Тайна исхода

I

По стенам продолжали струиться потоки воды, и их напор не только не стихал, но продолжал усиливаться. Лили со Стаффордом едва умещались на маленьком островке, который они насыпали: вода уже доходила им до бедер, и если ничего не произойдет, то скоро поднимется до пояса, а там и до горла. От страха и холода Лили дрожала всем телом, громко стуча зубами и изо всех сил стараясь не поддаться истерике. Она была так молода и чувствовала себя еще совсем юной, а свалившееся несчастье было не только незаслуженным, но и укоряло. Одно дело — когда впереди еще вся жизнь со всеми своими возможностями, и другое — оглянуться назад и осознать, как мало удалось сделать.

Гейл вынырнула, жадно хватая воздух после своей смены по разбору стены.

— Без изменений? — спросила Лили.

— Надо продолжать.

— В этом нет никакого смысла! — резко возразил Стаффорд. — Вы еще этого так и не поняли?

— Тогда что вы предлагаете?

— Сохранить силы, — ответил Стаффорд. — Вот что я собираюсь сделать! Возможно, нам удастся выплыть.

— Выплыть! — с иронией повторила Лили. — Да, если вода и дальше будет так прибывать.

— Но мы утонем гораздо раньше! — вскричала Лили. — Мы все утонем! — Ее возмущение было сильнее слов, и она его стукнула. К ее удивлению, удар пришелся по голой груди — он снял рубашку. — Что вы делаете? — спросила она.

— Ничего.

Она протянула руку и нащупала что-то плавающее на поверхности воды. Пустая пластиковая бутылка с завинченной крышкой. Он выхватил ее у нее из рук, и она услышала хлюпанье мокрой ткани — он вставлял бутылку в рукав, отчего вид наверняка был как у Попая.[95]

— Вы делаете себе спасательный жилет! — догадалась она.

— Мы все сможем им воспользоваться.

— Он делает себе спасательный жилет, — сказала Лили, обращаясь к Гейл. — И использует все пустые бутылки.

— Хорошая мысль, — одобрила та.

— Но это наши общие бутылки. А не его одного.

— Это для всех нас, — неубедительно пояснил Стаффорд. — Я просто не хотел вселять напрасных надежд, если бы не получилось. И потом, разве сейчас не твоя чертова очередь?

Что было правдой. Лили пробралась к стене, сделала несколько глубоких вдохов и нырнула к проему от талалата. Уши сразу заложило, а в носовых пазухах появилась боль, но она яростно продолжала скоблить — под ногти сразу забилась штукатурка, но она не сдавалась, хотя и понимала, что дело идет слишком медленно. Вода быстро поднималась, затрудняя работу, и уже совсем скоро станет невозможно даже…

И вдруг весь мир обрушился, вода забурлила, и что-то больно ударилось ей в плечо. Она инстинктивно оттолкнулась ногами, выбираясь на поверхность, уже наполовину понимая, что произошло. Доски, одеяла и мусор — все устремилось вниз, не выдержав напора собравшейся наверху воды. Она беспомощно барахталась, слыша только всплески продолжающего падать мусора.

— Гейл! — закричала она. — Гейл! — Ответа не последовало. Она протянула руку и дотронулась до чего-то теплого: голый торс человека, Стаффорда. Она ощупала его шею, голову и большую открытую рану на черепе, из которой вытекала какая-то масса. Она закричала от ужаса и оттолкнула его. — Гейл! — снова позвала она, лихорадочно шаря вокруг себя руками и наталкиваясь на одеяла, простыни и обломки досок. Вдруг она нащупала предплечье, потом блузку и поняла, что это Гейл. Она подтащила ее к островку, уже скрывшемуся под водой, и подняла ей голову. Гейл закашлялась, но в себя так и не пришла. Лили прижала ее к себе и дала волю слезам — от страха, горя и одиночества.

II

— Я достану адвоката! — закричал Огюстэн, обращаясь к Клэр и взбираясь за ней по ступенькам. — Не говорите ни слова, пока он не придет. Вы поняли? — Она кивнула, и ее затолкнули на заднее сиденье полицейской машины. На ее лице не осталось ни кровинки. — Я еду прямо за вами, — предупредил он, — и не выпущу вас из виду. — Но они хлопнули дверцами и отъехали, и только тогда он сообразил, что мотоцикл был разбит.

К нему подошел Мансур.

— Не волнуйся. Все образуется.

— Что значит — образуется? — взорвался Огюстэн. — Ты сам знаешь, как работает система, стоит только попасть к ней в лапы.

— А чего ты так из-за нее переживаешь? Она же одна из них, разве нет?

— Нет. Она — одна из нас. Она сделала выбор и выбрала нас.

— Да, но…

— Тебе придется отвезти меня в Александрию. Я должен ее вызволить.

— Не могу, — возразил Мансур. — Это место важнее. Ты сам это знаешь.

— Глупости! Охрана уже есть. Позвони и вызови еще, если нужно. Все остальное может подождать до утра. В конце концов, это место ждало две тысячи лет.

— Извини, друг.

