Та, которая видит

Глава 24

Не успела я вернуться в Крид, как случилось новое событие. Приспешникам Мортреда удалось найти своего господина, и они принялись откапывать его из-под завала. Мортред ничуть не пострадал. Судя по тому, как шипел он на своих подручных, он вообще не нуждался в их помощи и освободился сам, пользуясь собственной силой.

Спрятавшись за руинами дома, я издали наблюдала за Мортредом. Он, пошатываясь, выпрямился во весь рост, и рабы кинулись отряхивать его от белой ракушечной пыли. Мортред прорычал несколько приказов; по вспышкам багрового сияния было видно, в какой он ярости. У меня невольно возникла мысль, что этому выродку, должно быть, благоволит какое-то божество.

Я старалась не попадаться никому на глаза и гадала, что же мне делать.

Пока я могла только слушать, как Мортред кричит на рабов. Один из бывших силвов показал Мортреду на корабли хранителей и, по-видимому, высказал предположение, что нападение совершили они. Как и следовало ожидать, Мортред решил, что хранители используют силв-магию, хотя (как и я) мог бы знать, что такое невозможно. Как я уже говорила раньше, силв-магия не обладает разрушительной силой.

Должна признать, что положение Мортред оценил мгновенно. Он внимательно взглянул на корабли, и у меня сердце ушло в пятки: может быть, вернувшаяся к нему сила позволит ему просто вышвырнуть корабли из воды? Ведь передо мной был тот самый злой колдун, который погрузил на дно моря Дастелы… Впрочем, похоже, Мортред вспомнил, чем подобное действие может для него кончиться, потому что, отвернувшись от кораблей, стал отдавать приказания о том, кому и куда отступать из Крида. Он явно хотел уменьшить потери. Я прислушивалась — не упомянет ли Мортред Флейм, или Тора, или меня, но мы, похоже, его сейчас не занимали. Мортред приказал рабам спасать то, что считал ценным, и я увидела, как рабыни стали заворачивать в яркие ковры с Мекате рулоны ибаанского шелка, а другие — запихивать пуховые подушки в инкрустированные перламутром сундук». Когда одна из них уронила шкатулку с драгоценностями, из нее посыпались резные костяные ожерелья с янтарем…

Пока рабы собирали вещи, Мортред отправил нескольких магов на разведку в окрестности деревни, а другим велел пробираться в Гортанскую Пристань: если бы им это удалось, должны были заклятиями подчинить себе капитанов нескольких кораблей. Этот человек не собирался ни просить, ни купать то, что ему нужно: он просто брал. Ему нужны были корабли для бегства, и он намеревался их получить. Другое дело удалось бы дун-магам прорваться мимо засевших в дюнах силвов или нет…

Больше мне ничего не удалось подслушать: Мортред ушел в одно из уцелевших зданий.

Я была в растерянности, не зная, как мне, во имя всех медуз, найти Тора; ведь идти по следу силв-магии, как я сделала с Флейм, я не могла.

Подумав немного, я решила, что самым лучшим способом будет самый дерзкий. Я спрятала мечи, выбрала одного из дун-магов, которого вроде бы раньше не видела (а потому могла надеяться, что и он не знает меня в лицо), и подошла к нему с тем подобострастным видом, с каким держались рабы.

— Сир-маг, главный господин велел мне найти того пленника, что обладает Взглядом, если он еще жив, но я не знаю, где его искать…

Дун-маг даже не взглянул на меня: я была рабыней, а потому недостойна его внимания. Сухо усмехнувшись, он ответил:

— Тебе повезет, если удастся его найти, — пленник оставался связанным в камере пыток. — Он махнул рукой в сторону разрушенного здания и ушел следом за Мортредом.

Я забрала мечи и отправилась на разведку. В конце концов, найти Тора оказалось нетрудно. Рухнула только верхняя часть здания, а подвал, где содержался Тор, почти не пострадал. Я проскользнула внутрь через одно из окон, находившихся на уровне земли, и оказалась в камере пыток. Тор был привязан к скамье, но кто-то явился, чтобы его освободить, раньше меня.

