Тайная Сила

Глава 3

– Ну, вот, прошу в мой скромный дом, – Аваллах слегка подтолкнул пленницу, а затем вошёл сам и запер за собой дверь.

– Точнее, в темницу, – угрюмо буркнула она, потирая руки, с которых Аваллах только что снял цепи, и шею, на которой красовался обруч с датчиком передвижения и руной Аваллаха. Сама конструкция была стилизована под изящное дамское украшение, с пульсирующим ровным светом аметистом под горлом. Наготу её прикрывал длинный дамский плащ с глубоким капюшоном, придающий ей вид одновременно и притягательный, и загадочный. Так некоторые тёмные одевали любимых и ценных рабынь, которые и удовлетворяли их в постели, и были вышколены настолько, что могли сопровождать господина в его деловых поездках и даже выполнять мелкие, но более ответственные, чем у других рабов, поручения.

Пленница несколько раз пыталась сбежать за то время, когда Аваллах прибыл с ней в Коморру. Первый раз непосредственно в Порту Потерянных Душ, когда Аваллах договаривался с таможенниками и главарём местных банд. Дело в том, что в Тёмный Город даже своим попасть не так-то просто. Есть негласное правило, согласно которому ты обязан уплатить определённую пошлину. Деньгами, товаром (живым или неживым), флаконами со сладкой и пьянящей предсмертной агонией жертв – часть этих взяток пойдёт наверх, и кое-что осядет даже у самого Векта. Или, если не хочешь, разрывными зарядами и сталью…если ты достаточно сильный, ловкий и быстрый. Обычно все предпочитали платить. Потому как, каким бы сильным, богатым и влиятельным ты ни был, шансы оказаться на пыточном столе после такой стычки, или остаться сильно покалеченным, у любого дерзкого были огромны. В городе ходили легенды о том, что местные главари садятся обедать за столы, укрытые скатертями из кож, снятых с невмеру возомнивших о себе сибаритов и даже вельмож, в то время как их распятые и растянутые крюками, дёргающиеся тела погружены в жгучие физрастворы, не дающие им, наконец, умереть. Однако, в любой другой момент, Аваллах с радостью бы воспользовался возможностью размяться, и освежить кровь на своих клинках – Аваллах на дух не переносил падальщиков на прикорме у высших лордов и леди Каморры, – но в этот раз, он не хотел рисковать. Добыча была слишком ценна. И эта самая ценная добыча очень ловко подгадала момент, чтобы двинуть своему пленителю под колено и опрометью бросится в сторону кривых тёмных переулков, словно вены расползающиеся по плоти Тёмного Города.

Аваллах быстро оклемался, в три прыжка очутился рядом с пленницей и без лишней лирики просто припечатал строптивую дамочку к стенке, раскрашенной фосфоресцирующими граффити. У той едва кости не затрещали. Развернув добычу лицом к себе, Аваллах в доступной форме – приподняв собеседницу за горло, – объяснил, почему не стоит делать такие вещи, особенно в Коморре. Во-первых, может разозлиться он сам, и в список и без того крайне изысканных пыток добавить ещё парочку весьма экстравагантных и очень, очень болезненных новинок. А, кроме того – это он уже шепнул девушке на ухо, – самое главное, он, и только он гарант её целости, сохранности, спокойствия и безопасности. Для виду грубо рванув пленницу на себя, он приступил к разгрузке рейдера со своим уловом. Проследив за тем, что рыдающую толпу женщин и детей погрузили на его транспорт и дав тихие указанию пилоту, он вернулся к своей пленнице.

