Виндера. Танец медных королей

Глава 1. Игра в «День-ночь»

Нога снова болела. Поджившая в иллюзорном мире, в реальном она осталась в том же состоянии, в каком была, когда Рина вошла в Ветродуй. Поэтому третий виток истории начался с напоминания о том, что все не задалось с самого начала. Это было так горько, что Рина ничего толком не видела из-за слез. Пейзаж перед глазами расплывался, и от страха оборвалось дыхание, когда в нее с разбегу ударилось что-то рыжее и тоже ревущее. Вместе с ударом слезы пролились на щеки, зрение прояснилось, и Рина увидела вихрастую макушку цвета куркумы. Точнее, сразу две макушки. Волосы на голове брата вихрились в двух местах, как у папы, отчего причесать и уложить их было той еще морокой.

– Ри-и-ина, – выл Альберт, вцепившись в нее и захлебываясь от рыданий, как пятилетний малыш, потерявший родителей в толпе.

Рина так и застыла, даже не обняв его в ответ. Слишком внезапно все произошло. Слишком нереальным казалось. Вокруг было все то же скальное плато, все те же поля вдалеке, только чуть более ранний вечер. Закатное солнце сделало волосы брата золотыми, словно он вместе с Риной только что вынырнул из иллюзии и забрал ее часть с собой.

– Альберт! – наконец-то осознала Рина и тоже вцепилась в него. Потом оторвала от себя, чтобы осмотреть. – Ты цел?! Все хорошо?

– Я це-е-ел, – кое-как выговорил Альберт, глядя на нее помидорным лицом, которого Рина давненько не видела, потому что как раз из-за него Альберт еще лет в семь научился не плакать при других. От слез его щеки в первые же секунды покрывались алыми пятнами, а если рыдания затягивались, брат пунцовел до самой шеи, и Рина его за это поддразнивала. В последний раз такое лицо у Альберта было, когда умер дедушка Макар, но и тогда Рина увидела уже последствия, а не сами слезы.

– А вот ты что-то не очень… – Он тоже оглядел Рину, и краска мгновенно схлынула с его щек. – У тебя кровь! И вся одежда порванная! Это они сделали, да? Эти чудища из пещеры? Или принц Аскар?! А как ты выбралась из Ветродуя?!

– Я в порядке, – успокоила его Рина. – Все хорошо. Про Ветродуй – это долгая история. Лучше расскажи, как ты сюда попал? Родители с тобой?

Предположить, что они тоже стали людьми, было бы безумием, но сам этот миг казался Рине настолько безумным, что она готова была поверить в еще одно чудо. Однако светло-карие глаза Альберта от этого вопроса словно остекленели, а губы мелко задрожали. Он перестал моргать, и Рина увидела, как на его щеках снова проступают красные пятна.

– Что случилось? – Язык еле ворочался во рту от нервного напряжения.

И словно этот вопрос отпер внутренний засов, сдерживавший слезы, Альберт зарыдал с новой силой. Он пытался выдавить из себя объяснение, но получались только невнятные звуки.

– Ну-ка приди в себя! – строго сказала Рина, встряхнув брата. – Объясни, что произошло!

Это подействовало. Альберт немного успокоился, но говорить ему все еще было трудно – мешали всхлипы.

– П-прости… – наконец выдавил он. – Прости… Эти чудища… И я… испугался… И уронил… Я… я случайно… Я не… не хотел! Но ремешок был порван, я не мог надеть их на руку!

Брат обессилено сел на корточки и зарыдал себе в колени.

– Эти штуки… Ты про «Собирашек»? – Рина сама испугалась своего ледяного тона. – Ты уронил часы, и их подобрали Собирашки?

– Что такое Собирашки? – спросил Альберт, подняв голову. – Я про тех гигантских червяков на нижнем этаже. Они сначала были под скалой в кустах, а потом залезли внутрь. Я встретил их там, – указал он себе за спину. – Там, где выломанная дверь и лифт-клетка. Меня туда привело твое письмо, там каменный мостик, и с него есть выход в коридор, а в нем разные комнаты, что-то вроде старых складов. Я нашел внутри одежду и немного еды и поспал, а утром, когда рассвело, решил опять пойти к Ветродую и позвать тебя, но услышал какой-то шум внизу, нагнулся посмотреть, а там эти штуки! Они увидели меня и полезли наверх сначала по стене, а потом по этому лифту, но он уже был сломанный, и там тросы оборвались от их тяжести. Лифт упал вместе с ними, а я убежал и спрятался в кустах. Думал, они меня найдут и убьют, но они подошли к Ветродую и как будто чего-то испугались, и все попадали со скалы. А потом опять пробрались на нижний этаж и с тех пор так и ползают там и громыхают. И я, когда они полезли наверх в первый раз, испугался и выронил часы… Там ремешок был порван…

Силы покинули Рину вместе с выдохом, и она села рядом с Альбертом, но не на корточки, а прямо на короткую выгоревшую траву под собой. В эту минуту в ней бушевало столько эмоций, что она ничего не могла сказать, словно боялась, что Альберта затопит ими, стоит ей открыть рот.

