Сын Нептуна

8. Хейзел

По крайней мере лагерная еда была вкусной. Невидимые духи ветра – ауры, – прислуживающие обитателям лагеря, похоже, интуитивно знали, чего хочет каждый. Они так быстро разносили тарелки и кубки, что обеденный зал напоминал аппетитный ураган. Когда кто-то слишком быстро вставал, то мог получить стручком гороха в глаз или горшочком с тушеным мясом в лоб.

Хейзел ела гамбо с креветками[15] – это блюдо всегда ее умиротворяло, навевая воспоминания о детстве в Новом Орлеане, когда наложенное на нее проклятие еще не начало себя проявлять, а мама не была постоянно на взводе. Перед Перси поставили чизбургер и странного вида ярко-голубую газировку. Хейзел никогда такой не видела, но Перси, попробовав ее, довольно улыбнулся.

– Мне от нее радостно, – сказал он. – Не знаю почему, но… радостно.

Всего на секунду одна из аур стала видимой: в воздухе возникла миниатюрная девушка в белом шелковом платье. Хихикнув, она наполнила стакан Перси до краев и растворилась в порыве ветра.

Этим вечером в обеденном зале было особенно шумно. Стены дрожали от смеха. С кедровых потолочных балок свисали военные знамена, покачиваясь в потоках усердных аур, следящих за тем, чтобы ни одна тарелка не пустела. Легионеры ужинали, как было принято у римлян – сидя на диванах за низкими столами, – но постоянно вставали, менялись тарелками, сплетничали, кто кому нравится, и все в таком духе.

Как обычно, Пятая когорта заняла наименее почетное место. Ее столы стояли в дальней части зала, рядом с кухней. За столом Хейзел всегда было немноголюдно. Сегодня к ним с Фрэнком, ее обычной компании, присоединились Перси, Нико и их центурион Дакота, но тот, скорее всего, просто посчитал себя обязанным поприветствовать нового рекрута.

Дакота сидел, откинувшись на спинку дивана, и потягивал свой дополнительно подслащенный напиток. Это был крупный парень с черными кудрями и немного неровно посаженными глазами, из-за чего у Хейзел, когда она на него смотрела, возникало чувство, что мир наклонялся. Вечер только начался, а он уже столько выпил – это не к добру.

– Итак. – Он икнул и взмахнул кубком. – Добро пожаловать к нам, Песни. – Он нахмурился. – Перси. Неважно.

– О… спасибо, – отозвался Перси, но его внимание было сосредоточено на Нико. – Знаешь, я бы хотел позже с тобой поговорить – ну… насчет того, где я мог раньше тебя видеть.

– Не вопрос, – слишком быстро ответил Нико. – Но тут такое дело… бо́льшую часть времени я провожу в Царстве Мертвых. Так что если мы не встречались там, что вряд ли…

Дакота срыгнул:

– Его называют послом Плутона. Рейна никогда не знает, что с ним делать, когда он приходит. Ты бы видел ее лицо, когда он явился с Хейзел и попросил взять ее к нам. Э-эм, без обид.

– Никаких обид, – Нико явно был только рад сменить тему. – Кстати, Дакота, спасибо тебе, что поручился тогда за Хейзел.

Центурион зарделся:

– Да ну… Она показалась мне ничего. И ведь я оказался прав. В прошлом месяце, когда она спасла меня… ну… это…

– О да! – Фрэнк даже оторвался от своих фиш-энд-чипс. – Перси, жаль, ты ее не видел! Это тогда Хейзел заработала полоску. Единороги впали в панику…

– Ерунда, – вмешалась Хейзел.

– Ерунда?! – изумленно переспросил Фрэнк. – Дакоту едва не затоптали! Но ты встала прямо перед ними и прогнала их, чем спасла его шкуру. Я никогда ничего подобного не видел.

Хейзел прикусила губу. Ей не нравилось говорить об этом, она чувствовала себя неловко. Фрэнк представил ее героиней, но, если честно, в тот момент ее больше волновало, что единороги в панике могли себя поранить. Их рога были из серебра и золота. Немного концентрации – и она смогла увести их за рога в сторону и назад, в стойла. За это она получила полноправное место в легионе, но вместе с этим о ее странных силах поползли слухи, совсем как в старые плохие времена.

Перси посмотрел на нее, и Хейзел стало неуютно под пристальным взглядом его зеленых, как море, глаз.

– Вы с Нико росли вместе? – спросил он.

– Нет, – ответил вместо нее Нико. – Я лишь недавно узнал, что Хейзел моя сестра. Она из Нового Орлеана.

Это, конечно, была правда, но не вся. По словам Нико выходило, будто он наткнулся на нее в Новом Орлеане и привел в лагерь. Так было проще, чем рассказывать, как случилось на самом деле.

