Танец пустоты

Глава пятая Тяжкая женская доля

Как это ни странно, преодоление нескольких десятков шагов вернуло Ши толику былой уверенности. Никто не тыкал в Шеллу пальцами, никто не кричал: «Смотрите, Ши Шелам надумал пойти в лицедеи и прикинулся девицей!», никто не бросал в его сторону нехорошо оценивающих взглядов. Дабы окончательно придти в себя, Ши мимоходом увел кошель упитанной домохозяйки, слишком рьяно препиравшейся с молочницей.

В кошеле обнаружилась приятно позвякивающая россыпь «скотного двора», как в обиходе именовали мелкое серебро офирской чеканки, и с десяток медных туранских кафаров. Шелла немедля пустила добычу в ход: обзавелась дешевыми сандалиями, ибо удрала из «Павлина» босиком, купила парочку свернутых углом пирожков с требухой и кисть винограда.

Она шла, поплевывая косточками, и пыталась здраво рассудить: что могло произойти с Ши Шеламом нынешней ночью? Шелла тщательно перебрала все возможные предположения, не оставив без внимания даже кажущиеся лихорадочным бредом. Кто-то мог навести морок на Элату, из-за чего танцовщица напрочь забыла своего милого дружка Ши, воспринимая его как девчонку. Кто-то мог затуманить голову самому Ши и теперь он всерьез полагает, что стал женщиной, оставаясь тем, кем был всегда, то есть парнем. Либо – что самое неприятное! – Ши действительно превратился в девушку.

Вопрос: кому и зачем понадобилось так усложнять жизнь обычного уличного воришки? И каким способом можно проделать столь изощренный трюк? Заклинанием? Применение такого заклятия, если оно существует, должно стоить заказчику немалых денег. Ши представления не имел, способен ли кто-то из шадизарских колдунов на такую серьезную ворожбу. Здешние маги, за редкими исключениями, большей частью обычные мошенники и жулики, как и прочие обитатели Города Воров.

А самое главное – кто? Как относиться к перевоплощению: как к мести, жестокому розыгрышу или вообще случайности? Может, Ши просто оказался в неподходящее время в ненужном месте? Скажем, некая личность пыталась свести счеты с Элатой?

Как ни крути и ни прикидывай, легче не становилось. Одна надежда – дойти до спасительных стен «Норы». Вдруг по дороге морок развеется? Или друзья-приятели, поглядев на Ши, ехидно спросят: «С какой это радости ты, красавчик, вырядился в девчоночьи тряпки? Решил сойти за ночную курочку?» Позора, намеков и смешков будет – не оберешься!

Шадизару все равно, что выставлять на продажу. Смазливые мордочки и красивые тела – товар не менее обыденный, чем коровьи туши или кувшины с вином. Город переполняли блудливые девы: уличные и обитающие в веселых домах, промышлявшие при тавернах, банях и игорных заведениях. Их именовали «кошечками», «сумеречными фиалками», «волчицами», «бешеными кобылками», «черными овечками», «увядшими лилиями», «безрогими телочками» и еще тысячу и одним прозвищем. «Ночные курочки» кормились из той же кормушки, приторговывая своими ласками и порой вступая с девицами в смертельную вражду из-за богатенького клиента. Разница заключалась в одной мелочи – «цыплята» относились к мужскому полу.

Девицы, само собой, конкурентов не жаловали. Дело частенько доходило до драк с вырыванием волос, выцарапыванием глаз и разбиванием голов о мостовую. Потому «курочки» облюбовали для трудов праведных одну из уединенных городских площадей и предпочитали держаться стайкой. Прежнее название площади за давностью лет забылось, теперь она была известна как Птичник. Располагался Птичник по соседству со Скачущими Конями и «Золотым Павлином», иногда Ши заносило туда лихими ветрами: то удирал от погони, то наведывался пощипать кошельки любителей свеженькой курятины, то заглядывал в гости (воришка придерживался здравой мысли, что друзей и осведомителей необходимо иметь везде – в Городском Совете и среди размалеванных, жеманных «цыплят» Птичника. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь).

Шелла в мыслях не имела сворачивать и идти через Птичник (одинокая девчонка, имевшая вид непритязательной шлюшки, вполне могла схлопотать от мающихся похмельем и бездельем «курочек» подзатыльник или получить сгнившим яблоком в спину – дабы впредь не забредала в чужие владения), но тут в соседнем проулке мелькнул чей-то смутно узнаваемый силуэт. Девушка юркнула в подворотню, осторожно выглянула, присмотрелась. Высокий, крупный мужчина в неприметном зеленоватом плаще, капюшон низко надвинут, скрывая лицо, однако в походке и движениях кроется нечто знакомое. Где-то Шелла уже с ним сталкивалась, но где?

Неизвестный в плаще вел себя чрезвычайно странно. Поначалу он вроде бы целеустремленно направился к Птичнику, но, не дойдя до входа на площадь, столь же решительно свернул и остановился в арке какого-то зажиточного дома. Вскоре появился хмурый сторож и пригрозил спустить на незнакомца собак, если тот не уберется. Высокий перешел на другую сторону улицы и притаился за полуобрушившейся колонной, украшавшей угол дома, небезуспешно пытаясь слиться с ней.

На площади обозначилось некоторое оживление: из дверей маленькой таверны «Бык и кольцо» появилась парочка ранних пташек. Странные создания, издалека напоминавшие обычных гулящих девиц средней руки, о чем-то взахлеб щебетали, хихикали и передавали друг другу кулек с вишнями. Им повезло – довольно скоро на Птичник пожаловал старавшийся держаться в тени тип туранского обличья и явно купеческого сословия. Жестами подозвал «цыплят» к себе, о чем-то тихо заговорил, те кивнули и невозмутимо отправились вслед за покупателем, продолжая болтать и смеяться.

