Сыновья войны

– 2 —

Мир пылал в огне, а дон Антонио Моретти сидел в своем кабинете в Комптоне, к юго-востоку от Лос-Анджелеса, допоздна работая над созданием новой империи. Они с братом мечтали об этом, еще когда росли в трущобах итальянского Неаполя[14], задолго до того, как Моретти пришли к власти, и задолго до того, как эту власть у них отняли при внезапном нападении, когда погибло большинство членов семьи.

Кристофер стоял перед телевизором, попыхивая сигарой и поглаживая седеющую эспаньолку.

Они оба много сделали для осуществления своей мечты, но Антонио начинал задаваться вопросом: был ли переезд сюда верным решением? При трехстах с лишним тысячах итало-американцев, живущих в Лос-Анджелесе, присутствие мафии здесь стремилось к нулю. Но Моретти и еще одна неаполитанская семья, перебравшаяся сюда, как раз меняли эту ситуацию.

Потягивая эспрессо, он размышлял о жизни, а настенный телевизор транслировал жуткие новостные репортажи из разных концов Америки и всего мира. Ему не были в новинку ни война, ни политические волнения, ни криминал. Трагедии были частью истории семьи Моретти, а кровавая баня, устроенная восемь лет назад на похоронах их отца в Неаполе, оставила в его сердце незаживающие раны. Переезд в Америку был похож на бегство, но только так он мог уберечь жену и сына.

Здесь все было неплохо. Уехав из Неаполя, они сумели сохранить в силе сделку с семьей Гонсалес из Колумбии. Поставки были небольшими – в основном кокаин, фармацевтические опиоиды и марихуана, – но высококачественный продукт вернул им вложения с лихвой. Это помогло им держаться на плаву, занимаясь мошенничеством с кредитными картами и скупкой краденых товаров из Европы.

Но дела шли туго, и конкуренция с глубоко укоренившимися преступными группировками вынуждала жить на то, что дают. Врываться в наркобизнес по-крупному было и вовсе опасно, так как буквально все территории подчинялись какой-нибудь из соперничающих организаций.

Кристофер рассматривал единственное украшение комнаты – постер «Бешеного быка», фильма восьмидесятого года об итальянском боксере в среднем весе, который потерял все. Антонио держал его как напоминание о том, что и он может все потерять, если не будет осторожен.

Он и так потерял многое. Большую часть семьи. Город, в котором родился. Охраняемое поместье, которое они называли домом, роскошные костюмы, машины…

Я отомщу. Если не в этой жизни, то в аду.

– Присядь, Крисси, – сказал Антонио, глядя на часы. Скоро он узнает, удалось ли Лино и Закари выполнить задание и уничтожить оставшихся членов клана Канаваро.

Он поднялся и закрыл дверь, чтобы защитить десятки вешалок с одеждой из Великобритании, покрытых полиэтиленовой пленкой. Он не хотел, чтобы товар пропах дымом, прежде чем он выставит его на черный рынок.

Кристофер сел за карточный стол.

– Мы пережили трущобы, войну на Ближнем Востоке, войну против нашей семьи в Неаполе ради этого дерьма? – проговорил он с сильным неаполитанским акцентом.

Антонио взглянул на гроссбухи, разложенные на столе. Последние несколько лет он тоже беспокоился о будущем, но там, где его брат видел угрозу их растущему бизнесу, Антонио видел возможность.

– То, что происходит, поможет нам осуществить мечту, – сказал Антонио.

– Ты сам говорил, – напомнил Кристофер, – мечта без стратегии – просто мечта. – Он затянулся сигарой и выпустил дым в потолок. – Тут не Неаполь. Здесь больше банд, выше конкуренция. Больше угроз. Мы чудом пережили последнее нападение, и я потерял Грету.

– Знаю, и мне бесконечно жаль, брат.

– Мы слабее, чем были тогда, Антонио. Там нужно вырасти, прежде чем расширяться.

– Я знаю. Но прошу, доверься мне.

