Танго на треснувшем зеркале

Глава 11. О том, что не все психиатры невзрачны, а медсестры кровожадны

Побеседовав со своими первыми пациентами, я решила срочно начинать поиски неуловимого Яна Игнатьевича. Пациенты оказались не под коррекцией лекарств, и меня до сих пор носило по волнам их безумия. Оставлять больных в таком состоянии надолго нельзя! Загубится весь достигнутый эффект, и лечение придется начинать с самого начала. С высоких доз тяжелых препаратов.

Я всмотрелась в конец длинного и пустынного коридора. Ни души. Только радио на посту медсестры тихонько играло радиопостановку, напоминая, что за этими стенами кипит совсем другая жизнь.

Изучая таблички на дверях, дошла до конца коридора — ну куда все подевались! — и развернулась в обратную сторону.

Определенно, профессию я выбрала неплохую. Если ничего не изменится, моя способность чувствовать эмоции пациентов поможет в ней преуспеть. Очень сильно поможет. Сразу пойму, есть эффект от назначений или нет. Врет пациент, что принимает препараты, или действительно говорит правду.

Разве не мечта для любого врача?

Но и минусы тоже есть. Вот сейчас забежала в пациентский междусобойчик, не ожидая ни малейшего подвоха. Совершенно к нему не готовая. И на тебе, Василина Андреевна, получи глюки всех шестерых в одну свою голову.

Усилием воли сконцентрировалась на происходящем и изгнала из подсознания инсайд об отправке международного спутника на орбиту Земли. Он должен был облучить планету радиоволнами, убивающими глистов. Но фармкомпании, не желающие упускать прибыль из-за такого легкого избавления от паразитов, вошли в тайный сговор с правительствами, и в результате спутник, наоборот, испускает гамма-излучение на само человечество… Брррр…

Попыталась вдогонку понять, кому из шестерки пришла в голову столь светлая идея. Но время упущено. Я от них далеко, и вспомнить, чей конкретно это был бред, не представлялось возможным.

Фух, еле закрылась от параноидальных мыслей. Какие же они приставучие!

Теперь осталось только изгнать волны вожделения, которые распространял невзрачный тощий мужичок с потрепанной бородой, и моя голова снова в порядке. Готова к труду и обороне.

Ах! Еще не все! Надо забыть про запрос на бананы в Зеленую страну. Но этот бред хоть безобиднее. Для моего мозга. Я даже сама могу купить бедняге бананов, чтобы посмотреть, в какую сторону пойдет развиваться бредовая идея дальше.

Определенно, все шестеро нуждаются в немедленной коррекции лечения и сейчас самое время ее обсудить.

Тем временем в голове маленькой жужжащей пчелой гудела мысль, что надо бы мне остановиться, успокоиться. И обдумать новую информацию. Раньше я никогда не могла читать мысли. Ни мужчин, ни женщин, ни детей, ни Маланьи Степановны. Ни пациентов во время практики. А сейчас в один миг поняла, что чувствую каждую вибрацию в головах этой шестерки. Видения не ушли, как бы я на это ни надеялась. Более того, мое отличие от остальных людей только усиливается.

Отогнав эти мысли прочь, я прошла по коридору в обратную сторону и, не готовясь, наудачу постучала в дверь кабинета заведующего. Вряд ли он появился, но для очистки совести проверить не помешает.

В ответ на мой стук, за дверью звякнула чашка с блюдцем и брякнула дверца тумбочки.

Ой, мама дорогая! Ян Игнатьевич на месте! Сердце трепыхнулось в груди и затихло. Тоже мне начальник, фыркнула и, подумав про себя, что здорово было бы и его мысли читать, улыбнулась.

Тумбочка еще раз звякнула. Странно, с чего бы он стал прятать чай. Ну не вино же он распивает в рабочее время, нахмурилась я.

Или это он электрический чайник ныкает? Про пожарную безопасность всех нас предупреждали еще в университете: будут приходить проверяющие и искать чайники электрические, кипятильники. Найдут — штраф и лично, и отделению. Такое объяснение суеты за дверью мне показалось правильным и вполне устроило. И я продолжила стоять, улыбаясь теперь от собственной сообразительности.

— Входите же, — раздался приглушенный голос, и я, стараясь не забыть мысли относительно пациентов и их лечения, отворила дверь.

Сделала шаг в кабинет, и меня поглотила музыка. Странная. Ни на что не похожая. Капли воды, резкий скрежет металла, вой проводов. Такие разные звуки и так органично дополняющие друг друга. И ритм. Медленный, потом быстрее и быстрее. И тревожнее.

Казалось, у музыки нет источника. Она зарождается в воздухе, ударяется о поверхности, разбивается на мириады волн и умирает.

