Телохранитель

Пролог

Они ждали караван целых шесть дней. Именно тогда Танго понял, что порой догонять все же значительно лучше, чем ждать. Бойцы группы не имели права даже снимать часть снаряжения перед сном, а о том, чтобы размять ноги, вообще речи не шло. Все передвижения только по команде начальства. Чтобы не заработать пролежней и окончательно не зачахнуть, они с Ромео по очереди переворачивались на спину, и время от времени, само собой, отхватывали заслуженный выговор.

– Ночью холодно, днем жарко! – Ромео потянулся, хрустнув страдающими суставами. – Что за страна?

– Афганистан, – лениво подсказал ему Танго, он же до формирования группы и вылета на задание Михаил Вихров, один из тысяч преданных бойцов Легиона. – Память отказывает?

– Ты, русский, глупо-то не шути. И кстати, откуда нам это знать? Где сказали, там и выпрыгнули. Может, мы и вовсе в твоей России?

– А может, я не русский или русский не из России? – пожал плечами Михаил.

– Мозги не пудри, Танго!

– А ты тогда не умничай. Лучше снова спой, Ромео.

Им было запрещено называться друг другу реальными именами. Почему? Если задаешь такие вопросы, быстро вылетишь из «обоймы» тех, из кого потом формируют группы для действительно важных операций. При этом ни с кем из нынешних товарищей Михаил до этого вроде бы не сталкивался. Впрочем, мог и ошибаться: камуфляж на лицах, что греха таить, порядочно сбивал с толку. Кроме того, за три года в Легионе он поменял немало дислокаций и почти ни с кем не сошелся близко. Предыдущая биография и качества отменного снайпера стали достаточной причиной, чтобы из подготовительной базы для новобранцев в Аризоне его забрали еще до окончания курса «молодого бойца». Впрочем, даже там он не представлялся настоящим именем, его знали только кадровики. Для сержантов Михаил стал Иваном Ивановым. Вот такая путаница. Но ведь он сам этого хотел. И получил сполна.

Ромео негромко затянул что-то с жутким ирландским акцентом, и Танго вздохнул. У него был весьма неплохой английский, прежняя служба того требовала. Но разобраться вот в этом хрипловатом рычании он давно отчаялся. Нужно было иметь какие-то особые способности, чтобы вникнуть в этот весьма специфический акцент. Впрочем, ни сегодняшняя песня, ни обычный ирландский выговор Ромео еще ни о чем не говорили. Он мог оказаться, кем угодно и откуда угодно.

«Может, и вовсе земляк?» – мелькнула шальная мысль, но Михаил ее тут же отбросил, как совсем бредовую.

– А Черный Франсуа, наверное, караван ведет, не скрываясь, – сказал Ромео, резко прекратив петь. – Это мы тут должны прятаться, как крысы, а он и с местными, и с вояками небось уже договорился. Иначе не ходили бы эти караваны вообще. Верно говорю?

– Верно, – мрачно подтвердил Танго. – Переворачивайся уже, ниндзя-черепашка, а то у меня глаз замылился и позвоночник болит.

Бойцы с самого начала знали, что цель операции не только перехват каравана с наркотиками (или что там еще они везли на своих ишаках?), поскольку в таком случае их бы скорее всего просто перестреляли с безопасного расстояния. Группу забросили в горы и заставили ждать, потому что караван вел некий Черный Франсуа, которого так прозвали за то, что он всюду носил французское армейское кепи, только было оно вроде бы черным. Чем так ценен был этот Черный Франсуа, Танго не знал, но командир группы при одном упоминании скривил губу так, что стало понятно – руководству он очень нужен живым. Может быть, даже сам Тейлор хочет с ним потолковать, что называется, «по-свойски». И Танго, веривший генералу, очень хотел предоставить ему такую возможность. Эта война ведь не должна идти бесконечно. Иначе весь мир скатится в кровавый хаос да там и останется. Танго искренне верил, что только Легион сможет остановить и продажных политиков, и окончательно утративших все человеческое наркоторговцев, но прежде было надо разобраться с самым мерзким из всех образований.

С Синдикатом.

Засопев, словно старый пес, Ромео перевернулся на брюхо и тут же прильнул к оптическому прицелу. Танго, опустив голову на сцепленные руки и закрыв глаза, собрался было немного вздремнуть, но тут на связь вышел Браво.

– Общая готовность! У нас стрелки в третьем секторе! Доложить, как слышно! Прием.

Танго и Ромео переглянулись, а слушая быстрый доклад старших – их номер был восьмым – успели еще и ткнуть друг друга в бок кулаками. Наконец-то!

– Говорит Ромео! Стрелки в третьем секторе понял, готов!

– Ромео и Танго! Прием! Они пройдут мимо вас! Сохраняйте полную неподвижность! Рацию выключить. Не дышать. Прием.

– Не дышим, – заверил Ромео. – Выключаюсь.

Он на правах старшего собственноручно отключил связь и, покосившись еще раз на Танго, с нежностью погладил указательным пальцем спусковой крючок. Еще на подлете, во время последнего инструктажа, Браво, он же майор Хадсон, сунул каждому карту района с наскоро расчерченными секторами. Ромео и Танго со своей позиции третий сектор не контролировали, но если бы там показались бородатые стрелки, то очень скоро они должны были выйти из-за скалы по правую руку от дуэта, совсем рядом. Со скалы же их скорее всего и заметили. Но еще прежде, чем появились «бородачи», чуткое ухо Танго уловило какой-то до боли знакомый звук, которого он, кажется, сто лет не слышал и совсем не ожидал услышать здесь и сейчас. Мотор! Или даже несколько?.. На таком расстоянии он еще не понимал. Усилием воли Танго заставил напрягшееся тело расслабиться. Если что-то пошло не так, главное – не паниковать.

И вот они вышли, один за другим, и не такие уж бородатые. Пожалуй, не более бородатые, чем те же легионовцы, пролежавшие в горах шесть суток в ожидании противника. Облаченные в толковый камуфляж, на настоящих бойцов они все же не походили, хоть и очень старались: двигались друг за другом маленькими частыми шагами, держа оружие на изготовку, точь-в-точь, как всамделишные спецназовцы. Казалось, делают они все правильно, да только вот Танго потребовалось бы меньше секунды, чтобы прикончить обоих. Почему так мало? Да просто он их видел, а они его – нет.

