Вслед за бурей. Тайны древних

Глава третья – Орлята

По щеке, щекоча кожу тоненькими ножками, проползло что-то мелкое. Кабаз тряхнул головой. Вот зараза! Зевнув, он приоткрыл один глаз. Светает – так и так пора было просыпаться. Да и мочевой пузырь подсказывает, что утро настало. Охотник пару раз напряг и расслабил ноги, потянулся спиной, распрямил затекшие руки. Теперь можно и ремень развязать, что не давал ему во сне рухнуть с дерева. Но сначала прислушаться и осмотреться. Ну-ка, где там Зубастик? Кабаз вытянул шею, заглядывая под ветку.

Ага, лежит у корней – бревно чешуистое. Не отстал, догнал за ночь. Упрямый. Пятый день уже его стережет, все надеется отведать мяска незнакомого. Глупый – куда ему шустрого человека поймать. Неповоротливый же, бегать толком и то не умеет. Наверняка падаль – его главная сыть. Охотничек из этой коротконогой туши так себе. С чего вообще к такой малявке прицепился, не ясно. Кабаза ему на один зуб, если каким-то чудом повезет сцапать.

Но оно на самом деле и к лучшему. Крупный зверь, что сам может оказаться добычей разве что для гиганта-Ражгора, своим присутствием отпугивал других хищников. Местное зверье и раньше-то не особо донимало Кабаза – с новым и непонятным мало, кто хочет связываться – а теперь тем более не полезут. Считай, дармового сторожа завел. Как наткнулся тогда на эту зубастую погань возле воды, так ящер и сопровождает его весь путь вдоль реки. То ли весь день ковыляет по следу, то ли по руслу плывет, а потом вылезает и по новой находит. Кто его загадочного разберет. Только суть одна – каждое утро сидит внизу под выбранным охотником для ночевки деревом. То есть скорее лежит – он же вытянутый, как здоровенная короткохвостая ящерица, задницы для сидения подходящей у него нет.

Закидывая на плечи лук и снятый на время сна мешок с лямками, Кабаз любовался Зубастиком. Шагов двадцать в длину. В ширину, если брать уровень оттопыренного в стороны пуза, все пять будет. От макушки до кончика хвоста идет гребень из частых колючек. Глазья маленькие и почти всегда затянуты веками – только желтые щелки торчат. Пасть – два человека влезет за раз. Зубов там в три ряда – потому и имя такое страшилищу выбрал. А вот лапки коротенькие – на таких не попрыгаешь, не поскачешь и уж тем более на дерево не взберешься.

Уловив движение наверху, чудище оживилось. Завалило голову на бок, зыркнуло левым глазом.

– Доброго утречка, – подмигнул зверюге Кабаз и ловко перескочил на соседнюю ветку.

Два шага по ней – и на следующую. С той уже на ствол соседнего дерева – и по нему вниз. Соскользнул, подхватил торчащее из земли палкой копье, прыгнул в сторону. Все! До следующего утра, Зубастик. Тяжелые челюсти клацнули шагом левее, чем нужно. Зверь расстроенно хрюкнул и попробовал в очередной раз на рывке догнать проворную дичь. Как обычно безрезультатно. Кабаз, что было уже неоднократно проверено, бегал быстрее. Ящер недолго попыхтел за спиной и отстал. Теперь можно расслабиться.

Постепенно он перешел на шаг и начал поглядывать по сторонам в поисках завтрака. Вяленого джагаза – солоноватой розовой дряни, что он забрал у охотившихся за Гваром чернюков, в мешке было еще предостаточно, но Кабаз берег этот запас на голодную пору. Мало ли, куда его приведет выбранный путь. Здесь же в лесу всяческой снеди и так хватало. Главное – знать, что искать. Фрукты, ягоды, насекомые, мелкие ящерки, яйца – погибший босх успел его многому научить. Например, добывать себе пищу.

Хотя, конечно, самое ценное знание, каким наделил его Гвар, не касалось еды. Дети-мхарса, которые неизвестно какими судьбами оказались в плену у нелюдей, ждали Кабана на востоке, и это меняло все. Где-то там впереди томятся в неволе родичи. Значит он не последний из Племени, не последний человек в этом мире. Значит есть за что бороться и для чего жить. Нет, Инга никуда не исчезла из мыслей – она навсегда там останется. С этой болью ему умирать. Но бессменные обреченность с апатией отступили на время. Цель получше, чем просто убить Зарбага, которого, как оказалось, здесь нет, появилась у него вместе с этим открытием. А когда у человека есть цель, и причем цель достойная, он становится сильнее в разы. Вот найдет детишек, спасет и уведет далеко-далеко. Может быть, даже в Долину. А что? На острове жить безопасно.