Поднадзорный Шеллы дернулся, мотнув головой, выбрался из своего закутка и сделал шаг к площади. Вдоль проулка загрохотала тележка продавца фруктов, незнакомец мгновенно скрылся в неглубокой стенной нише.

Обитатели Птичника один за другим появлялись на свет. Кто-то уходил бродить по окрестным улицам, кто-то оставался дожидаться случая на площади. Время от времени наведывались клиенты, уводя приглянувшихся «курочек» с собой или скрываясь за дверями «Быка и кольца». Шелла без труда вычислила местных «хозяек», распоряжавшихся на площади, мысленно отделив тех, кто командует и получает деньги, от тех, кто находится в подчинении. Знакомое распределение ролей – точно также охотятся на своих жертв уличные проститутки.

Знакомый незнакомец продолжал подпирать стены. Похоже, он пришел сюда впервые и никак не мог набраться духа, дабы приблизиться к коварному Птичнику. Шелла не знала, что делать – продолжать выслеживать или уйти? Какая ей разница, знает она этого человека или нет? Если знает, ей же выйдет хуже – никто не хочет, чтобы его застукали во время охоты на «цыплят». К тому же у Шеллы (то есть Ши!) полно собственных забот. Да, надо уходить. Что торчать здесь без толку?

За Шеллу решил случай. К колебавшемуся неизвестному в зеленоватом плаще приблизилась одна из «курочек» – юная белокурая особа в голубой разлетающейся тунике, позвякивающая сверкающими фальшивым золотом сережками, браслетами и ожерельями. Заговорила, хотя ей не ответили. Игриво положила узкую ладонь на сгиб руки незнакомца. Тот сделал движение, будто собирался резко оттолкнуть навязчивого «цыпленка». Парень в обличье девицы ловко увернулся, продолжая настаивать и пальчиком маня возможного клиента за собой. Человек в зеленом плаще огрызнулся, однако как-то неуверенно.

И тут Шелла неприлично открыла рот. Она узнала голос. Она еще надеялась, что ошиблась, но незнакомец обменялся с «курочкой» несколькими фразами, и последние сомнения растаяли утренним туманом.

Блондинка в голубом рассыпчато-звонко засмеялась и взяла узнанного Шеллой человека под руку. Он послушно поплелся за жизнерадостной «курочкой» – точно бык на заклание. Парочка миновала Птичник и направилась вверх по Лошадиной улице. «Цыпленок», видимо, имел неподалеку собственное пристанище, куда приглашал своих мимолетных знакомых. Они ушли.

Шелле пришлось злобно укусить себя за кончик языка, прогоняя тяжелое оцепенение, вроде того, что охватывает слишком долго пробывшего на солнце человека. Сорвавшись с места, она неуклюже побежала прочь от Птичника, к родному кварталу Нарикано.

Возле Каменного рынка Шелле пришла в голову одна догадка, от которой девушку, некогда являвшуюся Ши Шеламом, бросило в холод и жар одновременно. Остро захотелось присесть и выпить чего-нибудь прохладного. Шелла огляделась, увидела вывеску знакомой таверны, зашла и упала на свободную скамью. Ее колотила мелкая дрожь и она едва не выронила принесенную ей кружку белого шемского.

Потому неудивительно, что, когда ей на плечо легла чья-то тяжелая рука, Шелла подпрыгнула и взвизгнула, да так, что посетители за соседними столами оглянулись.

– Нет.

– Да брось ты! Тебе чего, деньги не нужны?

– Нужны. Но сейчас я тороплюсь.

– Значит, обернешься по-быстрому и побежишь дальше. Договорились?

– Я же сказала – нет, нет и нет! Отвали!

– Зря ты так, детка. Люди, можно сказать, к тебе со всей душой, а ты грубишь... Ладно, не хочешь по-хорошему, придется по-плохому. Не передумала?

Любой житель Шадизара не раз созерцал подобную ситуацию: двое-трое парней (из тех, что самоуверенно полагают себя крупной рыбой в мелком озерце) начинают упорно приставать к приглянувшейся им девице легкого поведения. Далее следует легкая перепалка, в которую окружающие не вмешиваются, с интересом заключая пари, кто одержит верх. Как правило, девица, посопротивлявшись для виду, сдается и удаляется вместе со своими новыми приятелями.

Видеть со стороны, как выяснилось, это одно. Оказаться же на месте помянутой девицы – совсем другое...

Ши слишком поздно сообразил, что громоздит ошибку на ошибку. Не стоило огрызаться, проще было для виду согласиться, выйти на улицу и там попытаться удрать. Для человека, с детства назубок изучившего закоулки и проходные дворы торгового квартала Сахиль, это не составило бы особой трудности. Вместо этого он имел глупость разозлить привязавшихся к Шелле типов.

Ухудшало дело то обстоятельство, что Ши неплохо знал эту мрачноватого вида парочку. Акчи Рохля когда-то проиграл воришке кругленькую сумму в двадцать туранских империалов, а Стиккин, неизвестно почему заработавший прозвище «Брешущий Пес», не раз наведывался в трактир «Уютная нора». Наведывался не просто так, посидеть за кружечкой Лорниного пива, но сопровождая своего грозного патрона.

Рохля и Брешущий Пес ходили в своре костоломов Кодо. Попытка договориться с этими людьми заранее обречена на провал. Тем более – принимая во внимание различные гадости, в запальчивости брякнутые Ши.

Остается одно: бежать. Бежать как можно быстрее.

– Значит, не передумала? – уточнил Акчи Рохля. Шелла упрямо мотнула головой. – Что ж, тогда пойдем, прогуляемся. Давай-давай, шевелись, красотка.

