Глава четвертая Стража Верблюжьего рынка

Порой человек в простом платье оказывается важнее, влиятельнее и опаснее, чем разодетый в шелка богач. Вчера я уступил дорогу нищему и предложил ему еду, а сегодня этот нищий принимает меня в своем дворце, где его называют герцогом и вытирают перед ним пол своими телами. Кариф удивительная страна, но я, право, не знаю, чего ожидать от их безумия. Все же у нас, в Савьяте, все куда прозаичнее и проще. Сразу знаешь, что за человек перед тобой и чего от него ждать. Разве не для этого придумана одежда? Не только чтобы скрывать наготу, но и сразу опознавать уважаемых людей.

Из письма торговца своей жене

Шарэт, командир дневной смены стражи Верблюжьего рынка, изнывал от жары, такой густой и тяжелой, что, казалось, ее можно взять, положить в мешок и отправить врагам, чтобы они страдали точно так же, как он. Чтобы они истекали потом, их одежда была мокрой, воняла, а голова раскалывалась от боли, и они мечтали опустить ее в кувшин с хмельным анисовым араком, да так и захлебнуться в нем, лишь бы не чувствовать этого зноя.

От него не спасал сквозняк, который начальник стражи попытался устроить, открыв окна и двери в караулке. Ветерок получился слабый и уж больно горячий – на таком неплохо можно жарить баранину к вечернему ужину. Холодный арбуз с сильно разбавленным вином тоже мало радовали – стоило их поднять из подвала, от талого льда, как они нагревались.

Шарэт страдал. Страдал куда больше, чем в день, когда цирюльник вскрывал ему чирей на ноге. И куда сильнее, чем когда тот же самый цирюльник, чтоб его шаутты забрали на ту сторону, рвал ему зуб.

Страдая, командир валялся на диване, оставив на себе лишь тонкие широкие штаны с белыми лампасами, вяло грыз приправленный солью жареный арахис, обильно потел, да негромко ругался, поминая сразу и Шестерых, и шауттов, и Скованного вместе со всеми его приспешниками.

Плохой день. Дурной. Жаркий.

Из-за распахнутых окон он слышал, как внизу беззлобно переругиваются двое его солдат, споря кому сегодня платить за обед. А дальше, из кварталов, доносилось бесконечное шварканье – метлы уборщиков улиц не уставая работали, собирая с мостовых и плоских крыш песок. Его вывозили на двухколесных телегах, запряженных мулами, ослами и волами, за пределы крепостных стен, к алым утесам.

Ирифи, которого никто не ждал в это время года, бушевал в городе целых четыре дня. Говорят, были погибшие, что неудивительно, такое во время песчаных бурь случалось и раньше, но лично Шарэт не видел ни одного тела. Мертвых находили севернее того района, где он работал. Как всегда в основном бедняки или пьяницы, не успевшие спрятаться, или добраться до дома, или просто заблудившиеся во время ненастья.

Разумеется, как обычно, ходили слухи о том, что вместе с ирифи в Эльват пришли шаутты, сулла и даже сам Скованный собственной персоной. Их видели знакомые знакомых, но Шарэт давно уже не был тем наивным дурачком, что тридцать лет назад, и лишь посмеивался над страшными сказками, которые рассказывали ему «свидетели» из числа уличных торговцев, немолодых шлюх и нищих пронырливых мальчишек.

Конечно же сулла только и делают, что залезают в дома продавцов масла и старых вдов, а также охотятся на беспризорных собак. Все эти демоны песков, восставшие мертвые воины, огненные вихри и эйвы – столь же реальны, как находка клада в саду любимого дядюшки Шарэта.

С учетом того что сада у дядюшки не было (как и самого дядюшки, к слову сказать), шутка командира становилась понятна даже самому тупому сержанту дневного караула.