Замечтавшись, Кабаз не заметил, как уголки губ уползли вверх, и на его лице впервые за последние месяцы появилась улыбка. В хорошем настроении и идется быстрее. Наверное, камень-дом ранхи, где по словам Гвара и держат детей, уже близко. Следуя указанием чернюка, он еще неделю назад вышел к большой реке, куда впадал ведущий его изначально приток. Теперь только вверх и вверх по течению, покуда в воде не появится это странное чудо. Как может выглядеть дом старейшин, Кабаз себе представить не мог, но был уверен, что узнает его, когда увидит.

Чтобы не пропустить ненароком искомое, он два раза в день выходил осмотреться на берег. Двигаться совсем вдоль воды было слишком опасно – там встречалось гораздо больше зверья. Вот и сейчас, одолев к полудню примерно дюжину миль, Кабаз свернул влево. Несколько сотен шагов – и впереди замаячил просвет. Эта река в отличие от предыдущей широкая – всего вдвое уже Великой. Течет ровненько, почти не петляет. Оглядеться есть где.

Подойдя к пышным зарослям местной осоки, Кабаз осторожно раздвинул высокие стебли. Надо же! А русло-то вниз убежало. До воды локтей пятьдесят – хорошая круча. Вчера такой не было. Получается, местность поднялась за эти последние мили, а он и не заметил за мыслями. Ну что же. Раз так, значит Зубастик, коли тот преследует его по воде, теперь точно отстанет. Непонятно только радоваться тому или расстраиваться. Завтра проверим.

Убедившись, что никаких камней-домов в воде нет ни здесь, ни на многие мили вперед, Кабаз поспешил дальше. На закате, перед тем как выбрать подходящее дерево, он еще разок выберется к реке, а сейчас нечего терять время. Засветло нужно побольше успеть прошагать. По темноте в этом лесу не походишь.

Зубастик все-таки оказался не из водяных ящеров. Утром был тут как тут. Кабаз, успевший по-своему привязаться к зверюге, даже обрадовался. Пусть уж лучше привычное зло под боком, чем неведомое вокруг.

Проделав свой каждодневный трюк со спуском на землю и в очередной раз оставив чудовище в дураках, охотник продолжил путь. Ближе к полудню опять пришла пора глянуть на реку. Вчера вечером берег поднялся еще. Что там сейчас?

Подойдя к обрыву – назвать просто кручей эту пропасть язык уже не поворачивался – Кабаз огляделся. Слева по-прежнему пусто, справа всего через пару миль русло уходит на юг плавным изгибом. Чуть позже нужно будет снова сунуться к берегу. Не хватало еще пропустить камень-дом. И он зашагал дальше.

Отходить далеко от реки теперь смысла не было. Какой тут уже водопой, когда до воды сто локтей? Хорошо хоть бурдюк наполнил – неизвестно, когда родник или ручей встретится. Потому-то и живности вокруг стало меньше. Все на том берегу, что пологий и тоже покрыт густым лесом.

Хотя лес уже не такой и густой. Кабаз резко остановился. Только сейчас он обратил внимание на деревья – они стали другими: низкие, тонкостволые и стоят редко. На такое, пожалуй, и забираться бессмысленно. Ни толстых удобных веток, куда можно прилечь, ни густой листвы, кроме самой верхушки. Да и крупный зверь его оттуда стрясет на раз-два, если вообще не обломит тростинку или с корнями не вывернет. Тому же Зубастику это точно по силам. А ведь он придет. Рано или поздно притопает по следам. И где от него теперь прятаться?

Кабаз перешел на бег. До заката еще оставалось достаточно времени, чтобы одолеть несколько миль. Может, дальше лес опять станет прежним. Усталость как рукой сняло. Он несся между проклятых кустов-переростков, бросая беспокойные взгляды из стороны в сторону. Ну хоть бы одно нормальное дерево. Скоро стемнеет, и все – ничего не найдешь. Придется всю ночь топать, не останавливаясь, и молиться Яраду. Бесполезно! Кругом только зарбагов тростник. А тени все гуще и гуще.