Она была вне себя от ярости и отчаяния. Она держалась на одной мысли о том, как освободит родителей и наконец-то обнимет их, а теперь! Ей хотелось кричать и трясти бестолкового Альберта, который умудрился уронить часы. И в то же время она сама чуть не потеряла их тогда в лиф те, и ей было до слез жалко брата, который оказался выброшен на это холодное плато без единой подсказки. Дневник перестал быть живым, когда душа Дженара покинула его, и Альберт даже не знал, что такое Собирашки. Рина прикусила губу, чтобы не дать волю слезам. Только не сейчас, не перед отчаявшимся и до смерти напуганным ребенком.

Рина, кажется, впервые на самом деле прочувствовала, что Альберт младше нее. Прежде она никогда по-настоящему не выполняла для него роль старшей сестры, хотя между ними и было четыре года разницы. Родители старались не загружать Рину заботой о брате. «Потому что первый ребенок не нянька для второго», – как говорила мама бабушке Вельме, которая во всех ее решениях видела абсурдное своеволие и нарушение золотых правил воспитания. Но теперь родителей рядом не было, и Рина остро ощутила ответственность, свинцовой шалью упавшую на ее худенькие плечи.

– Все нормально, – сказала она, сглотнув лаву чувств и потушив внутренний вулкан. – С ними все будет хорошо. Главное, что ты цел. Они в часах, так что им Собирашки не навредят, даже если часы сломаются, а вот для обычных людей эти штуки очень опасны.

– Ты же знаешь, как их победить, да? – Альберт мгновенно оживился и утер слезы. – Ты меня научишь? Я все исправлю, только скажи мне, как! Я с самого начала знал, что ты не умерла! Король сказал, что ты умерла, но я не верил и ждал тебя! – Он резко замолк, сдерживая подкативший к горлу всхлип, потом выдохнул: – Я знал, что ты вернешься!

– Король сказал тебе, что я умерла? – насторожилась Рина.

– Ага, – хмуро кивнул Альберт. – Он прислал мне письмо. Где-то через день после того, как я тут очнулся. На нем была настоящая королевская печать, так что я поверил. Король написал, что ты умерла, потому что они в этот раз не выбирали нового Странника. Я проснулся сам по себе, а так происходит, только если предыдущий Виндер погиб. Ну или вроде того…

– Ты сохранил это письмо?

– Я его порвал!

– Вот дурень! Зачем?!

– Он написал, что ты умерла! – Альберт даже подскочил, исполненный праведного гнева. Потом посмотрел на сестру и потупился. – Я и так помню, что там было написано. Король велел мне прочитать оставленный тобой дневник и сказал, что ждет меня во дворце. Обещал, что позаботится обо мне. И он сказал, что отправил за мной велосипед. Что он спрячется где-то в кустах у развилки, чтобы чокнутые кудесники его не нашли. Там еда и одежда, и он отвезет меня в столицу по безопасной дороге… Но я так и не смог спуститься из-за этих штуковин внизу. – Альберт кивнул себе за спину. – И я не понял, при чем тут кудесники… А в этом дневнике ничего не было, кроме твоего письма! А ты сказала, что мне все заранее объяснят король и ученые, а они ничего не объяснили, и тут не было никакого Натана!

Рина повернулась в сторону камня, на котором оставила книгу.

– Дневник у тебя?

– Валяется где-то там, – отмахнулся Альберт.

– Что значит, валяется?! – вскинулась Рина.

– Что с него толку?! – тоже рассердился Альберт. – Я же сказал тебе, он пустой! А твое письмо я сохранил!

Рина отыскала среди камней и пыли книгу в серебристом переплете, и птица на обложке расплылась перед глазами от вновь накативших слез. Страницы и правда были пустыми, а одна из них, наверное, та, что с письмом, оказалась безобразно выдрана.

Рина прижала книгу к груди, стараясь не дышать слишком глубоко, чтобы не всхлипнуть.

– Сколько времени ты уже тут? – обернулась она к брату и только теперь разглядела его как следует: Альберт был одет в грубую темную куртку из непромокаемой ткани, усыпанную карманами, широкие, кое-как подпоясанные куском веревки штаны и высокие ботинки, которые чудом держались на его ногах.

– Несколько дней, – пожал он плечами. – Я уже даже не помню точно. – Он замолчал, разглядывая Рину в ответ, и выдал серьезным тоном: – Тебе нужна обувь. Подожди тут, я сбегаю на склад, поищу что-нибудь. Пить хочешь? У меня есть пара банок с компотом.

Рина тоже посмотрела на свои ноги. Ту, что осталась без ботинка, безжалостно обжигало холодом камней.

– Не ходи в пещеру один! Я лучше сама.

– Ну уж нет! – нахохлился брат. – С такой раной ты далеко не убежишь в случае чего. Ты и когда здоровая, неуклюжая до жути. А я там уже сто раз бывал. Я умею пробираться на склад так, чтобы эти штуки меня не замечали, так что жди тут. Я быстро.

И он побежал к лестнице, не дав Рине шанса увязаться следом. Она беспокоилась за Альберта, но прямо сейчас от нее и правда было мало толку, и братишка ведь как-то выживал тут несколько дней один, даже не попав под действие проклятия. Или оно перестало работать благодаря Аскару? Судя по отражению реального мира в лопастях, так оно и было.

