Королевский посланец уже засобирался в дорогу, но князь все же проявил гостеприимство, едва ль не силком заставив высокого гостя отведать вина и приготовленных из дичи яств.
Вечерело, плотный туман и тьма быстро окутывали округу, да так, что совсем скоро стало не видно ни зги. Лишь огоньки костров сверкали за деревьями, тут и там, словно опустившиеся на землю звезды. Паж колебался, то и дело бросая взгляды на небо – отправляться ли в обратный путь немедленно или все же переждать до утра? Что безопаснее?
Где-то неподалеку, за соседним кряжем, вдруг послышался тоскливый волчий вой, и юный дон Эстебан вздрогнул, а шевалье Арман де Сен-Клер, спрятав презрительную улыбку, еще и подлил масла в огонь.
– Так воет вурдалак, оборотень, – пояснил молодой рыцарь, коверкая каталонские слова.
Впрочем, паж, похоже, понимал и по-французски:
– Оборотень?
Арман пожал плечами:
– Ну да, вурдалак. Они в здешних лесах водятся – я слышал от крестьян.
– Сохрани, Святая Дева! – хлопнув глазами, перекрестился дон Эстебан. – Что же он, этот оборотень, и на добрых христиан нападает?
Нормандец нехорошо усмехнулся:
– Да уж нападает, ему все равно.
– Вот, совсем недавно трех наших загрыз, – как ни в чем не бывало соврал Егор. – Вообще, ночью здесь бродить опасно.
И, словно в подтверждение его слов, волк снова завыл, только на этот раз не тоскливо, а – как почему-то показалось гостю – зловеще и с какой-то затаенной насмешкой.
– Могу предложить вам свой шатер, дон Эстебан, – князь гостеприимно развел руками. – Оставайтесь, а завтра с утра поедете…
– Но мой король говорил мне… – начал было паж, да, замолкнув на полуслове, махнул рукой: – А и правда – останусь.
И, оглянувшись на свою свиту, добавил:
– А утром уж поскачем как можно быстрее!
– Само собой, господин. – Слуги поклонились разом и с видимым облегчением, знать, байка о вурдалаке пришлась не по нутру и им.
Воины уже разбивали шатер, и пир у костра продолжался недолго – выпили еще по три кубка, отчего юный посланник пришел в совершенно блаженное состояние и даже неожиданно попытался отобрать у Сен-Клера лютню, да тот проявил грубость – не дал. Дон Эстебан обиженно засопел, что-то пробормотал пьяно да тут же и уснул, едва не свалившись в костер. По знаку Егора гостя тут же подхватили заботливые руки, утащили в шатер, уложили спать. Одни сопровождавшие пажа воины улеглись рядом с шатром, другие остались бодрствовать, охраняя своего юного господина.
Волк, слава богу, больше не выл, видать, убежал куда-то или поймал-таки добычу и сейчас довольно урчал, с аппетитом пожирая какого-нибудь барсука или зайца. Отправился спать и князь, на эту ночь – в фургон, в кибитку, а остававшиеся у костра воины еще долго слушали Армана, неутомимо рассказывавшего разные истории о вурдалаках и святых. Один из святых даже ходил, взявши под мышку голову, только вот Егор так и не понял, как его звали – Святой Дионисий или Святой Клер? Да и не очень-то старался понять, неудержимо проваливаясь в плотный, словно туман, сон.
Утром загремели трубы и вся имперская рать во главе со своим повелителем понеслась вслед за юным посланцем. Расцвеченное красно-желтыми флагами арагонское войско уже выстроилось в боевые порядки, перекрыв серо-стальным валом неширокую долину с журчащей рядом рекой. Со спокойной уверенностью имперцы выстроились напротив, и налетевший ветер быстро унес туман, развевая знамена: двуглавый орел и королевская французская лилия против кастильского замка, алых арагонских столбов и вздыбленного льва Леона.
Молодой король Альфонсо де Трастамара в сверкающих на солнце латах уже дожидался князя, сидя верхом на покрытом длинной красно-желтой накидкой жеребце, нетерпеливо покусывавшем удила. При виде появившегося на поле соперника оруженосцы поспешно поднесли своему господину украшенное лентами копье и шлем – вытянутый французский салад с позолоченным забралом и длинным стальным назатыльником.
На Егоре тоже были латы дивной новгородской работы, ничуть не хуже миланских, но куда крепче! Вороной княжеский конь бил копытами землю, и черный двуглавый орел на золотом поле хищно клекотал с небольшого треугольного щита.