– Я тебе доверяю, – ответил Кристофер. – Я просто жду, когда ты изложишь свой блестящий план, расскажешь, как мы здесь разбогатеем, и нас при этом не убьют. Потому что мы прожили здесь шесть лет, и я начинаю беспокоиться, особенно после всех этих новостей.

– Это, – ответил Антонио, указав рукой на экран, – для нас хорошо, и через несколько часов ты поймешь почему.

Он сдержанно усмехнулся. Хороший игрок показывает свои карты, только когда это необходимо. Антонио не любил выдавать информацию, но настало время поделиться с братом и самыми надежными доверенными людьми.

Кристофер наклонился и стряхнул пепел в стеклянное блюдце. В новостях принялись рассказывать о грязной бомбе в Сан-Франциско.

– И тебя это не тревожит? – спросил Кристофер.

Антонио глотнул кофе.

– Я беспокоюсь за семью.

– Я тоже, – сказал Кристофер. – И не хочу потерять сына так же, как потерял Грету.

– Мы пережили и худшее, а к этой войне я готовился.

Кристофер взял пульт и прибавил громкость. На экране появились кадры с реорганизованной Национальной гвардией. Но речь шла не о прибытии войск АВП в Лос-Анджелес, а о призывных пунктах.

– Центры АВП появляются по всей стране, привлекая безработных мужчин и женщин, которые отчаянно нуждаются в заработке, – сказала журналистка, стоявшая рядом с длинной вереницей людей у призывного пункта с эмблемой в виде ворона. – Вербуются также младшие офицеры из других родов войск и прочие наемные силы. Сейчас на улицах действуют десятки тысяч бойцов Национальной гвардии.

– Господи, – сказал Кристофер. – Эти ведущие начали выдавать почти такое же государственное дерьмо, которое лилось на нас в Италии. Правительственная пропаганда.

Антонио сложил руки домиком, но не для молитвы. Он молился, когда без этого нельзя было обойтись, а его нынешний план мог сработать и без Божьей помощи.

– Все это полезно для бизнеса, – сказал он. – Полиция уже отвлеклась на мародеров и мятежников. Возможно, это шанс, которого мы ждали. Мы умеем зарабатывать в трущобах, умеем справляться с такими ситуациями. Дон Джузеппе и наш папа были хорошими учителями.

– Упокой Господь их души, – пробормотал Кристофер, перекрестившись.

Антонио взял четки со святым покровителем семьи Моретти – Франциском Ассизским, поцеловал золотой талисман и произнес молитву обо всех, кого они потеряли.

Воспоминания о нападении в базилике разожгли в Антонио ярость. Но ощущение колотящегося сердца напомнило ему, что он еще жив, и пока его сердце качает кровь, он отомстит всем оставшимся виновникам.

Следующим в его списке был дон Энцо Сарконе. Bastardo[15], который участвовал в уничтожении семьи Моретти.

Он тоже переехал в Лос-Анджелес, когда – несколько лет назад – другие кланы выступили против него. Это было одной из причин, по которым Антонио приехал сюда – не только возродить семейный бизнес, но и убить Энцо и переманить его клиентов. И этот день близился.

Он отбросил мысли о мести и подошел к громоздкому сейфу позади стола. Набрав код, он потянулся за тем, что осталось от его резервов – это было чуть меньше шестидесяти тысяч долларов. Вернувшись к столу, Антонио положил на него пачки сотенных купюр.

– Полиция, АВП и другие военные заполонили город, – сказал Кристофер. – Сейчас не время менять что-то в наркоторговле. Да и мы лишь мелкая рыбешка…

– Вот именно поэтому сейчас подходящее время. Полиция и военные слишком заняты, чтобы разбираться с… как ты сказал? «Мелкой рыбешкой». Они слишком сосредоточены на мятежниках и известных бандах.