Немного погодя появились еще двое, догнали приятелей… и вот уже стоят вчетвером, на открытом месте, зорко озирая окрестности. Лишь один хотя бы на колено припал, но только для удобства: его интересовали высоты, и так прощупать их через оптику на винтовке было сподручнее. Вот так воины у Франсуа!.. Так воюют только ради фотографии на память, в семейный альбом. Ну, или новички, которые, скорее, героев любимых боевиков копируют, чем сражаются.

Звук моторов становился все ближе. Именно моторов, множественное число, ведь Танго различил как минимум три. Один из торчащих перед ними парней связался с кем-то – по всей видимости, докладывал обстановку, которая, судя по тому, как вели себя его товарищи, была совершенно спокойной, даже непринужденной. Получив ответ, он махнул рукой. До ушей снайперов долетел даже звук его голоса. Впрочем, чего стесняться, если совсем недалеко и так ревут моторы, а слышимость тут прекрасная. После этого странного ритуала четверка отступила обратно за скалы.

– Мысли есть? – чуть слышно спросил Ромео и, установив минимальную громкость, вышел на связь. – Браво, Ромео потерял визуальный контакт с противником. Слышу, как мотор ревет. Прием.

– Восемь джипов ты слышишь, а не мотор! – раздраженно прошипела рация. – Они смещаются во второй сектор. Фокстрот, не дышать! Там ровная площадка, с которой эти джипы ну никак не вытащить – она окружена скалами. Предполагаю привал. Всем наблюдать, болтовню отставить!

– А ты говорил – «ишаки»! – тут же нарушил его приказ Танго. – И как они сюда джипы-то загнали? Это же конкретные горы, тут дорог тупо нет!

– Что значит «конкретные»? – Ромео усмехнулся неожиданному обороту. – Дорог нет, твоя правда. Потому я про ишаков и подумал изначально. Но джипы подтверждают то, что я тебе уже раньше сказал: сволочи абсолютно никого не боятся! Только мы тут, как крысы, прячемся…

По какой дороге шел караван, Танго, увы, было неизвестно. Он вообще не слишком-то хорошо знал местность, разве что свой подшефный пятачок, да и тот, пожалуй, хуже, чем нужно. Может быть, хорошие джипы, с задранной подвеской, и могли как-то здесь проехать. Но вот ущелье за своей спиной он помнил очень хорошо. Пройти его можно, но только с лебедками, и потребуется на это не час-два, а не меньше пары суток. Наверное, это и стало в итоге причиной, по которой их высадили именно сюда. Нельзя было исключать, что ущелье – единственное «бутылочное горлышко» на маршруте. Тогда Черный Франсуа, реши он сделать привал задолго до наступления темноты, имеет на это причины.

– Всем! – снова заговорил Браво. – Первое: ругань в эфире запрещаю. Второе: у «Алабамы» есть информация, что завтра с рассветом армия начинает усиленное наблюдение за нашим районом. Сюда прилетит миллион дронов, а если они что разнюхают, будет и обстрел.

«Алабама» – позывной оперативного центра, планировавшего засаду.

– Разрешите уточнение, Браво?

– Сам уточню, Виски! Это не по их душу, а по нашу! Армия готовит Франсуа безопасный проход!

– Так чья это армия, чтоб ее в душу?!

– Виски, ты разжалован! Моя родная армия, американская, какая еще?! Не засорять эфир! Работаем сегодня. Сейчас все начнут менять дислокацию, команды буду давать на общем канале, чтобы не перестреляли друг друга, сукины дети! – Браво явно был расстроен и оттого нервничал. – Но сначала Фокстрот доложит, что видит. Прием.

– Говорит Фокстрот, – раздался ленивый негритянский басок. – Джипы встают полукругом, на них пулеметы. Цель – вход в ущелье. Позади ровная площадка и ручей, комфортное местечко для пикника с барбекю. Джипы тяжело нагружены, под маскировочными сетками груза не вижу. Зато вижу уже двух парней в черных кепи. Прием.

– Дьявол! Прячется на виду, скотина! Наблюдай, Фокстрот, постарайся понять, кто из них наш клиент. Франсуа собой командовать не даст, это будь уверен. Теперь по группам. Номер один, Виски: снимайте наш главный калибр с позиции, вам пять минут. Прием.

С кряхтением потянувшись, Ромео перевернулся на бок и подмигнул товарищу. Танго улыбнулся и пожал плечами. Что ж, не так уж часто все идет по плану. Неприятно, конечно, что караван не вошел в ущелье и создает укрепленный лагерь, но ведь есть еще несколько часов светового дня, чтобы сделать дело, а потом вся ночь на то, чтобы постараться убраться отсюда как можно дальше. Они получили приказ выйти в третий сектор и под контролем Фокстрота занять позицию, перекрывающую каравану отступление. Скоро к ним должны были подтянуться еще и пулеметчики. Уже переползая по очереди в направлении скал, они услышали доклад Фокстрота.

– Браво, там есть сюрпризы. Большая часть играет в колонистов, собирается от индейцев отстреливаться, но уже как минимум двое отошли к северо-западу и там растворились. Прием.

– Уточни, Фокстрот.

– Что именно? Как растворились? Ну, как мы. Как профи. Я больше не знаю, где они и что там делают. Как в воду канули, елки-палки. Прием.

Последний участок был совсем открытым, и сперва Ромео, а потом и Танго с наслаждением преодолели его бегом. Ромео снова озорно подмигнул Танго. Да уж, последняя новость была особенно не приятна. Эта пара «растворившихся» могла занять удобную высоту и доставить оттуда атакующим солдатам немало проблем. Хотя в то же время цели могли быть и иными… Знать бы раньше, что противник туда сунется!.. Тогда бы Браво непременно оставил кого-нибудь там, на редко поросшем травой каменистом склоне.

– Говорит Ромео. Фокстрот, мы за углом, смотрим на северо-восток. Слушаю твои указания, прием.

– Говорит Фокстрот. За углом обычно травкой торгуют плохие парни, так что вали оттуда на десять часов, к большому валуну. Ни с десяти, ни с одиннадцати часов тебя даже твоя мама не должна ни узнать, ни заметить. Прием!

Им пришлось отползти немного назад, чтобы точнее выполнить указание. К валуну, который хорошо видел Фокстрот, подобрались ползком.

– Фокстрот: вижу тебя, Ромео. Или это Танго, кто справа залег? Вот от него теперь на два часа, очень незаметно двигайтесь к осыпи. Там ваша позиция. Прием.

