Тахикардия (СИ)

— Заткни фонтан, сказал! — рявкнул Караг.

Суккуб постарался остановить слезы, задержать дыхание, замедлить сердцебиение. Белый эльф указал на запертых в шаре, и тогда Ликс, наконец, медленно кивнул. Маг опустил руку, Ликс рухнул на четвереньки, и в ту же секунду силовое поле пропало. Ощутив это, марид мгновенно скользнул вверх и растворился в небе. Омнио бросился было к эльфу, но орк дернул его назад и прижал к себе, легко превозмогая сопротивление парня.

— Забирайте его, господин ждет, — мелодично пропел белый и, закурив, направился к висящему у края обрыва ионолету.

Проходя мимо Омнио, Ликс сорвал с шеи медальон и бросил ему. Через минуту на скале остались лишь хмурый орк и горько плачущий суккуб.

***

Стекло, невесомые занавеси, переливающийся металл, парящие в воздухе кружевные светильники. Киборг-охранник в серой униформе ввел Ликса в зал и заставил опуститься на колени. Не на белоснежный ковер, а рядом, на голый пол. У прозрачной стены виднелась фигура хозяина дома, а дальше — туманные пряди облаков и сверкающие пики соседних зданий.

Владелец апартаментов на вершине небокола выглядел под стать своему дому. Волосы водопадом покрывали спину, вплетенные в них серые камни подчеркивали белизну. Он обернулся. Ни единого цветного пятнышка. Белые брови, серые глаза, темная домашняя одежда, белые густые ресницы, белые ногти. Серебристый браслет на щиколотке босой ноги, серебристая татуировка — значок огнепоклонника — на щеке.

В этом черно-белом царстве Ликс выглядел неуместным пятном. Судя по едва заметной гримасе, светлый эльф считал так же. Он подошел и смерил Ликса взглядом от грязно-голубых, прорванных на коленях, джинсов, до спутанных лиловых волос.

— До сих пор ты не переходил определенных границ. Но теперь… надо сказать, что на этот раз ты смог удивить меня, Лиэксанор.

Услышав свое полное, данное магом, имя, пленник скривился. Смешок светлого напоминал звон колокольчика. Ликс знал, перед кем стоит на коленях. Рунсам Кельтас, бессменный глава Охранной Службы Ирема. Он почти не показывался на публике, но видел и слышал все. Говорили, что во время войны с азурами Кельтас ловил и пытал вражеских шпионов собственноручно, не при помощи магии, а старым способом, из заклятий используя лишь ускоренную регенерацию.

Рунсам опустился на корточки, заглядывая Ликсу в лицо. Светлые эльфы были практически лишены признаков возраста, но на момент рождения Ликса Кельтас руководил Службой уже более пятидесяти лет. Не увидев в глазах пленника почтения, хозяин усмехнулся и выпрямился. Чтобы не смотреть на него снизу вверх, Ликс вновь опустил взгляд.

— Я не стану спрашивать тебя, зачем ты это сделал. Но ты, пожалуй, единственный, кто справился бы.

Рунсам плавно откинул волосы за спину.

— Можно было делать ставки… Как видишь, я еще не отошел от Великих Игр… — он повел плечом и лукаво улыбнулся, затем вновь придал лицу высокомерное выражение.

— Мы заметили тебя еще у входа в нижние уровни.

Ликс недоверчиво прищурился.

— А ты как думал? — негромко проговорил Кельтас. — Все проказники этого города известны Службе. Невидимок в Иреме не бывает, во всяком случае, для меня. А теперь вора ждет расплата.

Заметив перемену в лице Ликса, глава Службы рассмеялся.

— О нет, много чести. Чтобы убить такого, как ты, мне стоит только сказать слово. И документов заполнять не нужно… А на каторге ты будешь лишь жрать городские ресурсы и сдохнешь быстрее, чем успеешь их возместить. Строптивцы за решеткой — это пустая трата денег налогоплательщиков. Считай, что твоя выходка была экзаменом, испытанием, которое ты прошел.

Рунсам уселся в пологое кресло, поджал ноги и склонил голову набок.

— Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что лично для меня.

— Шлюху ищи в борделе, — сплюнул Ликс.

Светлый взмыл с кресла одним движением. Первый удар пришелся в скулу, второй — в живот. Ликс отлетел к углу стенной ниши. Затылок обожгло болью. Рунсам склонился, подхватил Ликса за прядь и дернул, поднимая его голову.

— Захочу — станешь и шлюхой… — прошипел светлый, — Через неделю-другую будешь становиться раком по мановению руки и благодарить, глотая слезы счастья… Перевоспитание — мой конек…

Эльф вздернул Ликса на ноги.

— …Вот только цветные мне не по вкусу. Радуйся, — ощерился Рунсам и издевательски медленно провел рукой по ссадине на его щеке.

Ликс заскрипел зубами, но не шелохнулся. Светлый выхватил из воздуха лепесток заклятия очищения и, брезгливо отряхнув руки, вернулся в кресло.

— Ты готов выслушать мое предложение? Или и дальше будешь разыгрывать оскорбленного принца крови?

— Предложение? — оскалился Ликс, — Такие, как ты, не умеют предлагать.

— Почему нет?

Рунсам оперся на подлокотники и сложил пальцы домиком. Он вновь излучал ледяное спокойствие.

— Если все пройдет гладко, оба останемся в выигрыше. Тем более, что задание отвечает и твоим интересам.

Ликс насмешливо поднял бровь, рискуя вновь вызвать гнев хозяина дома. Но тот продолжил говорить, предпочитая не заметить вызова, заранее обреченного на провал.

— Выполнишь мой каприз — и я забуду все твои шалости, включая вчерашнюю прогулку по канализации, из-за которой разволновались тритоны… На них впервые за двадцать лет напали Себековы отродья, и теперь водный народ требует голову виновника, — поморщился Рунсам. — Смекаешь? И еще. Я имею власть исполнить твою розовую мечту…

Ликс невольно вздрогнул, вызвав довольную улыбку на лице светлого. Спрашивать, откуда глава Службы знал о том, чем Ликс не делился ни с одним живым существом, было бессмысленно.

— Зачем тебе это делать?

— Мне это ничего не стоит, — дернул углом рта Кельтас, — Но даст гарантию, что ты сдохнешь, но сделаешь все, чтобы выполнить задание. То, что я задумал — рискованное предприятие… Очень рискованное.

Эльф щелкнул пальцами, перед столом вырос склонившийся марид-дворецкий.

— Вина и еды для нашего гостя, — приказал Рунсам, — У дверей его комнаты поставьте охрану. А окон там нет, — добавил Кельтас, бросив взгляд на Ликса.

Живущему на улице негде научиться привередничать. Ликс ел и пил, не смущаясь, что слуги насмешливо косятся на то, как он кладет локти на стол, пьет суп через край, отбрасывает за спину намокшие от соуса волосы и руками раздирает сочное мясо, игнорируя выставку столовых приборов по сторонам тарелки.

Хозяин дома сидел у окна на висящем в воздухе кресле, похожем на лепесток, курил длинные тонкие сигары и не спеша вводил «гостя» в курс дела.

За Сумерской грядой находился город-государство Агарта. На протяжении тысячелетий два хищника по сторонам высокого хребта то воевали, то заключали перемирие. В Новое Время мелкие войны прекратились, материком давно правила королевская династия Светлых, и полным ходом шли переговоры о создании единого планетарного правительства. Ирем стал столицей, Агарта уже не могла угнаться за соседом, из конкурента превратившись просто в один из многих больших городов.

Разветвленная сеть родственных связей светлых эльфов окутывала многие миры. Количество семейных дрязг превышало все разумные пределы. Примеси цветной крови, вопросы наследства, непомерная гордыня и вспыльчивость, которой славился звездный народ — причин для внутрисемейных вендетт было много. В Агарте обитали родственники Кельтаса. Двоюродный брат Амалон оставался единственным, с кем Рунсам поддерживал связь. Теперь брат умер, оставив наследницу — молоденькую дочь. Его собственный родной брат прилетел, как падальщик, едва узнав о кончине. На его месте Рунсам и сам устранил бы мешающую добраться до наследства девчонку, ее смерть, несомненно, была вопросом нескольких дней. Амалон имел глупость жениться на полукровке, и родившаяся в этом браке девочка не носила имени клана Кельтас. Но позволить ублюдку, которого он терпеть не мог, присвоить имение Амалона, Рунсам не желал. Сама девочка мало интересовала Кельтаса, но исчезновение наследницы сделало бы ситуацию забавной. По закону наследство могло быть передано следующим по иерархии родственникам лишь если смерть прямого наследника подтверждена магом, и подделать это свидетельство было невозможно. Заполучив девчонку, Кельтас стал бы ее опекуном и получил возможность пользоваться наследством, а также любоваться, как мечется родственничек из-за невозможности получить то, что уже почти держал в руках.

Магия позволяла найти любое существо, не защищенное блокирующим амулетом. По понятным соображениям такие амулеты стоили немало и продавались из-под полы. Слежку с помощью новых технологий можно было нейтрализовать самым простым способом — не пользоваться ни техномагией, ни чистой электроникой, не заглядывать в Аниму и выйти за пределы действия сетей. Таких мест в Новое Время осталось немного, одним из них была горная гряда Сумер, отделяющая Агарту от Ирема.

— Если у тебя получится протащить ее сюда — прекрасно. Не получится? — Кельтас картинно вздохнул, — Что ж, это чуть менее прекрасно… но плакать я не стану, — добавил он, оглянувшись через плечо. — Однако свою плату ты получишь лишь в первом случае.

Рунсам потушил сигару и обернулся к развалившемуся на стуле Ликсу.

— Я обеспечу снаряжение, все, что понадобится. Оружие, амулеты — не проблема. Помощи в пути не проси. Я забуду о вас, стоит лишь тебе выйти за порог, и вспомню, лишь когда девочка окажется здесь.

Светлый встал с кресла, позванивая браслетом на щиколотке, подошел к столу и склонился над Ликсом. Белые пряди на миг смешались с лиловыми.

