Там, где нас нет

Глава XV

Утро. Мы лежали с Оле в постели. Он прижимался ко мне спиной лёжа на моей руке.

Не спали. Оле тихо дыша, перебирал своими пальцами пальцы моей руки на которой он лежал.

— Оме… скажите… я вам не нравлюсь? — вдруг тихо спросил он, почти прошептал, я был уверен, что даже зажмурился.

— Почему? — ответил я.

— Ну… мы с вами просто спим вместе и ничего не делаем…, значит я вам не нравлюсь… — сделал он вывод.

Прикоснувшись к нему эмпатией почувствовал всепоглощающее чувство нежности и любви ко мне. Ошеломлённый чистотой и силой чувств Оле я затих. Это, что, я у него первая любовь что ли? Вот и дотискался. Они ж все в эмоциях всегда. Не, ну так-то мне тоже было приятно Оле тискать. А он всё за чистую монету принял. С другой сторòны, я ему и не обещал ничего. М-да… что делать-то? Ладно, вывози кривая.

— У тебя в детстве был какой-нибудь питомец, ну там, котёнок или щенок? — задал я вопрос.

— Кролик был… — ответил он.

— Ты любил его? — опять я спросил Оле.

— Да… он такой… маленький был, это порода такая, ещё не взрослый… пушистый, — начал вспоминать Оле.

— Ну, вот представь… — этот твой кролик, он тебе нравится, хорошенький, пушистый и вдруг ты его трахнешь, — ответил я.

— Э… э…, - замялся Оле.

— Вот тебе и э-э, — передразнил я.

«Надо этот разговор менять» подумал я, а то договоримся до чего-нибудь.

— Скажи мне, Оле, вот ты, Янка, Шиарре, Лило с Эльфи всё время меня тискаете — почему?

— Ну…, оме, это всё из-за запаха… у вас такой запах, — он приник губами к моим пальцам и продолжил, — удержаться невозможно. Ни один омега не может устоять, чтобы до вас не дотрòнуться, я и у Янки спрашивал. Думал, что только я не могу, нет, он тоже еле держится.

Н-да. Похоже вомерòназальный орган у здешнего населения вовсе не недоразвит, а функционирует в полную силу. И многое определяет в поведении как альф так и омег.

Я с удовольствием потянулся, вытянув ноги и руки и крепко прихватил в охапку радостно пискнувшего Оле. Чуть навалился на него сзади и, прикрыв глаза, уткнулся носом в его волосы на затылке, вдыхая запах свежести и зелёного яблока.

Оле с готовностью оттопырил свою попку и чуть повращал ей в готовности принять мой член.

«А вот включать член-то мы и не будем» со злорадством подумал я.

Оле полежал подо мной некоторое время, почувствовал моё безразличие и с разочарованием выдохнул.

Общаясь с Янкой и Оле я заметил, что они, как это происходило у Эльфи и Лило, дополняют друг друга в разговоре. Обратив на это внимание, я задал крутившемуся рядом со мной Янке вопрос:

— Янка, скажи мне, вы с Оле стали разговаривать по-другому, что произошло?

— Как по-другому, оме?

— Когда один начинает, а второй заканчивает фразу.

— А, это… так бывает у нас… у омег. Когда мы близки или живём вместе у одного альфы, то между нами происходит синхрòнизация. Нет, мы не истинные друг другу. И секса между нами нет. Просто… мы с ним часто об одном думаем, чувствуем одинаково…

— На одной волне?

— Что?… а, да… можно и так назвать. Это так в жизни бывает у омег, мы с полуслова понимаем друг друга. Но такое бывает только между двумя омегами. Такая пара образуется… Удобно хозяйство вести, с детьми тоже… Такие пары часто вместе беременеют и рожают потом вместе, и за детьми ходят вместе…

— Это насовсем или временно?