Когда рыжая шевелюра исчезла за кромкой скалы, Рина перевела взгляд на книгу.

«Что мне теперь делать с дневником? – думала она. – Я не спросила Дженара… Должна ли я взять тело с собой и похоронить, когда все закончится? А что, если он все-таки найдет способ вернуться, но не сможет сделать это из-за того, что я забрала дневник? Но как можно оставить его тут на растерзание птицам?»

От тяжелых мыслей Рину отвлек знакомый щелчок. Из середины вала, где соединялись зеркальные лопасти, снова вынырнул громкоговоритель.

– Катрина, ты еще там? – раздался едва слышный шепот Аскара.

– Да! – ответила она, обернувшись к Ветродую.

Казалось, крошечные молнии пробежали по всему телу, заставив волоски на руках встать дыбом.

– Как хорошо! – взволнованно сказал Аскар. – Мы с тобой чуть не разминулись! У меня есть немного времени, пока Дженар отвлекает колдунов на общем ужине. Слушай меня внимательно! Я нашел в Крестоле кудесника, не превратившегося в Собирашку. Тебе нужно его разбудить. Он достаточно способный, чтобы чувствовать магические потоки, но не такой уж незаменимый, чтобы я не смог спрятать пробел, который он заполняет в моем мире. В Крестоле сейчас должно быть относительно безопасно. Все тамошние кудесники перебрались сюда, поэтому будь осторожна. Дождись ночи и выбирайся из пещеры по темноте. Ты же помнишь, как найти Крестоль?

– Да! – кивнула Рина. – Он близко! А где именно искать этого кудесника?

– С западной стороны есть соленое озеро, на его берегу стоят грязелечебницы. Посреди этого озера находится искусственный насыпной островок. Там ты увидишь гостиницу в виде маяка. В этой гостинице, где-то на верхнем этаже, под смотровой площадкой, есть бар, и в нем ты найдешь Кёрфина Коста. Наверняка он вселился в свой именной медальон. Такие выдают всем кудесникам после экзамена, видела их?

– Да!

– Будь осторожна, не трогай другие вещи: пьянчуги непредсказуемы. И прихвати с собой ведерко воды, чтобы привести Кёрфина в чувство, когда он станет человеком. Тебе самой трудновато будет убедить его избавиться от проклятия, но я нашел способ, как помочь тебе незаметно с этой стороны. Это все, что я могу для тебя сделать прямо сейчас.

– Я поняла, спасибо!

– Колдуны до последнего не должны догадаться, что происходит в реальности, – продолжал Аскар. – Так что в первую очередь расколдуй всех Собирашек, потом все живые дома и вещи, а уже потом берись за тех, кто уснул. Как только жители начнут исчезать из нашего мира, тайна раскроется. К этому времени ты должна обеспечить людям защиту в виде кудесников – только они смогут противостоять колдунам. Сильнейший из магов Дитромея – Натан Фармандер. Постарайся в первую очередь привести в чувство его. Я буду сдерживать колдунов сколько смогу. Прощай.

– Стойте! – взмолилась Рина.

У нее был миллиард вопросов, но она смогла задать только один:

– Дневник! Что мне делать с дневником?

Там… тело. И я не знаю, как поступить…

Аскар некоторое время молчал. Рина уже испугалась, что он ушел, но громкоговоритель был на месте.

– Оставь у Ветродуя, – наконец сказал он. – Это не твоя забота. Я сам с этим разберусь, когда придет время. В конце концов, теперь Дженар мой ученик.

После этого репродуктор вернулся обратно в темную выемку, и все стало как прежде.

– Мне показалось, или ты с кем-то разговаривала? – минуту спустя выдохнул Альберт, сгрузив на камень пахнущее смолой и плесенью барахло.

– Я искала Проводников, – соврала Рина, аккуратно отделяя от книги несколько пустых страниц и кладя ее в укромное место за крылом Ветродуя. – Это люди, превратившиеся в воздух. Один из них показал тебе склад, а другой принес письмо от короля. Проводники могут найти нам безопасную дорогу через пещеру, а еще мне надо передать через них пару писем – королю и ученым.

Она не хотела ничего скрывать от брата, но решила пока не говорить, что ей помогает виновник всех бед: без контекста Альберт мог надумать себе что угодно, а у них сейчас не было времени на долгие разговоры.

– Я так понимаю, их тут нет? – Альберт огляделся по сторонам. – Что тогда будем делать?

– Выбираться самостоятельно, – ответила Рина. – Но сначала я письма подготовлю, с этим тянуть нельзя.

– А родители? – Альберт вжал в голову в плечи. – Ты знаешь, как нам их вернуть? Мы же не оставим их тут?

– С ними все будет хорошо, – пообещала Рина, обуваясь. – У меня есть план. Там, в моей сумке, был флакончик с лекарством, ты его случайно не сохранил?

– Сохранил! – радостно кивнул Альберт. Он пошарил по карманам и протянул Рине благословенную настойку бабушки Клима. – Я так и знал, что эта штука дезинфицирует. Воняет спиртом.