— Никому и никогда, слышишь, НИКОГДА не давай кровных клятв позаботиться о ком-то, — прошипел Кельтас. — Не создавай себе проблем, — поморщился он, затем хищно улыбнулся. — Я увижу лицо этой глупой горгульи, когда он поймет… и буду доволен. А когда мы встретимся с Амалоном за Звездными Вратами, я скажу ему, что сделал для Элоа все, что мог…

Ликс всегда находил некую прелесть в придирчивом подборе необходимых для предприятия вещей. Особенное удовольствие это доставило теперь, когда он не был ограничен в средствах. В дом Кельтаса притащили голодного, полуголого уличного парня, пропахшего потом, смогом и мокрой пылью Окраины. Через сутки в городскую ночь вышел неброско, но дорого одетый молодой эльф, под плащом которого скрывался запас вещей и оружия, стоимостью в несколько сот золотых дукатов.

Центральный транспортный узел походил на клубок паутины — серое от копоти переплетение тоннелей. Чем ближе к нему, тем больше толчеи. Мимо проплывали закусочные, лавки чародеев со светящимися моделями амулетов у входа, мастерские с вечным лязгом и шипением сварочных аппаратов, к вывескам были прибиты поблескивающие части компьютеров. Сам воздух вибрировал от гула потока судов и дронов над головами прохожих. Из гущи толпы донеслось поскуливание — посреди улицы на ящиках расположился бродячий цирюльник в кожаном фартуке. Перед ним на земле сидел здоровенный тролль и терпеливо ждал, пока долото и молоток доберутся до больного зуба.

***

Проникнуть в грузовой отдел не составляет труда. Отыскать судно, уходящее в Агарту — тем более. Темный плащ помогает раствориться в тенях, камеры обманет мелкий блокатор, на миг создавший помехи. Этого мига достаточно, чтобы нырнуть за спину роботу-погрузчику и дальше, внутрь шлюза. Путь через горы занимает немного времени, уже через несколько часов транспортник садится в Агарте. Подъем по металлическим балкам на крышу и спуск по наклонному куполу терминала помогает избежать контроля документов на выходе из здания. Перед тем, как съехать вниз, Ликс останавливается на секунду возле самого шпиля, оглядывает панораму Агарты и глубоко вдыхает, впуская в себя аромат нового города. Плащ плещется на ветру темным крылом. Воздух пахнет по-иному, в нем ощущаются терпкие, свежие ноты — Агарта славится своими садами.

Поместье окружено высокой стеной, поверху проложена колдовская нить, реагирующая на движение, о ее присутствии предупреждает не только сполох магического зрения, но и полурассыпавшийся скелет птицы на камне. Ликс дожидается глубоких сумерек и, подобравшись к углу заросшей плющом стены, глотает Призрака — дорогущую игрушку, позволяющую на несколько минут стать подобием воздушного джинна. Сквозь стену и дальше, сколько успеешь… Магия кончается аккурат у дома, в колючем объятии розовых кустов. Наверху светится окно. Витиеватые украшения лепнины — находка для воришки. Руки привычно находят опору, ноги легко бросают тело вверх. Комнату освещает камин, служанка с черными волосами перестилает постель. Наконец, она уходит. Мгновенное движение, и вот уже тепло огня греет Ликсу руки.

***

Элоа зашла в спальню и в изнеможении привалилась спиной к двери. Со смерти отца она жила в доме младшего дядюшки, маленькие племянницы любили девушку и выпросили ее себе в няньки. Элоа и раньше часто играла с ними, но теперь это была ее обязанность, «чтобы не даром есть хлеб», по выражению приютившего сиротку родственника. Из собственного дома ее выставили сразу после церемонии похорон. Брат отца обсуждал с членами семьи продажу родного поместья Элоа так, будто ее вовсе не существовало на свете.

Элоа прошла к зеркалу, медленно расплела белые волосы с единственной ярко-алой прядью и вдруг задохнулась от страха: на фоне огненных сполохов камина за ее спиной выросла гибкая тень.

— Не кричи, будет хуже.

Он подошел вплотную и мгновенным движением накрыл ее руку, потянувшуюся за острой заколкой. Из-под капюшона блеснули ярко-зеленые глаза.

— Меня послал Рунсам Кельтас. Собирайся, нужно уходить, иначе не доживешь до утра.

Комментарий к Западня

Рунсам Кельтас во плоти - https://ibb.co/8PSD5x4

========== Черный Перевал ==========

Достоверных карт Сумерской гряды не существовало в природе. Та, что имелась у эльфа, была последней из составленных, но и ее точность вызывала сомнения. Коварные ущелья густо заселяли мигрирующие твари. Колонии техноскатов, горных троллей, электрогекконы — порождение техногенной мутации измельчавших драконов… Хаотично передвигаясь по хребту в поисках пищи, они могли перерезать путь в любой точке. Кроме того, в свое время Сумеры напоили магией враждующие друг с другом племена и сами камни обрели подобие жизни. Схлопывающиеся симплегады*, пасти фальшивых пещер и тонкие мосты через пропасть, падающие под весом странника — недобрая магия заразила злобой сами корни гор.

Элоа страшил ее странный спутник. Она еще не решила, как относиться к цветному эльфу, не была уверена, действительно ли он хотел ее спасти. Наутро Элоа подписала бы дарственную на имя младшего брата отца. Отказ даже не обсуждался — достаточно было одного взгляда в ледяные глаза родственника. Ничего, Элоа смогла бы начать жизнь заново, главное — у нее есть работа, пусть операционной медсестре и платят немного…

Однако этот почти незнакомый, виденный лишь раз, дядя Рунсам посчитал, что Элоа в любом случае грозит опасность… Ей снова не пришлось выбирать — все решили за нее. Скорбь и растерянность после смерти отца на время превратили ее в безвольную куклу, но, с каждым шагом удаляясь от родного дома, девушка все больше приходила в себя. Кто такой этот Кельтас, в конце концов, чтобы заставить ее вот так сорваться с места и бежать в неизвестность? Да еще и послал за ней какого-то уличного вора. Подобные манеры Элоа наблюдала в городской больнице, когда очередной спасательный дрон привозил жертв поножовщины или магической дуэли из бедных районов.

На окраине Агарты Элоа попыталась улизнуть: лучше остаться в родном городе и заново искать себе место, чем пропасть навечно в туманных, страшных горах, рассказами о которых пугают детей! Однако попытка побега закончилась синяком на запястье и угрозой надеть на Элоа парализующий волю браслет. После этого эльф окончательно превратился в ее глазах в наглого похитителя.

Элоа не принадлежала к высшему клану и не была белоручкой — в последние годы из-за болезни отца ей приходилось работать в городской больнице на полную ставку, пытаясь обеспечить их жизнь в стремительно ветшающем поместье, слишком большом для двоих. Однако для Ликса и этот уровень — уровень среднего класса — был недосягаемо высок.

***

Выскользнуть из города оказалось непросто, однажды беглецы чуть не попались на глаза киборгу-стражнику местной Службы. Будь Ликс один, он давно уже пробирался бы по горной тропе. Но рядом шла Элоа, и приходилось ежеминутно напоминать себе об этой неопытной дурочке из богатого дома, дергать ее к себе, сливаясь со стеной и пропуская сторожевой дрон, зажимать ей рот, прыгая с крыши на крышу под самым носом камер слежения…

Когда, наконец, зарево Агарты осталось позади, и под ногами захрустел старый оползень, Ликс вздохнул было с облегчением… Но уже через три часа пути девчонка стала отставать, пока не остановилась совсем.

— Здесь нельзя останавливаться, — раздраженно бросил эльф, — нужно дойти до ущелья, пока не зашли луны!

Девушка дернула бровью и решительно сложила руки на груди.

— Я устала, больше не могу идти! Мы ведь уже вне сети. А ты бежишь так, будто за нами гонятся демоны!

— Так и есть, детка, — прянул к ней Ликс.

— Я тебе не…

Но тут он повернул голову Элоа вниз, на петли уже пройденной тропы. По ней скользили какие-то сполохи.

— Горные духи чуют тепло. Молодую кровь…

Еще мгновение Элоа в ужасе смотрела на медленно настигавшие их огни, затем подняла взгляд. Зеленые глаза оказались непозволительно близко. Эльф не внушал доверия, но неизвестность, идущая по пятам, казалась страшнее.

— Идем.

***

Узкое, словно след ножа, ущелье, полыхает огнем — наверху пристроилась колония техноскатов. Кладки красных яиц освещают камни, а сами твари ползают по скале, взлетают и парят в узком пространстве от стены до стены. Сверкающие в свете трех лун плавники-крылья, россыпь светящихся глаз под брюхом. Сыплется каменная крошка, Ликс прижимает Элоа к тропе. Взмах гигантского крыла, прямо над ними.

***

— Какие большие…

— Они не опасны для нас, — небрежно поправил снаряжение Ликс, — жрут только белокровных. А вот те уже покруче будут…

Он легко спустился дальше по тропке и махнул рукой, подзывая Элоа. Она подошла и, бросив взгляд в глубину скал, отпрянула. Оттуда доносился скрежет и шипение, ярко светились чьи-то глаза.

— Это электрогекконы, скаты на них охотятся. Заночуем тут.

Эльф сбросил плащ и, отстегнув от пояса суму-невесомку, стал рыться в ней.

— Прямо здесь? — Голос Элоа предательски дрогнул. — Над… ними? И под… этими?

— Ага…

Ликс наконец нашел небольшой сверток палатки.

— Те, что снизу, нас не достанут — крылышки маловаты. Тем, кто сверху, до нас нет дела. Зато многие здешние твари боятся тех и других. Самое то!

Элоа вскочила на ноги и выхватила из-за плеча тонкий узкий меч. Из-за поворота выплыли два огонька-преследователя. Ликс вышел им навстречу и через мгновение спрятал в карман погасшие шарики.

— Что… Это было? Ты говорил о демонах…

Элоа осеклась, глядя на его ухмылку.