Второй раз, беглянка решила действовать хитрее и выскользнула из цепких рук Аваллаха в момент, когда они садились в транспортный корабль, знатно нахамив стражам дока и спровоцировав короткую драку между ними и Аваллахом. Естественно, кулаками и солидной взяткой, Аваллах уладил ситуацию, и после этого бросился за неугомонной пленницей. Правда, долго искать её не пришлось. Девушка уже была зажата в угол толпой затянутых в кожу и нехорошо ухмыляющихся подонков из неудачников-гелионов, утративших право бороздить верхние уровни Каморры. Воющие Баньши – первоклассные бойцы ближнего боя. Быстрые, ловкие и сильные. Судя по фонарям на тонких рожах и разбитым носам, а так же, по тому, что некоторые из неудачников валялись на гладком мраморе мостовой, сжавшись в комок и поскуливали, зажав промежность, легенды о Воющих Баньши не были выдумкой. Но, что могла даже такая воительница одна, причём без оружия и почти совсем голая, да ещё и с руками, закованными в силовые цепи. Она бы продержалась ещё несколько мгновений, а потом… Нет, её бы не убили. По крайней мере, далеко не сразу.

Аваллах не стал тратить время на благородные реплики, вроде "Э, сосунки, это моя добыча", а просто, безо всякой лирики, перерезал всех окружавших эльдарку. Последнему противнику, который махался чуть дольше, чем остальные, он лёгкими движениями клинков перерезал вены на руках и паховой области, оставив его лежать, дёргаясь, в расползающейся луже крови.

Эльдарка попыталась напасть и на Аваллаха, но тот просто шагнул в сторону, и ударом навершия клинка выбил из неё сознание. Лучше нести её мешком на плече, чем пытаться уследить за тем, что она ещё может выкинуть.

Пройдя квартал, он добрался до знакомого портала, который напрямую вёл к его дому. Коморра представляла собой не что иное как сеть множества связанных царств, растянувшихся по изнанке бытия как огромная раковая опухоль. Её отростки постоянно росли и развивались, точно уродливые щупальца, а пространство в них преломлялось и искривлялось так, что при должном везении и хорошо работающих мозгах, можно было за мгновение преодолевать расстояние, на которое, в обычном, реальном мире, пришлось бы потратить несколько световых лет. Части Коморры связывали между собой порталы, которые перемещались с места на место. Они появлялись, исчезали, подобно теням от гонимых ветром туч. Но, Аваллах давно жил в Тёмном Городе, и кое-каким секретам научился.

Когда они подходили к дому, эльдарка уже очнулась. И в блок-квартиру Аваллаха входила уже сама.

– Располагайся, – предложил Аваллах.

Эльдарка стояла, напряжённая, сосредоточенная. Оглядывалась по сторонам. И, судя по её глазам, лицу, она была в некотором замешательстве. Ожидала увидеть развешенные по стенам трупы и визжащих от боли, растянутых на крюках жертв? Наивная!

– Ты чему-то удивлена? – Аваллах подошёл к шкафу, коснулся сенсорной паннели, и зеркальная дверь с лёгким шорохом отъехала в сторону.

– А как ты думаешь? – холодно спросила она. Но, в её голосе уже сквозила некоторая неуверенность. Аваллах знал, что она сейчас не будет пытаться бежать. Она видела его реакцию, понимает, что он ко всему готов. Тем более, она уже на своей шкуре испытала часть прелестей гостеприимства Тёмного Города.

– Думаю, что, да, – тёмный начал снимать доспехи, изредка поморщиваясь, когда вытаскивал крючки с помощью которых латные фрагменты крепились прямо к телу. – Готов поспорить, что ты предполагала увидеть логово монстра, а не обычную блок-квартиру. Ещё, тебе, страшно. А ещё в тебе горит ненависть и презрение. Боль от потерь. Вина. Отчаяние от бессилия и…

– Ну хватит! – огрызнулась она, сжав кулаки. Её прелестное лицо кривила гримасса ярости. – Я знаю, что вы твари, особое наслаждение испытываете, причиняя кому-то боль. – Она заметила, как Аваллах морщится по мере того, как снимает с себя доспехи. Остались поножи и гибкая кираса. – Вон даже себя увечите.

– Для нас грань между удовольствием и болью очень нечёткая, – Аваллах одним ловким движением вытащил шипы поножи из левого бедра, снова слегка скривившись, скорее просто рефлекторно, чем от реальной боли.

