Тайна астероида 117-03

10. На Уране

Игорь и Светлана летели почти рядом. Радиосвязь позволяла им разговаривать. С помощью закрепленных на груди приборов Игорь следил за скоростью падения и за расстоянием, оставшимся до поверхности планеты.

Светлана освоилась с новым для нее положением свободно падающего тела. По крайней мере она могла спокойно разговаривать с Лобановым и обсуждать с ним дальнейший план действий.

– А где же наш командир? – спросила Светлана.

– Меня тоже удивляет, чего он там мешкает, – ответил штурман и стал вызывать Бурдина: – Иван Нестерович, алло, Иван Нестерович! Где вы? Отвечайте, Иван Нестерович!

Бурдин не отзывался. Штурман и девушка молча прислушивались к легкому потрескиванию в наушниках.

Игорь первый обратил внимание на то, что ракетоплан остался не только далеко в стороне, но и позади, хотя сопротивление атмосферы пока не ощущалось.

– Кажется, мы поспешили покинуть машину, – проговорил Лобанов.

– Да, – согласилась девушка, – верно, чудеса еще не кончились. Ракетоплан замедляет падение. Иван Нестерович остался в кабине. Только отчего же он не догадывается включить связь?

– Иван Нестерович! – снова закричал штурман. – Алло, Иван Нестерович!

И снова не получил ответа.

– Вот как получается… Хочешь не хочешь, а приураниваться надо. Летим дальше, Светлана Владимировна?

– Я тоже думаю, что остановки делать не следует, – отшутилась ассистентка.

По мере сближения с Ураном их глазам открывалась все более удивительная картина. Зеленые, синие и белые пятна расплывались, раздвигались далеко в стороны. Вот уже становилось ясно, что синие пятна лежат на поверхности атмосферы, а белые тонут внизу. Красные пятна по-прежнему оставались четкими, они, как льдины, плавали в зеленом океане, составляющем основной фон планеты.

Светлана никак не могла решить, где тут среди пятен твердое, где жидкое, а где газообразное. Глядя на темно-зеленые сгустки, она пыталась пофантазировать, вообразить под ногами леса, ну пусть не совсем такие, как на Земле, но где все же можно будет поваляться на траве, бездумно глядя в чистое небо. Девушка хорошо понимала, что желание это несбыточное, что ничего подобного на скованной холодом планете их ожидать не может.

Штурман еще несколько раз попробовал соединиться с Бурдиным. Командир не отвечал.

На высоте трех тысяч километров от поверхности Урана автоматически раскрылись парашюты, хотя давление атмосферы едва достигло одной пятидесятой миллиметра ртутного столба: сказалась громадная скорость падения.

Куполы из золотистой металлокерамической ткани, которую не лишали эластичности даже самые низкие температуры, заслонили собой черное небо с россыпью немигающих созвездий.

Потянулись долгие часы падения. Ремни парашютов все сильнее давили на тело, звезды стали растворяться в густеющей зеленой дымке. Лобанов отмечал по приборам убывающую высоту и напряженно вглядывался в цветную мозаику под ногами. Красные пятна отодвигались в сторону. Парашютисты мчались в зеленую бездну, раскрашенную синими и фиолетовыми прожилками.

Скорость падения уменьшилась до одного километра в секунду, до пятисот метров, до двухсот, до пятидесяти… Две с половиной тысячи километров промахнули быстро. Дальше атмосфера стала заметно плотнее. От резкого торможения начала приливать кровь к голове, к сердцу. Светлане сделалось нехорошо, она стиснула зубы, но не сумела сдержать стон. Помочь ей Игорь все равно не мог и не следовало его беспокоить. Девушка выключила радиосвязь. Она дважды теряла сознание, а приходя в себя, плакала. Ремни парашютов, казалось, разрывают тело на части. А падение все продолжалось, ему не было видно конца, и Светлана ждала, когда последний раз потеряет сознание, чтобы больше не прийти в себя.