— Они замели наши следы. Полезная штука! — кивнул эльф и невозмутимо направился к палатке.

Ликс активировал вокруг каменного пятачка силовое поле, пропускающее лишь воздух, разжег огненный шар и повесил над ним котелок на треноге. Элоа сунула меч в ножны и подошла к огню, кипя от возмущения.

— Как ты мог? Я…

— Нам нужно было попасть сюда, пока скаты не слетели на охоту. Ты говорила, что больше не можешь идти. Видишь, смогла же! — оскалился эльф.

Девушка хватала воздух, не находя слов. Затем выхватила из поясной сумочки пачку сигар и, отойдя до самой границы поля, села и закурила.

— Все светлячки курят эту дрянь?

Вопрос остался без ответа.

— Может, хоть пожрать поможешь приготовить?

Элоа презрительно скривилась. Дымные кольца рассеивались, задевая силовое поле, обозначая его границу. Свет заходящих лун то и дело закрывали крылья очередной пикирующей твари. Глядя на падающие глыбы, сброшенные техноскатом, Элоа поняла, отчего Ликс торопился пройти колонию летучих чудовищ.

Затянувшись в последний раз, эльфийка вкрутила окурок в камень и поднялась на ноги. Со стороны костра уже вкусно пахло тушеным мясом и специями, после изматывающей пробежки по горам девушка ощутила волчий голод. Ликс сидел на расстеленном плаще и черпал ложкой прямо из котелка. Элоа пристально посмотрела на него. Вернув ей такой же пристальный взгляд, эльф спокойно продолжил есть. Когда в посудине осталась лишь треть рагу, Ликс поставил котелок на землю поближе к девушке, громко рыгнул и, облизав ложку, протянул ей.

— Чистой нет… Если только тебе не охота спускаться к ручью, вниз.

Глядя на его хитрую улыбку, Элоа подняла бровь.

— Я тебе не верю. Дай мне сумку! Сейчас же!

Эльф расхохотался и, сунув руку в невесомку, достал вторую ложку. Девушка ковырнула остатки рагу и покачала головой.

— Я почему-то думала, что в походе все делят поровну…

Ликс посерьезнел и указал себе за спину, откуда, как по заказу, снова раздались скрежещущий вой и лязг когтей о камни.

— Завтрашнюю свалку с гекконами ты тоже хочешь поделить поровну?

Элоа опустила глаза и принялась за еду.

Внутри палатки было тесновато, но не так холодно, как снаружи, Ликс сбросил сапоги и нагрудник, сложил амуницию у стенки и улегся на тонкий матрас. Девушка постаралась устроиться как можно дальше от него. Но ее сторона, как назло, оказалась ближе к краю скалы, и шорох пластин гекконов доносился так громко, будто они скреблись прямо за тонкой тканью палатки. Девушка почувствовала, что ее накрывают плащом и обнимают, и дернулась.

— Ну, чего ты, не бойся… — прошептал Ликс, — просто так теплее.

Поняв, что ей не вырваться, Элоа замерла. Но проходили секунды, эльф не пытался тянуть руки, куда не надо, и она немного расслабилась.

— Не трясись, ну? — сонно улыбнулся Ликс, — Кого бы не принесло, сквозь силовое поле и пылинка не проскочит. Спи.

Так и правда было гораздо теплее.

***

— Давай… руку!

Рык эльфа пробирает Элоа до костей, он тяжело дышит и едва справляется с губами, чтобы не раздвинуть их в жутком оскале, зеленые глаза кажутся двумя осколками проклятого морского хрусталя из легенд. Железная ладонь сдавливает кисть и швыряет Элоа вверх, на безопасный уступ. В другой руке Ликса тяжелый меч с полосой лазера на кромке лезвия, с которого, пузырясь, стекает кипящая белая кровь. Лязгающая тварь прыгает, отталкиваясь от стены и расправляет куцые крылья в попытке сбить эльфа с ног. Взмах меча, грохот и шипение. Тишина, лишь далеко наверху потрескивают спящие громады техноскатов.

Мина-молния уничтожила большую часть стаи белокровных потомков драконов, но перебраться на другой берег оказалось все равно трудно. Элоа впервые выхватила меч для того, чтобы драться с настоящими противниками. Впрочем, пустить его в ход не пришлось: эльф вел себя так, словно Элоа — это куль с мукой, безжалостно отбрасывая на стену за своей спиной во время боя, прижимая к себе в сумасшедшем прыжке со скалы на скалу или толкая вперед, когда гекконы пускались в погоню в теснине. В зеленоглазом столичном воришке не осталось и следа издевательски-дерзкой развязности, так бесившей ее накануне. Его движения, запах пота, блеск меча и ледяной взгляд, намечающий следующую жертву… Это должно было напугать ее, но отчего-то не пугало.

— Рано… расслабляться. Идем!

Глотнув воды из бурдюка, Элоа послушно пошла за эльфом по крутой тропе, теряющейся в низких тучах. За спиной осталось ущелье, покрытое сверкающими телами пластинчатых тварей, похожих на детские сборные модели древних хозяев гор — драконов.

Девушка никогда не видела подобного. Глядя на то, как, постепенно успокаиваясь, Ликс на ходу счищает с меча ману, вспоминая его искаженное горячкой сражения лицо, она ощущала какое-то незнакомое волнение. Будто адреналин, выброшенный в кровь, делал окружающий мир более… ярким. Цветным. Страха почти не осталось, появилось желание продолжить это безумие еще хоть немного. Может, даже самой совершить нечто дикое.

Крутые скользкие кромки скал, полет на веревке через глубокие провалы, валуны, так и норовящие свалиться на голову… Несколько раз эльф ловил ее в шаге от верной смерти. Элоа быстро поняла, что если она хочет выжить в этом походе, то слушаться Ликса нужно беспрекословно и сразу. Кем бы он ни был, эльф явно ценил ее жизнь.

Уже не смущаясь, Элоа сама придвигалась ближе к нему, прячась от ночного холода.

Применить навыки фехтования Элоа все же пришлось — черный куст у одной из троп оказался живым. Не успев схватить эльфа, он вцепился отростками в ноги Элоа, подтаскивая к себе. Ликс заметил задержку и обернулся, но не сделал попытки помочь. Просто стоял, нетерпеливо притопывая ногой и глядя на то, как падают вниз обрубленные конвульсивно сжимающиеся ветви. Скоро от куста остался голый пенек, девушка отерла меч о края плаща, сунула в ножны за спиной и, гордо вздернув голову, прошла мимо эльфа, ожидая подначки. Но он промолчал.

***

Оглушительный грохот знаменовал приближение к симплегадам. Клоки зелени, падающие сверху, говорили о том, что скалы ожили совсем недавно. Подобравшись ближе, Ликс долго стоял, разглядывая сходящиеся стены и потоки острых осколков, вылетающие из щели при каждом ударе.

— Может, подождем, пока они не раскрошатся сами?

Из-за непрекращающегося рокота и треска Элоа пришлось кричать. Задав вопрос, эльфийка и сама поняла, что ждать понадобилось бы не одну неделю. Эльф отрицательно мотнул головой, прищурился и решительно направился к симплегадам. Элоа последовала за ним, в ужасе представляя, как они бегут между этими наполненными древней яростью камнями… и не успевают.

Но у Ликса были другие планы. Достав из-за спины лук, он деловито разложил на земле мотки нейлориновых канатов и стрелы с наконечниками, похожими на нераскрывшийся бутон, и кончиками-петлями. Связав все имеющиеся веревки в одну, эльф взял лук, подошел к одной из симплегад и, подождав, пока скала подойдет ближе, выпустил первую стрелу. Она намертво впилась в камень. Проложив маршрут до самого верха, эльф привязал канат к мелкому управляемому дрону-осе и запустил его, протягивая веревку через петли. Затем обернулся и знаком показал Элоа садиться себе на спину.

— Я смогу сама! — слабо возразила эльфийка.

Ликс молча надел на нее ремни от лука и колчана, взял девушку за руки и перекинув через свои плечи, стал привязывать Элоа к спине, как рюкзак.

***

…Удар.

Если бы Элоа держалась за веревку, она непременно выпустила бы ее из рук. Но Ликс припадает к выщербленной стене, будто летучая мышь, от рывка лишь напрягаются мышцы и замирает дыхание. У него — от напряжения, у нее — от страха.

Скалы медленно расходятся. Это передышка, это возможность подняться выше, до следующей стрелы. На середине подъема Элоа слышит глухое ругательство. Кровь, стекающая по нейлорину, подтверждает ее догадку. Эльф переоценил свои силы. Но девушка понимает, что теперь поздно что-то менять, и все, чем она может помочь — держаться крепче, сводя к минимуму неудобство от изменения центра тяжести, и молчать.

…Удар. Сыплется крошка.

На очередном рывке вверх Элоа сквозь гул камня вновь слышит, как дышит Ликс — рвано, со стонами. Девушка утыкается лицом ему в плечо, в сиреневые яркие волосы. Он не сдастся. Что гонит его вперед? Какую награду ему обещали? Сейчас это не важно. Сейчас их сжимает в тисках лишь одно на двоих жгучее желание — жить.

…Удар.

Ликс внезапно резко берет в сторону, заставляя эльфийку ахнуть, и повисает на одной руке. Острые черные зубы камня с размаху впиваются Элоа в плечо. Сверху со свистом падает глыба, проносясь так близко, что можно дотянуться.

Последнюю стрелу снесло камнепадом, но нейлорин имеет свойство слушаться хозяина, особенно если в его крови течет хоть крупица магии, и канат лишь на мгновение слабеет, затем цепляется за следующую точку опоры.

— Вставай мне на плечи… — сипит эльф, — лезь наверх.

Она не успевает ничего ответить, только чувствует, как веревка, державшая ее, ослабла. Краем глаза Элоа видит головокружительную пустоту под ногами, высота заставляет ладони покрыться влагой. Взобраться по спине, стараясь не думать, что под тобой живое тело… Разжать руки — самое страшное. Хотя нет, встать в полный рост на подрагивающих от усилия плечах еще страшней. Край скалы остер, как нож. Элоа подтягивается, ложится на живот и быстро бросает вниз веревку.