– Приветствую тебя, император Востока! – потрясая копьем, прокричал Альфонсо.
Князь вежливо кивнул:
– И я рад сразиться с тобой, досточтимый король Арагона и граф Барселонский.
– Еще и герцог Жироны, – король обидчиво покривил губы.
– И – герцог Жироны, – согласился Егор, подумав, что Жирона-то уже взята.
– Не будешь ли ты против, великий государь, если знак к поединку подаст мой герольд? – тронув поводья коня, язвительно осведомился арагонец, кивая на своего юного пажа, дона Эстебана Сикейроса-и-Розандо, на этот раз украшенного многочисленными гербами и ленточками так, что почти невозможно было разглядеть лицо.
Тоже еще, герольд выискался… Впрочем, какая разница?
– Пусть подает, – князь милостиво кивнул и надел на голову шлем – бацинет с вытянутым забралом фасона «собачья морда».
Очень надежный шлем, обычно стоивший пять золотых монет – флоринов, гульденов, дукатов. Но этот Егор купил за десять, о чем пока не жалел.
Поклонившись друг другу, поединщики, резко повернув коней, поскакали прочь, набирая расстояние, необходимое для копейного удара. Оба войска поддержали своих предводителей криками и радостным гулом.
Горело на доспехах солнце, стяги гордо реяли на ветру, и даже синее, очистившееся от туч небо, казалось, улыбалось, радуясь предстоящей забаве.
Егор нехорошо ухмыльнулся, увидев, как ловко молодой король Арагона развернул коня, как перехватил копье – по всему видать, завсегдатай турнирных схваток, опытный боец, несмотря на молодость.
Князь же, увы, тем же самым похвастать не мог, как-то не довелось еще участвовать в турнирах, все не до того было – то в ватаге промышлял, ордынцев громил, а потом и литовцев, немцев. Какие уж тут турниры! Егор отлично владел мечом, палицей, шестопером, секирой, метко стрелял из аркебуза, арбалета и лука, мог и из пушки пальнуть вполне даже действенно, но вот копье… рыцарский таранный удар, поединок – это все прошло мимо князя… Хотя и тут он, когда мог, наверстывал, тренировался.
Истошно протрубил рог.
– Сходитесь! – юный герольд махнул красно-желтым флажком.
Поглядев друг на друга, соперники одновременно опустили забрала. Упали на упоры копья… Альфонсо, кстати, держал копье в левой руке – нехорошо, непривычно… тем более, если вообще опыта в подобных сватках нет…
– Хоп! Хоп!
Хищные жеребцы – боевые драконы войны, – раздувая ноздри, рванулись галопом навстречу смерти.
Черный двуглавый орел и красные арагонские полосы… они сближались столь быстро, что князь так и не понял, в какой именно момент произошел удар… Только что-то сорвало забрало… и наконечник вражеского копья поразил мозг…
– Господи-и-и-и!
Проснувшись в холодном поту, молодой человек выскочил из фургона. Голова раскалывалась, правый глаз болел так, что казалось, сейчас вот-вот вытечет из глазницы… Князь ухмыльнулся: вроде вчера не дрался, морду никому не бил… соответственно, и в ответ не получал удара – ну, не пропустил бы, даже если б и звезданул кто.
Уже начинало светать, и плотные облака кое-где прорывались слабой лазурью, чуть тронутой позолотой невидимого пока солнца. Подойдя к догоревшему костру, Егор уселся на притащенный еще вчера еловый ствол, накрытый рогожкой, и какое-то время сидел, приходя в себя и лениво шевеля носком башмака угли. Сидел, сидел, думал… пока не отвлекли крики:
– Лазутчиков поймали, княже!
– Лазутчиков?
Егор тотчас поднялся на ноги, глядя на приземистого Онисима Раскоряку:
– Что за люди?
– А вона!
Маячившие за воеводой дружинники подвели к своему князю трех связанных по рукам парней, очень похожих друга на друга – все трое темноволосые, круглолицые, со вздернутыми носами. Старшему лет двадцать пять, остальные куда моложе.
– Э, они братья, что ли?
– Похоже, что так, государь, – махнув рукой, воевода подошел ближе. – За горой, у реки, словили – пробирались к твоему шатру, даже стрелы успели пустить!
– Что?! – встрепенулся князь. – В мой шатер… Стрелы? А ну-ка, быстро…
Перепрыгнув через бревно, он бросился к возвышавшемуся невдалеке шатру, который сам же и уступил важному гостю.
Добежать не успел – из травы, словно призраки, возникли фигуры арагонской стражи. Тоже еще, охраннички – не с той стороны караулили! Увидев Егора, воины неохотно расступились.
