Тайна ископаемого черепа. Рассказы

VII

Первое время профессор Тураев был ослеплен морем переливающегося кристаллического света. Тело его лежало на животе, на какой-то гладкой, шлифованной поверхности. С чувством только что вылупившегося из яйца он беспомощно мигал. Приподнимался на руках и водил разбитой головой и плечами то в одну, то в другую сторону, движениями большого озирающегося ящера.

Ему очень хотелось сесть. Но сесть все не удавалось. Тяжелая, будто чугунная гиря, голова пригибала его тело книзу. Наконец, после больших усилий, профессор Тураев сел, подогнув под себя ноги. В этой позе он походил на внезапно ожившего китайского идола. Глаза по-прежнему хлопали. От мучительной боли в голове нижняя губа оттопырилась и повисла.

Вокруг него раскидывался величественный зал, имеющий вид колоссального круглого амфитеатра или цирка. Высокие каменные ступени, охватывающие кольцами арену, были сплошь усеяны людьми. Несмолкаемый шум многотысячных голосов, постоянное движение толп по ступеням указывали на сильное волнение собравшегося сюда народа.

Амфитеатр казался почти фантасмагорией. Все обширное пространство стен и даже ступени были облицованы огненно-кристальным, как топаз, минералом. Неуловимая игра и переливы каменных граней делали амфитеатр каким-то постоянно вспыхивающим, гаснущим и вновь оживающим миром.

Искусственного освещения в амфитеатре точно и не было. Весь свет будто истекал от кристаллически граненой облицовки. Но это только казалось так. Свет был где-то скрыт и только отражался каменными огнями.

Над амфитеатром, взлетев на стосаженную высоту, светился изменчивым, прозрачным мерцанием купол. Своим разлитым, воздушным сиянием он напоминал уменьшенный предвечерний небосвод.

Профессор Тураев сидел посредине арены, в самом центре амфитеатра. Позади стояли три конвоира. Ученый не двигался, а лишь бессмысленно и тупо обводил глазами вокруг. Он словно был в каталепсическом сне.

Но таким представлялся его внешний вид. Шума в амфитеатре он, правда, не понимал. Однако, волны бредового жара, пробегавшие от поврежденной головы по всему телу, распаляли в нем жажду какой-то разгадки. Нарастающая тревога многотысячной толпы вокруг тоже влияла на него.

Шум в амфитеатре все возрастал. По примыкающим к нему галереям прибывали все новые испуганные толпы. Тысячи потрясающих рук поднимались в воздух. Раздавались отдельные крики отчаяния. Возбуждение, однако, овладело не всеми. С ближайших к профессору Тураеву ступеней не слетало ни единого звука. Там стояли замкнутые круговые ряды, подобных конвою ученого, гипербореев. Они оцепили неподвижным тройным кольцом всю арену и, как стеной, сдерживали напор волнующихся масс.

На их белых, как алебастр, и сухих лицах лежала печать бесстрашного ожидания. В устремленных на профессора Тураева глазах горел слабый, ровно тлеющий огонек. Что за существо сидело перед ними и откуда появилось оно? - им, видимо, не было известно. Но они совсем не походили на мятущихся в полном неведении остальных. Точно когорта сильных, автоматоподобных блюстителей порядка, эти люди беспрекословно выполняли волю некоего верховного властителя. За их спинами, на верхних ступенях амфитеатра, волнение уже превратилось в оглушительный гул. Молодые тела гипербореев в разноцветных коротких платьях, сбившись в сплошную массу, лавинами прокатывались по широким ступеням взад и вперед.

Вдруг шум мгновенно замолк. Тысячи голов поднялись кверху, к куполу амфитеатра. Профессор Тураев тоже поднял туда глаза. По прозрачно-голубому своду зигзагами просверкало несколько кроваво-красных загадочных букв… и исчезло. По тишине амфитеатра хлестнули редкие, пронзительные крики. Буквы под куполом появились опять. Амфитеатр замер снова. Лишь слышались сдавленные шепоты читающих сообщения, посылаемые сигнальными лучами какой-то всевидящей, всезнающей рукой. Знаки пропали вновь. По куполу разлилась дымно-белая пелена. И, вслед затем, на ней вспыхнула цветным светом яркая картина.

- Плутон!.. Плутон!.. - внезапно вскрикнул профессор Тураев и вскочил на ноги. Но, от неожиданности, он еще ничего понять не мог.

На световой картине, действительно, был изображен «Плутон». Он грузно лежал среди грандиозного зала машин, будто неведомо откуда ворвавшийся зверь. Позади, в металлической стене, зияла темная брешь прожженного им туннеля. Но машины продолжали движение все тем же неустанным, неизменным темпом. Они все так же, как многие века назад, блестели своими полированными телами в строго рассчитанном ритме. Ни пробитый в их царство туннель, ни присутствие страшного, с оскаленной пастью, чужеродного гостя их нисколько не тревожило. Но вот, из бреши туннеля выкатилось серое облачко дыма и растаяло под сводами зала. За ним, извиваясь, потянулась темная полоса. Потом, как из вулкана, под страшным напором, вырвался черный горизонтальный столб и сразу заволок густой тучей весь зал машин. В тот же самый миг картина с купола исчезла. По амфитеатру прокатилась волна дикого отчаяния.

