Таящийся ужас

Уильям Тени
ОНА ВЫХОДИТ ТОЛЬКО НОЧЬЮ

В наших краях народ твердо верит, что док Джудд в своем черном кожаном саквояже держит какое-то волшебное средство. Такой он хороший доктор.

С тех самых пор, как, я потерял ногу на лесопилке, я был у него на подхвате. Случается, ночью дока поднимет срочный вызов, а он до того устал после трудного дня, что не может вести машин, тогда он выискивает меня - я превращаюсь еще и в шофера. Та блестящая пластиковая нога, что док добыл мне за полцены, жмет на тормоза не хуже настоящей.

Мы с грохотом подкатываем к дому фермера, док заходит, чтобы помочь разродиться жене хозяина или починить горло старой бабушке, а я жду в машине и слушаю, как они расхваливают нашего старину дока. В этом округе все в один голос скажут вам: док Джудд может справиться с любой хворью. Я слушаю и киваю, слушаю и киваю…

И все это время думаю про себя: интересно, что бы они сказали, если бы знали, как он вышел из положения, когда его единственный сын влюбился в вампира…

Страшно жаркое лето выдалось в том году, когда Стив вернулся домой на каникулы, - прямо волдыри вскакивали на коже. Он хотел всюду возить отца и помогать по хозяйству, но док сказал, что после первого, самого тяжелого года медицинского колледжа, он заслуживает полноценного отдыха.

- Летом у нас довольно спокойное время, - сказал он парнишке. - Ничего, кроме обычных отравлений и тому подобного, и так до августа, когда наступает сезон полиомиелита. Кроме того, ты ведь не хочешь лишить работы Тома, верно? Нет, Стиви, резвись, катайся по округе в своем драндулете: побольше гуляй, наслаждайся жизнью.

Стив кивнул и… загулял. Да, в буквальном смысле. Где-то через неделю он стал приходить домой в пять-шесть часов утра, примерно до трех спал, потом шатался по дому еще пару часов и ровно в восемь тридцать вечера уносился куда-то в своем маленьком дребезжащем драндулете. Придорожные забегаловки, решили мы, или, может быть девушка…

Доку все это не нравилось, но он никогда не притеснял мальчугана и сейчас не хотел вмешиваться - пока. Но бесшабашный старый Том - нет, я другое дело. Я помогал растить парня, с тех пор как умерла его мать, и здорово отшлепал его, когда он забрался в холодильник.

Я то и дело ронял намеки, вроде как советовал не прыгать в пропасть - потом не выберешься. С таким же успехом я мог бы говорить перед каменным идолом: не то чтобы Стив грубил, просто он слишком далеко зашел в своем увлечении и пропускал мимо ушей болтовню старика.

Потом началась эта хворь, и мы с доком забыли про Стива.

Какая-то странная эпидемия распространялась среди детей нашего округа и уложила на лопатки уже двадцать-тридцать ребятишек.

- Не знаю, что и делать, Том, - делился со мной док, пока мы тряслись, бум-бум-бум, по неухоженным дорогам в глубинке. - Симптомы, как при лихорадке в тяжелой форме, но температура почти не поднимается. И все-таки ребенок страшно слабеет, развивается малокровие. Что бы я ни делал, все остается по-прежнему.

Каждый раз, когда он заговаривал об этом, у меня почему-то начинало стрелять в культе, там, где крепился пластиковый протез. Меня это так раздражало, что я пытался сменить тему разговора, но не тут-то было. Док привык вслух размышлять о своих проблемах, разговаривая со мной, а проклятая эпидемия никак не шла у него из головы.

Он написал в парочку университетов, чтобы они посоветовали что-нибудь, но никакого толку не добился, И все это время родители толпились вокруг и ждали, когда, наконец, он вытащит из своего маленького черного саквояжа это самое волшебное средство в ярком целлофане, потому что, как говорят у нас в округе Гроппа, нет такой болезни, от которой наш док Джудд не нашел бы средства. А тем временем ребятишки слабели все больше и больше.

Док заработал здоровенные мешки под глазами, просиживая ночи напролет над статьями о новейших исследованиях и медицинскими журналами, которые выписал из города, но по нему было видно, что ничего в них не нашел, хотя довольно часто ложился спать почти так же поздно, как Стив.

И тут, в один прекрасный день, он принес платок. Сразу, как я увидел его, мою культю дернуло так здорово, что мне захотелось поскорее уйти из кухни, подальше отсюда. Крошечный шикарный платочек, полотно с вышивкой, обшитый по краям кружевом.