– Ползем, Фокстрот. Только, чур, не смотри в прицел на мою задницу!

Теперь они оказались на открытом солнце. Пот моментально потек из-под шлема, просочился под очки, к глазам. Танго терпеть такого не мог; как снайпер он просто переставал существовать в такие моменты. По общему каналу докладывали другие: все подтягивались из ущелья к лагерю Черного Франсуа. Танго пока не мог увидеть джипы, да этого и не предполагалось, ведь тогда и его могли бы заметить.

«Скоро! – думал русский стрелок, глядя за загребавшие сухую землю ботинки Ромео. – Скоро скучать не придется!»

– Фокстрот говорит! Браво, у меня новости: под сеткой в джипе прятали женщину и ребенка, кажется, девочку лет семи-восьми. Сейчас их быстро провели в центральную палатку, в ту, что севернее. Прием.

– Ты уверен, что это женщина?

– Пока не ошибался, Браво. Мужчины двигаются иначе.

– Да? Ну а мои мужчины двигаются, как улитки! Виски, где пулемет в третьем секторе?! – Хадсон нервничал все сильней. Вероятно, управлявшая операцией «Алабама» подкинула еще дурных новостей. – Лима, давай живее во второй сектор, не тормози же!..

– Фокстрот говорит! – Голос бойца напрягся. – Они вытащили девочку из палатки! Повторяю: девочка лет семи-восьми. Она сопротивляется… Попыталась вырваться и снова вбежать в палатку, но ее поймали. Вышла женщина, что-то ей говорит… Тебе нравятся блондинки, Браво? Длинные желтые космы, до лопаток… Обняла девочку, утешает, но ребенка оттаскивает от нее какой-то урод. Упс! Он оттолкнул мамашу, она упала, у них там явно проблемы. А вот и парень в черном кепи! Он командует… Ты видишь это, Индия?

– Индия подтверждает! Там что-то неладное, Браво. Но я думаю, что это наш Франсуа. По его приказу девочку уводят в другую палатку, уносят на руках. Женщина что-то кричит, Франсуа тащил ее в палатку. Занавес. Будем смотреть или сделаем хоть что-нибудь?!

– Говорит Фокстрот! Индии нравятся блондинки.

– Говорит Браво! Всем заткнуться! Готовность десять минут.

С пыхтением к Танго и Ромео подполз Виски. Он был покрыт пылью с головы до ног, и Танго, видевший его шесть дней назад и недолго, наверняка не отличил бы Виски от остальных бойцов, если бы не вооружение. Виски пристроил пулемет так, чтобы быстро выставить ствол по направлению к лагерю, утер пот и смачно выругался.

– Ну, вы слышали этот радиоспектакль? – прорычал он с презрительной полуулыбкой. – Там еще и заложники, оказывается!

– Не ворчи. – Ромео изучал будущие цели в прицел. – Джипы стоят далеко от палатки Франсуа, когда заработаем по ним – ее вряд ли заденет. А вот девочке, к сожалению, может и достаться. Она в одной из четырех ближних.

Танго забарабанил пальцами по прикладу. Конечно же, и на прежней службе, и теперь, в Легионе, ему приходилось слышать весьма неприятные истории. Группа должна выполнять поставленную задачу. И если такой цели, как спасение заложников или простых мирных жителей не будет озвучено, то и работать ради этой цели бойцы не то что не станут, а даже не имеют права. Похоже, в лагере Франсуа творилось недоброе, но станет ли обращать на это внимание «Алабама»? Вряд ли те, кто координировал действия группы, находились в одноименном штате, но в любом случае они были далеко. Грустно, конечно, услышать, что кто-то незаслуженно пострадал… и, допустим, налить себе еще чашку кофе. Может быть, кто-то из командования даже будет плохо спать или хотя бы ворочаться во сне. Но увидеть изорванные выстрелами трупы невинных женщин придется не им, а тем, кто сейчас готовится к штурму.

– Браво говорит всем! Главный калибр работает по джипам через две минуты, без дополнительной команды. Лима, Джульетт, прием!

– Лима подтверждает.

– Джульетт подтверждает.

– Остальным подключаться сразу, действовать по плану. Ромео, следи за Франсуа. Если двинется в твой сектор, бери его хоть без головы, но живым!

– Ромео подтверждает.

Любитель ирландских песен сполз пониже и кивнул по очереди Танго и Виски. Где-то правее, замыкая окружение, притаился Фокстрот. Танго только сейчас сообразил, что не засек время и запоздало взглянул на часы. В горах темнеет быстро, и светового дня осталось совсем немного. Впрочем, никакого значения это уже не имело: гранатометы и крупный калибр, имевшийся в их распоряжении, дадут точный отсчет началу штурма.

– Про сектор обстрела не забывайте! – Виски взял в руки пулемет, готовый забраться на насыпь и оттуда прикрыть товарищей. – И бегите на полусогнутых.

– Главное, чтобы у тебя руки не тряслись! – отозвался Танго. – А то не нравится мне твой позывной!

– Как начальство окрестило, так и воюю, – фыркнул пулеметчик. – И вообще…

Виски не успел договорить, потому что грянул взрыв. Пригнув головы в ожидании града каменной крошки, солдаты не видели, как в трехстах футах от них один за другим взлетали в воздух, переворачивались и вспыхивали вместе с грузом джипы. Судя по всему, сдетонировала часть боеприпасов, которые находились в перевозимых ящиках. Во все стороны разлетались живые еще люди и просто части тел. Ощерившийся пулеметами полумесяц, прикрывавший лагерь, быстро превратился в полоску ада. Взрывы снесли ближние к ним палатки, но когда Танго вслед за Ромео выскочил из укрытия, убежище Черного Франсуа еще стояло.

Они успели пробежать несколько шагов, когда оттуда выскочил голый по пояс мужчина. Одной рукой он застегивал штаны, а другой тянул за собой женщину, на которой не было ничего. Женщина пыталась вырваться, тянулась к горящей соседней палатке. Ромео рукой указал на них Танго, но тот уже и сам смещался вправо. Их опередила группа Фокстрота, который, отстав от своих бойцов, уже опускался на колено, поднимая винтовку.

– Перещелкаем их всех отсюда! – успел он крикнуть подбегавшим перед первым выстрелом.

