Тайна атолла Муаи

ВСТРЕЧА НА АОСТЕ

Они опустились на пригорок, покрытый жесткой голубовато-зеленой травой. Между тонкими стеблями желтел песок.

— Заросшие дюны, — сказал Ивар, — внизу за кустами озеро.

— Я видел его, — кивнул Инспектор, — когда огибали лес.

— Странно, что их нет сегодня. — Ивар снял солнцезащитные очки и, прищурившись, внимательно оглядел поляну и зеленое кольцо кустарников. — Обычно они приходят сюда погреться на солнце.

— Их могло испугать наше появление, шелест винтов, — сказал Инспектор.

Он расстегнул ремни на груди и осторожно опустил со спины миниатюрный ранцевый винтокрыл.

— Нет, они не пугливы, — мягко возразил Ивар, — даже общительны… Иногда кажется, что все понимают… Даже мысли, но…

Он не кончил. Инспектор внимательно взглянул на молодого биолога.

— Считаете их разумными, Ивар?

— Не в земном значении, конечно… Однако их поведение не раз поражало меня и Леа.

— Я читал ваши статьи. — Инспектор нагнулся, потрогал теплый песок, потом прилег на спину, подложив под затылок ладони. Его солнцезащитные очки ярко сверкнули, отразив лучи полуденного солнца. Хорошо тут, — продолжал он, подставляя подбородок и щеки солнечным лучам, — почти как на Земле в средних широтах. Не жалеете, что согласились поехать сюда?

Ивар решительно тряхнул головой:

— Нет… За эти два года удалось кое-что сделать, узнать… Жизнь на Аосте постепенно восстанавливается, хотя некоторые представители здешней фауны, вероятно, уничтожены полностью.

— Вы имеете в виду риндлей?

— Не только… Впрочем, с риндлями неясно. Вскоре после нашего прилета Леа видела на окраине Западных болот засохший след… Он мог быть оставлен риндлем.

— Значит, тут не столь безопасно, как вы вчера дружно утверждали вместе с Леа. — Инспектор приподнялся и сел.

— Западные болота далеко, — усмехнулся Ивар, — в другом полушарии, за пределами нашего заповедника.

— Полагаете, риндли, если они действительно сохранились, станут соблюдать ваши границы?

— Их интеллектом никто никогда не занимался.

— Еще бы.

— Но их шкуры и кость клыков слишком высоко ценились в прошлом веке. Риндли были уничтожены едва ли не первыми.

— Не совсем так… Охота на них считалась наиболее престижной. Как когда-то — на львов и носорогов на Земле.

— С тем, что риндли гораздо опаснее…

— Те, кто рисковал охотиться здесь, имели более совершенное оружие, чем участники африканских сафари.

— Увы! Поэтому менее чем за двадцать лет обитатели здешних лесов и прерий были почти полностью истреблены.

— А как обстоит дело сейчас?

Ивар ответил не сразу. Он откинулся на локтях, сбросил с плеч ремни винтокрыла, сорвал голубовато-зеленую травинку, надкусил, взглянул на Инспектора:

— Это ведь главное, ради чего вы прилетели, не так ли?

— Ну, не только это…

— Мы с Леа догадались еще вчера, потому что именно этого вопроса вчера вы не задали… Видите ли, — Ивар вздохнул, — статут заповедника в целом соблюдается, но… Заповедник только треть поверхности планеты. На южном континенте действует рудник, правда всего один, но там поселок, несколько десятков человек с семьями. Люди разные… Я уже не говорю о морях, куда систематически наведываются любители морской охоты с Земли, и не только с Земли… Наконец, Западные экваториальные болота… Они в центральной части вообще не исследованы. Там при желании можно создать любую базу, делать оттуда вылазки. Людей в штате Заповедника, как вы знаете, мало. Кроме нас с Леа — всего шестеро наблюдателей; из них — двое стажеры. Кончится стажировка, и улетят.

— Сделайте так, чтобы не улетели.

— Для нашей работы нужны люди особого склада… Их становится все меньше. Здесь отнюдь не передний край науки и прогресса.

— А если распространить статут заповедника на всю планету?

— Разве сейчас это возможно? Многие из малых планет, вероятно, следовало бы превратить в заповедники, но… Объединенной Земле требуется все больше минерального сырья, места для расселения растущего человечества. Кроме того, даже простое расширение здешнего заповедника, например, на часть акваторий и Западные болота, потребовало бы значительного увеличения штатов.