- Что ты об этом скажешь, Том? Нашел его на полу в спальне детишек четы Стоппсов. Ни Бетти, ни Вилли не имеют представления, как платок попал к ним в дом. Сначала я решил, что смогу проследить, откуда занесена инфекция, но эти ребята не будут мне врать. Раз они говорят, что никакого платка не видели, значит, так оно и есть. - Он опустил платок на кухонный стол, который я прибирал, и стоял, вздыхая. - У Бетти анемия приблизилась к опасной черте. Хотел бы я знать… Если бы… Ну ладно.

Он отправился, в свой кабинет с опущенными плечами, словно нес мешок с цементом.

Я не отрывал глаз от платочка и грыз ноготь. На кухню влетел Стив. Он налил себе кофе, поставил стакан на стол и увидел его.

- Эй, - произнес он, - это Татьянин платок. Как он сюда попал?

Я проглотил остаток ногтя и очень осторожно уселся напротив него.

- Стив, - начал я и остановился, чтобы помассировать ноющую культю. - Стиви, ты что, знаешь девушку, которой принадлежит этот платок? Девушку по имени Татьяна?

- Ну да, конечно. Татьяна Латышу. Видишь, вот ее инициалы вышиты в уголке: Т.Д. Она происходит из древнего румынского аристократического семейства: ее род насчитывает, пятьсот лет. Я собираюсь жениться на ней.

- Она и есть та девушка, с которой ты видишься каждой ночью?

Он кивнул:

- Она выходит только ночью. Ненавидит этот слепящий солнечный свет. Ну, знаешь, поэтическая натура. И Том, какая же она красивая.

Целый час я сидел, слушал его и с каждой минутой чувствовал себя все хуже и хуже. Потому что я сам румын, с материнской стороны. Так что я понял, почему мою культю дергало, словно током.

Она жила в городке Браскет, примерно за двенадцать миль от нас. Стив наткнулся на нее поздней ночью на шоссе - ее машина сломалась. Он подвез девушку домой - она совсем недавно сняла старый особняк Мидда - и попался на крючок. Да так прочно, что теперь барахтайся, не барахтайся - не поможет.

Часто, когда он являлся на свидание, ее не было: каталась по окрестностям в ночной прохладе, и, пока девушка не приходила, он играл в карты с ее служанкой, старой крючконосой румынкой. Пару раз он пытался нагнать ее в своей развалюхе, но ничего хорошего из этого не вышло. "Если леди хочет быть наедине с собой, - заявила служанка Стиву, - значит, так тому и быть. И никаких разговоров". Он ждал ее целыми ночами. Но, как говорил Стив, когда она возвращалась, он забывал обо всех неудобствах. Они слушали музыку, разговаривали, танцевали и ели диковинные румынские блюда, над которыми колдовала служанка. Потом он возвращался домой.

Стив прикоснулся к моей руке.

- Том, знаешь эти стихи: "Филин и кошечка! Мне всегда нравились последние строки: "И они танцевали при свете луны, в лунном свете кружились они". Вот так у нас будет с Татьяной. Если только она пойдет за меня. Пока что у меня ничего не получается.

Я с облегчением вздохнул.

- Это единственное, чем ты порадовал меня сегодня, - произнес не подумав. - Женитьба на этой девушке…

Я увидел выражение его глаз и сразу заткнулся, но было уже поздно.

- Что это значит, Том, что за "эта девушка"? Ведь ты ее даже не видел.

Я попытался отговориться, но Стив не унимался, он был страшно задет моими словами. Тогда я решил: лучше открыть ему всю правду!

- Стиви, послушай меня. Не смейся. Твоя подружка - вампир

- Том, да ты просто… - Его челюсть отвисла.

- Нет, со мной все в порядке. И я рассказал ему все, что знал про вампиров. Все, что слышал матери, которая приехала сюда из Старого Света, из Трансильвании, когда ей было двадцать. Рассказал, как они живут и какими странными обладают способностями,- если время от времени могут подкрепляться человеческой кровью. Как это переходит по наследству: обычно вампиром становится один ребенок в семье. И как они выходят из убежища только ночью, потому что солнечный свет может их уничтожить.

Когда я дошел до этого места, Стив побледнел, но я продолжил рассказ. Я описал ему странную эпидемию, жертвой которой стали дети округа Гроппа, - болезнь, от которой они теряли силы. Я рассказалСтиву, как его отец нашел платок в доме Стоппсов, возле постели двух самых больных ребятишек. Я ещё рассказал, как… но здесь я обнаружил, что говорю сам с собой: Стив выскочил из кухни как ошпаренный и пару минут спустя умчался в своей тарахтелке.