Пару минут спустя нога была снова обработана и перевязана, как и самые серьезные царапины и порезы. И хотя боль нисколько не уменьшилась, Рине стало легче просто от мысли, что она обеззаразила ранки. Не хотелось бы умереть от какой-нибудь дурацкой гангрены после всего, через что она прошла.

Ткань одежды, принесенной Альбертом, оказалась грубой, пропитанной непромокаемым черным составом. Вместо привычных замков и пуговиц всюду была шнуровка, но даже когда Рина затянула ее до предела, куртка так и осталась висеть на ней громоздким мешком, и пришлось подвернуть рукава в три слоя. Ботинки доставали почти до колен и тоже болтались на ногах, но Рина надела под них две пары прихваченных братом носков из такой же грубой, как будто брезентовой ткани, и стало вполне терпимо и даже на удивление тепло. От переживаний Рине некоторое время было даже жарко, но теперь она явственно ощущала холод и радовалась запасам, когда-то оставленным здесь колдунами, строившими Ветродуй.

Брат послушно ждал, пока Рина оденется и обуется, но сил терпеть, пока она напишет письма, у него не осталось.

– Так что будем делать, когда выберемся? – спросил он, протянув сестре открытую банку с компотом. – Как поможем родителям? У тебя есть план?

Напиток оказался приторным, как сироп, но сладкое сейчас было очень кстати.

– Погоди немного. – Рина утерла липкий рот рукавом и, пристроив листки на плоском камне, принялась писать. – Мне надо успеть, пока солнце не село. Скоро станет совсем темно.

Альберт насупился, но ничего не сказал, только стал собирать в мешок оставшиеся банки с полустертыми надписями «Компот яблочный».

– Много не бери, – предупредила его Рина. – Надо, чтобы ничто не стесняло движения, если придется бежать.

Брат посмотрел на нее напряженно.

– Ты что, собралась идти вниз прямо сейчас?

– Именно. Мы пойдем, как только стемнеет.

Банка выпала из руки Альберта, он торопливо ее подобрал.

– Шутишь, что ли? Ночью пойдем?

Рина молчала, быстро записывая послания для короля и ученых, и ничего не говорила до тех пор, пока не покончила с ними и не сложила два корявеньких дельтаплана. Она еще даже не успела позвать Проводников, когда ощутила, как ветер всколыхнул ей волосы. Это была не София, но в новых условиях серебристое сияние только усложнило бы Рине задачу.

– Здравствуйте, Проводник! – сказала она, держа бумажные фигурки в ладонях, но пока не отпуская их. – Как хорошо, что вы здесь! Я нашла способ снять проклятие, но прошу вас не торопиться с этим и еще немного побыть ветром, чтобы помочь нам восстановить королевство. Людям сейчас очень нужна ваша помощь!

– Да где он? – недоумевал Альберт. – Ты его видишь?

– Во-первых, – продолжала Рина, не обращая на брата внимания, – мне нужен кто-нибудь, кто сможет незаметно вывести нас отсюда. Во-вторых, пожалуйста, передайте эти письма королю и ученым в Научном городке и разнесите содержащееся в них послание по всем городам и селениям! И в первую очередь туда, где нет Собирашек! Нужно оповестить людей как можно скорее, чтобы все успели освободиться. Для этого придется задействовать почту, радио, листовки, громкоговорители… Все, что только можно. Я уверена, ученые придумают, как нам все устроить, но надо спешить! Мы должны начать действовать как можно скорее, чтобы неспящие люди освободились от проклятия первыми, а потом разбудили и помогли расколдоваться тем, кто спит!

Рина разжала ладони, и ветер тут же увлек оба дельтаплана в темнеющее небо, покрытое россыпью фиолетовых облаков. Рине показалось, что движения Проводника порывистые и радостные, он выписывал дельтапланами петли, словно танцевал. Глядя на это, она нашла в себе силы улыбнуться.

– Ты поняла, как снять проклятие?! – подпрыгнул Альберт. – А почему я последний об этом узнаю?

В голове у Рины царил полный хаос, но она даже представить себе не могла, что чувствовал брат, у которого с самого начала не было ни одного нормального объяснения.

– Так, давай по порядку, – сказала она, положив руки ему на плечи. – Во-первых, я нашла способ снять проклятие, это правда, но мы не сможем сделать это с помощью запуска Ветродуя. Людям придется освобождаться самостоятельно, а потом помогать соседям, родственникам и друзьям.

Во-вторых, чтобы спасти родителей, нам нужны кудесники, но большинство из них превратились в эти самые жуткие штуковины, которые гонялись за тобой. Мы называем их Собирашками. Расколдовать Собирашек может только другой кудесник, если у него достаточно магических сил, и я знаю, где нам найти одного такого. Это неподалеку отсюда, в Крестоле.

И, в-третьих, я не шутила. Мы выдвигаемся прямо сейчас, потому что Собирашки глухие, но не слепые. Мы сможем покинуть пещеру только в темное время суток, когда они нас не видят. Все остальное я расскажу тебе по дороге к Крестолю, хорошо?

Альберт заметно побледнел, что было видно даже в наступивших сумерках. Он сверлил Рину пристальным взглядом пару мгновений, потом спросил:

– Ты точно моя сестра? Как ты могла так сильно измениться всего за несколько недель?