— Земля, вероятно, могла бы пойти на это, — сказал Инспектор. Мир Аосты уникален. Это наконец все поняли. И потом, если вы действительно правы, проблема контакта…

— Пока лишь гипотеза, — вздохнул Ивар, — надежных доказательств, увы, нет…

— Тем более важно сохранить в неприкосновенности этот удивительный, уникальный мир, чтобы понять его… Когда подумаешь, чем в действительности оказались малые планеты! Кто мог столетие назад предполагать такое, — Инспектор оглянулся по сторонам и сделал широкий жест правой рукой, — ведь это уменьшенная модель Земли.

— В масштабе один к ста, — усмехнулся Ивар.

— Прекрасная модель; ее биосфера должна сохраниться в девственной неприкосновенности, тем более что земную мы давно превратили в ноосферу.

— Хорошо, что вообще не уничтожили…

Инспектор кивнул очень серьезно:

— Существовала такая опасность. К счастью, это уже в прошлом. Именно поэтому теперь мы можем с вами мечтать о превращении всей Аосты в заповедник. И не только мечтать…

Легкий шорох в кустарнике заставил Инспектора умолкнуть. Ивар предостерегающе прижал палец к губам. Оба замерли, прислушиваясь. Но шорох больше не повторился, и никто не вышел на поляну.

— Не хотят почему-то показаться сегодня, — сказал Ивар, оглянувшись вокруг.

— Могли собраться в другом месте.

— Могли… Тут невдалеке есть еще одна поляна у самой воды. Можем слетать туда.

Ивар приподнялся, протянул руку Инспектору. Тот тоже встал.

Они прикрепили к плечам винтокрылы и бесшумно поднялись в воздух.

Едва они исчезли, вокруг поляны послышался шорох. Из голубоватой зелени кустарников выставились рыжеватые пушистые мордочки с круглыми настороженными ушками, длинными темными рыльцами и внимательными черными глазками. Убедившись, что пригорок пуст, пушистые рыжие существа выбрались из кустов и неторопливо заковыляли на коротких задних лапках к центру поляны. Передними они жестикулировали, поглядывая друг на друга. За каждым волочился по траве пушистый длинный хвост.

Тот, что шествовал впереди — самый крупный, — приблизился к месту, где только что отдыхал Инспектор. Принюхавшись, зверек присел и пустил тонкую желтую струйку. Остальные подошли, последовали его примеру. Потом, отвернувшись и подняв хвосты, все дружно закидали отмеченное место сухим песком.

Вожак взъерошил густую шерсть, отряхнулся и внимательно оглядел поляну. Примятая трава указывала место, где сидел Ивар. Вожак направился туда. Остальные ждали… Потоптавшись, вожак свернулся клубком на примятой траве и лег, накрыв длиннорылую мордочку концом хвоста. Остальные приковыляли и, покружившись каждый на своем месте, тоже свернулись клубками.

Легкий ветерок шевелил ворсинки золотистой шерсти, темные кисточки настороженных ушей. Блестели в солнечных лучах десятки внимательных круглых глаз.

— Сегодня не получилось, — извиняющимся тоном сказал Ивар, снимая винтокрыл. Они только что опустились вместе с Инспектором возле веранды жилого корпуса Базы.

Инспектор не ответил, он выглядел утомленным и молча отстегивал ремни своего летательного аппарата.

— Их поведение никогда нельзя предугадать, — Ивар помог Инспектору освободиться от винтокрыла, — то неделями прячутся, то общительны, даже назойливы. Один жил у нас в дождливый сезон.

— Где жил? — не понял Инспектор.

— В доме. Спал в гостиной на диване. Они очень чистоплотны и ласковы. Леа привязалась к нему. Но потом с наступлением солнечных дней он исчез и больше не появился. Леа убеждена — с ним что-то случилось. Она до сих пор переживает.

— Чем же он питался?

— Тем же, чем и мы. Последние недели перед его исчезновением Леа приучила его есть вместе с нами за столом. У него был свой обеденный прибор и высокий табурет. Правда, пользоваться ножом и вилкой он не научился, но передними лапами орудовал очень искусно, почти как мы руками. Пробовал даже брать ложку; но чаще расплескивал содержимое. Кто знает, если бы он пожил у нас дольше…

— Любопытно… А что они едят в природе?