Это был старик, худой как скелет, с синеватым испитым лицом, говорившим о том, что смерть его близка, и похожей на растрепанную паклю бородой. Он был в рваной одежде, которая когда-то была черной, от него воняло, и хотя менодианского медальона на нем не было, я сразу поняла, что вижу перед собой патриарха.

— Алайн! — сказала я. Можно было догадаться, что патриарх не останется в укрытии, как только хранители принялись разрушать Крид.

Он кивнул и через силу улыбнулся:

— А ты, должно быть, Блейз. Ты именно такая, какой я тебя представлял. Ах, у тебя есть меч… Не можешь ли ты разрезать веревки? Мне никак не удается их развязать.

Я нерешительно приблизилась к скамье, боясь увидеть искалеченного Тора.

Однако Тор встретил меня улыбкой, той самой редкостной улыбкой, которая говорила, что он еще способен смеяться над жизнью, что ей не всегда удается лечь на его плечи тяжким грузом.

— Ах, любимая, может быть, ты сможешь просветить нас обоих: что там происходит? Алайн вот утверждает, что это — божье наказание за грехи дун-магов. Я же придерживаюсь более прозаических взглядов. По-моему, Бог обычно не позволяет себе таких резких выражений неодобрения, хотя, может быть, и хотел бы.

Я кратко рассказала им, что произошло, разрезала веревки, и Тор вскочил на ноги. Новости он воспринял без особого удивления, а выводы сделал такие же, как и я.

— Значит, этим и объясняется интерес хранителей к Деве Замка, а? Как я вижу, ты принесла мой меч. Это хорошо. А почему ты выглядишь как жертва кораблекрушения, ты расскажешь как-нибудь потом… — Он с нежной заботой коснулся моей щеки. — Где Флейм?

— На корабле хранителей. Но Эйлса погибла, как ты, может быть, догадался.

Больше мне рассказать ничего не удалось. Донесся далекий грохот, и через секунду земля дрогнула. Датрик не стал надолго откладывать продолжение обстрела. Он дождался прибытия Флейм, но явно не особенно рассчитывал на то, что мне удастся найти Деву Замка.

— Давайте выбираться отсюда, — жизнерадостно предложил Тор.

Мы подсадили Алайна, вылезли через окно следом за ним и побежали, пригибаясь, к окраине деревни.

— Если мы попытаемся уйти через дюны, — выкрикнула я предостережение, — нас могут подстрелить лучники Датрика. — Рев пушек доносился до нас приглушенно, но вокруг раздавались вопли растерянных людей, грохот рушащихся зданий, удары ядер… Мне казалось, что весь мир обезумел. — Не лучше ли вплавь добраться до «Гордости хранителей»?

— Мне ни за что не доплыть… — начал Алайн. Я оглянулась на него, и вдруг его рядом не оказалось. Алайн кувыркался в воздухе, как тряпичная кукла, подброшенный какой-то невидимой силой. В ту же секунду мы с Тором отлетели назад, подхваченные ураганом воздуха и пыли, как бабочки в зимнюю бурю. Оглушенная, я растянулась на земле, ловя ртом воздух, парализованная шоком. Тор пришел в себя раньше меня; он кинулся к Алайну, опустился перед ним на колени и взял старика за руку. Когда Тор поднял глаза, на лице его было написано изумление.

— Он мертв, — без всякого выражение прошептал он. — Так просто… — Тор обратил на меня растерянный взгляд. — Что же это за оружие такое, Блейз? — Ответа от меня он не ожидал; его не интересовали технические подробности, он хотел понять суть и знал, что я помочь ему в этом не смогу.

Шатаясь, я поднялась на ноги, стараясь не смотреть на Алайна. Меня тошнило. У Алайна больше не было ног. У него вообще ниже пупка ничего не было…

— Нужно отсюда уходить, — сказала я.

