Техническое решение

1

Помню, в раннем детстве меня завораживали поезда. Уж не знаю, почему, но я готов был сколько угодно стоять на пешеходном мосту через железную дорогу и пялиться на проходящие внизу составы или застрять у насыпи, с нетерпением ожидая, когда мимо с грохотом, шумом и лязгом промчится очередной «ту-ту». В четыре-пять лет окружающий мир воспринимается весьма специфично, но нередко первые вот такие вот симпатии и антипатии, появившиеся тогда, остаются на всю жизнь, чаще или реже напоминая о себе. Покататься мне вскоре довелось и на электричках, и в плацкартах-купе — сначала с родителями, само собой, потом, в более взрослом возрасте — в одиночку. Но всё равно, стоя у шлагбаума переезда, нет-нет да и появлялось откуда-то остро-притягательное желание бросить всё, взобраться на медленно тащащийся тяжело гружёный товарняк и уехать вместе с ним в волнующую, полную неизвестного даль! Ведь каждый ребёнок знает: состав с цистернами и контейнерами на платформах недаром едет без остановок и не принимает пассажиров: туда, куда он движется, обычным поездом не попасть. Правильно говорят: «бойся своих желаний: они сбываются». М-мать их так…

Стук колёс, зелёное море травы влево и вправо сколько хватает взгляда, утреннее Солнце, взбирающееся на небосвод, и даже вместо обычной жары — ласковый тёплый ветерок. Идиллия, нарушаемая разве что долетающими запахами сгоревшей соляры и свежего бензина — но их вполне можно игнорировать…

— Это последние? — вопрос сопровождался глухим стуком.

— Последние, — подтвердил я, без всякого удовольствия возвращаясь от воспоминаний и созерцания к реальности. Шайтан бы её побрал, реальность эту. Моя помощь задавшему вопрос не требовалась — мужчина, притащивший очередную пару полных автомобильных канистр, без особого напряжения приставил горлышко тары к заливочной горловине. Я, глядя как бензин ровным потоком, словно не замечая рывки и раскачивание платформы под ногами, полился в топливную систему боевого вертолёта, только устало покачал головой.

Видели когда-нибудь человека, пережившего падение самолёта, многочасовое одиночное блуждание по монгольской степи, штурм здания — это всё за двенадцать с небольшим часов, кстати — напоследок вызвавшегося помочь черпать горючку из цистерны на ходу поезда канистрами и при этом умудрившегося сохранить свой дорогой деловой костюм чистым и почти не мятым? Нет, это не Джеймс Бонд, и дело происходит не в голливудском боевике из моего прошлого мира. Знакомьтесь: Дмитрий Соломин, скромный служащий Лазурного Дворца. Имперский Аудитор, если по-простому. Продвинутый адепт Второго Пути, разумеется — только такие ребята могут в буквальном смысле слова творить мелкие чудеса на бытовом уровне, а если поднапрягутся — то и парочку крупных могут выдать. Сейчас я по сравнению с ним выгляжу как последний бомж — правда, не только я.

— Агата, инициация основной энергосистемы.

— Ха-ай! — отозвался жизнерадостный девичий голосок одновременно через динамик моего планшета и внешние громкоговорители геликоптера.

А это Агата — в каком-то смысле пилот чёрного как ночь вертолета, закреплённого растяжками на железнодорожной платформе. Обводы боевой машины наводят на мысли о хищной глубоководной рыбе: наросты боевых и разведывательных модулей, слегка искажающие идеально обтекаемые линии корпуса, короткие крылья-держатели пилонов внешних подвесок — плавники, короткий хвост. Впрочем, когда я впервые увидел 3D-макет корпуса, то первой ассоциацией была другая: дракон! Не классический китайский, а из одного мультфильма — Ночная Фурия. Или просто фурия — ностальгическая кличка, понятная лишь команде попаданцев, прилипла намертво. Даже педант и любитель казённого стиля общения Маркулов порой оговаривался…

В горле встал комок: пришлось с усилием сглотнуть. Фурия и второй, наземный, модуль разведывательно-диверсионной системы «Каменный цветок» — вот и всё, что осталось от Ивана Маркулова, моего начальника и друга. А также монгольской научно-производственной базы бека Тогжана Абишева близ города Ундерхаана и всей моей очередной «прошлой жизни». Ш-шайтан…

— Тест пройден, всё работает, — радостно доложила Агата, и добавила, заставив Соломина вздрогнуть: — Я опять могу летать!

Аудитора, хоть он и показал себя по отношению ко мне порядочной скотиной, было даже жалко. Служащий Лазурного Дворца так и не сумел принять, что девчонка, фактически спасшая его в степи, на самом деле — набор программ боевой информационно-управляющей системы экспериментального дрона с высокой степенью автономности. Знал, понимал умом, чувствовал своими способностями адепта — но всё равно не мог заставить себя поверить, что за милым голоском и детской непосредственностью скрывается только лишь бездушная система принятия решений и мощный процессор. Удачный интерфейс у меня когда-то вышел — хотя четыре года назад я всего лишь хотел на скорую руку продемонстрировать широкие коммерческие возможности маркуловской БИУС — ну и слегка подшутить над коллегами. Подшутил, ага.

Как мне не отвернули голову свои же, когда выяснилось, что единственная версия управляющего ПО, долгие годы разрабатываемого НПО «Вихрь», переместившаяся вместе с создателями в этот мир — это та, над которой я вволю «поигрался», до сих пор для меня загадка. Не иначе, как не поднялась рука на ребёнка у бывших офицеров советской армии: если «там» мне было тридцать пять, то «здесь» стало двенадцать! То ли заклинание межмирового перехода сбойнуло, то ли во мне самом была какая причина — но если вихревцам «Врата Белой Лебеди» вернули возраст максимального расцвета сил, как и должны были, то меня «откатило» аж в два раза дальше. Впрочем, было бы на что жаловаться: получить вот так, «в нагрузку» ещё лет десять-пятнадцать жизни — разве плохо? Конечно, юность тела сказывалась в мыслях и поступках — особенно поначалу, но потом я приноровился держать себя в руках. Единственное, что меня по-настоящему раздражало в своём положении — то, что наш высокородный покровитель запихнул меня в школу, ничего не желая слушать. Но, надо признать — это тоже было более чем оправданно: всё-таки Великая Империя во многом очень сильно отличалась от Российской Федерации…

— Агата, на тебе радиоперехват и выявление потенциально враждебных целей, — я закончил в общем-то не слишком нужную постановку задачи: как только появилась энергия, аппаратура РЭБ изделия «Агат» начала работу самостоятельно. К сожалению, кроме сканирования радиопереговоров, толку от автономного воздушного модуля в приземлённом положении было немного. Но этот очевидный недостаток успешно решал другой элемент системы «Каменный цветок».

Я оглянулся на застывший на крыше грузового вагона женский силуэт с мечом у пояса и с автоматом в руках. Набегающий поток воздуха трепал полы и рукава когда-то элегантного, а сейчас грязного и засаленного халата и толстую косу девушки-андроида — но моя подопечная стояла как влитая, едва заметными движениями ног компенсируя качку опоры под ногами и редкие рывки состава. Можно было быть уверенным — пока электронные фоторецепторы методично и непрерывно осматривают горизонт, подобраться к нашему поезду просто так не получится. Что может сотворить с вертолётом преследователей одна-единственная пуля, выпущенная рукой, направляемой баллистическим вычислителем — я уже успел наглядно убедиться. Правда, я чувствовал бы себя куда более уверенно, если бы Ирис сейчас пошла со мной, а не осталась торчать на свежем воздухе.

Единственный пассажирский вагон в нашем составе до того, как принцесса Анна его угнала, был не иначе, как командно-штабным. Правда, господа старшие офицеры неизвестной мне военной части неплохо потрудились, превратив изначальный минималистично-функциональный дизайн в нечто гораздо более уютное: выкинули привинченные к полу стулья, расставили массивные кожаные кресла и двухместный диванчик, накрыли тактический стол белой скатертью с кружевами, а место оператора компьютерных систем и систем связи дополнили компактным таким баром. Даже хрустальной посуды под спиртное и расписных тонкостенных фарфоровых чашек для чая не постеснялись натащить — ну и тяжёлые занавески на окнах, тёмно-красные с жёлтым подвесом, явно не являлись изначальной частью обихода. Увидь я такое сутки назад — долго бы веселился: самоограничением, рекомендуемым Уставом для каждого военнослужащего действительной службы, как и постоянными тренировками, владельцы этой военной «движимости» себя явно не изнуряли. Сейчас же… Сейчас просто мысленно отметил, насколько не сочетался вагон и его нынешние пассажиры.

В одно из кресел с ногами забралась худая коротко стриженая девушка с азиатскими чертами лица и чёрными волосами в повседневном халате буддийской жрицы. Жаргал Джимбинова, моя одноклассница… Бывшая. А ещё, со вчерашнего вечера, сирота и бездомная: храм, где жили и служили её родители, сожгли маги-аколиты Ордена Равновесия. Когда я хлопнул межвагонной дверью, она ненадолго повернула голову от спинки кресла, в которую вжималась лицом, чуть задержала взгляд на мне — и отвернулась обратно. Повезло, что она просто не успела далеко уйти от места, где мы её оставили… Бросили, если уж называть вещи своими именами. И что шла как раз к железнодорожной ветке.

Второй десятикласснице в вагоне повезло больше: Светлана Мамедова обосновалась на диванчике рядом с отцом. У меня даже возникло впечатление, что дочь просто боялась выпустить родителя из поля зрения. Впрочем, у Светки для такого поведения были все основания — генерал Карим Мамедов попал в плен к заговорщикам, причём непосредственными исполнителями преступного приказа оказалась прикомандированная к Полигону особая рота воздушного десанта. Та самая рота, которая ликвидировала малую свиту принцессы и буквально на несколько секунд опоздала с ликвидацией шестой наследницы престола. По счастью, в неразберихе, образовавшейся после атаки Агаты на инфраструктурные постройки Полигона, Мамедов-старший сумел освободиться и сбежать. И даже, волей случая и благодаря острому зрению дочки, успел на железнодорожный узел раньше, чем мы успели оттуда убраться.

Сам бывший командир Полигона производил то ещё впечатление: здоровенный мужик под два метра ростом, косая сажень в плечах, и с таким тяжёлым взглядом, что вытянуться по стойке «смирно» хотелось даже последнему штатскому. Его повседневная форма, выглядящая не дешевле костюма Соломина, была кое-где разорвана и покрыта пятнами крови, к счастью — чужой. И вообще, то, что с горцами Кавказа белобрысого, как и дочка, Мамедова роднила не только фамилия, можно было понять лишь по характерному «греческому» носу. Сейчас он прервал тихий разговор со Светланой и попеременно глядел то на меня, то на Имперского Аудитора.

Последним из присутствующих в салоне вагона-штаба был, как он отрекомендовался: «Василь Долгин, казак. Следователь по особо важным из самого Петрограда». Ничем не примечательный, внешне довольно субтильный брюнет, которого идиотам-орденцам хватило мозгов сунуть в одну комнату с пленённым ими генералом. Рассказывать и выслушивать подробности перед отправлением поезда было особо некогда, но как я понял — именно он освободил Мамедова-старшего и помог угнать лёгкий вездеход. Сейчас Долгин обживал место оператора связи — или бар, уж не знаю: по крайней мере, внимательно рассматривал этикетку на одной из извлечённых бутылок.

Весёлая компашка, правда? Но это не все: в данный момент в вагоне отсутствовала ещё одна особа, вокруг которой наш отряд и собрался — упомянутая выше принцесса Анна Романовна Рюрикова-Хэ Мин. Шестая, как уже говорилось, по старшинству наследница престола и наш отрядный боевой маг. То есть, в прямом смысле маг — Анна хорошо продвинулась в постижении истин Третьего Пути, и могла не только тупо швыряться во все стороны шаровыми молниями, но и поддерживать сложные маскировочные пологи. И, плюс к этому, молодая женщина умела управляться с тепловозом — вот такая «скромная» подготовка у детей Императора Юрия. Не удивительно, что когда принцесса попросила отпустить её в Ундерхаан, представлять венценосную семью на учениях «по внезапной проверке боеготовности», отец с лёгким сердцем ей разрешил. Анна приехала… и попала в переплёт. Правда, мы все тут в него попали.

Что нужно было заговорщикам от дочки Юрия — не знаю, но сомневаюсь, что чего хорошее. Из-за действий миньонов Ордена Равновесия, почему-то выступивших на стороне «партии мира», в сердце Монголии заварилась такая адская каша, что жизни простых людей, вроде родителей Жар, шли по цене сорной травы у дороги. А за непростыми вообще развернулась охота с применением оружия, вплоть до ракет! Серьёзно, на нашу лабораторию и дом, официально проходящий как дом отдыха «Каменный цветок» (да-да, то же название, что и комплекса изделий «Агат»-«Ирис»), не пожалели то ли авиабомбы, то ли крылатой ракеты с объёмно-детонирующей боевой частью. Внедорожник же принцессы сначала пытались зажать вездеходами-багги, а когда не получилось — обстреляли из автоматических пушек с вертолёта и высадили предателей-ВДВшников. Впрочем, формально бойцы присяги не нарушили — ведь у них был пусть и противоречащий Уставу, но однозначный приказ командования.

Настоящими предателями являлись не только несколько высших офицеров из Министерства Обороны — к сожалению, как выяснилось, переворот поддерживали и многие другие влиятельные люди в стране. Да и предателями ли? «Партию Мира» не устраивал сам Юрий и его приближённые — и причины были вполне весомыми. Серьёзно, узнай я ситуацию как посторонний человек — ещё бы подумал, на чью сторону встать. Даже со слов однозначно пристрастной Анны получалось, что её батя задумал и успешно начал осуществлять некие действия, способные обернуться ни много, ни мало — новой мировой войной. Учитывая, что здесь вместо первой и второй мировых войн была одна, зато большая — на тридцать лет! — могу понять заговорщиков, даже маршалов и командующих военными округами. По хорошему, во всё это дерь… политику никому не стоило лезть от слова совсем… Увы. Нас, здесь собравшихся, никто не спросил. И выбора стороны тоже не было.

Проиграет Император — мне крышка так и так. Как выяснилось, опекунство, взятое надо мною беком Тогжаном Абишевым, формально было чем-то вроде усыновления, а Абишев, в свою очередь, был одним из прямых вассалов Юрия. По местным понятиям — это однозначная «верность до гроба» идеям сюзерена, а, значит, на моей спине для заговорщиков нарисована огромная мишень. Это даже если не считать того, что выдвижение войск из района учений к Пекину сорвала Агата, приказ которой отдал тоже я (спасибо, спасибо Дмитрий и Анна, я вам этой подставы точно не забуду!). Правда, что делать нам и конкретно мне теперь, я просто не знал. Впрочем, как я понимаю, этот вопрос сейчас главный у всех на повестке дня. И его придётся как-то решать — сообща и всем вместе. М-мать…

2

— Я — в кабину локомотива, — не дав молчанию затянуться, сообщил «в воздух» Соломин. Он, пока я оглядывался в салоне штабного вагона, успел где-то раздобыть сероватое полотенце-«вафельку» и теперь пытался оттереть руки от грязи. — Возможно, Анне тоже нужно помочь.

— Десять минут, как от Рюриковой вернулся, — давя тяжёлым взглядом Имперского Аудитора, подал голос Мамедов. Но не на того напал: Дмитрий, виртуозно проигнорировав и слова, и взгляд, прогулочным шагом пересёк помещение — только межвагонная дверь хлопнула, на секунду впустив внутрь гул дизелей тепловозов и лязг железа. Вообще-то грузовой состав не предназначен для перемещения по нему в движении, но неприятные ощущения и некоторые неудобства при перепрыгивании через сцепки, под которыми неслись, сливаясь в сплошной «забор», шпалы, похоже, испытывал только я. Железнодорожная акробатика, мать её — как в шанхайском кино.

— Далеев, — да уж, было бы наивно полагать, что мне просто так дадут отдохнуть.

— Слушаю вас, Карим Ашотович, — неожиданно для себя я вспомнил отчество генерала. Под двумя «прожекторами», почти ощутимо жгущими меня из-под тронутых сединой бровей, раньше мне стало бы как минимум неуютно, но сейчас было плевать: сесть бы. Оказавшись внутри более-менее уютного вагона с мягкой мебелью, мой организм внезапно вспомнил, сколько ему пришлось пережить за последние сутки физических нагрузок — и немедленно решил сообщить этот факт позволившему себе чуть-чуть расслабиться разуму. Шайтан, даже колени дрожат, как у старой бабки…

Мамедов, услышав мой ответ, скривился, как будто пол-лимона разом откусил. А может и чего посильнее — что там адепту первого пути какой-то там цитрус. «Обезьяна ш-штатская» — за точность перевода не поручусь, но кажется именно это было написано у папочки Светки на лице.

— Ты — оператор… образцов экспериментального оружия?

Генерал действительно успел и пообщаться с принцессой, и расспросить собственную дочь, а сейчас, похоже, хотел получить консультацию, так сказать, из первых рук. Занятно, если бы Абишеву удалось организовать показ Агаты представителю Императора во время учений — как я понимаю, мы ведь под это мероприятие гнали тесты «быстрее, быстрее» — то кроме Анны наше «изделие» точно увидел бы и командир Полигона. Так что я, можно сказать, выполняю волю руководства… Только надеюсь — не «последнюю волю». Тьфу, б…ть, прочь надо гнать такие мысли!

— Комплекс изделий «Каменный цветок», — кривая, ни разу не весёлая улыбка сама собой вылезла на мои губы. Презентация, мать её! — состоит из наземного и воздушного автономных модулей, во время выполнения боевой задачи действующих или полностью автоматически, или получая корректирующие команды от удалённого оператора. Комплекс предназначен для выполнения разведывательных и диверсионных задач в тылу врага как у самой линии фронта, так и на значительной оперативной глубине, как во время военных действий, так и в мирное время.

Я, пока говорил, подошёл к дивану, где устроились Мамедовы — и не спрашивая разрешения, плюхнулся рядом с генералом по другую сторону от Светланы. Ауч! Блаженство! Под задницей мягко — и спиной упереться можно! Правда, глядя на лицо генерала, я быстро выпрямил спину и сунул ему под нос планшет с выведенной боковой и фронтальной проекцией дрона-геликоптера. Похоже, что я чересчур расслабился и сильно перегнул палку — на секунду мне показалось, что пудовый кулак генерала сейчас отправит меня полетать к противоположной стене салона. На самом деле, я впервые увидел, да ещё так близко, как у человека под кожей лица реально «перекатываются желваки». Отлично прочищает мозги и снимает усталость, как оказалось! Но Карим справился-таки с собой, и очень аккуратно взял у меня из рук компьютер.

Семидюймовый, как сказали бы в моем «старом» мире, тонкий и элегантный планшет в ладонях военного смотрелся хрупкой игрушкой. Совершенно не удивительно, что военные компы того же класса для офицеров делаются «в форме кирпича» — не только из соображений прочности и надежности, но и чтобы просто держаться удобно было. Или убить кого, если кинуть метко — руки генерал успел отмыть, но под ногтями грязь была подозрительно бордовой.

— Что за красные отметки? — несмотря на медведеподобные габариты (сидеть рядом оказалось неожиданно неуютно), Мамедов не стал тыкать пальцем в экран, а аккуратно указал, не касаясь сенсорного дисплея.

— Красные — отсутствие или повреждение отдельных боевых блоков или систем, — любопытная Светка практически влезла отцу на колени, а мне, чтобы видеть, про что говорю, пришлось фактически повторить её манёвр. — В данном случае — сброшено закреплённое в начале миссии навесное вооружение. БИУС пришлось избавиться от пустых направляющих для пуска НУРС и подвесных баков, когда в них исчерпалось топливо…

— БИУС? Избавиться? — перебил меня военный, наконец-то решивший прикоснуться к экрану и теперь вчитывающийся во всплывающие подсказки.

— Боевой информационно-управляющей системе. Когда Агата не обнаружила в точке ожидания транспортную платформу… — мне пришлось проглотить внезапно появившийся в горле комок, — …в целом виде, для повышения времени полёта ей пришлось сбросить всё с внешней подвески.

— «Ей»?

— Мы… в нашем конструкторском бюро… привыкли называть машину… в женском роде…

Перед глазами на каждое произносимое слово всплывали воспоминания: обстановка внутри «Каменного цветка», моя комната, столовая, наш подвал-лаборатория, Маркулов и другие мужики, даже водитель катера-«автобуса» Тархан. Дыхание всё-таки спёрло, и мне пришлось сделать пару глубоких вдохов-выдохов, прежде, чем получилось закончить фразу:

— …Обе машины.

— Далеев… Егор, — не иначе как генерал что-то такое услышал в моём голосе: на несколько секунд его лицо потеряло вид катящегося с горы булыжника, даже взгляд как-то… потеплел? — Кем ты сам работал?

— Программистом, — временная слабость покинула меня так же быстро, как и появилась, — занимался алгоритмами принятия решений и комплексным анализом информации. В течение четырёх лет.