Но вот с высоты ста пятидесяти километров скорость падения сделалась постоянной: четыре метра в секунду. Светлана отдышалась, включила радиосвязь. В наушниках послышался взволнованный голос Игоря:

– Светлана Владимировна, почему вы молчите? Светлана Владимировна!

– Я вздремнула немного.

Несколько минут длилось недоверчивое молчание штурмана.

Потянулись часы почти неподвижного висения в воздухе. Захотелось пить. Светлана включила синтезатор, приготовляющий воду из жидкого кислорода и жидкого водорода. Из резинового соска девушка стала с жадностью глотать подогретую влагу.

На всем пути через атмосферу Урана они не заметили ни признаков воздушных течений, ни восходящих или нисходящих потоков. Разноцветные многоярусные облака висели в мертвой неподвижности. Облака состояли из кристаллической пыли, мельчайших льдинок замерзших газо-водорода, метана, азота, а может быть и других, которых не смогли обнаружить спектроскопы земных обсерваторий.

Парашютисты иногда попадали в эти облака, тогда вокруг них возникали вихри потревоженной кристаллической пыли.

До поверхности оставалось еще не меньше десяти километров, но падение почти совсем прекратилось. Куполы парашютов обмякли, стропы ослабли. Игорь первым стал различать под собой белое, колеблющееся дно. Оно не было морским, однако не походило и на твердую земную поверхность. Плотность атмосферы не достигала плотности воды, а вместе с тем взмах руки встречал заметное сопротивление.

Игорь поднял голову, посмотрел на обвисшие края своего парашюта.

– Так мы целую вечность до поверхности не доберемся, – проворчал он.

– А что вы предлагаете?

Вместо ответа штурман расстегнул лямки парашюта.

– Игорь Никитич, не выдумывайте! – испугалась Светлана.

– Нам не привыкать, Светлана Владимировна!

Поколебавшись немного, ибо все-таки неизвестно, какими сюрпризами может его встретить Уран, Игорь выпустил лямки из рук. Беспорядочно перевертываясь, тело штурмана устремилось вниз, к белому мерцающему дну.

Техникой затяжных прыжков Игорь владел в совершенстве.

Ему не составило большого труда придать себе в воздухе устойчивое положение. Падал он здесь во много раз медленнее, чем на Земле.

Внизу все отчетливее открывалась белая ровная поверхность. Игорь коснулся ее ногами. Толчок был едва ощутим; ноги по колено ушли в мягкий снежный покров, который издал противный звук, похожий на хруст крахмала. Лобанов набрал горсть этого вещества и поднес к скафандру. С ладони сыпалось что-то похожее на соду.

– Алло, наверху, как дела?

– А вы уже на ногах? Что там?

– Экстракт молочного киселя. Можете прыгать без опасения.

– Лечу-у!

Девушка падала, беспомощно размахивая руками и ногами, то головой вниз, то спиной. Она сбила с ног Игоря, который пытался поймать ее в воздухе.

– Где ваш молочный кисель?

– Угощайтесь, – Лобанов сделал широкий жест рукой.

– Это замерзшая углекислота, – пояснила Светлана, – но не чистая, а с примесью еще каких-то газов.

– Естественный погреб для хранения мороженого. – Штурман взглянул на термометр. – Минус сто восемьдесят один градус. Каков морозец, а? Но мне так жарко, что хоть раздевайся.

– Попробуйте, если хотите украсить Уран своим ледяным изваянием.

– Бр-р-р! Не хочу!

Молодые люди стояли, озираясь по сторонам. Штурмана смущала плохая видимость. На расстоянии двухсот шагов снежный покров уже сливался с мерцающей искорками зеленой зыбью. Как тут разыскать ракетоплан, если он остался целым? Игорь посмотрел вверх. Крошечный диск солнца скрылся за плотной, хотя и прозрачной занавесью. Вверху застыло размытое солнечное сияние. Внизу были сумерки.

– Что же, – спросил Игорь, – будем ждать появления Ивана Нестеровича или сами отправимся на поиски?