— Я хочу помолиться за усопших, за Алайна. Я не верила собственным ушам.

— Тор, мир рассыпается в пыль вокруг нас, а ты собрался молиться?

— Для него это очень много значило бы, — просто сказал Тор.

— Тор, но он же мертв!

— Блейз, было время, когда мы с Алайном были очень близки. Я должен это для него сделать.

Я развела руками:

— Да спасет меня Бог от идиотов! — Мне хотелось рассердиться, но перед моими глазами стояла Эйлса, тело которой я прижимала к себе. Теперь я поняла, что люди никогда не ведут себя рационально, когда дело касается смерти. В такие моменты мы оказываемся лицом к лицу с той хрупкой преградой, которая отделает нас от собственной кончины…

Я заглянула за угол ближайшего дома и увидела перед собой настоящий ад. Обстрел Крида разрушал деревню до основания. Люди умирали — по большей части рабы, многие из них совсем еще юные, дун-маги, бывшие силвы. Когда я посмотрела назад, в сторону дюн, то увидела, как из деревни бегут, унося какие-то вещи, другие рабы и как их расстреливают из арбалетов засевшие на вершинах воины Датрика. Серебристо-голубое сияние силв-магии осеняло их кружевной завесой. Мне показалось, что я заметила Мортреда, нанесшего удар по щиту силвов. Багрово-красное столкнулось в серебристо-голубым, вспыхнул яркий свет, посыпались искры… я не смогла разглядеть, устояла ли защита хранителей. Я перевела взгляд на море. Два корабля, которым не грозило ответное нападение подошли ближе к берегу. Они обрушивали на нас смерть с полным безразличием к тому, кто гибнет под их обстрелом. У моих ног упал раб, по лицу которого струилась кровь. Я застыла на месте, потрясенная, дрожащая. Рабы несли самые большие потери. Находясь под действием заклинаний, они утратили чувство самосохранения. Они даже не прятались в укрытия, продолжая делать то, что им было приказано. Я чувствовала себя бессильной. Я хотела сражаться, но не знала с кем.

Тут рядом со мной снова появился Тор. Он, не обращая внимания на опасность, видел перед собой только бойню.

— Да проклянет их Бог, — сказал он тихо. — Да проклянет Бог их всех. — Я не знала, имеет ли он в виду хранителей или дун-магов; может быть, он думал и о тех, и о других. Тор наклонился к лежащему у моих ног рабу и попытался оттащить его к ближайшей стене, которая обещала хоть какую-то защиту. — Блейз, я не могу уйти, — сказал он мне. — Этим людям некому помочь. Некоторые из них истекут кровью, если их не перевязать, а ведь они никому не причинили зла.

Мне хотелось крикнуть ему: «Это не наше дело!» Разве мы не пережили достаточно? Я мечтала об отдыхе. Меня уже просто тошнило от этого всего…

Top даже не заметил того, что я колеблюсь. Он засунул меч за пояс и направился к рабыне, упавшей посередине улицы; женщина пыталась спрятаться под своей рваной юбкой… Внезапно нас окутала странная тишина. Пушки замолчали, ядра больше не разрушали дома, даже крики постепенно стихли. До меня доносился лишь гул огня пожаров, тихий стон из ближайшего дома, жалобные рыдания какой-то девочки… Тор, казалось, не заметил перемены.

— Блейз, ты не знаешь, где можно найти воду?

— Постараюсь принести, — тупо ответила я. Я не хотела там оставаться. Во мне не было такого, как у Тора, сочувствия к страждущим: я всю свою жизнь была окружена нищими и угнетенными. Я давно усвоила, что если хочешь оставаться в живых, нужно бороться, а не делать из себя мученика. Я не хотела умирать в этом сумасшедшем доме дун-магии и смерти. И все же уйти я не могла. Не могла, пока там оставался Тор.

Так что я осталась.