– У нас недостаточно людей, чтобы расширяться, – сказал Кристофер. – Мы и так еле сводим концы с концами. Здесь «Нортеньос» контролируют десятки латиноамериканских банд. Да еще и «Крипс». И «Бладс». И ребята из Юго-Восточной Азии, и… – Он затянулся сигарой. – Черт, мы даже не можем справиться с Энцо!

Антонио расслышал в его голосе злость и с трудом сдержал свою.

– Терпение – добродетель, которой у тебя никогда не было, брат, – сказал он. – Ты должен помнить, что жизнь длинна и, чтобы достичь успеха, требуется терпение и способность планировать. У меня было достаточно времени, чтобы продумать нашу месть, и ее час почти настал.

Кристофер не ответил.

– Лос-Анджелес похож на Неаполь с его бандами, – продолжил Антонио. – И это тоже одна из причин моего решения поселиться здесь, а не где-нибудь еще. Мы понимаем, как устроена эта среда, и это дает нам преимущество. В Италии правительство коррумпировано, а с ним и полиция, и армия. То же самое начинает происходить здесь, и другие банды, которые ты сейчас перечислил, не знают, как иметь дело с копами – или с АВП. А я знаю.

Кристофер наклонился, чтобы стряхнуть пепел в блюдце.

– И что с того, что мы знаем, как иметь дело с грязными копами, грязными военными и грязными политиками?

– То, что сейчас у нас есть шанс наладить с ними работу.

Кристофер откинулся в кресле, задумавшись над его словами.

В дверь постучали, на пороге показался Рафаэлло Турси.

– Дон Антонио, – сказал он, – ваши гости прибыли.

– Спасибо. Приведи их, – распорядился Антонио.

Рафф кивнул и попятился, но Антонио попросил его задержаться.

– Присмотри сегодня за Лючией и Марко, – попросил он. – Я не знаю, когда буду дома.

– Конечно, сэр, – учтиво ответил Рафф.

Солдат был одиноким спокойным человеком, которому, как часто казалось Антонио, больше подошла бы другая работа. Но Антонио никогда не просил Раффа убивать, и именно поэтому тот сегодня должен был присмотреть за семьей, а не идти с ними.

Дверь снова открылась, и в комнату с дерзкой ухмылкой вошел их двоюродный брат Закари Моретти, намного моложе их. После того рокового дня в Неаполе он превратил свой лишний вес в мускулы. А сегодня дополнил образ белокурым ирокезом.

– Дон Антонио, – произнес он с сильным акцентом. – Кристофер.

– Что за зверь, черт возьми, сидит у тебя на голове? – спросил Кристофер. – Тебе лучше согнать его, пока он на тебя не насрал.

Антонио рассмеялся, но Закари лишь пожал плечами:

– Мне типа нравится.

– Где Лино? – спросил Антонио.

– Скоро будет.

Закари прошел в комнату, его грудные мышцы перекатывались под большим золотым крестом, видневшимся из-под расстегнутой спортивной куртки.

– Ну что, может, расскажешь, что произошло? – спросил Кристофер.

Закари посмотрел на Антонио, спрашивая разрешения.

– Подождем Лино, – сказал Антонио. После восьми лет ожидания мести, что могли решить несколько лишних минут?

– Какой он? – спросил Кристофер. – Наш дом… какой он теперь?

– Не такой, каким был, – ответил Закари. – Там многое меняется, и не думаю, что к лучшему.

Его английский, как и у Кристофера, был не из лучших, и отчасти по этой причине Антонио настаивал, чтобы они общались на своем втором языке. Он никогда не хотел оказаться в положении, когда люди, особенно враги, могут говорить между собой так, чтобы он их не понимал. И по этой же причине он также учил испанский.

Снаружи по кафельному полу застучали каблуки. Это могли быть только итальянские кожаные туфли Лино Де Каро. Вошел жилистый, тощий как жердь мужчина в костюме, с двумя дорогими кольцами в ушах и солнечными очками на лбу.

– Ты тоже подстригся, – заметил Кристофер.

