

Небо хмурится, дует резкий ветер. Ранней осенью он частый гость в этих краях. И всегда приводит за руку затяжной дождь, длящийся не одну неделю.

Мрак и холод правят в краю волков.

Крупные капли все сильнее бьют по еловым веткам, скатываются по густым иглам, но не попадают в шалашик, неожиданно ставший очень уютным.

Ладно, девочка. Если хорошо тебе, хорошо и мне. Только… помни, нельзя доверять волкам.

Дей накидывает свой плащ на озябшие плечи Лили. Моя госпожа прижимается к волчонку, а волосы!.. Волосы солнечного ребенка золотятся только от счастья.

Я готов терпеть этого волчонка гораздо дольше, лишь бы опять видеть это чудо!

Трава острыми лучиками проклевывается под ногами моей королевы.

Глава 2. Подснежники

Волчий клинок, моя госпожа. Ты носишь его на поясе. Хорошо хоть, в золотых ножнах. Им так здорово играть?

Видимо, здорово. Я поднимусь с твоего плеча, оглянусь вокруг. Ты ведь не против?

Девочка не отвечает. Девочка самозабвенно играет в ножички на плотной земле над обрывом. И с кем? С Мабоном, поваренком, собирателем сплетен. Хотя… он единственный, кто не отшатывается от тебя, словно ты не ребенок светлого дома Солнца, а дитя безумия Неблагого двора Темного мира.

Дей никому не дает тебя в обиду. Но Дей занят, а то бы опять ходил за тобой хвостом. Волчьим хвостиком. А Гвенн ходила бы за Деем, прячась и все так же злясь. Не будь сестрой, решил бы — ревнует.

Спокойная река хорошо видна с высоты. Серебристая лента Айсэ горм еще не оделась в лед, но ждать осталось недолго. Черный замок дома Волка возвышается над крепостной стеной.

Как холодно! Пять лет мы здесь, а я все никак не привыкну. Высокие ели, растущие здесь во множестве, дрожат на ветру серебряными лапами. Кивают загнутыми верхушками, будто прислушиваются. Но нет, духи деревьев перестали являться ши. Раньше бы прилетели феи воздуха — они так любят детей! Веселились бы, щекотали носы, хихикали, кувыркаясь, шелестя крылышками и рассыпая золотую пыль. Вот только где они ныне? В какой мир, еще более Нижний, чем наш, улетели? Вернутся ли когда-нибудь снова?..

Я не перестаю надеяться. Вздыхаю, как старик, и погружаюсь в воспоминания. И не улавливаю момент, когда моя госпожа ойкает и зажимает порез на руке. Перетягивает ранку и сразу же начинает утешать испуганного поваренка.

Когда успевает подойти Дей, я тоже не замечаю.

— Покажи, — монотонно говорит волчий принц, кривя губы. — П-пожалуйста.

Слова даются ему тяжко. Волчий наследник не привык ни к просьбам, ни к отказам.

Ох, что творишь ты, Мидир! То строго наказываешь за мелочь, то дозволяешь все, что серой душеньке угодно. Конечно же, никаких чувств, «от любви одни беды».

Только принц слишком непокорен. И слишком привязан к моей госпоже.

— Все хорошо, мой принц, — девочка отвечает легко.

— Не все хорошо.

Дей чует запах раньше, чем видит кровь, проступившую через спешно забинтованную руку. Глаза его сужаются. Взгляд Дея, как лезвие, упирается в побледневшего Мабона. Тот отшатывается. Сбежал бы, но знает — будет только хуже.

— Кто виноват в этом?

Девочка торопится успокоить:

— Никто! Это произошло случайно. И совсем не больно. Прости, что встревожила, мой принц! Ты всегда слишком волнуешься за меня.

— У тебя всегда все хорошо. И тебе никогда не больно, — Дей гладит щеку моей госпожи, словно хищный зверь проводит мягкой лапой.

Его глаза теплеют на миг и снова холодеют, как тревожное северное небо над нами.

— Поторопись в замок, моя принцесса, и будь осторожна, на мосту скользко. Меви тебя обыскалась, а учитель заждался.

— Танцы, как же я могла забыть!

Девочка, поднимаясь на цыпочки, касается губами щеки Дея. И нечего так улыбаться! Это лишь благодарность, волчонок!

Алиенна, а ты огорчаешь меня. Как можно? Какое ужасное нарушение этикета! Если тебе так уж хочется выразить благодарность, нужно поклониться и поцеловать руку наследного принца.

Ой-ой!

Девочка, там, где ты стоишь, вылезают из хмурой земли бархатные, лилово-белые бутоны подснежников!

Я ошеломлен, я побуду здесь, а мою королеву провожу взглядом.

Она бежит легко, словно солнечный зайчик, к высоким темным башням, огражденным каменными стенами. Ворота Черного замка открыты, тяжелый мост на скрипучих цепях через ров опущен.

— А я кое-что видел, — ехидничает глупый поваренок, отвлекая меня от важных мыслей. — Что за диво: волчонку нравится солнечная девочка? Ты хоть помнишь, что случилось с твоим дядей? Кажется, ему тоже нравилась солнечная.

Пес у ног Дея рычит в ответ, а поваренок ровно не видит опасности.

— Зря ты это сказал.

Голос Дея металлический, но меня бросает в дрожь. Дей подходит ближе и Мабон, крича «Не подходи!», замахивается клинком.

— Ты хочешь напугать меня? Ножом?!

Дей достает свой — тоже сделанный им, но куда более совершенный. И очень острый. Загибает рукав и вырезает на руке восьмигранный символ дома Солнца. Не могу смотреть. Поваренок тоже отшатывается. Дей делает еще шаг, и поваренок отступает на край обрыва.

— Но это не главное. Ты посмел тронуть мою принцессу.

Земля под ногами поваренка осыпается, и теперь испуган Дей. Он рвется вперед, пытаясь поймать ускользающую руку, но тщетно. Поваренок вместе с куском земли падает вниз.

Гвенн смотрит издалека и улыбается.

Дей, замерев на миг от вида изломанного тела на острых камнях, встряхивает по-звериному черной гривой и бежит в замок.

Нужно торопиться в тронный зал…

Дей врывается к королю и, задыхаясь, бросает с ходу:

— Отец, я ви…

— Папа, папа! Я видела! Такой ужас! Мабон сорвался со скалы! — Гвенн, размазывая слезы, влетает следом за Деем и отталкивает его с дороги. — Засмотрелся на реку и сорвался. Я видела!

Майлгуир хмурится недовольно. Видно, больше из-за того, что дочь расстроилась.

Дей открывает рот… и закрывает. Недоволен, но молчит. Теперь его откровенность будет равно обвинению Гвенн во лжи. Слово брата против слова сестры. Король может вынести многое, но вранья не потерпит.

Гвенн улыбается краем рта. Знает выбор Дея. Она слишком хорошо понимает брата, особенно — его темную сторону.

Король отправляет Джареда разбираться со всем произошедшим. Это все же трагедия. Ши редко умирают и почти совсем не рождаются. Алиенна — последний ребенок Благого двора.

Советник постоит на круче, послушает шепот воинов за спиной и вой ветра: что-то похожее уже было здесь ранее — край земли все больше и больше откалывался. Наверняка что-то смутит его после внимательного осмотра, но, поскольку есть свидетель естественной смерти, да еще волчья принцесса, на том дело и закончится. А еще — Джаред слишком предан своему королю…

Над могилой Мабона сажают плакучую иву. Дей обнимает мою госпожу, прекрасную даже в слезах. Гвенн бросает взгляд и тут же отводит его. Наверняка замечает и нежное объятие, и тихий шепот в самое ушко, и, словно невзначай, легкое касание губами волка золотистой кожи принцессы Солнца.

Шепотки о том, что, мол, играл с солнечной девочкой, и чем закончилось, сразу почтительно стихают, когда Дей проводит взглядом по рядам ши.

От волчьей принцессы разит недовольством: девочка заложница, почти пленница в их доме. Или это все-таки ревность?

Грей, зверь Дея, никого не подпускающий близко, лижет ладошку девочки розовым языком.

— А мы-то думали, у волчат нет сердца, — шепчет няня стражнику из немногих детей дома Солнца.

Меви переживает о потере друга моей госпожи. А внимание волчьего принца ее лишь пугает. Меви добавляет, утирая слезы:

— Посмотри только, как расстроились оба.

Иногда ши удивительно слепы. Оба ребенка правящей династии крайне недовольны своими действиями и сильно разочарованы их последствиями.

Поодаль стоят, опустив головы, охрана, домочадцы, слуги и кое-кто из горожан.

И Дей, и Гвенн сразу привлекают внимание и очаровывают обитателей холмов. Что уж говорить о тех несчастных из Верхнего мира, коим довелось повстречать их в ночь Самхейна, когда стирается грань между мирами? Королевские волчата даже в столь юном возрасте выделяются дикой, необузданной красотой.

Разве что моя госпожа вскорости сможет соперничать с ними.

Но тебе не придется. Время пролетит незаметно, ты вернешься в свой дом и возможно, именно ты — надежда этого угасающего мира.

Последняя надежда.

Глава 3. Вода

Девочке не сидится. Девочка прыгает на кровати. Няня не против, хоть и не положено моей госпоже баловаться.

— Почему… наш… дом… так… назы… вается?

Так скоро и у меня голова закружится.

— Терпение, моя принцесса.

Няня обкусывает нитку. Расправляет складки одежды, любуется вышивкой.

Солнце горит как живое.

— Когда-то он был главным.

Меви вздыхает опечаленно, и я не могу с ней не согласиться. Моя госпожа тут же падает рядом, растрепанная и горячо дышащая.

Ай-ай-ай, ну как же можно так себя вести, моя королева?

Девочка дергает плечиком, показывая, что можно.

— Расскажи, ма… Меви.

— Мы могли все то, что делают другие дома.

Няня гладит по волосам моей госпожи, заплетает потуже выбивающиеся пряди. Косы тяжелые, быстро расплетаются. У ее матери были такие же. Светлые, почти белые, ровно топленое молоко. Золотые от счастья, серебряные от гнева. Ах, Лианна! Перед ней склонялись самые дикие звери! Но — не люди и не ши. Почему, все же, почему я не могу вспомнить случившееся?

Меви, видно, тоже вспоминает былое, старательно пряча вздох и смахивая слезу.

— И что не могут ныне: повелевать силами природы, тварями лесными, ветром и землёй. Оживлять умершее! Внушать любовь и сострадание. На похоронах лишь твое искреннее горе опечалило жесткие сердца волков. Когда-то любовь правила нашим миром. Любовь… и магия. Но Проклятие все стерло. Тебе расскажут по-другому, но кое-кто злоупотребил и тем, и другим. А потеряли все. Сейчас ты балуешься, заставляя бутоны распускаться от прикосновений твоих пальчиков… И это уже чудо.

Да, я видел, видел! А вот кто настолько обрадовал тебя, не понял. Не догадался.

— Как перстни, проявившиеся на пальцах твоих родителей. Знак истинного союза.

— Но, Меви… Как-то глупо называться именем светила.

Девочка наматывает локон на палец. Рассматривает безымянный, словно ожидая появления огненного знака.

— Глупо одевать тебя каждый день по-разному, — переводит все в шутку Меви. — Все равно прибегаешь такая грязная, даже цвет не разобрать. И исцарапанная. Дай гляну.

Няня приспускает ткань с плеча, разглядывает почти зажившую ссадину и вздыхает. Проводит рукой. Щекотно, я чуть не чихаю. Что царапина? У ши все заживает быстро. Много быстрее, чем у людей. Сказал бы, как на собаке, но не хочу обижать собак.

— Эта ящерка словно смотрит на меня, — недоуменно говорит няня, поднимая рукав тонкой ночной сорочки.

Девочка фыркает и решает продолжить:

— Но почему восемь? Дом Леса, Неба, Солнца, Степи, Огня и Камня… Конечно же, Волка! Они правят волками?

— Волки правили зверями, сыны Леса — деревьями, — наставительно говорит Меви. — Сыны Неба могли управлять погодой, Степи — всем, что растет на земле. Дети Камня могли двигать горы! Но о них уже давно не слышно.

— А как же вода?

— Тшш! — вскидывается Меви. — Не тронь воду.

— Да почему же? Почему? Почему нельзя даже упоминать о…

— Вода принадлежит фоморам, — негромко говорит Меви. — Вся вода этого мира. И всё, что в ней находится. Когда-то Балор украл королеву Рек, забрав себе этот дом, и теперь мы не можем дышать в пресной воде. Только в соленой. Да и границу мира можно пересечь лишь со стороны моря.

Это не совсем правда. Говорят, что королевская кровь раньше давала право пересечь рубеж между землями благих ши и обителью фоморов, синекожих рогатых демонов морских глубин с белесыми глазами. Но проверять как-то не хочется.

Стылой влагой тянет из окон в ответ. Рассвет сереет туманом. И правда, не надо о них говорить. Помянешь фомора, и он появится. Вот и Дея нет — отец отправил его на границу. Гвенн просилась тоже, но Майлгуир запретил. Теперь она куксится и срывает злость на моей девочке. Еженедельно приходят письма, но не волчьей принцессе. Алиенна сияет, читая их, и тут же бросается писать длиннющие ответы. Я смотрел через плечо — там рисунки цветов и птиц, забавные случаи в сторожевых башнях. Но на самом деле Дей воюет, пусть официально у нас и перемирие.