Впрочем, никакой воды я ему не принесла. Я как раз нашла колодец и наполнила ведро, когда, повернувшись, оказалась лицом к лицу с Мортредом и несколькими бывшими силвами-хранителями. Мортред был безоружен, но его телохранители вооружены до зубов. Сначала Мортред, кажется, не поверил, что видит перед собой меня. Когда же он понял, кого видит, он пришел в такую ярость, что даже забыл, что его магия бессильна против обладающей Взглядом: он прибег к заклинанию. Магический удар не причинил мне вреда, но исходящее от Мортреда зло я ощутила. Поняв свою ошибку, Мортред натравил на меня своих бывших силвов, и через мгновение я уже сражалась за свою жизнь; сталь яростно ударяла о сталь, бешеная пляска нападения и защиты скоро должна была лишить меня сил… Я могла только раз за разом отражать удары.

На самом деле спас меня сам Мортред. Почти обезумев от злости, он все творил и творил заклинания, словно надеялся, что защита, которую мне дает Взгляд, даст трещину. Вместо этого он запутал и ослабил своих приспешников, потому что чары, безопасные для меня, на них действовали. Пользуясь этим, я убивала бывших силвов одного за другим.

Повернувшись, наконец, к Мортреду, я увидела такое, что потрясло меня. Я поняла, что вижу перед собой зарождение того кошмара, который он, должно быть, когда-то обрушил на Дастелы. Лицо Мортреда светилось багровым светом, и его ила хотя еще и не достигшая прежних размеров, казалась особенно устрашающей из-за проглядывавшего в глазах колдуна безумия. Именно это дьявольское помрачение рассудка столетие назад сделало невозможное возможным. Я знала, что если Мортреду не помешать, настанет день, когда он снова обретет такую силу.

Я кинулась к нему с поднятым мечом, но он оказался слишком прытким. Мортред окликнул оказавшегося рядом раба, и тот заслонил колдуна, а потом с безумной яростью накинулся на меня, норовя разорвать на части голыми руками. Я попыталась отогнать его мечом, но заклинание совсем лишило его рассудка. Когда я случайно ранила его в руку, он словно не заметил, — упав на землю, продолжал пытаться схватить меня зубами. Пришлось сильно ударить его ногой по подбородку — только тогда он угомонился. Впрочем, разницы для меня это не составило: на смену тому рабу прибежал другой, которого магия заставила искать смерти от моего меча. Мортред все время следил за происходящим, метался по улице и науськивал на меня все новых рабов и рабынь. Он знал, что делает: в его силах было натравить на меня десятка два бедолаг, и они задавили бы меня просто числом. Однако даже в том кошмаре, который тогда царил в Криде, Мортред стремился к другому: он хотел заставить меня страдать. Он прекрасно знал, как ненавистна мне необходимость уничтожать невинных, видел, как стараюсь я не убивать и не калечить, — и смеялся, видя мое отчаяние.

Я могла думать только о том, что пока Тор спасает жизни, я их отнимаю.

Тут я заметила руку Мортреда — его левую руку. Три уцелевших пальца скрючились, хотя только что были прямыми. Даже отбиваясь от рабов, я все же успела подумать о том, что бы это могло значить. Что говорили о Мортреде Безумном старые легенды? Он захотел слишком многого, слишком напряг силы, и это на время исчерпало его магический дар. Я ведь и сама предположила, что причиной его уродства стала его собственная неуправляемая магия: она искалечила его тело подобно тому, как сейчас искривила пальцы. Мортред слишком щедро тратил силы, и магия начинала выходить из-под контроля…

Идея, возникшая у меня, была рождена отчаянием и изнеможением. Я убивала людей, которые не заслуживали смерти, и выносить этого я больше не могла.