– Дон Эстебан! – откинув полог, князь заглянул в шатер…
В изголовье походного ложа торчала длинная черная стрела! Как раз бы в шею угодила, прямиком… Однако где же…
– А где ваш парень? – отбросив приличия, спросил по-французски Егор.
Его поняли, кто-то из стражников показал на реку, и молодой человек помчался туда, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки.
Скинув рубаху, дон Эстебан спокойно умывался, стоя на плоских камнях у самого берега. Кожа его оказалась совсем не загорелой, белой… как, впрочем, и положено аристократам.
– Эстебан, все в порядке? – Егор перевел дух.
– Да! – Мальчишка обернулся и, увидав князя, попытался отвесить поклон, едва не свалившись в воду.
– Давай уж без церемоний, – усевшись на камень, улыбнулся молодой человек. – Ты, я вижу, понимаешь латынь.
– Ну а как же?! – Карие глаза пажа сверкнули обидой. – Я же не сиволапый эстремадурский мужик!
– Ладно, ладно, не злись… Так ты не спал в шатре?
– Там душно. – Дон Эстебан неожиданно замялся и опустил голову. – К тому же вы тут все говорили про оборотней… врали, наверное, но все равно неприятно одному спать. Вот я и и ушел к своим, в палатку. Только не подумайте, что я трус!
– Что ты, упаси боже!
– Просто… нечистая сила… У меня ведь даже не было с собой чеснока, а у них, у моих воинов, был – они очень любят чесночную похлебку, знаете ли…
– А чеснок помогает от оборотней, – пряча улыбку, покивал Егор.
Паж вскинул глаза:
– Еще как помогает! У нас в Сарагосе бывали случаи… Я слыхал не раз! Ой…
Мальчишка вдруг сконфуженно потупился и покраснел – и князь знал почему: молодой дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо только что признался в собственной трусости – именно так и обстояли дела.
– Я бы не сказал об этом никому, – покусав губы, тихо промолвил паж. – Какому-нибудь барону, графу… но вы – император!
– Обещаю тебе молчать, – состроив серьезную мину, Егор поднялся на ноги. – Даю честное императорское слово.
– Спасибо, благороднейший сеньор! – Дон Эстебан сразу же воспрянул духом, поклонился… и свалился-таки в реку, подняв тучи брызг!
Егор поспешно протянул ему руку:
– Держи! Давай, выбирайся.
– О, благороднейший го…
– Да хватит тебе уже! Скажи-ка лучше: твой почтеннейший сюзерен, славный король Альфонсо де Трастамара, – доблестный рыцарь?
– Что-о? – мокрый, как курица, паж недоуменно округлил глаза.
– Я ж из дальних земель, вот и не знаю, – поспешно пояснил князь.
– Понимаю, – дон Эстебан смахнул со лба капли. – И смею вас уверить: мой король – достойный и благородный соперник, поединок с которым не нанесет никакого урона вашей чести. Дон Альфонсо – доблестный и умелый рыцарь…
– Он сражается левой рукой?
– Обеими руками, сеньор! В конных схватках давно нет ему равных, все благородные дамы Арагона и Каталонии… ой…
Наступив на сучок, мальчишка закусил губу и схватился за ногу.
– Что случилось? – встревожился князь. – Ты идти-то можешь?
– Ну конечно могу!
– Слава богу… А то, может, позвать слуг?
– Нет-нет! – дон Эстебан с возмущением замахал руками. – Вот видите, я уже иду.
– Ну, как знаешь.
Парень заметно прихрамывал, видать, все же поранился достаточно глубоко, однако виду не показывал, даже не морщился, а молча терпел боль. Что ж, благородного кабальеро видно сразу!
– А у вас в Арагоне в поединках такие же правила, как и везде? – словно бы невзначай поинтересовался Егор.
– Арагон – не какая-нибудь забытая богом дыра!!!
Мальчишка снова обиделся, правда ненадолго – понимал, поди, что дуться на императора – это уж ни в какие ворота не лезет!
– Значит, я, как вызванная сторона, имею право сам выбрать оружие для нашей битвы, так?
– Ну конечно же так, благороднейший господин! Я передам ваш выбор моему королю.
Передаст… Егор хмыкнул: а если б ты, парень, не устрашился оборотня да уехал еще вчера? Кто б тогда что передал? Нелогично. Впрочем, средневековые люди часто вели себя вне законов логики.
– Позвольте спросить, сеньор импе…
– Спрашивай.