— Но волки же оборачиваются! — удивляется девочка.

— Это их суть, дитя мое. В том нет ни капли магии.

— Меви, — тихо произносит моя госпожа, — а мама Дея и Гвенн, она?..

— Она… она погибла. И хватит уже.

Подобные разговоры не дозволяются в доме Волка. Красавица Мэренн, растопившая сердце Майлгуира… Все волчьи королевы живут недолго.

— Значит, Дей и Гвенн тоже сироты, — шепчет моя госпожа.

Няня вздыхает:

— Не забывай, Лили, них есть отец, — и поджимает губы. Она очень не любит волчьего короля. И очень сильно это скрывает.

Отец же Дея очень редко выказывает свои чувства. Он знает: его любовь — отрава.

Меви встает, убирает одежду в платяной шкаф. Выбирает, что надеть моей госпоже сегодня. Маловат выбор-то. Меви, словно подумав о том же, бормочет:

— От сестры твоей… помощи не дождешься. Ладно, дядя помогает. Так и не женился, упрямец.

И не приезжал уже давно.

— А почему он не женился? Я обязательно женюсь, и у меня будет куча детей! — перестав грустить за Дея и Гвенн, радостно щебечет моя госпожа.

— Не «женюсь», а «выйду замуж», — привычно поправляет ее няня. Достает очередное платье, проверяет, не обтрепались ли рукава, цела ли вышивка. — И, пока наш король тебя не отпустит… если хоть кто-то не побоится попросить разрешения, будет уже хорошо.

— Почему это?

— Потому что… Если пойдет что не так, не поздоровится всем.

— Что может пойти не так?

— Я расскажу тебе, — хмурится Меви. — Позже.

Кто осмелится взять в жены девушку, чьи родители повинны в смерти ши королевской крови, более того — правящей фамилии? Чью жизнь вытребовал Джаред вопреки всем канонам кровной мести? Чей род в опале, дом уничтожен, а замок — разорен? Да если хоть волосок упадет с головы Гвенн, Дея или Майлгуира, смерть будет грозить и моей девочке, и ее будущему мужу.

Не нужно ей это горькое знание. А если моя госпожа уедет, может, оно и вовсе обойдет ее стороной.

Глава 4. Туман

Дей возвращается в канун Самхейна. Возмужавший и еще более красивый. Его приезду радуется весь дом, а он радуется Алиенне.

И ведет ее к лесу, что мне совсем не нравится! Безошибочно выводит к тому месту, где когда-то был Золотой лес. Только теперь тут лишь непроходимая чаща.

Туман выползает из ельника, окружает опушку кольцом — сизым и плотным. Можно смотреть, можно щупать. Пульсирует от слов, ровно от ударов сердца.

— Покажись! — кричит Дей.

Марево переливается то сизо-синим, то грязно-зеленым.

Не надо паниковать, надо бежать! Бежать от этой обманчивой хмари!

Девочка улыбается, девочка держит за руку Дея. Они не трогаются с места. А мне страшно за обоих. Чую присутствие магии, магии древней и запредельной. Кто, откуда? Морок друидов? Возможно. Даже под Тенью они пострадали меньше прочих.

— Я пришел. Как и обещал, — шепчет марево. — Прелестна… Волчье солнышко! Всегда лучится улыбкой, даже когда больно.

Дей вскидывает голову, раздувая ноздри, а туман продолжает:

— Ты так уверен в ней, что решил показать мне? Вдруг она мне понравится больше, чем тебе? Вдруг я захочу забрать ее?

Туман хохочет. Мерзкий склизкий туман заливается разноголосо, гримасничает множеством лиц, и весь лес, кажется, возится и шушукает. То ли в поддержке, то ли в страхе. Лица мужские и голос мужской, но это ничего не значит. Черты немного похожи на Дея — кто зеркалит его?

Кривляки сливаются в одно. Мужчина. Тень за его спиной колышется призрачно, закручиваясь над головой вверх и в стороны, словно рога. Или он и есть эта тень? Рука! Синяя рука, выплывает из тумана и тянется к моей госпоже.

— Она моя! — не выдерживает Дей. Девочка молчит.

— Какой же ты злой! Настоящий волчонок, — опять хохот, но рука останавливается. Грозит пальцем: — Жду не дождусь, когда подрастешь.

От этого голоса у меня мурашки и гребешок дыбом. Оборачиваюсь: замок вдали еле различим. Никого из взрослых.

Самхейн!

Девочка примиряюще говорит Дею, готовому сорваться:

— Ему очень одиноко.

Волчонку, видно, тоже одиноко. Раз такой у него друг, которого он решил показать моей госпоже. От королевских волчат все шарахались еще сильнее, чем от моей госпожи. Теперь Дей подрос, но друзей у него не прибавилось.

— И грустно, — добавляет она.

Туман из смешливого становится заинтересованным:

— Какой это умник отправил снежинку прямиком в темное пламя? — тень опять подается вперед. — Родители? Нет… Сестра! — глубокий вздох словно сочувствует одиночеству. — Будь осторожна, принцесса. Волки очень красивы, но жестоки даже в любви.

Дей… Он на несколько лет старше моей госпожи. Широкоплечий, высокий, узкий в бедрах. Правильные черты лица оживляет капризная линия припухлых губ и гордый излом бровей. Светло-серые глаза пылают серебристым огнем, гладкие черные волосы подчеркивают матовую бледность кожи.

Истинный волк. Как его отец когда-то.

Синяя рука снова тянется вперед, и Дей закрывает Алиенну:

— Не смей ее трогать!

Но теперь рука не останавливается. Она словно пересекает невидимую границу — дрогнувшую, как поверхность воды — обрастает черной шерстью, пальцы изгибаются, выпуская черные когти.

Звериная лапа молниеносно хлещет по щеке Дея, оставляя красные полосы. Брызжет кровь, и моя госпожа вскрикивает от неожиданности и боли. Серые языки тумана быстро тянутся к ране, жадно лижут ее…

Мы не на опушке! Где мы? Как же страшно! Хмарь на миг скрывает все вокруг, и мы… мы в глубине леса! Пасмурный день сменяет призрачная ночь, воздух сгущается, вязнет, не продохнуть, и темнеет. Трава сереет и сохнет, ломаясь под ногами оглядывающегося Дея. Волчонок знает весь лес подле Черного замка вдоль и поперек, и он тоже уверен: нет в их лесу такой необычной поляны! Он по привычке хватает воздух вместо крестовины меча над левым плечом. Оружие — в замке.

Изогнутые, словно под рукой великана, деревья лишены листьев и скрипят без ветра, невидимые птицы рыдают, будто оплакивая кого-то. Нет просвета, нет даже крови на щеке Дея.

И туман здесь другой. Он клубится, меняет форму, увеличивается и тянет свои щупальца. А в его глубине что-то переливается черным, растет и зреет, готовое вот-вот прорваться.

— Неплохо, очень неплохо, — шелестит голос.

— Бежим, Лили!

Я опять согласен с Деем, еще как согласен. И оружие здесь не поможет, хоть Дей и выхватил кинжал.

Он бросается в сторону, где светлее, не отпуская руку моей госпожи. Вряд ли знает, куда бежать, но и оставаться невозможно. Что-то тяжелое, большое и доселе невидимое тоже летит следом. Бухает, шуршит и топает, ломая сучья. Я знаю: стоит лишь обернуться и нам не выбраться из этого леса.

— Быстрее, быстрее!

Ой! Дей запинается о корень и падает наземь.

— Беги! — кричит он. — До опушки недалеко!

— Нет!

Девочка взмахивает рукой. С ее тонких пальцев срывается рой зеленых пчел? Стрел! И летит к туманной фигуре, склоняющейся над лежащим Деем. Она покрывается мелкими красными каплями, как кожа от стеклянных осколков.

— Не того защищаешь, — шипит чернота и пропадает.

Теперь это лес, просто лес, где мы были не так давно.

Дей поднимается торопливо, и они пересекают границу света и тени. Недоволен, что моя госпожа его защитила, а не наоборот.

— Как это у тебя вышло? — хмурится Дей. — Попробуй еще раз!

Это было чудесно. Но у моей госпожи свои заботы: кровь у Дея полилась сильнее.

— Нужно остановить, — девочка достает платок, встряхивает и прижимает к щеке волчонка.

— Мелочи, моя принцесса. Все затянется за день, — со знанием говорит Дей. Похоже, ему не впервой получать раны.

Медлит, но все же отдает Алиенне ее платок.

На его руке восьмигранный шрам так и остался. Не вывел. Оставил метку, волчонок?

— Знаешь… — девочка мягко улыбается, — странный у тебя друг.

— Не знаю, друг ли. Ты его явно взволновала, — усмехается Дей. — Ты нравишься всем.

И утыкается носом в макушку Алиенны! Ну что за бесстыжая порода!

Лили тихо и очень незаметно хмыкает мне в ответ. И прижимается к волчонку!

Ох, а друг у него и правда странный. Тревожный. А Дей «А ты — моя!» забыл добавить.

— Вернемся домой? — шепчет Дей и гладит Лили по голове.

Да-да, моя госпожа! Пора домой! Вы оба даже не понимаете, как близко были от смерти. Я все еще дрожу весь — от рожков до кончика свернутого хвоста!

Девочка поводит головой в несогласии. Вот же упрямица!

— Посмотрим на звезды? — просяще шепчет моя госпожа. Солнечную девочку редко выпускают из Черного замка.

О, так домой мы попадем нескоро.

— Как пожелаешь, моя принцесса, — привычно отвечает Дей.

— Позовем Гвенн? — теплые, полные любви к этому миру глаза распахиваются, и мне одновременно радостно и тревожно.

— Не получится. Она веселится в Верхнем, — кривится Дей. — Пойдем на горку?

Звезды над Айсэ Горм большие и желтые. Они смотрят на нас с черного неба, огненными стрелами падают за горизонт, расчерчивая небо над елями.

— Во-о-он, смотри, какая полетела!

Девочка улыбается.

— Нет, это ты загадай желание, мой принц. Она твоя!

Ее голова покоится на коленях Дея. Он не шевелится, хотя ноги наверняка затекли. Только поддергивает свой плащ с меховой подбивкой, укрывающий озябшую Алиенну.

— Ты знаешь, что это маленькие солнца? Зачем мне они, когда у меня есть мое?

Девочка улыбается в ответ. И волосы… Ох, Лили. Твои волосы горят мягким золотым светом!

— Я давно уже все загадал для нас, моя принцесса.

Глава 5. Вьюнок

Вот и ежегодный бал Бельтайна. Время начала лета, время показа детей. И тех, кто скоро обретет совершеннолетие. Девочка на нем впервые.

Здесь ши со всех концов благой страны. Статуи, каменные и деревянные, расположенные вдоль стен, ненамного отличаются от живых. Огромные четырехугольные колонны зала королей возносятся на высоту нескольких деревьев, они увиты рунами и растительным орнаментом. Стрельчатые окна: четыре ряда ввысь и вширь.

Под потолком ведут хоровод ласточки, несущие свет на крыльях. Лишь они разгоняют мрачность высоких сводов. Их привезли от сестры моей госпожи. Сама приехать не решилась. Откупилась подарком.

А дядя Алиенны все еще не вернулся с дальних морских границ. И теперь за спиной моей девочки свита не более десятка детей Солнца.

Мидир выглядит величественным и умудренным годами правителем. Он приветствует своих подданных, принимая подарки и выслушивая пожелания долгих лет здравия миру. Деревянные поделки лесных, изумительные по сложности и красоте изделия небесных, есть даже подарки от огненных пэри, горящие и не гаснущие лампы.

Дей стоит по правую руку от короля. Он уже получил выговор, но опять отвлекается от гостей, забывает вежливые слова и смотрит на мою госпожу. Едва удерживается, чтобы не сорваться с места, не закрыть собой от жадных взглядов, в которых сквозит далеко не одно восхищение. Глаза его то и дело вспыхивают яростным желтым огнем, а в оскале показываются волчьи клыки.

Девочка улыбается ему издалека. Девочка поводит плечами, не замечая ничего. Она полна радостью и счастьем. Золотое шитье ласкает шелковистую кожу, светлые волосы падают ниже колен.

Наш Дом почти последний, но ты привлекаешь внимание что детей Леса и Неба. Ты… почти девушка! Как быстро летит время, моя госпожа.

Принцесса Леса и принц Неба просят согласия у правителя, решив приурочить взаимное согласие к великому празднику.

Мидир дарит им кольца, они произносят клятву… Ого! Зажглись над двоими огни, закрутились спиралью зеленого и голубого и рассыпались ворохом бабочек. Шепот, тревожный и радостный, пробегает по рядам обоих домов. Лесная королева не может сдержать стон. Знак истинной любви — рисунки в виде сплетенных цветов — появились на пальцах молодых. Диво дивное и редчайшее! Принц и принцесса радуются, как дети. Возможно, они — избранные, что снимут заклятие.

Это великая честь — и великая печаль. Ведь в Темную эпоху кольца истинной любви предрекают скорую гибель обоим.

Мать все же падает в обморок. А веселье продолжается.

Без масок: здесь каждый — как есть. Раньше реальный облик был данью вежливости… Теперь магия умерла.