— Зачем ты так поступаешь? — крикнула я Мортреду. — Ведь это не я уничтожаю твою деревню и твоих людей. Виноваты хранители — вон их корабли! — Я показала на суда, четкими силуэтами рисовавшиеся на темнеющем море. Обстрел прекратился, но я не стала обращать внимание Мортреда на это обстоятельство. — Почему ты не используешь свою магию против них? Или ты так слаб, что потопить пару кораблей тебе не по силам? А ведь когда-то ты отправил на дно морское целый архипелаг — Дастелы! Что с тобой, Мортред? Я-то думала, что ты самый великий из дун-магов! — И так далее. Подобные насмешки не тронули бы человека в здравом рассудке, но Мортред уже перешагнул границу безумия. Да, он оставался сообразительным, да, он оставался хитрым; но разум изменил ему, когда он увидел, как все, ради чего он трудился, высыпается у него между пальцев, словно песок. Силвы, на превращение которых в себе подобных он потратил столько сил, умирали вокруг него… Теперь Мортред был во власти собственного безумия.

Он сделал то, что я предложила. Бросив приказ двоим бывшим силвам разделаться со мной, он повернулся к кораблям хранителей и обрушил на них всю свою мощь.

Я похолодела. Что, если магическая защита кораблей окажется недостаточной? Защищены они были, я собственными глазами видела серебристо-голубую филигрань, которая затягивала их от верхушек мачт до ватерлинии, — но что, если этого окажется мало? Но, если я ошиблась и Мортред вовсе не растратил магическую силу? Если мой расчет неправилен, то и хранители, и Флейм могут погибнуть. Тот факт, что три пальца Мортреда снова скрючились, едва ли можно было считать несомненным доказательством того, что колдун теряет власть над собственными заклинаниями. Я поставила на кон жизни других людей… Будь у меня время подумать, я никогда не стала бы так дразнить Мортреда. Я никогда не рискнула бы столькими жизнями, в том числе жизнью Флейм, всего лишь на основании догадки. Даже теперь я иногда просыпаюсь по ночам в холодном поту, представляя себе, как мал был шанс выиграть… и гадая: сделала ли я это, просто чтобы спасти себе жизнь? Может быть. Я не знаю. Когда на тебя наваливаются усталость и страх…

Всего, что потом произошло, я не видела. Я была слишком занята, отражая атаки бывших силвов. Однако видела я достаточно: буро-красное сияние, становившееся все более ярким, охватило Мортреда, потом поток зловонного пламени устремился по воде к кораблям, как раздуваемый ветром лесной пожар. Мортред творил то, на что не был способен ни один другой дун-маг или силв: он метнул свою мощь прочь от себя, нанес удар с далекого расстояния. Со все возрастающим ужасом я вспомнила о том, что проплыть от одного конца Дастел до другого можно было не меньше чем за неделю, а ведь Мортред отправил их на дно одним ударом…

Из-за того, что эти мысли отвлекли меня, я получила рану в Руку; мне пришлось повернуться спиной к кораблям и сосредоточиться на том, чтобы не позволить себя убить. Одного из своих противников я довольно скоро уложила, говоря себе, что в отличие от рабов оскверненным силвам лучше умереть, но второй…

Второй оказался искусным фехтовальщиком, и только то преимущество, которое давал мне калментский меч, сохраняло мне жизнь. Бывший силв наносил серии быстрых ударов которые я еле успевала отражать, и каждый раз использовал новый прием. Рано или поздно найдется такой, который мне незнаком… да и усталость давала себя знать.

Однако удача отвернулась от приспешника Мортреда: он споткнулся о тело одного из убитых мной рабов. Этой маленькой заминки мне хватило, чтобы отбить его меч в сторону и вонзить собственный клинок ему в сердце.

Я оглянулась, ища взглядом Мортреда, — и обнаружила, что он исчез. Я кинулась бежать вдоль улицы. Уже стемнело, но все же я разглядела впереди багровый силуэт — сгорбленный человек припадал на изуродованную ногу; следом за ним тянулись ржаво-красные остатки его собственных заклинаний, словно слизь, оставляемая морским пони. Я побежала за ним следом.