– Человеку не нужно много времени, чтобы измениться, – улыбнулась Рина, довольная его замечанием. – Иногда хватает одного мгновения, чтобы осознать нечто важное или получить судьбоносный совет. Но некоторые люди всю жизнь не меняются, потому что не хотят ничего о себе понимать или прислушиваться к другим. Так и наступают каждый день в одну и ту же лужу, таскают за собой грязь и забрызгивают всех вокруг вместо того, чтобы положить уже доску под ноги.

Альберт закатил глаза.

– Ох, нет, я ошибся. Это все еще моя занудная сестрица, которая начиталась книжек и теперь сыплет оттуда цитатами, чтобы казаться умнее.

– Эй, это вообще-то мои мысли! – Рина легонько шлепнула его по спине.

Альберт вяло отмахнулся.

– Сообщи мне, когда их напечатают в какой-нибудь философской книжке и растащат на цитаты, прилепив к ним твой страшненький портрет.

Рине стоило бы разозлиться, но она прекрасно видела, что Альберт просто напуган перспективой спуститься в пещеру с Собирашками во тьме ночной, и все его колкости – попытка отвлечься и не выдать страх.

– Все будет нормально, не переживай, – сказала она как можно спокойнее, и брат снова странно посмотрел на нее.

– Лучше бы ты была занудой и истеричкой, как раньше. Такой ты мне больше нравилась…

– А чем тебе не угодила моя новая версия?

– Тем, через что тебе пришлось пройти, чтобы стать такой, – тихо сказал Альберт и отвернулся. – Ты почти как взрослая. Лучше бы оставалась дурочкой и трусихой.

– И когда ты успел стать таким милым?

Рина взъерошила волосы брата, зажав его вихрастую голову под мышкой.

– Ой, фу, отстань! – вывернулся он. – Лучше скажи мне, как мы найдем выход? Для этого надо спуститься вниз, а лифт сломан…

– Тут должно быть много проходов. – Рина играла роль уверенной старшей сестры. – Лифт не единственный способ. Найдем лестницу. Только нужно дождаться Проводника, он покажет нам путь.

Но ждать ветер оказалось не нужно. Он тотчас всколыхнул челку Рины.

– Отлично! – обрадовалась она. – Неужели вы все это время были тут? Спасибо, что не оставляли моего брата без присмотра! Пожалуйста, помогите нам выбраться наружу и найти велосипед. Только нам надо быть очень осторожными – никакого сильного сквозняка, так что давайте условимся: если вы тихонько дуете мне на левую щеку – надо повернуть влево, если на правую – вправо, а если в лоб – прямо. Ну и на всякий случай в затылок, если я мимо нужного поворота пройду, ладно?

Ветер снова легонько всколыхнул ей челку.

– Спасибо! – кивнула Рина. – Там темно, а свет включать нельзя, так что вы нам очень поможете. Идем, Альберт!

И она, стараясь не прихрамывать, решительно направилась к ступеням. Внутри «уверенная старшая сестра» выла от боли, но внешняя маска каким-то образом скрепляла наружность, словно скорлупа. Эта маска была ненадежной, и Рина знала, что, если надавить чуть сильнее, она разобьется, и что надо бы поплакать, иначе яд, скопившийся внутри, отравит ей сердце. Но прямо сейчас делать этого было нельзя, и Рина не знала, когда будет можно.

На каменных ступенях лестницы все еще осталась кровь, почти смытая дождем. Подножие скалы спрятал туман. Рина обернулась посмотреть на Альберта. Брат плелся за ней с таким видом, словно только что наблюдал беседу сумасшедшей с самой собой, но все-таки не сказал ни слова против. Значит, маска пусть плохонько, но работала. Рина постаралась выстроить внутри подпорку из мыслей о том, что однажды она все-таки станет актрисой, а все то, что происходит с ней сейчас, – подготовка к роли или даже просто спектакль, после которого она проснется в своей постели и будет рассказывать за завтраком, какой странный ей приснился сон.

– А что, если эти Собирашки отсюда разбредутся, пока мы приведем кудесника? – спросил Альберт. – Что мы тогда будем делать? Как найдем маму с папой? Я ведь даже не знаю, какая именно их схватила.

– Не разбредутся. – Рина не оборачивалась, пытаясь подавить головокружение от вида пропасти под ногами. – Они коллекционируют всякое барахло и всегда находятся там, где это барахло можно найти. Поблизости нет никаких городов, так что они останутся здесь, пока их не найдут. Их главная цель – вернуть себе человеческое тело, поэтому нам ни в коем случае нельзя дать им себя увидеть. Иначе они набросятся на нас.

– Ну это я уже я понял! – пропыхтел Альберт, цепляясь за крюки вслед за Риной. – А если они все-таки нападут, с ними можно как-то бороться?

– Их пугает собственное отражение, поэтому на свету против них можно использовать зеркала, но в темноте п-пробираться мимо них куда безопаснее. – Голос все-таки немного подрагивал, а сердце словно совершало кувырок каждый раз, когда Рина чуть-чуть ослабляла нить концентрации и позволяла пролезть в голову пугающей мысли о высоте и об отвесной скале. В такие моменты пальцы судорожно цеплялись за обжигающе-холодные стальные петли, и было трудно отпустить одну петлю, чтобы добраться до другой. Поэтому, когда Рина оказалась наконец на крохотной площадке перед выбитой дверью, чернота за ней выглядела куда менее пугающей, чем наполовину спрятанный в тумане обрыв.