– О, да, это заметно!

– Как пожелаешь, – Аваллах закончил с доспехами, оставшись в чём-то, что было похоже на чёрный комбинезон, не закрывающий голову, шею, без рукавов и не закрывающий ступни. Он заметил, как эльдарка, нехотя, но с некоторым интересом, его разглядывает. – Кстати, ненавижу эту точку зрения. Потому что, считаю её одной из самых циничных и наглых разновидностей лжи. И повторюсь, твоя боль, твои крики, страдания и слёзы мне не нужны.

– О, даже так! – ехидно воскликнула пленница. – Даже не знаю, чем ещё могу помочь…

– И даже то, о чём ты, без сомнения, подумала, – нисколько не смущаясь, Аваллах стянул с себя комбинезон, представ перед пленницей во всей натуре. Она быстро отвернулась, густо покраснев. – Я не трону тебя…без твоего позволения, конечно.

– Что? – эльдарка даже повернулась к нему. В этот момент, Аваллах уже натянул штаны и надел рубаху. – Я тебя попрошу?! Я знала, что вы все больные на голову ублюдки, но чтобы настолько…

– Впереди у тебя ещё много открытий, – спокойно сказал он, словно озвучил очевидное, что не стоило и толики внимания. – Кстати, вот здесь, – он ткнул большим пальцем в сторону шкафа, – есть нормальная одежда. Дамская. Я готовился к твоему визиту. Прошу.

С этими словами Аваллах вышел в комнату, которая служила ему кухней, оставив пленницу-гостью наедине с собой. Всё равно никуда не убежит. Дверь закрыта, ключи у него под рукой. Он поймать её всегда успеет. А если нет, то её сожрёт Коморра. И она будет самой эпичной, круглой и совершенной в своей восхитительной завершённости, дурой. Которую, всё же, будет до соплей жалко.

Коснувшись сенсорных паннелей, Аваллах зажёг свет – приглушённый, золотистый, такой, который успокаивал, – достал пару изящных чашек, металлический ковшичек, в который высыпал невзрачный золотистый порошок и залил его водой. После этого, поставил смесь на варочную паннель и установил нужную температуру подогрева. Из этого золотистого порошка получался пряный, крепкий напиток с приятным, обволакивающе-сладковатым вкусом. Местное население одной из планет употребляло его только по большим праздникам и в особо важных случаях – и Аваллах, попробовав раз, понял почему, – и звало его кайис. У местных жителей этот напиток считался священным, и пили его только вдвоём, с близкой и родственной душой, с тем, кому угощающий не побоялся бы доверить свою жизнь и душу. Свой кайис Аваллах получил от одного из местных жителей, от друга, которого он когда-то спас от жестокой смерти в руках собратьев.

По блок-квартире поплыл сладкий, пряный аромат, дразнящий чувства.

Занимаясь напитком, Аваллах думал о пленнице и изо всех сил пытался сдержать бешено колотящееся сердце и скачущие мысли. С одной стороны его переполняло что-то вроде эйфории, когда он находился рядом с ней. А с другой, его жёг, вызывал ненависть и злость её ледяной, высокомерный тон. Ответить на него, как он обычно отвечал на такие дерзости, Аваллах не мог из-за затопляющего, горячего чувства вины перед ней. Ведь это он вторгся в её мир, лишил её дома, Храма…но, ведь, его цель того стоила! Этот бог бился. И бился храбро, но всё равно не смог защитить своих детей. А Аваллах, как раз и занимается тем, что помогает ему исправить последствия поражения. Исправить последствия ошибки народа, отвернувшегося от своих богов. Неужели этот бог не смилостивится, ведь, по сути, Аваллах так ему служит? Впрочем, ему было всё равно, поймёт ли его Кейн. Ему было важнее, поймёт ли она. Ведь, кроме вины, к ней он испытывал и иные чувства. Что-то, сродни маленькому, хрупкому, красивому цветку, который едва-едва пробивался сквозь пепел на выжженной почве, но, несмотря на скудость земли, он упрямо рос и креп, завоёвывая себе право на жизнь.

