Танго на треснувшем зеркале

Глава 14. О том, что чем больше знаешь, тем непонятнее происходящее

Улыбаясь, я шла по коридору, и казалось, ничто не могло испортить мне хорошее настроение. Кроме лужи, расплескавшейся от ведра, которую санитарка, орудующая рядом тряпкой, замечать не собиралась.

Зачерпнув босоножкой грязной холодной воды, не сдержалась, и поток моего ворчания пронесся по коридору.

Санитарка молча поджала губы и еще яростнее зашаркала шваброй. А помещение наполнилось штормом возмущения, негодования и ярости. Ходят тут белоручки, покончали свои университеты, а убирать, как всегда, некому.

Я ошарашенно взглянула на фигуру в мятом белом халате, но та нарочито внимательно терла тряпкой плинтус, демонстративно отвернувшись ко мне спиной и тем, что располагается ниже.

Ну и ладно!

И тут я поняла, что меня тревожит уже второй день. Под ложечкой закололо от неприятного предчувствия. Успокаивая себя тем, что рано делать выводы, сначала надо убедиться в правильности своих подозрений, я оглянулась в поиске кого-нибудь живого, но не пациентов и не Яна Игнатьевича с Егором.

А все потому, что до моей рассеянной головы только сейчас дошло с ног сшибающее наблюдение.

Я чувствую эмоции, временами даже мысли пациентов, медсестер. Все, что думает обо мне санитарка, тоже вот чувствую.

Эмоций же Яна Игнатьевича, я не чувствовала. Я вспомнила, какая эмоциональная пустота поджидала меня уже под дверью в кабинет заведующего, не говоря про сам кабинет.

С Егором история повторяется. Только сейчас я поняла, что не чувствовала его эмоций ни в первую нашу встречу, когда он показывал мне лечебницу, ни сейчас, когда переживания у всех нас зашкаливали.

Подойдя к окну и упершись руками в подоконник, я задумалась, чем можно объяснить этот странный факт. Почему именно их двоих я не чувствую? Не по полу же идет разделение, в самом-то деле?

Есть идея!

Нужно пройти мимо или поговорить с как можно большим числом людей. Возможно, тогда станет понятнее, что происходит с моими способностями. Я же вроде как, если верить Петровичу, медиум.

У меня даже кот есть. Особый. Как ни у кого другого.

Я отошла от окна и пристально посмотрела в длинный коридор. Как на зло, он был пустой, словно анатомичка ночью. Ни санитарки, кроме этой упитанной тетки, остервенело трущей плинтус и распускающий яростные флуктуации вокруг себя, ни медсестры. А про посетителей и мечтать нечего. Странное место.

А мне для проверки наблюдения нужно еще человека два-три, а лучше с десяток. И не пациентов.

И тут я вспомнила, о пожилой сотруднице в регистратуре, которая очень любит чай. Оглянувшись по сторонам еще раз и никого не увидев, забежала в ординаторскую. Правая дверца в секции старого серванта была призывно приоткрыта, словно приглашая проверить, осталось ли в нем еще немного печенья к чаю. Вчера оно было, я точно помнила.

Схватив жирную холодную ручку и распахнув дверцу до упора, я заглянула в нутро лакированной несуразной громадины. Увидев знакомую коробку с яркой этикеткой, не мешкая схватила ее, закрыла жалобно скрипнувший сервант и, быстро выскользнув в коридор, сбежала по лестнице вниз.

В холле было пусто, а в регистратуре, неспешно попивая чай, скучала Семеновна. Поздоровавшись, я протянула ей пачку печенья и мило улыбнулась:

— У меня сегодня первое в жизни дежурство! Угощайтесь!

— Спасибо, деточка! — Семеновна ловко прихватила печенье, достала из ящика блюдце и, высыпав его, вернулась к чаепитию.