Лино провел рукой по бритой голове. И, взглянув на Закари, сказал:

– Спасибо, что дождался, Желтохвост.

– Прости, мужик. – Закари пожал плечами.

– Желтохвост? – переспросил Кристофер. – Кто такой, черт возьми… О!

– Мое новое прозвище, – сказал Закари. – Хотя я о нем не просил. Но думаю, прилипнет.

– Хватит трепаться, – сказал Антонио и указал на карточный стол и шесть перетянутых банковской лентой пачек банкнот, сложенных в центре. Когда-нибудь у них будет настоящий стол для переговоров, где будут обсуждаться операции на миллионы долларов. Но чтобы к этому прийти, нужно было серьезно рискнуть.

Желтохвост и Лино сели.

– Дело сделано? – спросил Антонио.

Оба кивнули.

– Все наши враги – до единого – либо лежат в земле, либо бежали и больше не вернутся, – сообщил Лино. – Мы можем возвратиться домой, как только захотим. И позволить родственникам перестать прятаться.

Антонио откинулся в кресле, его одновременно знобило и обдавало жаром.

– Не все враги, – сказал он.

Трое мужчин посмотрели на него, но никто не произнес ни слова.

– Есть причина, по которой я не поехал с вами в Неаполь, – сказал Антонио. – Я решил, что будущее Моретти здесь, в Лос-Анджелесе, где мы можем утвердиться. Я уже привел все в движение. Скоро кузен Вито и остальные наши выжившие родственники приедут в Stati Uniti[16], чтобы присоединиться к нам.

– Но… – начал было Желтохвост, проводя рукой по своему светлому гребню.

– Я принял решение, и дело тронулось с места, – заявил Антонио. – Я приехал в Америку не только затем, чтобы избежать крови. Я приехал сюда не затем, чтобы уничтожить семью Сарконе. И не затем, чтобы жить достойно. Я приехал затем, чтобы сделать состояние. Рушащаяся экономика как раз дает нам такую возможность, и мне нужна помощь каждого члена семьи, всех до единого.

Желтохвост смотрел на Антонио во все глаза, Лино сохранял привычное спокойствие, а Кристофер остался, как всегда, хмурым.

– Неаполь нам больше не дом, – сказал Антонио. – Нам следует с этим смириться. – Он посмотрел на часы и вручил Кристоферу сумку для денег. – Пора положить деньги туда, где рот, как говорят американцы[17]. Следуйте за мной и будьте готовы.

– Готовы к чему? – спросил Кристофер, вставая.

Антонио остановился в проеме, избегая взгляда брата.

– Ты либо доверяешь мне, либо нет.

Они вышли из кабинета, прошли мимо комнат, в которых часто оставались ночевать, и вышли в открытый склад, заставленный стеллажами с дизайнерской одеждой, упакованной в пленку.

Здесь проводили инвентаризацию Винни Моретти и его лучший друг Даниэль «Доберман» Педретти. Оба молодых человека повернулись и чинно встали бок о бок, выражая почтение к старшим.

Доберман опустил густо татуированные руки. Он был на четыре-пять дюймов выше Винни, невысокого, как его отец.

– Мне нужно, чтобы это все продали оптом, – сказал Антонио. – И быстро.

Приказ вызвал недовольный взгляд Кристофера. Антонио не винил брата. Продав все оптом, они заработают гораздо меньше, но для того, чтобы его план сработал, наличные требовались прямо сейчас.

– Будет сделано, дон Антонио, – сказал Винни.

Он был славным малым. Сильным, как его отец, но смышленее. Антонио надеялся, что Марко тоже станет сильным и умным, как его старший кузен. Но ему было до этого еще далеко. Ему еще не исполнилось двенадцати, и его интересовали только видеоигры и музыка. И девочки еще не привлекали его внимания.