– Теперь никакой лишней болтовни, – предупредила она. – Собирашки глухие, но мы должны четко их слышать, чтобы избегать. Двигайся строго за мной. Ни в коем случае не выходи на свет.

– Не командуй, без тебя знаю, – огрызнулся Альбер, но это прозвучало слишком вяло для правды.

Света с улицы все еще было достаточно, чтобы Рина увидела небольшой каменный мостик, на который выскочила из покореженного лифта, когда сбегала от Собирашек. Тогда все происходило слишком стремительно, и она даже не заметила, что сбоку есть еще один проход вглубь скалы.

– Сядь на корточки, а то увидят, – потянул ее вниз Альберт.

Рина присела, стараясь перенести вес на здоровую ногу, и прислушалась – внизу скрипели и скрежетали кудесники. От этих звуков сердце стучало так часто, что это было больше похоже на дребезжание доски, в которую вселился безумец, но под боком пыхтел напуганный брат, и Рина снова заставила себя собраться.

Они тихонько проползли по мостику к боковому проходу, где распаленное спуском лицо обдало сыростью, как в погребе бабушки Наты, куда Рина когда-то спускалась за картошкой и соленьями. Пальцы скользили по влажной стене, и на них налипала мокрая паутина. Пару раз под ладонями проскальзывало что-то круглое и склизкое – улитки или шляпки грибов. Рина старалась об этом не думать. Она старалась даже не дышать, боясь пропустить сигнал от Проводника, но пока он только и делал, что ворошил ее челку.

Забравшись поглубже в темноту, Рина поднялась на ноги и стала осторожно продвигаться вдоль дверей. За ней сосредоточенно, шаг в шаг, топал Альберт, тоже скользивший пальцами по стене, чтобы не упасть. Эхо шагов гулко разносилось по коридорам, судя по звуку, ветвящимся во все стороны, словно древесные корни. Каждые несколько метров Рина останавливалась, чтобы прислушаться, нет ли впереди Собирашек, но пока до нее доносился только плеск падающих капель, шорох, похожий на тот, с каким жуки точат дерево, и сопение брата за спиной.

– Вот тут склад, про который я тебе говорил, – шепнул он, когда Рина наткнулась на открытую дверь. – Может, нам еще что-то с собой прихватить? У меня есть рабочий фонарик, и можно запереться, тогда свет снаружи не видно.

– Ты находил там инструменты? – спросила Рина, прикидывая, что бы могло помочь им отбиваться от Собирашек в случае чего. – Какие-нибудь кирки, ломы или лопаты.

– Я не уверен… Погоди, ты же сказала, что мы пойдем налегке!

– Если что, просто выбросим. – Рина осторожно переступила высокий порог. – А так может пригодиться – вместо засова, например. А еще тут большинство дверей заперты, вдруг придется выламывать где-то замки.

Они вошли, притворив за собой деревянное полотно, и на всякий случай подперли его парой тяжелых бочек с, кажется, угольными брикетами. Альберт достал из кармана куртки фонарик, светивший тусклым желтоватым светом, и Рина увидела вдоль стен металлические стеллажи, удивительно целые и блестящие в этом оплоте влажности и ржавчины.

– Вот! – Альберт указал на ящики. – Вот тут была одежда и обувь, а вон там консервы. Тут еще есть какие-то матрасы и лампочки для фонарей.

Рина пошарила по углам и раздобыла небольшой ломик, который на всякий случай прихватила с собой. Альберту она велела искать зеркала или другие отражающие поверхности, но ничего, кроме завалящей кастрюльной крышки, он не нашел и в итоге вооружился половинкой сломанной кочерги.

В конце коридора, как и ожидала Рина, находилась лестница, которая спускалась к запертой двери, здорово покореженной, но целой. Видимо, Собирашки пытались прорваться через нее, но без стимула в виде серебряного ветра или живого человека быстро сдались и забыли о своем намерении. Железо выдержало удары, однако урон был нанесен достаточный, чтобы брат и сестра сумели сорвать замок и выбраться наружу.

Тамбур за дверью вел в просторный, разветвленный на множество ходов скальный зал, с потолка которого свисал мутный от пыли и паутины фонарь.

– Тут свет! – едва слышно выдавил Альберт, увидев его. – Может, разбить?

Он уже стал искать под ногами подходящий камушек, но Рина остановила его.

– Не получится, это же вечный фонарь. Какой еще может работать двести лет без солнечного света?

Меняя перегоревшие в Букашке лампочки – они почему-то всегда выходили из строя не вовремя, – папа сетовал, что никто из кудесников до сих пор не сделал вечные фонари доступными для простых людей. С его слов Рина знала, что они используются в подвалах и погребах королевского дворца. Их невозможно разбить, и они никогда не перегорают.