Солдаты с удовольствием посмеивались над остротами Шарэта, которые, стоит это заметить, были вполне удачны, если он пребывал в хорошем расположении духа. Но сейчас на хорошую шутку от командира не стоило рассчитывать – он изнывал от жары, мечтал о прохладных залах на постоялом дворе «Звезда Желания», неразведенном вине, улыбчивой подружке, хорошем казане сытного шурати (и побольше бараньих ребрышек), а также – чтобы побыстрее прошла неделя и он получил месячное жалованье.

Шарэт съел еще один орешек и, запив его вином, поморщился.

Теплое, дери вас шаутты! Отвратительно!

Когда в коридоре раздались шаги, мужчина немного оживился и приподнялся на локте, перестав жевать. Сегодня день, когда торговцы кальянного рынка присылали, так сказать, маленькие «подарки» для любимых стражников их района за то, что благородные воины охраняют их покой и товары.

Шарэт был честным командиром, не то что многие другие, совершенно неуважаемые им «коллеги» по ремеслу. Он справедливо распределял доли между подчиненными, никогда не зажимая лишнюю рен-марку для себя. Солдаты платили благодарностью – верно служили (ему), не писали доносы (на него) и, если он просил, порой выполняли поручения, несколько отличные от представлений обычных обывателей, чем должна заниматься городская стража.

То есть если надо было сжечь чей-нибудь магазин, напугать дурака, решившего лезть не в свое дело или досаждавшего богачу, а то и вовсе убить его, спрятав тело в песке, командир всегда полагался на своих ребят.

Шарэт ожидал увидеть Нэрзи, своего первого заместителя, но в комнату вошли незнакомые люди.

Высокий крепкий карифец, лет тридцати, с бритой головой и аккуратной бородкой, был облачен в простую одежду из льняной ткани, которую носили в Карифе повсеместно. Никаких богатых застежек, пояса, колец и серег. Широкий меч в потертых ножнах тоже оказался абсолютно непримечательным и без всяких украшений.

Короче, по первому впечатлению – обычный охранник каравана, бедный наемник, странник, проходимец, бандит, помощник горожанина средней руки.

Женщина, что держалась за его спиной, была такой худой и высохшей, что Шарэт, будь он ее мужем, испугался бы за ее здоровье. Нижняя часть лица закрыта, видны лишь темные, сильно подведенные сурьмой глаза, но можно понять, что она давно уже не молода. Вся одежда темно-серая, без ярких красок, как предпочитали носить вдовы Карифа. Только красивая булавка из янтаря и золота, которой закреплен платок в ее волосах, привлекала к себе внимание.

Изящная вещь. У уличных ювелиров Верблюжьего рынка такую не найдешь. Это стоит покупать в лавках рядом с Небесным дворцом.

Мать бритого гостя? Возможно. Хотя и странно.

Надо сказать, что начальник дневной стражи был достаточно умен и соображал довольно быстро. Он знал, что никто из солдат не пропустил бы чужаков к нему наверх без причины.

Очень веской причины. Да еще и не предупредив его об этом.

А также знал, что обычные горожане никогда бы не стали приходить к командиру и докучать ему. Так в его кварталах не поступают.

Держа в уме все эти обстоятельства, он, вместо того чтобы наорать на незнакомцев, выставить их за дверь и совершить еще какую-нибудь достойную его положения вполне естественную вещь, поднялся с дивана и, взяв рубашку, вежливо сказал:

– Чем могу помочь, уважаемые? Прошу простить мой неподобающий вид, я не ждал посетителей.

За незнакомцами появился приземистый Нэрзи. Физиономия у него была вытянутая, бледная, а глаза… По взгляду помощника начальник стражи понял, что выбрал верную тактику поведения.

Мужчина помолчал несколько мгновений, равнодушно наблюдая, как Шарэт застегивает пуговицы на рубахе, затем разжал кулак и поднял руку так, чтобы начальник стражи смог рассмотреть золотого грифона, качавшегося на толстом бирюзовом шнурке.