***

На этот раз готовку Элоа взяла на себя, хотя ноги еще немного дрожали. Царапины на плече, быстро зашитые портативным лазером — ничто по сравнению с тем, что пришлось вынести эльфу. Однако он, вместо того, чтобы греться у огня, почему-то молча сидел в углу пещеры и смотрел не на огненный шар, а в глухую тьму. За грубой границей входа в укрытие шелестел ночной дождь.

— Возьми, только осторожно, она горячая.

Элоа протянула Ликсу похлебку. Эльф никак не отреагировал и она попыталась всучить котелок ему в руки. Ликс отмахнулся, не глядя, котелок со звоном отлетел, а суп, на который Элоа с непривычки потратила полчаса, разлился по полу.

— С ума сошел? — воскликнула девушка, — теперь заново варить! Зачем ты это сделал, ненормальный?

Эльф с явным трудом сфокусировал на ней взгляд.

— Отвали.

— Ты же сам говорил — голодным не много навоюешь!

— Отстань!

— Не отстану! — топнула ногой девушка.

Он наконец взглянул на Элоа по-настоящему. И этот взгляд светился яростью.

— Что ты знаешь о голоде, белая?!

— Я… не белая…

Собственные слова показались наивными до зубовного скрежета. Ядовитая насмешка в его глазах обожгла презрением. Что значит одна алая прядь в волосах по сравнению с лиловым потоком, рассыпавшимся по темному плащу? Элоа осеклась и отступила назад. Он и правда был тем, кем казался. Уличным парнем, из тех, кого называют отбросами. Возможно, до этого похода он и не ел досыта… Это объясняло его ревнивое отношение к пище на привалах и мимолетную радость на лице, когда приходило время пользоваться такими привычными для Элоа вещами, как ежевечернее заклятие очищения, универсальная специя, подстраивающаяся под вкусы едока или даже сумка-невесомка…

— Почему Кельтас послал за мной тебя? — прищурилась девушка, — А не кого-то… другого?

— Поприличней, ты хотела сказать? — ощерился Ликс, и вскочил на ноги. — Спросишь при случае у своего гребаного дядюшки сама!

Он одним движением расправил палатку, демонстративно прошел в противоположный конец пещеры и улегся на пол, с головой завернувшись в плащ.

***

Погода ухудшилась. Ледяной дождь с градом не проникал сквозь водоотталкивающие плащи, но непривычные к холоду руки Элоа за день покрывались трещинками. К утру они заживали, однако все равно каждый раз, помогая эльфу сворачивать лагерь и отключая поле, девушка мысленно стонала. После дикой выходки в пещере Ликс ни разу не позволял себе подобного, однако несколько последующих дней оставался мрачен и почти не раскрывал рта.

На границе снегов дождь, наконец, сменился чистым снегопадом. Скудный свет хмурого неба, отражавшийся от белого покрова, был определенно лучше темноты бесконечных ущелий. Может, это повлияло на путников, а может, что другое, но Ликс постепенно вновь превратился в нахального зубоскала, а Элоа с неожиданным для нее самой удовольствием смеялась и позволяла шутить над собой. В один из вечеров эльфийка призналась, что скучает по любимым племянницам, а Ликс рассказал ей несколько забавных историй о знакомом орке и его друге-мариде.

Элоа обладала небольшими способностями к магии. Хоть кроме базовых уроков в университете ее никто не учил, девушка могла зажечь огонек, развеять несложный морок или ненадолго удержать предмет в воздухе. Когда Ликс, явно не придававший значения порядку в своих вещах, в десятый раз перерывал сумку в поисках палочки заклятия огня, замерзшая Элоа срубила ветку с запорошенного снегом голого куста, зажгла ее и с удовольствием отметила промелькнувшее удивление, почти восхищение, на лице своего спутника.

Девушка никогда не общалась так тесно ни с одним мужчиной, не считая отца. Давние университетские необременительные шалости оставались лишь игрой. Веселье, разговоры, постель — и наутро партнеры расходились, вполне насытившись друг другом.

Но теперь Элоа день за днем находилась в вынужденном тесном контакте со своим похитителем. Он был довольно молчалив большую часть времени, его шутки частенько звучали зло и колко. Спутники видели друг друга во всех видах — в походе сложно соблюдать нормы приличия, ведь отходить далеко друг от друга опасно, и ценой скромности могла оказаться жизнь…

Но несмотря на это Элоа вскоре призналась себе, что с каждым днем ее все больше тянет к этому странному цветному эльфу, о котором ей почти ничего не было известно. Опасаясь нового для нее сладко ноющего чувства в груди, по ночам Элоа стала закутываться в собственное одеяло, и Ликс, словно что-то почувствовав, больше не делал попыток прижать ее к себе.

***

— Стой.

Голос звучит глухо и резко, как щелчок затвора старого оружия со свалки. Элоа замирает, не закончив шага. Ликс закрывает глаза и прислушивается, втягивает прозрачный горный воздух Черного Перевала. Сильные ветра сметают отсюда снег, дырявые темные камни свистят тысячами голосов.

Шаги. Скрип камешков под тяжелыми сапогами. Там, за поворотом.

Здесь редко бывают прохожие, но грех не поставить пост в единственном относительно безопасном проходе через Сумеры. Эти представители государственных Служб больше походят на обычных дорожных рэкетиров. Они ценят лишь деньги, рабов и развлечения. А потому разговор с ними будет коротким и кровавым. Границу путники уже пересекли, проползли по стене высоко над цветком огромного костра у ворот, покрытых костями неудачливых путешественников.

А это — просто возвращающийся на базу патруль.

Девятеро. Судя по запаху — тролли. Это плохо. Горные тролли крупнее низинных и почти не восприимчивы к магии. Ликс подает Элоа знак, ее меч с тихим шорохом покидает ножны, она хмурит брови, неосознанно копируя его самого. Ликс кривит губы в улыбке. Сердце уже разгоняет кровь, по телу проходит рябь предвкушения. Легкое покалывание, не более…

Стрела на тетиве.

Из-за серой бугристой стены показывается первый головорез. Трехметровая туша в металлическом доспехе успевает лишь хрюкнуть и падает под ноги остальным, из глаза торчит древко. Второй закрывается маленьким щитом и с утробным рыком бросается вперед. Ликс швыряет лук за спину, молниеносно выхватывая парные клинки. Лазерная полоса отражается в маленьких глупых глазках серой громадины. Два прыжка и вверх…

Время будто замедляется…

Вот оно! Оглушающе-жаркая волна захлестывает с головой, за спиной будто вырастают крылья, каждый вдох несет жизнь, каждое движение вплетается в ткань судеб Вселенной…

Адреналин.

Третий тролль заносит широкий топор. Прыжок с переворотом. Лезвие на миг запотевает от дыхания. Так близко… Быстро вонзить клинок в спину, другим блокировать удар следующего противника. Это не вполне удается: тролль слишком тяжел. Собственное лезвие проедает ткань на плече, пахнет горелым пластиком, падают сиреневые пряди.

Новая порция огня в венах.

Жадность.

Желание добрать еще.

И еще.

Собственный яростный крик звучит в ушах как далекий волчий вой. Еще два тролля падают на ледяные черные камни. Ликс оборачивается. Он успел уйти далеко…

Четверо окружили Элоа. Подходят медленно, наслаждаясь страхом… Ликс достает из-за пазухи заклятье и, прошептав активирующие слова, швыряет вперед. Ноги троллей прирастают к земле, лапы замирают. Ненадолго, совсем ненадолго… Будь это кто другой, заклятья хватило бы на несколько часов.

Ну же, давай…

Он бежит, но белая должна действовать сама… Элоа взмахивает мечом. Один, два… Третий делает шаг и с оглушительным ревом заносит кулак. Ликс прыгает и летит, но ему не успеть… Тролли неповоротливы, лишь на то и надежда.

Выбитый из руки тонкий меч исчезает в россыпях острых обломков. Взмах тяжелого боевого цепа. Элоа припадает к земле, уходя от удара, белые волосы метут по камням. Четвертый тролль, с ног до головы закрытый ржавым доспехом, отрывает лапищу от земли.

С двумя ей точно не совладать.

Ликс приземляется на загривок противника, цепляется за массивный подбородок… Силы рук тут не хватит. Тролль ревет и неловко машет лапами — массивные латы мешают ему согнуть руки и сбросить наездника. Эльф охватывает толстую шею ногами, выгибается и дергает в сторону и назад. Предельное напряжение, и, наконец — хруст.

Удар о камни на миг выбивает воздух из груди, сверху приземляется туша.

Элоа вновь ускользает от смертельного свиста шипастого цепа. Перекат, прыжок — тонкий меч вновь в руках хозяйки. Ликс, наконец, сталкивает с себя груз и вскакивает на ноги, выхватывая клинок.

Лезвия входят в тело одновременно. Ликс видит острие меча Элоа у своего лица. Пройдя сквозь тело тролля, оно и без лазерной кромки светится багровым светом.

Собственное дыхание внезапно кажется слишком громким.

Сейчас… Сейчас все закончится, и темная бездна все ближе. Это не остановить…

***

Элоа облизала губы. Кровь оказалась вкусной. Ее собственная?

Какая разница?

Все внутри горело каким-то неземным блаженством. Она дрожала, но не от холода и не от ужаса, а от все еще переполнявшей ее энергии. Будто тело выплеснуло резерв силы для продолжения боя, который закончился прежде, чем эта сила была истрачена. Эльфийка встретилась глазами с Ликсом и замерла.

Рукоять его меча зазвенела о камни.

— Ты… красивая, — прохрипел эльф, утирая алые капли с лица, и дернул Элоа к себе.

***

Впивающиеся в поясницу каменные грани и заломленные наверх кисти рук добавляли боль к наслаждению, делая его ярче.

Сиреневый.

Зеленый.

Красный.

Белый.

Ярче.

Еще.