Старшие вышли в открытую дверь смежного со складом гаража, где стоял фургон «Тойота», «Мерседес-Бенц C-Класса седан» начала двухтысячных и трехлетний «Кадиллак Эскалейд». Гараж охраняли двое соучастников Моретти, оба из низов, и ни один из них еще не был официально принят в клан. Они проследили за тем, как Антонио подошел к стеллажам, где хранилась экипировка и оружие.

– Собирайтесь, джентльмены. – Он снял пиджак и надел бронежилет, подтянув его по бокам. Остальные последовали его примеру. Желтохвост взял свой AR-15, Кристофер – «Моссберг» двенадцатого калибра, а Лино вставил дополнительный магазин в MP5.

Антонио сунул пистолет в кобуру на поясе и надел пиджак. Все погрузились в «Эскалейд», Желтохвост сел за руль.

Охранники открыли дверь гаража, выходящую на пустынную улицу под темным небом. Большинство людей убиралось с улиц задолго до девяти вечера, когда вступал в силу комендантский час. За его соблюдением следили и полиция, и АВП.

– Куда? – спросил Желтохвост.

Антонио вынул мобильник, набрал адрес и передал телефон вперед. Желтохвост взглянул на пункт назначения и усмехнулся.

– Смешно, дон Антонио, – сказал он.

– Что смешного?

Желтохвост поднял брови под обесцвеченными волосами.

– Вы хотите, чтобы я отвез вас к дому дона Сарконе?

Антонио кивнул:

– Хочу посмотреть, где змея прячется по ночам.

Больше никто ничего не сказал, и Желтохвост выехал из гаража. Да и потом едва ли кто-то проронил хоть слово, пока они ехали по Лонг-Бич[18], который контролировали в основном «Бладс» и «Нортеньос».

По дороге им попалось несколько «Хамви» АВП. На боевой башне каждой из машин стоял военный, который водил стволом пулемета M240 с прожектором по социальным многоэтажкам.

– Комендантский час наступит через два часа, – сказал Кристофер. – Если нас остановят, как мы объясним, откуда у нас оружие и наличка?

– А не надо останавливаться, – ответил Антонио, глядя в окно на один из самых суровых районов Комптона.

Неприятности всегда случались с бедняками. Он вспомнил те времена, когда его семья жила в месте вроде этого – до того, как его отец с дядей занялись наркобизнесом и заработали миллионы.

Когда он был мальчишкой, приходилось туго, и сейчас тоже было непросто. То, что Антонио и Кристоферу приходилось делать в жизни, обычно преследовало людей в старости, но Антонио был благодарен событиям, воспитавшим его характер, и он жил без сожалений. Он не только вырвался из оков бедности, но и выжил в двух войнах и перебрался в Америку.

Время борьбы почти закончилось. Наконец близилось время восстановления семьи Моретти.

Желтохвост перестроился перед вереницей машин у заправочной станции. На стоянку заехал «Хамви» с эмблемой в виде вороньей головы, и из него выскочили вооруженные военные, покрикивая на водителей в очереди.

– Чтоб меня! – выпалил Желтохвост. – Бензин по двадцать баксов за галлон[19]!

– А на воду ты цены видел? – спросил Кристофер. – Десять баксов за бутылку.

Антонио взглянул на изможденные лица водителей в очереди. Многие из них были родителями с детьми. Они хотели заправиться и уехать туда, где, по их мнению, было безопаснее, чем здесь.

Моретти свернули к ряду дорогих домов в Лос-Серритос. В этом районе Лонг-Бич и жил глава клана Сарконе.

Здесь практически не было уличной преступности, потому что местные семьи поручали охрану собственности доверенным людям. Желтохвост припарковался под коралловым деревом, чтобы машину не увидели вооруженные охранники, патрулирующие квартал. Но Антонио приехал не для того, чтобы создавать проблемы. Он приехал ради мотивации – чтобы увидеть дом последнего живого человека, предавшего семью Моретти.

Антонио заговорил со своими людьми по-итальянски (а он делал это очень редко), называя Моретти perdenti – слабаками. У них было много общего с Канаваро и Сарконе, двумя кланами, вступившими в сговор, чтобы свергнуть Моретти.

