Тайна рода Загорских

Глава 5

Даша, наблюдавшая за ними, замерла. «Не соглашайся! — хотелось крикнуть ей. — Очень опасно!» Интуитивно чувствовала, что добром дело не кончится. У неё было такое ощущение, что она без труда может коснуться их обоих. Но сколько девушка ни пыталась обнаружить себя, ничего не получалось. Эти двое её не замечали и думали, что на берегу пруда одни-одинёшеньки.

— И дозволю! — вдруг заявила барыня, резко отстраняясь от парня. — Приходи сегодня вечером… Только вот моё условие.

Она немного помедлила, а Ярослав замер, напряжённо вглядываясь в любимое лицо и пытаясь угадать, что его ждёт.

— Какое? — едва слышно проговорил он. — Всё выполню…

— Вечером и ночью я буду с тобой, но утром… — барыня вновь сделала паузу. — Утром ты умрёшь!

У Ярослава расширились глаза и слегка побледнели скулы.

— Почему? — по инерции спросил он.

— Я так хочу! — топнула ногой она. — И это моё условие. Ты согласен?

— Да, согласен! — вскинул голову парень. Высокий, статный, с горящим взором в эту минуту он был прекрасен. — Как вам угодно, барыня…

«Вот сука! — мысленно вскричала в адрес своей тёзки Даша, уже понявшая, что вмешаться в это действо ей не удастся. — Погубить такое любящее сердце!»

— Тогда жду тебя сегодня вечером… — как ни в чём не бывало улыбнулась Дарья Сергеевна. — А теперь ступай!

Она сделала повелительный жест рукой, дозволяя своему крепостному уйти. Тот, чуть помедлив, поклонился и стал отступать, а потом повернулся и быстро пошёл прочь. Глаза его горели, щёки пылали, на губах играла отчаянная улыбка.

Он зашёл в небольшую деревянную избу, наклонившись, чтобы не удариться о притолоку. За столом сидела женщина, ещё довольно молодая, в рубахе и крестьянском сарафане, с гладко зачёсанными волосами. Она перебирала какие-то травы и коренья и обернулась на звук открываемой двери.

— Ярославушка…

При виде парня её лицо озарила ласковая улыбка, а лёгкие морщинки лучиками собрались вокруг глаз.

— Матушка… — кинулся он ей в ноги. — Простите…

— Что ты, дитятко? — улыбка увяла, и женщина стала с тревогой всматриваться в сына. — Что за беда с тобой приключилась?

— Пришёл я попрощаться… — не поднимая головы, проговорил парень.

— Опять ты туда ходил? — догадалась она.

— Да, матушка… — кивнул парень. — И снова пойду. Только теперь… насовсем.

— Что ты такое сказываешь? — всполошилась женщина. — Не занемог ли, часом?

— Не занемог… — покачал он головой. — Только Дарья Сергеевна призвала меня сегодня ночью…

— И ты пойдёшь? — ахнула женщина, в ужасе прикрыв рот рукой.

— Пойду, матушка… — признался парень.

— Не ходи, сынок, не надо! — взмолилась она, прижав его голову к своей груди. — Погубит она тебя!

— Пусть… — глухо проговорил он. — Видно, такова моя судьба…

— Откажись, Ярославушка… — стала тихонько завывать женщина. — Не сносить тебе головы! Барыня попервоначалу развлечётся, а опосля бросит на растерзание зверю… или что ещё удумает… Она завсегда так делает…

— Не могу, матушка, простите… — не поднимая головы, сказал он.

— Ой, горе… — запричитала женщина. — Ой, беда… На кого же ты меня покидаешь, Ярославушка?

У Даши, ставшей свидетелем этой сцены, сердце обливалось кровью. «Ну не дурак ли? — негодовала она. — На кой ляд ему сдалась эта барынька? Такой красавец! Мало девок, что ли? Любая бы с радостью за него пошла!» Ей опять ужасно захотелось вмешаться, но, увы, ничего не получилось, и оставалось лишь стиснув зубы наблюдать. У девушки возникло мимолётное чувство, что Ярослав ей кого-то напоминает, но она не смогла вспомнить. И не стала особенно напрягаться. Её больше беспокоили те события, которые развивались рядом, и на которые она никак не могла повлиять.