Вы, бессмертные ши, можете выходить в день Самхейна и там, наверху, притворяться кем угодно. Старик может стать молодкой, ищущая приключений волчица — мужчиной, покоряющим женские сердца. Можете путать и пугать людей, выглядя хоть облаком душ. Да вот только…

Здесь вы — только вы. Пропали духи деревьев, те маленькие очаровательные существа, что жили в каждом цветке, в каждом вздохе, в каждом луче солнца. О гномах никто уже и не слышал. Феи улетели неведомо куда… И дети больше не рождаются.

Проклятие, серая тень, скоро окончательно накроет ши.

Девочка не грустит. Девочка смотрит в зал, и ши танцуют словно для нее одной. Каждый в одежде своего дома.

Танец детей Леса плавен, словно ветер качает ветки деревьев. Танец Огня — призрачен и ярок, безумен и яростен. Дети Неба — переменчивы и быстры. Сыны Степи — основательны и неторопливы. Волки — серыми призраками скользят по залу. Кажется, они всюду.

Наконец все смешалось. Закончилась церемониальная часть.

Рыжий принц опять смотрит на мою госпожу так, что краснею даже я, делает шаг вперед…

Дей, бледнее обычного, все еще по правую сторону трона, в ярости рвет салфетку. Гвенн что-то говорит успокаивающе, но вряд ли он слушает. Приподнимает губу, обнажая клыки. Он вот-вот сорвется. А Гвенн словно довольна.

Король опускает руку на плечо Дея.

— Простите, мой принц, — раздается рядом с нами. — Я первый.

Джаред. Когда успел? Голос негромкий, мягкий, но в нем непреклонность хорошей стали. Хотя сын Леса подчиняться не собирается:

— Она еще никому не обещала танец!

А уж тем более, тебе, полукровке, говорит его взгляд.

— Я обещал танец ее матери, — тихо говорит Джаред.

Рыжий принц Леса отступает. Советник подхватывает мою госпожу и кружит в танце.

Первый взрослый танец в ее жизни. Джаред умеет танцевать, хотя очень редко это делает, Алиенна прекрасна — и теперь на них смотрят все.

Зачем ты сделал это, советник? Она бы постояла в сторонке, радуясь чужому счастью.

Девочка, не нужно так смотреть на него. Он всего лишь выполняет просьбу твоей матери. Последнюю просьбу.

Но моя госпожа улыбается открыто. Карие глаза ее вспыхивают чистым радостным светом. Светлячки появляются среди танцующих. Расцветают улыбки.

Все ахают. Вьюнок, единственное, что выживает в полутьме замка, внезапно начинает расти.

Он быстро оплетает стены, вскарабкивается на колонны, потолок, и солнечные цветы распахиваются навстречу этому миру.

Глава 6. Охота

Моя госпожа сама расчесывает длинные волосы. Накручивает у висков жгутики и закрепляет на затылке золотой заколкой. Простая ежедневная прическа, но как ей идет! Светлые пряди горят в утренних лучах солнца.

Девочка давно помогает Меви, у той хватает забот. Девочка стараниями Дея хоть немного, но владеет мечом, а стараниями няни — вышивка из ее рук выходит чудесная. Хоть и спроворена ныне без капли волшебства, но словно, как и прежде, готова хранить от всех бед и напастей.

Только дитя Дома Солнца может поделиться подобным умением. Всему остальному мою госпожу учат те же учителя, что и Дея с Гвенн.

После праздника ши долго гадали, кто послужил причиной цветения вьюнка. Хранитель дома Волка проверил всех присутствующих и мою девочку тоже. Отпустил, произнеся важно: «Она совершенно не владеет магией!» Звать друидов волчий король отказался наотрез, слишком много горя принес их прошлый визит. Дей вздохнул облегчённо, а я чуть было не рассмеялся. Хрюкнул уж точно.

Девочка не владеет магией. Девочка — сама магия!

Решили, что всему виной обручальные кольца. На том дело и успокоилось.

— Меви, — девочка обводит пальчиком восьмигранник. — Почему все молчат о девятом доме?

— Я тоже не помню его, — неумело отговаривается няня.

— Ну пожалуйста! — просит моя госпожа, и я вспоминаю, насколько она еще юна.

— Не нужно тебе знать!

Сегодня Гвенн выдала, что Лили может увидеть своих родителей в небе. Опять вредничает! Никого в этом доме нет!

Алиенна присаживается рядом с Меви, забирает щетку из рук и обнимает няню.

— Вокруг меня одни загадки и недомолвки. Раньше мне это казалось обычным… Про родителей ты говорить не хочешь, так скажи хотя бы про…

— Дети Полудня, — не выдерживает упоминания о родителях Меви. — Они могли управлять временем. Но их давно нет, даже память о них стирается. Теперь это лишь уголок на твоем знаке.

— Мы тоже когда-нибудь… да? — печалится моя госпожа, словно солнце заходит.

— Нет, — уверенно говорит Меви, но продолжить не успевает.

Торопливый стук заставляет подняться обеих. Меви открыть дверь с упреком, моей госпоже — спешно накинуть поверх нижнего платья верхнее, скрывшее даже ступни.

Всего лишь посыльный от Финтана, лесного и наследного принца.

Девочка смотрит задумчиво на принесенный гребень дивной работы. В нем будто сплетены ветки и листья, а россыпь камешков горит, словно ягоды, подсвеченные солнцем. Няня молчит, но смотрит с надеждой. Финтан настойчив. Все давно разъехались, а он остался. Да, его взгляд всегда словно раздевает мою госпожу, но… Мне ли судить, что для нее лучше?

Посыльный, мелкое дитя леса, рыжеволос и заносчив еще более, чем его хозяин. Не сомневается, что моя госпожа потеряет разум от щедрого подарка, тут же рассыплется в благодарностях и кинется на шею наследнику деревянного трона. О, Финтан еще и на свидание пригласил через подданного!

Да-да, я все слышу, моя госпожа!

Принятие настолько личного всегда означало принятие подарившего. Неужели лесной принц об этом не знает? Или покупать расположение дев ему привычно? Обманчивый народ эти лесные, а уж королевская фамилия…

На поясе моей госпожи висит меч волчонка, да не просто волчонка — наследного принца главного из восьми Домов. Алиенна и Дей видятся реже, и заботы у наследника давно взрослые, и не одна милашка побывала в его покоях… Вот только медальон с прядью волос Алиенны носит он не снимая. И моя госпожа, вырисованная придворным художником, светло улыбается ему с оборота.

Король недоволен, очень недоволен, но пока молчит.

Меви боится, что моя госпожа станет игрушкой темных страстей волчонка, а я боюсь иного. Но я всего лишь ящерка, и моя госпожа очень редко советуется со мной.

Девочка просит вернуть гребень с извинениями. Ей жаль огорчать лесного принца, но взять столь дорогую и знаковую вещь она не может.

— Передавайте сами! — оскорбляется посыльный отказу и пропадает.

Девочка торопится вернуть нежданный подарок. Где можно застать принца леса поутру? Конечно, там, где в потешном бою сходятся клинки…

Но лесного принца нет. Длинный зал пуст.

Его стены увешаны оружием, и рыцарские доспехи грозно смотрят на нас.

Алиенна поднимает красиво отделанный короткий меч. Ой, я знаю, чье это червленое серебро! Положи его, моя госпожа, немедленно положи!

Но она не успевает: словно из-под земли появляется Гвенн. Шаги волков почти не слышны.

— Это не твоё! — чуть не рычит она.

— Возьми, — протягивает клинок моя госпожа.

— Ну уж нет! — продолжает щериться волчица. — Посмотрим, чему тебя обучил мой брат.

В ее руке возникает второй меч, длиннее и тяжелее.

Девочка, это не шутки. Уйдём отсюда!

Но моя госпожа поворачивается боком и поднимает меч, вызывая усмешку у Гвенн. Легко отбивает удар, но волчица особо и не старается. А вот по плечу Алиенны попадает ощутимо.

— Не больно? — заботливо спрашивает Гвенн.

Девочка мотает головой.

— Тогда продолжим.

Финт за финтом, удар за ударом. Гвенн старше, ее занятие — война, но Алиенна не отступает.

— Ты берешь не свое, — продолжает волчица всё злее. — Иногда за это может больно достаться.

Бьет основательно, в полную силу, и моя госпожа не держит удар.

— На Охоту Дей тоже будет тебя брать? — шипит Гвенн.

Дей, подошедший неслышно, зажимает занесенное лезвие между ладонями и отвечает монотонно:

— Нет. Дей не будет брать ее на Охоту.

Дей не просто в ярости, он взбешён. Гвенн кланяется и исчезает, словно ее тут и не было.

— Алиенна, — на одной ноте продолжает говорить волчонок. — Меч не для твоих рук. Я буду рядом всегда, чтобы защитить тебя.

— Ты порезался! — не спорит — ахает моя госпожа.

Подхватывает его руку, касается губами ладони, и порез затягивается на глазах.

Дей смотрит на девочку. На его кровь на ее губах. Глаза волчьего принца темнеют до черноты, и мне страшно.

Дей притягивает мою госпожу за талию, касается ее губ своими… Алиенна вздрагивает и отвечает на поцелуй.

Шумная компания вваливается в дальние двери, и Дей, неохотно выпустив девочку, покидает зал.

Лесной принц принимает свой подарок с улыбкой, но не соглашается с проигрышем.

— Безделица не стоит вашего огорчения. Видимо, гребень был недостоин вас, госпожа Алиенна. Я подумаю над этим.

Сам не сводит глаз с ее губ, припухших от первого поцелуя. Касается взглядом открытых плеч, девичьей груди. Обволакивает ее фигурку, словно сетями. Нет, он мне определенно не нравится!

Девочка, досадливо простившись, торопливо уходит.

Снаружи ее поджидает Гвенн. Улыбается виновато. Поправляет прямые волосы, черные как вороново крыло. В серых глазах таится пламя, не менее темное, чем у ее брата.

Лес? Сегодня вечером? Одна? Там же… Девочка, это ловушка!

Девочка не слушает меня, цепляясь за надежду помириться с Гвенн…

Ну вот, вот же! Я так и знал! Домой, Лили, срочно домой! И нечего отмахиваться от меня!

Еловый лес притих, словно ждет чего-то.

Ох, ну конечно, волки! Черные волки!

Олень почти загнан, и стая, несущаяся по свежему снегу, вот-вот накинется на него. Вожак уступает место, молодой волк взвивается в воздух…

Зубы смыкаются на загривке, и олень падает. Но я вижу, понимаю — рана смертельна. Пытается подняться и опять падает.

Молодой волк легко перегрызает горло жертве. Затем поднимает лобастую голову и смотрит на мою госпожу. Морда в крови, взгляд беспощаден. Узнает ли он ее? Вряд ли.

Скользящий шаг вперед.

Ель над нами оледенела от ужаса моей госпожи.

Волк останавливается словно в раздумии. Рядом с нами шевелятся ветки, и из тьмы выступает знакомая фигура.

— Что вы здесь делаете? Кто вам показал это место?

Ну хоть один ши рядом! Ох, это же… конечно, советник!

Мою госпожу подхватывают на руки и несут в замок.

Она не отвечает Джареду. Девочка дрожит и тихо всхлипывает на его плече, смотря на рвущую оленя волчью стаю. Привычно закрывает ладонью рот, чтобы не разрыдаться от запоздалого ужаса.

Глава 7. Огонь

Двое суток Гвенн не выходила из своих покоев. Столько же проспала моя госпожа. Она понемногу холодела и дышала всё тише и реже. Очнулась к рассвету третьего дня, а то я заволновался, изорвав, к удивлению Меви, расшитую подушку в изголовье. Сон-жизнь, непереносимость реальности, приводит к смерти. Подвержены ей все ши, королевской крови — особенно. Няня так и не сомкнула глаз, разговаривая с Алиенной и умоляя ее вернуться.

— Мне это приснилось? — первым делом спрашивает девочка.

— Нет, моя дорогая.

Алиенна закрывает лицо ладонями и отворачивается.

Меви знает, что приключилось. О церемониале известно всем, и никому не придет в голову соваться в лес. А о том, кто послал мою госпожу прямо на путь Дикой охоты, неизвестно.

Девочка качает головой в ответ на расспросы. Виновата. Сама пошла, случайно наткнулась… Ох, и досталось же страже! Теперь солнечную принцессу не выпустят из Черного замка ни под каким предлогом.

Алиенна же не выдаст Гвенн, хотя Дей все понял без слов. Иначе с чего бы волчьей принцессе носить руку на перевязи? Видно, потрепал ее, будучи зверем. Но та не злится на брата. Она жаждет пусть гневного, но — внимания. Его внимания…

Я был у Гвенн этой ночью. Дей всё же проведал ее.

— Но почему, почему мы не можем быть вместе? Что с того, что ты мой брат! — шепчет Гвенн, прижимая к щеке его ладонь. Видимо, лихорадка, иначе она никогда бы не решилась на подобное. — Есть Дома, где женятся на сестрах!

— Потому что я не люблю тебя, — отвечает Дей. — Не люблю так, как ты этого заслуживаешь.

Гвенн, до крови прикусив губу, отворачивается, и на миг мне ее жалко. Дею жалость неведома. Но… он осторожно и бережно гладит ее по раненой руке. Может, я плохо знаю волков? Правда, рана эта им же и нанесена.

— Ты приходил ко мне, — невнятно и обиженно бормочет она.

— Я приходил к тебе давно, — мягко соглашается Дей. — Когда было больно или плохо. Я благодарен за то тепло, что ты мне дарила.