– И какое же оружие вы…
– А вот об этом я подумаю. – Князь остановился и, скрестив на груди руки, окинул пажа таким взглядом, от которого тот, вне всяких сомнений, тут же почувствовал себя самой мелкой букашкой. Еще бы… кто император, а кто какой-то там дон Эстебан?!
– Я подумаю, – сдвинув брови, важно повторил Егор. – А ты подождешь… столько, сколько будет надо. И не вздумай меня торопить!
– Я… я б никогда не осмелился, господин!
На пажа было жалко смотреть! И куда только пропал весь его гонор? Что, в самом деле, забыл, с кем разговаривает? Да, властелин Священной Римской империи князь Георг Заозерский-Ливонский, враг короля Альфонсо и этого вот сопляка – дона Эстебана… Враг, но все же император! А благородное сословие – это не какие-нибудь простолюдины – условности здесь просто необходимы и соблюдаются всеми… по мере сил.
– У меня есть священник, отец Жан-Пьер, он прекрасный лекарь…
– О, господин, мне не…
– Он осмотрит твою ногу. И не прекословь!
Отправив мальчишку в шатер, князь вернулся к своим людям, вознося самые искренние молитвы Господу за дона Эстебана. Убить посланника… а ведь это так и выглядело бы, и вряд ли б император смог оправдаться: мол, какие-то мужики-лазутчики перепутали. Бред! Убить посла означало не только потерять честь, но и вызвать эскалацию конфликта, совсем не нужную императору, желавшему лишь продемонстрировать свою силу и продиктовать условия мира.
– Так что с лазутчиками, княже?
– Веди их к моей повозке, верный Онисим.
Махнув рукой воеводе, Егор окликнул отца Жан-Пьера и, отправив его к шатру, подошел к фургону, где его уже дожидались трое каталонских молодчиков в окружении стражи.
– Ну? – подозвав толмача, хмуро спросил князь. – И зачем вы хотели меня убить?
– Мы вовсе не хотели, – нагло ухмыльнулся старший.
Егор покусал губу:
– Ах, не хотели… А стрелой – промахнулись! Видать, в перепелку метили?
– Все так и было, сеньор!
– Онисим, младших разбойников утопить в реке, – спокойно приказал князь. – Толмач, переведи! Да, а старшего мы отпустим… пусть себе живет, ага.
– Эй, эй! – уяснив, что к чему, лазутчик явно заволновался. – Почему это вы меня не убьете, ведь я ж среди них за главного?
– А чтоб ты потом всю жизнь мучился за то, что не уберег своих младших братьев, – охотно пояснил князь. – Ведь вы же братья, так?
– Да, братья. – Старший тяжело вздохнул и признался: – Мы каталонцы, из Матаро… Я и в самом деле хотел вас убить – я, не они, – но только для того, чтоб вы не убили на поединке нашего славного короля Альфонсо! Тогда власть в Каталонии захватят проклятые кастильские свиньи… а мне б и всем нам очень бы этого не хотелось.
– И мне б того не хотелось, – искренне промолвил князь. – Совсем-совсем не хотелось бы, поверь… Что, действительно захватят?
– Ну да, – лазутчик пожал плечами. – Посадят на арагонский трон малолетнего Хуана Кастильского, а править за него будет его мамаша, англичанка, или, того хуже, некий молодчик и интриган по имени Альваро де Луна. Им свободная Каталония не нужна!
– А мне – нужна. – Князь негромко рассмеялся, глядя на изумленные лица несостоявшихся убийц. – Честное слово, нужна, и я вовсе не собираюсь лишать каталонские и арагонские города каких-либо вольностей.
– Кастильцы вас не спросят, сеньор!
– Ничего, поглядим… Я смотрю, вы честные и открытые люди, господа. – Встав с телеги, князь кивнул дружинникам: – Развяжите их!
– Меня зовут Жауме. Жауме Каррада, – растирая затекшие запястья, промолвил старший. – А это мои братья – Жоакин и Люис.
Все трое почтительно поклонились князю.
– Я думаю, мы ошиблись, – чуть прищурив глаза, продолжил Жауме. – Если дело так и обстоит, как вы говорите, почтенный сеньор. Да вам ведь просто незачем лгать нам, простым людям…
– Не такие уж вы и простые. – Егор засмеялся, даже закашлялся, и воевода Онисим Раскоряка заботливо похлопал его по спине. – Благодарю, Онисим… – Князь снова повернулся к братьям Каррада: – Да-да, вы не из простолюдинов – слишком уж хорошо разбираетесь в жизни королевских семей, да и одежка ваша вроде бы простая, да новая, видно, что еще не ношенная…
– Вы весьма умны, благородный господин.