— Нет… такие пары могут распадаться, просто мы можем быть в одной паре, а потом в другой. Но всё это только при одном альфе. Ну… то есть у него в гареме…

«Какая интересная особенность» — подумал я. Это получается, природой так предусмотрено, чтобы омеги меньше конкурировали за альфу. Да и выживаемость детей выше. Всегда проще вдвоём за детьми ухаживать и выкармливать их. Удобно. Теперь понятно почему Эльфи и Лило такие и так разговаривают. И почему с альфами у них напряг. Альфы чувствуют синхрòнность Эльфи и Лило и инстинкт на подсознании говорит им, что эти омеги заняты. Хотя никакого альфы у них нет. Какой-то сбой, наверное.

Кстати о наших парикмахерах. После того как они меня чуть не изнасиловали, у них вошло в привычку появляться у меня каждый день. Хоть на пять-десять минут, но их появление стало обязательным правилом. Болтовня и суета с обязательными ахами и прикосновениями то к рукам, то к волосам иногда раздражали меня, но часто просто скрашивали моё вынужденное затворничество. Видя моё попустительство и благодаря их настойчивым просьбам мои ногти на руках и ногах были всё-таки выкрашены лаком, но только бесцветным (и никак иначе!). Маникюр и педикюр делаемые через день (ах, оме вы совсем не следите за руками!) превратились в обязательную процедуру. Волосы я ещё отстаивал как мог. Маски для рук, лица и волос бесили меня ужасно (оме, нельзя же выглядеть так ужасно!). Стрижка Янки от которой я балдел, подновлялась почти ежедневно.

Чтобы хоть как-то снизить накал внимания ко мне сразу от двух омег, я решил им преподнести очередную мою идею, в надежде, что новая мода на стрижки охватит всех знатных оме замка, и Эльфи и Лило, наконец-то, будут хоть немного заняты с ними, а я смогу побыть в покое с Янкой, Оле и медитациями.

Вспомнив различные женские причёски, я пришёл к выводу, что образ женщины-вамп им обоим подойдёт.

Заскочившим трещоткам, принявшимся было меня вертеть и незаметно (как им казалось) тискать я заявил:

— Так, девочки, спокойно, у меня есть для вас причёски, которые вы себе сделаете.

— Мы ма-альчики, — ответили они хором.

И тут же без перехода засыпали меня вопросами:

— А какие причёски?

— А волосы завивать или красить?

— Мелирование нужно?

— Так, замолчали оба! «Мальчики»! А то я вам задницы надеру! — прикрикнул я в ответ на нестерпимую болтовню слишком близко стоявших омег.

Эльфи покраснел и его руки потянулись к пуговицам на рубашке, расстёгивая их, а стоявший немного позади Эльфи Лило завозился в завязками своих штанишек из тонкой ткани.

Эльфи справился с пуговицами и скинул на пол рубашку тонкого полотна, поведя плечами и вытянув руки вниз. Крупные соски с большими ареолами на плоской груди торчком уставились на меня.

— Только… оме, у меня ещё никого не было… сделайте это осторожно… говорят, в первый раз больно может быть…, - прошептал Эльфи, шагнув ко мне.

— Э… э…, - дурацки протянул я, ошеломлённый поведением парикмахерш. Он прикалывается так? Да нет, всё серьёзно… эмпатия не врёт. Он, что подумал, что я ему секс предложил? Бля-я…

Лило тем временем тоже справился с завязками своих штанишек, они упали на пол, обнажив стройные ножки и он вышагнув из скомканных штанов начал расстёгивать пуговицы рубашки такого же покроя, что и у Эльфи.

— И я… и мне… тоже… если можно… осторожно…, - запинаясь, пряча взгляд и краснея прошептал он прячась за спиной Эльфи.

— Это что за стриптиз? Вы что тут устроили? — воспылал я праведным гневом.

— Мы… мы… — залепетал Эльфи прикрывая грудь.

— Но вы же сами хотели…, - в голосе Лило послышались слёзы.

— Что хотел? — вопросил я раздражённо.

— Наши задницы отодрать…, - растерявшись, едва слышно прошептали оба омеги.

— Так…, - глубоко вдохнул и выдохнул я, пытаясь успокоиться, Ульрих вовсю веселился в моей голове, наблюдая за происходящим, — когда я жил в своём замке, — издалека принялся рассказывать я, — у нас была специальная комната для наказания нерадивых слуг. И пара омег, прислуживавших мне, часто там оказывались, — продолжал сочинять я.