– Слабаки обращали империи в пепел, – сказал Антонио. – Мы же построим свою на углях.

Одной из задач главаря было учиться у врагов. Пора было использовать свой статус слабаков и аутсайдеров как преимущество.

– Смотрите внимательно, – сказал он. – Так скоро заживем мы. Но прежде чем мы отрежем голову этой serpente[20], нам нужно подготовиться.

Взглянув на часы, он увидел, что они уже опаздывали на настоящее дело.

Через пятнадцать минут они въехали на парковку за заброшенным «Уолмартом». Разбитые окна и вынесенные двери были закрыты фанерой. Несколько ресторанов фастфуда и сетевых магазинов тоже были заколочены досками. Вокруг не было никаких машин, кроме стоявшего посреди парковки одинокого «Хамви» с эмблемой АВП.

Вид напомнил Антонио неаполитанские трущобы.

– Вроде чисто, но здесь куча мест, где можно спрятаться, – заметил Кристофер, сжимая дробовик.

Брат был прав, и Антонио почувствовал тревогу и вместе с ней – неуверенность. Но этого было недостаточно, чтобы он отказался от операции.

– Припаркуйся вон там, – сказал он, указывая на середину стоянки. Так у них будет несколько путей к отступлению, если придется уходить в спешке. Желтохвост остановился в нескольких сотнях футов от «Хамви» и выключил фары.

– Это кто? – спросил Лино.

– Друг из АВП, – ответил Антонио.

Он поцеловал медальон на четках и произнес короткую молитву. На этот раз без нее было не обойтись.

Антонио взял сумку с деньгами и выбрался из «Эскалейда».

– Оставайся здесь и не глуши двигатель, – сказал он Желтохвосту.

Кристофер и Лино подошли вместе с ним к «Хамви», где у кенгурятника стояли двое солдат с автоматами M4A1.

– Ты опоздал, – сказал тот, что покрупнее – капрал с начинающим расти пивным животом, нависавшим над ремнем.

Второй солдат был его полной противоположностью – подтянутым и с квадратной челюстью. Он протянул руку.

– Рад тебя видеть, сержант Раш, – сказал Антонио.

– Деньги принес? – спросил коренастый.

Антонио пристально посмотрел на капрала.

– Расслабься, Крейг, – сказал Раш.

Капрал фыркнул:

– Не нравится мне иметь дело с этими итальяшками.

– Что ты сказал, мать твою? – Кристофер шагнул вперед.

Крейг тоже сделал шаг, чтобы оказаться перед ним, и Антонио поднял сумку, чтобы разрядить обстановку.

– Деньги здесь, – сказал он.

Это остановило Крейга на полпути.

– Ты понимаешь, что делаешь? – пробормотал Кристофер.

– Где пушки? – спросил Антонио.

Раш обошел «Хамви» и открыл заднюю дверь, показав несколько ящиков с автоматами M4A1.

– Пятнадцать, как ты заказывал. Плюс двадцать тысяч патронов. Хватит на небольшую войну.

Антонио натянуто улыбнулся. Именно. Пока они с Лино осматривали товар, Кристофер не сводил глаз с тучного капрала.

– Скажешь мне, зачем тебе все это нужно? – спросил Раш.

– Для безопасности, – ответил Антонио.

– Откуда мне знать, что я не продаю пушки, из которых будут стрелять в американских солдат? – усомнился Раш. – Сейчас приходит много сообщений о том, как в наших товарищей стреляют на контрольных пунктах и просто на улицах.

Антонио выдержал взгляд сержанта.

– Я воевал вместе с американскими солдатами на Ближнем Востоке. Мы оба воевали. – Он кивнул на Кристофера. – Вы нам не враги, вы друзья.

– Вы воевали вместе с американцами? – усмехнулся Крейг. – С чего мне в это верить?

– Капрал, заткни пасть! – рявкнул Раш.

