Тайна лечебницы Отектвуд

Гипомания

Следы крови на снегу. Снова. Лукас снял шапку и стал креститься, теребя енотовый хвост своего головного убора. Масляная лампа дымила на ветру, заставляя глаза слезиться. Лукас шел вдоль забора. Не стоило поднимать панику. Следы крови могло оставить раненое животное.

Ноги тонули в снегу. Лампа смолила черным дымом и вскоре погасла.

– Эй, Боб! – окликнул он, сторожа, привалившегося к забору. – Черт Боб, ты опять напился! Ты видел кровь? – Лукас тронул товарища за плечо и тот свалился ему под ноги замертво.

Алабама, Отектвуд 9:10 a.m

Утренние птицы запевали свои песни. Сирены полицейской машины их заглушали. Два удара в стекло и Кори резко поднял голову. На лбу отпечатались два красных пятна от коленей. Радио все еще орало в ухо. За грязным стеклом показалось лицо шерифа в зеркальных очках и сигаретой в зубах.

– Простите. – Кори наспех опустил стекло. – У меня машина сломалась.

– Вы Кори Лоусон? – спросил шериф.

– Да. Это я. – Кори вывалил все свои документы, водительские права и даже медицинскую страховку.

Шериф достал рацию и не вынимая сигареты из рта сказал:

– Сообщите в Нью-Йорк, что мы нашли Лоусона.

– Простите, что отвлекли вас от работы. Это наш новый практикант, мы должны были его встретить. – рядом с шерифом возник низкий полный лысый мужчина лет пятидесяти. Его лицо было красным, и он вытирал пот платком, будто бежал через весь лес за тачкой шерифа.

– Студент? – усмехнулся шериф. – Не ставьте ему двойки. А то его мамаша с сестрой позвонят в ФБР. – Эй парень. – обратился он к Кори. – Позвони родне, они тебя чуть ли не в федеральный розыск объявили.

– Простите. У меня разрядился телефон и сломалась машина. Я не хотел создавать вам проблемы. – извинялся Кори, но шериф уже спешил к своей машине.

– Доктор Лоусон, – лысый протянул Кори потную ладошку. – Добро пожаловать в лечебницу Отектвуд. Извините за неудобства. Меня зовут доктор Арчибальд Шварц и я главный врач этой больницы. Вы не доехали всего милю. Я вызову вам эвакуатор.

Шварц был болтлив, но не как Эйприл, или сестра Кори. И не как ветеран Вьетнама, что стрелял у Кори сигарету. Это было его работой. Ему не нравилось много говорить и выглядеть приветливым. Он задыхался и морщился от лесной духоты.

– Я еще не доктор.

– Вы доктор. Если будете считать себя студентом, то остальные почувствуют вашу неуверенность и неопытность. Вас не будут воспринимать всерьез. Понимаете? А вам уже пора становиться профессионалом. Вам ведь осталось учиться год?

Кори кивнул.

Два поворота по заросшей тропе и перед Кори появился высокий железный забор, обросший мхом и вьюнами. Это было потрясающее зрелище. Будто вход в старый заброшенный замок полный тайн и чудес.

Шварц вытер росу с панели интеркома и приложил ключ. Ворота, скрипя, приоткрылись.

– Подожди, я не так молод, как ты. Дай мне отдышаться. – Шварц уперся руками стену забора и стал шумно втягивать воздух носом.

Кори был не против простоять здесь сколько угодно. Его взору открылись три старинных здания, из красного, потемневшего от влаги кирпича. Озелененная территория с железными скамейками и прудом. Больные в светлых клетчатых пижамах. Это не шло в сравнение с грязным городишкой и пьяными работягами.

– Красота. Этим постройкам, наверное, больше ста лет. – изумился Кори.

– Первое здание было построено в тысяча восемьсот шестьдесят втором году, когда в Алабаму вошли войска генерала Улииса Гранта. Военный госпиталь для раненых. Это здание администрации. Ближе всех к нам.