Он цепко сгреб упрямую девицу за ворот платья... вернее, попытался сгрести, ибо девчонка стремительно крутанулась на скамье и с размаху врезала обеими ногами Рохле по лодыжке. Громила качнулся, теряя равновесие, и оттого не успел уклониться от предельно точно запущенного ему в голову увесистого кувшина. В сосуде еще оставалось вино, радостно брызнувшее во все стороны вперемешку с черепками. Рохля шатнулся и грузно осел на пол.

Расправа чернявой девицы с Акчи вызвала в таверне одобряющий гомон и свист. Не дожидаясь, пока ее поймает опешивший Стиккин, Шелла птичкой взлетела на стол, сжалась в комок и прыгнула, надеясь на шальную удачу и целя ступней в голову противнику. Раздался треск рвущейся ткани (Ши забыл, что в узком платье особо не попрыгаешь), но маневр увенчался успехом: плетеная сандалия врезалась Брешущему Псу в лоб. Шелла-Ши тихо взвыла – показалось, что она пытается бить каменную стену. Однако Стиккин в замешательстве отступил, открывая ей путь к бегству, в таверне возникла суматоха и девушка беспрепятственно помчалась к выходу, перевернув по пути несколько скамей и опрокинув подвернувшиеся под руку тарелки и кувшины. Брешущий Пес бросился за ней, но поскользнулся на разлитом вине.

Она уже считала себя в безопасности, когда врезалась в кого-то огромного, загородившего весь дверной проем. Шелла метнулась вправо-влево, вспоминая, где тут черный ход, и тут ее схватили за руку, умелым движением вывернув кисть назад. Шелла завопила, брыкаясь и отбиваясь свободной левой рукой, но второй рывок, грозивший оставить ее с переломанным запястьем, вынудил девушку замереть неподвижно. Высказывать недовольство она могла только яростным шипением сквозь зубы.

– Что происходит? – спокойно осведомился человек, поймавший Шеллу. Рохля с помощью приятеля и зрителей поднялся на ноги, хрюкнул и разъяренным кабаном попер на оскорбившую его девчонку. – Акчи, угомонись. Нечего затевать драку из-за пустяка. Идем.

Тут Шелла догадалась повернуть голову и посмотреть, кто же, собственно, помешал ей сбежать. Увидев, сглотнула и невольно сжалась в комочек.

Кодо собственной персоной. Можно было догадаться: раз его верные прихвостни тут, значит, и хозяин обретается неподалеку.

– Эта маленькая дрянь... – возмущенно начал Рохля, когда все четверо вышли из полумрака таверны на залитый солнцем двор. Кодо по-прежнему мертвой хваткой удерживал притихшую девушку, мысленно проклинавшую весь мир и свой слишком длинный язык.

– Эта маленькая дрянь отчего-то не захотела согласиться на твое лестное предложение и уделить тебе немного внимания, – равнодушно завершил фразу Кодо. Похоже, его заботило нечто иное, чем выходки подчиненных. – Так? – Он легонько встряхнул Шеллу.

– Твои приятели могли быть чуточку повежливее, – буркнула девушка, поняв, что от судьбы не уйдешь. Если она продолжит упираться, ей сильно не поздоровится.

– Она согласна, – подвел итог Кодо и толкнул Шеллу к потиравшему голову Брешущему Псу. – Если она вам еще нужна, можете отвести ее домой. Предупреждаю – без воплей и увечий. И заплатите ей, я проверю. Эй, как тебя зовут?

– Шелла, – чуть запнувшись, назвалась девушка. – Шелла... из квартала Сахиль.

Но Кодо уже потерял к ней интерес и отвернулся.

Волочась между двумя громилами, каждый из которых превышал его ростом по крайней мере на голову, Ши с мрачным юмором на разные лады задавал себе один и тот же вопрос – любопытно, Шелла девственница или нет? И как только его угораздило влипнуть в эдакую передрягу? Тысячу раз права умница Феруза, говорившая: «Тебе, мой друг, нет необходимости разыскивать неприятности. Они сами бегут за тобой, точно верные собаки».

Полбеды, что Шелла оказалась-таки девицей. Вторая половина состояла в том, что Рохля и Брешущий Пес решили отыграться за нанесенный упрямой девчонкой ущерб и сделали широкий жест – кликнули своих друзей. Шелла не могла сказать точно, сколько их было, но чувствовала она себя после состоявшихся «близких знакомств» отвратительно. Хотелось немедленно умереть, но сперва отомстить. Желательно отмстить со вкусом и размахом.

Все ушли. Она валялась поперек низкой широкой кровати, боролась с очередным приступом дурноты и злилась. От злости меньше чувствовалась боль. Ши доставалось и раньше – в уличных и трактирных драках, от городских стражников, от наставников в воровском искусстве и от конкурентов – однако он представления не имел, что в человеческом теле есть столько болезненных мест...

Припомнив кое-что из недавно пережитого, Шелла, постанывая, доползла до края постели и свесилась вниз, уверенная, что ее сейчас вырвет. К счастью, обошлось долгим приступом кашля.

Какая-то добрая душа оставила в пределах досягаемости вместительный медный кувшин. Шелла дотянулась до него, ухватила за узкое горлышко, подтащила ближе. Внутри плескалась вода – теплая и противная на вкус. Девушка смогла заставить себя выпить только один глоток, остальным с горем пополам вымылась, мечтая об огромном бассейне, выложенном зеленоватыми плитками малахита и наполненным чистейшей родниковой водой.

Со второй попытки она смогла встать. Ноги дрожали и гнулись в коленях, голова кружилась.

«Успокойся. Возьми себя в руки. Тысячи женщин ежедневно проделывают вещи куда хуже, и живут припеваючи. Ты легко отделалась. Хватай вещи и убирайся поскорее, пока о тебе не вспомнили».

Аккуратно свернутое платье отыскалось на скамье. Поверх лежал холщовый кошелек, украшенный дешевенькими самоцветами. Шелла заглянула внутрь, с тихим удивлением полюбовалась на тусклый блеск золотых монет. Кажется, ее старания и мучения оценили довольно высоко. Может, бросить воровство, податься в девочки для удовольствий?

