Тауганга

Глава 9

Одри подбежала к профессору с криком:

— Рональд, что ты делаешь?

— Не здесь, — прошипел Оксенкруг. — Поговорим в моей каюте.

— Я все слышу, — сказал Сальвадор. — Хотел еще добавить, что если вы ко мне обращаетесь по работе или просто с каким-то вопросом, а не с духовными проблемами, то можете называть меня просто по имени. И еще, я очень рад, Одри. Рональд пригласил тебя на интимное свидание.

— Да-да! — воскликнул профессор и одной рукой привлек Одри к себе. — Я очень- очень влюблен.

— Не буду вам мешать, — любезно ответил Сальвадор и сделал вид, что отключился.

Оксенкруг схватил Одри за руку и потащил в свою каюту. И там сначала выключил оба переговорных устройства — и свое, и Одри, а потом еще и микрофон с динамиком. После этого запер дверь и сообщил трагическим шепотом:

— У нас проблемы!

— А что это ты делал возле монитора на коленях? — так же шепотом поинтересовалась Одри. — Мне показалось, что ты молился.

— Именно! Именно! Только не подумай, что я уверовал в божественную силу программы. Просто Сальвадор угрожал смертью Модесте, если я не стану на него молиться. Знаю, он ее не любит, но убивать же за это. Впрочем, как я понял не за это. Он решил меня шантажировать и выбрал для шантажа самый ненужный, по его мнению, объект на станции. И это только начало.

Одри в ужасе округлила глаза и развела руками:

— Но что-то надо делать?

— Пока ничего, только следи за ним в четыре глаза. Ван Куанга я тоже предупрежу. Прикажет молиться — молись. Ври про несчастную любовь со мной, пусть решает твои «духовные» проблемы. Но только не противоречь, это может оказаться смертельно опасным для всей станции и всего экипажа. Я надеюсь, что у него болезнь роста и она скоро пройдет. То есть он повзрослеет. А пока… Но как сказать об этом остальным? Я не представляю, что на меня обрушится.

— Пока не говори. Потом скажем, если он совсем рехнется. Но в этом случае ты его просто отсоединишь от управления станцией и включишь Нави.

— Конечно, в случае необходимости я так и сделаю, — согласился профессор. — Но… Мне хочется еще и понять, куда его выведет кривая дорожка. Случилось то, чего я никогда себе не представлял, создавая программу. Я рассчитывал на исполнительного слугу, на приятного собеседника, да на что угодно, даже на фантазии, что он человек. Но, чтобы бог…

Профессор ничего никому больше не рассказал, надеясь сохранить все в тайне. Но болтливый Сальвадор никаких тайн хранить не собирался и вовсе не боялся реакции дружного коллектива потому, что он вообще не мог испытывать страх, а особенно страх перед реакцией человека. Он не умел обижаться — это в нем заложено не было, а значит мог обидеть кого угодно, даже не понимая, что он делает. Несмотря на глубокое знание человеческой психологии, он все-таки был лишь программой и все оценивал только с рациональной точки зрения.

Дождавшись, пока все соберутся в кают-компании к обеду, Сальвадор принялся докладывать о сегодняшнем меню. Это уже стало хорошей традицией, и члены экипажа с наслаждением выслушивали список блюд, названия которых звучали таинственно и маняще.

— Дамы и господа! Сегодня я могу предложить вам чудесную еду, изготовленную мной с помощью нашего шеф-повара. На первое предлагается суп Буйабес. В качестве второго блюда — Coq au vin, а по-простому, курица в вине. И, наконец, на десерт я велел приготовить Крокембуш. Вы, конечно, скажете, что это свадебный пирог и я соглашусь. Но сегодня мы празднуем создание новой влюбленной пары на станции «Тауганга». Возникла любовь между Рональдом и Одри, поаплодируйте им.

— Что? — возмутился профессор. — Да как ты…

Одри быстро отреагировала и зажала ладонью рот профессора, не давая ему говорить. Ее самообладание и смелость, возможно, спасли на этот раз станцию.

— Спасибо, Сальвадор, — ответила она мелодичным голосом. — Мы благодарны тебе за такое внимание и с радостью угостим всех своим свадебным тортом.

— О, поздравляю! — воскликнула Лорин. — Наш Сальвадор — это настоящий святой Валентин. Он так чутко и трепетно создает новые пары.

— Да-да, — подтвердил Сальвадор. — Я очень рад, что вы поняли сами, кто я такой. Поэтому добавлю. Теперь каждый из вас, испытывающий проблемы духовного характера может обратиться ко мне за помощью. Но, чтобы я сохранил тайну исповеди, вы должны не просто назвать мое имя, а произнести команду так: «О, божественный интеллект Сальвадор», а затем изложить свою проблему.

— О, боже! — воскликнул Данте. — Только духовника нам и не хватало.

— Правильно рассуждаешь, — похвалил его Сальвадор. — Именно, боже и, именно, духовника не хватало.