- Кровь!.. Кровь!.. Кровь Земли!.. - нечеловеческим воплем вырвалось у профессора Тураева. Как пуля, пробило мозг сознание свершенного им чудовищного деяния.

Ошеломленный неслыханными звуками, амфитеатр замолк, все сдавила бездыханная, гнетущая тишина. Мириады каменных огней застеклились и потускнели.

Профессор обезумел. То извергая бешеные невнятные крики, то разражаясь воющим плачем, он извивался при гробовом молчании амфитеатра. Потом упал и забился в конвульсиях. Рана на голове разошлась. На лицо брызгала кровь и смешивалась с потоками слез.

Охваченных жутким зрелищем гипербореев покинул страх. Они глядели, не дыша. Чем-то сверхъестественным веяло на них от этого рокового, таинственного существа, одержимого каким-то непонятным экстазом.

Вдруг море огней заколебалось… Стало блекнуть… мутнеть… И дыхнуло стынущим сумраком под исполинские своды амфитеатра. Повеяло холодной, межзвездной пустотой. Каменные огни, отражающие скрытый где то в куполе свет, сделались далекими, бледными точками… Померцали…

Слабо мигнули в последний раз… и погасли, все проглотила черная, густая, как смола, тьма. Несколько безмерно медлительных секунд длилась тишина. Амфитеатр онемел от померкшего света.

- О-у-у э-э-и-и-й!.. - разодрал тишину чей-то первый протяжный крик. И всеобщий ужас прорвался. Многоголосый отчаянный вой нарастающей волной прокатился в темноте. Амфитеатр задрожал… Купол отозвался грохочущим рыданием.

Обуянные паническим смятением гипербореи кинулись всей массой в галереи. Но и там был мрак. Тогда лавиной отхлынули обратно, смели тройную цепь хранителей порядка и заметались в непроглядной тьме.

Подхваченный волной горячих, извивающихся тел профессор Тараев тоже носился во мраке. И тоже завывал, ревел, царапал чьи-то нежные, искаженные страхом лица, и безумно хохотал… хохотал…

Вдруг и центре купола сверкнул белый луч света. Отразился в каменных гранях миллионами искр и озарил рассеянным, брежжущим сиянием тысячи мечущихся тел. Потом стал ровно опускаться, в виде светящегося шара, на арену. Стихия слепого ужаса, как но волшебству, оборвалась и замерла. По амфитеатру пронесся единый жаркий вздох. Все взоры устремились к свету.

По мере приближении сияющего шара, под ним стала вырисовываться человеческая фигура старика в длинном золотисто-желтом хитоне. Она спускалась, как бы прищепленная к маленькому светящемуся аэростату. Едва старик-гиперборей коснулся ногами арены, как издал резкий, короткий крик. Арена мигом опустела. На ней остался один старик. Он вынул из под своего хитона нечто вроде большого ключа. Проворными движениями отыскал в полу какое-то отверстие и вставил туда ключ…

Раздался глухой, металлический звон механизма… И вся арена, в двадцать пять саженей диаметром, вместе со стариком, стала плавно подниматься вверх. Сравнялась с первой ступенькой. Поднялась еще выше… и еще… Наконец, выросла в грандиозный цилиндр. Затем, с такой же скоростью, начала снижаться и остановилась на прежнем место.

Старик дал новый свистящий сигнал. Не протекло и минуты, как тысячная толпа гипербореев уже плотной массой стояла на цилиндре, окруженная кольцом охраны. А еще через несколько секунд цилиндр стремглав полетел вниз… И исчез в бездонной трубе. Только слабый свет от шара старика еще продолжал освещать амфитеатр из глубины. Скоро и он пропал. Оставшиеся гипербореи снова оказались и темноте.

Профессор Тураев ничего случившегося в амфитеатре даже и не заметил. Истерзанный, с окровавленным лицом, он продолжал фурией метаться по ступеням с хриплым карканьем. Наскакивал на испуганных гипербореев и несуразно гоготал. Его никто не трогал. Как от прокаженного, все шарахались от него. Несколько раз он был готов свалиться в глубокую, как пропасть, трубу. И только непрерывный строй охраны вокруг нее спасал ученого.

- Профессор!.. Павел Андреевич!.. - неожиданно прозвучал у самого уха геолога голос Захарова. Но профессор не узнал голоса и ринулся дальше, сбивая на пути гипербореев. Механик погнался было за ним. Но наткнувшись на несколько тел, потерял.