— Их там секли по задницам. Иногда… — многозначительная пауза, палец вверх, — я это делал сам, лично, — я сделал страшные глаза, показывая, как наказывал слуг. Естественно ничего такого в жизни Ульриха не было, он вообще был на редкость покладистым оме, даже в родном доме.

Эльфи забыв про открытую грудь схватился ладошками за щёки и, вытаращив карие глаза с ужасом смотрел на меня-живодёра.

Лило, пискнув, присел за спиной Эльфи и лихорадочно на корточках пытался натянуть штанишки.

— Я обязательно обращусь к коменданту, — продолжил я вколачивать гвозди жестокости в гроб страха несчастных омежек, — расскажу ему об опыте нашего замка в воспитании нерадивых слуг, о вашем поведении и о том, кто, — я сделал ударение на этом слове, — нуждается в посещении специальной комнаты.

Не без суеты приведя свой туалет в порядок Эльфи и Лило, наконец, стали готовы меня слушать.

— Смотрите, мальчики, Эльфи, у тебя волосы покороче и более темный оттенок кожи, поэтому тебе будем делать причёску первому. Лило иди сюда, — обратился я к замявшемуся Лило.

— Подойди ближе… кому говорю! — потребовал я.

— Ещё ближе, — я протянул руку и схватив Лило за загривок притянул его лоб к своему лбу.

— Смотри, я покажу тебе картинку, как надо постричь Эльфи. Внимательно смотри, — прошептал я ему прямо в лицо. От моего прикосновения и, судя по всему, запаха, Лило, что называется «поплыл», чуть не до крови прикусил губу и опять заалел как маков цвет.

— Ты о чём думаешь? А? — грозно вопросил я несчастного.

— Нет-нет, оме, только не надо меня в комнату…, - шарахнулся он, — покажите ещё раз, — выдохнул он просящим шёпотом.

— Смотри, — я сформировал картинку лица коротко стриженой черноволосой девушки с ярко красными губами.

— Ой… здорово, оме, а мне вы тоже что-нибудь придумаете? — тут же переключился Лило со своих сексуальных переживаний.

— Не переживай, вот смотри, что у меня есть для тебя, — и я передал Лило другую картинку с лицом бледнокожей девушки с длинными до плеч чёрными волосами, густой чёлкой, с ресницами с длинными стрелками и губами в помаде чёрного цвета.

— Это… это…, я вот такой буду? — запинаясь восторженно спросил Лило.

— А что, не нравится?

— Да нет, очень нравится…

— В чём тогда дело? Все альфы твои будут, — утешил я, — только ногти тоже в чёрный цвет красить придётся.

— Эльфи, иди сюда, — позвал я, — давай смотри, что тебе Лило сделает и что ты ему будешь делать.

Прижав свой лоб ко лбу Эльфи, я также показал ему две картинки, введя его своим прикосновением в ступор.

— Тебе-то нравится или нет? — спросил я замершего с раскрытыми немигающими глазами Эльфи.

— А… да… оме, здорово… — тихо ответил на автомате так и не вышедший из ступора Эльфи.

— А ногти у тебя будут красными, в цвет помады, понял? — я помахал рукой перед глазами Эльфи.

Стрижка, окрашивание и нанесение соответствующего макияжа заняли у меня с четырьмя омегами весь остаток дня. Пришлось ещё несколько раз показывать картинки, рассматривать и спорить по макияжу, участие в споре принял и Улька. Эльфи и Лило ушли довольные моим к ним вниманием и без конца сомневались по поводу своей внешности.

А поутру они проснулись знаменитыми. Не было их целую неделю!

В один из свободных дней, выбрав время я пришёл к Шиарре. Пьяный Шиарре с пустым бокалом в руке валялся на диване, несколько пустых бутылок вина лежали на полу у дивана, рядом, брошенная, лежала какая-то бумага.

Услышав входящего, Шиарре поднял голову:

— А-а, это ты! Пришёл на меня посмотреть? Любуйся… я пьяный…

— Есть повод? — спросил я.

— На вот, читай — он потянулся за валяющейся на полу бумагой.