– Какой смысл бездействовать? – отозвалась Светлана. – Если ракетоплан совершил благополучную посадку, Иван Нестерович не решится отойти далеко от машины и оставить ее без присмотра. И вообще эта местность мало пригодна для жилья. Надо найти что-нибудь поближе к солнцу, разыскать какую-нибудь пещеру.

– Вы правы, Светлана Владимировна. Выбирайте направление.

– Направление?

Действительно, в какую сторону им следовало двигаться? У них не было никаких ориентиров. Существуют ли горы на Уране?

Можно ли надеяться снова увидеть солнце? Ответить на эти вопросы не могли ни Светлана, ни Игорь. Однако они продолжали состязаться в проявлении оптимизма и долго спорили над тем, какая сторона имеет преимущество: правая или левая.

Направление выбрали наугад. Шансы на встречу с Бурдиным, если у того откажет радиосвязь, сводились к нулю. Спасти могла только счастливая случайность. А расчет времени, втайне друг от друга произведенный Игорем и Светланой, говорил о том, что при всех обстоятельствах, исключая самые чрезвычайные, Иван Нестерович должен находиться в радиусе действия их приемно-передающих устройств.

Игорь шел первым и мурлыкал: «Ой, легка, легка коробушка, плеч не режет ремешок…» Тяжело нагруженные ранцы действительно не очень оттягивали плечи. Почти земное притяжение Урана ослаблялось большей плотностью его атмосферы.

Тем не менее спустя восемь-девять километров пути Светлана начала спотыкаться от усталости.

– Выпустить шасси! – скомандовал Игорь. – Идем на посадку!

И первым плюхнулся в снег на спину, разбросав руки в стороны. Рядом легла Светлана. Лобанов тайком оглянулся на глубокий след, оставленный в белом покрове. Да-а… много так не пройдешь. В одиночку-то он бы еще побродил, а вот…

Штурман взглянул в лицо девушки. Глаза Светланы были закрыты, она спала, сломленная длительным физическим и душевным напряжением. Игорь тоже закрыл глаза.

Молодые пришельцы с Земли спали на хрустящей морозной постели. Теплонепроницаемые космические костюмы надежно ограждали их от холода, который мог бы убить мгновенно, коснись он обнаженного тела. Спали крепко, без сновидений – так велика была усталость.

Лобанов первым открыл глаза. Но он ничего не увидел. Он чувствовал, что моргает веками, что его глаза открыты, и тем не менее перед ним была совершенно непроницаемая мгла. Игорь похолодел от страха: слепота! Потеря зрения… Как это могло случиться? Неужели костюмы не уберегли их от действия космических лучей? Или виновата эта проклятая планета, обладающая таинственным воздействием на зрение?

– Светлана Владимировна, – неверным голосом позвал штурман, – вы спите?

– А? – голос Игоря в наушниках разбудил девушку. – Игорь? – и вдруг закричала: – Игорь!! Я ничего не вижу. Где вы, Игорь?

Тогда Лобанов догадался включить рефлектор, закрепленный на скафандре. Яркий луч ударил в испуганное лицо девушки с расширенными от страха глазами.

– Фу ты, – облегченно вздохнул штурман, – и перетрусил же я, однако. Так это всего лишь обыкновенная урановая ночь.

– Ночь? – Светлана посмотрела вокруг и пожала плечами. – Да нет, это совсем не то, Игорь Никитич. Мы опустились с вами на той стороне Урана, где сейчас день, и длиться он будет еще лет двадцать пять.

– В самом деле. Ну, в таком случае это обыкновенное затмение. Ведь Уран имеет изрядное количество спутников.

– У него целых пять лун. – Светлана помолчала в раздумье. – Затмение, пожалуй, тоже надо исключить. Спутники вращаются вокруг экватора планеты, а она сейчас обращена к Солнцу одним из своих полюсов. Понимаете, что я хочу сказать? Спутники не могут заслонить Солнце.

– И на все-то у вас находятся возражения. В таком случае над нами плавает какое-нибудь плотное облако. Солнышко-то все-таки немножко да пригревает, воздушные течения, значит, должны быть.

– Облако!

– Ну, конечно.