Держась за стену и пошатываясь, Шелла боязливо выглянула в коридор. Она находилась в каком-то большом и запутанном доме («В гостях у Назирхата уль-Вади», – робко подсказала память). Акчи и Стиккин тащили ее вверх по ступенькам. Значит, она на втором этаже. Куда идти, налево или направо?

Поразмыслив, она свернула налево. Миновала две или три запертые двери. Выглянула в узкое окно, увидев под собой крохотный ухоженный садик с фонтаном, обнесенный высокой глинобитной стеной. Толкнулась в очередную дверь, та неожиданно подалась и распахнулась.

За ней начиналась освещенная тусклыми масляными лампами узкая спиральная лестница – один из многочисленных черных ходов, традиционно пронизывающих шадизарские дома, словно лазы жуков-точильщиков, изгрызших трухлявое бревно.

Девушка покрепче ухватилась за медную полосу поручня и начала спускаться. Одолела пролет из десяти ступенек, остановилась передохнуть и краем уха уловила доносившиеся из-за стены голоса. Отдельные слова не различались, только невнятное бормотание.

Шелла знала, что ей нужно удирать. Вместе с тем ей нестерпимо хотелось знать, о чем идет разговор. Может, там громилы Кодо дуются в кости и обмениваются сплетнями, а может...

Она закрутила головой, пытаясь определить, откуда именно исходит звук. На черных лестницах всегда устраиваются отдушины, слуховые трубки и дырочки для подсматривания. Если такие полезные мелочи имеются в скромном трактире Лорны, то здесь стены наверняка просто начинены ими. Нужно только догадаться, где искать. Скажем, почему эта лампа висит чуть кривовато, а тот кирпич слегка выделяется среди своих красноватых собратьев?

Шелла осторожно поправила лампу. Вздрогнул в застоявшемся воздухе язычок оранжевого пламени. Где-то приглушенно скрипнуло, приметный кирпич бесшумно провернулся вокруг своей оси, открывая спрятанный за ним глазок.

– Ага, – девушка мгновенно позабыла о своих горестях. Она встала на цыпочки и нетерпеливо заглянула в отверстие. С другой стороны оно, должно быть, маскировалось под алебастровую розетку или какое-нибудь настенное украшение, расположенное чуть выше человеческого роста.

Перед ней возникла часть богато обставленной комнаты, а голоса зазвучали намного отчетливее. Она легко опознала одного из собеседников, сидевшего чуть левее и спиной к ней – вошедшую в уличные байки расшитую плоскую шапочку почтенного Назирхата уль-Вади не спутаешь ни с чем. Вдобавок Шелле (вернее, Ши) была знакома его манера разговора и привычка снисходительно растягивать фразы, переплетая их рассеянными междометиями вроде «ну-у...» или «мнэ-э...».

Гостя уль-Вади, сидевшего лицом к наблюдательному глазку, Шелла видела первый раз в жизни и слегка удивилась – люди такого обличья редко ходили одними дорогами с Назирхатом и подобными ему личностями. Уроженцы Полуденного Побережья вообще не часто заглядывали в Замору, а этот тип, вне всякого сомнения, происходил именно оттуда и относился к людям, с рождения привыкшим отдавать приказы. Каким-то шестым чувством Шелла понимала: странный гость Назирхата не пытается выдать себя за знатного господина, но является таковым по праву крови. Хотелось бы знать, ради чего явилась в Шадизар эта редкая черная птица? «Черная», ибо незнакомец предпочитал в одежде темные цвета. Его внешность напомнила Шелле виденного как-то на Блошином рынке морского орла с берегов Вилайета – крючконосый, нахохленный, мрачный и очень опасный. Когда он бросил случайный взгляд в сторону незримого соглядатая, девушка разглядела злые каре-желтоватые глаза и поежилась.

Прислушавшись, она узнала имя незнакомца. Дон Кебрадо. Иногда Назирхат почтительно именовал визитера «вашей светлостью Ларгоньо». Шелла имела весьма смутные представления о законах титулования, однако уверенно предположила, что «его светлость» занимает не самое низкое место на крутой лестнице благородных сословий, и окончательно впала в недоумение. Какая связь между старшиной квартала в отдаленном заморийском городе и надменным выходцем с Побережья Закатного Океана?

Говорили о пустяках. Уль-Вади заливался соловьем, гость нервничал, отмалчивался и пил (до Шеллы доносилось бульканье льющегося вина и звяканье опускаемого на стол кувшина). Оба, похоже, коротали время в ожидании каких-то новостей.

Их терпение вскоре вознаградилось.

Вдалеке приглушенно брякнул колокольчик. Явился кто-то из доверенных лиц Назирхата, оставшийся вне поля зрения девушки, приблизился к хозяину и что-то зашептал на ухо – почтительно и быстро. Уль-Вади дважды кивнул, посланец на цыпочках удалился.

– Вот теперь, смею заверить вашу светлость, все окончательно готово, слажено и расставлено по местам, – сообщил Назирхат. – Через три дня мое сердце омрачится скорбью, ибо вы обретете свою утраченную фамильную драгоценность, покинете мое скромное жилище (Шелла ехидно фыркнула) и наш убогий городишко (тут девушка рьяно закивала, соглашаясь)...

– Если все готово, зачем нужно тянуть еще три дня? – недовольно осведомился человек, называемый доном Кебрадо. Говорил он с непривычным Шелле акцентом, комкая окончания и точно выплевывая звонкие согласные.