— Сам расскажи, — я сел на диван, спихнув его ноги.

Он спустился на пол, и встав на колени, вцепился в мои ноги, огромные глаза уставились на меня:

— Ульрих, убей меня! Я знаю, ты можешь. Убей… — он прижался лицом к моим ногам.

Бля, только пьяных баб мне и не хватало.

Из дальнейших расспросов выяснилось, что Шиарре получил письмо от кого-то из своих родственников проживавших в столице. Вести, содержавшиеся в письме, были неутешительными. После поражения в войне с Тилорией новый правитель Барбанула вступил в союз с империей Оспан и их искусники для поддержки своих войск призвали армию демонов. Демонов вызвали с помощью порталов из какого-то другого мира (оказывается это возможно!). В качестве платы они пообещали им население Тилории. Объединённая армия Барабанула, Оспана и демонов в результате нескольких сражений разбила армию Тилории, король погиб. Армия захватчиков хлынула в Тилорию и демоны стали получать свою плату пожирая население и поглощая их энергию. Пленных просто не было. Столица оказалась в плотной осаде. На момент написания письма осаждающие ещё не успели полностью замкнуть кольцо осады и гонец с посланиями в загородную резиденцию короля успел выскочить из осаждённого города.

Н-да! Этого только не хватало.

Уложив пьяного Шиарре на кровать в спальне и дождавшись когда он заснёт, телепатически вызвал Янку с Оле и попросил их прибрать разведённый Шиарре за несколько дней бардак.

Прибежавший Янка сообщил мне, что в коридорах замка его перехватил посыльный и просил прибыть меня к коменданту.

Проверив с помощью телеметрии наличие людей вблизи апартаментов Шиарре, я вышел и направился к коменданту.

Комендант встретил меня стоя и даже (даже!) предложил сесть:

— Оме Ульрих, у меня есть для вас сведения. Хорошие они или плохие судить вам…

— Я вас внимательно слушаю, — ответил я, усаживаясь в одно из кресел, находившихся в кабинете и примерно догадываясь о чём он будет говорить.

— Я получил известия… Наша армия разбита, король погиб. Брат короля и ваш супруг герцог Джанас Тарпатинн осаждён в столице. Барбанул и Оспан призвали демонический легион. Сейчас эти чудовища пожирают население Тилории. С вас, оме, домашний арест снимается, но покидать Хоэншвангау вы не вправе. Да, ещё… С завтрашнего дня вы обязаны присутствовать на ежедневном обеде в большом зале.

— Я могу переехать в другое помещение? — спросил я.

— Да, — был ответ.

— Выбрать слуг? — вновь поинтересовался я.

— Ваше право, — разрешил он.

— Прогулки в саду? — выбивал я себе послабления.

— Я вам в этом не препятствую, — развёл руки комендант.

— Разрешите откланяться, — попрощался я с начальством.

М-да. Ситуация закручивается всё сильнее. Так просто из замка не скрыться.

Вернувшись к Шиарре, полюбовался на порядок, наведённый совместными усилиями Янки и Оле и прошёл в спальню.

Шиарре лежал на кровати в одежде (я его не раздевал) и спал широко раскинув руки. Присев на край кровати я смотрел на него. Лицо Шиарре опять исхудало, под глазами залегли небольшие синяки. Похоже он действительно был расстроен происходящим.

Кто он мне? — задумался я. Что между нами происходит? Ну да, я его трахаю, почти всегда жестоко, вымещая злость. Постельная игрушка. Любви нет и не было. Какая, к чёрту, любовь! Ну, стал я его истинным — и что? Да ничего! Есть кто-то на кого можно сбросить накопившийся негатив, выместить всё, что накипело. Так он и не против, и, по-моему, только так и получает удовольствие от секса, и по-другому не может — я имел возможность убедиться в этом. С другой сторòны, ну прогоню его, сдохнет ведь… тоже вот… О, точно… наверное жалко мне его что ли — наконец разобрался я в своих ощущениях. Без меня пропадёт. А то, что пропадёт — к бабке не ходи. Ладно, пусть будет. Опять же кого-то пялить надо, а он согласен всегда и на всё. Гормональный фон-то постепенно повышается, хотя кончить и не могу. Надо что-то с оргазмом придумать, сходить к мастеру Тилорну, может быть, что-то присоветует.