Каким-то инстинктивным чувством, он знал, что со временем, она поймёт. Но, сколько потребуется времени? Как же с ней рядом прекрасно и сладко. И как мучительно страшно и больно. Мысли и слова путаются, тонут в поднимающихся в нём эмоциях. Как совладать с ними? Как убедить её? И как пробудить в ней чувства, что загорелись и крепли в нём самом? Ведь, без этого, все его поиски, и все его труды и жертвы не имели никакого смысла!

Аваллах услышал шаги. Он увидел её в стрельчатом дверном проёме.

– Откуда у тебя кайис? – на её лице было искреннее удивление. – Украсть или отобрать ты его точно не мог – с кайисом такое не пройдёт. Для непосвящённого – это просто песок. Тебе могли его только подарить. А дарят его только в одном случае…

– Так оно и было, – просто ответил он. Пленница молчала в мрачном изумлении. Невольно, Аваллах залюбовался ею. Платье с глубоким декольте, кожаным поясом-корсажем, подчёркивающим фигуру и грудь, сидело на ней отлично. Его тёмный, отливающий зелёным, цвет, изысканно подходил к её рыжим волосам и ярким глазам. Тонкие точёные руки охватывали не закрывающие изящные плечи, рукава, слегка расширяющиеся у кистей. Она стыдливо пыталась удержать глубокий вырез на длинной юбке, нескромно открывающий прекрасное, стройное бедро и приоткрывая восхитительное нечто, обхваченное тёмной материей узеньких трусиков, доходя почти до самой талии. Она была босая, и её маленькие, стройные ступни изысканно контрастировали с матовой чернотой гладкого пола.

– Присаживайся. – Пригласил Аваллах, указав на один из стульев рядом с овальным столом. И добавил: – Не бойся, он без фиксаторов, шипов и прочих прелестей.

О, чудо! Пленница послушалась. Может, дело в кайисе? Она села. Привстала, снова села.

– Ну надо же, не обманул! – покачала она головой. В этот момент она снова по-девичьи скромно сжала ноги и попыталась прикрыть их тканью юбки. Однако, это лишь ещё изящнее подчеркнуло восхитительность её округлостей. – Слушай, зачем юбка, если и так видно, что под ней?

– Наши дамы считают это модным, – пожал плечами Аваллах. – Извини, другого нет.

– Оправдываешься?

– Немного.

– И как в этом ходить?

– Свободно и слегка поддразнивая. Если не нравится, ходи аккуратнее и на ветру не стой.

– Спасибо, буду иметь в виду.

Аваллах разлил напиток по кружкам.

– Он не отравлен, если ты боишься, – и в подтверждении своих слов, чуть пригубил из кружки пленницы-гостьи. И сел напротив неё. Она испытующе на него смотрела. Ему было приятно и тяжело. Но, взгляда он не отвёл, хотя очень хотелось.

Потом, будто сказав себе – а, была не была! – эльдарка пригубила кайис.

Она вновь удивлённо воззрилась на Аваллаха, покивав головой, мол, а ты молодец, вкусно приготовил.

После недолгого молчания, она снова спросила:

– Ты живёшь один?

– Один, – ответил Аваллах. – А почему ты удивлена?

Она пожала плечами:

– Судя по всему, ты не простой воин кабалы. Значит, у тебя должны быть рабы.

Аваллах поморщился:

– Я слишком ценю своё одиночество и ухаживать за собой предпочитаю сам.

Она бросила на него недоверчивый взгляд. Его ответ явно её озадачил.

– Почему именно кайис? – спросила она. – Судя по всему, ты знаешь церемониал, с ним связанный, так?

– Знаю, – Аваллах сделал движение веками.

Эльдарка отставила кружку и скрестила руки на столе, пристально посмотрев на Аваллаха. Прямо в глаза, обжигая его своим взглядом.

– Тогда, чего ты хочешь? – спросила она. – Зачем тебе я? Это твоя прихоть и каприз?