Но что это? Впереди больше света. Опушка? Кабаз выскочил из-под крон последнего ряда деревьев и резко остановился. Все. Добегался. Бесконечное травянистое поле уходило куда-то за горизонт. Лес закончился. Несколько островков кустарника вдалеке, пара крупных, выступающих на пяток локтей вверх каменюг, небольшое стадо каких-то громадин милей южнее и все.

С подобной равнины он когда-то начинал свои странствия по Бездне. Ему известно, как в этих гигантских травах найти еду и как уберечься от хищников. Да, не поспишь на деревьях в относительной безопасности. Да, пригибаться придется все время, а то и на брюхе ползти. Да, лес был в этом плане удобнее. Но ничего нерешаемого, если бы не одно «но» – Зубастик!

Нужно было срочно что-то придумывать, иначе конец. Даже, если идти всю ночь, а за ней весь день, нет уверенности, что снова начнется лес с большими деревьями или высокие скалы, куда тоже можно забраться. Так он только измотает себя, загонит до полусмерти и сам, считай, ляжет чудищу в пасть. Не этому, так какому другому. Зубастик свою выносливость подтвердил не единожды. Или как-то со следа сбить, или драться.

Последнее – все равно что сразу руки на себя наложить. Пусть и верный лук на плече, и копье не выбросил, а не потянет он против этой громадины. Ручейка, по которому можно было бы пробежаться, здесь нет и поблизости вряд ли найдется – местность не та. Остается только по-быстрому разыскать чей-нибудь свежий помет и попробовать старый проверенный способ – хорошенько измазаться дерьмом. А вдруг не поможет? Вдруг Зубастик его не по запаху ищет? У них тут в Бездне и не такое возможно. Чего только стоит одна зарбагова сила джархов – мысли метать.

Правда, есть и еще один путь – перебраться на ту сторону реки. Кабаз бросился в сторону берега. Край весь в камне. Круча превратилась в скалистую стену. Внизу бурлит тягунами стремнина. Что там на той стороне?

Отменяется. Противоположный пологий берег блестит пятнами не то озер, не то больших луж. Между ними какая-то низкорослая поросль. Лес закончился еще раньше, чем здесь. Даже, если переплывет, пройти там едва ли получится. Тем более что сама переправа – то еще испытание. Вода в Бездне – самое опасное место. Там всяческой хищной дряни – что в пруду головастиков. У него-то, конечно, осталась та вонючая травка, что плавучих гадов отпугивает, но при таком течении ее мигом снесет. Да и прыгать с такой высоты…

Прыгать! Кабаз еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. А ведь это же выход. Рискованно, но попробовать провернуть можно. Окрыленный придумкой он бросился обратно в лес. В этот раз бежал вдоль обрыва, высматривая подходящее место. Через несколько сотен шагов такое нашлось. Каменный край рассекал язык-выемка в пять локтей шириной и длиной во всю дюжину. От его узкого конца шла засыпанная листьями и сучками канавка – в дожди здесь явно стекал ручей. Деревцо рядом есть, и кусты возле самого правого края расщелины. Все как нужно для его плана.

Кабаз бросил на землю копье, стянул со спины мешок с луком. До темноты всего ничего, а успеть нужно многое.

Влажная ночная тишь потрескивала местными сверчками, попискивала мышами-ящерками, шипела и жужжала другой мелкотой, нет-нет вспыхивая и более громким шумом, когда вдалеке пробегал кто-то крупный. Обратившийся в слух охотник сидел в паре десятков шагов от своей ловушки и ждал прихода Зубастика.

Кого-кого, а эту тяжеленную тушу не прозеваешь. Незаметно такая громадина подкрадется разве что к мертвому. Кабаз бы его и сквозь сон услышал, но отчего-то спать совсем не хотелось. Не сказать, что он трясся от ужаса – все-таки пережить пришлось многое – но и холодным спокойствием тоже не мог похвастаться. Ожидание тяготило все больше и больше. Время шло, но Зубастик никак не появлялся. А ведь с рассветом шансы на успех его плана упадут вдвое, если не втрое. Задуманное лучше провернуть в темноте.

Наконец вдали послышался размеренный нарастающий шорох. Эти звуки ни с чем не спутаешь – хруст сучьев и шуршание листьев лесной подстилки под широкими тяжелыми лапами. Шла тварь достаточно быстро и шла прямо к нему. Неужели не по следу идет, а уже его самого учуяла? Вот это нюх, или что там у этого чудища вместо него.