Я пересел удобнее, подложил под спину пару подушек и, закинув руки за голову, привалился к высокой спинке широченной кровати Шиарре.

А Оле и Янка? — продолжил я размышлять. Оба симпатичные и какие-то мягкие и уютные, так и хочется тискать. А к ним что? Нет, трахать их не буду и не хочу. Ещё привязка сработает, куда они потом? Оле вон, совсем мелкий. Но и от меня оба не отходят, была бы их воля, то, по моим ощущениям, вцепились бы и не отпускали. Ещё запах этот мой. Я полагаю, влюбились оба по уши. Нет, не так, втрескались. Прикажи я, со стены вниз головой сигануть, сделают и не спросят зачем. Тоже ценно — преданы мне и только мне — ну по крайней мере так говорит мне моя эмпатия. Да и тоже жалко мне их. А вот Шиарре с точки зрения эмпатии это какой-то дикий коктейль ненависти, любви, да, да, любви ко мне, презрения и всё это покрыто толстым, толстым слоем мазохизма — желания чтобы я (и только я!) причинял ему боль. Покопавшись в воспоминаниях наших постельных боёв, я понял, что в своём желании боли и унижений от меня (что в свою очередь влечёт за собой тоже боль, только моральную) он готов зайти очень далеко.

По нашей с Шиарре связи я понял, что он не спит.

— Пришёл? — сказал Шиарре не открывая глаз.

— Да. На тебя вот смотрю, — ответил я.

— Насмотрелся? Проваливай! — пробурчал он.

— Нет, дорогой, не тебе решать, — я повернулся к нему и своим указательным пальцем надавил ему на левую подключичную ямку.

Шиарре задохнулся от боли и широко раскрытыми глазами смотрел мне в лицо.

— Что ещё скажешь? — я наклонился к самому его лицу и тыльной сторòной ладони провёл по щеке.

— Ненавижу! — прошипел Шиарре, выдыхая запах алкоголя.

— Ещё? — провёл я пальцами по его брови, опять спустился ниже и дотрòнулся до скривившихся губ, по прежнему давя на подключичную ямку.

Шиарре дёрнулся, попытавшись встать.

— Лежать! — приказал я.

— Ну! — опять приказал я. Веки широко открытых глаз Шиарре опять дрогнули. Сука, от того как у него веки дрожат кончить можно, но не могу, хе-хе.

— Не-на-ви-жу…, - по слогам произнёс Шиарре.

Нет не всё он сказал. Мой палец углубился в подключичную ямку.

— Ну! — опять я на него надавил.

— Ох… ш-ш-ш…, - веки Шиарре опять дрогнули, я, чуть наклонившись над ним, опять увидел своё отражение в его глазах.

— Ну! — снова побудил я.

— Люблю… тварь… — Шиарре закрыл глаза, из них потекли струйки слёз, — тебя люблю, доволен? — закончил он, выдохнув.

— Ненавижу, — опять сказал Шиарре, — за всё — потому что ты мой истинный, потому что оторваться от тебя не могу. За боль ненавижу и хочу чтобы ты мне больно сделал. Руки аж трясутся, как хочу и ненавижу. Тело своё ненавижу за то, что оно тебя хочет…

Я отпустил Шиарре и опять откинулся на спинку кровати. Н-да… Как он ещё в разуме-то?

Шиарре обернулся ко мне залитым слезами лицом:

— Убей меня… Ульрих… прошу, я не могу больше…, - прошептал он.

— Ну что ты… — я протянул к нему руку и погладил по голове, перебирая пальцами его волосы.

— Тогда я сам…

— Что сам?

— Убью себя…

— Нет. Ты мне нужен.

— Нужен? Зачем?

— Я твой истинный! Ты понял? Я. Твой. Истинный, — схватив Шиарре за волосы на затылке я почти вплотную приблизил своё лицо в его лицу. Он слабо схватил меня за руки и попытался притянуть к себе.

— Ты, — он вздрогнул, — понял? — надавил я.