— Знаете, просто удивительно. Я, пока сам не убедился, не хотел верить… В литературу это еще не попало. Мою статью тоже вернули. Тем не менее, там все точно. Они питаются медом диких пчел, молоком диких коз, ягодами, плодами, орехами, грибами, корнями трав, которые предварительно моют в родниковой воде.

— Забавно… Ну, а дикие пчелы и козы как к этому относятся?

— Вообразите, позволяют…

— Вам действительно удалось сделать поразительные открытия, Ивар. Тем более досадно, что мы их сегодня не видели.

— Может, повезет завтра или послезавтра.

— У меня, к сожалению, не так много времени. На Аосте надо встретиться не только с вами.

Они продолжили беседу на открытой веранде за ужином. Ивар и Леа рассказывали о своей жизни на Аосте. Инспектор молча слушал, изредка вставляя короткие реплики. Солнце село. Догорала яркая в полнеба лимонно-алая заря. Уже зажглись и светили все ярче на фоне угасающей зари три вечерние звезды Аосты: красноватый Марс, голубая Земля, а совсем низко — у самого горизонта — светлая искорка Венеры.

— Они редко бывают видны все вместе, — сказала Леа. — Вам повезло, Инспектор.

— Если бы так же повезло и в остальном…

Молодая женщина взглянула на него с удивлением:

— Разве это не зависит только от вас?

Он молча покачал головой.

Леа продолжала внимательно вглядываться в его лицо. Он вздрогнул. Попросил:

— Не надо так смотреть на меня.

Она не отвела глаз:

— Почему, Инспектор?

— Ваш взгляд проникает внутрь.

Она рассмеялась, опустила глаза:

— Этому мы, вероятно, научились от здешних обитателей. Иногда мне кажется, они читают наши мысли.

— Как вы мои сейчас?

Она снова рассмеялась:

— Сейчас уже нет… Минутой раньше, может быть… Скажите, Инспектор, вы ведь бывали на Аосте?

Он заколебался:

— Нет… То есть, да… Но это было давно. Очень давно…

Ее лицо, еще мгновение назад прекрасное и оживленное, словно потускнело.

— Значит, правда, — она вздохнула.

— О чем ты? — встревоженно спросил Ивар.

— Нет-нет, пустяки, — она поднялась из-за стола, — пойду приготовить кофе.

Инспектор, насупившись, проводил ее долгим взглядом. Повернувшись к Ивару, спросил:

— Вы что-нибудь слышали обо мне?

— Кроме того, что вы Инспектор Охраны среды обитания на Малых планетах?

Он молча кивнул.

— И… известный ученый, член Всемирной академии? Автор Каталога фауны…

Он прервал нетерпеливым движением руки.

— Я не это имел в виду.

— Тогда что?

— То, что было раньше. Гораздо раньше…

Ивар резко тряхнул головой:

— Нет. Мне ничего не известно. И чего ради…

— Тогда откуда она знает?

Ивар попытался обратить все в шутку:

— Интуиция женщины… Знаете, как это у них бывает? А впрочем, какое может иметь значение, что вы когда-то были тут, на Аосте. Каждый вправе…

Он снова прервал нетерпеливо и гневно:

— Представляете, может… Я летел сюда и сомневался… Имею ли я право на встречу с прошлым… С моим прошлым… Я не собирался ни о чем рассказывать. Зачем? Просто хотел увидеть… А она сразу догадалась… Почему?

— Кажется, начинаю все понимать, — прошептал Ивар. — Вы когда-то были «вольным охотником»? Здесь на Аосте?

— Был… Целых двадцать лет. Те самые двадцать лет, о которых вы сегодня днем вспоминали. Двадцать лет, молодой человек, я добывал тут шкуры, кость и черепа. Это было задолго до того, как вы с ней родились. Потом… Потом я попался, как и многие другие, был осужден. У меня нашлось время подумать. Освобождение принесла Революция. То, о чем вы знали, — это все было после… Когда я услышал о ваших поисках контакта здесь, на Аосте, я… не мог не прилететь. Вы понимаете?

— Да… Но не могу понять, зачем вы все это рассказали мне.

— Так лучше… И потом — она все равно догадалась бы и сказала вам… Возвращаясь в прошлое, надо найти силу быть к себе беспощадным…

— Кажется, вы преувеличиваете значение того, что было. Все последующее…

Он тяжело вздохнул:

— Я тоже так думал… Здесь понял, что нет. Мы сегодня не встретили их… Это не случайно.