— …

— А я тебе говорила, па! — влезла с непонятной мне репликой в разговор Светка.

— Это… действительно кое-что объясняет, — не дочери, а скорее сам себе ответил военный. Правда, тут же пояснил для нас свою фразу: — А я уже подумал, что «оружейный бек» окончательно еб… с глузду съехал. Когда школьника, пусть и дальнего родственника, сделал оператором такого оружия.

После такого заявления я секунду глупо таращился на Карима: с какого перепугу вдруг такой переход в беседе? Это вообще к чему было?

— Я не…

— Да я уже понял, — нетерпеливо перебил меня Мамедов, — но сам посуди: что я должен был подумать? Абишев, широко известный в узких кругах своими загонами по «благородным обычаям предков», мало того, что берёт под опеку отрока — засовывает его в свой оружейный проект. Кто угодно про родственника подумал бы, а не про то, что нашёлся парень с настолько редким талантом, что бек решил его подгрести под себя лично.

Помнится, Анна, перед тем, как на нас наткнулась Агата, тоже пыталась мне нечто сходное втолковать. Поговорить с принцессой особо не вышло — а теперь я никак не мог взять в толк, почему моё положение в структуре Тогжана внезапно показалось генералу важнее, чем характеристики единственного доступного сейчас тяжёлого вооружения?

— Так, с этим разобрались, продолжай доклад, — видимо, военному пришли в голову те же мысли, что и мне.

— Вторая часть «Каменного цветка», автономный наземный модуль, «изделие «Ирис»…

Про «цветок» мне пришлось рассказывать гораздо дольше — если в вертолётах Карим Ашотович, как и положено военному, разбирался, то про андроида с высокой степенью маскировки под человека ему вряд ли доводилось слышать. Имперские военные, насколько я знал, вообще отводили роли пилота, водителя техники или оператора боевых систем гораздо большее значение, чем в моём родном мире. Впрочем, неудивительно: более-менее продвинутый адепт Второго Пути мало того, что может, напрягшись, буквально заглянуть в будущее, пусть и на секунду-другую, но и кратковременно заставить подконтрольную технику совершить то, на что она обычно не способна. Заставить работать и не взрываться горящий двигатель, выполнить разворот под невозможным углом. Джедаи, блин — разве что телекинезом швырять подручные предметы не умеют!

У выбравших Путь Воина чудеса совершать не получается, зато скорость реакции и принятия решений для обычного человека запредельная. Неудивительно, что концепция беспилотных систем в Великой Империи прижилась только там, где без этого не обойтись: в ракетном оружии, на орбитальных объектах и тому подобном. Даже дроны-разведчики в ВС ВИ внедряются с ужасным скрипом — я уже не говорю про ударные системы. Потому идея заменить человека его электронно-механическим подобием для этого мира и этой страны была просто запредельно революционной, практически инопланетной. Хотя, казалось бы — при здешнем развитии микроэлектроники, освоившей процессоры на аллотропах углерода[9] нечто подобное лежит на поверхности…

В этот раз меня слушали не перебивая. Причём не только Мамедов с дочкой, но и Василь Долгин. Даже Жаргал смогла вылезти из своей скорлупы — мой рассказ отвлёк её от переживания свалившегося на голову несчастья.

— Беру свои слова назад, — Мамедов, когда мой голос стих, коротко покачал головой, — Абишев еб…ся на всю голову, мать его!

— Судя по тому, какие результаты показала Ирис, проект оказался… как минимум, перспективным, — осторожно возразил я.

Не то чтобы мне так хотелось защитить опекуна от нападок, в чём-то с генералом я был даже согласен: это нормально — выпустить тестировать боевого робота на населении мирного города, придав в качестве сопровождающего одного шестнадцатилетнего меня? Но за свою и вихревцев работу я не мог не заступиться:

— Для магов и идущих по Пути Духа андроид — очень неудобный и опасный противник.

Про то, что «цветок» завалил неполную роту воздушных десантников и ссадил с неба низколетящий вертолёт, я не стал отдельно напоминать — не думаю, что для Мамедова гибель ещё недавно своих людей — приятные воспоминания…

— Егор, — отец Светки теперь звал меня почему-то только по имени, — как ты думаешь, много за границами Великой Империи адептов? А магов?

— Э-э… — вопрос поставил меня в тупик. Как-то в школе этот вопрос обходился стороной, да и перед нами в техническом задании не ставилась задача противодействия именно необычным людям.

— В Европе магов нет вообще, а адептов едва ли с пару тысяч наберётся, — просветил меня военный, — ещё в Индии с десяток тысяч наберётся вместе тех и других, может быть — вот только там они скорее сразу на нашу сторону перейдут, если что. Индусы спят и видят, как стать частью Империи. А за Океаном подобных нам вообще по пальцем двух рук пересчитать: уж больно их менталитет с нашей философией, скажем так — конфликтует.

— Что логично нас подводит к выводу, против кого на самом деле бек Тогжан Абишев готовил свой «подарок», — внезапно подал из своего угла голос казак. — Понимаешь теперь, Егор, почему вашу лабораторию так качественно разнесли? Впрочем, судя по тому, что ты умудрился успеть натворить за время с начала мятежа — враги Императора перестраховывались не зря.

3

Последняя фраза Долгина мне очень не понравилась: произнес он её … отстранённо и мрачно-удовлетворённо, что ли.

— Звучит так, как будто ты заговорщиков чуть ли не оправдываешь, Василь… Петрович, — Мамедова тоже покоробили слова казака.

— Моё дело — беспристрастно оценить произошедшее… Раз уж не удалось предотвратить, — неожиданно холодно отозвался со своего места следователь, — а потом отразить в отчёте, Карим… Ашотович. Кстати, и тебе пора подумать о будущем… напарник.

— До будущего ещё надо дожить, — отец Светки разом закаменел: как будто вместо живого человека рядом со мной на диване внезапно оказался кусок скалы. Не знаю, как ещё иначе передать словами свои ощущения.

— С диверсионной машиной, «невидимой» для орденцев, и боевым вертолётом, работающим на обычном бензине и способном за пятнадцать минут безнаказанно пожечь половину зданий огромной военной базы? Я бы ещё попереживал, будь управление в руках у принцессы Анны, но боевой генерал, я думаю, с такими возможностями в руках с любой возможной ситуацией справится. Или я не прав?

Военный промолчал, а я встретился взглядом со Светланой — словно в зеркало посмотрел. Короткий обмен фразами, очевидно, нёс куда больше информации, чем мы услышали. Кое-что из невысказанных намёков я уловил, но явно не всё. И это повисшее молчание — тяжёлое, словно бетонная плита…

— Рано… решать, — наконец, словно через силу, выдавил из себя Мамедов. — Будет связь…

— И вот тогда точно будет поздно решать, — жёстко ответил Долгин, — нужно будет сразу действовать.

— В стороне остаться всё равно не получится, — генерал скупо покачал головой, — после всего.

— В Присяге нет ни слова про стороны, зато там написано про служение НАРОДУ Великой Империи, — выделил голосом смысловое ударение Василь, — мне нужно объяснять, почему?

— …Вот уж не ожидал, — медленно проговорил отец Светы после очередной паузы, по-птичьи склонив голову на бок и со странной интонацией, — такой внезапной… политической воли.

— Из петроградских окон полицейского управления Родина выглядит немного не так, как из генштаба или купеческого лабаза, — в голосе Долгина послышалась некоторая злорадность, — если кое-кто почувствовал себя солью земли, то это не значит, что он ею является. Есть свидетели, есть материальные доказательства — на первых порах более, чем достаточно. Для моего руководства перед законом все равны. Ручаюсь.

Пазл из слов и намёков у меня в голове с громким щелчком сложился. По идее, меня от посетившей картины должно было как минимум кинуть в нервную дрожь — но, видно, свой лимит переживаний я за последние полсуток исчерпал окончательно. Если кто не понял, двое взрослых дядек, пока императорская дочка рулила локомотивом, цинично и неторопливо делили шкурку неубитой принцессы, а также и мою, в нагрузку, так сказать. Делили не просто так, разумеется, а в рамках стремительно поменявшихся внутриполитических реалий и по инициативе доброго спецполицейского — но не похоже, чтобы у генерала Мамедова процесс и предмет торга вызывал такое уж сильное раздражение. Скорее, Карим Ашотович не хотел ничего решать в условиях недостаточной информированности, а вот его столичный визави для себя уже всё решил. И предлагал, ни много ни мало, использовать столь удачно сведший нас всех вместе случай для фактической покупки себе тёплого местечка под крылом у одной из групп власть имущих. У текущего правительства Великой Империи, если быть точным. Каково, а?

Я переводил взгляд с генерала на следователя и назад, одновременно пытаясь понять, что чувствую. А ничего: и капитана Долгина, и генерал-майора Мамедова легко можно было понять. Особенно последнего: отец дочки-старшеклассницы при любом раскладе по итогам произошедших в степи событий в самом-самом лучшем случае мог надеяться на отставку! Скорее всего, самовольно оставившего свой пост старшего офицера, допустившего натуральный заговор в своём подконтрольном хозяйстве, обвинят во всех грехах — кто бы не победил. Удобная такая фигура. Хорошо, если предпочтут всё замять, а не устроить по-тихому военный трибунал. Ну а что? Заговор под носом пропустил? Пропустил. Преступные действия подчинённых прикрывал, пусть и не зная о них — кто теперь проверит? Принцессу его спецназ пытался прикончить или захватить? Опять же, инфраструктура военной части основательно пострадала после налёта Агаты — я уже успел полюбоваться фрагментами видео, как там всё взрывалось и горело. Наверняка и без жертв не обошлось — в смысле, обычных солдат, а не только равновесников. Разумеется, Карим всё это прекрасно понимал и сам — даже если и не думал во время побега ни о чём таком, потом время было. Скорее всего, даже прикинул варианты будущих действий: всё-таки генерал, стратегии его учили. Вот только Василь нашёл, что предложить получше. Причём, очень может быть, что для всех — кроме шестой наследницы престола и Имперского Аудитора.

Решение Долгина было… полицейско-политическим, если можно так сказать. Смелым и дерзким, рискованным — по крайней мере, именно так я истрактовал слова папы Светки про «политическую волю». По объяснениям Анны я для себя решил, что страна, за вычетом простых людей и нейтралов в крупном бизнесе, правительстве и министерствах, условно говоря, раскололась на два лагеря: «партию мира» и сторонников Юрия. Похоже, это был, мягко скажем, однобокий взгляд на происходящее. Теперь, из намёков и недоговорок Василя выходило, что эти «нейтралы» как раз таки и образовывали третью политическую силу. Точнее, активизация двух других лагерей автоматом выделила её. И эта сила меньше всего желала оказаться в положении пожарного с пустым ведром в здании страны, где разгорается пламя гражданской войны.

В школе этого не преподавали, но сейчас, после всего услышанного, мне вдруг многое стало понятно — например, про тех же чиновников. В любом государстве любого мира, если это не «банановая республика», конечно, госслужащие так или иначе образуют… ну, пусть будут — кланы. Если сам умеешь жить и работать на положении ценного элемента госаппарата — глупо не передать свой опыт детям, верно? Опять же, традиции Великой Империи только приветствуют подобное — при условии, что сыны и дочери смогли обучиться и сдать соответствующие экзамены. Дети генералов начинают с ВТУ, откуда выходят сержантами, а дети чиновников — с юрфаков и высших экономических школ — всё логично. И представителям этих «кланов» до фонаря, кто там у руля государства… Пока не заденут их лично. Кого задел Император, раскручивая маховик той самой «неизбежной войны»? Да военных же, и крупных промышленников, и торгашей в основном. В других госучреждениях сторонников обеих сторон должно быть значительно меньше. Собственно, конфликт, не перешедший в острую фазу, их никак не задевал. Зато теперь… И господин полицейский явно хотел воспользоваться сложившейся ситуацией.

Что сделает хозяйка, если у неё в доме сцепились две кошки? Ходящий колесом клубок переворачивает мебель и бьёт хрусталь — просто так смотреть она не станет. Ведро воды на дерущихся может и не помочь, да и испортит пол, а вот вытолкнуть за дверь — самое то. А теперь — та-дамм! Вот вам, глава центрального полицейского управления, на блюдечке: вот свидетели и потерпевшие от действий заговорщиков — раз, вот технические устройства, доказывающие, что императорская семья сама готовилась к «жёсткому» решению конфликта — два. Ну и заодно, для полного счастья — представитель императорской семьи — тот, кто может описать происходящее «изнутри», и одновременно виноватый в части событий на Полигоне. Теперь находящимся у власти чиновниками и служащим не нужно будет выбирать, кого поддерживать или как сохранить нейтралитет — а повязать и тех, и других. Армия под «мирняками»? Не армия, а только её верхушка, в основном, да и у полиции есть свои спецы, вроде того же Долгина. Ну и притащивших такой жирный козырь в клювике «большие дяди» не забудут — особенно это Мамедова касается: сколько генеральских тёплых кресел освободится в одночасье! Один минус — фактически придётся предать тех, кто поучаствовал в спасении генеральской и полицейской задниц, сначала косвенно, а потом и прямо, а Анна ещё и Светку приютила-защитила, что для Карима тоже не пустой звук. Вот только — похоже, для меня это тоже будет лучший выход.

Я не забыл, как Соломин заставил меня лично отдать приказ на атаку военной части. Все остальные действия можно записать в самооборону, вплоть до сбитого вертолёта — он ведь тоже не для красоты пушками был вооружен. Даже угон поезда с некоторым скрипом проходит — к тому же там первую скрипку опять играл не я. А вот уничтожение материально-технического хозяйства Полигона — совсем другое дело. Засевшие там не угрожали лично мне — да и моим спутникам тоже. Опять же, Агата — как ни крути, тяжёлое оружие, которое очень сложно записать в оборонительное. Не знаю на счёт принцессы, а вот Имперский Аудитор явно имел на меня какие-то планы — иначе не стал бы изворачиваться и решать проблему чужими руками, пусть и формально. Да и у Анны опыт интриг гораздо больше моего — её, тем более, этому учили. Долгин же прямо сказал, что записал меня в свидетели действий представителя Рюриковых-Хэ Мин — в том смысле, что своей воли у меня было не больше, чем у планшета управления «умным оружием» в моих руках.

«Пахло», конечно, такое развитие событий… Что называется, отнюдь не розами. Да и по поводу своей судьбы я не обольщался — мною воспользуются, причём ещё без гарантии, как именно. Казак тоже может выдать желаемое за действительное — или даже «честно заблуждаться». Вот только в рассуждения Василя мне отчего-то верилось: как-никак, «человек системы». Кроме того, оказаться в зале суда — «немного» не то, что поймать пулю головой: участия в активном противостоянии между заговорщиками и Императором дальше я совершенно не хотел. И полусуток, знаете ли, хватило на всю жизнь!

— Значит — в Петроград… — как бы сам себе сообщил Мамедов.

— И как можно скорее, — в тон ему отозвался спецполицейский, — это в наших общих интересах, Карим Ашотович. Теперь.

— Да уж ясно, — внутри Светкиного родителя прямо на глазах словно сжималась невидимая пружина: лицо, «ожившее» во время разговора, вновь закаменело, движения стали скупыми и экономичными, — как только будет хоть какая-то связь, смогу… посодействовать.

Генерал взял в руки планшет, оглядывая его, словно видит в первый раз, и мне вдруг стукнуло: не отдаст. Но мужчина, словно пересилив себя, вернул мне компьютер:

— Спасибо за доклад, бое… Егор. Как ты понимаешь — ещё ничего не закончилось, так что — рассчитываю на тебя. Ты хорошо себя показал. Старайся, — мужчина запнулся, посмотрев на дочь, — старайтесь, пока всё не закончилось, держаться вместе, дети. А нам с Василем надо… обсудить с принцессой Анной и Дмитрием дальнейший маршрут.

— Надо? — кажется, казак не ожидал такого поворота событий.

— Надо, и прямо сейчас, — с нажимом повторил Мамедов таким тоном, что отбил желание спорить не только у Долгина, но и у открывшей было рот дочери, — а вы сидите здесь.

— Не знал, что ты умеешь управлять тепловозом, Карим Ашотович, — сквозь шум поезда от открытой межвагонной двери донёсся до меня голос следователя — и захлопнувшаяся створка опять отрезала все звуки, в том числе и голоса.

— Ты чего-нибудь понял? — Светка вскочила с диванчика, секунду постояла и со вздохом плюхнулась назад.

— К сожалению, да, — я крутил в руках свой терминал — такой мирный и привычный… И способный решить судьбу не только шестой наследницы Рюриковой-Хэ Мин, которую сейчас будут «уговаривать», но и, возможно, повлиять на будущее всей огромной страны. Достаточно дать команду Ирис — и та догонит мужчин. С андроидом, способным убить двумя выстрелами двух человек меньше чем за секунду, переговоры с Анной пойдут совсем не так, как без него. И никакой Путь не поможет…

— Почему это «к сожалению»?! — девушка сделала такое движение рукой, как будто хотела схватить меня за плечо и хорошенько тряхнуть.

— Все наши улетели к тёплому морю на самолётах, а мы — в Питер, да ещё и на поезде, — я не нашёл ничего лучшего, чем сморозить откровенную глупость. Планшет отправился в карман халата: нет уж, в эти игры — без меня. Сами разберутся, взрослые дяди и одна тётя — я вон, вообще биологически несовершеннолетний.

Моя одноклассница — бывшая, скорее всего — удивлённо хлопнула ресницами раз-другой: тоже не ожидала такой лапши на уши. Покачала головой и отвернулась. Жар давно уже опять сидела носом в спинку кресла — то ли заснула в такой неудобной позе, то ли просто очень не хотела никого видеть. Вот и славно — в конце концов, я тоже не против побыть в тишине… и, ради разнообразия, вообще ни о чём не думать. Будь что будет — а я уже нарешался за других и нагеройствовался. И мне тоже надо многое пережить в себе — да и просто как-то прийти в себя…

…Не знаю, сколько мы так просидели: трое молчащих подростков в раскачивающемся вагоне. Не засёк время — да и ладно: зато действительно удалось соскользнуть в медитацию — и ни о чём не думать. До тех пор, пока тишину не прервал громкий писк планшета. Агата приняла сигнал гражданского спутникового ретранслятора — поезд вывез нас из зоны радиоблокады.

4

Как иногда мало нужно, чтобы почувствовать себя клиническим идиотом.

ВНИМАНИЕ! Доступна спутниковая сеть передачи данных.

Реактивация ранее приостановленного протокола восстановления контроля над АВМ:

Запрос на удалённое подключение……. нет ответа от основного сервера.

Запрос на удалённое подключение……. нет ответа от резервного сервера-1.

Запрос на удалённое подключение……. нет ответа от резервного сервера-2.

ВНИМАНИЕ! ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СИТУАЦИЯ: ПОТЕРЯ СВЯЗИ С ЦЕНТРОМ УПРАВЛЕНИЯ. ЗАДЕЙСТВОВАН ПРОТОКОЛ АВАРИЙНОГО ВОССТАНОВЛЕНИЯ ДОСТУПА:

Голосовой вызов на аварийный номер-1…… абонент недоступен.

Голосовой вызов на аварийный номер-2…

Только на этой строчке лога моя голова наконец-то заработала, и я остервенело застучал по экранной клавиатуре:

>Отменить выполнение аварийного протокола восстановления доступа.

Аварийный протокол деактивирован.

Протокол восстановления контроля повторно приостановлен.

Успел… мать-мать-мать. Пришлось вытереть лоб рукавом, заново размазывая грязь: за несколько секунд успел вспотеть. Счастье, что хватило мозгов не орать на весь вагон команду голосом: вот Жар и Светка были бы счастливы! А уж что рассказали бы Мамедову и Долгину…. Ещё хорошо, что когда мы с Маркуловым забивали номера в листинг — сначала вписали свои, затем стационарные телефоны «Цветка», и только потом — начбеза и ещё пары людей Абишева. Учитывая, что персональные голосовые ключи-пароли для получения полного админского доступа есть у каждого из них — остается только гадать, какой приказ мог свалиться компьютерной системе управления «сверху». И как бы БИОС его поняли… И ведь тогда, перед началом испытаний «на местности», такая параноидальная мера казалась очень даже не лишней — мало ли, что может произойти? Протоколом так ни разу и не воспользовались: не удивительно, что я про него раньше не вспомнил. Кстати!

>Редактировать список администраторов.

Сохранено: одна активная учетная запись.

>Редактировать список операторов.

Сохранено: одна активная учетная запись.

>Отключить протокол восстановления контроля.

>Отключить автоматическую синхронизацию с внешними серверами «по воздуху».

>Очистить список серверов.

>Очистить список телефонов.

>Очистить список электронных адресов.

Сохранено.

