Тайна Синхарата

Глава 12

Берилд не обернулась. Будто и не слышала. Стояла абсолютно неподвижно – слишком неподвижно.

Старк подошел к окну и стал рядом с Берилд. Умирающий свет пустыни падал на ее лицо с насмешливой улыбкой.

– Что тебе сейчас снится, дикарь?

Старку показалось, что в ее насмешливости скользнула тень беспокойства.

– Ты рамас, – спокойно ответил он.

– Но рамасы жили так давно. Если я из них, то должна быть ужасно старой. Сколько же мне лет?

Не обращая внимания на насмешку в ее голосе, он сказал:

«Это я и хочу узнать, Берилд. Сколько тебе лет? Тысяча… десять тысяч? Сколько тел ты сменила?»

Когда он выразил свою мысль в словах, она показалась еще ужаснее. Должно быть, этот ужас отразился на его лице, потому что у Берилд опасно вспыхнули глаза.

– Ты сошел с ума, – сказала она. – Кто вбил тебе в голову эту мысль?

– Женщина, идущая в лунном свете, – пробормотал он.

– Женщина, идущая вдоль стен и дверей, которые не существуют уже столетия.

Напряжение слегка спало с Берилд. Она нетерпеливо сказала:

«Вот оно что! В Каменном Животе – ты не спал, когда я искала колодец».

Затем рассмеялась. «Почему же сразу не сказал, почему держал в себе? Я тогда же объяснила бы, что отец передал мне тайну – идти сюда, сделать столько-то шагов, повернуть сюда и так далее, пока не окажусь у погребенного колодца. А ты подумал…» – и она снова рассмеялась.

– Я тебе не верю, – сказал Старк. – Ты не считала шаги, ты ощупывала, вспоминала. – Тени сгущались. Он сделал шаг, всматриваясь в ее лицо. – Ты все время смеешься над Кайноном.

Настоящий рамас смеется над тем, кто выдает себя за рамаса.

Берилд ответила медленно, голосом, в котором уже не было смеха: «Забудь об этом, Эрик Джон Старк. Это безумие, и в нем может быть твоя смерть».

– Сколько вас, Берилд? Сколько вас прошло через века, тайно похищая тела, смеясь над миром, считающим, что вы давно исчезли?

Шепотом, полным скрытой угрозы, Берилд ответила: «Еще раз говорю тебе: забудь об этом!»

– Вас должно быть по крайней мере двое, чтобы один мог переселять мозг другого. Кто же этот второй? Конечно, тот, кто сказал: «Что тебе в этом существе на час». Дельган?

Свистящим голосом Берилд сказала: «Не желаю больше слушать твои вымыслы. Не ходи за мной – мне не нужен сумасшедший в сопровождающих!»

Она быстро повернулась, почти сбежала по лестнице и вышла из здания.

Старк остался стоять, голова его кружилась. Руки, обнимавшие его той ночью, были теплыми и живыми, но в дрожащем теле шанской женщины – женщина-рамас далекого прошлого?

Он повернулся и посмотрел в открытое окно. Взошли луны и смутно осветили пустыню. Под утесами Синхарата во мраке мерцали огни лагеря кочевников, доносились голоса животных, ругань, крики. Он бредит, у него навязчивая идея. Но в глубине души Старк знал, что это не так.

И пока он смотрел вниз, в голове его родилась новая мысль. Если это правда, если Берилд и Дельган – рамасы древности, значит поход варваров за добычей направляется разумом, таким же древним и злобным, как Синхарат. Но ведь завоевателем, правителем будет Кайнон, а он не рамас. Может, поэтому Берилд стала женщиной Кайнона, чтобы направлять каждый его шаг, чтобы свести его с Дельганом?

Он резко отвернулся от окна. Большой древний зал был теперь темным колодцем, а ветер, свистевший и стонавший в нем, казалось, нес с собой холод мертвых веков. Отвращение к этому месту охватило Старка, он спустился по лестнице и вышел из здания. Ему все время казалось, что чьи-то глаза следят за ним.

Идя по молчаливым, освещенным лунами улицам Синхарата, Старк напряженно думал. Он обязан помешать Кайнону в его планах захвата Марса – тем более обязан, если за ним стоит древнее зло. Может, рассказать Кайнону и всем остальным о Дельгане и Берилд?

Его поднимут на смех. У него нет никаких доказательств.

Но должен быть какой-то путь. Он…

Старк неожиданно остановился, прислушиваясь.

Никаких звуков, только ветер. Ничего не двигалось на темных улицах мертвого города.

Но Старк не успокаивался. Чувства говорили ему, что за ним кто-то крадется.

Через несколько мгновений он двинулся дальше к дворцу Кайнона на большой площади. Но через десять шагов снова замер.