— Подождем до завтра, — спокойно сказал Ивар.

Утро следующего дня было прохладное, тихое, солнечное. Капельки росы блестели в голубовато-зеленой листве деревьев, искрились на фиолетово-алых соцветиях, которые за ночь раскрылись на кустарниках вокруг веранды.

— Мы полетим сначала на восток, потом на север к побережью Центрального моря, — сказал Ивар.

— Они там тоже есть? — Инспектор забросил за спину ранец винтокрыла.

— Они везде.

Инспектор нахмурился; он не мог справиться с пряжкой крепления. Ивар помог защелкнуть замок.

— Будь осторожен, Ив, — попросила Леа.

Она стояла на веранде, облокотясь о балюстраду, и смотрела, как они взлетают.

— Мы не полетим высоко, — крикнул сверху Ивар.

— И не опаздывайте к обеду!

— Постараемся…

До полудня они успели осмотреть несколько больших полян в восточной части заповедника. Поляны были пусты. На участках редколесья тоже никого не оказалось.

— Они сегодня скрываются в чаще, — говорил Ивар, — там мы стараемся не тревожить их.

— Я не видел сегодня и птиц, — заметил Инспектор.

Он становился все мрачнее.

— Может, их не так уж много, как считают, — пробормотал Инспектор, когда пролетали еще над одной совершенно пустой солнечной поляной. Помню… — Он не кончил.

— Вы хотели сказать, что раньше их было больше и они не прятались днем. — Ивар внимательно вглядывался в кустарники, окаймляющие поляну.

— Раньше их было множество повсюду. В такую погоду, как сегодня, они грелись на солнце большими группами… Подпускали совсем близко. Их добывали тысячами…

— Но зачем?

— Мех… Он очень ценился… Как платина и дороже. До сих пор на Земле манто и шапки из этого меха — не только музейные экспонаты… Их мехом утепляли даже скафандры астронавтов. Он удивительно стоек, легок, в нем не жарко в зной и не холодно в космическом вакууме. Когда-то у меня тоже был скафандр, утепленный их мехом…

Поляна, кончилась. Теперь они летели над самыми кронами высоких деревьев с широкими, глянцевитыми листьями. В густой тени под деревьями ничего нельзя было разглядеть.

— Они там конечно есть, — сказал Ивар, — но сегодня не хотят выходить на открытые места. У них это бывает… Словно решают все вместе… Я убежден, они могут общаться друг с другом на больших расстояниях.

— Каким образом?

— Пока не могу объяснить… Если они разумны, может быть, путем передачи мыслей. Звуков они не издают.

— Да, они молчали, даже когда их убивали…

По лицу Ивара промелькнула гримаса отвращения:

— Вы тоже, Инспектор?

— Конечно… Я был едва ли не первым, кто начал их промысел. До того тут охотились на риндлей и крупную дичь.

Некоторое время летели молча.

— Пора поворачивать на север, — сказал Ивар. — Видите скалистую гряду впереди? Там восточная граница заповедника.

— А в горах они встречаются?

— Я их там никогда не видел. Кажется, они не любят скалистых почв.

Ивар плавно взмахнул левой рукой и, описав в воздухе широкую дугу, направился к северу.

Инспектор приотстал на повороте, но, ускорив полет, вскоре догнал Ивара. Они снова полетели рядом, чуть выше верхушек деревьев. Лес тут рос густо; могучие кроны слились в сплошной голубовато-зеленый полог, под которым внизу ничего не было видно.

Ивар повернул голову и взглянул на своего спутника. Костистое, смуглое от загара лицо Инспектора словно окаменело. Тонкие губы были плотно сжаты. Глубокие морщины казались черными. Поток встречного ветра шевелил редкие, седые волосы на виске и за ухом. Ивару вдруг представилась жухлая осенняя трава высоко в горах, клонимая порывами ледяного ветра.

«Зачем он появился на Аосте? — снова подумал Ивар. — Что ему в действительности надо? Что он ищет тут?!» «У него черно в душе и холодно в сердце, — сказала ночью Леа, — его биополе источает ужас… Вчера вечером он долго не ложился. Стоял возле окна и всматривался в темноту…»

Ивару и Леа тоже не спалось. Они спустились в сад и, обнявшись, молча бродили по темным аллеям. Пряно пахли расцветающие кустарники. Теплый воздух был неподвижен. Высоко в небе искрились звезды. В кустарнике вокруг дома временами слышался шорох. Вспыхивали и гасли пары зеленоватых глаз.