Знак гвардии князя. Личная метка, говорящая, что предъявитель сего может отдавать приказы от имени милорда Архази, младшего брата его светлости и главы отряда «Серых клинков».

У начальника стражи немного отлегло от сердца, когда он понял, что эти люди пришли не за тем, чтобы проводить проверку его участка, расследовать возможные жалобы о взятках и притеснениях. Не такие перед ним фигуры, чтобы заниматься мелочью и вести дознание о… перегибах столь незначительного человека, как он.

Но, с другой стороны, с печатью Архази так просто не приходят. И неприятности никуда не делись, просто он пока о них не знает.

– Понимаю, – ровным тоном произнес Шарэт, радуясь, что голос даже не дрогнул. – Желаете чаю? Или, быть может, вина? Холодной воды?

– Благодарю, уважаемый. – Женщина присела на краешек дивана, на котором совсем недавно лежал командир, и небрежно провела ногой по полу, отодвигая подальше от себя шелуху семечек, которые он грыз позавчера. – Но мы бы предпочли сразу заняться делами.

– Чем может помочь скромная стража Эльвата?

На самом деле Шарэт думал: «Какого Скованного из всех возможных городских постов они пришли именно ко мне?!», но по понятным причинам его мысли не обратились в слова.

– Надо арестовать одного человека, – негромко сказала женщина, и начальник дневной смены начал считать ее главной в этой паре.

– Погуляй пока, – приказал он помощнику, и тот оставил их. – Я могу узнать ваши имена, уважаемые?

– В них нет тайны. – Улыбка. – Это Ярел, капитан первой роты «Серых клинков». Он был так любезен, что согласился сопроводить меня. Я же Бати, скромная служанка его милости. Возможно, вы обо мне слышали.

С этими словами она сняла вуаль, и Шарэт увидел гладко выбритое лицо пожилого мужчины, губы которого были накрашены темно-синей помадой. Вид у него был отталкивающий и неприятный, словно у пустынного кровососа.

Кто же не слышал о Сколопендре Эльвата? Мужчине в женской одежде, доверенном слуге герцога, человеке, который часто решал, чья голова окажется на плахе, с кем начнется война и какой богатый род в этом году станет Хранителем Полуденных Врат и шагнет по лестнице зала Вечерних грез к Ближайшим.

Про него ходило множество слухов. Что он колдун, к примеру, хотя магии в этом мире не было уже тысячу лет. И что он палач, убивающий бирюзовым шнурком тех благородных женщин, что разочаровали его милость в Женском углу дворца. Что он знается с асторэ и даже может шаутта подчинить своей воле. Не говоря уже про простого смертного.

Как бы там ни было и сколько бы лжи ни таилось в этих слухах, Шарэт точно знал, что гость крайне влиятельная фигура.

– Кого следует арестовать?

– Я покажу дом. – У Ярела оказался голос с хрипотцой. – Восемь солдат будет достаточно.

– Восемь? Хм… Этот человек настолько опасен?

– Нет.

– Хм…

– Вас что-то беспокоит? – участливо спросил Бати, и Шарэт едва не поморщился от его женского голоса.

– Что бы меня ни беспокоило, уважаемые, я не стану спорить со знаком гвардии и уклоняться от приказа.

Вот уж чего он не собирался, так лезть к этим людям с непрошеными советами. В Карифе властители убивали и за меньшее.

– Мне говорили, что вы умны. И способны, – сказал пес герцога. – Что вам предлагали должность в районе Шестнадцати Фонарей, куда более богатом, но вы отказались. Почему?

Шарэт шмыгнул носом, что часто с ним случалось, когда вопросы были неприятны и раздражали его. Но ответил честно.

– От Шестнадцати Фонарей до дворца герцога – два шага. Слишком близко к солнцу, и я не хотел, чтобы меня опалило из-за случайной ошибки или лишнего внимания к моей персоне. Граница с Полями Мертвых – это моя земля. Верблюжий рынок мой дом. Я здесь вырос и знаю каждую собаку. Жизнь проще, хоть и платят меньше.