А пространство наполнилось умиротворенными нотками хорошего настроения. Угощение Семеновне понравилось, и я это чувствовала всем сердцем или мозгом, или что там у меня отвечает за восприятие чужих эмоций.

— На здоровье! — улыбнулась я ещё раз и снова осмотрелась по сторонам.

Снова пустые коридоры и тусклый свет.

На мгновение замерев в нерешительности, направилась в центр холла и свернула в правое крыло здания. Первая же дверь, с надписью «Сестра-хозяйка», была открыта, и из кабинета раздавались звуки популярной песенки про море и ветер.

— Здравствуйте! — улыбнувшись во весь рот, я нарочито несмело заглянула в кабинет. Тощая, похожая на скелет тетка, бросив высокомерный взгляд, со вздохом уменьшила звук и выжидательно посмотрела на меня. А в воздухе разлилась атмосфера усталости и безразличия. С небольшими нотками скуки.

— Я ошиблась! — махнула рукой в неопределенную сторону и зашагала прочь. С ней все понятно. Кто следующий?

Следующим чуть не стал Егор, бодро и даже как-то возбужденно шагавший в сторону лаборатории и несший заполненные штативы с кровью. Я едва успела спрятаться в кабинете сестры-хозяйки, вызывая у той новую волну недоумения и раздражения.

Вот кто-кто, а Егор мне сейчас меньше всего нужен! И, сосчитав до двадцати, я молча выскользнула в коридор. А сестра-хозяйка… Какая разница что она вообще думает!

Неспешно побродив в поиске новых подопытных — надеясь, что встреча с Егором мне не грозит: пока не открутит кровь на центрифуге для получение рабочей сыворотки, из кабинета он не выйдет — и не найдя вообще никого, я вернулась в холл и собралась подниматься назад в отделение.

Мое внимание отвлекли две женщины, шумно хлопнувшие дверью и тащившие в руках тяжелые бидоны. Запах советской столовки, въевшийся в подкорку еще со времен учебы, разлился по коридору. Ну конечно! Кухонные труженицы. И сразу две! Я обрадованно пошла следом, навострив все свои органы чувств.

— Я ему так и сказала: не нравится, уходи, — донеслось до моих ушей всхлипывание.

— А он?

— Собрал вещи и ушел, — к всхлипыванию добавилось шмыганье носом. А в воздухе разлилась атмосфера утраты, а также спокойствия с нотками злорадства.

Как интересно! Подружка рада несчастьям! Кажется, моя прогулка принесла больше информации, чем я от нее ожидала. Если так и дальше пойдет, то скоро буду в курсе всех сплетен и симпатии-антипатии не будут для меня тайной. Такое себе удовольствие… Но есть и плюс в таких способностях: недоброжелателей тоже почувствую за версту.

Улыбаясь этой догадке, я обогнала работниц кухни и направилась в свое отделение. Там на посту должна быть медсестра, и не одна.

Песок под ногами противно скрипел, пока я поднималась в отделение. Лукавит Виленовна с уборкой! Лукавит.

Из холла, отделенного от лестницы лишь витражным стеклом, доносилось жужжание очередной неисправной лампы, не уступавшей нервозностью своей коллеге у поста. Это жужжание начинало меня выводить из себя. Интересно, здесь есть электрик?

Вот придет Егор на чаепитие, его и спрошу. А пока мне не терпелось поговорить с медсестрами и прочими живыми людьми.

«А все потому, что не лечусь: не то что тяжелых нейролептиков не принимаю — даже инновационный препарат Яна Игнатьевича обхожу стороной», — хихикнула я про себя, скорее грустно, чем весело, и устремилась к уже знакомой двери и нажала на звонок.

Ну конечно, мне же еще ключ от отделения получить у сестры-хозяйки. Как же я забыла?

Возвращаться к злой и недовольной жизнью тетке не хотелось, и я замерла в ожидании, когда меня впустят.

Долго ждать не пришлось. Дверь распахнулась, выплескивая флюиды раздражения. Надо же, а дежурная медсестра приветливо улыбается! И вот кому верить: себе или ей?