Всё. Хрена с два теперь кто у меня Ирис и Агату отнимет! А теперь можно и подумать, что я только что натворил, и как мне это аукнется…

Ещё вчера одно известие о том, что мне в одиночку придётся контролировать экспериментального диверсионного андроида, причём не на полигоне в глубине степи, а в городе — вызвало мощный дискомфорт. Я даже опекуну-беку не постеснялся позвонить — настолько меня свалившееся задание «прогулять» Ирис выбило из колеи. Однако теперь, после всех «приключений» вечера, ночи и утра, сама мысль о том, что я могу остаться без своих подопечных… Ну, не стоит юлить перед самим собой: я испугался. Просто струсил. «Девочки» спасли мне жизнь — причём обе и не по разу. Особенно внушительно получилось у «цветка», буквально вставшей между мною и ужасами террористической бойни, развязанной солдатами Ордена равновесия в Ундерхаане и окрестностях. И возможность лишиться этой защиты сейчас, когда поезд в прямом смысле слова везёт меня в неизвестность? Ну уж нет! Правда, в моём решении был ещё один… гм, нюанс.

По-хорошему, сейчас, как только появилась связь, я должен был немедленно дать знать о себе Тогжану Абишеву. И уж точно не должен был обрезать все админские права, кроме своих. Ведь и Агата, и Ирис мне не принадлежат: и наземный, и воздушный автономный модули построены на деньги монгола-аристократа. То есть, фактически, я взял и присвоил себе чужую собственность. Но тут как раз можно отбрехаться: кто знает, что уцелело на месте лаборатории после взрыва? Или кто… К слову сказать, на точке возврата Агаты тоже не было трупов: сгоревший СВП-катер был, а вот людей ни в каком виде — нет. Могли кого-то и раненым взять: это случайно уцелевшего мальчишку-свидетеля можно грохнуть не раздумывая, а вот взрослый ученый-оружейник — определённо ценный «приз». Даже если террор-группа наткнулась на испытателей случайно — было трудно не догадаться, что посреди степи они не загорать остановились…

Последняя мысль показалась мне особенно неприятной: к мразям, с радостью стреляющим в женщин и детей, в плен не дай бог попасть. Всколыхнувшаяся было надежда, что кто-то из «Каменного цветка» мог выжить, сменилась иглой боли в груди: ночь они вряд ли пережили. Были бы нужны представителям «партии мира» технологии «оружейного бека» — шайтана с два они стали бы рушить мой дом так, что из-за горизонта взрыв было видно. Твари!.. Твари, с которыми я ничего сделать не смогу… сейчас. Под меч и автомат Ирис попали шестёрки, а Агата вообще по большей части навела шороху среди в тёмную используемых солдат. Те же, кто «дёргал за ниточки» и продолжает сейчас увлекательную игру «подели власть», вообще могут выйти сухими из воды… Если, конечно, план Долгина не сработает.

Недавний разговор из намёков и недоговорок между следователем и генералом — вот вторая причина, почему я не стал пытаться связаться с опекуном. Абишев, как ни крути, был замазан в политике — фигура его масштаба не могла остаться в стороне, очевидно. Честь главы древнего аристократического рода для Тогжана не была пустым звуком… Но то было в мирное время, когда все старательно «играли по правилам». И то моего опекуна молнией приложили. Кто я для бека сейчас? Ценный, чудом уцелевший ресурс, или совершенно ненужный сейчас свидетель, да ещё и с материальными уликами, которые можно использовать против него? И даже в случае ценного ресурса не пошлют ли оператора уникальной боевой системы, грубо говоря, на передовую внезапно ставшего «горячим» внутригосударственного конфликта? Если уж Соломин с принцессой не постеснялись меня использовать… В конце концов, отправил же он меня на одиночное испытание андроида. Да, Ирис показала себя выше всяких похвал — но до проверки боем никто не мог поручиться, что у БИУС всё настолько хорошо получится… У обеих.

Проклятье. Из всех меня окружающих я по-настоящему могу доверять только антропоморфному роботу и беспилотному вертолету. Это даже как-то… смешно! Я заглянул во всё ещё открытую консоль и убедился, что спутниковый радиоканал Агаты используется на 99,8 %. БИУС вертолета интенсивно перетряхивала Глобальную Сеть, выискивая любые карты местности, и сохраняла их во внутренней памяти, одновременно сопоставляя и анализируя, честно поделив последнюю задачу с Ирис. «Девочки», в отличие от меня, рефлексией не страдали и занимались делом… В очередной раз самостоятельно себе его придумав. Безо всякой команды, разумеется. Твою мать…

— Что-то случилось?

Ну, разумеется. Планшет пропиликал достаточно громко, чтобы обратить на себя внимание Светки. Теперь она смотрела на меня с нарастающим беспокойством. Второй взгляд я поймал от встрепенувшейся в своём кресле Жар.

— Спутник опять работает, — помедлив, сообщил я. Удивительное дело: рядом с двумя испуганными девчонками моя благоприобретённая паранойя словно ушла на дно.

— Так это же здорово! — Мамедова аж подпрыгнула на диванчике от избытка чувств, — надо папке скорее сказать!

Я открыл рот… и закрыл, подавив желание пару раз стукнуть себя кулаком по лбу. Компьютер у меня в руках был единственным средством связи на всю нашу группу, не считая телефона Долгина: свой мобильник я вчера вечером попросту выкинул, Джимбинову вообще выволокли из собственного дома ублюдки-орденцы, у дочери генерала и принцессы все средства связи погибли вместе с вездеходом Анны. Ну а Карим с Василем натурально бежали из-под стражи: пусть их и арестовали неправомочно, но отнеслись к узникам на полном серьёзе — какие уж там телефоны. Видел я запястья Мамедова-старшего: сплошная полоса содранной кожи, одна запёкшаяся рана — и адский кровоподтёк по краям…

— Пойду к тепловозу, — ничего не оставалось, как оторвать свою задницу от мягкого и выбраться наружу через межвагонную дверь… Или нет. Что-то впрок мне отдых явно не пошёл — откровенно туплю.

— Агата, — я перебрался на открытую площадку товарного вагона и теперь мне приходилось напрягать голос, перекрикивая в микрофон шум состава, — ты сейчас подключена к мобильному телефону Дмитрия Соломина?

— Ага! — радостно отозвалась БИУС, — контролирую все средства связи в пределах радиуса действия «Осоки»[10]! Правда, это всего триста метров, если я не в воздухе…

— Стоп, — я остановил словоизлияния программы, — хочешь сказать, ты всё время после приземления…

— Ага! Агата умная?

— Просто словами не передать, — с чувством сообщил вертолёту я, и, чуть подумав, спросил: — После появления спутниковой сети, были звонки?

— Один.

— Проиграй мне его… — я подумал, и неожиданно для себя неуверенно добавил: — пожалуйста…

— Ха-ай!

«Всем сотрудникам Лазурного Дворца, находящимся вне пределов Пекина: отмена всех текущих операций. С момента получения этого сообщения вы вольны действовать самостоятельно, исходя из собственного видения ситуации или прекратить активность до особого распоряжения. Как только ситуация изменится — оповещение будет доведено по всем стандартным каналам. Если вы желаете прослушать сообщение ещё раз — нажмите «один». К сожалению, возможность оставить сообщение через автоответчик горячей линии временно отключена. Любые сообщения отправляйте по стандартным каналам.»

Или я чего-то не понимаю, или сейчас я своими ушами услышал приказ Юрия его личной «разведывательной гвардии» перейти на нелегальное положение, надо думать и инструкции, какие надо, на всякий случай есть. И эта фраза — «вне пределов Пекина»… Шайтан. Похоже, несмотря на срыв наступательных планов противников — Император и не надеется решить дело миром, даже на время. Твою ж ма-ать…

5

— Ты сейчас слышишь разговор через микрофон телефона? — идти и предупреждать о возможности наладить связь было уже бессмысленно. И без меня разобрались, взрослые дяди и тёти. А ещё я поймал себя на мысли, что не могу сделать никаких далеко идущих выводов из прослушанного сообщения, кроме самого очевидного — ничего хорошего в ближайшее время ждать не приходится. Но что делать, если у меня банально нет нужного опыта и знаний? Разве что… послушать умных людей «в теме»? Тем более, в салоне вагона я уже насиделся, а тут ветерок приятный, солнышко светит… и нет лишних ушей.

— Подтверждаю, — как мне показалось, с лёгкой заминкой отозвалась БИУС.

— Тогда начинай трансляцию.

— …решение как можно скорее добраться до Петрограда…

— Мне разрешили действовать на своё усмотрение, а не на чужое, — голос Соломина я услышал практически без искажений, в отличии от предыдущего. Программное обеспечение станции РЭБ позволяло не только удалённо контролировать чужие средства связи в радиусе действия, но и вычленять информационный сигнал из шумов. Основанный на том же принципе алгоритм использовали управляющие модули воздушного и наземного модулей: каждое слово в человеческой речи выделялось и звучало очень разборчиво, зато тембр часто менялся до неузнаваемости, и неприятно резал ухо слушающего.

— Время уходит, решать — и действовать! — нужно уже сейчас.

— Господин Долгин, вы, простите, карту Монголии помните? — даже через все искажения голос Анны звучал устало. — Весь выбор, что есть у нас — повернуть на стрелке на юго-запад в Улан-Батор или продолжать подниматься на северо-восток — к Транссибу. С учётом того, что после столицы округа все линии строго однопутные, а также рекордно низкое по стране число станций с разъездами, заранее ясно, какой именно путь мы используем.

— Кроме железной дороги существует масса гораздо более свободного в выборе пути транспорта… и некоторые виды гораздо более скоростные, кстати, — совершенно спокойным голосом, разительно отличающимся от импульсивного призыва действовать, прозвучавшего буквально несколько секунд назад, казак указал собеседникам на важный, по его мнению, факт. Опасный тип.

— Нет, её высочество права, — подал, наконец, голос Мамедов, — «журавли»[11] должны были подходить к Полигону с почти сухими баками, ближайшая полоса, где они могли экстренно сесть — аэродром столицы округа. Это не считая того факта, что все, кто смог ускользнуть от боевиков заговорщиков в Ундерхаане, попытаются пробиться именно в Улан-Батор. Те, кто планировали перехват контроля над войсками во время учений, не могли последнего не учесть…

— Кроме того, железнодорожный состав гораздо труднее незаметно уничтожить или даже остановить, в отличие от автомашины… или самолёта, — я отчётливо расслышал крохотную заминку в речи Соломина: даже для Имперского Аудитора падение с неба, как выяснилось, не прошло даром.

— Зато проще отследить, — опять спокойно, даже расслабленно прокомментировал Василь.

— Вовсе нет. Имперская железная дорога — закрытая структура. Этакое государство в государстве — простите за такое сравнение, ваше высочество. Своё делопроизводство, своя охрана, своя инфраструктура… Со стороны, даже по официальным каналам, получить информацию оперативно и без купюр… может быть сложно.

— Разумеется, люди Императора не могли оставить такую структуру без внимания…

— Кстати, на счёт внимания: не слишком ли надолго осталось без оного подрастающее поколение? — Соломин показал класс, ничего не ответив на реплику оппонента и мастерски переведя разговор. Вот только тему он выбрал совсем не ту, которая меня бы устроила.

— Куда они денутся с движущегося поезда? — попытался отмахнуться генерал. Вотще.

— Ваша дочь и бедная девочка, лишившаяся родителей — скорее всего никуда. А вот на счёт Егора… и его технических средств — я бы не был так уверен…

Вот ведь с-сука! Вряд ли девочки запомнили точное время, когда я вышел, так что… Так что — планшет в карман халата и быстро на крышу грузового вагона по штатной лестнице, костеря попутно слугу Императора на все лады. Я ему это очередное «путешествие» по поезду припомню, обязательно. Ладно, топливо Агате залить — но сейчас-то… Сволочь. На ходу переместиться между хвостом и головой состава, не состоящего из пассажирских вагонов, можно было только так — поверху. Приходилось почти ползти на карачках, судорожно цепляясь за низкий и хлипкий леер. А шайтановы попутчики по дёргающемуся под ногами настилу ходили как по паркету — все. С-суки. Причём Карим Ашотович вообще пренебрегал спусками и подъёмами. Своими глазами видел, как этот двухметровый шкаф без напряжения перепрыгивает(!) сцепки на ходу. Подобный трюк в исполнении Ирис — ещё ладно, но когда такое совершенно спокойно откалывает немолодой уже офицер, последние пять лет безвылазно протиравший штаны и перекладывавший бумажки в кресле командира пусть даже важной, но совершенно тыловой части… Путь — Путём, но отец Светки — не отшельник и не выглядит человеком, отдавшим всего себя самосовершенствованию. Да уж, шутка про стройбат, которые такие звери, что им даже оружие не дают — в этом мире даже не шутка…

— Ирис, поиск и анализ информации по ключевым словам: Монголия, второе июня, учения, внезапная проверка боеготовности.

— Ищу. Тебе придётся немного подождать, Егор, — мягким и мелодичным голосом ответила мне БИУС через динамики планшета. Я заметил, как Мамедов едва заметно поморщился — в отличие от Долгина, изображавшего доброжелательное любопытство. Или не изображавшего — шайтан его знает. Вроде это профессиональный навык для следователя — изобразить то или иное чувство: для опроса свидетелей или на допросе подозреваемого там? Вот Рюрикова-Хэ Мин и Соломин вообще никак не реагировали — привыкли уже, столько времени пообщавшись с моими подопечными.

— Готово, — андроид справилась меньше чем за минуту, и, уверен, 99 % времени заняла передача информации через спутниковый канал: гражданский мобильный доступ в Глобальную Сеть в Великой Империи был не особо быстрый. — Чрезвычайная ситуация на территории проведения учений в Центральной Монголии. Первое упоминание — сорок минут назад, новостная лента Министерства Обороны ВИ. Известные подробности на текущий момент: множественные возгорания, включая склады горюче-смазочных материалов, сводная группировка войск уверенно держит ситуацию под контролем. В район чрезвычайной ситуации будет отправлена специальная техника и люди — если возникнет необходимость. Данных о пострадавших нет. Есть неподтверждённые сведения, что условия ЧС воспроизведены искусственно — именно отработка противодействия техногенной, природной или смешанной катастрофе является настоящей программой учений. Это вся доступная на данный момент информация. Отметки «срочно» применительно к новости нет… и вообще, упоминания крайне скупы и подаются… в спокойном тоне.

В кабине тепловоза повисла тишина — если, конечно, не считать гула мощных дизелей и уже привычного стука колёс. Правда, пока мои спутники «переваривали» услышанное, лично я прикидывал, как быстрее свалить куда-нибудь в уголок, где меня оставили бы в покое и хорошенько покопаться… хотя бы в логах работы эвристического алгоритма БИУС — сомневаюсь, что смогу за вменяемое время разобраться в изменениях внутри системы принятия решений. Спокойный тон, видите ли… Спокойный тон! Причём Ирис ещё и выделила последнюю фразу этакими еле слышными нотками сомнения — мол, не совсем уверена она, почти — но не совсем. Разумеется, понятия об эмоциях в программное обеспечение управляющих систем введены были — иначе как обеспечить работу социальной мимикрии? Но введены упрощённо и, как бы сказать… схематично, вот. Отсюда и своеобычная преувеличенная жизнерадостность Агаты: поигрался я с настройками всласть, добиваясь иллюзии общения с неунывающей молодой девчушкой — всё равно программный модуль мимикрии в дроне никто в здравом уме на заданиях активировать не собирался. Ведь никаких эмоций на самом деле БИУСы не испытывали, и испытывать не могли, разумеется. Уверенность или неуверенность в тоне выбиралась как иллюстрация процента достоверности информации на основе статистического анализа. Тем не менее слова про тон…

— Этой твоей Ирис можно верить? — нарушил паузу Мамедов, заставив меня сбиться с мысли.

— Компьютер ничего не выдумывает, компьютер выполняет поставленное задание и выводит результат, — сообщил я Светкиному отцу, открывая публичную новостную страницу Министерства Обороны и демонстрируя остальным экран планшета. Генерал переглянулся со следователем и ещё сильнее помрачнел, лицо посланника Лазурного Дворца тоже особой радостью похвастаться не могло.

— Вслух скажите, я сейчас слишком устала, чтобы разгадывать шарады, — Анна потёрла лоб и отвернулась к приборной доске, что-то на ней переключив.

В кабине пятерым было откровенно тесно: собственно, она и рассчитана была на двоих, максимум троих человек. Я так и не понял, почему встретившие меня на полпути к локомотиву Василь и Карим не отвели меня назад в вагон, ну или как минимум не попытались узнать новости на месте. Может, спич принцессы на тему железнодорожной сети Империи убедил их, что мы все пока в одной лодке?

— На Полигон совершенно очевидно было совершено военное нападение, — отец Светки медленно сжал и разжал кулак, — не диверсия, не возгорание по халатности. Даже слепой бы не перепутал. Но — «чрезвычайная ситуация». И при этом — режим чрезвычайной ситуации таки объявили. Даже людей и технику не выделили — только пообещали «в случае чего», причём ещё и с намёком, что так и надо. И ни одна собака не вякнула, хотя все заинтересованные лица должны быть в курсе! Слишком масштабная была операция с переброской переподчинённой войсковой группировки, и ставка в ней была после начала реализации только на скорость: шила в мешке не утаишь. Но — тишь да гладь и божья благодать! Как будто и не было ничего…

— Запретный город, а, значит, и Император — определённо в теме, — как бы невзначай продемонстрировал остальным свой телефон Дмитрий.

— Отец не хочет и никогда не захочет гражданской войны, — не отрывая взгляда от лобового стекла сообщила принцесса. — Можете думать о Юрии что угодно, но папа — хороший человек и настоящий патриот. Люди — все имперские подданные, а не только личные вассалы — и страна для него на первом месте. Император сделает всё, чтобы защитить свой народ. Даже если это будет стоить ему жизни.

«Даже если это будет стоить жизни и кому-нибудь ещё…» — я скорее угадал по губам, чем расслышал слова Долгина. Адресовал он это послание определённо не мне, но какой бы то ни было реакции не добился.

— Почему молчит «партия мира» — тоже понятно, — демонстративно проигнорировав следователя, продолжил Соломин. — Считают, что их планам нанесли урон силы Императора…

— Что недалеко от истины, — опять вклинился казак.

— …значит, они на некоторое время будут заняты перегруппировкой наличных сил и переключением на резервный план: надо исходить из того, что он у них есть.

— И сторонники Юрия просто будут на это смотреть и выжидать, — не скрывая сарказма, ещё раз вклинился Василь. В этот раз он всё-таки добился некоторого эффекта: Дмитрий на секунду замолчал, а потом подчёркнуто-спокойно и развернуто, с расстановкой, объяснил:

— Нет. Конечно не будут. Но не будет и никаких громких заявлений, и уж тем более массовых акций.

— Но и «партия мира» не отступится, — упорно продолжал гнуть свою линию спецполицейский, — не после того, на что они пошли.

— Вероятно, это так, — теперь Имперский Аудитор неотрывно смотрел только на своего оппонента и, хотя взгляд этот был предельно спокойным, я бы на месте Долгина заволновался. Но тут Василь смог… удивить. Меня — так уж точно, про остальных не уверен.

— Заговорщики не отступятся, Юрию и его людям некуда деваться, но они заранее готовы претерпеть за подданных Великой Империи, пусть даже и не совсем справедливо, — вот теперь следователь говорил предельно серьёзно, и говорил не нам, а конкретно Анне, — но никто не готов и не может остановиться сам…

— Я согласна, — шестая наследница престола Великой Империи чётко выговорила это в стекло, прерывая полицейского, но потом всё-таки обернулась и прямо, глядя глаза в глаза мужчине, повторила: — Я, Анна Рюрикова-Хэ Мин, согласна последовать в вашем сопровождении в Петроград… и дать там показания. Если это необходимо Империи — да будет так.

6

— Ар-рх, ну почему так долго? — Светка прорычала-проныла свою фразу вполголоса, но так прочувственно, что я не удержался и ответил.

— Это железная дорога. Нельзя просто взять и поехать…

— Да знаю я! — перебила меня наша школьная «звезда». — Невыносимо тут сидеть и просто ждать. Все на нас пялятся!

— Н-да? — я со всем возможным скепсисом посмотрел на девчонку, потом выглянул в «своё» окно через специально оставленную щель между опущенными шторами. Станция, на одном из боковых путей которой вот уже минут двадцать отстаивался наш состав, по монгольским меркам могла, наверное, даже считаться крупной. По крайней мере, она не выглядела веером не слишком ухоженных путей среди моря ковыля — как тот тупик у Полигона. А тут все рельсы блестят накатом, под каждой веткой — ровненькая гравийная подушка без единой зелёной былинки, а где трава всё-таки растёт — подстрижена газонокосилкой. Да что там — стрелки автоматические; светофоры не просто есть один на горловине, а на каждом разъезде и постоянно включены. Опять же — столбы фонарные, какие-то поставленные на попа и ровно выкрашенные серебрянкой цистерны, трубопроводы, зданий не одно, а целых четыре. Цивилизация, мать её! Даже небольшой посёлок в отдалении виднеется.