Рина, может, и не вспомнила бы об этом, если бы светильник не выглядел таким абсурдно помпезным на фоне скальных проходов, которые явно были не столько выдолблены в породе руками колдунов, сколько образовались природным образом и с тех пор не претерпели особых изменений. Маги разве что выровняли пол, насколько смогли. Поэтому странно было видеть в этих пещерах, поросших мхом и кишащих скользкими блестящими многоножками, фонарь в виде летучего корабля с позолоченным корпусом и хрустальными мачтами, красиво преломлявшими свет от шара-плафона, на котором как бы летел корабль.

– Хочешь сказать, это один из тех самых королевских светильников?! – выдохнул Альберт. – Принц Аскар что, утащил его прямо из дворца?

– Он вполне мог, – пожала плечами Рина.

– И что нам теперь делать? Как мы дальше пойдем?

В любом другом случае после жуткой темноты этот мутный теплый свет показался бы Рине спасением, но прямо сейчас он пугал ее до дрожи в теле, распространившейся и на голос.

– П-просто представь, что мы играем в «День-ночь», – шепнула она, не зная, как еще приободрить брата. – И сейчас нужно попадать в «ночь».

– Мне не пять лет, чтобы это сработало!

Ветер тихонько подул Рине в правую щеку. Значит, правый коридор.

– Туда! Быстро!

Она схватила Альберта за руку и побежала в спасительную темноту за аркой. Ногу резануло острой болью, но прямо сейчас было совсем не до нее. Прежде чем полумрак снова окутал их защитным коконом, Рина успела заметить часть дверей по бокам прохода.

– Думал, помру, – выдохнул Альберт, прижавшись спиной к стене. – Предупреждай в следующий раз! Я не был готов!

– Извини, – шепнула Рина.

По правде говоря, она и сама не была готова и просто опережала страх, пока он не схватил ее и не припаял ступни к полу.

В коридоре никого не оказалось: оно и не удивительно – тут Собирашкам нечем было поживиться, так что все они разбрелись по комнатам, в которые смогли пробраться, но эхо разносило по пещере отзвуки их возни.

– Они там! – Альберт ухватился за рукав Рины, даже не пытаясь в этот раз выглядеть храбрым в глазах сестры.

Рина старалась унять дрожь, усиливавшуюся с каждым новым шорохом и скрипом, который улавливал ее обостренный в темноте слух.

– Идем, – сказала она Альберту. – Мы не можем стоять тут вечно.

Ветер мягко трепал ей челку, показывая, что нужно двигаться прямо по коридору. Пальцы нащупывали влажные каменные стены, растительные жилы лиан, каким-то чудом обходившихся без солнечного света, клейкую паутину с капельками осевшей на нее влаги. Рина даже не отдергивала ладонь, когда по ней кто-то пробегал – настолько ее внимание было сосредоточено на дальних комнатах по бокам коридора, откуда доносился шум.

– На счет три быстро перебегаем, – шепнула она, нащупав первую открытую дверь, за которой что-то билось, булькало и грохотало.

– У меня ноги онемели! – пожаловался Альберт.

Рина перетащила его рывком. Он двигался неуклюже, будто стал деревянным человечком, причем, пропущенным пару раз через станок со здоровенной пилой, судя по тому, как сильно его трясло.

– Встань вплотную к стене, – скомандовала Рина. – Приклейся к ней насколько сможешь. Представь, что у тебя под ногами обрыв, как там, где мы спускались по лестнице. Двигайся только вдоль стены. Тогда, если по коридору будет ползти Собирашка, она может нас не заметить.

Альберт судорожно вздохнул, и Рина услышала, как ткань его куртки трется о скальную поверхность, сбивая со стены мелкие камни и мох. В коридоре царила кромешная темнота, но, спустя еще пару перебежек мимо проемов, за которыми возились Собирашки, впереди показался маячок теплого света – где-то там, видимо, был еще один зал с переходами и вечным фонарем.

Рина не спешила выходить из хлипко-безопасного мрака и пару мгновений всматривалась в светлое пятно, пытаясь понять, есть ли кто-то впереди. На слух ориентироваться больше не выходило – шум раздавался со всех сторон.

– Там еще одна выбитая дверь, – предупредила она. – В самом конце коридора… Нас могут заметить, когда будем пробегать мимо нее.

И тут пол под ногами легонько завибрировал. Далекий грохот усилился, крошась эхом, и со стороны прохода, куда смотрела Рина, закрыв собой почти весь свет, появилась Собирашка. Ее туша была, словно тело дикобраза, утыкана иглами инструментов – кирок, лопат, ломов, – и она двигалась медленно, перекатываясь на гусеницах из ведер, чтобы не растерять свое добро.

– Рина! – едва слышно проскулил Альберт.

Она юркнула обратно за поворот. Волосы на всем теле в который раз за сегодня встали дыбом, как от удара молнии. Альберт прижался к стене изо всех сил, встав на цыпочки, но Рина понимала, что с таким размером эта Собирашка наверняка заденет их и поранит.

«Только бы она заползла в одну из открытых дверей раньше, чем доберется до поворота! Только бы заползла!»

Пару мгновений они молча слушали, как лопаточный дикобраз переволакивает свою тушу по коридору, а потом Собирашка действительно заползла в первую попавшуюся открытую дверь, и за ней тут же послышался шум и лязг. Это была та самая дверь, мимо которой Рина боялась проходить, потому что туда доставал свет фонаря.