– То есть ты не тщеславен и не ищешь повышения? – усмехнулся Ярел. – Или предпочитаешь брать взятки со знакомых торговцев?

– Мы честная стража. Если когда-то кто-то и оплачивал наши дополнительные услуги… – Шарэт был уверен, что пришедшие навели справки и знали об этом даже больше, чем его сержанты. – Тот всегда знает, что мы выполним просьбу горожан и поможем им в охране здоровья и имущества. Что касается повышения, я достаточно тщеславен, чтобы понимать – в гнезде змей будешь укушен. Люди в Шестнадцати Фонарях совсем из другого теста, а я осторожен, господин.

– И все же тебя что-то беспокоит в нашей просьбе. Я хочу знать. Скажи. – Бати смотрел на него из-под полуприкрытых век, с ленивой степенностью той самой змеи, о которой он только что упоминал, и Шарэт подумал, как тому не жарко во всех плотных серых бабских нарядах.

– Вы просите дать вам восьмерых, а не четверых и уж точно не двоих, как в обычных городских патрулях. Господин Ярел из гвардии, там отличные солдаты, куда лучше моих. Воины, закаленные рейдами и боями. И вместе с тем их с вами нет.

– И какой из этого вывод? Ну же! Смелее.

– Неприятный, господин. Либо человек очень опасен и вы хотите рисковать моими людьми, а не своими. Либо стараетесь скрыть интерес дворца к преступнику.

– Что же в последнем неприятного для тебя? – удивился Ярел.

– Дворец – это политика. Деньги. Власть. Иначе уважаемого господина Бати бы здесь не было. А скрыть арест не получится. Восемь человек… Восемь свидетелей. Кто-нибудь обязательно начнет болтать. Я не знаю, насколько важен преступник, но допускаю, что болтающих можно заткнуть лишь одним способом.

В комнате повисла тяжелая тишина, и Шарэт почувствовал, как пот стекает у него по спине. Он уже жалел, что рассказал о своих подозрениях.

Бати встал с дивана, отряхнул юбку небрежным жестом, подошел к начальнику дневной стражи, глядя на него сверху вниз, ибо оказался очень высок:

– Действительно не дурак. Сколько нужно для ареста? Чтобы они не болтали потом?

– Трое. Я. Мой помощник. И господин Ярел. Дадим ему форму стражника. Мы справимся, конечно, если тот, кто вам нужен, не таувин или не носит знак золотого карпа на плече.

Бати поджал губы, точно ощутил неприятный запах, чуть склонил голову, прислушиваясь к чьему-то неслышимому Шарэтом шепоту.

– Подозреваю, что ты больше хочешь обезопасить своих людей, а не сберечь нашу тайну.

– Я несу за них ответственность.

– Пусть будет так, – произнес Бати и, видя, как Ярел недовольно дернулся, нахмурился, заставляя воина молчать. – Трое. Твоему помощнику можно доверять?

– Иначе бы я его не предложил. Преступник опасен?

– Да. И это женщина.

– Ну с женщиной проблем будет меньше, – воспрянул духом Шарэт.

– С женщинами всегда проблем больше, – усмехнулся Бати. – Запомни. Если даже она станет рвать тебя на части, ты не будешь ее убивать, пока Ярел не даст такого приказа. Она нужна мне живой.


Горячий напиток, пахнущий розовыми лепестками, корицей и жасмином, уже давно остыл, но стенки глиняной чашки все еще сохранили толику тепла. Шерон держала ее в руках, чувствуя, что ветер, дувший из выломанного окна, лижет обнаженные плечи.

– Вы не ели, госпожа. – В голосе Агсан звучала укоризна.

Она стояла возле низенького деревянного подноса, заставленного разноцветными мисочками и пиалами. Еда на них тоже остыла, но, в отличие от напитка, оказалась не тронута.