Кровь смешивалась на языке, в лихорадочном поцелуе, больше похожем на бред — горьковатая кровь троллей, жгучая кровь цветного эльфа и сладкая — ее собственная.

Когда она успела прокусить губу насквозь? Или это сделал он?

Следы клыков Элоа ложились на смуглую кожу Ликса, как алые самоцветы, текли тонкими дорожками и тут же затягивались под воздействием внутреннего жара. Сплетающиеся тела на камне не ощущали ледяных порывов ветра, казалось, эта яростная страсть должна выжечь все вокруг, оставив лишь тлеющую землю и пепел…

***

Стоило огромного труда заставить собственные ноги слушаться и шагать. Миновав нижнюю границу снега, Элоа едва не падала — усталость нахлынула, как лавина, сметая все на своем пути. Поставив палатку и защитное поле, спутники заползли вовнутрь, даже не думая об ужине. За стенками поднялась буря, хоть силовое поле и гасило особенно сильные порывы, ткань палатки все равно трепетала от ветра.

Устраиваясь на ночь в теплых объятиях под плащом, в темноте, Элоа заснула не сразу. Перед глазами стояли черные камни, сизое небо и ошеломительно красочный цветок у нее в руках.

Комментарий к Черный Перевал

* Симплегады (греч. Συμπληγάδες «сталкивающиеся») в греческой мифологии — скалы, плававшие у входа в Понт Эвксинский: сталкиваясь, эти скалы уничтожали корабли. Ну а у меня просто любые сталкивающиеся скалы

звуковое сопровождение на бои в горах - https://youtu.be/H1tm-AtYYyU?t=77

Очень похожая визуализация Ликса и Элоа - https://ibb.co/zPRWVk8

========== Одержимость ==========

Караг мгновенно приходил в ярость, если слышал имя эльфа. Омнио догадывался о причине. То же самое мучило и его самого, просто выражалось по-иному. После исчезновения Ликса кровь суккубу давал Караг. Однако жизнь для Омнио все равно превратилась в единую темную ночь. Работа, еда, сон и постепенно гаснущая надежда. Стало очевидно — это не просто магический поводок к обладателю крови. Суккуб, несмотря на изначальные попытки, никогда не мог думать об эльфе как о хозяине. А тот не стремился им стать. Это что-то другое… Один из клиентов во время сеанса просил суккуба закрыть лицо и шептал о любви, явно обращаясь к кому-то другому.

Суккуб много слышал о любви. Читал господину вслух старые стихи. О любви говорили как о чуде, говорили, что она редка, как изумрудная химера. Она — свет, спасение для страждущей души. Омнио чувствовал огненную пустоту внутри себя. Каждое лицо, что не было Его лицом, заливала тьма, каждый голос, что не был Его голосом разбивался осколками нот. Можно ли назвать эту ежеминутную пытку — любовью?

Воздух теплел, солнце задерживалось в небе все дольше. Мох, чудом выживший на закопченной скале, расцвел мельчайшими розовыми цветочками. Но для Омнио вокруг по-прежнему стояла зима. Он мог поговорить о Ликсе лишь с Тамром, когда орк не маячил поблизости.

— Он ведь жив, правда?

Тамр грустно улыбнулся и, протянув бесплотную руку, провел по лицу суккуба. Этот вопрос он слышал не впервые и терпеливо утешал Омнио все эти недели. Но теперь… Уже наступила весна. Пестовать эту невыносимо-жгучую бесплодную веру и дальше марид посчитал жестоким.

— Возможно, малыш. Но ты должен знать… То, что забрали Светлые, редко возвращается назад. Тебе нужно научиться жить без него.

На следующий день суккуб не вышел на работу. Он просто молча лежал и смотрел в потолок. Марид сидел рядом с ним и наблюдал, как раз за разом восходит и садится солнце. Через двое суток хмурый Караг попытался было поднять парня на ноги угрозой в своей обычной манере «кто не работает, тот не ест», но Тамр метнулся к собственному тайнику, швырнул в обескураженную морду орка горсть серебра и вновь уселся на место. Караг, ворча об окружающих его ненормальных, собрал монеты, затем полоснул себя по пальцу и силком влил живительные капли суккубу в рот.

***

Спуск сложнее подъема, в конце каждого дня ноги ныли и болели, все тело жаловалось, и заставить себя применить заклятье очищения, приготовить ужин и просушить одежду становилось все сложнее. Но стоило лишь нырнуть под плащ, вдохнуть запах Ликса и прикоснуться к прядям цветных волос, как желание захлестывало Элоа с головой, заставляя забыть об усталости. Жестокая неутолимая жажда первых дней уступила место стремлению согреть и утешить, растопить неведомые ледяные глыбы, скопившиеся в душе эльфа. Он с жаром отвечал на ее ласки, порой вгоняя девушку в краску слишком откровенной реакцией. Ликс просто не ведал о подобающей воспитанным мужам сдержанности… Цветной эльф был другим, и Элоа это нравилось. Загадочность лишь добавляла ему привлекательности.

Девушка подровняла сиреневые волосы, оставив длину до плеч, исправляя причиненный топором тролля ущерб. Старалась отдать эльфу самые лучшие куски из тарелки. Следила, чтобы ему хватало одеяла, и незаметно сушила сброшенные сапоги мягким касанием магии.

Элоа по-прежнему почти ничего не знала о своем спутнике, но надеялась, что рано или поздно он ответит на заботу доверием, разделит груз тяжелых прошлых дней на двоих. Для того, чтобы это случилось, ведь нужно лишь терпение и тепло. Эльфийка уже обдумывала планы на будущее: с каждым шагом приближался Ирем, а вместе с ним и разговор с далеким дядюшкой, который, если верить слухам и обрывочным словам Ликса, очень непрост…

Главная тропа у подножия гряды оказалась погребена под оползнем. Из горы камней торчала наполовину засыпанная голова мертвого каменного великана. Пришлось терять целый день, возвращаться назад, искать обходной путь. В соседнем ущелье обитала стая гарпий, соваться туда — верная смерть. На карте Ликса были обозначены подземные ходы, но им эльф отчего-то не доверял, до последнего надеясь пройти поверху. Однако на третий день, когда еды в невесомке осталось в обрез, ему все же пришлось признать, что это единственный путь.

Дрон-оса вернулся, отыскав выход и проложив кратчайший маршрут под горой. Путешественники вступили под темные своды. Дневной свет удалялся, пока не исчез вовсе. Элоа подняла ладонь, и впереди поплыл маленький огненный шарик.

— Здесь все пропитано магией, — поморщился эльф и остановился, оглядывая поблескивающие от влаги стены.

— Это не магия гор… К ней я уже привыкла. Что-то другое, — отозвалась Элоа.

— Идем, — помедлив, решился Ликс.

Дрон мигал голубым диодом впереди. Сколько времени прошло, точно определить было невозможно. Выбившись из сил в бесконечных, похожих друг на друга коридорах, путники разбили стоянку в небольшом кармане, чуть в стороне от основного прохода. Защитное поле не могло остановить магию, и кровь эльфов отзывалась на нее. Элоа поставила простенькую блокировку на свои сны. Эта защита не могла полностью защитить от потоков чар, но по крайней мере будила, когда реальность и видения начинали опасно смешиваться. Проснувшись третий раз подряд от вынимающего душу кошмара, Элоа услышала глухой стон. Ликс не обладал даром к волшебству и заставить себя проснуться не мог. Эльф метался во сне и шептал что-то бессвязное.

—…Нет… Нет, сукин сын… Возьми меня вместо него… Возьми меня…

Элоа зажгла огонек, решительно перехватила Ликса, прижала за плечи к матрасу и легонько тряхнула.

— Проснись!

—…Не… надо… Прошу… Будь ты проклят… Ровиус…

Элоа попыталась было перенести магическую сеть на него, но силы не хватало — потоки чар расплывались в руках. Однако вмешательство в следы чужой магии все же заставило эльфа проснуться. Элоа погасила огонь, отпрянула и легла, отвернувшись к стенке, делая вид, что только проснулась и не заметила его мокрого лица. Отдышавшись, Ликс тихо выскользнул из темной палатки. Девушка напряженно прислушивалась к его шагам и звяканью снаряжения. Наконец он откинул полог.

— Пора двигаться.

Снова бесконечное хождение в темноте, лишь стали чаще попадаться василиски и крысы. Это говорило о близости жилья, и эльфы удвоили осторожность.

Внезапно Ликс остановился и прянул в сторону, прислушиваясь. Дрон повис на месте, отмечая верный маршрут и ожидая хозяина. Эльф вынул меч и бесшумно вошел в один из боковых коридоров.

Теперь и Элоа услышала возню и вздохи. Тихий плач. В стене прохода было прорублено длинное и узкое, с ладонь, отверстие для циркуляции воздуха. Оттуда лился трепещущий свет. Эльфийка зажала ладонью рот, чтобы не выдать себя вздохом. Подземелье уходило вдаль, стены терялись в полумраке. Крепкие решетки делили каземат на секции. На каменном полу сидели и лежали эльфы, люди, орки, тролли, фавны, недалеко от окошка виднелись несколько нимф и даже безглазый сфинкс со зверски обрезанными крыльями.

Ликс тронул Элоа за плечо и вернулся в коридор, где мигал голубым огоньком дрон.

— Что это? Тюрьма? — прошептала Элоа.

Эльф покачал головой.

— Мы уже в пределах Ирема. Здесь давным-давно нет тюрем, только каторга в Пустынном Провале. Если это и тюрьма, то не государственная… Но скорее всего, просто чья-то кормушка, — сплюнул эльф. — Мало ли тварей? Те же тролли любят теплое мясцо… Пошли. Главное, самим туда не угодить…

В подавленном молчании девушка последовала за ним.

***

Ликс продвигался вперед медленно, ожидая нападения за любым углом. Однако все было тихо, лишь пищали под ногами крысы.

— Подожди… Здесь что-то… — прошептала Элоа.