Стив вернулся примерно в полдвенадцатого, и выглядел он не моложе своего отца. Конечно, я оказался прав. Когда он разбудил Татьяну и прямо спросил ее, она сразу сникла и наплакала целые ведра слез. Да, она вампир, но потребность пить кровь появилась всего несколько месяцев назад. Она боролась с этим, пока не почувствовала, что сходит с ума, когда жажда усилилась. Она пила кровь только у детей, потому что боялась трогать взрослых: они могли проснуться и поймать ее. Но за один раз она как бы обходила несколько ребятишек, чтобы ни один из них не потерял слишком много крови. Вот только жажда со временем растет и растет.

И все-таки Стив попросил ее руки!

- Наверняка есть какой-нибудь способ избавиться от этого, сказал он. - От всякой болезни, и этой в том числе; можно найти средство. Но она, - можете мне поверить, в тот момент я прочитал про себя благодарственную молитву, - она сказала нет. Она вытолкала его, заставила уехать. Где сейчас отец? - спросил он меня - Может быть, он подскажет, как быть.

Я ответил, что док ушел примерно в то же время, что и он и до сих пор не вернулся. Потом мы сели и стали думать; что делать. Мы сидели и думали. Думали…

Когда зазвонил телефон, Стив и я чуть было не свалились со стульев; Подошел Стив; я слышал, как он орал в трубку.

Он прибежал на кухню, схватил меня за руку, вытащил из дома и усадил в свою машину.

- Это была Татьянина служанка, Магда, - сообщил он, когда мы вихрем мчались по шоссе. - Она сказала, что после моего ухода Татьяна впала в истерику и только что уехала на своем автомобиле. Она не сказала ей куда. Магда думает, что Татьяна решила покончить счеты с жизнью.

- Самоубийство? Но если она вампир, как она сможет… - В этот миг до меня дошло, как именно она сможет это сделать. Я бросил взгляд на часы, - Стиви - сказал я, - едем к перекрестку Криспина. И гони что есть духу!

Он выжал из своей развалины все, что можно. Казалось, мотор вот-вот оторвется от машины. Помню, когда мы поворачивали, колеса едва касались дороги.

Мы заметили ее автомобиль сразу, как только добрались до Криспина. Она оставила его на обочине одной из трех дорог, пересекающих город. В середине пустынной улицы ясно виднелась хрупкая фигурка в развевающемся пеньюаре. Моя культя болела так, словно по ней стучали молотком.

Церковные часы начали отбивать двенадцать ударов, но мы успели вовремя. Стив выпрыгнул из машины и выбил у нее из рук кусок заостренного дерева. Он прижал ее к себе и дал выплакаться.

Мне было не очень то приятно на это смотреть, потому что я думал только об одном: дожили, Стив влюбился в вампира! Я не пытался представить себе, каково ей было тогда. Она так любила Стива, что попыталась убить себя единственно возможным для вампира способом: в полночь на скрещении дорог воткнуть в сердце кол.

К тому же она оказалась очень миленькой. Я думал, что увижу леди-вампа: ну знаете, такие высокие, с завлекающими движениями, в плотно обтягивающем платье. Ведьму -соблазнительницу. Но рядом со мной в машине сидела до смерти перепуганная и ужасно расстроенная девочка, прижавшаяся к руке Стива так, словно боялась, что ее сейчас оторвут от него. И сразу было видно, что ей даже меньше лет, чем нашему Стиву.

Так что всю дорогу домой я говорил себе: "Да, эти ребята здорово влипли". Тяжело, конечно, приходится, если влюбишься в вампира, но вампиру полюбить обычного Человека…

- Как я могу выйти за тебя, - шептала Татьяна. - Какая жизнь ждет нас? И Стив, в одну прекрасную ночь жажда может довести меня до того, что я наброшусь даже на тебя!

Но все мы забыли, точнее, на время забыли о главном. Мы забыли, что у нас есть док.

Как только он познакомился с Татьяной и услышал ее историю, плечи дока распрямились, а в глазах загорелся прежний огонь. Теперь больные дети будут в полном порядке. Это самое главное. Что касается Татьяны…

- Чепуха, - объявил он ей. - Вампиризм мог считаться неизлечимым в пятнадцатом веке, но в двадцатом, я уверен, можно найти средство, чтобы избавиться от него. Этот ночной образ жизни указывает на вероятную аллергию к солнечному свету, а также на наличие элементов фотофобии. Какое-то время, моя девочка, тебе придется носить очки с затемненными стеклами, и попробуем еще гормональные уколы. Необходимость регулярно поглощать кровь, однако, представляет несколько более серьезную проблему.

Но он решил ее.

В наши дни кровь выпускают в виде кристаллического концентрата. И вот каждый вечер перед сном миссис Стивен Джудд размешивает в стакане воды немного порошка, добавляет пару кусочков льда для вкуса и принимает свою ежедневную дозу. По-моему, с этих пор молодые супруги живут душа в душу.