– Чувствую, и вы тоже из благородных, – ухмыльнулся Егор. – Рикос омбрес?
Братья тихонько засмеялись:
– Нет, нет, что вы, сеньор!
– Но – кабальерос?
– Кабальерос, да.
Рикос омбрес, буквально – «богатые люди» – так в Каталонии называли несколько самых знатных, влиятельных и богатых семейств, по сути, определявших политику графства – типа «ста золотых поясов» в Новгороде. Кабальерос – это был народ пониже, обычные дворяне, бедные и не особо.
– Передайте мои слова тем, кто вас послал. – Князь искоса посмотрел на поднимающееся над лесом солнце.
Братья переглянулись:
– Вы что же… собираетесь нас отпустить?
– Именно так, – кивнул молодой император. – Думаю, в качестве посланцев и толкователей моих слов с вас будет куда больше толку, нежели от ваших хладных тел. Идите. А насчет короля Альфонсо обещаю подумать. Слишком жирная Кастилия мне тоже не нужна. Онисим, скажи дружинникам – пусть проводят… гм… гостей. Живо!
Егор долго думал – как же поступить? Предстоящий поединок обещал быть весьма серьезным и вполне мог закончиться смертью одного из участников. Одного из… Кого именно – князь уже видел во сне! Однако и ликвидировать короля Альфонсо заранее – что, наверное, и можно было бы устроить – тоже не очень-то хотелось, особенно в свете сведений, полученных от несостоявшихся убийц. Убирать противовес в лице арагонского короля алчной кастильской знати было бы весьма недальновидно… и что же делать? Позволить себя убить – ха! Вот уж нет, нужно что-то получше придумать… и молодой император уже знал – что.
– Ну, как твоя нога, дон Эстебан? – подойдя к шатру, поинтересовался князь.
– О, благодарю вас. – Паж со всей церемонностью поклонился, опираясь на раненую ногу, – отец Жан-Пьер неплохо владел всеми лекарскими премудростями.
– Ты уже можешь ехать, – усмехнулся Егор. – И передай своему королю – я выбрал оружие.
– Выбрали?! И какое же?
– Никакого.
– Никакого? Но… как же так?
– А вот так, мой юный друг! Мы будем биться голыми руками. На кулачках!
И вновь два войска вытянулись стройными, закованными в железо рядами друг против друга. Совсем как в том сне… точно так же. И точно так же реяли на ветру стяги – красно-желтые арагонские и золотисто-орленые имперские стяги Руси!
Король Альфонсо де Трастамара, как и положено благородному рыцарю, отнесся к выбору своего царственного соперника с большим уважением, только, по уговору, обмотал тонкими кожаными ремешками кулаки.
Так же поступил и князь, и теперь поединщики стояли на покрытом зеленой травой поле без всяких доспехов, с непокрытыми головами и в белых, с закатанными рукавами, рубахах.
– Аой!!!
Обе стороны подбадривали бойцов криками:
– Сант-Яго!
– Пресвятая Дева Лотарингская!
– Помоги нам, Черная Мадонна с горы Монтсеррат!
– Святой Джордж!
– Святая Урсула!
– Кто на Бога и Великий Новгород?!
Егор улыбался, глядя, как, разминаясь, машет руками король Альфонсо – молодой, лет двадцати, парень с чуть вытянутым, в чем-то наивным лицом, довольно приятным, но искаженным гримасой ненависти и злобы.
Давай, давай, злись!
Звонко прозвучал рог.
– Сходитесь! – сидя на белом коне, махнул красно-желтым флажком дон Эстебан де Сикейрос-и-Розандо.
В-вухх!
Ушлый Альфонсо – плотненький и довольно подвижный – хотел было по-крестьянски залепить сопернику в ухо, да не тут-то было – не на такого напал. Пропустив удар, Егор перенес вес тела на левую ногу и четко – без замаха – нанес раскрывшемуся противнику прямой удар в печень – джеб.
Юный король скривился от боли, согнулся и, получив молниеносный апперкот в челюсть, тяжело оплыл в траву, растянулся…
– Аой! – горестно закричали арагонцы.
– Нок… два… четыре… восемь… – подняв руку, громко считал император. – Аут! Чистый нокаут! Ну, что я говорил? Не только по очкам победа!