– Я не голодна.

– Вы только пьете. Уже пятый день. Надо есть, иначе вы ослабнете. Если больны, я приведу лекаря. Очень хороший лекарь. Очень. Мою бабушку вылечил, и вас вылечит.

– Только лекаря мне сейчас не хватает, – пробормотала Шерон и с неохотой подвинула поднос к себе.

Взяла несколько кусочков курицы в пряном восточном соусе, медленно прожевала, думая о том, что сейчас, наверное, походит на Лавиани, которая просто не чувствует вкуса еды.

– Ты прибралась. Спасибо, – произнесла указывающая.

– Подмела песок. И сожгла всех этих дохлых насекомых. Люди бабушки поставили новую дверь, пока вы спали. Стол все еще сломан. И перила. Наверху.

– Я слишком долго спала.

Она потеряла много сил из-за схватки с двумя сулла и несколько дней, пока на улице бесновался ирифи, провела в лихорадке.

– Вы заболели, госпожа. – Агсан не так-то просто было сбить с намеченной дороги, Шерон уже имела «счастье» узнать, сколь упряма служанка. И прежде чем девчонка вновь затянула песнь о докторе, спросила у нее:

– Ты все сделала?

Помощница нахмурилась и стала смотреть в сторону.

– Да, – неохотно сказала она. – Все как вы сказали.

– И ты не разворачивала ткань и не прикасалась к нему?

Теперь девочка уже не отводила глаз, произнесла тихо, сжав кулаки:

– Я не глупая. Я понимаю, что это опасно. Не прикасалась. Не разворачивала. И даже не смотрела. Все как вы приказали. Закопала его на кладбище, за старыми склепами, где давно уже никто не ходит.

– Хорошо, – произнесла Шерон, не поднимая головы от миски с едой и заставляя себя продолжить трапезу. – Забудь об этом месте и никому не говори. Тебя ведь никто не видел?

– Нет.

– И ты никому не рассказывала, что произошло той ночью?

– Никому, госпожа. Никто не знает, что вы великая волшебница. – Теперь в ее голосе был восторг вперемешку с благоговением.

Ну кем же еще может быть человек, у которого есть «дрессированные» игральные кости и который способен убить сулла? Конечно же только великим волшебником, а не потомком страшных некромантов.

– Я не волшебница, – устало произнесла девушка.

– Как скажете, госпожа, – покладисто согласилась Агсан, в то же время показывая, что она-то уже все поняла и теперь ее не обмануть.

– Как госпожа Эрбет?

– Злющая. Как обычно. Я ее не люблю.

Шерон подумала, что надо поговорить с Бланкой, наконец-то решить все раз и навсегда, но… не сейчас. Сейчас она к подобным разговорам не готова.

– Помоги ей, если она попросит. Я поднимусь к ней вечером.

Девочка кивнула, поняла, что, кроме курицы, ее хозяйка ничего не будет, и забрав поднос с едой, отправилась на кухню.

Шерон, мрачно хмурясь, допила цветочный отвар. Мысли ее были тяжелыми, она не переставая думала о том, что произошло той ночью, и чем больше думала, тем сильнее ей не нравилось происходящее. А еще у нее перед глазами все время маячило лицо Димитра.

Столь… реальное. Именно таким она запомнила его, когда он в последний раз отправился в море.

И не вернулся.

Она злилась на себя за то, что знала – вид человека, который когда-то был ее мужем, пусть и недолго, заставил ее почувствовать слабость, неуверенность, даже беспомощность. То, что Шерон больше всего не любила в себе и старалась с этим бороться.

А еще Йозеф. Он был жив, когда она покидала Нимад. И сулла, показав ей его, зародил в душе указывающей сомнение.