Голос у Дея бархатный, завораживающий, как у отца. Слушал бы и слушал. Но когда Гвенн оборачивается, ее глаза горят, рот перекошен, волосы черными змейками раскиданы по плечам. Даже теперь она невероятно красива:

— А потом появилась Лили! — называет она мою госпожу детским прозвищем, скорее, яростно выплёвывает его. — Я убью её!

— Убьешь ее — убьешь меня, — не злясь, просто показывая очевидное, отвечает Дей. Он, оказывается, может держать себя в руках.

Гвенн тут же стихает. Голос ее становится кроток:

— Поцелуй меня.

Дей очень нежно касается ее пылающего лба.

— Не так! Мне всё равно, как ты меня любишь. Я согласна на малое. На всё! Я согласна быть те…

— Нет, Гвенн, нет, — Дей высвобождает свою руку. — Зато я не согласен. Это лишь унизит тебя.

— С другими ты можешь! — не зная, что сказать, упрекает его Гвенн.

— Ты сестра мне, Гвенн, — встает волчий принц.

— И что, Дей, и что?! — в непонимании кричит Гвенн ему вслед.

— Других я не люблю, — отвечает волчий принц, прикрывая дверь.

Гвенн долго плачет, а потом внезапно успокаивается. И это пугает меня.

— Значит, ты все-таки любишь меня, братец, — шепчет она. Улыбается по-волчьи. — Но её больше, — хотя Дей ни слова не сказал про мою госпожу.

Мне страшно, во что может вылиться откровение Дея и его желание объясниться с сестрой…

— Церемониал проходит раз в год, но этот год был особенным, — вздыхает Меви и возвращает меня в настоящее. — Теперь Дей — не просто Дей. Он — будущий король дома Волка и правитель Благого двора.

— Это большая честь для Дея… для принца и радость для всего Волчьего дома, — отстраненно отвечает моя госпожа.

Она первый раз говорит о Дее как о постороннем. Встает с трудом и подходит к окну, за которым хмурится ненастное небо. Темные облака все набухают, но так и не проливаются дождем.

— Я вспомнила Джареда. Он уже нес меня. И я помню огонь!

— Не нужно печалиться о том, чего нельзя изменить, — шепчет Меви, но девочка не успокаивается:

— Он хотел спасти маму. А она… она отдала меня?! Она погибла из-за меня! Пламя охватывает занавеси слева и справа ответом на ее яростный крик.

Меви кидается к окну, срывает горящую ткань. Огонь потушен, и Меви обнимает испуганную девочку.

— Наша королева спасла тебя, пожертвовав собой. Как каждая мать, — приговаривает Меви, целуя ее. — Я бы поступила так же.

Успокаивает, гладя по голове.

— Я совсем не помню. Ничего не помню! Ты расскажешь, что знаешь, — не просит — требует моя госпожа.

И я ничего не помню, хоть и должен. Если бы я мог что-то рассказать! Если бы я мог хоть что-то исправить…

— Обязательно, хотя бы то, что известно мне, — отвечает няня.

Но не указывает время. Столетием раньше, столетием позже…

В двери стучат. Кажется, там много ши. Весть о том, что принцесса Солнца пришла в себя, каким-то образом просочилась во дворец.

Первым на пороге появляется лесной принц. Желто-зеленые глаза на миг вспыхивают оранжевым, а королевский знак — дуб, раскинувший ветки — горит золотом и так. И на перчатках, и на груди, и на спине. Вдруг кто позабудет, кто такой Финтан! Первый наследный принц деревянного трона дома Леса! Листья дуба видны даже в затейливом ободке, удерживающем темно-рыжие волосы.

За его спиной — несколько лесовиков. Уф, куда же принц без свиты. Лица их, согласно последней моде, расписаны цветами и птицами. Но не у Финтана — либо он чтит заветы перворожденных и поэтому не красит лицо, либо уважает или боится лесного лорда Фордгалла.

И я склоняюсь к тому, что боится.

Дей же, побывав на границе, относится к своему платью еще более небрежно, и обычно ходит в обычном черном дублете, как и вся стража. Но умудряется выделяться среди всех.

— Тут что-то жгли? — настораживается Финтан, сбивая мои мысли. Застывает как вкопанный и заходит, лишь получив разрешение. Пусть это Черный замок, но все же личные покои — именно дом, закрытый словом лучше, чем замком. Меви не сразу находит слова для ответа, не в силах слукавить, но и не желая говорить правду. Финтан отказывается от напитка, который предлагает ему Алиенна. Но не уходит.

Девочка держит спину прямо и говорит очень вежливо, хоть ей тяжело и то, и другое. Благодарит за заботу о ее здоровье.

Мне опять кажется, или интерес Финтана глубже обычного ухаживания? Лесовик окидывает взглядом еще и Меви. Светловолосая, как все дети Солнца, она красива мягкой, закатной красотой.

— Так что же здесь жгли? Надеюсь, не больше чем печальные воспоминания? — тянет носом Финтан, и мне чудится тревога в его словах.

— Всего лишь свеча, — пожимает плечами Меви.

Свеча и правда была, няня не обманывает, лишь использует любимый трюк ши — фигуру умолчания. И не соврала, и правду не сказала. Ей тяжело это дается, солнечные привыкли быть откровенными во всем: и в любви, и в дружбе.

— Нужно послать вам бездымные, — глаза лесного принца, обращенные на мою госпожу, становятся маслянистыми, а острый интерес почти не заметен. — Негоже, чтобы солнце заходило так надолго! Буду ли я иметь счастье видеть вас за ужином, госпожа Алиенна?

— Она постарается прийти, — опять отвечает за воспитанницу Меви, видя, что девочка готова отказать.

— Простите мою настойчивость, — кланяется лесной принц. — Она вызвана лишь безмерным восхищением солнечной красотой.

— Да разве мало прекрасных ши в Черном замке?

— Прекрасных — много, но все мы надеемся на то единственное чудо, что изгонит мрак со Светлых земель, — привычно обаятельно улыбается Финтан. — А кто, как не солнце, сможет выжечь тени?

Лесовикам больше других известно про Проклятие. И про искупление. Дети Леса были при падении Золотой башни, дети Леса присутствовали, когда в Черном замке жила королева галатов, под влиянием волшебства любившая Мидира — как своего мужа.

А потом наш мир лишился магии и волшебства.

— Пожалуйста, не сочтите за невежливость, — просит Меви, — но моя госпожа нездорова. Чтобы она могла присутствовать на ужине, ей нужно время прийти в себя.

— Я ухожу, унося в своем сердце память о вашем очаровании, — почти выйдя, Финтан негромко договаривает: — Пока не смогу унести что-то более существенное.

— Вам помочь в этом? — бросает Дей сквозь зубы, столкнувшись с ним у входа. Лесной принц улыбается и кланяется в ответ.

Дей, тут же забыв о нём, бросается к моей госпоже. Видя Меви, останавливается с трудом.

— Алиенна, — глухо шепчет он.

Девочка закрывает глаза. Девочка бледна, как бы она ни сдерживалась, по ее щеке скатывается слеза.

Дей опускается подле нее на колено, целует пальцы.

— Мой принц, — негодует Меви нарушению этикета, но Дей, не глядя, поднимает руку, и та смолкает.

Волчонок. Сын Мидира! Ему все подчиняются уже сейчас.

Няня отходит, становится около входа и отворачивается. Я смотрю. Смотрю на Дея и мою госпожу.

Меви решается выйти. Прикрывает дверь и просит всех зайти позже.

— Моя принцесса… — Дей не сводит тревожного взгляда с моей госпожи, серые глаза его кажутся почти прозрачными на белоснежной коже. — Прости! Прости, что огорчил твою солнечную душу. Я отдам всю свою волчью кровь за твою улыбку, — осторожно снимает слезу с ее щеки. — Только не плачь, прошу тебя!

Дей просит прощения? Дважды? Первый раз на моей памяти. Я ожидал негодования, упреков — девочка чуть не помешала Дикой охоте! — или приказа быть внимательнее впредь… Только не этого неистового северного взгляда.

Эти безумные, безумные волки!

Девочка открывает глаза и улыбается. Солнце выходит из-за туч.

— Пусть лучше твоя кровь останется при тебе, мой принц. Ты достаточно часто терял ее из-за меня.

Глава 8. Птица

Гвенн приходит лишь через несколько дней. С извинениями и предложением пройтись. Она — сама забота, само участие. Снисходительное участие, но Алиенна этого не замечает.

Девочка собирается мгновенно, лишь пару раз присев от слабости. Меви просит поберечься и быть осторожнее. И я бы хотел этого, но моя госпожа лишь отмахивается — что может случиться в волчьем замке?

Принцессы прогуливаются по галерее. Отсюда можно увидеть многое. Ши на широком дворе забавляются стрельбой из лука, и у Гвенн непроизвольно сжимаются пальцы. Она поучаствовала, а может, и победила бы, но не сегодня. Кажется, у нее намечены дела поважнее. Да и рука, хоть не на перевязи, но, видимо, еще побаливает.

Гвенн заговаривает о Дее, который навещает мою госпожу каждый день, но та молчит. В общий зал не ходит, отговариваясь нездоровьем. Финтан посылает подарки все роскошнее. Его не смущает, что девочка каждый раз возвращает их.

Глупая птаха все время подлетает к нам и вновь взмывает ввысь. Девочка провожает ее завистливым взглядом.

Юбки одинаково шуршат у обеих — Гвенн сегодня тоже в женской одежде, да еще какой! Открытые плечи, глубокий вырез, а кожа словно светится. Тончайший бархат расшит серебром, и серебряный же шнурок оплетает узкую талию, но без намека на хрупкость.

Девочка — в одежде своего Дома, плотная вышивка бежит по светлой ткани слева-направо, по движению солнца в небе.

Черная и золотая. Вот только восхищенных взглядов и отдаленных поклонов моя госпожа собирает всё больше. Гвенн замечает это.

— Ты уже знаешь, что мой брат — будущий король Туата Де Данаан? Эта благая весть донеслась до самых отдаленных краев нашей земли. Но ты же спала, как сурок, — девочка молчит, и Гвенн продолжает: — Нельзя быть такой чувствительной! Это всего лишь олень. Тебе нужно привыкать к нашей жизни, — наставительно произносит она и тут же смеется: — А может, и не нужно. Так ты знаешь? — более настойчиво спрашивает Гвенн.

— Мне известно об этом, — сдержанно отвечает моя госпожа. — И я очень рада за Де… за нашего принца.

— Рада не рада… Но это свершилось, — притворно грустит Гвенн. — Вашей детской дружбе придет конец. Дею теперь нужно жениться, и скоро. Вы расстанетесь. Чудесная лесная принцесса уготована ему моим отцом. Это очень укрепит наше положение.

Алиенна не отвечает, но розы, цветущие на открытой галерее, вмиг опускают головки.

— Это у вас заправляли женщины, — продолжает Гвенн. — В Доме Волка правит король. А у тебя меньше прав и больше обязанностей, чем у последней из дворни. Но не печалься, мой брат или мой отец подберут кого-нибудь. Может, у тебя есть кто на примете?

— Я не думала…

— Именно, — сочувствует Гвенн. — Солнечные редко думают. Вы живете на чувствах, а это ни к чему хорошему не приводит. Кому-то приходится думать за двоих. Лесной принц тебя хочет… он ведь наш союзник. Его Дом — второй после Дома Волка.

— Финтан, — вздыхает моя госпожа. — Уж не знаю, как дать понять, что он не интересует меня. Даже сказала впрямую, хоть и очень боялась обидеть. А он лишь смеется и сыплет комплиментами, словно клен листьями по осени.

— Фи-и-интан! — мечтательная улыбка, и я в ярости — они все-таки спелись! — Знает, как доставить женщине удовольствие. Ты хоть думала над моим предложением? — не дождавшись ответа, продолжает: — Глупо выходить замуж, не испробовав всех прелестей свободной жизни, а земные обожают как никто из ши. Не хочешь наведенной любви, просто развлекись. Если не Финтан, то… Должен же тебе нравиться хоть кто-то?

Девочка, опустив взгляд, смотрит на Джареда. Он, в цветах Дома Волка, позади всех. Не участвует в состязании, а мог бы выиграть. Светловолос, обманчиво спокоен, но держит в поле зрения всех ши. Похож на хищную птицу. Джаред предан королю, Джаред всегда говорит правду, и… он немного похож на отца Алиенны.

— Оу, — видит ее взгляд Гвенн и понимает его значение. — Так Дей или Джаред?

А ведь только что низвела чувства к брату до простой дружбы!

— Дей? — вздыхает моя госпожа. — В нем… вся моя жизнь.

Девочка замолкает, и мне хочется думать, что я ослышался.

— Он всегда рядом. Я не задумывалась раньше, кто он. Да, я знаю, знаю! Так же недостижим. Как брат!

— Это чудесно, — улыбается Гвенн.

— Что именно? — недоумевает Алиенна.

— Чудесно иметь такого брата, как Дей. Не мечтай о большем.

Девочка останавливается.

— Я не слишком помню родителей… Но они любили друг друга. Их любовь… она все еще со мной, — девочка на миг прикрывает глаза, кладет руку на сердце, а потом говорит необычайно твердо: — Я благодарна тебе за твою заботу, Гвенн. Но я никогда не вступлю в брак не по любви.

— Полюбить — все равно что умереть! Так говорил отец, и я с ним согласна. Да где ты видела эту любовь? Если бы король мог, он бы запретил ее, как и магию. Не стоит тебе зарекаться, жизнь иногда преподносит сюрпризы, — кривит губы Гвенн.