Хейзел старалась вести себя как современные дети, но это было нелегко. К счастью, в лагере технологии не приживались: окутывающая его магия поджаривала электронные мозги гаджетов. Но в свой первый выходной в Беркли она едва не сошла с ума. Телевизоры, компьютеры, айподы, Интернет… Она была счастлива вернуться в мир привидений, единорогов и богов. Он казался куда менее фантастичным, чем двадцать первый век.

Нико тем временем продолжал говорить о детях Плутона:

– Нас не так много, поэтому приходится держаться вместе. Когда я нашел Хейзел…

– У тебя есть еще сестры? – спросил Перси таким тоном, словно почти не сомневался в ответе. Хейзел вновь задалась вопросом, откуда Перси и Нико знают друг друга и что ее брат скрывает.

– Одна, – подтвердил Нико. – Она умерла. Я несколько раз виделся с ее духом в Царстве Мертвых, но в последний раз, когда я туда спустился… – «…чтобы вернуть ее», – додумала про себя Хейзел. Но Нико сказал другое: —…ее там уже не было. – Его голос стал глуше: – Она была в Элизиуме, это вроде как рай в Царстве Мертвых, но она решила переродиться. Теперь я ее уже никогда не увижу. Мне просто повезло, что я нашел Хейзел… в смысле там, в Новом Орлеане.

Дакота заворчал:

– Если, конечно, не верить слухам. Чего я не делаю.

– Слухам? – переспросил Перси.

Их отвлек фавн Дон, закричавший с другого конца зала:

– Хейзел!

Хейзел еще никогда не была так рада его видеть. Ему запрещалось заходить в лагерь – что, естественно, его не останавливало. Он направился к их столу, улыбаясь всем и каждому, утаскивая с тарелок еду и то и дело тыча пальцем в кого-нибудь со словами «Эй! Позвони мне!» Летящая по воздуху пицца врезалась ему в голову, и он исчез за диваном, но затем снова появился, с той же широченной улыбкой на лице, и продолжил свой путь к ним:

– Моя любимица! – От него пахло мокрым козлом, обернутым в старый сыр. Он наклонился через спинку дивана и изучил содержимое их тарелок. – Слышь, новенький, ты это есть будешь?

Перси нахмурился:

– Разве фавны не вегетарианцы?

– На чизбургеры это не распространяется, чувак! Дай тарелку! – Он понюхал волосы Перси. – Слышь… что это за запах?

– Дон! – воскликнула Хейзел. – Не груби!

– Нет, чувак, я просто…

Вителлий, их домашнее божество, материализовался из ниоткуда, оказавшись наполовину погруженным в диван Фрэнка.

– Фавны в обеденном зале! До чего мы докатились! Центурион Дакота, займись своими обязанностями!

– Я и занимаюсь, – проворчал Дакота в свой кубок. – Я ужинаю!

Дон продолжал обнюхивать Перси:

– Чувак, да у тебя эмпатическая связь с фавном!

Перси отстранился от него:

– Чего?

– Эмпатическая связь! Очень слабая, как будто ее кто-то подавляет, но…

– Слушайте! – вскочил вдруг Нико. – Хейзел, давайте вы с Фрэнком пока расскажете Перси что да как, а мы с Дакотой пойдем к преторскому столу. Дон, Вителлий, вы с нами. Обсудим стратегии военных игр.

– Стратегии проигрыша? – пробормотал Дакота.

– Мальчик-Смерть прав! – сказал Вителлий. – Этот легион бьется хуже, чем мы в Иудее, и именно тогда мы в первый раз потеряли нашего орла. Но если бы всем руководил я…

– А можно я сначала съем ножи и вилки? – спросил Дон.

– Идемте! – Нико схватил Дона и Вителлия за уши – только он мог касаться ларов – и потащил их к преторскому столу.

Вителлий от возмущения сыпал бессвязными ругательствами.

– Ай! – восклицал Дон. – Чувак, осторожней!

– Пошли, Дакота! – позвал Нико через плечо.

Центурион с неохотой встал и вытер рот, хотя толку от этого было никакого – его губы оставались перманентно красными.

– Скоро вернусь. – Он встряхнулся всем телом, как мокрый пес, и побрел прочь, расплескивая содержимое своего кубка.

– Что это сейчас было? – спросил Перси. – И что не так с Дакотой?

Фрэнк вздохнул:

– С ним все нормально. Он сын Бахуса, бога вина. У него зависимость.

Перси выпучил глаза:

– Вы разрешаете ему пить вино?!