И правда, позиция оказалась прекрасной. Уходя от огненного шквала, выскакивая из палаток, боевики Франсуа бежали прямо на них. Всем сердцем Танго хотел бы добраться до заложников, но приказ не позволял тратить драгоценное время на эти благородные порывы. Втроем с Ромео они за несколько секунд уложили ранеными ли, мертвыми ли больше десятка противников. Остальные залегли или попытались отойти севернее, но там попадали под автоматные очереди тех, кто уже добежал до границы лагеря. На бегу перезаряжаясь, Танго устремился туда же. Он успел заметить, как Франсуа, прикрываясь бьющейся в истерике женщиной, отступил за одну из уцелевших палаток. И хоть кепи на нем в тот момент не было, кто ж это еще мог быть, если не он?! Перескочив через корчащегося на земле боевика, Танго услышал длинную очередь слева, и, повернув голову, увидел орущего во все горло мужчину, залегшего с пулеметом между колес горящего джипа. Руки сработали сами, без помощи зрения, и пуля вошла ему точно между глаз.

– Браво, у нас потери! – закричал кто-то, лежа с простреленной ногой. – Серьезные потери, Браво!

Бывает и так: отличные профессионалы не учли, что враг может воевать до того глупо, что даже неожиданно эффективно. Ну как, в самом деле, можно было додуматься занять позицию под горящей машиной? У этого героя спина загорелась сразу же, так что он наверняка почти ничего не видел от боли. Не видел, но умудрился попасть… И вот теперь те, кто должен был произвести захват Франсуа, очутились на земле, срезанные на бегу одной-единственной длинной очередью горящего под джипом идиота. Ромео занялся ранеными, его прикрывал огрызающийся редкими одиночными Фокстрот.

– Действуй! – не оборачиваясь, крикнул он в сторону Танго.

Действовать! О, как же долго он ждал этой возможности, как томился ожиданием!.. Танго, забыв о предосторожности – не всегда это помогает! – один устремился туда, где видел Франсуа и женщину в последний раз. Солнечный диск уже на четверть зашел за вершину горы, скоро должно было стемнеть окончательно. О чем-то кричал в наушнике Браво, но сейчас было не до него.

«Двое «растворившихся», вот кто ему нужен! – сообразил Танго и взял севернее. – Наперерез можно успеть! Но он уходит в тень».

И тут же, немного отбежав от грохота, расслышал женские всхлипы. Танго и сам не заметил, как остановился, как задышал ровнее, усмиряя бег сердца. Профессиональная привычка не подвела, так же как и зоркость глаз: вот же они, Франсуа и его пленница, плетутся вдоль скалы. Светлая макушка женщины время от времени показывается между валунами, она физически не может пригнуться.

Вскочив на обломок скалы, снайпер увидел обоих как на ладони. Танго мог бы пристрелить бандита мгновенно, но приказ был брать Черного Франсуа живьем, во что бы то ни стало доставить его в штаб для допроса! И русский стрелок кинулся в погоню.

Догнать Франсуа было несложно: он все так же прикрывался обнаженной женщиной, а она, хотя больше и не вырывалась, была близка к обмороку и то и дело повисала у него на руках, не позволяя перейти на бег. Танго взял чуть к западу, надеясь, что Франсуа не заметит его приближения. Тот, напуганный, что-то бормотал и все оглядывался на лагерь, где легионовцы, получив жестокий урок, добивали последних сопротивлявшихся, прежде чем отправиться дальше. Франсуа повернул голову, только когда Танго был уже совсем рядом, и тут же получил удар в шею. Покачнувшись, он выпустил женщину и неуклюже побежал к кустарнику, росшему в расщелине. Он не успел бы это сделать, и Танго легко взял бы этого полуголого, безоружного и перепуганного мужчину, если бы не понял вдруг, что падает. Звук выстрела долетел чуть позже. Точнее, сразу двух: одна из пуль прошла мимо.

«Двое «растворившихся»! Как же так…»

Пуля лишь скользнула по бедру, разорвав мышцу, но бежать он уже не мог. Франсуа скрылся из виду, и все, что оставалось Танго – схватить надсадно всхлипывающую женщину и отползти вместе с ней к скале.

– Говорит Танго! – проорал он, затравленно озираясь по сторонам. – В горах снайперы, они прикрывают Франсуа, он уходит по расщелине, там тропа! Всем! В горах снайперы! Прием!

Совсем стемнело. Фокстрот, попытавшийся догнать Черного Франсуа и попавший под огонь, вел неравный бой с «невидимками». В группе было уже несколько раненых, и Фокстрот, отчаянно матерясь, требовал подмоги. Получивший в бою осколочное ранение в руку Хадсон лишь матерился в ответ: «Алабама» требовала добыть Франсуа во что бы то ни стало, а ведь некоторых раненых надо было срочно эвакуировать и подлечить.

– Как ты? – хрипло спросил майор у Михаила, глядя на догорающие останки взорвавшихся джипов. – Потянешь еще? В вертушке на всех не хватает места, черт бы побрал этих штабных вместе с их аналитиками!

Парни из центра управления держали под рукой один вертолет, именно на случай срочной эвакуации тяжелораненых и, конечно же, главного своего подарка: Черного Франсуа. Остальную группу должны были забрать позже, чтобы раньше времени не привлекать внимания армейских к ущелью. Впрочем, все пошло не так, как планировалось, и гостей от армии США, в этой истории непонятно, на чьей стороне выступающей, можно было ждать в любой момент. Ну и, конечно, раненых, нуждавшихся в срочной помощи, оказалось больше, чем изначально предполагала «Алабама».

– Я в порядке. Потерплю. – Михаила наспех перевязали, обезболили, и он действительно чувствовал себя нормально. Да и рана была хоть и неприятной, но не опасной для жизни. – Простите, что так вышло. Я должен был его брать!

– Потом будем друг другу подхвостье вылизывать! Мы все уйдем к Фокстроту, нужно хоть попытаться достать гада этой ночью. Ночью, черт его дери! Обожаю ночи в горах! Вертушку забьем до отказа, но тебе придется остаться. И ей тоже.