На бегу я все-таки сумела взглянуть на корабли хранителей. Они, благодарение богам, никуда не делись, хотя «Гордость хранителей» лишилась одной мачты, а у второго судна горели паруса. Значит, силы Мортреда хватило, чтобы проникнуть сквозь магическую защиту. Впрочем, у меня на глазах матросы-хранители перерубили канаты, удерживающие горящий парус, и он рухнул в море, не причинив вреда. Я выиграла, хоть и была на грани поражения. Какая-то часть моего сознания все время отказывалась верить, что заклинание Мортреда поразит корабли, и теперь наступила реакция: меня начало трясти. Гибель была так близка! Если бы Мортред чуть лучше владел собой…

Не будь я такой усталой», может быть, мне и удалось бы поймать Мортреда. Только все мои раны болели, а мышцы просто молили об отдыхе.

Мортред бежал на восток от деревни, к прибрежным дюнам. Я подумала, что, может быть, сумею загнать его в ловушку: мне помнилось, что в том направлении лежал залив, на берегу которого меня пытали его подручные. Я не ошиблась, но Мортред знал, что делает. К тому времени, когда я вскарабкалась на вершину дюны, нависавшей над пляжем, Мортред был уже вне досягаемости. У кромки воды кто-то ждал его с нагруженным припасами морским пони — какой-то коротышка Домино? Морской пони плыл в океан с двумя седоками на спине. Дун-магия все еще ярко сияла вокруг Мортреда, и в этом свете я смогла хорошо его разглядеть. Правая сторона лица колдуна не была уже таким образцом красоты, как раньше: его черты, казалось, потекли и сплавились друг с другом. Несмотря на то что я потерпела поражение, я испытала чувство триумфа: безумие заставило Мортреда совершить одну и ту же ошибку дважды, как я и надеялась. Он потратил слишком много сил; когда он это понял, ему не оставалось ничего, кроме бегства. Конечно, такое увечье не шло ни в какое сравнение с тем, к чему привело затопление Дастел, но все-таки новый вызов Райским островам Мортред сможет бросить теперь не скоро. По крайней мере, я на это рассчитывала.

Я стояла, глядя, как морской пони со своими седоками исчезает в сгустившихся над морем сумерках. Постепенно чувство победы растаяло, сменившись разочарованием, ощущением того, что дело не закончено.

Я повернулась и двинулась, хромая, обратно в деревню.

Там всюду были хранители — настоящие, не оскверненные силвы. На то, чем они занимались, не было приятно смотреть. Хранители обшаривали дома в поисках дун-магов, настоящих и бывших силвов, а найдя, убивали. Те, конечно, отбивались. По всей деревне и на окружающих ее дюнах я то и дело замечала вспышки багрового или серебристо-голубого пламени. Хранители не были неуязвимы, и некоторые из них гибли.

Одной из первых мне повстречалась Маллани, та самая беременная женщина, что приходила ко мне, чтобы узнать о будущем ребенке… Я была поражена, увидев ее: живот ее, казалось, стал еще больше, выглядела Маллани измученной.

— Ради всех островов, что ты здесь делаешь? — воскликнула я. — Это же опасно! Тебе следует лежать.

— Датрик велел мне отправляться на берег, — сказала она дрожащим от страха голосом. — Раз я на службе у Совета, беременность ничего не значит. На первом месте должна быть служба…

— Выпустил, как каракатица, чернильное облако! — бросила я. Я была зла, как попавшаяся на крючок рыба. — Здесь слишком много багровой скверны — это может повредить твоему малышу, да и дун-магов еще не всех перебили. Я отправлю тебя сейчас обратно на корабль. — Я огляделась и увидела на главной улице Датрика. Он отдавал приказы подчиненным, и его длинное аристократическое бесстрастное лицо не выражало ни жалости, ни сочувствия к умирающим.

Я двинулась к нему, схватив за руку упирающуюся и протестующую Маллани.