Кабаз приготовился: привстал, по-тихому размял ноги и руки. Мешок и оружие спрятаны чуть в стороне – сейчас они ему не нужны. Перед ним пустое русло сухого ручья, позади закрытая сеткой из веток и листьев трещина. Ну, давай уже! Давай выходи. Загнанное в угол двуногое мясо ждет тебя. Нужно только броситься и схватить.

Шорох шагов приближался. И как только он не просыпался, когда эта шумная туша подкрадывалась к дереву, где Кабаз ночевал? Наверное, не так уж и громко идет – просто он чересчур напряжен, и слух обострился.

Все! Приземистая огромная тень выползла из темноты. В кое-как пробившемся сквозь листву лучике света блеснули два маленьких глаза. Зубастик тоже заметил его. Довольно хрюкнул, раззявил широкую пасть и бросился к Кабазу.

Теперь все решали мгновения. План охотника ошибок и проволочек не предусматривал. Кабаз стойко выдержал нужную паузу, подпуская чудовище ближе, и когда до зловонного зева оставалась лишь пара шагов, во всю прыть рванул к краю утеса.

Раз, два, три! Руки хватают лозу, что одним концом предусмотрительно закинута на куст, а другим привязана к деревцу. Ноги делаю последний широкий шаг и уносят тело в прыжок. Разогнаться успел – прикрытую настилом выемку перелетел с запасом. На мгновение перед глазами мелькнула серость реки и более темная полоса противоположного берега, затем собственный вес потянул его вниз. Перегнувшаяся через край обрыва лоза натянулась, и Кабаза со всего маха приложило о стену утеса. Толстый стебель едва не выскользнул из рук. В голове зазвенело. И все это под громкий хруст сверху.

Зубастик попался в ловушку! Не заметил-таки дырку-разлом. Провалился передними лапами, потерял равновесие и сполз в трещину. Хорошо, что Кабаз прыгал специально чуть в сторону, иначе бы сейчас его снесло извивающейся в попытках удержаться за край тушей чудища.

Мерзкий скрежет жестких чешуек о камни, удивленный протяжный рык, всплеск, достойный обвала, внизу.

Дело сделано. Можно взбираться обратно. Лоза выдержала, руки и кости тоже. Если Зубастика и не расшибло при падении, то на этот берег ему в любом случае уже не подняться. Спасибо разломам и трещинам – не первый раз уже жизнь спасают. Кабаз уперся ногами в стену и, ловко перебирая руками, в три приема дошагал до края. Теперь можно и поспать. Благо чудище разогнало всю живность в окрестностях. Завтра снова топать весь день – нужны силы.

Что ту первую ночь, что две следующие Кабаз провел на земле, и провел спокойно. Путь по открытой равнине проходил даже легче, чем по лесу. На крупных хищников не натыкался ни разу, мелкие его сами боялись. К травоядным близко не подходит, так что даже не знал сами те по себе или при пастухах.

Двигался все так же вдоль русла. От обрывистого берега сильно не отдалялся. С высоты река и противоположный берег отлично просматривались, так что искомый дом-камень пропустить не боялся. И правильно. Уже третьим днем за очередным плавным поворотом русла обнаружилась огроменная скала-остров, прижимавшаяся к откосу. Сомнений быть не могло – тот самый дом ранхи. Нашел!

На дальнем берегу, прямо напротив острова пестрел множеством шатров и навесов то ли поселок, то ли большой лагерь. С этой стороны реки ни построек, ни каких-либо других следов присутствия чернюков не наблюдалось, но, подобравшись поближе, Кабаз обнаружил пару десятков дыр-нор, продолбленных в теле каменной кручи. То, что они обитаемы, подтверждали свисающие от пещер к воде гибкие лесенки из веревок и палок.

Если дети все еще живы, то они там, внутри этой окруженной водой скалы. Значит, хочешь не хочешь, а придется туда пробираться. Понять бы еще, как это сделать. Единственное достаточно большое отверстие с видимой ему сейчас стороны находилось чересчур высоко. Даже с лодки не допрыгнуть, будь у Кабаза лодка. Следовало подойти к дому ранхи поближе и внимательно разглядеть остров, но сначала он понаблюдает издалека.

Охотник выбрал подходящее место у самого края откоса в трети мили от скалы старейшин и залег в высокой траве так, чтобы ему было видно все, а его самого не заметить, даже если стараться. Запаса воды хватало, рядом кучкой выложена найденная по утру кладка чьих-то яиц – сидеть можно долго.