Хадсон кивнул на освобожденную пленницу, которая скорчилась у костра, разложенного прежними владельцами лагеря, и не мигая смотрела на огонь. От нее удалось добиться немногого: ее звали Ивонна; гражданка Великобритании, она каким-то образом угодила в лапы к Франсуа вместе с семилетней дочкой, которая погибла в первые же секунды боя. Когда женщину привели обратно к лагерю, она сразу кинулась искать девочку, и бойцам пришлось силком оттаскивать ее от огня: перевернувшийся джип, перевозивший в том числе и канистры с топливом, рухнул прямо на палатку. Надеяться, что от несчастной малышки в таком пекле осталось хоть что-то, не приходилось. После укола транквилизатора Ивонна затихла, укутавшись в куртку с символикой Легиона.

– Вы хотите ее оставить? – удивился Михаил. – Но, послушайте, она в таком состоянии…

– У меня раненые «в состоянии», понял? – понизив голос, прошипел Хадсон. – Я тебя тут бросаю даже, потому что мест нет, а ты мне что предлагаешь? А вертушку нам дали такую, на которой только раненых мышей, а не людей, перевозить! Короче так: все, кто на ногах, уходят с нами. А ты сиди тут тихо, приглядывай за несчастной мамашей, ну и за телами наших ребят. Даже их не можем пока забрать, что за черт!.. Жди нашего возвращения и смотри не засыпай. Мало ли что… Я бы не оставил тебя одного, но так уж вышло, Танго! Пусть разжалуют, я заслужил.

Позади Ивонны лежали четверо мертвецов, один из них – Ромео. Еще девять тяжело ранены, они и улетят на вертолете, звук которого Михаил уже слышал. Да уж, потери оказались куда более серьезными, чем рассчитывала «Алабама». Хотя их, конечно, куда больше волнует, что операция по захвату Черного Франсуа провалена. И почти все – из-за того кретина, который додумался открыть огонь прямо из-под объятого пламенем джипа! Группа захвата не вышла на позицию вовремя, и эта задержка дорого им встала: часть боевиков успела прийти в себя и оказать сопротивление. Так бывает, и ответственность за все произошедшее несет не кто иной, как старший группы, майор Хадсон.

Раненых погрузили в вертолет, и «вертушка» тут же поднялась. Легионовцы, включая легкораненых и способных идти, сразу потянулись к горной тропе. Они помахали на прощание Танго, но на Ивонну никто даже не взглянул. Не время было думать о ее беде – особенно тем, кто разносил джипы на куски и невольно оказался виновен в гибели ее несчастной дочери. Скоро звуки уходящей группы стихли вдали. Михаил положил винтовку на колени: хотя весь караван вроде бы перебит, всякое может случиться.

Конечно, бросать раненого одного не следовало, но что оставалось делать Хадсону? Если Франсуа все же уйдет, то получится, что парни зря сложили головы. Уничтожить караван можно было и не вступая в близкий контакт, жертвы же являются прямым следствием приказа, согласно которому мерзавца требовалось взять живым.

– Вы ведь из Легиона, да? – неожиданно спросила Ивонна, все так же глядя в костер.

– Я… – Михаил немного растерялся. – Я не могу отвечать на такие вопросы.

– Значит, из Легиона, – уверенно кивнула Ивонна. – И этот ваш… Тейлор – он такой правильный мужик, да? Справедливый… Только вот девочка погибла. И те, кто был в караване… Там не только плохие люди были. Обычные работяги, как пчелки, с утра до вечера… Тут иначе семью не прокормишь, вот и пошли с Франсуа.

– Так его действительно зовут Франсуа? – Михаил ухватился за эту соломинку, надеясь сменить болезненную тему. – Он… Расскажи о нем. Если можешь, конечно.

– Он мерзавец, и я не знаю, как его на самом деле зовут, – поморщилась девушка. – Все вы прячетесь за чужими именами. Тейлор – это вот настоящее имя? Наверное, настоящее. Он не прячется, он ведь такой смелый! Даже я так думала. А вот теперь понимаю, что он спрятался лучше всех, причем у всех на виду. За вашими спинами спрятался, далеко, в сытой Америке. И за моей девочкой спрятался тоже.

– Не говори так! – довольно резко сказал Михаил и тут же прикусил губу: не стоило с ней сейчас так… жестко, она ведь до сих пор в шоке от случившегося с ее дочуркой, не в себе… – Генерал Тейлор пытается сделать мир лучше. Как и мы все. Он не виноват, что твоя дочь погибла. Это Франсуа за ней спрятался, а потом и за тобой.

– Сволочь, проклятая сволочь… – Ивонна снова кивнула и зябко поежилась. – Можешь подать мне воду?

– Конечно.

Пластиковая бутылка с водой лежала чуть в стороне, рядом с аптечкой и немудреным съестным – все, что смог оставить им майор Хадсон. Михаил потянулся за питьем, стараясь не тревожить раненую ногу, и едва почувствовал, как винтовка соскользнула с его колен. Он даже подумал сперва, что дело в его неловком движении, и попытался подхватить оружие, пока не упало, но рука схватила лишь пустоту. Ивонна, неожиданно резво отпрыгнув на шаг, передернула затвор. Куртка упала на землю, и она стояла перед ним нагая, перепачканная сажей.

– И что это значит? – как можно спокойнее спросил Михаил. Женщина была явно не в себе и сейчас могла прикончить кого угодно. – Успокойся, Ивонна. Не спеши искать виноватых. Ты можешь убить меня, всех моих спутников, но твою дочь все равно не вернуть.

– О, я давно нашла виноватых! – Судя по холодному голосу, ей уже не нужно было успокаиваться. – Чистенькие ублюдки, которые хотят весь мир заставить жить так, как им вздумается, вот кто во всем этом виноват! И кстати, та девочка, что сгорела в палатке, не моя дочь. Я, видишь ли, остерегаюсь заводить детей – именно из-за таких, как ты и твой Тейлор! Вы убили дочь одного из местных. Отец взял ее с собой, потому что американцы вырезали всю остальную семью. Ошибка, досадная ошибка! Охотились за террористом, а убили невинных людей! Тогда девочка чудом уцелела, но вы все же достали ее сегодня. Вы ведь не бросаете ничего на полдела, всегда доводите до конца начатое, такие молодцы… А ведь она привязалась ко мне, мы даже подружились. Вот только она была слишком мала, чтобы понять: если мужчина ударил женщину по щеке, это порой ей очень даже нравится. Пыталась меня защитить, глупая… Ах, Франсуа, чертов развратник! И понадобилось же ему забраться на меня именно в этот момент, на глазах у бедной девочки…

– Так ты не заложница? – аккуратно уточнил Михаил, подбирая под себя здоровую ногу. Кобура была застегнута, и резко выхватить пистолет не стоило и пробовать. – Надо же, какая неожиданность!

