Тайна мистера Визеля

Эрик Фрэнк Рассел ТАЙНА МИСТЕРА ВИЗЕЛЯ

Нас было шестеро в душном купе старого железнодорожного вагона. Напротив меня сидел толстяк по имени Джо. Я узнал его имя из обращений к нему менее толстого человека, его соседа, этого последнего звали Ал. Противоположный угол был занят коммивояжером с усталыми, но расчетливыми глазами. Против него, в другом конце моей скамьи, сидела молодая пара.

Последние 70 миль Джо и Ал провели в анализе политического положения — раскатистым полушепотом и с мрачным усердием. Комми делил свое внимание между их беседой, Теплотехническим учебником с ушастыми страницами и любительской игрой молодой четы в ветеранов брака. Грохоча и сотрясаясь, длинный поезд прокладывал себе путь по стрелкам, может быть, полусотни пересекавшихся линий. Воздух шипел под вагоном, проходя в тормоза. Джо и Ал замолчали. Мы услышали удары и хлопанье дверей при входе и выходе пассажиров.

— Манханиган, — сказал комми, протирая запотевшее окно и выглядывая наружу. — И идет дьявольский дождь.

Неожиданно дверь нашего купе распахнулась, и в него вскарабкался маленький человечек. Заботливо закрыв за собой дверь, он широко улыбнулся нам и выбрал место на противоположной скамье, между Алом и коммивояжером.

— Какой ливень! — заметил он, вытирая дождевые капли на лице большим малиновым платком. — Прекрасно! — Он снова просиял и восторженно вздохнул: — Все это вода!

Как обычно, все глаза обратились к вошедшему. Он был новым спутником наших бездельных часов, свежей подробностью, разнообразящей нашу скуку. Выпрямившись и любезно улыбаясь, составив ножки на полу, он баюкал свой баул у себя на коленях и терпеливо сносил наш осмотр. У него было круглое, пухлое, гладко выбритое лицо, окружавшее ротик проказливого эльфа. Волосы были железносерые, довольно длинные, очень кудрявые. Тельце было снабжено небольшим брюшком, а ножки как раз доставали до пола.

Замечательными были только его глаза, очень проворные, очень живые.

— Поезд слегка опаздывает, ребята, — весело сказал он.

— Мы пришли на 12 минут позже расписания, — сообщил комми. — Там, выше по линии, что-то случилось. — Он наклонился вбок, пытаясь рассмотреть баул маленького человечка.

— Очень плохо, — сказал человечек. — Быстрота — одна из основ действия.

— А каковы же — спросил, осклабясь, комми, — могут быть остальные?

— Энергия, предусмотрительность и воображение, — самодовольно отозвался человечек. Он отечески улыбнулся молодой чете, немедля возобновившей любование друг другом.

Комми опустился на место и зарылся в страницы книги. Джо прекратил свой спор с Алом, сказав «Угу», и уставился через живот своего товарища на новоприбывшего оракула. Человечек обратил свое общительное сияние ко мне.

Тогда я обратил внимание на его баул. Комми украдкой еще поглядывал на него. Необыкновенный баул. Он был цилиндрическим, с ручкой посредине и казался сделанным из какой-то очень экзотической змеиной кожи. На нем не было крышки и ничего, похожего на замок. Я только мельком заметил ярко раскрашенную наклейку на конце, около коммивояжера. Через несколько минут я потерял к нему всякий интерес, протер окно и стал следить за дождливым пейзажем, проносящимся мимо со скоростью 60 миль в час.

Мы покрыли миль 30, прежде чем мое внимание опять вернулось к нему. Ал и Джо теперь молчали, погрузившись в спячку размышлений. Но комми украдкой напряженно изучал невозмутимого человечка, новобрачные тоже не спускали с него глаз.

Проследив за направлением взгляда юной четы, я увидел, что они смотрят на баул. Его владелец повернул его так, что конец баула был теперь обращен к нам. Мы ясно видели наклейку. Она выглядела совершенно необычайно.

Тисненый клочок глянцевитой бумаги около 6 дюймов на 4 в ярких красках изображал громадное здание, похожее на огромную розовую пирамиду, усеянную тысячами окон. Внизу шла отчетливая строка волнистого шрифта. Ее рисунок походил на арабский.

— Скоро ли мы прибудем в Фарбург? — спросил человечек.

— Еще минут 10, — ответил я. Он, по-видимому, хотел продолжать разговор. Мои глаза вернулись к баулу.

— Благодарю вас, — отозвался он крайне вежливо. Его улыбка была всеобъемлющей.

Занятная штука, эти украшения на бауле. У меня их было много, в свое время — я коллекционировал этикетки, ярлыки и наклейки всех путей, от Леопольдвилля до Тонга-Табу, но никогда не видел ничего подобного. Не встречал я и шрифта, похожего на изображенный на рисунке. Чей он был — персидский, санскритский, арабский, башибузукский?

Комми выказывал больше интереса, чем кто-либо из нас. Подняв любопытные глаза, он спросил:

— Иностранец?

— О, вполне, — заверил человечек очень решительно. Он довольно охотно отвечал, но не поддерживал разговора.