Датрик заговорил прежде, чем я успела открыть рот. Он требовательно спросил:

— Ты знаешь, что случилось с главным дун-магом?

Я рассказала ему о том, что видела. Датрик стал смотреть в море, но к тому времени уже совсем стемнело, и посылать корабль на поиски было бессмысленно. Губы советника сжались в тонкую линию.

— Еще один твой промах, полукровка. Если ему удастся добраться до Гортанской Пристани, он может захватить корабль и отправиться куда угодно. Не слишком-то ты преуспела во всем этом деле.

Я с безразличием пожала плечами. Неудовольствие советника больше не могло ни задеть, ни огорчить меня. Датрику никогда больше не удастся заставить меня чувствовать себя неуклюжим подростком.

— Как Флейм? — спросила я, все еще стискивая запястье Маллани, чтобы не дать ей сбежать.

— Поправляется. Мы избавили ее от скверны дун-магии — она еще не успела сильно распространиться. Надеюсь, Флейм окажется достаточно благодарной и откроет нам, где искать Деву Замка. В конце концов, мы спасли ее уже во второй раз.

Я подумала: напрасно Датрик рассчитывает на успех. Да благословит Бог Рэнсома! Не знаю, к каким аргументам он прибег, но, главное, они убедили советника…

— Ты выглядишь обессиленной, — продолжал Датрик. — «Гордость хранителей» скоро отплывет в Гортанскую Пристань, чтобы доставить туда раненых. Отправляйся-ка ты тоже. Пойди на пляж и скажи гребцам в лодке, что я велел доставить тебя на корабль. — Конечно, не сочувствие заставило его проявить заботливость: Датрик все еще рассчитывал, что я помогу ему добиться от Флейм нужных сведений. Его не трогало, что я могла погибнуть во время обстрела Крида, но раз уж я выжила, он счел выгодным приберечь меня для дальнейшего использования.

Поверх плеча Датрика я оглядела деревню. Неподалеку я заметила Тора, все еще оказывающего помощь раненым рабам — теперь уже, наверное, бывшим рабам: они станут свободны, когда связывающие их заклинания потеряют силу. Я не думала, что Мортред потратил на них особенно стойкую магию — это потребовало бы от него слишком большого усилия.

— Да, — сказала я, — пожалуй, я так и сделаю. Передай Райдеру, что я в Гортанской Пристани, хорошо? — Я слишком устала, чтобы особенно беспокоиться о том, узнает Тор об этом или нет. — Ох, и эту глупышку я тоже захвачу с собой, — добавила я, показывая на Маллани. — Она не хотела оставаться в стороне от событий, но я сказала ей, что ты будешь недоволен, если дун-магия окажет действие на ее будущего ребенка.

И по-дружески кивнула Датрику и ушла прежде, чем он успел что-нибудь сказать. Маллани пришлось бежать, чтобы не отстать от меня.

— Ты проныра, — сказала Маллани. Детское словечко, только ребенком она не была; она была женщиной, которая вот-вот начнет рожать.

Я чувствовала себя достаточно старой, чтобы быть ее бабушкой.

— Вот именно.

— По-моему, он не слишком к тебе расположен.

— Думаю, что нисколько не расположен, — ответила я.

От агента по особым поручениям

Ш. айсо Фаболда,

Департамент разведки,

Федеральное министерство торговли, Келлс,

Достопочтенному

М. айсо Кипсуону,

Президенту Национального общества научных, антропологических и этнографических исследований не-келлских народов

10/1 месяца Второй Луны, 1793

Дорогой дядюшка!

Благодарю Вас за те замечания, которые Вы высказали по поводу последней порции записей с воспоминаниями Блейз Полукровки.