– В тысяча восемьсот восемьдесят девятом Отектвуд стал первой крупнейшей психиатрической больницей во всем юге. Она почти полностью сгорела в девятьсот девятнадцатом и через пять лет была восстановлена, – закончил Кори. – У этого места богатая история.

– А ты увлекаешься историей?

– Немного.

– Честно скажу, я очень устал. Сейчас передам тебя сестре Колбан, она сделает тебе небольшую экскурсию и расскажет, что к чему. После, жду в своем кабинете.

Мужчины вошли в здание администрации. корпус А. Старинная архитектура смотрелась нелепо в купе с кафелем. Пахло хлоркой и духами сестры Колбан. Сестра Колбан – женщина небольшого роста, с неправильным прикусом. Ее отвлекли от интересной переписки и она, нехотя отложив телефон поприветствовала докторов.

– Можешь звать меня просто Алана.

– А я Кори. – Кори было неудобно называть ее Аланой. Она лет на десять старше его.

Алана шустро зашагала по коридору указывая пальцами на двери и тараторя:

– Архив, бухгалтерия, расчетная группа, учебный класс, на втором этаже кабинет доктора Шварца и главной сестры. – при слове главная сестра Алана поморщилась. Она не очень-то жаловала начальство.

– Вам хорошо платят? – зачем-то спросил Кори.

– На жизнь хватает. Учитывая, что мой муж пьет как свинья и не работает уже полтора года, мы живем не бедно. – вместе они вернулись на улицу, но уже через другой выход. – Следующий корпус Б. На первом этаже палата интенсивной терапии и реанимации, диагностические кабинеты, физиотерапия, рентген и томография, барокамера и прочее. В подвале морг. На третьем этаже женское отделение. На втором мужское. Каждое на семьдесят коек. И конечно столовая. У нас кормят хорошо. Обязательно попробуйте рыбный суп.

– Спасибо за совет.

– Напротив корпус Ц – хозяйственная часть и склад. И корпус Д, – Алана указала на двухэтажное здание, расположенное дальше всех и огороженное отдельным забором с колючей проволокой по всему периметру. – Оно находится под круглосуточной охраной и видеонаблюдением. Здесь лежат преступники со всего штата, которые были признаны невменяемыми и направлены на принудительное лечение.

– Мы пойдем туда? – спросил Кори.

– Без пропуска – нет. Да и не люблю я туда ходить.

– Ты долго здесь работаешь и не привыкла?

– Я не работаю с убийцами и маньяками. Нам сюда. – Алана повела Кори в корпус Б.

Обычное отделение. Такое же как в Нью-Йорке и других городах. Белый кафель. Пожарные шланги, горшки с цветами на окнах и сан бюллетени о вреде курения и признаках инсульта. Резкий запах хлорки, от которого першит в горле. Пожилой мужчина медленно шел по коридору и одновременно мочился на белый пол. Сестры сидели на посту и разгадывали кроссворд. Все это Кори уже видел сотни раз. Из окна возле поста сестры виднелся забор корпуса Д. Он манил своими черными решетчатыми окнами и железными дверями. Вот там настоящая практика, а не старики с болезнью Альцгеймера.

Кори познакомили с угрюмым штатным хирургом Бердсом, который носил теплую кофту с детским рисунком поверх халата. С сестрами Натали Грегсон и Хелен Тисс. Первая произвела впечатление полной идиотки, вторая стервы. Хорошее впечатление оставили терапевт Диссигвол. Она была строга, но позитивна, а еще любила крепкое словцо. Сестра Хелен Доу, тезка Тисс, любящая порядок, чистоту и поддерживающая растения в стационаре. Санитар Мейсон Ли – бодрый, эксцентричный молодой парень. Особенно Кори понравилось, как он звал больных на завтрак, стуча шваброй по стене и крича: «хозяин пайку дает.» И Алана.

По дороге в корпус А, корпус Д все еще манил. Кори воображал обстановку внутри и еще множество колоритных работников.