Вот чего не было — какого-то особого внимания со стороны местных. Не сказать, что безымянная для меня станция выглядела прямо вымершей — но людей я заметил трижды: механика (или кто он там?), неторопливо осмотревшего оси стоящего поодаль состава, прошедшую с деловым видом к самому большому дому тётку с внушительной кувалдой на плече и ещё одного мужика в синей форменке и фуражке. А так — пустота… Ну если не считать тройки местных дворняжек, лениво спящих в тени одного из баков. К слову сказать, ни одного поезда за время ожидания мимо нас тоже не прошло — хотя, как я понимаю, мы сейчас как раз стояли возле линии, соединяющей столицу округа и Транссиб.

— Успокойся уже, — посоветовал я блондинке, так и не разглядев никого, кто хотя бы теоретически мог следить за нами.

— Не могу! — девушка съехала спиной по стене на пол, зажав автомат между колен. — Папа хоть часового изображает, а Анна в кабине, у рычагов. А мы тут стоим как мишень в тире! Невыносимо!

Перед въездом на станцию Долгин тщательно проинструктировал нас как себя вести — в том числе категорически запретил маячить в полный рост или просто сидеть на стульях. Объяснил, что в первую очередь стреляют всегда по окнам. Нам — это мне, Мамедовой, Джимбиновой… и Ирис. Последнюю пришлось отозвать с наблюдательного поста: часовой в составе, следующим из армейской части — это нормально, но он должен быть хотя бы в военной форме… И, желательно, более-менее чистым. Сейчас андроид «держала» вторую сторону вагона, точно так же сидя на полу с автоматом в компании Жаргал, изредка выглядывая сквозь специально оставленную прореху в занавесях. Тяжёлые «портьеры» штабного вагона, к слову сказать, пришлись очень даже в тему: летнее степное солнышко жарило вовсю, и температура в салоне вагона постепенно поднималась — но не так быстро, как если бы лучи могли свободно проникать внутрь.

— Если на нас захотят напасть — Жаргал первая это почувствует, — без особой надежды я попытался воззвать к загадочным глубинам разума генеральской дочки, — так ведь, Жар?

Жрица, с безучастным видом сидящая на полу под «своим» окном, поймала мой взгляд, и после небольшой паузы кивнула. Проклятье! Сердце в очередной раз болезненно сжалось: к моменту, когда мы вынуждены были оставить девушку в степи — она почти оправилась после всего, что с ней произошло за последние безумные двенадцать часов… По крайней мере — мне так казалось. Потом, когда мы сажали её в поезд — Жар выглядела подавленной и какой-то отстранённой… но не настолько же! Что такого могло произойти за те сорок минут, пока мы с Соломиным переливали топливо Агате? Одна надежда — в нашей компании она опять постепенно «оттает»…

— …надо было Агату не укрывать брезентом, а поднять в воздух.

— Что? — я так задумался о потерявшей родителей однокласснице, что пропустил мимо ушей начало очередной жалобы блондинки.

— Перестреляют нас тут, вот что! — Светка опять нервно выглянула в окно. — Так хоть с воздуха поддержка была бы…

— Да, висящий над составом боевой дрон — то, что надо, чтобы не привлекать к себе внимания, — ядовито отозвался я. Постоянное капанье на мозги раздражало, но и попросить заткнуться собеседницу я не мог: лучше уж так, чем действительно в тишине сидеть и тихо сходить с ума.

— Отлетела бы в сторону и повыше, — отмахнулась генеральская дочка, — заодно и посмотрела бы, есть за нами погоня или нет.

— Ещё лучше — засветить на радарах неопознанный летательный аппарат, особенно после того, как кто-то с воздуха разнёс вдребезги и пополам одну из самых крупных военных баз в Монголии! Всё равно что стрелку нарисовать «эй, мы тут!»

— Ты же бате втирал про невидимость для радаров, сама слышала!

— Не невидимость, а малозаметность, — педантично поправил я, — невидимость достигается комплексом мер, кроме специальной формы корпуса ещё и полётом на сверхнизких высотах, и комплексом радиоэлектронной борьбы. А ещё бесшумным режимом роторов, эффективным рассеиванием тепла двигательных систем и тем, что чёрную машину на фоне тёмного ночного неба нифига не видно, блин! И потом, выпусти мы машину в полёт, как бы назад сажали? На ходу? Так тут электрификация есть над основным ходом, если ты не заметила. А остановиться и простоять сколько нужно не выйдет — расписание…

— Да поняла я всё, не капай на мозги, а? И без того тошно, — дёрнула уголком губ Светка, в очередной раз аккуратно выглядывая наружу. — Кто-то идёт в нашу сторону от станции. Это… Соломин!

Через невыносимые пятнадцать минут наш поезд тронулся, и, набирая ход, вышел на линию в сторону восточной Сибири. Как и обещал посланник Лазурного дворца — с железнодорожниками общий язык ему удалось найти без проблем.

И опять: стук колёс, плавное покачивание вагона да долетающий шум дизелей тепловоза. Всего изменений — оставшаяся при мне Ирис и периодически ненадолго составлявший компанию кто-нибудь из взрослых. Мамедов, — большое ему спасибо! — сразу после той станции, где мы стояли, притащил коробку сухих армейских пайков, а Долгин в какой-то момент даже позволил себе прикорнуть в свободном кресле минут на сорок. Только Анна не появилась ни разу — сменить её было по-прежнему некому…

Но это что касается нашего ужавшегося до считанных квадратных метров микрокосма. А снаружи… Снаружи была Великая Империя, которую я, как сообразил только сейчас, раньше толком никогда и не видел. То есть видел — на фотографиях, в телепередачах и в видеороликах, доступных через Глобальную Сеть — но не лично. Вокруг расстилалась холмистая равнина, порой переходящая в нечто напоминающее низкие горы: трава, опять трава, изредка камень и ещё реже отдельные деревья и небольшие рощи. И попадающиеся тут и там следы присутствия человека. Не только железнодорожные столбы, светофоры, мосты и насыпи и прочие важные, но привычные инфраструктурные объекты главной логистической централи округа. Чем дальше на север забирался наш короткий состав, тем чаще попадались утопающие в зелени деревни и даже городки, а между ними то и дело мелькали поля в низинах — в какой-то момент обзаведшиеся тонкой, но густой каймой лесополос…

Наверное, нужно было использовать выпавшее свободное время как-то более продуктивно: заняться разбором изменений, накопившихся в когнитивных модулях обеих БИУС, следить за новостями через Сеть и попытаться самостоятельно разобраться, что же всё-таки происходит сейчас в стране, поспать, наконец… Но я сидел и смотрел в окно. Смотрел — и всё никак не мог насмотреться. Не могу сказать, что накатила какая-то прямо невероятная апатия, что руки опускались — нет, ничего такого. Просто… просто с каждым появившимся в поле зрения и исчезнувшим за хвостом состава приметным зданием, деревом или камнем, с каждым промелькнувшим навстречу поездом словно кто-то невидимый снимал с моей души очередной камень. Я и не заметил, как много их накопилось — этих шайтановых камней. События, что я пережил, не успев осмыслить — возвращались ко мне… и, покрываясь едва заметной патиной, превращались в воспоминания.

Вот Ирис исчезает — и появляется над двумя обезглавленными трупами с мечом в руках, вот я хватаю и тащу на руках потерявшую сознание Жаргал. Вот с рёвом турбин над самой головой проносится десантный Ми-8, оглушительно лупя вдоль улицы из штурмовых пилонных пушек. Вот я смотрю в лицо своей мёртвой учительницы истории, так до конца и не выпустившей из рук лук, а рядом со мной стоит настоящая, пусть и очень бледная и грязная, наследная имперская принцесса… Вспышка — событие, вспышка — на мгновение возвращаются все чувства и ощущения момента прошлого — и медленно гаснут, чтобы остаться со мной навсегда редкими ночными кошмарами и болезненным, но полезным опытом. Наверное, лучше бы мне в будущем постараться не ездить по этой дороге на поезде, а если выпадет — ни в коем случае не смотреть в окно. Совсем не те чувства, из-за которых хочется испытать дежавю.

Именно с этой мыслью я очнулся от своего… транса. Занятно как: в спокойной обстановке впасть в подобие медитации мне удавалось с огромным трудом и ненадолго — а тут как по учебнику вышло. Три с лишним часа! Чудеса… Зато — действительно полегчало. Состав движется, Светка развалилась в своём кресле и довольно мелодично сопит носом во сне, а Жар, похоже, последовала моему примеру. Надеюсь, ей тоже станет лучше… Я взялся за планшет, и мысленно скривился: одна мысль о чтении свежей прессы вызывала почти реальную тошноту. Вряд ли прочту там что-нибудь обнадёживающее, а вот настроение себе с гарантией испорчу. Нас не догнали, не поймали и не остановили? Хватит и этого. Лучше попробую разобраться, что сейчас происходит в «мозгах» моих подопечных — и что уже произошло. Прежде чем начать, я машинально посмотрел на привычно устроившуюся чуть поодаль Ирис… и со вздохом упихал планшет в карман. Не судьба, похоже. Придётся сначала заняться… более очевидной проблемой.

— Она что, ничего не чувствует? — с любопытством поинтересовалась Светка, едва не заставив меня выронить платок. Ш-шайтанова сталкерша — не только успела проснуться, но и подкралась так, что я ничего не услышал.

— Чувствует, но не так, — я расправил многострадальный кусок ткани, весь в тёмных разводах: по-хорошему платок стоило выкинуть, вот только другого у меня не было. — В смысле, ощущает давление на кожу — для этого там есть специальные датчики, но для БИУС это просто факт, никакой непроизвольной реакции мы не запрограммировали.

— А если муха сядет на лицо? — спросила и, представив результат, сама же скривилась блондинка. — Фу!

— Ирис — экспериментальный проект, — уже привычно ответил я, — мы не все базовые функции доделать успели, а ты про естественную мимику говоришь. Даже куда менее сложные изделия после разработки доводят годами, что говорить о человекоподобном роботе?

Я вроде бы отыскал на полотне более-менее чистый фрагмент, и, заново свернув свой инструмент, принялся аккуратно стирать с виска «цветка» очередной застывший мазок жирной грязи. Пятно успешно размазывалось по коже андроида, но оттираться упорно не желало, наводя на мысли о необходимости взять образец смеси и сохранить пробу до лучших дней: продам химикам, как особо стойкое покрытие для военной техники, и озолочусь! Тьфу, блин…

Пока я продолжал сизифов труд, моя одноклассница вышла из-за моей спины… и с задумчивым видом ткнула андроида в щёку пальцем. Попыталась ткнуть, точнее — в последний момент Ирис едва заметно отклонила и повернула голову, и движение не достигло цели. При этом БИУС умудрилась не отстраниться от моей руки. Глаза человека и замаскированные под таковые фоторецепторы машины встретились… и наша школьная «звезда» стремительно отдёрнула конечность, едва ли не отпрыгнув на шаг назад.

Я заглянул в лицо робота — лицо как лицо, давно знакомое до мельчайших подробностей, довольно миловидное, особенно если его всё-таки оттереть, — оглянулся на Светку, с чего-то решившую попрыгать. И вздохнул:

— И что это было?

— Никак не могу поверить, что она — неживая, — пожаловалась мне Мамедова, — а говоришь — недоделанная.

— Шутки человеческого восприятия, — я повернулся к подопечной и ласково провёл ладонью по голове Ирис. И не удержал очередного вздоха — прекрасные чёрные волосы, натуральные, кстати, человеческие, а не продвинутый полимер, как силиконовая кожа и мышцы под ней, — превратились в грязный колтун. Распутать то, во что превратилась когда-то туго и аккуратно заплетённая коса, будет настоящим подвигом. Причём я понятия не имею, как вообще к этому подступиться. — Наше сознание автоматически различает образы, опираясь на уже известные ему. Не нужно стопроцентное сходство — достаточно быть похожим, наш мозг сам достроит нужную, по его мнению, картинку. Выбивающиеся из нормы отличия будут списываться как не имеющие значения, пока их количество не перейдёт некоторый порог. Это как спутать в темноте или густом тумане кривое дерево или большой неровный камень с силуэтом зверя или человека.

— Как «камок» не даёт увидеть бойца в «зелёнке», пока он не пошевелится, — с умным видом покивала дочь генерала, — но я-то знаю, что она — не человек, и всё равно. Когда задумываюсь над этим — аж мороз по коже! Как вообще можно было додуматься до такой жути?

— Когда выяснилось, что в пару к летающему дрону нужен наземный модуль, габаритами и проходимостью схожий с человеком, мы не стали изобретать велосипед, а просто напрямую скопировали структуру тела, заменив лишь материалы: кости на металлокерамический композит, мышцы — на электросократимый эластин. Иначе пришлось бы разрабатывать опорно-двигательный аппарат с нуля, а это отдельная работа для лаборатории в крупном научно-исследовательском институте, причём никак не меньше, чем на несколько лет[12]. А так — природа постаралась за нас, осталось только хорошо скопировать: не только структуру, но и движения. Приложить ещё немного усилий и создать приемлемую маскировку под человека после этого было очевидным шагом…

Пятно, наконец, стало сдавать свои позиции — или я просто испачкал всё вокруг до такой степени, что цвет стал совпадать? Платок так уж точно: ткань была теперь даже темнее, чем кожа андроида. Не услышав ответной реплики, я обернулся к Светлане и обнаружил, что теперь она смотрит на меня. Этак отстранённо-задумчиво.

— На мне цветы расти начали, что ли? — первым не выдержал я слегка затянувшейся игры в гляделки.

— Скорее грибы, — серьёзно отозвалась одноклассница, — и на мне тоже. Полцарства за чистую одежду… Я вдруг поняла, что совсем тебя не знаю, Егор. В школе тебя, как и другие, считала занудным заучкой с дурацкой манерой умничать при каждом удобном случае. А оказалось, у меня буквально под боком, в соседнем классе, учился человек, с детства занимающийся передовыми военными разработками, приёмный сын бека, участвующий в создании роботов! И не случись… произошедшего — я бы ведь об этом никогда не узнала бы, скорее всего.

— Тут мы в одной лодке, — на моё лицо, против воли, выплыла ухмылка, — я о тебе тоже знал только то, что ты дочка генерала — местной шишки на ровном месте, любительница побыть в центре внимания, задавака и в-каждой-бочке-затычка. И никогда бы не узнал, что ты первая среди сверстников в Пути Воина, действительно заслуживаешь быть в центре внимания и вообще надёжный боевой товарищ.

— Пфф! — девчонка фыркнула, но не обиженно, а весело и одобрительно. — Да, я такая.

— Мы все такие, — мягко поправил я её, указывая рукой на прислушивающуюся со своего места к нашему разговору Джимбинову, — помнишь, как Жаргал нас вытащила из подземелья? А до этого она спасла тебя и Анну: указала, куда идти в Ундерхаане — и мы вышли точно к месту, где на наших глазах подбили вездеход. Минутой раньше, минутой позже — и всё, даже Ирис не успела бы вмешаться. Скажи, ожидала ты такого от своей скромной и тихой подруги?

Я наблюдал за жрицей, потому заметил, как она вздрогнула. Её взгляд, ранее безучастно-отстранённый, теперь стал куда более осмысленным. Правильно ли было пытаться достать соратницу из своеобразного кокона самоотрешения, которым она отгородилась от реальности? Не знаю. Но… Я пообещал тогда, в степи, что не только вернусь за ней, но вытащу её. И — вот ведь незадача какая — как назло, ни одного психолога, специализирующегося по проблемам подростков, в одночасье потерявших всё, рядом никак не находилось. М-мать…

— Жаргал, — Мамедова аж «зависла», обдумывая мои последние слова, после чего тоже повернулась к однокласснице и очень серьёзно проговорила, — извини, я должна была сказать тебе это много раньше. Спасибо.

Несколько долгих секунд девушки просто смотрели друг на друга, потом Жар немного неуверенно, но кивнула. Есть контакт.

— Егор, тебя я тоже благодарю.

— Честно говоря, тут больше заслуга «цветка», чем моя, — под пристальным вниманием блондинки мне стало немного не по себе.

— И тебе спасибо, Ирис, — послушно поблагодарила генеральская дочка андроида.

— Пожалуйста, — неожиданно для меня отреагировала до того молчавшая подопечная. «Подумала», и добавила, окончательно меня добив:

— Обращайся ещё.

7

Момент, когда наш поезд пересёк границу между округами, я пропустил. Не удивительно — не только пейзаж за окном и не думал меняться, но даже названия станций и населённых пунктов никак не указывали, что вокруг уже не Монголия, а Восточная Сибирь. Нарасун, Дульдурга, Амитхаша, Могойтуй… В Могойтуе наш состав остановился в следующий раз. Ненадолго, всего на пятнадцать минут, и в этот раз осадное положение не объявлялось: выйти из вагона нам, подросткам, опять не разрешили, но и сидеть под окнами с автоматами на боевом взводе не пришлось. Уже хорошо.

Дальше — снова в путь. То ли рельсовое полотно здесь стало лучше, то ли принцесса решила выжать из «трофейной» техники всё возможное, но теперь она разогнала локомотив до семидесяти километров в час, временами выжимая на прямых участках до сотни. За информацию о скорости нужно сказать спасибо Агате: БИУС вертолёта всё-таки построила себе из скачанных доступных через сеть карт, свою собственную, интерактивную. Теперь она, Ирис — ну и я тоже, разумеется, — по ней отслеживали наши перемещения, включая названия пройденных населённых пунктов и станций. Знаю, знаю: не бог весть какое достижение — «изобрести» спутниковый навигатор: в моём планшете в комплекте программного обеспечения даже была соответствующая армейская программа… Без карт. То есть не совсем без карт: у меня были прорисованы город Ундерхаан, его окрестности, местность вокруг «Каменного цветка» и некоторые зоны дальше в степи — там, где были наши полигоны. Предполагалось, что при испытаниях наземный и воздушный модули должны адекватно работать и на неразведанной местности — а оператор сможет оценить получившийся результат… Н-да. К слову, в СВП-«автобусе» был полноценный навигатор, гражданский правда. Вот только когда мы бросили транспорт — никому в голову не пришло его снять…

Через сорок минут поезд встал опять, теперь уже в местечке с интригующим и не совсем благозвучным именем Кайдалово. Станция оказалась больше, чем две предыдущие, где были остановки: бесконечные пути, забитые грузовыми вагонами и цистернами что слева, что справа — даже зданий не видно. Распоряжения были те же: не высовываться и ждать. Прошло пятнадцать минут, двадцать, тридцать — мы всё так же стояли на одном из боковых путей станции. Через сорок пять минут я уже прикидывал, как прокрутить запись прослушки телефона, не покидая салон. Не понадобилось.

— Переодевайтесь. Живо! — Мамедов, не утруждая себя приветствиями, вломился в салон на манер медведя, с ходу вывалил прямо на пол кучу пакетов: под толстой прозрачной пластиковой плёнкой зеленел армейский камуфляж. Впрочем, одну из упаковок он немедленно подхватил опять и с размаху впечатал мне в грудь, едва не свалив с ног. — А ты — на выход!

Отец Светки явно был не в духе, чего не особенно скрывал. Идиота кусок! Я так и видел, как на внутреннем мониторе БИУС его фигура приобретает мигающую жёлтым обводку: агрессивные действия против оператора до того условно-союзным субъектом. Как ни странно, программам управления «цветка» различия между тренировкой и боем объяснить в своё время удалось — и то, без регулярных эксцессов не обходилось, вроде приснопамятной игры в снежки[13]. Но сейчас-то была вовсе не тренировка, а под руками у андроида — и автомат, и меч! Впрочем, Ирис и голыми руками убить может: разведывательно-диверсионная боевая машина, всё-таки, хоть и выглядит, как красивая девушка.

— Ирис, смена одежды — и выдвигайся за мной, — приказал я, стараясь, чтобы голос прозвучал ровно и уверенно, прежде чем выполнить команду генерала. Слава богу, пронесло — я успел заметить, как подопечная, не сходя с места, скидывает пояс с перевязью меча и стягивает с себя халат. Самостоятельное переодевание — тоже не самая простая процедура для человекоподобного робота. До апгрейда аналитического модуля я бы предпочёл проконтролировать процесс, но теперь был уверен, что «цветок» справится — в крайнем случае, подсмотрит за спутницами, либо в Сети видео или инструкцию там найдёт. Кстати, ничего смешного: выполнить армейский норматив «обмундирование по тревоге» без обучения не так-то просто…

…Первое, что я почувствовал, выпрыгнув из поезда — характерный запах свежей краски. Почти сразу же заметил Анну с банкой и кистью, споро обрабатывающую борт платформы, на которой стояла Агата. Правда, прежде, чем я успел осмыслить увиденное, меня на «путь истинный» вернул всё тот же голос:

— Шевелись давай, и проследи, чтобы обувь все сменили, — физиономист из меня тот ещё, но показалось, что Кариму очень хотелось меня пнуть. Сдержался — вместо этого «ласковый» пинок достался ещё одному плёночному пакету с армейскими ботинками, лежащему подле вагона. Сам Мамедов подхватил второй набор маляра — видно, пахло как раз от него, и в одно движение поднырнул под сцепку между вагонами. Твою мать…

Будь я менее грязным — пожалуй, мог бы стормозить. Однако, стоило скинуть халат — и я немедленно почувствовал, какой грязной, потной и истрепавшейся была тряпка, прикрывающая мои плечи. Ш-шайтан! Стеснительность? Нет, не слышал: трусы отправились в общую кучу, которую теперь можно было только сжечь. А-а, ка-айф! Ощущения чистой (!) ткани на коже, оказывается, могут подарить настоящее блаженство! Ещё бы помыться сначала…

— О, ботиночки! — Светка сверзилась мне едва ли не на голову (а потому, что мозгов не хватило сделать шаг в сторону от двери), когда я застёгивал молнию на «рубашке». Блондинка вытащила первую попавшуюся пару и начала натягивать вложенные в голенища носки. Одну пару поверх второй. Видимо, моё молчание было уж очень красноречивым — Мамедова почувствовала и «расшифровала» его спиной:

— Никогда не видел «резервки», что ли? — оглянулась она на меня, — ну, вещи со склада мобильного резерва… Не? Ха! Скажи спасибо, что поменять фонд успели — а то осваивал бы кирзачи с портянками! Там вообще два размера: маленький и большой.