– Потому, что есть обстоятельства, с существованием которых приходится мириться, и вещи, происходящие только в назначенный срок, – терпеливо и туманно растолковал уль-Вади. – Я безмерно уважаю желания вашей светлости, но я вынужден дорожить жизнями никчемных бездельников, ходящих под моей рукой. Если можно было бы совершить назначенное сегодня, я бы так и сказал: «Дети мои, начинаем и долой промедления, ибо его светлость торопится!..»

Кебрадо скривился. Видимо, разглагольствования господина Назирхата уже встали ему костью поперек горла. Уль-Вади, не обращая внимания на недовольство собеседника, продолжал:

– Вы сами должны понимать, что казна городского Совета не идет ни в какое сравнение с запертым на пару ржавых замков сундуком престарелой тетушки Байданы. Это – единственная крепость нашего городка, по праву считающаяся неприступной. Вы пожелали нанять лучших людей? Прекрасно, я разыскал их и озаботился их участием в грядущем предприятии. Однако... (Шелла будто наяву увидела, как уль-Вади разочарованно щелкает пальцами) любые сборы требуют времени и, само собой, денег. Вдобавок вы непременно хотите видеть среди прочих мастеров своего дела определенную личность... Не имею в виду ничего дурного, просто хочу заметить, что мои грубые и простодушные мальчики, не колеблясь, признали бы в замыслах вашей светлости обычнейшее сведение счетов.

– Это никого не касается! – рыкнул дон Кебрадо.

– Не касается, – обманчиво-добродушно согласился старшина квартала Нарикано. – Но, если просочится хотя бы призрак слуха о моей причастности к странному и внезапному исчезновению взломщика Аластора, которого некоторые полагают едва ли не символом города... Такие сплетни, знаете ли, отнюдь не способствуют укреплению репутации и приобретению друзей.

За стеной Шелла едва успела подавить изумленный вскрик. Значит, Назирхат собирает шайку для налета на городскую казну? А там, как известно кое-кому из посвященных, за семью печатями и десятью дверями доселе пребывают сокровища, изъятые у вороватых гномов Чамгана... И Назирхату обязательно нужно, чтобы в деле участвовал Аластор, ибо заезжая шишка имеет какой-то серьезный зуб на их беспечного приятеля...

– Мама дорогая, – пробормотала Шелла и попятилась от отверстия в стене, точно увидела выползающую из глазка ядовитую змею. – Из огня да в полымя... Что же творится-то в нашем тихом городке?

Не додумав, она заковыляла вниз и снова замерла, настороженно вслушиваясь в звуки большого дома.

Сверху, пока еще невидимый из-за изгибов спиральной лестницы, спускался человек. Грузный и, судя по звукам, старавшийся ступать как можно тише. Еще один любитель подслушивать чужие разговоры или подручный Назирхата?

Какая разница?! Надо сматываться!

Девушка торопливо поскакала вниз, приказав себе забыть о синяках, болящих ногах и тошноте. Она надеялась, что неизвестный скроется в какой-нибудь из выходящих на лестницу дверей, однако тот упорно шел вслед за ней. Неужели услышал? Или тоже хочет уйти незамеченным?

Лестница уткнулась в обшитую железом дверцу. Шелла едва не взвыла от досады, когда поняла, что дверь не открывается, но спустя миг облегченно перевела дух – ей преграждал путь всего лишь задвинутый засов. Аккуратно вытащить его из пазов, приоткрыть створку, убедиться, что поблизости никого нет

– Стой! Ты что здесь делаешь?

Шелла бросила один-единственный взгляд через плечо, убедительно доказавший, что сегодня не ее день и она не в чести у покровителя крадущих, подслушивающих и вынюхивающих. Нарочно не придумаешь – по лестнице за ней, оказывается, шел не кто иной, как Кодо. С того времени, как они виделись (то есть с утра) настроение Ночного Кошмара стало еще хуже.

Девушка не стала задерживаться для выяснения отношений, а опрометью рванула по усыпанной мелким коричневатым песком дорожке внутреннего садика. Уже на бегу она смекнула, что перебраться через утыканную железными остриями стену не сможет (разве что срочно отрастить крылья и научиться летать). Значит, надо пробираться к ведущим на улицу воротам. Для этого требуется обогнуть сад и повернуть во-он под ту низкую арку. Тогда она окажется в обширном дворе, где в любой час дня и ночи полно скучающих дармоедов из числа преданных собачек Назирхата.

Славный выдался денек, ничего не скажешь...

– Ловите девку! – громогласно взывал отстававший шагов на пять Кодо. – Эй, обормоты, хватайте ее!

Беглянка неожиданно повернула и сиганула через нежно журчащий фонтан. Кости протестующе взвыли. Кодо не удалось повторить ее воздушный полет – до Шеллы донесся громкий плеск, сопровождаемый красочным фейерверком ругательств. Из-за кустов вынырнул охранник – девушка удачно проскочила у него под рукой, на последнем издыхании пробежала под аркой и влетела во двор.

Ей незаслуженно повезло. Внушительного вида ворота стояли открытыми, в них медленно вползала тяжело груженая повозка, а из сторожей присутствовало от силы десяток человек, всецело занятых перебранкой с возчиком. Помня, что главное при побеге – не останавливаться, Шелла с разбегу ввинтилась в крохотный зазор между опорой ворот и бортом повозки, безжалостно обдираясь о камни и щепки, прорвалась наружу и порысила вниз по улице.

Раздавшиеся позади громкие разноголосые вопли, должно быть, означали, что Кодо выбрался из фонтана и погоня неизбежна.

Держалась она только на упрямстве и мысли о том, что с ней произойдет, если развеселым ребяткам Кодо удастся ее схватить. Неважно, слышала она что-нибудь или нет, утащила из владений Назирхата какую-нибудь ценную безделушку или нет. Она убегала – ее ловили. Таков неизбежный и вечный порядок вещей в славном городе Шадизаре.