— Ты так спокойно рассуждаешь об этом… Ты ведь тоже кого-то любишь! — восклицает моя госпожа. Касается плеча Гвенн, и та вздрагивает. — Подожди.

Девочка кладет обе руки на плечо волчьей принцессы. Мне показалось, или золотое сияние идет от ее рук?

— Больше не болит, — удивленно говорит Гвенн. — Как ты это сделала?

— Я почувствовала твою боль. Словно фальшивую ноту в песне.

— Только пой ее потише, — шепчет Гвенн. Всё же смерти моей госпоже она не желает.

— Меви говорит то же самое.

— Потому что она тоже любит тебя, — улыбается Гвенн. — А еще я люблю стрелять!

Достает натянутый лук, и птица, опять любопытно подлетевшая, падает во двор.

Девочка, ахнув, бежит за ней, Гвенн не отстает.

— Зачем, ну зачем ты это сделала? — взволнованно шепчет моя госпожа, разглядывая подстреленную птаху.

— Потому что могу, — пожимает плечами Гвенн. — Потому что… она мне мешала!

Девочка опускает руки над птицей, но тщетно. Девочка исчерпала силу, помогая Гвенн.

— Ну нет! — сердится моя госпожа. На себя и на весь мир.

Вытаскивает острый наконечник и царапает им ладонь. Затем прижимает ее к птице.

Девочка, никто не учил тебя, но сила в тебе растет.

Я не слышал биения сердца этой птахи, но оживлять умершее тебе вряд ли по силам. Скорее всего, она была просто ранена, раз так легко и свободно упорхнула из твоих рук.

Глава 9. Снова туман

— Все хорошо, — успокаивает Гвенн подбежавших встревоженных ши. — Глупая птица! Всех переполошила, — но обращается словно к моей госпоже.

Дей примчался первым — когда девочка едва только чиркнула по коже. Но пока молчит.

— Я был уверен, что ты убила ее, — недоумённо и подозрительно уточняет Финтан.

— Ласточку, — поправляет его Алиенна. — Это была ласточка. Она не улетела от нас на зимовку, что редкость. Ее друг болен, вот она и…

— Я только сбила ее с пути, — обольстительно улыбается Гвенн, перебивая мою госпожу и пряча стрелу в колчан за спиной. — А принцесса Солнца вернула в небо.

— Алиенна может, — усмехается Финтан и переводит взгляд на мою госпожу, вытирающую кровь с ладони. На свету глаза его выглядят желто-зелеными. — Хотя иногда волчице виднее. Солнцу тоже есть чему поучиться у ночи.

— Как и лесу у волков, — заканчивает Дей.

— Не сомневаюсь, мой принц, — с поклоном отходит Финтан, но не слишком далеко, а сам продолжает смотреть на потупившуюся Гвенн и улыбается. — Не сомневаюсь.

— Алиенна, быть может, ты вернешься в покои? — беспокоит Дея бледность моей госпожи.

— Всё хорошо, мой принц. Это… не моя кровь.

— Не только твоя, — поправляет Дей, чутко втягивая воздух подрагивающими крыльями носа.

Девочка не может себя вылечить, и её платок полон крови.

Дей срывает с себя тонкий серебристый шарф, затрепетавший по ветру не хуже улетевшей птицы. Не обращая внимания на ропот за спиной и возражения моей госпожи, перевязывает ее ладонь.

Ши перешептываются в отдалении, Гвенн разве не рычит.

Дальше — больше. Дей кладет кисть девочки на сгиб ладони, оглядывает двор и выходит из замка первым. Так, словно ведет королеву. Финтан протягивает локоть расстроенной Гвенн. За ними тянутся все остальные.

Сегодня гостевые столы расположены у кромки леса, но Дей с Алиенной почти не едят. Грусть висит над моей госпожой, словно туман. Нет, это и впрямь дымка. Она осторожно садится на лес и луг. Холодает.

— Что тревожит тебя, солнце? — не выдерживает Дей.

— Я верну его, — виновато и так же тихо отвечает моя госпожа. — Прости… — тяжелый вздох, — за беспокойство.

— Тебе дорог кто-то другой? — напрягается Дей. — Скажи, кто он, и я убью его.

Девочка улыбается сквозь печаль, а ведь Дей серьезен. Безумие, ревность, сумасшествие — в его волчьей крови жуткий коктейль дурной наследственности.

— Я не это хотела сказать, — поправляется она.

— Так ты… отказываешь мне в праве сделать тебе подарок? Даже такую малость? — мгновенно вскипает Дей, понимая, о чем умалчивает Алиенна.

— Гвенн мне рассказала! — поднимает полные муки глаза моя госпожа. — О лесной принцессе, о том, как этот брак важен для Дома Волка. И для вас. Меньше всего я хочу навредить вам, мой принц. Разрешите… дайте мне свободу. Я должна уехать к сестре.

Дей бросает взгляд на Гвенн, словно нож, и та, вздрагивая, роняет бокал.

— У меня уже есть принцесса, — негромко отвечает Дей и сжимает пальцы моей госпожи. — И эту принцессу, несущую вздор, мне сейчас очень хочется… то ли растерзать, то ли обласкать. — Алиенна отчаянно краснеет. — Но я не могу сделать ни то, ни другое. Ты можешь навредить лишь своим равнодушием. Ты равнодушна ко мне, Алиенна?

— Дей, — отчаянно тихо шепчет моя госпожа. — Это же личная вещь! Я не могу позволить себе принять ее.

— А я не могу позволить тебе истекать кровью! — рявкает волчий принц. Наклоняется ближе и его глаза опасно темнеют. Договаривает медленно: — Я могу либо загрызть тебя, либо зацеловать до смерти.

— С другими… ты держишься, — девочка слабо улыбается.

— Но не с тобой. Это очень, очень личное… — Дей касается щеки девочки, выпрямляется и говорит, как о решенном: — Шарф останется у тебя. Можешь помыть им полы, можешь растопить камин. Но. Шарф. Останется. У. Тебя.

— Тогда…

Девочка достает платок, переливающийся всеми оттенками солнечного света, одинаковый с двух сторон.

— Раньше считалось, наша вышивка защищает того, кому подарена. Это только оберег, ты можешь носить его где угодно!

Спасал бы он Дея от самого себя, было бы и вовсе чудесно.

Дей доволен. Принимая подарок, он вкладывает в карман так, чтобы яркий край платка, резко выделяющийся на фоне черно-серебристой одежды, был виден всем. Но прекрасные ши разбрелись по лугу, каждый занят лишь собой и своей парой, еда и вино — лишь повод для веселья. Гвенн в обнимку с Финтаном пропадают в лесу. Теплая зима больше похожа на позднюю осень, даже трава зазеленела. Легкая музыка рождается словно бы из ниоткуда. Кое-кто танцует. Издалека слышится счастливое троекратное «да!» — молодым ши не королевской крови немного нужно для супружеских уз.

— Алиенна, — зовет Дей, наклонившись к моей госпоже. — Ты вышивала его для меня?

Целует пальцы, и моя девочка розовеет, словно рассвет.

— Лили, солнце мое, — продолжает Дей очень тихо и очень серьезно. — Ты…

— А вот и друид! — торопливо перебивает его вернувшаяся Гвенн.

Показывает на старуху, выглядывающую из домика такого хилого, что кажется, он вот-вот развалится. Туман там особенно плотен.

Щеки волчьей принцессы пылают.

— Вернее, друидка. Алиенна, солнце наше ясное, сходим?

— Не стоит, — морщится Дей на ее развеселый тон.

— Ты решаешь за всех на свете? — не унимается Гвенн. — Ты ей не брат, не муж и не отец. Папа всегда говорил: вольные птицы умирают в клетках, — и Дей нехотя отпускает руку Алиенны.

— Я ненадолго, — оборачивается моя госпожа.

— Помни, три вопроса, — предостерегает ее Дей. — Не вернешься вскорости, я раскатаю эту хибару по бревнышку!

Сгорбленная женщина, скривившись вместо улыбки, машет рукой словно именно моей госпоже.

— Что-то мне уже и не хочется, — шепчет она.

— Иди, иди же! — подбадривает Гвенн, а сама не торопится. — Это такая редкость, они давно никому не гадают.

Девочка подходит к кромке старого леса, поднимается за приглашающим жестом старухи в крохотный домик по скользким скрипящим ступенькам. Он полон трав и грибов. Дым клубится над снадобьями. Пегий кот зевает, жмурясь и доедая на колченогом столе пойманную мышь. Колдунья гонит его веничком, и тот спрыгивает, мявкнув недовольно. Напоследок сверкает желтыми глазищами, словно видит меня.

— Ну, спрашивай, раз пришла. Кому другому и вовсе гадать не стала бы. Волчонку этому, — сморщенная женщина покачала головой. — Дай мне руку!

Девочка не успевает отдернуть кисть, как старуха отворачивает шарф.

Ох, как мне все тут не нравится! Туман клубится уже в самом доме, и он все плотнее.

— О, да тут достаточно крови не только для гадания! — довольно бормочет друидка.

— Покинет ли Тень нашу землю? — шепчет моя госпожа.

— Вопросы-вопросы, — улыбается строгая старуха, но недовольно. Поправляет волосы под серым капюшоном. — Спросишь еще раз, как узнаешь ответ. Теперь — только о себе.

Девочка молчит, словно о себе ей спросить нечего.

— Говори! — бормочет горгулья. — Что девушки, такие молодые и сладкие, спрашивают обычно? «Выйду ли я замуж»?

— Я выйду замуж? — со вздохом повторяет моя госпожа.

— Во-о-от, обычные вопросы! Да, моя принцесса, — спокойный кивок головы.

— Мой муж будет любить меня?

— Он уже тебя любит, — грустная улыбка в ответ.

— А у меня будут дети?

— Мальчик и девочка. Близнецы!

— Будет ли счастлив мой муж?

— Четвертый, четвертый вопрос. О-о-о! Узнаешь сама, когда придет время. Деточка, самого главного-то ты и не спросила! Уходи уже.

Все тревожнее и тревожнее.

Девочка идет обратно сквозь белое пылающее марево, а до выхода, до которого было всего пара шагов, никак не может дойти. Пегий кот шипит на полу, бьет хвостом. Я спрыгиваю и кусаю его, зверюга отшатывается…

Моя госпожа быстро шагает за дверь.

— Тебе еще нужна ее кровь? — раздается позади.

Я оборачиваюсь и столбенею от ужаса.

Темная рука сочится серым дымом из плотно закрытых створок, хватает со стола окровавленную тряпку… Втягивается обратно, я несусь к окну и чиркаю хвостом по зеленовато-синей коже. Но поздно. Синяя рука, шарф и кровь моей госпожи пропадают вовсе.

Снаружи ничего, кроме тумана, Дея и испуганной Алиенны. Волчий принц откидывает растрепавшиеся золотистые волосы с ее лба.

— Я волновался за тебя, — шепчет он, касаясь ее лба губами. — Ты станешь моей…

Дуновение ветра сдувает хмарь и приносит запах. Запах тревоги и боли. Запах смерти. Дей мгновенно показывает клыки и оборачивается раньше, чем крики прерывают его вопрос. Черной молнией бросается в лес, отбрасывая мою госпожу на траву.

— Да что же это!

— Ужас какой!

Алиенна бежит следом. Там молодой ши, кажется, мертвый. На нем что-то зелено-бурое. Похоже на… водоросли.

— Финтан, уводи ши в замок, — торопливо кидает Джаред лесному принцу. — Мне нужно поспешить за Деем. Он лучше всех идет по следу.

Глава 10. Снег

Девочка стоит у высокого окна в темном переплете.

Она не сводит глаз с дороги, теряющейся почти сразу после подъемного моста через ров. Но не видать ни черного волка, ни серого пса, ни даже белого полукровки, лишь сыпется с неба печальная крошка из дождя, переходящего в снег, укрывая далекий лес.

— Алиенна, — зовет ее няня. — Вечереет уже.

— Я почувствую, когда он вернется, — шепчет моя госпожа, играя золотой бахромой новых занавесок и не поворачиваясь. — Даже если не увижу этого. Я подожду. Спи, Меви. Ты прости за волнение.

Няни не было на прогулке. Она уж и не знает, за что больше переживать, за личную вещь, принятую моей госпожой от волчьего наследника и тут же отнятую непонятно кем, за выставленные напоказ способности, которые вполне мог уловить зоркий или злобный глаз, или за украденную кровь… За кровь — волнуется особенно сильно. По ней легко найти ши не только на нашей земле, но и в любом из миров. Много чего можно сделать с чужой кровью. Меви заклинает девочку отцом нашим Солнцем не рисковать понапрасну и вздыхает о невозможном. Ее тетя умерла в бесплодной попытке оживить мать Алиенны. Дети Солнца ценят жизнь превыше всего, да только про свою — забывают.

Я осторожно спускаюсь с плеча моей госпожи. В замке шумно, в замке волнительно. Убийство, да еще какое! Ши стали слишком беспечны, никто даже не думал выставлять охрану.

Двенадцать лет мира. Сегодня он закончился.

— Алан, они не вернулись? — спрашивает в который раз Майлгуир.

— Нет, мой король, — отвечает капитан замковой стражи.

— Друидка? — произносит король и скалится от ненависти.

— Как появилась, так и пропала, словно и не было. Даже трава не примята.