Доктор Шварц тряс ингалятор. На столе у него был бардак, а этого Кори не любил. На его столе всегда был порядок. Учебники, книги и комиксы по алфавиту. Карандаши и ручки в разных стаканчиках. Даже Рейчел со своей сумасбродностью, не оставляла больше, чем одну кружку кофе на своем рабочем месте. К такому порядку их приучила мать. Кори вспомнил, что так и не позвонил не маме, не Рейчел и они, наверное, сходят с ума.

– Ну как тебе наша скромная обитель? – Шварц сделал два вдоха и откинул ингалятор в своей слюне на документы.

– Весьма уютно. И спокойно. Я проходил практику в больницах скорой помощи. Там такой дурдом. Ой, простите. – Кори осознал, какую глупость сказал и теперь пытался разглядывать узорчатые ковер, чтобы не увидеть порицания Шварца.

– Все нормально. Ни один полицейский не обижается на слово «коп», или «фараон». Если честно, они и сами друг друга себя так называют. А это психушка. Не бойся говорить правду. Я изучил твое дело. Ты очень способный парень. Почему не поступил в колумбийский институт?

– Из-за денег. – признался Кори.

– Ты из неполной семьи. У тебя есть сестра, она тоже учиться?

– Да. Но на бюджет перевели только меня и то полгода назад. Мы учимся в одной группе. Она хочет стать сексопатологом.

– Весьма престижно. И денежно. А ты хочешь стать психиатром? Планируешь вести частную практику или работать в стационаре?

– Пока не знаю. Но хотелось бы в стационаре.

– Похвально. Сейчас молодежь хочет все и сразу. Частные клиники, личные кабинеты. Я в свои годы начинал в обычной больнице в Бирмингеме. Сначала санитаром, потом медбратом и после только врачом. Сам зарабатывал себе на учебу.

– Я тоже работаю санитаром. У меня три дежурства в неделю в госпитале ветеранов. – Кори нравилось болтать с доктором Шварцом. Нравилось его отношение к жизни, к нему. Он стал казаться добрым человеком. И он назвал Кори доктором. Это льстило.

– Как тебе коллектив?

– Вроде дружелюбные люди. – пожал плечами Кори.

– Не преувеличивай. Все посмотрел?

– Кроме корпуса Д.

– А, корпус Д. Больные из корпуса Д, не находятся в критическом состоянии. Но они представляют опасность. Ты умный парень. Ты идешь на президентскую стипендию, ведёшь научные труды. Не бросайся в эту крайность. Завтра я выпишу тебе пропуск. Работать будешь с доктором Фареллом. Он станет твоим наставником. Завтра к восьми, не опаздывай. А пока иди в корпус Ц. Там ты найдешь Эндрю, он покажет тебе дом.

Эндрю было тяжело не найти. Он матерился у забора на газонокосилку. Не смотря на собирающийся дождь и прохладный ветер, он был в рабочем комбинезоне на голое тело. Бросив инструмент и пнув его ногой Эндрю быстро зашагал к выходу.

Их путь длился семь минут, среди густой растительности как на территории больницы, только менее ухоженной. Показался перекошенный деревянный забор и заросший сорняками двор. В лужах и ржавых баках стояла вода, а если не смотреть под ноги, можно проткнуть себе ногу гвоздем или сломать что-нибудь.

Эндрю отцепил один из ключей со своей большой связки и открыл помещение.

– Ванны нет, телевизора нет, сортир на улице, но лучше оборудуй себе ведро, если не хочешь провалиться в говно на глубину шестнадцать футов. Есть электрическая плитка, обогреватель и радио. Связь работает только на кухне. Вот так! – Эндрю с ногами забрался на разделочный стол и прижался к окну. – Бывают термиты. Отрава от них в кладовке, если ее тараканы не сожрали. Ну ты чего взгрустнул, док? Индусы, например, вообще считают, что в доме испражняться грех и с десятого этажа ходят на улицу.

– Спасибо. – еле выдавил Кори. Эндрю громко хлопнул дверью и со стены осыпалась штукатурка.

На уборку не был ни сил, ни желания. Кори смахнул пыль и мертвых мошек со стола, какой-то грязной тряпкой. Бросил на пол чемодан и достал из него ноутбук, учебники, тетради. Спать на продавленном диване он все равно не собирался, пока не проведет ему дезинфекцию. Значит всю ночь будет работать.