Крейг напрягся, хотя из-за обвисшего живота это было едва заметно.

Раш изучающе смотрел на Антонио, пытаясь понять, не лжет ли он.

– И где вы воевали? – спросил он.

– Полгода в Афганистане в две тысячи шестом. Участвовали в спецоперации по ликвидации «террористической ячейки», как вы их называете.

Антонио опустил детали. Сержанту не следовало знать, что оружие предназначалось для солдат Моретти, прибывающих из Италии. Он взглянул на дробовик Кристофера. Их нынешнее вооружение выглядело довольно жалко.

– Пятьдесят тысяч, – сказал Антонио, передавая сумку.

Раш заглянул в нее и улыбнулся:

– С вами приятно иметь дело, мистер Моретти.

– И с вами. – Пожав сержанту руку, Антонио дал знак «Эскалейду». Желтохвост подъехал и припарковался рядом с «Хамви».

– Я помогу их загрузить, – сказал Раш.

Они с Лино начали перекладывать ящики с оружием и боеприпасами в багажник «Эскалейда». Антонио взглянул на часы. До комендантского часа оставалось сорок пять минут – достаточно, чтобы успеть добраться до дома.

Стоянку осветили фары, послышался рев дизельного двигателя. Раш и Лино оглянулись на приближающийся «Хамви». Кристофер вскинул дробовик, но Крейг нацелил свое оружие на его крючковатый нос.

– Даже не думай, итальяшка сраный, – проговорил Крейг и перевел ствол на Антонио, который потянулся к своему «Глоку». – Я бы на твоем месте этого не делал.

– В чем дело? – спросил Раш, отступая от вседорожника.

– Деловая сделка, – ответил Крейг с дерзкой ухмылкой.

– Ты что, мать твою, творишь, капрал? – сверкнул Раш глазами.

– Использую шанс, – ответил Крейг.

Второй «Хамви» остановился, и из него выпрыгнули четверо бойцов в масках и черной форме АВП.

– Ах ты, сукин сын, – прошипел Раш, потянувшись к кобуре своего M9.

– Не делай глупостей, – предостерег Крейг и указал стволом на «Эскалейд». – Выходи из машины. – И он снова взял на мушку Кристофера, который уже положил свой дробовик на землю.

Желтохвост взглянул на Антонио, и тот кивнул, велев подчиниться приказу.

Еще четверо солдат АВП развернулись веером с поднятыми винтовками.

– Бросайте оружие! – крикнул один.

– Тебя это тоже касается, – сказал Крейг Рашу.

Сержант медленно убрал руку с кобуры пистолета.

Солдаты АВП окружили их, держа на прицеле Антонио, Желтохвоста, Лино и Кристофера.

Никто из них не заметил двух вспышек выстрелов с крыши «Уолмарта». Двое солдат АВП рухнули на землю. Остальные двое повернулись, как раз вовремя, чтобы увидеть вспышки за миг до того, как каждый получил по пуле в лоб.

Антонио вскинул свой «Глок» и дважды выстрелил в грудь ошеломленному Крейгу. Тот повалился на колени, издавая булькающие звуки из-за пробитого легкого. Взгляд широко раскрытых глаз блуждал, пока не остановился на Антонио, который подошел и подобрал брошенный капралом M4.

– Хорошая пушка, – заметил он, передавая Лино автомат.

Антонио наклонился к Крейгу. Капрал изо всех сил пытался дышать поврежденными легкими.

– Мы с тобой не такие уж разные, – сказал Антонио. – Оба используем возможности. К несчастью для тебя, я еще и параноидальный сукин сын. – Он лукаво усмехнулся. – Это у итальяшек золотое правило.

Крейг попытался ответить, но захлебнулся кровью. Он завалился на бок, и Антонио ногой перевернул его на спину, вскинул «Глок» и четырежды выстрелил в жирное брюхо. От пуль его живот затрясся, как желе.

Раш поднял руки.