Стряхнув оцепенение, решительно вошла в кабинет, захлопнула дверь. Мой начальник знатный оригинал, шевельнулось не то подозрение, не то опасение. И подняла глаза на коллегу.

С той стороны стола выжидающе смотрел на меня светлый шатен с длинными волосами. Ого, первый раз вижу такого психиатра, выдохнула я про себя. Высокий лоб, нос ровный, как под линейку отмеряли. Или пластика? Нет, не похоже. Свое. И глаза. Серо-золотистые. Вот теперь я могу сказать, что видела в жизни все. Даже серо-золотистые глаза.

Вгляделась в яркую физиономию снова. На этот раз в поисках недостатков. Бледноват разве что немного. Пустяк. Отпуск на море быстро вернет нормальный цвет лица.

Сегодня день неожиданностей. Последнее что я ожидала увидеть — импозантного, больше похожего на модель психиатра. Приходящегося мне начальником.

За время учебы привыкла, как однокурсники, выбравшие в качестве специализации психиатрию, старались выглядеть старше и небрежнее. И очки нацепляли для соответствия образу даже те, у кого было отличное зрение.

А все потому что бытовало мнение о предпочтениях потенциальными клиентами умудренных опытом психотерапевтов. Кто пойдет к молодому неопытному? Психотерапевт должен быть зрелым, и на счету у него должно быть свое кладбище. Каждый клиент хотел надеяться, что все ошибки врачом уже сделаны и он точно не окажется в числе печальных неудач. Вот выпускники и молодые психиатры и старались во всю соответствовать. Хотя бы внешне.

Витёк, друг из параллельной группы, вообще на четвертом курсе начал отращивать бороду. Такую же рыжую, как и он сам. И спустя время, когда ему приходилось отвечать на занятиях, а готов он был плохо — Витек лентяем редкостным был, — он казался шотландским шаманом, бормочущим заклятия.

В общем, странный Ян Игнатьевич. Не настроенный одним только своим видом разводить проблемы клиентов. Наоборот, легко усугубить проблемы самооценки, глядя на него. Но я не клиент и мне нужно было срочно обсудить лечение моих первых пациентов.

Где-то внутри решимость дрогнула, но лишь на мгновение. И я резво протянула правую руку. Быка за рога надо брать сразу.

— Василина Андреевна, новый интерн.

— Ну что же вы стоите? — заведующий легко выскользнул из-за стола, стремительно приблизился и, легко коснувшись моей ладони, махнул в сторону дивана.

И голос у него харизматичный. Так нечестно! Я невольно скосила глаза на руки в поисках кольца. Кольца не было. Наверное, потому что не знает, кого из сотни поклонниц выбрать.

— Рад знакомству, Василина Андреевна. Уверен, мы сработаемся. Как меня зовут, там на табличке написано? — смеющиеся серо-золотистые глаза уставились на меня и сбили с мысли.

Что за черт! Как дурочка, зависла, язык потеряла. Уцепившимь взглядом в стул, сжав волю в кулак я сделала пару шагов от двери.

Даже в зеркало не посмотрела. Наверное, выгляжу, как лахудра. Жаль, никто не предупредил, что в психиатры нынче красавчики пошли.

— Да, — согласилась я, — сработаемся.

И, чтобы не растерять последние мысли о пациентах, поспешно продолжила:

— Мне передали, что за мной закреплены шесть пациентов. Я их осмотрела, — произнеся эту тираду, я уставилась на собеседника и обнаружила что он, слегка нахмурив брови, изучает меня.

— И?

— Я намерена повысить дозы нейролептиков. Компенсации заболевания нет.

В серо-золотых глазах полыхнули желтые языки пламени.

— Не думаю, что это хорошая идея, Василина Андреевна.

— Почему? — я пыталась прочесть на лице, куда он клонит, и ничего не могла понять. Жаль, что читать мысли получается только пациентов. Мне бы сейчас очень не помешало понять, что у коллеги на уме. Может, для начала потренироваться на санитарках и медсестрах?

— Совместно с одним из исследовательских институтов провожу экспериментальное лечение. Ничего не назначаем, кроме экспериментального препарата, синтезированного нашим партнером. Очень перспективная формула, — он протянул руку в шуфлядку стола, вытащил оттуда толстую глянцевую брошюру и протянул ее мне. — Вот, почитайте.

А я помимо брошюры в руке заметила на белоснежном манжете белого халата маленькую красную капельку. Совсем еще свежую.

И здесь не обойтись без контакта с биологическим материалом. Кто говорил, что будет легко? С этой мыслью я взяла брошюру. Почитаю ее конечно, но то, что их новая формула не работает от слова совсем, я уже успела заметить.