— Словно светляки на Земле, — шепнул Ивар.

— Они тоже встревожены, — тихо сказала Леа, — раньше они никогда не приходили сюда ночью.

— Может быть, позвать его?

Леа испугалась:

— Нет-нет… Они сразу исчезнут… Я уверена — причина в нем. Они догадались и наблюдают…

«Леа, конечно, права, — думал Ивар. — Они поняли и не хотят появляться. Наши полеты бесполезны. Он никого не увидит»…

— Мы опять не встретим их, — сказал со вздохом Инспектор, словно отгадав мысли Ивара, — тут даже не видно полян.

— Лес тянется до самого побережья. Там, на берегу, домик одного из наблюдателей. Если он на месте, он, может быть, подскажет…

Наблюдателя на месте не оказалось. Опустившись у самого домика, Инспектор и Ивар сняли винтокрылы, огляделись. Вблизи никого не было видно. Домик стоял на опушке леса в густой тени старых деревьев. В десятке шагов от крыльца начинался широкий песчаный пляж. В ярком свете солнца он казался почти белым. Дальше лежало море — белесое и спокойное, как зеркало. Воздух был неподвижен, влажен и горяч.

Ивар пригласил Инспектора зайти в дом. Инспектор покачал головой:

— Посижу тут. Хочу посмотреть на море.

Он присел на ступеньку крыльца, расстегнул ворот комбинезона и глубоко вздохнул, потом добавил:

— Вы не обращайте на меня внимания. Занимайтесь своими делами. Я передохну немного.

— Можно прилечь в комнате.

— Нет, не хочу…

Ивар зашел в домик. Включил диктофон, оставленный на столе. Прослушал последние записи. Продиктовал несколько фраз о своем посещении поста. Окинув взглядом знакомое помещение, мысленно отметил, что нет на месте лучевого пистолета. Видимо, наблюдатель захватил его сегодня с собой. Это означало бы, что след, о котором упоминала вчерашняя запись, показался наблюдателю не просто «интересным»…

Когда Ивар вышел наружу, Инспектора на крыльце уже не было… Глубоко задумавшись, он прохаживался по берегу у самой воды. Ивар направился к нему.

— Эти места кажутся мне странно знакомыми, — сказал Инспектор, когда Ивар приблизился, — не сохранилось ли за ближайшим мысом остатков мола или причала?

Он указал на запад, где песчаный берег отклонялся к северу, огибая холм, поросший лесом.

— Там действительно есть какие-то руины, — ответил удивленный Ивар, — мы не раз задумывались, что они означают.

— Пойдем посмотрим, — предложил Инспектор.

— А может быть… — Ивар взглянул на винтокрылы, оставленные возле домика.

— Лучше пешком, пора немного размять ноги.

Они направились на запад вдоль кромки берега. Тут зной почти не ощущался. От воды веяло прохладой. Идти по влажному песку было легко. Инспектор шагал впереди широко, пружинисто.

— Здешняя сила тяжести позволяет забыть о возрасте, — сказал он, обернувшись к Ивару. По его лицу промелькнуло подобие улыбки.

Ивар кивнул:

— Поэтому используем тут винтокрылы. В земных условиях они не потянули бы… При желании тут можно летать без всяких приспособлений. Надо только хорошо разбежаться, когда есть ветер. Мы с Леа пробовали взлетать и парить при ветре, подражая здешним птицам.

— Птиц тут совсем мало, — заметил Инспектор.

— Это не везде… Там, где мы живем… — Ивар не кончил, вспомнив слова Леа, сказанные утром, что птицы второй день не появляются.

Когда поднялись на холм, Инспектор остановился. За холмом берег изгибался широкой дугой, образуя бухту, открытую на север. От подножия холма массивная каменная кладка уходила в море. Ее дальний конец был разрушен — там торчали из воды отдельные камни.

— Это, конечно, здесь, — тихо сказал Инспектор. Он присел на ствол поваленного дерева и долго смотрел на бухту и на пустынный белый берег. Пляж в бухте был еще шире, чем на востоке у домика наблюдателя. Приглядевшись, Ивар заметил на берегу бухты странный темный узор, словно проступающий снизу из-под песка, — квадраты, прямоугольники, дуги, как будто очерченные гигантским циркулем, прямые линии, расходящиеся лучами из одного центра. Никогда еще Ивару не приходилось видеть тут ничего подобного.