Остаток дня и весь следующий он провалялся в заимке, подмечая для себя важное. Теперь Кабаз знал, что на остров приплывают плотами и лодками чернюки как со стороны поселка, так и от нор, что испещряли берег-скалу. Причем плоты тянут живущие в реке чудища, которых нелюди вызывают по необходимости. Движение туда-сюда бойкое, но к вечеру все или почти все – точно сосчитать он не смог – возвращаются по домам. Значит, ночью в обители ранхи находятся сами старейшины и какое-то, видимо не особо большое, количество джархов, а может, филис – ихних баб. Этих Кабаз тоже видел – привозили корзины с едой, мешки с чем-то там и какие-то свертки.

Второй ночью он решил перебраться на новую лежку дальше по берегу, чтобы осмотреть остров с другого бока. То, что на этой стороне реки нет ни поселка, ни оживленной дороги, где бы шастали джархи и их зверье, он уже знал, но все равно предпочел не рисковать лишний раз. Пригнувшись, прокрался в высокой траве, пересек узенькую полузаросшую тропку, ведущую от спуска-лесенки к норам куда-то в равнину, и снова залег в новом месте.

Взошедшее солнце открыло Кабазу этот бок острова и, что важнее, ту часть верхушки утеса, которая с прошлой заимки была не видна. Вот вам, пожалуйста, и еще один вход – здоровенная дырища в природной крыше дома старейшин. Высоковато, конечно, но ноги, поди, не переломаешь. Вопрос только – получится ли перепрыгнуть на скалу с берега? Остров-камень значительно ниже кручи, но хватит ли этого перепада высоты отсюда не понять. Сегодня еще понаблюдает день и ночь, а завтра можно отважиться подползти поближе и точно оценить расстояние.

В этот раз Кабаз тщательно пересчитал всех приплывших на остров и всех его после покинувших. Он не ошибся – ночевали в обители ранхи только сами старейшины и возможные постоянные жители, которые нос из пещеры-входа в течение дня не высовывали. Это обнадеживало. Похоже, серьезной охраны здесь не держали. Выбраться, если получится попасть внутрь, будет несложно, но дальше…

Для побега по воде требовалось что-то плавучее. Он видел, как в большую дыру веревками пару раз поднимали некрупные лодки, а затем их спускали обратно. То же самое проделывалось и возле береговой кручи, когда обитатели тамошних пещерок приплывали домой или отправлялись куда-нибудь по делам. Возможно, под сводами полой скалы лежали готовые к плаванию лодки, но, если он ошибается, придется им с детишками искупаться. Набьет травкой-вонючкой карманы, чтобы вокруг себя воду отравить посильней, и будь что будет. Выбора все равно нет.

Следующим утром Кабаз осторожно подполз почти к самой тропинке. Теперь остров находился точно напротив него. Охотник оценил расстояние, отделяющее его от покатой верхушки утеса, отшлифованной до относительной гладкости дождями и ветром за вечность, что скала здесь торчит. Протока длиной локтей тридцать, и перепад высоты почти столько же. С разбега допрыгнуть можно – только бы не скатиться потом. Руки нужны свободные, а, значит, с копьем придется расстаться. Жалко. Столько его тащил.

Дождавшись наступления темноты и дав время жителям острова уснуть наверняка, охотник начал действовать. Затягивать тоже не стоило – им еще предстоит до рассвета убраться как можно дальше отсюда. Для начала он избавился от копья – отполз подальше, чтобы всплеск никто не услышал, и швырнул его в реку. Пусть потом гадают, кто увел пленников.

Затем он вернулся к тропинке. Поправил лямки мешка, проверил, как сидит лук за спиной, поплевал на ладони. Пора.

Стремительный разбег – и мощный толчок ноги отправил его в полет. Сердце рухнуло в пятки, в ушах засвистел ветер. Пару мгновений в воздухе – и сильный удар едва не вышиб из охотника дух. Тело заскользило по камню, но тот оказался довольно шершавым, и Кабаз быстро сумел прекратить сползание. Прислушался к себе – цел. Боль на уровне синяков. Теперь к дырке.

Внизу темнота хоть глаз выколи, но главное – тихо. Не услышали, значит, как он на крышу скакнул. Высоту до пола можно только примерно представить. Роста три-четыре, если судить по расположению входа-дыры. Теперь свеситься и аккуратно спрыгнуть, чтобы при приземлении не нашуметь больше нужного. Кабаз пузом сполз по покатому краю отверстия и повис на руках, покачиваясь над черным провалом. Дождался, пока тело замрет и разжал пальцы.