Дверей между комнатой и кухней не было. Проем был завешан шторой в пятнах, происхождения которых Кори знать не желал. Он снял ее и ему открылась кухня с электроплиткой покрытой жиром толщиной в два пальца, круглым столом с клеенкой и шумным старым холодильником дженерал электрик.

– В конце концов, так живет тридцать процентов американцев, а пятнадцать еще хуже. – Кори открыл холодильник и нашел там банку с засохшей субстанцией, похожей на арахисовое масло и две бутылки дешевого лагера. Нужно привыкать к деревенской жизни. Кори открыл бутылку прямо об дверцу. Его это очень позабавило. Он же представил, как явиться в Нью-Йорк в носках и шлепанцах, шортах в стиле миллитари, клетчатой рубашке и недельной бородкой, а когда сестра откроет ему двери, он смачно сморкнется на пол зажав одну ноздрю пальцем и Рейчел точно упадет в обморок. Точно! Нужно позвонить Рейчел!

Лезть на стол и сидеть там как на насесте не хотелось. Кори сделал глоток и тут же закурил эту гадость сигаретой, так как закуски у него не было.

– Я умный, а значит и дом умный. – с этими словами, Кори приклеил телефон на скотч к окну в месте наиболее хорошего сигнала, вставил беспроводные наушники в уши.

– Ало! Рей.

– Лоусон! Ты скотина! – разъяренный голос сестры был страшнее любого психа из корпуса Д. – Мы с мамой чуть с ума не сошли! Мы думали тебя убили, разобрали на органы и закопали под сраной елкой!

– Извини, тут дерьмовая связь.

– Рассказывай, как там! – на фоне голоса Рейчел играла музыка. Она явно не так переживала, как описывала, раз уже где-то развлекалась. – Уже научился подбрасывать навоз лопатой дальше всех?

– Нет, но стремлюсь к этому. Рей-Рей, это одновременно кошмар и самое потрясающее, что я когда-либо видел! Ты обалдела бы от этой природы. Тут такие деревья!

– А кофе чертовски хороший?

Кори усмехнулся.

– Кофе я еще не попробовал. Местное население такой колорит. Больница почти исторический памятник! Это все не описать за раз. Я познакомился с девушкой, Эйприл.

– Эй! Осторожнее! Эти деревенские прыткие. Не успеешь моргнуть, а ты уже фермер и у тебя пятеро детей.

– Мы просто общались. Она милая и веселая. А главный врач называл меня доктором Лоунсом. Не студентом, не мистером, не молодым человеком, а доктором. Я обязательно сброшу тебе фото больницы, как только найду нормальный интернет.

– То есть, эта больница не в самой заднице, а где-то на пояснице?

– Она в лесу. А еще меня поселили в сарае. Только маме не говори. Я переночую здесь, а завтра поеду в мотель. – довольный собой и своими достижениями Кори закинул ноги на стол. Он брился, глядя на себя через веб-камеру, так как не нашел в доме ни одного зеркала, читал систематику эндогенных психозов Леонгарда, пил пиво и болтал с сестрой одновременно, как Цезарь.

– Какой мотель? Там грибок, папиломы, грязные туалеты, обслуга открывает номера пока тебя нет и ворует белье. А матрацы, если на них сдохла шлюха от передоза просто переворачивают. Иногда не один раз за ночь! Даже не смей думать о мотеле!

– Рей, здесь туалета вообще нет. Есть ведро. Ведро, Рей! И я даже не знаю, что лучше? Грибок? Или быть съеденным клопами? Я, наверное, просто возьму себе кучу дежурств и буду жить в больнице. Там есть горячая вода и охрана… Черт! – Кори увидел на своей ноге двухдюймового таракана и едва не свалился со стула.

– Что у тебя там?

– Ничего. Развлекайся. Мне пора на войну с клопами. Они образовали тройственный союз с тараканами и термитами. Моя Антанта не продержится до утра.

– А в некоторых странах это деликатес. До завтра Кори. Звони.

– Буду звонить каждый день.