На этот раз он услышал. Шорох шагов в тени на узкой улице.

Старк положил руку на пистолет, и голос его зазвенел:

«Выходи!»

К нему из тени двинулась согнутая фигура. Сначала Старк даже не узнал в этом пригнувшемся человеке высокого вождя варваров Фреку.

Когда Фрека оказался на освещенном луной месте, Старк увидел его лицо, отвисшую челюсть, отвратительное выражение.

Фрека, тайно предававшийся древнему пороку, далеко отступил назад в лучах Шанги и теперь даже не думал о глядевшем на него пистолете. Он помнил только о своей ненависти.

– Уходи, – сказал Старк. – Или я тебя убью!

Но он знал, что не может этого себе позволить, что это лишь пустая угроза. Если он убьет Фреку, его самого ждет смерть.

Старк понял, что он угодил в ловушку. Подготовил ее, конечно, Дельган – кто еще мог привезти Фреке лампу Шанги? Кто бы из них ни победил, он умрет по приказу Кайнона. Дельган не мог ошибиться.

Старк побежал. Он бежал на свет факелов. Если бы кто-нибудь увидел, что Фрека за ним гонится, что нападает не он…

Ему не удалось добраться туда. Фрека, наполовину животное, мог бежать так же быстро, как он, и еще быстрее. С звериным рычанием он схватил Старка своими длинными руками за голову и впился зубами в шею.

Старк, чувствуя, что падает, нырнул к мостовой, чтобы облегчить падение. Головой он ударился о булыжник. Удар оглушил его, но Старк, покатившись, перевернулся, чтобы сбросить противника со спины. Пистолет выпал у него из руки. Он вскочил на ноги.

Фрека, рыча, приподнялся, длинными руками снова схватил Старка – на этот раз за ноги – и снова повалил.

Старк почувствовал нечто вроде ужаса. Всю жизнь его называли полузверем, но существо, с которым он сражался, было настоящим зверем.

Фрека зубами пытался добраться до горла. Старк схватил варвара за длинные волосы и оттянул голову назад. По-прежнему держа за волосы, он ударил его головой о камни.

Фрека продолжал рычать и мяукать, и Старк почувствовал, что это существо неуязвимо. Откуда-то он услышал смутные голоса. В припадке истерической ярости он бил и бил Фреку головой о камни.

Рядом взревел Кайнон. Старка поставили на ноги, и он замигал от света факелов.

– Он убил Фреку – дайте мне копье! – кричал какой-то шанский воин.

Старк увидел яростные лица кочевников, испуганного Уолша, затем все закрыла голова Кайнона.

– Я предупреждал тебя, Старк – Он был под лучами Шанги, он, как зверь, напал на меня, – выдохнул Старк. – И я знаю, кто послал его. Дельган…

Огромная ладонь Кайнона закрыла ему рот. Чьи-то сильные руки схватили сзади.

– Смерть за смерть Фреки! – кричали шанские воины. – Пока мы не увидим этого человека мертвым, мы не пойдем с тобой!

– Увидите! – ответил Кайнон. – Все увидят!

Старк гневно крикнул Кайнону: «Идиот! Делаешь вид, что обладаешь знаниями рамасов, а на самом деле ты марионетка, которым…»

Старка ударили толстым концом копья по голове, и он погрузился во тьму.

Очнулся он на холодном каменном полу. На шее железный ошейник, от которого пятифутовая цепь вела к кольцу в стене.

Камера маленькая. Дверь из нескольких брусьев закрывала единственный вход.

Комнату освещал факел. Других заключенных не было. Но был охранник, толстоплечий варвар, с мечом, с кувшином вина, сидевший на каменной скамье. Это был тот самый шанский воин, который просил копье. Он смотрел на Старка и улыбался.

– Мог бы поспать и подольше, иноземец, – сказал он. – До утра целых три часа. А когда наступит утро, ты умрешь на большой лестнице: там все люди шана смогут увидеть тебя.

Он отпил из кувшина, поставил его и снова улыбнулся.

– Смерть легка, если удар точен, – сказал он. – Но если меч дрогнет, смерть медленная и очень мучительная. Я думаю, твоя смерть будет медленной.

Старк не ответил. Он ждал с тем же нечеловеческим терпением, с каким ожидал солдат среди камней в пустыне.

Воин засмеялся и снова поднял кувшин.

Глаза Старка слегка сузились. Он увидел в тени за пьющим человеком какое-то движение.

И подумал, что знает, кто пробирается сюда украдкой.

Дельган хочет быть абсолютно уверен, что Старк не будет стоять на большой лестнице и выкрикивать перед смертью безумные обвинения.

Он подумал, что у него нет даже трех часов.