Когда-то в далекой юности он, Егор Вожников, был неплохим боксером и даже кандидатом в мастера спорта. А вот потом как-то забросил бокс – не до соревнований стало, надобно было выживать, что в провинции получалось весьма непросто. Бросив институт, молодой человек отслужил в армии, затем, вернувшись в родные места, какое-то время работал водителем, а затем «припал» к лесным делам и лет через пять уже открыл две пилорамы. Подумывал расширяться, прикупить магазин и – может быть – компьютерный клуб… И купил бы! Если б не встреча с местной колдуньей, бабкой Левонтихой, невзначай пообещавшей Егору некие волшебные свойства, а именно – умение предвидеть опасность, пусть лаже локальную, но все же и это много чего давало в острой конкурентной борьбе, и, чем черт не шутит, молодой человек решил попробовать. Купил у бабки зелье, выкупался, как она и говорила, в проруби, выпил… Только вот предупреждала Левонтиха о грозе, да Егор тогда не внял – какая зимой гроза-то? Тем и поплатился – случилась гроза-то, и все пошло не так, мало того, вынырнув из проруби, Вожников оказался в самом жутком Средневековье, точнее – в тысяча четыреста девятом году, сразу после нашествия на Русь ордынского эмира Едигея!
Как и любой нормальный человек, Егор долго не мог в это поверить, а когда все же поверил… тут уж пришлось побороться за жизнь, и не только за свою. Пристал к лихой ватаге ушкуйников, попал в ордынский плен, там, в Орде, и встретил свою судьбу – пленницу Елену, княжну. Бежали, женился, воевал – долго и умело. Старуха Левонтиха, кстати, не обманула: Егор опасность предвидел, вот как сейчас – собственную смерть от копья короля Альфонсо де Трастамары! Став князем, женился же, да и дружина к тому времени имелась верная – Егор сплотил вокруг себя многих, да и супруга попалась умная, нос по ветру державшая четко! Защищая свое княжество в Заозерье, долго воевали с Москвой, с самим Витовтом схватились в великой битве под Путивлем. Витовт сгинул – говорили, что убит, – дочь его, коварная московская княгиня Софья Витовтовна, заточена в монастырь (скорая на расправу Еленка, правда, предлагала, не мудрствуя лукаво, убить, раздавить гадину, да князь проявил гуманизм). Принял иночество и бывший великий князь Василий Дмитриевич, передав московский престол своему брату Юрию – верному союзнику Егора. Все русские княжества, включая Литву, покорились новому князю, к ним добавились и Польша, и Венгрия… И в германских землях князь Егор порядок навел, получив императорскую корону, и вот, совсем недавно, взял под свою руку изнуренных бесконечной войной французов и англичан. Так вот все складывалось удачно. Пока…
По результатам поединка стороны пришли к перемирию. Король Альфонсо вовсе не счел себя побежденным, поскольку поединок «произошел не рыцарским оружием», правда, согласился отвести свои войска к Сарагосе при условии, что император откажется от Барселоны. Это Вожников и сделал, опять же – пока.
Да, сила имперского воинства была явлена, как и могущество самого императора и великого князя, однако по численности армия Егора сильно уступала арагонскому и кастильскому воинству, а ведь короли Кастилии и Арагона вот-вот должны были объединить свои силы. Юного Хуана Кастильского (точнее, его регентов) удерживал от этого лишь натиск сыновей Жуана Португальского – славных «рыцарей Сеуты», недавно совершивших успешный бросок в Африку, – Дуарте, Педру, Энрике… впоследствии известного как Генрих Мореплаватель.
Обещав не трогать Барселону, русский великий князь отошел к Матаро, справедливо посчитав благодатное побережье – Коста дель Маресме – куда более удобным для снабжения своего войска, нежели каменистые склоны бедных арагонских урочищ. Тем более подкрепление ожидалось не только по суше, через Южную Францию, но и по морю – из Константинополя, и гавань Матаро, пусть даже и сильно уступавшая Барселонской, пришлась бы как нельзя более кстати.
– Что это за город такой – Матаро? – по пути рассуждал сам с собой славный рыцарь Сен-Клер из Кана. – Никогда не слышал!
– Боюсь, и о Кане здесь никто не слыхал, – уловив кое-что из французской речи, вскользь заметил Егор. – А Матаро – городок неплохой, и до Барселоны близко – минут двадцать на электричке… ну, полчаса.
Последнюю фразу князя, конечно же, соратники не поняли, однако и переспросить не смогли, не осмелились перебить императора. Слава богу, дальнейшие его слова оказались куда более понятными… правда, опять же не все.