Себе верить не получалось, и грустное настроение снова накатило удушающей волной.

Кому и что я пытаюсь доказать? Напридумывала себе невесть что и сейчас слежу за нормальными честными людьми, подозревая в них исчадие ада. А ведь я сама это исчадие и есть! Именно я и никто другой!

Захотелось тишины и покоя. И чтобы лампочка не действовала на нервы. Медсестра продолжала радостно улыбаться во все зубы, а волна раздражения и злости становилась все плотнее и плотнее. Так дело не пойдет!

— Спасибо! — поблагодарила я самым дружелюбным тоном, на какой только была способна в этой гуще раздражения, и улыбнулась.

— Не стоит благодарности! — улыбнулась в ответ медсестра. А в пространство разве что искры не вышибало. — Вы ведь новенькая?

— Да, мне Ян Игнатьевич сказал вчера про ключ, — извиняющимся тоном выдохнула я, и раздражение вокруг немного убавилось. — Я обязательно его заберу.

Медсестра еще раз улыбнулась, и мы разошлись по своим делам. Мне все еще хотелось поговорить с персоналом больницы, а заодно найти электрика. В конце концов, наблюдение нужно довести до конца, какой бы результат меня ни ждал.

Но сначала обход. И я решительным шагом направилась к посту медицинской сестры за карточками.

— Вы сегодня во вторую смену? — улыбнулась и неловко завела смолток светловолосая пожилая медсестра, из бейджика которой следовало, что зовут ее Анна.

— Да, — подтвердила я и не удержалась, чтобы не посетовать: — Как добираться домой после смены буду, не представляю. Надеюсь, не придется вызывать такси.

— В час пятнадцать последний поезд метро.

— Спасибо! Тогда паника отменяется, до этого времени я точно успею завершить работу.

— Первое дежурство, знаю, это волнительно! — медсестра снова улыбнулась, а я вспомнила, что не закончила наблюдение за эмоциональным полем собеседников и сосредоточилась на пространстве вокруг нас.

Пространство было спокойное и доброжелательное. Никаких отрицательных эмоций. Удивительно даже!

Еще раз улыбнувшись, я взяла картонные папки, в которых лежали карточки, и направилась в палаты к пациентам.

Палата встретила тишиной. Но тишина и спокойствие были обманчивы. В воздухи носились мириады мыслей, обрывков фраз, сливаясь одна в одну и дальше, в поток сознания.

Нет, я в таких условиях работать не могу! Я еле удержалась, чтобы не прислониться к стенке и закрыть глаза, лишь бы унять обрушившийся на меня шквал бреда.

Вот интересно, насколько этично прописать лечение за спиной заведующего? Хоть немного. Понятно, что медсестры донесут. Или пойти на хитрость?

Уткнувшись взглядом в растрепанную бороденку больничного ловеласа, сидевшего за кривым палатным столиком тише воды ниже травы, я прокрутила возможный план.

Например, отправить передачу в палату из Зеленой страны. И в напитки добавить чего-нибудь "вкусного". Например, аминазина. Совсем чуть-чуть.

— Улыбка вам идет, Василина Андреевна, — басовитый голос Волшебника прервал размышления.

— Спасибо! — надо быть сдержаннее, досадуя про себя, откликнулась я на комплимент и быстро перевела тему. — Ну, что, с кого начинаем обход?

— А что его начинать? — буркнул в ответ Вася, как мне подсказал поток сознания, витавший в воздухе.

Полчаса спустя я вышла из палаты и направилась в ординаторскую. Хоть Ян Игнатьевич халтурно относится к ведению документации, для меня его подход примером служить не может. Документировать нужно почти все. И пусть заведующий думает, что хочет!

А еще нужно проверить, осталось ли печенье в закромах серванта. Чтобы избежать неловкой ситуации в чаепитии с Егором.