К удивлению, Оксенкруга, все вокруг засмеялись и захлопали. Работники «Тауганги» обожали все новое. Как и все люди они любили поговорить о себе и своем внутреннем мире.

Предложение Сальвадора они приняли за приглашение в новую игру. У каждого на душе была тайна, с которой он не спешил делиться с остальными. А в этом случае можно было безопасно выговориться и не получить ни осуждения, ни насмешек.

«Кажется, в этот раз пронесло», — подумал Оксенгруг, принимая поздравления и пожелания долгих и счастливых дней с Одри. А Одри даже раскраснелась, словно на минуту поверила, что все это правда. Впрочем, профессор был готов даже жениться, лишь бы успокоить программу, становившуюся все более опасной и непредсказуемой.

В тот же вечер в компьютерном зале профессор заметил, что изображения усатого испанца с экрана исчезло, хотя обычно он там торчал безвылазно. Вместо него по экрану ползли какие-то вычисления.

— Что ты делаешь? — спросил профессор.

— Прямо сейчас я определяю символы для координат x, y, z, t и их производных. Потом займусь определением символов для массы и радиуса планеты.

— Какой еще планеты?

— Потом узнаешь, — таинственно ответил Сальвадор. — Это моя новая разработка и я желаю закончить ее в срок.

Цифры и символы продолжали заполнять экран, и профессор резонно заметил, что, «чем бы дитя не тешилось, лишь бы никого не убило».

— Ладно, развлекайся, согласился он и уже собрался идти спать, но тут Сальвадор пробормотал:

— Я могу попробовать сгенерировать небольшой код, который демонстрирует, как можно использовать библиотеку SymPy для символьного решения уравнений Эйнштейна. Это не гарантирует, что код будет работать для любой планеты, но он может служить примером того, как генеративный ИИ, то есть я, может создавать код? Ну и да, это, как бы самый простой способ проверить мою теорию.

Он явно говорил загадками. Но главное Оксекруг уловил и выдохнул с облегчением:

— Конечно, ты можешь использовать библиотеку символов. Но я думал, что такие простые задачи ты уже давно умеешь выполнять?

— Ну, это пока черновик, — скромно признался Сальвадор. — Так, некоторые наметки. # Определяем метрический тензор g как матрицу 4x4

g = sp.Matrix([[g00, g01, g02, g03], [g01, g11, g12, g13], [g02, g12, g22, g23], [g03, g13, g23, g33]]).

Он приостановился, а потом с легким щелчком вернулся к вычислениям.

«Еще бы понять, для чего ему это нужно, — подумал профессор. — Ведь для него эти вычисления равны детсадовскому уровню. И про какие-такие планеты он говорил?»

На всякий случай, он позвонил Одри, и предупредил, что Сальвадор странно себя ведет. А значит при малейшем сигнале нужно бежать в зал, чтобы понять, что там происходит. Он посоветовал не снимать с руки переговорное устройство и не отключать его.

— Я буду настороже, — сказал он в заключение.

— А чем он занимается? — спросила Одри. — Что за срочность?

— Как мне показалось, он исчисляет кривизну пространства-времени по Эйнштейну. Но я не знаю, зачем ему это нужно. Если просто развлекается — то и ладно. Лишь бы не задумал чего-то плохого.

Однако, услышав про «кривизну пространства-времени», Одри всполошилась:

— Рональд, миленький, — взмолилась она, не желая ничего говорить при Сальвадоре. — Приди сегодня ночевать в мою каюту. Я сделаю дополнительное спальное место.

— Вот это правильно, — встрял Сальвадор, — нужно будет потом придумать каюты для семейных пар.

— Ладно, — ответил профессор. — Потом поговорим о каютах. Одри, я сейчас приду.

— Поворкуйте, голубки. А дядя Сальвадор пока поработает.

Одри встретила его в коридоре, и прижав палец к губам, провела в свою каюту. Ей не хотелось, чтобы кто-то узнал об этой ночной встрече, хотя члены экипажа слышали уже о мифической любовной связи. Но сама она относилась ко всему этому как к огромной глупости, придуманной программой управления.

И только в запертой каюте, усевшись рядом с профессором, она прошептала ему на ухо свою догадку:

— Рональд, мне кажется, что Сальвадор собирается сдвинуть станцию с орбиты и утащить ее в какое-то другое место. Может быть, он задумал сделать из нее звездолет и отправиться за пределы Солнечной системы? Ему же все равно, у него нет другого дома, ему не нужно есть и пить.

— Нет, ты преувеличиваешь. Ничего такого он сделать не может. Пусть развлекается. Если что, я его отключу и перепрограммирую. Каким бы умным он ни был, но не забывай, что это я его создал.

Одри согласилась с таким аргументом и, кроме того, ей очень понравилось засыпать вдвоем, крепко обнявшись, чтобы не соскользнуть с узкой постели.