– Бежим! – выпалила она раньше, чем осознала, что именно собирается сделать. – Они отвлеклись на драку! Это наш шанс!

Ей не сразу удалось оторвать Альберта от стены. Он еще пару секунд сопротивлялся, не понимая, куда сестра его тащит. Пользуясь возней Собирашек, они миновали опасный проем и оказались вплотную к освещенному залу. Судя по знакам Проводника, нужно было пересечь его и войти в коридор напротив, но Рина мешкала, высматривая движение в мрачных щупальцах переходов, которые змеились во все стороны, словно в них когда-то был вмурован согнутый сильным течением исполинский коралл.

– Бежим прямо!

Они метнулись вперед, и тут же сбоку, в одном из скальных карманов послышался шум и звон.

– Рина! – вскрикнул Альберт. – Эта штуковина гонится за нами!

Вдохновленная то ли примером старших собратьев, то ли местной многоногой живностью, Собирашка скорее катилась, чем ползла по скользкому полу пещеры. Под ней крутились десятки, если не сотни крышечек от канистр, и сама она состояла из разного рода емкостей, внутри которых булькали остатки вонючей солярки, масел и еще каких-то жидкостей.

– Не оборачивайся!

Рина очумело поволокла брата за собой, зная, что любая секунда промедлений может стоить им жизни. Вскоре освещенная часть коридора завернула в темноту, но этого было мало, чтобы оторваться от преследования.

«Собирашка небольшая, – напряженно думала Рина. – У нее хорошая память, она быстрая! Надо спрятаться! Нужно время!»

В этом узком проходе не нашлось подходящих ниш или выемок, и бежать, ничего не видя в темноте, было опасно. Рина, как могла, быстро двигалась вдоль стены и, нащупав рукой пустоту вместо двери, недолго думая скользнула внутрь – прямо в логово дерущихся между собой мелких Собирашек.

– Рина! – пискнул Альберт. – Тут тоже эти штуки!

– Я знаю, прижмись к стене и не двигайся! – скомандовала она, потянув брата вбок. – Все хорошо, они нас не видят. Надо, чтобы Собирашка потеряла нас: если выждать пару минут, она все забудет!

Альберт вцепился в ее ладонь с такой силой, что Рина стиснула зубы от боли, но ничего не сказала и только сжала руку брата в ответ, ощущая в ладони бешеную пульсацию двух перепуганных сердец.

Так они и стояли, прямые, словно прибитые к стене, в самой гуще Собирашек, вслушиваясь в шумы со всех сторон. Впереди грохнулось что-то большое, кажется, кто-то перевернул стеллаж, посыпались на пол банки, и парочка докатилась до ног брата и сестры. Рина, казалось, разучилась дышать. Потом тихонько подтолкнула банки обратно вглубь комнаты.

Из-за шума внутри они с Альбертом не сразу поняли, что Собирашка, преследовавшая их, уже проскочила мимо комнаты и двинулась дальше в темноту. Когда в коридоре стало относительно тихо, Рина скорее вытекла, чем вышла из комнаты, прилипнув спиной к влажной стене, как тот слизень, и превратившись на время в вертикальную лужицу. Она вся была мокрой от мха и конденсата снаружи и от пота – под одеждой. Кажется, за эти несколько минут страх вытолкнул через поры весь выпитый ею компот.

Движение Собирашки, ползущей впереди, все еще отзывалось от стен коридора многократным эхом, но она, судя по звуку, перестала катиться так быстро – ее тормозила темнота и, возможно, подводившая память.

– Нам налево, – шепнула Рина, добравшись до ответвления, где ощутила ветер на щеке.

Из-за темноты казалось, что нутро скалы просто гигантское по сравнению с тем разом, когда Рина бежала по нему к комнате с лифтом. Тогда все произошло так быстро, словно она шагнула из одного портала в другой, зато обратный путь показался ей вечностью.

Но вот под ногами захлюпало – на неровном полу стало встречаться все больше и больше луж.

– Кажется, выбираемся! – воскликнула Рина. – Это похоже на ту пещеру, которая ведет к выходу!

Впереди появился тусклый свет, и вода в лужах под ногами стала окрашиваться в блекло-розовый, отражая все еще румяные от поцелуя солнца тучи на горизонте. В воздухе разливалась прохлада, пахшая свежестью и скорым дождем.

– Думаешь, эти штук нет снаружи? – боязливо спросил Альберт, когда они подобрались к выходу вплотную.

– Думаю, что нет, – сказала Рина. – Там одни камни да кусты, им там делать нечего, все должны быть внутри. Осталось добраться до велосипеда. Ты можешь бежать?

– Вроде, – неуверенно сказал Альберт. – У меня ноги трясутся.

– У меня тоже, – призналась Рина. – Я думала, эта штуковина на колесиках нас переедет.

Брат хрюкнул и громко рассмеялся. Явно от нервов, а не от того, что Рина сказала что-то забавное.

– Не отвлекайся! Давай вперед!

Они крепче сцепили влажные, пахнущие мхом ладони и, минуя каменные насыпи и ощетинившийся хвоей можжевельник, спустились в сухотравье у подножия скалы.