– Представь себе! – Ивонна, если ее и в самом деле звали так, кинула короткий взгляд на упавшую куртку: замерзла, видно, но и немудрено – в здешних местах быстро холодало. И все же она не потянулась к ней, продолжая держать на мушке раненого легионовца. Ствол смотрел ему прямо в живот. – Знаешь, в некоторых вещах Франсуа действительно хорош. Правда, он-то совершенно напрасно считает, что хорош абсолютно во всем, но кто из нас не без греха? А вообще командир из него паршивый. Но вы-то, вы, профессионалы, даже такого не взяли! Застали голым, с бабой, и все равно не взяли! Но давай-ка поговорим о тебе. Как тебя зовут, как давно ты в Легионе, кто ваш старший, кто планировал операцию. И не тяни с ответами, я ведь из этой игрушки могу потихоньку от тебя маленькие кусочки отстреливать.

– Не можешь. В горах услышат и пришлют помощь. Ивонна, подумай о своем положении, подумай хорошенько. Ты одна, а сюда очень скоро прилетят наши вертолеты. Это твой единственный способ выбраться, без нас ты обречена.

– Ну да, а Легион ведь известен своей гуманностью!.. Я сейчас верну тебе оружие, покаюсь, и меня отпустят домой да еще и еды дадут в дорогу, чтобы веселей шагалось! Или… Или ты будешь убеждать меня, что не расскажешь о случившемся своим командирам? – Она хрипло рассмеялась, но винтовка в ее руках даже не дрогнула. – Вот уж не поверю ни в жизнь! И вообще – ты не волнуйся насчет меня, парень. Нас здесь двое, кто жив останется, того и правда. Кроме того, я умею выживать, лучше, чем можешь себе представить. Так ты что, на мои вопросы отвечать не будешь?

– Мой позывной Танго. И всех остальных я знаю только по позывным. – Михаил, будто потягиваясь, чуть изменил позу, чтобы ловчее прыгнуть. С одной-то здоровой ногой… Шансов на успех было немного, но и другого выхода из сложившейся ситуации он попросту не видел. – О тех, кто планировал операцию, я вообще не могу ничего знать, сама могла бы догадаться.

– Вашего старшего ты знаешь. Я же слышала ваш разговор: так говорят те, кто неплохо знаком.

Она снова поежилась, не в силах сопротивляться ознобу. Да и стоять голой перед незнакомым мужиком Ивонне, кажется, уже надоело. Михаил помалкивал, методично напрягая мышцы здоровой ноги, чтобы она не затекла. Прыгать уже? Или подождать, пока она потянется за курткой? Должна ведь потянуться, холодрыга такая, жуть!

– Что молчишь, Легион? – подначила его девушка.

– Я не из Легиона, – нехотя признался Танго. – Да и ты, я думаю, не из Синдиката.

– Серьезно? – Ивонна сделала шаг назад, нащупав ногой куртку. – И кто же я такая, проницательный парень?

– Авантюристка, – предположил Михаил, полагая, что нечто в этом роде должно ей польстить. – Послушай, ну мы ведь можем просто разойтись миром. Возьми оружие и одежду, консервы и аптечку. Если уйдешь тихо, то мои товарищи не кинутся обратно, да и искать тебя никто не станет, будут они гоняться по всей стране за одинокой бунтаркой! Ну сама подумай: мне будет проще соврать, что ты сбежала, пока я дремал, чем выставить себя на посмешище.

– Врешь! – Перехватив винтовку одной рукой, Ивонна подняла куртку и попыталась, не глядя, нащупать рукав, чтобы накинуть ее на плечо. – Не важно, спал ты или просто замешкался. Ты в любом случае будешь дураком выглядеть, а вы этого ох как не любите, крутые мальчики с оружием! А старший твой вообще…

Она подбросила куртку и на миг повернула голову, чтобы половчее всунуть руку. Ствол винтовки качнулся, и Михаил прыгнул. Только бы не подвела боль в раненой ноге! Но укол еще действовал. Он не надеялся добраться до Ивонны одним рывком, главное было – уйти с линии огня и оказаться возле ее ног, ведь винтовка не пистолет и среагировать сразу она не успеет. Он покатился по земле, в любой момент ожидая выстрела, но услышал только, как она взвизгнула от досады и неожиданности. Спиной налетев на ее ноги, Михаил тут же обхватил их и с разворота ударил Ивонну кулаком в живот, чтобы легче было повалить. Она уже бросила куртку и снова держала оружие в двух руках. Первый выстрел раздался, когда женщина упала, второй, совсем уж бессмысленный, когда он наконец дотянулся до оружия.

– Ублюдок! – Она попыталась врезать ему коленом, но Михаил прижал Ивонну к земле и теперь выкручивал из ее рук винтовку. – Пусти! Мне больно!

– А Франсуа сказал, что тебе это нравится! – Локтем боец надавил ей на шею, и женщина перестала сопротивляться. Теперь Ивонну нужно было чем-то скрутить. – Вот и все, милая. Не сопротивляйся и останешься живой и здоровой. Улетишь вместе с нами, сука, и узнаешь наконец кто планировал операцию и чего хотел! Они сами тебе расскажут, а ты все-все расскажешь им!

Рейд оказался полностью провален, и вину за это Михаил в полной мере разделял с майором Хадсоном. Черного Франсуа упустил именно Вихров, он же чуть было не проворонил и его девку, а прямо сейчас, услышав выстрелы, группа скорее всего возвращалась к ним, невольно ставя крест на успехе операции, который и без того казался маловероятным. Вдобавок Михаила уже вызывали. Скрипнув зубами от злости, он вставил в ухо выпавший наушник. Что ему доложить? Что он лежит на голой девке и не знает, чем бы ее связать?

– Танго! – зарычал в рации Браво. – Танго, что случилось? Прием!

– Говорит Танго. Непредвиденная ситуация. Но уже все под контролем.

– Отставить контроль! Мы возвращаемся, будем через час.

– Виски нужна помощь, мы вдвоем его не вытащим! – ворвался в разговор, кажется, Фокстрот. Там шел бой, далекие отголоски которого теперь, когда Ивонна была обезврежена, Михаил слышал и без рации. – Браво, нам нужна помощь!

– Проклятье! Танго, ждать! Я пошлю кого-нибудь!