Автоматически движущийся цилиндр скоро опять поднялся наверх. И опять нагруженный гипербореями пропал в глубине.

Захаров не успел воспользоваться временным светом в амфитеатре, что бы отыскать ученого. Он только слышал его крики. А откуда доносились они - уловить не мог.

С самого появления в амфитеатре механик сразу понял, что происходило в нем. Подземные жители спасались от катастрофы. Пробитая «Плутоном» брешь, потухший свет, поспешное бегство населения из города - факты, которым не было другого объяснения. Подземные обитатели прятались в какое-то недоступное для магмы убежище, предусмотрительно построенное на случай катастрофы. Может быть это был даже целый городок, вполне приспособленный для жизни.

Катастрофа, очевидно, не была первой. В памяти Захарова всплыла пустая бездна на пути «Плутона». Для него теперь не было сомнений, что там некогда был тоже город. Но его выжгла Кровь Земли и пробила себе новое русло.

Во всяком случае механик не растерялся. Наоборот. Встреча с профессором Тураевым, которого он считал погибшим, сильно ободрила его. Раз спасаются подземные жители, - спасутся и они. А что их ждет впереди? - Захарову некогда было задуматься. Сейчас его больше всего волновало странное поведение ученого. - Что же это такое с ним?.. Как помешанный? - тревожно думал он, стараясь определить по крику местонахождение профессора Тураева.

Когда цилиндр поднялся наверх и принял пассажиров в третий раз. у Захарова сжалось сердце. На ступенях амфитеатра осталось не более трехсот каких то мрачных, полуголых людей, в костюмах цирковых акробатов. Двое из них цепко держали профессора Tуpaeвa. С пронзительным визгом ученый порывался соскочить на цилиндр. Захаров закачался. Он почувствовал, как на его голове ледяными змейками шевелились волосы.

Скоро в амфитеатре цилиндр появился в четвертый раз. И последние триста гипербореев выстроились на нем полукругом. Старик в желтом хитоне высоко поднял над головой светящийся шар и зорким взором оглядел опустевший амфитеатр. Мимолетно скользнул глазами но двум борющимся силуэтам в полутьме верхних ступеней. Там обезумевший профессор бился в руках Захарова.

- О-y-э-и-й! - неожиданно прозвучал из одной галереи звенящий крик. Старик удивленно повернул лицо. По ступеням, задыхаясь, сбегала девушка. Держась одной рукой за грудь, она другой тащила за руку какую-то покорную, измученную фигуру в белом бурнусе. То был инженер Игорин.

Когда они вбежали на цилиндр, старик внимательно осмотрел Игорина и испустив гневно-изумленный звук, сурово их оттолкнул. Девушка вскрикнула и затрепетала. Протянула руки к старику, со слезами стала что-то лепетать. Все ее тело вздрагивало страстной мольбой. Но гиперборей был непоколебим. Его бирюзовые глаза вспыхнули грозным, неумолимым огнем.

Продолжал умолять, девушка склонилась перед ним, обвилась вокруг ног. Из груди вырывались полные скорби и мук рыдания. Тогда старик нагнулся над ней, схватил за волосы и отбросил от себя, точно оскверненное тело. Потом сделал рукой знак. Четверо гипербореев молча подхватили девушку и Игорина, как детей на руки. В несколько прыжков поднялись на самую верхнюю ступеньку амфитеатра и оставили их там. Когда возвратились обратно, цилиндр оборвался и всей громадой устремился вниз. Амфитеатр затопил мрак.

Минуту спустя в темноте раздался тупой звук механизма. - Автоматически поднявшийся цилиндр занял прежнее место арены.

- Эха-ха-ха-хо-хо-о-о! - разносился по темному простору не то хохот, не то плач профессора. Он все еще бился в объятиях Захарова, кусал его руку, колотил по голове. Затем обессилел и присмирел.

- Тише… тише… слышите?.. это она… она… Кровь Земли… - едва слышно, голосом сокровеннейшей тайны прошептал он, когда Захаров опускал его тело на пол. И замолк.

В амфитеатр доносился отдаленный грохочущий гул. Подземный город ломала, крошила и пожирала раскованная стихия.

Но вот, и галереях блеснул яркий, режущий свет магмы и разноцветными, сверкающими иглами лучей впился в темную пустоту амфитеатpa. Амфитеатр воспламенился и заиграл последним, небывалым сиянием. И тут же потускнел. Целые облака газов со свистом ворвались под купол, заклубились густыми зелеными комьями и стали опускаться вниз.

Инженер первый глотнул жаркого ядовитого смрада и без звука упал. А за ним рядом мягко распростерлось отравленное тело гиперборейки.

Захаров еще жил. Он сел на ступеньку, возле мертвого человека, и в смертном ужасе закрыл руками лицо.

В амфитеатр с клокотом и шипеньем хлынула Кровь Земли.