– Нет, – качнул головой Аваллах.

– Хочешь, чтобы я решила, что ты особенный? – её губы дрогнули в ледяной полуулыбке. Глаза, полные боли, ненависти, страха, отчаяния и ожидания страданий, выдавали её. – Знаешь, может, когда я была малолетней девчонкой, я бы поверила. Но не теперь. Я сталкивалась с вашими, и знаю, чего от них точно НЕ ждать. Честности, доброты и милосердия. Вы прекрасные актёры, вы прекрасно играете с эмоциями других, особенно с эмоциями своих жертв. Вас это забавляет. Раз уж я у тебя в плену и не могу вырваться, то, да, мне придётся смириться со своей судьбой и ждать, когда ты наиграешься и начнёшь пытать меня. Но не думай, что я верю тебе.

– Я не собираюсь тебя пытать, – в который раз повторил Аваллах. Сердце его сжималось. В горле пересохло. Он чувствовал себя маленьким и беззащитным. И привествовал это чувство, радуясь ему, и ненавидел себя за него. – Я не хочу причинять тебе боль. И кому бы то ни было.

Он почувствовал, как его начинают захлёстывать эмоции – вина, ярость, отчаяние и какое-то облегчение, странное, неведомое и сладкое.

– Больше не хочу, – тихо добавил он, отчаянно надеясь, что она не почувствовала, как дрогнул его голос.

– Правда? – приподняла бровь эльдарка. – А зачем ты тогда набрал столько рабов? Женщин. Молодых девушек. Матерей с детьми. Я чувствовала ужас и отчаяние каждого из них. Ту бездну безысходности, которая заполнила их души, когда ваши волокли их, когда вырывали детей из рук матерей. – её голос дрогнул, он чувствовал, каким титаническим усилием воли она сдерживает крик чистой, неугасимой и непреодолимой боли, которой было охвачено всё её существо. Чувство, горящее приглушённо, полутоном среди безысходного отчаяния и ужаса загнанной жертвы перед муками и страданием, горящее с самого начала их знакомства, теперь разгорелось в ней со всей силой и обожгло его самого. – Я должна была их защищать. От таких как вы. Как ты. И я подвела их. Предала! И теперь, Бездна знает почему, сижу тут и говорю с тобой.

Она резко отвернулась и замолчала, пытаясь сдержать рвущиеся из неё эмоции.

Аваллах не торопил. Он сам едва сдерживал рвущееся из груди сердце. Боги, лишь бы не дать ей заметить…

– Я не знаю, – овладев собой и небрежно смахнув с пушистых ресниц слезу, продолжила эльдарка, – что это за шутка богов. Но, раз это происходит, может и ты, правда, не такой как твои поганые собратья.

Она снова повернулась к нему, впилась в него взглядом, обдавшим его и льдом и пламенем.

– Скажи мне, чего тебе нужно? Для чего тебе они? И для чего тебе я, если ты больше не хочешь причинять боль?

Аваллах едва собрался с мыслями и ответил:

– Насчёт тех, кого я забрал. Я тебе клянусь, что они в безопасности, – в его голосе звучала сталь, – что ни волоса не упадёт с их головы.

– Как тебе верить?

– Сама всё увидишь. Скоро.

– Для чего они тебе?

– Чтобы не отдавать другим.

– И меня тоже?

Аваллах немного заколебался. Сказать ей правду сейчас? Примет ли она её? Готова ли? Нет. Не сейчас. Поэтому он решил сказать лишь часть правды.

– И тебя тоже.

И, не имея больше сил сдерживать чувства, добавил:

– Особенно тебя.

Непонимание, недоумение в её взгляде, подозрительность, интерес, и что-то такое, на что откликнулся маленький цветок, взросший и растущий в его сердце. Словно ласковое прикосновение. Ветер начала весны среди зимней стужи.

Аваллах не выдержал, и чтобы эльдарка не догадалась, что он малодушно отвёл взгляд, он залпом осушил свою кружку.