– Я тут ни при чем, – проговорил он. – Клянусь.

– Я тебе верю, – сказал Антонио, указывая «Глоком» на Раша, – но ты свидетель, и ты знаешь мое имя.

– Ты сказал, что не будешь использовать эти пушки против солдат, – сказал Раш, отступая на пару шагов.

– Ты прав, – согласился Антонио. – Я и не собирался, но вот насчет него я ничего не говорил.

– Прошу, – взмолился Раш. – У меня жена и дети.

– Кончай его, и поехали, – буркнул Кристофер.

К ним подбежали двое снайперов с крыши. У обоих были «Ремингтоны 700» с оптическим прицелом – винтовки со скользящим затвором. Фрэнки и Кармин тоже выжили в день нападения почти восемь лет назад, как и их жены из семьи Моретти. Они не были родными по крови, но верно служили Антонио после переезда в Лос-Анджелес.

У Фрэнки во рту была спичка – он жевал ее, чтобы бросить курить.

Антонио кивнул ему и подошел к Кармину. Бывший снайпер также служил в альпийском полку и нашел сегодня хорошее применение своим навыкам.

– Хороший выстрел, – сказал Антонио.

Кармин сплюнул на землю жевательный табак и гордо ухмыльнулся. У него была ямочка на одной щеке – вторую стер осколок гранаты, которая едва не убила его, оставив на память страшный шрам.

Взгляд Антонио скользнул к американскому флагу на дверце «Хамви», и он вспомнил гордость, которую чувствовал, воюя бок о бок с американскими солдатами на Ближнем Востоке. Сержант, стоявший перед ним, был похож на военных, которых он помнил по тому времени.

– Хочешь новую работу? – спросил Антонио. – Получше этой?

Рашу не нужно было долго раздумывать.

– Да, сэр.

– Хорошо. У меня есть место для такого, как ты, но если перейдешь мне дорогу – закончишь, как этот жирный урод.

Антонио повернулся к своим людям и отдал приказ. Те быстро забрали у мертвых солдат АВП оружие и экипировку.

Фрэнки пригнал еще одну машину и открыл багажник. Послышался сдавленный хрип, и Антонио, подойдя, увидел корчащегося бандита с повязанной вокруг рта банданой.

– Достань его, – сказал Антонио.

Фрэнки и Кармин вытащили парня.

– Это кто еще такой? – спросил наблюдавший за ними Кристофер.

– Подонок из «Суреньос», – ответил Кармин.

Латиноамериканец дергался в их хватке, с разбитого лица капала кровь. Фрэнки не оставил на нем живого места.

– Что ты творишь? – спросил Кристофер.

– Начинаю войну, – ответил Антонио. Он снова вскинул M4 и выстрелил в живот «Суреньо». Фрэнки и Кармин разжали руки, и бандит рухнул на асфальт.

Антонио позволил ему отползти. Нужно было, чтобы все выглядело правдоподобно. Постановка удастся, только если АВП поверят в то, что случилось, и для этого нужно было, чтобы им подыграл Раш.

Бандит переполз через стоянку и, обессилев, замер. Фрэнки подбежал к нему, сорвал бадану со рта и швырнул ее на землю.

Антонио запрыгнул в «Хамви» вместе с Рашем и Кристофером, остальные забрались в другие машины. Странно было вновь оказаться в армейской машине, особенно не под итальянским зелено-бело-красным флагом. Но теперь для Антонио имело значение лишь одно знамя – Моретти.

– Почему ты не рассказал мне, что все это планировал? – спросил Кристофер.

– Потому что ты сказал бы мне этого не делать.

– Тут ты прав, – ответил Кристофер. И полуулыбка брата сказала Антонио, что он, наконец, начинал понимать.

– Когда все это закончится, у нас будет дом в Лос-Серритос, как у Энцо Сарконе, и много чего еще. – Антонио хлопнул Кристофера по плечу. – Вот увидишь, братишка. Вот увидишь.