Светлана подняла голову. Луч рефлектора вонзился в темное небо, ушел вверх расходящимся веером. Нижние слои атмосферы в его свете переливались яркими стеклянными искрами, но чем выше, тем мутнее становился их блеск. Увидеть, чем заслонен солнечный свет, ей, разумеется, не удалось. Светлана покачала головой и перевела глаза на своего спутника. Штурман принялся напевать песенку про капитана, который объездил много стран и нигде не унывал. Нет, рядом с таким человеком, как Игорь, девушке нечего было бояться, даже… даже смерти.

Но, подумав о смерти, Светлана поежилась. Умирать ей вовсе не хотелось.

– Итак, начался седьмой час нашего пребывания на Уране, – сказал Игорь, взглянув на часы в кармане ранца. – Что же, тронемся, Светлана Владимировна?

Они по-прежнему пошли наугад, совершенно не представляя, что их может встретить впереди. Штурман понимал одно: оставаться без движения среди этого мертвого, погруженного во мрак мира, значит – отдать себя во власть отчаянья. Бездействие лишает воли к жизни, а жить он тоже хотел.

Здесь он чаще вспоминал Олю, девушку с продолговатым смуглым лицом и миндалевидными строгими глазами. Штурман тосковал по ней. Будь его спутником кто-нибудь из товарищей-пилотов, он бы не выдержал и поделился своей тоской, но Светлана сама нуждалась в поддержке.

Движение не позволяло страху взять верх над природным оптимизмом Лобанова. Движение означало жизнь. Штурман шел первым, разбрасывая своими сильными ногами белый порошок, приминая его и облегчая тем самым дорогу Светлане.

Час проходил за часом, вокруг было темно, темнее, чем в наглухо закрытом погребе. Даже видавшему виды Лобанову стало не по себе. Лучи двух мощных рефлекторов достаточно ярко освещали белый наст на расстоянии тридцати-сорока метров, но дальше и кругом все было словно пропитано черной тушью. Белая пустыня, удручающая своим однообразием, и вечная ночь – что может быть хуже?

– Сильная тучка, – время от времени поглядывая вверх, повторял Лобанов. – Ничего, нас этим не проймешь. Правда, Светлана Владимировна?

– Точно!

Светлана немножко поотстала, чтобы штурман не заметил, как вздрагивает от страха все ее худенькое тело. Лобанов видел, что Светлана начинает утомляться под тяжестью ноши. Ранец все ниже пригибал ее к снежному покрову. Бросить груз нельзя: в ранцах и без того скромный запас воды и кислорода.

Спешить было некуда, поэтому Лобанов заставлял свою спутницу делать возможно частые передышки.

Тьма разомкнулась так же внезапно, как и наступила. Скудный солнечный свет показался путникам необычайно ярким, праздничным. Они закричали «ура!», замахали руками. Игорь попробовал даже заплясать, но тяжелый ранец, плотная атмосфера и рыхлый порошок под ногами не позволили ему сделать этого. От его беспорядочных движений взметнулась туча белой пыли.

На сердце у обоих стало легче. Теперь они зашагали веселее, заторопились. Куда? Лучше было не задаваться таким вопросом.

– Кажется, ваше предположение ближе к истине, – сказала Светлана. – Над нами плавает что-то светонепроницаемое и притом солидных размеров.

Шли след в след, впереди по-прежнему Игорь. Поэтому он первый заметил вдалеке отблески света, отраженного какой-то гладкой поверхностью.

– Не лед ли там? – спросил он.

– Все может случиться.

Но это оказался не лед. Подойдя ближе, они увидели каемку берега. Голубая прозрачная поверхность лежала у их ног.

Светлана сделала шаг вперед. От прикосновения ее ноги всколыхнулась и тотчас же замерла жидкость, совсем как вода, только более тяжелая.

– Кислород! – девушка оглянулась на Игоря. – Озеро жидкого кислорода.

– Скорее море, – возразил штурман, – а то и океан.

– Да, – согласилась ассистентка, – пожалуй, что океан.