Он показал Инспектору на загадочные контуры:

— Кажется, мираж?

Тот медленно покачал головой:

— Остатки нашего поселка… Сейчас благоприятное освещение… Фундаменты домов и контуры улиц просвечивают сквозь песок… Полвека назад тут жили люди, много людей. Вы разве не слышали об этом поселке?

— Нет.

— В новой истории планет о нем упоминается; только не все… Далеко не все… Мне говорили, что он был стерт с поверхности Аосты остался только мол; но, оказывается, песок сохранил кое-что…

«Большой поселок, — думал Ивар, — а мы и не знали. Тут, конечно, надо организовать раскопки»…

— Это место нельзя трогать, — сказал вдруг Инспектор, — на нем печать проклятия. Его надо забыть навсегда. Я тоже хотел бы забыть, но рок привел меня именно сюда. Или это насмешка судьбы?

В его голосе прозвучала такая горечь, что Ивар вздрогнул.

— Что здесь произошло, Инспектор?

— Расплата… Расплата за зло, совершенное на Аосте.

— Вы могли бы… рассказать?

— Я должен это сделать. Может быть, тогда… — он закусил губы… — Впрочем, все равно… Вы тут живете, вы должны знать. — Он помолчал, собираясь с мыслями потом заговорил, отрешенно глядя перед собой. После первой же высадки на Аосту ее удивительный мир привлек внимание не только ученых, но и «рыцарей удачи»… Это было время жестокого соперничества в космосе. Пока на форуме ЮНЕСКО договаривались о составе и планах научных экспедиций на Аосту, кое-кто уже начал тут добывать платину и алмазы. Вы упоминали о руднике на южном континенте. Когда-то их было тут много, платину добывали прямо из речных и прибрежных россыпей. Горнодобытчикам нужна была пища. Того, что привозили, не хватало. А местные леса и прерии кишели жизнью. Сначала охотились лишь затем, чтобы добывать мясо. Потом внимание привлекли шкуры, кость. И началось. Я попал сюда, когда меха с Аосты на Земле ценились дороже золота. Научные станции — ученые все-таки их тут создали — к тому времени уже были уничтожены. Тут бушевала «меховая лихорадка»; конкурирующие ганги воевали друг с другом за охотничьи угодья и за добытые меха. Возникали и распадались «объединения» и «союзы». Вчерашние союзники превращались в непримиримых врагов, когда дело доходило до дележа добычи. На Земле говорилось о сотрудничестве в космосе, тут рекой лилась кровь. Впрочем, такова история не одной Аосты… Так было и на Земле, когда выходцы из старой Европы «открывали» для себя «новые» континенты за океанами…

Я тут начинал «вольным охотником», потом вынужден был присоединиться к одному из гангов. Во главе его стоял человек предприимчивый и отважный. Здесь, на берегу этой бухты, была наша база и наша «столица». Вскоре она стала значительным поселком. Потеснив другие ганги, мы оказались властелинами целого полушария. У нас появился свой межпланетный корабль для связи с Землей. Многие «охотники» обзавелись семьями. В этом поселке жили женщины, дети… Но ситуация начала меняться. Первые годы охотились преимущественно на крупную дичь, и наиболее ценной добычей были риндли. Они становились все более редкими. Ведь мы только уничтожали. В колонии началось брожение… Мне удалось объединить недовольных и… В общем, я оказался во главе ганга. Мой предшественник предпочел вернуться на Землю. У нас не оставалось другого выхода — надо было переключаться на мелкую дичь… — Он вдруг умолк и начал оглядываться.

— «Мелкая дичь» — это они? — спросил Ивар.

— И они тоже… Нет… В первую очередь они, потому что их мех оказался наиболее ценным. Вскоре он стал цениться дороже, чем мех риндлей, хотя риндлей мы добывали все меньше. В отличие от охоты на риндлей, которая всегда была риском, «мелкая дичь» добывалась легко и безопасно. Это даже нельзя было назвать охотой. Мы просто убивали палками, ножами, и они умирали без звука, без сопротивления. Дела нашей колонии снова пошли в гору, хотя на Земле объединенные нации к этому времени уже приняли закон, запрещающий бесконтрольное уничтожение живых существ на других планетах.