Ликс оглянулся по сторонам и тоже увидел еле заметный след умело наложенных чар. Эльфийка скользнула в очередной карман, будто вымытый водой, и, прошептав что-то, прикоснулась к полу. Морок рассеялся, в полу показался каменный люк-решетка, запертый мощным заклятием. Нижний зал освещала длинная жаровня с переливающимися языками вечного огня. Посреди помещения возвышалось нечто, похожее на жертвенник. Ликс не сразу почувствовал руку Элоа на своем плече. Белая спрашивала о чем-то, но он не мог сосредоточиться на ее словах, не в силах оторваться от открывшейся внизу картины. Это было похоже… Так похоже на то, что Ликс успел увидеть однажды… Прежде, чем дверь с ржавым замком захлопнулась за старым хозяином приюта и его очередной жертвой.

— …Пойдем, вставай! Маг близко…

Умоляющий шепот эльфийки звучал из далекой дали.

— Вставай же! Ликс!

***

…Покрытые надписями и рисунками стены приюта… Ряды подстилок. Светящиеся шары с пойманными химерами под потолком. Ряды испуганных глаз, дети жмутся к камню, стараясь не попасться на глаза магу. Пальцы Ликса, цепляющиеся за полы одеяния Ровиуса.

— Не надо! Она заживет сама! Пожалуйста, не надо! Нет!

Рывок в сторону и щелчок замка на здоровой руке.

— Мой глупыш… Ты сам не понимаешь, что говоришь… Ничего, скоро станет лучше. Я исцелю тебя.

— Нет!!!

Рука, побывавшая в челюстях виверны с верхнего уровня, от резкого движения вновь взрывается болью. Пока Ликс брел сюда, кость успела срастись, но неправильно… И вся эта грязь внутри… Больно. Но еще больнее то, что Ликс видит перед собой.

Маг идет между рядами подстилок, оглядывая сжавшиеся комочки спин.

— Айок. Идем.

Этому орчонку уже девять лет. Старше Ликса. Уже почти взрослый… Он поднимает лицо медленно, как во сне. Пощады нет. Бежать некуда. Ровиус ведет мальчика за собой, мимо Ликса, вглубь зала, к двери.

— Не надо! Прошу!

Ровиус останавливается. Сухая ладонь мага гладит эльфенка по щеке.

— Мне в любом случае нужна сила… Смотри, Рийя уже третий день ничего не ест. Нужно помочь и ей тоже…

— Возьми меня вместо него! — голос позорно срывается, теперь больно еще и в горле.

Ровиус качает седой головой и проверяет крепость наручника на запястье Ликса.

Щелчок ржавого дверного замка. И тишина.

***

Внизу грохнула дверь.

Щеку обожгло пощечиной, но Ликс лишь провел по лицу ладонью, не отрывая взгляда от отверстий решетки. Элоа оставила попытки поднять его на ноги. Кажется, она даже плакала…

В высокий зал вошел маг в ярко-малиновой мантии и, подойдя к жертвеннику, шепнул несколько слов. Над поверхностью камня разлилось слабое свечение. Длинные волосы и борода чародея блестели, как снег, но он не был эльфом. Судя по клыкам, скорее, высокий гоблин-полукровка… Два крупных фавна втащили распятого на цепи нага. Полузмей дико озирался, беззвучно раскрывая широкие челюсти.

— Этого не хватит! — прорычал маг, — Я сказал, сейчас мне нужен разумный! У вас что, уши отвалились? Может, один из вас хочет послужить Изначальному?!

Фавны испуганно попятились и отпустили цепь. Наг зашипел и метнулся прочь от огня, к стене. Через минуту слуги вернулись с другим пленником. Маг одобрительно кивнул и отослал фавнов взмахом когтистой руки. Перед жертвенником остался скованный по рукам и ногам человек.

По полу метнулось какая-то мелкая лупоглазая тварь и ловко вскарабкалась на волшебника, обвив пушистым хвостом шею.

— Что, Ро-ро, тоже проголодался?

Маг небрежно смахнул любимца с плеча, и тот ловко вцепился в волосы хозяина, повиснув за спиной. Подхватив цепь от ошейника, маг дернул за нее. Человек упал на колени. Чародей взмахнул неизвестно откуда взявшимся кинжалом, рассекая собственное запястье, темные капли упали на жертвенник, и из него полыхнул ослепительный свет. Затем зернистая поверхность камня пошла волнами, и в воздух взметнулось нечто, похожее на ворох щупалец. Они что-то искали, сползали по ступеням вниз… Маг схватил пленника за ошейник и швырнул навстречу извивающимся отросткам. Одно из щупалец коснулось человека, и он закричал. Чародей схватил несчастного за руку. Свет жертвенника постепенно перетекал в дергающееся тело проводника, забирая взамен его жизнь. Маг же питался чистой энергией…

Наконец, свет погас, между жертвенником и магом на пол беззвучно осело нечто, напоминающее сухую мумию, и рассыпалось прахом.

Собирать крупицы силы — трудная работа. Трансформировать ману в магические потоки — опасно. Потому некоторые, менее щепетильные, чародеи поклонялись самому таинственному из всех богов — Изначальному. Теперь Ликс знал, как Он выглядит. Изначальный хаос и жадная до боли тварь…

Чародей подобрал конец цепи, все еще лежащий на полу, и дернул забившегося в темный угол нага к жертвеннику…

Ликс наконец вышел из оцепенения. Элоа сидела рядом, уткнувшись в колени подбородком, и в ужасе смотрела на лицо поднимающегося эльфа.

Он молча вынул из-за спины лук и наложил на тетиву стрелу с широким наконечником.

— Не надо, Ликс… Нас поймают!

Эльф был словно каменный, он даже не стал сбрасывать ее руку, ладонь соскользнула сама. Здравый смысл явно покинул Ликса.

Все обитатели этого подземелья мгновенно поймут, что произошло — со смертью мага все незакрепленные кровью заклятья исчезают. Узелки чар распадаются, и призванные потоки возвращаются в ткань энергии Вселенной.

— Ты не спасешь пленников… Они не смогут…

Но заглянув Ликсу в глаза, девушка осеклась. Там не было ни сострадания, ни дарующего наслаждение предвкушения риска. Из зеленых глаз лилась выжигающая нутро ненависть. Ненависть, от которой можно избавиться, лишь забрав жизнь или умерев.

Ликс склонил голову к плечу. Глухо зазвенела тетива, по полу рассыпался сноп искр, когда наконечник слегка задел каменную решетку. И полыхнул свет…

***

Хрип чудовища отдается в ушах победной песней. Маг хватается свободной рукой за горло, в котором торчит стрела. Потоки черной крови и света заливают мантию — другой рукой он все еще держит за руку нага. Заклятие на каменном люке на миг слабеет. Элоа понимает эльфа без слов, и тяжелая решетка подается. Сейчас не до благодарности. Дело не сделано, и маг все еще жив…

Прыжок вниз, узорчатый пол осыпан прахом предыдущей жертвы. Прах поднимается в воздух и не спешит оседать, словно погибший хочет полюбоваться тем, как его смерть будет отмщена.

Питомец чародея истошно верещит и бросается Ликсу в лицо. Его перехватывает клинок Элоа. Это хорошо. Это правильно. Сбивать прицел стрелка не годится. Мага все еще питает энергия Изначального, он поднимает руку и с ревом выдирает из горла стрелу. Рядом в ужасе ахает Элоа. Никто не обещал, что будет легко…

Вторая стрела с полукруглым навершием ложится на прицел. Такая может отрубить голову… или руку. Маг ревет и делает шаг вперед, вокруг него на миг вспыхивает щит. Но это обманный маневр эльфа: у него другая цель. Полумертвый змей глухо воет и падает на пол, прижимая к груди обрубленную кисть. Щупальца Изначального проглатывают кусок плоти и возмущенно дрожат, пытаясь дотянуться до ускользнувшей жертвы. Маг, внезапно отрезанный от источника, выпускает руку нага и на миг встречается глазами с эльфом.

Мгновение. А вот теперь…

Две стрелы слетают с тетивы. Выстрел в упор пробивает тело мага насквозь, не позволяя закончить смертоносное заклятье — жест сияющей руки. Ликс молниеносно перепрыгивает корчащееся тело нага и оказывается у гоблина за спиной.

Раскрывшиеся когти стрел крепко держат пульсирующее черными потоками сердце. Рывок — и оно, словно раскаленный металл, жжет эльфу руки. Тело мага обрушивается вперед, меж фигурных плит текут черные нити.

Щупальца Изначального все еще слепо шарят в воздухе — закрыть жертвенник можно лишь кровью открывшего…

— Получай, тварь!

С уст эльфа срывается древнее, как мир, проклятие на полузабытом родном языке.

Сердце пятнает узорчатый пол и исчезает в жадных сплетениях щупалец. Дрожат древние стены… Магия, державшая это место, разрушена.

***

Подземный ход вывел их на обледенелый уступ. Стало ясно, что путники находятся на внешней стороне вырубленного в скале замка. Далеко внизу сквозь морозный воздух виднелось сияющее пятно. Ирем. Темный ход за спиной дохнул каменной пылью, подгоняя путников.

Они успели в последний момент — Элоа задержалась, снимая связку ключей с хвоста убитого любимчика чародея. Девушка прижгла рану нага и бросила ему ключи, не особо надеясь на то, что змей сумеет ими правильно распорядиться. Но большего она сделать не могла…

***

Киборг, получив приказ, провел гостей прямо в кабинет Кельтаса. На металлических дверях извивались не то ветви, не то щупальца, неприятно напоминающие пережитое в каменном подземелье у подножия Сумер. В кольца свернувшихся отростков были вставлены глаза-камеры. В противовес верхним этажам в сдержанном ультрасовременном стиле, здесь своеобразный вкус хозяина дома проявился во всей красе. Створки бесшумно открылись, впуская покрытых потом и пылью эльфов.