И вот уже картинка «фильма» сменилась. В сгущающихся сумерках Ярослав приблизился к барской усадьбе и в нерешительности остановился на пороге. Дорогу ему преградил весьма грозного вида мужик, с окладистой бородой, в сапогах и жилетке. В руках он сжимал сложенную вдвое плеть.

— Вечер добрый, Никифор Степанович! — с почтением поклонился Ярослав, переминаясь с ноги на ногу.

Он был бос и не решался войти в богатый дом.

— Тебе чего здесь? — весьма грубо поинтересовался мужик.

— Ах, Никифор… — вдруг раздался позади него мелодичный голос. — Пропусти, это ко мне…

И на пороге показалась сама Дарья Сергеевна. Вопреки обыкновению, её роскошные рыжие волосы не были собраны в причёску, а волнами сбегали по плечам. Даже в простом домашнем наряде она выглядела весьма соблазнительно — свободный ворот платья с одной стороны слегка сполз, обнажив атласную округлость плеча. Взглянув на неё, Ярослав замер и судорожно сглотнул. Парень сразу позабыл о своих босых ногах, а заодно и о том, что ожидало его наутро. Он видел перед собой лишь молодую красавицу, которая его буквально околдовала и которая — о боги! — позволила ему провести с ней ночь.

Никифор почтительно поклонился и посторонился, давая барыне дорогу. На его лице застыло выражение крайнего удивления — мол, какие могут быть дела у госпожи с этим чумазым? — но не подал виду и пропустил Ярослава. Барыне лучше знать, на то она и барыня.

Кроме того, приказчик, конечно, знал о забавах Дарьи Сергеевны, до которых та была большой охотницей. Ему приходилось ликвидировать последствия подобных игрищ, ведь они нередко заканчивались гибелью крестьян — молодых парней и девушек. Только кого это волновало? На то и крепостные — имущество барыни, и она вольна распоряжаться их жизнью по своему усмотрению.

Правда, иногда в душе Никифора шевелился червячок жалости к несчастным, уж больно хороши и свежи были девушки, отправляемые барыней на смерть. Та страсть как не любила юных соперниц её красоте — вот и выдумывала разные потехи, чтобы и самой поразвлечься, и от подросших прелестниц избавиться. Благо детей в крестьянских семьях рождалось много, так что недостаток рабочей силы ей не грозил. А среди девушек в относительной безопасности оказывались те, кто появлялся на свет страшненькими и убогонькими — хотя они и не были застрахованы от барского гнева и наказаний, всё же у них имелся шанс выжить.

И с парнями тоже выходили разные оказии. Но к ним барыня, понятное дело, относилась более благосклонно — всё же мужики, землю пашут, и справляться с тяжёлыми работами им сподручнее. Но тех, кого она звала провести с ней ночь, ждала тяжкая участь. Отказывать себе в удовольствиях с пригожими здоровыми парнями ей не хотелось, но и оставлять их в живых как свидетелей её грехов тоже было не с руки. Опять же душа просила развлечений. А казнь ведь тоже развлечение. Крепостных можно согнать и заставить смотреть, как наказывают тех, кто, якобы, ослушался барской воли. Тут двойная польза — и самой нескучно, и напуганные крестьяне станут тише воды, ниже травы, а всякие глупости насчёт того, чтобы ослушаться или, не ровён час, бунтовать, выбросят из головы.

Так думал Никифор, глядя вслед Ярославу. Неужто барыня избрала себе нового полюбовника? А что, с неё станется… Только этого совсем уж жаль — больно парень ладный и проворный, работник отличный, да и характером незлобливый. А ещё грамоте где-то выучился и иногда даже помогал Никифору документ какой прочесть или составить — сам-то Никифор не слишком силён был в этих делах, так что Ярослав оказался ему кстати.