Ступни мягко ударились о пол. С высотой он не ошибся – получилось почти беззвучно. Застыв идолом, охотник прислушался. Вроде, тихо. Немного времени, чтобы глаза привыкли к темноте, – и можно начинать поиски.

Из большой округлой пещеры, где он оказался, в стороны уходило несколько черных пятен-проходов. Не раздумывая, Кабаз направился к ближнему. Осторожно заглянул, снова прислушался – вроде бы кто-то сопит. Жаль огня нельзя разжечь – ничегошеньки же не видно. Он на ощупь двинулся вдоль стены. Шаг, еще и еще. Левая рука выставлена перед собой, в правой зажат боевой шип Гвара, что в случае чего сойдет вместо ножа.

Колено уперлось в камень. Возвышение начиналось на уровне его живота. Край покрывает шкура. Лежанка, что ли? Кабаз присмотрелся. И точно – кто-то лежит. Вот откуда сопение. Охотник шагнул еще ближе. Пригнулся. В нос ударил противный знакомый запах. Джарх!

Непростительно громко вдохнув влажный воздух пещеры, Кабаз отпрянул от свернувшегося уродливым угловатым калачиком нелюдя. Чернюк шевельнулся. Неприятно зашебуршали трущиеся друг о друга браслеты на лапах. Звякнули костяными плашками ожерелья. На черной, сливающейся с темнотой морде блеснул распахнувшийся глаз.

Кабаз с короткого размаха всадил в него шип, одновременно второй рукой зажав джарху пасть. Тело дернулось, на мгновение наполнив пещеру перестуком костяшек, но это было последнее движение нелюдя в этой жизни. Когда Кабаз выдернул окровавленный рог, лобастая голова чернюка безвольно завалилась вбок на расслабленной шее. И только теперь к Кабазу, не задумываясь проделавшему все предыдущее, вернулась способность мыслить.

Он убил ранхи! Старейшину джархов! Не самого Зарбага, конечно, как когда-то мечтал, но сердце все равно заполнилось радостью. Эта тварь – одна из тех, кто повелевает здешними землями. Одна из тех, кто отправил орду в Долину. Одна из тех, кто повинен в смерти его друзей, родни, Племени и вообще всех людей, кроме самого Кабана и несчастных детишек, за которыми он пришел.

Кабаз стоял в темноте, оскалившись в полубезумной улыбке. Сердце бешено колотилось. Волна удовольствия растекалась по жилам, даря неведомое доселе всепоглощающее наслаждение. Месть! Не зря говорят, что она сладка. Не врут. Теперь-то он это знает – испил, так испил.

А ведь можно еще зачерпнуть! Кабаз аж весь вздрогнул. В глаза блеснул огонек жажды крови, не утоленной одним, пусть и столь огромным глотком. Перехватив поудобнее ставший вдруг скользким шип, охотник крадучись двинулся к выходу из малой пещеры. Ранхи дряхлые, немощные – да он их как крысят передавит!

В следующей же комнате, куда он свернул, двигаясь вдоль той же стены, его ждал очередной спящий джарх. Здесь Кабаз уже вел себя тише, так что шип вошел в глаз сквозь закрытое веко. Ранхи не успел даже пикнуть. Дохлятина. Можно было голыми руками шею свернуть.

Тем не менее третьего он точно так же заколол рогом, как и четвертого. Месть местью, а разум терять нельзя. Наверняка кроме этого старичья на острове есть еще кто-то из нелюдей. Кабаз потихоньку приблизился к следующему проему и заглянул за угол.

Длинный грот вел как раз к дыре, что смотрела на реку. На фоне светлого пятна в конце хода отчетливо просматривался силуэт еще одного джарха. Черный урод – судя по осанке, воин в расцвете сил – неторопливо прохаживался от стены к стене. Значит, все-таки есть сторожа. Или сторож. Придется убрать.

Но перед тем как заняться охранником, Кабаз решил осмотреть остальные выходы из центральной пещеры. Собственно он один и остался. В четырех комнатках спали ранхи, пятое отверстие ведет к спуску на воду, шестое… вот и оно. Заглянул. Темнота, тишина. Наверняка, где-то там и держат детей. Теперь можно возвращаться к сторожу.

Кабаз выдернул из заплечного мешка одну из стрел, что специально торчали из горлышка оперением вверх, и потянул с плеча лук. Проход, ведущий к воде, слишком длинный, чтобы надеяться незамеченным подкрасться к уроду. Придется издали бить. Причем бить наверняка – если подранок успеет послать сигнал через реку, сюда с берега немедля приплывет уйма джархов. Попасть нужно в шею или сердце – у них оно тоже есть.