– Боги, нет! – поспешила заверить его Хейзел. – Это было бы катастрофой. Он подсел на красный «Кул-Эйд»[16]. Еще и мешает его с тройной порцией сахара, а у него и так СДВГ: ну, знаешь – синдром дефицита внимания и гиперактивности. Когда-нибудь его голова точно взорвется.

Перси взглянул в сторону преторского стола. Большинство офицеров обсуждали что-то с Рейной. Нико и двое его пленников, Дон и Вителлий, маячили на периферии. Дакота бегал туда-сюда вдоль сложенных щитов и барабанил по ним кубком как по ксилофону.

– СДВГ, – повторил Перси. – Никогда бы не подумал.

Хейзел подавила смех:

– Ну… он есть почти у всех полубогов. Как и дислексия. Наши мозги устроены иначе. Ты тоже говорил, что у тебя проблемы с чтением.

– У вас тоже? – спросил Перси.

– Не знаю, – призналась Хейзел. – Может быть. В мое время таких детей просто считали ленивыми.

Перси нахмурился:

– В твое время?

Хейзел выругалась про себя.

К счастью для нее, к разговору присоединился Фрэнк:

– Вот бы у меня был СДВГ или дислексия! А так могу похвастаться лишь непереносимостью лактозы.

Перси улыбнулся:

– Серьезно?

Фрэнк, возможно, был самым глупым полубогом в истории, но Хейзел всякий раз умилялась, когда он обиженно надувал губы и ссутуливался.

– А я обожаю мороженое, так что… – она пожала плечами.

Перси засмеялся. Хейзел тоже не смогла сдержаться. Было приятно сидеть вот так за ужином и чувствовать себя в окружении друзей.

– Ладно, объясните мне, что такого плохого в Пятой когорте? – попросил Перси. – Вы классные.

У Хейзел от его комплимента закололо пальцы ног.

– Это… сложно. Не считая того, что я дочь Плутона, я хочу ездить верхом.

– Поэтому у тебя кавалерийский меч?

Она кивнула:

– Хотя это глупо. Не стоит и надеяться. В лагере всего один пегас, и он принадлежит Рейне. Единорогов держат только из медицинских соображений, потому что стружки с их рогов лечат отравления ядами и прочее. И вообще римляне всегда сражаются пешими. К коннице они относятся… с пренебрежением. Поэтому они с пренебрежением относятся и ко мне.

– Ну и сами дураки, – отрезал Перси. – А ты что, Фрэнк?

– Я лучник, – пробормотал он. – Их тоже недолюбливают – только если ты не ребенок Аполлона. Тогда это тебя извиняет. Я надеюсь, что мой отец правда Аполлон, но не знаю. С поэзией у меня не очень. И я не уверен, что хочу быть родственником Октавиана.

– Не стану тебя винить, – сказал Перси. – Но с луком ты обращаешься мастерски – как ты пригвоздил тех горгон! Забудь, что думают остальные.

Лицо Фрэнка стало таким же красным, как разведенный «Кул-Эйд» Дакоты.

– Если бы все было так просто! Все считают, что я должен быть мечником, потому что я большой и сильный. – Он взглянул на себя, словно не мог поверить, что это его тело. – Все говорят, что я слишком здоровый для лучника. Может, если мой отец наконец объявится…

Пару минут они ели в тишине. «Если мой отец наконец объявится…» – Хейзел знала, каково это. И что-то ей подсказывало, что Перси тоже.

– Ты спросил насчет Пятой, – нарушила она молчание. – Почему ее считают худшей когортой. Все началось еще до нас. – Она указала на дальнюю стену, где стояли легионные штандарты. – Видишь пустой шест посередине?

– Орел, – сказал Перси.

Хейзел не смогла скрыть изумления:

– Откуда ты знаешь?

Перси пожал плечами:

– Вителлий упомянул, что когда-то очень давно легион потерял орла – в первый раз, по его словам. И по его виду было ясно, что это жуткий позор. Ну, я и предположил, что сейчас его тоже нет. И судя по вашему разговору с Рейной, это случилось не так давно, причем в этом как-то виновата Пятая когорта.

Хейзел сделала себе мысленную пометку никогда больше не недооценивать Перси. Поначалу он показался ей немного глуповатым – все эти вопросы про «пир фон Туны» и так далее, – но, похоже, это была лишь видимость, на самом деле он куда умнее.

– Верно, – подтвердила она. – Именно так все и было.

– Так что это за орел такой? Из-за чего весь сыр-бор?

Фрэнк посмотрел по сторонам – не подслушивает ли кто:

– Это символ всего лагеря – большой орел, отлитый из золота. По идее, он должен оберегать нас в битве и устрашать противников. Каждый орел наделял свой легион особыми силами, и наш связан с самим Юпитером. Считается, что Юлий Цезарь назвал наш легион «Фульмината» – «молнией вооруженный» – как раз из-за того, что мог делать наш орел.