Но мы свистели на земные законы. А между тем возмездие надвигалось. Должен вам сказать, Ивар, что вначале риндли никогда не нападали на нас первыми. Раненные, они становились очень опасными; неосторожный охотник или охотник неопытный зачастую сам превращался в жертву. Но повторяю, первыми риндли не нападали, даже если бывали окружены. И вот началось что-то странное.

Риндли стали нападать на охотников, высматривающих иную дичь. Оказалось, что их не так уж мало на Аосте. Может быть, они научились скрываться от нас. Чаще риндли нападали из засады или ночью на полевые лагеря. За короткое время погибло большое число охотников и среди них многие старые и опытные. Началась настоящая паника. Люди стали бояться выходить за пределы поселка. Даже хорошо вооруженные группы охотников теперь возвращались ни с чем, а зачастую и не в полном составе. Мы поняли, что нам объявлена война, и решили нанести контрудар. Главным противником мы считали риндлей — это была первая роковая ошибка… Как раз в это время я собирался лететь на Землю с очередной партией ценных мехов. На корабле оставались свободные места, и я предложил захватить с собой женщин и детей. Не потому, что мы опасались за их участь, просто на их охрану приходилось отвлекать часть охотников. К сожалению, лететь согласились не все, а я не стал настаивать. Это оказалось второй роковой ошибкой, потому что спаслись лишь те, кто улетел со мной…

Остальное мне стало известно лишь на суде — когда судили меня. Я был арестован сразу же по возвращении на Землю. Груз — всю нелегкую добычу последнего года — конфисковали. Меня приговорили к длительному заключению. Теперь уже неважно, что послужило причиной нашего разоблачения, — у нас было много конкурентов и завистников. Важно другое: во время суда я впервые услышал, что среди ученых возникла идея о разумности некоторых обитателей малых планет, в частности и на Аосте. А в длинном списке предъявленных мне обвинений указывалось, что я виновен и в гибели всех членов колонии, оставленных на Аосте. Оказывается, вскоре после нашего старта с Аосты, когда объединенный отряд охотников выступил на поиски риндлей, большая… стая, а может быть… отряд риндлей напал ночью на колонию. Только немногим удалось добраться до лодок и отплыть в море, но и они погибли во время шторма.

Оставшиеся на берегу стали жертвами риндлей, которые перед уходом разрушили до основания все постройки поселка. Погибли и охотники. Риндли напали на их лагерь в лесу и уничтожили всех до одного.

Ну а тут, — Инспектор указал вниз на берег бухты, — разрушение довершили штормы. Песок похоронил развалины поселка, и лишь иногда при особо благоприятном положении солнца можно что-то различить. Вот смотрите, пока я рассказывал, солнце опустилось ниже и уже ничего не видно.

— Я заметил, — сказал Ивар, — контур на песке исчез, когда вы говорили о ночном нападении риндлей.

— А может, его и не было вовсе, — пробормотал со вздохом Инспектор, — может, нам только показалось?

Ивар не ответил, и они долго сидели молча.

— Все это очень странно, — сказал наконец Ивар. — Если риндли могли уничтожить поселок — значит, их было много, а вы говорили, что их уже почти не оставалось, когда вы стали охотиться на этих… на малышей…

— Для меня это тоже загадка, — согласился Инспектор, — впрочем, как и разумность обитателей здешнего мира. Ученые уже не раз ошибались…

— Риндли были хищниками?

— Их считали хищниками, хотя не поручусь… Мясо их съедобно, а когда мы свежевали их, в их желудках находили остатки растительной пищи. И, в отличие от нас, риндли никогда не пожирали тел… своих жертв.

— Да, очень-очень странно, — повторил Ивар. — Не нападали первыми, были истреблены и вдруг сразу возникли в большом количестве и нападали. И снова исчезли, хотя больше их никто не истреблял. Как они все-таки выглядели? Вы, Инспектор, не раз видели их вблизи…

— Как выглядели? — Он принялся тереть лоб. — Странно, отчетливо представляю, как выглядел их мех, шкура, а вот как они сами… Сейчас… — Он отвернулся, замолчал и вдруг произнес совсем иным голосом, в котором прозвучали удивление и облегчение: — А-а вот так выглядели, смотрите.