Похоже, Ирис действительно скачала инструкцию или нашла наставления — по крайней мере, я оказался последним, кто справился с обувью. Шнуровка вкупе с толстыми носками позволяла вполне удобно подогнать ботинки по ноге — однако, это оказалось не совсем тривиальной процедурой, пришлось внимательно смотреть за другими. Самое смешное, что даже Жаргал оказалась быстрее меня: генеральская дочка, пару секунд понаблюдав за не вполне оправившийся одноклассницей, не чинясь, помогла.

— Утки беременные! — то ли Мамедов был Мастером Пути Маляра, то ли что, а скорее всего — что-то заставило его оторваться от процесса покраски. Появился он так же, как и уходил — из-под сцепки, и за словом в карман не полез: — Какого… оружие в вагоне? И где головные уборы?

Тут генерал осёкся и слегка сбавил тон: в отличие от остальных, «цветок» не только не забыла натянуть форменную камуфляжную кепку, но и закинула за плечо «собаку». Даже меч на поясе смотрелся вполне органично.

— Что застыли? Оружие и личные вещи из вагона! Быстро, быстро! Личное оружие разобрать, привести себя в порядок. Волосы убрать под кепи[14]. Берите пример с… — военный замешкался, и моя подопечная подсказала:

— Моя фамилия — Цецег[15].

— При обращении к старшему по званию надо говорить «разрешите обратиться», — фыркнула Светка, пока её родитель справлялся с лёгким шоком. Как я вдруг сообразил, при нём Ирис в основном тихо сидела в углу и молчала, отчего Карим Ашотович, узнавший о природе андроида, видимо стал считать её чем-то средним между самоходной турелью и манекеном. А зря.

— Я не состою на действительной военной службе, — с некоторым, как мне показалось, достоинством отозвалась БИУС: вроде бы всё та же ровная интонация, но…

— Можешь считать — ты уже на ней, — пользуясь молчанием отца, сообщила окончательно развеселившаяся Светлана, поправляя ремень своего автомата и картинно «становясь в строй» рядом с андроидом.

— Для этого я должна пройти войсковые испытания в ходе военной приёмки, — совершенно логично возразила ей Ирис.

— Прекратить гвалт, — вроде бы негромко скомандовал Мамедов совершенно спокойным голосом. Однако его дочь осеклась, так и не произнеся очередную остроумную фразу, а я чисто на рефлексах вытянулся рядом с девушками по стойке смирно. Не уверен, что получилось как надо, но постараться — постарался.

— Сейчас выдвигаетесь к платформе с вертолётом, и заступаете на караул, — генерал говорил всё тем же тоном, но его слова, казалось, огненными буквами пропечатываются в мозгу. — Вопросы… зададите потом. Вперёд.

Нести охранение железнодорожной платформы с Агатой оказалось достаточно просто, хоть и не особо комфортно: серая от усталости Анна и не самый бодрый, как я только теперь заметил, генерал расставили нас по углам воняющего краской прямоугольника… и всё. Пока мы изображали рядовых, Рюрикова-Хэ Мин нанесла на борта платформы новые опознавательные знаки — видно не было, но догадаться, что она делает с кистью белого цвета, труда не составило. Кстати говоря, рисовала шестая наследница престола чётко, быстро и без трафарета — любой принтер обзавидовался бы. Потом они с Мамедовым быстро отцепили платформу от остального состава — как раз вовремя, потому что подошёл маневровый тепловоз. С нашего места его не было видно, но гудок, шум двигателя и последующие события всё сказали сами за себя. Лязгнув напоследок сцепками, наш штабной вагон вместе с тепловозами и цистерной медленно укатился куда-то в переплетение путей станции. Зато остался вернувшийся, тоже переодевшись в камуфляж без знаков различия, Соломин. Чуть позже такой же станционный тепловоз (или даже тот же?), подцепил и нашу платформу — и куда-то потащил.

Изображать из себя кремлёвских гвардейцев не требовалось, но попытку Светки подступиться с расспросами её отец жёстко пресёк. Стоять, молчать, смотреть в оба — и не выделываться! День давно перевалил за полдень, изображать караул на солнце было, мягко скажем, не прохладно — но оставалось только терпеть, да ловить изредка долетающие сквозь шум дизеля локомотива реплики из разговора между принцессой и генералом, тоже не особо информативные. Имперский Аудитор, к слову, сразу поднялся в кабину тепловоза — контролировать местного машиниста, надо полагать.

Сколько нас катали по стрелкам и тупикам — сказать затрудняюсь. Похоже, что не так уж долго. В конце концов, платформу с громким лязгом присоединили к хвосту грузового состава. Впрочем, для нас ничего не изменилось, пока тот же тепловоз не притащил грузовой вагон.

— Можете спускаться, — Соломин махнул рукой.

В дощатом вагоне с боковой дверцей-«воротами» изнутри было горячо, как в бане — но там можно было сесть. И пофиг, что на пустой ящик из-под чего-то — их в достатке оказалось на пыльном и грязном полу.

— Где Долгин? — первым делом вцепился в «лазурного» Светкин отец.

— Где-где… — Дмитрий на удивление противно ухмыльнулся, но ответил вежливо и корректно, — с удовольствием оставил бы нашего уважаемого попутчика здесь, но тешить себя пустыми надеждами не нужно. Этот… следователь не отстанет. Зато и хвост за собой не приведёт — профессионал же.

— Ты тоже… профессионал, — с непонятной интонацией, но определённо неприязненно отозвался Карим.

— Работа такая, — пожал плечами императорский вассал.

— Да, работа… — градус негатива только увеличился, — толкать на преступления граждан.

— Исполнять Волю Императора — не преступление, а патриотизм. Хотя, как ни прискорбно, теперь у офицеров армии и полиции такие воззрения всё больше не в чести… — смотря в сторону, всё тем же легким тоном проговорил служащий Лазурного Дворца.

— Честь офицера — служить Родине и умереть за Родину! — в голосе Мамедова лязгнула сталь, — а открыть склад резерва армии по первой просьбе непонятно кому — предательство Родины!

— Склад предназначен для использования в чрезвычайных ситуациях, — наконец обернулся к собеседнику Долгин, — а долг службы Великой Империи — у каждого свой. Кроме того, разве я действовал не по уставу? Старший офицер, целый генерал! — присутствовал на вскрытии склада: всё как полагается.

Похоже, военному было что ответить — но тут взгляд отца Светланы случайно упал на привалившуюся к дощатой стенке и в таком положении уснувшую Анну, и Карим сдержался.

Следователь забрался в вагон буквально за пять минут до отправления поезда. Причём с таким лицом, что Мамедов, переглянувшись с Соломиным, спросил:

— Проблемы?

— Вот, полюбуйтесь, — вместо ответа казак протянул попутчикам толстую кипу газет. Для меня ракурс был удачный, так что я без труда разглядел, как генерал вынул из кучи «Военное обозрение», а Имперский Аудитор — «Пекин», причём в иероглифической версии. До того крепко спящая принцесса тоже решила поучаствовать, а следом, потянувшись за остальными, сунулась Светка. Правда, дочке Мамедова не повезло: отец на неё так зыркнул, что та молча юркнула на своё место.

— И что? — служащий Лазурного Дворца явно умел очень быстро читать и знал не только ханьское наречие: толстый столичный ежедневник сменила знакомая мне газета «Монголын унэн»[16]. — Не вижу ничего тревожного…

— Не просто «ничего тревожного» — вообще ничего! — перебил Василь собеседника, — сорваны самые масштабные учения года, нанесён огромный материальный ущерб, есть жертвы. И что пишут? «Есть сведения, что внезапная проверка боеготовности войск ВИ прошла не по намеченному плану» — и это на третьей странице. Я уже не говорю про пожары и убийства в Ундерхаане — как будто такого города в Империи нет вообще!

— Правду заговорщикам скрыть всё равно не удастся, — подняла взгляд от страниц своей газеты Анна, — но они будут замалчивать ситуацию столь долго, сколько смогут. Очевидно, имеют основания полагать, что время работает на них…

— Это ещё не всё, — жестом прервав наследницу престола, опять заговорил петроградский полицейский, — нас не ищут. Ни по гражданским каналам через полицию, ни по военным. Вообще никак.

— Это точно? Ошибки быть не может? — резко подалась вперёд принцесса.

— Точнее не бывает.

— Это же хорошо, разве нет? — поскольку взрослые замолчали и, похоже, продолжать разговор не планировали, со своего места подала голос Светка.

— Нет, — лицо Анны теперь напоминало лицо Долгина. — Это значит, что по мнению «партии мира», что бы мы не сделали, включая бежавших из плена генерала и следователя из Петрограда — на итог их действий это уже не повлияет. Похоже, всё, что мы уже сделали, всё — оказалось напрасным.

Пол под ногами дрогнул, межвагонные сцепки отозвались дружным лязгом — и товарный состав медленно тронулся в путь. Вот только никакого облегчения это не вызвало — бежали мы, оказывается, лишь от собственной тени. Твою ж ма-ать…

8

В город Чита мы въехали уже вечером. Солнце почти докатилось до линии горизонта, расчертило городской пейзаж и окрестности оранжевыми полосами и длиннющими сизыми тенями. Кварталы старых домов и новостроек, устроившиеся в уютной долине у озера между уже ставших привычными поросших травой возвышенностей, казалось, довольно щурятся, умиротворённо всматриваясь в закат… Вот бы ещё увидеть эту картину не через оставленную для вентиляции щель в створках ворот товарного вагона, и в обстоятельствах, непохожих на наши — вообще замечательно бы было!

Пока поезд не слишком шустро тащился теперь уже по Транссибу от станции Кайдалово до вокзала Читы, взрослая часть нашей группы не сидела в мрачном замкнутом молчании. Все известные факты оказались обговорены не менее, чем по три раза, а собеседники постепенно выбили друг из друга некоторые интересные подробности — мне оставалось только слушать и запоминать. Так, например, оказалось, что, пока наш агент Лазурного Дворца налаживал контакты с местными резидентами на железной дороге и вскрывал склад армейского резерва, не менее бравый казак сумел выйти на связь с управлением полиции Петрограда. И успел не только отстучать сведения о важных свидетелях и технических средствах своему руководству — но и получить доступ к служебным файлам и информационным подборкам. Именно так следователь выяснил, что никаких ориентировок на задержание группы или отдельных лиц, в неё входящих, не поступало, причём не только по линии правоохранительных органов, но и по военной тоже. Похоже, у военной прокуратуры и столичного спецотдела были прямые подвязки на почве регулярно пересекающихся интересов — ещё одно «приятное» открытие для Карима Мамедова.

Впрочем, у отца Светланы были поводы для плохого настроения гораздо серьёзнее завербованных императорской спецслужбой интендантов на складе резерва. Оставшаяся на Полигоне сводная войсковая группа оказалась, в итоге, там же просто брошенной. Нет, какое-то количество строительной и ремонтной техники у военных в распоряжении осталось — в составе развёрнутых инженерных рот, но её явно было недостаточно для тушения складов ГСМ и, особенно, боеприпасов. И это если не вспоминать об основательно разрушенной авиатранспортной инфраструктуре Ундерхаана — как и в России моего старого мира, именно армия оперативно устраняла критические разрушения столь важных гражданских объектов. Тем более, если по поводу произошедшего на Полигоне ещё можно было решением верхушки Министерства Обороны засекретить масштаб разрушений и бедствий, то гражданские власти Монголии просто не имели права молчать о своём районном центре. И уж тем более ничего не делать. Однако, создавалось впечатление, что город, где я учился, внезапно кто-то стёр из нашей реальности: про него в СМИ вообще не было ни слова.

Разумеется, одними газетами мы не обошлись — Ирис вновь пришлось поработать поисковой машиной, разыскивая информацию через Глобальную Сеть. Сначала информацию в электронных изданиях, а потом уже просто любую общедоступную на заданную тему. Вотще. Глухо. И это было настолько… неправильно, что даже Долгин терялся в догадках. Где уж тут наслаждаться закатом. Одно хорошо: непонятная, но определённо очень серьёзная проблема заставила-таки наших взрослых перестать собачиться между собой, и даже действовать сообща.

— Сидите тут и не высовывайтесь, пока мы не вернёмся… Или, по крайней мере, никуда в одиночку не отходите, — проинструктировал нас Карим Ашотович. Дополнение было в тему, поскольку здесь, в отличие от удобного штабного салона, туалетов предусмотрено не было.

— И автоматами не светите, — дополнил Василь, прежде чем спрыгнуть следом за генералом и Имперским Аудитором, — это на карауле с оружием положено стоять, а до ветру ни один сержант рядового с «собакой» на перегоне не отпустит. Анна, мы рассчитываем на тебя.

Я был твёрдо уверен, что стоянка в Чите будет по крайней мере относительно недолгой — но, как выяснилось, капитально так ошибся. Буквально через пять минут нарисовался местный маневровый локомотив и оттащил наш вагон и платформу с Агатой куда-то на самую периферию путей, в тупик рядом с какими-то покосившимися деревянными (правда, старательно окрашенными) сараями, заросший внушительными лопухами. Правда, благодаря такому перемещению тут же решилась уже обдумываемая мною ранее насущная проблема: вечерний ветерок донёс до нас лёгкие нотки характерного амбре, лучше всяких указателей «объяснив» путь к расположению удобств типа «эм-жо».

Сортир, кстати, поразил меня до глубины души. Нет, не грязью: чистенький такой деревянный домик-кабинка — видно, железнодорожники за своей «комнатой отдохновения» тщательно следили. Просто… добротные доски изнутри освещала неяркая лампа накаливания в простеньком плафоне (вокруг неё с жужжанием вилась непременная муха), туалетная бумага висела, надетая на вбитый в стену гвоздь-двухсотку, ну и неизменная дыра-в-полу соседствовала с рукомойником аля ведро-со-штырем-снизу. А рядом, за дверью, меня ждал боевой человекоподобный робот, умеющий вполне правдоподобно притворяться человеком, сделанный из материалов от истребителя шестого поколения и оснащённый «вечным» процессором из шестинанометровых углеродных нанотрубок, по вычислительной мощности равным иному дата-центру[17]. Ей-ей, даже проблемы, плотно кружившиеся в моей голове, отступили на второй план под действием такого контраста. Это Россия, да. Наверное, её можно безошибочно узнать в любом из миров, под каким бы названием она не пряталась…

Не могу сказать, что после посещения туалета я постиг дзен, но… Неожиданная эмоциональная разрядка определённо помогла. Словно шоры спали: я, наконец, оценил и пылающий красным закат, и перистые облака над головой, кистью неведомого художника раскрашенные во все оттенки пастели. Услышал переливы птичьего щебета, и даже увидел «певца»: «зависшего» в воздухе над огородами жаворонка! А взобравшись назад в вагон, с высоты его пола смог разглядеть и совершенно деревенские дома частного сектора с цветными резными наличниками, и скорее символические нитки кособоких заборов, утопающих в не по-весеннему высоких сорняках, и даже антикварные в продвинутом 2016 году фонари-«грибки» на столбах освещения, включившиеся на моих глазах…

— Автоматы оставляйте внутри — и на выход, — совсем не командным, каким-то внутренне-усталым голосом распорядился Мамедов, — пойдёте с Дмитрием, здесь я сам… посторожу.

Генерал и агент Лазурного Дворца вернулись уже после того, как Солнце зашло — вдвоём, где-то потеряв следователя. Закат уже по-южному быстро отпылал — буквально за считанные минуты, и без перехода через сумерки настала тёплая и удивительно ясная ночь. Звёзды над головой с кулак размером — это сверху, а снизу непроглядные куски черноты в садах и по склонам холмов у горизонта мешались с полутенями всех оттенков оранжевого и синего под ногами — от неравномерно горящих уличных и станционных фонарей. Соломин уверенно повёл нашу группу, что называется, «огородами» — тропинка долго тёрлась между путями и городской застройкой, пока не нырнула в хаос узких тёмных переплетающихся проходов на «задах» частного сектора.

Некоторое время пришлось чуть ли не держаться за спину впереди идущего и переставлять ноги большей частью наугад: как тут ориентировался наш провожатый, вроде столичный житель, оставалось только гадать. Будь мы тут вдвоём с Ирис — достал бы планшет и воспользовался её глазами, а так пришлось довериться Имперскому Аудитору, не зевая шагать и периодически морщиться, когда очередная шавка считала своим долгом облаять из-за забора. Судя по тому, что волна собачьей брехни сопровождала только нас — больше любителей ночных пешеходных прогулок в Чите не нашлось, по крайней мере — в этом районе. Деревня, блин…

Путешествие закончилось как-то резко и неожиданно: Соломин открыл скрипнувшую во тьме калитку и провёл нас через запущенный приусадебный участок к виднеющемуся впереди дому: улица рядом освещалась всё теми же восхитившими меня ранее «грибками», и кое-что из окружающего пейзажа глаз всё-таки смог ухватить.

— Где это мы? — Светка, как всегда, первой успела задать животрепещущий вопрос. — Ой, котик!

Серая полосатая зверюга с усатой ряшкой шире задницы и зелёными глазищами громким мявом выразила своё мнение о всяких, шляющихся тут, но всё же величественно позволила генеральской дочке пару раз провести рукой по бархатной, лоснящейся спинке.

— Это — конспиративная квартира, — чуть подумав, неожиданно прямо, безо всяких обиняков ответил Дмитрий.

— Вау! — блондинка тут же отвлеклась от кота, с восхищением оглядываясь по сторонам. — Настоящая? Как в фильмах?!

Я заметил, что даже безучастно вставшая у стены прихожей Жаргал немного оживилась.

— Самая настоящая, — спокойно подтвердил наш «Джеймс Бонд» без улыбки. — Резидент Лазурного Дворца приходит сюда каждый день, обновляет запас продуктов, убирается, при необходимости дополняет гардероб. Иногда к нему приезжают «родственники» или «знакомые родственников» — пожить в пустом доме, куда агент их «охотно пускает». Так что здесь можно спокойно располагаться — никто не побеспокоит, резидента я предупредил. Воспользуйтесь ванной и душем, приведите себя в порядок, подберите по шкафам гражданскую одежду. По возможности никуда не выходите и попробуйте выспаться…

Полосатый, снисходительно фыркнув, боднул лобастой башкой ногу глупой человеческой женщины, переставшей его ласкать, но, не добившись результата от Светки, грациозно покачивая задранным хвостом, подошёл к Анне.

— Мрра-у? — басовито, с отчётливой вопросительной интонацией поинтересовалось животное.

— …и кота покормите, — невозмутимо закончил инструктаж Имперский Аудитор, — я вернусь к утру.

«Квартирка», в смысле дом резидента Лазурного Дворца, впечатляла: четыре комнаты только на первом этаже, а ещё есть мансарда с двумя спальнями под скошенным потолком. Все удобства, включая горячую воду и канализацию — никакой «деревенской романтики». А я уже мысленно был готов, после «сервиса» на железке… Насчёт «подобрать себе одежду» тоже проблем не предвиделось: платяные шкафы реально ломились от шмоток! Разного размера и фасона, вещи оказались аккуратно распределены по некой системе, благодаря чему Мамедова, открывая шкаф за шкафом, быстро добралась до подходящих себе и азартно в них закопалась.

На кухне в большом количестве нашлась еда — свежий хлеб, консервы, овощи и полный холодильник полуфабрикатов. Неизвестный владелец недвижимости не забыл и про единственного постоянного жильца — наготовил каши, смешанной с мясными обрезками, на несколько дней и заботливо упомянул об этом в единственной коротенькой записке, оставленной под магнитом. Чувствуется серьёзный такой профессионализм: всё продумано до мелочей. И как только с таким вниманием к деталям спецслужба Императора умудрилась проморгать подготовку к активным действиям заговорщиков?