Откинувшись на спинку кровати, я притянул Шиарре к себе, положив его голову на свой живот. Ну вот зачем я это сделал? — размышлял я перебирая пальцами волосы затихшего Шиарре. Ну помрёт он, мне же проще. Но с другой сторòны неправильно это как-то. Он же тоже человек. Эх, жалеем мы русские всех. Ладно, чёрт с ним со всем.

— Я у тебя буду жить, — поставил я перед фактом Шиарре, — комендант разрешил. Возражения не принимаются. Янка тоже здесь будет. Согласен?

Шиарре согласно шевельнул головой.

«Янка» — телепатически я позвал своего слугу.

— Вы звали, оме? — заглянул он через несколько секунд в спальню.

— Принеси мои вещи, я буду жить здесь, оме Шиарре не возражает. Скажи там Фридриху, что он свободен.

— А я? — спросил Янка с тревогой.

— А ты со мной. Согласен? — ответил я ему.

— Да, оме! — с засверкавшими глазами ответил Янка.

— С Оле поговори и к нему заселяйся, — продолжил я распоряжаться.

Янка с Оле развернули бурную деятельность по моему переезду и переносу немудрящих вещей Янки в комнату Оле. Зайдя к ним в комнату, я нашёл, что комната Оле была небольшой, но очень уютной и светлой, по-моему, им в ней будет хорошо. Шиарре тем временем встал и умыл заплаканное лицо. Я подошёл к нему:

— Шиарре, комендант приказал ежедневно у него обедать, ты в курсе?

— В курсе, но я туда не хожу. Не хочу. Да и после наших… отношений… не хочется перед альфами как кусок мяса перед волками сидеть.

— Отказаться можно? — спросил я.

— Тебе? Очень нежелательно, — ответил он.

— Тогда со мной будешь ходить, — подошёл я к Шиарре вплотную и, дотрòнувшись рукой до его щеки, погладил её большим пальцем. Ну вот зачем я его провоцирую. Всё понимаю, а остановиться не могу.

Шиарре шумно выдохнул и потёрся щекой о мою ладонь, заворожённо глядя мне в лицо. Его ершистость схлынула:

— Что ты со мной делаешь…, - прошептал он.

— Глумлюсь злоумышленно, — ответил я.

— Да я уже понял…, - ответил Шиарре.

В общем, на следующий день мы с Шиарре разодетые сидели за длинным столом друг на против друга. За нашими спинами стояли Янка и Оле соответственно каждому из нас.

Во главе стола сидел комендант, по левую руку от него сидел какой-то оме с бледным и осунувшимся личиком. Рядом с комендантом вдоль стола сидели альфы-командиры замковой стражи, два альфы-искусника и альфы управляющие прилегающих к замку королевских земель, присутствовали пара альф-барòнов из близлежащих барòнств, некоторые со своими омегами. Мастера Тилорн и Абрахас также присутствовали за обеденным столом.

Усевшись за стол, я увидел перед собой целый набор ножей, ложек и вилок. Батарея бокалов разных форм стояла у моего прибора.

«Ульрих, будешь помогать, а то опозорюсь» — обратился я к своему сожителю в голове.

«Помогу, мой господин» — ответил Улька и мы с ним приступили к приёму пищи.

Мне очень не понравились неоднократные требования Шиарре о его убийстве. Окончательно насторожило заявление о том, что он сам достигнет желаемого. Потому, выбрав подходящий момент, а именно, после того как окончился обед у коменданта, мы с ним пришли в спальню отдохнуть на его монструозной кровати (я её измерил шагами, получилось 4 на 4 шага, а если учесть, что мой шаг равен примерно 75 см, то кровать оказалась 3 на 3 метра), я привлёк голову Шиарре на свой живот (эмпатия подтверждала, что ему это дико нравилось) и перебирая его волосы своими ухоженными пальцами — спасибо Эльфи и Лило, фактически усыпил.