– А вообще, мне Каталония нравится, ах, одна Барселона чего стоит! Грасиа, площадь Испании, бульвар Рамбла, Саграда Фамилия… Гауди, Хоан Миро, Дали… Я был когда-то, правда недолго, русских там много, особенно на побережье, в каком-нибудь Аренис-де-Мар или в Калелье, Пинеде, Ллорет-де-Мар. Коста Брава – оно, конечно, красиво, но там скал слишком много, иное дело – Матаро. Тем более у нас там и хорошие знакомцы есть – братья Каррада. Вполне достойные кабальеро… эх, а если б я тогда в шатре спал? – Вожников неожиданно расхохотался: – Да нет, не спал бы… Зря, что ли, когда-то бабки Ленвонтихи зелье пил? Напился, бли-и-ин… на три жизни! И ведьмы-то все, каких знал, сказали, мол, никогда я домой не вернусь… А знаете – честно сказать, уже и не тянет. Прикипел я как-то к вашим чертовым Средним векам, тем более жена у меня здесь, дети… работа… Ненормированный рабочий день, ха-ха-ха! А ну-ка, друг мой Арман, не в службу, а в дружбу – плесни-ка еще вина.
– С превеликим удовольствием, сир!
Шустрый нормандский паренек был несказанно рад нежданно свалившимся на него обязанностям императорского виночерпия – а как-то так само собой вышло: и вчера Арман наливал, и вот сегодня… как-то без слов обошлись, по-походному.
По-походному и пили – из оправленных в серебро и золото рогов (подарок получившего по зубам короля Альфонсо). По дороге вокруг важно восседавшего в седле Вожникова столпились все его капитаны, кроме «дежурного по полку» англичанина Джона Осборна – тот все ездил проверять караулы, а возвращаясь, не забывал прикладываться прямо к увесистой плетеной баклаге, уже десятой за нынешнее утро. Хорошая была фляга, а вот здешние бутылки никогда Егору не нравились – круглые, на столе, заразы, никак не хотели стоять, зато перевозить удобно: соломой обложи да вези!
– Так вот, о Каталонии. – Неспешно потягивая из рога винцо, князь вовсе не старался подогнать лошадь, вслед за ним и все тащились еле-еле – некуда было особо спешить.
И с погодой повезло, в голубом небе вовсю сверкало солнышко, однако жары никто не испытывал: дувший с юга ветер приносил прохладу и соленый запах близкого моря.
– Когда-то Каталония, как и все Испания, была захвачена арабами, по-вашему – маврами, потом мавров прогнали, не всех, а… ммм… может, помнит кто?
– В Гранаде еще остались мавры, сир, – гордо передернув плечом, напомнил шевалье де Сен-Клер. – Не так уж и далеко отсюда.
Егор махнул рукой:
– Помню, помню. Не о маврах сейчас речь. Так случилось, что лет двести назад каталонский граф Рамон-Беренгер, не помню, какой по номеру, умудрился жениться на арагонской принцессе, а затем ловко сменил титлу: согласитесь, король Арагона звучит куда более солидно, чем какой-то там барселонский граф! И все же Каталония – это отнюдь не Арагон, тем более не говоря уже о кастильцах, коих славные каталонцы на дух не переносили никогда! Что такое, Джон?
Недавно подъехавший капитан лучников поспешно оторвался от фляги:
– Просто хотел кое о чем доложить, сэр.
– Так докладывай, хватит пить уже!
– Мои люди задержали повозку, сэр. Какие-то люди, по виду – горожане или джентри, но никак не йомены, слишком уж прилично одеты для простых крестьян. Попались нам навстречу и пытались бежать.
– Бежать?
– Думаю, это лазутчики, сэр! Подосланы этим… Альфонсом, коему вы так славно начистили морду! Нет, в самом деле славно, сэр! Детям своим расскажу, если их увижу. Бац-бац – и лежит Альфонс, ножками дрыгает. Вот это по-нашему, по-английски! Так прикажете их вздернуть? Мои парни уж и дерево подходящее присмотрели.
– Подождите с деревом, – задумчиво пробормотал Егор. – Давайте-ка задержанных сюда.
– С телегой, сэр?
– К черту телегу! Ведите так.
Схваченных оказалось пятеро: чернобородый мужчина средних лет, такая же пожилая – лет сорока – женщина в бежевом чепце и трое детей-подростков, темноволосых, но с веснушками. Явно не крестьяне – тут капитан оказался прав, – одеты, скорее, как бюргеры: добротного сукна куртки, жилеты, рубахи из тонкого полотна, на женщине полно серебряных украшений – серьги, кольца, браслеты…
Всех привели на поляну у неширокого ручья.