Штурман включил рефлектор. Луч вошел в голубую пропасть, как в стекло необычайной чистоты. Кислородное море походило на бесконечную грань топаза, до того красивое в своей прозрачной голубизне, что путники долго стояли, не сводя с него глаз и забыв о своем невеселом положении.

Потом они долго шли вдоль берега, устав, сели спиной к белой пустыне и лицом к ласкающему взгляд удивительному морю.

– Все-таки это мир чудес, – сказала Светлана, – пусть неподвижный, холодный. Но он вышел из-под руки все того же великого мастера – природы.

– Да-а… – протянул Игорь, – будет что порассказать братьям-летчикам. Рты разинут, честное слово.

Напоминание о Земле отвлекло Светлану от созерцания кислородного океана, в котором, может быть, уместятся все океаны земного шара. Молодые люди с молчаливого согласия поднялись на ноги и тронулись в путь.

Неожиданно Лобанов, шедший впереди, заметил на снегу какую-то темную вещь. Он нагнулся и поднял круглую металлическую коробку.

– Что это? – спросила поравнявшаяся с ним Светлана.

Коробка размером с консервную банку оказалась довольно массивной. На одном торце ее выступала короткая трубка, сбоку имелась скобка, которая при нажатии уходила внутрь, и замок, очевидно, для крепления коробки к ремню.

Светлана взяла находку и тоже стала ее разглядывать.

Пальцы девушки нажали скобку. Случилось совершенно невероятное: невидимой силой Игоря подняло в воздух и отбросило метров на пятьдесят в сторону. Он потерял сознание. Снять с него скафандр и расстегнуть космический костюм было невозможно. Светлане пришлось пассивно ожидать, пока Лобанов не придет в себя сам.

Минут через сорок у штурмана появились признаки жизни.

– Фу ты, как встряхнуло, – тяжело дыша, проговорил он, – похлеще, чем столкновение с метеоритом. Честное слово!

Теперь они изучали коробку с большей осторожностью.

– Как странно… – Светлана задумалась. – Действие коробки напоминает то удивительное торможение, которое испытал ракетоплан. Что за сила в ней скрыта?

– Меня прежде всего интересует, чья это штука. – Игорь настороженно посмотрел вокруг. – Кто же мог побывать до нас на Уране? Нельзя же допустить, что этот мир обитаем.

– Смотрите, Игорь, смотрите!

Поодаль виднелись следы, непохожие на те углубления, которые оставались от ступней космических ботинок, но следы без всякого сомнения человеческие, овальные, шире у пятки и суживающиеся к носку. Около того места, где Лобанов подобрал коробку, снег был истоптан.

– Искали, – заключила Светлана. – Пойдем по следу?

– Конечно!

Но следы никуда не уводили и ниоткуда не приходили, замыкаясь только вокруг того места, где их заметила Светлана.

– Та-а-ак… – сказал штурман. – Дела-а… Кругом пустыня. И вся поверхность Урана наверняка такая же безжизненная. Но что может быть над нами, откуда мы появились? Как вы думаете, Светлана Владимировна?

– Астероид 117-03, – серьезно ответила Светлана.

– И Иван Нестерович, – добавил Игорь, – Только почему же он не подает нам радиосигналов?

И словно в ответ на вопрос Лобанова в наушниках его скафандра прозвучал странный вибрирующий голос:

– Игорь, Светлана… Игорь, Светлана… Игорь, Светлана…

Лобанов вопросительно посмотрел на девушку.

– Иван Нестерович? – шепотом спросила Светлана.

– Вы же сами понимаете, что нет… Слушаем! – закричал Игорь. – Алло, кто это? Мы слушаем!

В наушниках наступила тишина, а спустя несколько минут тот же голос опять начал повторять: «Игорь, Светлана…

Игорь, Светлана…»

– Нас разыскивают по волне, – сказал Игорь. – Что ж, давайте сядем и будем ждать. А коробочку, – он повертел в руках находку, – а коробочку мы на всякий случай припрячем подальше.

И засунул ее в ранец с кислородными баллонами.