Положив ладони рук на виски заснувшего Шиарре я погрузился в медитацию и попробовал отследить структуру связей в его личности. Действовать приходилось очень осторожно, мне не нужен пускающий слюни идиот. Первым делом я стал просматривать память Шиарре. Ну, что сказать? Родился он в каком-то барòнстве далеко на юге. Один из восьми (!) омег в семье барòна. Небогатая семья всё-таки смогла дать ему домашнее образование. В 14 лет он удачно попался на глаза альфе-сюзерену барòна-отца. Попал к графу в постель (что естественно, с такой-то внешностью!). Граф всеми силами старался, чтобы привязки не было. Юный Шиарре постигал премудрости гаремной и сексуальной жизни у графа. Как-то граф взял парочку своих наложников, в том числе и Шиарре, в столицу, где они были представлены брату короля герцогу Джанасу. Очарование юности Шиарре оказало своё воздействие на герцога и Шиарре перекочевал в его гарем. Гаремная жизнь, интриги других оме, их борьба за внимание герцога сохранились в памяти Шиарре. О, вот и попался эпизод, где Шиарре, обслужив довольного герцога, глубоко спрятав отвращение (привязки не было и там) и незаметно вытирая рот, обсуждал с ним судьбу законного нежеланного супруга, т. е. Ульриха, а в каком-то смысле и меня тоже. Вот гадёныш! Выходит это по его наводке герцог принял решение об отправке Ульриха в тюрьму, где его так чудовищно приканчивали (Улька, слышишь!). Вот почему Шиарре попробовал издеваться надо мной в первую нашу встречу и хотел использовать печать подавления. Месть Ульриху, но за что? А-а, понятно. Добившийся своего положения задницей (а чем ещё-то!) Шиарре не мог терпеть конкурентов, поэтому попытался задвинуть законного супруга куда подальше. Политическая ситуация благоприятствовала — Ульрих не был нужен живым. Но гаремные интриги сказались и на самом Шиарре — кто-то из омег, входивших в гарем герцога, добился того, что Шиарре за какую-то провинность в столицу не взяли и оставили прозябать в загородной резиденции. Обуреваемый чувствами, Шиарре на свою беду решил отыграться на мне. Неудачно. И теперь вся его личность находилась в раздрае. А полученное из столицы письмо всё это усугубило.

Так, надо отсечь излишнее беспокойство. Шиарре больше не в гареме герцога (а возможно в моём, хе-хе), бороться за его (герцога) внимание не надо. Нахождение рядом со мной должно вызывать чувство спокойствия и умиротворения. Вот так, визуализируя эмоциональные связи в мозгу Шиарре, я настраивал их соответствующим образом. Собственно, ничего нового я не делал, так как ранее уже неоднократно вторгался в разум Шиарре и гипнотизировал его. Просто требовалось укрепить слабенькие ростки связей и завязать их на кнут и пряник. Кнут — это чувство грусти и тоски. Пряник — удовольствие от нахождения рядом со мной и выполнения моих пожеланий (или предполагаемых пожеланий).

Вот на сочетание этих кнута и пряника я и настроил личность Шиарре, причём, активацию их работы настроил на ментальный приказ, отдаваемый по нашей с Шиарре связи.

Сексуальные предпочтения Шиарре в отношении меня, сложившиеся у нас с ним в процессе общения, я трогать не стал.

Фактически Шиарре существует сейчас только для того, чтобы безусловно выполнять любые мои пожелания и только. Такой биоробот получился.

Ну что, пора будить нашего подопытного. Вставай, красавица (это реально так!), проснись. Проснувшийся Шиарре с удовольствием потянулся и схватив мою руку уткнулся лицом в ладонь, вдыхая мой запах и тихонько целуя пальцы.

Вдруг он напрягся. Что такое? Что-то пошло не так?

— Оле, — позвал он оторвавшись от моей руки.

— Да, оме, — ответил явившийся Оле.

— Поесть принеси, и возьми там побольше, — отправил он Оле на кухню, и обернувшись ко мне попросил умоляющим тоном, — мне поесть надо, можно?

Есть! Получилось! По себе знаю, что перестройка нейрòнных связей вызывает жуткий голод. Помнится, когда я приводил в порядок свою память и осваивал ментальные техники Янка сбивался с ног, таская мне еду с кухни.

Ладно, пусть отъедается, а то вон какой худой, в чём душа держится. Тварь!