Мидира это не удивляет. Друиды, эти искатели правды и наставители на путь истинный, ходят в междумирье, как он по своему замку. Вот только судьбы отдельных ши им безразличны.

— Как он мог! Как он мог быть таким беспечным! Зачем он кинулся в погоню?

— Я отправил следом, кого мог собрать быстро, но…

— Но Дей быстрее всех, — договаривает король в гордостью.

— Джаред догонит его. Вы не думали, может… — Алан понижает голос, — послать Копье?

— И на кого оно обернется, ты подумал?! — взрывается яростью Мидир. — Кто остановит его? Копье не может отличить своих от чужих! — он прикрывает серые глаза, тушит пламя досады. — Только Луг с ним и справлялся. Эти вещи еще более безумны, чем их владельцы. Я не стану подвергать своего сына подобному риску.

Король спускается с трона и начинает ходить по залу.

— Алан, усиль охрану замка и доложи немедля об прибытии принца, — теперь это уже не печаль, а гнев. — Немедля! Но как?! Как посмел он подарить личное? И кому! — и все-таки опять тревога. Мне кажется, или седины в его волосах прибавилось?

— Мой король, никто не видел этого подарка. Почти никто, — уточняет Алан. — Я знаю, потому что присматривал за нашим принцем с крепостной стены, ведь рядом с принцессой Алиенной он…

— Алан! — король бьет одной рукой, но отбрасывает ши далеко от себя. — Не смей рассуждать, что можно, а что нельзя Дею!..

Алан с трудом поднимается с черного зеркального пола. Просит прощения за не вовремя сказанные слова.

— Может, и хорошо, что шарф пропал. Дей… Он и так был лишен слишком многого. Пусть делает что хочет и берет, что хочет!.. Алиенна может дарить что угодно, ее подарки не имеют силы.

Ошибаешься, мудрый Мидир. Здесь больше нет ничего интересного. Следую дальше. А вот и Гвенн, да не одна! Хохочет, показывая острые зубки.

— Нет, нет, провожай не так далеко-о-о, — шепчет она, а взгляд говорит иное. — Мы ходим и ходим!

— Я обещал Джареду проводить всех, вот я и провожаю, — отвечает Финтан со смехом.

Вот только оглядывает темный коридор замка слишком цепким взглядом. Он притворяется развеселым, а сам вовсе не пьян. Одно дело — открыто ухаживать за принцессой, а совсем другое, при всех свободных нравах этого дома… но никого нет, и лесной принц, тряхнув темно-рыжими волосами, получив разрешение, заходит следом за Гвенн в ее покои.

— А кто провожает Алиенну? — спрашивает он Гвенн, и та моментально вспыхивает:

— Вот иди и проверь!

— Мне и здесь неплохо, — притягивает к себе Финтан волчицу. — Даже очень неплохо… — шепчет в самое ушко. — Просто интересно… Ее хоть что-то трогает?

— Ну… она… ее еще никто не трогал, — уворачивается та, но не слишком рьяно.

— Она проспала все эти годы? — Финтан так поражен, что отшатывается от Гвенн. — Нет, не может быть, чтобы в волчьем логове… — в его глазах разгорается желтый огонь. — Тогда это будет славный трофей!

— Знаешь, а она нежна и чувственна, эта девочка. Ей понравится, — усмехается Гвенн. — С опытным ши. А еще Дети Солнца очень ответственные!

— Ты так нахваливаешь ее. А как же Дей? — опять до ужаса спокойно уточняет Финтан.

— Пока король — Майлгуир. И он не в восторге от сыновьего… — Гвенн пожатием роскошных плеч дает понять, что она тоже, — влечения. Отец будет лишь благодарен тому, кто избавит наш Дом от этого… от этой напа…

Я толкаю бокал в руке волчицы, и красное вино заливает одежду. Финтан со смехом стягивает черный бархат с Гвенн, она отстраняется, но тут же прижимается обратно, шепча почти жалко:

— Только будь понапористее.

— С ней или с тобой?

— Со мной ты и так уже…

Разговоры закончились. Пора к госпоже.

Глава 11. Дуб и ель

Дей не вернулся. Ни наутро, ни на следующий день, ни на последующий.

Девочка, следуя просьбе — вернее, приказу — Мидира посещает трапезную, выходит на короткие вечерние прогулки. Мидир — хитрый лис, а не волк! Алиенна могла бы прикрыться нездоровьем, но не может уклониться от слов, переданных королевским лекарем: «Если принцессе Солнца плохо живется в доме Волка, то она может и дальше продолжать не выходить из своих покоев».

Девочке немыслимо обидеть кого-то, тем более — целый Дом, особенно — Дом Дея. Дея любящего, отчаянно храброго и находящегося сейчас непонятно где. Раньше птицы и звери давно бы принесли весть о нем, солнце и небо разрешили бы видеть его следы, а уж ночь, время волков, и вовсе поведала, где он и что с ним. Но — не теперь. Не теперь.

Я дремлю на плече моей госпожи, открытый чужим взглядам так же, как и она. Коплю силы. Мне трудно надолго покидать ее. Но желтая ящерка не вызывает ничего, кроме любопытства, девочка же…

Девочка волнуется. Она, не споря с Меви, надевает одно из лучших платьев. Девочка не умеет отказывать по мелочам, и на просьбу Гвенн побыть с ней, изволновавшейся по брату, тоже отвечает согласием. А где Гвенн, там и Финтан. Но он переменился. Спрятав взгляд охотника до лучших времен, стал строже и сразу взрослее.

Они оба переменились по отношению к моей госпоже, и это пугает меня. Участие, дружеское внимание, доброта и сочувствие — лишь маски. Это притворство скрывает неблагие намерения. Хотя… Неблагие удивились бы этому сравнению. Они просто другие, но не гадкие и не подлые.

На очередной прогулке Алиенна идет под руку с Гвенн, Финтан — конечно же, рядом. На мою госпожу заглядываются все. Но дело не в волосах, словно впитавших солнечный свет, не в золотистой коже, не в фигуре — еще юной, но уже очень женственной, нет. Ее глаза горят ярче обычного. Они видят главное и не обращают внимания на тени. А теней нынче много.

— Что говорят? — спрашивает Гвенн у Финтана. — Кто же напал на нас? Нам нужно начинать бояться?

— Разное, — пожимает он плечами. — Но где вода, там и…

— Фоморы, — притворно пугается Гвенн. — Хотя, может, не так уж они и страшны, раз у нас с ними бывают общие дети! Лили, а ты что скажешь? Тебе нравятся все, а вот фомора ты смогла бы полюбить?

Девочка молчит. Больше слушает, но душа ее рвется на левую башню замка — самую высокую. С нее хорошо видно дорогу.

Они идут все дальше и дальше по тропинке, и Финтан, решив, видно, развеселить своих спутниц, рассказывает про бескрайние кленовые леса, что прячут замок его Дома. Как они полыхают огнем по осени, словно сам Луг жжет их кроны. Какие упрямцы дети из клана Самшита, как трудно договариваться с негибкими Соснами, чтящими заветы первых богов, и что все деревья хороши по-своему.

— Вы прекрасный рассказчик, принц Финтан, — улыбается моя госпожа. — Я словно сама побывала на вашей родине.

— Одно слово, принцесса, — опять не сводит взгляда с ее губ Финтан. — И моя родина станет вашей!

Алиенна вспыхивает и еле сдерживается. Потом говорит негромко:

— Я думала, что никогда не забуду ясный свет березовых рощ и раздолье лугов моего Дома. Хотя покинула его очень давно. Но… сама не заметила, как полюбила этот суровый край. Всей душой, как и его обитателей. Волки яростны и упрямы, иногда говорят и делают лишнее, но… они живые. И сильные, и гордые, и отчаянно храбрые. А холодные только с виду!

— Почему обо мне вы не говорите подобным образом, моя принцесса? — с болью в голосе произносит Финтан, и я на миг верю ему. — Я чувствую себя потерянным в этих елях. Неужели меня нельзя любить так безмерно?

— Финтан, я знаю вас мало, но уверена — вас есть за что любить, — негромко отвечает Алиенна. — Думаю, какая-нибудь другая девушка наверняка почтет за счастье быть с вами.

Странно, куда подевалась Гвенн? Только что стояла рядом — и ни следа, даже ельник не шелохнулся. Правда, теперь Алиенна и Финтан прогуливаются по дубовой аллее. Но я не вижу даже охрану!

— Мне не нужна другая! — останавливает ее Финтан. — Я что, уродлив или не слишком знатен для вас? Почему вы отворачиваете взгляд, словно я рогатый фомор с синей кожей? Я принц Леса, второй после Волка, и я не привык к глупым отказам! А Дей — не для вас, вы все равно покинете этот Дом. Еще неизвестно, кто будет править этим миром!

— Позвольте мне вернуться, — негромко говорит Алиенна и вырывает руку. — У меня нет сомнений в вашей знатности и привлекательности, лишь в хороших манерах. А обсуждать вопросы политики и престолонаследования вам лучше с отцом Дея.

— Дей, Дей, Дей! — морщится Финтан. — Вы хоть на миг можете забыть о нем? Может, один поцелуй заставит вас замолчать, а меня осчастливит?

Финтан притягивает к себе мою госпожу, и звонкая оплеуха нарушает тишь дня. Лесной принц вскрикивает от негодования.

— Кусаться? Тем лучше, сама дала повод.

Девочка отступает, пока не упирается в толстый ствол. Рука ее ищет кинжал Дея, но ему нет места на праздничной одежде, где искрится мех, горят самоцветы и играет вышивка — вот только все это не сможет защитить мою госпожу.

Финтан подходит ближе. И улыбается нехорошо.

— Знаешь, почему обычай хранить невинность до свадьбы остался лишь в вашем Доме? Потому что лишивший ее обязан жениться на той, кому посчастливилось… или наоборот, не посчастливилось, стать предметом его страсти. Вне зависимости, хочет этого девушка или нет.

Он что-то говорит негромко на старом, и я в ярости. Магия дерева, да это просто бесчестно! Хотя что Финтан знает о честности?

Из ствола вытягиваются тонкие ветки с крошечными зелеными листочками. Они выглядят нежными, но это не так. Они оплетают и разводят руки Алиенны не хуже стального капкана.

— Я не хочу, чтобы тебе было слишком больно. Но лучше не сопротивляйся. Это — мое дерево по матери.

Алиенна молчит, яростно пытаясь сбросить ветви. Разозлись, прошу!

Девочка не понимает опасности. Ей все это кажется глупой шуткой.

— А это — мой лес и мой Дом.

Джаред! Как же я рад его видеть! Дорожная одежда запылена, рукав надорван, но Советник — само спокойствие.

Его кинжал легко режет мерзкие ветки, а вздрагивает от боли Финтан. На запястьях принца Леса проступают тонкие порезы — он слишком слился с деревом.

Джаред отбрасывает Алиенну подальше от коварного дуба — к низкому пушистому ельнику, который сегодня кажется родным даже мне.

— Откуда ты взялся? — щерится Финтан не хуже волка. — Может, залезешь обратно в ту нору, откуда Майлгуир тебя вытащил, людское отродье?

— Принцесса Солнца под крылом нашего Дома. Оскорбив ее, вы оскорбили всех нас, — сухо отвечает Джаред и достает меч.

— Я не стану драться с тобой, — отвечает Финтан и смолкает от брошенного платка.

Финтан неплох, совсем неплох. Не злится, хоть и должен быть в ярости. Джаред позволяет — явно позволяет — ему немного побарахтаться, видимо, щадя его самолюбие.

Мечи сверкают в воздухе в смертоносном танце.

Потом советник быстро выбивает оружие и бросает Финтана наземь. Тот смотрит на лезвие около шеи. Молчит.

— Финтан, — Джаред чуть нажимает острием.

— П-простите, принцесса Алиенна, — нехотя бормочет тот. — Я был ослеплен вашей красотой.

Девочка кивает и наконец разжимает судорожно сжатые руки.

Финтан поднимается с земли и уходит. Он выглядит довольным и победившим.

— А где Дей? — тихо спрашивает моя госпожа.

— Мы разделились, — отвечает Джаред и почти улыбается, вкладывая меч в ножны. — Славная была драка! Фоморов мы догнали у самого моря. Отбросили, а потом решили объехать крепости по границе наших миров. Я думал, он уже вернулся.

— Дайте, я перевяжу, — видит девочка кровь на рукаве Джареда.

— Пустое, — качает головой тот. — Царапина. Уже не важно.

— Пожалуйста, — просит девочка, и Джаред уступает. — И… спасибо вам.

— Неровный узор, — замечает Джаред, пока Алиенна бинтует его руку. — Хоть и королевский. У мамы твоей, — досадливо морщится, — куда лучше выходило.

— Я пробовала новый рисунок, — улыбается Алиенна. — Вот, смотрите, огненное колесо по краю. У него дуги загнуты против хода солнца, зато катиться оно будет только по ходу. Меви говорит, вышивка может многое… Куда лучше я подарила Дею. Но ведь мне можно делать ему подарки?

— Моя принцесса, — тихо говорит Джаред. — Не нужно, — глянув в ясные глаза и покачав головой, объясняет: — Не надо было перевязывать меня платком, похожим на тот, что вы подарили Дею.

— Какая глупость! — девочка всплескивает руками.