Часть преследователей упустила Шеллу в паутине переулков возле Каменного рынка. Остальные – человек пять или шесть – оказались упрямыми и знающими головоломный лабиринт проходов между лавками и складами не хуже нее. Вдобавок девушка задыхалась и едва не падала. Она пыталась затаиться, взобраться на крышу, прыгнуть в едущую мимо повозку или юркнуть в какой-нибудь незаметный проулок, но ей не давали остановиться. Вскоре она догадалась, что ее гонят к тупику подле кожевенных лавок. Там – свалка выброшенных шкур, злые, плешивые бродячие собаки и облака жужжащих мух. Оттуда не выбраться. Остается только задрать лапки вверх и сказать «Ваша взяла»...

Да никогда в жизни!

Последним усилием Шелла вскарабкалась на жиденький заборчик из неструганных жердей, перевалилась на другую сторону, едва не плюхнувшись в навозную кучу, и, хромая, побежала к близкой желтовато-оранжевой громаде Каменного Рынка. Если она сумеет добраться туда, то остается шанс скрыться среди тысячи лавок и лавчонок, раствориться в многоликой толпе и обмануть погоню.

Какое-то мгновение ей казалось, что она спасена. Погоня отстала, впереди виднелась одна из торговых улиц, ведущих к рынку, а на ней – желанное столпотворение. Затем Шелла заметила торчащего на углу верзилу, настороженно озирающего подходы к улице, признала в нем охранника из дома Назирхата уль-Вади и едва не расплакалась. Она больше не могла убегать, но твердо знала – сдаваться нельзя и заметалась в поисках пути к спасению.

– Помоги же мне! – этот безмолвный крик души девушка обратила к украшавшему вывеску расположенной по соседству хлебной лавки знакомому символу: пять ключей на кольце и голова ухмыляющегося бычка. Бел – божество не только воров, но и торговцев, потому купцы частенько цепляли изображение его талисманов над входом в дом. – Пропадаю! Как есть пропадаю!

Она бросила быстрый взгляд по сторонам – далеко ли погоня? – и оторопело застыла.

Шагах в десяти от нее, под навесом оружейной лавки преспокойно стояли, перебирая разложенные кинжалы и обсуждая их недостатки, Аластор, Медвежонок и незнакомая девица. Как Шелла не заметила их раньше – уму непостижимо.

– Боги есть, – заплетающимся языком пробормотала Шелла. – С меня десять империалов в храм на Кривоколенном. И кладу столько же... нет, в три... в пять раз больше сверху, если мне вернут нормальный облик... Альс! Альс, спаси меня!

Она птицей пролетела через улицу и, споткнувшись, растянулась как раз под ногами у приятелей. Караульный на перекрестке заметил ее и целеустремленно направился к лавке, жизнерадостно помахивая рукой возникшим из переулка остальным участникам погони. Шелла отстраненно пересчитала их, глядя снизу вверх (три человека), и ощутила сильнейшее желание упасть в обморок.

– Разве мы знакомы? – взломщик наклонился, удивленно-вопросительно смотря на растрепанную черноволосую девчонку в драном платье, свалившуюся на него почти что с неба. – Милочка, ты кто такая и что хотят от тебя эти симпатичные ребята? Малыш, – добавил он вполголоса, – будь добр, не устраивай драку прежде времени.

Просьба оказалась к месту – мальчишка-варвар, вроде бы только что стоявший спокойно, подобрался, исподлобья настороженно изучая приближающуюся компанию. Незнакомка тихонько ойкнула и незаметно позаимствовала с прилавка короткий нож. Торговец на всякий случай тоже потянулся за оружием.

– Я не... – с трудом выговорила Шелла. – Я... В общем, я – Ши. Не спрашивай, что случилось, я сам не понимаю. Это – люди Назирахата. Не отдавай меня им, а то мне конец! Альс, я действительно не девчонка! Я Ши!

На сидевшую в пыли и тихо подвывающую Шеллу уставились три пары донельзя изумленных зрачков: агатово-черные, принадлежавшие Аластору, светло-синие – Малыша, фиолетовые – неизвестной девицы.

– Врет? – кратко осведомился Конан. Шелла отчетливо поняла, что нужно немедля доказать свои слова чем-то, что известно только компании из «Уютной норы». Иначе...

– Золотой жезл с аметистом, – на одном дыхании выпалила девушка. – Кто его оживил? Что началось потом? Нужник, синие скорпионы в зеленую полоску, говорящая молельня из черного камня! Зеркальце в оправе из кораллов – кому ты его подарил? – она лихорадочно соображала, припоминая: – Сапог на подушке третьего дня, неужели не помнишь?

– Погоди тарахтеть, – Аластор двумя пальцами подцепил Шеллу за подбородок, заставив поднять голову и посмотреть себе в глаза. На краткий удар сердца ей почудилось, будто она падает в озеро непроглядно-черной воды, затем Альс отпустил ее и растерянно присвистнул: – Малыш, мы наблюдаем дивную вещь, именуемую мудрым словом «парадокс». Внешне сия особа – непорочная девушка, но внутри нее, провалиться мне на этом месте, пребывает наш общий знакомый Ши Шелам!

– Такого не может быть, – робко заметила незнакомка.

– Диери, давно пора запомнить – в этом спятившем городке бывает и не такое, – хмыкнул внезапно развеселившийся Аластор и протянул Шелле руку, помогая встать: – Ши, какому колдуну ты умудрился наступить на хвост? И при чем тут Назирхатовы сорвиголовы?

Четверо преследователей неспешным шагом добрались до оружейной лавки. Шелла сглотнула и укрылась за спиной Конана.

– Привет-привет, – невозмутимо обратился к мрачной компании Аластор. – За кем гоняемся? Случаем не за такой тощенькой нахальной девчонкой? Она прячется позади моего приятеля. Предупреждаю заранее: у него оч-чень скверный характер. Он почему-то терпеть не может, когда обижают женщин. Наверное, в силу пресловутых варварских традиций. Эта красотка у вас что-то увела?