Ивонна, которая, кажется, немало поняла, оскалилась прямо легионовцу в лицо.

– Плохи ваши дела, да, сладенький?

– Если ты только попытаешься сбежать, я тебя пристрелю. – Боль в ноге вернулась – все же он всерьез растревожил рану. К горлу подступила тошнота, голова закружилась. – Или все же просто подстрелю. И правда, зачем тебя убивать? Доставим на базу с простреленными ногами, ничего с тобой не случится… зато бегать не сможешь.

– Тварь!

Стараясь не морщиться от боли, он подался назад. Надо было снять с себя ремень и связать ей руки. И тогда она вдруг, не пытаясь вскочить, обеими руками вцепилась ему в лицо, словно дикая кошка. Михаил вскрикнул от боли и неожиданности, оторвал от себя холодные когтистые лапы и тут же почувствовал, как по щекам потекла кровь. Ивонна – ну, чертовка! – ухитрилась даже до левого глаза дотянуться и поцарапать веко! В ушах заколотился тяжелый, частый пульс. Михаил ударил ее в челюсть, коротко и сильно, чтобы оглушить. Только бы не потерять сознание – этой мерзавке хватит и десяти секунд, чтобы дотянуться до винтовки и все закончить. Он немного отполз, пристроил ствол на колено, направив его прямо в живот Ивонне. К черту ноги! Стрелять так стрелять. Только бы не повторить ее ошибки. Михаил уже расстегивал ремень, когда женщина опять подняла руки и медленно, будто наслаждаясь, провела ногтями по груди и животу, оставив длинные красные полосы.

– Истерика? – хрипло спросил он и попытался ухмыльнуться. – Не пройдет.

Ивонна не ответила. Она нащупала какой-то камень, но вместо того, чтобы бросить в него, с силой ударила себя в нос.

– Ты что творишь?! – не удержался он, путаясь в ремне. – Тебе же хуже!

Кобура! Когда он дотронулся до нее, стараясь вытащить упрямый ремень, то сразу понял, что она пуста. Когда Ивонна успела до нее дотянуться?! Наверное, пока он говорил с Хадсоном. Он схватился за винтовку, поднял ее, готовый выстрелить, но Ивонна и не думала нападать. Улыбаясь окровавленным ртом, она тем же камнем с силой ударила себя промеж ног, а потом еще и еще.

– Прекрати! – Михаил начал понимать, что сумасшедшая баба затеяла что-то, очень опасное для него. Боль мешала сосредоточиться. – Прекрати, или прострелю руку!

И вот тогда она откуда-то из-под спины выхватила пистолет. Палец Михаила сам собой надавил на спусковой крючок. Пуля вошла Ивонне прямо в сердце, будто он специально туда целился, и рука с пистолетом безвольно упала. Она содрогнулась всем телом, из разбитого носа вздулись кровяные пузыри, и бунтарка рухнула навзничь. Михаил откинул голову назад и уставился на крупные звезды. Это был худший рейд во всей его жизни.

Через час пришли первые двое: Индия почти тащил на себе подстреленного Джульетт. К тому времени Михаил уже сделал себе еще один обезболивающий укол и теперь пытался сообразить, как объяснить произошедшее.

– Это не ее дочь погибла в палатке! – первым делом сказал он друзьям. – Да и сама Ивонна шла с Франсуа добровольно.

– С чего ты взял? – Индия мрачно осматривал труп женщины.

– Она сама сказала. Забрала у меня винтовку, а потом пистолет.

– И сама себя исцарапала?

– Да! Я ее не трогал! Ну, почти… Послушай, любая экспертиза все подтвердит!

– Лучше молчи. – Индия занялся ранами стонущего Джульетт. – Вернемся, там разберутся. А мне сейчас не до того.

Остальные подтянулись ближе к рассвету, когда вертолеты уже вышли на связь. Виски принесли уже мертвым, еще двое оказались серьезно ранены. Когда майор Хадсон увидел тело Ивонны, то лишь одарил Михаила тяжелым взглядом и смачно харкнул в костер. С Танго никто не хотел разговаривать, уставшие бойцы отводили в сторону глаза, и он понял: лучше молчать. Когда пришли вертушки, тело Ивонны упаковали в такой же черный мешок, как и убитых легионовцев.

Они немного опаздывали: армейские дроны уже успели появиться над ущельем, когда вертолеты поднялись. Двух тут же уничтожили, остальные разлетелись, прячась за скалами. Михаил почти не помнил обратной дороги, потому что не уснул даже, а впал в какое-то тяжелое забытье. «Все кончено!» – говорил внутренний голос, и от этого почему-то было даже спокойнее. Кончено так кончено. Сам виноват – сам и ответит за свою промашку.

Потом был госпиталь и допросы, бесконечные допросы. В самом ли деле убитую женщину звали Ивонной, и была ли она гражданкой Великобритании, Михаил так и не узнал. Его хотели поймать на лжи. Он упрямо твердил свое и чувствовал, что ему так же упрямо не хотят верить. Допросы вели настоящие легионовцы, для которых честь была превыше всего. Что видели они? Что оставленная наедине с бойцом безутешная мать была найдена мертвой, голой, избитой и исцарапанной. Михаил не сомневался, что эксперты сделали свое дело, и об изнасиловании речи не идет. Но чем лучше неудачная попытка изнасилования и убийство, призванное эту попытку скрыть? А ведь именно так все и выглядело. Пистолет его был в ее руке, но разве не могла она завладеть им во время борьбы с опьяненным похотью легионовцем? Да и Михаил, испугавшись содеянного, вполне мог вложить оружие в ее ладонь…

«Мистер Вихров, у вас есть друзья среди ваших коллег? Вы – одиночка по жизни или стали таковым, когда поступили на службу? Вам не кажется это странным? И вот вы, в ситуации сильнейшего стресса, оказываетесь один на один с почти обнаженной женщиной. Что вы почувствовали, мистер Вихров? Она показалась вам красивой? Привлекательной? Вы испытали к ней влечение?» – и еще много, очень много вопросов подобного рода. Это походило на дрянной телесериал, только вместо лощеных прокуроров и адвокатов выступали свои же, известные в Легионе офицеры, собаку съевшие на подобных допросах. Они или не верили ему совсем, или, в лучшем случае, верили только жалким крохам. А еще он им просто не нравился, это было заметно. Хороший парень, по их мнению, просто не должен был попадать в такую ситуацию. Уж лучше бы погиб – к мертвым вопросов нет. И, что хуже всего, чем больше Вихров повторял свою историю с убийством Ивонны, тем менее правдоподобной она казалась ему самому.