Да, ее учитель очень стар, но Шерон всегда казалось, что он будет жить вечно. Так долго, как когда-то существовало Единое королевство. И если город потерял старшего указывающего, то…

Шерон потерла лоб, не понимая, что делать. Ее долг звал назад, в дом на краю мира, такой далекий и уже немного забытый. Конечно, там есть Клара, Никлас, Матэуш, Криза, но…

Опять эта пауза. Опять сомнения.

Шерон все было ясно. Нимад в ее прошлом. Здесь – настоящее, а будущее покрыто мраком неизвестности. Она не может никуда уйти. Не сейчас. Эльват связал ее по рукам и ногам… И девушка глубоко вздохнула, кажется только теперь осознав, насколько она ненавидит столицу Карифа.

Но она должна убедиться, что с Йозефом все в порядке. И напишет письмо, а затем найдет торговца, который отправляется на север, хотя бы к границам Варена. А там, быть может, он встретит тех, кто едет на Летос и сможет доставить послание в Нимад. Это займет месяцы, но уж чего сейчас у Шерон много – так это времени.

Тягучего, бесконечного и почти безрадостного. Теперь она понимала, что такое настоящее одиночество.

Агсан нарушила ее тягостные размышления, вбежав в зал. Мордашка у девчонки была встревоженная.

– Бегите, госпожа! У нашей калитки стражники!

– Что? Ну так впусти их!

– Госпожа! Вам надо идти! Через сад и двор старого Джумы. Там, если по навесу для ослика, можно перелезть через стену и оказаться на кладбище.

Девушка не хотела никуда бежать. Бегство – признание своей вины. А Шерон была уверена – она ровным счетом ничего не сделала. Без денег и друзей прятаться в городе? Покинуть Эльват? Как ей потом искать Мильвио и Лавиани? Да и Бланку она бросить не может, пускай та вряд ли в состоянии оценить это.

– Ты кому-то рассказала о той ночи? – еще раз уточнила Шерон.

– Нет! – Девочка чуть не плакала. – Клянусь!

– Открой калитку. Иначе они выломают ее. И у твоей бабушки будут неприятности. У каждого из твоей семьи, если стражники разозлятся. Все будет хорошо. Обещаю.

Агсан убежала, а Шерон крикнула, предупреждая:

– Бланка! У нас гости!

Мужчины, вошедшие в комнату, смотрели на нее настороженно, но без злобы. Старший – невысокий, плотный, с сединой в бороде – держал руки сложенными на животе, стараясь казаться дружелюбным. Двое его помощников поглядывали по сторонам. Один с любопытством, другой, высокий и лысый, – цепко, словно ждал засады. Бледное лицо Агсан маячило за их спинами.

– Добро пожаловать под мою крышу, – негромко сказала Шерон, как обязывали приличия Карифа, встав с ковра и чуть склонив голову.

Разглядывала она их с не меньшим любопытством, без всякого страха, точно любознательный ребенок, которого внезапно удивила заглянувшая во двор лохматая собака.

И мужчины, видя, что она не боится, и не чувствуя от нее угрозы, немного расслабились. Во всяком случае – двое. Третий, бритоголовый, все так же касался оружия, и она видела, что его руки напряжены.

– Я Шарэт, начальник дневной стражи вашего района, – представился первый, обильно потея. Голос у него был низкий, даже красивый, решила Шерон. – А вы та самая чужестранка, что сняла дом и живет здесь уже много месяцев? Шерон из Нимада.

– Верно. Это я. – Девушка склонила голову. – Агсан. Завари кальгэ для наших гостей. Как будет готово, сразу же неси.

Девочка поколебалась и ушла на кухню, а оба стражника (но не лысый!) немного смутились, чувствуя себя неловко. Они ожидали совсем иного.

Интересно чего? Споров? Вопросов? Сопротивления? Возмущения?

Начиная догадываться, Шерон сказала, обращаясь к командиру:

– Проходите, пожалуйста. Не стойте в дверях, господин. Будет ли вам удобно на этом диване, пока моя служанка готовит кальгэ?