Хотя, надо сказать, нечего крепостных грамотой развращать — их дело землю пахать да барыне угождать. А то грамоты эти завести могут ох как далеко… Но Ярослав не такой — смирный он, добрый, завсегда готов помочь. И взгляд почтительный и ясный. Никифор иногда тайком давал ему почитать барские книжки, так тот уж и не знал, как благодарить. А приказчик хотя и грубоват бывал с Ярославом, в глубине души этому парню симпатизировал. Жаль, если его постигнет та же участь, что и остальных, кто барыниного тела коснулся. Э-хе-хе, дела грешные…

— Следуй за мной, Ярославушка… — обернувшись, вкрадчиво проговорила Дарья Сергеевна. — Не передумал ты, ясный сокол?

И усмехнулась, заранее догадываясь о его ответе.

— Не передумал, барыня… — хриплым голосом откликнулся сгорающий от страсти Ярослав.

— Ну, воля твоя… — лукаво улыбнулась она. — Что ты всё «барыня» да «барыня»… На сегодняшнюю ночь я — твоя Дашенька…

Эти слова послужили парню, который уже еле сдерживался, сигналом к действию.

— Дашенька… — не помня себя, бросился к ней он, заключая в горячие объятия. — Краса моя ненаглядная…

И принялся осыпать её лицо страстными поцелуями. Они остановились возле лестницы, ведущей на второй этаж.

— Подожди… — засмеялась барыня, недобро сверкнув глазами и пытаясь увернуться. — Вот дойдём до моей опочивальни, тогда и можно…

Ярослав, легко подхватив её на руки, побежал со своей драгоценной ношей наверх через две ступеньки.

— Так скорее будет… — прошептал он, ухитрившись по пути завладеть её губами. — Куда нам?

Барыня молча указала глазами на дверь своей опочивальни, и парень вбежал в просторную комнату.

Он знал, что жить ему осталось совсем недолго, и что этой ночью исполнятся его самые заветные желания — а это ведь тоже немало! — поэтому решил воспользоваться всем, что подарила судьба. Любоваться этим прекрасным ликом, владеть этим горячим податливым телом, о котором он столько мечтал, целовать эти страстные сулящие наслаждение губы… А вдруг Дашенька, познав любовь с ним, Ярославом, смилуется и передумает? «Сокол ты мой ясный, — скажет она, — отныне не смогу я жить без тебя! Будь со мной сегодня, завтра и всегда…» Это же Дарья Сергеевна, его ненаглядная Дашенька! Она не может быть жестокой. Зачем умирать, когда оба они молоды, здоровы и красивы, когда вся жизнь впереди — только живи и люби друг друга! Ведь всё так просто, стоит лишь захотеть…

— Ну что же ты, Ярославушка? — насмешливо спросила барыня, когда парень замер на пороге. — Неужто передумал?

— Дашенька… — не сказал, а скорее выдохнул он, и бережно опустил её на широкую кровать. — Дай хоть полюбуюсь на тебя…

— Ну, полюбуйся… — она с трудом скрывала своё презрение, но Ярослав этого не замечал.

И гладил её по волосам, потом, слегка помедлив, будто всё ещё не решаясь, стал опускать руки ниже, захватывая плечи, грудь, живот и талию… Даже сквозь ткань одежды барыня ощутила, насколько горячи его ладони, и как он трепещет от желания.

Его руки снова замерли и, наконец, направились к самым заветным берегам. Дарья Сергеевна, помимо своей воли, вдруг тоже почувствовала возбуждение и некое подобие симпатии к парню. Ярослав, Ярославушка, сокол ясный… Что за чертовщина! Это же крепостной мужик, бессловесная тварь, её собственность, хотя и очень красивая! Не может она испытывать к нему тёплых чувств. Похоть, мимолётная страсть — да, но не более. К тому же наутро он умрёт. Таково её решение — и точка.