Экраны и книжные полки на стенах. Свитки и пирамидки информационных накопителей. В силовом поле виднелся древний свиток, переливавшийся цветными сполохами знаков. За другим силовым полем парил полуразложившийся зародыш дракона. Прозрачная пленка позволяла наслаждаться зрелищем медленного распада со всех сторон, без неприятных побочных эффектов вроде запаха гниющей плоти. Чудное украшение, с учетом того, что драконы официально признаны вымершими более тысячи лет назад…

Рунсам отвернулся от экрана, улыбнулся и встал. Из-за того, что теперь белые волосы были заплетены в косу, он казался мягче. Это не обмануло Ликса, который стоял чуть позади Элоа, глядя на встречу родственников тяжелым взглядом.

— Рад видеть тебя живой, племянница!

Элоа выпрямилась и твердо взглянула в глаза дядюшке.

— За это благодарите вашего посланника.

Кельтас мельком глянул на Ликса и вновь сладко улыбнулся девушке.

— Безусловно… Ты устала с дороги, Элоа. Ступай, слуга проводит тебя в комнаты.

Эльфийка не сдвинулась с места.

— Не прежде, чем вы выполните обещание. Ликс заслуживает награды. Он не раз спасал мне жизнь.

— Я понимаю, — улыбка белого эльфа превратилась в холодную усмешку. — Неужели он посвятил тебя в условия нашей сделки?

Элоа на миг смутилась, щеки тронул румянец.

— Нет, но… Я уверена, что это нечто важное…

— О да, — двинул бровью Кельтас. — Для такого, как он — несомненно.

Ликс стиснул зубы.

— Если ты настаиваешь, я сделаю это прямо сейчас, — продолжал Рунсам, — хотя видит Огненный, я хотел оградить тебя от подобной жалкой сцены…

Он повернулся к двери. Перед хозяином дома вырос марид-дворецкий.

— Диэлиуса ко мне. Немедленно.

Светлый эльф с голубыми прядями в волосах вошел в кабинет и почтительно поклонился.

— Диэль, сейчас же обнули папку со славными деяниями Лиэксанора Безродного, как-то: проживание на общественной территории, кражи со взломом, мелкое воровство, несанкционированные проникновения в чужие владения, драки со стражей, порча казенного имущества и прочие нарушения общественного порядка, а также жалобы на домогательства и обесчещивание особ женского пола разных рас…

Во время этого перечисления Ликс смотрел в пол, до хруста сжимая кулаки.

—… А так же заполните на его имя бланк участия в следующих Великих Играх. Под мою ответственность, — оскалился Кельтас. — Видишь, я держу слово, — бросил он Ликсу.

Диэлиус поклонился еще раз, взглянул на цветного эльфа, ухмыльнулся и вышел. Кельтас повернулся к племяннице.

— Ну, ты довольна?

Элоа открыла и закрыла рот, потом решительно свела брови.

— Нет.

— Нет?! — искренне удивился светлый. — Чего же ты еще от меня хочешь, дитя?

— Я хочу получить свою долю наследства. Сорок тысяч золотых драхм.

С лица Кельтаса враз стекла насмешливая улыбка.

— Я знаю, сколько стоит наша земля в Бадросе и Агартское поместье, — продолжала Элоа — Вы получите гораздо больше. Эта сумма не достигает и четверти стоимости. Выдайте мне ее сейчас, и больше я не переступлю порог вашего дома, не стану пользоваться вашим именем и просить о чем-либо. Клянусь!

Рунсам Кельтас молчал долго. Затем сел в кресло и прищурившись, вновь внимательно оглядел Элоа.

— А ты не так глупа… Это хорошо. Хоть что-то передалось тебе от крови Кельтас…

Эльфийка вспыхнула, но промолчала.

— Мы умеем капризничать по-крупному, — продолжал светлый, — и добиваться желаемого… Грех не поддержать фамильную черту!

Он рассмеялся и щелкнул пальцами, вновь вызывая дворецкого.

***

Получив карту с магической печатью, которая давала возможность забрать из банка требуемую сумму, Элоа не стала задерживаться в доме родственника. Оставив высокие двери небокола позади, она растерянно огляделась по сторонам.

— Гостиница — вон там, — усмехнулся Ликс, вышедший на улицу вслед за ней.

Элоа прерывисто вздохнула и повернулась к эльфу.

— А ты? Где твой дом?

Его лицо стало непроницаемым.

— Ты слышала. У меня нет дома.

Девушка порывисто схватила его за руку.

— Пойдем со мной!

— Зачем? — нахмурился эльф. — Моя миссия окончена. И награда получена, — глядя в сторону, он откинул волосы с лица.

— Это не награда, — прорычала Элоа, крепко сжимая запястье Ликса, — это издевательство! Поэтому я награжу тебя сама.

Ликс покачал головой.

— У меня теперь есть средства! — вздернула подбородок девушка, — Без тебя я была бы уже сто раз мертва! Не перечь! Скажи, — совсем другим тоном добавила она — где здесь можно нормально поесть?

Он улыбнулся и повел Элоа за собой.

***

Домик на крыше шестиэтажного здания недалеко от Центра был совсем крохотным — три комнатки и садик, в котором два куста азурских роз распустились лучисто-голубыми цветами. Их Ликс однажды вплел в волосы Элоа, пока она спала, а потом заснял результат на камеру. Проснувшаяся в колючих стеблях эльфийка походила на рассерженную ундину, Ликс хохотал до слез. Отплатить той же монетой девушка не могла — получив деньги, Ликс почти сразу полностью сменил стиль, впервые купив одежду, подходящую для мирной жизни, а не для боевых действий, и обрезал волосы, оставив лишь узорный ежик и несколько длинных прядей на макушке. Элоа нравились эти перемены, она стала иногда слышать от эльфа выражения, которые использовала сама, ей казалось, что уличных словечек в его речи становится меньше. Ликс показывал девушке красивые части Ирема. После приземистой архитектуры Агарты ее поразил самый высокий в стране небокол, с крыши которого далеко просматривалась круглая чаша города и изогнутая Неолета, пересекающая Ирем из конца в конец. Ликс и Элоа допоздна гуляла по улицам, двери любых магазинов и увеселительные центров были распахнуты перед парой молодых ухоженных эльфов с тугими кошельками.

Это закончилось раньше, чем Великая Сова закрыла Глаза и три луны на ночном небе сменились чернотой.

***

Ликс не умел экономить. Дорвавшись до жизни, о которой не мог и мечтать, он жадно глотал ее сладкое вино. Но любая чаша пустеет и любая сладость приедается… С каждым днем его беспокойство росло. Эльф подолгу не мог уснуть, глядя на мерцающий городской свет за окном спальни, вновь ощущая зов, которому не мог противиться.

Ссора с Элоа стала последней каплей. Эльфийка периодически намекала, что полученные деньги нужно потратить на учебу или вложить во что-нибудь стоящее, но Ликс лишь усмехался и переводил разговор на другие темы. Образованной белой девочке была непонятна сама суть устройства мира… Это печалило и в то же время забавляло.

Ликс купил новый блестящий ионокар, и в тот же вечер разбил его о стальную паутину моста Четвертой Параллели, едва успев выпрыгнуть и приземлиться на прутья ограждения трассы.

Вспышка жара. Снова. Чистое блаженство…

Домой он шел как в тумане: тело, неожиданно вновь получившее дозу, никак не желало успокаиваться. Возмущенные слова Элоа звучали будто из другого измерения.

Ответственность. Псих. Должен. Безумие. Неужели. Глупость. Жизнь. Обязан. Мальчишка.

Ликс открыл шкаф, вынул свой лук и колчан, и направился к двери.

— Подожди! Куда ты?

Элоа обняла его сзади, отчаянно прижимая к себе. Ликс молча ждал, когда она уберет руки.

— Не уходи… — ее голос дрожал. — Прости меня! Я не должна была… Останься!

Ликс повернулся к девушке и взглянул ей в глаза.

— Зачем это тебе? — прищурившись, он смотрел на нее, словно видел впервые. — Все вы хотите одного и того же: сломать, запереть в клетке, отмыть добела!

— Нет, нет, что ты! Я просто… Я люблю тебя, Ликс! Таким, какой есть. Я совсем одна, я не смогу без тебя! Не хочу…

Он мягко приложил пальцы к губам Элоа.

— Тебя держит на этом свете любовь… У меня наркотик другой.

Ликс закрыл за собой дверь и вдохнул ветер, несущий с Окраины пыль и горький смог.

***

Тамр напрягся первым — знакомую кровь слышно издалека. Караг вопросительно взглянул на него, но вскоре сам уловил легкие шаги и вскочил на ноги.

— Брат!

Орк ринулся к лестнице, сгреб Ликса в объятия и прижал к груди. Улыбающийся Тамр подплыл следующим и закружился вокруг эльфа в хороводе мелких маридов, которые взмыли над головой Ликса и взорвались бесшумным фейерверком.

Караг на радостях ревел так, что было слышно на всех этажах Пятой Окраины, они с Тамром мгновенно засыпали эльфа вопросами. Тот смеялся, отмахиваясь от орка, то норовящего ощупать Ликса на предмет целости, то рассмотреть получше…

***

Несмотря на громкий рев Карага, Омнио проснулся не сразу. Во-первых, от тяжелых подносов до сих пор болели руки, суккуб не успел выспаться — ведь он пришел из ресторана всего пару часов назад. Тамр вывернулся наизнанку, но нашел ему место официанта в заведении средней руки. Во-вторых, открывать глаза просто-напросто не хотелось, каким бы ни был повод. Суккуб понемногу учился бороться с этим чувством, но на стыке сна и яви оно всегда брало верх…

А потом он услышал голос. И медленно-медленно сел на подстилке.

Заливистый смех от костра. Такой знакомый, что сердце начинает бешено биться, будто пытаясь заглушить своим стуком эту галлюцинацию.

Словно увидев суккуба сквозь камень, Караг заорал:

— Эй, Омнио! Смотри-ка кто здесь! Давай, просыпайся, Ликс вернулся!