Ивар оглянулся и остолбенел. Сзади всего в нескольких шагах сидел огромный зверь. Он возвышался над ними как гора. Гора рыжевато-сиреневого меха, увенчанная широкой мордой с круглыми торчащими ушами. Он сидел по-кошачьи на подогнутых задних лапах; передние — массивные, как обтянутые мехом колонны, — он поставил перед собой, обернув их длинным пушистым хвостом. Темный конец хвоста нервно подрагивал, широкий черный нос настороженно принюхивался, большие янтарные глаза внимательно глядели на них сверху.

— Не пугайтесь, — спокойно сказал Инспектор. — Они никогда… не нападают первыми. А этот — он просто… пришел за мной… Сидите тихо, а я — я сам подойду к нему.

— Нет-нет, — зашептал Ивар. — Не двигайтесь. Может быть, он уйдет… И слышите, поднимается ветер, можно вскочить, попробовать взлететь. Спланируем в долину, там винтокрылы. Может, успеем.

— Ну что вы, — в голосе Инспектора прозвучала усмешка, — они прыгают на добрых пятьдесят метров. Все это бесполезно… Вам ничего не угрожает. А у меня с ним… свои расчеты. Отвернитесь и не смотрите туда, а я пойду… Счастья вам и Леа, — голос его дрогнул, — прощайте.

— Да нет же! — закричал Ивар, схватив Инспектора за руку. — Я не пущу вас! Стойте!

Золотисто-сиреневый зверь шевельнул массивной головой и, наморщив лоб, переводил взгляд с Инспектора на Ивара и обратно. Его янтарные глаза чуть сузились, а черный кончик хвоста начал двигаться быстрее.

— Перестаньте, — твердо сказал Инспектор. — Ну же, — он резко высвободил руку и встал. — Не смейте двигаться с места. Это приказ. Отвернитесь. — Он сделал шаг по направлению к зверю.

— Нет, — прошептал Ивар, — нет, не хочу…

С трудом преодолевая охватившую его слабость, Ивар поднялся на ставших вдруг ватными ногах и повернулся к чудовищу. Инспектор уже находился на полпути.

— Слушай, риндль, — закричал Ивар, задрав голову, — не трогай его. Пожалуйста. Он все понял. Не трогай! Прошу тебя.

Широкий черный нос шевельнулся, втягивая незнакомые запахи. Риндль сузил глаза и вдруг распахнул розовую пасть в продолжительном сладком зевке. Блеснули ряды острых ослепительно белых зубов, длинные усы отогнулись к круглым ушам. Закрыв пасть, риндль посмотрел вниз на стоящего перед ним Инспектора. Ивару показалось, что во взгляде круглых желтых глаз не было злобы, скорее недоумение, а может быть, скука.

Вдруг черный нос снова дрогнул, сморщился, янтарные глаза опять сузились и риндль громко чихнул.

Инспектор, который успел заслониться локтем, едва удержался на ногах. Риндль мельком глянул на него, попятился, брезгливо отряхнул передние лапы и, резко повернувшись, исчез за деревьями.

Ивар опомнился первый. Перевел дыхание, шагнул к Инспектору, шепнул:

— Ну вот, он тоже понял… Скорей возвращаемся. Бежим!

Инспектор не ответил. Опустив голову, молча последовал за Иваром.

Когда они взлетели, пушистый рыжий шарик выкатился из кустарника на мысу, распрямился, присев на коротких задних лапках, и, подняв к небу длинное темное рыльце, долго глядел им вслед. Потом похлопал себя передними лапками по животу, подобрал пушистый хвост и исчез в кустах.

На базу Заповедника Инспектор и Ивар возвратились затемно. Леа ждала их на веранде. Обнимая Ивара, шепнула:

— Я очень тревожилась. Радировал Дон. Он видел на севере свежие следы риндля…

— Да, я знаю, — сказал Ивар. — Мы там были; я читал его записи. Кажется, риндли, не совсем то, что мы думали, дорогая… Пожалуй, мы их больше не увидим.

Леа взглянула на него, улыбнулась:

— Еще один шаг к контакту, правда? Они должны поверить… Должны… И знаешь, птицы сегодня вернулись… А он?.. — Леа бросила быстрый взгляд на Инспектора.

— Он… — Ивар, улыбаясь, молча глядел на нее.

Леа поняла, тихонько рассмеялась:

— Значит, сегодня он будет спать спокойно.

— Да, и завтра покинет Аосту навсегда…