Он снова выглянул из-за угла. Шагов пятьдесят – не близко. Но и не так далеко. Да и чернюк на свою беду вышагивать из стороны в сторону перестал. Присел на корточки к Кабазу спиной. Смотрит на реку. Изготовившись к выстрелу, охотник медленно зашел в грот. Пока враг не видит, можно немного приблизиться. Шаг, другой, третий, пятый… Половину пути прокрался – теперь не промажет точно.

Пальцы отпускают тетиву. Треньк! Наконечник бьет точно под основание черепа. Кабаз срывается с места. Шип в руке, лук отброшен. Чернюк завалился вперед. В спину его! Удар! Удар! И еще! Все – мертвее некуда. И не узнаешь теперь, стрелой сразу убило, или рогом завершил начатое. Но это не важно. Джарх точно не успел поднять тревогу, а главное – у стены лежат сразу две лодки. Есть на чем удирать.

Выдернув стрелу и сунув ее обратно в мешок, Кабаз поспешил обратно. Когда крался по гроту, обратил внимание на круглую каменную плиту, подпертую толстым штырем. Как бы это не то, что он ищет.

Подобрав лук, снова замер, прислушиваясь. Тишина. Или он все проделал достаточно тихо, или на острове просто закончились нелюди. Ну а как на счет людей? И Кабаз резко выдернул клин-подпорку.

Плита тяжеленная – едва сдвинул с места. Но дальше дело пошло. Внутри зашуршало – кто-то быстро перебежал в дальний угол.

– Есть кто? – бросил Кабаз в темноту.

Пару мгновений в маленькой пещерке, которую немного подсвечивали небольшие дырки-окошки в стене, висела тишина. Затем одна из теней качнулась, сползая на пол.

– Ярад, – прошептал детский голос.

Сердце Кабаза едва не прорвало грудь. Нашел! Нашел! Он рванулся вперед и стиснул в объятиях незнакомого худого мальчишку, что перепуганным кроликом жался в угол.

– Родиночка. Живой. Живой, – бормотал он сквозь выступившие слезы, прижимаясь лицом к лохматой голове паренька.

Поначалу порывавшийся выскользнуть из каменных объятий малец тоже принялся всхлипывать.

– Дядя, тебя боги послали? – шмыгая носом спросил он, немного придя в себя. – Или… Или ты сам из них?

– Да охотник я, обычный охотник, – немного отстранился Кабаз, ослабляя объятия. – Из Кабанов буду.

– А мы из Орлов, – улыбнулся мальчишка, чего в темноте было не видно, а чувствовалось только по голосу.

Точно! Мы!

– Где остальные дети? – встряхнул он паренька. – Гвар говорил, что вас несколько.

– Двое, – встрепенулся малец. – Тиска же у себя заперта и ничего не знает. Надо к ней.

– Веди.

– Ага. – Парнишка рванулся к выходу, но на втором шаге замер. – А как же…

– Перебил всех, – успокоил Кабаз, понявший, чего тот боится.

– Всех? – удивленно переспросил мальчишка. – И ранхи?

– Этих в первую очередь, – зло улыбнулся охотник. – Еще один лодки стерег. Больше вроде тут нет никого. Или есть?

– Не, – мотнул головой малец. – Остальные с утра пожалуют. Первыми ихние бабы с едой. Потом уже мужики. Остров и не охраняет никто – священный же, как и сами ранхи. На них ни один джарх руку не подымет. Даже босх, или пришлый какой, с чужих земель. Нерушимый закон, однако.

– Срать я на их законы хотел. Показывай дорогу.

Мальчишка кивнул и первым шагнул наружу. Кабаз выскочил вслед за пареньком в общий проход, и они, уже не таясь, побежали к центральной пещере. Там малец безошибочно выбрал отверстие, ведущее в другой длинный грот. Как и предполагал охотник, здесь тоже имелось достаточно комнат, в одной из которых как раз и держали пленницу.

Точно такая же круглая плита, как та, что закрывала вход в узилище паренька, поехала в сторону под напором Кабаза.

– Тиса, это я. То есть мы, – заикаясь от волнения позвал мальчик.

– Рюша? – послышался испуганный голосок. – Куда они нас среди ночи? Ты с кем?