— Волки собственники по природе, моя принцесса. Плохо это или хорошо, они любят яростно. И — до конца своих дней, — Джаред задумчиво смотрит на повязку, словно желая, чтобы она исчезла. — Теперь без толку снимать, лишь хуже будет. Дей учует, чья кровь и на чьем платке. Вам следует быть очень осторожной и никогда более не давать принцу ни малейшего повода для ревности. Никогда! Простите, что не уследил, — смотрит на приближающихся стражников, встает и произносит еще тише: — Госпожа Алиенна, вы очень похожи на мать… Надеюсь, ваша судьба будет более счастливой. Для меня было честью знать вас.

Девочка не понимает. Я — да. Дуэли запрещены — раз, Финтан — гость и союзник — два. Но… лучше Джаред, чем Дей. Тогда война и внутри страны будет почти неизбежна.

Мне опять нравится Джаред. И мне жаль его.

— Что вы такое говорите? Вы…

Стража подошла очень вовремя!

— Простите, советник, но мы обязаны… — неловко говорит черноволосый ши.

— Я знаю! Я знаю, — Джаред встает, окидывает взглядом хмурый ельник и тревожную Алиенну. — Все хорошо. Прощайте, моя принцесса.

Глава 12. Отрава

Девочку не подпустили к королю волков — Финтан подоспел первым. Чтоб он в своем лесу заблудился.

Теперь ей запрещено выходить из покоев. Она знает только, что Дей появился вскорости после Джареда, но его самого не видела. Волчий принц не приходил к ней и не давал о себе знать. Может, потому, утешает Меви, что Дей ранен, но — несерьезно, как и Джаред. Джаред, который, вернувшись в родной Дом с победой, попал прямехонько в тюрьму.

Судя по слухам, наводнившим замок и принесенным взволнованной няней, все уже решено Мидиром, честь Дома которого советник ценит выше, чем сам король.

— Видно, в награду за преданность, — не сдержавшись, горько заплакала Меви. — Это все лесные! Если бы Джаред не сдержал их тогда — никого бы не осталось из нашего Дома.

Возможно, только возможно, я был не слишком-то справедлив к нему. Может, и правда, он выбрал меньшее из двух зол…

Кстати, насчет зла.

Мне известно, почему Дей еще не выбил дверь в покои Алиенны, не задушил ее в объятиях и не вручил отысканный на морском берегу глаз Ллира и увядшие, но все еще прекрасные первые подснежники с юга.

Это меня беспокоит куда более украденной крови моей госпожи, Джареда в тюрьме на пороге смерти, столкновения двух Домов и неизбежной войны с фоморами.

Сын волка крушит собственные покои. Да поможет нам Дану, праматерь богов клана Туата Де Данаан.

— А что Алиенна? — удивляется Гвенн на вопрос брата. — Она не скучала без тебя… — бросает волчица и торопится уйти.

— Хочешь что-то сказать, Гвенн — говори прямо, — Дей подозрительно щурится, приподымает верхнюю губу, почти скалясь. — Только быстро. Я смертельно устал.

На пол летит изорванный плащ, весь в сине-зеленых подтеках, затем — перчатки и куртка в не менее печальном состоянии. Видно, Дей особо не останавливался ни в одной из сторожевых башен, торопясь домой.

Серый пес рычит у ног — он всегда не любил Гвенн, и Дей выставляет его за дверь.

— Ничего особен-но-го, — почти поет Гвенн. — Она всего лишь мило болтала с Джаредом и целовалась с Финтаном.

Долгая пауза, специально для Дея, жестокая и пустая, как слова про мою госпожу.

— Ты сам говорил, её нельзя не любить!

— Ты, — мгновенно задыхается от бешенства Дей, — просто ревнуешь! Скоро захлебнешься ядом в своем языке! — успокоиться взрослому волку трудно, он сжимает и разжимает кулак, прикрывает глаза, но жестокая пауза подбрасывает слишком много картин. Выдыхает: — Я не собираюсь тебя слушать!

— Я?! — поражается Гвенн, оскорбленно дергает обнаженным и манящим любого ши плечиком. Только её брат явно не любой, что, несомненно, Гвенн огорчает. Яд льется дальше. — Это не я дралась за нее! Это Джаред и Финтан! Джаред знал, несомненно знал, — тут елейный голосок волчицы просто кричит, что Джаред знал даже то, о чем Дей пока смутно догадывается, а Дей не привык узнавать все последним, — чем все закончится. Однако это его не остановило.

Голос Гвенн призывает мстить, Джаред не нравится ей не только потому, что вступается за мою госпожу, но и сам по себе, а злить склонного горячиться брата почти безопасно.

— Что?.. — глаза Дея темнеют.

Вообразить Джареда, всегда спокойного и всегда говорящего правду Советника дерущимся из-за его Алиенны почти невозможно. Но, видимо, волчий принц вообразил.

— А вот ты — ты не знал! — в голосе принцессы волков мешаются сочувствие и горечь. Если бы Дей почуял злобу, комедия прекратилась бы очень быстро, и Гвенн откладывает ее на потом. — Наша девочка нравится всем. А кто нравится ей? — вопрос повисает в воздухе, который, кажется, уже подрагивает. От неподвижного Дея, замершего, как зверь перед прыжком, волнами расходится ярость. — Она хоть раз говорила тебе, что любит? Ведь нет! Так почему ты так в ней уверен? Ты ее так хорошо знаешь?

Гвенн неплохо владеет мечом, но в стрельбе с ней никто не сравнится. Разящие стрелами вопросы опытной лучницы метко летят в сердце волчьего принца.

— Ты целовал ее, Финтан целовал ее, Джаред…

Гвенн прерыватся, стучит указательным пальцем по губам, в задумчивости возводит глаза к потолку, словно не видя и не чувствуя нарастающей угрозы. Добавляет с видом знатока:

— Не знаю, не видела. Она говорила мне… — обрывает себя, хитро косится, будто обещала держать в тайне только что выдуманные секреты подруги, но хитрость уходит, сменяясь вновь сочувствием. — Ну да ладно. Ты слеп, братец. Или глупеешь с этой…

Гвенн переигрывает, истинно волчья, непримиримая злоба рвется на волю, и принцесса обрывает себя, виновато смотрит из-под ресниц: хорошая девочка, проговорившаяся о темных секретах плохой. Дей не отвечает, Дей занят, Дей пытается дышать.

— Пойду. Проведаю бедного, бедного Джареда.

— Пос-той, — кажется, Дею больно уже не только стоять, не только дышать — ему жить невозможно. Он ухватывает за руку Гвенн так, что, кажется, она сейчас сломается. — Что… ска-зала Л-лили?

— Но ты же не собираешься меня слушать!

— Говори, Гвенн, — монотонно произносит Дей, и волчица сразу подчиняется. Хотя сначала отступает на два шага, и только потом продолжает:

— Я всего лишь спросила, кто ей мил, а она… посмотрела на Джареда! С теплотой и нежностью, — кивает, будто вспоминая подробности, словно не видя еще сильнее побледневшего брата. Вздыхает мечтательно: — Это же так мило, влюбиться в своего спасителя! Тебе не кажется, это было бы ужасно мило? Балладу можно сложить.

И смотрит, будто ждет, жаждет ярости, крика, разрушений. Волчья принцесса не умеет любить, что бы сама себе ни придумывала.

— Если ты врешь, Гвенн, если просто хочешь позлить меня в очередной раз!..

— Я никогда не врала тебе! — рычит Гвенн не тише. — Никогда не врала!

Вскидывает голову, стремясь дотянуться, почти подставляет губы для поцелуя, сужает глаза, захлебывается новой волной злости, чувствуя, что поцелуям не бывать никогда. И продолжает травить то, что не в силах уничтожить. Бросает самое страшное обвинение, бережно приготовленное:

— Рука Джареда перевязана платком Алиенны! И ещё… Лили сравнивала тебя с братом. Это правда, клянусь нашим Домом! Мы выросли вместе. Ты принимаешь дружбу за любовь. Ты для нее — как брат!

Между волком и волчицей повисает гулкое молчание, мне кажется, я слышу далекий звон нежных колокольчиков, сбереженных в долгой дороге подснежников, которые одни выдерживают лютый холод. Они молят принца вернуться и вспомнить… Вспомнить!

— Моя сестра хочет меня как мужчину, а моя любимая…

Гвенн вздрагивает тоже, охватывает себя руками, забывая о притягательности плеч, желая тепла, желая объятий, желая брата, но его разбитое сердце не может, кажется, удержать даже кровь, не то что семейные привязанности. Дей бледен и смотрит сквозь неё, но в душе просыпается знакомое и успокоительное — вот только волки так могут — бешенство.

— Сравнивает меня с братом?!

Дей, Дей, почему же ты ей веришь?

Гвенн подходит к нему, заглядывает в его глаза, внезапно ставшие совершенно светлыми, осторожно дотрагивается до его плеч, а ее голос дрожит от слез:

— Тебе не кажется, что это предательство?.. — слово ранит Дея вновь, растаптывая уже не сердце, а душу, он рычит, спасаясь знакомым жестом, ему трижды не нужна жалость! Сейчас он ненавидит весь мир. — Будь Лили поумнее, давно бы все сказала тебе, не давая напрасных надежд. Все женщины такие, даже наша мать… Алиенна лишь одна из них. Только я всегда буду верна тебе.

Дей вырывается, шумно дыша, ему непросто дается даже молчание, но крик гибнет, встает поперек горла, мешая жить, заставляя метаться, обрекая на яростную тишину.

Эмоции волков так сильны, что кажется, вот-вот полыхнут стены.

И Гвенн продолжает опечаленно:

— Ты все еще не веришь мне, дорогой… — не договаривает «брат», но Дей не слышит, ему все равно, как именно зовет его Гвенн. Голос волчицы становится тверже, она кажется обнадеженной. — Поверь себе. Алиенна многим делилась со мной, я хорошо ее знаю, я — не ты! Нежный облик обманчив.

Гвенн все-таки решается довести свой обман до завершения, она не видит Дея сейчас, она видит Дея в будущем, под руку с ней. И совершенно неважно, какое у него там, в будущем, выражение глаз. Пусть даже точно такое же, как сейчас.

— Она прибежит к тебе просить за Джареда еще до того, как солнце уйдет за холмы! — Гвенн волнуется, рубит фразы, истолковывая только грядущие события на свой лад. Она слишком хорошо знает мою госпожу, чтобы ошибиться. — Ты для нее лишь средство. Расскажи ей правду про нашего Советника. Любая женщина захочет отомстить убийце родителей. Любая… кроме влюбленной. Подожди до заката, и Лили сама развеет твои сомнения.

Ох, только не этот безумный взгляд! Страшно вспомнить, каких бед в подобном состоянии наворотил Мидир, заподозрив в измене свою жену. Не понимаю, чего добивается Гвенн, но выглядит она весьма удовлетворенной.

— Мне жаль тебя, братец. Но я на твоей стороне.

Смолкает опять, поднимает руки ладонями вверх, понимая, что заигралась, Дей может её не узнать. Называет «братец», самодовольно задирает нос, хочет казаться обычной, но хорошо понимает опасность.

— Я всегда буду на твоей стороне и я помогу тебе даже в этой прихоти. Знай, Финтан просил короля отдать ему Алиенну, предъявив дважды побитую щеку и царапину на шее. Наш отец почти согласился, а ее сестрица будет только рада. Дядя слишком далеко, чтобы вмешаться. Завтра наш король объявит о помолвке, стараясь задобрить лорда Фордгалла. Если ты не поторопишься, ее отнимут у тебя…

Кулаки Дея сжимаются враз, он весь выглядит подобравшимся, того и гляди прыгнет, дыхание волка чуть сбивается с последним словом Гвенн, но он уже напряжен и готов, он не дастся и не отдаст пусть не любящую, но любимую женщину, поэтому даже не вздрагивает, когда Гвенн договаривает:

— Навсегда.

Глава 13. Гроза и радуга

— Де-е-ей! — зовет моя госпожа.

Не услышав ответа, едва успев зайти в сумрак за полуоткрытой дверью, она оказывается в объятиях серой тени, метнувшейся к ней, кажется, с другого конца комнаты.

— Дей, я…

— Тшш!

Тень обнюхивает, потом прижимает к себе, неистово и жадно целуя что попадется — глаза, нос, щеки, волосы…

— Молчи, молчи, Лили. Молчи! — выдыхает в приоткрытый рот, не давая сказать ни слова и прикусывая до боли, раскрывает губы.

Вдруг ложь, гнусная, искусно сплетенная Гвенн, изящно дополненная выдранными кусками правды, а оттого еще более страшная, окажется реальностью, вдруг моя госпожа скажет не то, что ждет сердце, и волк растягивает этот немой момент счастья, пока она еще целиком и полностью его, пока прекрасное вчера не превратилось в одинокое сегодня.

Да что же это, я стал чувствовать его эмоции, как эмоции моей госпожи! С Гвенн было не так, у нее все написано на лице, все ее уловки и ложные ходы.

— Де-е-ей… — на вдохе летит от моей госпожи. Потом, как только она обретает дыхание, просит его: — Дей, подожди!

Его губы дотрагиваются до ее губ еще раз, еще, еще, не желая отпускать, его руки лишь сильнее сжимаются на ее плечах — но все же подчиняются. Отодвигают от себя медленно, с неохотой, словно обрывая все связывающие этих двоих нити.

— Что тут произошло? — удивляется моя госпожа, попривыкшая к сумраку — в покоях принца разломано, кажется, все, что можно сломать. Кроме оружия.