Эта наклейка вызывала во мне муки Тантала. Где пользуются письменами такого рода, и что это за страна с небоскребами, похожими на розовые пирамиды?

Спрос не беда, во всяком случае. Я не люблю, когда меня считают слишком любопытным, но он казался слишком добродушным, чтобы рассердиться на вопрос или два. Юная чета все еще смотрела очарованным взглядом на наклейку, а комми ерзал на месте, пытаясь взглянуть еще раз. Даже Ал и Джо начали сознавать наличие чего-то интересного.

Когда поезд застучал на стыках, то баул запрыгал на пухлых коленках владельца. Поверхность змеиной кожи начала играть и переливаться разными красками.

— Я очень извиняюсь, м-р, э…?

— Визель, — сказал человечек чрезвычайно удовлетворенно. — Меня зовут Визель.

— Благодарю вас. А меня — Расселл. Я не хочу показаться нахальным, но эта наклейка на вашем бауле…

— А, да, наклейка, — сказал он. — Отдельная наклейка. Вы знаете, как они нашлепывают их. Весьма украшает, если вы коллекционируете.

— Меня интересует здание, изображенное на ней.

— Ах, это! — Теперь все выпрямились. — Это Отель Красных Гор.

— А надпись? — настаивал я. — Признаюсь, я не понимаю.

Он просиял и сказал:

— Надпись — чистейший комрийский язык, скорописный шрифт, который можно назвать стенографическим.

— Вот как? — я запнулся, полностью побежденный. — Благодарю вас.

Я сдался и отступил, сожалея о своих расспросах.

Он положил свой баул поудобнее, все еще крепко держась за него. Теперь Ал и Джо целиком видели предмет обсуждения. Толстая пара говорила о нем безучастно и без воображения.

В купе воцарилась странное молчание, пока поезд огибал закругление и катился к Фарбургу. Я поднялся, влез в свой плащ, готовясь выходить. Маленький человечек сделал то же.

Комми не смог дольше устоять. Его расчетливые глаза выражали отчаяние, так как загадочный м-р Визель стоял уже у двери с баулом в руке, ожидая остановки поезда.

— Скажите, мистер, где, во имя ада, находится Отель Красных Гор и какие дьяволы пишут на чистейшем комрийском языке?

Поезд останавливался.

— Марс и марсиане, — спокойно произнес Визель. Затем открыл дверь и вышел. Я последовал за ним, оглянувшись в купе. Ал и Джо уныло смотрели в открытую дверь со слегка ошеломленным видом. Коммивояжер за ними огорченно наклонялся к молодой чете. Он говорил им:

— Видите? Он обманул нас и ушел, а я попался на удочку! Он наговорил нам чепухи, а я на нее клюнул, черт возьми!

Я нагнал человечка, когда он рысью трусил к выходу. Он улыбался, увидев меня.

— Вы не поверили, — утвердительно заметил он довольным тоном. — Никто не верит. Это ловко, знаете ли. Позволяет ходить повсюду без всяких хлопот.

Едва зная, что с ним делать, я спросил:

— Куда вы идете?

— Посмотреть, посмотреть, — ответил он весело. — Конечно, я хочу увидеть и узнать побольше за оставшееся мне время.

Он улыбнулся мне, размахивая баулом.

— Знаете, меня уверяли, что за мной будут охотиться насмерть, как за югаром из пустыни. Но нет! Ни одна душа не верит ничему, а это упрощает мою задачу.

— Братец, — сказал я. — Такой рассказ, конечно, трудно проглотить.

Мы задержались, так как выходившая толпа сбилась у выхода. Я достал свой билет.

Он шел передо мной. Я следовал за ним близко, очень близко. Совершенно равнодушно он предъявил контролеру пустую руку. Сборщик небрежно взял ничто из его руки, пробил кусочек невидимого своими щипцами и бросил его в ящик. Затем он взял мой билет.

Я не успел опомниться, как Визель сказал:

— Так приятно было познакомиться с вами! Прощайте! — И вскарабкался в ожидавшее его такси.

Мои мысли кружились, занятые, главным образом, подозрениями относительно моих собственных глаз. Я видел такси, видел прохожих. Он, должно быть, загипнотизировал контролера. Другого объяснения не могло быть.

Мотор такси заработал как раз, когда я достиг его. Я сунул голову в окно, открыл рот, чтобы сказать что-то, и вдруг увидел, что таращусь прямо в разгневанные глаза седовласой, полногрудой старой матроны. Она пронзила меня взглядом сквозь лорнет.

— Молодой человек! — резко бросила она.

— Простите, леди, — извинился я.

Автомобиль тронулся. Я следил, как он прошумел по скату на улицу. Черт возьми, я видел, как Визель входил в это такси прямо перед моим носом. Он не мог быть марсианином, это все чепуха. И даже если б он и был им, он не мог бы мгновенно превратиться в пожилую представительную даму.

Конечно, он не мог.

Нет, не мог.

Не мог ли он?

Издав дикий вой, я бросился вслед за машиной. Слишком поздно, конечно. Визель это или нет, но она держала его баул!