Некоторые Ваши высказывания навели меня на мысль, что Вам будет интересно узнать: во время своей экспедиции мы побывали в деревне Крид. Мы обнаружили, что она давно полностью заброшена. Нам даже трудно, оказалось, найти в Гортанской Пристани проводника, который согласился бы показать туда дорогу. Нам отвечали, что место это нехорошее, что там разгуливают мертвецы, гнездятся злые духи и нерестится Морской Дьявол. Мы, наконец, уговорили младшего священника из келлской миссии в Гортанской Пристани (туземцы очень нуждаются в душеспасительном просвещении!) проводить нас в Крид, хотя сам он полагал, что Крид — место духовной гибели, а потому бывать там без крайней необходимости не следует.

Деревня находится в полном запустении; впрочем, еще можно разглядеть то, что описывала Блейз: разбитые голубые раковины, которыми были вымощены улицы, разрушенные стены из белого ракушечника. Многие дома носят следы ущерба от артиллерийского обстрела — тоже в соответствии с рассказами Блейз. Мы даже нашли несколько пушечных ядер! В результате раскопок в одном из самых крупных зданий мы обнаружили и «забвение», о котором говорила Блейз. Все это показалось мне любопытным подтверждением ее истории.

Конечно, в тех записях, что я переслал Вам, речь идет о событиях, имевших место более пятидесяти лет назад — не помню, писал ли я Вам, что Блейз сейчас уже за восемьдесят? — так что приходится делать поправки на то, что наша рассказчица что-то забыла, а также на ее склонность романтизировать прошлое. Если добавить к этому врожденную склонность островитян к суевериям, то мы как раз и получим историю о борьбе добра и зла с помощью магии.

Вы хотели больше узнать о том, что Блейз представляет собой сейчас. Что ж, ее все еще можно назвать великолепной. Высокая, прямая как шомпол, несмотря на ревматизм, от которого, несомненно, страдают ее суставы, если судить по тому, с каким усилием она встает с кресла. На мой взгляд, для описания Блейз лучше всего подходит слово «внушительная».

Очень легко поверить в то, что она и в самом деле совершила все то, о чем рассказывает. Я однажды допустил ошибку: намекнул, что не верю в существование ни силв, ни дун-магии. Это ее развеселило, и с тех пор она не упускает возможности, насмешливо блестя глазами, подколоть меня: «Ты в это, конечно, не поверишь, но случилось то-то и то-то…» или «Мне примерещилось, что Мортред прибег к заклинанию…». Как Вы, несомненно, заметили, редактируя записи, я вычеркнул подобные вольности.

Не сомневаюсь, дядюшка, что Вы скажете: это моя собственная вина, ведь я нарушил золотое правило научной этнографии всегда проявлять почтение к местным верованиям. Согласен: я заслужил все насмешки, которые выпали на мою долю.

Да, безусловно, я получил от Блейз несколько наглядных уроков того, как следует вести полевые исследования! Ее ум все еще очень остер. Иногда, глядя на своих занятых вышиванием сестер, я гадаю: как их оценила бы Блейз, случись ей их повстречать? Боюсь, что не очень высоко. С возрастом Блейз не стала более мягкой. И еще этот огромный меч, который висит над камином: он всегда наточен и хорошо смазан…

Прилагаю к письму новую порцию записей. Я уже почти закончил свой доклад, который готовлю к следующему заседанию Общества, и айсо Дот был настолько любезен, что сделал слайды для волшебного фонаря по тем рисункам, которые предоставил наш художник-ботаник, юный Трекан. Я попросил его сделать и портрет Блейз — точнее, нарисовать ее такой, какой она, наверное, была в тридцать лет.

С нетерпением жду возможности увидеться с Вами на следующей неделе на собрании Общества.

Тетушка Росрис, надеюсь, порадуется, узнав, что мне предстоит сопровождать на это мероприятие госпожу Аниару айси Терон, а также о том, что я больше не обременю вас, моих гостеприимных родственников, своим присутствием: я собираюсь провести несколько дней с семейством Аниары в их городском доме. Он расположен совсем недалеко от здания Общества, на бульваре Второй Луны.

Остаюсь Ваш почтительный племянник Шор айсо Фаболд