Шелла сомневалась, что громилы поняли хотя бы одно слово из трех, произнесенных Аластором, но зато они неплохо знали самого взломщика и то обстоятельство, что связываться с ним опасно. Вдобавок рядом торчал Малыш, также производивший впечатление серьезного противника.

– Кодо велел ее поймать и привести обратно, – изрек один из загонщиков.

– И вы очень старались, но вот досада – девчонка забежала в Сахиль и спряталась в какой-то крысиной норе, – подхватил взломщик. – Ведь так?

– Ну... Кодо, если узнает, всыплет всем...

– Если узнает, – Аластор сделал ударение на «если». – Только как он сможет узнать, раз его не поставят в известность? – в его ладони как по волшебству возник новенький серебряный дебен. Ладонь сжалась, открылась – к монете присоединилась ее товарка, затем еще одна и еще... – Значит, девчонка скрылась?

– В случае чего будешь разбираться с Кодо сам, – решил предводитель. Серебро перешло из рук в руки. Шелла, не веря своему счастью, медленно перевела дух и обессилено привалилась к шершавому прилавку.

– Наконец-то выяснилась твоя истинная цена, моя прелесть: ровно восемь шемских дебенов, – как ни в чем не бывало сообщил Аластор и хихикнул. – Вернешь при случае. Да, в суматохе я забыл вас познакомить. Диери Эйтола.

Незнакомка чинно (хотя не без плохо скрываемого удивления) кивнула. Теперь Шелла смогла толком ее разглядеть: остренькое смышленое лицо, падающие на плечи гладкие, подстриженные в виде шлема волосы бронзового цвета, искусно удлиненные с помощью кхитайской туши глазки редкого оттенка цветущих ирисов, лиловая туника, перехваченная в талии золотой цепочкой... Погодите, никак она и есть загадочная подружка Малыша? Это несправедливо! Почему какому-то деревенщине, не умеющему толком двух слов связать, достаются самые лакомые кусочки?!

– Еще вчера я бы сказал – Диери, перед тобой мой хороший знакомый Ши Шелам, – вовсю резвился Аластор. – Но сегодня, видно, жизнь круто переменилась. Ты теперь кто, дружок?

– Шелла, – обреченно представился Ши. – Пойдемте домой, а? Нет у меня больше сил шарахаться от каждой тени.

Спутница Конана оказалась сообразительной не только на вид. Любопытство сгрызало ее яростнее хорька, закусывающего свежезадушенной курицей, и все же Диери сумела обуздать свои чувства. На следующем же перекрестке она остановилась:

– Надо полагать, сейчас начнется обмен добытыми секретами? Чего не знаешь, того не выдашь, посему разрешите вас покинуть. Рассыпаться в извинениях необязательно – я знаю правила здешней игры. Спасибо за компанию. Надеюсь, завтра увидимся? – последняя фраза предназначалась одному только Малышу и сопровождалась улыбкой, способной растопить тысячелетний ледник, отвлечь закоснелого праведника от молитвы или заставить нелюдимого мальчишку из варварского народа смутиться и забормотать что-то невнятное.

Шелла не сумела как следует насладиться этой редкой сценой: Аластор, кивнув Диери на прощание, молча сгреб Шеллу за плечо и оттащил подальше от расстававшейся парочки. Конан вскоре нагнал их. Ему удалось сохранить привычное, сдержанно-настороженное выражение физиономии, однако кончики ушей отчетливо наливались багровым. Прощание с очаровательной Диери, надо полагать, вышло не слишком церемонным.

– Где ты ее отыскал? – в Шелле незамедлительно воскрес Ши с его стремлением узнавать все о своих друзьях и знакомых. – Кто она такая? Учти, я тоже хочу с ней познакомиться! Незачем столь хорошенькой крошке тратить лучшие годы на возню с такой вечно хмурой орясиной, как ты! Открой тайну – как ты принудил ее выдерживать твое общество?

– Дорогуша, – ядовито-ласково вмешался Аластор, перебив разглагольствования Ши-Шеллы, – нам будет куда интереснее послушать про твои похождения. Например, почему за тобой гоняются бойкие мальчики уль-Вади? Отчего ты выглядишь так, будто пыталась отбиваться от своры бешеных псов? Подозреваю, в образе милой девушки тебе пришлось пережить самые яркие моменты в твоей краткой жизни? А, Шелла? Поделись новыми впечатлениями с верными друзьями!

Конан, на удивление быстро смекнувший, что к чему, смерил Шеллу откровенно презрительным взглядом и изрек, как припечатал:

– Муж женовидный стоит презрения.

– На себя посмотри!.. – взвилась оскорбленная Шелла. – Медвежуть волосатая!

– Тихо, тихо, – Аластору пришлось снова ловить девушку в охапку. – Вы еще подеритесь...

– Пусть он не обзывается! – потребовала Шелла.

– Малыш, между прочим, сказал истинную правду, – вполголоса заметил Аластор. – Так кому ты перебежал дорожку? Вернее, перебежала?

– Да не знаю я, – Шелле внезапно расхотелось кричать и ссориться. Спрятавшееся было отчаяние радостно высунуло склизкую морду из потаенного уголка в душе и глумливо ухмыльнулось. Шелла мысленно влепила ему между глаз увесистым мешком с камнями. Отчаяние увернулось и юркнуло в свое убежище. – Альс, погоди про меня! Скажи, ты никогда не встречал человека по имени Кебрадо? Он наверняка с Полуденного Побережья. Его еще называют Ларгоньо, причем всегда добавляют обращение «ваша светлость».