А еще мне хотелось поспорить с этим самодовольным красавчиком. Сказать, что его эксперимент уже провалился. И что я это вижу, чувствую. Вот только как это сказать? Чем обосновать?

В самом деле, не скажу же я ему, уважаемый Ян Игнатьевич, я побеседовала с пациентами и почувствовала, от каждого из них исходит волна безумия? Выдай я такое, Ян Игнатьевич в лучшем случае отмахнется, а в худшем посоветует тоже экспериментальный препарат принимать. Так не пойдет.

Надо поговорить с медсестрой, узнать подробности лечения. Средний и младший медицинский персонал часто знает больше лечащего врача.

Я задумчиво прислушалась и только теперь поняла, что музыка больше не звучит. Посмотрела по сторонам. Плотные шторы наполовину задвинуты. Диван совсем новый. Шкаф для документов. Рабочий стол с тумбой и шуфлядками. Себе тоже такой хочу!

Мило улыбнувшись и покивав, получив инструкции, а заодно окинув еще раз кабинет чуть-чуть завистливым взглядом, попрощалась.

Уже выйдя в коридор, я поняла, происходит что-то не то. Если в кабинете мой эмоциональный фон был спокоен, не считая проклятого смущения, то вот здесь за дверью накатила волна, заставившая миллионы мурашек сорваться с места и побежать по коже в разные стороны, отвлекая и заставляя забыть, о чем думала еще минуту назад.

Сосредоточиться. Сконцентрироваться. Что же я собиралась сделать? А! Нужно прислушаться, о чем здесь говорят сотрудники. Хорошо бы со всеми подружиться. Жаль я не дружбообильный экстраверт и, когда начинаю знакомиться, выгляжу слишком неуклюже.

Впрочем, я на работе. И на работе естественно представиться всем в первый рабочий день.

Пожалуй, с этого и начну. Приняв решение, я направилась к посту медсестры.

Тем временем лампочка в потолке заходилась визгом от напряжения, то и дело моргая и ударяя по глазам ярким белым всплеском. Почему что ни дурдом, то вечно темные коридоры даже днем?

В сопровождении этого писка и моргания, пронзавшего, казалось, здание, а заодно и мою нервную систему насквозь, я стала приближаться к нише, в которой располагался пост, но, не дойдя метров десять, застыла, раскрыв глаза и не в силах произнести ни звука.

Медсестра была на месте и перебирала лекарства. В ярких синих нитриловых перчатках. С перчаток, с каждого пальца стекала алая кровь.

Не веря своим глазам, я замерла на месте. Мозг мгновенно отреагировал на увиденное и адреналин побежал по венам. Сердце затрепыхалось между ребрами. Мысли беспорядочно сменяли одна другую. От неверия до неверия.

Я присмотрелась получше. Кровь уже не капала. Но кончики пальцев все еще были алые. Точно, в крови! Может, она помогала спасать раненого? Нет, опровергла себя тут же, кровь свежая, а раненых в последние два часа не было.

Медсестра тем временем устало улыбнулась и, махнув окровавленными пальцами, позвала к себе.

Я оглянулась, прикидывая, где искать спасения от сумасшедшей, если эта улыбка превратится в безумный оскал. Наметив маршрут бегства, двинулась к посту. Медленно. Очень медленно. Но все равно казалось, что приближаюсь к ней слишком быстро.

Когда подошла вплотную на полуватных ногах, медсестра странно на меня посмотрела, продолжая перебирать лекарства. В синих нитриловых перчатках из дыр торчали ярко красные длиннющие акриловые ногти.

— Здравствуйте, — выдохнула я дрожащим голосом. — Вы меня чуть до инфаркта не довели, — решила не скрывать причину своего состояния.

Медсестра глянула на ногти и разразилась жалобами на недостаток средств индивидуальной защиты. А если голыми руками насыпать лекарства, то и заведующий премии лишит, и аллергия на эту химию пойдет.

Вот, самый подходящий момент спросить про моих первых пациентов и попросить их полные карты.

— Эти пациенты особые, — выдохнула медсестра. — Полные истории болезни хранятся у Яна Игнатьевича в кабинете. А здесь только данные за последнюю неделю, — она достала тонкие папки и протянула их мне.

Делать нечего, улов хоть и жидкий, но все равно заслуживает внимания. Еще большего внимания заслуживает Ян Игнатьевич, решила я про себя. Когда-нибудь обязательно прочту полные истории болезни этих пациентов, а заодно разгребу скелеты в шкафу у заведующего. То, что они у него есть, я, сама имеющая некоторое количество таких скелетов, не сомневалась.