С едой неожиданно стала разбираться принцесса, начав с кота — тот выводил рулады на разные лады и не давал прохода, путаясь под ногами, пока ему не выставили полную миску упомянутой заранее приготовленной смеси. Сначала помогал Анне только я, потом на запахи подтянулись остальные — оказавшись в спокойной обстановке, жрать захотелось неимоверно. Ведёрную кастрюлю обычных макарон с вывернутой в них тушёнкой из банок мы смели наперегонки, по ощущениям — минут за пять. И никого не смутила скромно занявшая угол кухни Ирис и нет-нет да и пробивающиеся сквозь ароматы позднего ужина запахи больше суток по летней жаре не мытых тел. Даже Жар работала вилкой наравне с остальными, временно сбросив столь напрягающую меня апатию.

— Фу-ух! — Света, продемонстрировав класс в уничтожении еды, первой откинулась на спинку стула, похлопав себя по животу. — Вкусно! Круче, чем когда мы с папкой на Урал в его отпуск ездили и крупа промок…

Я пнул ногой дуру по щиколотке, качнув головой в сторону Жар. Поздно: стоило жрице услышать блондинку, глаза бывшей одноклассницы опять словно потухли изнутри, а лицо снова превратилось в отстранённую маску.

— Надо выполнять распоряжения Дмитрия, — привлекла наше внимание Анна. — Не расслабляйтесь… слишком сильно. Под утро, возможно, нужно будет быстро уходить — слышали же? Стоит подготовиться и постараться успеть хоть немного поспать в нормальных условиях. Светлана, ты, как я понимаю, уже разобралась, во что переодеться? Иди в ванную первой, я помогу остальным.

— Ты что, собираешься пойти туда вместе с ней?!

Я остановился. Вздохнул. И повернулся к Мамедовой.

— А ты предлагаешь оставить её в таком виде? — я ткнул в сторону Ирис со стопкой подобранной Анной для андроида одежды.

— Нет, но… Она что, сама не сможет? — возмущённо тряхнула уже почти высохшими волосами блонда.

Так. Вдохнуть-выдохнуть.

— Света. Ирис — робот. Не человек, помнишь, нет? Представь себе, экспериментальную машину не только мыли вручную, но и каждый раз досконально осматривали после возвращения с полевых испытаний. Мыться самостоятельно, представь, ей не пришлось ни разу.

— Это… неправильно!

— Да? А как — правильно? — я с преувеличенным вниманием посмотрел на генеральскую дочку: лоб и щёчки Светки уже стали отчётливо-розовыми и, кажется, останавливаться на достигнутом колоре не собирались.

— Н-ну, не знаю… Выделить специального человека… Женщину! — почему-то Мамедова избегала встречаться со мной взглядом — и да, продолжала краснеть.

— Ты предпочла бы, чтобы в авторемонтной мастерской твою машину осматривал механик или уборщица? — я подпустил в голос сарказма, стараясь скрыть внезапно накатившее раздражение: все умные такие вокруг собрались!

Анна отсутствовала — в отличие от некоторых она чётко следовала словам Соломина и сразу же ушла на второй этаж — спать. Зато в гостиной осталась Джимбинова: тут, кроме двух платяных, нашлось место и книжному шкафу, и теперь жрица, так и не сняв намотанного полотенца с головы, сидела на диване, читала чем-то заинтересовавшую её книгу, и механически поглаживала устроившегося на коленях кота. Подозреваю, именно Жар и была причиной, почему неугомонная Мамедова тёрлась тут же — кроме того, что еда и водные процедуры её, казалось, только взбодрили. Блондинка, пока я ждал своей очереди и мылся сам, успела повторно перерыть всю одежду в доме, достать и просмотреть по диагонали с десяток книг (картинки искала, что ли?), включить и выключить телевизор, подняться наверх, ещё раз переодеться — и, к сожалению, вернуться именно тогда, когда я собрался отмывать Ирис.

— Всё равно, так — нельзя! — донеслось в спину, стоило мне опять развернуться к двери ванной комнаты. Да блин… Всё, достала.

— Мамедова… Ты, я вижу, что-то такое уже себе напридумывала? — я, копируя сову, наклонил голову к плечу, пытаясь этим жестом донести всю степень «удивления». В этот раз взгляд Светланы поймать удалось. — Или ты думаешь, что я прямо там… Прямо вот с ней?

— Да ты!!! — от лица аж подскочившей и сжавшей кулачки блондинки теперь можно было смело прикуривать. Честно сказать, я думал добить девчонку фразой типа «или хочешь присоединиться?», но, внезапно понял: совершенно нехарактерный для меня приступ иррациональной злобы уже прошёл. Кстати, идея о «вместе» не такая уж и глупая. Даже, скорее, наоборот.

— Пойдём с нами, — с очередным вздохом, уже нормальным голосом предложил я, — заодно и… гм. Проконтролируешь.

— А?!

Но я не стал любоваться на отвисшую челюсть генеральской дочки, только махнул рукой: если не передумала — заходи.

К чести Светы, под дверью долго мяться она не стала — секунд десять, не больше. Мне этого как раз хватило для того, чтобы снять с Ирис… кепку.

— Ужас, — честно признался я.

Коса, которую моя подопечная засунула под головной убор, даже не думала распрямляться. Интересно, с этим можно что-нибудь сделать, или проще сразу срезать? Правда, я что-то не уверен в своих парикмахерских талантах… И талантах кого-нибудь из наших. И в цирюльню андроида я не поведу — по понятным причинам. Разве что Анну разбудить: тепловоз её водить научили, готовить — тоже, может ещё и стричь?

— Света, ты знаешь, чем это… вообще можно распутать?

— Вот, масло репейника, — практически молниеносно перед моим носом появилась бутылочка из тёмного стекла с соответствующей наклейкой. Мамедовой было неуютно, девушка не знала куда себя деть, но, похоже, я действительно не зря её позвал. По крайней мере, я лично из всех этих бутылочек, баночек и флаконов, оккупировавших полку над раковиной, уверенно мог сказать как применять разве что шампунь.

— И как им пользоваться?

— В волосы втереть, — Светка посмотрела на меня как на идиота, даже про стеснение забыла, — а что ещё, по-твоему, можно сделать?

— Проехали… Ирис, раздевайся.

9

В мире есть множество на первый взгляд идиотских, хотя на самом деле полезных занятий. Уверен, если бы кто-то потрудился составить их рейтинг, втирание репейного масла в волосы человекоподобного робота могло смело претендовать на место в первой десятке! Скажу так: к концу процедуры, которую, к слову, мы со Светкой проводили в четыре руки, у меня уже пальцы сводило от напряжения, да и Мамедова выглядела основательно подзадолбавшейся. Но мы это сделали.

— Всё, хватит, — генеральская дочка утёрла честный трудовой пот тыльной стороной руки. Поперёк лба блондинки осталась широкая, жирно блестящая полоса: в процессе работы над причёской Ирис мы оба измазались в этом «природном косметическом средстве» по локоть. И это я ещё вовремя сообразил, зачем парикмахеры в фартуках работают… — Дальше надо подождать минут десять.

— Отлично! Как раз успеем отмыть… всё остальное.

Андроид распрямилась. Уверен, выражение лица у неё было вполне обычно-нейтральное, но из-за копны превратившихся нашими усилиями в натуральное воронье гнездо шевелюры, а также из-за блестящих дорожек масла, пролёгших от головы через всё тело вниз, Ирис выглядела на редкость несчастной. Ещё и ресницы вздрагивали куда чаще обычного, парируя то и дело скатывающуюся сверху на фоторецепторы жидкость…

— Хороша, правда? — я взял в руки губку, с удовольствием созерцая открывшийся вид.

На самом деле, конкретно моих заслуг в том, как выглядит и функционирует тело наземного автономного модуля, было не так много. Только идейно, можно сказать, поучаствовал, на уровне создания концепции. Мне, когда я воодушевлённо описывал перед Абишевым и вихревцами преимущества бионики, — то есть возможность передрать решения матушки-природы, повторив их с помощью небиологических материалов, — и в страшном сне не приснилось бы, что меня возьмут и послушают! Детское тело в первые месяцы пребывания в этом мире нехило так влияло на мозги, и остановить полёт фантазии в относительно разумных пределах получалось далеко не всегда.

Кто из подростков мужского пола, любящих фантастику, не мечтал о собственном роботе, выглядящем, как сексапильная красотка? Тем более, что японские художники и аниматоры моего старого мира с удовольствием эксплуатировали этот образ — было на что… эээ, ориентироваться. Ну а поскольку в каждом взрослом мужике живёт двенадцатилетний мальчик, свои фантазии я не забыл и в тридцать пять. Ну а как помолодел… Кто же знал, что у «оружейного бека» есть доступ к документации о сверхпередовом истребителе шестого поколения, где конструкторы, столкнувшись с массой проблем при разработке гиперзвукового космоплана, уже удачно обкатали все необходимые решения? И что у моего опекуна достаточно широкий взгляд на вещи, чтобы выслушать «ребёнка» и сопоставить услышанное с уже известным? Но, в любом случае, дальше была работа инженеров — а я присоединился к общим усилиям после того, как тело тогда ещё безымянного андроида собрали в «Каменном Цветке» и попытались научить ходить…

Вынырнув из воспоминаний, я невольно проследил за взглядом Мамедовой… И хмыкнул:

— Можешь потрогать, если хочется…

— Ах ты!.. — Светка натурально подпрыгнула, вновь заливаясь катастрофическим румянцем. — Это не то, что ты подумал, придурок!!!

— Да ладно тебе, — глядя на ультрасмущённую мордашку пойманной «на горячем» (по её мнению) собеседницы, меня начал разбирать смех, — нечего стесняться! Форма и впрямь идеальная.

Подозреваю я, что эта… анатомическая особенность тела АНМ была шедевром за авторством кого-то из вихревской команды, этакой шуточкой над остальными. Вон, мужики из НАСА в моём мире колесами марсохода в пыли на поверхности другой планеты нарисовали член[18], а мы чем хуже? Интересно, он с натуры, так сказать, срисовал, или загрузил мейнфрейм лабы на пару часов вычислениями, дабы придать груди боевой машины столь идеальную соразмерность и пропорциональность? Прошла пара месяцев, пока взрослые мужики перестали украдкой отводить глаза от висящей на тестовом стенде Ирис…

— З-зачем такое… правдоподобие? — Мамедова, смотря в угол, махнула рукой куда-то в сторону ванной.

— Затем, что диверсионно-разведывательный робот должен максимально походить на человека — я это уже объяснял твоему отцу, если помнишь. У Ирис не только фигура натуралистичная, у неё даже пульс есть. Даже тепловая картина тела в целом походит на человеческую… Издали… Пока она не переходит в боевой режим, — я встретился глазами с блондинкой и не удержавшись, добавил: — Но, если тебя интересует, одно важное отличие всё-таки есть. Важное для мужчин, если ты понимаешь, о чём я…

— Дурак, — чётко припечатала, глядя мне в глаза, Светка, и отвернулась. Впрочем, демонстративная «обида» не помешала ей забрать у меня протянутую губку: фронта работ по-прежнему хватало на двоих.

— Всё, что ли? Теперь надо волосы расчесать и масло смыть.

Чудеса человеческого восприятия: всего-то полчаса прошло, а Мамедова теперь смотрела на обнажённую Ирис без всякого смущения, зато с легко читаемой гордостью от хорошо проделанной работы.

— Подожди, сначала… Ещё одно, — поколебавшись, остановил я одноклассницу.

Перекрыв тёплую воду, подержал руку под холодным душем, потряс окоченевшими пальцами: видно, вода шла в местный водопровод из артезианской скважины, и всю нагревшуюся за день успели слить. То, что нужно… Вроде бы. Шайтан, как-то мне стрёмно. В одиночку, в кустарных условиях, температуру рукой измеряя, блин! Но — недаром любой военный скажет, что за оружием надо ухаживать прежде даже, чем за самим собой. Куда хуже, если Ирис придётся делать экстренный саморемонт «в поле». А если посреди боя?

— И зачем это? — генеральская дочка с интересом следила, как я, заставив андроида выбраться из ванной, набираю туда ледяную воду.

— Ммм, как бы попроще… — я посмотрел на девушку, и тут же мысленно хлопнул себя ладонью по лбу, — Так, ты же адепт Первого Пути, значит, в анатомии разбираешься?

— Опять издеваешься? — скептически прищурилась на меня Светка.

— Да нет же, я серьёзно! Короче, знаешь что такое «микротравма скелетной мышечной ткани»?

— Кха! — аж подавилась воздухом собеседница. — Да это первое, с чем любой Воин сталкивается! Да и не только воин — на физре на шпагат сел без разминки, и готова эта твоя микротравма, и не одна. И что?

— А то, что бионика копирует все особенности биологического организма, а не только положительные черты, — я повернул планшет экраном к блондинке.

Когда я сегодня утром рассказывал отцу Светы про результат работы «Каменного Цветка», то показал интерактивную схему Агаты с указанием проблемных мест, но «забыл» сделать то же самое для Ирис: слишком много нужно было бы объяснять, ну и я не собирался посвящать почти незнакомого мне мужика в разные тонкости. Однако теперь, когда выбор пути определился, и нас везли в Питер «сдаваться», наоборот, стоило предупредить о возможных проблемах — на случай возможных происшествий в пути.

— Видишь жёлто-зелёные и жёлтые точки и линии на силуэте, симметричные и нет? — я продемонстрировал Мамедовой экран планшета. — Это отметки проблемных мест. Если будет красный — значит, мышца в этом месте накрылась. «Цветку» пришлось здорово попрыгать и побегать, и не всегда усилия удалось соизмерить. Самообучающаяся система постепенно подстраивается, но… Короче, полимер мышц сокращается при пропускании тока, но он одновременно и нагревается, слегка меняя свойства от температуры. Излишек тепла отводится через систему циркуляции теплоносителя к системе вентиляции, как у автомобиля двигатель охлаждается радиатором. Только мы ещё над компрессором поработали, чтобы качал масло толчками, имитируя сердечный ритм… К слову, наша кровеносная система тоже выполняет аналогичную функцию. Ты, наверное, тоже это знаешь…

— Знаю, — нетерпеливо мотнула головой блондинка, — так дело-то в чём?

— В том, что наши мышцы живые и сами заживают, а у Ирис — нет. Понятно? — немного раздражённо уже без обиняков «рубанул» я. — Полимер растягивается или, наоборот, сжимается, и так застывает, когда мышца меньше задействуется и температура волокон эластина падает. А ещё могут образоваться микроразрывы. Если ничего не сделать, проблемы накапливаются, и андроид теряет часть подвижности, потом ещё часть, потом ещё… И так до полной деградации. После каждого выполнения силовых упражнений мы восстанавливали геометрию синтетических мышц на специальном стенде, но и то пришлось дважды заменить практически всю мускулатуру… Теперь стенда у меня нет, и вряд ли я его смогу в ближайшее время найти, сама понимаешь. Мы отработали полевую процедуру обслуживания — оружие нужно обслуживать в любых условиях. Проблема в том, что я этой процедурой ни разу не пользовался.

Процедура… На самом деле в теории всё просто: Ирис подаёт ток на мышечную группу, эластин быстро нагревается в режиме статического сокращения и от температуры становится более вязким, а микроразрывы слипаются или, если правильнее, сплавляются. Соседними мышцами «цветок» натягивает или сокращает мускул, и тот «застывает» в нужной геометрической форме. Проблема в температуре, которую надо сначала в нужном месте набрать, а потом по возможности быстро отвести. На стенде у нас подавался сильно охлажденный специально осушённый воздух, позволяющий очень быстро остудить камеру, тут же… придётся обойтись подручными кустарными средствами.

В теории, опять же, всё должно было получится даже «насухо» — андроиды по техническому заданию предназначались для армейской разведки, а там с бассейнами или холодильниками было бы туго. Но… А вдруг что-то пойдет не так? Перегреется что-нибудь важное, например? Вот то-то и оно. Собственно, для того я и затеял все эти объяснения для Светки — тупо оттягивал момент начала. Ну и заодно, поделившись сомнениями, я как бы разделил ответственность, если уж совсем честно. Психология, ничего личного…

Техническое обслуживание внешне проходило довольно обыденно: Ирис разогревала, а потом оперативно окунала обслуживаемую часть тела в воду, одновременно учащая «дыхание» и «пульс», и так раз за разом. Скучно, наверное, было просто наблюдать, но, к моему удивлению, Мамедова прониклась серьёзностью момента. Просто стояла рядом, пока подопечная под моим контролем проходила процедуру цикл за циклом — и за эту молчаливую поддержку я был ей очень благодарен. А под конец показала, что ей тоже было не всё равно:

— А оттенок зелёного стал другим. Более светлым, — генеральская дочка ткнула пальцем в то место, где раньше была сплошная жёлтая заливка.

— Заметила, да? Полимер мышц постепенно изнашивается, особенно быстро при перегрузках. Мы в лабе примерно посчитали — одного комплекта мышц при средне-интенсивном использовании андроида должно хватить от года до трёх, а дальше — «капиталка». Кости скелета, кстати, тоже нужно проверять — металлокерамика тоже отнюдь не вечная. Что поделать, чем совершеннее оружие, тем оно сложнее.

— Хм, — блондинка задумчиво кивнула… и протянула мне расчёску-гребешок. Я посмотрел на маслянисто блестящий ворох спутанных волос, на гребень в руке, но пожал плечами — и на пробу потянул за спутанные пряди поближе к краю. К моему удивлению, волосы с лёгкостью проскользнули сквозь зубья.

— Хи! — генеральская дочка, поглядев на меня, прыснула. Видимо, выражение на моём лице было достаточно красноречивым — потому что Мамедова, еле сдерживаясь, пояснила:

— Ты тут такой мне спокойно рассказывал и показывал, как чинить роботов в полевых условиях… А сейчас с такой рожей пялишся на расчёску, как будто никогда в жизни не видел, как масло на волосы действует! А-ха-ха! Ой, не могу…

Я покачал головой и взялся за следующую прядку. Вот сволочь белобрысая! Только… вместо раздражения у меня её смех почему-то теперь вызвал тёплую улыбку.

…Жаргал обнаружилась на том же месте: свернулась на зависть коту, поджав ноги, а под головой у неё лежала давешняя книжка. Девушка во сне улыбалась — светло и беззаботно. Кот, ответственно исполняя священный кошачий долг, охранял человеческий сон, сфинксом устроившись на узковатой для него спинке дивана. Впрочем, стоило нам накрыть Джимбинову пледом, полосатый страж увесисто, но беззвучно переместился на пол и величаво отправился за нами в соседнее помещение.

— Долго провозились, — Света мазнула взглядом по классическим деревенским ходикам на стене, с гирями и маятником, только без кукушки, — рассвет часа через три уже.

— Извини, — вполне искренне повинился я: Мамедова и впрямь неплохо помогла. Сколько я бы делал то же самое один — сложно предположить, но, скорее всего, поспать не успел бы вовсе.

— Да что уж та-а-у-а-м! — с зевком отмахнулась блондинка, зачем-то заглядывая за шкаф, потом за второй, — Сама же напросилась…

Осмотр окончился удачно: девушка потянула за что-то рукой, и вытащила лежанку-раскладушку.

— С Жар побуду, — пояснила она мне, беря спальное место в руки, — на всякий случай. Проснётся одна, а там мало ли что… Да и смысл на второй этаж тащиться, устраиваться, постель расстилать… Времени больше потеряю.

Мне оставалось только признать правоту её слов, и самому пристроиться на софе — как был. В чистой одежде поверх чистой кожи и горизонтально — после двух суток приключений уже само по себе кайф невероятный. Как, однако, быстро меняются приоритеты, стоит возникнуть проблемам.

Пока я искал что-нибудь не слишком теплое (лето же!) укрыться на ночь, Ирис устроилась в кресле. Мордатая зверюга, будто того и ждала, немедленно запрыгнула ей на колени, подставив чуть выгнутую спину: гладь, мол. Честно сказать, я уже не очень удивился, когда Ирис медленно и аккуратно провела рукой по кошачьей шерсти: наверняка сетевой трафик опять был загружен на девяносто восемь процентов. Да, жаль что Маркулов не видит — порадовался бы, насколько круто работает самообучающийся алгоритм. Хе, если так и дальше пойдёт, глядишь — Ирис с Агатой когда-нибудь станут похожи на искины, как их фантасты описывают. Хотя нет, это я загнул, конечно — одно дело когнитивные функции, сравнимые с человеческими и другое — приписываемые ИИ всякими писаками эмоции…

Кот с колен андроида недовольно мявкнул, но через пару секунд заурчал так, что я его прекрасно услышал со своего места. Не выдержав, притянул планшет… И поборол желание трижды поплевать через левое плечо. Ирис гладила кота… разогрев мышцы верхней поверхности бёдер и ладони до тридцати восьми с половиной градусов — примерно такую температуру имел сам усатый любитель ласки. Гладила, тратя лишнее топливо на поддержку температуры и производя совершенно ненужные движения. Наверное, если покопаться в логах, для этих действий было железобетонно логичное обоснование… Но я осторожно отложил компьютер. Нет уж. Только не сейчас. Лучше я побуду в плену иллюзий, что обоснование есть, чем не смогу его найти. Быть такого не может, но… Вдруг? Нет, нет, нет — сон, и прямо сейчас! Не хватало мне только при всём богатстве внешних раздражителей ещё и от недостатка сна страдать! Завтра… то есть утром — разберусь. Может быть.