– Дон Кебрадо Эльдире лос Уракка, граф Ларгоньо, родом из Зингары. Обладатель громкой родословной постарше королевской, владелец парочки внушительного размера поместий, крупной доли в доходах процветающего торгового дома «Офирский венец», и прочая, и прочая... – после краткого раздумья озадаченно произнес Аластор и нахмурился. – Полностью имя звучит вот так. Да, я его знаю. Его светлость давно числит меня среди избранных личных врагов... Признаться, для этого имеются веские причины. При чем здесь?..

– Он в городе, – отчетливо произнесла Шелла, стараясь ничего не забыть и не перепутать. – Живет у Назирхата уль-Вади. По его настоянию Назирхат собирает умельцев и намерен через два или три дня почистить городскую казну. Вдобавок благороднейший дон желает, чтобы в компанию обязательно входил ты. Похоже, он здорово на тебя разозлился. Сам догадаешься, почему. Еще его светлость хочет возвратить какое-то украденное сокровище, которое тоже спрятано в здании казны. Я был... была в доме Назирхата и случайно услышала его разговор с этим самым Кебрадо. Меня заметил Кодо, который, по-моему, тоже тайком запихивал ухо под дверь, и натравил своих головорубов. Остальное вы видели.

– Полагаю, сокровище, о котором шла речь – часть добычи гнома Альбриха и его лихих дружков, – поначалу Аластор казался изрядно удивленным, затем стал чрезвычайно задумчивым и даже зашагал медленнее. – Вот в чем дело...

Шелла с Конаном переглянулись, безмолвно заключили временное перемирие и стали нетерпеливо ждать объяснений.

– Городская казна сейчас полна под завязку, – наконец заговорил взломщик. – Не сегодня-завтра Совет должен начать отправлять караваны в Немедию, Туран, Офир, Хорайю и прочие страны, которые либо считают Замору своей провинцией и требуют выплаты налогов, либо ждут расплаты с долгами. Если Назирхату удастся проделать задуманный трюк, опустошив кубышку, это будет попахивать отлично выполненной кражей сфинкса...

– Неужели? – охнула Шелла, зажмурившись и попытавшись сосчитать, какая же сумма окажется в кармане предприимчивого уль-Вади. «Сфинкс» равен тысяче талантов, в таланте, громадном золотом слитке с клеймом офирского королевского казначейства, насчитывается сто полновесных золотых денариев, за один денарий по нынешним временам менялы дают два туранских империала...

Безнадежно запутавшись и ослепнув от сияния золота, Шелла предположила:

– Тогда месьор Назирхат может смело удаляться из нашего городка. Скажем, в Аграпур, ко двору владыки Илдиза. Или на Полуденное Побережье. Или в тот же Офир.

– А вокруг оставшегося пустым теплого места немедля вспыхнет грызня, – блеснул умением делать выводы Малыш.

– Отголоски которой прокатятся по всему Шадизару, – девушка наподдала валявшийся на дороге камешек. – Как-то мне не верится, что милейшему уль-Вади позволят запросто покинуть родные края. Нас всех ждут плохие дни, помяните мое слово...

– Вот что я вам скажу, мальчики и девочки, – Аластор озабоченно поскреб горбатую переносицу. – Три дня назад в «Нору» приходил Кодо, интересовался, не занят ли я чем-нибудь на ближайшую седмицу. Надо полагать, хотел пригласить меня к общему веселью возле казны. Я не собираюсь отказываться. Ши, мы с тобой непременно придем. Поглядим, чья сторона возьмет верх.

– И как, скажи на милость, я смогу пойти в таком виде? – Шелла выразительно провела ладонями по бедрам, одергивая потрепанную тунику.

– Это другой вопрос, – троица поднималась по рассохшимся ступенькам Старой Лестницы. – Похоже, мы имеем дело с очень сильным и редким колдовством. Кто-то здорово тебя невзлюбил. Нужно просто догадаться, кто именно – и за что.

– Но я никому ничего не сделала! – искренне возопила девушка. – Говорю же – вечером заснул у Элаты, все было в порядке, утром проснулся – вот...

– Бедная Элата, – посочувствовал Аластор. – Она, как я понял, вообще забыла, что знакома с типом по имени Ши Шелам?

– Но ты-то меня узнал! – напомнила Шелла.

– Я – другое дело, – покачал головой взломщик. – В этом облике тебя могла бы признать Феруза... больше никто. Честно говоря, я представления не имею, как превратить тебя обратно.

– Обрадовал, – буркнула девушка.

Сломанные три дня назад ворота «Уютной норы» так и стояли прислоненными к забору. На месте разрушенного фонтана Лорна надумала соорудить колодец, но приглашенные мастеровые пока возвели только основу для сруба, выкопали яму глубиной в пять-шесть локтей, вытоптали мирно росший бурьян и учинили во дворе изрядный разгром.

В трактире царили обычные для самого жаркого времени дня тишина и безлюдье. Возле никогда не разжигаемого камина сидела, странно опустив голову и сцепив перед собой руки, Лорна.

Рядом стояла Феруза, которая, завидев входящих в таверну посетителей, сначала крикнула: «Закрыто!», потом, приглядевшись и узнав своих, заспешила к ним навстречу.

– Что-то стряслось, – ни к кому не обращаясь, тихо произнес Малыш.

Спустя миг Феруза схватила его и Аластора за руки, оттащила к стойке и торопливо проговорила:

– Альс, у нас беда... Что за девочку вы привели? Если погадать, то мне некогда. Пусть зайдет вечером.

– Это не девочка, это Ши, – невозмутимо поправил Аластор. Феруза изумленно вытаращилась на Шеллу. – Что у вас произошло?

– Лорна говорит – сегодня утром пропал Джай, а Райгарх сошел с ума, – слегка запнувшись, доложила туранка. Аластор присвистнул, Шелла, вспомнив свои догадки, внутренне похолодела, Конан промолчал и, верный своей натуре, направился к Лорне – выяснять подробности у очевидца и свидетеля.