Шарэт быстро покосился на лысого и, помявшись, направился к дивану, заставив Шерон задуматься, кто из этих двоих действительно главный.

– Вы учитесь фехтовать? – с ленцой спросил лысый, увидев ее меч, лежащий на сундуке, в котором хранилась одежда. – У почтенного мастера Шамси?

– Да.

Лысый направился к оружию, Шерон встала у него на пути, сказав вежливо, но решительно:

– Вы в моем доме, уважаемый. И вы пока мой гость. Если вы хотите посмотреть меч, спросите разрешения, как этого требуют ваши обычаи.

Его глаза остались безучастными:

– Я на службе… госпожа. А вы плохо знаете законы Эльвата. Но если вам так угодно, могу ли я взглянуть?

Она с неохотой отступила, понимая, что меч он берет не просто так, а опасаясь, что она его схватит. Что же происходит и зачем они здесь?

Лысый обнажил ее оружие, изучил клинок, потрогал большим пальцем, проверяя остроту кромки.

– Разве закон Карифа запрещает учиться защищать себя? – спросила она.

– Не запрещает, – согласился Шарэт. – В доме еще кто-то есть?

– Агсан, моя личная служанка. Вы ее видели. Кухарка, если не ушла на рынок. Еще приходит садовник, но сейчас его нет. И моя сестра, она наверху.

– Она может спуститься?

– Я так и не узнала, почему вы пришли, уважаемые. – Шерон смотрела с интересом, без раздражения, и ее спокойствие смущало их все больше и больше. – Городская стража что-то ищет в доме, где я живу? Или кого-то? Мне хотелось бы понять цели, что вы преследуете.

– Эм… – помялся Шарэт, подбирая слова. – Поблизости прячется опасный преступник, и наш долг найти его.

Шерон печально вздохнула:

– Мой дом не первый на нашей улице. Но уверена, уважаемый, вы не посетили другие семьи, а пришли сразу ко мне. Возможно, ваш начальник сможет мне ответить?

Лысый, на которого она теперь смотрела, недовольно нахмурился, а Шерон с некоторым сожалением пожала плечами:

– Простите, если все вам испортила. Но я не очень умею играть в игры, правила которых никто не удосужился мне объяснить, господин…

– Мое имя сейчас не важно. Торговец обвиняет вас в краже.

– Какой торговец?

– Мастер золотых дел одной из лавок Верблюжьего рынка.

– Я не заходила в такие лавки.

– Мы исполняем свою работу, госпожа, и отведем вас к судье, который рассмотрит жалобу. Ваша сестра спустится к нам?

Она могла бы спорить. Но сомневалась, что это поможет.

– Хорошо. Я ее приведу.

– Нет! – быстро сказал лысый. – Оставайтесь, пожалуйста, с нами.

– Боитесь, что я сбегу? Найду еще один меч? Уничтожу украденное? Моя сестра слепа. Она не сможет спуститься без чужой помощи. Если не доверяете – сходите за ней сами. Вы окажете мне услугу.

– Нэрзи. Проверь. Если она и вправду слепа, не тревожь ее.

Второй солдат, все это время молчавший, посмотрел на Шерон, и та сказала:

– По лестнице. Второй этаж, направо.

Он вернулся довольно быстро:

– Слепа. Кто ее так изуродовал?

– Злые люди, – сухо ответила Шерон.

– Пойдемте, госпожа. Судья ждет.

Если кто ее и ждал, то точно не судья. Что же. Скоро она это узнает.

Появилась Агсан с подносом, на котором стояли стаканы с водой и чашки с горячим маслянистым кальгэ, пахнущим кислыми ягодами и пряным земляным орехом.

– Мне надо уйти, – сказала Шерон. – Ничего не бойся. Позаботься о Бланке. Ты знаешь, где лежат деньги, и справишься. Обещай мне, что останешься, пока я не вернусь.

– Обещаю, – прошептала девочка, зло посмотрев на стражников. – Обещаю.

Загрузка...