– Меня зовут Кабаз, девочка, – вмешался охотник. – Я пришел вас спасти.

– Кабаз? Который из Кабанов? Но как?

– Потом все вопросы. Хватайте, если нужно что взять – и к выходу.

Брать детворе оказалось нечего, и вскоре они все втроем уже стояли у трупа джарха, которого подстрелил Кабаз.

– Единственный охранник на весь дом-камень, – презрительно бросил охотник.

– Не охранник. Он тут, чтобы лодку спустить, если вдруг среди ночи кому из ранхи куда-нибудь сплавать захочется.

Кабаз уважительно взглянул на малявку. И его имя по испытаниям праздника Длинного дня запомнила, и всякие мелочи подмечает, и не боится совсем, что по спокойному голосу ясно. Ростом не дотянула пока, а головой уже взрослая. С такой и посоветоваться можно, коль что.

– Ну-ка, как тут у них лодки спускают?

– А вот петельки на концах есть, – тут же подсказала девчонка. – Сюда вон те крюки нужно вставить.

Кабаз поднял с пола веревку на одном конце которой болталась изогнутая костяшка. Добрая работа – из тоненьких кожаных ремней сплетено, выдержит что угодно. Другим краем к толстому колу привязано, что намертво вогнан в камень. И как они только дырочку под этот штырь продолбили? Мастера чернолапые.

Лодка, в которую охотник предусмотрительно усадил Тису, медленно поползла вниз. Рюк с Кабазом потихоньку стравливали веревки – и как только джарх в одиночку с таким делом справлялся? Кое-как поставили на воду. Течение сразу подхватило, поволокло. Канаты натянулись. Теперь можно и самим спускаться, благо лесенка чуть левее привязана – скинул вниз и лезь себе. Ничего сложного. Через пару десятков ударов сердца они уже отцепили крюки, и лодка побежала вперед.

Кабаз взял весло. Странное тут оно – длинная палка с плоскими расширениями на обоих концах. Можно не перехватывая сразу с разных сторон грести. Тяжеловато для него – на джарха рассчитано – но приноровился быстро. А сама лодка и того лучше. Прочный каркас все из того же пустотелого хархита обтянут дубленой кожей какой-то на редкость толстошкурой зверюги. Дно даже не проминается под ногами. И трое человек поместилось, и кабазов мешок, и еще место есть. Жаль, затопить придется.

– Ну все, ребятки, – облегченно вздохнул Кабаз, осознавший, что все самое страшное позади. – Теперь бы только по темноте до леса доплыть, а там пусть попробуют нас поймать. В такие дебри вас заведу, в такие дали уйдем.

– А мы разве не домой? – удивленно пропищал Рюк.

Кабаз снова вздохнул. В этот раз тяжело, с горечью.

– Ох, ребятки-ребятушки… Нет у нас больше дома. Некуда возвращаться. Долина стоит, и лес в ней никуда не девался – а что толку? Ни Племени, ни родичей и вообще никого. Последние мы с вами люди на всем белом свете. Всех чернюки проклятые извели. Сами теперь будут на нашей земле жить, а нам там больше нет места.

Рюк охнул и, зажав ладонями голову, принялся тихо неразборчиво скулить что-то себе под нос. А вот девчонка как будто и не расстроилась даже.

– Ты давно из Долины? – твердым голосом спросила она.

– Сентябрем уходил.

– А сейчас декабря середина. Я дни считала.

– И что? – не понял охотник.

– А то, Кабаз, что большой это срок. Ты многого можешь не знать.

– Точно, точно! – мгновенно ожил мальчишка. – Жарфас говорил, что ихнее войско уже возвращается! И говорил, что люди их не пустить пытались! И еще…

– Что? Что еще? – накинулся на Рюка Кабаз, в чьей голове громом гремело заветное слово «люди». Та радость, что он испытал, когда умирающий Гвар поведал ему о плененных детишках, не шла ни в какое сравнение с той бурей эмоций, что в нем забурлили сейчас. Это что же? Он так ошибался? Болван! Тупорогий баран! Сам себе в башку вбил, что последним человеком остался на всю Долину. Это Инга во всем виновата! Сначала ум-разум ему замутила, потом и вообще забрала своей гибелью. Горе ему безмозглому! Горе!

– Еще… – отчего-то Рюк мялся, страшась что-то сказать. Наконец, он собрался с силами и не по-детски серьезно проговорил:

– Боги спустились с небес. И они поведут людей на великую битву. Сюда поведут. В Бездну.