Интерлюдия

Чита, полночь (по местному времени) со 2 на 3 июня.

Следователь Специального Отдела Центрального Полицейского Управления города Петроград, Василь Долгин.

В любом постоянном населённом пункте Великой Империи и в большей части временных, вне зависимости от географического положения и количества населения, от Столицы до затерянной на просторах Сибири деревушки, с гарантией можно найти их. Филиалы Имперской Сберегательной Кассы и Государственной Почтовой Службы. Разумеется, в деревне это скорее будет один дом на две конторы, а то и вовсе одна комната с двумя операторами за соседними столами, а в городах бывает и по два-три отделения на жилой квартал. Но и там, и там любой обратившийся гарантированно получит необходимый сервис. В Кассе — получить зарплату, пенсию, отправить переводом деньги, положить на счёт. В Почтовой Службе — отправить или получить письмо, телеграмму, посылку и воспользоваться мгновенной связью. Раньше для последнего служили только междугородние телефоны, а с развитием Сети появились и компьютеры…

Долгин тепло улыбнулся девушке-дежурной, выкладывая перед ней стопку монеток за аренду терминала: круглосуточное отделение Службы встретило его тишиной и совершеннейшей пустотой. Вообще, за время расчётливо-неторопливой прогулки у Василя уже сложилось определённое мнение о городе. Попроси его кто рассказать о Чите одной фразой, то первое слово в ней было бы «сонное», а второе — «неторопливое». Не захолустье, нет — царство. Транзитный узел Транссиба определённо процветал: чистые, ни соринки, улицы, ровный асфальт, многоквартирные дома тщательно ухожены да и частный сектор определённо не бедствует. При этом городские службы явно не старались выпятить достаток или даже идти в ногу со временем: зачем, если и так всё замечательно? Старые фонари тускловаты? Ну так света же хватает? Некоторые трамвайные вагоны единственной короткой линии помнят ещё дедушку нынешнего монарха? Ну так ходят же, летом в них не слишком жарко, зимой уж точно не холодно, ухожены тщательно, горожане довольны. Чего ж менять то, что работает хорошо?

В крупных городах — деловых центрах, ритм жизни волей-неволей заставлял городские власти пытаться непрерывно улучшать бытовые условия, и особенно это чувствовалось по ставшему уже родным казаку Петрограду. С другой стороны — а как быть? Если автомобилей год от года только прибавляется, конторы и учреждения всё растут числом, да и гостиницы с постоялыми дворами отнюдь не резиновые? Тут не только фонари и светофоры на более яркие заменишь — задумаешься о массовой пересадке службы Скорой Помощи на вертолёты вместо машин-карет! Да и про полицию не стоит забывать.

Темп города-резиденции Правительства Великой Империи Долгина более чем устраивал. По его мнению, постоянные пинки под зад шли Северной Жемчужине и её жителям только на пользу — не давали зарасти мхом. По крайней мере ему, Василю, не давали. Подход «зачем отказываться от хороших и проверенных решений ради лишь новизны», характерный для Великой Империи на всех уровнях, от отдельных граждан и до масштабов всей страны, казак, конечно, тоже понимал и уважал. Привычка бережно и уважительно относится к вещам, особенно инструментам и орудиям труда, истинно ханьское нежелание перемен, смешанное с тяжёлым наследием Великой Войны, когда дети и внуки победителей переняли родительское желание просто жить тихо и спокойно, с твёрдой уверенностью в будущем, и сохранение традиций, в конце концов — всё это было важно и нужно. Но… не было в его прошлом того «хорошего», что следователь всем сердцем желал бы сохранить и передать. Не сложилось[19].

Собственно, уже не ранящие — столько времени прошло, да и смирился всё-таки — мысли о прошлом у Долгина вызвал даже не патриархальный облик Читы, а зелёная армейская полевая форма. Обычно спецследователь во время командировок старательно строил из себя гражданское лицо: местами занудного, местами глуповатого клерка. Так было проще найти подход к людям при проведении расследования, да и в случае проблем возможных противников ждал бо-ольшой сюрприз! Низкорослый и худощавый, совсем не похожий на опасного противника, Василь не забыл ни обучения в родной станице, ни занятий в военной академии, ни опыта спецотряда полиции, да и после не пренебрегал учиться у всех, у кого только можно. А люди в специальном отделе Центрального Полицейского Управления Петрограда все подобрались очень и очень непростые. Однако сейчас, в «камке» без знаков различия, пришлось изображать, а точнее — вернуть, и когда-то привычный чёткий шаг, и резкие, уверенные жесты, и жёсткий взгляд получившего приказ человека. Следить за Долгиным в ночной Чите было некому, но следователь привык всё делать как надо, а не спустя рукава.

Потому, например, дежурная с почты, приняв оплату, проводила военного заинтересованным, но не слишком любопытным взглядом. Ясно же, воспользовался оказией, пока его поезд стоит ночью на путях. А что без погон — так скорее всего господин офицер решил «погулять» в самоволку. Она бы может и не прочь поболтать с мужчиной, но тот явно вырвался не просто так, а устроить видеоконференцию с любимой. Недаром переплатил не просто за место, а за кабинку, какие обычно арендуют купцы при удалённых переговорах, да и улыбался так! Знала бы она, кому на самом деле стал звонить незнакомец в камуфляже…

Для того, чтобы установить соединение через Глобальную Сеть с выделенным вычислительным узлом Центрального Полицейского Управления, желающему нужно было (помимо знания адреса узла) ввести не только головоломный личный код из восемнадцати символов, но и потом неподвижно смотреть в камеру над экраном, пока с той стороны не придёт разрешение или отказ. Раньше Василь всегда думал, что экивоки на медленную работу программы сличения лиц ничто иное как выгораживание дежурного лентяя-оператора в отделе технической поддержки, но после недавнего «знакомства» с продукцией частной лаборатории монгольского бека его уверенность поколебалась. Наконец, вычислительный узел ответил разрешением и приглашающе распахнул окно цифрового «личного кабинета» — ещё одной придумки противоестественного союза инженеров-программистов и безопасников управления, таким образом защищавших документы и служебную переписку сотрудников, по долгу службы связанных с разъездами и работой «в поле». А ещё из «личного кабинета» можно было установить прямую защищённую связь с любым реальным кабинетом внутри здания управления.

— Долгин.

Макаров, генерал полиции, замначальника ЦПУ и глава Специального Отдела ответил почти сразу же. Ждал? Вполне вероятно, после дневного-то сеанса связи. Недаром Василь напрягся сам и напряг Соломина, но получил-таки ненадолго доступ к терминалу железнодорожников во время дневной стоянки. К тому моменту предварительная обработка, гм, «попутчиков» им уже была завершена, факты и догадки упорядочены в общую картину и вся информация «наверх» была подана уже в готовом виде, можно сказать, на блюдечке с голубой каёмочкой. Вот этим блюдом и должен был попотчевать кого надо Сергей Юрьевич — от своего имени, разумеется. И, видимо, успел — только тон голоса непосредственного руководителя казаку очень, очень не понравился.

— Господин генерал.

— Я один, — развеял сомнения подчинённого шеф, — можно говорить свободно… Если бы было о чём.

— Проблемы? — Долгин напрягся ещё сильнее.

— …, …, …! — так же коротко и абсолютно непечатно отозвался Макаров, тремя простыми словами охарактеризовав неких… нехороших людей одновременно лицами нетрадиционной ориентации, трусами, сынами женщин лёгкого поведения и отвратительными насекомыми. — Они отказались.

— А…

— Нет, ты не понял, Василь, — не дав сказать подчиненному и слова, второй человек в ЦПУ с нажимом повторил: — Они. Отказались. Получили информационный пакет, обсудили, как это водится… И решили ничего не делать.

— Что?

— Слышал, что я сказал? «Они», — опять перебил Долгина Макаров. Теперь голос генерала звучал уже без внутреннего напряжения, просто устало. — Я предполагал, что кое-кому насиженная задница давно заменила мозги, потому поднял все свои связи. Одновременно. Ты знаешь, я могу. И министра МВД, Голицина нашего накрутил. Так что, считай, я довёл твою инициативу именно до правительства… По крайней мере, до той его части, которая может принимать решения.

Слова, сказанные командиром, не сразу дошли до Долгина — настолько невозможно, нелепо они звучали. Мозг отказывался принимать услышанное, безнадёжно цепляясь за здравый смысл. Ослышался? Заснул на мгновение и успел увидеть кошмарный сон? Нет, не таков был Василь, следователь особого отдела, всегда работавший в одиночку и имеющий самую высокую результативность среди коллег, чтобы прятаться за спасительными иллюзиями. А вот держать удары ему было как раз не привыкать.

— Понял, — сквозь сжатые зубы всё-таки выдавил он из себя, — «партия мира»?

— Это даже смешно, но нет, — печальную усмехнулся собеседник, и Долгин с некоторым суеверным ужасом понял: даже Старику, «Несгибаемому Полковнику» как прозвали его свои в «Альфе» до последнего повышения в звании, не по себе. — Они вышли на контакт с премьером вчера около полуночи, и относительно вежливо уведомили, что не будут лезть в дела правительства. Немного поиграли мускулами при этом, конечно — но и только. Ничего не предложили.

— И в правительстве… проглотили?

— Что, в голове не укладывается? — собеседник на том конце цифровой линии вздохнул и, помолчав, признался: — Знаешь, у меня тоже. Столько лет мечтать стать из наёмных работников государства настоящей политической силой — и как только выпал реальный шанс это сделать — слиться. Суд, выслушать свидетелей, рассмотреть показания, а на следующий день объявить внеочередной созыв Палаты Народных Представителей. Предъявить доказательства подготовки вооруженного противостояния и план реорганизации государственного устройства — с партиями, выборными постоянными представителями, Конституцией. И всё — «мирных» заговорщиков и чересчур ярых холуев Юрия, кто посмел бы рыпнуться поперёк, сам народ бы в землю втоптал! Взбаламутили бы страну знатно, но — мирно, и встряска пошла бы только на пользу. Великая Федеративная Республика — ведь звучит ничуть не хуже, чем Великая Империя…

Полицейский генерал помолчал, но потом всё-таки договорил:

— Знаешь, я бы понял, если бы они испугались. Введённых войск, которых, правда, нет, или за возможную народную кровь. Но нет. Они просто… ничего не хотят менять. Им тепло на своих местах, светит карьера, а кому уже нет — хорошая пенсия. Второй секретарь в срок поднимется до первого, зам станет министром так или иначе. Попал в госаппарат — и ты гарантировано «в обойме». Амбициозные давно не идут в чиновники, в том числе и, хех, из-за нас. Не умеют они сидеть на попе ровно, влезают во что не положено, схемы крутить начинают. Последние, которые с умеренными амбициями, вояки в основном — уже давно с «партией мира». Ну и наше ведомство — но мы уж слишком зациклены на своих проблемах — всегда есть кого гонять и куда стремиться. Из-за того очевидного увидеть не захотели — вот и результат.

— И что делать? — скорее от растерянности, чем по собственному желанию произнёс казак. Давно, очень давно он не спрашивал ничего подобного — привычка всегда жить своим умом стала его второй натурой. Но тут…

— К сожалению, полиция — это не армия, — Сергей Юрьевич ответил с этакими академическими интонациями, как будто лекцию читал студентам в училище, — есть бронежилеты и шлемы, автоматическое оружие и личный состав регулярно обновляет навыки в тире, да и на работе не только штаны над бумажками просиживает. Скорее всего, стянув силы со всего Петрограда и пригородов, при поддержке спецназа мы сможем захватить Свадебные Палаты и другие административные здания, и даже удержать их… Какое-то время. Против тяжёлого оружия и бронетехники, подогнанной на «пистолетную» дистанцию, мы просто ничего не сделаем — выбьют. Через день, максимум два. Просто не успеем организовать внеочередной созыв, даже если начнем немедленно…

Долгина внезапно пробил холодный пот — его шеф говорил совершенно серьёзно. Действительно был готов организовать захват правительства и под дулами «собак» заставить-таки чиновников начать спасать страну.

— …Потому придётся сидеть и ждать, пока ситуация не станет критической, — всё так же ровно и размеренно продолжал Макаров, — и тогда брать ситуацию в свои руки — если, конечно, великое Дао не ниспошлет чудо, и чинуши раньше не одумаются самостоятельно.

Василь не мог назвать себя любителем истории, но основные события из школьного курса помнил хорошо. «Критическая ситуация» в Великой Империи уже была — тогда, когда переходному правительству последнего из Наместников отказались подчиняться армейские части и целые регионы, а улицы Петрограда уверенно лишались брусчатки, разбираемой на баррикады, возводимые на Дворцовой Площади. Воистину, у судьбы своя, особая ирония — минул век и события повторяются, как в кривом зеркале. Тогда, кроме отдельных выступлений, до массовых гражданских столкновений не дошло: «добрые соседи», европейцы, решили что настал шанс вырвать свой кусок из тела Империи. И остается только гадать, что произойдёт в этот раз к тому моменту, когда план замглавы ЦПУ получит шанс сработать. Европа так и не оправилась от сокрушительного ответа Восточного Дракона, но есть ведь и другие вечно голодные глаза.

— Какова моя задача, генерал?

— А вот это правильный вопрос, капитан, — голос начальника потерял горечь, зато обрёл привычные металлические нотки. — Твоя задача — сохранить свидетелей и доказательства. Как хочешь и где хочешь — только ни в коем случае не привози их сюда. Я, конечно, не передал интересантам всей нарытой тобой информации, но умному достаточно: многие могут захотеть избавится от дочки Юрия по разным причинам, если она окажется в пределах досягаемости. Не нужно создавать точку напряжённости раньше времени. И да, я тоже не буду знать, где вы. Задача ясна?

— Так точно!

Завершив сеанс и бездумно совершив заученные на курсах повышения квалификации действия, по мнению технарей Управления позволяющие «замести следы» на использованном компьютере, следователь не забыл мечтательно и рассеянно улыбнуться опять было задремавшей дежурной, окончательно уверив ту в своём разговоре с подружкой. И только отойдя на квартал и отыскав микроскопический запущенный сквер без освещения, он позволил себе с болезненной гримасой рухнуть на едва угадываемую в темноте лавочку. Ей-ей, будь Долгин хоть немного набожен — отправился бы искать ближайшую открытую церковь и стал бы искренне молиться, прося вразумления! А так приходилось рассчитывать только на свои силы и разум. Есть несколько часов до рассвета, и за это время нужно решить, как действовать дальше. А ещё оставались попутчики, которых тоже совсем не обрадует смена планов…

Чита, ночь со 2 на 3 июня.

Особый Посланник Лазурного Дворца (Имперский Аудитор) Дмитрий Соломин.

— Вот, господин, — пожилой ханец с глубоким поклоном двумя руками протянул обёрнутый мешковиной и туго перетянутый бечевой пакет. Так по этикету принято передавать оружие к осмотру старшему по званию, важные документы высокому начальнику или принимать очень ценный подарок.

— Просто Дмитрий, уважаемый господин Ли, — в очередной раз безнадёжно поправил резидента Лазурного Дворца Соломин, одновременно быстро и цепко осматривая печать. Серебристо-серая металлическая бляха, разумеется, оказалась цела. — Я точно такой же слуга Императора, как и вы.

— Конечно, господин, — опять благоговейно поклонился резидент.

Дмитрий отчасти понимал мужчину: скорее всего завербовали его лет двадцать-тридцать назад, найдя удачного по всем параметрам субъекта, проживающего в нужном месте, вдохновили рассказом о личной службе самому монарху, поручили важную и секретную миссию… И с тех пор воспользовались услугами читинской резидентуры хорошо если раза три. Да и то, скорее, в рамках периодической проверки, а не по действительной нужде. И тут вдруг, как гром средь ясного неба — срочное требование не только предоставить конспиративную квартиру, но и лично поучаствовать в исполнении поручений самого Человека Императора! Включая передачу Секретного Пакета — все слова с большой буквы, разумеется. А попросил позвонивший на специальный номер и назвавший кодовую фразу Имперский Аудитор, отнюдь не мало — особенно для простого, по большому счёту, обывателя, и доставка хранимого в тайнике спецпакета была в этом списке самым простым действием.

Собственно, в случае форс-мажора, когда агент вынужден был напрямую взаимодействовать с резидентом, тот вне зависимости от результата считался засвеченным и его карьера этим ярким событием и заканчивалась. С вынесением официальной благодарности из Запретного Города по подобранному постороннему поводу и некоторыми другими преференциями… Точнее, так должно было бы быть в нормальных условиях. Теперь же… н-да.

Вторым в списке услуг, кроме передачи упомянутого спецпакета, значился ноутбук. Откуда Ли умудрился раздобыть его среди ночи — бог весть, но скорее всего отдал свой (ребенка или внука?) или взял у кого-то из знакомых. Машинка, определённо, была не новой, возможно, лет пять назад списанной из армии — толстый, с небольшим экраном, надёжный даже на вид металлический чемоданчик. Человеческие пальцы касались клавиатуры компьютера не один год, но владельцы, что временные ранее, что постоянный после, тщательно и с любовью ухаживали за инструментом: приятно взять в руки! Ну и самое главное — этот терминал имел привычное программное обеспечение, а не был подключен к… к… Даже определение не подобрать, что умудрились наворотить программисты Абишева, включая малолетнего гения Далеева.

На Лазурный Дворец в Великой Империи работает множество людей: большинство сами того не зная, многие — как резидент из Читы, живя обычной жизнью и находясь в постоянной готовности выполнить свой долг. Из тех же, кто служит именно во Дворце, только малая часть выполняет поручения вне его стен на постоянной основе. Но и среди Посланников Имперские Аудиторы выделяются. Ведь «имперский» это не значит «императорский», это признание ширины возможностей такого человека. В русском имперском нет нужного синонима, «государственный» — это всё-таки не то. Европеец бы сказал «специалист национального уровня». Человек, способный на месте разобраться и самостоятельно принять взвешенное решение по широкому спектру вопросов. Культура, искусство, технологические производства, биология и медицина, информационные технологии, этика и даже религия. Собственно, потому с проверкой лаборатории «оружейного бека», по просочившимся слухам разрабатывающего в своих монгольских владениях нечто целенаправленно воздействующее на магов, и послали Соломина: требовалось оценить и вынести вердикт, посвятив как можно меньше людей. Но то, что Дмитрий обнаружил… Что его обнаружило после падения сбитого самолёта, выходило далеко за пределы его знаний и компетенции.

Егору Имперский Аудитор верил и не верил одновременно. С одной стороны, парень правдиво отвечал на все вопросы, по крайней мере, верил в то, что говорил. С другой стороны, он сам, лично, несколько часов разговаривал с «бездушной железкой», так и не заподозрив за «голосом из телефона» компьютерную программу. Программу, своей волей спасшую его, совершенно постороннего человека, без всяких приказов. И спасшую от погони Мамедова с Долгиным — тоже по собственному почину. Но если Агата хотя бы была вертолётом, то Ирис… То самое «противомагическое» оружие всё-таки обнаружилось и оказалось роботом, «невидимым» для сверхчувств адептов Второго и Третьего Путей, и неотличимым от человека для всех остальных. Оставалось только гадать, кем себя возомнил Тогжан-батыр, уж не равным ли самому Богу-Творцу? И чем… или кем? — считать механизмы, способные в рамках выполняемого задания на свободу принятия решений? У Соломина давно бы уже голова болела от таких мыслей… Если бы не было других, более насущных причин для головной боли.

Вычислительный узел-сборник тематических конференций, к которому подключился через Глобальную Сеть Имперский Аудитор, на первый, да и на любой другой взгляд ничем не отличался от десятков и сотен таких же. Подобные площадки для обсуждений чего угодно делятся на места общения профессионалов и любителей: на первых можно почерпнуть массу ценной информации, а на вторых… Тоже можно, но сделать это куда сложнее: сложнее отделить достоверные сведения от трёпа, склок и переливания из пустого в порожнее. Зато в таком месте легко можно разместить нужную информацию — словно спрятать лист в лесу: попробуй, найди, если не знаешь, что именно искать. Агент Лазурного Дворца, разумеется, знал:

>Показать актуальные темы раздела «благоустройство»

«Пекин: экология и городское устройство»: 106 новых сообщений

>Загрузить

>Показать сообщения, начиная с новых

#355614

Улицу Мейнши перекапывают в трёх местах одновременно. Сейчас! Утром! Да не городские работники коммунальных служб, а военные! На все вопросы отвечают, что ищут повреждения их какого-то секретного кабеля. Кабеля! А людям как добираться на работу?! В центре города, без всякого предупреждения, просто перегородили движение — и роют, и, такое впечатление, что они сами особо не знают, где там их провода зарыты. Что за бардак? Осталось только площадь Тяньаньмэнь раскопать! Вот, полюбуйтесь на фотки этих раздолбаев.