Кори вынул наушники и бросил на стол. Таракан сбежал в неизвестном направлении. За окном от ветра гремел лист железа.

Бутылка быстро опустела, и Кори пошел за второй. За окном послышался шум. Не найдя под рукой тряпки Кори вытер стекло рукавом и стал вглядываться на улицу. Но ничего кроме своего отражения не увидел. Волосы грязные, глаза были красные от недосыпа, лицо обсыпало прыщиками от сна в грязной машине. Громкая вибрация телефона, лежавшего на железной раковине, заставила Кори подпрыгнуть. На секунду показалось, что это рычание шло из-за стекла, а сквозь его отражение на него смотрело то рычащее существо. На телефон пришло уведомление о смене штата и изменении стоимости звонков.

Лоусон допил вторую бутылку и глаза начали закрываться. Сонная доза, как говорила Рей. Читать было бесполезно, Побрезговав столом, Кори положил голову на раскрытую книгу.

***

– Боб замерз! Замерз насмерть! – Дороти меряла лачугу своими маленькими шагами. – Мы приехали сюда заработать денег, а не подохнуть! Подумай о детях, Лукас.

– Сядь и успокойся. Боб был пьянчугой! Потому и замерз!

– Нам обещали золото! Генри обещал нам золото! И где он собрался его мыть? В снегу? Четыре месяца, ты только и делаешь, что охраняешь этих дикарей и пропадаешь в шахте. За это время погибло семеро! Я не хочу оказаться в их числе. И не хочу, чтобы ты или наши дети оказались в их числе. Дорогой прошу тебя. Давай уедем.

– Мы никуда не едем! Нагрей мне воды! – Лукас громко хлопнул дверью, запустив в дом ледяной вихрь.

В холодном воздухе, Лукас учуял запах трубки. А вскоре показался и ее владелец – Остин. Крепкий старик с красным носом.

– Генри искал тебя. – Остин затянулся и прищурился, чтобы снежинки не попадали в глаза.

– Дороти опять закатила истерику. Не нравиться ей тут.

– Черт разберешь этих баб. Я надеюсь, ты не собираешься ее слушать? Чума убила два поселения, но до нас так и не дошла! Эту землю бережет сам Господь. Давай топай.

Утопая в снегу, Лукас двинулся к дому возле частокола, что отгораживал индейцев. И рудники.

Лукас приоткрыл маленькую щель, что бы не охлаждать помещения и протиснулся в нее.

– Сними сапоги. – зычный и четкий голос Генри из комнаты приказал Лукасу и тот стянул обувь.

Генри жил богаче остальных. Не в ветхой постройке, что еле сдерживает холодные ветра, а в добротном, утепленном доме. Шкуры животных на полу и чучела на стенах. Генри стоял у стола в кожаном фартуке и перчатках. На обеденном столе лежал Боб. Весь пол и ноги Генри были залиты красной кровью. Она стекала по ножкам стола, сворачиваясь и опадая кусками.

– Иисус Мария! Генри, что ты делаешь? – Лукас застыл в дверях не в силах двинуться вперед или убежать назад.

– Боб умер не от низкой температуры. Он даже не отморозил пальцев. Подойди, Лукас. Взгляни на сердце.

Лукас сглотнул подступающую к горлу рвоту. В руке Генри сжимал человеческое сердце. Размером чуть меньше, чем у взрослой свиньи. Он шевелил его пальцами, надавливал и отпускал. Из двух отростков посреди органа, выплескивались густые темные сгустки.

– Видишь эти точки. Это кровоизлияния. Боб умер не от холода. Боб умер от разрыва сердца. От страха! Что-то напугало его до смерти!

Лукас думал, что следующим, от страха разорвется именно его сердце.

– Здесь не так много людей, кому я могу доверять. Старик Остин, Ты. И, пожалуй, все, – Генри методично проталкивал сердце Боба в банку. – Это место таит в себе много загадок. И когда мы разгадаем их, то станем самыми богатыми людьми в новом свете.

– Нужно предать Боба земле. – неотводя глаз от пола сказал Лукас.