— Я дал ей слово, — не сдавался Огюстэн. — Я обещал, что не оставлю ее.

— Да, но…

— Пожалуйста, Мансур. Я много сделал для Египта, так ведь?

— Конечно.

— И для тебя тоже. — Сын Мансура изучал медицину в Париже, во многом благодаря связям Огюстэна.

— Да.

— И я никогда ничего не просил взамен.

— О чем ты говоришь? Ты всегда что-нибудь просишь. Как насчет GPS-навигатора, самолета с дистанционным управлением? Кстати, где он?

Огюстэн не стал отвечать.

— Я серьезно, Мансур. Клэр ни в чем не виновата. Это правда. Она повела себя достойно в сложном положении. Она поставила на карту все свое будущее, чтобы исправить зло. Ты видел Фарука. Ему нужен козел отпущения. Для допросов и запугивания, на ком можно сорвать злобу. Если он не сможет найти Петерсона или Нокса, то его жертвой станет она.

Мансур вздохнул:

— Что я должен сделать?

— Скажи ему, что это она сама вышла на ВСДД и сообщила о своих подозрениях по поводу Петерсона и раскопок. Скажи, что именно поэтому сюда и решили поехать Омар и Нокс.

— Он ни за что мне не поверит.

— А нам и не нужно, чтобы он поверил. Главное, что не сможет ничего доказать.

Мансур недовольно поморщился.

— Думаешь, это сработает?

— Есть только один способ узнать.

— Ты будешь за это мне должен по-крупному.

— Да, — подтвердил Огюстэн. — Буду.

III

Нокс сушил под струей горячего воздуха из печки свои ботинки, когда наконец раздался звонок мобильника.

— Это я, — сказал Огюстэн. — Извини, что не ответил на сообщение сразу. Возникли проблемы. Ты где?

— В Гермополисе. Потом расскажу. Послушай, это твой самолет летал над площадкой Петерсона?

— Ты его видел? Да! И мы нашли, что они раскопали. Все нашли, и мозаику тоже.

— Потрясающе!

— Пока не нашлось времени изучить, но я пошлю тебе фотографию. На этот номер?

— Пожалуйста.

— Есть новости о Гейл?

— Пока нет.

— Ты найдешь ее, — сказал Огюстэн. — Я знаю, что найдешь. — Он помолчал, подыскивая слова. — Я мало во что верю, но в вас обоих я верю точно!

— Спасибо, приятель, — ответил Нокс, неожиданно расчувствовавшись.

Фотография скоро пришла, но дисплей на мобильнике был слишком маленьким, чтобы все хорошо видеть. Он включил свет в кабине, достал ручку и блокнот из коробки, которую нашел раньше, набросал фигуру внутри семиконечной звезды и добавил группы греческих букв. Но сколько бы он ни разглядывал рисунок, ничего в голову так и не приходило. Он стукнул с досады по приборной доске — его не покидала уверенность, что все встанет на свои места, стоит только найти мозаику. Но он ошибался.

Лист блокнота тоже оказался маловат. Он покопался в коробке и нашел скотч и пару дешевых ножниц, после чего нарисовал фигуру и семь групп букв на отдельных листах и прикрепил их на ветровом стекле в том же порядке, что и на фото. Такие гектограммы были любимыми символами алхимиков, веривших в семь стадий превращения черной души в золотое солнце. Он постарался вспомнить, что еще о них знал. Они являлись оберегом против зла, символом Бога, божественной формы. Божественной формы! Не так ли говорил Огюстэн, рассказывая о гермафродитах? Если все вышло из единого источника, то у него по определению должны быть и мужские, и женские признаки. Атум, который сам себя оплодотворил с помощью мастурбации. Андрогины.[96] Адам Кадмон.[97] Его мысли зашли в тупик.

Он начал менять группы букв местами, стараясь найти систему или анаграмму. Неподалеку послышался шум мотора, и он поспешно выключил свет. Показался грузовик, прочесывавший фарами, как прожекторами, обширные заросли сахарного тростника. Грузовик проехал дальше, скользнув желтыми лучами фар по листкам, на секунду задержавшись на двух группах букв: Qe и DI. Если бы у него в голове постоянно не крутилось все, связанное с божественной формой, он бы наверняка не заметил, но QeDI буквами английского алфавита читалось как thedi, a theoeides по-гречески означало божественную форму. Возможно, третья ссылка на одно и то же, и все в рамках одной диаграммы. Могло ли это быть совпадением?

Грузовик проехал дальше, он подождал еще секунд двадцать и, не в силах справиться с охватившим его нетерпением, включил свет в кабине. Увидев, что эти группы букв Θɛ и ΔI не были соседними, он упал, было, духом, но почти сразу заметил, что их соединяет одна из линий, которые образовывали семиконечную звезду. Он записал группу букв, на которую указывала фигура в центре, и расположил остальные по порядку.

KɛN XAG HN Θɛ ΔI TP ΣK.

Он смотрел на эти буквы, заставляя мозг найти разгадку, и неожиданно его осенило! Но обрадоваться он не успел — его ослепили фары грузовика, светившие прямо в лобовое стекло.