#355615

355614, говорят, проблемы на учениях не были запланированными как в новостях сказали, там действительно какая-то хрень произошла. Типа, какой-то вид снарядов или ракет оказался уязвим к радиоизлучению определенной частоты, вот и рвануло, прямо на складе. Знаешь, военные склады в Циньхуандао? Ну, там ещё забор такой зеленый, и ворота в три ряда, через которые рельсы лежат? Куча армейских грузовиков, аж к пляжу не проехать, бегают и суетятся, все на нервах. Попробовала фотик достать, так сержант подскочил и сразу в ор.

#355617

А кабель тут причем? Или наши вояки стали снаряды в центре города под мостовой хранить?

#355618

#355617, не знаю, при чём, но раз копать и суетиться начали в один день, наверное есть связь?

#355619

Совпадение? Нет, не думаю! Ахаха! Страшный заговор зелёных человечков, говорю вам!

#355620, редактор ленты

#355619, ещё одно сообщение не по теме, и получишь перманентный блок. Я предупредил.

#355621

Смех-смехом, но в чём-то #355615 и #355619 правы: Шестая кольцевая улица стоит, тоже военные и тоже копают — остервенело так. Асфальт ковшами инженерных машин ломают, и дальше сразу траншеекопателем грунт вынимают. В первый раз в жизни такое вижу. Автомобили еле ползут — оставили по полосе в каждую сторону. Вот, камера была под рукой, короткое видео записал, выкладываю.

#355622

Военные действительно что-то затеяли, вдоль всего лётного поля аэропорта Шоуду кладут какие-то бетонные блоки, грузовиками подвозят и автокранами тут же сгружают и складывают. Говорят, начали ещё глубокой ночью. И около моста на Двенадцатом шоссе с обеих сторон техника под маск-сетями стоит: вот, фото не лучшего качества, снял в движении…

#355623

Там же высадка деревьев по плану только весной была! Все работы псу под хвост. Так, ну всё, я пишу жалобу в Совет Городского Благоустройства! Искренне уважаю армию, но это перешло все границы.

…И так далее. Дмитрий быстро, но внимательно прочёл все сто с лишним сообщений, хоть и после первых просмотренных фотографий и видеосюжетов ему всё уже было, в принципе, ясно. Вместе с тем, что Соломину уже было известно, полученная информация лишь окончательно прояснила картину произошедшего: что-то такое, услышав сообщение автоинформатора на номере экстренной связи Лазурного Дворца, он и ожидал. Проклятье…

Пекин, один из «городов-жемчужин» Великой Империи, вместе со всеми без малого пятьюдесятью миллионами жителей и гостей столицы, стал заложником в руках подконтрольных «партии мира» сил. Противник использовал расквартированные рядом со столицей части инженерных войск — практически весь мобильный резерв округа Хань, предназначенный прежде всего для экстренных операций во время стихийных бедствий и ликвидации последствий техногенных катастроф. Точечное разрушение транспортной инфраструктуры и возведение временных укреппунктов из бетонных блоков должно было помочь эффективно задержать возможный прорыв Императорской Гвардии вместе с сюзереном прочь из столицы. По крайней мере настолько, чтобы оперативно переброшенная из Монголии сводная группировка основных сил заговорщиков успела развернуться и пойти в наступление.

Операция была проведена нагло, дерзко, практически у всех на глазах. И успешно. В конференцию писали не только агенты, но и простые жители, действительно озабоченные благоустройством своего города — и не было никаких упоминаний о конфликтах с муниципальщиками Пекина. Значит, службы Запретного города просто не успели отреагировать — а потом ещё и вынуждены были придержать администрацию столицы: получившие приказ армейцы и играющие их роль орденцы могли ответить вплоть до огня на поражение, начиная беспорядки. Однако всё было не так уж плохо, по крайней мере, пока: воздушный мост до монгольского Полигона был разрушен до того, как успел заработать, ловушка неожиданно для «партии мира» сработала и в их сторону.

Ирония судьбы: без линейных частей и тяжёлого оружия, малыми силами, «партия мира» не могла даже полноценно контролировать Пекин, не то, что пойти в наступление на защищённый древними стенами и самым настоящим рвом с водой Запретный Город. И уйти войска противника не могли, не могли даже высвободить военно-строительную технику для переброски к месту провала плана близ Ундерхаана — она создавала легитимный повод «военным строителям» оставаться на местах, а тем временем сводная группировка с учений тушила склады с боеприпасами и топливом чуть ли не топорами и лопатами. Другое дело, что и силы Юрия оказались как булавкой пришпилены к месту постоянной дислокации — без боя им теперь было не выйти. Можно выскользнуть малыми группами, но… Император, очевидно, предпочёл остаться, концентрируя внимание заговорщиков на себе и своей собранной в кулак и готовой к бою Гвардии. Пат.

Ясно, что ситуация временная, но как минимум пару суток Юрий выиграл. Для чего, вот вопрос… Хотя это вовсе не тот вопрос, которым нужно задаваться. Текущая задача — защитить шестую наследницу… и Великую Империю — именно в такой последовательности. Вполне возможно, это одна и та же задача — раз уж Анна твёрдо решила выполнить условия петроградского сыщика. Позволить ли Рюриковой так поступить, или нет — вот главный вопрос. Альтернатива — присоединиться к одному из анклавов прямых вассалов Императора, где девушке точно ничего не будет угрожать… изнутри. Просто спрятаться и переждать, надо полагать, не выйдет… Проклятье — всего несколько часов до рассвета, и за это время нужно окончательно определиться с дальнейшими действиями. Принять решение, которое определит всё…

Внезапно зазвонивший в кармане мобильник всё-таки заставил привычного ко всему Соломина вздрогнуть. Секунду он смотрел на заливающуюся простенькой мелодией трубку, одновременно усилием воли изгоняя из головы всяческие мысли: гадать было бессмысленно, да и предположения были одно другого неприятнее…

— Да?

— Ха-ай, это я! — радостный девичий голосок чуть не заставил многоопытного адепта Второго Пути потерять концентрацию — вот уж чьего вызова он точно не ждал!

— Агата…

— Ага, привет! Тут дядя Мамедов тебя зовёт подойти, говорит, узнал что-то важное, вот.

— Дядя? — только и смог выдавить из себя агент Лазурного дворца.

— Конечно, дядя, — авторитетно подтвердила БИУС разведывательно-диверсионного вертолёта, — потому, что не тётя. Я проверяла!

Дальше что-либо спрашивать Соломин не рискнул.

Товарно-сортировочная станция Транссиба «Чита», 3 июня 2016 года. Сразу после полуночи.

Командующий ВЧ 16732 «Полигон» генерал-майор Карим Мамедов.

Жизнь на железнодорожной ветке, связывающей всю страну, не замирает никогда — это аксиома. Слишком «тонкий» он, Транссиб: двухпутное движение в восточной его части с огромным трудом смогли организовать только в тридцатых годах двадцатого века[20]. Учитывая объём грузов, который ежедневно проходит в обе стороны, ни тьма, ни погода не являются уважительной причиной для простоя. И уж тем более никаких простоев не терпят крупные станции: непрерывно расцепляются и заново формируются составы. Вагоны, достигшие конечного пункта назначения, как можно скорее разгружаются — ведь простой подвижного состава тоже затраты…

Мамедов тихонько хмыкнул, сам себе удивляясь: какая только муть не лезет в не занятую насущными мыслями голову. Вот теперь вспомнилась давно уж прослушанная и, кажется, столь же давно благополучно забытая лекция по логистике в Академии Генштаба. Впрочем, с другой стороны, о чём ещё можно вспомнить, находясь на железной дороге? Да ещё и с перспективой и дальше путешествовать всё по той же «железке»… Так, похоже, отдохнуть больше не получится, и придётся возвращаться к далеко не самой приятной действительности. Да что там говорить — откровенно паршивой, херовой прямо-таки действительности. И что было хуже всего — от него, аж целого генерал-майора, зависело меньше, чем нихрена! Из-за чего по личной шкале ситуация начинала тянуть на худшую в жизни. Рекорд, мать его!

Карим Ашотович родился в семье офицеров, именно в семье — всего второе поколение военных, так что про служилый род даже заикаться не стоило. Его отцу удалось невероятное — угодить в мясорубку Великой Войны и выжить, причём с полным комплектом конечностей и ливера в животе. То была заслуга не только удачливости, но и каждодневных, на разрыв жил, тренировок. В первые дни на фронте над восемнадцатилетним добровольцем Ашотом Мамедовым взял шефство командир, офицер старой закалки и древнего княжеского рода. Именно он наставил способного юнца на таинство Первого Пути, сделал Воином с большой буквы.

Ловкий как кошка горец, абсолютно бесстрашный, но впитывающий знания, как губка воду, очевидно пришёлся по душе в одночасье потерявшему двух сыновей пожилому мужчине. Ашот все годы прослужил в войсковой разведке, каждый день ходил «за ленточку» и закончил войну полковником. Пережил и князя, и двух других наставников: на войне незыблемые, казалось бы, ценности, вроде сохранения родовых секретов, на поверку оборачиваются пустым звуком, а вот способные сражаться наравне товарищи, наоборот, становятся невероятно ценны… Да что там, сына прижил в аккурат на шестидесятилетие, когда боевого генерала вынудили-таки перейти на штабную работу, и тот, больше от скуки, взял да и женился! Сколько себя помнил Мамедов-младший, папа оставался всё таким же бодрым и жизнерадостным, и только по глазам можно было определить груз прожитых лет и выпавших на долю испытаний…

Сам Карим вслед за родителем прошёл снизу вверх всю карьерную лестницу и достиг честным трудом заслуженных высот. Не обошли достойного сына своего отца внеочередные звания и награды: молодой адепт Пути Воина не стеснялся проситься туда, где стреляли и без проблем могли убить. Ближний Восток, Индия, Вьетнам, Пакистан и Афганистан, и снова Индия… Великая Империя не вела войн, но у границ тихо тлели так никогда и не угасающие до конца «горячие точки» — наследие колониальной политики когда-то считавшей себя «великой» Европы…

В целом, генерал-майор почти в точности повторил путь отца, вот только с семьёй ему не так повезло. Или наоборот, повезло — по крайней мере, женился он по обоюдной любви, и не было в тот момент мужчины счастливее! Увы, но смерть порой может пощадить раз за разом ходящего по краю и безвременно забрать живущих мирной спокойной жизнью… Воспитывать малышку-дочь в окружении резких на слова и действия мужиков оказалось весьма непросто, но Карим так и не смог пустить в сердце кого-то ещё. Частично из-за дочери (а частично из-за отсутствия «друзей» в минобороне) после Академии Генштаба генерал не стал даже пытаться выбить распределение «повкуснее» назначения на совершенно бесперспективный с точки зрения карьеры объект в центральной Монголии.

Девочке, входившей в подростковый возраст, стоило поучиться среди сверстников, не меняя школу раз в полгода, завести друзей среди погодок, а не взрослых дядь-военных. Пожить, наконец, в настоящем, собственном доме с собственной комнатой, а не в казённой офицерской квартире, больше похожей на мужское общежитие… Кто же знал, что сука-судьба в один прекрасный момент превратит в поле боя самое сердце родной страны!

Карим одновременно желал и не желал, чтобы дочь пошла по стопам отца и деда. Хотел продолжения семейной традиции, но одновременно был категорически против женщины на передовой необъявленных локальных конфликтов. Зная же характер Светланы — такой же шебутной, как и у него самого, и учитывая, прямо скажем, неплохие для её возраста успехи, как адепта Первого Пути, Мамедов мог с уверенностью сказать — именно туда девчонка и угодит после военно-технического училища. Поэтому Карим приложил все силы и смог-таки убедить чадо не бросать обучение в школе: она всё-таки не мальчик, которому необходимо доказывать своё мужество, и уж точно Света благодаря отцу не нуждается в стипендии и скором получении военно-учётной специальности. Ничто не мешает пропустить скучный этап шагистики-куда-пошлют в качестве сержанта, ломая свободолюбивый характер, и сразу получить полноценное высшее образование и лейтенантские погоны в придачу. Ну а потом, с такой отличной стартовой позицией, самостоятельно решить, как лучше послужить Родине…

И вот теперь всё, все планы, надежды и мечты в одночасье пошли прахом.

Настроение окончательно испортилось, не оставив и камня на камне от чувства глубокого удовлетворения после проведённой с полной самоотдачей тренировки. В отличие от адептов Духа, Воины хоть и могли своеобразно воспользоваться медитативным трансом, над собственным сознанием в момент «погружения в пустоту мысли» работать не могли. Со стрессом, волнением и прочими заморочками в голове выбравшим Первый Путь приходилось справляться точно так же, как и простым людям — давить силой воли и перебивать положительными эмоциями. Ещё можно было бы воспользоваться алкоголем, да вот беда: спирт организм продвинутого адепта утилизирует значительно быстрее, чем наступают психологические последствия опьянения. Некоторые особо одарённые личности иногда умудрялись наклюкаться, поглощая чистый продукт на манер воды из-под крана, но это скорее была уже не борьба со стрессом, а натуральная попытка самоубийства. Даже для глубоко модифицированного организма тяжёлое отравление этанолом губительно…

Силы воли генералу было не занимать, но сейчас испытанный метод буксовал. Малый комплекс упражнений временно помог: на два с лишним часа Мамедов в буквальном смысле слова «ушёл в себя», вместе с каждым движением проверяя и на микроскопическую долю улучшая своё тело. Мышцу за мышцей, орган за органом, систему за системой. Раз за разом, день за днём, год за годом, ступенька за ступенькой перестраивать собственный организм — вот Путь адепта-Воина.

Сначала изменения происходят как бы самостоятельно, бесконтрольно, помимо воли адепта, потом над ними появляется некоторая власть. Чем дальше, тем больше и детальнее контроль над трансформациями — и тем сильнее опасность причинить себе вред. Интуиция достигшему предела человеческих сил больше не способна помочь — и те, кто не останавливаются на достигнутом, вынуждены выучить и пустить в ход знания анатомии и физиологии, клеточной биологии, биофизики и биохимии… И тратить на работу над собой всё больше и больше времени. Перешагнувшим же следующую грань, за пределы известных биологических возможностей, остаются только эксперименты — опасные, сложные, длительные и со всё возрастающим риском. Потому что приходится проверять всё непосредственно на себе.

Вот почему редких, словно чёрный жемчуг, адептов Первого Пути, достигших Мастерства, очень сложно встретить в городах и весях — их самих уже сложно назвать людьми, а человеческое общество им лишь мешает. Так в возрасте девяносто пяти лет однажды просто ушёл из дома отец Карима, закинув за плечо тощий солдатский вещмешок и напоследок молчаливо окинув родственников взглядом по-тигриному жёлтых глаз…

До звания Мастера Кариму было ещё очень далеко. Тем более не чувствовал он себя готовым отринуть всё, кроме самосовершенствования — сначала на ноги дочь поставить, в люди вывести. Да и карьерная лестница манила: почему бы не стать генералом армии или, чем шайтан не шутит, целым маршалом? Так что книги и учебники по медицине и биологии по большей части копили пыль на полках: руки до них доходили далеко не каждый день. А когда объявили, что Полигон принимает учения на внезапную проверку боеготовности — времени не осталось даже на привычные и обязательные тренировки. Потом сами учения, позорный плен, освобождение и бегство… В общем, во время разминки Мамедов чувствовал себя примерно как человек, провалявшийся не вставая трое суток в кровати, и вдруг получивший сеанс высококлассного профессионального массажа: бодрость во всём теле и желание немедленно горы свернуть! Вот только гор подходящих под рукой как-то не оказалось…

Некоторое время Мамедов убил на сбор-разбор и уход за оставшимися в крытом вагоне автоматами: благо, принадлежности для чистки у «собаки» хранятся во вкладываемом в пустотелый приклад пенале. Нужные процедуры генерал проделывал практически не глядя — все движения годами практики были доведены до автоматизма. На взгляд гражданского — бесполезная возня, боестолкновений больше не предвиделось. Разумеется, ветеран «горячих точек» имел на этот счёт другое мнение: из собственного опыта знал, как это важно, чтобы оружие в нужный момент не подвело. И как даже самый надежный «ствол» может заклинить из-за банальной грязи и порохового нагара… Но вот изделия инженера Фёдорова заняли свое место у стены — и глухое раздражение пополам с бессилием не замедлили вернуться. В итоге Карим выпрыгнул из вагона и быстро зашагал, обходя сцепку, стоящую в тупике по кругу — и в сотый раз прокручивая в голове известные факты и свои измышления. И резко остановился, внезапно почувствовав что-то неправильное в окружающем мире.

Чтобы вычислить «неправильность», Мамедову потребовалась целая минута — безумно много для человека его навыков. Безлунная ясная ночь высыпала на чёрный бархат неба целый ворох ярких звёзд. Лёгкий, тёплый ветерок нежно шелестел листьями примыкающих к железной дороге садов, он же доносил мерный гул газосветных ламп от ближайшего столба освещения и целый букет запахов, иногда приятных, но в основном не очень: дёгтя, металла, нагретого за день дерева… Где-то в отдалении звонко лязгали сцепки и слышался гул двигателя маневрового локомотива, заглушая собой всё остальное… Вот оно! Звук!

Слухом Карим мог с полным правом похвастаться — как и зрением, и обонянием. С его неспокойной службой возможность первым обнаружить врага была воистину вопросом жизни и смерти. Порой слишком чувствительные органы чувств доставляли неудобство, особенно нос — но лучше немного потерпеть вонь табака и своеобразный запах человеческих тел, чем получить пулю в голову, пропустив засаду в «зелёнке». Вот и теперь, поймав промежуток между рывками тепловоза, генерал смог выделить насторожившие его еле различимые шумы — и, главное, их источник. Платформа. Это была платформа с беспилотным вертолётом.

В итоге Мамедов просто вскарабкался на борт и приложил ухо к брезенту, которым была укрыта машина. Только после этого удалось различить составляющие шума. Шелест воздуха, как от кустов, только более механический, с металлическим отзвуком, зудение, почти писк, похожее на фон от работы маломощных электродвигателей. Кроме того, рука генерала наткнулась на невидимое, но ощутимое кожей чуть тёплое пятно на импровизированном тенте. От укрытого буро-зелёной тканью беспилотника пахло целой палитрой машинных и химических запахов, от бензина и машинного масла и до характерного «привкуса» работающей электроники… Тьфу ты, шайтан-арба!

Карим распрямился во весь рост, прекращая прислушиваться. Почему-то он решил, что вертолёт отключили после заправки и наведения тента: раз уж готовность к экстренному взлёту по понятным причинам отменилась. Однако это то ли специально, а скорее всего из-за банального расп…ва оператора сделано не было — и машина продолжала впустую расходовать далеко не бесконечный рабочий ресурс. На самом деле, не такая уж редкая ситуация даже в армии, особенно среди ни разу не побывавших под пулями тыловиков. Что отнюдь не отменяет строгости наказания — ох, будь Далеев его, Мамедова, подчинённым, месячным нарядом на чистку нужников умник не отделался бы! С другой стороны — не его проблема: это Долгин так хочет отвезти «улики» в Петроград, аж приплясывает, вот пусть у следователя голова и болит. Впрочем…

Карим припомнил, как программист обращался с этой Ирис: просто говорил, что нужно сделать, как если бы говорил человеку. «Позволяет формулировать задание на естественном языке», так?

— Э… Агата… — в последний момент генерал всё-таки обратился по «имени»: фраза «вертолёт, выключись» ему внезапно показалась донельзя глупой. С чего он вообще взял, что беспилотник его услышит?..

— Я здесь! — задорный девчоночий голос из-под брезента заставил мужчину дёрнуться и едва не сверзиться с платформы. Причем БИУС дрона каким-то образом смогла подстроить громкость речи так, что Мамедову казалось — собеседница стоит рядом с ним. — Я готова тебе помочь.

— По-мочь? Мне? — по слогам повторил военный, окончательно выбитый из колеи абсолютно абсурдной, неожиданной постановкой вопроса. — И как?

— Найти информацию и обеспечить связь, — тоном, как будто озвучивает всем известные прописные истины немедленно пояснила Агата.

— Что? Почему?! — Кариму показалось, что кто-то из них тронулся рассудком. И, поскольку у компьютерной программы по определению не может быть рассудка…

— Я внимательно смотрела, — серьёзно сообщила «девочка», — ты два часа восемь минут бегал, прыгал, выполнял силовые упражнения и упражнения на ловкость, потом демонстрировал элементы боя без оружия — всё на высоком уровне. И в вагоне есть доступные для использования автоматы…

— Откуда?!! — буквально взвыл Мамедов, борясь с отчаянным желанием ущипнуть себя за бедро.

— Тепловизор и направленный микрофон в составе модуля аудиовизуальной разведки, — терпеливо ответила машина и, убедившись, что человек её слушает, с энтузиазмом в голосе закончила озвучивать логическое построение: — есть подготовка и оружие, и ты обратился к Агате. Значит, необходима разведка и связь. Агата — умная?