— Я думал, — хрипло отвечает волчий принц, все еще тяжело дыша.

Девочка видит и то, что в руках Дея, и не может сдержать восклицания:

— Мой платок! — и протягивает руку забрать, немного краснея оттого, что Дей увидел эту кривовато вышитую вещь, всего лишь упражнение.

Эх, девочка, не о том тебе надо волноваться!

— Твой… — Дея не волнует способ и прилежность вышивки. А вот румянец моей госпожи настораживает, волк разве шерсть не поднимает. — Платок?..

Тьма, ставшая теплой и уютной с приходом моей госпожи, как в волчьей берлоге, выпускает ледяные иглы.

— Как ты, Дей? Ты ведь ранен? — беспокоится Алиенна о нем самом и о его голосе, словно сломавшемся посреди фразы.

— Платок, Лили! — говорит обвиняюще Дей, помахав им перед ней, не собираясь отвечать на неважные вопросы. Раны тела затянутся, а вот раны души…

— Я… — вздыхает она, осекаясь от взгляда Дея. В его глазах зима, что незнакомо ей, моей бедной, теплолюбивой госпоже.

Девочка остро чувствует диссонанс мира, нарушение тонкой работы небесных сфер, поломку изначальной задумки богов, ей до боли в сердце нужно успеть поправить вопиющую несправедливость, восстановить равновесие вокруг нее.

Но… лучше бы она не отвечала.

— …перевязала им Джареда.

Девочка, расскажи ему все, прижмись к нему, разгони тот ужас, что явился вновь, куда более страшный, раз слетел с твоих дорогих зацелованных уст, а не со злых губ Гвенн, и опять не дает ему дышать! Подари ему всего-то — подробности. Подробности, мелочи, детали, что вновь сложат для него светлую реальность из кромешной тьмы, успокоят, дадут почувствовать твою любовь и твою веру в него!

Но ей кажется, все просто. Просто и понятно. Перевязала, потому что был ранен, а как же иначе?..

Дей молчит, разглядывая платок, словно змею. Стежки-то кривые, кривые! Ну кто же дарит такое на память, в знак близких отношений? Но он словно не видит очевидного, не может увидеть. Запах Алиенны и крови Джареда он знает слишком хорошо, и сейчас эта гремучая смесь слепит его, словно яд гадюки. Реальность искажается, и он уже видит Лили в объятиях советника, его Лили, вот так же задыхающуюся от долгого-долгого поцелуя! Но не с ним.

Едва прогнав образы переплетенных тел и перемешавшихся светлых волос, он переводит не менее пристальный взгляд на ее губы.

— Это…

Мой гребешок встает дыбом сам по себе, девочка, ну очнись же, девочка! Мир, весь мир горит у твоих ног, останови его!

Это уже не иглы, они сгорели мгновенно, это пламя, Дей наполнен им до краев и готов взорваться. Он, не замечая, сжимает руку и срывает портьеру со стены. Ну вот. Теперь тут все ещё и порвано.

— Кто это сделал?!

Моя госпожа виновато облизывает губы. На нижней — след от поцелуя, скорее, укуса лесного принца.

— Это… — вздыхает она.

Вину, мнимую вину моей госпожи моментально чует Дей. Только вот понимает совершенно по-иному!

— Финтан!

— Дей, я…

— И кто из них твой любимый?! — вслед за злыми словами в стену летит, едва не задев мою госпожу, каким-то чудом недобитая ваза.

В полутьме глаза Дея горят волчьим огнем.

— Дей, как ты можешь! — ахает моя госпожа, тревожно разгораясь мерцающим светом, так бывает, когда слишком сильный ветер старается погубить ровное пламя.

Девочка выпрямляется гордо, оскорбленная его подозрениями. Девочка не собирается оправдываться в том, в чем нет ее вины.

— Я не стану сейчас говорить о том, кто мне дорог. Я буду просить за того, кому грозит смерть. Из-за меня!

— Его ты тоже потом предашь?

Уж лучше бы принц кричал! Он говорит медленно. В душе его стремительно схватывается льдом все, что горело и грело, ему больно жить, но продолжать любить ещё больнее.

Девочка ахает от подобной несправедливости. Сдерживает себя, глотая слезы. Глупо, как же все глупо выходит! Дей часто был груб и говорил ей обидные вещи, но это было очень давно. Очень. До того, как узнал ее и, да — до того, как полюбил.

Девочка сдерживается, мерцает только чаще, продолжает как можно спокойнее:

— Гвенн сказала, — моя госпожа верит в силу прочной дружбы и сестринской любви, знакомое имя кажется ей безопасным и добрым, — ты можешь…

Ох, не надо было про Гвенн! Джаред, Финтан, Гвенн…

И его сестра, и его любимая говорят про одни и те же поступки, повторяют одни и те же имена, и Дей уже не может отличить правду от лжи, обе кажутся искренними — ведь Гвенн тоже не лжет!

— Ах, Гвенн! Та, с кем ты откровенна куда больше, чем со мной! С ней ты делишься всеми своими секретами?!

— Гвенн… Моя подруга, но… — девочка озадачена, она забывает о слезах и обидах. — О чем ты?! Какие секреты?

Дей выглядит почти спокойным, но это не так, вовсе не так. Говорит безэмоционально:

— Хватит об этом.

Делает ещё один отвращающий жест рукой, прикрывает глаза, а когда распахивает вновь, из серых они становятся янтарными. Дей очень плохо себя контролирует, когда дело касается моей госпожи.

— Ты хочешь узнать про Джареда?..

Девочка кивает. Ещё одно имя, бывшее для Дея одним из дорогих, а теперь причиняющее чистую боль.

— Я отвечу. Как бы он ни был дорог отцу и сколь много не сделал, защищая наш Дом… Его убьют завтра. Оскорбление сына Леса. Тут бессилен даже король, он не готов и не будет воевать со всеми кланами из-за одного ши.

Девочка зажимает рот, сдерживая крик. Дей продолжает так же внешне равнодушно:

— А Джаред много сделал для нас. Ты знала, что он командовал нашими войсками, когда Дети Леса сровняли с землей Золотую Башню? Знала?! — в ответ глядит испытующе, продляя собственные муки: — Ты все еще просишь за него?

Боль за Джареда, боль за Дея гаснет перед горькой памятью о прошлом, сжимает горло, и моя госпожа едва может вымолвить:

— Да, мой принц…

— Тогда ведь погибли твои родители, Лили! И он приложил к этому руку. Просто ничего не делай, и ты отомстишь. Ты все еще просишь за него?

Ах, какие эти волки все-таки эгоистичные! Если бы ей надо было спасать тебя, она бы просила за тебя, глупый и жестокий принц! Она бы попросила за тебя и перед твоим отцом, и перед всем миром, и перед тобой!

— Да, Дей, да!

Месть для моей госпожи неприемлема, особенно месть человеку, который тайно вывез ее из владений бывшего Дома Солнца, присматривал за ней всю ее жизнь, а не так давно снова спас. Но для Дея это еще одно доказательство правоты Гвенн.

— Невероятно. И объяснимо лишь одним, — Дей продолжает монотонно. — Но я готов выполнить твою просьбу, принцесса Солнца, если ты выполнишь мою.

Девочка смотрит непонимающе. Мерцание моей госпожи потухает, ее с Деем все так же разделяет два шага в почти полной темноте, но пропасть между ними — куда больше.

— Убийства невозможны в дни королевских свадеб! — рыкает Дей и снова стихает, но тонкий лед внешней холодности трещит от еле сдерживаемой ярости, боли и гнева. — Ты готова пойти на это?!

— Я… — девочка запинается, она не хочет думать, что это именно те слова, которых она ждала, не ожидая, на которые не смела надеяться в самых своих ярких мечтах, — не понимаю…

— Ты станешь моей женой и матерью моих детей? — волк требует, волк страдает, волк не может отпустить, его мир почти погиб, но он будет счастлив даже постоянно режущими осколками. — Примешь ли ты мой Дом как свой?

— Что с тобой, Дей? — девочка делает шаг вперед и тревожно заглядывает в его напряженное бледное лицо. — Ты не болен? Ты…

Девочка вздыхает прерывисто, устраивает ладонь на его широкой груди. Сердце принца колотится как сумасшедшее, но он перехватывает её руку, словно боясь, что его глупое сердце выскажет все напрямую.

— Не договорил слова. Не спросил, люблю ли я, и не сказал, что любишь сам, — произносит она удивленно.

— И не надо.

— Ты не любишь меня, Дей, сейчас — нет!

— Я знаю, кто и кого любит. Это неважно.

Чего еще ожидать от волка? Волки жестоки, но больше всего они жестоки к самим себе.

Девочка качает головой — как это может быть неважно? Ее Дею это было важно! Но вот только… ее Дей не сомневался ни в ней, ни в себе, не смотрел, как на чужую, обдавая то льдом презрения, то огнем ненависти. И не стал бы делать предложение так, словно зачитывает приговор.

— Ты — моя, и только моя. Скажи — да, принцесса Солнца, и тот, за кого ты просишь, не умрет.

— Не так я думала…

Девочка поднимает взгляд на Дея, руками больше не тянется, но улыбается слабо, поражаясь разнице мечтаний и реальности. И хотя в душе есть разочарование, волосы больше не мерцают, светят ровно, пусть и неярко, моя госпожа почти счастлива.

— Да, Дей. Да, конечно же, да!

Безусловное согласие. Не оспорить. Но это не самое страшное. Страшно то, что посреди комнаты закручивается вихрь из черных и золотых искр, разделяется на две части и опускается на два безымянных пальца, принца Волка и принцессы Солнца.

— Но даже твоего согласия — мало для королевского брака.

Принц пугающе спокоен, мне вовсе это не нравится!

Дей сжимает руку моей госпожи. Рана неглубока, но плохо проходит, как все магические раны, кровь снова бежит сквозь повязку и пальцы волчьего принца. Ноздри его трепещут. Алиенна не вырывается, она кладет другую кисть поверх его, смотрит непонимающе. Девочка все еще тревожится не за себя — за своего Дея!

Он видит это. Волчонок, приди же в себя! Должно хватить и колец!

Он прикрывает веки, почти успокаивается, и я так надеюсь… Но потом ощутимо накатывает вторая волна огня: ревности, злости и бешеного желания, сжигая свежевыстроенную им плотину, Дей открывает глаза, и в них бьется невыносимо яркое пламя. Я не знаю, что сможет остановить его теперь.

— Дей! Ты пожалеешь, — ужасается своему пониманию моя госпожа. — Дей, не надо, не сейчас, Дей, прошу тебя, нет!..

Девочка, ты создана, чтобы любить и чтобы тебя любили. Ты смогла бы оживить наш угасающий мир. Это — что угодно, но только не любовь. Почему его пламя настолько темно?

А ты! Что ты делаешь, глупый мальчишка! Ты торопишься, боясь лишиться ее. Приобретешь… И потеряешь навсегда. А ведь кольца сомкнулись на ваших пальцах — моя королева создана для тебя, создана землей и небом нашего мира!

Девочка моя, найдешь ли ты силы сохранить хоть каплю добра и света?.. Или луч надежды погас навсегда?

Я не умею плакать. Но, чтобы пожалеть о несбывшемся и оплакать конец этого мира, достанет одной золотой слезинки.

Хотя… рано печалиться.

Что происходит? Гроза за окном бушует еще яростней, еще свирепей, вот только молний больше нет.

Девочка не сопротивляется — без толку, когда Дей такой, не вскрикивает от острой боли, пронзающей ушибленный локоть. От волков убегать — только хуже. Она просто смотрит — смотрит с отчаянной верой в прежнего Дея. Не выдерживая ее взгляда, он опускает голову. Прикусывает кожу на обнаженном плече, словно оставляя метку. Волки ничего не отдают, никогда. Но этот волк, опять ломая себя, шумно выдыхает, скалится… и отстраняется. Он готов уйти навсегда — преданным, оскорбленным, обманутым… Он готов пойти против воли отца, против всего мира! Но вот взять любимую против воли — не готов, даже яростно и безумно желая.

— Ух-ходи, Лили, — тяжело выдыхает волк и отворачивается, боясь не совладать с собой.

Девочка ощущает весь ужас потери любви и счастья, его бездонное, беззвездное одиночество. Произносит тихо, очень-очень тихо, позабыв о собственных страхах и боли:

— Нет, Дей. Я люблю тебя…

Слова слетают с ее губ с золотистым шорохом, и все меняется. Волк разворачивается к Лили, вглядывается в чистые солнечные глаза.

Дей, вконец отчаявшийся Дей, слушавший, но не слышавший ее весь этот вечер и почти потерявший, Дей, начавший ненавидеть себя и весь этот мир, ощущает и принимает ее слова, звучащие музыкой неба и солнца, вселенской гармонией, объединяющей несовместимое. Музыкой старой, но прекрасной и вечно молодой, ведь влюбленные каждый раз произносят их заново.

— Я люблю тебя, Дей!

И наконец слышит ее, верит ей, впитывает это ее признание всей своей волчьей душой. Ревность и боль, злость и ненависть тают в солнечном сиянии, оставляя лишь чистую любовь.

Его поцелуи все так же неистовы, но и нежны, каждый звучит как вопрос — правда, правда, правда? И когда моя госпожа сама подается ему навстречу, притягивает его голову и шепчет счастливо: «Да, глупый мой волк, да, да!», грозу за окном прогоняет радуга.