Через неделю к нему в палату позволили заглянуть майору Хадсону. Выглядел командир скверно: осунувшийся, похудевший и как будто даже постаревший.

– Простите, – только и сказал Михаил. – Так вышло.

– Это я должен у вас всех прощения просить, и у живых, и у мертвых. – Хадсон оглядел палату, не нашел ничего, на чем остановить взгляд, и принялся зачем-то теребить кончик одеяла, которым был укрыт его подопечный. – Меня, конечно, после случившегося отстранили. В лучшем случае в какой-нибудь лагерь упекут, буду новичков учить шнурки завязывать да сопли вытирать так, чтоб рукав не запачкать… Ну, да что тебе до того…

– Я к вам без претензий…

– Да будет!.. Ладно, проехали… Ты вот что, Майк… меня просили передать тебе. Послужной список у тебя хороший, и характеризуют тебя отлично все, кто с тобой воевал. И я в том числе. Я не верю в твою вину и прямо им об этом сказал. Но дело дошло до Тейлора, как-то уж так получилось…

– До Тейлора?! – Михаил не смог сдержать разочарованного стона. – Представляю, что ему там наплели!

– Ну да, что наплели – это ты очень метко слово-то подобрал! Генерал, он, видишь ли, очень… трепетно относится к подобным вещам. По сути, он и в Легионе не видит особого смысла, если мы будем хоть чем-то похожи на наших главных врагов – Синдикат, то есть. Одним словом… В общем, ты отчислен. Но и никакого трибунала не будет, – спешно добавил майор, видя, как взгляд Вихрова стекленеет, теряет фокус. – Так что, считай, парень, ты легко отделался. Я сам писал объяснительную на имя Тейлора, где постарался ему растолковать, как все вышло. Сказал, что моя вина, от начала до конца, но он… короче, все вышло как вышло.

Михаил уронил голову на подушку и уставился в белый потолок. Ему показалось, что он снова увидел проклятое афганское небо, которое наблюдал в ту самую роковую ночь.

– У тебя никого не осталось, верно я помню? – откашлявшись, спросил Хадсон.

– Верно, – слабым голосом пробормотал солдат. – Мать, отец и сестренка погибли на египетском курорте во время теракта. Там явно не обошлось без Эдварда и его Синдиката, тогда же я и уволился, отправился вас искать… Как же мне теперь жить, сэр?

– День за днем, как говорилось в одном старом фильме. – Майор оставил наконец одеяло в покое и судорожным движением одернул китель. – Я потянул напоследок за кое-какие рычаги. Мы сделаем тебе документы на гражданина США Майкла Дилана. Имя тебе привычное в общем и целом, ну а фамилия будет именно такая, потому что… В общем, потому, что так надо. Тебе так же ссудят некоторую сумму, на первое время должно хватить. Так что долечивайся, и… Добро пожаловать в новую жизнь. Я, кстати, советую тебе Нью-Йорк. Там ты со своим акцентом не будешь так заметен, как где-нибудь… в Колорадо или Алабаме. Ну, и не так там жарко, как в Лос-Анджелесе… Ты же вроде должен любить, когда попрохладнее?

– Тогда уж Аляска предпочтительнее, – грустно улыбнулся солдат. – Тем более Аляска – почти Россия.

– Отставить Аляску. Нью-Йорк! – Майор бросил на Михаила последний взгляд из-под кустистых бровей и направился к дверям. – Сохраняй надежду, Майк. Привыкай к новому имени и не влипай в новые передряги.

Когда Браво покинул палату, Майкл Дилан судорожным движением взъерошил волосы. Ему показалось или Хадсон действительно намекнул, что он еще может понадобиться им в Легионе? Похоже на то. Но ведь и не обещал ничего. И зачем тогда вообще жить, если нельзя не только служить Легиону, но даже приближаться к ним? Разгневанный Тейлор наверняка занес его в черный список.

Но ведь Хадсон вроде бы намекнул…

Две недели спустя новоиспеченного гражданина Штатов Майкла Дилана благополучно выставили из госпиталя, а затем и с территории базы. На прощание хмурый сержант вручил ему большой конверт, в котором оказались все необходимые документы, оформленные на его новое имя, включая свидетельство о рождении в штате Юта.

«Мормоны?» – хмуро разглядывая карточку, подумал солдат.

Мать Майкла Дилана происходила из Белоруссии, что, видимо, должно было хоть как-то объяснить его акцент, если кто-либо уж слишком заинтересуется его личностью.

– Как время-то летит! – проворчал бывший Михаил, заметив, что Майкл старше его на три года. – Вот мне уже и за тридцатку!..

В конверте также обнаружилась кредитная карта с неизвестной пока суммой на счете, три сотни долларов мелкими купюрами (десятки и двадцатки), а также мобильный телефон со вставленной симкой. Последний факт особенно порадовал солдата: как будто еще один намек на то, что майор Хадсон однажды может снова попросить Майкла вернуться. Иного смысла жизни одинокий и бездетный снайпер все равно не видел. Только Легиону он верил, только они, по мнению Майкла, играли честно в этом насквозь продажном мире.

Увы, но ни номера Хадсона, ни иных в памяти телефона не было – майор только намекал на возможную новую встречу, но не хотел, чтобы бывший сослуживец сам его тревожил. Ах, с каким бы удовольствием уволенный легионовец отправился помогать бывшему командиру учить новобранцев завязывать шнурки!.. Черт возьми, да он бы с удовольствием сам им эти шнурки завязывал, лишь бы остаться в системе… да хотя бы знать, что однажды он действительно может снова понадобиться тем, кто пытается спасти человечество от власти корпораций и наркодельцов.

Уже на подходе к шоссе Майкл оглянулся. С огромного плаката ему и всем проезжающим мимо улыбался Тейлор: идеально честный, справедливый генерал. Абсолютно все, с кем лидер и создатель Легиона сталкивался за время службы, в один голос твердили, что он именно такой был и есть. Чуть ли не последний из племени настоящих героев, у которых можно учиться жить так, чтобы потом не было стыдно.

– Прости меня, мой генерал! – дрожащим от волнения голосом произнес Майкл Дилан. – Я тебя подвел…