– Кто такие? – не слезая с седла, хмуро осведомился князь.
Мужчина сделал шаг вперед, словно пытаясь заслонить собой жену и детей:
– Мы – мирные жители Матаро, достопочтенный сеньор, но вынуждены нынче покинуть наш дом, как делают многие.
– Это почему же? – Вожников прищурился и нехорошо усмехнулся: – Впрочем, догадываюсь почему. Кого-то боитесь?
– Боимся, – задержанный опустил глаза. – Говорят, сюда с гор идут страшные полчища короля варваров! Они никого не щадят, ни женщин, ни детей, все на своем пути сжигают и даже пьют человеческую кровь!
– А еще едят младенцев, – подумав, добавил Егор. – Иногда жареными, но чаще сырыми.
– Жареными!.. – ахнула женщина.
– Жареных – только на Пасху, а так – сырых.
– Неужели… на Пасху?!
– Ну, хватит издеваться! – не выдержав, рявкнул Егор. – Вы ж не какая-нибудь там деревенщина, все-таки в городе жили… Чем занимались? Ну?!
– Я бондарь, сеньор. Бочки делаю, а сыновья мне помогают.
– И хорошие у тебя бочки?
Тут мужик выпрямился и, расправив плечи, заявил с поистине королевской гордостью, какую странно было слышать из уст простолюдина, но вот тем не менее пришлось:
– Никто и никогда еще не жаловался на бочонки Николаса Глейдахо из Матаро! Никто. Никогда. Не жаловался. И не будет. Я хороший мастер, и если вы когда-нибудь увидите бочки с мои клеймом, почтенный сеньор, то…
Князь взмахнул рукой:
– Хватит! Ты, может быть, умеешь читать, Николас?
– Я грамотен, – с достоинством ответил бондарь. – Как и мой старший сын.
– Вот так штука! – Князь расхохотался настолько весело и громко, что даже пленники невольно улыбнулись. – Грамотен, вот как… И, верно, знаешь, что в войске «короля варваров», как ты изволил выразиться, есть множество английских и французских рыцарей, как и рыцарей из германских и итальянских земель. Они что же, по-твоему, не христиане?
– Я так не сказал.
– Да, но почему-то подумал, что эти достойные люди могут служить пожирателям младенцев? Самому-то не стыдно, а?
– Я просто услышал…
– И тут же поверил! Ах-ах, пьют кровь, едят людей… – Князь наставительно поднял вверх указательный палец: – И это – образованный человек, мастер, чего уж там говорить обо всех прочих. И много таких дураков из Матаро убежало?
Николас Глейдахо потупился:
– Да хватает. Я вот продал свой дом!
– Вот дурень! – покачал головой Вожников.
– Точно, дурень! – неожиданно согласилась до того молчавшая женщина. – А я ведь ему говорила – обожди! А он – все говорят, говорят… вот и наслушался разных бредней…
– Насчет бредней – это ты верно заметила, э-э-э…
– Люсия меня зовут, сеньор. Хорошо, я еще не все продала!
– Как не все? – изумленно моргнул бондарь.
– Мастерскую только заложила… хоть ты мне и поручил продать.
– Ах вон оно что! – обманутый собственной супругой Николас сдвинул на затылок шапку. – То-то я и смотрю, что-то денег выручили мало. Так ты, значит…
– Повезло тебе с супругой, мужик! – снова расхохотался князь. – В общем, так – спокойно возвращайся обратно. Кстати, ты знаешь, сколько «король варваров» берет налогов с домовладения и мастерской?
– Сколько?
– Двадцатую часть! Что, не веришь? А в жареных младенцев поверил, господин бондарь!
Было ясно, что кто-то распускал самые гнусные слухи. Кто? Король Альфонсо? Кастильские регенты? Обоим это было бы выгодно… на первый взгляд.
– Ладно, в Матаро разберемся, кто там воду мутит, – себе под нос пробормотал Вожников. – Скоро уже и будем. Эй, Николас, можешь ехать обратно с нами! Никто не обидит.
Сняв шапку, бондарь поклонился в пояс, а следом и вся его семья.
– Да, мы поедем, – сказала за мужа Люсия, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся вовсе не такой уж и пожилой, даже более того – вполне симпатичной дамой. В отличие от мужа, она даже не побоялась спросить: – Кто же вы такой, почтенный сеньор?
Князь улыбнулся:
– Тот, о ком вам все уши прожужжали. Король варваров!
– Ой! А с виду такой приличный мужчина…