– Я не в восторге от молний, – признался Перси.

– Ну, не то чтобы он делал нас непобедимыми… – пожала плечами Хейзел. – В первый раз Двенадцатый легион потерял своего орла в далеком прошлом, во время Первой Иудейской войны[17].

– Кажется, я видел фильм с таким названием, – сказал Перси.

Хейзел кивнула:

– Может быть. Есть куча книг и фильмов о том, как легионы теряли своих орлов. К сожалению, это не такая уж редкость. Орлы были так важны, что… ну, археологи не нашли ни одного орла Древнего Рима. Каждый легион защищал своего до последнего, потому что в них была заключена сила богов. Их прятали или плавили – лишь бы они не попали в руки врагам. В первый раз Двенадцатому легиону повезло: мы смогли вернуть нашего орла. Но во второй раз…

– Вы были там, когда это случилось? – спросил Перси.

Они оба замотали головой.

– Я здесь ненамного дольше тебя. – Фрэнк постучал пальцем по своему пробатио-жетону. – Вступил в прошлом месяце. Но все слышали эту историю. Хоть и поговаривают, что обсуждать ее – к несчастью. В восьмидесятые организовали масштабную экспедицию на Аляску…

– Помнишь то пророчество в храме? – продолжила Хейзел. – Про семь полубогов и Врата смерти? Нашим претором в то время был Майкл Варрус из Пятой когорты, которая тогда была лучшей в лагере. Он решил, что принесет славу всему легиону, если сможет расшифровать пророчество и исполнить его – спасти мир от огня и бури и все такое. Он поговорил с авгуром, и тот сказал, что ответ ждет на Аляске, но предупредил Майкла, что еще не время. Пророчество было не о нем.

– Но он все равно пошел, – предположил Перси. – И что произошло?

Фрэнк понизил голос:

– Долгая и кровавая история. Почти вся Пятая когорта была перебита. Бо́льшая часть легионного оружия из имперского золота оказалась потеряна вместе с орлом. Выжившие либо сошли с ума, либо категорически отказывались говорить о том, кто на них напал.

«Вот я знаю, кто это был», – мрачно подумала Хейзел. Но промолчала.

– С тех пор, – продолжал Фрэнк, – лагерь начал слабеть. Поиски стали намного опаснее. Атаки монстров у границ участились. Мораль упала. А за последний месяц или около того ситуация усугубляется все сильнее и быстрее.

– И всю вину свалили на Пятую когорту, – догадался Перси. – Поэтому все думают, что вы прокляты.

Хейзел с запозданием заметила, что ее гамбо успело остыть. Она проглотила ложку, но знакомый вкус не принес ни удовольствия, ни покоя.

– Нас считают неудачниками легиона с тех пор как… ну, с той катастрофы на Аляске. Наша репутация улучшилась, когда Джейсон стал претором…

– Тот парень, который пропал? – вспомнил Перси.

– Ага, – сказал Фрэнк. – Я его не знал. Это случилось до меня. Но я слышал, что он был хорошим лидером. Практически вырос в Пятой когорте. Ему было все равно, что о нас думали. Он начал восстанавливать репутацию когорты. А потом пропал.

– И это отбросило нас в самое начало, – посетовала Хейзел. – Все только уверились, что мы прокляты. Прости, Перси. Теперь ты знаешь, во что вляпался.

Перси отпил своей голубой газировки и обвел задумчивым взглядом обеденный зал:

– Я даже не знаю, кто я… но у меня такое чувство, что это не в первый раз, когда я оказываюсь в аутсайдерах. – Он посмотрел на Хейзел и выдавил из себя улыбку. – И потом, лучше вступить в легион, чем бегать по лесам и полям от чудовищ. Теперь у меня есть новые друзья. Может, вместе нам удастся переломить эту ситуацию с Пятой когортой, хм?

В конце зала протрубил горн. Сидящие за преторским столом офицеры встали – даже Дакота, рот которого из-за «Кул-Эйда» стал по-вампирски красным.

– Игры начинаются! – объявила Рейна.

Обитатели лагеря ответили радостными возгласами и поспешили к сложенному вдоль стен оружию.

– Так мы в команде атакующих? – перекричал Перси поднявшийся гвалт. – Это хорошо?

Хейзел пожала плечами:

– Хорошая новость: у нас будет слон. Плохая новость…

– Дай угадаю, – сказал Перси. – Пятая когорта всегда проигрывает.

Фрэнк хлопнул его по плечу:

– Он мне нравится. Идем, новый друг! Запишем на мой счет тринадцатое поражение подряд.