Омнио вышел из-под навеса и остановился, цепляясь за стену. Там, в сполохах огня… Это лицо… и улыбка, и вот этот взмах руки…

Суккуб сам не понял, как вдруг оказался у костра. Ликс не смотрел в его сторону, слушая Тамра и прихлебывая пиво из бутылки, которую принес с собой. Марид рассказывал о том как в конце зимы на вершину нагрянули стражники, и суккубу с орком пришлось срочно прятаться в домике-медальоне. Трудно было заставить свихнувшуюся от перегрузки подвеску выпустить их обратно, но в итоге Тамр справился и все окончилось хорошо. Стражники снесли навес и сожгли постели, однако до тайников не добрались, да и вообще не особо старались, выполняя ежегодный бесполезный норматив по искоренению бродяжничества на территории Ирема.

Заметив Омнио, Ликс тепло улыбнулся и кивнул, вновь повернувшись к мариду. Омнио сел напротив, не в силах оторвать взгляд от эльфа.

Другая прическа. Хорошая, сшитая на заказ, одежда. Ухоженные руки. Незнакомые слова. Мягкие жесты. Он словно пришел из другого, уже забытого мира. Омнио вдруг стало больно.

Караг расспрашивал Ликса о том, что с ним случилось. Посиделки грозили затянуться надолго… Под одобрительные возгласы Ликс вынул из красивой сумки-невесомки еду, орочье пиво, дорогое мороженое из меда пикси для марида. Достал браслет с серебряной звездочкой и с улыбкой протянул суккубу. Мелкие кольца цепи блестели в сполохах огня, внутри звездочки нежно звенел, перекатываясь, шарик.

Омнио слушал историю Ликса, и воздух вокруг вновь постепенно леденел.

«Интересно, какая она?»

Караг отпустил непристойную шутку, Ликс, не ответив, игриво толкнул его в бок.

«Белая эльфийка. Наверное, красивая».

Вновь последовали подробности из перехода через горы. Ликс со смехом рассказывал, как девушка сражалась с хищным кустом. Тамр с опаской покосился на Омнио. Суккуб ответил ему пустым взглядом. За время рассказа эльф ни словом не упомянул о своем отношении к спутнице. Возможно, они и правда лишь делили палатку? Или Ликс лишь пришел в гости, проведать старых друзей, а потом вернется к ней?

Суккуб не имеет права спрашивать.

Суккуб, которого переимела половина Окраины.

Суккуб, которого в борделе звали Лепестком.

«Такой нежный, отзывчивый…»

Столько похвал на экране в витрине дома утех…

«А она свободная. И чистая, такая чистая…»

Омнио тихонько встал и отошел в сторону от светового круга. От костра раздался взрыв смеха. Тамр неожиданно для себя вспомнил о своем давнем путешествии в горы, Ликс по обыкновению, беспардонно перебивал и спорил, дополнял его слова собственными впечатлениями… Омнио знал, как забавно кипятится Тамр, когда с ним не соглашаются.

Шаг. И другой. Вот и ступени.

Еще шаг.

«Ты должен научиться жить без него».

Как верно…

Куда теперь? В темноту чужих кварталов? И не нужно ничего делать. Быстро и просто. Достаточно войти, чтобы не выйти с другой стороны.

Колечко, купленное давным-давно, потеряло свою магию, кабошон стал простым прозрачным стеклом. Омнио закрыл глаза. На запястье зазвенела звездочка.

***

— Зеленое пекло! — усмехнулся Караг, подцепив когтем значок на отвороте куртки Ликса, — это еще что?

— Блокатор запахов, — спокойно пояснил Ликс, поправляя амулет. — Я, признаться, немного… отвык. В нижнем лифте, кажется, кто-то сдох, — сдержанно улыбнулся он.

— Точно отвык, — хихикнул Тамр, — и память отшибло. Там же каждую неделю кровищи по колено!

Караг поднял брови и фыркнул так, что пламя мигнуло.

— А где Омнио? — помолчав, спросил Ликс.

— Пошел спать, наверное, — пожал плечами орк, — он же только с работы, а тут ты приперся…

— Кстати, — вспомнил эльф, — я газету подхватил по дороге.

Он вынул из невесомки сложенный лист пластика и протянул орку.

— Здесь, кажется, есть объявления о продаже всяких халупок… Выбери себе по вкусу. Я оплачу.

Тамр ахнул и широко улыбнулся. О страстной мечте Карага иметь свой угол не знал только глухой. Но орк повел себя совсем не так, как ожидалось. Он выхватил из рук эльфа газету и бросил в огонь. Едкий дым поднялся к небу, Ликс закашлялся.

— Не надо мне твоих денег…

Голос Карага звучал глухим лязгом, будто заговорил его же собственный мешок с инструментами.

— Я сам заработаю. Честным трудом.

Он отвернулся к стене и стал ополаскивать посуду из бездонной бутыли.

— А мой труд, значит, не честный?! — вскочил эльф, — Знаешь, сколько раз в этих гребаных горах я сдохнуть мог?!

Орк обернулся с нехорошей улыбкой на лице.

— Не мог.

Ликс замолчал, недоуменно уставившись на Карага.

— Ты думаешь, что крут? — орк оскалился и, сдерживая смех, продолжил: — Да это Ровиус поворожил, еще тогда. Видел, что у тебя в жопе шило, вот и решил… Тебя убить вообще нельзя.

Тамр поперхнулся мороженым и открыл было рот, но не успел сказать ни слова. Эльф метнулся в сторону и исчез в темноте.

***

Бежать.

Только бежать, пока не зажжется в груди, пока не полыхнут старые раны, пока стук сердца не сольется в единый гул…

И он бежит. Прыгает со ступеней, путает улицы, сшибает прохожих, не разбирая дороги.

Перед глазами — тьма. И липкий золотистый свет жертвенника.

«Тебя убить вообще нельзя».

Прочь.

Телепорт. Еще один.

Вот и он — самый высокий в Иреме. Вершина небокола скрывается в темноте неба Оттуда хорошо видно, что Три Глаза Великой Совы — всего лишь пустые серые луны.

Наверху ветер ерошит волосы. Край. Свет снизу. Нужно только разбежаться… и утонуть в ослепительном море. Такой цветной, такой яркий. Город. Его город. Ликс шепчет ему.

— Ты примешь меня?..

***

— Куда сорвался-то?

— Искать.

Голос Тамра остался ровным, хотя он только что обшарил едва ли не весь район.

— Идиоты. Что ты, что он…

— Это правда? — перебил марид, — То, о чем ты сказал? Я не знаю заклятий такой силы, но ведь…

— Да нет, конечно! — взорвался орк. — Что, пошутить уж нельзя?!

— Идиот здесь один, — прорычал Тамр, — и это ты, Караг! Что теперь прикажешь делать?!

— Кто ж знал, что он с ходу поверит в такую чушь?!

Марид выдрал себе клоки призрачных волос и вновь ринулся в темноту. Орк в ярости отбросил жестяную тарелку. Под огненным шаром лежал уцелевший клочок газеты с объявлениями. Караг поднял его и стиснул в кулаке.

***

Яркие огни смешиваются… В Иреме не бывает небесных радуг. Только на берегу Неолеты в солнечный день, если лежать у воды и смотреть сквозь туман, поднимающийся над шлюзом…

Огни. И силуэт. Он закрывает радугу. Белые волосы отражают свет. Она стоит за парапетом. Она разжимает пальцы. Ликс бросается вперед. Нейлоринового каната нет на привычном месте у пояса. Эльф вспоминает об этом уже в прыжке, за пределами ограждения… Но все же успевает зацепиться за карниз, схватить тонкую руку и швырнуть девушку наверх, в безопасность. Совсем как тогда, в горах.

Элоа плачет. Почему она плачет? Зачем они здесь? Они оба?

Ликс перелезает через перила. Медленно и неловко, словно тело одеревенело, а душа осталась там, в вечном полете, среди моря неона.

— Иди домой.

Голос не слушается тоже.

— Просто иди домой, Элоа.

Она вытирает лицо, послушно кивает и шаги затихают на лестнице.

Комментарий к Одержимость

Маг из подземелья - https://ibb.co/p1vPJM2

========== Эпилог. Вечность ==========

Улицы Ирема заливал свет трех лун. Такой яркий, что перебивал даже рекламные голограммы Великих Игр. Осенняя сырая мгла не помешала потоку яростной, азартной жизни вновь захлестнуть город.

Котлован кишел народом, дроны-камеры с опцией прохода в иномирье сновали над полем, как скарабеи-мутанты в брачный период.

Бронзовые ворота зеленели патиной, за ними колыхался светящийся плотный туман, игриво обвивающий прутья прозрачными пальцами.

Она знала, что найдет его здесь.

Дроны транслировали вид сверху, на стройные ряды Игроков, замерших перед входом в неизвестное, телеведущие щебетали о небывалом наплыве желающих — более пяти тысяч участников слетелось со всей Вселенной…

Она оглядывала ряд за рядом. Наконец, сердце стукнуло громче…

Эльф стоял чуть в стороне, в последний раз перепроверяя ремешки темного кожаного доспеха. Ворох снаряжения делал его крупнее, волосы вновь отрасли, Ликс убрал мешающие пряди назад, сколов на затылке легким защитным амулетом в виде лунного серпа. Омнио улыбнулась и подошла, прямо сквозь светящиеся голограммные ленты. Где-то сзади возмущенно закричали стражники. Эльф закончил подтягивать ремни и поднял голову.

— Омнио? Откуда ты здесь?

— Я пришла к тебе.

Он бросил взгляд на машущих руками охранников, усмехнулся и внезапно прижал девушку к себе.

Мгновение растворилось быстро, как капля крови в чаше с водой. Омнио послушно отстранилась. Ей было бы мало и вечности.

Тысячеголосый гомон перекрыл звонкий звук рога.

— Игры начинаются. Я должен идти. Может, увидимся… На той стороне.

Бесшабашная улыбка сверкнула, пронзив сердце насквозь. Девушка взяла руки Ликса в свои, заглянула в теплые смеющиеся глаза. Звякнула звездочка-бубенчик.

— Я буду тебя ждать. Ты веришь?

Короткий поцелуй.

«Это прощание?»

— Да.

THE END